ПОСТЫЛЯКОВ Иван Федорович

Род. в 1921 г. Служил рядовым взвода разведки третьего батальона 40-го (18-го гвардейского) стрелкового полка. Награжден орденом Красной Звезды, орденом Славы III степени и несколькими медалями.

Ныне И.Ф. Постыляков живет на Урале, в г. Нижняя Салда Свердловской области.

Я рядовой солдат. Служил во взводе разведки третьего батальона 18-го гвардейского стрелкового полка. Первое, что я узнал на войне, — это горечь отступления. Враг сосредоточил под Москвой крупные силы. Мы уступали ему в численности войск и вооружении. Посмотришь кругом — бойцы как на подбор: здоровые, сильные, ненавидящие врага и готовые биться с ним до конца. Но вот поступает приказ отойти на новый рубеж. И мы отходим…

Однажды я и еще два бойца оказались отрезанными от своего батальона. Сидим мы в овражке. Думаем, что делать, как добраться до своих? Вдруг, откуда ни возьмись, появился фашистский танк. Куда он торопился и зачем — нам, конечно, не было ведомо. Знали одно, что это машина врага и пропустить ее мимо себя нельзя.

Не сговариваясь, мы приготовили танку «угощение». У меня была противотанковая граната, у ребят — бутылки с зажигательной смесью. Прижались к земле, ждем «гостя». А он приближается как ни в чем не бывало.

— Бей фашистов! — крикнул я и метнул под танк гранату.

А ребята одновременно со мной стали бросать бутылки. Раздался оглушительный взрыв. Танк остановился как вкопанный. Жаркий огонь лизал его броню, и черный дым клубился над башней.

Дело было сделано. Возбужденные и радостные, мы бросились бежать по овражку и благополучно добрались до расположения своего батальона.

Вскоре у нас были созданы специальные группы истребителей танков. Меня, конечно, как «опытного», зачислили в группу одним из первых. В нашу группу входило 14 бойцов, командиром был назначен лейтенант Казаков. Однажды, получив боевое задание, мы скрыто стали продвигаться вперед. Продвинулись метров на 400. Я лежал в воронке от разорвавшегося снаряда. Смотрю, прямо на меня движется бронетранспортер. Лейтенант кричит: — Держись, Постыляков!

Я молчу, а сам думаю: «Ох, и везет же тебе, Иван». Подпустив бронетранспортер на нужное расстояние, я бросил под него противотанковую гранату. Раздался взрыв. Бронированная машина закрутилась на месте и замерла. Прикрывая отход нашего батальона, неравный бой с врагом вели и другие мои товарищи.

Но вот стрельба прекратилась. Батальон отошел километра на четыре. Из леса к подбитому мною бронетранспортеру подошел вражеский танк, взял его на буксир и поволок к лесу. Я тоже стал отходить назад. Метрах в 50 наткнулся на тело лейтенанта Казакова — снаряд угодил ему прямо в голову. Я снял с командира планшет, вынул из кобуры наган и пополз дальше. Смотрю, лежит сержант Брюханов: он ранен в живот. Я перевязал его, взвалил на себя и потащил к своим.

Уже наступила темнота, когда мы добрались до расположения нашего батальона и я сдал комбату планшет и наган лейтенанта Казакова. Из 14 человек нашей группы остались в живых только я и Брюханов, но главное было сделано: враг задержан и батальон укрепился на новом рубеже.

Наконец закончились тяжелые дни отступления. Мы остановили врага под Москвой, а затем и погнали его обратно, на запад. В один из первых дней наступления на Истру нашему взводу было дано задание достать «языка». Изучив предварительно местность, обстановку, расположение огневых точек противника, мы вышли на выполнение этого боевого задания. Двигались осторожно, часто останавливались, прислушивались к каждому шороху. Подошли близко к какому-то блиндажу, вокруг которого ходил часовой. Как потом оказалось, здесь располагался командный пункт врага. Хотели схватить часового, но он, увидев нас, выстрелил. Из блиндажа тотчас же стали выбегать солдаты. Мы забросали их гранатами, а сами побежали в глубь вражеской обороны. Пробежали метров 500–600. Наткнулись на телефонный провод, перерезали его и стали ждать связиста, который должен прийти для исправления связи. Время тянулось медленно. Мы молчали. Но вот появились двое. Они о чем-то говорили между собой. Один держал наготове автомат, другой искал повреждение в проводе. Не помню уж, кто именно из нас ударил гитлеровца, шедшего с автоматом, прикладом по голове. Тот упал. Другого мы моментально скрутили и доставили по назначению.

В другой раз нашей разведывательной группе было дано задание выяснить, где остановились отступающие вражеские части. Под покровом темноты мы подошли к ближайшей деревне. Стояла тишина. Заглядывая в каждый дом, прошли по улице, не обнаружив ни одной живой души. Через 5–6 километров подошли к другой деревне. Как и первая, она была также мало разрушена.

У ворот большого дома стояла закутанная в теплый платок пожилая женщина. Она сказала, что в деревне противник и что в ее доме размещаются офицеры. Сейчас после попойки они спят. Раздумывать много не пришлось. Командир группы приказал двоим бойцам остаться на охране, а мы, семь человек, заскочили в дом. Гитлеровцы проснулись, пытались сопротивляться, но мы уничтожили всех до одного и под покровом темноты покинули деревню, продолжая выполнять поставленную перед нами боевую задачу.