СИБИРЯКИ В БИТВЕ ЗА МОСКВУ
БЕЛОБОРОДОВ Афанасий Павлантьевич
Род. в 1903 г. Участник гражданской войны. В Советской Армии с 1923 г. Окончил пехотную школу, Военно-политические курсы, Военную академию имени М. В. Фрунзе. Член КПСС с 1926 г.
В период битвы под Москвой А.П. Белобородов — командир 78-й (9-й гвардейской) стрелковой дивизии. С октября 1942 г. - командир гвардейского стрелкового корпуса, с мая 1944 г. - командующий 43-й армией. В 1945 г. командовал 1-й красно знаменной армией. После Отечественной войны командующий войсками Воронежского военного округа, начальник Главного управления кадров Министерства обороны СССР. В 1963 -1968 гг. - командующий войсками Московского военного округа. С 1968 г. - на ответственной работе в Министерстве обороны СССР. Генерал армии А.П. Белобородов дважды Герой Советского Союза, награжден тремя орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, пятью орденами Красного Знамени, орденами Суворова I и II степени, Кутузова II степени и медалями. Почетный гражданин г. Витебска, г. Иркутска и г. Истры.
В ЖИЗНИ каждого человека происходят события, которые он вспоминает с особым чувством. Они незабываемы. Минуют годы, десятилетия, а сердце хранит память о них. Для меня такими незабываемыми стали события Великой Отечественной войны. И особенно памятна зима 1941 года, когда воины 78-й стрелковой дивизии, которой довелось мне в ту пору командовать, сражались на подступах 
к столице нашей Родины. Очень тяжело было, очень трудно, но каждый знал: за ним Москва, сердце отчизны. Каждый знал: дальше отступать некуда. Знали и понимали это все и потому сражались с врагом насмерть.
Обстановка была трудная. Гитлеровцы не считались с потерями, озверелые, ослепленные первыми успехами, рвались к столице. Операцию по захвату Москвы они назвали «Тайфун». Фашисты рассчитывали, что в своем наступлении, подобно всесокрушающему урагану, они безостановочно прорвутся к Москве. Они стянули на подступы к ней около половины всех сил и боевой техники, имевшихся на советско-германском фронте. Здесь действовало свыше 77 дивизий, в том числе 14 танковых и восемь моторизованных. Это более 1 миллиона человек, 1700 танков, 950 самолетов, более 14 тысяч орудий и минометов.
Коммунистическая партия и Советское правительство с самого начала войны считали Западное (Московское) направление основным и подготовили для отпора врагу под Москвой силы и средства.
К концу сентября Западный, Брянский и Резервный фронты имели 40 процентов личного состава и артиллерии, 35 процентов танков и самолетов всей действующей Красной Армии. Сюда же было направлено значительное количество артиллерийских полков, танковых бригад, батальонов и огнеметных рот, завершивших формирование в глубине страны. И все же, несмотря на это, наши войска, действовавшие на Западном направлении, к началу наступления врага значительно уступали ему в численности и вооружении.
Но было у наших войск такое преимущество, какого не было ни у одной армии в мире. Наши воины вступали в это сражение, неся в груди такую любовь к отчизне, такую силу ненависти к ее поработителям, каким нельзя было противопоставить ни одно бронированное чудовище. Они отстаивали Москву — самый дорогой для них город, город, с которым связаны надежды и помыслы людей всего мира, борющихся за свободу. Дух бойцов и командиров был стоек. Его поддерживал весь советский народ. В письмах, посылках, поступавших на фронт, советские люди выражали свою веру в победу под Москвой.
Воинам Красной Армии помогали сотни тысяч жителей Москвы и Московской области, работавшие на строительстве оборонительных рубежей. На защиту столицы поднялась вся страна.
30 сентября гитлеровцы начали осуществлять план «Тайфун». Против войск Брянского фронта перешли в наступление 2-я танковая группа (впоследствии 2-я армия Гудериана) и 2-я немецкая армия, а 2 октября на Ржевском и Вяземском направлениях против войск Западного и Резервного фронтов двинулись основные силы немецко-фашистских групп армий «Центр» (9-я, 4-я армии, 3-я и 4-я танковые группы). Противник стремился окружить наши войска в районе Вязьмы, а потом главными силами развить наступление на Москву. С приближением фронта к столице возросла активность вражеской авиации. В период октябрьского наступления на Москву противник произвел более 2 тысяч самолето-вылетов.
Используя свое численное превосходство в силах, особенно в танках, немецко-фашистские войска продвинулись вперед. Фашисты ликовали. В воззвании к солдатам и офицерам Восточного фронта Гитлер хвастливо заявил, что это последняя и решающая битва года. Геббельс на второй день наступления войск группы армий «Центр» поспешил объявить на весь мир, что Красная Армия разгромлена и что она никогда больше не поднимется.
Но рано ликовал враг! Да, Москва была в опасности. Коммунистическая партия так и говорила в своем Обращении к народу. И народ, отвечая на призыв своей партии, усилил сопротивление. Это были тяжелые дни. Разве можно забыть их? Враг, бросивший на направление главного удара крупные силы танков, авиации, пехоты и артиллерии, прорвал оборону наших войск. Войска Западного и Резервного фронтов, действовавшие в районе Вязьмы, вынуждены были вести тяжелые бои в окружении.
Несмотря на огромные потери, 3 октября враг занял Орел, 6 октября — Брянск, 7 октября Вязьму. Немцы приближались к Можайску.
19 октября Москва была объявлена на осадном положении. Оборона Москвы была возложена на войска Западного фронта, командование которым 12 октября принял генерал армии Г.К. Жуков.
Москва превратилась в прифронтовой город, стала арсеналом Западного фронта. В этот грозный час она явилась олицетворением усилий всего советского народа в его борьбе с фашистскими захватчиками. Каждый советский человек понимал, что отстоять Москву — значит победить.
Наша дивизия в это время была на Дальнем Востоке. Но все наши помыслы были там, где шли бои с гитлеровцами.
В штаб дивизии поступало много рапортов от командиров с просьбой послать их на фронт. Бойцы и младшие командиры также горели желанием поехать туда, где решалась судьба нашей Родины.
14 октября 1941 года наконец был получен приказ, которого мы ждали все первые месяцы войны. Нам надлежало сдать участок на дальневосточной границе и вывести дивизию для погрузки в эшелоны. Через два дня мы уже ехали на запад
Свыше полутора десятков лет мне пришлось служить в войсках, стоявших на берегах Тихого океана и Амура, на страже не близкого, но нашенского, родного, советского Дальнего Востока. Нелегкой была эта служба. Тысячи километров, отделявшие нас от центральных районов Родины, сложная политическая обстановка на дальневосточных границах, наконец, суровая природа края…
Дальневосточники настойчиво, днем и ночью, в пургу и бесконечные приморские дожди учились и укрепляли пограничные районы. Обучение проходило в обстановке, максимально приближенной к боевой. Наши стрелки, артиллеристы, саперы, связисты больше времени проводили в поле и в тайге, чем на зимних квартирах. Мы учились форсировать реки на подручных средствах, совершали стремительные многокилометровые марши в пешем строю.
Инспекторская проверка дивизионных учений показала, что наша работа не пропала даром. Все части и подразделения действовали хорошо, штаб отлично справился со своими обязанностями, а личный состав умело владел оружием и тактически грамотно применял его. Проведенные в конце учений ротные боевые стрельбы показали отличные результаты. Артиллерия тоже стреляла хорошо.
Руководитель учений командующий 35-й армией генерал-майор В.А. Зайцев выразил полное удовлетворение подготовкой дивизии, особенно подчеркнув положительную роль штаба. Это было действительно так. Во главе штаба стоял грамотный, имевший большой опыт штабной работы полковник И.Ф. Федюнькин, его заместителем был подполковник А.И. Витевский. Артиллерией дивизии руководил майор Н.Д. Погорелов. Начальником политотдела был батальонный комиссар М.М. Вавилов. Все они имели богатый опыт работы в войсках. Как показали дальнейшие события, это был хорошо подготовленный, знающий свое дело командный состав.
Мы не сомневались в том, что дивизия в целом подготовлена и хорошо сколочена. В состав дивизии входили 40-й, 131-й, 258-й стрелковые полки, 159-й легкий пушечный и 210-й гаубичный артиллерийский полки, специальные части и подразделения, Всего в дивизии было более 14 тысяч человек, 23 легких танка, 18 45-миллиметровых орудий, 35 76-миллиметровых орудий полковой и дивизионной артиллерии, 18 122-миллиметровых гаубиц, 4 152-миллиметровые гаубицы, 59 50- и 82-миллиметровых минометов, 6 37-миллиметровых зенитных пушек, 441 автомашина и 3400 лошадей. Но дивизия не имела боевого опыта, поэтому уже в дороге мы стали изучать опыт борьбы наших войск, главным образом с танками и авиацией врага. Все — от руководства дивизии до рядового бойца — с жадностью усваивали крупицы этого добытого в жестоких боях опыта.
В каждом эшелоне шла партийно-политическая работа, производилась перестановка коммунистов и комсомольцев, чтобы во всех подразделениях были партийные и комсомольские организации. В результате к началу боевых действий в частях и подразделениях дивизии имелось 15 первичных партийных организаций, насчитывавших в своем составе 870 членов и кандидатов в члены партии. В дивизии было 210 комсомольских организаций, в которых состояло 5083 члена ВЛКСМ.
Поздно вечером 28 октября мы прибыли на станцию разгрузки. Чем ближе к фронту, тем больше мы видели на железнодорожных станциях эшелонов с войсками и техникой. Нетрудно было догадаться, что под Москву направлялись и другие соединения и части всех родов войск.
К 31 октября дивизия в полном составе сосредоточилась в лесах западнее и юго-западнее города Истры, по обеим сторонам железной дороги и Волоколамского шоссе. Управление дивизии расположилось в деревне Леоново.
Уже на следующий день мы получили через штаб 16-й армии распоряжение Военного совета Западного фронта: одним полком, сменив 27-ю танковую бригаду, занять и упорно оборонять участок Слобода — Городище — Барынино, а двумя полками выдвинуться на рубеж станции Холщевники — Кострово.
3 ноября нас с комиссаром дивизии М.В. Бронниковым вызвали в штаб 16-й армии, находившийся в Ново-Петровском. Впереди нашей «эмки» то и дело поднимались к небу смерчи земли, дыма и огня. Неистовствовали вражеские самолеты.
Огромная воронка преградила путь. Мы поехали в объезд, по проселочной дороге, а на шоссе уже появились дорожники, эти скромные и неутомимые труженики войны, быстро засыпали воронку, ликвидировали последствия налета вражеской авиации.
Наша машина несколько раз попадала под обстрел немецких самолетов. Но шофер, оказывается, уже успел перенять фронтовой опыт и умело пользовался им: при появлении самолетов спереди он быстро вел автомобиль на сближение с ними, а затем резко тормозил. Вражеские стервятники проносились над нами, не успев разрядить пулеметы. Ловко уходил он и от самолетов, наседавших с тыла.
В штабе мы узнали, что наша дивизия включена в состав 16-й армии, которая имела богатый опыт борьбы с наступающими танковыми дивизиями противника. Боевое крещение она получила в жестоких боях летом 1941 года под Смоленском, затем в октябре вела напряженные бои с танковыми и моторизованными дивизиями противника на Волоколамском направлении.
В штабе армии мы узнали также, где расположены штабы наших соседей, договорились о взаимной связи. Через некоторое время нас приняли командующий 16-й армией генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский и член Военного совета дивизионный комиссар А.А. Лобачев. Мы доложили о состоянии дивизии, выразили уверенность в том, что личный состав готов к выполнению боевых задач. Константин Константинович интересовался всеми деталями укомплектования, снаряжения, подготовленности дивизии к предстоящим боям. Затем он ознакомил нас с обстановкой на фронте, рассказал об основных приемах боя, тактике противника и поставил дивизии боевую задачу.
Говорил Константин Константинович неторопливо, четко, заставлял слушателей глубоко осмысливать сказанное им. Он произвел на нас большое впечатление. Спокойный и обаятельный, он в течение этой короткой встречи не только обстоятельно ввел нас в курс дела, но и сумел показать свою глубокую и непоколебимую веру в войска.
В боеспособности нашей дивизии, как и других прибывших с Дальнего Востока частей и соединений, он не только не сомневался, но даже выразил уверенность, что в самое короткое время о славных боевых делах сибиряков-дальневосточников узнает вся страна.
Все это приятно было слушать, но, нечего греха таить, и волновало: каково-то будет начало? В пути я обдумывал план предстоящего боя. Меня занимали вопросы: как эффективнее использовать наличные силы и средства, какой полк назначить для наступления, как лучше организовать противотанковую оборону, работу штаба, связи, чтобы обеспечить беспрерывное управление.
Теперь, спустя более 30 лет, всем известно, что советские войска не только остановили рвавшегося к Москве врага и разгромили его, но и, возмужав и превратившись в мощную наступательную силу, начали отсчитывать свои победные километры именно от Москвы; что здесь было заложено начало крутого поворота в войне. А тогда, в те суровые осенние дни 1941 года, мы знали только одно: нужна победа и только победа, ибо в обстановке наступил напряженный момент — враг находился у самого сердца Родины. С мыслями о том, как лучше выполнить поставленную дивизии задачу, мы возвращались к себе в штаб…
Честь первыми из воинов-сибиряков вступить в бой за родную землю выпала 258-му стрелковому полку, которым командовал подполковник М.А. Суханов, а комиссаром был батальонный комиссар Д.С. Кондратенко.
Хорошо помню этот наш боевой экзамен. Дивизия СС «Рейх», прикрывая шоссейную дорогу, укрепилась на западном берегу реки Озерны, сосредоточив здесь много артиллерии и минометов. Но, несмотря на ожесточенное сопротивление врага, мы вброд форсировали реку и стремительным ударом вышибли его из деревни Михайловское и села Федчина.
В этом бою отличился командир седьмой стрелковой роты лейтенант И.А. Иванов. Когда наши наступающие подразделения подошли к реке, противник начал контратаку силами до пехотного полка с танками при мощной поддержке артиллерии. Наша атака могла сорваться. И тогда коммунист Иванов первым бросился в холодную воду. Бойцы устремились за ним. Рота, переправившись на противоположный берег, стремительно атаковала противника во фланг. За седьмой ротой поднялись все подразделения полка и после ожесточенного боя опрокинули противника. Седьмая рота первой ворвалась в Михайловское. Второй батальон под командованием П.В. Борисова овладел Федчином, перерезал дорогу на Рузу.
Первый наш бой закончился успехом. Дивизия, овладев Михайловским и селом Старым, выполнила задание. В первом бою родились и первые герои дивизии: И.А. Иванов, П. Огнев. В.Д. Кузьмин. К.С. Синицын. А.М. Янкубаев и другие.
Однако в этом бою не все шло гладко, чувствовался недостаток боевого опыта. Мы понесли и первые потери. Тяжело ранило командира второго батальона Петра Васильевича Борисова. Командование батальоном принял его заместитель — капитан Петр Семенович Тураков. Хорошо показали себя в этом бою наши медицинские работники и санитары. Не считаясь с опасностью, они несли свою вахту, борясь за жизнь и здоровье воинов дивизии.
Санитар третьей стрелковой роты 258-го полка красноармеец Иван Григорьевич Авдеев в бою за Михайловское и в последующих оборонительных операциях вынес с поля боя 270 раненых бойцов и командиров с оружием. Но он был не только прекрасным санитаром. Авдеева знали в полку как лучшего наблюдателя: по его докладам неоднократно было вскрыто сосредоточение танков противника на исходных для атаки позициях. Подвиг храброго воина был оценен по заслугам: Родина наградила его орденом Ленина.
Вечером 4 ноября по возвращении в штаб дивизии я по телефону доложил в штаб армии об итогах боя. Выслушав мой доклад, начальник штаба 16-й армии генерал-майор Михаил Сергеевич Малинин от имени командования армии поздравил дивизию с боевым крещением и пожелал ей дальнейших успехов в борьбе с врагом.
Многие воины-дальневосточники отличились в первых боях. Красноармеец Градополов штыком заколол семерых фашистских солдат, спас жизнь командира роты, гранатами уложив гитлеровцев, пытавшихся окружить его. Старший сержант Сувертей, доставляя боеприпасы товарищам, столкнулся с десятком фашистов. Отважный воин не растерялся, меткими выстрелами он обратил врагов в бегство. Пулеметчик Бортников, тяжело раненный, остался в строю и во время контратаки гитлеровцев встретил их огнем «максима» в упор; он уложил два десятка фашистов. Образцы доблести и геройства показали наши политработники. Политрук Гребенюков, младшие политруки Бордюков, Зайцев и другие вели за собой бойцов в атаку, отражали вражеские контратаки. В первых рядах сражающихся были коммунисты Стальмаков, Миграсов, Сукманов, Авдеев и многие другие.
На собственном опыте мы убедились, что «непобедимых» фашистских вояк можно крепко бить и обращать в бегство.
14 ноября Военный совет Западного фронта обратился к войскам с воззванием, в котором призвал бойцов, командиров и политработников до последней капли крови защищать Москву. Лозунги «Отстоим родную Москву!», «Под Москвой должен начаться разгром немецко-фашистских захватчиков!» предельно кратко выражали думы и чаяния каждого бойца, каждого командира.
В суровые дни обороны в нашу дивизию приезжали представители трудящихся столицы. Состоялись митинги, на которых воины заявляли о том, что они не посрамят чести защитников столицы, чести воинов-дальневосточников, сибиряков. Представители трудящихся заверяли воинов, что они не пожалеют труда для создания оружия и техники. Эти встречи вызывали новый подъем патриотизма у наших воинов.
До 16 ноября в полосе нашей дивизии наиболее ожесточенные бои происходили на участке 258-го стрелкового полка. Противник то и дело бросался в атаки. Но сибиряки стояли насмерть.
Видя, что атаки в лоб успеха не имеют, гитлеровцы решили пойти на маневр. Мотополк противника стал обходить Михайловское. Наши разведчики заметили это. На угрожаемый участок немедленно были направлены третий батальон 131-го стрелкового полка и противотанковый дивизион. Противнику удалось несколько потеснить наши подразделения и овладеть Михайловским — слишком велико было численное превосходство врага, но дальше продвинуться он не смог.
В боях с 4 по 15 ноября 78-я стрелковая дивизия получила хорошую закалку. С каждым днем мужали наши воины. Рядовые бойцы и командиры приобретали опыт, крепло их боевое мастерство, вырабатывалась воинская смекалка, закалялась воля.
Помню такой эпизод. После трехдневных боев (с 7 по 10 ноября) обойденный с флангов третий батальон 131-го стрелкового полка получил приказ оставить деревню Ваюхино.
Отход батальона было поручено прикрывать пулеметному расчету Петра Огнева. Он поставил пулемет на крышу каменного дома. Фашисты заметили расчет и открыли по нему стрельбу. Напарник погиб. Петр Огнев остался у пулемета один, раненный, но продолжал бой, не подпуская гитлеровцев к дороге, по которой отходил батальон. Когда враг открыл огонь из орудия, пулеметчик спустился в дом. Там бушевал пожар. Из горящего здания Огнев поливал свинцом врагов, которые лезли, не считаясь с потерями. Петр Огнев стрелял по врагу до тех пор, пока не задохнулся в дыму. Через несколько дней батальон вновь овладел селением Ваюхино.
17 ноября после артиллерийской подготовки враг перешел в наступление. Снова главный удар приняли на себя воины 258-го стрелкового полка.
На позиции полка двинулись вражеские танки. Наша противотанковая артиллерия открыла по ним огонь. Несколько машин загорелись, но остальные продолжали атаку. Тогда воины пустили в ход бутылки с зажигательной смесью… Враг повернул обратно. На поле боя пылали танки, подожженные нашими бойцами.
Более ста гитлеровцев уничтожил в этом бою взвод девятой роты 131-го стрелкового полка. Взводом командовал младший лейтенант М. Бесчастнов. На второй день снова разгорелся неравный бой. И опять отличился взвод Бесчастнова, уничтожив много вражеских солдат.
Обстановка на нашем участке фронта становилась все напряженнее. Непрерывно звонил телефон — это из штаба 16-й армии интересовались нашими боевыми делами.
19 ноября оба фланга нашей дивизии обошел противник. Мы оказались в полуокружении. Вскоре прервалась связь со штабом армии. Под огнем противника мы восстановили связь и продолжали упорно обороняться. Из-за обстрела приходилось часто менять местонахождение наблюдательного пункта. Это, разумеется, затрудняло управление боевыми действиями, но иного выхода не было. Начальник штаба дивизии полковник И.Ф. Федюнькин и начальник оперативного отдела подполковник А.И. Витевский в любой обстановке не теряли связи с частями, знали состояние войск и их положение.
Враг превосходил нас силами. Против дивизии действовали части 252-й пехотной, 10-й танковой дивизий и моторизованной дивизии СС «Рейх». Они продвинулись на наших флангах до 15–17 километров, а наступавшая с участка правого соседа 5-я танковая вражеская дивизия угрожала выходом в наши тылы.
20 ноября был получен приказ отойти на новый рубеж. Горькие это были минуты, но иного выхода не было.
Отходили планомерно, без паники, под прикрытием арьергардов. Одновременно приходилось отражать фланговые удары противника, вести борьбу с автоматчиками, которые прорывались в тыл.
В эти суровые дни бойцы дивизии не переставали верить в нашу победу. Они знали: придет час — будет и на нашей улице праздник.
Именно в это трудное время, в период ноябрьских боев, от 353 воинов дивизии поступили заявления о приеме в партию и комсомол. «Если погибну, считайте меня коммунистом» — так писали патриоты.
Мне не раз доводилось в это время беседовать с бойцами дивизии. Да, они были измотаны напряженными боями и бессонными ночами. Но их глаза светились огнем ненависти к врагу. После каждого разговора с бойцами мы, командиры, еще и еще раз убеждались: с такими людьми победим, отгоним врага от столицы, и не только отгоним, но и дойдем до Берлина.
С 22 ноября разгорелись бои на новом рубеже. Это были, пожалуй, самые тяжелые дни. В конце ноября дивизию посетили командующий фронтом Г.К. Жуков и командующий 16-й армией К.К. Рокоссовский.
10 мая 1965 года на приеме в Центральном Доме Советской Армии Георгий Константинович напомнил мне о тяжелых событиях тех дней.
— А вы знаете, почему мы тогда приехали к вам?
Я пожал плечами, выражая недоумение. Вероятно, обстановка заставила — она была тогда трудной на участке дивизии.
— Меня тогда к вам Верховный послал, — продолжал Георгий Константинович. — После моего доклада о положении дел на фронте он сказал, что на Волоколамском шоссе у Белобородова тяжело. Три вражеские дивизии на них навалились, они могут прорвать оборону на Волоколамском шоссе, захватить Красногорск, а далее ворваться в Москву. Посмотрите на месте. Уточните данные разведки, возможности дивизии.
И вспомнилась мне та холодная зимняя ночь. Было это в деревне Желябино, где располагался штаб дивизии. После двух бессонных, до предела напряженных ночей я прилег немного отдохнуть. Вдруг слышу, кто-то тормошит меня. Открыл глаза: адъютант.
— Вставайте, — говорит, — приехали командующие фронтом и армией.
Войдя в штаб, начал было рапортовать, но Георгий Константинович жестом остановил меня и просто спросил:
— Ну, как дела?
Г.К. Жукова я видел впервые. Он произвел на меня хорошее впечатление. По-настоящему военный человек. Слова взвешивает, слушает внимательно.
Докладываю обстановку. Говорю минут двадцать. Жуков не перебивает. Когда я умолк, он стал задавать вопросы, один за другим. Чувствовалось, что командующий проверяет меня.
— Вижу, хорошо знаете обстановку, — одобрительно сказал наконец Жуков.
Когда я показал сводку потерь за последние два дня, Георгий Константинович помрачнел и, обращаясь к Рокоссовскому, заметил:
— Везде одна и та же картина. Много жертв, особенно от вражеской авиации. — Повернувшись ко мне, спрашивает: — Вот вы докладывали, что на вашем участке сосредоточилась новая танковая дивизия противника. Вы уверены в этом? Не напутали ли ваши разведчики? Мне известно, что она наступает против войск 5-й армии. Какие у вас доказательства, есть ли показания пленных?
— У нас имеются документы, взятые у убитых на нашем участке фашистов из этой дивизии. Кроме того, наблюдением установлено сосредоточение около ста танков против селения Нефедьева. Что же касается «языка», то поиски проводятся каждый день, но пока безрезультатно. Вот и сегодня ушла поисковая группа.
«Как- то они там сейчас? — подумал я. — Неужели придут ни с чем?» И вдруг вижу: плащ-палатка, служившая дверью, приоткрылась, и показалось улыбающееся лицо начальника разведки майора А.А. Тычинина.
«Неужели удача?!» — подумал я и, обратившись к командующему фронтом, попросил разрешения выйти. Тычинин доложил, что захвачен гитлеровец, и как раз из той самой танковой дивизии, о которой только что шел разговор.
Жуков сам допросил «языка». Пленный показал, что на следующий день назначено наступление. После допроса Георгий Константинович связался со штабом фронта.
— У Белобородова имеется пленный. Доложите обстановку в Ставку.
Убедившись в том, что наша дивизия действительно находится на пределе возможного, Георгий Константинович распорядился придать нам стрелковую и танковую бригады, один дивизион реактивных установок и артиллерийский полк.
Между тем наступил рассвет, артиллерия врага открыла огонь. Через некоторое время гитлеровцы пошли в атаку. Я попросил разрешения отдать нужные распоряжения. Воины встретили врага дружным огнем. И эта атака была отбита…
И вот спустя много лет, узнав причину приезда Жукова и Рокоссовского в нашу дивизию, я еще раз убедился, что в те тяжелые дни в Ставке хорошо знали обстановку не только в полосе обороны армии, но и даже в таком звене, как дивизия.
…Бои продолжались. Вспоминаю такой эпизод. Мы держали оборону недалеко от города Дедовска, километрах в 40 от Москвы. В один из дней ко мне приехал директор местной текстильной фабрики и спросил:
— Каким временем мы располагаем для эвакуации оборудования?
Обстановка на нашем участке была сложной. Но Москва была совсем рядом, и я сказал:
— Можете оставить свои станки на месте. Дальше мы не
отойдем. Наш наблюдательный пункт будет здесь.
И верно. С этого рубежа в декабрьские дни сорок первого года началось наше контрнаступление, наш победный путь на запад.
27 ноября 1941 года мы получили радостную весть о присвоении нашей дивизии почетного наименования гвардейской.
«Гордимся вами. Желаем вам от всего сердца и впредь победоносно уничтожать фашистских варваров», — говорилось в поздравительной телеграмме, присланной нам Хабаровским крайкомом партии и крайисполкомом.
Военный совет 16-й армии также прислал приветствие, в котором была дана высокая оценка действиям воинов-дальневосточников: «…Величайшая честь — называться гвардейцами в момент жестокой схватки с кровавым фашизмом. Вы воплотили лучшие черты бессмертного советского народа: его мужество, храбрость и презрение к смерти. Во имя жизни нашей любимой Родины вы самоотверженно выполнили до последней капли крови свой долг. Так борются бойцы, командиры, политработники, воспитанные Коммунистической партией. Слава и привет вам, героические бойцы-гвардейцы.
Мы уверены, что вы оправдаете доверие партии и правительства…»
До сих пор не могу без волнения вспоминать день вручения дивизии гвардейского знамени. Тогда мы дали гвардейскую клятву:
— Клянемся своими жизнями, кровью наших погибших товарищей, крепким словом партийных и непартийных большевиков, что это священное для нас знамя мы твердо и победоносно пронесем через все битвы с врагом до полного уничтожения немецких оккупантов.
Враг упорно рвался к Москве, но наши части держались стойко.
2 декабря на позиции, которые занимали два батальона 258-го полка и левофланговые части 18-й стрелковой дивизии, гитлеровцы бросили сразу две танковые дивизии, поддержанные авиацией. Рано утром более 50 вражеских танков и бронетранспортеров с пехотой атаковали наши боевые порядки и устремились к Нефедьеву. Командир 258-го полка подполковник Суханов доложил, что враг ворвался в селение и командный пункт полка находится в окружении.
Срочно организовали контратаку и к утру 3 декабря выбили противника из Нефедьева. Наши воины захватили трофеи: два танка, пять орудий, четыре повозки с боеприпасами.
Упорные бои развернулись также и на левом фланге дивизии, где оборонялся 131-й стрелковый полк под командованием подполковника Н.Г. Докучаева.
Для нашей 9-й гвардейской дивизии оборонительные бои под Москвой были серьезным экзаменом на боевую зрелость.
В тяжелых оборонительных боях было выиграно драгоценное время для сосредоточения под Москвой свежих сил и подготовки мощного контрнаступления. 16-я армия должна была начать наступление 7 декабря в общем направлении на Истру.
Вечером 5 декабря нас вызвали в штаб армии.
— Говорить много сейчас нет времени, — сказал начальник штаба армии М.С. Малинин. — Познакомьтесь с обстановкой и планом предстоящих действий. Нанесите все на карту.
В тот же день состоялась встреча и с К.К. Рокоссовским. Он сообщил нам о задачах ударных группировок. Командующий армией напомнил, что нужно проверить готовность войск, добиться полного порядка в частях и сохранения в тайне начала наступления. В заключение он подчеркнул, что нужно предоставить частям возможность отдохнуть и набраться сил.
Остаток ночи и весь день 6 декабря мы продолжали готовиться к наступлению. Состоялось совещание комиссаров, секретарей партийных и комсомольских организаций, агитаторов. Это были люди, от которых во многом зависел наш успех.
Рассвет 7 декабря мы встретили в 131-м стрелковом полку, на наблюдательном пункте, который находился на фабрике в Дедовске. Здесь были и начальник оперативного отдела подполковник А.И. Витевский, и начальник разведки майор А.А. Тычинин, и начальник артиллерии подполковник Н.Д. Погорелов, и начальник связи майор В.М. Герасимов — одним словом, все, кому предстояло управлять боем.
До начала наступления оставалось две минуты. По телефону проверили готовность артиллерийских позиций.
И вот уже двинулась вперед лавина. Воины стремительно атаковали противника, несмотря на неблагоприятные условия — сильный мороз и снежные заносы. Упорно преодолевали противотанковые и противопехотные препятствия, минные поля, проволочные заграждения. Противник яростно сопротивлялся.
В полосе нашей дивизии центр боя с первых же часов наступления переместился в район Рождествена. Здесь было сосредоточено много огневых средств врага. Подступы к Рождествену обороняли врытые в землю танки, орудия и минометы. Сюда еще раньше подошли свежие части 10-й танковой дивизии противника.
С ходу взять Рождествено не удалось. Произвели тщательную разведку и решили обойти его с северо-запада, сковать подразделения дивизии СС «Рейх», оборонявшие подступы к населенному пункту с севера, а затем окружить и уничтожить противника. Для выполнения этого замысла привлекли 40-ю и 36-ю стрелковые бригады и 131-й стрелковый полк.
Наши части перешли в наступление на Рождествено поздно ночью и уже к рассвету 8 декабря овладели первой траншеей. Но тут наступление замедлилось. Путь преградили невидимые под снегом проволочные препятствия. Противник косил наши части интенсивным огнем. Я немедленно приказал двум танковым ротам прикрыть пехоту, артиллеристам — усилить огонь по противнику.
Бойцы двигаются по пояс в снегу. А поле ровное, нигде не укроешься. Единственное спасение — движение вперед.
Снаряд разорвался недалеко от наблюдательного пункта. Но жертв не было. Когда мы пришли в себя, взглянули на поле боя, наших цепей уже не было видно. Они дрались в Рождествено.
В наступательных боях особенно отличился командир стрелковой роты 258-го полка старший лейтенант С.И. Галич. Эта рота пыталась захватить деревню Трухоловку с фронта. Противник автоматным и пулеметным огнем заставил наших воинов залечь. Тогда командир принял решение атаковать с фланга. Воины по глубокому снегу подобрались к деревне и неожиданно атаковали противника. Командир роты был ранен, но продолжал руководить бойцами.
Не могу не вспомнить начальника штаба 131-го стрелкового полка майора А.С. Рыбко, который в боях 8 и 9 декабря организовал группу разведчиков и вместе с ними ушел в тыл врага. Он добыл ценные сведения, позволившие нам действовать успешно и с меньшими потерями. Отважный офицер был награжден орденом Красного Знамени.
Ведя упорные, напряженные бои, части дивизии заняли (Трухоловку, станцию Снигири, Рождествено.
Холода стояли сильные. Вот когда пригодились сибирякам и физическая закалка, и привычка к морозам. Выручало и теплое обмундирование, которым армия была снабжена в достаточном количестве.
При подходе к Истре, когда вошли в леса, наступление снова замедлилось. Мы стали нести немалые потери от «кукушек»: враг, отходя, оставлял в лесу снайперов, которые, примостившись на соснах и елях, вели огонь по нашим бойцам. Обнаруживать их было трудно.
Командир 131-го стрелкового полка подполковник Н.Г. Докучаев решил использовать прекрасные качества, которыми отличались воины-сибиряки — ведь многие из них раньше были охотниками. Он подобрал группу таких охотников. В белых маскхалатах они шли впереди наступающих и снимали гитлеровских «кукушек».
10 декабря бои завязались на подступах к Истре, где противник создал сильно укрепленную оборону, организовал систему огня. Немного времени прошло с тех пор, как воины дивизии оборонялись здесь. И вот мы снова пришли сюда, но теперь для того, чтобы штурмовать вражеские позиции, выбить врага из старинного русского города.
Утром 11 декабря батальон лейтенанта Ш.X. Юсупова первым вошел в Истру, выбивая остатки противника. С другой стороны в город вошел батальон майора И.Н. Романова. Атаку поддерживала артиллерия. К исходу 11 декабря… Истра была освобождена. Враг бежал так поспешно, что не успел захватить награбленное добро, документы. В освобождении Истры вместе с нашей дивизией участвовала часть сил 18-й стрелковой дивизии и 17-й танковой бригады.
Один из немецких солдат дивизии СС «Рейх» в письме к жене писал: «Битва здесь более чем жестока и очень, очень тяжелая. Мы бьемся за каждый метр земли, и русский снег впитывает в себя кровь последних солдат СС. Жертвы очень велики и потрясающи».
Да, дорого заплатил враг за муки советских людей. Гитлер обещал своим солдатам легкую, «молниеносную войну», скорую победу. Но не получилось ни «молниеносной войны», ни скорой победы.
В этих наступательных боях гвардейцы показали великолепные образцы беспредельной любви к Родине, мужества и самопожертвования.
Вот вперед продвигается второй батальон 258-го полка. Вражеская батарея сильно мешает его действиям. Командир шестой роты этого полка лейтенант Н.Д. Поченков, взяв с собой пятерых бойцов, отправился на поиски фашистской батареи с целью уничтожить ее. Пробравшись в тыл врага, смельчаки без особого труда установили местоположение батареи и смело атаковали ее, уничтожив ручными гранатами все ее расчеты. Выполнив задачу, храбрецы возвратились без потерь в расположение своего батальона.
Хорошо действовали в этих боях и воины нашего 50-го разведбатальона. Однажды ночью небольшая группа бойцов под командованием лейтенанта В.Д. Кузьмина совершила смелый налет на деревню Стрыгино, где располагался штаб батальона противника.
Наши разведчики бесшумно сняли часовых и пятью гранатами уничтожили вражеский штаб. У немцев поднялась паника. Бегущих фашистов расстреливали из пулемета. Разбросав листовки и не потеряв ни одного своего человека, разведчики благополучно вернулись к своим.
Отважно сражался с фашистами старший сержант Непомнящий В бою за Трухоловку на подразделение, в котором он служил, обрушился сильный огонь фашистских автоматчиков, засевших в одном из домов. Непомнящий выкатил орудие на открытую позицию и прямой наводкой уничтожил змеиное гнездо.
Идя в бой, гвардейцы клялись с честью выполнить приказ Родины о разгроме фашистских полчищ.
В боях за Истру с 3 по 12 декабря наша дивизия уничтожила до 5700 немецких солдат и офицеров, подавила 48 минометных, 9 артиллерийских и 3 пулеметные батареи, 5 орудий и уничтожила 3 минометные батареи, 5 самолетов, 3 орудия ПТО, 25 автомашин, 20 танков, 23 пулемета, разгромила 2 штаба. Но путь отступающего врага можно было определить не только по его трупам, а и по кровавым следам. Прежде чем покинуть Рождествено, фашисты подожгли все дома, побросав в огонь раненых и пленных красноармейцев. Здесь же были расстреляны 66-летний колхозник Федор Максимович Семерников и 70-летний Сергей Павлович Майоров, с которого фашисты сняли шубу и валенки.
Не было и не могло быть пощады гитлеровским убийцам и грабителям. Преследуя по пятам отступающего врага, наши гвардейцы сделали все, чтобы приблизить светлый день победы.
Немецкое командование стремилось во что бы то ни стало удержаться на Истринском водохранилище и реке Истре, чтобы отвести свои главные силы на рубеж рек Ламы и Рузы. Фашисты взорвали плотину Истринского водохранилища. Уровень воды поднялся до 4 метров, что затруднило действия наших войск. Одновременно артиллерия противника открыла сильный огонь по городу Истре, по местам скопления наших войск, по районам возможных переправ.
На западном берегу реки Истры были сосредоточены крупные силы врага. Только в полосе действий нашей дивизии и приданных ей двух стрелковых бригад находились части танковой дивизии и дивизии СС «Рейх». Они были усилены артиллерией и поддерживались с воздуха самолетами 8-го авиационного корпуса.
Противоположный берег господствовал над нашим. Он к тому же был покрыт лесом. Это способствовало хорошей маскировке противника. А наш берег — открытый, неблагоприятный для организации наступления. Используя преимущества местности, враг создал сильную оборону, насыщенную искусственными препятствиями и огневыми средствами. Дзоты изрыгали смертоносный огонь. Нужно было принять все меры к тому, чтобы ценой наименьших потерь выбить врага с занимаемых позиций.
Первая попытка форсировать водную преграду не имела успеха. Наши передовые подразделения переправились было на противоположный берег, но вынуждены были оставить его.
Захватить плацдарм и обеспечить переправу главных сил было поручено батальону, которым командовал майор И.Н. Романов. Действия батальона поддерживались двумя дивизионами артиллерии.
В ночь на 13 декабря батальон пошел в атаку. Передвигались по-пластунски. Понадобилась целая ночь, чтобы преодолеть расстояние в 200 метров! Вражеская артиллерия открыла огонь. Тогда я приказал усилить артобстрел вражеских позиций. Вскоре на подмогу Романову вышли другие батальоны. Враг не выдержал и отступил. Плацдарм расширился. Появились первые пленные. Это была победа.
Гитлеровское командование утешало своих солдат обещаниями, что наступит время, когда они снова пойдут на Москву, что нужно только закрепиться, передохнуть. Многие гитлеровские солдаты верили этим заявлениям и сопротивлялись яростно.
Особенно тяжелые бои в полосе наступления 9-й гвардейской дивизии и на участках соседних дивизий развернулись 16 и 17 декабря.
131- й стрелковый полк подполковника Н.Г. Докучаева должен был захватить населенные пункты Телепнево и Дергайково. Преодолев минные заграждения, бойцы Докучаева подошли к восточной окраине села Телепнева. Разведчики установили, что в селе занимают оборону до пехотного полка эсэсовцев, несколько танков и до двух дивизионов артиллерии. Две атаки успеха не имели. Понеся значительные потери, 131-й полк вынужден был временно прекратить наступление. Командир полка начал готовить третью атаку. В это время мы с комиссаром дивизии М.В. Бронниковым прибыли к Докучаеву. Командир полка доложил обстановку и свой план захвата села. Силы полка он предложил разделить на части. Разведчики и лыжный батальон должны зайти с тыла. Один стрелковый батальон перережет дорогу Телепнево — Дергайково. А для того чтобы ввести противника в заблуждение, часть сил будет наступать с фронта — пусть противник думает, что мы не изменили план и по-прежнему намерены атаковать в лоб. Фашисты бросят на этот участок свои основные силы, а в этот момент мы обрушимся на них с тыла.
Атака была настолько стремительной и согласованной, что противник даже не успел, как обычно это делал, поджечь село…
Победа под Москвой, которую ковал весь советский народ, показала величие духа наших людей, воспитанных Коммунистической партией.
Бывшие гитлеровские генералы, войска которых понесли поражение, стараются объяснить это ошибками Гитлера и свирепостью русской зимы. Но они не говорят о главной причине, которая состоит в огромной силе и сплоченности советского народа и его армии. Героизм советских людей, сознающих, за какие идеалы они борются, за что сражаются, — это, пожалуй, самая важная причина наших побед.
Много настоящих героев, замечательных воинов было и в 9-й гвардейской дивизии.
Вот, например, сержант Федор Романович Алексеев, коммунист, командир отделения 4-го отдельного батальона связи. Его команда обеспечивала связью 18-й стрелковый полк, который занимал оборону. Противник часто предпринимал ожесточенные атаки на наши позиции, вел интенсивный огонь. От беспрерывных артиллерийских налетов линия связи повреждалась до десяти раз за ночь. Но связисты сержанта Алексеева снова восстанавливали линию. Связь работала бесперебойно все шесть суток боев.
В конце ноября Алексеев был начальником направления связи в районе города Истры, где насмерть стоял 18-й стрелковый полк. Эта линия была одной из основных и находилась под жестоким огнем противника. В разгар боев фашистские автоматчики приблизились к командному пункту полка на 100–150 метров. Сержант Алексеев быстро оценил обстановку. Оставив одного человека у телефона, он вместе с командой связистов занял круговую оборону. Тем временем командный пункт переместился к деревне Высокое.
Инициативно и смело действовал Алексеев и в наступлении. Нужно было проложить связь к 31-му гвардейскому полку, который значительно продвинулся вперед. Связисты взяли направление на деревню Пинашино. Сержант Алексеев и рядовой Степанов вышли в разведку, чтобы выяснить обстановку. Тут воины обнаружили, что деревня еще занята противником. Сержант немедленно доложил командиру по телефону о большом скоплении в деревне вражеской пехоты и техники. В ход пошла артиллерия дивизии. Противник понес большие потери.
Передо мной наградной лист на лейтенанта Павла Сергеевича Воронина, командира взвода 45-миллиметровых пушек 31-го гвардейского стрелкового полка. Я обратил внимание на пометку: «Ранен и контужен (находится в строю)». Вспоминаю этого бесстрашного человека.
Когда разгорелись бои за деревню Ленино Истринского района, командир артиллерийского взвода Павел Воронин с двумя орудиями и 20 бойцами оказался в окружении. Фашисты наседали остервенело, настойчиво. Они надеялись с ходу овладеть этой маленькой деревней.
— Помощь придет, — подбадривал бойцов Воронин. — Нужно продержаться до утра. Ленино должно быть нашим.
В том месте, где оборонялись бойцы Воронина, противник не продвинулся. В разгар боя Воронин был ранен. Но он не покинул товарищей и не согласился лечь в госпиталь, когда полк разорвал кольцо окружения.
Свои обязанности командира артиллерийского взвода лейтенант Воронин сочетал с выполнением других заданий.
— У меня есть некоторый опыт, я уже был в окружении. Значит, могу и в тыл к фашистам пойти, — наседал на своего командира лейтенант.
И он несколько раз успешно ходил за «языком».
С 2 по 27 февраля Воронин с группой бойцов осуществил рейд в тыл противника, занял деревню Евсеево (это было уже на Смоленщине). Фашисты попытались вернуть деревню. Несколько атак отбили воины. Во время одной из атак Воронин был ранен и контужен, однако продолжал руководить боем. Переползая от бойца к бойцу, он повторял:
— Держитесь, ребята. Держитесь. Не пройдет враг. Не пройдет!
И враг не прошел.
В бою за деревню Малуши Воронин выкатил свои пушки на расстояние 100–150 метров от переднего края врага и в упор выпустил из двух орудий почти 200 снарядов. После этого наша пехота с малыми потерями ворвалась в деревню и выбила из нее противника.
Павлу Воронину было тогда лишь двадцать два года, но он являлся одним из тех командиров, на которых мы опирались. Бесстрашный офицер был награжден орденом Красного Знамени.
Борис Степанович Астафьев прибыл в дивизию из Петропавловска-на-Камчатке. В армии вступил в ряды Коммунистической партии. Младший сержант Астафьев был назначен командиром взвода 2-го отдельного гвардейского противотанкового дивизиона. В первых же боях он проявил необычайную смелость и решительность
Особенно отличился Астафьев в боях за Михайловское. Заметив у сарая три пулеметные точки, мешавшие продвижению нашей пехоты, он выкатил свое орудие на прямую наводку. Противник был всего в 300 метрах. Фашистские минометчики начали обстреливать артиллеристов. Но Астафьев не прекращал огня и подавил все три пулеметные точки врага, очистив путь нашей пехоте.
Отважно действовал Астафьев и в период наступления наших войск. 14 февраля противник силой до батальона перешел в контратаку. Пехоту врага поддерживали танки. Младший сержант Астафьев не растерялся. Он открыл огонь по противотанковому орудию, сопровождавшему танки, и подбил его. Но танки двигались вперед. Один танк удалось подбить, второй продолжал наступать. Артиллеристы видели, как следом за танком на них двигалась вражеская пехота. Нужно было во что бы то ни стало подбить и этот танк, и тогда трудно придется пехоте на голом поле — ее скосят наши пулеметчики.
— Огонь!
Гулко разрывается снаряд впереди танка. Наводчик делает небольшую поправку, и новый снаряд летит во вражескую машину. Танк загорелся. Пехота черными точками рассыпалась по снегу. Контратака гитлеровцев сорвалась…
Передо мной десятки донесений, наградных листов. И за каждым — живой человек. Я вижу солдат, сержантов, офицеров, людей, с которыми шел рядом в тяжелые и суровые дни. Это они, советские воины, ковали победу. Они атаковывали врага, не боясь свинцового ливня. Они обороняли свои позиции, погибали у орудий, за пулеметами — погибали, чтобы обеспечить победу товарищам, выручить их, чтобы защитить родную столицу. Особенно высокое мужество проявили воины-сибиряки, дальневосточники, из которых преимущественно состояла наша дивизия.
Наводчик противотанкового орудия батареи ПТО 131-го стрелкового полка младший сержант Иван Яковлевич Савиных, отражая атаку врага, уничтожил из своего орудия два танка, одну бронемашину и свыше 150 гитлеровцев. Но гитлеровцы продолжали атаку. Шли пьяные, озверевшие, поставившие на карту все. Пять бронированных машин устремились на позицию младшего сержанта Савиных.
Подбит еще один вражеский танк, завертелся на месте и вспыхнул второй. Но враг не унимается. Вот из-за высотки на большой скорости выскочил бронетранспортер. Уничтожен и он. С каждой минутой напряжение боя все усиливается. Нелегко достается нашим героям. Ранены ездовой и два бойца из расчета; убиты лошади. И.Я. Савиных с оставшимися тремя бойцами перетащил орудие на новую позицию: отсюда можно вести огонь прямой наводкой. И они вели его до тех пор, пока атака врага не была отражена.
25 ноября здесь продолжались исключительно ожесточенные бои. Многие пункты и рубежи на участке дивизии переходили из рук в руки по нескольку раз. Почти каждая атака врага заканчивалась рукопашными схватками. Гитлеровцы смертельно боялись их, и наши части и подразделения в большинстве случаев выходили из этих схваток победителями, отбрасывая врага в исходное положение. Наши воины стояли насмерть.
Вспоминается такой эпизод. На командный пункт дивизии в Жилине мне позвонил по телефону командир 40-го стрелкового полка подполковник А.П. Коновалов. Он сообщил, что противник, уничтожив полностью одно из подразделений второго батальона, вклинился в оборону и вышел к командному пункту на восточной окраине Холуянихи. Подполковник сказал, что ввел в бой все огневые средства и, чтобы восстановить положение, готовил контратаку силами связистов и саперов. Я одобрил его мероприятия и обещал помочь. И действительно, отдал командиру 258-го стрелкового полка приказание одним батальоном атаковать прорвавшегося к Холуянихе противника, а 210-му гаубичному артиллерийскому полку было приказано поддержать атаку батальона.
Вражеские подразделения попали под огонь 159-го артиллерийского полка и счетверенных пулеметов противовоздушной обороны. Сюда же по приказу штаба артиллерии был перенесен огонь и гаубичного полка. Воспользовавшись замешательством врага и прибывшей помощью, полковые саперы и связисты совместно с первым батальоном 258-го стрелкового полка контратаковали и отбросили гитлеровцев. На поле боя осталось до 300 вражеских трупов. Уцелевшие фашисты разбежались, часть из них затем попала в плен. Так было восстановлено положение и ликвидирована опасность прорыва обороны дивизии на этом участке.
Хорошо помню политрука пулеметной роты Василия Прокофьевича Крикуна. Рота, руководимая им, в течение суток сдерживала натиск превосходящих сил противника неподалеку от деревни Петрово, Ново-Петровского района. Крикун сам лег за пулемет и косил фашистов, не отходя ни на шаг. 2 февраля 1942 года эта рота оказалась отрезанной противником от остальных подразделений в районе деревни Лущинино Темкинского района Смоленской области. Обстановка была тяжелая. Более 20 дней рота находилась в окружении, отражая атаки врага. 27 февраля Крикун, уже будучи раненным, вывел своих подчиненных из вражеского кольца.
Старший лейтенант Николай Михайлович Бирюков был командиром батареи 2-го отдельного гвардейского противотанкового дивизиона. В боях за Михайловское батарея уничтожила четыре огневые точки противника. В деревне Городище, когда противник пошел в контратаку, батарея была окружена, но артиллеристы продолжай сражаться, а затем. Бирюков вывел из окружения людей и технику.
Командир взвода управления 159-го артиллерийского полка младший лейтенант Николай Тихонович Волков в районе Нефедьева трое суток находился в снегу, корректируя огонь нашей артиллерии: нужно было разведать и подавить огневые точки противника в районе Истры, мешавшие продвижению нашей пехоты. Это сделал младший лейтенант Волков. Он отличился и в другом трудном бою, неподалеку от села Захарова Смоленской области. Будучи на передовом наблюдательном пункте, Николай Волков направлял огонь по контратакующей пехоте врага. Был уничтожен наблюдательный пункт противника и два пулемета Фашистские наблюдатели обнаружили нашего корректировщика, открыли по нему сильный артиллерийский огонь. Волков был тяжело ранен, но, пока хватало сил, находился в строю.
Пример мужества показывали коммунисты. Дальневосточник лейтенант Петр Александрович Забавников был молодым коммунистом. На позицию артиллерийского взвода, которым он командовал, надвигалось шесть немецких танков. Забавников подпустил их ближе и приказал орудийным расчетам открыть огонь с близкой дистанции. Два танка были подбиты, остальные повернули обратно.
В боях за Москву наши командиры научились искусству управления войсками в сложнейшей обстановке, нередко в тяжелых, неблагоприятных для нас обстоятельствах. Умело, инициативно действовал командир 159-го артиллерийского полка майор Федор Михайлович Осипычев.
Героически сражались политические руководители, такие, как Александр Матвеевич Малолетников — комиссар дивизиона 28-го гвардейского артиллерийского полка, Дмитрий Федорович Кондратов — политрук саперной роты 40-й отдельной стрелковой бригады и многие другие.
Бессмертный подвиг, совершенный нашей армией, всем советским народом, руководимым Коммунистической партией, в сражениях под Москвой, живет и будет жить вечно в благодарной памяти людей. Свидетельством тяжелых и кровопролитных боев в Подмосковье в 1941–1942 годах являются братские могилы. В них лежат воины нашей социалистической Родины, которую они защищали от врага до последней капли крови. И народ свято хранит светлую память об этих героях. Но память о беспримерном в истории подвиге — это не только обелиски и мрамор надгробий. Величайшим памятником ему являются заводы и фабрики, города и села Подмосковья, поднятые руками народа из руин и пепла, ставшие теперь еще более прекрасными, чем прежде.
спичке. В этом бою Владимир Поздняков погиб, а его товарищи вместе с комсомольским билетом извлекли из кармана 32 спички. 
Уже недели через две в дивизию прибыла делегация мытищинцев. Возглавлял ее секретарь горкома партии Н.Ф. Соловьев. Николай Федорович при первой же встрече с командованием дивизии объявил, что отныне трудящиеся города Мытищи и района считают себя шефами 78-й дивизии. 
— Отца моего убили за то, что он не хотел им отдать свой полушубок. Мать куда-то увезли. Дом сожгли. Один гитлеровец сорвал с меня пальто, шапку, валенки. 
Экспонаты расположены в нескольких залах. Первый посвящен первоначальному периоду Великой Отечественной войны. В основном это экспозиции, рассказывающие о защите Москвы и переходе наших войск в контрнаступление.