Бегущий За Ветром

Белозеров Антон

Восемь рассказов о странствующем волшебнике. Нельзя что-то приобрести, ничего при этом не потеряв.

Часто нам приходится выбирать: могущество или любовь, власть или дружба, верность или счастье: Что важнее?

 

Антон Белозеров

БЕГУЩИЙ ЗА ВЕТРОМ

 

Бегущий За Ветром в погоне за несбывшейся мечтой

Большинство волшебных историй заканчивается свадьбой. Этот же рассказ с нее только начинается…

Молодой человек приехал в герцогство Гвардо за два года до женитьбы. Имея небольшой начальный капитал, он организовал рыболовецкую артель. Огромное озеро Кроган — кое-кто даже называл его «пресным морем» — славилось обилием рыбы, причем там встречались весьма редкие и ценные породы. Дела быстро пошли в гору, и, даже платя герцогу все положенные налоги и подати, пришелец вскоре обзавелся большим каменным домом на побережье, садом и несколькими большими лодками. Ему не надо было самому выходить на промысел, но довольно часто он на равных с другими рыбаками сидел на веслах и тянул сети. Говорили, что когда в рыбалке принимает участие сам хозяин, улов особенно велик.

Девушка была дочерью офицера замковой стражи. Ее отец по имени Сардон верой и правдой служил герцогу Гвардо-Липардо и пользовался его доверием и уважением. По меркам этой страны, она несколько засиделась в девицах, но жизнь в замке, вблизи благородных господ, не превратила ее ни в заносчивую гордячку, ни в распутную девку. Девушку не считали красавицей, однако все признавали, что она мила, приветлива и рассудительна. Эти качества, видимо, и пленили хозяина богатой рыболовецкой артели.

Союз двух молодых людей многие называли идеальным. Правда, любовь между ними не вспыхнула, едва они увидели друг друга впервые. Она медленно и постепенно разгоралась в течение нескольких месяцев, так что можно было быть уверенным, что и погаснет она не скоро. Свадьба была богатой, но не крикливо-пышной, какие иногда закатывали зажиточные купцы и горожане. Тем не менее, она запомнилась всем жителям небольшого окружавшего герцогский замок городка какой-то особенной благородной, торжественной атмосферой, хотя сам герцог и не почтил ее своим присутствием: он отбыл в то время на коронацию нового короля — своего сюзерена.

Хозяйка из дочки офицера получилась превосходная, и вскоре большой каменный дом превратился в уютное гнездо для счастливых супругов. Вот только детей за три года, прошедших после свадьбы, у них так и не появилось. Но все почему-то были совершенно уверены, что милая хозяйка вот-вот осчастливит своего любимого мужа…

* * *

Беда пришла внезапно, в середине лета, когда сады и нивы уже отцвели, и крестьяне начинали подсчитывать осенние барыши. Однажды, вернувшись вместе с рыбаками с очередной путины, хозяин обнаружил свой дом пустым и холодным. Жена исчезла. Исчезла вместе со своей служанкой — местной девчонкой-подростком. Первый раз рыбаки видели своего друга (именно другом, а не хозяином, читали его артельщики) таким мрачным и задумчивым. Его лицо почернело еще больше, когда он узнал от соседа, что жену увезли люди герцога.

— Гвардо-Липардо переступил черту, — выдавил из себя оскорбленный муж.

— Гвардо-Липардо? — удивился сосед-столяр. — Старый герцог уже несколько месяцев, как уехал отсюда. Теперь всеми делами в замке заправляет его племянник — Гвардо-Гвелли.

— Как быстро меняются правители, — задумчиво прошептал муж. — Когда счастлив, не замечаешь бег времени.

— Это ты верно подметил! — слишком громко воскликнул сосед, нервным смешком скрывая свою растерянность. Он не решался спросить, что теперь предпримет хозяин артели.

А тот молча развернулся и, ссутулившись, поплелся в свой пустой дом. Рыбаки не расходились по домам, вполголоса обсуждая случившееся. Не то, чтобы этот случай был очень редким — в те времена знать не редко силой отбирала приглянувшихся им женщин у простых людей — но еще никогда не затрагивалась честь уважаемого и богатого жителя. В воздухе витал призыв: «Мятеж!» но вслух это слово еще никто не произносил. Слишком силен был страх перед закованными в броню рыцарями на огромных конях, с длинными копьями, с острыми мечами.

Пока рыбаки и соседи шептались на улице, несчастный муж, словно призрак, ходил по дому. Он дотрагивался кончиками пальцев до платьев жены, до ее любимого кресла у камина. Наконец, он спустился в подвал, где были аккуратно сложены запасные рыболовные снасти. Кроме него их никто не трогал. Рыбаки артели имели собственный инструмент, а жена подобными предметами пользоваться не умела. Именно поэтому среди удочек хранился двухметровый шест, испещренный странными узорами и письменами давно забытых народов. Неискушенному человеку этот шест показался бы одной из деталей рыболовных снастей, украшенной от скуки прихотливой резьбой. Но когда мужчина, продолжая задумчиво глядеть куда-то вдаль, протянул руку, шест сам прыгнул в его ладонь.

Все собравшиеся у входа в дом люди вздрогнули и замолчали, когда дверь резко распахнулась, и на пороге появился хозяин артели с шестом в руках. Мужчина молча спустился по лестнице и внимательно оглядел лица собравшихся. Под его взглядом многие опустили взоры вниз. Один из тех немногих, кто выдержал, сказал:

— Мы пойдем с тобой.

— Куда? — устало спросил мужчина.

— К герцогу.

— Зачем?

Молчание было ему ответом. В задних рядах кто-то произнес:

— Не ходи. Молодой Гвардо-Гвелли, говорят, жесток и свиреп. С ним нельзя договориться.

— Кто сказал, что я хочу с ним договориться? — жестко сказал хозяин артели и вновь обвел взором людей. Теперь опустили глаза даже те, кто смотрел прямо в первый раз. — Я хочу справедливости.

Мужчина прошел сквозь толпу молчащих людей и направился в город.

— Не ходи! Будет худо! — крикнули ему вслед.

Несколько человек двинулись за ним следом.

Хозяин артели обернулся и взглядом поблагодарил тех, кто решился сделать шаг вперед.

— Не ходите за мной, — твердо произнес он. — У кого есть друзья и родственники в городе, скажите, чтобы к этому вечеру они покинули дома и постарались на время оказаться подальше от замка. Или, хотя бы, забрались в подвалы.

— Что ты говоришь? О чем это ты? — не поняли его слов люди.

— Будет худо, — ответил он их же словами. — Будет худо.

С этими словами мужчина несколько раз прокрутил в воздухе свой шест, так что воздух вокруг загудел, и, больше не оборачиваясь, медленно продолжил путь в замок. Нехорошее предчувствие овладело людьми, но они все еще не связали этого человека с персонажем древних легенд, считая шест чем-то вроде обычного дорожного посоха. Правда, для рыбака человек слишком ловко им размахивал. Тем не менее, за то время, что оскорбленный муж шел в замок, весть о преступлении герцога и о последних словах хозяина артели облетела почти весь город. Подобные новости в те времена распространялись быстро…

Мужчина нашел ворота замка открытыми. Молодой герцог, похоже, не воспринимал всерьез своих подданных. Стража лениво проводила взглядами хозяина артели. Но тот, пересекая двор, заметил, что из казармы выглянуло еще несколько человек, готовых к возможным осложнениям. Увидев, что пришел всего лишь один человек, они удовлетворенно хмыкнули и вернулись к игре в кости, не стесняясь громко обсуждать появление оскорбленного мужа. Мужчина нахмурился и переложил шест из одной руки в другую.

— Чего тебе надо? — грубо спросил мужчину стражник у дверей во внутренние помещения замка.

— Я хочу переговорить с хозяином замка, — как можно вежливее ответил тот.

— Герцог Гвардо-Гвелли тебя не звал! — надменно усмехнулся стражник.

— Ты готов отдать жизнь за герцога? — тихо спросил мужчина.

Стражник открыл было рот, чтобы разразиться бранью, и положил руку на рукоять меча, чтобы подкрепить брань силой, но во взгляде человека с шестом промелькнуло что-то, что заставило его передумать.

— Я всего лишь солдат и выполняю приказ начальника, — словно оправдываясь, пробормотал стражник. — Честно говоря, его высочество Гвардо-Гвелли ждал твоего прихода и поручил мне привести тебя к нему, когда ты придешь, потому что он не хочет ссориться со своим народом, и надеется миром уладить возникшие проблемы.

Скороговоркой выдавив эту длинную и несколько запутанную фразу, стражник облегченно вздохнул и крикнул:

— Эй, Гвидо и Деркан! Проводите этого человека к его высочеству.

Словно из-под земли появились два здоровенных детины в кольчужных рубахах и с короткими широкими мечами на перевязях. Их одинаковые лица выражали тупую собачью преданностью своему господину. Положив тяжелые руки на плечи мужчины, они не то повели, не то потащили его внутрь замка. Шест у мужчины никто не удосужился отобрать. Стражники, так же, как и рыбаки, не считали его опасным, достойным внимания предметом.

Мужчина сперва решил, что его ведут прямо в темницу, но, оказалось, молодой герцог был достаточно легкомыслен и бессовестен, чтобы сперва лично встретиться с оскорбленным мужем. Впрочем, вполне возможно, герцог упивался сознанием собственной силы и получал удовольствие от созерцания своих жертв. Он сидел на большом резном троне, который покрывала шкура леопарда, а на его черных вьющихся кудрях сверкала золотая корона с кроваво-красным рубином. Вокруг герцога собралась подобающая ему свита из десятка разряженных юнцов, которых объединяли общее для всех раболепствующих прихлебателей выражение лиц и желание хоть как-то выделиться в глазах господина.

Герцог презрительно, с ног до головы, оглядел хозяина рыболовной артели, которого грубо втолкнули в зал его телохранители. Однако, его несколько смутило молчание этого человека. Гвардо-Гвелли привык, что в подобных обстоятельствах люди прямо с порога начинают кричать, умолять, требовать, угрожать, пресмыкаться — все, что угодно, только не молчать.

Чтобы прервать затянувшуюся паузу, герцог спросил:

— Что привело тебя в мой замок, верный слуга?

— Я не слуга, я вольный человек, — твердо произнес мужчина. — И ты хорошо знаешь, что привело меня сюда.

— Да как ты смеешь?! — визгливо воскликнул один из прихлебателей и сделал шаг вперед, чтобы ударить дерзкого человека. Однако сделать вид, что хочешь ударить, и действительно ударить — это очень разные вещи. Натолкнувшись на спокойный взгляд пришельца, юноша растерянно отшатнулся.

— Да, я знаю, почему ты сюда явился, — небрежно махнул нежной холеной рукой герцог. — Но, должен сразу сказать, пришел ты зря. Давай поговорим, как мужчина с мужчиной?

Хозяин артели удивленно поднял брови. Он также, как и ранее герцог, не ожидал подобного хода от своего противника.

Герцог принял эту гримасу за согласие и воодушевлено продолжил:

— Постараюсь быть кратким. Этой весной, когда ты часто… слишком часто и надолго покидал дом, чтобы вместе с рыбаками ставить сети, твоя жена скучала в одиночестве. Она приходила сюда, к своему отцу, чтобы поделиться с ним своими печалями. Когда я приехал сюда, меня сразу заинтересовала эта грустная красавица. Да и она смотрела на меня… Что?

В глазах хозяина артели промелькнула такая вспышка гнева, что Гвардо-Гвелли невольно вжался в спинку кресла. Однако огонь быстро погас и мужчина спокойно, очень спокойно сказал: — Продолжай.

Даже не заметив того, каким повелительным тоном было произнесено это слово, герцог заговорил:

— Мы… э-э-э… подружились с твоей женой. Она рассказала мне о своей жизни, я ей — о своей. Знаешь, ведь я участвовал в походе его величества Криора Шестого на Паверию, и даже сразил на поединке одного рыцаря — Нарла Кольсена… Впрочем, я вижу, тебе это безразлично. А вот твоей жене — нет. Она слишком… возвышенна для тебя. Она… гораздо ближе по духу мне, чем тебе. Короче… мы полюбили друг друга.

— Ложь! — жестко сказал хозяин артели. — Она рассказала бы мне о ваших встречах. Она никогда ничего не скрывала от меня. Я знаю — твои люди увезли ее насильно.

— Для ее же блага! — быстро возразил герцог. — Я знаю, она никогда не оставила бы тебя. В ней слишком много честности. Даже любя другого, она постаралась бы сделать все, чтобы ты не заметил, как остыли ее чувства по отношению к тебе. Ты сказал, что она ничего от тебя не скрывала. А ты от нее? Ты, чужак в наших краях, прошлое которого никому не известно, даже твоей жене? Имеешь ли ты право требовать ее обратно?

Взгляд хозяина артели потух. Гвардо-Гвелли решил, что победа близка и заговорил еще более горячо и уверенно:

— Я приказываю тебе: отступись от своей жены, освободи ее от брачной клятвы. Тогда я не буду ворошить твое прошлое. Живи спокойно, найди себе новую жену. Любая девушка с радостью выйдет за тебя замуж. Я не стану увеличивать налоги с твоих доходов…

— Ты покупаешь мою честь? — криво усмехнулся мужчина. — И моя жена станет твоей женой?

— Ну… — заколебался герцог, — не женой конечно… она же не благородного происхождения…

— Так-так, — покачал головой мужчина, — и она согласна на эту роль?

— Пока мы не обсуждали планы на будущее, — уклончиво ответил герцог. — Твоя жена слишком романтична и возвышенна для низкой правды жизни.

— Тогда распорядись, чтобы ее позвали сюда. Пусть она сама сделает выбор между нами двоими. — Предложил мужчина.

— Ты ничего не понял! — в преувеличенно-притворном огорчении всплеснул руками Гвардо-Гвелли, и его прихлебатели заулыбались, предчувствуя веселую развязку всего спектакля. — Я не хочу возлагать ответственность выбора на мою любимую… твою жену. Я уже все решил сам.

— Ты боишься пригласить ее сюда, потому, что она скажет, что ее похитили силой. Да, я допускаю, что она могла не говорить мне о своем знакомстве с молодым герцогом. Ведь я не раз высказывал ей свое невысокое мнение по поводу весьма сомнительных честности, благородства и достоинства господ дворян. Но никогда она не предала бы меня, не променяла бы на ничтожество, подобное тебе.

— Что?! — скорее удивленно, чем разгневанно, воскликнул герцог. — Ты пришел в мой замок и смеешь угрожать мне — властителю всех этих земель?

— Ты предложил поговорить, как мужчина с мужчиной, — напомнил хозяин артели. — Твои слова я выслушал. Теперь выслушай и ты меня.

— Ну, давай, — раздраженно бросил Гвардо-Гвелли. — Только коротко, и следи за своим языком, я ведь могу и рассердиться.

— Постараюсь коротко, — усмехнулся мужчина. — Итак: по дороге сюда я узнал, что с моей женой твои люди обращались вполне сносно. Я знаю, что сейчас она вместе с отцом находится в северной башне. Она слегка испугана, но ты еще не совершил непоправимой ошибки. Поэтому я не стал начинать войну. Сначала я предлагаю: ты немедленно с почетом и с подобающими извинениями отпускаешь ее домой, и мы забываем об этом инциденте.

— Ты?! Начинать войну? — от приступа смеха герцог едва не скатился с трона. Его прихлебатели дружным гоготом поддержали веселье господина.

Мужчина спокойно смотрел на свиту герцога. Постепенно юнцы успокоились. Гвардо-Гвелли, отсмеявшись, воскликнул:

— Да ты, похоже, рехнулся! Эй, стража, уведите сумасшедшего и заприте его в подземелье, а то он, того и гляди, начнет кидаться на людей.

Два безмозглых здоровяка приблизились к хозяину артели, но, повинуясь движению желающего продолжить представление герцога, не торопились скрутить ему руки.

— Я так понимаю, — произнес мужчина, — ты отказываешься выполнить мои условия?

— А ты сам-то понимаешь их абсурдность? — спросил Гвардо-Гвелли. — Неужели ты всерьез считаешь, что я — благородный герцог — стану извиняться перед тобой — простолюдином?

— А почему бы и нет? — Искренне удивился мужчина. — Если ты не прав, а я — прав, почему бы тебе не постараться загладить ошибку?

— Бред! — констатировал герцог и обратился к своей свите. — Он же несет полный бред!

Свита угодливо закивала, наперебой поддерживая мнение сидящего на троне.

— Наверное, все-таки это моя вина, — как бы сам себе сказал мужчина. — Зря я не рассказал жене всю правду о себе. Тогда, возможно, она не попалась бы в ловушку этого негодяя. Ее тяга к возвышенному восполнилась бы с лихвой.

— Что ты там бормочешь? — насмешливо спросил герцог, отлично расслышавший все слова, но не понявший их смысла. — Не беспокойся, пока ты будешь сидеть в тюрьме, мои доверенные люди проведут тщательное дознание и раскопают каждый темный уголок твоего сомнительного прошлого. Они узнают, каково твое настоящие имя. Впрочем, я даже нынешнего твоего имени не помню.

— Интересно, как это им удастся, — рассмеялся хозяин артели, хотя глаза его оставались серьезными. Этот смех казался настолько неуместным при данных обстоятельствах, что герцог засомневался, не сошел ли мужчина с ума по-настоящему. — Как вы, люди, сможете познать жизнь того, кто уже прожил десять тысяч лет и собирается прожить еще в сто раз больше?

Лицо хозяина артели осветило выражение яростного торжества. Герцог сделал знак своим телохранителям, чтобы те схватили безумца, но два коротких удара шеста отшвырнули грузные тела к дальней стене зала. Свита герцога обнажила мечи и попыталась атаковать мужчину, однако ледяной ветер хлестнул им в лицо, ударил в грудь, порвал тонкие цветастые одежды, сбил с ног и бросил на пол. Герцога вжала в спинку трона упругая воздушная волна.

— Ты хочешь знать, как меня зовут? — грозно вопросил мужчина, высоко подняв над головой свой шест. — Мое нынешнее имя неважно, мое истинное имя погребено под курганами времени. Большинство знает меня по прозвищу Бегущий За Ветром. Именно поэтому я скрывал его от людей и даже от жены, которую любил. Сейчас я уйду, но вернусь на закате солнца. Я хочу, чтобы здесь, в этом зале, меня ждали ты и моя жена. Зная теперь, кто я есть на самом деле, она сделает свой выбор. Если она испугается моей сущности и предпочтет тебя — обычного человека — ты женишься на ней и до конца жизни будешь хранить ей верность и окружать заботой и уважением. Если же она поверит в мою любовь и останется со мной — я пощажу тебя. До встречи, герцог Гвардо-Гвелли! До заката!

С этими словами мужчина оседлал свой шест и вылетел в открытое окно. Буря в зале мгновенно стихла, а охающие и стонущие прихлебатели поползли к подножию трона — туда, где сидел окаменевший от ужаса герцог.

С именем Бегущего За Ветром было связано столько историй и легенд, что многие считали этого величайшего из волшебников плодом воображения бродячих сказочников. Он создавал и разрушал города, он возводил на трон и низвергал в прах могущественных королей, он побеждал армии нечисти из Темных Миров и укрощал колдунов-некромантов. Его любили и боялись, его славили и ненавидели, ему поклонялись и предавали проклятиям. Никто не знал, откуда начался его путь, никто не понимал мотивов его поступков. Говорили, что он поддерживает какое-то Равновесие, и поэтому иногда сражается то на одной, то на другой стороне, а иногда и сразу на обеих. Еще говорили, что в минуты затишья (минуты — для него, столетия — для людей) он ведет жизнь обычного человека, что ему не чужды человеческие чувства и переживания.

Теперь герцог Гвардо-Гвелли отчаянно пытался решить, встал ли на его пути тот самый Бегущий За Ветром, или же великим именем прикрылся какой-нибудь мелкий чародей. От этого решения зависела его жизнь.

* * *

Покинув замок, Бегущий За Ветром вихрем промчался над замершим в напряженном ожидании городком.

— Не бойтесь, добрые люди! — раздался с неба его громкий голос. — Не на вас направлен мой гнев. И все же постарайтесь в этот вечер оказаться подальше от стен герцогского замка.

Вскоре некоторые жители на телегах и возах потянулись прочь из города к родственникам, живущим в окрестных поселках и деревнях. Однако, большинство людей не покинуло свои дома, проведя остаток дня за укреплением дверей и оконных ставней. Как утверждали легенды в этой части мира, Бегущий За Ветром никогда не творил зла над простыми людьми. Многие даже были рады тому, что на молодого герцога вовремя нашлась управа. Ведь еще неизвестно, до каких бесчинств дошел бы Гвардо-Гвелли, если свое правление уже начал с грабежей и насилия.

Впрочем, Бегущего За Ветром мало интересовало мнение людей. Он давно уже привык руководствоваться собственными, порой несовременными, понятиями о чести и справедливости. Весь остаток дня он потратил на подготовку к магическому действу. В мифах и сказаниях его называли всемогущим и всеведущим. Сказители утверждали, что Бегущий За Ветром умеет повелевать воздушной стихией, знает секрет вечной жизни. Некоторые называли его не то Богом, не то сыном Бога. В действительности, его силы имели свои пределы, кроме того их надо было пополнять и восстанавливать. Слухи о его возможностях, как обычно бывает в легендах, со временем многократно преувеличивались. Иногда Бегущий За Ветром пользовался людскими заблуждениями, вместо того, чтобы использовать свое волшебство.

Больше всего волшебника сейчас волновала судьба его жены. Он ведь, действительно, любил ее, как любит обычный человек: всем сердцем, всей душой, всем телом. Он не был силен в розыске людей, и чувствовал человеческую ауру лишь на небольшом расстоянии. Поэтому, смотря с заросшего кустарником холма на стены замка, он не знал, что происходит внутри. От тревоги за жену его сердце сжималось в ледяных тисках.

Когда солнце своим краем коснулось широкой спокойной глади озера Кроган, Бегущий За Ветром оказался перед воротами замка. Ворота были закрыты, а перекидной мост через ров поднят. На стенах виднелись шлемы солдат, поблескивавшие в лучах заходящего солнца. Замок был готов к осаде.

Бегущий За Ветром огорченно вздохнул. Он все еще надеялся решить дело мирным путем. Похоже, заносчивость и гордыня, которые дворяне называли честью и благородством, ослепили молодого герцога. Или он не поверил в то, что к нему явился сам Бегущий За Ветром, или же решился бросить вызов великому волшебнику.

Конечно, Бегущий За Ветром с легкостью мог бы перемахнуть через стену на крыльях воздушного потока. Он даже мог бы во время своего первого прихода покончить с герцогом и его солдатами, освободить жену и вернуться в свой дом. Единственное, что его останавливало — это то, как воспримет его любимая женщина превращение хозяина рыболовецкой артели в древнего легендарного волшебника. Не испугается ли она? Будет ли она любить его по-прежнему?

У Бегущего За Ветром и раньше были жены. Немного, правда. Он очень редко влюблялся, а без любви не мыслил близости с женщиной. Те жены, которые узнавали о его истинной сущности, или замыкались, представляя себя жертвами волшебника, плененными его магической силой, или, наоборот, начинали одолевать жаркими ласками. За прошедшие тысячелетия он слишком хорошо изучил человеческую натуру. Он знал, что означают эти ласки: или тщательно скрываемый панический ужас и желание умилостивить всемогущего повелителя, или стремление использовать его силу для достижения собственных целей. И то, и другое больно ранили открытую душу Бегущего За Ветром. До сих пор он не встретил ту, которая приняла бы его, как обычного любящего человека, и до сих пор не терял надежды на то, что когда-нибудь это произойдет.

— Чего ты там встал?! — громкий окрик со стены замка прервал невеселые воспоминания волшебника.

— У меня есть договоренность с герцогом Гвардо-Гвелли. Впустите меня! — Требовательно прокричал в ответ Бегущий За Ветром.

— Уходи подобру-поздорову! Или мы будем стрелять.

Бегущий За Ветром понял, что ему вновь придется обратиться к своей магии. Люди не понимали языка мира. Они признавали, уважали и ценили лишь силу. Это было грустно, очень грустно.

Нервы солдат были на пределе. Увидев, что человек у ворот сделал шаг вперед, они спустили тугие тетивы своих луков. Несколько десятков стрел полетели в одинокую фигуру. Бегущий За Ветром махнул шестом, и все они упали к его ногам.

— Я не хочу войны! — отчаянно закричал волшебник, хотя понимал, что она уже началась. — Я хочу поговорить с герцогом, я хочу увидеть свою жену.

— Их нет в замке, — ответили ему.

— Это не может быть правдой, — возмутился он.

— Это так! Герцог сбежал со своей свитой и с твоей женой еще за два часа до заката.

— Вы лжете. Я их не видел. Пусть на стену поднимется отец моей жены.

— Он тоже уехал.

— Раз замок пуст, впустите меня, я хочу сам в этом убедиться.

— Нет! Герцог приказал нам убить тебя, если ты попытаешься проникнуть внутрь.

— Убить?! — гневно воскликнул Бегущий За Ветром. Он махнул шестом, и тяжелые замковые ворота рухнули внутрь, выдрав из каменной кладки несколько огромных глыб. Воротная башня стала рассыпаться, а подъемный мост упал поперек рва, не удерживаемый более запорным механизмом.

Солдаты бросились прочь со стен. Убедившись, что все люди находятся в относительной безопасности, Бегущий За Ветром поднял свой шест вертикально вверх и начал постепенно раскручивать его, как будто создавая воздушный водоворот. Черные тучи заволокли небо, сверкнули молнии. Над головой волшебника, повинуясь движениям шеста, начал образовываться смерч. Он быстро разросся от маленькой струйки до свирепого урагана-торнадо. От его неистового воя закладывало уши даже у жителей городка, которые дрожали от страха в своих глубоких подвалах. Но Бегущий За Ветром тщательно следил, чтобы ни один дикий воздушный поток не удалялся от замка. Раскрутив вихрь, он бросил его на каменную стену. В несколько мгновений каменная кладка пошла трещинами, стала рассыпаться и втягиваться в жерло смерча.

Бегущий За Ветром действовал своим шестом, словно дирижерской палочкой. Когда пришла пора последнего аккорда, он резко взмахнул им вверх, и ураган мгновенно вознесся в небеса, увлекая за собой остатки камней. Волшебник удовлетворенно полюбовался результатами своего труда: крепостная стена была срезана чисто, до фундамента, а сам замок и город вокруг него не пострадали. Бегущий За Ветром перешел через мост и уверенно направился в замок. Позади него, спотыкаясь и поминутно оглядываясь, ринулись прочь полуоглохшие горе-солдаты, оставленные герцогом защищать пустой замок и прикрывать его бегство.

То, что Гвардо-Гвелли, действительно, скрылся с его женой, волшебник уже понял. Ни один человек не смог бы выдержать зрелища разбушевавшейся воздушной стихии, во много раз превосходящего по масштабу обычное природное явление, и продолжать после этого упорствовать перед его, Бегущего За Ветром, волей. Раз никто не спешил ему навстречу с мольбами о прощении, значит, он напрасно потерял здесь время. Но тогда где искать герцога Гвардо-Гвелли? Куда он мог отправиться?

Волшебник некоторое время бродил по замку, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь следы. Вскоре Бегущий За Ветром понял, что беглецы покинули замок через довольно широкий подземный ход, расположенный, к несчастью, с противоположной стороны от холма, на котором он ждал заката солнца. Волшебник прошел до конца хода и обнаружил следы многих лошадиных копыт. Они вели в глубь страны, в сторону центральных королевских владений.

Бегущий За Ветром покачал головой. Если молодой герцог рассчитывал получить помощь у короля Криора Шестого — своего дальнего родственника, то он глубоко заблуждался. Волшебник, конечно, не хотел повторения истории Империи Хаг-Турап, которая сейчас была погребена под песками Поющей пустыни. Тогда он был молод и несдержан, да и преступления Императоров и их воинственных орд нельзя было сравнивать с довольно-таки сносным правлением этой королевской династии. Но, если потребуется…

Смущало Бегущего За Ветром только одно. Ни в комнате, где держали его жену, ни по дороге через потайной ход, ни там, где беглецы пересели на коней, он не встречал следов борьбы. Значит, его жена отправилась за герцогом более-менее добровольно, или, по крайней мере, к ней не применяли насилие. Да и ее отец, к которому волшебник испытывал уважение, был рядом со своей единственной любимой дочкой. Теперь Бегущий За Ветром переживал не столько за жизнь и честь жены, сколько за то, что герцог Гвардо-Гвелли мог наговорить ей на его счет. Неужели история повторится вновь? И в ответ на любовь и нежность он получит глубоко скрываемый ужас перед его волшебной сущностью?

Обуреваемый мрачными мыслями, Бегущий За Ветром быстро зашагал по следам всадников. Лететь он не мог — слишком много сил было потрачено на управление ураганом.

* * *

Четыре дня Бегущий За Ветром шел, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Пищей ему служили листья деревьев и незрелые плоды. Своим волшебством он превращал их в более-менее съедобные продукты, которые не блистали вкусом, но были очень питательны. В сне Бегущей За Ветром необходимости пока не испытывал. По его расчетам выходило, что он ненамного отстает от всадников, которые время от времени должны останавливаться для ночлега и приема пищи.

Посланцы короля встретили Бегущего За Ветром на половине дороги к столице. Два герольда — седоусый мужчина с выправкой бывалого солдата и молодой парнишка, у которого едва начал пробиваться пушок на подбородке, во весь опор гнали коней навстречу торопящемуся волшебнику. Завидев на дороге одинокую фигуру с длинным шестом в руках, они переглянулись и резко натянули поводья, осадив коней на таком расстоянии перед пешеходом, чтобы это не казалось вызовом, но в то же время могло бы считаться настоятельным требованием внимания. Всадники с одинаковым выражением страха и любопытства оглядели того, о ком столько слышали из древних преданий.

— Имеем ли мы честь приветствовать того, кто зовется Бегущий За Ветром? — спросил старший герольд.

— Имеете, — ответил волшебник, недовольный тем, что ему придется задержаться для этого, пусть даже короткого, разговора.

— От имени его величества Криора Шестого, волею Богов короля Артиоры, Бриары, Веснейи, Галиоды…

— Короче! — резко прикрикнул Бегущий За Ветром, боясь, что герольд собирается пройти все герцогства, графства и маркизеты от «А» до «Я».

— …Мы приветствуем великого волшебника, — ловко свернул речь опытный герольд.

— Это все?! — воскликнул Бегущий За Ветром, все более и более раздражаясь.

— Его величество просит передать вам, что герцог Гвардо-Гвелли покинул пределы королевства.

— Этого не может быть, — отрезал волшебник. — Если король рассчитывает провести меня такой наивной ложью, то он, похоже, меня недооценивает. Я все равно приду в столицу.

— Воля ваша, — пожал плечами герольд, — только это правда. Его величество оценивает вас по-достоинству, именно поэтому он отказал в защите герцогу Гвардо-Гвелли — своему двоюродному племяннику — и повелел ему покинуть страну, дабы отвести беду от мирных жителей.

— Король поступил разумно, — усмехнулся Бегущий За Ветром. — Еще разумнее он поступил бы, если бы повелел герцогу отпустить мою жену. Или, еще лучше, просто сам освободил бы ее и вернул мне.

Старый герольд нахмурился:

— Герцог не глуп. Он послал гонца впереди себя, пока сам со свитой двигался к столице. Гонец передал королю обстоятельства дела… конечно же так, как это выглядит с точки зрения герцога. Но даже среди груд словесного мусора его величество отыскал зерна истины. Поэтому он послал нас. Мы встретили герцога Гвардо-Гвелли и передали ему приказ изменить направление движения, а потом направились навстречу вам — сообщить о том, что нет необходимости переворачивать верх дном наше мирное королевство.

Молодой герольд, подпрыгивающий в седле от нетерпения и буквально пожирающий глазами легендарного героя, наконец-то вставил слово:

— Придворные маги до сих пор не пришли в себя после того волшебного урагана, которым вы разрушили стены замка герцога. Это они убедили короля, что вы — это ВЫ.

— Лучше бы они убедили его послать навстречу герцогу не герольдов, а отряд рыцарей, чтобы арестовать подлого похитителя жен.

Старый герольд дернул за рукав молодого, грозно сверкнув на него глазами из-за того, что тот перевел разговор на скользкую тему. Бегущему За Ветром он сказал:

— Вы же должны понимать, что король никогда не выдаст своего вассала. Другие дворяне не простят этого предательства.

— Я понимаю, — кивнул головой волшебник. — Король оказался меж двух огней. С одной стороны — мнение знати, с другой — мой гнев. Наверное, он выбрал наилучшее решение. Так куда же отправился герцог Гвардо-Гвелли?

Герольды переглянулись. Они ожидали этого вопроса, и много спорили по дороге.

— Вообще-то, — нерешительно начал старший, — король запретил нам говорить это.

Бегущий За Ветром молчал и выжидающе смотрел на послов.

— Мы-то сами люди простые, — добавил молодой. — Многие наши родственники так или иначе имеют обиды на господ.

Волшебник не произнес не слова.

— Ведь вы же могли получить от нас сведения каким-нибудь волшебным способом? — осторожно спросил старший.

Бегущий За Ветром слегка наклонил голову.

— Герцог направился на восток! — нетерпеливо воскликнул юноша. — Он собирается скрыться на архипелаге Шори-Галдо. Мы передали герцогу письмо от придворного мага Крианда к его старому знакомому колдуну Вих-Дар-Лохару. Колдун должен спрятать герцога и его свиту на одном из пяти тысяч островов.

— К сожалению, нам неизвестно точное содержание письма и карты, где указано место обитания Вих-Дар-Лохара, — извиняющимся тоном произнес старший герольд.

— Спасибо вам, — с чувством произнес Бегущий За Ветром. — Будьте счастливы!

Он вспрыгнул на свой шест и, всколыхнув листья на деревьях потоком воздуха, унесся в сторону восхода солнца. Молодой герольд разинул рот и широко открытыми от восторга глазами проводил отлет волшебника. Пожилой задумчиво покрутил седые усы и тихо сказал:

— Поехали домой, парень. Думаю, что мы с тобой не увидим в жизни ничего более важного.

* * *

Три города: Шарандар, Барандар и Гарандар стояли на торговом пути между портами Восточного моря и западными королевствами. Этот путь проходил через вытянутые с севера на юг Каросские горы. Возле трех удобных для караванов пологих перевалов и были построены эти города. Издавна между ними существовала жестокая конкуренция. Ведь купцы могли воспользоваться любым из трех путей через горы. Много крови, пота, яда и магических зелий было пролито людьми ради того, чтобы стать единоличными хозяевами перевалов. Однако, несмотря на все их усилия, три города росли и развивались примерно одинаково.

Конечно, каждый из городов обладал своими особенностями. Самый северный — Шарандар — был республикой и управлялся Советом Старейшин. Средний — Барандар — находился под властью эмиров династии Бех-Хамаллан. Южным — Гарандаром — правил Теократ Инлам — Наместник Трехликого и Шестирукого Бога Гилахила. Так что каждый из купцов, паломников, странников и путешественников мог выбрать место для перехода через горы по своему вкусу.

Но предприимчивые жители трех городов не ограничились подобным делением. С запада и востока, там, где единый торговый путь разделялся на три дороги через перевалы, постепенно выросли поселки зазывал — людей, в чьи обязанности вменялось уговорами, обещаниями и призывами соблазнять проезжающих избирать именно их город для перехода через горы. Так что кровавые войны прошлых веков сменились спорами и ссорами между зазывалами. Неумолчный крик днем и ночью стоял на развилках трех дорог. Всех проезжающих на дальних подступах встречали толпы орущих голопузых ребятишек, потом эстафета передавалась ученикам-подросткам, а на самой развилке работали профессионалы — почтенные старцы и мужчины среднего возраста. Иногда проезжающие купцы останавливались только ради того, чтобы послушать их цветистую речь и набраться новых выражений для последующего восхваления собственных товаров.

Торговля между Востоком и Западом процветала. Караваны двигались непрерывной вереницей. Поэтому среди груженых поклажей верблюдов и табунов лошадей лишь немногие зазывалы разглядели одинокого пешехода в простой, но добротной, хорошо пошитой одежде. Это был не купец — он не имел поклажи, не гонец — какой же гонец без коня, не скрывающийся преступник — слишком уж уверенно он держался, и уж, конечно, не странствующий рыцарь. Тем не менее было видно, что человек этот внимательно смотрит по сторонам, словно ищет чего-то, и ему следовало оказать достойный прием на перекрестке трех дорог.

— Добро пожаловать в прекрасный город Шарандар! — подскочил к одинокому путнику зазывала из низшей касты, которому еще не хватало умения для работы с богатыми купцами.

— Приветствую тебя, о добрый человек, от имени великого и славного Барандара! — немедленно встрял конкурент.

— Да пребудет с тобой милость Гилахила Трехликого, покровителя уютного Гарандара! — дополнил картину еще один зазывала.

— Всего один вопрос, — резко оборвал готовые начаться словоизлияния путник. — Знаете ли вы, по какой дороге проследовал герцог Гвардо-Гвелли со своей свитой примерно полтора дня назад?

Лишь на секунду изумленные зазывалы замерли, а потом почти хором ответили:

— Конечно, знаем! Он предпочел Шарандар!

— …поехал через Гарандар!

— …оказал честь Барандару!

Бегущий За Ветром разочарованно отмахнулся рукой. Он понял, что ни один человек здесь не скажет ему правду. Каждый будет лгать, чтобы убедить путешественника избрать путь именно через его город. Так что надеяться можно только на себя. Немного поразмыслив и взвесив все «за» и «против», волшебник выбрал дорогу на Барандар. Во-первых, ему показалось, что герцог, наверняка, выберет город, управляемый титулованной особой. Во-вторых, Бегущий За Ветром уже не рассчитывал догнать беглецов в горах, так что выбор пути был, в общем-то, не важен. Главным теперь было оказаться на побережье одновременно со всадниками герцога.

Бегущий За Ветром не мог лететь на своем шесте долгое время. Поэтому быстрые перелеты ему приходилось чередовать с ходьбой. Так что двигался он ненамного быстрее, чем скрывающиеся от него беглецы. Кроме того, он потерял целых два дня. Расставшись с герольдами, он почему-то решил, что герцог постарается побыстрее оказаться на морском берегу, и поэтому сперва направился в главный королевский порт Ритроний. Но, как оказалось, Гвардо-Гвелли там не появлялся.

Бегущему За Ветром больших трудов стоило отыскать следы беглецов на главном торговом пути через Каросские горы. К этому времени волшебника начала одолевать усталость от бессонных ночей и частого использования магических сил. Дорога на Барандар была выбрана еще и потому, что династия эмиров Бех-Хамаллан была кое-чем обязана волшебнику. Во дворце правителя он рассчитывал получить хорошего коня, чтобы продолжить путь к морю верхом.

Вообще-то, Бегущий За Ветром не любил ездить на каких-либо животных. Он предпочитал или пешие прогулки, или волшебный полет. Но, когда обстоятельства вынуждали, он мог становиться неплохим наездником. На караванном пути никто не захотел продать коня странноватому одинокому пешеходу, а объявлять свое имя волшебник не торопился.

Миновав развилку трех дорог утром, к вечеру Бегущий За Ветром уже проходил через ворота Барандара. Не теряя понапрасну времени, он отправился прямо во дворец эмира. По пути волшебник с удивлением разглядывал многолюдный город, сильно разросшийся со времени его последнего посещения. Даже постоялые дома для купцов походили на маленькие дворцы, а резиденция правителя, окруженная прекрасными садами и фонтанами, поражала своим великолепием и неповторимым колоритом.

— Куда лезешь, простолюдин? — грубо остановили его четверо стражников у входа во дворец.

Бегущий За Ветром подумал, что в тысячах различных стран, меж сотен веков неизменным остается лишь обращение людей, наделенных властью, со своим народом, который, собственно, их кормит и одевает.

— Я хотел бы встретиться с нынешним эмиром, — вежливо ответил волшебник. — Кстати, как его зовут?

Стражники довольно ухмыльнулись. Весь день они простояли на солнцепеке в толстых кожаных панцирях, и теперь, наконец-то, нашли того, на ком можно было сорвать накопившуюся злобу.

— Подойди-ка поближе, добрый странник, — с преувеличенной лаской позвал один из них, — сейчас мы с радостью ответим тебе на все вопросы, а потом проводим и к самому эмиру Гохуну Бех-Хамаллану, да славится его имя десять тысяч лет.

Услышав про «десять тысяч лет», Бегущий За Ветром невесело усмехнулся, вспомнив о своем собственном возрасте. Он, конечно, догадался, что затевают стражники, и пожалел, что сразу не представился. Все равно, так или иначе, ему придется открыть свое истинное имя.

— Передайте эмиру Гохуну, что к нему прибыл Бегущий За Ветром.

На какое-то мгновение в маленьких тупых глазках стражников промелькнул страх, сменившейся злобным презрением. Они не поверили. Тем хуже для них! Бегущий За Ветром слегка повел своим шестом, и сверху на плечи сторожей навалилась тяжелая воздушная волна. Она повалила их и прижала к мраморным плитам, которыми была выложена площадь перед входом во дворец.

Несмотря на довольно большое количество людей на площади, никто не обратил внимания на творящееся волшебство. Смеркалось, купцы, путешественники и просто зеваки спешили в караван-сараи, чтобы занять лучшие места. Ведь помимо дорожных сборов, Барандар, также как и Шарандар с Гарандаром, существовал за счет многочисленных увеселительных заведений, игорных и публичных домов, курилен опиума и гашиша.

Без препятствий Бегущий За Ветром прошел во дворец эмира. Тайная стража, несущая свою службу намного более профессионально, чем ленивые солдаты, поспешила оповестить всех сановников о появлении волшебника. Встречающиеся по дороге слуги в алых, расшитых золотом и жемчугом шароварах, низко кланялись Бегущему За Ветром и молча указывали ему нужное направление. Это было весьма кстати, так как дворец неоднократно перестраивался, и память волшебника не могла подсказать дорогу в покои эмира.

Наконец, он вошел в небольшую полутемную комнату, заваленную толстыми дорогими коврами и огромными мягкими подушками. Огромные золотые блюда глубоко вдавливались в густой ворс ковров от щедро наваленных на них сладостей и фруктов. Подносы с чашами и кувшинами источали тонкие ароматы драгоценных вин из далеких стран. Шесть мужчин сидели, скрестив ноги, или полулежали на подушках. Их тонкие шелковые одежды переливались в свете больших масляных светильников всеми цветами радуги от множества драгоценных камней.

— Потомки аскетов-кочевников научились ценить удобство, — заметил Бегущий За Ветром, не зная, кто из присутствующих является эмиром.

— Это комната, куда входят только самые знатные люди города, — сказал один из людей, когда-то, наверное, широкоплечий и мускулистый, но теперь, к старости, заплывающий жирком. — Мы бросили все свои дела, чтобы собраться тут. Стража сообщила, что к нам прибыл…

— Бегущий За Ветром, — склонил голову в легком поклоне волшебник.

— Надеюсь, ты не рассердишься на нас, если мы не поверим тебе на слово?

— Нисколько. Я успел к этому привыкнуть.

Бегущий За Ветром взмахнул шестом, и ледяная струя воздуха, словно гигантская змея из далеких южных болот, плотными кольцами обвила собравшихся. Люди побледнели, но постарались скрыть свой страх. Волшебник едва заметно усмехнулся, и теплые струи нежно лизнули тела под шелковыми одеждами. От их приятного щекотания стало невыразимо приятно, как от ласк десятка наложниц. Шестеро расслабились.

— Благодарим тебя. Ты, действительно, Бегущий За Ветром… или маг, равный ему по силам, — произнес худощавый мужчина средних лет.

— Могу я теперь узнать, кто из вас является эмиром Гохуном? — спросил волшебник.

— Я, — коротко ответил сидящий немного позади в тени молодой человек, на вид — ровесник Бегущего За Ветром. Он встал, подошел к волшебнику, взял его за локоть и усадил на лучшее место в комнате. Это было проявлением высшей степени гостеприимства. — Отдохни с дороги, о могущественнейший. Я рад видеть тебя в своем городе.

— Министр магии и оккультных наук приветствует долгожданного гостя и надеется, что старинный друг династии Бех-Хамаллан по-прежнему испытывает к нам расположение, — сказал худощавый.

— Военный министр Хоса-Ват-Лин, — представился тот толстеющий мужчина, который заговорил первым.

Остальные также назвали себя:

— Министр гостиничного хозяйства Хорани-Раян.

— Хранитель городской казны Лот-Бан-Хуман.

— Смотритель перевалов и дорог Рихар-Рубалих.

После этого повисла неловкая пауза. Бегущий За Ветром оценивающе смотрел на своих собеседников, те, в свою очередь, ожидали от него объяснения столь неожиданного визита. Наконец, молчание решился прервать сам эмир:

— Не покажется ли дорогому гостю невежливым, если я спрошу у него, чем мы можем услужить ему, что можем предложить?

— Мне нравиться ваш стиль, — сказал Бегущий За Ветром. — Вначале я думал, что встречу здесь скользких и хитрых царедворцев, подобных другим правителям Востока. Однако я вижу, что вы ненамного отличаетесь от своих предков — северных кочевников, которых я когда-то привел к этому перевалу и указал место для закладки будущего города. Так что и я не стану хитрить — мне нужна ваша помощь.

Шесть ртов одновременно открылись от изумления. Ни в одной легенде о Бегущем За Ветром не говорилось, что всемогущему волшебнику когда-либо нужна была чья-нибудь помощь.

— Все что имею я — принадлежит и тебе, — осторожно произнес эмир Гохун.

— Многого я не требую, — постарался улыбнуться волшебник. — Сейчас мне нужно безопасное место для сна, а рано утром — оседланный конь и информация.

Военный министр Хоса-Ват-Лин облегченно вздохнул. Он-то предполагал, что великому волшебнику нужна не менее великая помощь — по меньшей мере, срочная мобилизация всех жителей Барандара, способных держать в руках оружие. Министр магии и оккультных наук, который так и не назвал своего имени, наоборот, занервничал.

— Информация какого рода интересует величайшего из могущественнейших волшебников? — Вкрадчиво спросил он.

— Примерно полтора дня назад через один из трех городов проезжал некий герцог Гвардо-Гвелли в сопровождении двадцати-тридцати всадников. Я хочу знать, где он останавливался, что говорил, какие вопросы задавал, что делали его спутники, особенно молодая женщина с волнистыми русыми волосами до плеч. И, главное, не упоминал ли в разговоре герцог места, куда он держит путь? Я знаю, что для вас это не составит особого труда. Ведь вы не только собираете сведения о проезжающих через ваш город, но и имеете шпионскую сеть в Шарандаре и Гарандаре.

— Мы рады услужить Бегущему За Ветром, — торжественно произнес эмир. — Правда, выполнить его распоряжения будет непросто. Нужно опросить сотни людей, выпустить и принять десятки почтовых голубей. И все это, как я понимаю, за одну ночь.

— Даже не за одну ночь, а примерно к часу до рассвета, — уточнил Бегущий За Ветром. Он понимал, что сейчас, как всегда, начнется торг. В обмен на помощь от него попросят соответствующей оплаты. Он не ошибся.

— Бегущий За Ветром всегда помогал династии Бех-Хамаллан во дни бедствий и потрясений, — осторожно напомнил министр магии и оккультных наук.

— Что-то я не видел в Барандаре никаких бедствий и потрясений, — усмехнулся волшебник, прекрасно понимая, к чему клонится разговор. — Наоборот, я нашел город процветающим и благополучным и хочу поздравить его счастливого правителя — эмира Гохуна Бех-Хамаллана.

Эмир легким изящным движением кисти правой руки подал знак хранителю казны. Тот набрал в грудь побольше воздуха и на одной ноте затянул жалобную песню, больше подобающую какому-нибудь базарному нищему:

— В последнее время число проезжающих через наш город сильно сократилось. Шарандар и Гарандар обманом, а подчас и силой отбивают наших клиентов. О доходах уже никто не вспоминает. Чтобы поддержать достойный уровень гостеприимства, мы несем огромные убытки. Скоро нам нечего станет есть и пить, прекрасный Барандар опустеет, обезлюдит, лишь летучие мыши да стаи крыс будут обитать на его развалинах. Никто не может предотвратить падение доброго гостеприимного города… кроме, быть может, самого величайшего из могущественнейших, самого благороднейшего из достойнейших, самого…

Пока министр дрожащим голосом описывал гипотетического спасителя, Бегущий За Ветром красноречиво обвел взглядом невообразимо роскошное убранство комнаты. Шесть пар глаз пристально следили за выражением его лица, нисколько не смущаясь тому, что жалобы казначея несколько не соответствуют реальному положению дел.

— Так чего вы от меня хотите? — спросил волшебник.

Шестеро мужчин растерянно переглянулись. Появление Бегущего За Ветром было слишком неожиданным, они собрались в этой комнате, не успев обсудить, чего бы им хотелось больше всего.

— Только не просите меня разрушить Шарандар с Гарандаром, — предупредил волшебник.

Военный министр открыл было рот, но после слов Бегущего За Ветром быстро захлопнул его и сделал вид, что подавил кашель. Ведь именно полное уничтожение старинных соперников он и собирался предложить.

— Не соблаговолит ли непобедимейший из великолепнейших волшебников подождать, пока мы в соседней комнате немного посоветуемся? — заискивающе попросил министр магии и оккультных наук.

— Да, да! — оживился эмир Гохун. — Все это так… внезапно, мы не готовы вот так, сразу…

— Боюсь, что вы будете принимать решение до следующего вечера, — заметил Бегущий За Ветром. По смущению сановников он понял, что и этот срок слишком мал для единогласного решения. — Я могу сам предложить вам достойную плату за ваши услуги.

— Зачем сильнейший из непревзойденных говорит о плате? — забеспокоился эмир. — Мы бы не осмелились диктовать условия Бегущему За Ветром. Мы хотим лишь добровольной и бескорыстной помощи от великодушнейшего из добрейших волшебников.

— Конечно, конечно, — усмехнулся Бегущий За Ветром, — будем называть это взаимовыгодным сотрудничеством. Итак, я могу засыпать восточные дороги на Шарандар и Гарандар песком, а перевалы камнями так, что на их расчистку потребуется около месяца. Все это время караваны будут идти через ваш город, и ваше…м-м-м, пошатнувшееся материальное положение поправится.

— А почему только восточные дороги? — удивился эмир.

— Потому, — терпеливо объяснил волшебник, — что сейчас в этих городах ночуют многие купцы. Если я закрою дороги с обеих сторон, начнутся голод и мор. А так купцы смогут вернуться к развилке и проехать через ваш город.

Кроме того, подумал про себя Бегущий За Ветром, если Гвардо-Гвелли сейчас находится в одном из этих городов, то закрытие восточных дорог помешает ему добраться до побережья.

— Что скажешь, Лот-Бан-Хуман? — спросил эмир, стараясь скрыть свое смущение.

Хранитель казны беззвучно шевелил губами, подсчитывая барыши от месячной единоличной монополии на торговый путь. Внезапно его глаза округлились — он закончил вычисления и сам поразился величине получившейся суммы. Министры возбужденно заерзали на своих подушках.

— А если купцы, напуганные заваленными дорогами и перевалами, теперь всегда будут ездить через Барандар? — вслух спросил Лот-Бан-Хуман сам у себя, закатил глаза и вновь погрузился в свои расчеты.

Бегущий За Ветром решил поторопить принятие решения:

— Советую тебе, эмир, принять мое предложение. Боюсь, что в ответ на более высокие требования мне придется и с тебя спросить дополнительные услуги.

Все министры устремили взоры на эмира. Конечно, они бы рискнули поторговаться, но двусмысленный намек на дополнительные услуги заставил их призадуматься. Бегущий За Ветром с легкой ироничной улыбкой наблюдал за игрой взглядов. Он-то понимал, что молодой эмир слишком долго находился под контролем своих опытных министров. Теперь, когда волшебник обратился непосредственно к Гохуну, он сразу же указал место советников. В конце концов, молодой правитель прямо сейчас мог попросить у волшебника обеспечить ему единоличное и полновластное управление городом. Не важно, уничтожил бы Бегущий За Ветром министров или нет. Главное, что они верили в его равнодушие к человеческим жизням.

После недолгого размышления эмир медленно оглядел своих министров, дождался, когда все они склонились в глубоких подобострастных поклонах, и только после этого величественно произнес:

— Эмир Барандара с благодарностью принимает предложение Бегущего За Ветром.

И министры, и сам волшебник незаметно вздохнули с облегчением. Устраивающая все стороны сделка была заключена. Теперь можно было немного расслабиться и отдать должное винам и яствам. Эмир подозвал к себе министра гостиничного хозяйства и прошептал ему на ухо несколько приказов. Тот быстро удалился за дверь, а через некоторое время вернулся.

— Гонцы отправлены, — прямо с порога доложил он одновременно и эмиру, и волшебнику. — Еще до рассвета вам доставят требуемую информацию о герцоге Гвардо-Гвелли.

Из вежливости Бегущий За Ветром некоторое время отвечал на вопросы эмира о его предках-кочевниках, о старых временах, об истинности тех или иных легенд о нем самом. Наконец, видя что волшебник старается аккуратно свернуть беседу, гостеприимный эмир предложил проводить его в приготовленные для отдыха покои.

Со всеми возможными почестями эмир лично сопровождал Бегущего За Ветром по тихому ночному дворцу. Двенадцать мускулистых чернокожих слуг с факелами и длинными мечами освещали им дорогу. Кроме того, волшебник знал, что незаметные агенты тайной стражи постоянно находятся вокруг, резко пресекая попытки не в меру любопытных обитателей огромного дворца узнать, что за таинственный ночной посетитель нарушил установленный распорядок дня эмира и его главных министров.

Комната волшебнику понравилась: с толстой дверью, запирающейся на железный засов, без каких-либо потайных дверей или смотровых окошек. Обилие ковров и подушек делало ее похожей на покои самого эмира. Слуги поставили на пол подносы с едой и напитками. Бегущий За Ветром вежливо отказался от предложенных ему наложниц, даже от такой редкости, как три сестры-близняшки, объяснив, что ему сейчас больше всего нужны покой и крепкий сон.

Когда эмир Гохун и слуги покинули комнату, Бегущий За Ветром еще раз тщательно проверил стены, пол, потолок и засов на двери. Никакой опасности. Похоже, правитель Барандара держал свое слово. Но на всякий случай волшебник поставил на страже своего покоя легкие ночные сквозняки, чтобы они немедленно разбудили его в случае возможного предательства. К сожалению, долгая жизнь научила Бегущего За Ветром не доверять никому, кто знал о его истинной сущности. После этого он лег на мягкие подушки и мгновенно забылся сном обычного смертельно уставшего человека.

* * *

Бегущий За Ветром проснулся в точно назначенное время — за два часа до рассвета. От одного горевшего масляного ночника он запалил большой факел и вышел в коридор. Его уже ждали. Четыре человека сидели на корточках посередине коридора. Увидев, что дверь открывается, они немедленно упали на колени и прижались лбами к мраморным плитам.

— Что все это значит? — спросил волшебник.

— О великий господин! — произнес один, не поднимая глаз. — Мы пришли, чтобы рассказать тебе все, что нам известно о пребывании герцога Гвардо-Гвелли и его спутников в нашем благословенном городе.

— Так значит, я не ошибся, и герцог, действительно, проехал через Барандар, — удовлетворенно сказал Бегущий За Ветром.

— Совершенно верно, великий господин. Две ночи назад он останавливался на постоялом дворе «Свет прекраснейшей звезды Эр-Рулиян». Мы случайно оказались рядом, и поэтому по приказу благороднейшего и достославнейшего эмира нас привели сюда, чтобы мы ответили на вопросы великого господина.

Случайно, как же. Бегущий За Ветром сразу понял, что перед ним находятся шпионы, которым поручено следить за всеми проезжающими через город людьми.

— Была ли с ним высокая стройная светловолосая женщина?

— Да.

— Ее охраняли?

— Конечно, — удивленно ответил шпион. — Молодую красивую женщину никто не оставит без охраны на постоялом дворе.

— Ее держали под стражей? — уточнил вопрос Бегущий За Ветром.

— Нам так не показалось. Рядом с ней всегда находился пожилой офицер с длинными седыми усами и еще один-два солдата, которые периодически менялись. Да, и еще с ней была юная девушка — видимо, служанка. Офицера женщина называла «папой», а на солдат демонстративно не обращала внимания. Женщина один раз покинула постоялый двор, чтобы купить всякие безделушки в лавках купцов, а потом вернулась в свою комнату.

— Она ночевала в одной комнате с герцогом? — с замиранием сердца спросил волшебник.

— Нет. Она жила в отдельной комнате со своей служанкой.

— Так, так, — задумчиво пробормотал Бегущий За Ветром. Его жена находилась в относительной свободе. Если бы она хотела бежать, ее отец легко мог бы разделаться с сопровождавшими их солдатами. Но она не захотела… — А сколько всего людей было вместе с герцогом?

— Он сам, женщина со служанкой, пожилой офицер, семь молодых дворян рангом пониже и пятнадцать солдат.

— Говорили ли они о том, куда держат путь?

— Нет, великий господин. Они, вообще, старались не общаться с другими путешественниками. Только сам герцог интересовался у двух купцов с восточного побережья, где можно нанять судно до южной части архипелага Шори-Галдо.

— И что они посоветовали?

— Они сказали герцогу, что ему лучше обратиться к капитану Роминаки из города-порта Со-Супак.

— Вы можете мне сообщить еще что-нибудь об этих путешественниках?

— Больше ничего, великий господин. Эти люди старались ни привлекать к себе внимания. Они были как-будто чем-то сильно напуганы, и отправились в дорогу, едва встало солнце.

— Все ясно, — кивнул головой Бегущий За Ветром. — Я удовлетворен. Можете идти.

Не поднимаясь на ноги, шпионы отползли на коленях за угол. Тотчас же оттуда появился эмир в сопровождении своих министров и слуг с факелами.

— Доброе утро, Бегущий За Ветром, — приветствовал он волшебника. — Доволен ли почетнейший гость оказанным ему приемом?

— Гостеприимнейший из бескорыстнейших правителей, несмотря на упадок в делах, сделал все, чтобы мое пребывание во дворце было наполнено заботой и вниманием, — с улыбкой произнес Бегущий За Ветром, — Так пусть не держит он на меня обиду, если я изъявлю желание покинуть город и немедленно отправлюсь в путь на подаренном скакуне.

Эмир по-достоинству оценил иронию и недвусмысленные намеки волшебника.

— Снаряженный в дорогу лучший конь из моей личной конюшни ждет величайшего волшебника, — сказал он. — Я выполнил все, о чем просил меня почтеннейший гость?

— Да. Я желаю Барандару процветания и благополучия, а его благородному и достойному правителю — счастья и могущества. Как только я окажусь за пределами городских стен, то незамедлительно выполню свою часть уговора.

Министры заметно оживились, и все люди двинулись к выходу из дворца. На дворцовой площади нетерпеливо перебирали копытами два десятка прекрасных жеребцов.

— Мне же нужен всего один конь! — удивленно воскликнул Бегущий За Ветром.

Ему подвели белоснежного жеребца с умными карими глазами и отделанной золотым шитьем сбруей.

— Мы немного проводим дорого гостя, — сказал эмир, легко вспрыгивая в седло другого коня.

Министры и десяток хорошо вооруженных воинов повторили его движение.

Бегущий За Ветром пожал плечами и тронул пятками бока своего скакуна. Конь резво пошел рысью. Эмир пристроился рядом, следом вытянулись министры и солдаты. Вскоре блистающая роскошными одеждами и бряцающая оружием кавалькада понеслась по темным улицам спящего Барандара.

Когда всадники достигли запертых на ночь городских ворот, военный министр выехал вперед и зычным голосом прокричал сторожам:

— Открывайте!

— Неужели гостеприимство эмира Гохуна Бех-Хамаллана распространяется и за пределами городских стен? — поинтересовался Бегущий За Ветром.

— Столь дорогой гость достоин того, чтобы его проводили до перевала, — ответил эмир.

— Бегущий За Ветром еще никогда не нарушал своего слова, — строго сказал волшебник.

— Все это знают, — обезоруживающе улыбнулся эмир.

— Тогда вам лучше посмотреть на мое волшебство со стены. Не многие люди выдерживают это зрелище.

Не дожидаясь, пока сонные сторожа распахнут створки ворот, Бегущий За Ветром высоко поднял свой шест и как бы написал им в воздухе некое длинное замысловатое слово. В то же мгновение на глазах потрясенного эмира и его спутников испуганно заржавший конь волшебника оторвался от земли и вместе со своим всадником вознесся в воздух. Он проплыл над зубцами высокой городской стены и исчез из виду. Хорошо отдохнувший волшебник решил продемонстрировать недоверчивым людям небольшую часть своих возможностей.

— Открывайте быстрее, лентяи! — заорал военный министр.

Солдаты сопровождения по его знаку спрыгнули со своих коней и дружно навалились на ворота. Когда образовался достаточный для всадника проход, эмир первый выехал наружу. Бегущий За Ветром исчез в темноте. Министры окружили поникшего правителя. Никто не решался первым высказать свои подозрения.

— Смотрите! — внезапно крикнул один из солдат. — Там, над горами.

Люди подняли взоры и изумленно замерли.

— За мной, на башню! — приказал эмир, разворачивая коня.

Следом за ним помчались и его министры. Но даже с высоты воротной башни люди затруднялись оценить масштабы далекой бури. Вернее, двух бурь: на севере и на юге от Барандара. Вообще, в горах день и ночь сменяют друг друга очень резко. Тут нет ни вечерних, ни утренних сумерек. Вот и сейчас, находящийся в низине Барандар еще был погружен во мрак, а вершины окружающих его гор уже золотили лучи восходящего солнца. Но там, где находились перевалы Шарандар и Гарандар, утро так и не наступило. Там клубились черные тучи, сверкали молнии, грохотали громы. Даже вдали от разгула стихии людей пробирала холодная дрожь.

— Хорошо, что прозорливость и дальновидность Вашего Величества не позволили Бегущему За Ветром вызывать бурю прямо из нашего мирного Барандара, — почтительно обратился к эмиру министр магии и оккультизма.

Остальные министры ошеломленно замерли. Они прекрасно понимали, что эмир тут совершенно ни при чем. Более того, еще полчаса назад все они хором советовали Гохуну не выпускать сомнительного волшебника из-под стражи, опасаясь, что тот, получив обещанное, попросту смоется, не заплатив. Теперь же, увидев могущество Бегущего За Ветром, они почувствовали облегчение от того, что он покинул их город. Но остался эмир Гохун, потомок и наследник Бех-Хамалланов. И теперь следовало выказывать любовь и преданность этому правителю, на которого пало расположение великого волшебника.

Перебивая друг друга, министры начали восхвалять молодого эмира, превозносить его несуществующие заслуги и приписывать ему несказанные мудрые речи. А в это время одинокий всадник на белом коне во весь опор скакал по пустынной дороге на восток. За его спиной постепенно оседали песчаные бури, занесшие две из трех дорог через Каросские горы. Бегущий За Ветром был уверен, что Шарандар и Гарандар недолго будут страдать из-за нанесенных убытков. Перевалы расчистят, песок уляжется, и вскоре все три города вновь на-равных станут соперничать из-за торговых караванов.

* * *

Добравшись до города Со-Супак на утренней заре, Бегущий За Ветром узнал, что большой двухмачтовый корабль капитана Роминаки покинул порт прошлым вечером. Волшебник опоздал всего на несколько часов. В сердцах он готов был вызвать бурю, которая пригнала бы судно обратно, но, немного поразмыслив, понял, что оно уже слишком далеко от берега. Кроме того, Бегущий За Ветром не знал, каким путем пойдет корабль к архипелагу Шори-Галдо, и, следовательно, не смог бы точно сфокусировать ураган в нужном месте.

Постояв на причале еще некоторое время, волшебник отвел взгляд от безбрежной водной глади и пошел вдоль причалов, ведя на поводу своего усталого коня. Он внимательно разглядывал пробуждающийся с первыми лучами солнца порт. Грузчики и моряки из разных стран, почтенные купцы и подозрительные личности, более похожие на пиратов, чем на честных торговцев, солдаты береговой стражи и праздношатающиеся люди — все они мельтешили перед глазами Бегущего За Ветром, суетились, галдели, что-то переносили или торопились по своим делам. Порт жил своей привычной жизнью и волшебник внезапно почувствовал себя совершенно чужим среди этого гомона, топота и толчеи.

Бегущий За Ветром задержался у двух огромных триер (Триера (трирема) — галера с тремя рядами весел, расположенных друг над другом.) с далекого Восточного континента. Борта кораблей ниже ватерлинии (Ватерлиния — линия, до которой корпус судна погружается в воду.) были обшиты листовой медью, а выше — выкрашены в угольно-черный цвет. Носовые тараны были сделаны в виде крокодильих голов. На высоких кастелях (Кастели — надстройки над верхней палубой старинного корабля. Фор-кастель — в носовой части, ахтер-кастель — в кормовой. В более поздние времена они преобразовались соответственно в бак и ют.) взад и вперед лениво прохаживались хорошо вооруженные воины. Волшебник почувствовал магическую ауру, исходящую от триер. Видимо, восточные маги наложили на корабли мощные чары, защищающие их от огня и от гниения. Триеры возвышались над остальными суденышками, как могучие боевые слоны над пешими воинами.

Бегущий За Ветром ухватил за локоть пробегающего мимо мальчишку и спросил:

— Скажи-ка, сорванец, что, в город прибыли послы с Восточного континента?

Мальчик с ног до головы оглядел незнакомца. На его хитрой мордашке попеременно отразились испуг, размышление и ожидание выгодной сделки. Прекрасно изучив человеческую натуру, волшебник достал из кармана медную монетку, подкинул ее высоко в воздух и ловко поймал.

От возбуждения у мальчика округлились глаза и он на одном дыхании выпалил:

— Правитель Тласколана по всему побережью вербует наемников для войны с колдунами культа Тло-Алипока.

— Но ведь культ был уничтожен сотни лет назад! — удивленно воскликнул Бегущий За Ветром, едва не проговорившись, что он сам же его и уничтожил.

— Так то было давно! — ухмыльнулся мальчик, не сводя взгляда с зажатой в кулаке волшебника монетки. — А теперь в Хочитлане колдуны вновь бьют в каменные барабаны и приносят человеческие жертвы к престолу Тло-Алипока.

Это была плохая новость, заставившая Бегущего За Ветром призадуматься. Но он рассудил, что Восточный континент может немного подождать, тогда как спасение жены не терпит отлагательства, и потому спросил:

— Как ты считаешь, где в Со-Супаке лучше всего нанять корабль до Шори-Галдо?

Мальчик еще раз внимательно оглядел простую запыленную одежду волшебника. На его взгляд, не так должен был бы выглядеть человек, желающий нанять целый корабль. Однако, прекрасный жеребец и спокойная уверенность незнакомца внушали уважение. Так что юный сорванец задорно ответил:

— Да где угодно!

— А до южных островов?

Мальчик наморщил лоб, старательно изображая работу мысли:

— Вон там, — взмах маленькой грязной ладошки, — в таверне «Глупый мудрец». Спросите капитана Лао Таджина. Он обошел весь архипелаг вдоль и поперек. Если еще что-нибудь хотите спросить, то неплохо бы накинуть еще деньжат!

Бегущий За Ветром едва не рассмеялся от такого нахальства.

— Если я продолжу с тобой разговаривать, — сказал он, — то, боюсь, мне нечем будет заплатить капитану.

Волшебник подкинул высоко в верх монетку и быстрым шагом направился к указанной таверне, тогда как мальчик, высоко подпрыгнув, поймал не лету свое вознаграждение. То, что вначале выглядело медяком, на самом деле оказалось полновесной золотой маркой одного из западных королевств. Мальчик испугался, что незнакомец ошибся и сейчас может вернуться и отобрать необычайно щедрый дар. Он резво бросился наутек, и только потом, основательно затерявшись в толпе, издал звонкий радостный вопль.

А Бегущий За Ветром в это время уже входил в дверь таверны «Глупый мудрец». Его конь был принят почтительным конюхом, сразу же признавшим нового посетителя за важного господина. Опытный глаз старого конокрада мгновенно оценил стоимость скакуна. Подобное животное могло принадлежать либо восточному принцу, либо главарю банды, так что ухо в любом случае следовало держать востро. Не успел волшебник дойти до середины обеденного зала, как навстречу ему выскочил предупрежденный хозяин и радостно залопотал:

— Для меня большая честь… лучшая комната… лучшее вино… лучшая женщина…

Поморщившись, Бегущий За Ветром махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. Этот жест еще раз доказал хозяину, что его посетитель не простой человек, а один из сильных мира сего. Он низко согнулся и плавным жестом указал на лучшее место в зале — возле окна, лицом к двери. Такая позиция вполне устраивала волшебника, поэтому он позволил усадить себя на деревянный стул и заказал ровно столько еды и питья, чтобы поддержать в хозяине веру в собственную значительность.

Хозяин опрометью бросился на кухню, дав Бегущему За Ветром, наконец, возможность рассмотреть остальных посетителей таверны. Мальчик не солгал. Тут, действительно, собирались не простые портовые рабочие, а вполне зажиточные люди: купцы, капитаны, странствующие аристократы. В просторном обеденном зале было светло, чисто и уютно до такой степени, до какой это может быть в общественных заведениях.

Когда хозяин принес аппетитно пахнущие кушанья и склонился над столом, наливая в бокал рубиновое вино, Бегущий За Ветром тихо спросил:

— Правда ли, что в твою таверну изредка наведывается знаменитый Лао Таджин?

— Конечно, правда, — недоуменно пожал плечами хозяин, — он и сейчас находится тут. Видите того господина в расшитом золотыми солнцами халате? Он сейчас как раз о чем-то спорит с бородатым купцом.

— Могу ли я пересесть за их стол?

Хозяин замялся, смутившись перед напором странного посетителя, а Бегущий За Ветром, приняв его молчание за согласие, быстро проследовал к другому столу. Оба мужчины мгновенно прервали свою оживленную беседу и выжидающе посмотрели на внезапно появившегося соседа.

— Я прошу прощения, если случайно нарушил какие-нибудь местные правила приличия, — начал волшебник, — но обстоятельства вынуждают меня действовать столь прямо и решительно. Мне необходимо как можно быстрее добраться до колдуна Вих-Дар-Лохара. Я слышал, что капитан Лао Таджин может оказать мне эту услугу.

Мужчины недоуменно переглянулись. Какой-то бродяга в пыльной одежде осмелился отвлечь их от важного разговора! Они уже собирались дать нахалу суровую отповедь, однако суетливый хозяин, торопливо поставивший перед новым соседом изысканные кушанья, заставил их изменить мнение. Когда же Бегущий За Ветром расплатился двумя золотыми монетами, купец и капитан окончательно убедились, что имеют дело с равным себе по положению человеком.

— Вы обратились не по адресу, — вежливо ответил капитан, сверкнув хитрыми раскосыми глазами. — Лао Таджин — это я. Но мне неизвестно местонахождение колдуна. Попробуйте поговорить с капитаном Роминаки.

— Он покинул порт сегодня утром, — сказал Бегущий За Ветром. — Мне нужно попасть к Вих-Дар-Лохару раньше него. В крайнем случае, одновременно.

— Это невозможно! — воскликнул капитан.

— Невозможное хорошо оплачивается, — намекнул волшебник.

— Подождите! — встрял бородатый купец. — Ведь я уже зафрахтовал твой корабль, Лао.

— Еще нет, — возразил тот. — Мы еще не сошлись в цене.

— Я заплачу больше, — твердо произнес Бегущий За Ветром.

— Да кто ты, вообще, такой?! — напористо выставил бороду купец.

— Путешественник, — просто ответил волшебник.

— Подождите, господа, — примиряюще поднял руки Лао Таджин, — не ссорьтесь. Я не знаю пути к острову Вих-Дар-Лохара, так что и говорить об этом нечего.

Купец сразу же остыл, но Бегущий За Ветром не сдавался:

— А вы можете порекомендовать кого-нибудь, кто знает дорогу?

— На юг сейчас плавают мало, — задумчиво произнес капитан. — Опасно. Много пиратов, мало выгоды. Походите по порту, поспрашивайте, может, в Со-Супаке и найдется кто-нибудь кроме меня и Роминаки, кто знает южные воды.

— Тогда у меня есть другое предложение, — нетерпеливо сказал волшебник. — Вы довезете меня до Тхо-Хеджа, а там я пересяду на другой корабль.

— Тхо-Хедж — плохой город, — поморщился Лао Таджин. — Туда собирается все отребье архипелага. Местные царьки сквозь пальцы смотрят на пиратство, а, может быть, даже имеют свою долю.

— Но зато в этом городе наверняка знают, где живет Вих-Дар-Лохар, — возразил Бегущий За Ветром.

— Да, — кивнул головой капитан, — многие пираты бывают у колдуна. Они чтут его силу, стараются задабривать подарками, чтобы тот не насылал на них проклятия.

— Так отвезите меня в Тхо-Хедж, а дальше я сам доберусь до острова колдуна! — воскликнул волшебник.

— Это будет дорого стоить. Очень дорого.

Бегущий За Ветром склонился к уху капитана и что-то тихо прошептал. Лао Таджин откинулся на спинку стула с выражением крайнего потрясения. Названная сумма соответствовала его годовому доходу.

— …И моего коня в придачу, — добавил волшебник.

— Коня? — переспросил капитан, и без того потерявший всякое желание торговаться.

— Да, коня, — повторил Бегущий За Ветром. — Вообще-то, мне его подарил Гохун Бех-Хамаллан, эмир Барандара, но, раз я отправляюсь в плавание, конь мне больше не нужен.

Восточные глаза Лао Таджина расширились так, что едва не вылезли из орбит. Он смог только выдавить:

— Подарок? Эмира? Конь?

— Совершенно верно, — немного небрежно подтвердил волшебник, — он сейчас в конюшне. Можете пойти и посмотреть.

— А как же я? — возмущенно вскричал купец.

— Вы тоже можете пойти и посмотреть, — приторно улыбнулся Бегущий За Ветром.

— Я говорю о нашем договоре! — вспылил бородатый. — Лао, неужели наши старые деловые связи не перевесят эту сомнительную сделку?!

Но по глазам Лао Таджина было видно, что чаша весов с предложением Бегущего За Ветром взлетела до небес, тогда как все доводы купца опустились на глубину океанского дна. Словно сомнамбула, капитан встал из-за стола, сделал несколько медленных шагов, а потом, не выдержав, опрометью ринулся в конюшню.

Волшебник неторопливо пошел за ним следом, внутренне ликуя. Он не ошибся: от роскошного парчового халата Лао Таджина исходил тончайший запах конюшни, который ни за что не учуял бы обычный человек. Капитан являлся истовым любителем лошадей, и за коня из табуна эмира Барандара он готов был бы отправиться не только в логово пиратов, но и в кровавый Хочитлан — столицу колдунов Тло-Алипока.

* * *

На второй день плавания Лао Таджин, похоже, начал догадываться, что его пассажир — волшебник. Ровный упругий ветер дул точно в корму джонки с такой силой, чтобы заставлять ее идти с максимально возможной скоростью, но при этом не срывать большой косой парус. Когда рулевой перекладывал румпель (Румпель — деревянный брус для управления рулевым веслом или навесным рулем.) и менял курс, ветер также менялся, как будто за джонкой шел огромный великан и непрерывно надувал ее парус.

На третий день капитан решился подойти к стоящему на палубе волшебнику и попросить:

— Я понимаю, что вы, господин путешественник, чрезвычайно спешите, но тем не менее я вынужден предупредить вас о том, что скоро мы должны будем пройти через Коралловую отмель. Боюсь, что на такой скорости мы не сможем маневрировать среди рифов. Моя джонка может сесть на мель или даже получить пробоину.

Бегущий За Ветром молча кивнул головой, повел шестом вправо, и в то же мгновение напор ветра немного ослаб.

— Благодарю… — выдохнул изумленный капитан.

Волшебник посмотрел ему прямо в глаза и улыбнулся:

— Когда вы минуете отмель, пожалуйста, не забудьте предупредить меня об этом. Видите ли, я, действительно, очень тороплюсь.

— Будет исполнено, будет сделано… — Лао Таджин пятился назад и беспрестанно кивал головой.

На пятый день джонка вошла в порт Тхо-Хедж. Бегущий За Ветром когда-то очень давно бывал здесь и теперь с удивлением разглядывал сильно разросшийся город, длинные деревянные причалы, а также насыпанную из огромных валунов дамбу, защищающую бухту от штормовых волн. Проход для кораблей обозначался двумя башнями, на которых волшебник разглядел широкие медные чаши. Должно быть, ночью в них зажигали огонь, чтобы корабли не сбивались с курса.

Лао Таджин с не меньшим удивлением разглядывал порт.

— Здесь что-то не так, — сообщил он волшебнику. — Нет ни пиратских галер с грязными парусами, ни плавучего городка, где селились обнищавшие или не поладившие с законом жители. Зато я вижу четыре большие джонки с флагами военно-морского флота царей Тхо-Хеджа. Странно, раньше весь военный флот состоял из десятка пирог, собирающих в порту налоги с купцов, которым удалось ускользнуть от пиратов в открытом море. Может быть, тут началась война?

— Не все ли равно? — Пожал плечами Бегущий За Ветром. — Меня интересует лишь то, как скоро я смогу добраться до острова колдуна Вих-Дар-Лохара.

— Тогда я отправлюсь в порт, разузнаю, что тут происходит, поспрашиваю среди своих друзей об этом острове.

Когда лодка с двумя гребцами и капитаном отвалила от борта джонки, волшебник сел прямо на палубу, скрестив ноги и погрузился в ожидание. Не в его характере было сидеть вот так, ничего не делая, когда душа рвалась на спасение похищенной любимой женщины. Но он убеждал себя, что не сможет найти дорогу к ней быстрее, чем это сделает Лао Таджин, так что временное бездействие не является предательством или равнодушием по отношению к жене.

Через некоторое время лодка вернулась, и на палубу джонки вскарабкался возбужденный капитан. Он пригласил Бегущего За Ветром в свою каюту и там пересказал ему все последние события, происшедшие в Тхо-Хедже:

— Год назад умер старый царь, и на трон сел его сын — молодой Хошин Джос. Он получил образование на континенте, и буквально пропитался идеями о единоличной власти. С первых дней правления он объявил войну пиратам, контрабандистам и коррумпированным чиновникам. За короткие сроки был построен мощный военный флот, который стал патрулировать окрестные воды. Произошло несколько сражений с пиратскими флотилиями. Разбойники потерпели поражение и вынуждены были скрыться на южных островах. Кроме того, к пиратам присоединились князья, недовольные усилением царской власти. Фактически, идет война между царским севером и повстанческим югом. Так что сейчас плавание в ту сторону стало втройне опаснее. В самом Тхо-Хедже не осталось никого, кто хорошо знает южные воды, многие объявлены шпионами и брошены в тюрьмы, многие казнены.

Бегущий За Ветром стиснул зубы. Казалось бы, такое благое дело, как война с морскими разбойниками, нарушило все его планы.

— Неужели, нет ни одной зацепки? — спросил он.

Лао Таджин хитро прищурился, так что его и без того узкие глаза превратились в две щелочки:

— Я узнал, что на одной из джонок в данный момент находится Фаэй Милли с остатками своей команды.

— Фаэй Милли? — переспросил волшебник, которому это имя ничего не говорило. — Кто это такой?

— Это не он, а она, — поправил его Лао Таджин. — Знаменитая разбойница. Единственная женщина-капитан среди пиратов. Ее корабль был захвачен на днях, сама она и оставшиеся в живых пираты взяты в плен. Так как тюрьмы Тхо-Хеджа переполнены, их все еще держат на одной из военных джонок.

— Она знает, где живет Вих-Дар-Лохар? — оживился Бегущий За Ветром.

— Конечно! Ее отец считался почти что другом колдуна, и сама она не раз бывала на его острове.

— Превосходно! Где та джонка?

Лао Таджин усмехнулся:

— Пиратов ждет казнь. Солдаты не пропустят вас к ним. Теперь в Тхо-Хедже законы очень суровые.

— Это мои проблемы, — махнул рукой волшебник.

— Ну-ну, — с сомнением покачал головой капитан. — Насколько я понимаю, дальше наши пути расходятся. Честно говоря, мне не хотелось бы оставаться в порту, когда Вас схватят солдаты и обвинят в связях с пиратами. Не соблаговолите ли оплатить проезд и сойти на берег?

Бегущий За Ветром достал из-за пазухи кожаный мешочек, развязал его и высыпал на стол несколько прозрачных ограненных камешков размером с ноготь большого пальца. Он прекрасно знал, насколько высоко люди ценят серебро, золото и драгоценности, поэтому всегда имел при себе их запас, чтобы при необходимости покупать вещи и услуги. Слегка дрогнувшими пальцами Лао Таджин взял один из камней и посмотрел на свет, идущий из окна в каюту.

— Это чудесно, — пробормотал он, — я и не подозревал, что существуют бриллианты такой чистой воды. Откуда они у вас?

— Это сувенир издалека.

— Издалека? Скажите мне, где это место, я снаряжу туда корабли.

— Бесполезно, — отрицательно покачал головой Бегущий За Ветром. — Вы погибнете, не пройдя и половины пути.

— Ради такого богатства я бы рискнул… — Лао Таджин внимательно посмотрел на волшебника. — Конь эмира Барандара, бриллианты, на которые можно купить целый флот… Вы слишком щедры, господин путешественник без имени.

— У меня есть имя, — усмехнулся Бегущий За Ветром.

— Тогда я не ошибусь, если буду называть вас…

— А вот это лишнее. Скажите мне, где находится Фаэй Милли, и расстанемся друзьями.

— О, да! Теперь я понимаю, что перед вами откроются любые двери! — воскликнул Лао Таджин. — Пиратов держат на джонке с парусом, на котором нарисован красный дракон, сжимающий в лапе огненную чашу.

— Благодарю, — Бегущий За Ветром встал из-за стола и слегка склонил голову. — Боюсь, что больше мы не увидимся. Желаю удачи!

Он стремительно покинул каюту.

— А как же лодка?! — крикнул вслед капитан. — Как вы доберетесь до джонки?

Он выскочил следом за своим пассажиром, но того на палубе уже не оказалось. Посмотрев в сторону военных кораблей, Лао Таджин увидел серую тень, быстро летящую прямо над поверхностью воды. Тень промелькнула и исчезла за кормой одной из джонок.

Капитан почесал подбородок:

— Вот, значит, как…

Потом он посмотрел на матросов, дремлющих в тени спущенного паруса, и заорал:

— Поднять якорь! Поднять рей (Рей — веретенообразный деревянный брус, к которому прикрепляется парус. На старинных судах для того, чтобы убрать парус во время безветренной погоды или стоянки, рей вместе с парусом опускался на палубу.)! Живее, живее! Отваливаем, тысяча демонов вам в пятки, дети ленивой морской коровы!

* * *

Матрос, дежуривший на корме джонки «Огненный дракон», увидел человека, поднимавшегося на борт корабля по спущенному веревочному трапу. Странно, что он не заметил приближения лодки, которая привезла его сюда. Впрочем, честно говоря, матрос не очень-то внимательно смотрел за борт. Мог и прозевать.

— Стой! Кто идет?! — крикнул он и положил ладонь на эфес широкого кривого меча.

— Мне нужен капитан. По срочному делу! — ответил незнакомец, ступив на палубу.

— Капитан на берегу, — заявил матрос, скептически оглядывая скромную одежду гостя. Даже длинный шест был удостоен мимолетного взгляда — солдаты и матросы Тхо-Хеджа ценили только железное оружие.

— Тогда позови старшего офицера! — повысил голос Бегущий За Ветром.

Матрос счел, что, действительно, лучше снять с себя ответственность и переложить ее на командира. Поэтому он сложил ладони рупором и прокричал:

— Господин Хидолай, тут какой-то чужеземец спрашивает капитана!

Из кормовой надстройки на палубу вышел начинающий полнеть офицер в кирасе из черной лакированной кожи и в тюрбане из дорогой ткани.

— В чем дело? — грубо бросил он, еще более презрительно, чем матрос, посмотрев на волшебника.

— Мне нужно переговорить с предводительницей пиратов, некоей Фаэй Милли.

— Ты — шпион?! — гневно вскричал офицер. — Эй, солдаты, взять его.

— Подождите! — воскликнул Бегущий За Ветром, и Хидолай движением руки остановил выскочивших на крик солдат с копьями. — Я не шпион. Я представитель царя Бенгулии могущественного Сороми Ходидана. Один из его кораблей был ограблен пиратами Фаэй Милли. Они похитили одну очень ценную для царя вещь. Мне поручено найти ее и вернуть законному владельцу. Я хотел бы лично допросить эту преступницу… С Вашего позволения, разумеется.

— Да? — задумчиво произнес офицер, все еще сомневаясь в словах волшебника. — Что же это за столь ценный предмет? Может быть, он уже находится в сокровищнице Тхо-Хеджа, вместе со всем конфискованным у пиратов имуществом?

Бегущий За Ветром сразу понял, что Хидолай желал бы сам наложить руку на сокровище, поэтому придумал следующее:

— Я сомневаюсь, что этот предмет имеет ценность за пределами Бенгулии. Дело в том, что это — свитки, содержащие свод правил и предписаний для проведении церемоний при царском дворе. Я даже думаю, что пираты выбросили в море свитки. Тем не менее, воля могущественного Сороми Ходидана для меня священна. Я — Харами-бон-Досит, помощник главного герольда-распорядителя царского двора Бенгулии. Я не могу вернуться домой, не узнав точных сведений о пропавших свитках.

Волшебник на ходу выдумывал свою историю. Последний раз он посещал Бенгулию более двухсот лет назад, поэтому не был уверен, существует ли до сих пор это государство, и, тем более, правит ли в нем царь Сороми Ходидан. Но офицер, похоже, также не был силен в географии, так как сразу не изобличил ложь Бегущего За Ветром.

— А почему я должен тебе верить? — на всякий случай спросил Хидолай.

Волшебник незаметно вздохнул с облегчением. К счастью, у него оставался достаточный запас средств убеждения. Достав из кармана несколько золотых монет, он быстрым движением вложил их в ладонь офицера со словами:

— Свитки с законами и предписаниями чрезвычайно важны для царского двора Бенгулии.

Хидолай больше не колебался и напыщенно произнес:

— Ладно уж! Долг офицеров Тхо-Хеджа — помогать людям из дружественной Бенгулии. Солдаты, проводите этого чужеземца в трюм с заключенными. А ты, Харами-бан… извини, дальше не помню, смотри, долго там не задерживайся. Впрочем, ты и сам этого не захочешь.

Озадаченный последней фразой офицера, Бегущий За Ветром подошел к люку в палубе. Солдаты вытащили из петель металлические штыри и откинули крышку. Волшебник заглянул в трюм и закашлялся.

Вычищенная и вылизанная снаружи, изнутри военная джонка больше походила на выгребную яму. «Увы, такова человеческая сущность, — философски подумал Бегущий За Ветром, спускаясь в трюм по крутому скользкому трапу, — выставлять на показ несуществующие добродетели и скрывать истинные мотивы своих действий.» Волшебник легким движением шеста вызвал небольшой сквознячок, отгоняющий от его чувствительных ноздрей миазмы загаженного трюма. Сопровождающие его солдаты замотали носы свободно свешивающимися концами своих тюрбанов.

Бегущий За Ветром проследовал мимо сваленных в бесформенную кучу запасов продовольствия, от которых тянуло гнилью и плесенью. Немного поодаль прямо к шпангоутам (Шпангоуты — поперечные «ребра» каркаса судна, к которым крепятся доски внешней обшивки.) были прикреплены массивные цепи с колодками, в которых сидели закованные по рукам и ногам пленные пираты. Естественно, о личной гигиене в непроветриваемом трюме говорить не приходилось. Поэтому запах, исходивший от дюжины человек, пробывших в таких условиях несколько дней, вызывал позывы к тошноте.

— Фаэй Милли держат отдельно, — немного гнусаво произнес один из солдат, — вон за той дверью. Иди и допроси ее, а мы подождем наверху. Здесь слишком воняет, и запах впитается в нашу одежду. Вечером портовые девки ни за какие деньги не согласятся с нами переспать.

Предложение остаться с пираткой наедине Бегущего За Ветром вполне устраивало. Он снял засов с низкой двери и шагнул в маленькую клетушку. В дальнем углу он увидел сидящую на полу молодую женщину, состояние которой было ничуть не лучшим, чем у остальных пленных. Короткие тяжелые кандалы на руках и ногах не давали возможности подняться с пола. Кожаная одежда во многих местах была разорвана и свисала лохмотьями, открывая тело, покрытое грязью и запекшейся кровью. Слипшиеся черные волосы падали на лицо, так что волшебник не мог понять, видит его Фаэй Милли, или нет.

— Ты кто? — раздался охрипший голос девушки. Значит, она была в сознании.

— Это не важно.

— Тогда убирайся прочь, грязная собака Хошин Джоса! — яростно выкрикнула девушка.

Резким движение головы она откинула волосы и Бегущий За Ветром встретил бешеный взгляд больших карих глаз.

— Если уж говорить о грязи… — усмехнулся волшебник.

— Мерзавец, негодяй, подонок! — заорала Фаэй Милли. — Ты пришел глумиться надо мной?! Или, может, ты — извращенец, получающий от этого удовольствие?!

— Ты знаешь, где находится остров колдуна Вих-Дар-Лохара? — спокойным голосом спросил Бегущий За Ветром, пропустив оскорбления мимо ушей.

— Я ничего тебе не скажу, подлец!

— Я не твой враг. Я только сегодня приплыл в Тхо-Хедж. — Терпеливо объяснил волшебник. — Мне надо срочно добраться до острова колдуна. Мне сказали, что ты знаешь, где он находиться.

— Я ничего не скажу, — повторила девушка, но в ее глазах промелькнула крохотная надежда.

Бегущий За Ветром это заметил:

— Мне нет дела до войны между пиратами и царским флотом. Мне безразлично, разбойница ты, или нет. Я знаю, что ты можешь довезти меня до Вих-Дар-Лохара, поэтому я собираюсь освободить тебя и твою команду и отдать вам этот корабль.

Брови девушки от удивления поползли вверх. Она с интересом посмотрела в глаза волшебника:

— Ты шутишь, издеваешься, или сошел с ума? Я же знаю, что мы сейчас в порту Тхо-Хеджа, в окружении военной флотилии. Если ты думаешь…

— Это не проблема, — резко прервал ее Бегущий За Ветром. — Я даю тебе отмычки и очищаю корабль от солдат. Вы освобождаетесь, поднимаете якорь и выходите в море. Идете к острову колдуна, высаживаете меня там. После этого катитесь в любую другую сторону. Согласна? Да или нет?

— Кто ты такой, что так просто говоришь об этом? — воскликнула девушка. — На джонке сейчас не меньше двадцати матросов и солдат. Они не дадут нам выбраться из трюма, даже если мы снимем кандалы.

— Я же сказал, что это моя забота, — твердо произнес волшебник. — Пока ты будешь освобождать свою команду, на джонке не останется ни одного солдата. Так ты выполнишь мои условия?

— Это бред какой-то! Так не бывает. — Растерялась предводительница морских разбойников.

— Да или нет? — сдвинул брови Бегущий За Ветром.

— Да, но…

Волшебник не стал больше ждать. Он бросил на пол большую связку самых разнообразных отмычек так, чтобы девушка могла до нее дотянуться, и быстро вышел за дверь, оставив ее открытой. За его спиной послышались радостные ругательства и звон цепей.

Когда Фаэй Милли выбралась на палубу, она увидела своего странного спасителя, стоящего возле вант (Ванты — канаты, которые удерживают мачту в поперечной плоскости; идут от верхней части мачты к бортам судна.) и смотрящего куда-то в сторону. Девушка подошла поближе и заметила в воде головы солдат и матросов. Люди, отчаянно размахивая руками, быстро плыли по направлению к другим кораблям.

— Что это их так напугало? — удивилась пиратка.

— Я, — коротко ответил волшебник.

Фаэй Милли с новым интересом посмотрела на Бегущего За Ветром, приблизилась к нему. Волшебник обернулся, непроизвольно сморщил нос и сделал шаг назад. Девушка, похоже, все поняла, но не рассердилась, а смущенно улыбнулась. Она покрутила головой, быстро осмотрела стоящие на якорях военные джонки, бухту, свой новый корабль, выбирающихся из трюма и щурящихся от яркого солнца пиратов. Тревогу в порту пока не объявляли, так как сбежавшие солдаты еще не добрались вплавь до других джонок.

Девушка указала своим пиратам на несколько деревянных ведер, закрепленных возле фальшборта (Фальшборт — продолжение борта судна над верхней открытой палубой.):

— Быстро! Набрать воды. Шесть ведер вылить на каждого. Начать с меня!

Только после того, как ее приказание было выполнено, и освобожденные разбойники со свистом и веселыми воплями окатили друг друга водой, Фаэй Милли скомандовала:

— Поднять якорь! Приготовиться к отплытию!

Она вопросительно посмотрела на Бегущего За Ветром. Тот улыбнулся. Девушка все больше и больше завоевывала его симпатии. То, что во вражеском порту, в окружении военных кораблей она первым делом позаботилась о чистоте, его приятно удивило. Волшебник сделал своим шестом круговое движение, и тугой ветер наполнил паруса джонки.

* * *

Отцом Фаэй Милли был знаменитый пират и контрабандист Бородатый Хиджог. Однажды он захватил судно, на котором плыла некая баронесса с запада. За баронессу вскоре заплатили неплохой выкуп, и она покинула корабль, а одна из ее служанок осталась. Между ней и главарем разбойников вспыхнула необыкновенная любовь. Наверное, в характере женщины была тяга к авантюрам и приключениям, а в душе жестокого пирата жила мечта о сильном и светлом чувстве. От этого союза и родилась Фаэй Милли. От матери девушке достались высокий рост, светлая кожа, большие карие глаза и имя Милли. От отца она получила густые черные волосы, ловкость и силу, характер бойцового петуха, имя Фаэй и профессию. Предводительница пиратов, действительно, считала морской разбой такой же профессией, как, к примеру, рыболовство или землепашество.

Все эти сведения Фаэй Милли сообщила Бегущему За Ветром в первый же день их совместного путешествия. По праву почетного пассажира волшебник занял свободную каюту рядом с капитанской, так что три раза в день они вместе садились за стол. На джонке оказалось достаточно пригодных в пищу припасов пищи и пресной воды. Та гниль, что была свалена в главном трюме, предназначалась для пленников, так что теперь пираты брали реванш, вычищая офицерские кладовые на корме. Кроме этого, они сбросили свои полуистлевшие лохмотья и нарядились в роскошные одежды. Должно быть, капитан военной джонки не все отобранные у пиратов ценности сдавал в царскую казну, кое-что оседало в его трюмах. Так что каждый смог подобрать себе и одежду, и оружие по вкусу.

Вначале, при выходе из порта Тхо-Хеджа, Фаэй Милли боялась, что ее людей окажется недостаточно для того, чтобы управлять большой военной джонкой. Но когда она увидела, что не надо «ловить» парусами ветер, что он сам просится в них, то немного успокоилась. Ее даже не удивило то, что далеко за кормой разыгрался небольшой ураган, запечатавший выход из бухты Тхо-Хеджа и не давший царскому флоту броситься в погоню.

Фаэй Милли, так же, как и ее команда, разумеется, поняла, что ее спаситель — могущественный волшебник. Бегущий За Ветром предполагал даже, что между собой морские разбойники называют его настоящее имя. Правда, сам он отрекомендовался им под прозвищем Странник, и именно так обращались к нему пираты. Естественно, всех интересовало, зачем он разыскивает колдуна Вих-Дар-Лохара. Фаэй Милли несколько раз осторожно сворачивала разговоры на эту тему. Волшебник не сопротивлялся, но как-то само собой получалось так, что девушка сообщала Бегущему За Ветром гораздо больше информации, чем получала сама.

— Не знаю, кто тебе наплел, будто мой папаша дружит с этим колдуном, — рассказывала на второй день за ужином Фаэй Милли, аппетитно уплетая вяленое мясо, сушеные фрукты и восточные сладости, — лично мне он не раз говорил, что Вих-Дар-Лохар — поганый типчик, и с ним надо держать ухо востро. Да и мне этот старикашка конкретно не по нутру — слишком вертлявый, без мыла лезет во все дыры. Мои папаша с мамулей и были-то на его островке несколько раз, да и меня с собой прихватывали. Так я только и ждала, чтобы сделать оттуда ноги. Последний раз, к примеру, этот старый павиан на меня так пялился, будто ждал, что я вот-вот перед ним ноги раздвину!

Бегущий За Ветром слушал непрекращающийся поток слов, но почти не вникал в их смысл. Он смотрел на девушку и думал, что лишний раз подтвердилась теория о том, будто самые красивые дети рождаются от смешанных браков. В Фаэй Милли чудесным образом слились воедино Запад и Восток, породив прекрасную амазонку, смелую, независимую, правда, к сожалению, не очень воспитанную. Волшебника удивляло, что столь юная особа может командовать жестокими пиратами. По его представлениям, кровожадные разбойники давно должны были пустить девушку по кругу и выбрать себе нового, более подходящего капитана — здоровенного детину с бугрящимися мышцами и свирепым нравом. Неужели только авторитет ее отца удерживал их от подобного поступка? Или есть в Фаэй Милли что-то, что заставляет морских разбойников безропотно подчиняться ее приказам?

— Сейчас мой папаша гуляет где-то на востоке, — продолжала тем временем девушка. — Слыхал, небось, что Тласколан вновь сцепился с Хочитланом? Лично я не знаю, за что они там друг другу глотки режут, только мой папаша не зря говорил, что пока цари воюют, нам можно спокойно поживиться за их спинами. Так что я заброшу тебя к колдунишке, потом зайду на остров Тухлой Черепахи, наберу лентяев и пройдох в команду и тоже подамся на восток. Э-э-э, так ты уверен, что тебя не надо подождать у острова?

Она уже не в первый раз задавала этот вопрос, и Бегущий За Ветром вновь вежливо поблагодарил за предложение:

— Спасибо, Фаэй Милли, но, к сожалению, я не знаю, сколько времени мне придется провести на этом острове. Не хочу понапрасну утруждать тебя бесполезным ожиданием.

— Да уж, у вас, колдунов, что день, что год — все равно. Ты, случаем, не в ученики к Вих-Дар-Лохару думаешь напроситься?

— Нет. Точно нет! — усмехнулся Бегущий За Ветром.

— Я так и думала. Уж больно хороший ветер дует нам в корму. Такое может сварганить только нехилый маг. Всегда бы мне такой ветер! А что? Оставайся со мной, Странник, вместе мы таких дел наделаем! Твой ветер, мои головорезы. Да нам не будет равных по всему архипелагу. Да что там какой-то Шори-Галдо. О нас узнают все — от Тласколана до Эльруда, от Камочитки до Северной Берлоги! Я больше никогда не попадусь в такую ловушку, какую поставили на меня джонки этого несмышленого щенка — царя Тхо-Хеджа. Слышишь, никогда! И никогда я не потеряю в бою столько людей. Клянусь!

Среди запасов продовольствия находилось и несколько больших бочек с вином. Команде Фаэй Милли запрещала злоупотреблять алкоголем до ближайшего порта, однако сама иногда переходила меру. Бегущий За Ветром понял, что ее до сих пор мучает позор от испытанного унижения и боль за убитых товарищей, даже если этими товарищами были морские разбойники. Он жалел девушку и чувствовал, что в глубине его души что-то тянется к ней, вызывая желание обнять, успокоить, приласкать. Но волшебник держал себя в руках, держался подчеркнуто вежливо и официально. Он считал себя женатым человеком и хранил верность своей любимой.

Бегущий За Ветром нисколько не протестовал против пиратского промысла. Его представления о добре и зле несколько отличались от человеческих. Вернее, наоборот, его мысли соответствовали началу людской истории, тогда как все остальное он считал наносным, временным, слишком часто меняющимся, чтобы под него подстраиваться.

Когда-то давно волшебник жил вместе с морскими народами Астунии, которым религия вообще запрещала работать. Все, что им было нужно для жизни, они добывали набегами на прибрежные селения. Жестокость и безумная жажда крови тех людей вызвала бы дрожь ужаса даже у самых отъявленных злодеев из команды Фаэй Милли. Но сейчас Бегущий За Ветром вел другую жизнь, и старался полностью ей соответствовать.

Волшебник вежливо, но достаточно ясно объяснил девушке, что не сможет примкнуть к ее команде, так как у него есть неотложные и очень важные дела. Возможно, позднее, когда он с ними разделается…

Фаэй Милли поняла его правильно и нисколько не обиделась на отказ. Такая же переменчивая, как весеннее море, через несколько минут она задорно смеялась, рассказывая о том, как однажды захватила судно, перевозившее девушек в гарем Ходижар-раджи. Только ее большие карие глаза неотрывно смотрели на Бегущего За Ветром со странным выражением тщательно скрываемой грусти. Волшебник понял, что предводительница пиратов в него влюбилась.

* * *

— Паруса! Паруса на горизонте! — раздался громкий крик дежурившего в «вороньем гнезде» («Воронье гнездо» — небольшая плетеная корзина на верхушке мачты для впередсмотрящего.) пирата.

Бегущий За Ветром выскочил из своей каюты и нос к носу столкнулся с Фаэй Милли. У девушки были красные глаза, опухшие веки и плохое настроение. Вчера вечером волшебнику пришлось укладывать ее на кровать, так как после выпитого вина она не в состоянии была проделать это самостоятельно. Теперь Фаэй Милли злилась на себя, что потеряла самоконтроль, на своего спасителя, за то что он такой правильный и добрый, снова на себя, что не смогла оставить его на ночь в своей каюте, снова на него, что он не замечает ее чувств, снова на себя… Короче, впервые в жизни девушка пребывала в состоянии влюбленности. Крик наблюдателя заставил ее собраться и вернуть прежний задор. Бегущий За Ветром понял это и про себя поблагодарил парус на горизонте.

На палубу выскочили все пираты и с напряженным вниманием рассматривали парус. После недолгих споров решено было, что это джонка Колченогого Го-Джена.

— Сто тысяч проклятий и акульи жабры в придачу! — радостно воскликнула Фаэй Милли. — Есть еще справедливость в этом поганом мире. Сейчас мы выпустим кишки этому предателю и повесим его на них прямо на рее. Эй, Странник, поверни-ка ветер вон в ту сторону!

— С чего это вдруг? — удивился Бегущий За Ветром. — Я не собираюсь участвовать в грабежах. Хочу напомнить тебе, уважаемая Фаэй Милли, что, согласно нашему уговору, мы идем к острову Вих-Дар-Лохара.

Все пираты мгновенно замолчали и свирепо уставились на волшебника. Наверное, первый раз в жизни их капитану осмелился кто-то возразить. Они переводили взгляды с Фаэй Милли на Бегущего За Ветром, и волшебник на всякий случай приготовил свой шест к магическому пассу. Девушка сжала в руке эфес меча, пристегнутого к поясу. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Потом она медленно разжала кулак.

В гнетущей тишине Фаэй Милли крепко схватила волшебника за локоть и потащила его за собой в каюту. Она захлопнула дверь, схватила со стола кружку с недопитым вином, одним махом опрокинула в рот и прошипела, как рассерженная кошка:

— Я не умею говорить так длинно и красиво, как ты. Только что ты унизил лично меня перед моими ребятами. Теперь я должна тебя убить, или они убьют меня.

— Извини, я не хотел, — искренне произнес Бегущий За Ветром, только теперь понимая, какую ошибку допустил.

— И что ты теперь намерен делать?

— Я? — удивился волшебник. — Почему именно я должен что-то делать? Я не имею никакого желания ни ссориться с тобой, ни нападать на какого-то Колченогого. Мне нужно как можно быстрее попасть на остров колдуна. Никаких остановок, никаких задержек.

— Ты что, не понял?! Какой в глотку крокодилу остров, если ты бросил лично мне вызов перед всей командой? Один из нас должен умереть!

— Мне жаль тебя, — ледяным тоном произнес Бегущий За Ветром.

Его спокойствие взбесило Фаэй Милли и с шипения она перешла на рычание:

— Да кто ты такой, разорви тебя крокодил и растопчи носорог?!

— В последнее время мне что-то слишком часто задают этот вопрос, — как ни в чем не бывало, примиряюще улыбнулся волшебник. — Хорошо, я не Странник, я — Бегущий За Ветром.

— Так… — девушка села на смятую постель и задумалась. — Так. Ты можешь уничтожить всех нас?

— Могу, — честно ответил волшебник. — Но мне бы этого не хотелось.

— Так… Понимаю, — Фаэй Милли закрыла ладонями лицо и замерла, слегка покачиваясь взад-вперед. Когда она отняла ладони, ее глаза были немного краснее, чем утром. — И ты меня пойми, Бегущий За Ветром. Мне очень нужно расправиться с Колченогим Го-Дженом. Это он заманил меня в ловушку. Это из-за него я потеряла три четверти ребят и свою галеру. С твоей помощью я быстро догоню его, убью и мы снова пойдем к острову проклятого колдунишки. Пойми, лично я должна это сделать.

— Я могу вызвать бурю, которая потопит его корабль, — предложил Бегущий За Ветром.

— Это не то! — воскликнула девушка. — Я сама должна вонзить клинок ему в брюхо, провернуть и смотреть прямо в глаза, чтобы видеть, как из поганого предателя выходит жизнь.

— Но у тебя же не хватает людей. Все равно, без моей помощи ты не справишься с большим кораблем.

— Я прошу тебя только догнать его. Все решит поединок капитанов. Таков наш закон.

— А если ты не победишь? — спросил волшебник, глядя прямо в глаза девушки.

Та вскочила с кровати:

— Я?! Не смогу проткнуть этого гнилого червя, не годного даже на приманку для ловли мурен? Ты что, обо мне не слышал?

— Честно говоря, до позавчерашнего дня — нет.

— Тогда тебе придется поверить лично мне на слово! — твердо заявила Фаэй Милли, сверкнув глазами и тряхнув копной не расчесанных густых волос.

Именно такой она очень понравилась Бегущему За Ветром. В ней было что-то от девушек его юности: необузданных и нежных, жестоких и справедливых, сильных и чутких. Он на мгновение углубился в воспоминания, а Фаэй Милли приняла его молчание за сомнение.

Тихо и отчетливо она проговорила:

— Ты освободил лично меня из плена, помоги уж и смыть позор. Я не знаю, чем могу заплатить такому великому волшебнику как ты. Будь ты проклят, я отдам тебе самое дорогое, что у есть лично у меня — свою невинность.

Наконец-то невозмутимость покинула волшебника. Он ожидал всего, чего угодно, но только не этого. Девушка истолковала его округлившиеся глаза и вставшие домиком брови как выражение сомнения, поэтому быстро продолжила:

— Да, задуши меня кальмар, я — девственница, и ничуть этого не стыжусь. Здесь, на Шори-Галдо, верят, что девушка вроде как не имеет души, не считается полноценным человеком, пока ее не познает мужчина. Он вроде как осчастливит ее частичкой своей души. Папаша тоже так считал, поэтому, когда мне стукнуло двенадцать и лично я впервые познала тайну лунного цикла, он попытался подложить меня под одного из своих друзей-капитанов. Но мамуля-то объяснила мне, что все это чушь и мужские бредни. Поэтому лично я подсыпала этому любителю свеженького детского тела сонный порошок, чиркнула себя ножом по руке и брызнула кровью на простыни. Наутро я заявила папашиному дружку, что он оказался на высоте, хотя и не помнит об этом. Он поверил! Свиньи и подонки всегда охотно верят в такие вещи! Так лично я получила право на свободу и уважение. Но с тех пор я решила, что не расстанусь со своим сокровищем, пока не полюблю по-настоящему. Откуси мне ноги акула, я и не думала, что это окажется легендарный Бегущий За Ветром. Конечно, я понимаю, что ты и я не пара, но я же видела, как ты смотрел на меня вчера вечером. И не спорь! Женщины чуют такие вещи почище вас, волшебников. Ты спас мою жизнь, за это я согласилась указать тебе логово Вих-Дар-Лохара. Так помоги же мне сейчас отомстить за унижение, и я отдам тебе то, что ценю дороже жизни!

Со смесью противоречивых чувств Бегущий За Ветром выслушал страстный монолог юной предводительницы пиратов. Давно уже он не оказывался в столь глупом положении. Он боялся, что его отказ может оскорбить Фаэй Милли, хотел сохранить верность любимой жене, и в то же время чувствовал тягу к молодой разбойнице.

Наконец, волшебник собрался с мыслями и произнес:

— То, что ты сказала, делает тебе честь Фаэй Милли. Действительно, ты мне очень нравишься и я, как и любой мужчина, посчитал бы за счастье принять твой дар. Ты открыла мне свою тайну, и я открою тебе свою. Один негодяй похитил мою жену. Он решил спрятать ее на острове Вих-Дар-Лохара, наверное, считая, что колдун сможет меня остановить. Корабль с похитителями уже должен дойти до острова. Именно поэтому я так тороплюсь туда.

— Так ты женат?! — поразилась девушка. — Вот уж не думала, что волшебники…

— Да, у меня есть жена и я ее люблю, — твердо сказал Бегущий За Ветром, внушая это больше самому себе, чем Фаэй Милли. — Поэтому я не могу принять от тебя твое сокровище. Когда-нибудь ты встретишь другого достойного мужчину, полюбишь его…

— Тогда тебе придется меня убить, — горько сказала девушка. — Лично я не могу продолжать путь, пока не разделаюсь с Колченогим Го-Дженом.

— Хорошо, — тяжело вздохнул волшебник, — я поверну ветер. Мы догоним тот корабль. Надеюсь, это не займет слишком много времени. — Он шагнул в сторону девушки, протянул руку и осторожно погладил ее по голове. — Я верю, что ты вновь победишь, Фаэй Милли, а потом мы продолжим путь к острову Вих-Дар-Лохара.

Молодая пиратка потянулась к нему всем телом, но как будто натолкнулась на ледяную стену. Бегущий За Ветром отдернул руку и опустил глаза:

— Извини, но я не могу…

— Разорви меня кашалот! — вскричала Фаэй Милли, злясь на саму себя. — Вот уж не думала, не ждала, что тот единственный, кого лично я выберу своим первым мужчиной, меня отвергнет. Ладно, проехали! Раз ты готов мне помочь, то уж, не обессудь, придется потерпеть, чтобы я восстановила свою власть над ребятами.

Ударом ноги предводительница пиратов распахнула дверь каюты и решительно вышла на палубу к замершей в ожидании команде. Обернувшись, она прокричала волшебнику:

— Твои извинения приняты! Но никогда больше не смей перечить лично мне на моем корабле. Запомни это, а то узнаешь, как заточен мой меч!

Бегущего За Ветром немного позабавил этот маленький спектакль. Впрочем, за свою долгую жизнь он повидал и не такое. Слишком часто одни люди строят свой авторитет за счет унижения других людей. По крайней мере, девушка заранее честно его предупредила.

Не давая пиратам опомниться, Фаэй Милли скомандовала:

— Руль налево! Поворот на врага! Приготовиться к бою!

Очнувшиеся разбойники со всех ног бросились тянуть шкоты (Шкоты — тросы (концы), которыми растягивают нижние углы паруса и управляют им.), вытаскивать из кают луки и стрелы. Подгоняемый попутным ветром, корабль стрелой понесся вперед, тогда как паруса у Колченогого Го-Джена бессильно обвисли. Вскоре уже можно было разглядеть длинную приземистую галеру с высокими кастелями для лучников и пращников. Она была примерно вдвое меньше военной джонки, но еще издалека Бегущий За Ветром увидел, что на палубе полным-полно людей. Он засомневался в успехе нападения, так как брать на абордаж корабль, когда противников раз в пять больше, равносильно самоубийству.

— Это же мерзкие трусливые слизняки! — задорно прокричала Фаэй Милли своим пиратам, стоя на планшире (Планширь — плоский брус, идущий по верхней кромке фальшборта, своего рода «перила».) и держась за ванты, чтобы лучше рассмотреть врагов. — Они вывесили белый флаг! Эти предатели, наверное, приняли нас за царских сторожевых собак.

Действительно, не успели еще корабли сблизиться, как с галеры раздался усиленный рупором отчаянный вопль:

— Не нападайте! Это же я — Го-Джен Амр-Рохад. Я честно служу его величеству Хошин Джосу, царю благословенного Тхо-Хеджа.

Фаэй Милли поднесла к губам воронку из жесткой лакированной кожи и прокричала в ответ:

— Ты — Колченогий Го-Джен, предатель и подлец. Ты сдаешь своих старых товарищей, чтобы тебя самого не повесили сушиться на рее. Но лично я перед двумя командами вызываю тебя на поединок капитанов! Тебе конец, трусливая жаба с кривой лапой!

— Кто это говорит? — послышался растерянный голос.

— Это говорю я — Фаэй Милли! Ты заманил лично меня и моих ребят в лапы военной флотилии. Но я победила их, и захватила эту джонку. Теперь пришла твоя очередь отправляться на корм рыбам. Готовься к поединку!

Бегущий За Ветром подошел к девушке и тихо сказал:

— У Колченого слишком много людей. Ты не справишься. Позволь, я все-таки просто потоплю их галеру. Без всяких там поединков и абордажей.

— Ну уж нет! — резко возразила Фаэй Милли. — Я лично должна вспороть брюхо Го-Джену. Ты не бойся — его команда не двинется с места, пока идет поединок. Таков наш закон. Чтобы тебя считали капитаном, надо это доказывать. — Она спрыгнула на палубу и с надеждой посмотрела в глаза волшебника. — А ты, что, правда, мог бы потопить этот корабль? Ради меня?

— Милая девочка, — улыбнулся Бегущий За Ветром, — на моих руках столько крови, сколько ты себе не сможешь даже вообразить. Что для меня какой-то пират? Капля в море! Просто я хочу закончить это дело побыстрее.

— Ладно, постараюсь, — буркнула разочарованная Фаэй Милли. — А тебе пора бы уже сбавить ветер, а то мы сейчас на полном ходу долбанем их корыто прямо в борт.

Волшебник торопливо взмахнул шестом, и через несколько минут два корабля мягко соприкоснулись бортами. Палуба галеры находилась ниже, чем у джонки, так что сверху Бегущий За Ветром мог видеть круг, который образовали пираты Го-Джена и самого их предводителя в центре. Крупный чернобородый мужчина сжимал в руках обоюдоострую секиру и небольшой круглый щит. Теперь стало ясно, почему его прозвали Колченогим — одна ступня была неестественно вывернута внутрь, что, впрочем, не мешало пирату легко подпрыгивать на месте, разминаясь перед боем. Волшебник также с тревогой отметил то, что часть вооруженных луками врагов находится на высоких кастелях и на вантах, что позволило бы им обстреливать палубу джонки.

Он хотел было обратить на это внимание Фаэй Милли, но замер, внезапно пораженный ее красотой. Девушка сбросила парчовый халат и осталась лишь в тонкой шелковой безрукавке и в широких шароварах до колен. Сквозь одежду просвечивали округлые изгибы ее тела. Она по-кошачьи потянулась и приняла протянутые одним из ее пиратов щит и кривой меч.

— А почему ты будешь сражаться на их галере? — спросил Бегущий За Ветром.

— Таковы правила. Кто бросает вызов, тот и идет в гости! — Фаэй Милли усмехнулась, но мгновенно посерьезнела. — Ты за меня беспокоишься?

— Да, конечно, — волшебник немного смутился под настойчиво-вопросительным взглядом карих глаз. — Ты бы хоть какие-нибудь доспехи одела. Или шлем.

— Дело будет жарким! — заявила девушка. — Кроме того, женская красота — самая лучшая защита. Лично я это не раз проверяла! Я, бывало, втыкала меч в брюхо тем, кто слишком пялился на мои прелести. Жаль, что с Го-Дженом этот номер не пройдет — мерзавец предпочитает мальчиков. Остается только надеяться, что один из его людей дважды подумает, прежде чем выпустит стрелу в такое прекрасное тело.

Фаэй Милли тряхнула головой, забросив за спину заплетенные в несколько косичек волосы, и одним движением перемахнула на палубу галеры. Бегущий За Ветром, как и остальные пираты, привалился к фальшборту, чтобы не пропустить ни одного мгновения поединка.

Бой начался, как только ноги девушки коснулись вражеской палубы. Фаэй Милли едва успела отпрянуть, и в то же мгновение в место ее приземления вонзилась тяжелая секира. Девушка прыгнула вперед и нанесла молниеносный рубящий удар, но Го-Джен принял его на щит и вновь взмахнул своим оружием.

Теперь-то Бегущий За Ветром понял, почему Фаэй Милли признали капитаном. Девушка прекрасно фехтовала и двигалась. Пожалуй, она была одним из лучших бойцов, которых волшебник встречал за свою долгую жизнь. Но и в поединке она сошлась не с последним из воинов. Го-Джен серьезно теснил Фаэй Милли благодаря своей грубой силе, длинным рукам и секире, древко которой превышало длину клинка девушки. Это позволяло ему держать свою верткую соперницу на расстоянии и не позволять ей приблизиться для нанесения удара.

Волшебник подумал, что если бы девушка вооружилась не восточным кривым мечом, а прямым западным оружием, шансов на победу у нее было бы гораздо больше. Сейчас, чтобы нанести сильный рубящий удар, ей нужно было подойти вплотную к врагу, тогда как колющим выпадом она могла поразить его с большего расстояния. Кроме того, Фаэй Милли мешал слишком плотный круг столпившихся на палубе пиратов. Она не могла использовать свои преимущества: ловкость, проворство, скорость. Ей приходилось принимать силовые условия боя, навязанные Колченогим Го-Дженом. Бегущий За Ветром достаточно хорошо знал повадки пиратов, чтобы считать, будто они нарочно помогают своему капитану. Едва ли их связывали отношения дружбы и любви. Просто люди вели себя также, как положено вести себя в подобных условиях: толпились, кричали и свистели, толкались и огрызались, делали ставки и подначивали обоих сражающихся.

Бегущий За Ветром начинал прикидывать, как можно незаметно помочь девушке, когда в ходе поединка наметились перемены. Колченогий Го-Джен уже не так быстро и широко размахивал секирой, тогда как Фаэй Милли, казалось, только что вступила в бой. Даже наоборот, она усилила натиск. Это заметили и остальные члены ее команды, так что с высокого борта джонки раздался оглушительный приветственный рев.

Этот звук, наверное, заставил Го-Джена пойти ва-банк. Он отбросил свой щит, перехватил секиру обеими руками и ринулся в решительную атаку. Под его могучими ударами окованный медью щит Фаэй Милли треснул, рука девушки обвисла, открыв беззащитную верхнюю часть тела. Пиратка упала на одно колено и неуклюже оперлась своим клинком о палубу, как-будто в приступе внезапной слабости. Го-Джен радостно прокричал что-то нечленораздельное, сделал шаг вперед и занес секиру, чтобы, как это поется в песнях, развалить противника от шеи до паха. Но этот шаг его погубил. Не поднимаясь с колена, девушка крест-накрест взмахнула своим мечом, и потом, подставив левую ладонь под тупую внутреннюю кромку клинка, обеими руками блокировала обрушившийся сверху удар. Меч сломался у рукояти, но защитил Фаэй Милли от широкого лезвия секиры. Второго удара Го-Джен нанести не мог. Он выронил оружие и завыл от боли, обеими руками пытаясь зажать ужасные раны на животе, из которых вываливались внутренности и хлестала кровь. Через несколько мгновений пират повалился на бок, несколько раз дернулся в агонии и замер.

Мертвая тишина воцарилась над палубами обоих кораблей. Безоружная Фаэй Милли ничуть не смутилась. Она вскочила на труп поверженного врага и задорно воскликнула:

— Вот что бывает с теми, кто лично меня предает!

Она обвела пылающим взором круг столпившихся пиратов и грозно спросила:

— Есть ли тут кто-нибудь, кто оспорит мое право на этот корабль?

Толпа прошелестела тихим шепотом и смолкла. Здоровенные, покрытые шрамами рубаки и жилистые мускулистые бойцы опустили глаза, не рискуя связываться с этой бешеной черноволосой пантерой. Бегущий За Ветром был восхищен и очарован девушкой, но при этом не забывал следить за вражескими лучниками. Однако, его опасения оказались напрасными. Неписаный закон морских разбойников действовал строго и беспощадно. Того, кто осмелился бы нанести удар в спину, ждала немедленная смерть от рук своих же товарищей.

— Переройте своими рылами всю каюту капитана и принесите мне оттуда те грязные монеты, что он получил за мою жизнь, — приказала Фаэй Милли. — А потом можете выбрать себе нового вожака и катиться на все четыре стороны.

Ей беспрекословно подчинились, и вскоре в ладонь девушки лег увесистый кожаный мешочек. Она взвесила его, демонстративно покачав рукой вверх-вниз, и задумчиво произнесла:

— Царские сторожевые псы дорого ценят мою голову.

Почти без замаха Фаэй Милли перебросила сокровище через борт галеры, и он исчез в океанских волнах. Пираты на обоих кораблях благоговейно затаили дыхание. Такие поступки могли себе позволять только короли и королевы преступного мира. С высоко поднятой головой девушка подошла к борту джонки и тут на мгновение застыла. Если сверху вниз спрыгнуть было легко, то вскарабкаться обратно оказалось непросто. Если бы джонка повернулась к галере кормой, то победительница чинно взошла бы вверх по трапу. Но корабли покачивались на волнах, сблизившись бортами, и, так как джонка была длиннее галеры, перед девушкой возвышался гладкий борт, а под ногами плескалась полоска воды.

Бегущий За Ветром понял растерянность девушки. С легким ветерком он послал прямо к ушам Фаэй Милли свой шепот:

— Прыгай вверх, не бойся.

Пиратка подняла глаза вверх и встретила ободряющий взгляд волшебника. Не колеблясь, она немного присела и, взмахнув руками, взлетела в воздух. Упругая волна подхватила ее, перенесла через фальшборт джонки и опустила на палубу. Со стороны это выглядело, как необыкновенный по красоте и высоте прыжок. Пираты так и застыли с открытыми ртами.

Но Фаэй Милли быстро вывела их из восторженного ступора:

— Ставь парус! Отваливаем! Не торчите на месте, бездельники! Все по местам!

* * *

— Земля! Вижу землю. — Сообщил пират, сидящий в «вороньем гнезде».

На горизонте показался остров колдуна Вих-Дар-Лохара. Фаэй Милли выполнила свою часть договора — нигде больше не задерживаясь, она довела джонку до цели Бегущего За Ветром. Волшебник понял это, так как еще издали почувствовал магическую ауру, исходившую от суши. Другие острова архипелага, мимо которых они проходили, таких волшебных полей не имели. Следовательно, где-то впереди находилось жилище колдуна.

За время путешествия предводительница пиратов и волшебник ни разу не говорили о своих чувствах. Фаэй Милли больше не прикасалась к запасам вина, и только по глазам девушки Бегущий За Ветром догадывался о том, что происходит в ее душе. Эти догадки скорее печалили его, чем доставляли удовольствие. Он понимал, что им неминуемо придется расстаться, и чувствовал какую-то неловкость, хотя его разум и сердце хором пытались доказать, что он поступает правильно.

— Ну, мне пора, — тихо сказал он, выходя на палубу.

— Ты все еще… — робко начала Фаэй Милли, но передумала и не стала договаривать.

— Мы уже обо всем договорились, — твердо произнес волшебник. — Я благодарю тебя за помощь. Дальше наши пути расходятся. Попутный ветер будет сопровождать тебя до острова Тухлой Черепахи.

— У нас еще несколько часов! — с отчаянием и мольбой воскликнула девушка, разом разрушив ледяную оболочку капитана пиратов. — До острова не близко. Неужели я не сумею уговорить тебя?…

— Извини. Прощай. — Коротко ответил Бегущий За Ветром, вспрыгивая на свой шест.

Это был отчаянный шаг человека, раздираемого противоречивыми чувствами. На глазах изумленных пиратов их спаситель и пассажир взлетел вверх и понесся вперед. В то же мгновение сильный встречный ветер накренил джонку. Пока моряки торопливо перекладывали румпель и разворачивали корабль, Фаэй Милли продолжала смотреть на удаляющуюся точку. Даже если бы она и хотела последовать за своей первой любовью, это стало невозможным. Девушка решительно встряхнула волосами и твердым шагом направилась в свою каюту, чтобы напиться до бесчувствия.

А Бегущий За Ветром в это время уже ступил на берег острова. Он сразу же заметил большой двухмачтовый крутобокий корабль, стоящий у далеко выдающейся в мелководье пристани, несколько больших пирог и лодок поменьше. За пристанью виднелся довольно большой дворец, построенный в южном стиле: камень в сочетании с бамбуком и пальмовыми листьями; множество дверей, завешанных циновками, и больших окон. И ни одного человека на берегу. Похоже, появление волшебника не стало неожиданностью для жителей острова.

Из-за пальмы на берегу выскочила маленькая щупленькая фигурка и резво засеменила навстречу Бегущему За Ветром. Магическая аура, невидимая глазами обычного человека, плескалась вокруг нее, как солнечные вихри. Внешне же это был невысокий смуглокожий старичок с маленькими насмешливыми глазками и редкой седой бороденкой.

— Я — владелец острова, колдун Вих-Дар-Лохар, — еще издали прокричал старичок. — Рад приветствовать собрата по ремеслу. Бегущий За Ветром, если не ошибаюсь?

Он приблизился и жадным взором оглядел резной шест волшебника.

— Он самый, — коротко бросил Бегущий За Ветром, подозрительно осматриваясь по сторонам.

— Я распорядился отвести всех людей на другую сторону острова, — объяснил Вих-Дар-Лохар отсутствие людей на берегу. — На всякий случай. Вдруг ты сперва начнешь действовать, а потом уже будешь думать.

— Разве я когда-нибудь так поступал? — спросил Бегущий За Ветром.

— Нет, — немного смутился колдун, — но, учитывая сложившиеся обстоятельства…

— Тогда ближе к делу.

— Видишь ли, — важно начал старичок, — я здесь выступаю в роли третейского судьи…

— Короче! — сдвинул брови Бегущий За Ветром. Он слишком долго шел по следам похитителя своей жены, чтобы на финишной прямой выслушивать разглагольствования Вих-Дар-Лохара.

— Я решил, что будет справедливо, если твоя жена получит возможность поговорить с тобой и объяснить свое решение. Герцог и ее отец согласились со мной, и я гарантировал им, что ты не увезешь ее против воли.

— Какое решение? Против какой воли? — удивился Бегущий За Ветром. — Где моя жена?!

— Не скажу, пока не дашь слово, что примешь ее выбор.

— Так, — Бегущий За Ветром понял, что начинают оправдываться самые худшие его опасения. — Конечно, я даю тебе слово, Вих-Дар-Лохар. Я не сделаю ничего, что противоречило бы желанию моей любимой женщины.

— Хорошо! — удовлетворенно вздохнул старичок и еще раз жадными масляными глазками осмотрел резной шест. — Она там — в главном зале моего дворца. Видишь вот это каменное здание с драконами перед входом?

— Вижу, — на бегу бросил Бегущий За Ветром. Оставив за спиной Вих-Дар-Лохара, он помчался в указанном направлении.

Конечно, в глубине его сознания настойчиво билась мысль о том, что все это может быть подстроенной ловушкой. Одной из неприятных привычек всех колдунов являлось уничтожение своих соперников. Для этого они не брезговали никакими методами, и волшебник, ослепленный любовью, как раз являлся наиболее уязвимой мишенью. Но Бегущий За Ветром сейчас думал только о долгожданной встрече со своей любимой женой.

Он вбежал в зал и увидел ее. Он хотел броситься к ней, сжать в объятиях, расцеловать, наговорить кучу ласковых слов. Но он увидел, как при его появлении женщина непроизвольно сделала шаг назад, и в ее глазах промелькнул ужас. Его радостное возбуждение мгновенно рассеялось. Бегущий За Ветром понял, что в который раз судьба посмеялась над ним: вновь его любимая женщина боялась его, сторонилась его, не любила его.

Стараясь не делать резких движений, как будто приближался к трепетной лесной лани, он подошел поближе и посмотрел на свою любимую. Она похудела и осунулась, под глазами залегли тени, губы, которые он так любил целовать, стали не такими припухлыми. Только вьющиеся русые волосы по-прежнему спадали на плечи густыми прядями.

— Я пришел, — хрипло выдавил из себя волшебник.

Его жена стояла, не решаясь поднять взор.

— Я пришел за тобой, — настойчивее повторил Бегущий За Ветром.

Теперь и она посмотрела на него:

— Ты по-прежнему меня любишь?

— Да, — просто ответил он. — А ты меня?

Она заколебалась и спросила:

— Сколько у тебя было таких… как я?

Теперь смутился он. Он не мог ложью унизить свою любимую, но и не хотел ошеломить ее правдой. Она правильно истолковала его молчание.

— Понимаешь, — с истинно женскими интонациями произнесла она, — я сильно изменилась за последнее время. Это похищение, потом бегство… Гвардо-Гвелли тоже изменился.

Бегущий За Ветром понял, к чему она клонит.

— Но он не сделает тебя своей герцогиней, — напомнил он.

— Мы столько пережили вместе, что он стал совсем-совсем другим. Если вы встретитесь и поговорите друг с другом… — Волшебник хищно улыбнулся, и она поняла, что сказала лишнее. — В общем, он обещал жениться на мне, если ты освободишь меня от супружеской клятвы.

— И пути назад нет? — тихо спросил Бегущий За Ветром.

— Куда назад?! — резко выкрикнула она, и волшебник понял, что его жена находится на грани нервного срыва. — У тебя позади тысячелетия и сотни женщин. А у меня всего лишь маленькая человеческая жизнь. И прожить я ее хочу как любимая жена, мать. Гвардо-Гвелли, действительно, полюбил меня. Правда, вначале я была всего лишь его увлечением. Но долгое путешествие, тяготы, страхи, лишения, сблизили нас. Теперь он раскаивается за свой нечестный поступок. Но он радуется, что смог добиться моей любви и сам смог полюбить. Мы с ним равны. Мы — люди. А для тебя я всего лишь одна из длинной вереницы женщин. Мои кости истлеют, а в это время ты будешь развлекаться с другой женщиной. Пойми, рядом с тобой я всегда буду считать себя всего лишь ручной зверушкой, забавной игрушкой. Конечно, ты можешь силой забрать меня, но, во имя нашей прежней любви…

— Во имя нашей прежней любви, — глухим эхом повторил Бегущий За Ветром, — я освобождаю тебя от супружеской клятвы.

Когда он произнес эти слова, его губы слегка задрожали, а взор затуманился подступившими слезами. Но волшебник постарался овладеть собой и не выказать того, что он считал слабостью.

— Так ты отпускаешь меня? — немного растерянно спросила она.

— Да, — ответил Бегущий За Ветром. — Я слишком тебя люблю.

— Обними меня… напоследок, — попросила она.

— Конечно, любимая.

Волшебник положил шест и сделал шаг вперед. В то же мгновение пол под ним провалился, и с изумленным воплем Бегущий За Ветром исчез. С металлическим щелчком замаскированная крышка люка встала на место, так что даже вылететь из специально приготовленной ловушки волшебник не смог. Рунический шест, словно потерявшее хозяина животное, безуспешно бился о прочную преграду. Женщина завизжала от ужаса. Шест едва не задел ее, просвистев всего лишь в сантиметре от лица.

Из потайных ниш в стенах выскочили темнокожие слуги Вих-Дар-Лохара и солдаты Гвардо-Гвелли. Если воины запада с диким ужасом смотрели на ожившую деревяшку, повидавшие и не такое на службе у колдуна подручные споро притащили сети, большие металлические щипцы и большую жаровню с раскаленными углями. Сам Вих-Дар-Лохар с азартом принял участие в ловле мечущегося по залу шеста. Герцог и Сардон в это время успокаивали бьющуюся в истерике женщину.

— Вы же обещали! — кричала она. — Вы клялись, что если мой муж откажется от меня, то вы дадите ему уйти!

— Дорогая, — гладил ее растрепанные волосы Гвардо-Гвелли, — пойми меня, прошу. Нельзя оставлять на свободе этого опасного волшебника. Сегодня он пообещает одно, а завтра передумает и поступит наоборот.

— Так было надо, дочка, — успокаивающе говорил Сардон. — Надо, слышишь?

Рыдающую женщину увели, а охота на шест еще не закончилась. Как будто живое существо, он некоторое время увертывался от множества рук, но удачно наброшенная сеть положила конец его полету. Шест зажали в щипцы и потащили к жаровне. Он отчаянно пытался вырваться, но слуги колдуна хорошо знали свое дело. Радостно сияя белозубыми улыбками, они вжали шест в мерцающие от жара угли. Он несколько раз дернулся и замер, запылав чистым бездымным огнем. Вскоре зола от шеста Бегущего За Ветром смешалась с углями в жаровне.

Вих-Дар-Лохар склонился к полу и прокричал:

— Как ты себя чувствуешь, Бегущий За Ветром? Правду ли говорили, будто вся твоя волшебная сила заключалась в этой палке?

Колдун прижал ухо к крышке люка, стараясь расслышать, что делает его пленник. Но внизу царила тишина.

— Затаился! — радостно объявил Вих-Дар-Лохар своим слугам, столпившимся вокруг. — Значит, правда! Теперь он стал всего лишь обычным жалким человечишкой, дрожащим от ужаса в каменном мешке.

Колдун встал на колени и, строя гримасы, прокричал в едва заметную щель вокруг люка:

— Каково это — потерять волшебную силу и стать беспомощным, как младенец? Расскажи мне, пожалуйся, может, тебе станет от этого немного легче.

И опять он ничего не услышал.

— Ничего, я не тороплюсь. Пойду-ка я приготовлю зелье из пыльцы семицветника и сока алого лотоса. Если вдуть его пары внутрь темницы, то Бегущий За Ветром сразу станет разговорчивее.

Слуги дружно ухмыльнулись, полностью разделяя торжество своего хозяина.

— Эй там, внизу! — крикнул колдун. — Ты слышал, что я собираюсь сделать?

Вновь молчание.

— Ну-ну, — раздраженно буркнул Вих-Дар-Лохар, — не хочешь разговаривать со своим собратом по ремеслу? Слишком гордый, значит? Ничего, скоро я твою гордость-то усмирю…

Не переставая бубнить себе что-то под нос, колдун вприпрыжку направился в свою мастерскую.

* * *

Тем временем капитан Роминаки и люди Гвардо-Гвелли готовили корабль к отплытию. Когда герцог и Сардон с дочерью уже готовились взойти по трапу, к ним подбежал запыхавшийся солдат.

— Господин герцог, — шепнул он, — я хочу вам кое-что показать.

Гвардо-Гвелли собирался указать своему солдату на несвоевременность подобной просьбы, но, посмотрев в его расширенные от ужаса глаза, понял, что тот хочет сообщить нечто действительно важное.

— Дорогая, иди в свою каюту, — сказал он. — А мы с твоим отцом пойдем попрощаемся с Вих-Дар-Лохаром.

Убедившись, что женщина ступила на палубу, герцог раздраженно спросил у солдата:

— Ну, чего ты там увидел?

— Вы должны сами посмотреть на это! — испуганно произнес тот. — Этот старик-колдун… он… Даже его слуги еще ничего не знают… Идемте, скорее…

Заинтригованные сбивчивым бормотанием солдата, Гвардо-Гвелли и Сардон поспешили за ним следом. Войдя в мастерскую Вих-Дар-Лохара, они увидели, что тощий старичок неподвижно сидит к ним спиной за массивным каменным столом, сплошь заставленным баночками, колбочками, бутылочками, горелками и ретортами.

— Эй, Вих-Дар-Лохар! — окликнул колдуна герцог слегка охрипшим голосом.

— Он вас не слышит, — сказал солдат. — Я точно так же зашел сюда, чтобы предупредить, что мы отплываем и… Подойдите к нему и посмотрите сами.

Герцог и Сардон обнажили мечи и, держа их наготове, осторожно подошли к колдуну. Сбоку стало видно, что неподвижная поза Вих-Дар-Лохара дополняется остекленевшими выпученными глазами и открытым во всю ширину ртом. От этой гримасы смертельного ужаса стало не по себе даже бывалым военным.

— Что здесь произошло? — тихо спросил Сардон.

— Посмотрите повнимательнее, — настаивал солдат, — загляните в рот колдуна!

Герцог наклонился над мертвецом и побледнел. Рот и ноздри мертвеца были забиты всяким хламом: мелкими веточками, листьями, песком. Только теперь Гвардо-Гвелли заметил, что и на рабочем столе колдуна нет идеального порядка. Многие колдовские бутылочки опрокинуты, некоторые разбиты, их содержимое растеклось или рассыпалось. И везде в комнате разбросан тот самый мусор, который забил глотку Вих-Дар-Лохара. Как будто его намел внезапно ворвавшийся ураган…

— Бегущий За Ветром, — прошептал Сардон. — Это его рук дело.

— Идем отсюда! — приказал герцог. — Быстрее, уплываем. И никому никогда ни слова о том, что мы здесь видели!

Трое мужчин спешно покинули дворец колдуна и почти бегом направились к кораблю. Скоро якоря были подняты и парус наполнился легким бризом. В открытом море ужасна смерть Вих-Дар-Лохара уже не так тяготила мысли герцога. Но он про нее не забыл.

Вернувшись в свой замок, герцог Гвардо-Гвелли, к удивлению многих дворян, женился на той, кого все считали вдовой хозяина рыболовецкой артели. Ее отец занял пост начальника гвардии, а спустя некоторое время стал счастливым дедом. Двух прекрасных мальчиков и одну очаровательную девочку родила его дочь.

Чета Гвардо-Гвелли прожила долгую и счастливую жизнь. Герцог так и не рассказал своей жене о смерти колдуна Вих-Дар-Лохара, который думал, что победил Бегущего За Ветром. Но и жена также не поведала мужу о том, что, войдя в свою каюту перед отплытием с острова, она увидела надпись, выложенную песком на столе: «Я слишком тебя люблю…» Едва она успела прочитать эту строчку, налетел легкий ветерок и разметал песочные буквы.

Вы спросите, а куда же делся сам Бегущий За Ветром? Когда корабль герцога отчаливал и спешно ставил паруса, волшебник сидел на высоком холме и, насвистывая замысловатую мелодию, выстругивал взятым у Вих-Дар-Лохара в качестве трофея ножиком новый волшебный шест. Его сила вовсе не заключалась в обыкновенно палке, как думал Вих-Дар-Лохар. Ведь не в топоре же содержатся сноровка и умение плотника! Закончив работу и проводив взглядом тающий на горизонте парус, Бегущий За Ветром оседлал густой южный муссон и отправился на Восточный континент — туда, где, как он слышал, вновь поднимали головы колдуны жестокого культа Тло-Алипока.

Нескоро волшебник вернулся в те края, где когда-то преследовал герцога Гвардо-Гвелли. С тех пор много поколений сменило друг друга. Когда он вновь путешествовал по западным королевствам, то много раз в тавернах и на постоялых дворах слышал легенды о храбром и благородном рыцаре из рода Гвардо-Гвелли, который прошел половину мира, одержал множество величайших побед и вырвал из рук злого колдуна прекрасную девушку, чтобы жениться на ней. Хорошо еще, что рассказчики называли этого злого колдуна не Бегущим За Ветром, а Вих-Дар-Лохаром! Так правда и вымысел подчас затейливо сплетаются в то, что именуется «историей». Каждый раз, когда Бегущий За Ветром слышал разные варианты этой легенды, он очень сильно смеялся. До слез.

 

Бегущий За Ветром против культа Тло-Алипока

Отборный отряд воинов Тласколана занял крепость колдунов кровавого культа Тло-Алипока. Это было одно из тех небольших укреплений, которые длинной редкой цепочкой протянулись вдоль границы враждующих государств и периодически переходили из рук в руки. На этот раз противник оставил его без боя, едва увидев на склоне холма блеск солнца на наконечниках вражеских копий. Это сильно беспокоило командира отряда тласколанцев. Он послал вслед отступающим врагам конных разведчиков, чтобы те проверили, нет ли поблизости многочисленной армии или кого-нибудь из могущественных колдунов.

Командир восседал на стройном крепконогом жеребце. На нем были одеты традиционные тласколанские доспехи, которые обычно носила знать: панцирь из вываренных в рыбьем клее дощечек медного дерева, хитро связанных между собой веревками из волокон лианы; шлем из кожи и меди с пучком длинных разноцветных перьев; несколько медных браслетов на каждой руке для защиты запястий и предплечий от ударов; поножи из прочной кожи аллигатора. В руке командир сжимал крепкое копье с древком, покрытым причудливой ажурной резьбой. К его седлу были приторочены небольшой кавалерийский щит треугольной формы, лук с колчаном, полным стрел, и длинный прямой меч из западных королевств. Да и сам человек, несомненно, являлся выходцем с Запада, несмотря на пестрый восточный костюм, делавший его похожим на помесь броненосца с попугаем. Все его приказы выполнялись мгновенно и беспрекословно — ведь под его командой сражались лучшие воины Тласколана.

А самыми лучшими по праву считались наемники с Центрального континента: пехотинцы из западных королевств и кавалеристы из восточных эмиратов. Здесь, на Восточном континенте, ценились их выучка и умение сражаться правильным строем, отличное вооружение и расчетливое хладнокровие. Именно благодаря этим качествам Тласколан не раз одерживал победы над своими древними врагами — колдунами Тло-Алипока. Армия приверженцев кровавого культа была многочисленна, но плохо организована. Колдуны слишком много внимания уделяли чарам и заклинаниям, не принимая в расчет собственную армию.

Тласколан также имел собственных волшебников, владеющих боевой магией. Каждый военный отряд включал в свой состав одного сильного чародея или несколько колдунов послабее. Наемников, например, сопровождал некто Шализал — закутанная в серый плащ личность с вечно накинутым на голову капюшоном. Кроме командира, никто никогда не видел его лица, так как маги Тласколана опасались того, что вражеские колдуны, узнав их облик, смогут навести смертоносные заклинания. Наемники не раз заключали ставки, споря, мужчиной или женщиной является их сопровождающий, но никто из них, будь он даже самым отчаянным головорезом, не решился бы проверить это на деле. Шализал считался вторым человеком в отряде, он (или она?) не командовал солдатами напрямую, но те слова, которые произносились хрипловатым, будто простуженным голосом, никто не решился бы оспорить.

Вот и сейчас, когда Шализал сообщил командиру отряда, что намерен отправиться верхом вслед за разведчиками, тот не стал возражать, хотя мог бы напомнить, что по приказу Совета Старейшин Тласколана волшебники всегда обязаны находиться вместе с большей частью вверенных им воинов. Прищурившись, командир проследил, как всадник в серых, развивающихся от быстрой скачки одеждах, перевалил через холм, и только после этого переключил свое внимание на другие дела.

Солдаты тем временем осмотрели крепость и принялись за подсчет захваченных трофеев. Увы, ничего ценного найдено не было: немного провианта, несколько в спешке брошенных щитов и мечей да дюжина серебряных кубков из офицерской столовой. Противник покинул укрепление быстро, но не в панике, забрав с собой все необходимое. Однако кое-что осталось.

В прочном дощатом сарае обнаружились два десятка пленников. Отощавшие люди с жадностью набросились на те запасы еды и воды, которые оставались в крепости. Они со слезами на глазах благодарили своих спасителей. Когда к пленникам подъехал командир, из их толпы вперед вышли грузный мужчина с длинной черной бородой и сохранившая до зрелых лет стройную фигуру женщина с высокими скулами и растрепанными светлыми волосами.

Мужчина представил себя и своих товарищей по несчастью:

— Меня зовут Хиджог Госвани. На некоторых островах архипелага Шори-Галдо меня знают под именем Бородатый Хиджог. Это — моя жена Джованна. А это — остатки моей команды. Два корабля привел я по зову владыки Тласколана. Два больших быстроходных корабля. Мы храбро сражались на море против отродий зла и тьмы, но в одном сражении были разбиты и взяты в плен. Нас потащили в грязный Хочитлан, чтобы принести в жертву мерзейшему Тло-Алипоку. Если бы не вы, нас ждали бы ужасные муки и жестокая смерть. Нет меры моей благодарности. Скажите мне, кому я обязан своим спасением? Кого мне благодарить все оставшиеся годы?

Командир нахмурился, как будто стараясь что-то вспомнить, и сказал:

— Здесь меня зовут Пернатым Вараном. А твое имя мне кажется знакомым. Где-то я его уже слышал, причем совсем недавно.

— Не мудрено, — выпрямился чернобородый. — На всех островах Шори-Галдо хорошо знают мое имя. Если ваша милость плыли с Запада на Восток, то не могли не слышать рассказов о великом мореходе Бородатом Хиджоге и его прекрасной жене.

— Точно! — Пернатый Варан едва не рассмеялся. — Как же я мог забыть?! Похоже, вытаскивать из плена членов твоей семьи становится моим ремеслом. Я же встречался с Фаэй Милли, твоей дочерью! Вот почему я заранее наслышан о тебе.

— Вы сказали про плен? — с тревогой спросила Джованна. — Моя девочка попала в беду?

— А, ерунда! — махнул рукой командир. — Теперь она на свободе. Когда мы расстались, Фаэй Милли собиралась зайти на остров Тухлой Черепахи, пополнить экипаж, а потом взять курс на восток. Кстати, она не говорила, что ты, Бородатый Хиджог — военный моряк. Ведь ты — пират, который одинаково грабит и слуг колдунов Тло-Алипока, и мирных тласколанцев.

Чернобородый вскинул руки вверх, как бы призывая в свидетели небо, и нараспев заголосил:

— Эти лживые слухи распространяют мои гнусные враги! Вот они-то как раз и являются злобными, отвратительными разбойниками. Я же с малолетства служу делу защиты обиженных и несчастных, нанимаясь для этого в армии благородных и милосердных владык.

Наемники, услышав последнюю фразу, весело загоготали. Каждый из них мог бы отнести к себе эти лицемерные слова. Хиджог обвел взглядом пеструю толпу наемников:

— Чего вы смеетесь, храбрые воины? Все мои речи истинны и откровенны. Я — честный наемник, капер. Никогда не опускался я до гнусного беззаконного грабежа.

— Ну да! — насмешливо крикнул один из наемников. — Беззаконному грабежу ты, наверняка, предпочитаешь законный.

— О, злобный язык! — возопил Бородатый Хиджог. — О, нечестивые домыслы! Если бы ты не был моим спасителем, я бы доказал тебе чистоту своих мыслей… с оружием в руках.

Наемники вновь рассмеялись. Но теперь объектом насмешек был не пират, а незадачливый шутник, который понял, что зашел слишком далеко, и теперь пытался укрыться за спинами товарищей. Впрочем, солдаты вовсе не хотели спрятать своего приятеля от гневного взора Хиджога. Наоборот, его старались вытолкнуть обратно, поближе к чернобородому пирату.

Неизвестно, чем бы кончилось это дело, если бы командир строго не прикрикнул:

— Хватит дурачиться! Пора отходить обратно к Силтакану. Стройтесь!

Смех мгновенно прекратился. Наемники торопливо занимали свои места в строю. Офицеры подгоняли их окриками, а иногда и крепкими пинками. Дисциплина — это то единственное, что могли противопоставить воины Центрального континента бесчисленным ордам служителей Тло-Алипока. В середине строя расположился обоз — двадцать больших телег, запряженных мулами. На них перевозили запас стрел, дротиков, другого оружия. Они же могли служить походным госпиталем.

Не успели наемники покинуть крепость, как вдалеке показался Шализал, подгоняющий коня. Следом за ним мчались конные разведчики, высланные для осмотра окрестностей.

Не успев остановить коня, один из разведчиков прокричал:

— Сюда идут хочитланцы! Они уже близко! Их не меньше пяти тысяч: конные, лучники и копьеносцы.

— Не думаю, что это ловушка, — вслух подумал Пернатый Варан. — Скорее всего, беглые воины из гарнизона случайно наткнулись на передовой отряд, и теперь ведут его сюда.

— Они будут здесь менее, чем через час, — подъехав поближе, сообщил Шализал. — С ними сильный колдун. Я издалека почувствовал его ауру.

— Ускоренным маршем, назад! — прокричал Пернатый Варан. — Мы свое дело сделали. Надо отходить, пока не поздно.

Командир старался скрыть свою тревогу. В его отряде было всего пятьсот пехотинцев и две дюжины легких всадников, годных лишь для сторожевых дозоров. Сталкиваться с превосходящим отрядом Хочитлана явно не стоило.

Перед наемниками Пернатого Варана стояла задача провести разведку боем. Стратеги из Тласколана предвидели, что вскоре на их территорию вторгнется армия Хочитлана под предводительством колдунов Тло-Алипока. Засланные на вражескую территорию разведчики доносили, что неподалеку от границы в нескольких укрепленных лагерях враг накапливает крупные силы. И вот, похоже, наемники как раз и встретили первый отряд пришедшей в движение армии.

— Быстрее, быстрее! — подгонял солдат Пернатый Варан, вместе с Шализалом объезжая строй.

Крепость уже скрылась за лесистыми холмами, но тревога не оставляла командира. Он чувствовал, что так просто, без боя, им уйти не удастся. Это понимали и наемники. Они привычно шагали в ногу, позванивая доспехами. Спасенным пиратам, находящимся в середине строя возле обоза, приходилось едва ли не бежать трусцой, чтобы не отстать от пехотинцев. Но, несмотря на усталость, они не жаловались. Все понимали, что только в скорости их спасение.

И все же ловушка захлопнулась.

Передовые дозорные вернулись с докладом:

— Кавалерия хочитланцев обошла нас по другой дороге. Теперь они отрезали нас от Силтакана.

Вскоре посыльный от тылового заслона догнал основные силы и сообщил:

— Хочитланцы даже не стали заходить в крепость. Они идут за нами. Быстро идут. Это «костяные ноги».

«Костяными ногами» назывались лучшие пехотные части Хочитлана. Они умели сражаться правильным строем и носили большие полукруглые щиты с подвешенной снизу длинной полоской кожи или ткани, закрывающей ноги до самых ступней. Эффект «свободно висящей ткани» защищал нижнюю часть тела от стрел. На этих кусках кожи для усиления защитных свойств часто нашивались косточки от съеденных солдатами куриц-красноклювок. При движении казалось, что у пехотинцев вместо ног — подол из костей.

— Колдун культа Тло-Алипока впереди, с конницей, — довершил картину Шализал. — Он уже начал творить заклинания.

— Будем прорываться, — решил Пернатый Варан. — Сколько впереди конников?

— Около сотни тяжеловооруженных и больше пятисот конных лучников.

— Для нас это ерунда. Здесь, среди холмов и перелесков, конница наполовину слабее, чем в поле. — Командир произнес это нарочито громко, чтобы ободрить своих воинов. — А с колдуном, я уверен, справиться Шализал. Главное — быстро разбить конницу, чтобы «костяные ноги» не ударили нам в тыл.

Наемники зашагали с удвоенной энергией.

— Они за следующим холмом, — предупредил Шализал.

Это же подтвердили и конные разведчики.

Пернатый Варан пришпорил коня и первым выехал на вершину. Его взгляду открылось поле предстоящего сражения.

— Хорошо выбрали место, негодяи, — зло процедил командир.

Враги расположились на пологой вершине следующей возвышенности. Между холмами протекала неширокая речка с берегами, густо поросшими тростником. Дальше начиналось открытое пространство, на котором вражеские конные лучники могли маневрировать, засыпая стрелами поднимающихся по пологому склону пехотинцев.

Тяжелая кавалерия стояла плотными рядами, как на параде. Солнце переливалось на ярких пестрых плащах, расшитых бисером и золотыми пластинами. Ветер колыхал их головные уборы из высоких разноцветных перьев. На лица кавалеристов была нанесена боевая раскраска, отчего издалека казалось, что наемников поджидает армия экзотических южных птиц.

— Стройтесь в боевой порядок! — приказал Пернатый Варан переваливающим через вершину холма пехотинцам.

Наемники на ходу разворачивали строй и готовили оружие к бою. Многие воины носили привычные западные доспехи: железные кирасы, кольчуги, шлемы. Некоторые, отчасти устав бороться с ржавчиной, отчасти из-за жаркого влажного климата, отчасти подражая своему командиру, перешли на более легкие тласколанские панцири из дерева и кожи. Но у всех, даже у лучников и арбалетчиков, имелись большие овальные щиты, хорошо защищающие от стрел, дротиков, камней и других метательных снарядов.

Не сбиваясь с размеренного шага, пехотинцы перестроились, сдвинули щиты и начали спускаться к реке.

— Сейчас ударит их колдун, — сказал Шализал.

Из речки навстречу наемникам на берег выбралось огромное существо, похожее на выросшего до размеров слона рака. Чудовище угрожающе щелкало клешнями и шевелило усами длиной с масличную пальму. Пехотинцы остановились. Воины передней шеренги опустились на одно колено, закрылись щитами и уперли копья в землю. Вторая шеренга придвинулась ближе и образовала с первой единую стену из щитов. Из-за этого укрепления в чудовище полетели стрелы и дротики.

Но панцирь гиганта оказался неуязвим для металлических наконечников. Впрочем, град ударов немного остудил его пыл, и он уже не рвался в атаку, как вначале. Этого времени оказалось достаточно, чтобы волшебник тласколанцев сотворил уменьшающее заклинание, и речной рак вновь обрел свои прежние размеры.

— Вперед! — скомандовал Пернатый Варан.

Наемники снова двинулись вниз. Один из них ногой раздавил несчастного рака, ставшего невольным оружием вражеского колдуна.

— Это был детский фокус для отвода глаз, — пробормотал Шализал. — Боюсь, нас ждет кое-что посерьезнее.

Но пока колдун культа Тло-Алипока никак не участвовал в сражении. К месту переправы ринулись конные лучники, на ходу пуская стрелы в сторону наемников. Те отстреливались из дальнобойных арбалетов, не подпуская врагов на дистанцию прицельного выстрела. Густые камыши немного нарушили ровный строй фаланги, но они же не давали возможности кавалеристам подъехать близко к берегу. Так что речку удалось преодолеть без потерь. Кроме того, оказалось, что в самом глубоком месте реки вода не поднимается выше пояса.

— Все не так уж и плохо, — заметил Пернатый Варан.

— Просто хочитланцы не ожидали, что мы с ходу станем их атаковать, — произнес Шализал. — Они не успели подготовиться.

— Возможно, — согласился командир. — Тогда, тем более, нельзя давать им времени на раздумья.

Шализал и Пернатый Варан наблюдали, как пехотинцы вброд переходят реку и выравнивают строй перед решающей атакой. Обоз, арьергардные когорты и спасенные пираты переправляться не стали. Конные разведчики также остались на вершине холма. Эти воины должны были наблюдать за приближающимися «костяными ногами» и, в случае их преждевременного появления, постараться задержать или хотя бы отвлечь.

Передние шеренги наемников держали оборону, пока через реку переправлялись остальные пешие воины. Конные лучники напрасно проносились перед стеной плотно составленных щитов и пытались найти в ней хоть какую-нибудь брешь. Их стрелы не могли пробить деревянную основу и толстую многослойную кожу, проклеенную смолой «плачущего» дерева. Зато наемники-арбалетчики, стреляя через оставленные бойницы или прямо через головы своих товарищей, успели сбить на землю около десятка врагов.

— Хорошо, хорошо, — повторял Пернатый Варан, наблюдая за завязкой боя. — Их лошади не обучены атаковать плотное построение. На щиты и копья их не загонишь.

— Они на это и не рассчитывают, — послышался хриплый голос волшебника.

— Ты прав. Они не дают нашему строю рассыпаться, словно псы, сгоняющие отару овец. А кто мясник?

— Их колдун. Он готовит что-то мощное.

— Ты его уже нащупал?

— Пока нет. Он закрылся маскирующими чарами.

— Ничего, когда он будет готов нанести удар, ему придется снять свою защиту.

Пернатый Варан и Шализал перебрались на другой берег вместе с последней когортой. Командир обернулся и посмотрел на оставшийся позади холм. Там гарцевали его всадники. Сигнала о том, что появились «костяные ноги», пока не поступало.

Пернатый Варан поднялся в стременах и громко крикнул:

— Все вперед! Построение номер четыре!

Офицеры бросились перестраивать свои когорты, повторяя полученный приказ. Выстроившись правильным прямоугольником, ощетинившись копьями, наемники пошли в атаку.

Наверное, в тактике хочитланцев не был предусмотрен вариант, когда пехота атакует кавалерию. Конные лучники рассыпались в разные стороны, не зная, как следует поступать в подобных случаях. Своим маневром они не только открыли перед наступающим отрядом свободное пространство, но и предоставили колдуну культа Тло-Алипока возможность применить магию.

Строй тяжелой кавалерии раздвинулся, и вперед выехал человек в таком длинном плаще из перьев, что его полы едва не волочились по земле. Человек поднял над головой руки, гортанно выкрикнул короткое заклинание и сделал такое движение, будто бросал вперед что-то тяжелое.

В воздухе на высоте человеческого роста появилось маленькое ярко-синее облачко. Оно поплыло вниз по склону, быстро набирая скорость, увеличиваясь в объеме и растягиваясь в ширину. Там, где оно пролетало, трава чернела и начинала тлеть.

— Дыхание Тло-Алипока, — идентифицировал заклинание Шализал. — Утверждается, что от него нет защиты. Можно только увернуться.

— Правый фланг — стой! Остальные — вперед! — Прокричал Пернатый Варан, размахивая своим резным копьем. — Правый фланг — перестроиться позади центра!

Одновременно с его словами налетел сильный боковой ветер. Он сдул Дыхание Тло-Алипока вправо, туда, где оно не могло причинить вреда наемникам. Вражеские всадники не ожидали, что заклинание колдуна резко поменяет направление движения. Часть из них была вынуждена проламываться сквозь кусты, отчаянно нахлестывая лошадей, другим пришлось прижаться к строю наемников и подставить себя под интенсивный обстрел из луков и пращей.

Те, кто не успел сделать ни того, ни другого, оказались прямо на пути ярко-синего облака. На несколько секунд они скрылись из глаз, и только человеческие вопли и конское ржание свидетельствовали о тех ужасных страданиях, которые испытывали умирающие. Дыхание Тло-Алипока покатилось ниже, а на черной выжженной земле остались лежать обгоревшие трупы. Даже оружие и доспехи оплавились от колдовского жара. Облако достигло реки, проделало широкую черную брешь в тростнике и без следа растаяло над водой. Чары иссякли.

Наемники, вновь восстановив свое построение, тем временем прошли уже почти треть подъема.

— Сейчас колдун пойдет ва-банк, — предостерег Шализал.

— Я чувствую, — согласился Пернатый Варан.

Человек в длинном плаще затянул монотонную песню на одной тонкой ноте. Всадники бросились врассыпную, не желая разделять судьбу своих товарищей. Прямо перед строем наемников в воздухе начала закручиваться кроваво-красная воронка. В ее центре показался большой круглый глаз янтарного цвета. Глаз несколько раз мигнул и с нечеловеческой злобой уставился на пехотинцев.

— Он хочет провести в наш мир демона, — на этот раз голос Шализала слегка дрогнул.

— Придется объяснить ему, что так поступать не следует, — тихо произнес командир наемников.

— Не поздно ли?

— Учиться никогда не поздно. Сделай вид, что колдуешь над моим копьем.

Шализал подчинился. Он несколько раз погладил резное древко, поплевал на острый наконечник. Солдаты оборачивались и с надеждой смотрели на совершаемый ритуал. Никому не хотелось идти прямо в пасть демона.

— Так сойдет? — спросил Шализал.

— Вполне.

Пернатый Варан почти без замаха бросил копье вперед и вверх. Всем было ясно, что оружие летит, подчиняясь магической силе. В самом деле, еще никто не видел, чтобы человек бросал копье на пятьсот шагов и попадал в цель.

А Пернатый Варан попал. Вражеский колдун, полностью поглощенный вызовом демона, не заметил стремительно летящую смерть. Копье вонзилось ему прямо в голову, раздробив череп так, что мозги потекли по плащу из перьев. Хочитланцы завопили от ужаса, наемники закричали от восторга.

Кроваво-красная воронка захлопнулась, поглотив самое себя и заглушив жалобный рык разочарованного демона. Резное копье тем же путем вернулось по воздуху в руку своего хозяина. Хочитланцы развернули коней и бросились прочь. Когда колдун погиб, нечего было и пытаться продолжать сражение.

— Первая и четвертая когорты — занять высоту! — приказал Пернатый Варан. — Вторая и третья — стой!

Вместе с авангардом он поднялся на вершину. Враг бежал, дорога на Силтакан была свободна. Через реку уже переправлялись обоз и всадники-дозорные.

Наемники приветствовали волшебника Шализала радостными криками.

— Ты сегодня спас нас!

— Благодаря тебе мы даже не скрестили мечи с врагом!

— Слава магам Тласколана!

Шализал молча проезжал мимо славящих его воинов. На самом деле он не был волшебником. Этот человек занимал пост Старейшины Тласколана по магическим искусствам, прекрасно разбирался в чарах, заклинаниях и ритуалах, но сам даже не умел зажигать маленький колдовской огонек. Шализал был теоретиком, а не практиком. Но его не смущало, что магический поединок выиграл совсем не он. Шализал был равнодушен к воинской славе, тем более, к мнению каких-то чужестранцев-наемников. Ему вполне хватало почестей и практически неограниченной власти Старейшины.

Из всего отряда один только Шализал знал, кто скрывался за обликом Пернатого Варана. Наемники очень удивились бы, если бы кто-нибудь им сказал, что тот, кого они почитали, как своего опытного и бывалого командира, являлся великим волшебником — Бегущим За Ветром. Именно он вернул несчастному раку естественный размер. Он вызвал ветер, сдувший в сторону смертоносное Дыхание Тло-Алипока. И он же использовал свой волшебный посох в качестве копья, чтобы уничтожить вражеского колдуна. Причем все это он проделал так ловко, что ни враги, ни друзья не раскрыли его тайны.

Бегущий За Ветром часто играл в подобные игры. Он скрывался под многими именами, под многими лицами. Его истинное имя было давно забыто. Его прозвище — Бегущий За Ветром — очень хорошо знали в этом мире. Вот уже более десяти тысяч лет его благословляли и проклинали, его призывали на помощь и им же пугали непослушных детей. В некоторых странах Бегущего За Ветром считали почти что Богом, в других он олицетворял собой мировое зло.

Бегущий За Ветром повелевал воздушной стихией. Ему были послушны ветры всех четырех сторон света. Он мог вызвать бурю, он же мог ее и утихомирить. За свою долгую жизнь волшебник несчетное количество раз вмешивался в дела людей. Иногда от его мимолетных прихотей история человеческой цивилизации выделывала довольно крутые виражи.

Две сотни лет назад Бегущий За Ветром сражался с колдунами культа Тло-Алипока. Тогда он посчитал, что это кровавое сообщество уничтожено навсегда. Время показало, что волшебник ошибся. Видимо, он все-таки не был Богом. Служители Тло-Алипока вновь зажгли огни на пирамидах Хочитлана. Вновь рокотали каменные барабаны, вновь приносились человеческие жертвы. Армия Хочитлана вооружалась и пополнялась за счет диких племен из южных прерий. Ее целью был Тласколан — богатое и многолюдное прибрежное государство.

Бегущий За Ветром прибыл на Восточный континент и предложил свою помощь Совету Старейшин Тласколана, чтобы окончательно стереть злых колдунов с лица земли. Но он не торопился раньше времени открывать свое имя всему свету. Известие о появлении Бегущего За Ветром пока не вышло за пределы Совета Старейшин.

Война только начиналась…

* * *

После столкновения с передовыми силами Хочитлана наемники беспрепятственно вернулись в Силтакан. Этот город-порт считался одним из первых объектов нападения вражеской армии. Он располагался в живописной бухте, образованной двумя реками: Таркотль и Бартакаль. Главная цитадель с трех сторон была защищена водой, а с четвертой — разветвленной сетью форпостов и бастионов.

За пределами стен, по берегам рек и океана располагались многочисленные причалы, пристани, склады и торговые помещения — основы благополучия и процветания города. Здесь причаливали, разгружались и загружались сотни судов из разных стран. Работа кипела с восхода солнца и до позднего вечера, продолжаясь при свете масляных светильников. Даже угроза приближающейся войны не сократила количества кораблей в порту. Купцы не собирались терять барыши и продолжали вести торговлю на всем побережье Восточного континента.

Убедившись, что отряду наемников отвели достойные казармы в цитадели, Бегущий За Ветром и Шализал отправились к градоначальнику Силтакана. Предъявив при входе во дворец амулеты, подтверждающие их высокий ранг, они незамедлительно были приняты с подобающими почестями.

Буквально через несколько минут из своих покоев резвой трусцой выскочил градоначальник Каллиль — полный, обливающийся потом человечек с маленькими бегающими глазками. Он так торопился, что от него отстала даже свита: писцы, лекари, гадальщики и ясновидцы. Лишь четыре телохранителя — огромные чернокожие воины с Южного континента — со всех сторон окружали своего хозяина и подозрительно поглядывали на неожиданных посетителей.

— Приветствую славных воинов, защищающих покой и мир Тласколана! — еще на ходу выпалил Каллиль. — Уф! Я несказанно счастлив, что вы вовремя прибыли в мой город. Уф! Недавно посещавшие меня купцы сообщили, что они видели передовые отряды хочитланцев всего в одном дневном переходе от города. Уф! Враги идут вдоль берега по старой мощеной дороге. Уф!

Бегущий За Ветром и Шализал переглянулись, причем для настоящего волшебника препятствием не стал капюшон на голове мнимого. Им сразу стали понятны и торопливость, и радость правителя Силтакана.

Шализал немного остудил пыл Каллиля:

— Мы отступаем от степной границы. По пятам за нами идут пять тысяч хочитланцев. А отряд принца Микаля уже прибыл?

— Пять тысяч?! — в ужасе закатил глаза Каллиль. — Какой принц Микаль? Вы — первые воины, пришедшие для защиты города за последний месяц. У меня всего триста солдат и полторы тысячи воинов городского ополчения. Купцы сейчас спешно грузят на корабли свои самые ценные товары. Они бегут прочь! Силтакан несет неисчислимые убытки! Уф!

Толстяк возмущенно фыркнул, как вынырнувший на поверхность воды кит.

— Но почему нет принца Микаля? — удивился Шализал. — Он должен был выйти из Тласколана через день после нас. Совет Старейшин направил на защиту Силтакана восемь тысяч пехотинцев и тысячу лучших кавалеристов. Они должны были появиться здесь неделю назад!

— Похоже, что-то помешало продвижению армии. — спокойно заметил Бегущий За Ветром. — Пока не разберемся, что происходит вокруг, наемники останутся в городе.

Каллиль удивленно вскинул брови:

— Простите, но, кажется, вы сказали «пока»? Вы что, тоже собираетесь оставить город?

— Да. Таковы были наши планы. Мы рассчитывали, что Силтакан достаточно хорошо защищен. Теперь наши планы изменились. Вполне вероятно, что город уже окружен со всех сторон.

— Окружен?! Уф!!!

У Каллиля подкосились ноги, и, если бы не подхватившие его под руки писцы, он наверняка повалился бы на мозаичный пол.

— Сколько хочитланцев движется по старой мощеной дороге? — спросил Шализал.

— Не знаю, — слабо простонал Каллиль. — Купец прибыл в город сегодня перед полуднем. Его гребцы едва не выпрыгнули из своих шкур, гребя в двойном ритме. Купец сказал, что по берегу движутся тысячи конных и пеших воинов. Уф! Они будут здесь уже сегодня вечером. Это конец!

Шализал презрительно скривил губы:

— Если врагов на берегу так много, то почему купец не видел их флот?

— Не знаю, я ничего не знаю! — продолжал стонать Каллиль. — Я уже умер. Меня уже нет. Слава Богам, что еще месяц назад я отправил семью на север. Моя жизнь не прожита зря!

Бегущий За Ветром ничуть не жалел трусливого правителя. Наверняка, вместе с семьей он заблаговременно отправил в безопасное место и все свое богатство. По законам Тласколана, градоначальник, бросивший свой пост, подвергался смертной казни. Так что Каллиль не мог бежать, но и ничего не сделал для защиты Силтакана.

Волшебник сказал:

— Мне нужен корабль, чтобы проплыть вдоль берега и разведать, с какими силами враг собирается напасть на город.

— Купцы бегут, город погибает! — горестно простонал Каллиль. — Конец мне, конец…

— Мне нужен корабль, — более громко повторил Бегущий За Ветром. — Где я могу его взять?

— Где угодно, — отрешенно махнул рукой правитель города, обвиснув на руках секретарей. — Наверняка, по городу уже разнеслась весть о том, что хочитланцы совсем рядом. В порту, конечно, сейчас паника… А мне все равно. Я уже умер.

— Шализал, на время войны ты — градоначальник, — приказал Бегущий За Ветром. — Все солдаты переходят в твое распоряжение. Постарайся сделать все, что еще можно успеть.

— Ну, что же, пришел конец отрядному колдуну, — Шализал скинул с головы капюшон, явив миру лицо сорокалетнего мужчины с орлиным носом и волевым подбородком.

Если Старейшина Тласколана по магическим искусствам и не был полностью доволен поворотом своей карьеры, то ничем не выразил протеста. Во-первых, как истинный патриот своей страны он готов был принять на себя эту ответственность. А, во-вторых, в легендах рассказывалось о тех, кто осмеливался перечить приказам Бегущего За Ветром. Шализал не собирался повторять их ошибок.

— Сколько в порту военных кораблей? — на этот раз вопрос Бегущего За Ветром не был адресован лично Каллилю, а относился ко всей его свите.

Вначале повисла пауза. Каллиль еще не оправился от внезапной потери своего влияния, а его помощники не определились, сохранять ли преданность бывшему градоначальнику, или выслуживаться перед новым.

Наконец, молодой помощник третьего писца робко произнес:

— Все военные корабли должны охранять убегающих… то есть, отплывающих купцов. Свободных кораблей нет.

— Что, совсем нет? — внимательно посмотрел на него Бегущий За Ветром.

— Я вспомнил! Три дня назад из Тласколана сюда прислали четыре капера (Капер — корабль, занимающийся каперством. Каперство — получение у одного воюющего государства лицензии на захват и уничтожение кораблей противника. Своего рода узаконенное пиратство.). Но это не военные, а настоящие пираты. Я думаю, что они уже давно сбежали.

— Проверим, — пожал плечами волшебник. — Проводишь меня в порт. Шализал, ты остаешься в цитадели, так что лошадь тебе не нужна. Эй, как твое имя?

— Риманаль, — пискнул помощник писца, уже успевший трижды пожалеть о своем несдержанном языке.

— Риманаль поедет со мной в порт на твоей лошади, Шализал. Вам, всем… — Бегущий За Ветром обвел взглядом толпу прихлебателей Каллиля. — …придется побегать. Новый градоначальник не терпит лентяев. Ясно?!

Чтобы усилить эффект, волшебник стукнул копьем по мозаичному полу. Эхо от громкого щелчка, как раскаты приближающейся грозы, заметалось под сводами дворца.

Шализал распорядился:

— Телохранители, проводите бывшего градоначальника в его покои. Вопрос о его судьбе я рассмотрю позже. От вас, писцы и секретари, я жду немедленный отчет о состоянии укреплений, количестве оружия и боеприпасов, расположении солдат.

Убедившись, что Шализал уверенно взялся за дело, Бегущий За Ветром бросил:

— Риманаль, за мной.

После чего, не оборачиваясь, быстро направился к выходу. За спиной он услышал торопливую дробь шагов припустившего трусцой молодого человека.

* * *

Два всадника с трудом продвигались по улицам Силтакана. Прогнозы трусливого Каллиля полностью подтвердились: в городе царили толчея и суматоха. В богатейших дворцах купцов и местной знати спешно грузили на повозки и переправляли в порт драгоценности, утварь, одежду и мебель.

Бегущий За Ветром едва сдерживался, чтобы не применить колдовство. Но время явить свое настоящее имя еще не настало. Поэтому ехавший впереди Риманаль постоянно выкрикивал:

— Дорогу Пернатому Варану! Дорогу уполномоченному Совета Старейшин Тласколана!

Это звание и роскошный наряд тласколанского военачальника еще имели влияние на жителей Силтакана. Паническое безумие, когда родители топчут детей, а мужья спихивают в воду жен, чтобы освободить место на корабле, пока не охватило добропорядочных купцов.

Наконец всадники добрались до причала, отведенного под стоянку каперских кораблей. Один из них сразу показался Бегущему За Ветром знакомым. Именно эту военную джонку он угнал из порта Тхо-Хеджа и отдал предводительнице пиратов Фаэй Милли.

— Старый друг лучше новых двух, — подумал про себя волшебник и повернул коня в сторону знакомой джонки.

Волна всеобщего бегства еще не докатилась до этого причала. Хотя вокруг в море спешно выходили караваны пузатых двухмачтовых судов в сопровождении черных боевых триер, на каперах царила спокойная атмосфера.

Но Бегущий За Ветром не был так наивен, чтобы считать, будто каперы собираются участвовать в обороне города. Скорее всего, пропустив вперед хорошо охраняемые караваны, пираты рассчитывали поживиться за счет отставших купеческих кораблей. Как правило, эта тактика приносила хорошие результаты: те купцы, которые стремились забрать с собой все свои богатства, покидали город последними.

— Все в порядке, — сказал Бегущий За Ветром Риманалю, слезая с лошади. — Возвращайся в цитадель и передай Шализалу, что я отправлюсь на разведку вдоль побережья на юг. Постараюсь вернуться сегодня к полуночи или завтра на рассвете. Мою лошадь тоже возьми.

Молодой человек с сомнением посмотрел на разношерстную компанию морских бродяг, живописно расположившихся на палубе джонки и на надстройках.

— Может, вызвать солдат для подкрепления? — предложил он.

— Езжай, — махнул рукой волшебник. — Я справлюсь один.

Не заставляя себя уговаривать, Риманаль развернул свою лошадь и потянул за уздечку лошадь Бегущего За Ветром.

Сам же волшебник неспешно поднялся на борт джонки по сброшенному на причал трапу. Его встретили внимательные оценивающие взгляды пиратов. Среди них были шестеро тех, кто отплыл из Тхо-Хеджа. Но они не узнали Бегущего За Ветром в его пестром тласколанском наряде. Кроме того, за прошедшие четыре месяца он сильно загорел и немного похудел от армейской походной жизни.

Волшебник огляделся и заметил, что некогда вычищенная и вымытая военная джонка теперь превратилась в настоящий пиратский корабль с соответствующим внешним видом: смесью нелепой крикливой роскоши и пренебрежительной неряшливости.

— Где ваш капитан? — громко спросил Бегущий За Ветром, обращаясь сразу ко всем пиратам.

С кормовой надстройки спрыгнул обнаженный по пояс морской разбойник. Его волосы стягивал ярко-алый платок. Кожаные штаны поддерживал широкий пояс, на котором крепились ножны двух широких ножей. Под задубевшей от долгих морских странствий кожей перекатывались стальные мускулы.

Волшебник с некоторой печалью констатировал, что, как видно, Фаэй Милли лишилась звания капитана.

Но слова разбойника опровергли его пессимистические предположения:

— Капитан Фаэй Милли отдыхает. А ты-то кто такой?

— Меня называют Пернатым Вараном. Я командую отрядом наемников в армии Тласколана. Но сейчас мне нужен этот корабль. Я хочу проверить…

Пират не дал волшебнику договорить:

— Тебе нужен этот корабль?! А вот это ты видел?! — Он сделал весьма оскорбительный жест.

Бегущий За Ветром достал из мешочка золотой амулет:

— Это знак Совета Старейшин Тласколана. Поступая на службу, вы обязались выполнять все приказы вышестоящих командиров.

— Забавная безделушка, — глаза морского разбойника алчно уставились на амулет, а в его голосе зазвучали угрожающие нотки. — Ты считаешь, что она тебе поможет?

Краем глаза волшебник заметил, что внешне безразличные и равнодушные пираты медленно подтягиваются в сторону назревающего конфликта, подобно тому, как реющие высоко в небе стервятники начинают заранее описывать круги над местом будущей охоты волчьей стаи.

— Позови Фаэй Милли. Она меня знает.

Бегущий За Ветром рассчитывал, что эти слова образумят пирата, но результат оказался прямо противоположным.

— Ага-а-а! — злорадно протянул разбойник. — Хочешь подкатиться к ней под бочок? Не выйдет! Наш капитан предпочитает крепких ребят вроде меня, а не разряженных щеголей — штабных лизоблюдов.

Волшебник воткнул в палубу свое копье, неспешно снял с головы украшенный перьями шлем и надел его на вертикально торчащее древко.

Потом он оглядел пиратов, которые столпились вокруг, и совершенно спокойно спросил:

— Кто-нибудь будет возражать, если я убью этого ублюдка?

В глазах людей отразилось изумление, а пират выхватил оба своих ножа и бросился на Бегущего За Ветром. Их разделяли всего три шага, поэтому волшебник даже не попытался вытащить из ножен свой меч. Вместо этого он левой рукой перехватил запястье нападавшего, а правым кулаком, сжатым в форме «головы дракона», нанес прямой удар ему в горло.

Пират упал на палубу и забился в конвульсиях. Его горло было перебито. На губах надувались и лопались кровавые пузыри. Почувствовав легкое колебание воздуха позади, Бегущий За Ветром, не глядя, нанес резкий удар ногой. Его пятка очень удачно попала прямо в паховую область еще одного разбойника. Волшебник выхватил свой меч и очертил круг, прокрутившись на каблуках. Пираты отпрянули в стороны. Ударом ноги Бегущий За Ветром сломал шею второму нападавшему. Первый в это время еще раз дернулся и затих. Но из его рта на палубу продолжала вытекать струйка крови.

Чтобы справиться с парой разбойников, волшебнику не пришлось прибегать к помощи магии. Его искусство рукопашного боя восходило к тем временам, когда люди с голыми руками выходили на саблезубых тигров и пещерных медведей. Потом эволюция разделила людей. Одни стали совершенствоваться самих себя и свою магию, другие начали изготавливать оружие и орудия труда. Из первой ветви в этом мире остался один Бегущий За Ветром. Долгие тысячелетия волшебник наблюдал за тем, как люди, пошедшие по пути создания материальных предметов, постепенно забывают о прежних своих умениях. Лишь на некоторых островах архипелага Шори-Галдо сохранились жалкие остатки древних боевых искусств. Но они не шли ни в какое сравнение с тем, что люди утратили.

— Кто еще хочет оспорить мои приказы? — все также спокойно поинтересовался Бегущий За Ветром и обежал взглядом лица людей.

Он заметил, что трое знакомых пиратов что-то возбужденно шепчут своим товарищам.

А четвертый, наверное, самый отчаянный, решился спросить:

— Господин, не вы ли тот самый человек, который освободил нас в Тхо-Хедже и кого мы отвезли на остров колдуна Вих-Дар-Лохара?

— Да, это я, — ответил Бегущий За Ветром.

— Я очень рад, что вы наконец-то нас нашли, — пират выразительно посмотрел на два трупа. — Давно пора!

Напряжение спало. Морские разбойники, стараясь сохранять достоинство, разбредались по своим местам и возвращались к прерванным занятиям. Должно быть, кто-то все же осмелился потревожить капитана, чтобы сообщить о случившемся, так как дверь кормовой надстройки распахнулась, и на палубе появилась Фаэй Милли.

Ее сальные волосы свисали на потное лицо со следами грязи. Одежда, состоящая из кожаных штанов и рубахи с короткими рукавами, была помята и испачкана. В одной руке предводительница пиратов сжимала бутылку, на донышке которой еще плескалось темно-бордовое вино, другая рука лежала на эфесе изогнутой сабли в дорогих, но потертых ножнах.

Фаэй Милли мутными глазами обвела палубу и с заметным усилием сфокусировала свой взгляд на двух трупах. Не заметив стоящего неподалеку волшебника, она обратилась к ближайшему пирату, с трудом выговаривая слова заплетающимся языком:

— Что за бардак? Кто прикончил Шалопая и Гиену?

Пират показал на Бегущего За Ветром и быстро произнес:

— Тласколанский генерал. Пернатый Варан. Крутой, как сам дьявол.

— Крутой, значит?! — повысила голос Фаэй Милли. — Приперся на лично мой корабль! Завалил двух лучших воинов!!! И на что он рассчитывает?! Клянусь сотней акульих плавников, что…

Пиратка потянула из ножен саблю и сделала шаг в сторону волшебника.

— Ты?!!! — ее глаза округлились от изумления, из головы моментально выветрились хмельные пары. Рука разжалась, и бутылка покатилась по палубе, расплескивая остатки вина. Через несколько секунд темно-бордовая дорожка перечертила лужу крови, вытекшую изо рта мертвого пирата.

— Меня зовут Пернатым Вараном, — сказал волшебник. — Мне нужен этот корабль, чтобы провести разведку южного побережья. Дело срочное. Прикажи отплыть немедленно.

Скорее для команды, чем для Фаэй Милли, Бегущий За Ветром потряс в воздухе золотым амулетом Совета Старейшин.

Пиратка тем временем справилась со своими чувствами и с заметной ехидцей спросила:

— Что же ты не взял с собой свою дорогую жену? Не боишься, что ее снова похитят в твое отсутствие?

— У меня больше нет жены, — выдавил из себя улыбку Бегущий За Ветром.

И, предупреждая следующий вопрос, быстро добавил:

— Мы расстались. Она вышла замуж за другого.

Вначале Фаэй Милли не поверила. Единственная из всех пиратов она знала о том, что под маской обычного человека скрывается легендарный волшебник. Но, посмотрев в глаза Бегущего За Ветром, почувствовала, что тот говорит правду.

Тогда она презрительно фыркнула:

— Что же ты связался с такой стервой?

Взгляд волшебника заледенел:

— Это не вам судить, капитан. Извольте выполнять распоряжение тласколанского военачальника.

— Извини… извините, — искренне произнесла Фаэй Милли, поняв, что переборщила. — Лично у меня выдалась поганая неделя. Иногда сама не понимаю, чего болтаю.

Потом она рявкнула на пиратов:

— Чего сидите, как клуши на насесте?! Не слышали приказа?! Отдать концы! Весла на воду! Поднять паруса! Живее, ленивые слизняки!

Все немедленно бросились выполнять ее приказания. Бегущий За Ветром с удовлетворением отметил, что авторитет у Фаэй Милли за прошедшие четыре месяца ничуть не убавился.

Пиратка посторонилась, чтобы пропустить втягивающих трап матросов, и как бы ненароком сделала еще несколько шагов к волшебнику:

— Не собакувалите… тьфу, не солбаговалите… тьфу, не соблаговолите ли проследовать в мою каюту, о великий тласколанский полководец?

— Соблаговолю, — улыбнулся Бегущий За Ветром.

— Она направо от входа… тьфу, ты же и сам это знаешь. Подожди лично меня там, пока вещи Шалопая не выкинут из твоей бывшей каюты.

Волшебник даже не повел бровью, услышав, что убитый им пират занимал столь высокий пост на корабле — фактически, второй после капитана.

Решив, по-видимому, расставить сразу все по своим местам, Фаэй Милли качнулась вперед и прошептала прямо в ухо Бегущего За Ветром, обдав его волной перегара:

— Если хочешь знать, Шалопай не был лично моим любовником. Хотя и добивался этого, с-с-свинья.

Она выжидающе посмотрела на волшебника, словно желая услышать ответ на невысказанный вопрос.

— Я подожду в твоей каюте, — ничего не выражающим тоном произнес Бегущий За Ветром, снял с древка шлем, выдернул из палубы копье и направился к кормовой надстройке.

Войдя в каюту Фаэй Милли, он первым делом широко распахнул ставни и легким колдовством вызвал поток воздуха, который унес запахи немытого тела, остатков пищи и винных паров. Осмотревшись, волшебник не нашел места, где можно было бы сесть без риска испачкать свою одежду. Узкая койка предводительницы разбойников со смятыми серыми простынями его тоже не прельщала.

Поэтому Бегущий За Ветром стоя дожидался появления Фаэй Милли. Ее приходу предшествовали шум и голоса в каюте напротив. Оттуда на палубу выбрасывали веши Шалопая. Любой желающий мог теперь ими воспользоваться.

Наконец дверь раскрылась, и волшебник вновь увидел капитана корабля. Одежда девушки была насквозь мокрой, только что вымытые волосы прилипли к лицу.

— Мне надо переодеться, — с порога заявила она и подняла крышку большого окованного железными полосами сундука.

На кровать и на спинки стульев полетели разноцветные платья разных стран и народов. Совершенно не смущаясь присутствием Бегущего За Ветром, Фаэй Милли сбросила с себя мокрую одежду и повернулась к нему, держа перед собой два платья, возможно, принадлежавшие ранее дочери султана Багрипура или Фарахшской принцессе.

— Как ты думаешь, что мне больше идет? — игриво спросила она, прикладывая к себе то одно, то второе платье.

Четыре месяца назад предводительница пиратов влюбилась в волшебника. Но тогда Бегущий За Ветром сохранял верность своей жене и не ответил на недвусмысленные призывы девушки. Теперь он был свободен от супружеской клятвы, но тем не менее довольно холодно ответил:

— Тебе идет и то, и другое. Решай сама.

— Может, ты предпочел бы видеть меня такой? — Фаэй Милли отбросила оба платья и приняла чрезвычайно соблазнительную позу.

— Тебе привет от родителей, — сказал Бегущий За Ветром. — Они остались в Силтакане. Извини, что забыл сказать об этом раньше.

— Папашка с мамашкой живы?! — радостно воскликнула пиратка, и на несколько секунд в ее больших карих глазах отразились тепло и любовь.

— Оденься, а то простудишься, — воспользовался переменой в ее настроении волшебник.

— Простужусь, как же, — буркнула Фаэй Милли, но все же стала натягивать на себя широкие штаны из малиновой парчи, расшитой золотыми нитями. — Последнее время у меня по жилам течет не кровь, а вино. Никакая зараза меня не возьмет. С тех пор, как ты покинул лично мой корабль, все пошло наперекосяк. Сто тысяч проклятий тебе на голову. Я по уши втюрилась в тебя. Лично я только что пыталась тебя соблазнить, а ты остаешься холодным, как эдакий проклятый чистенький айсберг.

— Ты очень красивая девушка, Милли… — начал Бегущий За Ветром, когда пиратка одела роскошную куртку без рукавов.

Пальцы девушки начали вновь расстегивать пуговицы, поэтому он быстро продолжил:

— …Но сейчас у нас нет времени на личные отношения. Со всех сторон к Силтакану движутся войска колдунов Тло-Алипока. Я должен их остановить.

— Так дело только в этом? — с затаенной надеждой спросила девушка.

— Не только, — Бегущий За Ветром показал взглядом на грязную запущенную каюту. — Махнуть на себя рукой — не самый лучший способ что-то доказать всему миру.

— Поняла, — предводительница пиратов заметно покраснела.

— Я пойду на палубу. Скоро могут появиться корабли Хочитлана. Мне опять нужна твоя помощь, Милли.

— В прошлый раз ты меня бросил, как только лично я довезла тебя до острова колдунишки, — напомнила девушка.

— Я не скрывал от тебя цели своей поездки, — улыбнулся Бегущий За Ветром. — Не буду скрывать и теперь.

Он сделал два шага вперед, сжал руками плечи девушки, привлек ее к себе и поцеловал. В щеку. После чего вышел из ее каюты.

Фаэй Милли без сил опустилась на свою койку и тихо пробормотала себе под нос довольно длинное и заковыристое ругательство. Только так предводительница морских разбойников умела выражать свои самые глубокие чувства.

* * *

Прошло несколько часов. Попутный ветер, вызванный стараниями волшебника, подгонял джонку вперед. Бегущий За Ветром все время стоял на носу корабля и напряженно вглядывался вдаль. Тласколанские доспехи, шлем и меч он сложил в своей каюте, оставив при себе только копье с древком, украшенным непонятными письменами.

Волшебника смущало то, что до сих пор не было видно признаков наступающих хочитланцев. Корабль шел в пределах видимости берега, а способности Бегущего За Ветром позволяли ему разглядеть все, что происходило на старой мощеной дороге, идущей вдоль побережья. Купец, приплывший в Силтакан, утверждал, что по этой дороге движутся несметные полчища воинов Тло-Алипока. Но джонка давно уже должна была встретить передовые дозоры врагов. Однако берег был абсолютно чист.

— Еще немного, и мы пересечем границу Тласколана, — сказала Фаэй Милли.

Все это время она деловито сновала по кораблю, отдавая приказы пиратам. Бегущий За Ветром с удовлетворением наблюдал за быстрыми переменами, происходящими с девушкой. Словно по волшебству, исчезли мешки под глазами, на щеках заиграл здоровый румянец, молодое тело налилось кипучей энергией.

— Что-то здесь не так, — задумчиво произнес волшебник. — В течение последнего часа мы прошли мимо трех рыбачьих деревушек, но я не заметил ни одного человека, ни одной лодки.

— Может, все вышли на промысел далеко в океан? — предположила Фаэй Милли.

— Включая женщин, стариков и детей? Не думаю. Но и хочитланцев тоже не видно. Неужели все местные жители укрылись в горах?

Бегущий За Ветром взял свое копье за конец древка одной рукой и вытянул наконечник в сторону побережья. Он закрыл глаза и пробормотал несколько заклинаний. И капитан, и ближайшие пираты с интересом следили за его действиями.

Через несколько минут волшебник глубоко вздохнул и посмотрел на пиратов:

— Ничего. Совершенно ничего. На берегу нет ни одного живого или неживого существа. И это вдвойне подозрительно.

Он немного подумал и сказал:

— За этим мысом должна быть еще одна деревушка. Подойдите к берегу вон там — где на берегу растут три кокосовые пальмы. Я проберусь в деревню по суше. Ждите меня здесь.

Люди этого мира довольно часто сталкивались с колдовством, но даже пираты были удивлены тем, что их самозваный пассажир, не дожидаясь, когда джонка причалит к берегу, оседлал свое копье, взлетел в воздух и через минуту скрылся в прибрежных зарослях.

— Встать на якорь! — приказала Фаэй Милли.

Пираты исполнили ее приказание, хотя близость обезлюдевшего побережья и скрывающаяся за этим зловещая тайна пугали даже самых отчаянных головорезов.

В напряженном ожидании прошло еще около часа. За это время те пираты, что уже встречались раньше с Бегущим За Ветром, успели просветить остальных своих товарищей. Конечно, настоящего его имени они не знали, но пиратам было вполне достаточно и того, что их спутником стал могущественный маг. Фаэй Милли стояла на корме возле рулевого, но никто не решился задать своему капитану вопрос относительно личности того, кто представился, как Пернатый Варан.

Наконец на берегу появилась знакомая фигура, приветственно махнула рукой и вспрыгнула на копье. На этот раз полет волшебника не был таким ровным и быстрым. Но он преодолел полосу воды и спрыгнул на палубу джонки.

Фаэй Милли сбежала по трапу с кормы и растолкала столпившихся пиратов:

— Что там творится, накрой цунами весь этот берег?

— Ничего хорошего, — устало ответил Бегущий За Ветром. — Культ Тло-Алипока обзавелся такой магией, которая раньше была ему не по зубам.

— И что теперь делать?

Волшебник оглядел собравшихся:

— Надо сделать важную работу. Смертельно опасную. Но риск будет хорошо оплачен.

— Что от нас требуется? — спросил один из тех, кто уже плавал с Бегущим За Ветром.

— Беспрекословно подчиняться всем моим приказам. Не раздумывая и не споря.

— Это слишком туманно, — скептически заметил один из пиратов.

— Я не могу ничего обещать заранее, — повысил голос волшебник. — От неожиданности и непредсказуемости наших действий будет зависеть половина успеха. Вы должны полностью довериться мне, и тогда не только останетесь живы, но и обретете сказочное богатство. Вам простят все прежние преступления, вы сможете поселиться в любой стране мира.

— От чьего имени ты это обещаешь? — послышался голос из задних рядов.

— От своего. От имени Бегущего За Ветром.

Пираты одновременно вздохнули. Это имя каждый слышал еще с пеленок.

— Видно, дело плохо, раз ты себя раскрыл, — сказала Фаэй Милли.

— Хуже не бывает, — весело улыбнулся волшебник. — Поэтому я не настаиваю, чтобы за мной пошли все. Кто боится, может сойти на берег. К утру вы доберетесь до Силтакана. Новый градоначальник Шализал о вас позаботится. Я отправлю ему сообщение. Еще два дня эта дорога будет безопасна. Купец преувеличил ближайшую опасность, но даже не смог бы себе представить опасность будущую. Если мы не поторопимся, Тласколан будет уничтожен, а потом — и весь мир.

Эта речь заставила пиратов призадуматься. Чтобы сгладить впечатление от мрачных пророчеств, Фаэй Милли задорно воскликнула:

— Клянусь зубами кашалота, если мир погибнет, нам некого будет грабить! Так что особого выбора у нас нет. Лично я иду с тобой!

Но не вся команда разделяла порыв девушки-капитана. Заметив это, Бегущий За Ветром сказал:

— Кто-то должен доставить послание градоначальнику Шализалу в Силтакан. Есть добровольцы? Градоначальник вас отблагодарит. Ему нужны храбрые моряки.

Теперь, когда можно было с честью дезертировать, четверть команды пожелала вернуться назад. После того, как лодка отвезла людей на берег и вернулась на джонку, Фаэй Милли спросила:

— Куда теперь?

— В открытый океан, — ответил Бегущий За Ветром. — Надо обойти прибрежные воды Хочитлана по большой дуге. Пока я не собираюсь встречаться с флотом колдунов Тло-Алипока.

Ветер переменился и надул паруса джонки. Она понеслась прочь от берега.

* * *

Постоянный попутный ветер позволил кораблю Фаэй Милли за шесть дней обогнуть половину Восточного континента и повернуть к берегу далеко на юге. Любой другой корабль затратил бы на этот путь не менее четырех недель, даже если бы плыл по привычному пути вдоль берега.

На протяжении всего перехода Бегущий За Ветром и Фаэй Милли дружески общались друг с другом, как и во время предыдущего совместного путешествия. Девушка больше не предпринимала попыток форсировать события, ожидая первого шага волшебника. Но тот словно не воспринимал предводительницу пиратов, как существо противоположного пола, и покидал свою каюту только для того, чтобы поесть и осмотреть горизонт.

Однако на второй день плавания Фаэй Милли все-таки удалось затащить его в свою каюту и с гордостью продемонстрировать идеальную чистоту и порядок. Да и сама девушка преобразилась, словно по волшебству. Она буквально светилась внутренней энергией и заряжала ею всю команду. Создавалось впечатление, что она присутствовала одновременно в нескольких местах, задорной забористой руганью подгоняя моряков.

Если вначале пираты с затаенным страхом ожидали, когда же наступят обещанные волшебником несчастья, то к исходу третьего дня успокоились и начали воспринимать этот поход, как увеселительную прогулку.

Когда впередсмотрящий крикнул: «Земля!», вся команда корабля высыпала на палубу.

Причалить к берегу оказалось совершенно невозможно. Мелководье, сплошь заросшее мангровыми деревьями, простиралось на несколько миль. Корабль шел вдоль берега, а пираты искали удобную бухту или устье реки, куда можно было бы завести корабль. Запасы пищи и воды подходили к концу, так что надо было позаботиться об их пополнении.

Бегущий За Ветром также вышел на палубу. Он давно уже сбросил свой пестрый тласколанский наряд и теперь носил добротную удобную одежду, позаимствованную из пиратских запасов. Фаэй Милли внимательно наблюдала за волшебником. Временами он как будто прислушивался к чему-то, но потом встряхивал головой и с заметным огорчением перебирал пальцами по резному древку копья.

Через некоторое время его непонятные действия, по-видимому, увенчались успехом. Он вытянул копье в сторону берега и громко сказал:

— Там!

Указанное им место внешне ничем не отличалось от остального побережья.

— Лично я думала, что ты ищешь подходящую бухту для высадки, — разочарованно произнесла Фаэй Милли.

— Бухта нам не нужна, — громко объявил Бегущий За Ветром, чтобы его слышала вся команда. — Мы все сходим на сушу. А корабль затопим.

Ему ответил глухой ропот возмущенных голосов. Конечно, пиратам не раз доводилось сражаться на земле, совершая набеги на прибрежные города и селения, но окончательно расставаться с этой отличной военной джонкой никому не хотелось.

— Вы возьмете с собой только оружие, оставшуюся еду и свои самые ценные вещи, — как ни в чем не бывало, продолжал распоряжаться волшебник. — С джонки надо снять все паруса — они нам еще пригодятся.

— А паруса-то зачем?! — удивилась Фаэй Милли.

— Надо! — отрезал Бегущий За Ветром.

— Как же мы потащим на себе все свое барахло? — раздались недовольные возгласы пиратов.

— Вот именно — барахло! — подхватил волшебник. — Я же сказал: возьмите с собой только самое ценное: золото, драгоценные камни. Тюки с одеждой, ткани и резные деревянные безделушки придется бросить вместе с кораблем.

Только грозное имя Бегущего За Ветром и недавняя смерть Шалопая и Гиены удержали пиратов от немедленной расправы над волшебником. Любой другой, осмелившийся отдать им приказ бросить кровью и потом добытое богатство, был бы убит на месте.

Поняв, что назревает бунт, Бегущий За Ветром вытащил из небольшого кожаного мешочка белый полупрозрачный камешек и положил его на ладонь Фаэй Милли:

— Как ты думаешь, что это такое?

Девушка посмотрела сквозь камень на солнце. На ее лице заиграли радужные блики, а в глазах отразился восторг:

— Клянусь гнилыми потрохами дохлого кашалота, это же алмаз! Самый большой и самый чистый из всех, что лично я видела!

Пираты сгрудились вокруг своего капитана и непроизвольно потянули руки к драгоценному камню.

— Этот алмаз стоит больше, чем все ваши пожитки, вместе взятые, — с легкой насмешкой произнес волшебник. — Там, куда я вас веду, такие камни валяются под ногами, как песок. Подумайте, стоит ли тащить на себе облезлые меха и полинявшую парчу, если можно вернуться домой с мешочком таких камушков?

— Так куда же мы идем? — повис в воздухе вопрос.

— Что вы знаете о нашем мире? — спросил Бегущий За Ветром.

Один из пиратов, бывший ученик писца из Варачиша, не слишком уверенно ответил:

— Ну, это… наш мир плоский. Похож на тарелку. Есть Центральный континент, есть Восточный, есть Южный. Еще вокруг них куча островов. Если все время плыть в одну сторону, то становится все холоднее и холоднее — это наступает конец света. Ну, типа, все…

— Не густо, — покачал головой волшебник. — А вот скажи-ка, если мир плоский, то что находится с другой стороны?

Пират почесал затылок:

— Одни говорят, что мы все живем на панцире огромной черепахи, которая плавает в ледяном океане. Еще я слышал, что, вроде, под нами Предвечный Хаос, над нами — Хрустальный Свод, а наш мир — ширма, которая разделяет мир демонов и мир богов.

— В общем-то верно, — пожал плечами Бегущий За Ветром. — Действительно, наш мир плоский, и со всех сторон его окружает космический холод. Конечно, существуют еще и Туманные Мосты, по которым можно пройти в другие миры… Однако разговор не о них. Главное — то, что с обратной стороны нашего мира находится другой такой же плоский мир. И в том, другом мире тоже есть жизнь. Она не похожа на нашу, там нет людей. Точнее, там нет таких же как вы людей.

— Таких, как мы? — переспросил кто-то.

— Вот именно, — усмехнулся волшебник, — таких, как я и вы. Но это не означает, что мы не можем там находиться. Конечно, путешествовать по обратной стороне будет непросто, но если вы будете меня слушаться, то вернетесь назад не только живыми, но и богатыми.

Ученик писца почесал затылок и протянул:

— Ну-у-у, про обратную сторону нашего мира я тоже кое-что слышал…

— А теперь у тебя есть возможность ее увидеть, — оборвал его Бегущий За Ветром.

Однако по лицам пиратов он понял, что большинство совершенно не обрадовано перспективой далекого путешествия. Только страх перед могущественным волшебником и продемонстрированный алмаз удерживали морских разбойников от открытого проявления недовольства.

Поэтому Бегущий За Ветром обезоруживающе улыбнулся:

— Хорошо. Мы не будем уничтожать корабль. Тот, кто не хочет сопровождать меня дальше, может вернуться на нем в Тласколан… или отправиться в любую другую сторону. Мне нужно всего полторы дюжины храбрых воинов. Так что половина из вас может отказаться от участия в этом деле.

— Добраться отсюда до цивилизованных краев будет непросто… — задумчиво пробормотал кто-то в толпе пиратов.

— Ну, это ваша проблема, — развел руками Бегущий За Ветром. — Я уже давал вам шанс остаться в сравнительно безопасном Силтакане. Сейчас вы можете отступить второй раз. Но третьего раза не будет. Тот, кто пойдет со мной, сюда — назад, к кораблю — уже не вернется. Мы выберемся с обратной стороны нашего мира совершенно в другом месте. Оттуда проще будет добраться до Тласколана, чем до этого южного побережья.

— Да о чем тут думать?! — воскликнула Фаэй Милли. — Какой идиот останется на корабле и откажется от кучи алмазов? Какой недоумок отважится идти назад вдоль побережья Хочитлана без помощи Бегущего За Ветром? Какая трусливая шавка бросит своих товарищей?

«Идиотов», «недоумков» и «трусливых шавок» среди пиратов не оказалось. Вся команда согласилась продолжить путь вместе с волшебником и своим капитаном.

Подготовка к сухопутному путешествию была довольно короткой. Как выяснилось, истинно ценных вещей у пиратов имелось не так уж и много. Добыча состояла в основном из мехов, тканей, нарядов и обуви — то есть того, что перевозили купцы морем и что теперь невозможно было забрать с собой. Лишь единицы владели драгоценными камнями, золотыми монетами и украшениями. Так что в путь пираты отправились «налегке». Их самой тяжелой ношей были оружие, запасы продовольствия и снятые с корабля паруса. Все остальное имущество осталось на джонке, которая была затоплена неподалеку от берега.

* * *

Пешее путешествие оказалось довольно трудным и продолжительным. Бегущий За Ветром вел пиратов вглубь материка три дня. Они прорубались через густые заросли, перебирались через реки, преодолевали болотистые низины. Хищники не приближались к большой группе людей, а многочисленных мух и комаров волшебник отгонял с помощью резких порывов ветра.

Один раз пираты заметили человеческие силуэты, мелькавшие среди ветвей и листьев.

— Не стрелять! — строго приказал Бегущий За Ветром. — Это местные жители. Они не причинят нам вреда. Я уже послал сообщение их шаману.

Действительно, лесные люди не только не напали на чужаков, но и сложили на пути следования отряда большую кучу разнообразных фруктов, а также несколько крупных птиц и диких свиней. Пираты радостными воплями приветствовали эту прибавку к рациону, состоявшему из сухарей, солонины и вяленой рыбы.

— У тебя, как я погляжу, везде найдутся друзья! — заметила Фаэй Милли, бочком придвигаясь к волшебнику.

— К сожалению, почти так же много у меня и врагов.

— Это не удивительно, у такого великого и известного волшебника обязательно найдутся завистники, — девушка крепко прижалась к нему. — Но вместе мы их обязательно победим!

Бегущий За Ветром прикоснулся к плечу девушки:

— Не сомневаюсь! Только сначала уничтожь своего главного врага — нетерпение!

Слова волшебника прозвучали скорее как обещание, чем как отказ. Так что предводительница пиратов глубоко вздохнула и… отошла в сторону, сделав вид, что ее чрезвычайно заботит справедливый дележ продуктов между членами команды.

На четвертый день пираты увидели горную гряду, преграждавшую им дорогу. Издалека горы выглядели высокими и неприступными, но вблизи оказалось, что между ними имеются достаточно пологие проходы и перевалы. Оказавшись на вершине хребта, пираты поняли, что горная гряда имеет форму кольца. Могло показаться, что это гигантский кратер давно потухшего вулкана, но дна у его внутренней части не было видно. Склоны гор, поросшие густым лесом, постепенно и плавно закруглялись, переходя в вертикальное отверстие в земной коре шириной в несколько морских лиг.

— Что это?! — воскликнула Фаэй Милли, потрясенно глядя на деревья, которые на противоположных стенах отверстия росли кронами друг навстречу другу.

— Это дорога на обратную сторону! — провозгласил Бегущий За Ветром, широко разведя руки в стороны. — Когда-то очень давно, еще до появления человеческого рода, огромный метеорит обрушился на наш мир и пробил его насквозь. Так появилось это отверстие.

— Мы пойдем прямо ТУДА?!

— Не просто пойдем, а полетим. Пешком на другую сторону не перебраться. Надо построить вот такой воздушный плот…

Сгрудившимся вокруг пиратам волшебник начал объяснять, как из высоких тонких пальм соорудить каркас, как переплести его гибкими лианами и на получившуюся раму натянуть парусину, взятую с корабля. Работа закипела. Одни люди валили выбранные деревья, другие собирали лианы, третьи скрепляли между собой полотнища ткани.

Морские разбойники, похоже, уже смирились с тем, что распоряжения Бегущего За Ветром сомнениям и обсуждениям не подлежали. Если кто-то из пиратов и жалел, что согласился последовать за волшебником в это безумное путешествие, то теперь отступать было уже поздно. Все пути назад были отрезаны, и оставалось лишь заботиться о том, чтобы сделать дальнейшую дорогу безопасной. Поэтому пираты работали не за страх, а за совесть, тщательно проверяя прочность древесины и крепость узлов.

Через некоторое время воздушный плот был собран. Он был так велик и тяжел, что его не могли поднять и десять сильных пиратов. Но зато на нем могла разместиться вся команда вместе с припасами.

Бегущий За Ветром придирчиво осмотрел конструкцию, подтянул каждый узел, разгладил морщинки на парусине. Фаэй Милли неотступно следовала за ним, заглядывала ему через плечо и грозила кулаком пиратам каждый раз, когда волшебник хмурился, выявляя мелкие недоделки.

Но в целом воздушный плот вполне устроил Бегущего За Ветром.

— Вы отлично потрудились! — объявил он пиратам. — Располагайтесь на плоту! Теперь пришло время поработать мне.

Пока команда занимала места, волшебник коротко проинструктировал Фаэй Милли:

— Весь путь на ту сторону займет несколько часов. Он вполне безопасен, один раз я уже по нему проходил. Но кому-то из твоих людей он может показаться страшным. Они могут запаниковать. Так как я буду находиться в волшебном трансе, ты должна следить за дисциплиной. Не позволяй никому вставать с места и ходить по плоту. Любое нарушение равновесия может привести нас к гибели. Я могу на тебя надеяться, Милли?

— Лично на меня — да! — твердо заявила девушка.

Затем она обратилась к своей команде:

— Короче, лентяи, кто пошевельнется, тому лично я снесу саблей башку! А до кого я не дотянусь, тот получит стрелу в вонючее пузо! Все слышали?!

Пираты согласно закивали. Они испытывали трепет перед воздушным путешествием, но прекрасно разбирались в таких вещах, как равновесие и остойчивость. Ведь на корабле им также приходилось равномерно распределять груз, чтобы не перевернуть и не затопить судно. А от совместных действий во время шторма не раз зависела жизнь всего экипажа. Так что не только Фаэй Милли могла наказать труса и паникера. В случае необходимости любой пират, не колеблясь, готов был собственноручно придушить того, кто своими действиями мог бы навлечь беду на остальных людей.

Бегущий За Ветром сел в середине воздушного плота, скрестил ноги и поставил вертикально перед собой свое копье с древком, украшенным тонкой резьбой.

— Все готовы? — громко спросил он, обводя взглядом пиратов.

Их лица выражали самые разные степени уверенности: от ледяного спокойствия до нервного тика.

— Все готовы! — ответила Фаэй Милли.

Для придания весомости своим словам она обнажила клинок сабли.

— Тогда расслабьтесь и отдохните! — усмехнулся Бегущий За Ветром.

Он закрыл глаза и замер. Легкий ветер прошелестел по кронам окрестных деревьев, поиграл широкими листьями и разноцветными лепестками цветов тропических растений, взъерошил траву и мох. Затем напор ветра усилился. Но он дул исключительно возле земли, так что листья выше человеческого колена оставались неподвижными, тогда как трава и мох полегли и даже местами оторвались от корней.

Собравшись вокруг плота, ветер ринулся под него, натянув парусину на прочной гибкой раме. Плот задрожал и наклонился на один бок. Некоторые пираты закричали от страха, но большинство лишь сжало зубы и покрепче ухватилось на деревянный каркас. Воздушный плот выпрямился и поднялся над землей. Он взлетел над деревьями и направился в сторону отверстия, проделанного метеоритом.

Фаэй Милли испытующе смотрела на Бегущего За Ветром, словно надеялась по выражению его лица определить, насколько успешно идет дело. Но волшебник как будто окаменел. Он повелевал воздушной стихией и направлял полет плота с закрытыми глазами. Скорость полета увеличилась, и импровизированное воздушное судно заскользило вниз по склону горы, едва не задевая днищем верхушки деревьев.

От места постройки плота до края отверстия было около шести полетов стрелы. Пираты предполагали, что полет плота на такой же высоте продолжится и внутри отверстия. Но, поравнявшись с закруглением, плот полетел прямо вперед, словно Бегущий За Ветром собирался перенести пиратов на противоположную сторону отверстия.

Под воздушным плотом разверзлась бездонная бездна. К счастью, люди находились на некотором расстоянии от края плота, поэтому никто из них не мог посмотреть прямо вниз. Открывшийся вид, несомненно, довел бы до приступа безумного ужаса даже самого храброго и хладнокровного пирата.

Бегущий За Ветром довел воздушный плот до центра отверстия и остановил его, предварительно «порыскав» из стороны в сторону. Затем плот начал опускаться вертикально вниз, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Стены почти идеально круглого отверстия, находившиеся на расстоянии трех полетов стрелы от плота, проносились мимо. Пираты со смесью сладкого ужаса и мрачного восхищения рассматривали далекие деревья, которые тянули к ним свои вершины.

Скорость плота увеличивалась до тех пор, пока его спуск не начал походить на падение. Пираты заволновались и начали возбужденно переговариваться. Фаэй Милли уже собиралась употребить свою власть для подавления нарастающей паники, но в этот момент Бегущий За Ветром открыл глаза, шумно вздохнул и потянулся, разминая застывшие мускулы. Весь его вид выражал спокойствие и уверенность.

На невысказанные вопросы Фаэй Милли и пиратов волшебник пояснил:

— Все в порядке. Все идет по плану. Даже я недостаточно силен, чтобы создавать постоянный ветер, удерживающий наш плот в воздухе. Поэтому я вывел плот в центр отверстия, где действуют равновесные силы притяжения. Теперь мы просто падаем вертикально вниз. Мне остается только поддерживать плот в центре тоннеля, который выведет нас на другую сторону нашего мира.

— Падаем?!

— Ну, скажем, не падаем, а очень быстро опускаемся. Нас притягивает к центру нашего дискового мира. Когда мы минуем середину плоскости диска, наше движение начнет замедляться, так как сила тяжести будет направлена в противоположную сторону. Мы будем лететь по тоннелю по инерции, пока не достигнем противоположного отверстия. Там я вновь подхвачу плот потоком ветра и посажу его на землю.

Успокоенные словами Бегущего За Ветром, пираты уже без особого страха разглядывали проносящиеся мимо стены тоннеля.

Через некоторое время густой лес сменился каменистой равниной, на которой лишь в некоторых местах виднелись пятна зелени — примитивных мхов и лишайников. Но и они вскоре исчезли. Теперь плот падал вдоль бесконечных каменных стен.

— Лично я не ожидала, что наш дискомир такой толстый, — произнесла Фаэй Милли, глядя наверх, где входное отверстие уже давно скрылось из вида, затянутое туманной дымкой. — Почему здесь светло? Ведь солнце осталось на той стороне.

— Хороший вопрос! — похвалил Бегущий За Ветром. — Дело в том, что метеорит не только пробил дыру в дискомире, но и создал уникальнейшую аномалию физических и магических флуктуаций…

— Чего-чего? — переспросила предводительница пиратов.

Волшебник осекся, с легкой улыбкой взглянул в глаза девушки и сказал:

— Не бери в голову. Здесь светло, потому что так устроен наш мир. Кстати, мы еще не добрались до середины пути.

— А когда будет середина?

— Когда жар покажется совершенно невыносимым.

— Жар?!

Бегущий За Ветром повысил голос, чтобы привлечь внимание всех пиратов на воздушном плоту:

— Скоро начнет теплеть! Не бойтесь, подземный огонь нам не повредит! Я уже проходил этим путем и, как видите, жив и здоров.

Действительно, вскоре воздух стал теплым и сухим. Сквозь сизую дымку внизу можно было заметить красные отблески и всполохи. Плот падал так быстро, что не успели пираты обсудить это явление, как своими глазами увидели его причину. В пещерах и пустотах на каменных стенах тоннеля появились потоки расплавленной лавы, от которых и исходил замеченный издалека красный свет. Это было не извержение вулкана, лава не текла, она только колыхалась и пузырилась, словно люди смотрели на поверхность кипящего котла.

Прошло всего несколько минут, а плот уже летел мимо сплошного моря расплавленной лавы. Стало трудно дышать, воздух обжигал легкие, в горле першило от сухости. Пираты заволновались, кое-где послышались полные ужаса восклицания.

— Успокойтесь! — прокричал Бегущий За Ветром. — Скоро все закончится!

— Сидите тихо! — присоединилась к нему Фаэй Милли. — Кто дернется или откроет пасть без надобности, останется без головы!

Но и без их окриков пираты не ударились в панику. А какой смысл был им паниковать или бунтовать, если они находились на ветхом воздушном плоту в тоннеле между двумя мирами в окружении раскаленной лавы? Самостоятельно выбраться из бездны пираты не могли, поэтому им оставалось надеяться лишь на Бегущего За Ветром, который не только завел их в эту огненную преисподнюю, но и обещал отсюда вывести.

Вскоре пираты убедились, что волшебник их не обманывал. В море лавы вначале появились отдельные нерасплавленные обломки скал, затем они стали соединяться перемычками и перешейками, потом огненные языки скрылись в глубине пещер. Воздух посвежел и остыл. На лицах пиратов появились довольные улыбки.

Но успокаиваться и расслабляться пока было рано. Бегущий За Ветром объявил:

— Внимание! Держитесь крепче, сейчас я переверну плот!

Пираты вцепились в деревянные детали рамы. Волшебник закрыл глаза и поудобнее ухватился за древко копья. Вокруг воздушного плота завыл ветер. Плотный воздух ударил в один край плота и… перевернул его, как, собственно, и было обещано. Никто из людей не сорвался и не упал. Вся операция прошла так быстро и неожиданно, что пираты не успели не только испугаться, но даже осмыслить, что с ними произошло. Лишь после переворота они поняли, что теперь плот не падал вниз, а возносился вверх. Мимо все так же быстро проносились голые каменные стены тоннеля, направление движения зависело только от точки зрения наблюдателей. Но и этого было достаточно, чтобы пираты радостно зашумели.

Бегущий За Ветром открыл глаза и ободряюще улыбнулся Фаэй Милли:

— Мы уже преодолели половину пути. Еще немного, и мы окажемся на обратной стороне дискомира.

— Сдается мне, что там наш путь только начнется… — заметила девушка.

Вздохом и коротким пожатием плеч волшебник подтвердил правоту ее предположения.

Дальнейший полет по межмировому тоннелю почти в точности повторил его первую половину, только, разумеется, в обратном порядке. Вначале на каменных стенах показались пятна зелени. Их появление, которое говорило о скором окончании пути, пираты встретили радостными криками. Затем мхи и лишайники сменились широколистной травой, которая, в свою очередь, скоро скрылась под низким, но густым и ветвистым кустарником.

— Начинаю тормозить! — предупредил Бегущий За Ветром.

Он вновь вошел в магический транс. Людям на плоту показалось, что воздух вокруг них уплотнился. Сильный встречный ветер, вызванный волшебником, замедлял скорость полета плота. Когда на стенах появились высокие деревья, в тоннеле заметно потемнело. А наверху пираты увидели темное отверстие, усыпанное серебряными светящимися точками.

— Это звезды! — догадался бывший ученик писца из Варачиша. — Если на нашей стороне мира день, то здесь — ночь. Мы добрались!

Пираты ликующе завопили.

— Молчать, сто морских ежей вам в глотки! — грозно рявкнула Фаэй Милли. — Вы мешаете Бегущему За Ветром!

После этого на воздушном плоту установилась мертвая тишина. Хотя волшебник, сидевший с закрытыми глазами, никак не выражал своего недовольства громкими криками, пираты боялись произнести шепотом даже слово.

Плот больше не поднимался вертикально вверх, он изменил траекторию движения, сместился к стене тоннеля и полетел над деревьями. Вскоре плот вылетел из отверстия между мирами, скользнул к ближайшей достаточно просторной поляне и опустился на землю. Даже почувствовав твердь, пираты без приказа не решились встать или криками выразить свои чувства.

Наконец Бегущий За Ветром открыл глаза и обратился к внимательно смотревшей на него Фаэй Милли:

— Пока темно, не заходите в заросли. Тут опасно так же, как и в наших джунглях ночью. Огня не зажигайте, чтобы не привлечь внимания, но охранные посты установите. Мне надо отдохнуть. Потом двинемся дальше…

Волшебник словно находился в полусне. Даже при свете звезд Фаэй Милли видела, что его глаза затуманены, губы плохо слушаются, руки слегка подрагивают. Она поняла, что перелет между мирами для Бегущего За Ветром был не так прост и легок, как он стремился продемонстрировать. Волшебник смертельно устал и нуждался в продолжительном отдыхе.

— Ну лентяи и бездельники, теперь пора и вам заняться делом!.. — скомандовала она своим пиратам.

* * *

Когда Бегущий За Ветром проснулся, солнце находилось почти в зените. Пираты маялись от скуки. Они уже успели соорудить частокол вокруг воздушного плота и теперь бродили возле импровизированного лагеря, присматриваясь к окружавшим поляну зарослям. При ярком свете было совершенно ясно видно, что этот лес во многом отличался от тропических джунглей на той стороне дискомира. Высокие деревья имели неестественный голубоватый оттенок, их стволы были толстыми, бочкообразными, а ветви переплетались с ветвями соседних растений, образуя почти сплошной полог на высоте десяти человеческих ростов. Трава под деревьями также была непривычной: сочной, мясистой, похожей на торчавшие из земли хвосты грызунов. Кое-где виднелись огромные ярко-алые цветы размером с суповую тарелку. Дополняло чуждый пейзаж низкое зеленовато-серое небо, на фоне которого солнце казалось большим красно-оранжевым кругом.

Заметив пробуждение Бегущего За Ветром, пираты начали как бы случайно подтягиваться поближе к нему. Все устали от безделья, все чувствовали себя неуютно, все хотели побыстрее сделать свою работу, получить награду и вернуться к привычной жизни в родном мире.

Фаэй Милли была одной из немногих, кто смотрел на волшебника с безоговорочным доверием:

— Мы не стали разбирать плот. Может, ты захочешь и дальше лететь на нем?

— Нет, — покачал головой Бегущий За Ветром. — Мне сейчас не до полетов. Прикажи снять парусину — она может еще пригодиться, а раму можно бросить.

— Все слышали? — крикнула Фаэй Милли пиратам. — Выполняйте!

Те с готовностью приступили к разборке воздушного плота. Пираты рвались в поход, так как чувствовали себя неуютно на открытой поляне посреди густого леса. Незнакомая, потенциально опасная местность и запрет волшебника до сих пор удерживали их от изучения окрестностей. А неизвестность, как правило, пугает больше, чем определенная и прямая угроза. От врага, которого знаешь и видишь, защититься проще, чем от скрытного, тайного неприятеля.

Была и еще одна причина, по которой нельзя было долго задерживаться на одном месте: запасы воды и пищи почти закончились. А рядом с местом посадки возле выхода из межмирового тоннеля не было ни родников, ни ручьев, ни озер. Плоды на деревьях без разрешения Бегущего За Ветром попробовать никто не решался, а об охоте, тем более, даже не помышлял.

Заметив, что мешки с припасами опустели, волшебник указал на траву:

— Корни этих растений съедобны. На них растут клубни, которые по вкусу похожи на хлебные шарики. Вы можете подкрепиться этой пищей. Но про запас не собирайте. В лесу есть более сытные и крупные плоды. Кроме того, за пределами кратера можно будет поохотиться.

Самые голодные пираты немедленно приступили к сбору клубней. Ими, действительно, можно было утолить голод, но они были такими маленькими, что на сбор достаточного для путешествия запаса потребовалось бы несколько дней. Так что задерживаться на поляне не было никакого смысла.

Слегка подкрепившись, люди взвалили на себя поклажу и двинулись следом за Бегущим За Ветром и Фаэй Милли. Отверстие межмирового тоннеля на этой стороне дискомира также окружало кольцо гор. Поэтому вначале пиратам пришлось преодолеть довольно крутой подъем. Но затем, на вершине перевала, их глазам открылся столь чудесный и удивительный пейзаж, что мгновенно были забыты все страхи и тяготы.

Густой лес спускался с кольцевой горной гряды и постепенно распадался на отдельные рощи и перелески, разбросанные по бескрайней каменистой равнине. Справа далеко в туманной дымке виднелись высокие горы со снежными вершинами. Слева расстилалась ровная поверхность, которая могла быть либо голой пустыней, либо водной гладью.

Бегущий За Ветром указал своим копьем на пространство между горами и равниной:

— Мы пойдем туда. С гор сбегают ручьи с чистой водой. Они сливаются в реку, вдоль которой мы будем идти до тех пор, пока она не станет достаточно полноводной, чтобы спустить на нее плавательное средство…

— Чего?! — переспросила Фаэй Милли. — Опять будем рубить деревья и строить плот?

— Нет, — усмехнулся волшебник, — больше рубить ничего не придется. Мы просто сложим плот из камней.

— Из камней? — недоверчиво произнес один из пиратов.

— Не забывайте, что мы на другой стороне мира. Здесь вы увидите много такого, что никогда не встречали ранее.

— Мне кажется, что этот мир не слишком-то отличается от нашего, — сказал пират, широко обводя рукой равнину, деревья и далекие горы.

— Это только так кажется. Издалека, возможно, сходство есть. Но вблизи вы поймете, что разница огромна.

— Тут есть и чудовища? — обеспокоено спросил другой пират.

— Сколько угодно! — весело ответил Бегущий За Ветром. — Но они опасны не более, чем привычные вам львы, тигры, акулы и змеи. Нет непобедимых врагов. Каждого из них можно уничтожить или просто избежать с ним встречи, если знать повадки и слабые места. Так что напоминаю еще раз: вы должны повиноваться каждому моему слову, даже если вам покажется, что я говорю совершеннейшую глупость. Я уже бывал здесь, а вы — нет.

— Все поняли?! — грозно спросила Фаэй Милли. — Кого не сожрет местное чудище, того зарублю лично я!

Отряд начал спускаться по склону. Лес с этой стороны гор был более светлым. В нем кипела жизнь. Над головами людей летали яркие существа, похожие одновременно на птиц и крупных насекомых. На стволах и ветвях деревьев сидели маленькие лупоглазые создания, похожие на лягушек, но покрытые перьями. По земле бегали крупные многоножки, которые, впрочем, старались держаться подальше от шумной компании пиратов.

У подножия кратера трава поредела, а потом окончательно уступила место каменистой почве, похожей на мелкую гальку. Полог сплетенных древесных крон оборвался, и отряд зашагал по открытой равнине.

Бегущий За Ветром повел пиратов к ближайшему островку зелени. Он и Фаэй Милли шагали впереди, а отряд из трех с половиной десятков пиратов растянулся позади длинной колонной.

— В той роще мы сможем поохотиться и сделать запасы пищи и воды, — сказал волшебник своей спутнице, указывая на далекие деревья.

— А почему мы не сделали этого там? — девушка махнула рукой назад, в сторону кольца гор, за которыми скрывалось отверстие межмирового тоннеля.

— Если ответить коротко, то там не было подходящей добычи. Кроме того, там охотники разбрелись бы по довольно большой территории, и мне было бы трудно защищать их всех от возможных опасностей. Пусть лучше придется немного поголодать, чем потерять нескольких воинов.

— Потерять? Разве там была какая-то опасность?

— Конечно, была. И не одна. Я ощущал присутствие крупного хищника, который не напал на нас только потому, что нас было много и мы держались вместе. К счастью, пираты его не увидели. Я думаю, чем позже они познакомятся с опасностями этого мира, тем лучше.

— Почему?

— Тогда они уже не задумаются о том, чтобы заставить меня повернуть назад.

— А разве это возможно? — с хитринкой спросила девушка.

— Я не всесилен, — вздохнул Бегущий За Ветром, — даже меня можно заставить действовать против желания.

— Как, например?

— Ну-у-у, — волшебник с доброй усмешкой посмотрел на Фаэй Милли, — например, пираты могли бы приставить тебе нож к горлу и потребовать, чтобы я вновь доставил их на воздушном плоте на родную сторону дискомира. Тогда мне пришлось бы подчиниться…

— Пусть бы только эти свиньи попробовали дотронуться до меня своими грязными лапами!.. — запальчиво начала девушка, но тут же осеклась, осознав слова Бегущего За Ветром: — Ты хочешь сказать, что уступил бы им из-за меня? То есть лично моя жизнь для тебя так важна?

— Да, — просто ответил волшебник.

Девушка едва не задохнулась от радости. Не находя подходящих слов, она сияющими глазами взирала на объект своей любви.

Бегущий За Ветром был несколько смущен таким открытым и сильным чувством. Он глазами указал на шедших позади пиратов:

— Мы тут не одни.

— Ага, — прошептала Фаэй Милли, едва ли поняв, что имел в виду волшебник.

Но тут Бегущий За Ветром, посмотрев куда-то за спину девушки, внезапно вскинул вверх копье, привлекая общее внимание, и прокричал:

— Стойте! Все замрите! Не шевелитесь!

Пираты исполнили этот приказ, остановились, выхватили оружие и начали озираться в поисках грозящей опасности. Но каменистая равнина по-прежнему была спокойна и безжизненна. Над ней даже не летали полуптицы-полунасекомые, которые предпочитали держаться под древесными кронами.

Не заметив вокруг ничего опасного, пираты с немыми вопросами воззрились на Бегущего За Ветром. А тот тем временем медленно, легкими короткими шагами двигался немного в сторону от основного пути колонным. Перед ним по земле струился плотный поток воздуха, который сдвигал и переворачивал мелкие камешки. Волшебник держал свое копье наготове обеими руками.

Не успели пираты удивиться подобному представлению, как поверхность равнины прямо перед Бегущим За Ветром взорвалась фонтаном камней, из которого вырвалась круглая голова на длинной шее. Она была похожа на плотный цветочный бутон. За доли секунды этот «бутон» «распустился», превратившись в широко открытую пасть, окруженную венчиком растопыренных щупальцев. Волшебник воткнул свое копье прямо в глотку чудовища. Оно дернуло шеей, стараясь освободиться и скрыться под землей. Но Бегущий За Ветром всем телом навалился на древко и, действуя им, как рычагом, вывернул голову и прижал ее затылком к земле.

Оправившись от первого шока, Фаэй Милли издала звонкий боевой клич и, подскочив к чудовищу, полоснула его по горлу своей саблей. На каменистую почву хлынул поток темно-бордовой крови. Через мгновение к девушке присоединились еще пятеро ближайших пиратов, которые обрушили на чудовище град ударов.

— Хватит! Довольно! — закричал Бегущий За Ветром.

Пираты отступили, открыв взглядам остальных людей останки, превращенные в сплошное кровавое месиво. Кто-то двинулся вперед, чтобы рассмотреть чудовище поближе.

— Стойте! Это еще не все! — окрик волшебника вновь заставил их застыть на месте.

Бегущий За Ветром взмахнул своим копьем, и вокруг отряда закружились несколько маленьких смерчей. Смерчи описывали круги, постепенно расходясь в стороны. Внезапно чуть поодаль из земли показалась еще одна голова с раскрытой пастью. Потом еще одна. И еще две.

— Нас окружают! — закричал кто-то в хвосте отряда.

— Ничего подобного, — спокойно произнес волшебник, опуская копье. — Эти существа сидят в своих норах и ждут, когда мимо них пройдет что-нибудь съедобное. У них даже нет глаз. Они реагируют на сотрясение почвы. Теперь вы знаете, где находятся ближайшие твари. Можете пойти и убить их. Они довольно вкусные.

Последняя фраза окончательно рассеяла страх пиратов. Разделившись на несколько групп, они направились туда, где из земли еще продолжали высовываться головы подземных обитателей. Обманутые смерчами, существа щелкали своими пастями, не понимая, куда подевалась добыча, только что пошевелившая камешки над их логовами. Копья и сабли пиратов быстро лишили их жизни.

Подземные существа оказались не так велики, как показалось пиратам на первый взгляд. Их головы не поднимались над землей выше человеческой талии. Тонкая гибкая шея переходила в одутловатое мясистое тело, покрытое тонкой бледной кожей. Шесть тонких лапок походили на конечности насекомых или корни растений. Лапки уходили глубоко в почву, так что для того, чтобы вытащить тела из нор, пиратам пришлось их обрубить. Люди тыкали пальцами в мягкие тела и весело обсуждали, каковы на вкус эти животные. Чудовища, в общем-то, не могли причинить людям серьезный вред. Даже при неожиданном нападении они только покусали бы человека, как собаки, но вооруженный воин легко отбил бы нападение.

— Первое знакомство с местными тварями прошло неплохо, — сказала Фаэй Милли Бегущему За Ветром.

Тот пожал плечами:

— Нам повезло. Я встречал таких существ размером с шестивесельную шлюпку. А мы попали на детскую площадку. Возможно, где-то неподалеку обитает их родительница.

Девушка округлила глаза и помолчала.

Собрав добычу, отряд вновь двинулся вперед. На этот раз в двадцати шагах перед Бегущим За Ветром и Фаэй Милли зигзагами двигался небольшой смерч, который прощупывал почву и шевелил камешки. Пираты держались позади и старались не сходить с безопасной дороги. Эта тактика принесла неплохой результат — по дороге к роще были обнаружены еще три подземных хищника, которые пополнили запасы свежего мяса.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда отряд приблизился к зарослям. С противоположной стороны послушался дробный топот, похожий на передвижение небольшого табуна. Пираты насторожились и приготовились к бою, но топот удалялся, становился все тише и тише, а потом исчез вдали.

— Ничего страшного, — равнодушно заметил Бегущий За Ветром, — это местные травоядные животные. Они похожи на кроликов, но живут не в норах, а бегают по равнине большими стаями. Их тоже можно есть, но…

— Что «но»?

— Их почти невозможно подстрелить. Они бегают быстрее стрелы.

Некоторые пираты, которые считали себя неплохими лучниками, недоверчиво хмыкнули. Волшебник сделал вид, что не заметил подобного проявления недоверия к своим словам, а Фаэй Милли состроила мрачную физиономию и положила руку на эфес сабли.

— Если «кролики» паслись в этой роще, то хищников тут нет, — как ни в чем не бывало, продолжил Бегущий За Ветром. — Здесь мы устроим ночлег.

Роща была не слишком большой. Так что костер, разведенный в центре зеленого островка, был виден и с равнины. Фаэй Милли обратила на это внимание волшебника:

— Нас можно заметить даже вон с тех далеких гор. Может быть, стоит срубить изгородь, чтобы прикрыть свет пламени?

Тот ответил:

— На этой равнине и в горах нет разумных существ, которые обратят внимание на огонь. Даже местные животные его не боятся. Они просто не знают, что такое люди с их оружием и огнем.

В разговор вмешался любознательный ученик писца из Варачиша, который находился неподалеку:

— Этот мир вполне пригоден для жизни. Почему же люди до сих пор его не заселили?

— Сюда очень трудно попасть. Собственно, отверстие, пробитое метеоритом — это единственный материальный путь.

— Материальный?

— Есть и еще один способ попасть на обратную сторону нашего мира. Именно его используют колдуны культа Тло-Алипока. Он настолько ужасен и отвратителен, что я даже не хочу о нем говорить. Я привел вас сюда именно для того, чтобы перекрыть колдунам эту дорогу.

Жареное на углях мясо чудовищ оказалось очень вкусным и сочным. Жажду пираты утолили, прорубив отверстия в бочкообразных стволах деревьев, которые указал волшебник, и собрав во фляги вытекший из них сок. Чтобы своевременно защититься от хищников, которые могли появиться с равнины, Фаэй Милли приказала с четырех сторон рощи установить сторожевые посты (морские разбойники по традиции назвали их «вахтами»). Первый день в чужом мире показался пиратам вполне сносным. Погорланив у костра песни и вспомнив былые подвиги, они уснули вповалку, доверив свое будущее девушке-капитану и волшебнику.

* * *

На следующее утро отряд продолжил свой путь по каменистой равнине. Путешественники отыскали еще несколько нор подземных хищников. Причем две из них обнаружились благодаря местным «кроликам», которые были пойманы чудовищами. Хищники еще не успели доесть пищу и вновь закопаться в землю, и сами стали легкой добычей людей.

Видели пираты и стаи быстроногих травоядных «кроликов». Издалека они были похожи на серых пушистых кузнечиков размером с собаку, а вблизи рассмотреть их пиратам так и не удалось. Как и говорил Бегущий За Ветром, «кролики» передвигались с невероятной скоростью. Они то неслись длинными скачками, стелясь вдоль земли, то высоко подпрыгивали. Двигавшаяся стая напоминала косяк рыб, который стремительно и непредсказуемо может менять направление, повинуясь единому сигналу. Разумеется, об охоте на «кроликов» не могло быть и речи, поэтому на обед людям пришлось довольствоваться мясом подземных чудовищ и фруктами, собранными в следующей роще.

К вечеру путешественники достигли подножия гор. Здесь они обнаружили множество ручьев с прозрачной ледяной водой, заросли густого кустарника и высокие раскидистые деревья. Владения подземных хищников здесь заканчивались, но пиратам удалось настрелять крупных ярко окрашенных полуптиц-полунасекомых.

Дальнейший путь отряда пролегал вдоль самого крупного ручья. Вначале водный поток почти ничем не выделялся среди других своих собратьев, но быстро углублялся, расширялся и наполнялся за счет поглощения более мелких ручьев. Уже к полудню пираты шагали вдоль реки, которую невозможно было перейти вброд.

Бегущий За Ветром вел отряд по левому берегу реки, тогда как горы находились с правой стороны. За весь день пираты не встретили ни одного крупного животного, которое могло бы представлять опасность или служить пищей. Зато небольших полуптиц-полунасекомых и полурептилий-полунасекомых в густой сочной зелени водилось в избытке.

— Лично мне думается, что эта сторона мира не так опасна, как наша, — сказала Фаэй Милли.

Волшебник объяснил:

— Просто мы пока находимся в малонаселенной пустынной зоне. Кроме того, неподалеку расположен замок грифонов. Грифоны и разогнали всех крупных хищников.

— Грифоны? — удивилась девушка. — Лично я думала, что они бывают только в сказках.

— Можешь считать, что сейчас и мы находимся в сказке.

Услышав про грифонов, пираты, до того растянувшиеся длинной цепочкой, теперь сгрудились возле волшебника. Они уже дано поняли, что Бегущий За Ветром зря слов на ветер не бросает.

Когда ширина реки достигла десятка шагов, на правом берегу путешественники увидели гигантский оползень, широким веером разошедшийся от перевала между двумя заснеженными горными вершинами до самой реки. Гигантские глыбы размером с двухэтажный дом до половины утопали в россыпи более мелких камней, щебня и песка.

Бегущий За Ветром указал пиратам на перевал, откуда спускался оползень:

— Там, наверху, расположен замок грифонов. Они не тронут нас, пока мы не перейдем реку — границу их владений. На этой стороне реки вы можете собрать обещанную награду. Устроим привал. Правда, — волшебник усмехнулся, — на этом привале вам отдыхать не придется.

Пираты засыпали Бегущего За Ветром вопросами:

— О чем ты говоришь?

— Какая награда?

— Зачем привал?

Вместо ответа волшебник древком своего копья пошарил между кустами, перевернул несколько камешков. Потом нагнулся, поднял ничем не примечательный серый булыжник, потер его о рукав, словно яблоко, которое собирался надкусить. Пираты, с замиранием сердца следившие за всеми этими манипуляциями, увидели, как заблестела очищенная от грязи грань булыжника.

— Алмаз, — спокойно подтвердил волшебник самые смелые предположения пиратов. — Он даже крупнее того, который я вам показывал. Помните, я обещал, что алмазы будут валяться у нас под ногами? Вот мы и пришли в такое место!

Спустя мгновение рядом с Бегущим За Ветром осталась стоять одна только Фаэй Милли. Все остальные пираты с дикими воплями рухнули на колени и поползли в разные стороны, разгребая, переворачивая, ощупывая и очищая все камни перед собой. Каждый обнаруженный алмаз сопровождался коротким радостным воплем, довольным урчанием или восторженным проклятием.

Суровая и безжалостная предводительница морских разбойников совершенно по-детски фыркнула и хихикнула, глядя на спины своих подчиненных. Затем она весело сказала волшебнику:

— Боюсь, что привал затянется!

— Ничего! Лишние полдня ничего не решают. Мы и так движемся быстрее, чем я рассчитывал.

— Полдня? Да мы тут завязнем на неделю! А то и больше. Неужели ты думаешь, что мои ребята успокоятся, пока не соберут все камешки?

— Если они не остановятся сами, то мы просто пойдем вперед. Тот, кто захочет унести свое богатство на родную половину мира, вынужден будет последовать за нами.

— А если мои ребята захотят нас остановить? — Фаэй Милли хитро прищурилась, намекая на позавчерашний разговор.

— Ну, за себя-то я постоять могу. Да и ты, я уверен, не согласишься стать заложницей.

— Но вдруг лично я сама встану на сторону своих ребят? Вдруг мы соберем камешки и откажемся следовать за собой?

— Тогда я пойду дальше один.

Фаэй Милли приняла настолько соблазнительную позу, что даже пыльная одежда не смогла испортить впечатление от изящных очертаний ее тела:

— И лично я не смогу тебя переубедить?

— Если ты будешь мешать мне, то этим станешь на сторону колдунов Тло-Алипока.

Девушка слегка потупилась:

— Я не это имела в виду.

— Я понял тебя. Пойми и ты меня: сейчас мы на войне. Пока живы колдуны, я не могу думать ни о чем другом. Мы должны закончить эту работу, а потом уже…

— Что потом? — нетерпеливо спросила девушка.

Бегущий За Ветром мягко провел рукой по волосам Фаэй Милли:

— У меня давно уже не было такой надежной и красивой спутницы…

— Только спутницы?

— Ну… подруги.

— Всего лишь подруги?

— Ты хочешь сразу все и сразу?

— Да, хочу! — с улыбкой заявила девушка.

— Тогда почему ты не собираешь алмазы, как все «твои ребята»? — ловко сменил тему волшебник.

— Будут ли они меня уважать по прежнему, если лично я начну ползать вместе с ними на коленях? — вопросом на вопрос ответила девушка. — Кроме того, мне интересно поглядеть, как будешь собирать алмазы лично ты.

— Я не буду их собирать. На нашей стороне мира у меня еще остался небольшой запас. Он находится в надежном тайнике. Мне этого вполне достаточно. Кроме того, если на рынке появится одновременно слишком много алмазов, то цена на них упадет. Возьми, — Бегущий За Ветром протянул Фаэй Милли подобранный драгоценный камень, — мне он не нужен.

Девушка задумчиво покрутила алмаз в руках, потерла об одежду, полюбовалась засверкавшими на солнце гранями:

— Спасибо. За такой камешек можно купить небольшое графство.

— Тебе нужно свое графство?

Фаэй Милли задорно рассмеялась:

— Об этом лично я раньше как-то не думала. Дело в том, что я вообще не очень люблю задумываться о будущем, строить планы и все такое… — Она посерьезнела и внимательно посмотрела на волшебника: — Но, если хочешь, я могу измениться.

Тот в ответ улыбнулся и шутливо запротестовал:

— Нет уж, Милли! Оставайся такой, какая есть.

— То есть, я тебе нравлюсь?

— Ты опять торопишься!

— Да как же не торопиться?! В прошлый раз ты разыскивал свою жену. Сейчас ты, видите ли, занят войной. А когда же ты обратишь внимание лично на меня? Это ты, как говорят, прожил уже десять тысяч лет. А моя молодость проходит!

Бегущий За Ветром слегка опешил от такого напора. Он не мог не признать, что в словах девушки довольно много правды. Он привык измерять время своей шкалой и почти забыл о том, что для обычных людей оно летит с огромной скоростью. За свою короткую жизнь они хотят получить все возможные блага, испытать все доступные удовольствия, воплотить все мыслимые мечты, обрести все отпущенное судьбой счастье.

Волшебник обнял предводительницу пиратов и заглянул в глубину ее глаз:

— Я обещаю тебе, что после этой проклятой войны я останусь с тобой столько, сколько ты пожелаешь.

— Это надолго! — предупредила девушка.

— Вот и отлично!

В глазах Бегущего За Ветром Фаэй Милли увидела искреннюю любовь и желание.

— Спасибо… — прошептала она и ее глаза заблестели от выступивших слез.

…В то же мгновение настроение девушки резко переменилось. В ее глазах вспыхнул гнев. Выглянув из-за плеча волшебника, она закричала:

— Стойте! Назад! Куда вас понесло, ржавые гвозди вам в пятки!

Бегущий За Ветром и Фаэй Милли так были увлечены беседой и словесной игрой, что совсем перестали следить за пиратами. А тем временем трое из них переплыли через реку и занялись поиском алмазов на противоположном берегу. Увидев столь явное неповиновение своим приказам и предупреждениям волшебника, Фаэй Милли мгновенно преобразилась из влюбленной девушки в сурового и безжалостного капитана.

— Немедленно возвращайтесь, пожиратели гнилой требухи дохлых свиней!

Но отчаянная троица делала вид, что не слышит приказов Фаэй Милли. Впрочем, вполне возможно, они и в самом деле не видели и не слышали ничего вокруг себя, настолько увлек их поиск драгоценных камней.

Остальные пираты, которые уже обшарили все окрестности и набили свои кожаные кошели алмазами, теперь собирались на берегу реки и с интересом наблюдали за своими товарищами.

— Дай мне свой лук! — Фаэй Милли протянула руку к ближайшему пирату. — Сейчас я покажу этим скотам, что значит не повиноваться лично моим приказам!

— Постой! — Бегущий За Ветром вытянул руку и указал на вершину перевала. — Видишь? Грифоны летят! Надо быстро уходить отсюда.

Приглядевшись, пираты смогли разглядеть маленькие черные точки, поднимавшиеся в воздух над тем местом, откуда начинался богатый алмазами оползень. Издалека они были похожи на рой мошкары или на легкий дымок от костра.

— Чего застыли, как истуканы?! — прикрикнула девушка на пиратов. — Собираем пожитки и делаем ноги!

— Кто останется, будет разбираться с грифонами сам! — добавил волшебник.

Несколько пиратов громкими криками постарались привлечь внимание тех, кто нарушил запрет и переплыл реку. Наконец, один из троих пиратов обернулся, поднял вверх руку с огромным ярко сверкающим на солнце камнем и прокричал в ответ:

— Здесь алмазов еще больше! И они крупнее!

Пираты заколебались. Алчность в них боролась со страхом. Но исход этой борьбы решили слова Бегущего За Ветром:

— Мертвецам алмазы не нужны! Грифоны приближаются. Кто хочет жить — следуйте за капитаном!

Фаэй Милли оценила тактичность волшебника, который не сказал: «За мной!» Она скомандовала:

— Отходим, ребята! Вы и так сегодня отхватили большой куш. Если захотите сожрать больше, можете подавиться!

Затем, не оглядываясь, девушка быстро зашагала прочь. Пираты быстро похватали с земли брошенные второпях мешки с припасами и последовали за ней.

А грифоны, и в самом деле, быстро приближались. Пираты отошли от берега на сотню с лишним шагов, когда услышали позади нарастающий шум. Обернувшись, они увидели множество крылатых созданий, которые собрались в огромную стаю и летели вниз вдоль оползня. Издалека еще трудно было рассмотреть фигуры грифонов во всех подробностях, но уже можно было понять, что по размерам они ничуть не меньше людей, а размах их крыльев достигает десятка локтей.

Трое пиратов, которые наконец-то заметили грозившую им опасность, закричали и побежали к реке. Но они слишком далеко забрались вверх по оползню в поисках крупных алмазов, и теперь пришла пора расплачиваться за жадность и неподчинение приказам. Не успели они добежать до реки, как налетевшая подобно лавине стая грифонов скрыла их от глаз остальных пиратов.

— К бою! — скомандовала Фаэй Милли, увидев, что грифоны перелетают через реку.

Пираты выхватили сабли, выставили копья, натянули луки.

— Стойте! Не стреляйте! — закричал Бегущий За Ветром. — Они на нас не нападут, ведь мы их границу не переступали. Но стоит вам убить или ранить хотя бы одного грифона, как вся их стая бросится на нас.

Пираты замерли с поднятым оружием. Теперь они могли в мельчайших подробностях разглядеть воздушных чудовищ, поэтому не слишком-то горели желанием начинать с ними войну. Головы грифонов были похожи на птичьи: с большим загнутым клювом, с круглыми глазами. Да и крылья, которые держали их в воздухе, также по внешнему виду принадлежали пернатым. Но тела грифонов имели явные признаки семейства кошачьих: гибкие спины, лапы с острыми загнутыми когтями, пушистый хвост, в полете выполнявший роль воздушного руля. В легендах утверждалось, что грифоны являлись помесью орла и льва. Однако в реальности они больше походили на крылатых леопардов с совиными головами.

Грифоны, хотя и демонстрировали воинственность, атаковать отряд не собирались. Они кружили над людьми, издавали громкий угрожающий клекот, вспарывали воздух длинными острыми когтями, поднимали сильный ветер огромными крыльями, однако не опускались слишком низко.

Шум крыльев и клекот грифонов оглушали, но даже сквозь них до пиратов донеслись полные ужаса и боли вопли тех, кто остался на другом берегу реки. Впрочем, эти крики быстро стихли. А затем и грифоны отстали от отряда, развернулись и полетели обратно в свои горы.

На побелевшие лица пиратов постепенно начала возвращаться краска. Одни облегченно вздыхали, другие вытирали обильный пот, третьи истерически хихикали. Вкладывая сабли в ножны, не все с первого раза смогли дрожащими руками направить клинки точно в отверстия.

Фаэй Милли старалась демонстрировать бодрость и невозмутимость, словно встречалась с грифонами каждую неделю:

— Чего притихли, слизняки? Перетрусили? Если бы те трое идиотов послушались Бегущего За Ветром, они остались бы живы, и нам бы удирать не пришлось.

Пираты не столько жалели своих товарищей, сколько горевали из-за того, что пришлось оставить алмазную россыпь. Впрочем, каждый из них и так уже стал обладателем королевского состояния.

Фаэй Милли потихоньку спросила у Бегущего За Ветром:

— Ты не боишься, что мои ребята будут больше заботится о возвращении домой целыми и невредимыми, чем о сражении с колдунами Тло-Алипока?

Волшебник усмехнулся:

— Я это предусмотрел. Чтобы попасть на родную сторону дискомира, твоим воинам как раз и придется уничтожить колдунов. Ведь возвращаться мы будем через проход между мирами, сотворенный их кровавым колдовством.

* * *

Отряд шел вдоль берега реки еще полтора дня. Владения грифонов остались далеко позади, так что людям стали попадаться небольшие стада травоядных животных — похожих на свиней, но покрытых перьями и имеющих широкий плоский клюв вместо рыла. Охотится на них было легко, так как пернатые свиньи не были знакомы с человеком и доверчиво подпускали охотников на расстояние выстрела из лука. Таким образом, пираты были с избытком обеспечены мясом, фруктами и чистой водой.

Однако вскоре возникла другая проблема. Горы на правом берегу постепенно становились все ниже и ниже, единая горная система распадалась на отдельные скалы и покатые холмы. Ровная каменистая поверхность, по которой очень удобно было шагать, постепенно стала сменяться плитами белого камня, похожего на известняк. Эти плиты наползали друг на друга и вставали торчком подобно ледовым торосам. Река, к тому времени достигшая ширины тридцати шагов, начала петлять, так что отряду приходилось огибать каменные и водные преграды. Скорость движения замедлилась.

— Пришло время строить плот! — объявил Бегущий За Ветром.

Пираты начали недоуменно осматриваться. Все достаточно большие деревья остались позади. Сквозь каменные плиты пробивались только гибкие ползучие растения и ветвистые кусты, которые не как не могли служить строительным материалом для плавательного средства. Кое-кто вспомнил, что волшебник обещал построить плот из камня.

— Совершенно верно, — подтвердил Бегущий За Ветром. — Видите, в каменных плитах встречаются прожилки еще более светлые, чем основной фон? Так вот, чем светлее камень, тем он легче. Осмотрите всю округу, наверняка, где-нибудь поблизости найдется совершенно белая плита. Она и послужит нам плотом.

— А чудовищ рядом нет? — опасливо поинтересовался один пират.

— Если бы они тут были, я бы вас на поиски не посылал!

Пираты повеселели и разбрелись по окрестностям. Через некоторое время с разных сторон послышались крики:

— Вот большая белая плита!

— А вот еще одна!

— И еще!

— И еще!..

Бегущий За Ветром осмотрел находки и выбрал несколько самых светлых плит.

— А теперь несите их к реке! — распорядился он.

Пираты с изумлением уставились на плоские глыбы камня толщиной в два-три локтя и шириной в пять-шесть шагов:

— Как же мы их поднимем?

— Раз я сказал, что этот камень настолько легок, что может держаться на воде, то и поднять его будет нетрудно. Попробуйте!

Попробовав, пираты убедились, что волшебник вновь оказался прав. Шесть-восемь человек, взявшись с разных сторон, довольно легко могли поднять каменную плиту и перенести ее к берегу реки. Самые толстые плиты были спущены на воду и послужили основанием плота. Поверх них легли плиты потоньше, причем размещены они были так, чтобы перекрывать стыки между плитами нижнего уровня, подобно кирпичам в кладке. Третий ряд плит окончательно скрепил всю конструкцию. Камень был таким шершавым, что не давал плитам разъехаться в стороны.

Бегущий За Ветром удовлетворенно осмотрел получившийся плот:

— Думаю, до Туманных болот мы на нем доберемся…

Корабельный парус вновь пригодился. Его растянули на древках копий, из которых посередине плота было сооружено некое подобие мачты-пирамиды. Волшебник вызвал легкий ветерок, который повел каменный плот вниз по течению реки.

Наконец-то люди смогли отдохнуть после многодневного пешего похода. На полноводной реке не было ни перекатов, ни порогов. Плот двигался благодаря волшебству Бегущего За Ветром, и пиратам приходилось только время от времени сходить на берег для охоты и сбора плодов. Заснеженные горы окончательно исчезли за горизонтом. Теперь по обеим берегам реки стеной встали густые леса, населенные самыми невероятными животными.

Несколько раз люди видели стада и стаи причудливых существ, приходивших к реке на водопой. Покрытые перьями полуносороги-полубыки угрожающе фыркали и топорщили яркие гребни, защищая от чужаков свои семьи. В этом случае Бегущий За Ветром отводил плот к противоположному берегу. К счастью, волшебник издалека обнаруживал крупных опасных хищников, так что люди избегали многих опасностей чужого и негостеприимного мира.

— Животные дышат, двигаются и, таким образом, воздействуют на подвластную мне стихию — воздух, — так объяснил волшебник пиратам свое умение.

Плавание на плоту продолжалось несколько дней. Когда ширина реки превысила полторы сотни шагов, она плавно и как-то незаметно вынесла путешественников в огромное озеро. Противоположного берега видно не было, но вода оставалась пресной, так что это было не море и не океан.

— Еще совсем немного, — ободрил заскучавших пиратов Бегущий За Ветром. — Вот переплывем озеро и попадем в Туманные болота.

Попутный волшебный ветер легко нес каменный плот по спокойной водной глади. Лишь один раз пираты забеспокоились, заметив под водой крупную тень, сопровождавшую плот. Эта тень, несомненно, принадлежала крупному водяному существу — ее очертания были обтекаемыми, стремительными, хищными. Потенциальную опасность этой встречи подтвердил и Бегущий За Ветром. Он взмахнул своим копьем, вызвав ветер посильнее. По озеру пошла крупная рябь, а плот поплыл быстрее. Кроме того, несколько смерчей двинулись в разные стороны от плота, отвлекая внимание подводного чудовища. Вскоре эти меры предосторожности помоги избавиться от преследования, и дальнейшее путешествие через озеро прошло без серьезных происшествий.

Постепенно чистая озерная вода становилась все более и более темной, местами зеленоватой. Она «зацветала», на поверхности озера появлялись целые плавучие островки из водорослей.

— Уже начинаются Туманные болота? — нетерпеливо спросила Фаэй Милли у волшебника. Девушка чувствовала себя неуютно на каменном плоту посреди озера, где все ее навыки капитана оказались бессильны и бесполезны.

Бегущий За Ветром утвердительно кивнул головой. Действительно, глубина озера теперь не превышала человеческого роста. Плот продвигался вперед с трудом, так как приходилось отыскивать чистые протоки между водорослями или пробиваться через переплетение водных растений. Наконец, настал момент, когда плот окончательно застрял и уже не мог плыть дальше. Пираты побрели к далекому берегу по пояс в воде.

Правда, твердь под ногами «берегом» назвать было трудно. Просто уровень воды понизился, став людям по щиколотки. Пираты шли в теплой чавкающей жижи, оставляя за собой черную тропу среди ярко-зеленых растений, похожих на пушистый мох. Лишь к закату им удалось устроить привал на сухом холме, который почти не возвышался над уровнем болота. С большим трудом пиратам удалось развести огонь из сухих побегов тростника и просушить одежду.

С восходом путешествие по болоту продолжилось. Когда солнце почти достигло зенита, Бегущий За Ветром вытянул вперед копье и торжественно объявил:

— Вот наша цель!

Пираты начали всматриваться вперед, но не увидели на ровной зеленой поверхности ничего примечательного. Лишь легкая туманная дымка клубилась на горизонте. По мере приближения к этой дымке стало видно, что она очень плотная, совершенно непроницаемая для глаз. Она стелилась по болоту, не поднимаясь выше трех человеческих ростов, но на ровной поверхности этого было вполне достаточно, чтобы полностью закрыть обзор.

— Приготовьтесь, — сказал Бегущий За Ветром пиратам. — Скоро вы встретите врагов. В бою слушайте мои приказы и мгновенно их выполняйте. От этого будет зависеть не только наша победа, но и возвращение домой.

Услышав про возвращение домой, пираты посерьезнели и выстроились в боевой порядок. Впереди копьеносцы, за ними — лучники, на флангах — вооруженные саблями, мечами и топорами. Хотя пираты сражались в основном на море, им случалось совершать набеги на прибрежные селения, так что с правилам сухопутного боя они также были прекрасно знакомы.

— Кто наши враги? — деловито спросила Фаэй Милли.

— Пока не знаю. Скорее всего, это будут обычные люди — подручные колдунов Тло-Алипока. Не думаю, что колдуны будут использовать чудовищ для заготовок…

— Заготовок ЧЕГО? — уточнила девушка.

— Колдуны собирают этот туман и переправляют его на нашу половину дискомира.

Пираты были удивлены. Даже Фаэй Милли сперва не поверила словам волшебника. Решив, что ослышалась, она переспросила:

— Ты хочешь сказать, что колдуны собирают что-то под прикрытием тумана?

— Нет. Я имел в виду, что колдунам нужен именно этот туман.

— Обычный туман?

— Обычный?… — волшебник усмехнулся. — Сейчас вы сами убедитесь, насколько он ОБЫЧНЫЙ…

Подойдя вплотную к туманной стене, пираты сами убедились, что это не просто много раз виденное ранее атмосферное явление, а некая субстанция, лишь по внешнему виду схожая с туманом. В туманной пелене разряженные полупрозрачные участки чередовались с плотными, почти непроницаемыми для глаз сгустками. Более того, эти сгустки чем-то походили на живых существ — они перемещались с места на место в разных направлениях, что никак не могло быть вызвано обычным движением воздуха.

Первые ряды пиратов ступили в туман, и тотчас же раздались удивленные возгласы:

— Туман щиплет кожу!

— Туман липнет к коже!

— Туман сгущается!

— Тихо! — прошипел Бегущий За Ветром. — Враги могут быть совсем рядом. Они нас могут услышать. И не бойтесь тумана, он не причинит вам вреда. Наоборот, он вылечит ваши болезни, заживит раны, даст силы.

— И верно! — воскликнул один пират, с удивлением разглядывая свою руку. — У меня был шрам от сабельного удара, а теперь он рассасывается прямо на глазах.

Пираты начали обмениваться радостными известиями:

— У меня перестала болеть спина!

— Я перестал хромать!

— А у меня растет отрубленный палец!

— Что там палец! Я снова вижу! — последний возглас принадлежал пирату, чье лицо раньше было изуродовано ужасным шрамом, проходящим через лоб, пустую глазницу, щеку и нижнюю челюсть. Теперь пират с детской улыбкой ощупывал свою восстановившуюся физиономию, все еще не веря в то, что туман вернул ему здоровье и избавил от уродства.

Фаэй Милли не стала распространяться, от каких ран и болезней избавил ее туман. Она просто восторженно выдохнула:

— Теперь лично я понимаю, зачем колдунам Тло-Алипока нужен этот туман! На нем можно сколотить целое состояние! Люди отдадут последнее, лишь бы избавиться от старых болячек.

— Вообще-то колдунам туман нужен совершенно для других целей, — сказал Бегущий За Ветром. — На этой стороне дискомира он восстанавливает плоть. На нашей же стороне он действует наоборот — плоть пожирает.

Пираты притихли, слушая волшебника.

Тот продолжил:

— Помните, в окрестностях Тласколана мы видели опустевшие деревни? В них не осталось даже трупов, которые вряд ли стали бы хоронить воины Хочитлана. Так вот, на тех деревнях колдуны Тло-Алипока опробовали действие тумана, собранного на этом болоте. Еще тогда я понял, что колдуны восстановили старую кровавую дорогу на эту сторону, и решил напасть на них отсюда, откуда они нас не ждут. Наша задача: найти колдовскую дорогу, проложенную колдунами Тло-Алипока, вернуться по ней на свою сторону дискомира, разрушить дорогу и перебить всех колдунов.

Фаэй Милли спросила:

— Ты хочешь сказать, что мы окажемся в логове колдунов?

— Вот именно. Кровавая дорога приведен нас прямо в Хочитлан, в главный храм Тло-Алипока. Нашего появления никто не ждет. Воинов там мало. А колдуны — самые обычные люди. Вы легко перебьете их прежде, чем они опомнятся.

Предводительница пиратов хмыкнула. Она вспомнила слова Бегущего За Ветром о том, что пираты вынуждены будут сражаться, чтобы вернуться домой и сохранить свое богатство.

— А теперь прекратите разговоры! — приказал волшебник. — Нельзя выдать тем, кто собирает туман, наше приближение.

Сообразив, что в случае обнаружения дорога домой может быть закрыта, пираты замолчали и двинулись вперед, стараясь ступать как можно тише. Это было нетрудно, так как плотный слой мха под ногами пружинил и скрывал шум шагов. Да и сам туман заметно приглушал звуки, так что пираты держали плотный строй, чтобы не отстать и не потерять своих товарищей.

Отряд настороженно двигался сквозь плотную пелену, приготовившись в любое мгновение встретиться с врагами. Внезапно Бегущий За Ветром, шедший в первом ряду вместе с Фаэй Милли, повел копьем вправо. Пираты развернули строй в указанном направлении.

Сделав два десятка шагов, пираты наконец-то увидели первого врага. Правда, на опасного и достойного противника этот человек не был похож. Перед вооруженными до зубов морскими разбойниками предстал тощий изможденный человек, одетый лишь в потрепанную набедренную повязку. Человек держал большой глиняный кувшин с узким горлышком, на которое было надето приспособление для сбора тумана: широкий раструб с одной стороны и небольшие меха с другой. Работая мехами, как насосом, сборщик затягивал туман через раструб и собирал его в кувшин.

Увидев выступивших из тумана пиратов, сборщик вытаращил глаза и замер с открытым ртом. Возможно, вооруженные люди показались ему галлюцинацией. Бегущий За Ветром неуловимым для глаз движением перевернул свое копье и ударил тупым концом древка сборщика в лоб. Человек повалился навзничь. Он упал на мягкий мох, поэтому не мог привлечь внимания других сборщиков, которые, несомненно, находились где-то неподалеку.

Волшебник сделал широкий взмах копьем. Пираты поняли эту молчаливую команду и растянулись полукругом, не теряя друг друга из вида. Перестроившись, отряд вновь двинулся вперед. На правом фланге раздался короткий вскрик. Из-за тумана не было видно, что там произошло, но можно было с уверенностью утверждать, что пираты обнаружили еще одного сборщика тумана.

Еще через полсотни шагов количество встреченных и обезвреженных сборщиков возросло до девяти. А вскоре впереди показался просвет. Но это было не окончание туманной пелены. Казалось, что впереди пылает яркий костер, отбрасывавший алые отблески на клубы тумана.

Увидев красный свет, Бегущий За Ветром громко закричал:

— Все сюда! Быстрее! Вперед!

Поняв, что соблюдать тишину больше не нужно, пираты громко завопили, засвистели и заулюлюкали, словно собирались брать на абордаж большое торговое судно. Но, пробежав полтора десятка шагов, они разом замолчали. Вызвано это было тем, что пираты наконец-то увидели, ЧТО испускало красный свет.

Это была река крови. Вернее, не река, а кровавый поток, растекавшийся по поверхности болота подобно раскаленной алой лаве. Начало потока терялось в тумане, а представшее перед пиратами окончание кровавого языка имело ширину более десяти шагов. В том, что под ногами хлюпает именно кровь, никто не сомневался — пираты достаточно повидали этой жидкости, да и сами пролили ее немало.

Бегущий За Ветром не дал пиратам времени на страх и раздумья:

— Бегите вперед! Прямо по кровавой реке! Не сворачивайте и не останавливайтесь! Бегите, пока колдуны не закрыли дорогу!

Фаэй Милли, а за ней и весь отряд поспешили следом за волшебником. Вначале им казалось, что кровавый поток тянется сквозь туман, но, сделав по нему всего несколько шагов, они почувствовали какое-то странное сопротивление, словно в лицо им дул сильный ветер. Но Бегущий За Ветром тут был не при чем. Помимо сопротивления воздуха само пространство задрожало и заколебалось, сквозь туман проступили очертания каменных колонн.

— Еще немного, и мы в Хочитлане! — прокричал Бегущий За Ветром.

Это «еще немного» оказалось самым трудным. Кровавый поток словно стремился задержать тех, кто шел по нему. Он цеплялся за ноги, обволакивал ступни. Пираты с трудом выдирали ноги из его липкой клейкой густоты. Но желание вернуться в родной мир с победой и с богатством было так велико, что морские разбойники упрямо продвигались вперед следом за волшебником и своим капитаном.

И их усилия увенчались успехом. Внезапно туман исчез, вместо него людей окружил свет многочисленных масляных ламп, установленных на каменных столбах. По ушам ударил мерный барабанный рокот. Пираты начали изумленно озираться вокруг, пытаясь сообразить, как из Туманных болот им удалось попасть внутрь огромного здания. Впрочем, мгновение спустя они поняли, что это не здание, а квадратная площадка под черным ночным небом, вымощенная большими каменными плитами.

Посередине площадки был установлен резной каменный алтарь, вокруг которого располагались два десятка людей. Трое колдунов в пестрых одеждах из птичьих перьев и в ярко раскрашенных масках с высокими плюмажами. Пятеро воинов в дощатых панцирях и кожаных шлемах, с копьями и макуавитлями (Макуавитль — плоская веслообразная дубинка-меч со вставленными по кромке обсидиановыми или костяными зубцами.) в руках. Остальные — обнаженные мужчины и женщины, со связанными руками и ногами. Один человек лежал на алтаре, и колдун как раз заносил над ним каменный нож. Эта жертва была не первой и, очевидно, не последней. Тот кровавый поток, по которому добрались сюда пираты, начинался на алтаре, стекал с него и исчезал за пределами освещенного пространства. Он слегка светился переливающимся пульсирующим красным светом. В этом и заключалась магия колдунов Тло-Алипока — из крови своих бесчисленных жертв они создали дорогу, ведущую на другую сторону дискомира.

Пиратам понадобилось всего несколько мгновений, чтобы осознать и ужаснуться тому, что творили в Хочитлане приверженцы культа Тло-Алипока. Поэтому, когда Бегущий За Ветром указал копьем на колдунов и солдат и сказал: «Убейте их!», пираты долго не колебались. Коротко сверкнули клинки и наконечники копий, и кровь убийц смешалась с кровью их жертв.

Но это еще не было окончательной победой.

— Займите круговую оборону! — приказал Бегущий За Ветром. — Я вызову дождь, чтобы смыть кровавую дорогу.

Фаэй Милли погнала пиратов в разные стороны. Оказалось, что попали они не просто на квадратную площадку, вымощенную камнем, а на вершину высокой пирамиды. Она состояла из девяти ступеней-террас, каждая из которых была высотой в два человеческих роста. Для удобства подъема и спуска с четырех сторон были выложены лестницы. По этим лестницам на вершину пирамиды поднималась вереница обнаженных связанных людей, конвоируемых вооруженными солдатами. Кроме того, на восьмой (считая снизу) террасе располагались барабанщики, которые ритмично и синхронно ударяли в огромные каменные барабаны. Шум на верхней площадке, похоже, не насторожил служителей Тло-Алипока. Конвейер смерти продолжал работать.

Осмотрев окрестности, пираты увидели огромный город, раскинувшийся на холмах с двух сторон широкой полноводной реки. При свете звезд можно было разглядеть большие дворцы, кварталы бедных домишек, сады, улицы, причалы с кораблями, высокие городские стены. Ночью город спал, лишь в нескольких домах светились окна, да на некоторых центральных улицах и набережных были установлены масляные светильники. Хорошо освещены были только три большие пирамиды, на вершинах которых можно было разглядеть маленькие фигурки людей, и откуда также доносился рокот барабанов.

Судя по многочисленным описаниям и рассказам купцов, это и в самом деле был Хочитлан — древняя столица колдунов культа Тло-Алипока. Двести лет назад колдуны были разгромлены, но, к сожалению, их черное колдовство и кровавая магия не исчезли окончательно. Культ возродился и вновь угрожал всему миру.

Обойдя по периметру всю вершину пирамиды, Фаэй Милли решила потревожить волшебника, готовившегося войти в магический транс:

— Что нам делать? Сюда поднимается новая партия пленников. Через несколько минут нас обнаружат.

— Уничтожьте солдат. Прогоните пленников.

— Может быть, пленники нам помогут?

— Только в том случае, если это рабы с Центрального континента. Местным жителям не доверяйте!

Одновременно со словами волшебника возле алтаря послышался громкий вопль:

— Во славу Тло-Алипока!

Пираты освободили пленников, которые ждали своей очереди, чтобы быть принесенными в жертву. Один из этих обреченных на смерть людей внезапно схватил макуавитль убитого солдата и бросился на своих спасителей. Пираты без труда прикончили неумелого вояку, но их чувства были глубоко оскорблены. Может быть, впервые в жизни они сражались на стороне правого дела, а в ответ получили такую подлую неблагодарность.

— Гоните этих безмозглых баранов в три шеи! — распорядилась Фаэй Милли.

Тычками и пинками пираты сбросили освобожденных пленников с площадки. Те кубарем посыпались вниз по лестницам. Барабанщики и поднимавшиеся солдаты, наконец, сообразили, что на вершине пирамиды происходит что-то странное. Конвоируемые пленники остановились, а один из солдат побежал вверх, чтобы разведать обстановку. Едва его голова показалась над площадкой, пират, скрывавшийся за колонной со светильниками, ударил его копьем в лицо. Щелкая дощечкам доспехов, как кастаньетами, мертвое тело покатилось по ступеням вниз.

К тому времени освобожденные пленники уже сообщили о том, что пирамида захвачена врагами. Барабанщики и солдаты поспешили вниз, чтобы передать это невероятное известие вышестоящим начальникам.

Бегущего За Ветром все это, казалось, совершенно не волновало. Он поднял свое копье с резным древком вертикально вверх и слегка покачивал им из стороны в сторону. Вдали, ниже по течению реки, где, как можно было догадаться, находился океан, начали клубиться тучи, постепенно закрывая чистое звездное небо. Мелькнули вспышки молний, прогрохотал гром, на таком расстоянии почти неотличимый от рокота каменных барабанов.

А у подножия пирамиды начали собираться солдаты культа Тло-Алипока. Они несли с собой множество факелов, поэтому пиратам сверху хорошо было видно, с каким количеством противников придется иметь дело. Пираты начали волноваться. Путь домой уже не казался им таким легким, как обещал Бегущий За Ветром. Беспокойство пиратов усилилось после того, как внизу появились большие катапульты (Катапульта — двуплечная торсионная (т. е. основанная на силе скрученных канатов или жил) метательная машина. Снарядами могут служить как копья-стрелы, так и округлые предметы: камни, глиняные кувшины и т. п.) на колесах. Солдаты установили орудия в прилегающих улицах и при помощи лебедок начали взводить метательные рычаги.

Фаэй Милли подбежала к Бегущему За Ветром и потрясла его за плечо:

— Колдуны не собираются штурмовать пирамиду! Нас хотят обстрелять из катапульт!

Волшебник с видимой неохотой отвлекся от своей работы, но, уступая девушке, позволил подвести себя к краю площадки и взглянул вниз.

— Подумаешь, катапульты! — презрительно хмыкнул он. — Эти вояки, когда садятся, своими задницами на стулья не всегда попадают.

Возможно, этой грубоватой шуткой Бегущий За Ветром рассчитывал поднять боевой дух пиратов. В некоторой степени ему это удалось. На напряженных лицах людей заиграли улыбки, послышались смешки. Сам же волшебник внимательно следил за несколькими повозками, подъезжавшими к батарее катапульт.

— Неужели колдуны настолько глупы? — пробормотал он. — Или они до сих пор меня не опознали?

— О чем ты говоришь? — спросила Фаэй Милли.

— Видишь, на повозках привезли большие кувшины? Их сопровождают двое колдунов в ярких плащах и шлемах с перьями.

— Вижу.

— Эти кувшины тебе не кажутся знакомыми?

Девушка присмотрелась:

— Точно в такие же собирали туман… Погоди-ка, не хочешь ли ты сказать?…

— Вот именно. Нас хотят обстрелять туманом. Плотоядным туманом.

— Это опасно? — тревожно спросила Фаэй Милли.

— Для нас — нет! — усмехнулся Бегущий За Ветром. — А вот прислужников Тло-Алипока ждет неприятный сюрприз.

Девушку и пиратов слова волшебника успокоили. Они уже привыкли ему доверять и не сомневались, что Бегущий За Ветром сумеет найти выход и из этой непростой ситуации.

Пока обе стороны готовились к сражению, Хочитлан постепенно просыпался. Разумеется, ближайшие к занятой пиратами пирамиде дома и кварталы не спали уже давно, разбуженные шумом, светом факелов и суетой на улицах. А теперь наступал рассвет. Звезды на небе блекли, над холмами на востоке разливалась кроваво-красная зоря. Кое-где на улицах показались первые прохожие и всадники, торговцы загружали повозки товарами и спешили к своим местам на рынках, грузчики шли в порт, моряки и рыбаки проверяли снасти на судах.

Мирные жители Хочитлана, похоже, даже не знали о том, что в их городе появились враги. Гораздо больше их волновали темные тяжелые грозовые тучи, надвигавшиеся со стороны океана и уже закрывшие половину неба. Люди не обращали внимания на передвижения воинских отрядов по улицам города, и обыденная мирная жизнь большого города продолжалась независимо от военных приготовлений.

Бегущий За Ветром одновременно подгонял своим копьем тучи и приглядывал за подготовкой к штурму пирамиды. Пираты выпустили несколько стрел, метясь в офицеров и колдунов, но не причинили врагам значительного урона, ранив всего нескольких солдат. Волшебник же не собирался понапрасну расходовать свои силы, направляя стрелы в цель — ему еще предстояла тяжелая и ответственная работа.

Наконец, служители культа Тло-Алипока закончили свои приготовления. У подножия пирамиды на прилегающих улицах выстроились примерно пять сотен солдат, а вперед были выдвинуты шесть катапульт, заряженных кувшинами с плотоядным туманом.

— Ну, сейчас начнется… — прошептал кто-то из пиратов.

Колдуны в одеждах из птичьих перьев отдали приказ, солдаты выбили запирающие клинья и шесть катапульт одновременно выбросили свои снаряды. Прицел был взят немного неточно, и кувшины разбились на восьмом уровне. Из них вырвались клубы густого тумана, который оставался плотным и непрозрачным даже в лучах восходящего солнца.

Пираты взволнованно зашумели, но Бегущий За Ветром оставался совершенно спокоен.

— Закройте рты! — рявкнула на пиратов Фаэй Милли. — Разгалделись, как торговки на базаре!

Те немного притихли, но продолжали с напряженным вниманием следить за туманом, который клубился всего в нескольких локтях ниже уровня верхней площадки. Казалось, что туман находится в растерянности. Из плотной сердцевины в разные стороны выплескивались узкие протуберанцы, которые как будто ощупывали незнакомый окружающий мир. Пока что «интересы» тумана ограничивались тем ярусом пирамиды, на котором разбились кувшины. Вверх или вниз он перебираться явно не стремился.

А солдаты тем временем вновь готовили катапульты к стрельбе и заряжали их кувшинами. Затем последовал второй залп. Пираты, затаив дыхание, следили за траекторией смертоносных снарядов. Ни у кого не возникло сомнений, что на этот раз служители Тло-Алипока не промахнутся. Оставалась только одна надежда — на магическую силу Бегущего За Ветром.

Когда кувшины находились на самой вершине своей траектории, волшебник резко махнул копьем, словно отбивал летящий мяч. В то же мгновение ударил сильный порыв встречного ветра, который задержал полет снарядов. Кувшины упали на том же восьмом ярусе, разбились, и находившийся в них туман слился с общей массой. Теперь размер туманного облака стал так велик, что его вершина поднялась над верхней площадкой. Пираты попятились назад, отступая от туманных протуберанцев, ощупывающих вершину пирамиды.

Бегущего За Ветром приближение плотоядной субстанции мало беспокоило. Он посмотрел на темное небо, затянутое грозовыми тучами, взглянул вниз на служителей Тло-Алипока, затем окинул взглядом город.

— Второй раз они на такой трюк не попадутся, — пробормотал волшебник, видя, что солдаты больше не собираются продолжать обстрел из катапульт. — А когда колдуны поймут, что сами отдают мне свое оружие…

Он еще раз огляделся, уверенно кивнул сам себе, видимо, приняв окончательное решение, и громко объявил:

— Переходим в наступление!

Бегущий За Ветром взмахнул копьем, и одновременно с этим несколько молний ударили в соседние пирамиды Хочитлана, многократным эхом раскатился оглушительный чудовищный гром, по городу пронесся ветер, поднимая уличную пыль и развевая одежды людей. Большинство горожан, утром собиравшихся по своим делам, бросились назад, под крыши своих домов. Они поняли, что в такую бурю ни работы, ни торговли не будет.

Порывы ветра подхватили клубившийся плотоядный туман и швырнули его вниз, прямо в гущу собравшихся у подножия пирамиды воинов. Сверху пираты не видели толком, что там произошло, но до их ушей долетели отчаянные возгласы. Служители Тло-Алипока бросились в разные стороны, теснясь и толкаясь в улочках, слишком узких для такого количества людей.

В довершение всего в телеги с кувшинами ударила молния, высвободив из сосудов весь находившийся в них туман. В полумраке от грозовых туч туман, возможно, выглядел не так грозно и эффектно, как при ясной погоде, но сверху пиратам было хорошо видно, как распространяется он по ближайшим улицам, догоняет вражеских солдат, прокатывается по ним и… оставляет позади себя лишь пустые одежды и доспехи.

От первых ударов молний до разгрома осаждавшего пирамиду отряда прошло всего несколько минут. А затем на Хочитлан обрушились потоки ливня. Водяные потоки были так обильны, что казалось, будто с небес низвергается чудовищный водопад. За плотными струями ливня плотоядный туман совершенно исчез из вида. Да и сам город утонул во мгле, лишь изредка разрываемой вспышками молний.

Кровавая дорога на другую сторону дискомира, созданная колдунами культа Тло-Алипока, быстро таяла и исчезала, ее слабое свечение погасло. Вскоре вершина пирамиды была окончательно отмыта от кровавого потока.

Бегущий За Ветром прокричал в ухо Фаэй Милли, стараясь перекрыть рев вызванной им бури:

— Идем в порт! Здесь наша работа закончена!

— А как же туман?!

— Дождь смыл его и рассеял! Его больше нет!

Предводительница пиратов приказала своей команде:

— Продвигаемся к порту! Держитесь плотнее, чтобы не потеряться! Убивайте всех, кто встанет на пути!

Пираты, сперва ошеломленные действием плотоядного тумана и мощью стихии, быстро пришли в себя и начали спускаться по лестнице. Теперь они поняли, что Бегущий За Ветром при помощи воздушной стихии сумел обратить самое страшное оружие колдунов Тло-Алипока против них самих, а теперь ливнем, грозой и ветром довершал разгром врагов.

По улицам Хочитлана текли потоки воды, люди, словно тени, метались между домами. Пираты держали ровный строй и быстрым шагом двигались по направлению к порту. С вершины пирамиды они имели возможность хорошо рассмотреть город, так что теперь не боялись заблудиться в переплетении улиц и площадей. Кроме того, пиратов совершенно не беспокоил ветер, и не так уж сильно поливал дождь, так как Бегущий За Ветром смирял стихию вокруг отряда.

Мирные горожане испуганно шарахались от чужих вооруженных людей, вжимались в стены или падали на колени, моля о пощаде. Их пираты не трогали. Но солдаты культа Тло-Алипока, попадавшиеся навстречу, безжалостно уничтожались.

— Что с колдунами? — спросила Фаэй Милли у волшебника. — Кажется, ты хотел уничтожить их всех? Но теперь, наверняка, они попрятались в свои норы. Достать их будет непросто!

— В Хочитлане не осталось самых сильных колдунов. Наверное, они сейчас вместе со своими войсками осаждают Силтакан или даже сам Тласколан. Тут осталась одна мелочь. Одних я поразил молниями, на других напустил плотоядный туман. Все местные колдуны погибли в течение первых минут.

— Ого! Не слабо!

— Я же говорил, что нашим самым главным оружием станет неожиданность.

— Насколько лично я понимаю, в порту мы захватим корабль и отправимся спасать Тласколан? — полувопросительно-полуутвердительно произнесла девушка.

— Совершенно верно!

— Отлично, с пирамиды я уже присмотрела одну симпатичную военную галеру!

— Ты помнишь, где она пришвартована?

— Разумеется!

— Тогда веди к ней!

Когда отряд пиратов добрался до порта, буря начала стихать. В намерения Бегущего За Ветром не входило полное разрушение Хочитлана. Он уничтожил колдунов, значительно уменьшил количество солдат и хорошенько припугнул тех горожан, которые искренне считали Тло-Алипока самым могущественным божеством. Теперь они должны были поразмыслить и призадуматься, стоит ли и дальше поддерживать служителей жестокого кровавого культа.

— Вот галера! — Фаэй Милли указала на приземистый длинный корабль. Колдовская буря ему ничуть не повредила. Крепкий корпус, прочный рангоут (Рангоут — совокупность всех частей корабля, предназначенных для постановки и крепления парусов (мачты, реи, бушприт и пр.).) и надежный такелаж (Такелаж — совокупность всех тросов, предназначенных для закрепления рангоута, управления им и парусами.) могли бы выдержать и более серьезные испытания. Таран в виде головы крокодила на уровне ватерлинии, катапульты на носовой и кормовой надстройках говорили о том, что это военный корабль, служивший колдунам Тло-Алипока в качестве капера или дальнего разведчика.

Предводительница пиратов не зря издалека углядела именно эту галеру среди более крупных и, казалось бы, более надежных кораблей. Теперь же большие триеры и крутобокие торговые суда были сорваны с якорей и швартовых, частично выброшены на берег, а частично уплывали вниз по реке. Немногочисленные моряки, остававшиеся на кораблях во время бури, не смогли справиться со стихией.

На борту выбранной Фаэй Милли галеры также было не так уж много людей. Поэтому пираты без труда захватили корабль и немедленно начали готовиться к отплытию. Девушка-капитан первым делом спустилась в трюм и проверила запасы воды, провизии и боеприпасов. Выбравшись на палубу, она сообщила Бегущему За Ветром:

— Эта галера принадлежала одному из проклятых колдунов! В трюме уложены кувшины с туманом.

— А как насчет еды?

— Там всего вдоволь. Галеру, наверняка, готовили к дальнему походу.

— Очень хорошо, — волшебник перестал размахивать своим копьем с резным древком, «дирижируя» бурей, и повернулся к девушке: — Плавание может затянуться. Некоторое время тебе придется обходиться без меня…

— Без тебя?… — Фаэй Милли осеклась. Только теперь она заметила, насколько бледен Бегущий За Ветром, как затуманены его глаза, как дрожат его руки и подгибаются колени.

— Волшебство отняло все мои силы. Я на пределе… Увы…

Бегущий За Ветром тяжело оперся на копье, словно на посох. В следующее мгновение глаза его закрылись и он сполз по древку на палубу, лишившись сознания…

* * *

Когда Бегущий За Ветром очнулся, то увидел, что находится в просторной каюте, оформленной в мрачных буро-красных тонах. Он лежал на довольно широкой койке, накрытый до подбородка клетчатым шерстяным пледом. Рядом с койкой — на расстоянии вытянутой руки — в низком глубоком кресле сидела Фаэй Милли. Она дремала, наклонившись вперед и положив подбородок на запястья, скрещенные на эфесе воткнутой в пол обнаженной сабли. Девушка была одета в обтягивающие кожаные штаны до щиколоток и свободную белую рубаху. На правом рукаве виднелись отчетливые потеки крови.

Стоило волшебнику слегка пошевелиться, Фаэй Милли тотчас же открыла глаза.

Бегущий За Ветром порывисто сел на койке:

— Что с тобой, Милли?! Ты ранена?!

Девушка непонимающе посмотрела на волшебника, все еще пребывая в полудреме. Потом она, видимо, вспомнила про окровавленный рукав и криво усмехнулась:

— А, ты об этом… Кровь не моя. Просто кое-кто из моих ребят хотел скинуть тебя за борт и смыться с камешками. Пришлось раскроить пару самых пустых черепов.

— А остальные?

— Остальных я убедила словами.

— Словами?

— Во-первых, я сказала, что в Силтакане остались мои родители, и что лично я должна их спасти. А во-вторых… — Девушка замялась.

— Что во-вторых?

— Я напомнила своим ребятам, что великий волшебник Бегущий За Ветром бессмертен. И что он отыщет тех, кто попробует его предать.

— Неплохие доводы.

— Еще бы! — без излишней скромности согласилась девушка.

Бегущий За Ветром немного помолчал, потом с чувством произнес:

— Спасибо, Милли.

— И тебе спасибо, — тотчас же отозвалась девушка.

— За что?

— За то, что испугался, увидев кровь на моей рубашке. Лично за меня мало кто так волновался.

Бегущий За Ветром встал, прошелся по каюте, выглянул в открытое кормовое окно:

— Сколько я пробыл в беспамятстве?

— Почти сутки. Сейчас около полудня. Мы уже далеко от Хочитлана. Мы в открытом океане.

Взгляд волшебника упал на копье с резным древком, лежащее возле койки:

— Бессмертие не так приятно, как может показаться.

Фаэй Милли пожала плечами:

— Тебе виднее.

Бегущий За Ветром указал девушке на койку:

— Теперь ты можешь отдохнуть. Я выйду на палубу и наколдую попутный ветер.

Девушка легла, пристроила саблю под подушку, совершенно по-кошачьи широко и сладко зевнула, также по-кошачьи потянулась и игриво спросила:

— Когда ты закончишь колдовать, то присоединишься ко мне? Места здесь хватит на двоих!

— Спи! — улыбнулся волшебник и взмахнул рукой, словно накидывал сеть на голову Фаэй Милли.

Глаза девушки мгновенно закрылись, она задышала ровно и спокойно. Бегущий За Ветром несколько секунд любовался спящей красавицей, затем вздохнул и вышел из каюты.

* * *

На этот раз Бегущий За Ветром не стал далеко уводить корабль от побережья. Галера шла к Силтакану самым коротким путем, не прячась от военных кораблей Хочитлана. Весть о гибели столичных колдунов еще не дошла до прибрежных поселений хочитланцев, растянувшихся до самой границы с Тласколаном. Так что встречные военные корабли приветствовали пиратскую галеру, считая, что на ней находятся служители культа Тло-Алипока.

Фаэй Милли некоторое время дулась на Бегущего За Ветром, но делала это скорее для вида, чем из-за серьезной обиды. Хотя волшебник вновь не ответил на ее призыв, однако несколькими фразами дал понять, что час победы над колдунами Тло-Алипока близок и, соответственно, последующая за этим «расплата» с предводительницей пиратов также недалека.

Через два дня галера пиратов миновала невидимую границу между двумя государствами — Тласколаном и Хочитланом. Еще через несколько часов, когда солнце уже скрылось за горизонтом и на небе появились звезды, впереди показалось багрово-красное зарево.

— Неужели я опоздал? — с горечью пробормотал Бегущий За Ветром, всматриваясь в далекий берег и изучая его не только обычным человеческим, но и магическим зрением.

— Нет! — через некоторое время воскликнул волшебник. — Силтакан еще держится. Молодец, Шализал!

— Кто такой Шализал? — поинтересовалась Фаэй Милли.

— Я сделал его градоначальником Силтакана. Причем, кажется, против его воли. Но он справился с задачей. Город до сих пор не взят… — Бегущий За Ветром сделал паузу и с печалью добавил: -

…хотя это дорого обошлось его защитникам.

— А мои родители?! Они еще в Силтакане?! Они живы?!

Волшебник вновь устремил взгляд вперед. Он старался изо всех сил, его глаза слезились, а на висках пульсировали голубоватые жилки. Но через некоторое время Бегущий За Ветром тяжело вздохнул и, слегка пошатнувшись, сделал шаг назад:

— Извини, я не всесилен… Когда подойдем поближе…

— Да, ладно, не надо… — Фаэй Милли как можно беззаботнее отмахнулась рукой, хотя по ее глазам было видно, что она очень переживает за родителей. — Вот освободим город, они сами выбегут к нам навстречу.

Бегущий За Ветром промолчал, не желая заранее расстраивать девушку или подавать ей неоправданную надежду. По мере того, как Силтакан приближался, пираты видели все больше и больше примет военного времени: разрушенные или сожженные дома окрестных поселков, разбитые повозки на дорогах, неубранные трупы людей и лошадей на обочинах, изломанные остовы кораблей возле берега.

Галера обогнула последний скалистый, поросший густым лесом мыс, и перед глазами людей открылась некогда прекрасная бухта, которую образовывали устья рек Таркотль и Бартакаль, и где был построен Силтакан. Теперь эта бухта превратилась в один большой театр военных действий. В свете многочисленных пожаров отряды хочитланцев штурмовали стены городской цитадели. С первого взгляда было видно, что это далеко не первый приступ. Под стенами цитадели виднелись обгоревшие останки разнообразных осадных средств.

Как уже упоминалось ранее, цитадель Силтакана была с трех сторон защищена водными преградами в виде океана и рек Таркотль и Бартакаль. Четвертую, обращенную к суше сторону, прикрывала сложная и разветвленная сеть фортов и бастионов.

Армия Хочитлана осадила Силтакан одновременно со всех сторон. Для штурма с воды были построены огромные катамараны: между парами галер из толстых древесных стволов устанавливались помосты, на которых затем возводились высокие деревянные башни, превосходившие по высоте городские стены. С этих башен хочитланцы могли из луков, пращей, катапульт и баллист поражать защитников Силтакана на стенах и улицах. Со стороны суши на город надвигались тараны, осадные башни на колесах, поддерживаемые многотысячными отрядами пехоты и кавалерии. Большая часть защитных бастионов уже была разрушена. Из их остатков и развалин домов хочитланцы сооружали высокую насыпь, по которой собирались взобраться на стены цитадели.

Несмотря на отчаянное положение, защитники Силтакана продолжали мужественно сопротивляться. Они поджигали корабли при помощи зажигательных метательных снарядов, выпускали тучи стрел, дротиков и камней, лили на головы вражеских солдат кипяток, горящую смолу и масло. Кроме того, на стенах было установлено множество так называемых «журавлей». Эти защитные устройства представляли собой длинные бревна, шарнирно установленные на опорах. С одной стороны бревен были укреплены противовесы, с другой — поражающие врага грузы, как правило, подвешенные на цепях камни или тяжелые обрубки бревен. Защитники стены управляли противовесами, тогда как поражающие части раскачивались с внешней стороны стены и разрушали приставленные штурмовые лестницы и придвинутые осадные башни.

Бегущий За Ветром мгновенно оценил обстановку и сообщил пиратам:

— Я не ощущаю присутствия колдунов Тло-Алипока. Видимо, хочитланцы осадили приграничные города, чтобы сковать их гарнизоны, тогда как основной колдовской удар направили на столицу. А вот в Силтакане есть несколько боевых магов. Потому-то город до сих пор сопротивляется врагам.

— Что ты собираешься делать? — спросила Фаэй Милли.

Волшебник понимал, что в первую очередь необходимо отыскать и уничтожить колдунов, тогда собранные ими армии легко будет рассеять и уничтожить. Но в Силтакане, возможно, находились родители девушки, которая была ему небезразлична и которая теперь взирала на него с надеждой и доверием. Гордая предводительница пиратов никогда не высказала бы свою просьбу вслух, хотя речь и шла о жизни ее родителей.

Поэтому Бегущий За Ветром воздел вверх свое копье и сказал:

— Я хорошо отдохнул и полон сил. Устоим хочитланцам огненный вихрь!

Из глубины суши налетел сильный ветер. Он был жгучим и сухим. Даже пираты на галере почувствовали его тепло, хотя корабль находился довольно далеко от осажденного Силтакана. Ветер раздул пожары вокруг города, разметал горящие головешки, поднял в воздух мириады искр. Мгновенно и совершенно неожиданно огонь перекинулся на лагерь хочитланцев, зажег палатки и склады, разогнал запасных лошадей. Затем, многократно усилившись, огонь прошелся вокруг стен цитадели, перескакивая с башни на башню, с корабля на корабль.

Хочитланцы, несомненно, быстро сообразили, что и ветер, и пожар имеют искусственное, магическое происхождение. Солдаты обратились в бегство, моряки попрыгали в воду с горящих кораблей и башен-катамаранов, даже не пытаясь бороться с огнем. А вызванный Бегущим За Ветром ветер распался на множество отдельных вихрей и смерчей, которые преследовали бегущих, подстегивали их снопами рассыпаемых искр, усиливали панику. Окрестности Силтакана уподобились огненному аду, каким представляют его последователи некоторых религий.

Пираты на галере и сама Фаэй Милли не решались произнести даже слово, зачарованно наблюдая за буйством огненной стихии. Наконец, пожар вокруг Силтакана начал стихать, полностью исчерпав запас горючих средств. Армия Хочитлана была разгромлена, а стены городской цитадели — закопченные, выщербленные, но непокоренные — гордо господствовали над бухтой.

В это время над пиратской галерой бесшумной темной тенью пролетела большая сова. Затем она развернулась и сделала несколько кругов, разглядывая экипаж корабля своими огромными глазами. Такие птицы редко встречались вблизи океана, и уж тем более никогда не летали над водными просторами. Пираты испуганно загалдели, указывая друг другу на сову. Один из моряков поднял лук и наложил стрелу на тетиву.

— Это не враг! — объявил Бегущий За Ветром. — Опустите оружие! Это посыльный от магов из Силтакана.

Он помахал сове рукой. Птица издала громкое уханье и полетела назад к городу.

— Нас ждут в цитадели, — сказал волшебник.

Фаэй Милли прикрикнула на замешкавшихся пиратов:

— Не спите на ходу, бездельники! Рулите к причалу!

Бегущий За Ветром вызвал легкий ветерок, который надул поднятый парус и погнал галеру к берегу. Ни одного целого причала не осталось. Все деревянные конструкции либо были разрушены во время осады, либо сгорели в нынешнем огненном вихре. Поэтому галера бросила якорь в пятидесяти шагах от берега, и на воду была спущена шлюпка. В нее поместились четверо гребцов, Фаэй Милли и Бегущий За Ветром.

Когда они сошли на берег и направились к городским воротам, волшебник тихо спросил девушку:

— Ты не боишься, что «твои ребята» сейчас поднимут якорь и уйдут в море?

Фаэй Милли усмехнулась:

— Они для этого недостаточно смелы! Им не хватит духа предать и великого волшебника, и своего капитана.

Бегущий За Ветром хотел уточнить, кого же больше должны бояться пираты, но в это время ворота цитадели приоткрылись и оттуда выступила торжественная делегация. В сопровождении вооруженных воинов, которые несли факелы и освещали путь, навстречу волшебнику и его спутникам шли градоначальник Шализал, несколько высокопоставленных офицеров и два мага в масках и накинутых на головы капюшонах. Все они выглядели смертельно уставшими, их одежды были порваны, помяты, покрыты гарью. Тем не менее глаза людей блестели от радости, а губы почти непроизвольно растягивались в улыбки долгожданного облегчения.

Бегущий За Ветром церемонно обнялся с Шализалом:

— Поздравляю тебя, друг мой! Ты сумел защитить Силтакан, несмотря на всю мощь вражеского нашествия.

— Твое письмо очень сильно нам помогло. Ты заранее предупредил меня о том, что колдуны Тло-Алипока будут использовать плотоядный туман. Так что мы смогли подготовиться. Мне помогали маги, прибывшие нам на помощь из Тласколана: Дайкалор, владеющий языками зверей и птиц; Зашварн, умеющий зажигать огонь на расстоянии.

Маги по очереди выступили вперед и поклонились. Зашварн произнес:

— Мое умение незначительно и ограниченно в пространстве. Если бы не ваше могущество, Бегущий За Ветром, мы бы не смогли отразить сегодняшний штурм.

— Это верно! — подхватил один из офицеров. — Мы понесли слишком большие потери. Мои солдаты валятся с ног от голода и усталости. Вы появились очень вовремя.

— Мы не только появились вовремя, мы еще принесли хорошие новости, — сказал Бегущий За Ветром. — Мы были в сердце империи культа Тло-Алипока — в Хочитлане. Мы лишили колдунов их самого страшного оружия. Больше плотоядного тумана они не получат!

Последние слова были встречены радостными криками офицеров, магов и сопровождавших их солдат.

— Что же мы стоим! — спохватился Шализал. — Идемте в город!

Усталые, но довольные люди вошли в ворота цитадели Силтакана. Внутри их встретили солдаты-тласколанцы, наемники и простые горожане, взявшие в руки оружие. Даже старики, женщины и дети сжимали копья, мечи и луки, а те, кому не хватило вооружения — колья, дубины и камни. Известие о том, что прибывший на корабле Бегущий За Ветром спас город, мгновенно распространилось по Силтакану. Солдатам даже пришлось составить живой коридор, чтобы ликующая толпа не перекрыла дорогу.

Сам Бегущий За Ветром явно тяготился таким вниманием к его особе. Волшебник не любил находиться на виду, предпочитая действовать эффективно, но скрытно. Впрочем, теперь он уже не мог ничего изменить, поэтому смирился с ролью героя-освободителя.

Фаэй Милли, идя между двумя рядами радостно приветствовавших ее людей, внимательно вглядывалась в их лица. Девушка также не стремилась к славе и известности. В конце концов, среди защитников Силтакана могли оказаться моряки и купцы, корабли которых она когда-то захватила и ограбила. Но риск быть узнанной, похоже, не слишком волновал предводительницу пиратов. В толпе она надеялась отыскать своих родителей. И ее мечты сбылись.

— Фаэй! — раздался громкий мужской крик.

— Милли! — вторил ему крик женский.

Охранявшие процессию солдаты не смогли остановить чернобородого крепкого мужчину и светловолосую стройную женщину.

— Папа! Мама! — коротко взвизгнула Фаэй Милли и спустя мгновение три человека слились в объятиях, со смехом тормоша и теребя друг друга.

Бегущий За Ветром на мгновение обернулся, посмотрел на эту сцену, но потом, не сбавляя шага, продолжил путь вместе с Шализалом, офицерами и магами. Они вошли во дворец градоначальника, который теперь совмещал в себе штаб, госпиталь, склад и казарму. Многие раненые лежали прямо на полу на матрасах и циновках.

Роскошное убранство дворца, так любимое предыдущим градоначальником Каллилем, теперь превратилось в обломки и лохмотья. Кое-где даже виднелись следы пожаров, опаливших мебель и ковры, закоптивших витражи и мозаики на стенах. Впрочем, и остальные знания Силтакана выглядели не лучшим образом. Во время осады они пострадали от снарядов вражеских катапульт. Некоторые дома выгорели полностью, от них остались лишь каменные остовы.

— Как вам удалось справиться с плотоядным туманом? — спросил Бегущий За Ветром. — Думаю, на город было сброшено немало сосудов с этим ужасным оружием.

Шализал ответил:

— Маг Зашварн выжигал его своим огнем.

Зашварн добавил:

— Моих сил не хватало, так что приходилось забрасывать клубы тумана факелами и горючими материалами. В домах горожан вы теперь едва ли найдете деревянную мебель и книги.

— Был и еще один способ… — тихо произнес Дайкалор, вздохнул и замолчал.

— Кажется, я догадываюсь, — сказал Бегущий За Ветром. — Я видел солдат в доспехах кавалеристов, но не видел их лошадей и не слышал ржания.

— Да, это так, — кивнул головой Шализал. — Это была моя идея. Мы увидели, что туман, поглотив живую плоть, уменьшается в объеме. Происходит как бы взаимное уничтожение материи. Поэтому мы гнали лошадей прямо в гущу тумана…

Бегущий За Ветром положил руку на плечо Дайкалора:

— Вы слышали их крики? Я вам сочувствую.

Маг, понимающий язык животных, издал звук, похожий на всхлипывание:

— Это было ужасно!

— Вина за гибель лошадей лежит не на нас, а на колдунах культа Тло-Алипока! — твердо произнес Шализал, хотя по его глазам было видно, что он не меньше остальных переживает мучительную гибель прекрасных животных.

— Нам всем было тяжело, — вздохнул Бегущий За Ветром. — Но впереди наш ждет задача не менее сложная. Мы должны уничтожить колдунов культа Тло-Алипока, которые, как я думаю, сейчас осадили Тласколан.

— Мы тоже считаем, что самые сильные колдуны отправились на захват нашей столицы.

Бегущий За Ветром устало вздохнул:

— Значит, я долго в Силтакане не задержусь. Шализал, распорядись, чтобы на галеру загрузили воду и провизию.

Маг Дайкалор удивленно спросил:

— Насколько я видел, эта галера — пиратский корабль. Разве пристало великому волшебнику полагаться на воровское отребье?

Бегущий За Ветром усмехнулся:

— Отребье? Каждый из этих людей сейчас богаче иного принца. Кроме того, они не пираты, а честные каперы на службе Тласколана… да и на моей личной службе тоже.

Если упомянутое богатство и заинтересовало присутствующих, то никто не решился продолжить расспросы. Знаменитый волшебник совершенно недвусмысленно указал, что кем бы ни были люди на галере, в настоящее время они находились под его покровительством.

— Не откажетесь ли вы от праздничной трапезы? — спросил один из офицеров. — Нам было бы очень лестно и приятно, если бы вы оказали нам эту честь.

Бегущий За Ветром смерил взглядом говорившего, по витиеватой фразе узнав штабного офицера из Силтакана. Впрочем, выщербленные дощечки доспехов и перевязанная рука говорили о том, что этот военный не прятался за спины солдат. Поэтому волшебник ответил достаточно вежливо:

— Каждая минута, проведенная с вами, это новые жертвы среди защитников Тласколана.

— Столица еще держится, — подал голос Дайкалор. — Недавно я получил известие от почтового голубя. Два часа ничего не решат.

— Ну, хорошо, — позволил себя уговорить Бегущий За Ветром. — Только не забудьте пригласить на трапезу Фаэй Милли, девушку-капитана.

Никто из руководителей обороны Силтакана не собирался оспаривать желания знаменитого волшебника. Так что вскоре в полуразрушенном дворце градоначальника состоялся скромный пир, на котором почетными гостями стали и Бегущий За Ветром, и Фаэй Милли, и ее родители, и даже те четверо пиратов, что были гребцами на шлюпке, а теперь выступившие в роли представителей команды пиратов-каперов.

* * *

Через несколько часов галера отошла от берега и взяла курс на Тласколан. На ее борту находились Бегущий За Ветром, Фаэй Милли и маг Дайкалор. Повелитель огня Зашварн остался в Силтакане на тот случай, если городу опять будет грозить какая-нибудь опасность. Родители предводительницы пиратов — Бородатый Хиджог и его жена Джованна — также остались в Силтакане. Как не велика была их любовь к дочери, они понимали, что на корабле (тем более, на пиратском) может быть только один капитан. Пообещав, что непременно отыщут друг друга по окончании войны, родители и дочка расстались с печалью, но с надеждой на новую встречу. Впрочем, так поступали они не в первый и не в последний раз.

Кроме этого, некоторые изменения произошли в составе команды. Перед отплытием Бегущий За Ветром обратился к пиратам с речью:

— Мы с вами прошли длинный, тяжелый путь. Вы выполнили ту работу, для которой я вас нанимал. Вы получили за нее вознаграждение. На этом наши обязательства друг перед другом заканчиваются. Я присоединюсь к армии Тласколана, чтобы продолжить войну с культом Тло-Алипока. Вы можете последовать за мной, а можете прямо сейчас сойти на берег и начать новую жизнь. Это ваш выбор. На место ушедших найдется замена. К Фаэй Милли уже обращались моряки с просьбой зачислить их в команду…

Девушка кивком головы подтвердила слова волшебника.

— …Едва ли я смогу предложить вам богатства больше, чем у вас уже есть, — продолжил Бегущий За Ветром. — Пообещать я могу лишь славу, почет, уважение и признательность жителей Тласколана. Так что подумайте и примите решение. Я все сказал.

На берег сошли всего три человека. Одним из них был пират, у которого туман восстановил потерянный глаз и убрал шрам с лица.

— Я хочу получить от жизни то, что не мог из-за своего уродства, — объяснил он свой поступок товарищам. — Я хочу найти любовь…

И пираты, которые готовы были освистать и ославить трусами тех, кто покидал галеру, замолчали. Хотя они были отчаянными головорезами и безжалостными разбойниками, в глубине души у каждого из них все-таки тлели искорки романтизма и сентиментальности.

Фаэй Милли пополнила команду из тех людей, которых порекомендовал ей отец, и довела численность экипажа галеры до полусотни человек. С опытными мореходами-воинами, с запасом колдовских кувшинов в трюме, с двумя магами, с отважной и решительной девушкой-капитаном корабль превратился практически в непобедимую боевую единицу.

На прямой путь по океану при постоянном попутном ветре галера затратила всего два дня. Солнце стояло еще достаточно высоко, когда корабль вошел в устье полноводной реки под названием Тласпан, на берегу которой выше по течению находился Тласколан. Тласпан был таким широким, что незнающий путешественник вполне мог принять его на глубокий залив. Лишь слабое еле заметное течение и пресная вода говорили о том, что это не часть океана, а огромная величественная река.

После нескольких часов плавания вверх по течению, в сумерках пираты увидели столицу и осадившую ее армию колдунов Тло-Алипока. Галера легла в дрейф, выбрав такую позицию, откуда можно было наблюдать за обеими берегами реки, но в то же время не привлекать к себе внимания. Хочитланцы, скорее всего, приняли ее за один из своих собственных сторожевых кораблей, поэтому не торопились установить связь.

Армия колдунов культа Тло-Алипока не так давно осадила Тласколан. С больших транспортных кораблей все еще продолжалась выгрузка войск и припасов. Те отряды, что прибыли по суше, занимались устройством палаточных лагерей и осадных укреплений. Было ясно, что хочитланцы не готовы к быстрому захвату Тласколана, они планировали длительную осаду. Множество костров, горевших по обоим берегам Тласпана, свидетельствовали о многочисленности вражеского войска. И еще можно было отметить порядок и организованность, с которыми стягивалось кольцо вокруг города.

Но не пехота, кавалерия или боевые корабли волновали Бегущего За Ветром и Дайкалора. Оба волшебника прощупывали лагерь хочитланцев своими магическими способностями, стремясь определить количество, местоположение и могущество колдунов Тло-Алипока.

— Я пошлю гонцов в Тласколан, чтобы сообщить о нашем прибытии, — предложил Дайкалор.

Бегущий За Ветром молча кивнул, не переставая разглядывать город и осадившую его армию.

Вскоре на планширь возле Дайкалора опустились две белые чайки. Маг что-то пошептал им, затем взмахнул обеими руками. Птицы сорвались с места и полетели к Тласколану.

Тласколан был похож на Хочитлан и по расположению, и по архитектуре. И не удивительно. Ведь оба эти города были выстроены примерно в одно время одним народом. Конечно, в дальнейшем города не раз достраивались и перестраивались, но в основном все же сохраняли первоначальную планировку. Над одно- и двухэтажными домами простых горожан возвышались дворцы знати и магов, громоздились ступенчатые жертвенные пирамиды. Только на пирамидах Тласколана богам-покровителям предлагались не кровавые жертвы, а цветы, фрукты и сладости.

Бегущий За Ветром помнил времена, когда и Тласколан, и Хочитлан были всего лишь небольшими рыбацкими деревушками, выстроенными на берегах полноводных рек. Тогда люди еще жили в гармонии с природой и, несмотря на тяготы, были по-своему счастливы…

Размышления волшебника прервали две яркие вспышки в небе, особенно хорошо различимые на фоне темнеющего вечернего неба. Чайки — посланцы Дайкалора — не добрались до места назначения. Они в мгновение ока превратились в пепел.

Сам Дайкалор одновременно с гибелью чаек издал горестный вопль:

— Нас обнаружили!

— Разумеется, — спокойно подтвердил Бегущий За Ветром. — Колдуны Тло-Алипока уже соткали вокруг Тласколана сеть сторожевых заклинаний.

— Видимо, у них тоже есть заклинатель огня… — Дайкалор помялся и с волнением добавил: — И этот заклинатель намного сильнее, чем Зашварн. Зашварн никогда не смог бы попасть по быстро летящим чайкам.

Бегущий За Ветром постарался успокоить мага:

— Колдуны Тло-Алипока увеличили свои силы в кровавых ритуалах, проводимых в Хочитлане. Теперь этот источник могущества надолго иссяк. Я думаю, колдуны уже ощутили эту потерю, но по-прежнему рассчитывают победить. Что ж, мы померяемся искусством…

Несмотря на сгущавшиеся сумерки, было видно, что две большие триремы хочитланцев развернулись и, вспенивая поверхность реки веслами, взяли курс на пиратскую галеру. Они быстро набирали скорость, рассчитывая взять корабль в клещи и отрезать ему путь к отступлению.

Фаэй Милли сразу же заметила опасность.

— К бою! — звонко прокричала она. — Убрать парус! Весла на воду! Зарядить катапульты!

Отважная девушка-капитан даже не помышляла о бегстве. Она собиралась сражаться, так как небезосновательно считала свою галеру сильнее пары трирем.

— Милли, прикажи зарядить катапульты простыми зажигательными ядрами! Сосуды с плотоядным туманом держи наготове, они нам еще пригодятся! — распорядился Бегущий За Ветром.

— А что делать с парусом?!

— Убирай! Колдуны Тло-Алипока скоро поймут, что мы опаснее, чем кажемся. Тогда они ударят по нам всеми своими силами. Я не смогу одновременно поддерживать ход судна и сражаться магией. Так что защита галеры — твоя работа!

— Отлично! — Фаэй Милли переполнял боевой задор, которым она заражала всех окружающих.

Пираты готовили галеру к бою в соответствии с правилами морских сражений той эпохи. Парус вместе с несущем реем был спущен и уложен вдоль палубы. В бою маневрировали, уклонялись от вражеского тарана и контратаковали только при помощи весел.

Тем временем ночь входила в свои права. На небе высыпали мириады звезд, которые отражались в водах Тласпана и достаточно хорошо освещали Тласколан и его окрестности. Фаэй Милли поглядывала на небо, ожидая, что Бегущий За Ветром вновь вызовет бурю, грозу или иное свое природное оружие, но воздух был тих и спокоен, как в самую обычную южную ночь.

Триеры хочитланцев поняли, что подозрительный корабль не пытается скрыться, и пошли на сближение. Одним из эффектных и эффективных приемов морского боя был параллельный проход вдоль вражеского борта. При этом собственные весла быстро втягивались внутрь, а вражеские, соответственно, ломались между корпусами. Лишенный движителей корабль затем таранили либо брали на абордаж. Возможно, хочитланцы рассчитывали вначале обездвижить галеру и только потом выяснить, кто находится на ее борту и зачем в осажденный Тласколан были посланы чайки.

Две триеры надвигались на пиратскую галеру, идя параллельно друг другу. Между ними была дистанция всего в два десятка шагов — ровно столько, чтобы, поравнявшись с галерой, убрать свои весла и, двигаясь по инерции, сломать весла врага. Но служители культа Тло-Алипока не могли знать, что галерой командует Фаэй Милли.

Когда до столкновения корпусов оставалось меньше минуты, девушка скомандовала:

— Три гребка вперед!

Пираты на банках (Банки — деревянные скамьи для гребцов, размещенные перпендикулярно борту корабля.) одновременно выкрикнули: «Хо!» и навалились на весла так, что те изогнулись. От трех мощных гребков, выполненных в течение нескольких секунд, галера сорвалась с места и «прыгнула» вперед.

— Убрать весла! — приказала Фаэй Милли.

Пираты моментально втянули весла в порты (Порты — отверстия в борту корабля для весел, в более поздние времена — для пушек.). Галера проскочила между более крупными триремами и вырвалась на свободу. Хочитланцы, не ожидавшие такого стремительного маневра, замешкались. Секундная растерянность обошлась им дорого: под действием разреженного кильватерного (Кильватер — турбулентный след на воде, остающийся позади плавательного средства.) потока галеры триремы неудержимо потянуло друг к другу. Их весла скрестились и перепутались, а в следующий миг сломались, как тростинки, оказавшись заклиненными между корпусами.

Пираты ликующе закричали, в адрес хочитланцев понеслись насмешки и оскорбления. Но Фаэй Милли не позволила команде расслабиться:

— Весла на воду! Правые — вперед! Левые — назад!

Галера развернулась практически на одном месте.

— Катапульты, пли!

Артиллеристы подожгли запалы круглых глиняных сосудов, заполненных маслом и ветошью, выбили запорные чеки, и темное небо прочертили несколько огоньков. Ударившись о палубу и борта вражеских кораблей, сосуды разбились и расплескали свое горючее содержимое. Хочитланцы бросились гасить очаги пожаров, но с пылающим маслом не так-то просто было справиться. Оно протекало сквозь палубный настил и поджигало трюм. Сухая древесина мгновенно вспыхивала. А пираты вновь зарядили катапульты и сделали второй залп. Триремы озарились новыми языками пламени. Началась паника, моряки и солдаты абордажных команд попрыгали в воду, ища спасения от разгорающегося огня.

— Ну, с этими мы покончили! — весело подытожила Фаэй Милли.

— Милли, правь к берегу! — сказал Бегущий За Ветром. — Пусть катапульты зарядят сосудами с туманом. Стреляйте по моей команде. Колдуны Тло-Алипока обратили на нас свое внимание. Сейчас начнется!..

Волшебник поудобнее перехватил резное древко своего копья и приготовился к магическому сражению. И атака колдунов Тло-Алипока не заставила себя ждать. Сначала людям на галере показалось, что один из костров, горевших в лагере осаждающей армии, засиял ярче остальных. Но потом стало ясно, что это не костер, а большой огненный шар, который движется по воздуху к галере. Он летел медленнее, чем снаряд из метательной машины, но менял свою траекторию в зависимости он курса корабля. Не вызывало сомнений, что это колдовской огонь, управляемый одним из служителей Тло-Алипока.

Пираты загомонили, но не слишком испугались. Они рассчитывали на Бегущего За Ветром, который вытаскивал их и из более серьезных неприятностей. И волшебник оправдал их надежды. По поверхности реки пронесся смерч, затягивая в себя воду, а затем метнулся наперерез огненному шару. Раздалось громкое шипение, место соприкосновения двух противоположных стихий окуталось клубами пара.

Бегущий За Ветром обратился к Дайкалору:

— Попробуй послать в Тласколан новых гонцов! В наступающей неразберихе колдуны могут их проморгать. Передай: пусть все маги Тласколана сосредоточат свои силы на колдунах. Победить мы сможем только объединив свои усилия.

После первого колдовского удара наступило временное затишье, во время которого, наверняка, служители Тло-Алипока пытались понять, что за волшебник находится на галере и какими заклинаниями его следует атаковать. Дайкалор воспользовался этим и вызвал двух летучих мышей. Он вытянул правую руку, а ночные летуны уцепились коготками за рукав, повиснув прямо перед лицом мага. Получив указания, мыши замахали крыльями и почти мгновенно растворились в ночном мраке.

Бегущий За Ветром, волшебным зрением проследив за полетом летучих мышей, послал параллельно им мощный порыв ветра, который должен был отвлечь внимание вражеских колдунов или отклонить метательные снаряда, которые могли бы быть выпущены в крылатых посланцев.

— Они проскочат! — со смесью надежды и уверенность воскликнул Дайкалор. — У них должно получиться!

— Будем на это надеяться, — сказал Бегущий За Ветром, настроенный далеко не так оптимистично.

Вскоре колдуны Тло-Алипока попытались нанести по галере новый удар. Неподалеку от корабля послышался плеск и из воды показалась спина гигантского водяного чудовища, похожая на влажно поблескивающий в свете звезд остров. Существо раскрыло необъятную пасть, в которую могла бы войти галера. Длинный язык нацелился на корабль.

Бегущий За Ветром почти оскорбился:

— Меня, кажется, не воспринимают всерьез! Увеличивающие и уменьшающие заклинания знают даже новички!

Он взмахнул своим копьем, и чудовище исчезло, вновь став самой обычной речной лягушкой. В это время над галерой промелькнули две стремительные тени. Дайкалор издал радостный крик и вытянул руку. На рукаве тотчас же повисли две летучие мыши. К лапкам каждой из них были привязаны небольшие свитки бумаги. Маг развернул письма и быстро пробежал их глазами.

— Маги Тласколана нас поддержат. Совет Старейшин срочно готовит пехоту и кавалерию для вылазки.

— Будем надеяться, что они не опоздают, — недоверчиво хмыкнула Фаэй Милли. — Лично я хорошо знаю этих вояк тласколанцев. Они будут до последнего выжидать и беречь свои силы. Они ударят только тогда, когда мы достаточно ослабим хочитланцев.

— Когда же ты успела познакомиться с тласколанцами? — шутливо поинтересовался Бегущий За Ветром.

— Лично я несколько раз пересекалась в море с их торговыми караванами. Пока я знакомилась с одним кораблем, другие старались держаться подальше.

Пираты заулыбались. Они хорошо понимали, что означают слова «пересекалась» и «знакомилась». Бегущему За Ветром тоже было все ясно. А вот Дайкалор ничего не понял, или сделал вид, что ничего не понял. Хотя сам он не был урожденным тласколанцем (что было ясно по его имени), но находился на службе у Совета Старейшин этого города. Поэтому он предпочел пропустить мимо ушей признания предводительницы морских разбойников.

Как бы ни были трусливы, или, иначе говоря, осмотрительны тласколанцы, известие о том, что в одиночестве сражаться не придется, заметно обрадовало и приободрило пиратов. Гребцы даже как будто быстрее задвигали веслами.

Галера приближалась к одному из торговых причалов, которые сейчас оказались на занятой врагами территории, так как находились за пределами городских стен. Навстречу кораблю выступил отряд хочитланцев. Они несли факелы, так что было видно, что пиратов поджидают копьеносцы и лучники. По-видимому, перед ними была поставлена задача не позволить кораблю причалить и высадить десант. Кроме того, несколько триер заходили сзади, собираясь захватить или потопить галеру.

Когда до берега осталось всего несколько десятков шагов, Бегущий За Ветром скомандовал:

— Выпускайте кувшины с туманом!

— Катапульты, пли! — эхом подхватила Фаэй Милли.

Сосуды с ужасным содержимым обрушились на причал и окрестные постройки. Выпущенные на волю клубы тумана, почти неразличимые в ночной темноте, поглотили хочитланских солдат. Короткие быстро оборвавшиеся вопли сообщили о том, что обстрел прошел успешно.

— Весла назад! — приказала Фаэй Милли.

Это означало, что гребцы должны затормозить, не позволить галере на полном ходу врезаться в причал. Пираты опустили весла в воду, рулевой повернул румпель, заворачивая корабль. Затем весла быстро убрали, и галера мягко коснулась бортом причала, очищенного от хочитланских солдат.

— Что делать дальше? — спросила девушка-капитан у Бегущего За Ветром, обеспокоено поглядывая на приближающиеся вражеские триремы.

— Мы с Дайкалором сходим на берег. Прикажи сбросить на причал два десятка кувшинов с туманом. Я пошлю его против колдунов.

Фаэй Милли коротко кивнула, понимая замысел волшебника. Катапульты были недостаточно скорострельны, чтобы быстро высвободить большое количество тумана. Приходилось идти на риск, выпуская его в непосредственной близости от галеры. Но иного выхода не было. На берегу уже мелькали многочисленные факелы, говорившие о том, что служители Тло-Алипока послали к причалу несколько новых отрядов солдат.

Пираты создали живой конвейер, вытаскивая из трюма кувшины и передавая их на нос корабля. Там пираты сбрасывали кувшины на дощатый настил причала. Из разбитых сосудов вырывались клубы тумана, которые тотчас же сдувал в сторону волшебный ветерок. Бегущий За Ветром при помощи воздушных потоков формировал огромное туманное облако, которое постепенно наползало на берег.

Хочитланцы еще не успели подвезти к Тласколану метательные машины. Поэтому пока не использовали собственные запасы плотоядного тумана. Возможно, солдаты даже не понимали, что властители гонят их прямо на смерть. В темноте плотоядный туман легко было принять за обычное природное явление.

Когда нужное количество кувшинов было разбито, Бегущий За Ветром махнул рукой Фаэй Милли:

— Все, можете отчаливать!

— Как это отчаливать?! — возмутилась девушка. — Лично я иду с тобой!

— Место капитана на корабле! Вас ждет нелегкий бой с триремами, а с колдунами Тло-Алипока должны сражаться волшебники. Пусть каждый выполнит свою часть работы. Когда бой закончится, мы встретимся и отпразднуем победу.

Фаэй Милли испытующе посмотрела на волшебника:

— Это твой последний бой?

— Последний! — твердо ответил Бегущий За Ветром.

— Тогда до встречи! В следующий раз я тебя так просто одного не отпущу!

— А я и не буду тебя покидать!

Фаэй Милли тряхнула волосами и быстро провела ладонью по лицу, словно стирала водяные брызги. Затем она обернулась к гребцам и преувеличенно грозно прокричала:

— Весла на воду! Отчаливаем! Зарядите катапульты!

Галера начала быстро удаляться от берега, готовясь к встречи с вражескими кораблями. А Бегущий За Ветром и Дайкалор, укрываясь за тучей плотоядного тумана, направились к вражескому лагерю на бой с колдунами культа Тло-Алипока.

* * *

В эту ночь не спал ни один житель Тласколана. Об этой ночи еще долго рассказывали были и небылицы, складывали легенды и слагали песни. Хочитланцы также на многие годы запомнили эту битву. Вернее, те хочитланцы, которые остались в живых. А правители Хочитлана — колдуны кровавого культа Тло-Алипока — эту ночь не пережили.

Когда взошло солнце, его лучи осветили чудовищные последствия ночного побоища. Тласколанцы, несмотря на опасения Фаэй Милли, все-таки вывели из города своих солдат. Так что теперь горы павших с обеих сторон устилали пространство между Тласколаном и бывшим лагерем хочитланцев.

Многие люди пали от обычного оружия. Они были пронзены стрелами, проткнуты копьями, зарублены мечами, рассечены саблями, разодраны макуавитлями, порезаны ножами, побиты палицами, изломаны тяжелыми камнями катапульт, а иногда и просто удавлены голыми руками. Раненые ползали по телам друзей и врагов, забыв о вражде и стремясь обратить на себя внимание медицинских команд. Те, кто не мог двигаться, криками и стонами напоминали о своем существовании.

Не меньше, а, может быть, и больше простых солдат было уничтожено магическими силами. На земле чернели опаленные проплешины, уничтожившие не только тела и доспехи, но и верхнюю плодородную часть земли. Виднелись несколько гигантских туш, заваленных человеческими телами — не всех увеличенных чудовищ колдуны сумели вернуть к нормальным размерам. Берег еще хранил следы огромных волн, захлестывавших и смывавших людей в реку. Кое-где можно было заметить последствия вызова демонов — там человеческие тела громоздились особенно большими кучами.

Пустые доспехи обозначали путь, которым двигался Бегущий За Ветром. Именно по нему пошла Фаэй Милли, когда ее галера вновь вернулась к тому причалу, где волшебник сошел на берег. Вместе с девушкой на поиски Бегущего За Ветром отправились десять пиратов. Все они были измотаны и обессилены ночным боем с вражескими кораблями, но вызвались сопровождать своего капитана, чтобы какой-нибудь недобитый вражеский воин, затаившийся среди трупов, не напал на нее сзади.

След Бегущего За Ветром вел прямо в центр вражеского лагеря. Фаэй Милли упорно продвигалась вперед, несмотря на то, что последствия магической битвы ощущались здесь почти на физическом уровне. Казалось, что воздух пронизывают разряды остаточных заклинаний. Глубокие оплавленные воронки, которые не могло оставить ни одно человеческое оружие, все еще дымились. Ощущались тонкие едва уловимые ароматы, которые вполне могли являться отравляющими веществами.

Медицинские команды, высланные из Тласколана с рассветом, еще не добрались до этой — самой дальней — части поля боя.

Бегущий За Ветром появился совершенно неожиданно. Могло показаться, что он просто материализовался перед маленьким отрядом Фаэй Милли. Но и его могущество имело свои пределы. Волшебник заметно прихрамывал и тяжело опирался на половину сломанного древка своего копья. Другая половина вместе с наконечником отсутствовала. Каждый шаг давался Бегущему За Ветром с заметным усилием. Он даже морщился от боли.

Фаэй Милли на мгновение замерла, а потом начала деловито отдавать распоряжения пиратам:

— Подберите копья, снимите плащи! Сделайте носилки!

Брошенного оружия вокруг было вполне достаточно, чтобы сделать сотню носилок.

Однако Бегущий За Ветром отказался от помощи:

— Я дойду до корабля сам. Вот немного отдохну и сотворю исцеляющее заклинание.

Рука об руку с Фаэй Милли волшебник поковылял к берегу.

— Что с Дайкалором? — спросила девушка.

— Он погиб, — коротко ответил Бегущий За Ветром.

— А колдуны Тло-Алипока?

— Они тоже.

— Все?

— Все.

— Это радует! — слабо улыбнулась Фаэй Милли. На горячую радость у нее просто не было сил.

Кроме медицинских команд, по полю боя ходили и отряды вооруженных тласколанцев. Они не столько помогали раненым, сколько отыскивали и обезвреживали здоровых и легкораненых хочитланцев. Увидев отряд пиратов, тласколанцы закричали и замахали оружием.

— Приготовьтесь к бою! — приказала Фаэй Милли, и уставшие пираты немедленно выхватили свое оружие.

Бегущий За Ветром присмотрелся и успокаивающе произнес:

— Это не враги! Они нас узнали.

Действительно, крики тласколанцев были не угрозой, а приветствием. Они спешили навстречу пиратам, чтобы поздравить своих союзников с общей победой. Тласколанцев возглавлял человек в ярких доспехах военачальника. Бегущий За Ветром, когда пребывал в образе Пернатого Варана, носил примерно такие же.

Приблизившись, тласколанцы низко поклонились знаменитому волшебнику. Их начальник снял шлем с высоким плюмажем и почтительно произнес:

— Меня зовут принц Касикал. Я представляю Совет Старейшин Тласколана. От имени всего города и всей страны я счастлив приветствовать величайшего волшебника, прославленного под именем Бегущий За Ветром. Также счастлив я видеть и спутников Бегущего За Ветром, мужество и храбрость которых защитили наш город надежнее каменных стен.

Бегущий За Ветром коротко кивнул головой.

Фаэй Милли не удержалась от шутки:

— Не кажется ли принцу Касикалу, что слово «мужество» лично ко мне не очень-то подходит?

Принц смутился лишь на мгновение. Опытный придворный быстро исправился:

— Для вас, доблестная и благородная Фаэй Милли, подходят все эпитеты, которые восхваляют самые лучшие человеческие качества.

Предводительница пиратов хмыкнула:

— Так вам известно лично мое имя?

— Слава о ваших подвигах прокатилась по всему Тласколану! Мы будем необыкновенно счастливы видеть вас в нашем городе вместе с Бегущим За Ветром.

Девушка окинула взглядом мощные каменные стены Тласколана и неуверенно протянула:

— Ну-у-у, если так надо…

Бегущий За Ветром внимательно посмотрел на свою спутницу:

— Кажется, Милли, ты не очень-то желаешь получить заслуженные почести и награды?

— Лично я не люблю закрытых пространств, — призналась Фаэй Милли. — В городах я чувствую себя неуютно. Особенно в тех городах, где знают лично меня по имени.

Бегущий За Ветром улыбнулся:

— Надо же! А я думал, что кроме меня в этом мире не осталось скромных людей.

— Так, может, и ты не стремишься в Тласколан?

— Вообще-то, у меня там нет никаких дел. Кроме того, после уничтожения последнего колдуна я больше себе не принадлежу.

— А кому же ты принадлежишь? — игриво спросила девушка.

— Тебе.

На поле боя, среди гор убитых и раненых, губы Бегущего За Ветром и Фаэй Милли наконец-то слились в долгом жарком поцелуе.

Принц Касикал, в немом изумлении наблюдавший за этой сценой, решил вмешаться:

— Простите мое невежество, но я не совсем понимаю… Простите мое любопытство, но я хотел бы уточнить… Простите мою нескромность, но мне не терпится разобраться…

Бегущий За Ветром махнул рукой:

— Оставьте придворные ухищрения, дорогой принц! У вас своя дорога, у нас — своя.

— Но как же празднества… поздравления, благодарности… — лепетал растерянный принц.

— Уверен, что в Тласколане и без нас найдется достаточно героев, которые рады будут получить все почести — положенные и неположенные, заслуженные и приписанные льстецами. А для меня самая большая награда — вот эта девушка! — Бегущий За Ветром снова поцеловал Фаэй Милли.

Пираты и воины Тласколана сопроводили этот поцелуй долгим протяжным радостным ревом. Принц Касикал еще продолжал что-то говорить, а Бегущий За Ветром и Фаэй Милли, больше не обращая на него внимания, продолжили свой путь к причалу.

Колдуны культа Тло-Алипока были уничтожены. Для Бегущего За Ветром пришла пора выполнять обещание, данное Фаэй Милли. Оно его не тяготило. Наоборот, он был уверен в том, что вместе с предводительницей пиратов и сам на некоторое время обретет простое человеческое счастье. Знал он и то, что рядом с такой девушкой о покое придется забыть на очень долгое время…

 

Бегущий За Ветром и жители крайнего севера

В этом году весна запаздывала. Побережье Северного океана было покрыто толстым слоем снега, а вода скована льдом. Когда миновали все положенные сроки, жители маленького стойбища, состоявшего всего из нескольких семей, собрали дары и отправились за советом к шаману. Шаман жил в ущелье Большого Белого Медведя. Его звали Куманкул. Он покровительствовал нескольким окрестным поселениям: лечил больных, провожал умерших в мир предков, общался с духами, предсказывал погоду. Несмотря на то, что услуги Куманкула стоили недешево, люди все равно в случае беды или радости обращались к нему. Беда напоминала им о собственной уязвимости, и они стремились умилостивить недоброжелательные силы природы. Радостные моменты были довольно редки, люди просили у добрых духов помощи и поддержки в непростой жизни на далеком севере.

К шаману Куманкулу пошли двое старых охотников: Угулак и Коргалай. Они звали с собой и третьего — Мувлан-батара, но тот заявил, что шаман недостаточно силен, чтобы ускорить приход весны. Он, дескать, лишь заберет дары и покамлает (Камлание — обряд, во время которого шаман или избранный им человек входят в транс и получают возможность общаться с потусторонними силами.) для вида: попляшет возле священного костра, поиграет костяными фигурками да постучит в бубен. А раз реальную помощь Куманкул оказать не может, то и нечего ходить к нему на поклон. Старики попеняли на неразумную самоуверенность Мувлан-батара, но так и не смогли его переубедить.

В дар Куманкулу Угулак и Коргалай принесли шкурки соболей, лисиц и морских нерп. Также взяли они с собой мешок мороженой рыбы, копченый бок оленя и плитку чая, выменянную прошлым летом у заезжих кайвайских купцов. Для маленького стойбища это были очень значительные и дорогие подарки. Тем более обидно было старым охотникам, когда шаман полдня продержал их на улице. Третья, младшая рабочая жена Куманкула Маментай, вышла к ним и сказала, что шаман занят гаданием на костях Рогатой рыбы, поэтому не может отвлекаться на незваных гостей.

Угулак и Коргалай шли на лыжах до ущелья Большого Белого Медведя почти три дня. Проделать такой долгий путь и вернуться назад без ответа шамана было нелепо. Поэтому охотники проглотили обиду, развели небольшой костер из запасенного по дороге хвороста, повесили на него бронзовый котелок и приготовили себе похлебку из тюленьего жира, сухих ягод и вяленого мяса.

Наконец, ожидание закончилось. Маментай пригласила гостей в большой чум шамана, сделанный из толстых жердей и обтянутый несколькими слоями оленьих шкур. Внутри было так тепло, что Куманкул сидел на меховых подушках в одних лишь шелковых кайвайских штанах. Его обнаженный торс лоснился от растертого по коже ароматического масла. Редкая, но длинная седая борода была тщательно расчесана.

На полу перед Куманкулом была расстелена драгоценная серебристая шкура горного барса, на которой в кажущемся беспорядке лежали большие рыбьи косточки. Старые охотники так и не поняли: то ли шаман стремился подчеркнуть свою значительность, то ли демонстрировал уважение к гостям, намекая, что принял их сразу же, как только закончил свое гадание.

Угулак и Коргалай поднесли шаману свои дары. При этом на морщинистом лице Куманкула не шевельнулся ни один мускул, а узкие глаза не изменили своего выражения. Так что старые охотники не узнали, остался ли шаман доволен или обиделся на скудость подарков. Как бы то ни было, младшие жены — Калока и Маментай — поднесли гостям большие пиалы с горячим зеленым чаем, заправленным оленьим молоком, а старшая жена Манагана с поклоном подала такую же чашу своему мужу. Началась степенная размеренная беседа.

На вопросы о времени прихода весны Куманкул отвечал:

— Не вы первые приходите ко мне со своей бедой. Стойбища Пятнистого Оленя, Хитрой Лисы и Быстрого Тюленя уже присылали своих послов. Так что я отвечу вам то же самое, что ответил и им: для нас наступили тяжелые времена. Много раз я умолял дружественных духов повернуть к нам теплый ветер. Но духи ответили мне, что в наших краях появилась злая сила, которая препятствует наступлению весны. Духи слишком слабы, им не помогают люди. Вы, жители этой земли, перестали уважать невидимые силы. Вы стали скупы на подношения, но щедры на просьбы…

Угулак и Коргалай смиренно опустили глаза…

Шаман из-под полуприкрытых век бросил на них короткий взгляд и продолжил:

— Так что духи не помогут вам. Вы, люди, сами должны одолеть злую силу. Духи лишь укажут вам к ней путь.

— Кто наш враг? — решился задать вопрос Коргалай. — Злой дух, человек, животное или неведомое чудовище?

— Ваш враг — колдун. Он поселился в Уракских горах. Оттуда он вершит свое злое колдовство, оттуда вредит нашим духам-покровителям, оттуда насылает на нашу землю ледяные ветра.

— Как мы можем избавиться от злых чар? Может быть, поднести колдуну богатые дары?

Куманкул презрительно ухмыльнулся:

— Вряд ли ваши жалкие пожитки смогут умилостивить злого колдуна. Нет! Нужно убить его. Убить и освободить нашу землю от его власти.

— Убить могущественного колдуна?! — ужаснулся Коргалай. — Но ведь тогда его дух будет преследовать наше стойбище и мстить живым людям.

— Это уже моя забота, — значительно произнес Куманкул. — Добрые духи защитят вас от мертвого колдуна.

Угулак едва не поперхнулся чаем:

— Уж не хочет ли сказать великий шаман, что сам он не собирается сражаться с ЖИВЫМ колдуном?

— Именно это я и имел в виду.

— Но тогда кто же убьет колдуна?!

— Это очень хороший вопрос, — Куманкул прищурился, так что его глаза превратились в две узкие щелочки.

Оба охотника напряженно ждали продолжения фразы. Но шаман замолчал. Можно было даже подумать, что он уснул. Ни Угулак, ни Коргалай не решались нарушить тишину в чуме и этим выказать неуважение хозяину — мудрому и могущественному шаману.

Внезапно Куманкул широко раскрыл глаза и выкрикнул:

— Три дня назад я уже задавал этот вопрос духам!

Старые охотники вздрогнули и едва не выронили пиалы с чаем. Они не могли понять, почему шаман так возмущен, почти разгневан. Впрочем, следующая реплика Куманкула прояснила ситуацию:

— Почему с вами нет Мувлан-батара?

Угулак и Коргалай потупились и засмущались, не решаясь передать шаману точную причину отказа молодого строптивца.

Однако, похоже, Куманкул был в курсе происшедшего разговора. Он вкрадчиво и примирительно сказал старым охотникам:

— Вас я не виню. Мувлан-батар силен, ловок и удачлив. Он женился на самой красивой девушке побережья — на луноликой Таркендай. Успехи вскружили его голову. Он зазнался, перестал слушать старших, перестал почитать духов, забыл дорогу ко мне — старому никому не нужному Куманкулу…

Угулак и Коргалай издали протестующие возгласы.

Шаман заставил их замолчать одним движением бровей:

— Не спорьте! Я знаю, что Мувлан-батар не испытывает ко мне никакого уважения. Но я не обидчив и не злопамятен. Тем более я не могу сердиться на человека, которого указали духи. Да, да! Именно Мувлан-батар сможет победить злого колдуна и разрушить его чары. Так сказали мне духи!

С подобным утверждением трудно было поспорить. Старые охотники почтительно ждали дальнейших слов шамана. И слова прозвучали:

— Если бы Мувлан-батар пришел ко мне вместе с вами, то я бы уже сейчас рассказал ему, где найти злого колдуна и как его победить. Теперь вы должны вернуться в стойбище и передать Мувлан-батару наш сегодняшний разговор. Если этот молодой человек хочет спасти от холода, голода и смерти весь наш край, то он должен поторопиться ко мне. Время идет, а тепла все нет. И его не будет до тех пор, пока Мувлан-батар не убьет колдуна!

— А если Мувлан-батар откажется? — осторожно спросил Угулак.

— Если откажется?… — шаман вновь прищурился. — Тогда мы все умрем: и я, и вы, и ваши семьи, и все окрестные стойбища на тридцать дней пути. Умрет и сам Мувлан-батар, и его жена, луноликая Таркендай, и их пока еще нерожденный сын, которого Таркендай носит под сердцем. Вот так и скажите Мувлан-батару!

Ошеломленные и подавленные охотники поняли, что на этом разговор окончен. Жены Куманкула приняли из рук гостей пустые пиалы, помогли им подняться. Пятясь к выходу, Коргалай собрался с духом и задал вопрос, который мучил его на протяжении всего разговора:

— О, мудрый Куманкул! Позволительно ли мне будет спросить у тебя, как имя того злого колдуна, что остановил приход весны своими чарами?

— Его имя вам ничего не скажет, — с оттенком легкого пренебрежения ответил шаман. — Впрочем, я удовлетворю твое любопытство. Злой колдун носит прозвище Бегущий За Ветром.

Угулак и Коргалай с поклонами покинули чум Куманкула, встали на лыжи и поспешили в свое стойбище. Имя Бегущего За Ветром, действительно, было им незнакомо. На далеком побережье Северного океана, на самом краю Центрального континента никто не слышал о знаменитом волшебнике. Вернее, легенды о нем были давным-давно забыты.

* * *

Через шесть дней в ущелье Большого Белого Медведя возле чума шамана Куманкула появился молодой охотник Мувлан-батар. Несмотря на дальний лыжный переход он, казалось, ничуть не устал. Вся его стройная жилистая фигура излучала силу и кипучую жизненную энергию. Мувлан-батар был одет и снаряжен для дальней дороги. При нем были пальма (Пальма — копье, распространенное у северных народов, отличается толстым древком и широким колюще-режущим наконечником.), многослойный мощный лук, запас длинных стрел, большой нож длиной в два локтя и малый нож длиной с ладонь.

Куманкул, похоже, знал о приближении Мувлан-батара. Навстречу молодому охотнику из чума вышла его средняя жена Калока и почтительно пригласила Мувлан-батара внутрь. Несмотря на то, что Угулак и Коргалай постарались достаточно подробно пересказать Мувлан-батару свой разговор с Куманкулом, тот не поменял своего отношения к шаману. Он не принес даров, не трепетал от священного страха в жилище шамана, смотрел на Куманкула без особого почтения, да и разговаривал не слишком-то уважительно.

— Вот он я! Пришел! — с порога заявил Мувлан-батар, даже не поприветствовав, как полагается, почтенного шамана.

— Хорошо, я давно ждал тебя.

— Старики сказали, что тепла нет из-за какого-то там колдуна. Это правда?

Куманкул сделал паузу, осмотрел с ног до головы крепкую фигуру молодого охотника и только потом произнес:

— А сам-то ты что об этом думаешь?

— Я?! — Мувлан-батар вытянул перед собой руки. — Я думаю, что сила человека во много раз сильнее силы колдовства. Я — лучший охотник в нашем стойбище, и, пожалуй, на всех землях на тридцать дней пути вокруг. Но я не могу поворотить реку вспять и не могу заставить ветер дуть в другую сторону. Поэтому я не верю, что какой-то колдун может навести злые чары на нашу землю.

Шаман сделал вид, что крайне удивлен словами молодого охотника:

— Раз ты не веришь в колдовство, не веришь мне, то зачем же ты сюда явился?

Этот вопрос слегка поубавил самоуверенности Мувлан-батара.

— Я пришел к тебе, потому что вижу, что в мире что-то нарушилось. Тепла нет, зима задерживается намного дольше положенного срока. Животные уходят с насиженных мест. Рыбу из-за льда ловить тяжело. Если ничего не измениться, то может начаться голод. Раз опасность грозит моей семье, моему стойбищу и моей земле, я должен что-то сделать!

— И что же ты собираешься сделать?

— Я убью того колдуна, которого ты мне укажешь!

— Но ты же не веришь, что все беды происходят из-за него!

— Не верю. Но это не важно. Важно, что люди в это верят.

— Так чего же ты боишься больше? Того, что наступит голод и мор, или того, что люди назовут тебя трусом, который в тяжелое время не встал на защиту родной земли?

Мувлан-батар поник головой. Шаман знал все его тайные мысли и страхи.

Куманкул понял, что смог утвердить свою власть над строптивым и независимым охотником, и сменил тему:

— Ты, я слышал, добыл более дюжины медведей?

Мувлан-батар оживился:

— Шестнадцать медведей взял я в одиночку, с помощью одной только пальмы и большого ножа.

— Значит, справиться с обычным человеком для тебя будет нетрудно?

— С человеком? Я еще не встречал человека, который был бы сильнее медведя. Хотя… Мне еще не доводилось убивать людей. Вот Губакал-батар из стойбища Хитрой Лисы, говорят, некогда убил на поединке оскорбившего его Макамуна из стойбища Красного Лосося. Надо бы спросить у него, каково это — убить человека.

— У Губакал-батара уже никто ничего не спросит.

— Почему это?

— Он был первым, кого я послал убить злого колдуна.

— Ну?

— Ты что, не понял? — нахмурился шаман. — Губакал-батара больше нет в живых!

Это известие ничуть не испугало Мувлан-батара. Молодой охотник лишь задумчиво произнес:

— Видать, этот колдун и впрямь очень силен. Как там его зовут? Бегущий С Ветром?

— Бегущий За Ветром. И он победил Губакал-батара не оружием, он уничтожил его силой своего колдовства.

— Колдовство не может повредить смелому и сильному человеку! — гордо заявил Мувлан-батар.

— Это хорошо, что ты так говоришь! — довольно улыбнулся Куманкул. — Значит, духи не зря указали на тебя, как на единственного избранника, который сможет победить Бегущего За Ветром.

— Если я единственный, то зачем ты посылал вперед меня Губакал-батара?

— Я хотел узнать, какие ловушки установил Бегущий За Ветром вокруг своего логова. Это дало мне возможность с помощью духов изготовить амулет, который защитит тебя от чар колдуна. Вот этот амулет. Одень его себе на шею.

Мувлан-батар принял из рук Куманкула кожаный мешочек на кожаном же шнуре. Мешочек был украшен разноцветным бисером и не завязан тесемкой, а зашит тонкой серебряной проволокой.

— А что внутри? — спросил молодой охотник.

— Внутри заключена самая сильная магия, которую я только смог противопоставить Бегущему За Ветром, — значительно произнес шаман. — Не открывай мешочек, если не хочешь потерять защиту и вызвать гнев духов!

— Ладно, не открою… — Мувлан-батар одел на шею мешочек и заправил его под одежду. — Но ты еще не сказал, где найти колдуна и как избежать расставленных им ловушек.

— Сейчас расскажу. Итак, Бегущий За Ветром устроил свое логово в Уракских горах…

* * *

Когда Мувлан-батар получил от Куманкула достаточно подробную инструкцию и покинул чум, шаман с чрезвычайно довольным видом откинулся на груду меховых подушек за спиной и коротко приказал:

— Манагана, еды!

Старшая жена тотчас же поднесла своему мужу серебряный поднос, изготовленный в одном из далеких западных королевств. Прежде чем попасть на север он, наверняка, прошел через десятки, а то и через сотни рук. На подносе находились пиала с горячим чаем и глиняная тарелка с копченым оленьим окороком.

Шаман вытащил нож и начал отрезать от окорока кусочки, отправлять их в рот и запивать чаем. Манагана, почти такая же старая, как и Куманкул, почтительно стояла рядом и время от времени тихонько вздыхала.

— Что тебя тревожит, моя самая верная старшая жена? — с набитым ртом спросил Куманкул.

— Зря ты связался с Бегущим За Ветром. Зачем ты обвинил его в том, что устроил сам?

— А как же иначе я нашел бы человека, который согласился бы его убить? Я немного задержал приход весны, чтобы люди испугались. Я указал им причину несчастья — Бегущего За Ветром. Теперь люди не успокоятся, пока не уничтожат колдуна.

— Но тебе-то это зачем?

— А зачем Бегущий За Ветром поселился на моей земле? Наверняка, он хочет убить меня и отобрать власть над всеми окрестными землями.

— Но ты же с ним даже не разговаривал! Откуда ты знаешь о его намерениях?

— Конечно, не разговаривал! Что же я, совсем из ума выжил, чтобы самому лезть в логово Бегущего За Ветром? А о его намерениях я знаю потому, что сам на его месте поступил бы точно так же. Он великий колдун, но сейчас он состарился и ослаб. У меня есть шанс его победить. Представляешь, какие легенды будут слагать о Куманкуле, который уничтожил самого Бегущего За Ветром?!

— Но ведь убьешь его не ты, а Мувлан-батар. Это о нем будут слагать легенды.

Куманкул мелко захихикал и показал Манагане нож, которым разрезал олений окорок:

— Мувлан-батар — это всего лишь мой инструмент. Я заточил его и направил в выбранную мною цель.

— А если он не справится?

— Тогда я найду новое оружие. Я заставлю исполнить мою волю другого человека. И я буду посылать людей до тех пор, пока Бегущий За Ветром не покинет эту землю или не умрет!

* * *

Мувлан-батар не задумывался о том, что стал невольным орудием убийства в руках шамана Куманкула. Он скорым шагом шел на лыжах по необъятной заснеженной равнине в сторону Уракских гор. Мувлан-батар бросал короткие взгляды по сторонам, словно собрался на охоту и искал следы промыслового зверя.

Но равнина была пуста. Травоядных животных можно было найти только в лесах или на незамерзающих болотах — там, где слой снега был тоньше, и где еще можно было найти под ним пожухлую траву. Хищники держались неподалеку от своих жертв, так что на равнине Мувлан-батару не грозили ни волки, ни медведи-шатуны.

Ночевал молодой охотник прямо на снегу. Для того, чтобы не замерзнуть во сне, он выкапывал глубокую яму, похожую на нору животного, и заворачивался в запасные шкуры, которые нес в заплечном мешке. Питался Мувлан-батар смесью тюленьего жира и сушеных ягод. Эта была настоящая еда охотника. Во время дальних походов она поддерживала силы и не требовала разогрева.

Четыре дня шел Мувлан-батар по равнине, еще один день пробирался по лесу. На пятый день над вершинами деревьев он увидел отроги Уракских гор. До этого Мувлан-батар лишь шесть раз бывал в этих краях. Обычно он искал добычу вблизи побережья Северного океана, так как Уракские горы считались охотничьими угодьями стойбища Спящего Медведя.

Мувлан-батар вытащил из дорожного мешка несколько ярких полосок ткани и время от времени стал привязывать их на ветви деревьев на уровне человеческих глаз. Этим он сообщал охотникам из стойбища Спящего Медведя, что идет открыто, что он друг, а не вор или тайный разведчик.

Однако, через некоторое время Мувлан-батар услышал далеко позади себя волчий вой. В обычное время волки не могли испугать опытного охотника. Но теперь опасаться хищников следовало сразу по двум причинам. Во-первых, голодное время сделало волков злыми и бесстрашными. Во-вторых, шаман Куманкул предупреждал, что злому колдуну могут служить люди и животные. Поэтому, несмотря на усталость, Мувлан-батар ускорил шаг, стремясь до темноты добраться до высоких скал раньше волков.

Волки, похоже, также быстрее помчались по человеческому следу. Следующий вой прозвучал значительно ближе. Более того, его поддержали сразу несколько глоток. Мувлан-батар, чтобы ускорить движение, начал помогать себе древком пальмы, действуя им, как шестом на плоту. Широкие лыжи, подбитые лосиным мехом и смазанные тюленьим жиром, хорошо скользили по сухому снегу.

В лесу начали встречаться торчащие из земли каменные столбы и большие валуны. Мувлан-батар даже сделал крюк, проехав возле одной из скал. Но потом он помчался дальше, так как скала не могла предоставить достаточно надежную защиту от волков. Конечно, можно было бы забраться на дерево, привязать себя к толстой ветке и сверху стрелять в волков из лука (Мувлан-батару уже приходилось ранее проделывать такой трюк). Однако теперь охотник опасался того, что многочисленные хищники окружат дерево широким кольцом и поведут длительную осаду. В таком случае через несколько дней, проведенных на дереве без движения, он мог бы просто замерзнуть. Поэтому Мувлан-батар искал высокую и широкую скалу, которая была бы недоступна для волков, и в то же время оставляла бы ему пространство для маневра.

Определяться с выбором убежища нужно было быстрее. Темнота уже заполняла лес, а волчий вой раздавался все ближе и ближе. Мувлан-батар скользил на лыжах, широкими взмахами пальмы отталкиваясь от земли. Он не боялся схватки со стаей хищников, но предпочел бы, чтобы эта схватка произошла в выбранном им самим месте.

Внезапно справа от Мувлан-батара, совсем рядом, послышался короткий волчий вой. Охотник понял, что наперерез ему движется еще одна стая. В голодные времена случалось так, что несколько стай объединялись, чтобы наверняка загнать редкую добычу. Времени на поиск удобной скалы не осталось, поэтому Мувлан-батар свернул к ближайшему каменному столбу. Точнее, это был не столб, а небольшое плато, высотой пять человеческих ростов и шириной в основании более сорока шагов. На вершине плато даже виднелись небольшие деревца, видимо, выросшие из занесенных ветром семян и пустившие корни в трещины между камнями.

Приблизившись к плато, Мувлан-батар почувствовал, что по спине пробежал холодок страха. Охотник понял, что не сможет быстро вскарабкаться по почти отвесной каменной стене. Ранее Мувлан-батар рассчитывал на прочный волосяной аркан, который собирался забросить наверх и забраться по нему на скалу. Но теперь на подготовку к меткому броску времени не было. Острый слух опытного охотника уже мог различить волчье дыхание, тяжелое и частое от быстрого бега.

Разворачиваясь и выставляя перед собой пальму, чтобы встретить волков лицом к лицу, Мувлан-батар краем глаза заметил узкую черную трещину, расколовшую стену плато от поверхности земли до самого верха. Долго раздумывать было некогда, серые волчьи силуэты уже маячили в тени ближайших деревьев. Мувлан-батар сделал отчаянный рывок и спиной втиснулся в щель, не отводя глаз от наступавших волков.

В этот момент ближайшие хищники бросились на свою жертву. Первого зверя Мувлан-батар наотмашь ударил пальмой по голове. Широкий тяжелый наконечник глубоко рассек шерсть, кожу и, наверняка, повредил кость. Волк завизжал и кубарем покатился по снегу, разбрызгивая кровь. Выигранные доли мгновения позволили охотнику продвинуться вглубь щели на пару шагов. Теперь он был защищен с боков, но больше не мог широко размахивать пальмой. Поэтому следующего волка Мувлан-батар ткнул острием наконечника в глаз. Зверь отпрянул назад, коротко взвыв от боли. Третий хищник лишь заглянул в щель и сразу же отскочил в сторону, так что новый выпад Мувлан-батара не достиг цели.

Охотник поерзал спиной, пытаясь определить, насколько далеко простирается щель. Не нащупав стены, он сделал еще несколько шагов назад. Волки чувствовали, что добыча уходит, поэтому предприняли последнюю попытку дотянуться до человека. В узкую щель полезли сразу несколько хищников. Они настолько остервенели от голода и охотничьего азарта, что перепрыгивали друг через друга и ступали по головам и спинам своих «товарищей».

Мувлан-батар колол и резал оскаленные волчьи морды, не переставая при этом пятиться назад. Настал миг, когда волки едва не прорвали его защиту. Зубы лязгнули возле локтя, чуть-чуть не зацепив край одежды. Мувлан-батар сделал еще один шаг назад и понял, что дальше хода нет. Щель сужалась настолько, что человек уже не мог в нее пролезть. Возможно, Мувлан-батар протиснулся бы еще на пару шагов, если бы повернулся боком. Но в таком случае он не смог бы отбиваться от волков пальмой.

Пока охотник прикидывал, не лучше ли бросить пальму и взяться за большой нож, снаружи возле щели произошло что-то непонятное. Мувлан-батар услышал многоголосый вой, быстро сменившийся визгом боли и страха. Волки метнулись прочь из щели. Охотник их не преследовал, весь обратившись в слух. Он терялся в догадках и недоумевал, что же могло напугать многочисленную волчью стаю.

Своеобразным ответом на его вопросы стал тяжелый топот и шумное дыхание какого-то огромного зверя. И не просто огромного, а, судя по дрожанию скалы, просто гигантского. Мувлан-батар слышал рассказы стариков о том, что некогда в этих краях обитали животные высотой в три человеческих роста, с длинными изогнутыми бивнями, с гибким хоботом вместо носа. Но те животные ушли на юг много поколений назад, и с тех пор их никто не видел. Кроме того, старики говорили, что те звери были медлительными и неторопливыми. Их огромные размеры служили им самой лучшей защитой от волков и медведей. А то неизвестное существо, что сейчас атаковало волков, двигалось очень быстро.

Мимо щели, где прятался Мувлан-батар, пронеслась огромная туша. Охотник ощутил исходившую от него волну теплого воздуха. Судя по распространяемому запаху, это был гигантский кабан-секач. Но секач такого размера никогда ранее не встречался в этих краях. Судя по всему, его появление стало неприятным сюрпризом для волков. Мувлан-батар слышал их удаляющиеся завывания.

Внезапно в щели потемнело. Гигантский кабан подошел вплотную к человеческому укрытию. Он шумно сопел и похрюкивал гулким басом. Охотник затаил дыхание и выставил перед собой острие пальмы. На уровне головы появился налитый кровью глаз, в зрачке которого Мувлан-батар увидел отражение своего лица. Эта встреча продлилась всего несколько мгновений. Затем секач коротко хрюкнул и помчался следом за волками. Вскоре его тяжелый топот замер вдали.

Только после этого Мувлан-батар понял, что его руки и ноги как будто стали ватными. Он пошевелил непослушными конечностями, но выбираться из щели не стал, опасаясь того, что к плато могут вернуться волки или гигантский кабан. Охотник снял лыжи, связал их веревкой и повесил на грудь. Затем он начал подниматься вверх по щели, упираясь в каменные стены руками и ногами, помогая себе древком пальмы.

Когда Мувлан-батар выбрался на верхнюю площадку плато, то первым делом прислушался. Было уже довольно темно, так что человеческое зрение, даже такое острое, как у молодого охотника, не могло служить надежным источником информации об окружающем мире. Звуки же сказали Мувлан-батару, что в лесу вокруг плато нет ни одного крупного животного. По крайней мере, живого. На снегу возле плато охотник насчитал девять волчьих тел, разодранных кабаньими клыками и растоптанных большими острыми копытами. Пятна крови и длинные кровавые дорожки говорили о том, что еще немало хищников пострадало от внезапной свирепой атаки гигантского секача.

Нужно было принимать решение: или побыстрее покинуть это место, или отсидеться на вершине плато до утра. Мувлан-батар выбрал первый вариант. Он соскользнул по щели вниз, одел лыжи и помчался по ночному лесу. Через полсотни шагов охотник вытащил большой нож, срубил с ближайшей елочки несколько густых лап, связал их длинной веревкой и прикрепил к поясу. Получился своеобразный веник, который волочился позади Мувлан-батара и заметал его следы.

Еще через тысячу шагов, заприметив достаточно глубокий овраг, Мувлан-батар на ходу вытащил аркан, примерился к толстой ветке дерева, росшего на ходу оврага, и метнул петлю. Аркан зацепился за ветку. Охотник остановился под деревом, снял лыжи, подтянулся и повис на аркане. Затем он провез под собой веник из еловых лап и столкнул его в овраг. Потом Мувлан-батар залез на дерево, перебрался на противоположную ветку, спустился по аркану на землю примерно в двадцати шагах от своего предыдущего следа, встал на лыжи и продолжил свой путь.

Конечно, такой прием не был стопроцентной гарантией того, что преследователи потеряют его след. Но Мувлан-батар надеялся, что волки, гигантский секач или иные животные последуют за еловым веником в овраг и только потом обнаружат, что след закончился. Не обладая человеческим интеллектом, они будут искать продолжение следов в овраге и не догадаются, что надо вернуться назад и осмотреть пространство под деревьями.

Несколько раз Мувлан-батар останавливался и прислушивался. Но ночной лес был тих, и признаков погони не ощущалось. Более того, только сейчас охотник сообразил, что гигантский секач погнал волков в ту сторону, откуда они появились, то есть в противоположном от Уракских гор направлении.

— Неужели шаман Куманкул прислал секача? — пробормотал Мувлан-батар. — Или это сработал амулет, вызвав мне подмогу? И не были ли волки, в таком случае, одной из ловушек злого колдуна?

Ответов на эти вопросы охотник найти не мог, поэтому, несмотря на возникшие сомнения в силе человека и в способности противостоять могуществу магии, продолжил свой путь к жилищу Бегущего За Ветром. Однако теперь Мувлан-батар стал двигаться осторожнее, опасаясь тех ловушек, о которых предупреждал его Куманкул.

Но наступило утро, миновал полдень, а новых врагов Мувлан-батар пока не встречал. Хотя, казалось бы, в горах устроить засаду проще, чем на открытой равнине или в лесу. День прошел, близился вечер, и охотник стал задумываться об устройстве ночлега. Прошлой ночью он так и не останавливался на отдых, поэтому начал ощущать усталость в мышцах и снижение остроты органов чувств.

Уракские горы были довольно молоды. Их склоны были крутыми, острые каменные пики вздымались высоко в небо, узкие ущелья и каньоны казались вырубленными неким гигантским божественным топором. Продвигаясь в нужном направлении по дну глубокого ущелья, Мувлан-батар еще издалека заметил небольшую пещеру в склоне горы. Он сразу определил, что ни одно животное пока не приспособило это место под свое логово. Должно быть, окрестности были небогаты пищей.

Заглянув внутрь пещеры, Мувлан-батар увидел извилистый ход, ведущий вглубь горы. Охотник срубил несколько кривых узловатых деревьев, которые росли на склонах ущелья, и забил ими проход, чтобы обезопасить себя от появления незваных гостей с тыла. Затем он точно таким же образом завалил внешний вход, вдобавок прикрыв его запасными шкурами. Оставшиеся деревья Мувлан-батар порубил на дрова и сложил небольшой костер.

Пещера была почти идеальным местом для ночлега. Она располагалась в пустынной местности и имела запасной выход. Поэтому Мувлан-батар получил возможность немного расслабиться и отдохнуть. Впервые за неделю он грел руки над костром и ел теплую пищу, подогретую в маленькой походной миске. Затем охотник крепко заснул…

Разбудил Мувлан-батара безотчетный страх. Открыв глаза, охотник не пошевельнулся, но настороженно прислушался к тому, что происходило снаружи. Больше всего его удивило то, что он ничего не услышал. То есть абсолютно ничего: ни шума шагов подкрадывавшегося врага, ни его дыхания, даже шум ветра не проникал через заваленный деревьями и завешанный шкурами вход в пещеру.

Несмотря на мертвую тишину, Мувлан-батар чувствовал, что снаружи происходит что-то значительное. Он загасил тлеющие угли и наконечником пальмы отогнул угол закрывавшей вход шкуры. Звезды ярко сияли на безоблачном небе, и в их свете склоны ущелья можно было рассмотреть довольно хорошо. Мувлан-батар разобрал завал, выбрался из пещеры и осмотрелся. Его внимание привлек призрачный голубоватый переливающийся свет, спускавшийся по дну ущелья подобно водному потоку.

Вначале охотнику показалось, что сверху течет талая вода, в которой отражаются звезды. Но, когда свет приблизился, Мувлан-батар понял, что по дну ущелья растекается не жидкость, а некая газообразная субстанция. Она двигалась медленнее воды, но быстрее тумана. От этого вещества исходил непереносимый холод, так что охотник отступил к пещере, вход в которую находился чуть выше дна ущелья.

Газообразный слабо светящийся голубоватый поток быстро заполнял ущелье. Вначале он был похож на тонкий ручеек, потом — на небольшую речку, и Мувлан-батар видел, что сверху спускается стена ледяного вещества высотой выше человеческого роста. Охотник метнулся в пещеру, схватил свои вещи и полез вверх по склону ущелья. Он не рискнул направиться вглубь горы, опасаясь, что узкий лаз может закончиться. В таком случае затекший внутрь поток за несколько минут превратил бы человека в ледяную статую.

Мувлан-батар упорно карабкался по камням, цепляясь за чахлые деревца, которые обламывались под его весом. Несмотря на крутизну склона и отсутствие надежных упоров для рук и ног, охотник сумел забраться достаточно высоко, чтобы мерцающий поток ледяного газа не смог до него добраться. Мувлан-батар продолжал подниматься даже тогда, когда понял, что уровень вещества больше не растет. Охотник не собирался рисковать. Достаточно было уже того, что его едва не заморозили во сне. Даже сверху Мувлан-батар ощущал смертоносный холод, исходивший от светящегося газообразного вещества.

Восход солнца застал Мувлан-батара на склоне ущелья, где он нашел небольшую нишу, достаточную для того, чтобы присесть на корточки. Яркие солнечные лучи дотянулись до дна ущелья, и в тот же момент голубоватое свечение исчезло. Более того, Мувлан-батар ощутил поднявшуюся снизу волну тепла. Можно было подумать, что солнце разрушило колдовство и высвободило скованную льдом энергию.

— Я преодолел вторую ловушку? — сам у себя спросил Мувлан-батар.

Он спустился вниз, встал на лыжи и пошел дальше по дну ущелья. Вскоре охотник уже мог различить слабый дымок, поднимавшийся над вершиной одной из гор. Но это не был дым от костра. Дым выходил из жерла вулкана, который шаман Куманкул назвал горой Спящего Дракона. Именно в склоне этой горы находилась пещера, где, по словам шамана, Бегущий За Ветром устроил свое жилище.

Мувлан-батар был готов к любым неожиданностям. Он внимательно осматривал склоны и вершины гор, прежде чем пройти очередной участок пути. Но новых ловушек колдуна пока не встречалось. Лишь один раз Мувлан-батар услышал шум далекого камнепада, но лавина сошла в соседнем ущелье и не было причин считать, что она предназначалась для него.

Вход в пещеру Бегущего За Ветром невозможно было заметить с подножия горы Спящего Дракона. Чтобы добраться до нее, надо было преодолеть извилистый пологий подъем, проходивший по гребню одного из отрогов. Куманкул утверждал, что иной дороги наверх нет, и теперь Мувлан-батар убедился, что шаман был прав. С других сторон гору Спящего Дракона окружали бездонные пропасти, отвесные стены или сыпучие оползни.

— Интересно, старый шаман бывал тут ранее, или это духи указали ему дорогу? — вслух подумал Мувлан-батар.

Он снял лыжи, немного поколебался, а потом спрятал их в щели между двумя большими валунами. При подъеме по голому каменному хребту лыжи были лишней обузой, а в сражении с колдуном, вообще, могли стать причиной гибели, в решающий момент замедлив движения.

— Заберу лыжи на обратном пути! — решил Мувлан-батар, не сомневаясь в исходе схватки с Бегущим За Ветром.

Охотник шел по хребту, держа пальму наготове и не отрывая глаз от того места, где, по словам Куманкула, он должен был увидеть вход в пещеру. Наконец, его острый взгляд разглядел маленькую черную точку, выделявшуюся среди серо-бурых скал и белоснежных ледников.

— Не может быть, чтобы колдун не установил ловушки перед входом в свое логово… — пробормотал Мувлан-батар.

Он осматривал каждый камень, на который ставил ногу, но до самого входа в пещеру не встретил ничего опасного.

— Значит, ловушки внутри, — догадался охотник, застыв у входа в пещеру.

Он осторожно двинулся вперед. Миновав узкий темный коридор, Мувлан-батар почувствовал, что внутри пещеры довольно тепло. Пройдя еще немного, он попал в просторный зал. В потолке зияло большое отверстие, через которое внутрь проникал солнечный свет и освещал все уголки подземного помещения. Выложенная плоскими каменными плитами дорожка вела от того места, где стоял Мувлан-батар, до противоположной стены, где чернело небольшое округлое отверстие. А с двух сторон дорожки из расщелин вырывались клубы горячего дыма и фонтаны пара. Именно они обогревали сеть подземных пустот, хотя большая часть тепла уходила в небо.

Мувлан-батар быстро пересек зал дымов и фонтанов, опасаясь того, что они могут обжечь или обварить незваного гостя. Но подземная топка вулкана продолжала работать в размеренном, веками устоявшемся ритме, не обратив внимания на проникшего внутрь человека.

Пройдя через узкое отверстие, Мувлан-батар оказался в следующем зале. Он был меньше, чем предыдущий, и освещался не светом солнца, а несколькими яркими языками пламени. Вначале охотнику показалось, что это факелы, но спустя мгновение он понял, что огонь вырывается прямо из трещин в стенах.

В центре зала находилось большое каменное ложе, заваленное шкурами животных. На ложе виднелась неподвижная человеческая фигура, закутанная в одежды из пестрого кайвайского шелка.

Не успел Мувлан-батар принять решение, как в зале раздался мягкий шелестящий голос, похожий на движение ветра в листве дерева:

— Здравствуй, человек!

Охотник сперва оробел, а затем взял себя в руки и решительно двинулся вперед:

— Я пришел, чтобы сразиться с тобой, злой колдун!

— Сразиться? Со мной?! — человек рассмеялся, но при этом не изменил своей позы.

— Вставай и защищайся!

— Я не могу встать, — в шелестящем голосе послышались печальные нотки. — Тебе не нужно со мной сражаться, я и так умираю.

Эти слова окончательно сбили с толка Мувлан-батара. Не так обрисовывал ему встречу со злым колдуном шаман Куманкул, не так он представлял ее себе. Все еще опасаясь, что Бегущий За Ветром притворяется слабым, а сам в это время готовит коварную ловушку, Мувлан-батар подошел к каменному ложу. Он увидел, что кайвайские одежды покрывают тело глубокого старика. Старик явно был не местным. Длинные седые волосы, густая борода, крупный прямой нос выдавали в нем уроженца далекого запада. Тонкие руки с бледной, почти прозрачной кожей бессильно лежали на шкурах, рот был приоткрыт, и только глаза смотрели на молодого охотника внимательно и цепко.

— Присаживайся, человек, — пригласил Бегущий За Ветром, и Мувлан-батар только сейчас понял, что слова доносятся не изо рта колдуна, а разливаются по воздуху откуда-то сверху.

Опасаясь, что колдун его дурачит, Мувлан-батар не стал садиться, а резко взмахнул пальмой над головой лежавшего человека. Бегущий За Ветром даже не вздрогнул, лишь в его глазах промелькнули насмешливые искорки.

— Тебя удивил мой голос? — спросил колдун. — Это из-за того, что мое тело с некоторых пор плохо мне повинуется. Мне проще создавать звуки, напрямую управляя воздухом, чем произносить их движениями горла. Вот, послушай, что получается…

Бегущий За Ветром зашевелил подбородком, и вместо мягких шелестящих звуков из рта раздался хриплый стариковский шепот:

— Как тебя зовут, человек?

— Это не важно! — Мувлан-батар вовремя вспомнил, что шаман запретил ему называть свое имя. Куманкул утверждал, что знание имени позволит колдуну навести на охотника злые чары.

— Я вижу, что ты не случайный гость, — все так же хрипло произнес Бегущий За Ветром и растянул уголки тонких губ в слабой улыбке. — Ты не похож на ученика мага, хотя и знаешь, как общаться с волшебниками. Кто же ты? Наемник, которого прислали за моей жизнью?

— Да, — ответил Мувлан-батар, так как скрывать намерения ему не позволяли честь и гордость.

— Чего же ты медлишь?

— Ты… ты не похож на злого колдуна. Ты слаб и беспомощен.

Бегущий За Ветром издал короткий смешок:

— Не суди о волшебнике по его виду. Вид бывает обманчив.

Примерно то же самое говорил Мувлан-батару и Куманкул. Но молодой охотник не мог поверить, что лежащий перед ним старик является причиной затянувшихся холодов.

— Зачем ты задержал приход весны? — спросил Мувлан-батар.

— Я?! — в голосе волшебника прозвучало искреннее удивление. — Я ничего не задерживал.

— Тогда почему же на всех окрестных землях продолжают свирепствовать зимние ветра? Почему не приходит долгожданное тепло?

Бегущий За Ветром задумался, а потом заговорил скорее сам с собой, чем с Мувлан-батаром:

— Почему не наступает весна? Я же не вмешивался в погоду… Конечно, северные ветра иногда навещают это мое пристанище, но они никогда не задерживаются надолго. Ладно, сейчас это уже не так уж и важно. Эй, наемный убийца, делай свою работу!

— Я не убийца! — горячо запротестовал Мувлан-батар.

— Тогда кто же ты? — усмехнулся волшебник.

— Я — охотник!

— Охотник за людьми?

— Нет!

— Довольно странное заявление для человека, который явился в мое жилище, чтобы меня убить.

— Я выполняю свой долг перед семьей и стойбищем.

— А-а-а, — понимающе протянул Бегущий За Ветром, — так вот на чем тебя поймали…

— Никто меня не ловил!

— Но ведь не сам же ты додумался до того, чтобы меня убить?

Мувлан-батар замолчал, испугавшись, что вольно или невольно может выдать шамана Куманкула.

Бегущий За Ветром самостоятельно продолжил нить рассуждений:

— Могу поспорить, что тебя послал местный шаман. К сожалению, я не знаю его имени. Поселившись в этой пещере, я так и не удосужился нанести ему визит. Наверное, он смертельно оскорбился. Причем настолько СМЕРТЕЛЬНО, что решил меня уничтожить. Но сам связываться со мной побоялся. Поэтому шаман нанял тебя, убийца…

— Не называй меня так! — воскликнул Мувлан-батар.

— А как я должен тебя называть? — вкрадчиво спросил волшебник.

Охотник снова замолчал, решив, что Бегущий За Ветром хочет выведать его имя.

Волшебнику, похоже, начала надоедать эта игра. Он слабо шевельнул кистью руки и ядовито поинтересовался:

— Когда же ты начнешь убивать меня, ХРАБРЫЙ и БЛАГОРОДНЫЙ охотник?

Мувлан-батар вспомнил, зачем явился в жилище Бегущего За Ветром, и замахнулся пальмой… Но так и не смог вонзить наконечник в грудь беспомощного старика.

— Воспользуйся ножом! — с убийственной иронией предложил волшебник.

Мувлан-батар послушно вытащил свой большой нож, покрутил его в руках, примериваясь, как ловчее нанести удар…

— Таким тесаком ты легко отрубишь мне голову, — подсказал Бегущий За Ветром.

— Я не могу… — сквозь сжатые зубы процедил охотник.

— Почему?

— Ты не защищаешься!

— Как я могу защищаться, если мое тело почти парализовано? Я же говорил тебе, что умираю. Ты не убьешь меня, ты нанесешь, как говорят на западе, «удар милосердия».

— Что?

Бегущий За Ветром пояснил:

— Таким ударом добивают соперника, который смертельно ранен и мучается от боли.

Вместо того, чтобы нанести своим ножом «удар милосердия», Мувлан-батар спросил:

— Если не ты заморозил нашу землю, то кто это сделал?

— Сто против одного, что постарался ваш собственный шаман. Как еще он мог вынудить тебя отправиться на охоту за старым умирающим волшебником, то есть за мной?

— Может быть, ты еще скажешь, что не натравливал на меня волков и не посылал ледяной поток?

— Я даже не знаю, о чем ты говоришь.

— Я тебе не верю! — не слишком твердо произнес Мувлан-батар.

Бегущий За Ветром лишь усмехнулся, показывая, насколько безразличны ему вера или неверие человека, который явился, чтобы его убить.

— Я чувствую, охотник, что у тебя на груди висит некий амулет. Мой тебе совет: избавься от него побыстрее. Он принесет тебе скорее вред, чем пользу. Он будет притягивать к тебе неприятности, потому что заряжен темным колдовством.

В голове Мувла-батара все перепуталось. Если Бегущий За Ветром говорил правду, то выходило, что волков и ледяной поток посылал не он. Не мог ли, в таком случае, причиной неприятностей быть сам амулет? Более того, и волки, и гигантский кабан были одинаково опасны для человека, и лишь случайность позволила охотнику избежать смерти, столкнув лоб в лоб его врагов.

Бегущий За Ветром внимательно вглядывался в лицо Мувлан-батара, словно видел его сомнения и пытался прочесть мысли.

— Может быть, амулет дал тебе шаман? В таком случае он сам не понимал, что делает. Хотя… — Волшебник задумался. — Шаман мог полагать, что я уничтожу тебя в своем жилище, и таким образом амулет перейдет ко мне… Но это слишком сложная комбинация. Я все-таки думаю, что твой шаман просто неграмотен в магическом искусстве.

— Я никогда не верил в силу колдовства! — заявил Мувлан-батар.

Волшебник усмехнулся:

— Тогда зачем ты сюда явился?

— Люди верят в то, что ты — причина их бед.

— Я понял. Если бы ты отказался меня убить, то потерял бы уважение своих соплеменников. Это серьезный повод. Давай, действуй! Докажи, что ты настоящий герой и защитник своего народа!

— Ты, что, совсем не боишься смерти? — спросил Мувлан-батар.

— Конечно, не боюсь! — Бегущий За Ветром едва не рассмеялся. — Видишь ли, я почти бессмертен!

Мувлан-батар едва не выронил большой нож:

— Я не смогу тебя убить?

— Это очень сложный философский вопрос. Что есть Я? Что есть СМЕРТЬ? Ты, конечно же, можешь отрубить мне голову и этим умертвить тело. Но мое личное Я останется цело. Я буду жить дальше.

Молодой охотник почти ничего не понял. Но, похоже, Бегущему За Ветром и не требовалось понимание. Он продолжал говорить, не обращая внимания на то, что Мувлан-батар раскачивает своим ножом перед его лицом:

— Я прожил хорошую, интересную жизнь. Я уничтожил культ Тло-Алипока, я возвел на престол нескольких правителей и нескольких сверг. Я много путешествовал и встречал много хороших, добрых людей. Правда, меня бросила женщина, которую я любил, но взамен я обрел другую, которая любила меня. Теперь я остался один. Я хотел уйти по Туманному мосту в другой мир, навестить своих родственников. — Бегущий За Ветром пошевелил кистью руки. — Я хотел уйти туда, за океан…

— Значит, это ты заморозил Северный океан?

— Да ничего я не замораживал! — воскликнул Бегущий За Ветром. — Я мог бы уйти и по воде, и по суше… Но не ушел.

— Почему?

— Я ненадолго заглянул в Кайвай и решил, что родственники могут подождать. Кайваю нужна срочная помощь. Этот мир нельзя оставить даже на пару поколений!

— Я не понимаю…

— А этого и не требуется! — с легкой насмешкой произнес Бегущий За Ветром. — Насколько я помню, ты явился сюда не за тем, чтобы меня понимать.

Мувлан-батар смутился и поник головой. Он начал испытывать жалость и симпатию к этому беспомощному старику, который, казалось, бредил на смертном одре.

Бегущий За Ветром, видимо, заметил колебания молодого охотника.

— Послушай, юноша, — мягко произнес он, — забудь все, что я тебе тут наговорил. Просто у меня давно не было собеседника-человека, вот я вывалил на тебя слишком много непонятных слов. Сделай свое дело, и отправляйся домой. Ты говорил, что у тебя есть семья. Вот и возвращайся к тем, кто тебя любит и ждет: к жене, к детям…

— У меня пока нет детей, — признался Мувлан-батар. — Моя жена вот-вот должна родить первенца. Возможно, это происходит прямо сейчас…

— Прямо сейчас? — удивился Бегущий За Ветром, и тихо пробормотал себе под нос: — Может получиться довольно забавная ситуация. Если это ближайший младенец в округе…

— О чем ты говоришь?

— О своем бессмертии. О своем благословенном и проклятом бессмертии! Мое старое тело одряхлело и ослабло, до дух и разум тверды! Смотри, человек!..

Волшебник не сделал ни единого движения, но огонь, вырывавшийся из трещин в стенах, взвился и заполыхал, раздуваемый мощным, упругим потоком ветра.

Мувлан-батар замахнулся ножом и воскликнул:

— Что ты делаешь?!

— Показываю, что я опасный противник!

Ветер усилился и закружился по залу. Пламя образовало замкнутый круг, который начал сжиматься вокруг ложа волшебника и стоявшего рядом Мувлан-батара. Охотник озирался, пытаясь найти выход из огненной ловушки, но не видел ни единого просвета в ревущих языках пламени. Мувлан-батар понял, что колдовство можно разрушить, лишь уничтожив его создателя…

— Давай, руби! — властно приказал Бегущий За Ветром. — Ради новой жизни!

Он откинул голову назад и закрыл глаза. Мувлан-батар издал звук, похожий на всхлип, взмахнул своим большим ножом и ударил по горлу великого волшебника…

* * *

…Короткий вскрик жены Мувлан-батара Таркендай был заглушен громким воплем новорожденного младенца.

— Мальчик! — радостно объявила Закамал-банга, жена старого охотника Угулака. — Мальчик, как и предсказывал шаман Куманкул.

Она и еще двое помогавших при родах женщин стойбища обмыли младенца в теплой воде и завернули в простыни и одеяло из мягких беличьих шкурок.

— Почему он замолчал? — тревожно спросила Таркендай.

— Все в порядке! — успокоила ее Закамал-банга. — Мальчик здоровый и крепкий. Истинный сын своего отца.

Упоминание о Мувлан-батаре заметно опечалило Таркендай. Закамал-банга поспешила исправить свою ошибку:

— Я уверена, что твой муж, а теперь еще и отец твоего ребенка скоро вернется.

— Я надеюсь на это! Я так на это надеюсь! — воскликнула Таркендай.

— Значит, так оно и будет!

Закамал-банга поднесла новорожденного матери:

— Смотри, какой он славный! Глазки внимательные, цепкие, как у истинного охотника.

В это мгновение в теплый чум ворвался поток ледяного воздуха. Но как ветер смог сорвать плотный полог из нескольких оленьих шкур?

— Закройте вход! — прикрикнула на помощниц Закамал-банга. — Простудите младенца!

Но ребенок ничуть не испугался хлопанья сорванного полога и не заплакал от холода. Он улыбался и с недетской усмешкой разглядывал суетившихся женщин. Ветер стих так же внезапно, как и начался. Он просто проветрил задымленное душное помещение. Ветер выполнил повеление своего господина — Бегущего За Ветром — великого волшебника, который уже прожил десять тысяч лет и собирался прожить еще дольше.

Бегущий За Ветром поудобнее устроился в окутывавших тело пеленках и проник разумом в воздушную стихию. Первыми его призыв услышали северные ветра. Они явились к стойбищу, завыли, зарычали и застонали. Людей напугали эти звуки, они подумали, что колдун в Уракских горах продолжает свое злое дело.

Таркендай украдкой плакала, но говорила своему ребенку:

— Не волнуйся и не бойся, сынок. Папа нас защитит. Папа смелый и сильный. Он одолеет злого колдуна. Всегда улыбайся, как улыбаешься сейчас!

Малыш улыбался не потому, что его веселили слова Таркендай. Просто в это время он разговаривал с северными ветрами, принимая от них приветствия и поздравления с днем рождения. Затем он поблагодарил их и отправил в ущелье Большого Белого Медведя.

Шаман Куманкул слишком поздно осознал свою ошибку и заметил грозящую опасность. Никакие духи не помогли ему обуздать обрушившиеся на чум потоки воздуха, несущие снег, град и ледяную крошку. Жилище шамана было растерзано за несколько минут, а самого его суровые северные ветра подняли в небо, разорвали и развеяли без следа.

Обитатели стойбища пока ничего не знали о судьбе шамана. К Бегущему За Ветром явились ветры с запада и с востока. Они принесли сырой туман и мокрый снег. Так что люди начали с надеждой посматривать в небо, не смея надеяться на эти первые и неясные признаки приближающейся весны.

В это время вернулся домой и Мувлан-батар. Охотник устал, ослаб и казался постаревшим на несколько лет. Однако, узнав от первого встречного о рождении сына-первенца, он вихрем ворвался в свой чум и заключил в объятия жену и ребенка. Поцелуи, слезы и смех были прерваны лишь с появлением Угулака и Закамал-банги.

Старый охотник и его жена низко поклонились Мувлан-батару:

— Мы рады снова видеть тебя. Твоя дорога была длинной и трудной. Но ты ее преодолел. Ты, конечно, вернулся с победой?

Мувлан-батар опустил глаза и тихо сказал:

— Эта победа не принесла мне радости…

Затем он поднял голову и рассмеялся:

— …Но она вернет людям тепло и счастливую жизнь!

— Выйди к людям, пожалуйста! — попросил Угулак. — Мы так тебя ждали, так на тебя надеялись…

Мувлан-батар взял своего ребенка на руки и вышел из чума. Возле жилища собрались все обитатели стойбища, от беззубых стариков до ребятишек, которые только-только начали самостоятельно ходить.

Мувлан-батар поднял завернутого в теплое одеяло младенца над головой и громко произнес:

— Я одержал победу не ради славы и почета, а ради жизни! Ради новой жизни!

Люди не совсем поняли смысл этих слов, но поддержали молодого героя радостными криками.

В это время к Бегущему За Ветром явились ветра с юга. Первый порыв теплого воздуха овеял лица людей.

— Весна пришла… — выдохнул кто-то.

— Весна пришла! — громко и радостно подхватили все люди.

Мувлан-батар обнял свою жену и прижал к груди сына. Он окончательно поверил в то, что сделал все правильно, сделал все, что нужно. Молодой охотник постарался вычеркнуть из памяти все, что произошло в пещере Бегущего За Ветром. Раз тепло все-таки пришло, значит смерть волшебника была необходима. Мувлан-батар любовался своим первенцем и не понимал, почему ему кажется знакомым внимательный и слегка насмешливый взгляд детских глаз.

Южные ветра летели к Бегущему За Ветром нескончаемым потоком, так что весна получилась хотя и запоздалой, но быстрой и необыкновенно теплой. Вскоре снег окончательно растаял, океан очистился от льда. Прилетели птицы, на бескрайних равнинах появились стада оленей. В лесах из зимних убежищ выбрались медведи и барсуки. Многочисленные цветы украсили леса и болота, обещая обильный урожай ягод.

— Год будет благодатным! — говорили между собой старики. — Много добычи, много еды, много запасов на зиму. Хорошо! Мувлан-батар — великий герой! И сын его родился в хороший год. Да благословят их добрые духи!

А Бегущий За Ветром ворочался в пеленках, слушал эти разговоры и улыбался. Он и сам уже не помнил, сколько раз возрождался в новом теле. Но он знал, что цепочка жизней прервется нескоро.

 

Бегущий За Ветром спасает Кайвай

Двенадцать всадников с гиканьем и свистом мчались по долине между двумя сопками. Под ними были маленькие лохматые степные лошадки, которые резво перебирали короткими крепкими ногами. Сами всадники были одеты в широкие штаны, пестрые шелковые рубахи и меховые безрукавки. Их вооружение состояло из мощных луков, коротких пик и кривых сабель. Всадники были очень молоды, поэтому дурачились, громко смеялись, шутливо задирались друг к другу. Лишь один из них не становился объектом насмешек. Юный Кублан-хан, шестнадцатилетний сын Забуган-хана, почти ничем не выделялся из своей свиты. Только оружие у него было побогаче, да лошадь постройнее. А внешность у него была такая же, как и у прочих всадников: круглое лицо, темные густые волосы, узкие черные внимательные глаза, взгляд которых, казалось, проникал за горизонт, белоснежные крепкие зубы.

Внезапно впереди, в самом узком месте долины, где между склонами соседних сопок пролегала утоптанная людьми и животными тропинка, появилась фигура одинокого пешего странника. Он шел навстречу Кублан-хану и его спутникам быстрой уверенной походкой. Увидев всадников, человек не сошел с тропинки, а остановился и оперся на длинный — в полтора роста — дорожный посох.

Молодые всадники не могли объехать пешего путника, так как склон одной сопки был покрыт россыпью крупных валунов, а второй порос невысоким, но густым ельником. Впрочем, всадники и не собирались объезжать пешехода, даже если бы у них была такая возможность. Как смел какой-то простолюдин, не имеющий своей лошади, заступать дорогу Кублан-хану и его свите?

Один из молодых спутников Кублан-хана на скаку выхватил лук из саадака (Саадак — вооружение лучника, состоящее из лука в налучье (чехле для лука) и колчана со стрелами.) и выпустил стрелу. Конечно, он не хотел убить пешехода, стрела должна была вонзиться у его ног и послужить первым и последним предупреждением. Но пеший путник взмахнул своим посохом, и стрела, описав в воздухе вертикальную петлю, просвистела над ухом стрелявшего.

Это уже следовало расценивать, как вызов. Всадники остановили лошадей и с расстояния в шестьдесят шагов обрушили на пешего путника ливень стрел. Они понимали, что на их пути встал странствующий волшебник, но горячая кровь и юный задор не позволяли им отступить и признать свое поражение. Кроме того, вблизи всадники разглядели, что волшебник был очень молод, примерно их ровесник. Он был одет в одежду из шкур животных и выглядел, как житель далекого севера. Степняки-кочевники относились к северянам с легким презрением, так как считали себя воинами, а тех — простыми охотниками.

Несмотря на интенсивный обстрел, ни одна из стрел не попала в пешехода. Правда, они не возвращались и обратно, втыкаясь в землю примерно посередине между всадниками и волшебником. Кублан-хан первым сообразил, что запас стрел скоро иссякнет, а противник ничуть не пострадал. Он поднял руку, приказывая своей свите прекратить обстрел.

Волшебник, похоже, ожидал этого момента, потому что прокричал:

— Мне нужен только Кублан-хан! Я хочу поговорить! Пусть Кублан-хан подъедет ко мне, а остальные остаются на месте!

— Не ходи! — обратился к Кублан-хану один из спутников, молодой воин по имени Хумшар. — Может быть, это ловушка?!

— Давай, я заменю тебя, — предложил другой.

Видя, что молодой хан колеблется, не решаясь сделать окончательный выбор между риском и честью, всадник тронул лошадь с места.

— Стой, Нацуркан! — крикнул волшебник. — Или ты думаешь, что я не знаю, кто из вас кто?

— Проклятье! — разоблаченный Нацуркан вернулся к своим товарищам. — Похоже, это и правда волшебник.

— Я встречусь с волшебником! — твердо произнес Кублан-хан, а потом тихо добавил: — Подъеду вплотную и зарублю саблей. А вы стойте на месте и ждите моего сигнала.

Он медленно двинулся навстречу пешему страннику, сдерживая пыл своей резвой лохматой лошадки. Всадники напряженно следили за молодым ханом, готовые в любой момент пустить лошадей вскачь и прийти к нему на помощь.

Приблизившись к волшебнику, Кублан-хан сделал вид, что поправляет упряжь, а сам схватил рукоятку сабли, выдернул клинок из ножен и ударил сверху вниз, метясь в голову человека. Волшебник сделал неуловимое движение посохом, и сабля, жалобно зазвенев, выскочила из руки Кублан-хан и отлетела в сторону.

В то же мгновение свита хана завопила и пришпорила лошадей. Но тут перед ними взметнулась стена пыли. Сильный ветер поднял с земли песок и осколки камней и швырнул их в лица всадников. Лошади испуганно заржали и шарахнулись назад, не слушаясь команд. Пыльная буря разрослась и погнала всадников прочь.

Сам волшебник и Кублан-хан находились позади фронта пыльной бури. Возле них даже не колыхнулась трава. Волшебник уверенно положил руку на уздечку лошади и приказал:

— Слезай!

Молодой хан гневно сверкнул глазами, скрипнул зубами, но подчинился.

Волшебник сменил тон на более мягкий, увещевательный:

— Почему ты не мог просто поговорить со мной? Почему сразу схватился за оружие?

— Я не привык, чтобы кто-то становился на моем пути! — горделиво заявил Кублан-хан.

— Если уж хочешь убить кого-то, то надо делать это правильно, — волшебник поднял саблю хана и придирчиво осмотрел клинок. — Так я и думал. Плохой металл, неправильная заточка…

— Неправильная?! — возмутился Кублан-хан. — Так учил меня точить саблю мой отец!

— Я не собираюсь обижать твоего отца, но… Скажи мне, ты можешь перерубить своей саблей вон ту елку? — Волшебник указал на ближайшее деревце, ствол которого был толщиной с человеческую руку.

— Конечно, смогу!

— Тогда руби! — волшебник протянул саблю рукояткой вперед.

Кублан-хан принял оружие и испытующе посмотрел на волшебника:

— Ты не боишься, что я опять на тебя нападу?

— Нет. Во-первых, я хочу, чтобы ты мне доверял. Во-вторых, я хочу, чтобы ты мне верил.

— А разве это не одно и то же?

— Я считаю, что нет. Доверие — это признание того, что я желаю тебе добра. Вера — это признание моей правоты. Для начала я хочу продемонстрировать тебе, что правильная заточка сабли увеличивает силу воина.

— Я и так достаточно силен! — Кублан-хан ударил саблей по стволу елки.

Удар был нанесен по всем правилам сабельной рубки: с проносом, со скольжением лезвия по цели. Молодой хан прорубил ствол больше, чем наполовину, но дерево осталось стоять.

— Удар хорош, а заточка никуда не годится, — сказал волшебник. — Дай саблю, я покажу, что надо исправить.

Кублан-хан отдал оружие волшебнику. Тот поднял лезвие на уровень глаз и начал объяснять: — Если бы металл был хороший, то такой заточки было бы достаточно. Но твоя сабля изготовлена из мягкого металла. Поэтому ее надо заточить «под пилку».

— Как?

— «Под пилку» — это значит сделать на режущей кромке маленькие зубчики. Для этого сначала берется грубый крупнозернистый камень, которым производится черновая заточка. Потом режущая кромка доводится мелкозернистым камешком, которым снимают заусенцы. В результате лезвие не просто скользит во время удара, но и как бы само врезается в цель. Перетачивать твою саблю при помощи камней долго, поэтому я немного ускорю процесс…

Волшебник провел своим посохом по лезвию сабли. Порыв сильного ветра поднял с земли сухую каменную пыль, завертел ее стремительным смерчем и обволок клинок. Кублан-хан затаил дыхание. Его злость уступила место любопытству. Вскоре смерч рассеялся, пыль осела на землю. Волшебник продемонстрировал лезвие молодому хану:

— Вот, что должно было получиться. Видишь разницу?

Кублан-хан достаточно хорошо разбирался в оружии, так что сразу оценил преимущества такого типа заточки.

— Попробуй перерубить елку теперь!

Хан взял саблю, примерился к дереву, замахнулся и ударил. Клинок прошел сквозь древесину почти без сопротивления, оставив чистый гладкий срез. Кублан-хану пришлось даже приложить усилие, чтобы затормозить движущийся по инерции клинок. Подрубленное дерево завалилось в сторону и рухнуло на землю.

— Ну, теперь ты мне будешь доверять? — с улыбкой спросил волшебник.

— Я буду тебе и доверять, и верить! — воскликнул Кублан-хан. — Прости, что сразу не признал в тебе друга!

— Ничего, у тебя еще будет для этого много времени.

— Правда?

— Конечно. На твой счет у меня далеко идущие планы. Я хочу, чтобы ты стал императором Кайвая.

Это заявление повергло Кублан-хана в оцепенение. Огромное кайвайское государство располагалось к востоку от степных владений разрозненных кочевых племен. Оно имело многочисленную армию, которая уже не раз отражала набеги степняков. Кроме армии, в Кайвае было много укрепленных каменных городов, которые не умели захватывать всадники.

— Я вижу, ты немного удивлен? — волшебник испытующе посмотрел на молодого хана. — Конечно, ты можешь отказаться.

Тот с видимым усилием произнес:

— Э-э-э, нет.

— Нет?!

— Э-э-э, это слишком неожиданно. Кто ты такой, что спокойно говоришь о завоевании Кайвая?

— Ох! Я забыл представиться! — спохватился волшебник. — Меня зовут Бегущий За Ветром.

Столбняк поразил Кублан-хана еще на несколько минут. Потом, справившись с непослушным языком и дрожащими губами, он смог пролепетать:

— Тот самый?

Бегущий За Ветром утвердительно кивнул головой, потом, оценив состояние молодого хана, предложил:

— Давай присядем вон на те большие камни. Я поподробнее расскажу тебе о Кайвае и о том, почему ты должен завоевать… нет, не завоевать, а СПАСТИ это государство…

Когда пыльная буря, прогнавшая спутников Кублан-хана, наконец утихла, всадники пришпорили лошадей и помчались на выручку своему господину. Однако, приблизившись к месту встречи с волшебником, они увидели, что Кублан-хан и его недавний противник сидят на камнях и мирно беседуют.

Завидев приближение свиты, хан повелительно махнул рукой. Всадники медленно приблизились и спешились.

— Сидите тихо! — приказал Кублан-хан. — Своим вниманием нас почтил сам Бегущий За Ветром!

— Бегущий За Ветром… — зашелестели приглушенные голоса.

Молодые степняки с детства слышали легенды о великом волшебнике, поэтому взирали на него, как на сошедшего с небес бога.

А Бегущий За Ветром, как ни в чем не бывало, продолжал говорить:

— …Некогда Кайвай был могущественной державой. Но теперь он ослаб. Ослаб изнутри. Его правители погрязли в роскоши и развлечениях. Армия разваливается. В Кайвае в почести актеры, поэты и музыканты. Крепости разрушаются, и вместо них архитекторы устраивают сады и парки. Народ платит непосильные налоги, чтобы содержать толпы тунеядцев. Еще немного, и Кайвай рухнет. Или народ восстанет против своих правителей, или внешний враг воспользуется слабостью страны и опустошит ее нашествием. И в том, и в другом случае простых людей Кайвая ждут беды и мучения. Я не могу этого допустить. Я хочу, чтобы в Кайвай влилась новая кровь, я хочу очистить эту страну, я хочу, чтобы красота гармонично соседствовала с силой…

Кублан-хан завороженно слушал Бегущего За Ветром. Его свита также притихла, постепенно осознавая, ЧТО предлагает им легендарный волшебник.

* * *

Пять лет спустя в Летнем дворце Лайтэй, император Кайвая, устроил праздник по случаю рождения жеребенка у своей любимой лошади Стремительной. Летний дворец был выстроен на расстоянии полудневного перехода от столицы Кайвая Шанжэя. Это был огромный комплекс, состоящий из зданий, площадей, парков и искусственных прудов, который раскинулся на площади, равной нескольким обычным поселениям.

В Летнем дворце жили император Лайтэй, его многочисленная семья, еще более многочисленные придворные сановники и чиновники, а также совершенно неисчислимые слуги. Так как правители Кайвая последние сто с лишним лет предпочитали руководить страной из Летнего дворца, неподалеку отсюда были выстроены монастыри наиболее почитаемых святых сложной и чрезвычайно запутанной кайвайской религии, торговые представительства крупных купеческих союзов, резиденции послов соседних государств. Иностранцев никогда не забывали приглашать на роскошные дворцовые празднества, чтобы лишний раз напомнить о богатстве, могуществе и величии Кайвая.

Вот и сейчас на день рождения жеребенка собрались высокопоставленные кайвайские чиновники и царедворцы, генералы и адмиралы, монахи и придворные мудрецы, богатейшие купцы и иностранные послы, в том числе представители молодого, но быстро растущего и набиравшего силы ханства под названием Степной Ветер. Послы ханства были необыкновенно молоды и заметно выделялись среди седовласых, почтенных кайвайцев и подданных других стран. Хотя они были одеты в наряды из дорогого узорчатого шелка, некайвайский покрой которых выдавал иноземцев, а под мягкими струящимися тканями проступали рельефные стальные мускулы. И при себе послы имели не парадное, отделанное золотом и драгоценными камнями оружие, а простые сабли в слегка потертых ножнах.

Впрочем, на послов ханства Степного Ветра мало кто обращал внимание. Слуги низкими поклонами встречали прибывавших к парадным воротам гостей и вежливо, ненавязчиво приглашали их проследовать к главной площади, которая располагалась перед резиденцией императора Лайтэя. Своих лошадей, паланкины, повозки, кареты, колесницы и прочие транспортные средства гости оставляли в специально отведенных местах. По Летнему дворцу гостям (и особенно иностранцам) разрешалось передвигаться только пешком. Исключение составляли особые уполномоченные чиновники, обеспечивавшие безопасность императора, его семьи и высших сановников.

Проходя пешком по дворцовому комплексу, гости восторгались праздничными украшениями, которые специально для этого дня изготовили придворные архитекторы и оформители. На аллеях парков были расставлены статуи лошадей, выполненные в полный рост и раскрашенные столь искусно, что казались живыми. Стены зданий украшали гирлянды в виде лошадиных голов. На подвесках и высоких шестах красовались фонари из полупрозрачной промасленной бумаги, натянутой на решетчатый каркас. Фонари были вручную разрисованы узорами и фигурами, разумеется, тоже изображавшими лошадей. Фонари еще не горели, так как гости прибыли на торжество к полудню, но можно было представить, как украсят они дворцовый комплекс с наступлением темноты. А ведь готовился еще и праздничный фейерверк!

— Ну, как? Вам нравится императорский дворец? — спросил у Кублан-хан, Нацуркана и Хумшара Бегущий За Ветром. Именно эта четверка являлась послами ханства Степного Ветра. Молодые степняки первый раз оказались в Кайвае, а Бегущий За Ветром… где только не приходилось бывать волшебнику за последние десять тысяч лет!

Поначалу молодые воины лишь разевали рты. Несмотря на то, что Бегущий За Ветром много и достаточно подробно рассказывал им о Кайвае, увиденное собственными глазами великолепие древней страны ошеломило степняков.

Наконец, справившись с волнением, Кублан-хан ответил:

— У меня нет слов! Я даже не мог себе вообразить такую красоту! Картины, иллюстрации в книгах — все это меркнет перед реальностью!

— Сколько здесь людей! — вторил ему Нацуркан. — Мне кажется, что во всей степи не найдется столько людей, сколько собралось тут. Как благостны их лица, как богаты одежды!

— Воистину, Кайвай богат и велик! — произнес Хумшар. — Как же могущественен должен быть император Лайтэй, который мудро и справедливо правит этой прекрасной страной!

Молодые люди восторгались нарочито громко, так как поблизости от всех иностранных делегаций крутились слуги, которые должны были подслушивать беседы гостей и передавать их службе безопасности. Бегущий За Ветром с удовлетворением отметил, что его ученики не забыли полученных советов и уроков. Пять лет он готовил их к проникновению в сердце Кайвая. Пять лет степь собирала и накапливала силы, чтобы в один момент прийти в движение и отправиться на завоевание могучего соседа. И теперь этот момент настал.

Никто в Кайвае не знал, что судьба страны давно уже решена Бегущим За Ветром. Люди собрались в Летнем дворце, чтобы радоваться и веселиться. Они даже не допускали мысли, что кто-то или что-то может нарушить веками установленный порядок и благоденствие.

Приблизившись к главной площади, послы ханства Степного Ветра увидели, что центр обширного пространства огорожен невысоким дощатым забором, украшенным цветами и листьями пальм. Напротив резиденции императора были выстроены временные деревянные трибуны для приглашенных гостей. Они как бы являлись зеркальным отображением постоянных каменных трибун, уступами спускавшихся от центрального входа и предназначавшихся для семьи императора и постоянных обитателей Летнего дворца. Таким образом, главная площадь с двух противоположных сторон оказалась окружена местами для зрителей, которые постепенно заполнялись людьми.

— Наверное, всех нас ждет какое-то необыкновенное представление! — оживленно переговаривались гости, рассаживаясь на шелковых подушках вокруг делегации ханства Степного Ветра.

Проворные и почти незаметные слуги разносили прохладительные напитки, фрукты и сладости. Подчиняясь незаметному знаку Бегущего За Ветром, молодые степняки взяли чаши с легким вином. Кайвайцы полагали, что вино развязывает людям язык и выдает потаенные мысли. Гость, который приходит в дом с добрыми намерениями, никогда не отказывается от предложенной выпивки. Бегущий За Ветром, разумеется, знал об этом обычае и заранее предупредил своих учеников. И действительно, когда они отпили из чаш, количество сновавших вокруг слуг-соглядатаев заметно поубавилось.

— По этой площади недавно скакали лошади, — определил Кублан-хан.

— Это не удивительно, — сказал Нацуркан, — если сегодняшний праздник посвящен рождению жеребенка, то, я уверен, нас ожидает конный парад или что-нибудь в этом духе.

Позади степняков послышался мягкий глубокий голос:

— Простите, что прерываю вашу беседу. Но ваши одежды кажутся мне необычными. Вы, наверное, прибыли издалека?

Молодые люди дружно обернулись. Их глазам предстал юноша, примерно одного с ними возраста, черноволосый и смугловатый, несомненно, уроженец южных краев.

— Мы представляем ханство Степного Ветра, — сказал Бегущий За Ветром. — Перед вами Кублан-хан, сын Забуган-хана, Нацуркан — его первый советник, Хумшар — главный казначей посольства, и я, Ветрай — начинающий волшебник.

Юноша встал и поклонился:

— Меня зовут Лао Таджин. Я возглавляю местное отделение торговой компании «Бриллиантовый Лао».

Бегущий За Ветром удивленно пригляделся к юноше:

— Ваше имя мне знакомо. Вы, случайно, не родственник купца Лао Таджина, который некогда водил корабли между Со-Супаком и архипелагом Шори-Галдо?

Юноша просиял:

— Вы говорите о моем знаменитом прадеде, в честь которого назвали и меня! Именно он основал компанию «Бриллиантовый Лао». Я очень рад, что слава о моем прадеде — да будет благословен его дух в мире ушедших предков — дошла до западных степей и северных гор.

— Несмотря на то, что сейчас нас разделяет просторный Кайвай, мы искренне надеемся на дружбу и сотрудничество! — произнес Кублан-хан.

Бегущий За Ветром даже не заметил, что его подопечный употребил весьма двусмысленное слово «сейчас». Он вспоминал Лао Таджина, прадеда нынешнего Лао Таджина. Волшебник не мог сказать юноше, что был лично знаком с его предком. Более того, финансовая основа торговой компании была заложена именно Бегущим За Ветром, который оплатил драгоценными алмазами услугу, оказанную Лао Таджином.

Пока волшебник припоминал обстоятельства знакомства со старшим Лао Таджином, Кублан-хан обменивался с его правнуком вежливыми фразами. Бегущий За Ветром учил степняков, что купцов нельзя грабить или обижать. Им надо оказывать всяческую помощь, защищать, восхвалять и… при этом регулярно взимать установленные законом налоги.

Беседа молодых людей была прервана появлением на главной площади большой раззолоченной колесницы, запряженной восемью конями. На колеснице находились возница и четыре трубача. Над площадью и всем Летним дворцом разлился протяжный вибрирующий звук. Этот сигнал говорил о том, что перед людьми вскоре предстанет сам император Лайтэй. Все разговоры прекратились, и тысячи глаз обратились на центральный вход императорской резиденции.

Резные позолоченные створки ворот распахнулись, и оттуда появились пятьдесят шесть людей обоих полов и возрастов. Это были родственники императора: жены, дети, братья, сестры, дяди, тети, двоюродные братья и двоюродные сестры. Все они носили богатые одежды и дорогие украшения. Их тела были умащены драгоценными ароматическими маслами из далеких стран, лица накрашены белилами и румянами, глаза и брови подведены черной краской. Издалека они больше походили на движущихся кукол, а не на живых людей.

Родственники императора расселись на трибуне и, как будто по команде, одновременно повернулись назад, к центральному входу. Трубы вновь издали протяжный вой. Все люди, и кайвайцы, и иностранцы, дружно опустились на колени. Этот древний ритуал был установлен первым императором Кайвая и не нарушался уже несколько столетий. Неподчинившемуся, будь он даже властелин соседней державы, грозила немедленная смерть.

Из ворот вышел церемониймейстер, поднес ко рту серебряный рупор и провозгласил:

— Встречайте наместника богов, сына солнца, повелителя воздуха, властелина мира, императора Кайвая, благословенного Лайтэя!

Следом за церемониймейстером появились юные девушки в белоснежных одеждах, которые несли чаши с благоуханной розовой водой и разбрызгивали ее вокруг себя. До противоположной трибуны, где находились послы ханства Степного Ветра, аромат не доходил, но Бегущий За Ветром ранее рассказывал степнякам, что подобным образом нежные ноздри императора предохраняются от вдыхания грубых земных запахов.

Трубы заревели в третий раз, и из ворот выступили мускулистые крепкие слуги, которые на своих плечах несли паланкин императора. Лайтэя окружал блеск золота и сверкание драгоценных камней. Несмотря на навес, который защищал императора от горячих лучей солнца, паланкин был устроен так хитро, что свет многократно отражался от его украшений, так что издалека создавалось впечатление, будто Лайтэй плывет по воздуху в сияющем облаке. Его лицо было густо накрашено, но, в отличие от родственников, вместо румян использовалась золотая краска.

Слуги поставили паланкин императора на специальный постамент посередине трибун с его родственниками. Лайтэй оглядел собравшихся, немного помедлил, а потом как бы нехотя поднял правую руку. По трибунам пронесся легкий шум. Люди поднимались с колен и усаживались на свои места.

Церемониймейстер объявил:

— Два дня назад в нашем государстве произошло радостное событие. Стремительная, любимая лошадь императора и всего кайвайского народа, благополучно родила жеребенка. Сегодня наместник богов, сын солнца, повелитель воздуха, властелин мира, император Кайвая, благословенный Лайтэй назовет имя жеребенка.

Церемониймейстер наклонился и приблизил свое ухо к губам Лайтэя. Непонятно было, вправду ли император что-то произнес, или весь церемониал был расписан заранее, но только, выпрямившись, церемониймейстер произнес:

— Имя названо! Согласно воле наместника богов, сына солнца, повелителя воздуха, властелина мира, императора Кайвая, благословенного Лайтэя жеребенка назвали Быстроногим.

Рев труб увековечил это судьбоносное решение великого властителя древней страны. Колесница покинула площадь, освободив место двум десяткам дрессированных лошадей. Эти лошади никогда не знали седла. Они были украшены позолоченной упряжью, а на их головах возвышались роскошные плюмажи из разноцветных перьев.

Лошадьми управляли двое дрессировщиков — мужчина и женщина. Повинуясь их командам, лошади выстроились в один ряд перед императорской трибуной и преклонили колени. Люди захлопали в ладоши, отдавая должное искусству дрессировщиков. Но представление только начиналось. Ступая размеренным шагом, лошади образовали большой круг, потом развернулись мордами наружу и еще раз опустились на колени. Затем встали на ноги и пустились вскачь по кругу.

Трибуны взорвались аплодисментами. А лошади, выполняя команды хозяев, остановились и закружились на месте, словно танцуя. Потом они построились двумя ровными линиями мордами друг к другу и поменялись местами, пройдя в промежутки противоположной линии. В заключении представления лошади еще раз выстроились перед трибуной и поклонились императору. Даже сам Лайтэй пару раз хлопнул в ладоши. Его родственники, не так жестко связанные условностями этикета, реагировали на представление почти так же бурно, как и остальные люди.

Когда дрессированные лошади покинули площадь, на смену им явились конные воины в резных причудливых доспехах, с яркими флажками, укрепленными на длинных шестах за спинами. Флажки были двух цветов: голубого и красного. Они указывали на принадлежность всадников двум противоборствующим отрядам.

На площади воины устроили показательное сражение. Вначале они разъехались в противоположные стороны, построились правильными квадратами и ринулись навстречу друг другу. Казалось, что столкновение неизбежно. Всадники на полном скаку размахивали мечами и копьями, словно и вправду собирались врубиться в ряды врага. Но воины проскакали в промежутки другого отряда, развернулись и под аплодисменты зрителей еще раз повторили этот рискованный маневр.

Затем всадники разделились на несколько групп, сблизились со своими противниками и изобразили конную схватку. Звенели широкие ярко блестевшие мечи, трещали бамбуковые копья с набитыми хлопком тряпичными мешочками вместо наконечников. Зрители-мужчины азартно кричали, подбадривая бойцов. Зрительницы взвизгивали и, демонстрируя свою пугливую скромность, закрывали лица ладонями, не переставая, впрочем, следить за представлением сквозь щели между пальчиками.

Закончив конное фехтование, всадники уступили площадь боевым колесницам. Точнее, боевыми эти колесницы были только по названию. Их резные борта украшали гирлянды цветов и шесты с развевающимися флагами. Каждую колесницу тянула четверка лошадей, запряженных попарно. На колеснице находились возница, лучник и тяжеловооруженный воин. Все они были одеты в яркие одежды и хором выкрикивали приветствия императору Лайтэю. Для маневров колесниц площадь была недостаточно просторной, поэтому они просто проехали вдоль трибун, оглушив зрителей топотом копыт, скрипом упряжи и грохотом больших деревянных колес.

На этом торжественная часть праздника завершилась.

Церемониймейстер прижал к губам серебряный рупор и объявил:

— Наместник богов, сын солнца, повелитель воздуха, властелин мира, император Кайвая, благословенный Лайтэй приглашает всех собравшихся быть гостями в его Летнем дворце. Вас ждут увеселительные мероприятия: лошадиные бега, выступления театральных актеров, соревнования стихотворцев, катания на лодках, разнообразные угощения, праздничный фейерверк. Веселитесь и развлекайтесь, уважаемые гости!

Трибуны взорвались аплодисментами. Люди поодиночке и хором выкрикивали пожелания счастья и процветания императору Лайтэю, его любимой кобылице Стремительной и жеребенку Быстроногому. Слуги подняли паланкин с императором и медленно зашагали в сторону прудов. Это означало, что владыка Кайвая и хозяин Летнего дворца намерен принять участие в лодочной прогулке. За императором последовала примерно половина зрителей с трибун: подавляющее большинство дворцовых сановников и несколько иностранных делегаций. Однако остальные гости и почти все родственники Лайтэя предпочли другие развлечения.

— Куда направимся? — спросил Хумшар, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Может быть, на скачки? — Нацуркан переводил взгляд с Кублан-хана на Бегущего За Ветром и обратно.

Волшебник хитро прищурился:

— А вы знаете, что за театральное представление намечено на сегодня?

— Нет.

— Я заранее навел справки у распорядителей праздника. Сегодня придворные артисты представят зрителям новую постановку под названием: «Славная победа армии Кайвая под командованием генерала Фалфая над презренными кочевниками»

— Да ну! — изумился Нацуркан. — Уже успели!..

Под испепеляющими взглядами Бегущего За Ветром и своих товарищей молодой воин осекся и прикусил язык. Ведь это по их приказу несколько кочевых племен провели разведку боем, чтобы прощупать силы кайвайской армии. Кавалерия генерала Фалфая отразила набег, но степняки убедились, что крупномасштабного наступления с разных сторон Кайвай не выдержит. Фалфай возглавлял единственный боеспособный отряд. Он мог победить на одном участке фронта, но не защитил бы всю страну.

Слова Бегущего За Ветром определили выбор молодых степняков. Посольство ханства Степного Ветра в полном составе отправилось в ту часть Летнего дворца, где находился театр. Дворцовый театр представлял собой невысокую сцену, находившуюся ниже уровня земли. Сцену полукольцом окружали каменные сидения, устроенные на склоне искусственного углубления. Таким образом, каждый зритель с любого сидения видел все, что происходило на сцене. Представление начиналось не в какое-то определенное время, а тогда, когда чиновник, управляющий театром, видел, что на представление прибыли достаточно высокопоставленные зрители.

Поскольку император Лайтэй находился в другой части Летнего дворца, сцена пока что была пуста. Однако в деревянном домике позади сцены слышались голоса и мелькали силуэты людей. Это артисты готовились к выступлению.

Послы ханства Степного Ветра заняли места в центре. Кроме них, тут уже находились и другие иностранцы, а также кайвайские чиновники, военные, монахи и даже несколько членов императорской фамилии в сопровождении слуг и охранников.

Вскоре на сцену взбежал низенький полный кайваец, низко поклонился и тонким голоском прокричал:

— Почтеннейшая публика! Позвольте представить вашему драгоценному вниманию нашу новую оперу. Она называется «Славная победа армии Кайвая под командованием генерала Фалфая над презренными кочевниками». Мы приурочили премьеру к дню рождения Быстроногого, так как в опере рассказывается о победоносной кавалерии нашей великой страны. Итак, почтеннейшая публика, мы начинаем!

Толстячок еще раз низко поклонился и покинул сцену. Из деревянного домика послышались резкие аккорды струнных инструментов, глухой стук барабанов и завывания труб.

Раздвижные двери домика, выходившие прямо на сцену, раскрылись, и оттуда выскочили четыре актера кайвайской оперы. Они были одеты в тяжелые шубы из овчины мехом наружу. Их лица были густо выкрашены черными и красными полосами. Они размахивали бутафорскими саблями — блестящими, длинными и широкими, чтобы быть видимыми издалека, но тонкими, чтобы не отягощать руки актеров. Актеры нарочито неуклюже переваливались с ноги на ногу, скалили зубы и злобно таращили глаза.

Голос невидимого певца из деревянного домика объяснил происходящее:

Злобные кочевники отправились в набег. Наш Кайвай богатый алчность их разжег. Мысли их черны, как сажа в очаге. Их дела кровавы, как оскал шакала.

Кублан-хан, Нацуркан и Хумшар, впервые присутствовавшие на представлении кайвайской оперы, заворожено смотрели на сцену. Движения артистов, музыка, голос певца — все находилось в тонкой гармоничной взаимосвязи. Казалось, достаточно изменить только одну ноту, одно слово, один поворот головы, и чудесное очарование нарушится.

Из домика не сцену выбежали еще шесть артистов. Половина из них была одета в широкие штаны до щиколоток и свободные рубахи навыпуск. Другая половина носила длинные платья с высокой талией. Костюмы изображали крестьянскую одежду, хотя были изготовлены из золотистого шелка и расшиты алыми розами и бордовыми пионами. Лица артистов были густо выкрашены краской песочного цвета, глаза и брови подведены черной тушью. «Кайвайские крестьяне» опустились на колени и склонили головы перед артистами, изображавшими кочевников.

Певец пропел:

О, народ прекрасный древнего Кайвая! Вновь твое богатство грабителей влечет. Завистливым кочевникам покоя не дает Благодатная страна великого Лайтэя. Пение продолжил второй голос, тонкий, словно женский: Мы страдаем, мы плачем, мы стонем, Мы спасителя храброго ждем. Императора молим о милости. Где ты, где ты, защитник народа?

Артисты-крестьяне под музыку изящно воздевали руки кверху, показывая, как страдают от притеснений скачущих вокруг артистов-кочевников.

— Какие милые девушки! — восхищенно поцокал языком Нацуркан. — Особенно вон та, слева — гибкая, как степной ковыль.

— Все артисты — мужчины, — с улыбкой напомнил Бегущий За Ветром. — В кайваском театре все женские роли исполняют юноши.

— Тьфу ты! — Нацуркан скривил лицо, как будто проглотил полную ложку тертого перца.

Кублан-хан фыркнул:

— А ты уже и губы раскатал, увидев смазливых девчонок! — молодой человек огляделся, убедился, что поблизости нет слуг-соглядатаев, и тихо добавил: — Разве ты забыл, что в Кайвае все ложь и обман?

Тем временем кочевники и крестьяне убежали со сцены. Появились две девушки (точнее, одетых в женские платья юношей), которые несли глиняные кувшины и делали вид, что разбрызгивают из них ароматическую жидкость. Следом за ними два дюжих кайвайца вынесли паланкин, в которым сидел актер, загримированный под императора Лайтэя. В общем, повторилась церемония явления владыки Кайвая своему народу, только никто не заставлял зрителей опускаться на колени.

Появление актера-императора сопровождал целый хор:

Славься, великий и мудрый Лайтэй! В нашем Кайвае ты — отец всех детей! Ты — наша защита и наша опора! Ты — император, спаситель народа!

Актер важно сидел в паланкине, как истинный император Кайвая. За паланкином на сцену вышли несколько людей в роскошных ярких одеждах, которые изображали чиновников, сановников, генералов и монахов. Их лица были раскрашены в разные цвета, символизировавшие честность, мудрость, достаток, благородство. Выстроившись на сцене, актеры опустились на колени перед императором.

Хор продолжал:

Император Лайтэй узнал о набеге кочевников. Беды народа его доброе сердце тревожат. Осмотрел император своих благородных сановников: Кто из них повести в битву армию сможет?

Актер-император вытянул руку, указывая на одного из генералов. Тот встал и приблизился к паланкину. Хор прокомментировал происходящее:

Император Лайтэй призвал генерала Фалфая, Благородного мужа и храброго военачальника. Дал приказ: двинуть в бой свою быструю конницу, Защитить от кочевников мирный народ Кайвая.

Актер, исполнявший роль генерала Фалфая, выхватил из-за пояса свою бутафорскую саблю и начал быстро вращать ею вокруг себя, словно сражался одновременно с несколькими врагами. Он делал красивые выпады и ставил изящные блоки. Он садился на шпагат, кувыркался и высоко подпрыгивал, не переставая при этом размахивать саблей. И все это актер проделывал под музыку, так что трудно было понять, что же он демонстрирует: боевое искусство или танец.

— Красиво! — ухмыльнулся Нацуркан. — Красиво, но в настоящем бою совершенно неприменимо.

Бегущий За Ветром сказал:

— Между прочим, роль Фалфая играет самый знаменитый придворный актер Дулайфун. Он пользуется расположением императора Лайтэя и многих его родственников. Видите, с каким восторгом следит за движениями Дулайфуна вон та молодая девушка?

— Какая же это молодая девушка? — удивился Кублан-хан. — Ей на вид лет сорок, не меньше.

— Под толстым слоем грима и краски молодость не так заметна, — с печальной ноткой произнес волшебник. — А ведь это пятнадцатилетняя принцесса Лаймасай, младшая дочь императора Лайтэя.

— Правда? — степняки забыли о наставлениях Бегущего За Ветром и весьма невежливо начали разглядывать девушку, которая сидела неподалеку от них.

— А вот еще одна интересная личность, — сказал волшебник. — Видите, справа на третьем ряду, с самого края, сидит полноватый кайваец в зеленой одежде?

— Где? Где? — заинтересовались молодые степняки, зная, что Бегущий За Ветром не станет понапрасну указывать на незначительную фигуру. — Ага, видим!

— Так вот, это и есть настоящий генерал Фалфай!

— Да ну!

— Правда?

— Неужели?

Изумлению степняков не было предела. Боевой генерал, по их мнению, должен был находиться в центре общего внимания, а не скромно сидеть в уголке.

— Помните, я говорил, что в Кайвае больше почитают актеров, чем храбрых солдат? — спросил волшебник. — Вот вам наглядное подтверждение моих слов!

Кублан-хан твердо произнес:

— Горе стране, где славят не героя, а того, кто на сцене исполняет его роль. Как бы ни красиво было театральное представление, оно не должно затмевать истинную жизнь.

— Я рад, что ты это понимаешь, — сказал Бегущий За Ветром.

Пока они разговаривали, император и его сановники покинули сцену. Теперь Дулайфун исполнял боевой танец в окружении четырех актеров, одетых в доспехи воинов кайвайской кавалерии. Музыканты играли громкий марш, а хор пел:

Мы храбрые кавалеристы, и про нас Сказители кайвайские ведут рассказ. Под знаменем Фалфая, за народ Кайвая Мы смело, мы смело в бой идем!

— Посмотрите на генерала Фалфая, — шепнул своим спутникам Бегущий За Ветром.

Полноватый кайваец отбивал такт марша ладонями по коленкам.

— Мне кажется, это честный солдат, — заметил Кублан-хан. — Жаль, что он наш враг.

— Кто сказал, что он наш враг? — нахмурился волшебник. — Он достойный противник и храбрый воин. Он делает то, что диктуют ему долг и честь. Он один из немногих сановников Кайвая, который по справедливости занимает свой пост.

— Если он не враг, то не может ли он стать нашим другом?

— Посмотрим… — Бегущий За Ветром хитро усмехнулся. — Это зависит от вас.

Тем временем на сцене кавалеристы Кайвая вступили в театральное сражение с кочевниками. Музыка звучала резко и прерывисто, подчеркивая напряжение боя и переменчивость военной удачи. Певцы молчали, как будто не желали мешать зрителям наслаждаться великолепным зрелищем мелькающих сабель, пластично изгибающихся тел и развевающихся одежд.

Наконец, кочевники были красиво повержены наземь, и на сцену выбежали «освобожденные» актеры-крестьяне. Хор начал славить императора Лайтэя, генерала Фалфая, храбрых кавалеристов, трудолюбивый народ Кайвая, призывать милость богов и расположение небес. В завершении представления на сцену вышли все артисты и несколько раз низко поклонились зрителям.

Низенький полный хозяин театра раскланивался особенно старательно:

— Благодарю вас, почтеннейшая публика, за оказанную нам честь! Надеюсь, что наши скромные усилия доставили вам удовольствие!

Зрители аплодировали и криками выражали свое восхищение представлением. Дулайфун выполнил несколько кувырков через голову, не сходя с места. Зрители ликовали:

— Слава Дулайфуну, самому великому актеру Кайвая!

Принцесса Лаймасай встала с места и направилась к сцене. Не глядя, она вытянула руку с раскрытой ладонью. Пожилая кайвайка, видимо, старшая фрейлина, немедленно вложила туда увесистый шелковый кошель.

— Неплохо! — хмыкнул Хумшар. — Могу поспорить, что там не серебро и уж, конечно, не медь.

— Может быть, и нам податься в актеры? — шутливо предложил Кублан-хан. — Саблями мы владеем не хуже кайвайцев.

Зрители начали расходиться. Актеры удалились в свой домик, оттуда послышались смех и аккорды музыкальных инструментов. Дулайфун, приняв из рук принцессы вознаграждение, о чем-то тихо разговаривал с девушкой.

— Вон идет генерал Фалфай! — показал Бегущий За Ветром. — Он один. Не хотите ли составить ему компанию?

— Разумеется, хотим! — сразу понял мысль волшебника Кублан-хан. — Я хочу выразить свое восхищение славному военачальнику, которого, кажется, не желает замечать императорский двор.

Степняки поспешили за генералом, пока тот не скрылся в тенистых аллеях Летнего дворца. Пока длилось представление, солнце склонилось к горизонту. Темнота еще не наступила, но слуги уже скользили по дворцовому комплексу серыми тенями, зажигая многочисленные разноцветные фонари.

— Генерал Фалфай! — крикнул Кублан-хан. — Подождите, пожалуйста! Мы давно мечтали встретиться с вами!

Генерал остановился и обернулся. Увидев, что его окликнули степняки, он удивился, но вежливо поклонился:

— Чем могу служить молодым воинам?

Приблизившись, Кублан-хан, Хумшар, Нацуркан и Бегущий За Ветром, который выглядел самым молодым в этой четверке, почтительно сложили ладони перед грудью и низко поклонились.

— Меня зовут Кублан-хан. Я и мои люди представляем в Кайвае ханство Степного Ветра. Мы так много слышали о вас, что, увидев своими глазами, так обрадовались, что забыли о приличиях. Простите, генерал Фалфай, если мы отвлекли вас от каких-то важных мыслей. Поверьте, все что мы хотели — это выразить вам свое почтение и уважение. Ваши подвиги, несомненно, войдут в легенды!

Генерал Фалфай едва заметно погрустнел, но постарался ответить бодрым голосом:

— Приятно видеть столь учтивого и вежливого молодого человека. Вы сказали, что принадлежите к степному народу, а мне кажется, что я разговариваю с благовоспитанным кайвайцем.

— Не все степняки — дикари, и не все кайвайцы — образцы добродетели, — заметил Кублан-хан.

Генерал прищурился:

— Весьма едкое высказывание для молодого человека.

Кублан-хан поклонился:

— Простите, если я невольно оскорбил ваши патриотические чувства. Я ни в коем случае не хотел чем-то обидеть кайвайцев ВООБЩЕ. Я всего лишь имел в виду, что среди каждого народа можно встретить как самых благороднейших людей, так и отъявленных негодяев.

— Я понял вас, юноша. Я даже могу в чем-то согласиться с вами. Возможно, наши взгляды не так уж и далеки друг от друга.

— Это очень лестно для меня, — с очередным поклоном произнес Кублан-хан. — Не будет ли с мой стороны слишком смелым шагом, если я приглашу вас посетить наше посольство?

— Посетить посольство степного ханства? — генерал призадумался. — Не будет ли это расценено, как сношение с потенциальными врагами Кайвая?

— Помилуйте, какие же мы враги? — простодушно удивился Кублан-хан. — Наше ханство так мало и молодо, что в сравнении с могучим древнем Кайваем кажется муравьем на слоновьей дороге. Кроме того, кто осмелится заподозрить вас, благородного генерала, который уже неоднократно доказывал свою верность Кайваю и императору Лайтэю? Взять хотя бы ваш последний подвиг, так прекрасно воспетый сегодня императорским театром!

Генерал грустно улыбнулся:

— Да уж, представление получилось просто великолепное.

— Вы находите? А как вам понравился Дулайфун, с блеском исполнивший вашу роль?

— Да, с блеском… — эхом откликнулся Фалфай.

Кублан-хан решил вновь перейти в атаку:

— Конечно, мы — простые степняки, но мы-то понимаем, в чем разница между театральным представлением и настоящей войной. Разница такая же, как между вами, великим генералом Фалфаем и фигляром Дулайфуном, который отобрал у вас славу, почести и награды.

Генерал вздрогнул, но промолчал…

— Простите мою горячность, — быстро заговорил Кублан-хан, словно только сейчас осознав свою оплошность, — недостаток воспитанности мешает мне скрывать правду и восхвалять тех, кто похвалы не заслуживает.

Фалфай опустил взгляд. Даже если в глубине души он разделял мнение Кублан-хана, то на словах никогда не согласился бы с ним.

Молодой хан продолжал:

— Конечно, Дулайфун красиво двигается, он ловок и проворен. Но все это не более, чем игра. В реальном бою все его прыжки и кувырки совершенно непригодны. Поэтому мы, степняки, намного выше ценим настоящих воинов, а не тех, кто тщиться им подражать…

— Что я слышу?! — раздался голос из-за спин степняков. — Гостям Кайвая не понравилось представление?

Оказалось, что это Дулайфун собственной персоной, который неслышно подошел сзади. Актер был не один — рука об руку с ним шествовала сама принцесса Лаймасай. Слуги принцессы держались позади, стараясь не попадаться на глаза своей госпоже, но готовые исполнить ее любое, даже невысказанное вслух, желание. Вблизи стало видно, что несмотря на толстый слой белил и румян, Лаймасай выглядит очень молодо и мило. Особенно украшали ее личико живые и игривые глаза, которые сейчас с детским наивным любопытством разглядывали посольство ханства Степного Ветра.

Степняки и генерал Фалфай низко поклонились дочери императора Лайтэя.

Кублан-хан назвал себя и своих спутников, а потом заговорил, обращаясь не к задавшему вопрос актеру, а исключительно к девушке:

— Мы сегодня впервые посетили представление кайвайского театра и пребываем в совершеннейшем восхищении от мудрых стихов, прекрасной музыки и непревзойденной игры актеров…

Лаймасай еле заметно улыбнулась и слегка сжала руку Дулайфуна. Кублан-хан заметил оба этих движения и поменял тон с почтительного на утонченно-насмешливый:

— Но на наш взгляд — надо признаться, на взгляд простоватых и грубоватых степняков — игра актеров не должна превозноситься выше подвигов истинных героев Кайвая. Например, таких, как генерал Фалфай.

Принцесса удостоила скромно молчавшего генерала беглого взгляда:

— А-а-а, так это вы тот самый генерал Фалфай, который послужил прототипом для роли Дулайфуна?

От подобной постановки вопроса генерал вздрогнул, словно получил пощечину. Но, спрятав обиду под дежурной улыбкой, он произнес:

— Я всегда честно выполнял свой долг перед Кайваем и перед императором Лайтэем. Я счастлив, что мои скромные усилия столь высоко оценены, став основой для сегодняшнего восхитительного представления.

— Да, представление получилось изумительным, — принцесса еще раз украдкой пожала руку своего спутника. — А Дулайфун вновь подтвердил титул самого великолепного и неподражаемого актера Кайвая.

Кублан-хан горячо заговорил:

— Никто не может оспорить актерское мастерство Дулайфуна. Но в сравнении с искусством настоящего воина оно выглядит чересчур слащавым.

— Да? — принцесса с возрастающим любопытством посмотрела на молодого степняка. — Вы такой знаток театра, что можете судить об уровне игры актера?

— Я не знаток театра. Я знаток боевых искусств!

— Тогда не будете ли вы столь любезны, и не продемонстрируете ли нам что-нибудь? — с легкой иронией предложила принцесса Лаймасай.

— Да, да! — поддержал принцессу Дулайфун. — Вы много рассуждаете о вещах, в которых не разбираетесь. Так позвольте и нам составить мнение о ваших талантах!

Только теперь Кублан-хан сообразил, насколько далеко зашел, желая произвести впечатление на принцессу. Он сам пока не понимал, почему явно выказываемое расположение Лаймасай к Дулайфуну вызывало у него раздражение. Но зато он вспомнил, что их миссия в Кайвае была разведывательной. Бегущий За Ветром много раз повторял, что они должны наблюдать, запоминать, делать выводы, но ни в коем случае не привлекать к себе внимание. Теперь же Кублан-хан из-за своего горячего нрава и нелепой ревности нарушил все наставления волшебника.

Юноша робко взглянул на Бегущего За Ветром… и с немалым изумлением увидел в его глазах одобрение. Кублан-хан не стал задумываться, почему его наставник так резко поменял свое мнение. Окрыленный поддержкой волшебника, он приободрился и сказал Лаймасай:

— Ваше желание, принцесса, для меня — закон. Чтобы доставить вам удовольствие, я с радостью покажу вам боевое искусство степняков. Но для этого мне потребуется достаточно большая площадка.

— Сцена?

— Нет. На сцене блистает Дулайфун, а я не собираюсь оспаривать его славу. Мне бы подошла площадь перед резиденцией императора Лайтэя, вашего великого отца и владыки Кайвая. А еще мне нужно, чтобы на этой площади в разных местах воткнули в землю несколько шестов высотой с человеческий рост. И было бы совершенно замечательно, если бы на вершины шестов насадили тыквы или иные округлые предметы.

Принцесса повернулась к своим слугам и коротко бросила:

— Слышали? Выполняйте!

Двое слуг опрометью бросились исполнять повеление своей госпожи. Остальные застыли с напряженно-внимательными выражениями на лицах.

— Что еще потребуется храброму воину? — с милой улыбкой спросила Лаймасай у Кублан-хана.

— Моя лошадь и комплект полного вооружения. Но с этим разберутся только мои люди. Чужого моя лошадь к себе не подпустит. Нацуркан, не сочти за труд, приведи на площадь мою лошадь.

Верный товарищ и соратник Кублан-хана коротко кивнул и быстро зашагал туда, где гости оставили своих лошадей.

— Проводи его, Нуйван! — приказала принцесса одному из своих слуг. — Проследи, чтобы дворцовая стража не помешала моим развлечениям!

Лаймасай сделала приглашающий жест степнякам и генералу Фалфаю:

— Прошу вас проследовать к главной площади! Кублан-хан, проводите меня!

Последняя фраза означала, что молодой степняк должен подать принцессе руку. Но ее уже сопровождал актер Дулайфун, пожиравший глазами своего потенциального соперника. Мгновение поколебавшись, Кублан-хан занял место возле принцессы с другой стороны. Так, сопровождаемая сразу двумя кавалерами, Лаймасай направилась к главной площади Летнего дворца.

Бегущий За Ветром вместе с Хумшаром и Фалфаем держался позади. Волшебник поддерживал вежливую беседу с генералом, а сам при этом внимательно прислушивался к фразам, которыми обменивались шедшие впереди молодые люди. Он с удовлетворением отмечал, что его подопечный с успехом справляется с непростой задачей. Простой степняк за последние пять лет превратился в неплохого политика, умело жонглирующего словами и фразами. То, что Кублан-хан обратил на себя внимание принцессы, Бегущий За Ветром считал несомненной удачей. А личный интерес юноши к Лаймасай волшебник расценивал, как величайший успех.

Новости по Летнему дворцу распространялись с необыкновенной скоростью. Когда принцесса Лаймасай и ее компания дошли до площади перед резиденцией императора, на трибунах уже рассаживались придворные сановники и приглашенные гости, чтобы посмотреть на то, как молодой посол степного ханства будет демонстрировать свое боевое мастерство.

Сам император Лайтэй все еще катался на лодке по искусственным прудам, так что зрителей собралось не так уж много. Однако Бегущий За Ветром не сомневался, что уже завтра имя Кублан-хана будет на устах у всех обитателей дворца.

Слуги закончили свою работу, установив на площади около дюжины шестов с насаженными на них тыквами. Нацуркан привел лошадь Кублан-хана. Издалека увидев своего хозяина, скакун радостно заржал.

— Достаточно ли вам света? — спросила принцесса у Кублан-хана. — Не помешают ли вам сумерки?

— Нисколько! — ответил молодой человек. — Дворец вашего властительного отца освещен таким большим количеством ярких фонарей, что мне кажется, будто солнце стоит в зените и оттуда любуется на вашу красоту.

Бегущий За Ветром удивленно прислушался. Он и сам не помнил, когда успел научить полудикого степняка таким цветистым фразам. Впрочем, вполне вероятно, Кублан-хану подсказывало нужные слова его неожиданно вспыхнувшее чувство к принцессе Лаймасай.

А вот Дулайфун был явно не в восторге от близости внезапно появившегося соперника.

— Не пора ли начинать? — с некоторым раздражением спросил актер. — Долго ли принцесса, дочь самого императора Кайвая, должна ожидать начала представления?

Кублан-хан бросил на Дулайфуна один короткий взгляд, который не предвещал тому ничего хорошего в самом ближайшем будущем, а потом поклонился Лаймасай:

— С вашего позволения, принцесса…

— Да, да, начинайте! — игриво разрешила девушка.

Кублан-хан махнул Нацуркану рукой, и тот выпустил поводья. Затем Кублан-хан коротко свистнул. Лошадь, поняв приказ хозяина, помчалась к нему и остановилась рядом, как вкопанная. Молодой степняк легко вспрыгнул в седло и засунул уздечку за свой широкий, расшитый золотом и серебром пояс. Он вынул лук из притороченного к седлу налучья, а из колчана достал несколько стрел и зажал их в зубах. Затем он ударил пятками по бокам лошади, и та мгновенно сорвалась с места. Кублан-хан управлял своей лошадью лишь коленями и пятками.

Вначале всадник выскочил на середину площади, и лошадь закружилась на месте, словно маленький лохматый вихрь. Раздалось жужжание, и в разные стороны полетели длинные стрелы, выпускаемые Кублан-ханом с невероятной быстротой. Зрители на трибунах закричали от страха, но ни одна из стрел не пролетела мимо мишеней. Все они пронзили тыквы и воткнулись в шесты.

Отстрелявшись, Кублан-хан звонко засвистел, и его лошадь зигзагами помчалась по площади. Молодой воин выхватил саблю и на полном скаку рассек те мишени, которые не были поражены стрелами. Затем он вернулся к принцессе, остановил лошадь и спрыгнул на землю. Демонстрация боевого мастерства заняла всего несколько минут.

Лаймасай была совершенно поражена. Увиденное настолько отличалось от всех тех зрелищ, которыми услаждали обитателей дворца, что принцесса просто не могла осознать, ЧТО проделал Кублан-хан. Из всех кайвайцев, пожалуй, только генерал Фалфай мог по достоинству оценить смертоносное искусство молодого степняка. Но он предпочитал помалкивать.

Кое-где на трибунах послышались робкие неуверенные хлопки.

— И это все? — с нескрываемой насмешкой спросил Дулайфун. — Подготовка к представлению оказалась более сложной, чем само представление.

— Если это кажется вам таким простым, то не попробуете ли вы это повторить? — убийственно-вежливо предложил Кублан-хан.

— Такие трюки слишком грубы для древних традиций кайвайского театра! — ответил актер.

— Это не трюки для театра! — парировал Кублан-хан. — Это боевое искусство для реальной жизни. Это искусство побеждать в бою, а не на театральной сцене.

Принцесса Лаймасай выглядела несколько растерянной. Легким кивком головы она поблагодарила Кублан-хана:

— Вы заинтересовали меня. То, что вы сделали, было довольно необычно и… слишком быстро. Я многого не успела разглядеть. Надеюсь, что вы не откажетесь как-нибудь еще раз повторить это представление?

— Ради вас, прекрасная принцесса, я проделаю это сколько раз, сколько вы пожелаете! — галантно произнес Кублан-хан.

Дулайфун стиснул зубы, так что на скулах заиграли желваки, но промолчал.

— Вы заинтересовали меня, — повторила принцесса, выпуская руку актера. — А сейчас я хочу отдохнуть.

Лаймасай зашагала в сторону императорской резиденции. Слуги поспешили за ней. Остальные люди, слегка обескураженные, остались стоять на месте. Для дочери императора столь поспешный уход был необычен и почти неприличен.

Первым опомнился Дулайфун. Он с нескрываемым презрением оглядел послов ханства Степного Ветра, фыркнул и быстро пошел назад в театр.

Генерал Фалфай подошел к Кублан-хану:

— Если ваше предложение еще остается в силе, то я бы с удовольствием навестил вас в резиденции вашего посольства.

— Всегда рад вас видеть! — радушно улыбнулся тот. — Но чем вызвана такая быстрая перемена вашего мнения?

— Я внезапно понял, что Кайвай должен видеть в вашем ханстве Степного Ветра не вассала или подданного, а союзника, с которым нужно считаться.

Взаимно раскланявшись, молодые степняки простились с Фалфаем. Когда рядом не осталось ни одного кайвайца, Кублан-хан шумно вздохнул и вопросительно посмотрел на Бегущего За Ветром:

— Кажется, я сегодня наделал много глупостей?

— Ужасно много! — с веселой улыбкой согласился волшебник. — Ты не просто «вышел в свет», ты буквально ворвался в сердце Кайвая верхом на лошади и с оружием в руках. Учти, это не пройдет незамеченным. С сегодняшнего дня кайвайцы будут следить за нами особенно внимательно…

Кублан-хан поник головой, полностью принимая все упреки.

— …Кроме того, ты своей удалью добился того, что внес сомнения в умы высших сановников Кайвая, — продолжил Бегущий За Ветром. — А это неплохо. Очень неплохо. Это даже лучше, чем я предполагал. На ткани мироздания могут завязаться самые неожиданные узелки человеческих судеб…

Последние слова молодые степняки не совсем поняли. Но они уже привыкли к тому, что их наставник, друг и помощник иногда говорит загадками.

* * *

Прошло две недели…

— Где Кублан-хан? Кто последним видел Кублан-хана? — грозно вопрошал Нацуркан слуг в резиденции посольства ханства Степного Ветра.

Вообще-то молодые степняки под благотворным влиянием Бегущего За Ветром давно уже стали вполне вежливыми и довольно терпимыми, но… когда сталкивались с нерасторопностью слуг, то могли схватиться за плетку. Их не остановило бы даже то, что не все слуги в резиденции являлись выходцами из северо-западных и западных кочевий, ведь на работу к иностранцам нанимались и кайвайцы (причем, разумеется, какая-то их часть являлась засланными шпионами и соглядатаями).

Несмотря на гнев Нацуркана, который помимо обязанностей первого советника посольства выполнял функции руководителя службы безопасности, слуги согнулись в низких поклонах… и молчали.

— Это что, заговор? — вскричал Нацуркан и начал нащупывать рукой эфес сабли.

В этот момент появился заспанный Хумшар, на ходу застегивая пояс и прилаживая на голову маленькую шапочку из золотой парчи — особо модный предмет одежды в Кайвае в этом сезоне:

— Что за шум? Нацуркан, что случилось?

— Никто из слуг не может мне ответить, где находится Кублан-хан. И это при том, Хумшар, что я лично приказал им не спускать глаз с господина.

Хумшар понимающе кивнул. Кублан-хан в последнее время использовал каждую свободную минуту, чтобы съездить в Летний дворец императора Лайтэя, благо что всадник мог добраться туда за пару часов. И, конечно, не дела посольства увлекали молодого степняка, а возможность новой встречи с юной принцессой Лаймасай.

Бегущий За Ветром делал вид, что не замечает слишком частых отлучек Кублан-хана, предоставив молодому человеку полную свободу действий. Сам волшебник тоже часто покидал резиденцию посольства, но никто не знал, куда и зачем он направлялся, и даже Нацуркану не пришло бы в голову направить слуг для слежки за ним.

— Последний раз спрашиваю: почему вы не выполнили мой приказ? Почему в данный момент Кублан-хан находится в одиночестве?! Почему его никто не охраняет и не защищает?!! Почему, вообще, никто из вас не знает, где находится наш господин?!!!

Пальцы Нацуркана сомкнулись вокруг рукоятки сабли. Конечно, он никого не собирался зарубить, но в гневе обычно щедро раздавал нерадивым слугам весомые удары плашмя.

В этот момент в зал вбежал запыхавшийся воин из посольской охраны и радостно прокричал:

— На дороге показался Кублан-хан!

Нацуркан погрозил слугам кулаком:

— Радуйтесь, лентяи! Вам повезло!

Затем вместе с Хумшаром он поспешил навстречу своему другу и господину. Кублан-хан вихрем проскочил подъемный мост надо рвом и остановился во дворе перед дворцом — резиденцией посольства. Он выглядел немного утомленным, но довольным.

Соскочив с лошади и бросив поводья одному из слуг, Кублан-хан радостно приветствовал Нацуркана и Хумшара:

— Доброе утро, друзья! Оно сегодня необыкновенно доброе, правда?

— Тебе лучше знать, — Нацуркан старался выглядеть строго и даже немного обиженно, но при виде улыбающегося Кублан-хана сам не смог удержаться от улыбки. — Опять был на празднике в Летнем дворце?

— Верно. Сегодня ночью, вернее, вчера ночью проходил праздник плавающих фонариков. На маленьких плотиках и лодочках сотни разноцветных бумажных фонарей плавали по дворцовым прудам. Это было очень красиво! Мы даже не заметили, как наступило утро.

— Вы с Лаймасай? — уточнил Хумшар.

Глаза Кублан-хана мечтательно устремились куда-то вдаль:

— Да, мы с Лаймасай.

— И ты опять не взял с собой никого из нас, — укоризненно произнес Нацуркан. — Если ты считаешь, что мы бы помешали, то взял хотя бы трех надежных слуг.

— Как вы могли подумать, что я хотел от вас отделаться?! — возмутился Кублан-хан. — Вы же мои лучшие друзья… Но, понимаете, я должен был поехать один, даже без слуг. Ведь это не официальный визит в Летний дворец, а личная встреча.

— Точнее, свидание, — поправил его Нацуркан. — Причем свидание тайное. И именно поэтому я, как первый советник, настаиваю, чтобы ты, Кублан-хан, в следующий раз не покидал пределов посольской резиденции без охраны. Пусть охрана будет негласной, но она необходима.

— Ты думаешь, что в Летнем дворце не следят за каждым моим шагом? — с улыбкой произнес Кублан-хан. — Думаешь, охрану не обнаружат еще до того, как мы переступим границу резиденции императора?

— Охрана, по крайней мере, будет свидетельствовать о том, что в посольстве знают, где ты находишься, — заметил Хумшар. — А сейчас императорской службе безопасности ничего не стоит сделать так, чтобы ты исчез. Исчез тихо и бесследно.

— И зачем это надо?

— Императору могут доложить, что дикий кочевник не только проявляет повышенный интерес к его дочери, но и сама принцесса увлеклась кочевником сверх меры. Разве не так?

— Я бы очень хотел, Хумшар, чтобы твои слова хотя бы наполовину соответствовали действительности! Боюсь, что я привлекаю внимание принцессы лишь тем, что являюсь выходцем из другого мира. Я для нее — забавное существо, которое она хочет получше рассмотреть и изучить.

— Пока все считают так же, тебе ничего не угрожает, — сказал Нацуркан. — Но общее мнение может измениться. Или его могут изменить те, кто питает к тебе личную неприязнь.

— Ты говоришь о Дулайфуне? Об этом актеришке?

— Не стоит недооценивать Дулайфуна. Актеры императорского театра вхожи в покои членов императорской семьи и даже самого Лайтэя. Дулайфун может нашептать в уши высшим сановникам такие слова, которые настроят их против тебя. Что такое жизнь одного кочевника-дикаря в сравнении с честью семьи императора Лайтэя, владыки великого Кайвая?

Кублан-хан задумался:

— Возможно, ты прав. От жалкого актеришки можно ждать любой подлости. Он не благородный воин, а кривляка и лицедей…

— Ну? — поторопил Нацуркан, обрадовавшись, что его предупреждения наконец-то услышаны.

— …Но я его не боюсь! — заявил Кублан-хан.

Нацуркан и Хумшар хором воскликнули:

— А зря!

Хумшар добавил:

— Мы в чужой стране, и должны точно рассчитывать каждый свой шаг, каждый взгляд, каждое слово. Именно так нас учил Ветрай.

Даже между собой степняки называли Бегущего За Ветром этим вымышленным именем. Во-первых, так они избегали опасности случайно проговориться при посторонних. Во-вторых, как известно, во всех посольских резиденциях стены имели глаза и уши. Соглядатаи среди слуг-кайвайцев могли как бы случайно оказаться рядом и услышать то, что следовало сохранять в секрете.

— Кстати, а где сам Ветрай? — спохватился Кублан-хан. — Мне нужно с ним поговорить.

Нацуркан усмехнулся:

— Он так же неуловим, как и ты. Но за него-то я совершенно спокоен. Когда возникнет необходимость, он появится сам.

Кублан-хан потянулся:

— Ну, раз Ветрая в посольстве нет, то я, пожалуй, пойду, высплюсь. Сегодня после обеда в Летнем дворце состоится соревнование по запуску воздушных змеев.

— Ветрай тебе нужен был только для этого? — с некоторым разочарованием спросил Нацуркан.

— Нет. Я в соревновании не участвую. Я сегодня ночью случайно услышал один занимательный разговор между генералами Йайсаем и Дунчаном. Хотел его обсудить. Надеюсь, что Ветрай скоро появится. Уверен, он по своим каналам тоже скоро узнает эту новость.

— Какую новость?

— Кайвай собирается потребовать дань от Низового ханства. Генералы обсуждали количество и состав военных отрядов, которые должны будут сопровождать чиновников — сборщиков дани.

Низовое ханство располагалось к юго-западу от Кайвая и к югу от ханства Степного Ветра. Оно не входило в союз степных народов, созданный Бегущим За Ветром. Его жители в последнюю сотню лет перешли к оседлому образу жизни, поселились в дельте реки Самсандал, возделывали поля и выращивали сады. Видимо, чиновники императора Лайтэя решили, что этого достаточно, чтобы включить Низовое ханство в состав Кайвая, установить там свои законы и обложить бывших кочевников данью.

— Интересно, что предпримет хан Котенар? — задумчиво произнес Хумшар.

— Я уверен, что владыка Низового ханства не покориться без боя, — сказал Нацуркан. — Но будет ли он воевать с Кайваем в одиночку, или обратится к нам за помощью?

Кублан-хан пожал плечами:

— Хан Котенар не глуп и не труслив. Несомненно, он знает, что Кайвай уже не так силен, как раньше. Но в то же время Кайвай и не так слаб, чтобы Низовое ханство сражалось с ним один на один. Однако, как все удачно складывается! Император Лайтэй сам начинает войну со степными ханствами. Я не удивлюсь, если один наш знакомый помог кайвайским чиновникам и генералам принять губительное для страны решение.

Хумшар и Нацуркан согласно закивали головами. Все вместе они направились в главный дворец резиденции посольства. Посреди просторного двора они могли общаться достаточно свободно, так как соглядатаи не имели возможности приблизиться к ним незамеченными. Во дворце же они говорили о лошадях, об охоте и оружии, то есть о том, что, по мнению кайвайцев, и должно было составлять интересы диких кочевников.

* * *

Кублан-хану не удалось хорошенько выспаться. После его появления в посольстве прошло всего три часа, когда дозорные объявили:

— Приближается группа кайвайских всадников!

Слуги забегали и засуетились, готовясь встретить нежданных гостей. Нацуркан, как первый советник посольства, вышел к воротам, чтобы выказать высокопоставленным кайвайцам соответствующий почет и уважение.

Оказалось, что прибыл генерал Фалфай. После знакомства на театральном представлении он уже дважды бывал во дворце, где разместились представители ханства Степного Ветра, поэтому чувствовал себя здесь достаточно уверенно. Генерал Фалфай, несмотря на возраст и некоторый избыточный вес, легко спрыгнул с коня и поклоном ответил на поклон Нацуркана:

— Приветствую вас, мой молодой друг. Сожалею, но у меня на этот раз нет времени для долгих церемоний. Не соблаговолит ли Кублан-хан поговорить со мной?

— Думаю, его уже разбудили, — усмехнулся Нацуркан. — А это означает, что очень скоро он появится, чтобы засвидетельствовать вам свое почтение. А тем временем прошу вас пройти внутрь.

Первый советник сделал приглашающий жест и отступил в сторону, пропуская генерала вперед. Тот уверенно зашагал к парадному входу во дворец. Сопровождавшие его кавалеристы спешились, но не передали поводья подбежавшим слугам. Это означало, что визит Фалфая будет кратковременным и полуофициальным.

Кублан-хан встретил генерала Фалфая у входа во дворец. Несмотря на бессонную ночь, он выглядел свежо и бодро.

— Добро пожаловать в нашу скромную обитель! — Кублан-хан вежливо поклонился. — Извините, что не оказали вам достойный прием, подобающий вашему положению в государстве. Ваше появление несколько неожиданно. Не окажете ли мне честь, позавтракав со мной?

— Позавтракать? — генерал добродушно улыбнулся. — По-моему, уже близится время обеда. Но, как мне кажется, я догадываюсь о причине вашего позднего завтрака.

Фалфай и Кублан-хан обменялись испытующими взглядами.

— Впрочем, от легкого угощения я не откажусь, — произнес генерал. — Пища и напитки в вашем дворце необыкновенно вкусны и приятны.

— Вы стали приверженцем степной кухни?

— Я всегда предпочитал простую пищу всяческим кулинарным изыскам.

— Тогда, надеюсь, наш скромный завтрак придется вам по вкусу.

— Не сомневаюсь в этом, — генерал огляделся. — Надеюсь, ваши соратники также разделят трапезу.

Кублан-хан махнул рукой Нацуркану, зовя за собой, и приказал одному из слуг:

— Отыщи Хумшара. Пригласи в обеденный зал.

— Я рассчитывал, что смогу увидеться и с вашим третьим спутником, этим начинающим волшебником по имени Ветрай.

Кублан-хан прищурился:

— Вам непременно нужно собрать в одном месте всех послов ханства Степного Ветра?

— Ваше общество так приятно мне, что я рассчитывал насладиться беседой с вами в полной мере.

Кублан-хан одним движением глаз показал на снующих неподалеку слуг-кайвайцев:

— Чтобы беседа была свободной и непринужденной, ее лучше вести не во дворце, а на свежем воздухе.

Генерал Фалфай его понял, и следующую фразу произнес слегка изменившимся голосом:

— Именно поэтому я рассчитывал, что к нам присоединится Ветрай.

Кублан-хан напрягся. Неужели кайвайцы раскрыли тайну Бегущего За Ветром? Не потому ли генерал привел в посольство вооруженных всадников и хотел собрать всех степняков вместе? Что затевал Фалфай? Уничтожить опасных врагов Кайвая одним ударом? Может быть, именно поэтому Бегущего За Ветром не было в резиденции? Но нет, волшебник не бросил бы в трудную минуту своих друзей и учеников…

Стоило только молодому человеку подумать об этом, как из бокового прохода навстречу выступил сам Бегущий За Ветром. Волшебник низко поклонился, играя роль верноподданного Кублан-хана, и произнес:

— Я услышал, что здесь прозвучало мое имя, и подумал, что вы, Кублан-хан, хотите меня видеть.

— Твое появление своевременно и необходимо. Я всегда рад тебя видеть. И генерал Фалфай, как мне кажется, рассчитывал на твое присутствие в посольстве.

Кублан-хан знал, что еще три часа назад Бегущего За Ветром в посольстве не было. Слуги, которым было строго-настрого велено разбудить своего господина при появлении волшебника, не видели, как он вернулся в резиденцию. Следовательно, волшебник появился во дворце только что, воспользовавшись своим искусством. Кублан-хан перехватил несколько удивленных взглядов, которыми обменялись слуги-кайвайцы. Должно быть, способности того, кого они знали под именем Ветрая, их насторожили. Только самая острая необходимость могла заставить Бегущего За Ветром пойти на такой риск. Кублан-хан едва заметно вздохнул. Все свидетельствовало о том, что их пребывание в Кайвае скоро закончится. Вернее, закончится их МИРНОЕ пребывание. Скоро в глазах кайвайцев они превратятся в захватчиков и поработителей.

Кублан-хан, Фалфай, Нацуркан, Хумшар и Бегущий За Ветром уселись за накрытый стол. Позади них застыли слуги, готовясь предвосхитить и исполнить даже невысказанные желания своих господ. Повинуясь одним только легким движениям пальцев, они разливали в чашки чай и подносили блюда с яствами.

За столом, согласно этикету Кайвая, разговор велся исключительно о приятных вещах: о цветах, о картинах на стенах, об искусстве мастеров, изготовивших чашки, вазы и блюда столового сервиза. В виде исключения, отдавая дань уважения хозяевам, генерал Фалфай поинтересовался здоровьем степных скакунов и выслушал в ответ благодарственные слова.

Соглядатаи-кайвайцы должны были успокоиться. Казалось, что это обычный визит вежливости, за которым генерал мог скрывать лишь желание получше узнать потенциального противника. Собственно, именно так и объяснял Фалфай императору Лайтэю причину своих посещений резиденции посольства ханства Степного Ветра. До вчерашнего дня он и сам себе не мог толком объяснить, почему его так тянет к молодым жизнерадостным степнякам. Только ли потому, что они напоминали его самого в юности? Или он и в самом деле ощущал исходившую от них опасность? И только вчера вечером Фалфай понял, в чем заключалась причина его повышенного интереса к посольству ханства Степного Ветра.

Закончив трапезу, гость и хозяева поднялись и вышли для прогулки во дворцовый сад. Слуги находились неподалеку, но тихо произнесенные слова не долетели бы до их ушей. Кроме того, внезапно налетевший легкий ветерок шевелил ветви, играл листьями и цветами, что еще более затрудняло подслушивание.

Кублан-хан вопросительно посмотрел на Бегущего За Ветром. Тот едва заметно кивнул головой, предоставляя своему ученику полную свободу действий.

Кублан-хан обратился к Фалфаю:

— Уважаемый генерал, здесь, в этом саду, мы можем говорить более свободно, чем во дворце… Если, конечно, вы не желаете продолжить беседу о совершенной форме вазочки для варенья из лепестков жасмина.

Последние слова были произнесены с оттенком легкого пренебрежения, что должно было продемонстрировать истинное отношение степняков к этому вопросу.

Фалфай наклонился, чтобы понюхать цветок розы, и в это время незаметно огляделся, удостоверяясь в правдивости слов Кублан-хана. Потом внимательный, оценивающий взгляд он бросил на Бегущего За Ветром.

Выпрямившись, генерал произнес:

— Я уже третий раз посещаю ваш дом, но никогда еще не приходил сюда с таким тяжелым сердцем.

Степняки поняли, что пришло время долгожданного серьезного разговора, и обратились в слух.

Фалфай продолжил:

— Вчера произошло несколько событий, которые, как мне думается, должны изменить будущее Кайвая. К сожалению, мало кто в нашей стране понимает значимость произошедшего.

— И поэтому вы решили обратиться к нам? — спросил Кублан-хан.

— Я уверен, что вы можете сыграть весьма значительную роль в судьбе Кайвая… Если уже ее не играете.

— При всем моем уважении, генерал Фалфай, но упоминание о «роли» и косвенное сравнение нас с актерами не вполне соответствует нашим представлениям о наших целях и делах, — произнес Кублан-хан.

Бегущий За Ветром сделал шаг вперед:

— Если позволите, я тоже хотел бы внести одно уточнение: вы, генерал Фалфай, сказали, что некие события могут изменить будущее Кайвая. Но будущее нельзя изменить, его можно только создавать своим трудом.

Генерал внимательно оглядел молодых степняков:

— Кто вы на самом деле?

— Вы знаете наши имена, — сказал Бегущий За Ветром. — Разве этого не достаточно?

— У меня есть все основания полагать, что по крайней мере один из вас на самом деле носит другое имя.

— Тогда у меня есть предложение: откровенность за откровенность. Ведь вы столь неожиданно посетили нас не для того, чтобы играть в загадки? Вы хотите поделиться с нами некоторой важной информацией, а взамен услышать от нас правдивые ответы на ваши вопросы.

Генерал кивнул:

— Раньше я был уверен, что всегда действовал в интересах Кайвая. Но в последнее время моя вера оказалась поколеблена. Дошло до того, что вчера я усомнился в словах императора Лайтэя. Он отдал мне приказ, который идет вразрез с моими представлениями о справедливости.

— Он приказал вам отправиться в Низовое ханство за данью? — спросил Кублан-хан и покосился на Бегущего За Ветром, ожидая оценки такой осведомленности.

Волшебник одобрительно кивнул, и этот жест не укрылся от глаз Фалфая:

— Я не сомневался, что вам уже известно о готовящейся военной экспедиции. Поэтому я явился к вам, чтобы сказать: я категорически против этого решения. Более того, я считаю его опасным для Кайвая. Я знаю о том, что степные ханства уже не так разрознены, как раньше. Уже пять лет они не растрачивают силы в войне друг с другом, а копят их для какого-то общего дела.

— Вы говорили об этом с императором Лайтэем или с другими генералами?

— Говорил, и неоднократно, — Фалфай пожал плечами. — Но они и слушать не хотят о том, что величию и мощи древнего Кайвая может что-то угрожать. Моя недавняя победа над степными разбойниками лишь утвердила их в этом заблуждении. Собственно, именно моя удача и привела к тому, что Кайвай решил подчинить себе Низовое ханство. Теперь я почти жалею о том, что одержал верх. Маленькая победа может привести к большому поражению.

— Возглавить поход на Низовое ханство поручено вам? — спросил Бегущий За Ветром.

— Нет. Должно быть, император Лайтэй, несмотря на мои заслуги, сомневается в моей решимости. Экспедиционный корпус возглавят генералы Йайсай и Дунчан. Мне же поручено командовать резервными силами.

— Вы позволите дать вам один совет? — обезоруживающе улыбнулся Бегущий За Ветром.

Пожилой генерал испытующе посмотрел на молодого степняка, каким выглядел великий волшебник:

— У меня есть все основания полагать, что отказываться от ваших советов — значит навлекать на себя несчастья. Я с благодарностью и интересом выслушаю вас.

— Не спешите покидать пределы Кайвая. Йайсай и Дунчан будут так торопиться исполнить повеление императора, что не заметят вашего отставания. А вы тем временем вместе со своей кавалерией останетесь неподалеку от Шанжэя. Вполне возможно, что для охраны столицы и императорского двора потребуется значительно больше воинов, чем служит в дворцовой страже.

На волшебника с удивление посмотрели и генерал Фалфай, и степняки.

— Я говорю о возможности народного восстания, — пояснил Бегущий За Ветром. — Люди Кайвая недовольны увеличением налогов и чиновничьим беззаконием. У них появились лидеры, которые готовы повести народных бойцов против власти чиновников и генералов.

— Это невозможно! — воскликнул Фалфай.

— Типичная ошибка тех, кто обличен государственной властью и отгородился от народа стенами дворцов и щитами охранников, — наставительно проговорил Бегущий За Ветром.

Генерал сделал протестующий жест, но волшебник, не обращая на него внимания, продолжил:

— Повстанцы — это не преступники, какими хотят представить их правители. Просто, когда отец видит протянутые к нему руки голодных детей, когда он глядит в их просящие глаза, а сам не может прокормить семью из-за того, что императорский чиновник забрал у него половину урожая, то в сердце даже самого смиренного и законопослушного человека загораются искры гнева. Год от года искры тлеют, пока сердца многих людей не начинают стучать в такт. И тогда пламя восстания взвивается и обрушивается на угнетателей.

Кублан-хан не сомневался, что волшебник очень хорошо знал о готовящемся восстании, если не сам участвовал в его подготовке. Не зря же он в последнее время часто и надолго покидал резиденцию посольства ханства Степного Ветра.

— Насколько я знаю, людям Кайвая запрещено иметь оружие, — сказал Нацуркан. — Как же они смогут сражаться со стражниками и солдатами?

— У народа Кайвая есть оружие! — уверенно произнес Бегущий За Ветром. — Я хотел вам его продемонстрировать. — Он посмотрел на Фалфая. — Уверен, и уважаемый боевой генерал с интересом узнает кое-что новое о своей стране и своем народе.

— Разговор принял неожиданное направление, — сказал Фалфай. — Но взглянуть на народное оружие было бы любопытно. Оно у вас с собой?

— Нет! — волшебник едва сдержал смех. — Не следует понимать мои слова буквально. Сегодня вечером я собирался пригласить вас на тайный турнир боевых единоборств. Мастера соберутся, чтобы померяться силами в искусстве рукопашного боя.

Генерал хмыкнул:

— Об этом искусстве я много раз слышал, но ни разу не видел своими глазами. И вообще, я уверен, что вооруженный воин в любом случае победит безоружного крестьянина.

— Я хочу предоставить вам возможность побывать на турнире и, возможно, поменять свое мнение.

— Я принимаю ваше приглашение, — Фалфай немного подумал. — Но почему вы не боитесь, что я выдам вас чиновникам из государственной безопасности? Вообще-то, мне следовало бы самому уничтожить вас, как врагов Кайвая.

— Но ведь вы прибыли сюда не для того, чтобы так поступить? — с улыбкой произнес Бегущий За Ветром.

— Вместе со мной два десятка закаленных в боях кавалеристов. И еще сотня находится неподалеку.

Степняки невольно схватились за рукоятки сабель, но волшебник выглядел совершенно спокойным:

— Этого недостаточно, чтобы убить нас или взять в плен.

— Я подозревал это. Во время нашей первой встречи я заподозрил, что послы из молодого и быстро набирающего силы степного ханства прибыли в Кайвай не просто так. Император и прочие генералы не захотели меня слушать. Поэтому мне потребовались мудрые и могущественные союзники. Я послал гонцов к одному магу, который был другом моего отца. Последние пятнадцать лет он жил вдали от Шанжэя. В Летний дворец он прибыл только вчера вечером.

— Далай-Фай-Чун? — улыбнулся Бегущий За Ветром. — Давненько мы с ним не встречались! Я обязательно навещу его, ведь ему в его годы, наверное, уже тяжело путешествовать.

Генерал вздрогнул:

— Далай-Фай-Чун сказал мне, что его силы ничтожны перед вашим могуществом. Кроме того, он уверял меня, что вы действуете во благо Кайвая. Признаться, мне нелегко было в это поверить.

— И тем не менее, это так.

— Я знаю, что вы готовите нападение на Кайвай. А теперь, вдобавок к этому, вы сообщили мне о народном восстании. Что я должен об этом думать?

— Вы должны верить Далай-Фай-Чуну… мне, и моим молодым друзьям, — Бегущий За Ветром широким жестом указал на степняков. — Моя цель — СПАСТИ Кайвай. Спасти его от него самого, вернее, от тех, кто находится у власти и своими неправедными действиями, сам об этом не думая, разрушает собственную страну.

— Ваши слова рождают во мне надежду. Знание того, КТО вы на самом деле, заставляет меня в них верить… хотя, должен признаться, это весьма непросто. Не так я представлял себе вас…

Волшебник сделал предостерегающий жест:

— Никто в Кайвае не должен произносить моего имени. Я всего лишь Ветрай, молодой волшебник, недавно ступивший на путь постижения магического искусства.

Генерал Фалфай склонил голову:

— Я верю вам.

— Я не сомневался в том, что вы — один из немногих людей в Кайвае, которые видят истину.

Генерал еще раз поклонился:

— Сейчас я должен вернуться в Летний дворец. Когда мы встретимся, чтобы отправиться на турнир боевых искусств?

— На закате солнца ждите нас на Северной дороге. Возьмите с собой одного-двух преданных и проверенных слуг. Не более!

— Хорошо. До встречи!

Степняки и генерал раскланялись и расстались. Слуги-соглядатаи не должны были увидеть ничего необычного в этом визите.

— Генерал не приведет с собой несколько сотен кавалеристов? — обеспокоено спросил Нацуркан.

— Нет, — уверенно произнес Бегущий За Ветром. — Он поверил.

Кублан-хан выглядел несколько смущенным:

— Сегодня вечером я обещал быть в Летнем дворце.

— Обещал принцессе Лаймасай? — понимающе усмехнулся волшебник.

— Да. Если вы любили когда-нибудь, то должны понимать, как разрывается сейчас моя душа. Я должен ее увидеть, но я не могу отказаться поехать с вами на турнир. Что же мне делать?

— Эта проблема может быть решена очень просто. Ты пригласишь Лаймасай на турнир. Она любит зрелища. Уверен, она не откажется.

Кублан-хан изумленно воззрился на волшебника:

— Неужели это возможно? Ведь принцесса находится под постоянным присмотром дворцовой стражи?

— Я свяжусь с Далай-Фай-Чуном, и он поможет вам исчезнуть с соревнования по запуску воздушных змеев. Отсутствия Лаймасай никто не заметит, даже если она вернется во дворец лишь на рассвете.

Кублан-хан радостно воскликнул:

— У меня нет слов, чтобы выразить всю благодарность!

Бегущий За Ветром положил ему руку на плечо:

— Будь достойным того дела, которое мы вместе начали.

Молодой степняк внезапно нахмурился:

— Как отнесется ко мне Лаймасай, когда ей станет известна ВСЯ правда?

— Это зависит от тебя. Принцесса — умная и честная девушка. Я уверен, что она сможет понять.

— Да, да! — подхватил Хумшар. — Ведь мы не желаем зла ни Кайваю, ни ее отцу, ни ее семье.

Нацуркан с сомнением произнес:

— Не все жители Кайвая смогут принять нас, не говоря уже о тех, кто кому сейчас принадлежит власть.

— Лаймасай не такая, как все! — горячо возразил Кублан-хан.

— Разумеется, — улыбнулся волшебник. — Если она согласится последовать за тобой на тайный турнир, то, возможно, сможет пойти и дальше по жизни вместе с тобой.

— Как бы мне этого хотелось… — мечтательно пробормотал Кублан-хан.

* * *

Когда солнце наполовину скрылось за вершинами далеких гор, по Северной дороге проскакали семь всадников. Вернее, всадников было восемь, но двое из них разместились на одной лошади. Впереди ехали Нацуркан и Хумшар. Они держали дорожные фонари, незатухающие от ветра и быстрой скачки, и освещали путь следовавшему сразу следом за ними Кублан-хану. Перед Кублан-ханом в седле находилась тоненькая, закутанная в темный плащ фигурка, которую почти невозможно было различить в сумерках и которая, несомненно, не слишком отягощала выносливую степную лошадь.

Принцесса Лаймасай без колебаний приняла приглашение Кублан-хана. Роскошные, но однообразные дворцовые празднества уже порядком ей надоели. А посещение тайного турнира было самым настоящим Приключением с большой буквы, о котором мечтает каждая юная девушка, будь она принцессой или простолюдинкой. Лаймасай была одета в простое платье и, пожалуй, впервые с самого раннего детства покинула свои покои, не нанеся на лицо плотный слой грима. От этого она выглядела необыкновенно помолодевшей и похорошевшей.

Следом за Кублан-ханом и принцессой скакали Бегущий За Ветром и генерал Фалфай. Замыкали небольшой отряд двое вооруженных слуг генерала, которые также держали в руках дорожные фонари.

— Когда проедем следующую деревню, сворачивайте вправо на боковую дорогу! — крикнул волшебник, единственный из всех знавший маршрут и пункт назначения.

Вечером крестьяне закончили работу на полях, ремесленники закрыли двери своих мастерских, купцы расположились в постоялых дворах, так что на дороге было довольно пустынно. Два раза всадники встречались с конными сторожевыми разъездами, охранявшими мирных кайвайцев от разбойников. Но солдаты не останавливали путешественников, хотя выглядели те довольно подозрительно.

Генерал Фалфай был одет в простую дорожную одежду, которая никак не указывала на его высокий пост в Кайвае. При виде разъездов он порывался выехать вперед и отдать приказ пропустить его и сопровождавших его людей, но всякий раз его удерживал Бегущий За Ветром:

— Вы не должны беспокоиться, уважаемый генерал Фалфай. Безопасность пути — это моя работа.

— Так вы и целую орду кочевников сможете беспрепятственно провести во дворец императора! — заметил Фалфай.

— Если понадобится, то проведу, — сказал волшебник, и генерал понял, что тот не шутит.

Проехав деревню, всадники свернули на боковую дорогу, которая вела через высокие заросли. Через некоторое время впереди послышался короткий резкий свист.

— Нас заметили! — крикнул Нацуркан. — Я надеюсь, нас не встретят стрелами и копьями?

— Все в порядке! — заверил Бегущий За Ветром. — Нас ждут.

Совершенно неожиданно заросли кончились, и всадники увидели перед собой большой дом (или небольшой дворец). Он выглядел довольно старым и даже казался заброшенным: с причудливо изогнутой крыши кое-где облетела черепица, с каменных львов у главного входа облезла краска, в стенах зияли кое-как залатанные дыры, деревянные колонны, поддерживавшие навес над входом, рассохлись и потрескались. Но свет, пробивавшийся из прикрытых ставнями окон, свидетельствовал о том, что здание обитаемо, по крайней мере, этой ночью.

Стоило только всадникам остановиться, как со всех сторон появились люди, одетые в темные плащи и накидки. Можно было подумать, что они возникли прямо из воздуха, но на самом деле они прятались за колоннами, в тени стен, в зарослях ближайших растений. Слуги Фалфая схватились за мечи, но генерал остановил их одним движением руки.

Бегущий За Ветром спешился. Навстречу ему выступил один из людей. Он откинул с головы капюшон и открыл лик седого старца с длинными волосами, усами и бородкой.

— Приветствую вас, досточтимые и благородные люди! — торжественно произнес старец.

— Здравствуй, почтенный Фай-Фунай! — сказал Бегущий За Ветром.

— Фай-Фунай? — раздался удивленный девичий голос. — Это на самом деле Фай-Фунай?!

Кублан-хан опустил на землю принцессу Лаймасай, и теперь девушка со смесью восторга и недоверия разглядывала седого старца. Фай-Фунай был известным странствующим философом, которого почитали и уважали не только простолюдины, но и многие обличенные властью кайвайцы. Сам он никогда не появлялся при дворе императора, но слава о его мудрости и доброте распространилась по всем уголкам Кайвая, из уст в уста передавались его высказывания и изречения.

— Я самый настоящий Фай-Фунай, — добродушно усмехнулся старец. — Если не ошибаюсь, то я имею честь разговаривать с дочерью нашего императора Лайтэя, принцессой Лаймасай?

Принцесса тотчас же вспомнила о необходимости соблюдать царственное достоинство, выпрямилась и сделала непроницаемое лицо:

— Да, я принцесса Лаймасай, дочь императора Лайтэя, владыки великого Кайвая!

— Добро пожаловать, принцесса Лаймасай! — безо всякой насмешки проговорил Фай-Фунай. — Отрадно видеть, что члены императорской фамилии сошли с высот своего могущества, чтобы пообщаться с народом Кайвая.

Лаймасай немного смутилась, не решаясь открыть истинные причины ее появления в этом месте. Она обернулась, ища глазами Кублан-хана, но тот в это время привязывал уздечку своей лошади к специальной стойке возле дома.

Фай-Фунай не заметил (или сделал вид, что не заметил) растерянности девушки. Немного нараспев он произнес:

— Вода изливается с небес в виде дождя и собирается в ручьи. Ручьи сливаются в реки. Реки впадают в моря. Моря объединяются с океаном. Подобно капле воды, каждый человек — лишь часть народа.

Люди вокруг возбужденно зашептались, обсуждая очередную мудрость, изреченную почтенным старцем.

Удовлетворенный произведенным впечатлением, Фай-Фунай сделал широкий жест, приглашая прибывших гостей внутрь дома:

— Заходите, любезные друзья, до начала турнира осталось совсем мало времени.

Створки дверей быстро распахнулись, пропуская людей, и так же быстро затворились. Стражи были наготове и обеспечивали тщательную маскировку тайного собрания.

Внутри здания было светло от множества зажженных разноцветных фонарей. Дом был довольно просторным, но сейчас в нем собралось столько народа, что Бегущий За Ветром и его спутники еле-еле протискивались через толпу. Если бы не шедший впереди Фай-Фунай, перед которым люди расступались, то никому не известные степняки и переодетые Фалфай и Лаймасай никогда не смогли бы добраться до первых рядов.

Несомненно, старое заброшенное здание было заблаговременно приспособлено для проведения турнира по боевым искусствам. Лишние перегородки были убраны, в центре выделено свободное пространство для бойцов, вдоль стен выстроены многоярусные деревянные трибуны для зрителей и участников.

Протиснувшись к центральной площадке, степняки с удивление увидели старого знакомого — Лао Таджина, сидевшего на лавочке и о чем-то возбужденно спорившего со своим соседом.

Молодой купец приветствовал их:

— Я почти не сомневался, что увижу вас здесь! Сегодня собралось много добрых друзей, очень много!

— О чем он говорит? — спросил у Бегущего За Ветром генерал Фалфай.

Волшебник объяснил:

— Посмотрите вокруг повнимательнее! Вы увидите не только простолюдинов, но и купцов, и чиновников, и монахов, и младших офицеров. Пусть все они, как, кстати, и мы, одеты в простые одежды. Но купцов выдает прищур глаз, чиновников — чересчур правильная речь, монахов — смиренно опущенные бритые головы, офицеров — горделивая осанка.

— Вы хотите сказать, что в заговоре участвуют все сословия Кайвая?

— Если заботу о своей Родине вы считаете заговором — то ваши слова можно признать правильными. Подумайте о том, генерал, почему честные кайвайцы вынуждены по ночам тайно собираться в заброшенном доме. Не потому ли, что у них нет средств законно и открыто добиваться уважения к себе? Не потому ли, что государственный чиновничий аппарат узурпировал власть в стране? Не потому ли, что императорский двор погряз в роскоши и не желает замечать, что жизнь простых людей становится тяжелее год от года?

Принцесса Лаймасай, которая услышала слова Бегущего За Ветром, обратилась к нему:

— Я завтра же расскажу обо всем моему отцу!

— Вы думаете, ему раньше никто не докладывал о тайных собраниях и организациях? — улыбнулся волшебник. — Вы считаете, что сегодня на этом турнире нет ни одного соглядатая? Уверяю вас, вы заблуждаетесь!

— Но как же… Но ведь… — забормотала принцесса, озираясь вокруг, словно ища глазами людей, на лбах которых была бы видна надпись: «Я — шпион!»

— Не волнуйтесь, без грима вас никто не узнает, — сказал Бегущий За Ветром.

— Я беспокоюсь не о себе, а о своем Кайвае! — гордо заявила принцесса.

— Тогда для вас нелишним будет узнать, что ни один придворный вельможа, ни один крупный чиновник, ни один генерал не воспринимают всерьез глухой ропот народа. Точно так же не желают они видеть развала армии, опустошения казны, исчерпания плодородных земель, разрушения оросительных каналов и многого другого. Они проводят жизнь в праздности и неведении. Они считают, что их благополучие будет длиться вечно. Они ошибаются…

— Кто ты такой, чтобы угрожать правителям Кайвая? — Лаймасай устремила на Бегущего За Ветром гневный взгляд. — Стоит мне только приказать, и тебя схватят воины моего отца!

— Что-то я не вижу здесь тех, кто поспешил бы выполнить ваш приказ, — усмехнулся волшебник. — Что же касается меня, то я могу открыть вам один маленький секрет…

Он наклонился к принцессе и прошептал ей на ухо свое имя. Лаймасай вздрогнула и некоторое время молча смотрела на Бегущего За Ветром, не в силах вымолвить ни слова. Кублан-хан мягко обнял ее за плечи:

— Это правда. Извини, но я не мог рассказать тебе об этом раньше.

— И что же дальше?… — пролепетала принцесса.

— Это зависит от нас всех, — ответил волшебник. — От вас, от вашего отца, от меня, от Кублан-хана, от генерала Фалфая, от всего народа Кайвая, от обитателей всего нашего мира. Мы все равны перед судьбой. Будущее зависит от всех нас.

Принцесса по-новому взглянула на множество окружавших ее людей. Впервые в жизни она задумалась. Впервые в жизни она испытала страх. Но боялась Лаймасай не за себя и не за своих родственников. Это был страх перед неопределенным и непредсказуемым будущим, которое еще сегодня днем казалось ей стабильным и спокойным. Теперь же девушка осознала, что праздники не могут продолжаться вечно, что рано или поздно найдется сила, которая потребует отчет даже у самого великого властителя. Что сможет сказать император Лайтэй народу Кайвая? И захочет ли слушать его народ после многих десятилетий нищеты и унижений?

Тем временем на центральную площадку вышли несколько бойцов. Они разминались, выполняя специальные комплексы упражнений: наносили резкие удары руками и ногами по воображаемому противнику, подпрыгивали, кувыркались по полу. Это были лучшие представители различных школ. Даже неопытная принцесса Лаймасай без труда могла увидеть различия между стилями бойцов.

Один имитировал движения богомола, из состояния покоя он мгновенно переходил к серии быстрых движений, а затем вновь замирал на месте. Другой двигался мягко и гибко, как кошка. Третий кривлялся, как обезьяна. Четвертый пошатывался, болтался из стороны в сторону и время от времени делал вид, что прикладывает к губам бутылку с алкогольным напитком. Пятый извивался, подобно змее и делал резкие выпады. Другие бойцы также обладали индивидуальными комплексами движений, которые либо основывались на имитации поведения животных, либо утрировали человеческие действия.

Зрители громко кричали: приветствовали своих бойцов; спорили с соседями, доказывая достоинства разных школ и уверяя в их непобедимости; заключали пари и делали ставки.

Кублан-хан, Нацуркан и Хумшар разглядывали мастеров рукопашного боя с профессиональным интересом. Они прекрасно понимали, что ни один из этих кайвайцев не сможет долго сопротивляться вооруженному степняку, который издалека, сидя на быстром скакуне, расстреляет их из лука. Но это в открытом поле, в бою… А вот при неожиданном нападении, или в условиях ограниченного пространства рукопашный бой имел явные преимущества.

Лао Таджин предложил степнякам:

— Давайте сделаем ставки! Вы можете поставить деньги на понравившегося вам бойца, и в случае его победы получите выигрыш. Я бы, например, поставил вон на того здоровяка, который, как медведь, готов заломать любого соперника.

Кублан-хан с сомнением посмотрел на названного человека:

— По-моему, он слишком неуклюж. Его природная сила не может компенсировать недостаток ловкости и проворства. Я бы предпочел бойца, изображающего пьяного. Он непредсказуем.

— Значит, мы можем побиться об заклад! — радостно подытожил Лао Таджин.

Принцесса Лаймасай спросила у Кублан-хана:

— Разве ты разбираешься в рукопашных единоборствах?

— Немножко разбираюсь, — скромно ответил Кублан-хан, умолчав о том, что Бегущий За Ветром преподал своим ученикам основы боя без оружия. Конечно, волшебник при всем желании не смог бы передать все свои знания и умения, которые оттачивались столетиями. Кроме того, истинное искусство рукопашного боя было создано и доведено до совершенства людьми Первой расы, которые теперь покинули этот мир. Современные люди, для которых эта наука не являлась единственным способом выжить во враждебном мире, просто физически не были готовы воспринять и воспроизвести ее в полном объеме.

— Так мы будем заключать пари? — нетерпеливо проговорил Лао Таджин.

Кублан-хан покачал головой:

— Я не вижу здесь бойцов, в победе которых был бы абсолютно уверен. Пожалуй, я воздержусь от спора.

Лао Таджин разочарованно вздохнул и собирался было отправиться на поиски тех, с кем можно было бы заключить сделку, но Бегущий За Ветром придержал его за локоть:

— Я готов сделать ставку вон на того бойца, в синей рубахе.

— На которого? — оживился Лар Таджин.

— Во-о-о-он он стоит, слева от колонны.

— А разве это участник турнира? Он же не вышел на площадку для разминки!

— Он — мастер! — веско произнес волшебник. — Посмотрите, как он дышит, и сразу поймете, что никакая другая разминка ему не нужна.

Лао Таджин недоуменно хмыкнул, не понимая смысла слов Бегущего За Ветром:

— Ну, вам виднее… А я все-таки поставлю на медведеобразного здоровяка. По два золотых? Победитель получает все!

— Идет! — волшебник хлопнул по протянутой ладони молодого купца.

На центральную площадку вышел неприметный и просто одетый кайваец, обладавший, тем не менее, необычайно зычным и глубоким голосом. Стоило ему только заговорить, и он сразу же перекрыл шум и говор в огромном переполненном зале:

— Я приветствую всех вас, дорогие друзья и сограждане! Я, скромный Найчун, считаю себя недостойным объявлять имена участвующих в турнире великих мастеров, но, несмотря на мои протесты, именно мне предоставили эту честь. Все вы, те, кто присутствует в этом доме, прибыли из разных концов Кайвая, и, как я вижу, нас почтили своим посещением друзья из соседних государств. Я не буду повторять, что сегодняшний турнир — это нечто большее, чем просто соревнование. Это символ нашего единства и нашей силы. Именно поэтому сегодня будут происходить схватки без оружия. Ведь наша цель — не одержать победу над соперником, а продемонстрировать свое мастерство и духовную силу. Итак, я объявляю начало турнира!

Зрители и участники отозвались дружными радостными криками. Турнир боевых искусств начался. Найчун объявлял имена участников, они парами выходили на центральную площадку и, после церемонных поклонов друг другу, судьям и зрителям, начинали поединок. Несмотря на заявленный дружественный характер соревнования, бойцы сражались в полную силу, правда, даже получивший нокаут побежденный находил в себе силы, чтобы поклониться и поблагодарить победителя за доставленное удовольствие.

Мастер школы змеи победил представителя стиля обезьяны. Боец, имитирующий движения пьяного человека, одержал верх над широко размахивавшим руками мастером-птицей, но затем сам оказался повержен медведем.

Зрители были в восторге. Лао Таджин хохотал и хлопал в ладоши, когда его боец побеждал, и стонал, когда здоровяк-медведь пропускал удары, словно сам испытывал физическую боль. Степняки вели себя более сдержанно, но были захвачены зрелищем, как и все люди. Принцесса Лаймасай вздрагивала, вскрикивала, но смотрела на бойцов, не отводя взора. Лицо генерала Фалфая было непроницаемым, но глаза блестели от живого интереса. Бегущий За Ветром, поначалу увлеченный турниром, постепенно становился все скучнее и мрачнее. Это не укрылось от проницательного взора Фай-Фуная.

Старый философ тихо обратился к волшебнику:

— Скажи мне, волшебник, который скрывает свое имя, разве тебя не радует мастерство кайвайских бойцов?

— Это не бойцы, — со вздохом ответил Бегущий За Ветром, — это актеры! Я сожалею, что давно не посещал эту прекрасную страну. Здесь многое изменилось. И, на мой взгляд, не в лучшую сторону. Кайвайцы слишком чтят традиции и мало озабочены поиском собственного пути. Творчество уступило место копированию и подражанию. Ты понимаешь, что я говорю не только о застывших боевых стилях, но и о кое-чем другом, более глубоком?

— Я понимаю… — произнес Фай-Фунай. — Мы, кайвайцы, так уважаем установленный порядок, что даже не думаем о его изменении. А что не изменяется, то умирает. Это основной закон природы.

— Вот именно! Люди забыли, что и они сами, и их общество, и государство подчиняются естественным законам природы.

— И ты хочешь им об этом напомнить?

— Да! Сейчас кайвайцы — это овцы, не знающие страха, потому что забывшие, как выглядят настоящие хищники. Я собираюсь познакомить их с волками.

Фай-Фунай понимающе покосился на степняков и едва заметно улыбнулся:

— Как мне кажется, вначале ты приручил и выдрессировал волков, чтобы они не уничтожили все беспомощное стадо.

— Я не хочу кровопролития, но вливание свежей крови пойдет на пользу одряхлевшему Кайваю.

— Мне тяжело согласиться с твоими словами, но я вынужден признать их мудрость и справедливость. Я, по мере моих скромных сил, постараюсь помочь людям Кайвая осознать и принять необходимость и пользу перемен.

Бегущий За Ветром положил руку на плечо старого философа:

— Я был уверен, что ты меня поймешь… Смотри, на поединок выходит мастер, на которого я сделал ставку!

Боец в синей рубахе выступал против представителя школы богомола. Богомол медленно наступал, раскачиваясь вперед и назад, как будто пытался загипнотизировать соперника. При этом его руки были прижаты к туловищу, как передние конечности хищного насекомого. Боец в синей рубахе спокойно стоял на месте. В отличие от других мастеров, он не прыгал, не размахивал руками, но в его стойке ощущалась уверенность и сдерживаемая до поры до времени сила.

— Я знаю этого бойца, — сказал Фай-Фунай. — Его зовут Ланчин. Он представляет школу Парящего Дракона. Он приехал на турнир из Тойкана.

Город Тойкан находился на юго-востоке Кайвая, там, где было сильно влияние тропических прибрежных стран и архипелага Шори-Галдо. На некоторых островах боевые искусства достигли весьма значительных высот за счет использования таких человеческих возможностей, которые были подавлены в обычных людях. Конечно, до Первой расы островитянам было очень далеко, но они, несомненно, превосходили кайвайские «животные» стили. Должно быть, школа Парящего Дракона впитала в себя лучшие качества обоих направлений — «внешнего» и «внутреннего» — по крайне мере, ее представитель был единственным, кто удостоился одобрительного взгляда Бегущего За Ветром.

А тем временем на площадке представитель стиля богомола бросился на соперника… но оказался отброшен всего одним легким взмахом руки мастера из школы Парящего Дракона. Вскочив на ноги, богомол вновь ринулся в атаку… а через мгновение оказался на полу, прижатый коленом противника, который застыл над ним с занесенной для удара рукой. На этом бой закончился. Побежденный богомол встал, низко поклонился победителю, и, потрясенно покачивая головой и пожимая плечами, отправился на скамейку, где его приветствовали выбывшие ранее участники.

— Неплохо! — заметил Лао Таджин. — Но мой медведь все равно подомнет этого дракона!

Бегущий За Ветром в ответ лишь многообещающе улыбнулся. И он оказался прав. Медведь не дошел даже до полуфинала, проиграв мастеру сравнительно простого, но эффективного кулачного боя. А дракон уверенно продвигался к победе, скупыми, но молниеносными движениями повергая на пол своих противников. В конце концов он одержал верх и над своим последним противником — кулачным бойцом.

— Ваша взяла! — весело воскликнул Лао Таджин, отдавая Бегущему За Ветром монеты. Молодого купца ничуть не огорчил проигрыш, да, собственно, в сравнении с его капиталом он был не так уж и велик.

— Вот уж не думал, что когда-нибудь получу процент от старого вклада! — произнес волшебник, принимая выигрыш.

— Почему от старого? — не понял Лао Таджин.

— Ладно, не важно! — махнул рукой волшебник, не собираясь рассказывать молодому человеку историю своего знакомства с его прадедом.

Глашатай турнира Найчун вывел на середину площадки Ланчина. Позади них выстроились все участники турнира (даже те, кто с трудом держался на ногах после полученных нокаутирующих ударов).

— Вот наш победитель! — объявил Найчун. — Вот лучший боец Кайвая и всего мира!..

Среди зрителей послышался легкий смешок.

— В чем дело? — Найчун посмотрел в сторону этого звука. — Кто-то не согласен с этим утверждением? Неужели найдется человек, который осмелится бросить вызов победителю турнира, великому Ланчину, мастеру школы Парящего Дракона из Тойкана? А-а-а! Наши друзья из западных степей не верят в возможности рукопашных бойцов. Им, конечно, сподручнее сражаться на конях, издалека поражать своих противников стрелами и не вступать в ближний бой. Не так ли?

Кублан-хан (а засмеялся именно он) не ожидал, что окажется в центре общего внимания. Он смотрел то на Найчуна, то на стоявшую рядом принцессу Лаймасай, то на Бегущего За Ветром. Девушка крепко держала молодого степняка за руку, словно боялась потерять в толпе, и смотрела на него с недоумением. Волшебник едва заметно кивнул головой.

— Я могу доказать, что умею сражаться и голыми руками! — громко заявил Кублан-хан.

Недоумение Лаймасай мгновенно сменилось страхом:

— Не надо, ты же видел, что Ланчин непобедим!

— Непобедимых людей не бывает!

— Как зовут тебя, молодой воин? — спросил Найчун.

— Кублан-хан! Я прибыл в ваш прекрасный Кайвай из ханства Степного Ветра. Я прибыл как друг. Я ни коим образом не хотел оскорбить уважаемого мастера Ланчина. Я просто хочу испытать свои силы. Прошу вас, дайте мне возможность выступить в турнире!

Ланчин внимательно посмотрел на Кублан-хана и слегка поклонился:

— Я почту за честь померяться силами с молодым воином из западных степей.

Кублан-хан мягко высвободил руку из объятий Лаймасай и снял свой плащ:

— Подержи, пожалуйста!

Фай-Фунай спросил у Бегущего За Ветром:

— Это твой ученик?

— Да.

— Ты приготовил ему великую судьбу. Надеюсь, он этого достоин.

— Судьба сама нашла его. Я стал всего лишь ее орудием.

— Как всегда? — понимающе улыбнулся философ.

— Да, как всегда.

Кублан-хан вышел на площадку и, подобно всем участникам, поклонился Ланчину, судьям и зрителям. Его действия сопровождались мертвым молчанием. Кайвайцы не знали, как реагировать на чужеземца, бросившего вызов победителю.

Найчун нарушил тишину:

— Что ж, вызов брошен! И я рад приветствовать еще одного участника нашего турнира! Пусть победит самый достойный!

Зрители прокричали:

— Ланчин!

Лишь немногочисленные иностранцы выкрикнули имя Кублан-хана, но их было практически не слышно в общей массе голосов.

Молодой степняк и Ланчин замерли друг напротив друга, внимательно следя глазами за малейшими движениями соперника. Кублан-хан сделал шаг в бок. Ланчин зеркально повторил его, сдвинувшись в другую сторону.

— Кто учил тебя, юноша? — спросил мастер школы Парящего Дракона.

— Мой учитель сейчас здесь и смотрит на нас.

— Почему он сам не участвует в турнире?

— Не знаю. Наверное, не хочет.

— Достойный ответ, — безо всякой насмешки произнес Ланчин. — Раз у него такие ученики, ему не надо самому выходить на состязание.

— Я благодарю вас за добрые слова. Но я вынужден признать, что погорячился, вызвав вас на поединок. Теперь я вижу, что вы — самый величайший мастер в мире… за исключением моего учителя.

— Хорошие слова хорошего воина, — одобрительно произнес Ланчин. — Со своей стороны я должен отметить, что и вы хорошо подготовлены. Признаюсь, я не ожидал, что среди степных жителей есть мастера столь высокого уровня.

Кублан-хан и Ланчин сделали еще несколько шагов по кругу и поменялись местами. Зрители начали удивленно переговариваться. Они не слышали тихого разговора на площадке и не могли понять, почему поединок не начинается.

Генерал Фалфай спросил у Бегущего За Ветром:

— В чем дело? Почему они не начинают бой?

— Они его уже ведут, — ответил волшебник. — Просто непосвященным он не виден. Настоящие мастера могут оценить силу противника по одним лишь его движениям и по его дыханию. Я, например, думаю, что Ланчин и Кублан-хан равны по силе. Скоро и они это поймут.

Действительно, Ланчин в это время говорил Кублан-хану:

— Уважаемый соперник, я благодарен вам за то, что вы показали мне, что я не одинок на своем пути самосовершенствования. Не будете ли возражать, если мы объявим ничью?

— Для меня это будет большой честью, — произнес Кублан-хан. — Надеюсь, что наше знакомство не закончится этим турниром. Я был бы вам очень признателен, если бы вы преподали мне несколько уроков рукопашного боя в соответствии с правилами вашей школы.

— Согласен. Со своей стороны я выражаю надежду, что вы познакомите меня со своим учителем.

— Вполне возможно, что вы с ним знакомы. Только вам он известен под другим именем.

— Вот как? Тем большее уважение я испытываю к вам, Кублан-хан.

— Примите уверения в моем к вам почтении, мастер Ланчин.

Кублан-хан и Ланчин одновременно шагнули назад и поклонились друг другу.

— Мы равны по мастерству! — сказал Ланчин.

Найчун провозгласил:

— Турнир закончен!

Зрители, хотя и были несколько разочарованы таким незрелищным поединком, тем не менее громкими возгласами приветствовали и поздравили обоих победителей. Люди начали покидать здание. Когда дверь открылась, стало видно, что ночь уже на исходе, небо посветлело, а звезды поблекли.

— Принцессе Лаймасай надо вернуться в Летний дворец! — напомнил Бегущий За Ветром Нацуркану и Хумшару. С Кублан-ханом и самой принцессой разговаривать было бесполезно. Они были совершенно оторваны от мира и смотрели только друг на друга.

— Сделаем! — с улыбкой пообещал Нацуркан.

Он вместе с Хумшаром начал аккуратно теснить Кублан-хана и Лаймасай к выходу. Бегущий За Ветром помахал им рукой, показывая, что останется и не поедет вместе с ними.

— Кажется, не все зрители торопятся по домам, — многозначительно произнес генерал Фалфай.

— Вы весьма наблюдательны, — заметил Фай-Фунай. — Если не ошибаюсь, вы занимаете весьма значительный пост в нашей армии?

— Да, вы правы.

— Если наш общий знакомый счел возможным привести вас сюда, то, возможно, он пожелает, чтобы вы также здесь ненадолго задержались, — философ как бы продолжал разговор с Фалфаем, но его полускрытый вопрос, несомненно, был адресован Бегущему За Ветром.

Волшебник повернулся к генералу:

— Насколько вас волнует судьба Кайвая? Я имею в виду, готовы ли вы ради спасения своей Родины, скажем так, пересмотреть некоторые свои взгляды?

— Только если это не будет противоречить моей совести!

— Достойный ответ благородного человека, — одобрительно проговорил Фай-Фунай. — Я не сомневаюсь, что ваша совесть будет спокойна. Более того, я уверяю вас, что ваш разум и чувства обретут истинную гармонию, когда вы пообщаетесь с людьми, стремящимися, как и вы, к процветанию нашего великого Кайвая.

Большинство зрителей к этому времени уже разошлось, многие фонари были потушены. В огромном здании стало темно и пустынно. Лишь неприметные человеческие фигуры, подобно бесплотным теням, скользили вдоль стен.

К Бегущему За Ветром, Фай-Фунаю и генералу Фалфаю приблизился один из кайвайцев — организаторов тайного турнира и последующего собрания:

— Мы скоро начинаем. До восхода осталось совсем мало времени, а нам надо обсудить очень много вопросов.

— Благодарю вас, мы уже идем, — сказал Бегущий За Ветром.

— Почему же вы отпустили ваших учеников-кочевников? — спросил Фалфай. — Теперь я понимаю, кто на самом деле возглавляет посольство ханства Степного Ветра. Кстати, название у неожиданно возникшего степного государства весьма недвусмысленно указывает на его создателя!

— У моих молодых друзей есть свои дела, пусть они занимаются ими, а не распыляют свои силы по многим направлениям.

Фай-Фунай с улыбкой заметил:

— Ты не любишь театр, но сам поступаешь, как постановщик большого театрального представления, где каждому актеру отведена своя роль и свое время появления на сцене.

— Интересное сравнение, — улыбнулся в ответ Бегущий За Ветром, — но я не могу признать его справедливость. Самое большое, что грозит актерам в театре — не понравиться зрителям. А ставкой в игре под названием «жизнь» является сама жизнь игроков. Вот в этом я и вижу разницу между истинной правдой и актерским подражанием… Но не будем задерживать начало собрания! Пойдемте к нашим друзьям и единомышленникам!..

* * *

Через день посольство ханства Степного Ветра покинуло окрестности Шанжэя и Летнего императорского дворца и направилось в сторону западной границы Кайвая. Кублан-хан ехал на лошади молча, печально опустив голову, и никто, даже Бегущий За Ветром, не мешал его размышлениям. Но со временем молодой степняк вновь повеселел и превратился в уверенного и энергичного властителя. Никто не знал, что Кублан-хан сказал принцессе Лаймасай при расставании и сказал ли что-нибудь вообще.

А в Летнем дворце жизнь шла по заведенному ритму. Праздники сменяли друг друга, и порой невозможно было понять, заканчивается ли одно торжество или уже начинается другое. Проводы генералов Йайсая и Дунчана, отправившихся на покорение Низового ханства, продолжались целых три дня, в течение которых происходили военные парады и давались театральные представления, прославляющие силу и могущество императора Лайтэя и его непобедимой армии.

На фоне всеобщего беззаботного веселья никто не замечал состояния принцессы Лаймасай, которая, подобно бледной полупрозрачной тени, бродила по аллеям Летнего дворца. Несколько раз девушка решительно направлялась к покоям своего отца, но на полпути замедляла шаг, потом останавливалась и, немного постояв на месте, шла в другую сторону.

Дулайфун несколько раз подходил к Лаймасай с ничего не значащими разговорами. Несомненно, он был уверен, что после отъезда степного дикаря, этого мимолетного увлечения юной принцессы, его положение рядом с дочерью императора восстановится и даже, возможно, упрочится. Первый раз девушка повела себя так, словно не узнала самого знаменитого актера придворного театра. Во второй раз она ответила ему односложными безразличными фразами. В третий раз она поддержала беседу. А начиная с четвертой встречи и далее Лаймасай начала общаться с Дулайфуном как и раньше по-дружески, вновь стала посещать представления с его участием и награждать ценными подарками за удачно сыгранные роли.

Дни бежали за днями. Очередное театральное представление должно было состояться на главной площади перед резиденцией императора, так как сам Лайтэй пожелал насладиться игрой придворных актеров. Постановка называлась «Великий император Лайтэй — опора государства, отец народа и владыка всего мира» и была посвящена восемнадцатилетию восшествия Лайтэя на престол Кайвая. Разумеется, такое представление не мог пропустить ни один член императорской семьи, ни один придворный сановник, ни один посол.

На просторной площади перед императорскими трибунами дворцовые плотники возвели богато украшенную сцену, установили декорации, копирующие убранство резиденции Лайтэя. Представление должно было начаться сразу после завтрака, продлиться до обеда, а затем после перерыва вновь продолжиться. Хотя детали предстоящего действа держались актерами в строгом секрете, все во дворце говорили о том, что такой роскошной и пышной постановки еще не было.

Зрители начали прибывать заранее и рассаживаться на трибунах в соответствии с чинами и рангами. Затем состоялся традиционный торжественный выход (точнее, вынос) императора Лайтэя, сопровождаемый разбрызгиванием ароматической жидкости и всеобщим коленопреклонением.

Когда люди поднялись с колен и уселись на свои места, церемониймейстер объявил:

— Наместник богов, сын солнца, повелитель воздуха, властелин мира, император Кайвая, благословенный Лайтэй пожелал и повелел, чтобы сегодняшний день стал счастливым праздником для всего Кайвая! Самые лучшие и знаменитые актеры придворного театра своим представлением прославят милостивого и всемогущего императора Лайтэя! Славьте и вы вместе с ними мудрость, силу и доброту великого владыки всего мира!

Заиграла музыка, и на сцене появились актеры, одетые в роскошные одежды, подобные нарядам высокопоставленных кайвайских вельмож. Но актеры изображали не людей, а богов кайвайского пантеона. Их лица были раскрашены в соответствии с религиозными канонами, а в руках они держали атрибуты, соответствовавшие различным божествам: веера, серпы, мечи, копья, чаши и другие предметы.

Хор запел:

Раз собрались в небесных чертогах герои и боги С удивлением смотрят на мир человеческий: «Что за царственный муж восседает на троне Кайвая? Он подобен величием нам, небожителям. Он мудрее всех мудрых! Он сильнее всех сильных! Он добрее всех добрых! Он сияет, как солнце в зените!»

Зрители, затаив дыхание, внимали словам хвалебной песни. Никто из людей не решился бы словом или даже звуком нарушить тишину и этим нанести тягчайшее оскорбление императору Лайтэю. Тем более резким и отчетливым показался шум, возникший у подножия императорской трибуны.

Общее внимание со сцены переключилось на того, кто осмелился помешать наслаждаться театральным представлением. Оказалось, что это офицер в покрытых пылью доспехах, которого сопровождали несколько дворцовых стражников. Офицер тяжело дышал, по его лицу ручьями стекал пот. Он что-то громко говорил, но зрители его не слышали из-за музыки и пения.

Артисты на сцене заметили, что у них появился неожиданный «конкурент», сбились с ритма и сгрудились на краю сцены. Музыканты и певцы за декорациями поняли, что случилось что-то важное, и затихли.

В наступившей тишине все наконец-то расслышали слова офицера:

— …Кочевники приближаются к Летнему дворцу! Через два часа или даже раньше они уже будут здесь! Бегите! Спасайте императора!

Вначале зрители решили, что театральное представление продолжается в такой оригинальной и непривычной форме. Хотя это шло в разрез со всеми канонами кайвайской оперы, поверить в подобное объяснение было проще, чем в слова офицера.

— Что же вы сидите?! — отчаянно вскричал офицер. — Разве вам мало того, что я спешился у входа во дворец и, теряя драгоценное время, прибежал сюда?!

Церемониймейстер, оправившись от удивления, привычно громко и важно спросил:

— Наместник богов, сын солнца, повелитель воздуха, властелин мира, император Кайвая, благословенный Лайтэй желает узнать, кто ты такой и какова причина, заставившая тебя прервать праздник?

— Вы что, разве не слышали того, что я сказал?!

— Ты осмеливаешься дерзить самому императору Кайвая? — грозно прокричал один из накрашенных родственников Лайтэя.

— Простите меня! — офицер коротко поклонился. — Моя горячность вызвана лишь заботой об императоре! Ему… всем вам грозит смертельная опасность!

Чиновник, отвечающий за безопасность императорского дворца, приблизился к паланкину Лайтэя и что-то зашептал на ухо императору. В то же время рядом с ним появились неприметные слуги и воины дворцовой стражи. Они постоянно сменялись: получали задания, убегали, прибывали с самыми свежими известиями и вновь исчезали.

А офицер продолжал говорить, словно надеялся подробным рассказом пробудить веру в свои слова:

— Меня зовут Фэйчан. Я сотник в кавалерии генерала Дунчана. Наша армия попала в чудовищную ловушку. Пока мы готовились к битве с войском Низового ханства, гигантская орда кочевников зашла к нам в тыл и перерезала все пути связи с Кайваем. Вначале мы думали, что кочевники обрушатся на нас, но они, не вступая в бой, двинулись на восток — на Кайвай! Когда генерал Дунчан велел нам развернуться и напасть на тылы кочевников, было уже поздно, они от нас оторвались. И в тот же момент нам в тыл ударили воины Низового ханства. Мы сражались изо всех сил, но были разбиты.

— Армия генерала Дунчана разбита?! — недоверчиво воскликнул кто-то из царедворцев.

— И армия генерала Дунчана, и армия генерала Йайсая! Мы с трудом собрали остатки наших сил и начали пробиваться в Кайвай по территории, занятой кочевниками. Генералы посылали в столицу одного гонца за другим. Разве они не появлялись?

Молчание было ответом Фэйчану. Гонец хрипло рассеялся отрывистым нервным смехом:

— Значит, я первый?! Теперь мне понятно, почему вы так на меня смотрите! Разве вы еще не поняли, что почти треть Кайвая — от западной границы до самого Шанжэя — уже захвачена кочевниками? Я обогнал их передовые отряды, которые практически беспрепятственно продвигаются сюда — к Летнему дворцу!

— А где же войска генерала Фалфая? Где резервная армия?

— Резервная армия блокирована в Цуйбуре силами кочевников и восставших крестьян. Генерал Фалфай не вступает с ними в бой, так как его войско слишком малочисленно.

— Еще и крестьянское восстание?! — раздался недоверчиво-испуганный возглас.

— Да!!! — офицер показал на помятый наплечник своих доспехов: — На меня по дороге несколько раз нападали. И нападали не кочевники, а крестьяне-кайвайцы, вооруженные вилами и косами. Слава богам, что мне удалось вырваться! Многие простолюдины не только приветствуют кочевников, но и примыкают к их армии!

Среди зрителей раздали возгласы:

— Невероятно!

— Неслыханно!

— Чудовищно!

— Ужасно!

Некоторые чиновники и монахи начали покидать трибуны и исчезать среди построек и аллей Летнего дворца. Это были те, кто первыми поверили в слова офицера, и в ком инстинкт самосохранения возобладал над всеми остальными чувствами.

Один из чиновников вскочил на ноги и прокричал:

— Мы можем укрыться от степных разбойников за стенами Шанжэя!

Его предложение было встречено с радостью и облегчением. Царедворцы решили было, что выход найден, и угроза вражеского вторжения уже не казалась им такой страшной.

Но радость длилась недолго. Начальник дворцовой безопасности отвлекся от разговоров со своими агентами и ледяным голосом объявил:

— Шанжэй открыл двери кочевникам! Горожане разоружили гарнизон и впустили степняков!

В установившейся мертвой тишине чей-то дрожащий голос пролепетал:

— Этого не может быть…

— И тем не менее это так! — твердо произнес начальник безопасности, хотя эта твердость далась ему с заметным усилием.

Поток людей, покидавших трибуны, увеличился, и его скорость возросла.

Церемониймейстер и некоторые царедворцы напрасно кричали: «Стойте! Не бегите!» Эти слова сеяли еще большую панику и вызывали еще больший ужас.

Летний дворец поспешили покинуть почти все посольские делегации, купцы и монахи. Все они направились в свои дворцы, представительства и монастыри. Может быть, они надеялись отсидеться за их укрепленными стенами, или же намеревались забрать ценности и скрыться в лесах и горах.

Придворные актеры, толкаясь и путаясь в роскошных ярких одеждах, также покинули сцену и помчались прочь. Особенно символичным было бегство Дулайфуна. Самый знаменитый актер Кайвая должен был, как обычно, исполнять роль самого императора Лайтэя. Он не участвовал в первой сцене вместе с небожителями, поэтому выскочил из помещения для певцов и музыкантов и побежал по аллее, на ходу стирая с лица «императорский» грим широкими рукавами нарядной одежды.

Актер даже не услышал крика принцессы Лаймасай:

— Куда же ты, Дулайфун?

Впрочем, возможно, он услышал голос девушки, но не обернулся. Спасение собственной жизни занимало великого актера гораздо больше, чем что бы то ни было на свете.

Вскоре возле императора Лайтэя остались лишь его родственники, чиновники и придворные. Вся их прежняя жизнь — богатство, положение в обществе, власть — зависели от владыки Кайвая. От имени императора они устанавливали налоги и проводили дополнительные поборы, объявляли войны и заключали мирные договора, даровали сами себе награды и выносили приговоры своим врагам. Они славили и превозносили императора Лайтэя именно потому, что отблески его величия отражались и на них самих. Без высшего владыки, без символа государственной власти — императора Кайвая, все они превращались в беспомощных и бесполезных людей.

Один из придворных генералов выхватил свой парадный, отделанный золотой инкрустацией меч, и храбро воскликнул:

— Мы будем сражаться и умрем за своего императора!

Но дворцовые стражники, видимо, не разделяли его воодушевления и бежали вместе со всеми. Более того, исчезли в неизвестном направлении даже носильщики, переносившие паланкин императора Лайтэя, и девушки, разбрызгивавшие вокруг него ароматическую жидкость. Так что император не имел возможности двинуться с места и только беспомощно взирал на общее паническое бегство. Могло создаться впечатление, что Лайтэй просто не понимал, что происходит, и считал это каким-то необычным представлением. По крайней мере, Лайтэй не предпринял ни одной попытки спастись сам, спасти своих родственников, своих подданных, свою страну.

Спины последних замешкавшихся беглецов еще виднелись на аллеях, когда вдалеке послышался гулкий топот. Он нарастал и усиливался, и вот среди построек Летнего дворца показались вооруженные кавалеристы.

— Это генерал Фалфай! — радостно крикнул кто-то… и осекся на полуслове.

Всадники не были кайвайцами. Это были воины на мохнатых низкорослых лошадках, в кольчугах и чешуйчатых панцирях, островерхих шлемах.

— Кочевники! — раздался истеричный вопль.

Всадники быстро распространялись по всему дворцовому комплексу. Летний дворец имел лишь символическую ограду, совершенно непригодную для защиты от врагов. Несомненно, степняки беспрепятственно преодолели ее сразу в нескольких местах.

— Приблизьтесь ко мне! — раздался голос императора Лайтэя. — Приблизьтесь ко мне, дикари не посмеют причинить вред царствующей фамилии Кайвая!

Последние оставшиеся на трибунах люди поспешили исполнить повеление своего господина (хотя кое-кто из них подумал, что это повеление может стать последним в жизни Лайтэя). Сгрудившись возле паланкина императора, накрашенные родственники и разряженные царедворцы были похожи на стайку экзотических птиц, прибитых к голой скале сильным дождем и ветром.

Кочевники, несомненно, давно заметили яркую кучку людей на каменных трибунах, но почему-то не торопились к ним приближаться, ограничиваясь осмотром окрестностей. И через несколько минут стало ясно, почему они так поступали. Послышался топот множества копыт, и на главную площадь выехало около сотни всадников. Даже не разбираясь в знаках различия вражеской армии, кайвайцы поняли, что перед ними предстали вожди кочевников.

Всадники с двух сторон объехали сцену и приблизились к императорской трибуне. Начальник дворцовой безопасности что-то прошептал на ухо императору Лайтэю. Император поискал глазами церемониймейстера, почти без удивления понял, что тот исчез вместе с прочими беглецами, и заговорил сам:

— Приветствую тебя в Кайвае, Кублан-хан! Ты недавно гостил у нас и, как я вижу, быстро вернулся обратно. Не могу сказать, что второе твое прибытие так же приятно нам, как и первое.

Кублан-хан, не слезая с лошади, поклонился. Точно так же поступили находившиеся рядом с ним Бегущий За Ветром, Нацуркан, Хумшар и прочие военачальники ханства Степного Ветра и союзных ханств.

— Примите уверения в моем уважении, император Лайтэй! — произнес Кублан-хан. — Возможно, вам покажется странным, но и я не особенно рад тому, что вынужден войти в ваш дом с оружием и в сопровождении множества спутников. Поверьте, тому есть множество причин, которые, как я надеюсь, мы обсудим с вами в длительной беседе за чашкой чая.

Кто-то из придворных шумно вздохнул. Остальные просто замерли с отвисшими челюстями. Не таких слов они ожидали от степного дикаря, ворвавшегося в святая святых древнего Кайвая — в резиденцию самого императора Лайтэя.

Но дальнейшие слова Кублан-хана показали, что за вежливой учтивостью скрывается твердая воля:

— Как вы понимаете, император Лайтэй, ваша власть над Кайваем рассеялась, как дым. Но от вас зависит, будет ли ваша страна отдана на разграбление моим воинам, или наши народы будут жить в мире и согласии.

— Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы я добровольно отрекся от власти и уступил ее вам? — спросил Лайтэй, дипломатично перейдя в общении с молодым кочевником на «вы».

— Да, это одно из моих условий. Значительная часть кайвайского народа и так поддерживает меня. Но есть еще много таких людей, которые продолжают видеть в вас символ кайвайского государства. Если они начнут сопротивляться, то в Кайвае может разразиться самая страшная из войн — война гражданская, братоубийственная. И ваше добровольное отречение от власти поможет избежать кровопролития. Со своей стороны, чтобы примирить наши народы, я готов взять в жены одну из ваших дочерей. Более того, вопреки вашим законам, она будет моей единственной женой. Таким образом, императоры новой династии гарантированно будут нести в себе и часть вашей, и часть моей крови.

Родственники Лайтэя оживленно зашептались. Старшие дочери императора уже были выданы за правителей соседних государств, но в «резерве» еще имелись целых семь принцесс на выданье. Одной из них, самой младшей, и являлась Лаймасай. Матери принцесс не знали, как поступить. С одной стороны, одна из девушек могла стать императрицей Кайвая. Но, с другой стороны, для этого надо было выйти замуж за дикого кочевника. Женские голоса звучали все громче и громче. Женщины и девушки спорили, советовались, ругались и мирились. И только одна из них молчала и смотрела на Кублан-хана. И молодой степняк смотрел только на нее.

Император Лайтэй окинул взглядом свою многочисленную семью и обратился к Кублан-хану:

— Могу ли я попросить время на размышление?

— Боюсь, что мне придется ждать слишком долго. Это не в моих правилах. Поэтому я спрошу сам. Тихо!!! — Кублан-хан прикрикнул на расшумевшихся родственников Лайтэя и оглядел испуганно прижавшихся друг к другу царедворцев. — Кто из принцесс Кайвая согласится стать моей женой?

— Я!

Толпа раздалась в стороны, открыв общему обозрению ту несчастную жертву, которая ради спасения Кайвая должна была пойти на заклание к жестокому и грубому кочевнику.

— Я согласна! — повторила принцесса Лаймасай и сделала несколько шагов вперед. Ее голова была низко опущена, чтобы скрыть радостный блеск глаз. Голос девушки дрожал от едва сдерживаемого смеха, но все непосвященные в ее тайну были уверены, что принцесса едва не плачет.

Даже Бегущий За Ветром не знал, договорились ли влюбленные заранее об этом спектакле, либо сыграли его экспромтом. Но мудрый волшебник не сомневался в том, что должно было произойти нечто подобное. Не зря же он считал Кублан-хана своим лучшим учеником!

Император Лайтэй вскочил со своего переносного трона и бросился к дочке с криком:

— Нет! Ты не должна этого делать!

То, что владыка Кайвая передвигался на своих ногах, повергло придворных в еще больший шок, чем появление вооруженных кочевников в Летнем дворце. Всего за несколько часов рухнули все традиции и устои древнего Кайвая (видимо, они были не такими уж и прочными, раз не выдержали первого же серьезного испытания).

Лайтэй заключил Лаймасай в объятия, словно пытался защитить ее Кублан-хана:

— Доченька, я не позволю тебе погибнуть! Это я виноват в том, что враги вошли в сердце Кайвая! Я и должен за это ответить!

И не стало больше наместника богов, сына солнца, повелителя воздуха, властелина мира, императора Кайвая. Свою дочь обнимал несчастный любящий отец. Он еще не осознал, что всю жизнь был бездеятельным статистом в большом театральном представлении под названием «Великий древний Кайвай». Но он уже начал понимать, что его прекрасный и беззаботный мир на самом деле оказался шаток и легко уязвим.

Из глаз принцессы потекли самые настоящие слезы:

— Отец… не надо… ты не понимаешь…

— Пусть не понимаю! Но я тебя не отдам!

— Меня не надо отдавать. Я никуда не ухожу и не исчезаю. Мы будем жить вместе. Я тебе все объясню… позже. Ты меня поймешь и простишь.

— О чем ты говоришь?!

— Позже! — отчаянно воскликнула Лаймасай. — Пожалуйста, не сейчас! Просто доверься мне!

Лайтэй взглянул в глаза дочери и, наверное, увидел в них что-то значительное. Он выпрямился и вновь превратился в императора Кайвая. Лайтэй взял за руку Лаймасай и повел ее к Кублан-хану. Тот спрыгнул с коня. Хотя молодой человек и старался выглядеть совершенно бесстрастным, происходившее его глубоко тронуло. Он почти готов был просить прощения у Лайтэя за жестокое испытание… но понимал, что оно необходимо как для самого императора, так и для всего Кайвая.

Лайтэй подал Кублан-хану руку принцессы Лаймасай:

— Я вручаю тебе не свою дочь. Я передаю в твои руки судьбу Кайвая.

Молодой кочевник опустился на одно колено и поцеловал пальцы девушки. Из рассказов Бегущего За Ветром он знал, что в западных странах именно так поступают благородные рыцари. Это был не спектакль, это был позыв его души.

Кублан-хан встал и провозгласил:

— Я принимаю Кайвай под свою власть!

После этого под радостные крики степняков и кайвайцев он слил свои губы с устами принцессы Лаймасай в долгом, очень долгом поцелуе…

* * *

Соприкосновение земледельческого Кайвая и степных кочевников произошло довольно мягко и относительно мирно. Степняки во время краткосрочной войны не разорили Кайвай, они лишь продемонстрировали свою силу и слабость того государства, которое возглавлял и олицетворял император Лайтэй. Уничтожен был Кайвай чиновников, но Кайвай простого народа лишь испытал облегчение от сброшенного ярма государственного аппарата.

Бегущий За Ветром не стремился к слиянию двух непохожих друг на друга культур: земледельцев и кочевников. Наоборот, он постарался сделать так, чтобы народы продолжали жить раздельно, но при этом постепенно укрепляли связи, некогда искусственно разорванные чиновниками и генералами Кайвая. Некоторые кочевые племена переходили к оседлой жизни и селились в Кайвае, но в то же время и кайвайцы получили возможность свободно путешествовать по степи, заниматься скотоводством и торговлей, разрабатывать залежи металлических руд и драгоценных камней. Это пошло на пользу и кайвайцам, и степнякам, не только улучшив их условия жизни, но и расширив границы взглядов.

Несмотря на то, что Кайваем правил император Кублан, коренных кайвайцев не возмущало и не унижало то, что их верховный властитель происходил из степного рода. Наоборот, установленные им разумные и справедливые законы, возведенные в основные принципы жизни простота и естественность, привлекали к нему сердца простых людей и тех чиновников и офицеров, глаза которых были открыты для правды и не затуманены блеском фальшивой роскоши.

* * *

Прошло двенадцать лет…

В отремонтированном и перестроенном Летнем дворце императрица Лаймасай вместе с тремя своими детьми — двумя мальчиками и девочкой — занималась боевой гимнастикой. Занятия происходили на свежем воздухе, на специально созданной для этого площадке. Несколько женщин-лучниц находились неподалеку и охраняли царствующую семью от появления возможных недоброжелателей. Эти телохранительницы являлись скорее данью традиции, чем насущной необходимостью. Ни одному честному жителю Кайвая не пришло бы в голову проникать в Летний дворец с враждебными намерениями, а немногочисленных преступников с каждым годом становилось все меньше и меньше. Их количество сокращалось не в результате каких-либо карательных действий и уж, тем более, не потому, что в Кайвае нечего было похищать или отбирать. Просто сам уклад жизни кайвайцев не располагал к проявлению криминальных наклонностей, и прибывавшие в страну иностранцы быстро перенимали привычки спокойных, улыбчивых и добродушных обитателей этой процветающей страны.

Лаймасай выглядела значительно моложе своих лет и казалась скорее старшей сестрой, чем матерью своих детей. Уже двенадцать лет ее кожи не касались едкие белила и румяна, а три года назад она получила заслуженный титул «продвинутого ученика» школы Парящего Дракона. Теперь Лаймасай передавала древнее благородное искусство кайвайского народа своим детям. И не только его. Она рассказывала им о прошлом, предостерегала от ошибок, которые были допущены ее предками.

Наблюдая, как сыновья и дочь выполняют комплексы упражнений, императрица говорила:

— Теперь, когда из Кайвая изгнаны ложь, лицемерие, актерство, наша жизнь стала чище и светлее. Жизнь обрела истинную ценность, истинное значение.

Старший сын, девятилетний Лампан, с хитрой улыбкой произнес:

— А я сегодня утром видел, что в дедушкин дом въезжали повозки бродячих актеров!

— Да, я знаю о том, что твой дедушка любит театральные представления. Я и сама с интересом смотрю на игру актеров. Но при этом я никогда не забываю о том, что актеры лишь отражают реальную жизнь, копируют по-настоящему великих людей. Игрой актеров можно любоваться, но нельзя ставить ее выше естественной, истинной жизни.

— А мы пойдем смотреть представление? — спросила младшая пятилетняя Калмалай.

— Конечно, пойдем, — ответила Лаймасай.

Увидев, что глаза детей загорелись от радости, она хлопнула в ладоши:

— Вы сегодня хорошо постарались. Выполните заключительное дыхательное упражнение «Дракон укладывается спать»!

— Жалко, что папы нет дома! — воскликнула Калмалай, шумно вдыхая и выдыхая воздух.

— Папа уехал навестить своих родителей, ваших бабушку и дедушку, — напомнила Лаймасай. — Он вернется не раньше, чем через две недели. Я думаю, что он не очень огорчится, если пропустит представление. Тем более что вы, я уверена, ему все подробно расскажете.

— Расскажем! Расскажем! — весело закричали дети.

Занятия окончились, и императрица вместе с детьми направилась в сторону комплекса зданий, в которых жил ее отец, пожилой Лайтэй. Бывший император Кайвая не тяготился своим положением низложенного владыки. Собственно, его образ жизни почти не изменился. Он по-прежнему был окружен почетом и уважением, но с его плеч был снят груз ответственности за государство, который, надо признать, раньше он нес без всякого удовольствия. Конечно, многочисленные дворцовые церемонии стали не такими пышными и расточительными, но зато обрели искренность, которой были лишены ранее. Лайтэй любил свою дочь Лаймасай, обожал внуков и уважал императора Кублана. Возможно, не все члены императорской семьи и бывшие высокопоставленные чиновники разделяли его чувства, но теперь они были отстранены от власти, а поддержкой народа и армии воспользоваться не могли, поскольку никогда ее не имели.

Подходя к дворцу своего отца, Лаймасай еще издалека увидела две большие ярко раскрашенные повозки. Лошади из повозок уже были выпряжены, и теперь возле них сновали люди, выгружая декорации и театральный реквизит.

— Мама, можно мы подойдем поближе? — спросила Калмалай.

Лаймасай сделала едва заметный жест, приказывая телохранительницам приблизиться, а детям сказала:

— Раз вы так этого хотите, то…

Не дожидаясь окончания фразы, мальчики с воплями ринулись вперед.

— Стойте! — Лаймасай почти не повысила голос, но в ее тоне прозвучало нечто такое, что заставило детей мгновенно застыть на месте. — Ведите себя достойно. Не забывайте, что в этом доме и в этой стране вы — будущие хозяева.

Мальчики коротко хихикнули, но приосанились и пошли вперед медленной торжественной походкой. Приближение семьи императора первыми заметили дворцовые слуги. Они сообщили об этом артистам, и те, побросав работу, низкими поклонами приветствовали Лаймасай и ее детей.

Вперед выступил полноватый человек, одетый в пеструю одежду и густо накрашенный:

— У меня нет слов, чтобы выразить прекрасной императрице Лаймасай радость от созерцания ее красоты!

Он низко поклонился, а потом пристально посмотрел прямо в глаза Лаймасай, словно ожидал от нее чего-то. Императрица вздрогнула, но мгновенно взяла себя в руки. Перед ней стоял Дулайфун собственной персоной. Она узнала его, несмотря на грим и отяжелевшую фигуру. Но густо наложенные румяна и белила не могли скрыть глубоких морщин и мешков под глазами у Дулайфуна.

— Вы, как я вижу, теперь возглавляете собственную труппу? — Лаймасай постаралась добавить в свой голос столько холода, сколько позволяли приличия.

— Двенадцать лет я странствовал по Кайваю и по южным странам. Мои представления снискали известность и славу. Теперь я осмелился предложить их вашему божественному взору.

— Мы с удовольствием их посмотрим. Как называется ваша постановка?

— «Трагическая любовь актера и принцессы, их долгая разлука и радостная встреча».

Лаймасай сделала попытку улыбнуться и обратилась к детям:

— Вот видите, я же говорила вам, что театр — это красивый обман. Он, как кривое зеркало, лишь уродливо отражает истину, превращая ее в ложь.

Дулайфун театральным жестом воздел руки:

— Я буду чудовищно огорчен, если мое представление не понравится прекрасной императрице Лаймасай!

— Почему же? Я с интересом посмотрю и послушаю творение вашего, как говорят, несравненного таланта, — с иронией произнесла Лаймасай. — Но при этом я буду помнить, что оно является плодом вашего вымысла.

— Неужели это неправда? — Дулайфун сделал шаг вперед и снова склонился в поклоне. — Неужели ничего этого не было?

Он протянул руку, словно собирался обнять Лаймасай. Возможно, он хотел пробудить у нее воспоминания о легкомысленной ветреной юности, когда они, взявшись за руки или обнявшись, прогуливались по аллеям Летнего дворца.

Одним неуловимым движением Лаймасай оттолкнула Дулайфуна, так что тот не удержался на ногах и опрокинулся навзничь.

— Знай свое место, актеришка! Знай свое место! — воскликнула императрица.

Дулайфун поднялся на ноги, но увидел, что девушки-лучницы направили на него наконечники стрел, и рухнул на колени:

— Пощадите! Я не хотел ничего плохого!

Лаймасай поняла, что немного перестаралась, и подала знак телохранительницам:

— Оставьте его! Он решил, что вымысел может превратиться в истину. Он решил, что актерство может подменить собой настоящую жизнь. Он забылся… но я его прощаю. Сегодня вечером моего отца, моих детей и меня будут развлекать эти забавные лицедеи. Такова их работа. Пусть готовятся к представлению, мы не будем им мешать!

Лаймасай повела детей к дворцу своего отца. Она чувствовала себя легко и спокойно. Она встретила призрак из своего прошлого и легко его победила. Она — императрица, повелительница древнего великого Кайвая, жена самого лучшего из мужчин и мать самых замечательных детей. И сегодняшний незначительный инцидент еще раз подтвердил ее уверенность в этом.

* * *

Бегущий За Ветром так никогда и не узнал о встрече Лаймасай и Дулайфуна. Он давно уже покинул Кайвай и перестал интересоваться происходившими там событиями. Он подтолкнул историю этого государства в нужном ему направлении, и теперь его влекли другие страны, другие знакомства, другие приключения. Волшебник достаточно хорошо знал человеческую природу, чтобы полагать, будто процветание и благополучие Кайвая продлятся вечно. Максимум, на что он рассчитывал — это пять-шесть поколений спокойной жизни кайвайцев и жителей соседних стран. А потом все придется начинать сначала…

 

Бегущий За Ветром исправляет допущенные ошибки

Бегущий За Ветром любил корабли. Ему нравились их изящные плавные обводы (Обводы — очертания (форма) корпуса судна.), у военных триер — похожие на стремительных рыб, у транспортных судов — напоминающие величественных морских черепах. Его радовали искрящиеся всеми цветами радуги брызги, срывающиеся с пенящих водную гладь весел. Но больше всего он любил паруса. Белые, цветные, пестрые, с вышитыми или нарисованными символами и гербами; тканевые или сплетенные из циновок; прямые (Прямые паруса имеют форму прямоугольника или трапеции. Верхней кромкой (шкаториной) они крепятся к перпендикулярному мачте рею, а нижние свободно висящие концы растягиваются и управляются шкотами.), косые (Косые паруса имеют форму треугольника. Верхней шкаториной они крепятся к наклонному рею, а свободный нижний угол управляется шкотами.), гафельные (Гафельные паруса предназначены для движения судна при боковом ветре, они крепятся к мачте и к двум реям. Как правило, гафельный парус имеет форму трапеции.) или навесные (Навесные паруса устанавливаются между мачтами или между мачтой и бушпритом при помощи натянутых тросов и имеют треугольную форму. (Названия парусов приведены в соответствии с классификацией, принятой в мире Бегущего За Ветром. На Земле в настоящее время используется другая классификация).). Бегущий За Ветром в шутку называл паруса своими дальними родственниками. Так же, как он, паруса жили ради ветра и ради движения.

Бегущего За Ветром считали магом, которому подвластны все проявления воздушной стихии — от легчайшего дуновения оконного сквозняка до неистового, яростного, сметающего все на своем пути урагана. Собственно, он и был магом, одним из людей Древней Расы, рожденным в незапамятные времена, последним из оставшихся в этом мире. Его родственники, овладев неисчерпаемыми силами Вселенной, разбрелись некогда по другим планетам, другим галактикам. А он остался.

Одиночество не тяготило волшебника. Он жил среди людей в человеческом теле. Он любил и бывал любимым. Он развлекался и напряженно трудился. Он строил и разрушал. Он радовался своим успехам и переживал неудачи. Он был почти человеком. Но это «почти» непреодолимой стеной стояло между ним и остальными людьми. С их точки зрения, Бегущий За Ветром являлся высшим существом, почти Богом. Волшебник не старался опровергнуть это мнение. Ведь оно было почти (опять «почти»!) верным.

Сейчас Бегущий За Ветром лежал на широкой палубе яхты-катамарана и смотрел, как вызванный его волшебством ветер надувает полосатый оранжево-красный парус. Этот катамаран он приобрел по сходной цене у Лаверийского князя, чтобы добраться до одного далекого и мало кому известного острова. На этом острове жил его старый (даже по меркам мага) приятель — чародей Баганган. Они встречались раз в двести-триста лет, чтобы распить бутылку вина из растущих только на этом острове ягод, сыграть в карты, обменяться новостями.

Хотя, по правде сказать, поставщиком новостей являлся исключительно Бегущий За Ветром. Баганган безвылазно жил на своем острове и последние несколько сотен лет был занят поисками формулы единого магического поля. Бегущий За Ветром посмеивался над исследователем: эту формулу не смогли вывести даже его родственники, представители Древней Расы. Но Баганган не оставлял своих попыток.

Его остров был идеальным местом для ученого-отшельника. Участок суши более десяти тысяч квадратных лиг щедро освещался солнцем и омывался теплыми южными течениями. Растения плодоносили круглый год, полезных ископаемых было в избытке. Населяющие остров чернокожие жители были добры, общительны и приветливы.

Остров находился довольно далеко от Восточного и Центрального континентов, к юго-востоку от архипелага Шори-Галдо. На его берег крайне редко ступали купцы, пираты или охотники за сокровищами, случайно занесенные штормами в эту часть океана. И лишь единицы смогли потом добраться до родных краев. Считалось, что между Восточным континентом и архипелагом Шори-Галдо вообще нет никаких крупных островов. Только волшебство Бегущего За Ветром позволяло попадать в места, недоступные другим людям.

— Что-то давно я не отдыхал на острове Багангана, — вслух произнес Бегущий За Ветром, обращаясь то ли к парусу, то ли к стайке летучих рыб, сопровождавшей катамаран. — Наверное, прошло уже больше двухсот лет, как не пил я редкостного зеленовато-золотого вина. Интересно, как далеко продвинулся этот чудак в своих исследованиях?

Но парус ничего не ответил. Летучие рыбы тоже.

Бегущий За Ветром забрался под тент, защищающий от яркого южного солнца, и заснул.

Разбудило его предчувствие опасности. Над океаном тяжело нависла темная южная ночь. Волшебник резко сел и взял на изготовку свой шест, покрытый тончайшей резьбой и инкрустацией. К удивлению Бегущего За Ветром, ощущение надвигающейся беды усилилось, хотя он не видел опасности ни обычным, ни магическим зрением.

Он посмотрел на усыпанное звездами безоблачное небо.

— На остров я высажусь к утру. Неужели Баганган что-нибудь напутал и выпустил чары из-под контроля?

Бегущий За Ветром еще раз мысленно прощупал окружающее пространство: ни в воздухе над катамараном, ни в океанских глубинах под ним не обнаружилось ни одного крупного и враждебно настроенного живого существа. Поблизости не было видно и кораблей. Следовательно, опасность могла исходить только от острова. Если она ощущалась на таком большом расстоянии, сушу постигла какая-то страшная катастрофа.

— Если бы на острове имелся хоть один вулкан, я бы решил, что началось сильное извержение, — задумчиво пробормотал волшебник. — Вторжения крупной армии на остров не предвидится в ближайшие две тысячи лет. Значит, остается этот упрямый чародей-естествоиспытатель. Похоже, он все-таки доигрался.

Бегущий За Ветром не раз пытался убедить Багангана, что нельзя силой отнимать у Природы ее самые сокровенные тайны. Но чародей упорно продолжал ставить свои опыты, каждый раз используя все более сильные заклинания и ингредиенты.

— Ладно, как говорится, утро вечера мудренее, — Бегущий За Ветром плотнее завернулся в свой плащ и постарался заснуть.

Но сон не шел. Даже мерный плеск воды не мог навеять приятное забытье. Волшебник до рассвета ворочался с боку на бок.

Когда взошло солнце, Бегущий За Ветром заметил впереди над водной гладью тонкую полоску суши. До острова было еще довольно далеко, но волшебник все же попытался взглянуть на него своим магическим взором.

Он потерпел неудачу. Это его удивило. Он попробовал еще раз. Вновь поражение. Для магического зрения остров казался огромным черным пятном. Даже прибрежные воды едва проступали сквозь темную пелену.

— Похоже, кое-кто не хочет, чтобы за ним подглядывали. Неужели на острове поселился новый волшебник? Или у Багангана случилось легкое помешательство?

Бегущий За Ветром более склонялся к первому предположению. Он не хотел думать о том, что его старинный приятель внезапно переменился и теперь не желает с ним общаться. А вот другой маг вполне мог воспользоваться гостеприимством Багангана и захватить его остров. Такое случалось сплошь и рядом. Маги находили огромное удовольствие в уничтожении собратьев по ремеслу. Тогда становилось понятным и предчувствие опасности, испытанное этой ночью. Чтобы закрыть весь остров непроницаемой для магического взора пеленой, требовались значительные силы. Такими мог обладать только маг, примерно равный по могуществу Бегущему За Ветром. А если еще он и агрессивно настроен…

Волшебник слегка повел своим шестом, и ветер сменил направление, повернув катамаран в сторону пригодного для высадки места на берегу.

Когда Бегущий За Ветром смотрел на остров обычным зрением, то видел, что внешне на нем ничего не изменилось. Та же береговая линия: то отвесные скалы, то песчаные пляжи, и сразу за ними густые заросли буйной южной растительности. Те же парящие над водой чайки и бакланы. Тот же прибой, тот же влажный ароматный воздух. С точки зрения обычного человека остров являлся истинным земным раем. Но магическим взором Бегущий За Ветром видел, что остров мертв. Клочок суши потерял ту неуловимую и необъяснимую субстанцию, что именовалась магией.

Волшебник завел катамаран в удобную бухту между скалами, в которой уже бросал якорь во время своих предыдущих визитов на остров. Осадка морского судна не позволяла подойти близко к берегу, поэтому Бегущий За Ветром попытался переправиться на сушу, не замочив ног, и привычно оседлал свой шест. Но созданного потока воздуха едва хватило на то, чтобы немного приподнять волшебника над палубой. Бегущий За Ветром вздохнул и спустил на воду маленькую лодку. Несколько десятков гребков веслами — и лодка уткнулась носом в каменистый берег. Волшебник вытащил ее на берег подальше от полосы прибоя, на всякий случай подвалил под корму большой камень и, удостоверившись, что плавательные средства без него никуда не денутся, начал пробираться по ущелью между скалами.

Местные жители крайне редко посещали этот скалистый район острова, поэтому Бегущий За Ветром шагал быстро и не тратил времени на осмотр окрестностей. Собственно, окружающий пейзаж не доставлял ему ни малейшего удовольствия. Несмотря на то, что перед обычным взором волшебника представали цветущие южные растения, сделавшие бы честь дворцовой оранжерее какого-нибудь богача, магическим зрением он видел лишь сплошную черноту.

Бегущему за Ветром приходилось продираться через кусты, преодолевать крутые подъемы и спуски. Питался он дикорастущими фруктами, а жажду утолял водой из ручьев. Отсутствие дорог и троп подтверждало то, что поблизости не было человеческих поселений. Только вечером волшебник увидел вдали несколько ярких точек. Несомненно, это были освещенные окна домов. Направившись в сторону человеческого жилья, Бегущий За Ветром вскоре понял, что перед ним небольшая крестьянская деревушка. Дикая местность сменилась возделанными полями, и волшебник быстро зашагал по удобной дороге.

Когда Бегущий За Ветром добрался до деревни, ее обитатели уже погасили огни и легли спать. Волшебник не хотел тревожить сон усталых тружеников и потому устроился на ночлег в сарае, где было сложено сено (во время многочисленных странствий ему доводилось ночевать и в менее комфортных условиях).

Бегущего За Ветром разбудили громкие голоса. Он открыл глаза и понял, что солнце давно взошло, деревенские жители проснулись и приступили к своим делам. Волшебник выбрался из сена, отряхнулся и вышел из сарая. Первыми его заметили женщины, шедшие к ручью с кувшинами. Их реакция оказалось совершенно неожиданной для Бегущего За Ветром. Женщины заорали, завизжали, побросали свою ношу и помчались прочь.

Волшебник недоуменно покачал головой. Раньше местные жители были приветливы и доброжелательны к незнакомцам. Возможно, они испугались, увидев непохожего на них человека… Но, с другой стороны, Бегущий За Ветром раньше являлся на этот остров в самых разных обличьях, и никогда его приход не был встречен с ужасом. Более того, волшебник знал, что изредка на этот остров высаживались мореплаватели, занесенные сюда штормами или течениями, и они также встречали здесь радушный прием.

Размышления Бегущего За Ветром были прерваны появлением мужчин. Около десятка темнокожих мускулистых людей, одетых для работы в поле и державших в руках лопаты и мотыги, с угрожающими криками бежали навстречу волшебнику. Позади суетились женщины, пытаясь удержать при себе любопытных детей.

Бегущий За Ветром положил на землю свой шест и развел руки:

— Я не враг! Я пришел с миром! Не бойтесь меня!

Обитатели деревни не собирались сразу нападать. Держа свое «сельскохозяйственное оружие» наготове, мужчины приблизились и взяли волшебника в кольцо.

Плечистый мужчина с ног до головы осмотрел Бегущего За Ветром и сказал:

— Мы тебя не боимся, проклятый шпион! Эй, Каданг, принеси веревку.

Названный человек бросился к ближайшему дому.

Недоумевающий волшебник попробовал прояснить ситуацию:

— Я не шпион. Я — путешественник. Я прибыл на ваш остров, чтобы встретиться с волшебником Баганганом. Отведите меня к нему, или сообщите обо мне, и он подтвердит, что я ваш друг.

Плечистый мужчина зло рассмеялся, обнажив белоснежные зубы:

— Вы слышали?! Этот шпион ищет на нашем острове волшебников! Великий Вождь Могбана сказал: «Волшебники — злейшие враги нашего народа!»

Мужчины, женщины и даже дети хором произнесли:

— Так сказал Верховный Вождь Могбана!

— Ничего, — продолжал мужчина, — в городе разберутся, к какому волшебнику ты послан, проклятый шпион!

— Никакой я не шпион! — Бегущий За Ветром старался говорить спокойно, чтобы еще больше не раздражать местных жителей.

Конечно, волшебник и без помощи магии мог справиться с вооруженными мужчинами, но не хотел применять силу, пока его жизни ничего не угрожало. Он мог бы воспользоваться несколькими заклинаниями, чтобы отвести людям глаза и скрыться, но рассудил, что быстрее разберется в том, что случилось на острове, если останется на месте. Кроме того, Бегущий За Ветром не собирался тратить свои магические силы на исчезновение, так как понимал, что на острове не сможет их восполнить из окружающей природы, а в будущем, наверняка, они ему еще понадобятся.

Поэтому Бегущий За Ветром позволил связать свои руки и покорно последовал за своими конвоирами. Его поместили в другой сарай, где стояли деревянные ящики с местными овощами. Сарай был построен недавно и имел дверь с внешним запором. Волшебник понял, что характер местных жителей претерпел значительные изменения — раньше они никогда не запирали ни свои дома, ни хранилища.

У входа в сарай староста деревни — тот самый плечистый мужчина, которого звали Замбан — оставил двух сторожей. Остальные мужчины вновь отправились работать в поле.

Бегущий За Ветром расслышал слова удаляющегося Замбана, обращенные к деревенским жителям:

— Скоро из города приедет транспорт, на нем и отправим пойманного шпиона. Пусть с ним разбираются те, кому положено.

Сторожа не столько следили за пленником, сколько отгоняли от сарая любопытных ребятишек, которые норовили заглянуть в щели между толстыми досками. Бегущий За Ветром сел на ящик, расслабил мышцы и задумался. Он пытался связать воедино все факты: исчезновение магии, испортившийся характер местных жителей, упоминание о городе, которого раньше на острове не было и о Великом Вожде Могбане, слова которого повторялись островитянами, как заклинания… Загадок было много, но волшебник надеялся, что ему удастся найти на них ответы.

Через некоторое время Бегущий За Ветром крикнул:

— Дайте мне воды и позвольте справить естественные надобности! Или вы хотите, чтобы я сделал все прямо здесь — на вашем продуктовом складе?!

Сторожа заволновались. Волшебник услышал их разговор:

— Староста Замбан ничего нам не говорил.

— Давай, я сбегаю к нему?

— Ты что, хочешь оставить меня одного?

— Пусть с тобой подежурят Мбана и Вагбан. Им уже по десять лет.

— Ну-у-у… Ладно, беги к Замбану! Эй, Мбана, Ваган, идите сюда!

Бегущему За Ветром даже не нужно было выглядывать в щель, чтобы представить, с каким важным видом приближаются к сараю мальчишки, которых совсем недавно отгоняли прочь.

— Мбана, Ваган, стойте здесь, смотрите и слушайте, не попытается ли шпион освободиться.

Детский голос спросил:

— А что нам делать, если шпион начнет ломать дверь?

— Тогда… Ну, тогда бегите отсюда изо всех сил!

Волшебник усмехнулся. Похоже, темнокожие обитатели острова еще не окончательно испортились. Они по-прежнему были немного легкомысленны и наивны. Неужели нашелся кто-то, кто сумел воспользоваться этими качествами и настроил островитян против пришельцев? Может быть, это как раз тот самый волшебник, который лишил остров магии? Не он ли повелел именовать себя Верховным Вождем?

— Подожди-ка! — сказал сам себе Бегущий За Ветром. — Зачем какому-нибудь волшебнику уничтожать на острове магию, если он сам при этом утрачивает свои силы? Он же не безумец… Или дело как раз в том, что на остров прибыл безумный маг? Он навел на природу мощные чары, уничтожающие магию, сам при этом перестал быть волшебником и потому-то внушил местным жителям, что любой высадившийся на остров чужеземец, а особенно волшебник — их враг. Конечно, теперь он чувствует себя бессильным и беззащитным и потому боится любых пришельцев… Вполне подходящее объяснение. Теперь остается только дождаться, когда меня отвезут в город, чтобы узнать, насколько оно правильное.

Вскоре вернулся запыхавшийся сторож. Тяжело дыша и проглатывая слова, он сообщил:

— Староста Замбан разрешил напоить пленника и отвести его в отхожее место. Только он приказал нам быть начеку и следить за каждым движением шпиона.

Раздался звук отпираемого замка, дверь в сарай открылась, и глазам Бегущего За Ветром предстали два рослых крестьянина, вооруженных вилами. Свое оружие они держали так, как будто собирались ворошить сено, разложенное для просушки.

— Поднимайся! — нарочито грозно крикнул один из сторожей, стараясь скрыть свою робость. — Иди впереди нас! Одно неверное движение, и мы разом насадим тебя на зубцы!

Бегущий За Ветром встал. Крестьяне отступили назад, дождались, когда волшебник выйдет из сарая, заперли дверь и пошли следом за ним. Бегущий За Ветром чувствовал, как остро отточенные вилы упираются ему в спину.

Конвоиры командовали:

— Прямо! Направо! Прямо! Налево! Стой!

Спереди, с боков и сзади процессию сопровождали дети, которые были еще малы, чтобы участвовать в работе, но уже могли передвигаться по деревне без присмотра взрослых. Самые старшие кричали: «Мы поймали шпиона! Мы поймали шпиона!» и кидали в спину Бегущего За Ветром камешки. Бегущий За Ветром делал вид, что не обращает внимания на слабые удары по телу. Конвоиры не пытались остановить детей, лишь предупреждали: «Держитесь от шпиона подальше, он может быть опасен!»

Волшебника привели к деревянному домику на краю деревни.

— Развяжите мне руки! — сказал Бегущий За Ветром. Крестьяне, немного поколебавшись, сочли эту просьбу вполне разумной, и, держа вилы наготове, сняли веревки с рук.

Когда волшебник вышел из домика, один из старших мальчишек поднес ему большой кувшин с водой. Выпив больше половины, Бегущий За Ветром поблагодарил и опять позволил связать руки за спиной. Процессия двинулась в обратную сторону, и вскоре волшебник вновь оказался в сарае под замком.

Солнце перевалило за полдень, затем покатилось к горизонту. Деревенские жители начали возвращаться в свои дома с полевых работ. Староста Замбан зашел проведать пленника. Его сопровождали всего несколько мужчин и женщин, остальные так устали, что желание отдохнуть перевесило в них любопытство.

Сарай открыли, Бегущий За Ветром получил воду, несколько лепешек и возможность еще раз посетить отхожее место. Волшебник понимал, что переубеждать местных жителей бесполезно, и интересовался только тем, когда, наконец, его отправят в город, где он сможет объяснить причины своего появления на острове.

— Транспорт должен был приехать сегодня, — ответил Замбан. — Сейчас время сбора урожая. Транспорт навещает через день. Сегодня как раз его время. Может быть, что-нибудь сломалось в дороге, так что транспорт задержался на один день.

— А если он не приедет и завтра? Мне что, так и поселиться в вашем сарае? Не лучше ли, если двое ваших стражников отведут меня в город?

— Отведут?! — с удивлением воскликнул староста. — Да пешком до города идти не меньше пяти дней. И то, если двигаться налегке и не делать привалов днем. Нет уж, шпион, сиди в сарае и веди себя смирно, как и сегодня. Из деревни я тебя не выпущу!

Бегущий За Ветром был озадачен. Какой транспорт мог за один день преодолевать расстояние, на которое пешему путнику требовалось более пяти дней? Быстроногие скакуны, конечно, могли бы справиться с этой задачей, но ведь речь шла не о всадниках, а о перевозке грузов.

Не меньшее удивление вызывало у волшебника и поведение жителей деревни. Раньше период уборки урожая сопровождался чередой праздников. По вечерам люди радовались, веселились, танцевали и пели. Теперь же они сразу разбредались по своим домам и укладывались спать. Возможно, причина этого заключалась в том, что теперь им приходилось работать вдвое больше. Бегущий За Ветром, наблюдая за людьми через щели в стенах сарая и прислушиваясь к их разговорам, понял, что теперь они возделывают намного больше земель, чем раньше, так как обязаны отдавать сборщикам дани из города больше половины урожая.

— Значит, на острове появилось довольно много городов и городских жителей, — решил Бегущий За Ветром. — Удивительно, как много изменилось здесь за то время, что я отсутствовал. Сколько же я здесь не был? Двести лет? Триста?

К удивлению и даже ужасу волшебника, он понял, что его воспоминания о прожитой жизни (вернее, о прожитых жизнях) уже не так ясны и отчетливы. Лишенная магии природа острова начала оказывать на него свое разрушительное влияние. Бегущий За Ветром вдыхал «мертвый» воздух, пил «мертвую» воду, ел «мертвую» пищу. Все, с чем он соприкасался, было лишено естественного природного волшебства. Магия Бегущего За Ветром слабела с каждой проведенной на острове минутой. Как долго он сможет сохранять здесь свое собственное «Я»? Этого волшебник не знал, так как впервые оказался в подобном положении. Он был уверен только в одном — чем быстрее он доберется до того, кто лишил остров магии, тем лучше будет и ему самому, и местным жителям, и всему миру.

Ночь у Бегущего За Ветром впервые за много сотен лет выдалась неспокойной. И дело не в том, что он со связанными руками разместился на жестких ящиках. Раньше он всегда был уверен в себе и в своих силах, теперь же его мучили неизвестность и неопределенность.

Волшебник даже начал подумывать о том, чтобы покинуть остров. Разумеется, это было бы не бегство, а временное отступление. Бегущий За Ветром вскоре вернулся бы сюда, восстановив свои силы, приняв меры безопасности и, возможно, набрав хорошо вооруженный отряд. Однако, поразмыслив, волшебник решил разобраться во всем немедленно. Как знать, может быть, открытое вторжение на остров оказалось бы опаснее проникновения под видом обычного мирного путешественника.

* * *

Утром Бегущий За Ветром вновь получил воду, пищу и возможность прогуляться к деревянному домику на окраине деревни. Затем потянулись томительные часы ожидания. Для волшебника, прожившего около десяти тысяч лет, полдня показались половиной жизни. Поэтому послышавшийся вдалеке странный шум сразу привлек его внимание и заставил насторожиться. Шум был похож на ритмичное дыхание какого-то крупного существа.

— Вот и транспорт из города! — обрадованно воскликнул один из новых охранников (тех, кто дежурил вчера, сменили другие деревенские мужчины).

Бегущий За Ветром не смог удержаться от искушения и прильнул глазом к щели в стене сарая. Шум приближался и усиливался. Теперь помимо пыхтения можно было разобрать мерный глухой стук, звон железа и скрип колес. Судя по тому, что любопытные деревенские ребятишки не побежали навстречу транспорту, его появление давно уже стало привычным и обыденным.

Но у Бегущего За Ветром едва не отвисла челюсть, когда он увидел выехавшую из-за домов большую четырехколесную повозку, в которую не было запряжено ни одно животное. Вместо тягловой силы на повозке был установлен металлический аппарат, похожий на большую печь с пузатым котлом. Из высокой трубы валил дым, внутри что-то стучало, а располагавшиеся по бокам шестеренчатые передачи вращали передние колеса. Задняя пара колес могла поворачиваться при помощи длинного рычага, подобного румпелю у судна. Экипаж самоходной повозки состоял из двух человек: один лопатой подбрасывал в топку куски черного камня, хранившегося в специальном ящике, другой находился у руля.

Транспорт, прибывший из города, остановился неподалеку от сарая, выпустил из трубы большое облако черного дыма и затих. Вскоре показались староста Замбан и двое мужчин. Наверняка, так же, как и Бегущий За Ветром, они издалека услышали звуки приближавшегося транспорта и поспешили с поля в деревню.

— Мы ждали вас вчера! — еще издали прокричал Замбан. — Мы поймали в деревне вражеского шпиона и, согласно предписаниям, связали его и посадили в охраняемое помещение.

Люди, приехавшие на самоходной повозке, спустились на землю. Это были такие же чернокожие островитяне, но одеты они были в плотные кожаные куртки, длинные штаны, высокие ботинки. На головах у них были металлические шлемы, закрывавшие уши и затылок, но оставлявшие открытым лицо.

— Приветствую тебя, Забуган! — один из приехавших снял шлем. — Паровой котел нашего транспорта дал течь, так что мастера его ремонтировали весь вчерашний день. Потому-то мы не приехали в положенное время. Что ты там сказал про шампиньоны? Они не испортились из-за нашей задержки?

— Я говорил не о шампиньонах. Мы поймали шпиона!

— Шпиона?! Твои слова еще раз подтверждают мудрость и прозорливость Верховного Вождя. Великий Могбана предупреждал, что враги попытаются помешать нашей великой миссии. Сколько всего шпионов вы поймали?

— Только одного. Он сам пришел в нашу деревню. Говорил, что он простой путешественник. Да! Еще он сказал, что ищет какого-то волшебника…

— Волшебника? — водители самодвижущейся повозки переглянулись. — Ну-ка, покажи этого шпиона!

— Он вон в том в сарае, — махнул рукой Забуган. — Видите, я поставил стражу для охраны шпиона?

— Хорошо, — одобрил приехавший из города. — Я доложу в Управлении земледелия о твоем усердии.

Староста заулыбался и угодливо забежал вперед, чтобы лично отпереть дверь сарая. Водители транспорта заглянули внутрь и внимательно осмотрели Бегущего За Ветром.

— Выходи! — приказал один из них.

Волшебник вышел из сарая и зажмурился от яркого солнца. Деревенские жители, не теряя понапрасну времени, начали грузить на самодвижущуюся повозку ящики с овощами и мешки с зерном.

— Садись на транспорт, шпион! — приказал Бегущему За Ветром водитель.

— Я не шпион, — на всякий случай произнес волшебник. — Все вы ошибаетесь!

— Садись на транспорт! — спокойно, не меняя тона, повторил водитель.

В это время второй водитель забрался на самодвижущуюся повозку и взял в руки продолговатый предмет, представляющий собой несколько цилиндров разного диаметра, телескопически вставленных друг в друга. От основания самого толстого цилиндра к движущему агрегату повозки тянулся гибкий гофрированный шланг. Человек на повозке направил тонкую часть своего аппарата на Бегущего За Ветром, затем повернул его немного в сторону. Раздался резкий хлопок. Волшебник почувствовал, что мимо него с большой скоростью пролетел какой-то предмет. Он обернулся, и увидел, что одна из досок сарая за его спиной продырявлена на уровне человеческой головы. Отверстие было таким, что в него могли бы пролезть два человеческих пальца. Его края были черными, как будто обожженными.

Деревенские жители почтительно молчали. Водитель сказал Бегущему За Ветром:

— Не пытайся от нас сбежать! Паровое ружье стреляет далее, чем на триста шагов. А со ста шагов оно легко пробивает деревянную доску. Ружье стреляет свинцовыми ядрышками. От высокой скорости снаряд трется о воздух, разогревается и плавится. Раны, нанесенные таким оружием, очень болезненны и почти всегда смертельны. Ты понял?

— Я понял, — тихо произнес волшебник.

— Тогда залезай на транспорт и сиди смирно, чтобы мы не подумали, будто ты хочешь спрыгнуть.

Бегущий За Ветром выполнил все приказы и устроился посередине повозки на мешках с зерном. Когда погрузка закончилась, водители также заняли свои места: один — у руля, другой — возле парового котла.

— Поехали! — громко объявил рулевой.

В топку полетели куски черного камня, из трубы повалил густой черный дым, шестерни начали вращаться, самодвижущаяся тележка дернулась и покатилась, постепенно набирая скорость.

— Счастливого пути! — замахали руками деревенские жители.

Староста Замбан некоторое время бежал рядом с транспортом:

— Не забудьте о своем обещании! Сообщите в Управление земледелия о том, что благодаря мне пойман шпион! Расскажите о моей преданности Верховному Вождю Могбане!..

Замбан скоро отстал, самодвижущаяся повозка выкатилась из деревни и поехала по дороге. Бегущий За Ветром сразу отметил, насколько эта дорога отличается от привычных ему транспортных путей. Дороги, по которым люди передвигались пешком, на лошадях или на повозках, запряженных тягловыми животными, были утоптаны равномерно. А та дорога, по которой ехал сейчас паровой самоходный транспорт, имела две накатанные колеи, между которыми находилась полоска непримятой травы. Сразу было видно, что лошади и иные транспортные средства давно не передвигались по этому пути.

— Позволено ли мне будет узнать ваши имена? — вежливо обратился Бегущий За Ветром к водителям транспорта.

— Меня зовут Догобанга, — представился рулевой. — А у котла Нарбонга.

— А меня зовут… Ветрай, — волшебник решил не раскрывать своего настоящего имени и назвался так, как недавно именовался в Кайвае.

Водители самоходной повозки, более похожие на неодушевленные механизмы, чем на людей, восприняли слова Бегущего За Ветром безо всякого интереса. Они не были склонны поддерживать разговор и продолжали спокойно и четко выполнять свою работу: Нарбонга поддерживал в топке постоянный огонь, Догобанга управлял повозкой, ведя ее по извилистой дороге между скалами и холмами. Удержать паровую повозку на дороге было непросто, так как двигалась она быстрее скачущей во весь опор лошади.

Бегущий За Ветром неподвижно сидел на месте и делал вид, что окончательно покорился судьбе. На самом деле он внимательно присматривался к устройству самодвижущейся повозки и изучал местность по обеим сторонам дороги. Волшебник знал не только о возможностях паровых машин, но и о двигателях внутреннего сгорания, об электричестве, о реактивном движении, о силе атома и гравитации. Люди Первой Расы еще тысячи лет назад раскрыли и изучили многие тайны природы… но не стали использовать свои знания для создания машин. Вместо этого они совершенствовали свои духовные и физические силы, овладели магией, которую считали самым совершенным орудием и оружием.

Переселившись в другие миры, представители Первой Расы обнаружили там людей и других разумных существ на самых разных уровнях развития. И они лишний раз убедились в правильности своего пути, так как технический прогресс нигде и никому не принес счастья. Тем более удивительным для Бегущего За Ветром стало то, что на изолированном острове в его мире всего за какие-то две сотни лет люди научились создавать машины, пусть даже пока несовершенные. Не вызывало сомнений, что их направляла опытная рука. Но чья?

«Неужели назад вернулся кто-то из моих родственников? — размышлял волшебник. — Но я не почувствовал их появления… Да и кто добровольно отказался бы от магии в пользу техники? Может быть, в мой мир по Туманным Мостам проникли чужаки с какой-нибудь технизированной планеты?» Новая версия показалась Бегущему За Ветром более правдоподобной, чем предположение о появлении на острове безумного колдуна. Она, по крайней мере, объясняла не только исчезновение магии, но и появление паровых двигателей.

Тем временем паровой транспорт быстро ехал по накатанной дороге. Гористая местность постепенно сменилась просторными равнинами и лесами. Многие участки земли были возделаны под поля, сады, огороды и плантации технических культур. Деревни и поселки встречались все чаще и чаще. Дорога, по которой ехала самодвижущаяся повозка, стала шире, а к окрестным поселениям расходились одноколейные ответвления. Несколько раз навстречу проносились другие такие же грузовые транспорты, а возле деревень Бегущий За Ветром видел повозки, на которых крестьяне загружали ящики и мешки с продовольствием.

Волшебник подумал, что, двигаясь с такой скоростью, к вечеру его транспорт пересечет весь остров. Однако, едва миновал полдень, впереди показалась огромная черная туча, низко нависшая над равниной. Несмотря на то, что Бегущий За Ветром лишился почти всех своих магических способностей, он сразу понял, что это не грозовое облако, а дым от множества работающих паровых двигателей и печей. Действительно, вскоре уже можно было разглядеть тысячи струек черного дыма, которые поднимались над землей и сливались в гигантское мрачное облако.

В тени этого облака были видны многочисленные каменные постройки: жилые дома, ангары, склады, мастерские. В самом центре города возвышалось массивное многоэтажное здание, увенчанное остроконечной крышей. Вокруг крыши правильным шестиугольником располагались высокие трубы, изрыгавшие в небо самые плотные клубы черного дыма.

Транспорт, на котором находился Бегущий За Ветром, влился в поток других таких же паровых повозок и вскоре въехал в тень черной тучи. У волшебника сразу запершило в горле от смрада и гари, и он вынужден был откашляться. Транспорт проехал по городским улицам и остановился возле длинного мрачного здания с маленькими зарешеченными окошками. Тяжелые, окованные железными полосами ворота открылись, и повозку окружили солдаты. Из защитных доспехов на них были только пластинчатые панцири и остроконечные шлемы. Вооружение их состояло из деревянных дубинок и коротких широких мечей.

Солдаты даже не стали спрашивать, зачем транспорт остановился возле тюрьмы (а в том, что здание с маленькими окошками являлось городской тюрьмой, Бегущий За Ветром не сомневался). Волшебник значительно отличался от темнокожих островитян, был для них чужаком, а, следовательно, автоматически считался вражеским шпионом.

— Слезай, шпион! — велел Догобанга, а Нарбонга подкрепил эти слова движение ствола парового ружья.

Солдаты-тюремщики взяли дубинки наизготовку:

— Не делай резких движений!

Бегущий За Ветром медленно спустился на землю, всем своим видом демонстрируя смирение и миролюбие. Несмотря на старания волшебника, солдаты погнали его к открытой двери тюрьмы грубыми тычками концов дубинок. За дверью глазам Бегущего За Ветром предстал небольшой прямоугольный двор, вымощенный каменными плитами. Ни одно растение, ни одна пробившаяся сквозь камни травинка не оживляли мрачную серость тюрьмы. С четырех сторон двор окружали одинаковые приземистые здания.

Бегущего За Ветром провели через двор и втолкнули в одну из дверей противоположного от улицы дома. Ему в глаза ударил яркий свет, заставив от неожиданности крепко зажмуриться.

Появление волшебника сопровождалось возгласом:

— А вот и еще один шпион!

Из этого Бегущий За Ветром заключил, что он не единственный чужак на этом острове. Осторожно приоткрыв глаза, он увидел пожилого седоволосого островитянина в темной одежде, сидевшего за тяжелым деревянным столом. С двух сторон от него были установлены масляные лампы, снабженные отполированными металлическими отражателями, так что весь свет направлялся на посетителя помещения, оставляя его хозяина в тени. Бегущий За Ветром оказался на перекрестии двух ярких лучей, тогда как сопровождавшие его солдаты держались позади и сбоку, не так страдая от яркого света.

Седоволосый островитянин приказал:

— Садись!

Позади волшебника послышался звук пододвигаемого табурета, ему на плечи опустились тяжелые руки и принудили опуститься на жесткое сидение. Бегущий За Ветром не сопротивлялся.

— Как тебя зовут? — спросил седоволосый.

— Ветрай.

— Кто послал тебя на наш прекрасный остров с враждебными намерениями?

— Никто не посылал. И у меня нет никаких враждебных намерений.

Седоволосый подался вперед и угрожающе произнес:

— Не ври мне, шпион Ветрай! Верховный Вождь Могбана сказал: «Наш остров окружен врагами. Они ищут любую лазейку, чтобы проникнуть к нам. Они ищут любую возможность, чтобы навредить нам».

Солдаты дружно рявкнули за спиной волшебника:

— Так сказал Верховный Вождь Могбана!

Бегущий За Ветром понял, что если он попытается опровергнуть слова местного владыки, то его либо немедленно убьют, либо изобьют до полусмерти и сделают калекой. Поэтому он благоразумно промолчал.

Седоволосый пристально взглянул в глаза волшебника:

— Так зачем ты прибыл на наш остров? Кто тебя послал?

Бегущий За Ветром понял, что о катамаране, о волшебнике Багангане, об истинной цели его прибытия на остров говорить нельзя. Следовало придумать какую-нибудь достаточно правдоподобную историю, благо, что за время своих многочисленных странствий ему приходилось выступать под многими именами и личинами.

— Никто меня сюда не посылал. Я вообще раньше не знал, что в этой части мира есть суша. Я — купец. Мой корабль попал в шторм. Восемь дней нас несло ураганным ветром куда-то на юг. Затем корабль разбился о рифы возле маленького необитаемого острова. В живых остался я один. Когда шторм закончился, я какое-то время жил на острове, питался фруктами и орехами. Но потом я понял, что помощи ждать неоткуда. Из обломков корабля я построил плот, загрузил его провизией и отправился на северо-восток, рассчитывая попасть на архипелаг Шори-Галдо. Я не ожидал, что вскоре на моем пути окажется ваш остров. Поначалу я даже принял его за один из островов архипелага. Течение несло мой плот мимо, поэтому я прыгнул в воду и поплыл к берегу. Затем я долго брел по суше в поисках людей. А когда мне наконец-то удалось найти человеческое поселение, меня назвали шпионом, связали, посадили в сарай, а потом доставили сюда. Вот вся моя история. Она правдива от первого до последнего слова. Прошу вас, верьте мне!

Седоволосый на протяжении всего рассказа Бегущего За Ветром делал какие-то пометки острой палочкой на мягкой глиняной табличке. Когда волшебник закончил, он удовлетворенно кивнул головой:

— Так, так. Интересно. Значит, ты утверждаешь, что приплыл сюда на плоту?

— Да.

— И где сейчас этот плот?

— Не знаю. Увидев сушу, я спрыгнул с него и поплыл, забыв обо всем. Возможно, плот прибило к берегу где-то на северной оконечности острова, а, может быть, его пронесло течением мимо.

Седоволосый хитро прищурился:

— На северной оконечности? Но ведь ты сказал, что плыл с юго-запада?

— Вот именно! Мой плот проносило мимо острова по касательной. Я не мог поймать нужный ветер, потому-то покинул плот. Возможно, его потом прибило к берегу. Осмотрите северное побережье острова, и, может быть, вы его найдете.

— Ловко врешь! Если ты потерпел кораблекрушение, то почему твоя одежда целая и почти не поношенная?

— Мне удалось забрать с разбитого корабля все свои вещи. Естественно, по мере снашивания одежды я заменял ее новой.

— А какие товары вез твой корабль?

— Пряности с Восточного континента. Увы, все они пропали вместе с кораблем. Но у себя на родине — в славной Бенгулии — я считаюсь довольно богатым человеком. Несколько раз я даже удостаивался чести быть приглашенным на обед к самому царю Сороми Ходидану. За мое спасение и благополучное возвращение в Бенгулию вы будете щедро вознаграждены!

Бегущий За Ветром хотел сыграть на самом древнем и самом доминирующем человеческом чувстве — на алчности. Но на этот раз он потерпел поражение.

Седоволосый хищно улыбнулся:

— Зачем нам твоя жалкая награда? Верховный Вождь Могбана сказал: «Скоро весь мир будет принадлежать нам! Богатства всех народов падут к нашим ногам!»

Солдаты хором прокричали:

— Так сказал Верховный Вождь Могбана!

— Если ты сможешь доказать, что не являешься шпионом, то мы, возможно, сохраним тебе жизнь.

Бегущий За Ветром быстро произнес:

— Подумайте сами: зачем кто-то будет посылать к вам шпиона, который совершенно на вас не похож и потому может быть легко разоблачен? Я не ваш враг, а простой мирный торговец. Если же у вас на самом деле есть какие-то враги, то они, наверняка, направят на ваш остров таких шпионов, которые будут совершенно неотличимы от вас.

Седоволосый глубоко задумался. Похоже, Верховный Вождь Могбана ничего не говорил по этому поводу, а у самого него подобных мыслей раньше не возникало.

Бегущий За Ветром решил подбросить еще одну идею, разлагающую общество:

— Более того, ваши враги, несомненно, попытаются подкупить или запугать нескольких высокопоставленных соратников Верховного Вождя Могбаны. Боюсь, что не все так честны, благородны и верны своему владыке, как вы. Я думаю, вы сами знаете тех, кто может польститься на подкуп врагов и начнет вредить великой миссии, которую возложил на вас Верховный Вождь Могбана.

Седоволосый механически кивнул головой. Должно быть, слова волшебника упали на заранее подготовленную почву. Затем седоволосый медленно и раздельно произнес:

— Пожалуй, Ветрай, я поверю, что ты говоришь правду…

— Спасибо! — воскликнул Бегущий За Ветром, и ему почти не потребовалось притворяться, чтобы выразить свою радость.

— Ты рано благодаришь! — усмехнулся седоволосый. — Ты останешься на нашем острове. Ты расскажешь все о своей стране, о соседних странах, о странах, в которых ты бывал и о которых слышал. Ты нарисуешь карты земель и планы городов.

— Вы предлагаете мне сотрудничество?

— Сотрудничество?! Как бы не так! Ты будешь служить нам, как цепной пес. Ты поможешь нам захватить твою страну и тогда, возможно, тебе удастся дожить до старости. Верховный Вождь Могбана сказал: «Мы пощадим лишь тех, кто станет нашими рабами. Остальные должны умереть!»

Солдаты подхватили:

— Так сказал Верховный Вождь Могбана!

— Да! — порывисто вскричал Бегущий За Ветром. — Я буду служить вам! Только сохраните мне жизнь!

Седоволосый презрительно усмехнулся:

— Я не сомневался, что ты примешь правильное решение! И не вздумай нас обманывать — все твои слова будут сверены со словами других наших рабов. Если мы обнаружим расхождения, то пытками вытянем из тебя правду.

Волшебник изобразил ужас и трепет.

Седоволосый сказал солдатам:

— Отведите нового раба к остальным. Завтра он отправится в Управление картографии для дачи показаний. Все!

Допрос был закончен. Солдаты вывели Бегущего За Ветром из комнаты и пинками погнали через двор в другое здание. Там вдоль длинного коридора располагались маленькие камеры с прочными дверями. Несомненно, некоторые камеры были обитаемы. Но толстые стены не позволяли пленникам общаться друг с другом.

— Добро пожаловать домой! — с хохотом сказали Бегущему За Ветром солдаты, развязали руки и втолкнули в свободную камеру.

Волшебник начал растирать онемевшие запястья и нарочито беззаботно поинтересовался:

— А когда мне принесут поесть?

— Вечером. И не вздумай кричать. Другие рабы тебе не ответят, а вот мы появимся незамедлительно, — солдат ухмыльнулся и похлопал дубинкой по ладони.

Дверь камеры захлопнулась, и послышался шум удаляющихся шагов. Бегущий За Ветром сел на узкую жесткую койку, взглянул на небольшое коническое отверстие в углу, из которого исходил запах, не оставляющий сомнений в его предназначении, на потолок из плотно пригнанных толстых досок, на маленькое зарешеченное окошко, расположенное выше человеческого роста, на обитую железом дверь с узкой смотровой щелью и громко сказал:

— Отличное жилище!

Тюрьма была надежной, построенной по всем правилам пенитенциарной архитектуры. Сбежать из нее без помощи магии было практически невозможно. Но Бегущий За Ветром беспокоился не столько о своем будущем, сколько о будущем родного мира, над которым нависла смертельная угроза. Волшебник подпрыгнул, ухватился руками за оконную решетку, подтянулся, бросил короткий взгляд на улицу и сразу же спрыгнул на пол, чтобы не привлекать к себе внимания. Он не увидел ничего нового: то же темное от дыма небо, серые дома, коптящие трубы, проносящиеся в обе стороны паровые повозки. В этом городе, на этом острове помощи ждать было не от кого.

— Где же ты, Баганган? — пробормотал Бегущий За Ветром. — Что с тобой случилось?

Он лег на койку, закрыл глаза и начал сопоставлять и оценивать собранную в течение дня информацию. Ему не давало покоя то, что прорыв в области овладения энергией пара соседствовал с древними письменами на глиняных табличках, ручным сельским трудом. Пришельцы из другого мира, наверняка, внедрили бы новые технологии во все сферы жизни.

Новая загадка не давала волшебнику покоя. Чтобы отвлечься, он переключился на другую тему — начал придумывать, что скажет завтра в Управлении картографии.

* * *

День близился к концу. И без того довольно скупой свет из окна уже не мог осветить тюремную камеру. Бегущий За Ветром услышал шум в коридоре и увидел в смотровой дверной щели отблески пламени. Из обрывков доносившихся фраз он понял, что пришло время раздачи пищи. Действительно, дверь в его камеру вскоре открылась, и на пороге появился тщедушный старик с ведром и стопкой грубых деревянных мисок. Его сопровождали два дюжих солдата, которые не снисходили для того, чтобы помочь старику тащить тяжелую неудобную ношу.

Один из охранников держал факел, которым по пути зажигал масляные лампы, установленные вдоль коридора на специальных полочках. Этим же факелом тюремщик осветил камеру Бегущего За Ветром:

— Это новенький, он появился только сегодня, — сказал он другому охраннику. — Завтра его надо доставить в Управление картографии.

— Может быть, сломаем ему одну ногу, чтобы он не попытался сбежать по дороге?

Солдаты оценивающими взглядами окинули волшебника. Тот, что держал факел, с сожалением покачал головой:

— Подождем пока. Судье Горбанду этот новенький, вроде, понравился.

Волшебник понял, что Горбандом звали того седоволосого, который вел допрос.

— Ну-ну, — произнес солдат без факела. — Судья Горбанд скоро забудет про новенького. Тогда-то наступит наша очередь.

— Точно! И одним переломом ноги он не отделается! — коротко хохотнул повеселевший тюремщик.

Тем временем старик поставил прямо на пол одну из деревянных мисок и черпаком начал наливать в нее какую-то мутную жижу из ведра. Руки у старика тряслись, работал он медленно и неуклюже. Его полуслепые слезящиеся глаза неотрывно смотрели на Бегущего За Ветром. Волшебник вгляделся в иссохшую от старости фигуру, в морщинистое лицо, похожее на сушеную сливу… Ему показалось, что в чертах старика он увидел что-то знакомое.

Один из солдат, видя, что старик замешкался, ткнул его в ребро концом дубинки и прикрикнул:

— Пошевеливайся, Баганган! Тебе еще надо обслужить восемь пленников.

Старик открыл беззубый рот и прошамкал, обращаясь к Бегущему За Ветром:

— Когда закончишь есть, просунь миску в смотровое окошко. Я еще раз прохожу мимо камер и собираю пустую посуду.

— Пошли! — нетерпеливо рявкнул солдат.

Дверь за посетителями захлопнулась. Волшебник посмотрел на миску с тюремной баландой, потом прислушался к удаляющимся голосам. Следовало ли понимать, что собирать пустую посуду будет один старик, без сопровождения охранников? Был ли это тот самый волшебник Баганган, старый друг Бегущего За Ветром? Это казалось вполне возможным, так как при отсутствии магии Баганган должен был начать стариться, как и обычный человек. Раньше эликсир бессмертия поддерживал его на уровне тридцатилетнего мужчины. Следовательно, катастрофа на острове произошла лет пятьдесят-шестьдесят назад.

У Бегущего За Ветром не осталось магических сил даже на то, чтобы придать пище приемлемый вкус или хотя бы сносный запах. Он закрыл глаза, задержал дыхание и несколькими большими глотками осушил миску. Затем он поставил ее в смотровую дверную щель. Это отверстие было устроено не только для надзора за пленниками и для возвращения пустой посуды. В темное время суток оно являлось единственным источником освещения в камере, так как в него проникал свет из коридора. Смотровая щель была обрамлена глубокой рамкой, так что пленник мог видеть лишь участок стены напротив двери (камеры располагались в шашечном порядке), но не имел возможности посмотреть вдоль коридора.

Через некоторое время чуткий слух Бегущего За Ветром расслышал звук шаркающих стариковских шагов и глухой стук деревянной посуды. Он понял, что старик Баганган на этот раз идет один. Видимо, солдаты не считали нужным сопровождать разносчика пищи, когда тому не требовалось открывать камеры. Волшебник был удивлен уже тем, что для раздачи мисок двери в камеры открывались, а не использовалась та же смотровая щель. Впрочем, вполне возможно, охранники совмещали с разносом еды осмотр камер и их обитателей для обнаружения признаков готовящегося побега.

Шаги Багангана приблизились к камере Бегущего За Ветром. Старик забрал миску из смотровой щели, и до волшебника донесся его тихий, едва слышный шепот:

— Бегущий За Ветром, это ты?

— Да, — так же тихо отозвался волшебник. — А ты — мой старый друг Баганган?

— Увы, это я. Я не могу сейчас долго разговаривать. Меня ждут на кухне с пустой посудой. Я вернусь, когда охрана ляжет спать. У нас будет время побеседовать.

Старик пошел дальше, как ни в чем не бывало. Небольшая задержка возле камеры Бегущего За Ветром не должна была никому показаться подозрительной. Волшебник предполагал, что коридор может просматриваться и контролироваться, ведь не зря же его освещали ночью. Следовательно, Баганган рассчитывал на то, что охранники либо заснут, либо покинут свой пост.

За окном окончательно стемнело. Бегущий За Ветром решил не засыпать, так как боялся пропустить появление Багангана и не услышать его тихий шепот. Кроме того, тяжелый тюремный воздух, перемешанный с дымом и гарью городской атмосферы, царапал ему горло и раздирал легкие.

Миновала полночь, а Баганган все не появлялся. Бегущий За Ветром уже начал думать, что охранники не предоставили старику возможности для беседы. Однако, когда до рассвета оставалось совсем немного, волшебник услышал шепот Багангана:

— Бегущий За Ветром, ты не спишь?

— Да разве тут можно заснуть? — ответил волшебник, мысленно выругав себя за то, что не расслышал шума шагов старика.

— Я пришел, чтобы освободить тебя. Это не нарушает твои планы?

— Пожалуй, нет. Ты расскажешь мне о том, что произошло на острове, так что мне не придется тратить время на собственное расследование.

Скрипнул замок, и дверь открылась. Баганган выглядел лет на двадцать моложе, чем днем, и двигался гораздо быстрее и легче. На удивленный взгляд Бегущего За Ветром он пояснил:

— У меня оставалось немного эликсира бессмертия. Я берег его именно до твоего появления. Эликсир почти потерял свою силу. Он немного омолодил меня, но его действие продлится всего день или два. Для этого мне пришлось выпить разом три бутылки.

— Куда мы направляемся? — спросил Бегущий За Ветром.

— Пока не знаю. Главное — как можно быстрее покинуть город.

Они прошли по тюремному коридору и выбрались во двор. В тюрьме было тихо, в коридорах и во дворе — безлюдно. Заключенные и охранники спали. Первые давно уже потеряли надежду на освобождение, вторые были так уверены в надежности стен и решеток, что игнорировали ночные дежурства.

— Бегущий За Ветром, ты сохранил свою магию? — спросил Баганган.

— Немного осталось, но я не хотел бы ее расходовать без особой нужды, — волшебник слегка преувеличил свои нынешние возможности. Он еще не был до конца уверен, что Багангана по-прежнему можно считать своим другом, что он не изменился вместе с островом и его обитателями.

Как оказалось, вопрос Багангана был вызван не праздным любопытством, а насущной необходимостью:

— Если ты не сможешь перенести нас обоих через стену, то придется открывать ворота.

— Так будет лучше.

— Тогда нам направо.

Беглецы добрались до обитой железом двери. Это был не тот вход, через который Бегущего За Ветром ввели в здание, а небольшие ворота, использовавшиеся, скорее всего, персоналом тюрьмы.

Баганган достал ключ, быстро отпер ворота и приоткрыл створки. Он выглянул наружу, убедился в безопасности пути, пропустил вперед Бегущего За Ветром, сам вышел следом и запер за собой замок.

Бегущий За Ветром увидел перед собой несколько паровых повозок, стоявших на улице вдоль тюремной стены.

— Мы поедем на одном из транспортов? — догадался он.

— Да. Залезай вот на этот. Его недавно ремонтировали, он почти как новый.

Беглецы забрались на повозку. Она была пуста, если не считать ящика с черным каменистым топливом. Баганган открыл задвижку топки, бросил в нее несколько горючих камней, а затем брызнул внутрь из небольшого стеклянного флакона. Тотчас же в топке весело загудело яркое жаркое пламя.

— Подбрасывай в топку по два-три камня, чтобы поддерживать постоянный огонь, — распорядился Баганган. — А я сяду за руль.

— Ты умеешь управлять транспортом?

— Конечно, ведь это я его изобрел.

Бегущий За Ветром ничем не выдал своего изумления. Баганган протянул ему шлем водителя транспорта и кусок темной ткани:

— Одень шлем на голову, а нос и рот завяжи платком. Водители часто так делают, чтобы не глотать дорожную пыль. Никто не поймет, что ты не местный.

Волшебник так и поступил. Баганган взялся за руль и повернул задние колеса:

— Ну, помчались!

Паровая повозка тронулась с места и поехала по улицам города. Бегущий За Ветром сначала опасался, что одинокий транспорт в темное предрассветное время вызовет подозрения, но потом увидел, что по городу разъезжают еще несколько повозок. Жизнь в городе не замирала даже ночью. Дым из многих труб (особенно из тех шести, что окружали центральное здание) по-прежнему устремлялся в темное небо, а возле некоторых зданий при свете фонарей суетились люди.

Баганган уверенно вел транспорт по городским улицам. Он удачно выбрал время для побега. Город еще не проснулся, но уже было достаточно светло и без уличного освещения. Бегущий За Ветром время от времени подбрасывал в топку новые куски горючего. Даже с близкого расстояния беглецов легко было принять за двух островитян, едущих по каким-то своим делам. Повозка беспрепятственно покинула город и направилась на северо-запад.

Бегущий За Ветром не стал говорить Багангану о катамаране, спрятанном в одной из северных бухт. Он решил сначала дождаться объяснений всему происходящему на острове. Особенно его насторожили слова, что сам Баганган являлся изобретателем парового транспорта.

Через некоторое время Бегущий За Ветром повторил вопрос, который уже задавал в тюрьме:

— Куда мы едем?

— В порт Великой Миссии.

— Довольно претенциозное название!

Баганган тяжело вздохнул:

— Если бы претензии Верховного Вождя Могбаны ограничивались только названиями!

— Пожалуй, тебе нужно подробно рассказать мне обо всем, что произошло на острове со времени моего последнего посещения. Вначале я подумал, что остров захватили чужаки, но теперь мне кажется, что причина кроется в другом.

Баганган снова вздохнул:

— Причина всех бед сидит с тобой в одном транспорте, Бегущий За Ветром. Это я, старый глупый старик, выпустил на волю чудовищное зло.

— Ты открыл проход в другой мир и потратил на это всю магическую энергию острова?

— Ты почти угадал. Помнишь, я пытался отыскать формулу единого мирового магического поля?

— Конечно, помню. Я старался отговорить тебя от напрасной потери времени. Есть вещи, которые лучше не знать людям, даже магам и волшебникам.

— Ты был, как всегда, прав, Бегущий За Ветром. К сожалению, я тебя не послушался и продолжал свои изыскания. Для исследования свойств материи я выстроил целую лабораторию. Согласно астрологическим вычислениям, я разместил ее в точном геометрическом центре острова.

— То есть там, где теперь находится город, из которого мы бежим?

— Да. Я построил особую печь, в которой мог плавить не только металлы, но и минералы. Мне требовалось много топлива и много строительных материалов. Залежи каменного угля находились в одном конце острова, руда — в другом. Местные жители не собирались помогать мне бесплатно. Денег у меня было немного, так что пришлось ограничиться несколькими помощниками. Разумеется, они не могли быстро и в достаточных количествах доставлять мне материалы и топливо для экспериментов. И тогда я вспомнил о том, как ты рассказывал мне о паровых машинах…

— Я?! — вскричал Бегущий За Ветром. — Когда?!

— Во время твоего посещения ты нарисовал мне чертежи паровых двигателей.

— Чертежи? Не может быть! — Бегущий За Ветром попытался восстановить в памяти далекие события. — Кажется, это были не чертежи, а весьма условные наброски. Мы тогда заговорили о свойствах материи, пока не известных жителям этого мира.

— Вот именно — это были всего лишь наброски. Именно поэтому я с полным правом называю себя изобретателем самодвижущегося транспорта, — Баганган не без гордости похлопал ладонью по румпелю рулевого привода. — Мне почти все пришлось выдумывать самому: от надежного парового котла до шестеренчатой передачи. Лишь через десять лет после начала работы первый паровой транспорт смог сдвинуться с места. Еще десять лет ушло на его совершенствование и приведение к нынешнему виду. Зато я смог посылать своих помощников во все уголки острова за необходимыми мне материалами.

— А их, как я догадываюсь, требовалось все больше и больше?

— Разумеется. Ведь для производства паровых машин мне требовались и металл, и горючее. Мне даже пришлось на некоторое время отложить работу над своими исследованиями.

— Средства затмили собой цель, — понимающе покивал головой Бегущий За Ветром. — Баганган, не ты первый ступил на этот опасный путь, и, боюсь, не ты последний. Я могу себе представить, что произошло потом, но хотел бы услышать об этом от тебя.

— А что потом? — вздохнул Баганган. Один из моих помощников, вернее, сын моего старого товарища по имени Могонга, предложил мне передать все производство паровых двигателей в его руки. Он сказал, что так у меня появится больше времени для занятий наукой. Я, глупец, с радостью согласился. Производство парового транспорта стало быстро увеличиваться, вскоре он распространился по всему острову и полностью заменил лошадей и ослов. Я занимался научными изысканиями в свое удовольствие, а Могонга предоставлял мне все необходимые средства. Я тогда не понимал, что Могонга постепенно устанавливает на острове единоличную власть. Даже когда островитяне провозгласили его Верховным Вождем, я счел это лишь проявлением уважения и признания его заслуг. Я же не знал, что слуги Могонги где подкупом, а где и угрозами вынудили многих местных вождей признать его господство.

— Не знал, или не хотел знать?

— Не знал! — отчаянно воскликнул Баганган, но Бегущему За Ветром показалось, что убедить в этом прежде всего он хочет самого себя.

Баганган продолжил рассказ:

— В то время я как раз нащупал ниточку, которая обещала привести меня к великому открытию единого магического поля. Но для этого мне потребовалось увеличить мощность моей плавильной печи и добавить к ней ряд устройств. Старый Могонга дал мне для этого и работников, и материалы, и средства.

— Старый?

— Да, к тому времени он уже здорово состарился, хотя и продолжал возглавлять мастерские по производству парового транспорта.

— И он никогда не завидовал тому, что при помощи волшебства ты остаешься вечно молодым? Он не просил у тебя эликсира бессмертия?

— Нет, никогда, — твердо ответил Баганган. — Тем более, я не скрывал от него, что эликсир бессмертия воздействует только та тех, кто обладает собственными магическими способностями. А Могонга был самым обычным человеком. Могонга говорил, что его бессмертие — в детях. Хотя, надо признать, двое его сыновей — Мазул и Малабад — мне никогда особо не нравились. Пока отец трудился с утра до вечера, пусть даже и для личного обогащения, дети проводили время в праздности и развлечениях, растрачивали то, что зарабатывал Могонга. Но Могонга любил своих детей, и незадолго до своей смерти разделил между ними власть: Мазулу отдал титул Верховного Вождя, а Малабаду — мастерские по производству паровых машин. Как я уже сказал, сыновья Могонги были совершенно неспособны управлять людьми. Работа в мастерских разладилась, местные вожди перестали слушаться Верховного Вождя. На острове наступили смутные времена… Точнее, это сейчас я понимаю, что времена были смутными. А тогда я просто работал над созданием своего главного детища — плавильной печи, где особым образом расплавленные и смешанные слои разных веществ должны были войти в резонанс с мировым магическим полем.

— Так вот как ты хотел узнать истину? — задумчиво произнес Бегущий За Ветром. — Весьма оригинальная идея. Мне она никогда не приходила в голову.

— Просто ты никогда особо не интересовался этим вопросом, — со слабой улыбкой сказал Баганган. — Кстати, в работе мне помогал юный Могбана, сын Мазула, внук Могонги.

— Могбана — нынешний Верховный Вождь? — уточнил Бегущий За Ветром.

— Да. Он был способным учеником. Поначалу мне даже казалось, что у него имеется магический талант. Я обучил его многим наукам и рассказал о том, для чего строю огромную печь. К сожалению, Могбана оказался слишком слабым волшебником.

— И на него не действовал эликсир бессмертия?

— Совершенно не действовал.

— Наверное, это очень обидно — находиться рядом с магом, участвовать в его работе и при этом осознавать, что ты простой смертный человек.

— Ты совершенно прав, Бегущий За Ветром. Но я не догадывался, что Могбана затаил обиду не только на меня, но и на весь наш мир, пронизанный магическими силами. Не знал я и того, что Могбана окажется так умен, что сумеет разобраться в моих книгах и записях. Я даже предположить не мог, что Могбана попробует использовать мою печь, чтобы с ее помощью собрать и воплотить в себе магическую составляющую природы.

— Но он попробовал, и у него получилось?

— Увы. Он внес в состав ингредиентов волшебного расплава некоторые изменения. Я их не заметил, потому что мне даже в голову не приходило, что на это кто-то способен.

— Могбана добавил в расплав свою кровь?

— Да. Когда я приступил к эксперименту над материей и магией, поначалу все шло хорошо. Мои помощники загружали в печь нужные ингредиенты вовремя и в нужных пропорциях. Но когда дело дошло до жертвенных животных… Я сперва даже не понял, в чем дело. Животные были заранее умерщвлены, а их кровь помещена в серебряные сосуды. И вот, когда в печь попал сосуд, где вместо жертвенной крови находилась кровь живого человека…

— Этот человек стал частью твоего магического расплава, — докончил фразу Бегущий За Ветром.

— Это было ужасно! — голос Багангана дрогнул. — Внешне ничего не произошло. Не было ни грома, ни молний, ни грохота. Но я почувствовал, как жизненная сила, именуемая магией, покинула меня. Я мгновенно превратился в обычного человека. Я даже сначала не понял, что катастрофа распространилась на весь остров, ведь я утратил все сверхчеловеческие магические ощущения.

Бегущий За Ветром понимающе кивнул головой. Он тоже испытал нечто подобное, только магия ушла из него не в один миг, а по капле вытекала в течение всего пребывания на острове.

— Что произошло с Могбаной? — спросил Бегущий За Ветром.

— Он… преобразился. Он перестал быть человеком.

— У него выросли рога и клыки? Он оброс шерстью? Он превратился в чудовище?

— И да, и нет. Могбана воплотил в себе все ингредиенты магического расплава. Он стал похож… на все, что ты видишь вокруг себя, на все, что являлось ингредиентами моего расплава.

— Я не понимаю.

— Это невозможно объяснить. Надо увидеть своими глазами. Чаще всего Могбана выглядит, как обычный человек. Но в решительные мгновения он может превратиться… во что угодно. Ему подвластна любая магия.

— Но на острове не осталось магии.

— Я знаю. Однако Могбана может преобразовывать сам себя. Он обрел могущество, о котором мечтал в детстве, однако его владения ограничиваются всего лишь одним островом. Наверное, он чувствует себя, как запертый в клетке дикий хищник, вокруг которого пасутся мирные стада. Я имею в виду другие страны.

— Он всерьез собрался завоевать весь мир?

— Да. Он стал бессмертным. Он почти без труда захватил власть на острове, уничтожил и своего отца Мазула, и дядю Малабада. Ни один человек не может его убить, хотя поначалу многие пытались. Он неуязвим для обычного и, я не сомневаюсь, для магического оружия. Правда, его силы не безграничны. Поэтому для завоевания мира ему потребовалась армия, вооруженная паровыми ружьями и пушками. Сейчас весь остров превратился в гигантский военный лагерь. В порту Великой Миссии создается флот Могбаны, несколько десятков пароходов, на которых он перевезет армию на Центральный континент и начнет чудовищную бойню.

— Как я заметил, многие островитяне разделяют его взгляды и помогают ему по доброй воле.

— Уже выросло новое поколение, которое с младенчества слышит восхваления Верховному Вождю Могбане. Люди просто не знают, что можно думать и действовать по-другому.

— А как удалось выжить тебе? Почему ты оказался в тюрьме, где разносил пищу заключенным?

— Могбана почему-то не убил меня сразу. Должно быть, решил, что я не представляю для него опасности. У него в то время имелись более серьезные враги: отец, дядя, местные вожди, желающие верховной власти. Я же поспешил скрыться из его вида. Я все время находился рядом с Могбаной, но он не догадывался о моем существовании. Скорее всего, Могбана уверен, что я давно умер без поддержки эликсира бессмертия. Но я знал, что рано или поздно ты вновь навестишь меня, поэтому не имел права умирать. Я понял, что, разыскивая меня на острове, ты либо сам меня найдешь, либо окажешься в тюрьме, где тебя встречу я. Поэтому я устроился в тюрьму на самую грязную и презираемую работу — разносил пищу иноземным рабам Могбаны… и ждал.

— А ты не боялся, что я появлюсь слишком поздно, когда армия Могбаны уже высадится на материк?

— Боялся. А что мне оставалось делать?

— Хороший вопрос. Его задают все ученые, которые сначала ставят мир на грань уничтожения, а потом бегают и кричат: «Что делать? Что делать?…» Ладно, Баганган, не обижайся. Я чувствую вину не меньше, чем ты. Если бы я не рассказал тебе об использовании силы пара…

— Знания не должны попадать к непосвященным, — сказал Баганган. — Это первый закон тех, кто ступил на путь магических и прочих наук.

— Мы оба нарушили этот закон. Нарушили совсем чуть-чуть, но наши ошибки разрослись до чудовищных размеров. Я надеюсь, что все еще можно исправить.

— Именно поэтому мы едем в порт Великой Миссии. Ты сотворишь бурю и потопишь флот Могбаны. Это даст нам немного времени, чтобы собрать против Великого Вождя всех магов нашего мира.

— Собрать всех магов? — эхом отозвался Бегущий За Ветром. — Ты собираешься всем рассказать о том, что произошло на острове?

— Да… Разве ты не планировал то же самое?

— Ты собираешься объяснять, как Могбана обрел сверхчеловеческие способности при помощи смешения своей крови с магическим расплавом?

— Ну… Пожалуй, нет. Но про силу пара рассказать надо, чтобы люди на материке смогли создать паровое оружие для защиты от вторжения армии Могбаны.

— А если люди не объединятся против Могбаны? Если они используют новое оружие для войн друг с другом? Если некоторые маги захотят повторить твой эксперимент, пусть даже из простого любопытства? Если кто-нибудь из правителей решит выступить на стороне Могбаны?

— Неужели найдутся такие безумцы?

— А почему бы и нет? Ведь островные вожди подчинились Верховному Вождю? А разве мы с тобой, пусть даже по незнанию, не стали причинами появления в мире Могбаны? Вот, Баганган, к чему приводит распространение знаний — к катастрофам и к рождению чудовищ!

— Тогда как мы победим Могбану? Как остановим его армию?

Бегущий За Ветром посмотрел на своего спутника. Эликсир бессмертия заканчивал свое действие раньше, чем рассчитывал Баганган. Лицо чернокожего волшебника вновь покрылось глубокими морщинами, тело лишилось сил, глаза близоруко сощурились. Баганган выглядел крайне подавленным и растерянным. Долгие годы он продумывал план борьбы с Могбаной, но Бегущий За Ветром разрушил их до основания.

— Мы можем свернуть с этой дороги на север? — спросил Бегущий За Ветром.

— Зачем?

— В одной из бухт я оставил свой корабль. Лаверийский катамаран. На нем мы покинем остров.

— Значит, ты все-таки решил собрать армию?

— Можно сказать и так. Только моя армия будет состоять не из воинов и магов.

— А из кого?

— Этого я пока не решил.

— И ты даже не хочешь посмотреть на Могбану? Он сейчас как раз в порту Великой Миссии наблюдает за постройкой паровых кораблей.

Бегущий За Ветром пожал плечами:

— А зачем? Что толку мне смотреть на Могбану, если в настоящее время я не могу вступить с ним в борьбу? Я не настолько безрассуден и безумен, чтобы начинать войну, предварительно не вооружившись. С Могбаной я встречусь только тогда, когда буду готов к бою. Сейчас я к нему не готов.

Баганган покачал головой:

— Интересно, что сказали бы сказочники и сказители, слагающие легенды о великом волшебнике Бегущем За Ветром, если бы сейчас услышали его слова?

Бегущий За Ветром усмехнулся:

— Мне глубоко безразлично мнение сказочников и сказителей. Я прожил десять тысяч лет, и собираюсь прожить еще по меньшей мере столько же. Поэтому-то я и не буду напрасно рисковать. Сворачивай на север, Баганган!

Старик вытаращил глаза. Наверное, намек на возможность гибели бессмертного волшебника поразил его до глубины души. Бегущий За Ветром понял, что усталость и отсутствие магии притупили его разум и развязали язык. Он не знал, возможен ли перенос его сознания в новое тело в случае гибели на этом лишенном магии острове, но эти сомнения должны были быть сокрыты в глубокой тайне. Всем было известно, что великий волшебник появляется в разных странах, в разных обличьях и под разными именами, но никто из обычных людей не знал того, каким способом он достиг бессмертия.

Современные маги и волшебники продлевали свою жизнь разными способами: особыми чарами, накладываемыми на человеческое тело, снадобьями и эликсирами, специально выращенными плодами. Но все эти средства не позволяли достигать совершенного бессмертия. Рано или поздно появлялся злодей (или герой), который отбирал эликсир, разрушал чары, срубал дерево с плодами. Обычные люди не имели возможностей представителей Первой Расы, которые научились сохранять свою личность при разрушении материального носителя — тела. Даже самые могущественные люди-маги зависели от своей физической природы. Они изобретали все новые и новые средства для продления жизни телесной оболочки, и не могли понять, что настоящего бессмертия таким способом достигнуть невозможно.

Раньше Бегущий За Ветром снисходительно посматривал на попытки магов, колдунов и волшебников обрести материальное бессмертие. Он был уверен, что, как и другие люди Первой Расы, обладает бессмертием бестелесным. Но теперь, на лишенном магии острове, он усомнился в абсолютной надежности этого способа продления жизни.

Бегущий За Ветром испытал страх. И боялся он не только за себя, но и за весь свой мир, а также за другие миры, в которые можно было попасть по Туманным Мостам. Несомненно, Могбана не остановился бы на завоевании одного только плоского мира. Он двинулся бы дальше, овладел бы новыми знаниями, технологиями и машинами, известными и использующимися в других мирах. Его не сдерживали моральные ограничения истинных магов и ученых. Он жаждал власти, абсолютного господства. Соединившись с магическим расплавом Багангана, Могбана превратился в сверхчеловека. Но вместо сверхдоброты, сверхлюбви и сверхмилосердия он был переполнен сверхзлобой, сверхненавистью, сверхжестокостью. Могбану следовало остановить. Он не должен был покинуть пределов этого острова.

— Почему мы продолжаем ехать на северо-запад? — спросил Бегущий За Ветром, вернувшись к реальности из своих размышлений.

— Повернуть на север можно будет только в ближайшем крупном поселении. Транспорт не может ехать по пересеченной местности.

Весь остров, как имел возможность убедиться Бегущий За Ветром, был покрыт сложной переплетенной паутиной дорог. В густонаселенных районах острова их было больше, в труднодоступных — меньше. Дорога, по которой ехал транспорт с Бегущим За Ветром и Баганганом, была широкой и оживленной. На беглецов не обращали внимания именно потому, что многочисленные паровые повозки беспрерывно ездили между центральным городом и портом Великой Миссии. Однако, для того, чтобы свернуть с этой дороги и поехать в нужном направлении, следовало дождаться пересечения с другой дорогой, выровненной и приспособленной для парового транспорта.

Как и говорил Бананган, транспорт свернул на север на первом же перекрестке возле большой деревни. Видимо, этим путем пользовались нечасто, так как колея кое-где уже покрылась проросшей травой.

— Где ты оставил катамаран? — спросил Баганган.

— В одной маленькой скалистой бухте. Если солдаты Могбаны будут осматривать побережье с кораблей, они никогда не догадаются зайти в узкий пролив. А по берегу до этого места нужно почти целый день идти пешком от ближайшей деревни.

— Целый день? Боюсь, я не в том состоянии, чтобы продираться по дикой местности.

Бегущий За Ветром посмотрел на Багангана. Тот старел и слабел прямо на глазах.

— Мы доберемся! — твердо произнес волшебник, чтобы ободрить своего друга.

— Я даже не уверен, хочу ли бежать с острова… — произнес Баганган.

— Что ты хочешь сказать?

— Я устал, Бегущий За Ветром. Я познал старость. Старость не только физическую, но и духовную.

— Просто ты слишком долго прожил без магии. За пределами этого острова идет обычная жизнь — трудная, но интересная. Наверное, ты забыл, что мир расцвечен многими красками. Могбаны приходят и уходят, а мир продолжает жить.

Баганган оглядел живописные окрестности по обеим сторонам дороги:

— Мир кажется мне прекрасным даже без магического зрения. Но я не вижу себя в этом мире. Я хотел постичь самую сокровенную тайну природы, но вместо этого вызвал катастрофу и сотворил Могбану. Если даже мы сумеем победить, что мне делать потом? Вновь ставить опыты? На это я больше не решусь. Но без исследований моя жизнь утратит смысл. Я все время жил ради какой-то цели. Вначале я изучал магические науки, чтобы обрести древние знания. Затем я ставил эксперименты, чтобы к имеющимся знаниям добавить новые. Но науки не сделали меня счастливым. Скорее, наоборот. Скажи, Бегущий За Ветром, ты никогда не думал о том, что мы, маги и ученые, приносим больше вреда, чем пользы?

— Вред приносят те, кто стремится к личному возвышению, богатству и почету. Вред приносят те, кто легкомысленно и неразумно использует свои знания и силы. А пользу приносят те, кто осознает свою меру ответственности перед людьми и перед всем миром. Кто обладает властью, должен распоряжаться ею крайне осторожно, многократно просчитывать и оценивать каждое свое действие.

— Но ты сам не раз нарушал ход истории.

— Я никогда не нарушал ход истории, Баганган. Я являюсь частью этого мира, точно так же, как и любой его обитатель — от императора до муравья. Поэтому все мои поступки — это часть естественного процесса, а не его нарушение.

— В таком случае, и появление Могбаны — это тоже вполне естественное явление.

— Возможно. Но его появление я считаю не началом новой эры без магии, а предупреждением всем нам — к чему могут привести наши ошибки. Этот остров породил Могбану и одновременно с этим лишился магии. А вместе с магией природа лишилась души. Люди превратились в злобных, подозрительных, склонных к беспричинной жестокости существ. Этот остров продолжает жить как бы по инерции, но он разрушается изнутри. Сменится несколько поколений, и все его обитатели, от людей до растений, начнут деградировать и вырождаться. Я думаю, Могбана это понимает. Именно поэтому он так торопиться распространить свою власть на весь этот мир, а потом и на другие миры. Существа без души могут жить лишь там, где их внутренняя пустота постоянно пополняется из окружающей природы. Могбана будет не просто завоевывать новые пространства, он будет их пожирать и уничтожать без остатка. Потому-то я не считаю его естественным порождением природы. Могбана — результат чудовищной ошибки. И эта ошибка должна быть исправлена.

Баганган слушал и согласно кивал головой. Впрочем, это могли быть не осознанные кивки, а старческое дрожание мышц. Несмотря на неумолимо подступающую немощь, он уверенно управлял паровой повозкой. Вскоре транспорт с волшебниками-беглецами свернул на знакомую Бегущему За Ветром дорогу. Именно по ней его везли из деревни в город.

— К полудню мы доберемся до конца обитаемых земель, — вслух подумал Бегущий За Ветром. — Если будем идти всю ночь, то к утру уже сможем выйти в море.

— Будем надеяться, что нам никто не помешает, — пробормотал Баганган.

— Когда в тюрьме обнаружат наш побег?

— Не знаю. Меня хватятся тогда, когда придет время разносить утреннюю порцию пищи. Сначала тюремщики подумают, что я опаздываю. Сами они никогда не унизятся до грязной работы, поэтому будут злиться и ждать, когда я появлюсь. Потом они решат устроить утренний обход без меня. Тогда-то и обнаружится, что твоя камера пуста. Еще какое-то время у тюремщиков уйдет на то, чтобы сопоставить оба наших исчезновения. Потом они пересчитают тюремные транспорты и поймут, что для побега мы позаимствовали один из них. Вот тогда-то и начнется погоня.

— Если тюремщики не дураки, они сразу направятся по этой дороге на север, — сказал Бегущий За Ветром и присмотрелся к колее впереди. — Кажется, свежих следов нет. Но я не уверен, колея хорошо укатана. Если бы я мог воспользоваться магией…

Баганган промолчал. Возможно, он уже состарился настолько, что стал глуховат на оба уха и не расслышал последних слов Бегущего За Ветром.

Как и предполагал Бегущий За Ветром, в середине дня транспорт подъехал к деревне, где его взяли в плен. Миновать этот населенный пункт не было никакой возможности, так как дорога проходила через него, а в гористой местности или на распаханных полях паровая повозка была бесполезна.

— Может быть, бросим транспорт здесь? — предложил Бегущий За Ветром. — Уберем его с дороги, чтобы сбить погоню со следа, а сами пойдем пешком прямо через горы. Дорога все равно скоро закончится.

— В моем возрасте каждая миля, пройденная своими ногами, кажется десятью, — со вздохом произнес Баганган. — Проедем деревню, не останавливаясь, а транспорт бросим, когда закончится дорога через поля. Так мы дальше продвинемся к побережью и выиграем у преследователей три-четыре часа.

— Хорошо, — нехотя согласился Бегущий За Ветром.

Вскоре показалась и сама деревня. Оба волшебника даже слегка привстали, осматривая окрестности и постройки. Издалека не было видно никаких признаков засады, да и вообще не было видно ни одного человека.

— Будем надеяться, что все крестьяне работают в поле с другой стороны деревни, — пробормотал Бегущий За Ветром.

Паровая повозка, не снижая скорости, въехала в деревню. Дома были выстроены без всякого плана и располагались хаотически. Дорогу проложили уже позже, сделав несколько поворотов, так что открывшаяся перед волшебниками картина стала для них полной неожиданностью.

— Проклятье! — вскричал Бегущий За Ветром.

Дорога была перегорожена двумя транспортами. На каждом из них находились по два человека, которые держали готовые к стрельбе паровые ружья. Еще несколько солдат, вооруженные длинными пиками и мечами, располагались по обеим сторонам дороги. Им помогали местные крестьяне во главе со старостой Замбаном.

Раздались громкие хлопки, и мимо Бегущего За Ветром просвистели два свинцовых снаряда. Еще два ударились спереди в паровой котел, но не смогли пробить толстый металл.

— Сворачивай! — крикнул Бегущий За Ветром Багангану. — Проедем между домами!

— Прыгай! — одновременно с ним воскликнул старик. — Я уничтожу транспорты! Прыгай!

Бегущий За Ветром понял, что Баганган не собирается сворачивать. Он держал руль прямо и правил на вражеские повозки. До столкновения оставались считанные секунды. У Бегущего За Ветром не было времени даже на то, чтобы добраться до старика, выхватить у него руль или вытолкнуть из транспорта.

Бегущий За Ветром оказался на земле всего за десять шагов до места столкновения. Он несколько раз перекувырнулся, и в это время раздался ужасный грохот. Транспорты столкнулись, паровые котлы треснули, из топок выплеснулось пламя. Послышались душераздирающие вопли покалеченных, обваренных и обожженных людей. Голоса Багангана слышно не было. Бегущему За Ветром оказалось достаточно всего одного быстрого взгляда, чтобы запечатлеть картину — его старый друг Баганган силой инерции был распластан на паровом котле, а его голова вывернута под неестественным углом. Чернокожий волшебник погиб мгновенно и, как надеялся Бегущий За Ветром, даже не почувствовал боли.

Растерянность и замешательство оставшихся в живых солдат и крестьян продолжались всего несколько секунд. Бегущий За Ветром находился от них всего в нескольких шагах и казался легкой добычей. Подбадривая друг друга громкими криками, островитяне бросились на волшебника. Но Бегущий За Ветром не пострадал при падении на землю. Он вскочил на ноги, уклонился от направленной в него пики, вырвал оружие из рук солдата и описал вокруг себя круг, действуя древком, как боевым шестом.

— Прочь, ничтожества! — повелительным грозным голосом прокричал Бегущий За Ветром.

Люди инстинктивно шарахнулись в стороны, но не разбежались. Несмотря на то, что Бегущий За Ветром не мог воспользоваться магией, боевыми искусствами он по-прежнему владел в совершенстве. Кроме того, его переполняли гнев и ярость за погибшего Багангана. Волшебник мог сбежать, но предпочел остаться в плотном кольце врагов.

Не прошло и минуты, как кольцо значительно поредело. Бегущий За Ветром убивал людей хладнокровно, без ненависти или жалости, словно уничтожал насекомых-вредителей. Первыми опомнились крестьяне (те, что остались в живых). Побросав вилы, лопаты и грабли, они бросились врассыпную. Волшебник не стал их преследовать. Он спокойно обошел разбитые транспорты и добил раненых солдат. Затем Бегущий За Ветром прошел по обезлюдевшей деревенской улице. Он чувствовал напряженные взгляды из окон домов, слышал сдавленное дыхание за закрытыми дверями. Там прятались смертельно испуганные мужчины, женщины и дети.

— Вы думаете, что живы? — прокричал Бегущий За Ветром. — Нет! Вы уже мертвы, точно так же, как мертв ваш хозяин Могбана!

Волшебник покинул притихшую деревню и направился на север. Его никто не преследовал. Возможно, начальники, пославшие для поимки беглецов всего два транспорта с солдатами, были уверены, что этого будет вполне достаточно. Бегущий За Ветром мрачно усмехнулся. Волшебник подумал, что Верховный Вождь Могбана найдет и накажет провинившихся еще до того, как он вернется на этот остров.

Дорога до берега показалась Бегущему За Ветром вдвое длиннее, чем путь в эту сторону. Хорошо еще, что яркие звезды освещали путь и позволяли достаточно уверенно идти в нужном направлении. Лишь утром обессилевший волшебник добрался до бухты, где оставил катамаран. Он поднялся на его палубу и поднял парус. Ветер, неподвластный сейчас волшебнику, наполнил полосатое оранжево-красное полотнище. Он дул не туда, куда было нужно, поэтому Бегущему За Ветром пришлось повозиться со шкотами, чтобы придать парусу нужный угол. Наконец, катамаран отошел от острова и взял курс на северо-восток. Волшебник постоянно оглядывался назад, опасаясь, что его заметят с какого-нибудь патрульного корабля. Он жалел, что парус на катамаране слишком ярок и заметен издалека. Но горизонт был чист. Видимо, Могбана и его прислужники не охраняли прибрежные воды, полностью полагаясь на свою безграничную власть на острове.

Когда темная полоска суши исчезла за горизонтом, смертельно уставший Бегущий За Ветром ничком повалился на палубу и погрузился в глубокий сон.

* * *

Бегущий За Ветром проснулся, когда над этой частью мира царила тьма. Ночь была теплой, душной, влажной. Но волшебник улыбнулся и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, с наслаждением пропуская через легкие наполненный магией воздух. Яд острова постепенно покидал тело Бегущего За Ветром. К утру волшебник сумел придать ветру нужное направление и повел катамаран на восток.

Плавание продлилось несколько дней. Бегущий За Ветром питался одними только сушеными фруктами, припасенными в трюме катамарана, и пил пресную воду из бочек, сработанных из картасского дерева. Вода в таких бочках могла храниться очень долго и не портилась даже в жарком тропическом климате.

Наконец, катамаран Бегущего За Ветром приблизился к побережью Восточного континента. Волшебник оказался неподалеку от того места, где некогда высаживался на берег вместе с Фаэй Милли и ее пиратами. В глубине материка находилось сквозное отверстие, через которое можно было попасть на другую сторону плоского мира. Но не там Бегущий За Ветром собирался набрать армию для борьбы с Могбаной.

На просторных отмелях, поросших мангровыми зарослями, на прогретом солнце мелководье, в прибрежных джунглях и далеких горах шло формирование дождевых облаков и мощных ветров, которые определяли погоду на всем пространстве от восточной оконечности Южного континента до западного побережья Восточного континента.

Бегущий За Ветром бросил якорь неподалеку от берега, сел на палубу, закрыл глаза и положил руки на колени ладонями кверху. Прошли сутки. Волшебник не только не поменял своей позы, но даже не пошевелил ни одним мускулом. Южное жаркое солнце, казалось, собиралось вскипятить воду на несколько дней пути вокруг. Воздух насыщался испарявшейся влагой, становился тягучим и тяжелым.

Вторые сутки Бегущий За Ветром также провел без движения. Небо подернулось мутной серой пеленой, кое-где заклубились легкие светлые облачка. На третьи сутки начал накрапывать мелкий дождик. Казалось, он не достигает земли и поверхности океана, а на полпути смешивается с восходящими испарениями и возвращается обратно в небо.

На четвертые сутки атмосфера уплотнилась настолько, что стала почти непригодной для дыхания. И тогда Бегущий За Ветром открыл глаза и сделал руками замысловатые пассы. Подул ветер, вначале слабый и почти незаметный, но быстро набирающий скорость и силу. Через несколько часов в движение пришли все влажные воздушные массы. Густые потоки воздуха устремились в одном направлении — на запад, к острову, где властвовал Могбана и где погиб Баганган.

Бегущий За Ветром встал и раскинул руки в стороны:

— Пришло время исправлять ошибки!

Ветер подхватил его исхудавшее тело и поднял в воздух. Волшебник летел на упругих потоках воздуха быстрее птицы. Острова Могбаны он достиг менее, чем через полдня. Островитяне попрятались в своих домах, издалека увидев свинцово-серые тучи, появившиеся на востоке. Но люди даже представить себе не могли, какая чудовищная бушующая стихия на них обрушится. Первые же порывы ураганного ветра смели всю растительность с восточного побережья, вырвали с корнем многолетние деревья, сдули с полей плодородный слой почвы. Крестьянские домики разлетелись в прах, словно сделанные из бумаги. Человеческие тела — мужские, женские и детские — были побиты и покалечены.

Затем ураган устремился вглубь острова. Там разрушения были уже не такие большие, как на побережье. Горы немного задержали ветер, потоки воды собрались в ущельях, каменные дома смогли противостоять стихии. Кроме того, волшебная буря ослабла, соприкоснувшись с островом, лишенным магии. Бегущий За Ветром устремился в порт Великой Миссии, собираясь встретиться с Могбаной до того, как его силы начнут убывать. Волшебник еще был достаточно силен, чтобы обнаружить местопребывание чудовища, порожденного экспериментом Багангана.

С высоты своего полета Бегущий За Ветром увидел, что в порту заранее были предприняты меры безопасности для сохранения военного флота во время бури. Пароходы отошли от берега почти на границу видимости с острова. Готовившиеся к спуску корабли были укреплены дополнительными стапелями. Двери складов и жилых домов были заперты, окна закрыты ставнями или вообще заколочены досками. Люди попрятались в домах и даже не выглядывали наружу.

Лишь одно здание, доминировавшее над портом, не было заперто. Наоборот, его двери и окна были демонстративно распахнуты (еще до появления Бегущего За Ветром порывы урагана сорвали их с петель). Бегущий За Ветром знал, кто и зачем ожидает его в этом доме. Ветер опустил его у главного входа в здание. Волшебник вошел внутрь и осмотрел крикливо-роскошное убранство. Опытный взгляд бывалого путешественника заметил предметы, изготовленные в самых разных странах. Островитяне не вели внешней торговли, следовательно, эти вещи были отобраны у случайно попавших на остров мореплавателей.

— Я пришел! — крикнул Бегущий За Ветром, хотя прекрасно знал, что о его прибытии уже известно.

— Я ждал тебя! — послышался громоподобный рык.

Из внутренних покоев выскочило существо, имеющее мускулистое человеческое тело и голову льва. Существо остановилось в десяти шагах перед Бегущим За Ветром и преобразилось: голова стала человеческой, а тело — змеиным, свернувшимся кольцами.

Бегущий За Ветром усмехнулся:

— Я должен был бы сказать: «Здравствуй, Могбана!», но я не собираюсь желать тебе здоровья.

Существо поняло, что не смогло поразить волшебника своим видом, и приняло облик высокого обнаженного мужчины с мощным торсом и тонкой талией. Под бронзовой (в прямом смысле — металлической) кожей переливались стальные (тоже металлические) мышцы, глаза испускали сияние, похожее на свет расплавленного золота.

— Приветствую тебя, волшебник! — гулким, похожим на звон колокола, голосом, произнес Могбана. — Так ты и есть знаменитый Бегущий За Ветром?

— Да, это я.

— Я ждал тебя. Я понял, что это ты посетил мой остров неделю назад. Тебе удалось сбежать при помощи старого Багангана, которого я считал давно умершим… и теперь-то он наконец исчез окончательно. Больше у тебя нет друзей на моем острове, и ты останешься на нем навсегда!

— Посмотрим…

Могбана с нескрываемым презрением оглядел худую фигуру волшебника:

— Я был о тебе лучшего мнения. Я был уверен, что ты нанесешь главный удар по моему флоту. А вместо этого ты опустошил восточную половину острова, уничтожил невинных людей, не пощадил даже стариков и детей.

Бегущий За Ветром пожал плечами:

— Ты меня плохо знаешь. Наверное, все сведения обо мне ты получил от Багангана?

— От него самого.

— Он знал меня только с одной стороны — с самой лучшей.

— А на самом деле ты похож на меня? — с кривой улыбкой поинтересовался Могбана.

— Вот уж нет. Ты — чудовище, ошибка, недоразумение. А я — естественная и неотъемлемая часть природы.

— Это твое личное мнение?

— Это мировой закон!

— Ты сам его установил?

— Нет. Поэтому я не в силах его изменить. Я могу лишь следовать этому закону. Если бы ты был истинным магом, ты бы меня понял.

— Я тоже маг! — возразил Могбана.

— Ты можешь превращаться, в кого угодно, можешь поменять человеческую плоть на металлические органы. Но ты не можешь постичь законов природы, потому что вся твоя сущность — это противопоставление себя природе. Ты хочешь изменить и подмять мир под себя, вместо того, чтобы царить в нем, не нарушая тонкой природной гармонии.

— Да, я хочу подчинить себе весь этот мир. Я имею для этого все силы.

— Ты уверен?

— Уж не ты ли попытаешься меня остановить?

— А почему бы и нет?

Могбана еще раз окинул взглядом Бегущего За Ветром:

— Знаешь, почему я не уничтожил тебя сразу, когда ты опустился на землю моего острова?

— Потому что не смог! — хмыкнул волшебник.

— Просто я не хотел понапрасну тратить свои силы. Ведь с каждой минутой пребывания на моем острове ты слабеешь и утрачиваешь способность контролировать воздушную стихию. Смотри, твой ураган уже слабеет и стихает. Сейчас он не сильнее, чем обычная буря. Ты опустошил восточное побережье, но оставил в целости мой флот, мою армию. Я легко уничтожу тебя, а затем начну завоевание мира.

— Ты считаешь, что одержал победу?

— Конечно! Что ты можешь противопоставить мне? Ты уже не способен вызвать ветер, который сбил бы меня с ног. Я же могу убить тебя одним щелчком моих металлических пальцев. Хочешь со мной побороться?!

— Нет, спасибо.

— Значит, ты признаешь, что проиграл этот бой?

— Разве мы начинали бой?

— Я не понимаю, чего ты хочешь! Ты играешь словами, вместо того, чтобы действовать. Разве ты не чувствуешь, что слабеешь с каждой минутой?

Волшебник улыбнулся:

— Я уже говорил, что ты никогда меня не поймешь.

— Знаешь, Бегущий За Ветром, вначале я хотел убить тебя, но теперь твоя беспомощная болтовня меня забавляет. Пожалуй, я оставлю тебя на острове. Без магии ты состаришься, как Баганган. Я буду привозить сюда бывших правителей покоренных мною стран и показывать им тебя — некогда великого и непобедимого волшебника. Глядя на твою немощь, люди никогда не осмелятся выступить против меня. Они будут говорить: «Если Великий Вождь Могбана одолел Бегущего За Ветром, то уж нам-то с ним никогда не справиться!» Нравится тебе такое будущее?

— Нет, не нравится. Я вижу другое будущее. Оно уже приближается.

— Приближается?

— Оно уже близко. Оно уже рядом.

Могбана вздрогнул и начал озираться:

— Что это? Ты пытаешься навести на меня чары? Почему я ощущаю приближение чего-то огромного и ужасного?

— Ты связан с островом магией расплава Багангана. Но еще более ты связан с самим расплавом.

— Расплаву ничего не может угрожать. Он находится в печи в центре острова. Целый город построен для того, чтобы поддерживать в топке огонь. Даже самый мощный ураган не сможет разрушить толстых каменных стен… Ай! Что это?

— Это волна, — спокойно произнес Бегущий За Ветром. — Это очень большая волна. На островах архипелага Шори-Галдо такие волны называют «цунами». Но ни один из ныне живущих людей никогда не видел волны, которая с юга обрушилась на твой остров, Могбана. Это волна достигает облаков. Я создал ее с помощью ветра и разреженного воздуха и направил на остров. Ее нельзя остановить. От нее нет спасения. Волна сметает все на своем пути. Скоро она дойдет до центра острова…

— А-а-а! — отчаянно завыл Могбана, понимая, что должно произойти вслед за этим.

Гигантская фигура метнулась к Бегущему За Ветром, но волшебник сумел уклониться в сторону. Могбана проскочил мимо, споткнулся… и окоченевшая безжизненая металлическая статуя со звоном и грохотом врезалась в стену здания.

— Вот и все, — произнес Бегущий За Ветром. Он знал, что в свой последний миг Могбана ощутил приближение неминуемой гибели. Магия связывала его с островом, и он чувствовал, как катится по острову неотвратимая чудовищная волна-цунами. Когда волна разрушила и захлестнула печь с магическим расплавом, Могбана застыл вместе с ним.

Эксперимент Багангана наконец-то завершился. Сконцентрированная в расплаве магия выплеснулась обратно на остров. Вернее, на то, что от него осталось. Бегущий За Ветром, вновь обретя свои силы, незамедлительно поднялся в воздух. И вовремя! Созданная им цунами докатилась до порта Великой Миссии ослабленная, но все еще несшая в себе могучую разрушительную силу. Портовый постройки и стапели смыло в воду, а на удалившиеся от берега пароходы Бегущий За Ветром наслал новый шторм, от которого невозможно было спастись.

Бегущий За Ветром облетел остров. Почти все его обитатели погибли. Из людей в живых остались лишь несколько семей, живших в северных горах, куда не докатилась цунами. Остальные районы острова представляли собой безжизненную каменную равнину. Ураган и цунами уничтожили не только поселения, но и смыли в океан почти всю почву. Однако, несмотря на ужасные опустошения, остров был живым более, чем когда его покрывали леса, поля, сады. На остров вернулась магия.

Бегущий За Ветром не сомневался в том, что довольно скоро (по его меркам) остров восстановится. Растения, животные и люди спустятся с гор и вновь распространятся по всей суше. И только в легендах сохранятся воспоминания о повозках, которые могли ездить без лошадей, и о кораблях, которые могли плавать без парусов. И еще люди будут помнить о наказании, которое обрушилось на тех, кто осмелился поставить себя выше естественных и вечных законов природы.

 

Бегущий За Ветром навещает своих родственников

Одинокий путник медленно поднимался по узкой горной тропинке. Он был довольно молод, крепок и мог бы двигаться быстрее, но не торопился и с интересом рассматривал окрестности. Сразу было видно, что человек впервые оказался в этих краях. Его внимательные глаза отмечали и необычную форму деревьев, чудом прицепившихся к почти отвесным скалам, и снующих под ногами насекомых, и парящих высоко в небе птиц. Вскоре подъем стал более пологим, и человек зашагал быстрее. При ходьбе он опирался на длинный дорожный посох, покрытый тонким прихотливым узором.

Вскоре впереди показалось темное отверстие — вход в пещеру. Отверстие было достаточно широким и высоким для того, чтобы в него, не сгибаясь, мог войти взрослый мужчина. Пещера, несомненно, была обитаема. Узкая, едва заметная среди нагромождения скал и валунов тропинка заканчивалась у темного отверстия.

Путник замедлил шаг и издалека осмотрел вход в пещеру. Он заметил, что в десятке шагов за отверстием проход был полностью перегорожен каменной кладкой, в которой имелась маленькая деревянная дверь.

— Неплохо, — одобрительно пробормотал путешественник. — Настоящая крепость. Могу поспорить, что в ней имеется по меньшей мере три потайных выхода.

Внезапно перед входом в пещеру возникло человекообразное чудовище: тело высотой в три нормальных человеческих роста имело синий цвет, шесть рук размахивали шестью окровавленными мечами. На шее висело ожерелье из выбеленных человеческих черепов. Голова также внушала ужас: три глаза глядели на незваного гостя со злобой и ненавистью, из широко открытого рта с длинными острыми клыками стекали струйки крови. Чудовище было женщиной — по крайней мере, оно имело явно выраженные женские признаки.

— Зачем ты пришел сюда, несчастный?! — угрожающе проревело синее шестирукое существо. — Разве ты не знаешь, что пришел к вратам ада?

— А что такое «врата ада»? — ничуть не испугавшись, спросил путник.

— Как? — от неожиданности чудовище даже немного уменьшилось в размерах и поблекло. — Разве ты не знаешь, что такое ад? Это подземный мир демонов, куда попадают души преступников для пыток и мучений.

— Неплохо придумано! — усмехнулся путник. — Это местная религия или ты сама все это изобрела?

— Да кто ты такой, что смеешь со мной так разговаривать?! — взревело чудовище.

— Милая сестрица, Играющая В Куклы, разве ты не узнаешь своего брата, Бегущего За Ветром?

Чудовище бесследно растаяло в воздухе, а из пещеры выбежала пожилая женщина в сложном наряде из розового и голубого струящегося шелка:

— Братец! Бегущий За Ветром! Как я рада тебя видеть! Что же ты не сообщил о себе заранее?

— Хотел сделать сюрприз!

Молодой человек и пожилая женщина долго обнимались, смеялись и разглядывали друг друга.

— Как прошло путешествие по Туманным Мостам? — спросила Играющая В Куклы.

— Нормально. Гораздо труднее оказалось найти тебя на этой планете. Она такая странная — круглая. Да и ты забралась на самый край обитаемых земель.

— Местные жители называют это островное государство «Ниппон». Жители запада зовут его страной Восходящего Солнца. А про жителей востока тут пока ничего неизвестно.

— Это я уже выяснил. Я первым делом отправился туда, где встречался с тобой и с Веселящимся В Огне в последний раз — на Восточный континент. Но там я обнаружил лишь созданные вами государства инков и ацтеков. Мне пришлось перебраться через океан, чтобы отыскать тебя.

— Тебе давно уже следовало навестить меня! — с легкой укоризной произнесла Играющая В Куклы. — Проходи в мое жилище!

Бегущий За Ветром по темному коридору прошел внутрь пещеры. Играющая В Куклы с нескрываемой гордостью посмотрела на брата и распахнула перед ним следующую дверь. Волшебник сделал несколько шагов вперед и с восхищением (хотя и без особого удивления) оглядел огромный роскошно обставленный зал. Он не сомневался, что его сестра сумеет с удобствами устроиться даже на самом краю этого не слишком цивилизованного мира.

Стены и потолок пещеры были задрапированы вышитыми гобеленами, шелковыми и парчовыми портьерами, которые полностью закрывали каменную поверхность. Они же маскировали потайные ходы, ведущие в другие помещения и наружу. Пол устилали несколько слоев плотных длинноворсовых ковров. Широкое высокое ложе, расположенное в темном углу у дальней стены, было закрыто полупрозрачным паланкином. Обогревался зал большим камином, в котором постоянно горел огонь. Возле камина стоял резной деревянный стол и пара стульев.

— Как тебе моя норка? — с улыбкой поинтересовалась Играющая В Куклы.

— Ты всегда остаешься верна стилю нашей Первой Расы. Мне показалось, что я вернулся на десять тысяч лет назад — в свое детство.

Брат и сестра сели за стол. Играющая В Куклы дважды хлопнула в ладоши, и из-за портьер появились две юные прекрасные девушки в ярких одеждах из тонкого шелка. Ступая мелкими шажками по коврам, они двигались совершенно бесшумно.

— Принесите все самое лучшее, что у меня есть! — распорядилась волшебница. — Меня навестил мой любимый брат.

Девушки низко поклонились и так же беззвучно удалились. Бегущий За Ветром посмотрел на сестру и удивленно поднял одну бровь.

Играющая В Куклы успокаивающим тоном проговорила:

— При моих служанках можно говорить совершенно свободно. Они абсолютно надежны и никогда не разбалтывают то, что здесь видят и слышат. Вообще, на этом острове все люди необыкновенно преданы своим господам.

— Это делает им честь. Но только ли из-за этого ты тут поселилась? И почему ты одна? Я думал, что Веселящийся В Огне находится неподалеку от тебя, но лишь отсюда, с этого острова, смог ощутить его присутствие где-то далеко на западе. Разве вы не живете вместе?

— Мы на время расстались. Веселящийся В Огне нашел новое развлечение — он вместе с людьми создает оружие, которое могло бы выбрасывать метательные снаряды за счет взрыва горючего вещества. Он называет это оружие «огнестрельным». Вначале Веселящийся В Огне работал неподалеку, на востоке Центрального континента, в стране под названием Китай. Потом он сказал, что жители этой страны очень неохотно меняют свои традиции и осваивают новые устройства. Поэтому Веселящийся В Огне перебрался на запад. Он считает что там, в Европе, закладываются основы новой цивилизации.

— А почему ты не поехала с ним? Ведь ты всегда любила не просто играть людскими судьбами, но и занимать главенствующее положение в обществе. Я ожидал встретить тебя в теле какой-нибудь местной повелительницы — царицы или королевы, в роскошном дворце, в окружении многочисленных льстивых придворных. А вместо этого я нашел тебя в диких горах, всего с парой служанок, похожих на бесплотные привидения. Или ты ждешь, когда поблизости появится вакантное место княгини?

Играющая В Куклы презрительно фыркнула:

— Местные княгини полностью подчинены своим мужьям. Это не для меня! Ты ошибаешься, если думаешь, что я одинока и никому не нужна. Я — почти что местное божество.

— Божество ада?

— Своим почитателям я являюсь в образе грозного, благородного воителя. А той иллюзией, которую я создала для тебя, я отпугиваю незваных гостей. Я придумала этот образ раньше, когда жила в Индии. Там я называла себя Кали, а Веселящийся В Огне играл сразу несколько ролей: Агни, Яму, Шиву, еще кого-то… Было весело.

— Да, я помню, ты рассказывала. Кажется, это было еще до того, как к вам в гости заходили Блистающий С Молниями и Мчащийся На Волнах.

— Вместе с ними прибыла еще целая компания! — подхватила Играющая В Куклы. — Там были и Стреляющая Из Лука, и Мерцающий Во Тьме, и Летающая Над Облаками, и еще куча дальних родственников…

— Точно. Ведь вы тогда развлекались на западе Центрального континента?

— Да, мы славно погуляли в Европе и в Африке. Лет триста мы веселились в Египте, Элладе, вокруг Понта Эвксинского (Понт Эвксинский — античное название Черного моря.), в северных фьордах… Жаль, что тебя тогда с нами не было.

Бегущий За Ветром пожал плечами:

— Ты же знаешь, мне никогда не нравилось изображать из себя бога.

— Но ведь это так забавно! Сознание местных жителей намного более мифологизировано и мистифицировано, чем у людей нашего родного мира. Они испытывают почти что физиологическую потребность в каких-нибудь богах или высших силах и готовы поверить в любую чепуху, если подкрепить ее парой простеньких фокусов. Мы развлекались, как хотели: создавали праздничные церемониалы и устраивали войны, выдумывали для людей законы и тут же учили их нарушать. Но потом нам наскучили эти игры. Родственники разошлись по другим мирам, а мы с Веселящимся В Огне отправились в кругосветное путешествие. Вначале мы переплыли океан и попали на Западный континент…

— Что за Западный континент? — удивился Бегущий За Ветром.

Играющая В Куклы описала пальцем круг в воздухе:

— Этот мир имеет форму шара, поэтому постоянно происходит путаница: что считать западом, а что — востоком. Ты сказал, что по Туманному Мосту попал на Восточный континент, и я тебя поняла, так как к нашему нынешнему местоположению он ближе с востока. Но когда мы с Веселящимся В Огне отправились туда из Европы, то для нас он считался Западным, так как мы следовали за солнцем.

— Может быть, стоит придумать этому континенту название? Все-таки ты и Веселящийся В Огне прожили там довольно долго.

— Пусть его назовут те люди, которые откроют. Представляешь, как должен быть счастлив человек, который на жалком суденышке пересечет океан и первым ступит на неизвестную землю?

— Его гордыня будет так велика, что он, чего доброго, назовет открытый континент своим именем, — усмехнулся Бегущий За Ветром (слова волшебников часто становятся пророческими даже помимо их желания). — Интересно, как произойдет встреча цивилизаций, которые развивались на разных континентах и ничего не знали друг о друге?

— Думаю, что люди смогут договориться и установить дружественные отношения. На всякий случай мы предупредили ацтеков, чтобы они радушно встретили светлокожих людей, которые приплывут с запада на кораблях.

(Слова волшебников часто оказываются ошибочными, даже если отражают их желания.)

— Ты думаешь, что первыми до Западного-Восточного континента доберутся европейцы?

— Почти не сомневаюсь в этом. Правда, сейчас европейские страны переживают трудные времена. Когда мы предоставили их самих себе, люди в Европе придумали себе новую религию — мрачную и безысходную. Теперь они ценят смерть выше жизни. Они даже поклоняются кресту — орудию ужасной жестокой казни.

— Так почему бы вам не предложить им что-нибудь получше?

Играющая В Куклы шутливо отмахнулась рукой:

— Пусть поживут немного в страхе и в страданиях. Тем приятнее им будет скинуть с себя ярмо религиозного гнета. Мы с Веселящимся В Огне последние четыреста лет жили здесь — в восточной Азии. И только лет сорок назад он отправился обратно в Европу. На всем континенте люди ведут жестокие войны. Некий Чингиз-хан объединил многочисленные кочевые племена монголов в центральной Азии и решил завоевать весь мир.

Бегущий За Ветром усмехнулся:

— А он знает, что «весь мир» — это очень много?

— Даже не догадывается. Но это не мешает ему захватывать одну страну за другой. Его родственник и военачальник хан Хубилай уже завоевал Китай и теперь готовит флот, чтобы напасть на остров Ниппон. Его сын Батый отправился завоевывать Европу. Именно поэтому Веселящийся В Огне решил научить людей изготавливать огнестрельное оружие. Он считает, что это сможет остановить степных всадников.

— Не нравится мне это… — нахмурился Бегущий За Ветром. — Оружие в руках людей часто оборачивается против них самих. В нашем родном мире мне пришлось уничтожить целый остров, чтобы остановить распространение опасных знаний.

— Целый остров? Здорово! — искренне восхитилась Играющая В Куклы. — Мы всегда считали, что ты — самый лучший маг из всей семьи. Жаль, что ты не развлекаешься вместе с нами.

— Развлечением ты называешь войну с войсками Чингиз-хана?

— Развлечением я называю управление людьми. Чингиз-хану и его военачальникам просто не повезло. Мы решили играть не за них, а против них… Но мы заговорились. Прошу тебя, угощайся!

Пока волшебники — брат и сестра — беседовали, безмолвные и беззвучные служанки принесли и поставили на стол местные кушанья и напитки. Бегущий За Ветром по очереди отведал их все и одобрительно покивал головой. На лицах служанок не отразилось никаких эмоций: ни радости, ни удовлетворения. Они лишь несколько раз поклонились Бегущему За Ветром и убрали опустевшую посуду.

— Хорошие девушки, — сказала Играющая В Куклы, когда служанки скрылись за портьерами. — Сестры из семьи Момоти (Момоти — полулегендарный клан ниндзя из уезда Кога. Впервые упоминается в документах XI века.). Я называю их куноити. Они могут без колебаний и с легкостью убить любого опытного воина.

— Ты научила их нашим приемам?

— Не всем. Только тем, которые способно выдержать обычное человеческое тело. Но некоторые синоби-но-моно смогли усвоить кое-что из наших магических практик.

— Кто такие синоби-но-моно?

Играющая В Куклы улыбнулась:

— Это те, ради кого я, собственно, и задержалась на острове Ниппон. Уже двести лет я создаю здесь тайную боевую организацию. Я начала создавать ее еще тогда, когда ничего не знала о монголах. Я хотела создать противовес безраздельной власти военной аристократии: князьям и их слугам-самураям. Князья ведут между собой бесконечные войны, а простые люди страдают от их междоусобиц, от разбойничьих шаек — акуто, от бесчинств монахов-воинов — сохэев, которые превратили свои монастыри в гнезда насилия и разврата. Я решила навести порядок на острове Ниппон. Я начала отбирать и обучать тех, кто готов был силой устанавливать справедливость и защищать простых людей от вооруженных грабителей. Я назвала их «синоби-но-моно», но в последнее время сами себя они чаще называют «ниндзя». И то, и другое название примерно означают «искусство быть невидимым».

Бегущий За Ветром усмехнулся:

— Оружие, которое ты даешь людям, может оказаться еще более разрушительным, чем то, которое изобретает Веселящийся В Огне. Можешь ли ты быть уверена, что люди будут использовать его только для благих целей?

Играющая В Куклы немного помрачнела:

— Честно говоря, за двести лет всякое бывало. Но отступников от светлого пути я безжалостно уничтожала.

— Тогда, боюсь, тебе придется навечно остаться на этом острове. Как иначе ты сможешь удержать своих синоби-но-моно от искушения захватить власть или же установить режим жестокого тайного террора?

Играющая В Куклы задумалась, а потом повеселела:

— Равновесие в природе невозможно нарушить! Я создала организацию синоби-но-моно в противовес вооруженным аристократам и дворянам. Но если они, вместо того, чтобы защищать простой народ, пожелают заполучить власть над страной, то уже дворяне станут для них сдерживающим фактором.

— Пусть будет так, — согласился Бегущий За Ветром.

— Я бы давно уже последовала за Веселящимся В Огне, если бы не угроза нападения флота хана Хубилая. Страна Ниппон разделена на множество противоборствующих дворянских кланов, и никто из аристократов не думает о внешней угрозе. Только мои синоби-но-моно смогут оказать врагам достойный отпор.

— Ты уверена, что нападение монголов — дело решенное?

— Абсолютно! Они собрали огромный флот и гигантскую армию. Хан Хубилай не сможет отменить вторжение, даже если захочет.

— Я мог бы сделать так, чтобы ни один монгол не ступил на землю страны Ниппон.

— Ты?! — Играющая В Куклы схватилась руками за голову. — Как же я сразу не сообразила?! Ко мне явился великий маг, повелевающий воздушной стихией, а я не попросила у него устроить монгольскому флоту хороший шторм.

— Наверное, мы просто давно не виделись, — улыбнулся Бегущий За Ветром.

— Уже больше пятисот лет прошло! Обещай мне, что в следующий раз появишься пораньше — лет через триста.

— Хорошо. Надеюсь, что к тому времени увижу тебя в теле королевы какой-нибудь процветающей страны.

Играющая В Куклы вздохнула:

— В этом мире царствует патриархат. Стать королевой — это значит превратиться в безвольное и бесправное приложение к мужу-правителю. На западе, говорят, женщин вообще перестали считать людьми. Человеконенавистническая религия объявила продолжательниц рода греховными созданиями, недостойными не то что почитания, но даже элементарного уважения.

— Тем более у тебя причин отправиться туда и установить свой порядок.

— Это будет непросто.

— А я этого и не говорил. Если двести лет ты потратила на Ниппон, то в Европе придется поработать гораздо дольше. Но разве ты куда-нибудь торопишься? Разве нас, людей Первой Расы, пугают трудности?

— Трудности лишь пробуждают в нас энергию! — задорно воскликнула Играющая В Куклы. — Да и Веселящийся В Огне мне поможет. Он все время твердит, что развитие науки и техники невозможно в окостеневшем фанатично-религиозном обществе. Мы вместе начнем в Европе возрождать свободный человеческий дух и равноправие полов!..

Сестра Бегущего За Ветром строила планы со все большим и большим энтузиазмом. Внезапно она замолчала и словно к чему-то прислушалась.

— У тебя гости? — спросил Бегущий За Ветром, которому колебания воздуха давно уже сообщили о приближении человека.

— Неожиданный визит, — посерьезнела Играющая В Куклы.

— Может быть, кто-нибудь из наших?

— Только ты один любишь появляться внезапно, без предупреждения. Твоя скромность вошла в легенды. Остальные прибывают с блеском и шумом, как и положено высшим существам.

— Я не считаю, что мы высшие существа… — начал Бегущий За Ветром, но сестра его уже не слушала.

— Пойдем, посмотрим, кто осмелился нарушить мой покой! — произнесла Играющая В Куклы и направилась к выходу.

Волшебники остановились возле выхода из пещеры. Бегущий За Ветром знал, что его сестра умеет создавать иллюзии, неотличимые от реальности, может показывать то, чего нет, и скрывать то, что есть. Вот и сейчас человек, поднявшийся по горной тропинке, видел перед собой лишь черное отверстие в скале. Однако он почтительно остановился в двадцати шагах от входа и сложил перед собой руки в молитвенном жесте, хитро переплетя пальцы обеих рук.

— Кэцуин (Кэцуин (на санскрите — мудра) — определенным образом сложенные пальцы, позволяющие замкнуть энергетические каналы в теле человека и подключиться к энергии природы.) сложен правильно, — сказала Играющая В Куклы. — Этот жест означает просьбу о милости и помощи у высших сил.

Человек открыл рот и издал протяжный вибрирующий звук, похожий на трель крупной птицы.

— Дзюмон (Дзюмон (на санскрите — мантра) — магическая словесная формула, набор различных звуков без смыслового значения.) произнесен верно, — одобрила Играющая В Куклы. — Это синоби-но-моно высокого уровня посвящения, странно, что я его вижу впервые. Наверное, это его первый кайхогё (Кайхогё — один из ритуалов сюгендо (приблизительный перевод сюгендо: «путь обретения сверхъестественных сил и магических способностей»). Прохождение по пересеченной (в основном — горной) местности больших расстояний за установленный срок, посещение священных мест и выполнение соответствующих обрядов.).

Темно-синяя, почти черная одежда синоби-но-моно делала его похожим на тень, поднявшуюся с земли и зажившую собственной таинственной жизнью. Лицо человека было закрыто темным платком, оставлявшим открытыми только внимательные глаза.

Играющая В Куклы создала яркую и реалистичную иллюзию: атлетическую мужскую фигуру с грозным лицом, восседавшую на большом плоском камне, окруженную языками пламени. В правой руке мужчина держал меч, в левой — сеть.

Синоби-но-моно крепче сжал пальцы, сложенные в кэцуин, и произнес слегка дрожащим голосом:

— Прими мое почтение и поклонение, великий Фудо-мёо (Фудо-мёо (на санскрите — Ачаланатха) — светлый царь Фудо, воплощение буцу (санскр. татхагаты, т. е. будды) Дайнити.)! Меня прислали к тебе с сообщением: «Флот Хубилая снимается с якорей. Мы готовы к встрече.»

— Твои слова услышаны, — устами созданной иллюзии ответила Играющая В Куклы. — Небеса возмущены приближением врагов. Делайте свое дело, смертные, и благословение снизойдет на правых, а гнев падет на виноватых.

Воин коротко поклонился, не отводя внимательных глаз от лика Фудо-мёо.

— Можешь идти, синоби-но-моно, — произнесла Играющая В Куклы. — Постой! Как твое имя?

— Сува Сабуро.

— Не тебя ли прозвали «Тэнгу Сабуро» (Тэнгу — полуворон-получеловек, оборотень, обладающий некоторыми сверхъестественными способностями.)?

— Я глубоко потрясен тем, что великий Фудо-мёо обратил на меня свое священное внимание.

— Иди, Тэнгу Сабуро. Скоро я поручу тебе важное задание.

Воин еще раз поклонился. Стоило ему моргнуть, Играющая В Куклы мгновенно убрала иллюзию. Сува Сабуро посмотрел вверх, словно надеялся увидеть след улетевшего на небо божества. Затем он тряхнул головой и легко заскользил вниз по горной тропинке.

— Вот каких молодцов я воспитала! — с гордостью произнесла Играющая В Куклы, глядя вслед удалявшемуся воину.

— Сдается мне, он заинтересовал тебя не только, как воин твоей тайной армии, — усмехнулся Бегущий За Ветром. — Могу поспорить, что скоро его ожидает встреча не с ужасной властительницей ада и не с лучезарным богом, а с некоей юной красавицей.

Играющая В Куклы похлопала себя ладонями по бедрам:

— Придется все время поддерживать иллюзию молодости. Давно надо было поменять тело.

Бегущий За Ветром покачал головой. Он не одобрял практику досрочного переселения души в новое тело. Сам он всегда доживал человеческий срок до конца. А вот желание сестры сблизиться с приглянувшимся воином ничуть не удивило волшебника и не вызвало его порицания. Бегущий За Ветром был бы крайне изумлен, если бы кто-нибудь сказал ему, что в этом есть что-то недостойное или постыдное.

— Если вражеский флот готовится к нападению, медлить нельзя, — сказал волшебник. — Где он находится?

— Там! — Играющая В Куклы уверенно указала нужное направление. — Летим вместе!

Бегущий За Ветром очертил своим дорожным посохом круг в воздухе. Плотный воздушный вихрь взметнул вокруг волшебников клубы пыли, растрепал одежды, разлохматил волосы. Затем их тела оторвались от земли и поднялись в воздух.

— Как давно я не летала! — восторженно воскликнула Играющая В Куклы и схватила брата за локоть.

— Держись крепче, сестренка! — крикнул в ответ Бегущий За Ветром, свободной рукой орудуя посохом, словно дирижерской палочкой.

Сестры-служанки Играющей В Куклы сквозь приоткрытую дверь смотрели из пещеры на буйную, но управляемую воздушную стихию. Они видели, как волшебники взлетели и понеслись по небу на запад. Девушки выбежали из пещеры и долго смотрели им вслед, даже когда людские фигуры скрылись из вида.

— Воистину велика сила богов! — сказала одна куноити.

Другая произнесла:

— Мы должны быть горды тем, что боги проявляют к нам особую милость. Я бы хотела, чтобы брат нашей госпожи поскорее вернулся.

Сестры переглянулись, без слов поняли друг друга и рассмеялись, деликатно прикрыв рты ладошками.

— Я приготовлю свой самый лучший наряд, — сказала первая.

— А я сделаю красивую прическу, — тотчас же отозвалась вторая.

— А я приготовлю господину самый ароматный чай!

— А я сыграю ему приятную мелодию!

— А я прочитаю прекрасные стихи!

— А я усыплю свою кровать лепестками цветов!

— А я умащу тело ароматным маслом, которое подарила мне госпожа!

Вторая сестра примирительно произнесла:

— Зачем мы спорим? Разве небесный владыка выберет только одну из нас?

— Конечно, нет! — ответила первая. — Он подарит радость нам обеим. А если он не пожелает тебя, то я совершу обряд сэппуку (Сэппуку — ритуальное самоубийство.).

— И я поступлю так же, если он откажет тебе! — горячо поддержала сестру вторая куноити.

Приняв решение, девушки со спокойными сердцами вернулись в жилище Играющей В Куклы и занялись хозяйственными делами…

* * *

— Мессир Жено! Мессир Жено! Вас спрашивает какой-то незнакомец! — громкий крик слуги с улицы разбудил дремавшего в кресле человека.

Человек проснулся и тотчас же ответил:

— Проси его зайти! Да будь повежливее!

Затем он поднялся, потянулся, зевнул, взял со стола кубок с вином и отпил добрую половину. Человек, которого называли «мессир Жено», был высоким, худощавым, рыжеволосым и кареглазым. На вид ему было примерно лет тридцать. Он носил простую потертую одежду, но его движения были спокойными и уверенными, как у независимого, знающего себе цену человека.

Мессир Жено неторопливо направился навстречу вошедшему с улицы незнакомцу, позади которого топал высокорослый, мускулистый слуга с пустыми глазами, низким лбом и давно не мытыми волосами.

— Ступай, Поль! — махнул рукой мессир Жено. — Когда ты понадобишься, я позову.

Слуга с сомнением посмотрел на вошедшего странника, который явно не вызывал у него симпатии. Странник был невысок и плотен, но не толст. Его длинные черные волосы были стянуты на затылке в пучок. Темные глаза глядели на мир внимательно и оценивающе. В руках он держал старый дорожный посох, покрытый тонким резным узором.

Поль, несмотря на недоверие к незнакомцу, подчинился хозяину и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Мессир Жено и его гость некоторое время молча разглядывали друг друга.

— Я думал, ты появишься только вечером, — прервал затянувшуюся паузу хозяин дома.

— Я привык к пешим путешествиям, поэтому двигаюсь быстро.

— Ты сообщил о своем приближении, но не сказал, что явишься ко мне средь бела дня.

— Я сделал что-то не так?

— Да как сказать… Жители этой страны не любят чужеземцев. В любом, кто на них не похож, они подозревают посланца Сатаны.

— Про Сатану я уже слышал! — обрадовался путешественник. — И про Бога тоже. Если бы не рассказы Играющей В Куклы, я бы решил, что кто-то из наших сыграл с людьми жестокую шутку.

— На этот раз люди создали религию по своему образу и подобию — такую же жестокую, мрачную, кровожадную. Представляешь, во время ритуалов они пожирают тело своего Бога и пьют его кровь? Конечно, делают это они символически, но сама идея… Бр-р-р! Омерзительно!

— Да ты, я вижу, совсем раскис, Веселящийся В Огне.

— Прости, Бегущий За Ветром! Присаживайся за стол. Я приказал приготовить лучшую пищу. Можешь сам судить, ЧТО здесь считают лучшей пищей!

Волшебники расположились за столом. Веселящийся В Огне налил Бегущему За Ветром и себе полные бокалы вина:

— Кругом грязь! У людей нет элементарных понятий о чистоплотности и гигиене! Они тысячами гибнут от эпидемий оспы, чумы и холеры, но вместо того, чтобы отмыть городские улицы от нечистот, собираются в церквях и молятся, молятся, молятся. В городе невозможно раздобыть чистой свежей воды. Приходится поглощать алкоголь только для того, чтобы утолить жажду.

Бегущий За Ветром сделал несколько глотков и испытующе посмотрел на Веселящегося В Огне:

— Зачем же тогда ты тут живешь? Моя сестра без тебя скучает.

— От разлук любовь лишь крепнет! — с напускной бравадой произнес волшебник, а потом с искренней заботой спросил: — Как она поживает?

— Нормально. Она собирается вскоре присоединиться к тебе. Мы вместе сделали одно большое дело: уничтожили флот хана Хубилая, который хотел завоевать страну Ниппон. Больше Играющую В Куклы ничто там не держит. Она скоро появится здесь.

В глазах Веселящегося В Огне засверкали радостные искры:

— Почему она не отправилась в путь вместе с тобой?

— Ей надо кое-что доделать на восточных островах. Там живут интересные, но немного странные люди. Мне самому пришлось там немного задержаться. У служанок Играющей В Куклы довольно специфические понятия о справедливости. Я должен был быть уверен, что ни одна из них после моего ухода не перережет себе горло.

— Играющую В Куклы задерживают такие же причины?

— Если она не смогла оправиться в путь вместе со мной к тебе, кого она любит больше всего на свете, то причина намного более значительная. Играющая В Куклы создала разветвленную шпионско-диверсионную организацию и перед уходом должна передать управление достойным людям.

— Знаю я людей! — усмехнулся Веселящийся В Огне. — После ухода Играющей В Куклы они начнут убивать друг друга в борьбе за единоличную власть.

— Ты несправедлив к местным жителям.

— Поживи на этой круглой планете с мое, так же начнешь к ним относиться.

— Раз тебе тут так не нравится, почему ты не подыскал себе мир получше?

— Да все они одинаковы! — безнадежно махнул рукой Веселящийся В Огне.

— Играющая В Куклы намерена здесь все изменить.

— Правда? Она может… Влиять на людей — ее талант.

Бегущий За Ветром постарался приободрить Веселящегося В Огне:

— Вместе вы сможете изменить этот мир.

— Это не так-то просто. Что могут сделать несколько людей Первой Расы с нынешними слепыми, глухими и безмозглыми людишками? В богов мы с ними уже играли. Люди не изменились к лучшему. Мы предоставили их самих себе — они стали еще хуже, чем были. В Европе нынче царят невежество и мракобесие.

— Попробуйте найти другой путь!

— Я пробовал. Я давал людям знания, но они не сумели ими воспользоваться. Они просто не понимали, когда я рассказывал им про химические реакции, про строение вещества. Я прибегал к доступным им образам и сравнениям, а они лишь тупо копировали и повторяли мои рассказы. Теперь так называемые «ученые» пытаются скрестить в реторте «дракона» с «единорогом», вместо того, чтобы разобраться, что на самом деле эти названия означают сплавы на основе свинца и золота. Науки выродились в алхимию. Знания о вселенной — в астрологию. Магические методики — в ярмарочные фокусы.

— А чего ты хотел от людей? Думал, они сразу усвоят и освоят все, что ты им даруешь в готовом виде? Нет, они должны пройти долгий путь собственных проб и ошибок. Они должны ставить свои эксперименты и самостоятельно открывать для себя тайны природы. Радуйся тому, что ты указал им направление поисков. Пусть по этому пути они проследуют сами, не надо их тащить или подталкивать.

— Красивые слова. А что делать нам? Стоять в стороне и наблюдать?

— Вы можете помогать своевременными советами и исправлять наиболее грубые и опасные ошибки.

— Играющая В Куклы разделяет твои взгляды?

— Не совсем. Она предпочитает не полагаться на естественный процесс, а вносить него свои корректировки.

— Жду не дождусь, когда она приедет! Твое посещение, Бегущий За Ветром, вдохнуло в меня новую энергию и новые силы!

— Рад это слышать.

Веселящийся В Огне посмотрел на тарелку Бегущего За Ветром:

— Ты почти ничего не ешь!

— Мясо плохо прожарено.

— Извини, я совсем забыл о твоих вкусах!

Веселящийся В Огне сделал легкое движение пальцами правой руки, и кусок мяса на тарелке Бегущего За Ветром зашипел и задымился, словно положенный на раскаленную сковороду.

— Вот так-то лучше, — Бегущий За Ветром ножом отрезал горячий кусок и отправил его в рот, — Благодарю!

— Какие пустяки!

Некоторое время волшебники ели молча.

Наконец, Бегущий За Ветром решил задать давно интересовавший его вопрос:

— Играющая В Куклы говорила мне, что ты собирался дать людям огнестрельное оружие?

— Да, у меня была такая мысль. Но потом я от нее отказался. В Китае дело не пошло, так как тамошние жители слишком чтят традиции и боятся перемен. В Европе все, что связано со взрывчатыми веществами, считается изобретением Сатаны. Я перестал учить людей, когда меня за мои идеи сожгли церковники.

— Тебя?! Сожгли?! — Бегущий За Ветром едва не подавился от смеха.

— Ага! — Веселящийся В Огне громко расхохотался. — Какая ирония судьбы! Они казнили меня самым приятным способом… — Внезапно волшебник прервал смех, помрачнел и добавил: — Чего нельзя сказать о сотнях тысячах других сожженных заживо людей, о казненных женщинах и детях. Их уничтожали только за то, что какому-нибудь религиозному фанатику казалось, будто они недостаточно ревностно исполняют тупые церковные обряды и ритуалы.

Бегущий За Ветром протянул через стол руку и накрыл ладонью стиснутый кулак Веселящегося В Огне:

— Извини. Я многого не знаю об этом мире. Я понимаю, как это тяжело: видеть, понимать и бездействовать. Вполне возможно, ты прав, а я — нет. Огнестрельное оружие может помочь людям защититься от военной аристократии и жестоких церковников. Мечи и доспехи станут бессильны против ружей и пушек. Люди получат равные права хотя бы в деле умерщвления себе подобных.

— Надо будет сделать еще одну попытку, — сам себе сказал Веселящийся В Огне. — Дворяне воюют друг с другом за поместья и угодья и не собираются защищать народ от монгольского нашествия. Простым людям нужно оружие, которым они смогут сами себя защитить.

— Монголы не дойдут до Европы, — сказал Бегущий За Ветром. — Я прошел через всю их страну и могу тебя уверить: они достигли пределов своей империи. На западе их остановила страна под названием Русь, на юге — зарождающееся государство турков, на востоке они увязли в Китае. Острова Ниппон защитили мы с Играющей В Куклы. Через сто-двести лет империя, созданная Чингиз-ханом, рухнет и развалится на мелкие кочевые ханства.

— С одной стороны это хорошо: Европе хватает кровопролитных войн и без монголов. Но, с другой стороны, у Европы больше никогда не будет такого шанса объединиться против общего врага.

— Значит, ее история пойдет по другому пути, — сказал Бегущий За Ветром. — Посмотрим, что из этого получится. Я обещал Играющей В Куклы, что приду к вам в гости лет через триста.

— Надеюсь, что тебе больше не придется использовать магию, чтобы защитить какие-нибудь острова от вражеского флота, — улыбнулся Веселящийся В Огне. — Люди научатся удерживать врагов на расстоянии при помощи огнестрельного оружия.

— А я надеюсь, что Играющая В Куклы наконец-то станет настоящей королевой. Она так давно об этом мечтала!

Волшебники чокнулись бокалами с вином и выпили ароматный кисло-сладкий напиток. Веселящийся В Огне избавился от своей депрессии. Он болтал без умолку, строил планы на будущее. Бегущий За Ветром слушал его и думал о том, что темная эпоха в этом мире скоро сменится эрой перемен. Принесут ли перемены счастье людям? Этого волшебник не знал.

* * *

Бегущий За Ветром сдержал обещание. Примерно через триста лет он вновь посетил свою сестру и Веселящегося В Огне, которые жили в странном круглом мире под названием «Земля». Мечта Играющей В Куклы сбылась — она встретила брата в теле королевы Англии Елизаветы. Веселящийся В Огне находился рядом с ней и постепенно, но неуклонно внедрял в человеческую жизнь все новые и новые изобретения. Однако даже его самые лучшие пушки не могли защитить Англию от гигантского флота — «Великой армады», которую снарядил и послал в бой король Испании. Тогда Бегущий За Ветром воспользовался своей магией и создал шторм, спасший Англию и положивший конец разгулу религиозного фанатизма в Европе…

…Но это уже совсем другая история…

 

Бегущий За Ветром предотвращает колдовскую войну

Зима на северо-западе Центрального континента обычно бывает теплой и сырой благодаря тому, что его западное побережье омывается теплым океанским течением. Лишь изредка ветер меняет направление и приносит с необъятных северо-восточных равнин и северных высоких гор сухой морозный воздух. Тогда люди поплотнее закрывают двери и окна в домах, подбрасывают в печи и в камины побольше дров, достают из сундуков теплые шерстяные пледы и меховые шубы. Но суровые холода длятся недолго, теплый ветер с океана оттесняет морозный воздух обратно на север, и начинается продолжительная оттепель.

В один из солнечных, но холодных дней одинокий пеший странник вошел в небольшой городок Шанзак, построенный на берегу реки Ральды, бегущей на запад и впадающей в океан. Эта река была неширока и неглубока, но ровно и плавно текла по равнине, поэтому по ней в Шанзак на речных судах доставлялись товары, перегруженные с больших морских кораблей. Отсюда товары расходились по всей округе, сюда же стекались продукты местного производства, отправляемые на продажу в другие края.

Разумеется, зимой торговля замирала, так как Ральда почти до самого побережья океана покрывалась льдом. Да и местный товарооборот был не слишком-то велик. Графство Гальтран, в состав которого входил Шанзак, находилось на севере королевства Данимор, окрестные земли были мало освоены и редко населены. Необъятные леса графства Гальтран издавна считались обителью древних злых духов и внушали страх и трепет первым переселенцам на север. Люди в основном селились по берегам рек и только редкие смельчаки-охотники осмеливались углубляться в лесную чащу.

Если бы кто-нибудь из местных жителей заметил появление одинокого странника, то он был бы удивлен и восхищен его смелостью — ведь, казалось, человек пришел пешком с юга, то есть преодолел несколько дневных переходов через лес от ближайшего человеческого поселения. Войдя в Шанзак, странник оглядел каменные и деревянные городские дома; торговые причалы, возле которых на временных стапелях размещались вытащенные на берег речные суденышки; распаханные поля, в это время года занесенные глубоким слоем снега; далекие, едва различимые человеческим взором деревеньки; тонкую черную ленту необъятных лесов, со всех сторон опоясывающую населенное и освоенное людьми пространство.

Короткий зимний день подходил к концу. По вечерам, а, тем более, ночами, люди сидели в своих домах и без особой необходимости старались не выходить на улицу. Странник шел по безлюдным городским улицам и с интересом разглядывал высокие черепичные крыши, резные ставни, разрисованные фасады домов. Его особое внимание привлекло одно из центральных зданий Шанзака. Над крышей этого дома поднимались сразу две печные трубы, из него доносились музыка и человеческие голоса.

— Могу поспорить на три пригоршни бриллиантов, что это городской трактир, — произнес странник.

Он хотел было пройти мимо (этот поступок пешего путешественника, который должен был бы испытывать усталость и голод, а также искать место для ночлега, несомненно, показался бы местным жителям довольно странным), но что-то заставило его остановиться неподалеку от входа в трактир.

Странник как будто прислушался к чему-то неслышимому и присмотрелся к чему-то невидимому, что находилось внутри трактира, издал звук, похожий на удивленный возглас: «Ого!», и решительно направился к дверям. Вход в трактир для сохранения тепла внутри здания имел что-то вроде небольшого тамбура, так что человек попадал внутрь, лишь открыв следующую дверь. Появление странника оказалось почти никем не замеченным, настолько тихо и быстро он проскользнул в общий зал.

Посетители трактира сидели за столами, пили пиво и ели огромные куски жареного мяса с толстенными ломтями хлеба. Их слух услаждали мелодии маленького любительского оркестра, состоявшего из трех музыкантов: скрипача, флейтиста и барабанщика. Музыканты играли от души — то есть неслаженно, но громко. Вошедший странник недовольно поморщился, но посетителям, похоже, такая какофония чрезвычайно нравилась. Они стучали по столам обглоданными костями и пивными кружками, не попадая в такт точно так же, как и сами музыканты. Несмотря на то, что за столами сидели и мужчины, и женщины, танцы еще не начались. Должно быть, странник попал к самому началу застолья, когда было выпито слишком мало пива для того, чтобы сделать женщин достаточно привлекательными, а мужчин — достаточно желанными.

Странник уселся за дальний стол в тени, вдали от жарко пылавшего камина. Впрочем, он не выглядел замерзшим, несмотря на то, что пришел с мороза. Странник снял шубу, шапку и рукавицы, пошитые из меха животных, не встречавшихся в этих краях, и набросил их на спинку своего стула. Теперь можно было разглядеть, что одинокий путешественник выглядел очень молодо, скорее всего, он даже не нуждался в ежедневном бритье. Его глаза быстро обежали общий зал трактира, словно он хотел увидеть то, что привлекло его внимание на улице.

Как уже было сказано, посетители трактира не обратили внимания на появление молодого путешественника. Но зато его приход не остался незамеченным хозяйкой заведения: высокой грузной женщиной с растрепанными сальными волосами, которые выбивались из-под большого уродливого чепца. Хозяйка сидела за одним из столов возле сцены, но не столько пила и ела, сколько оглядывала свои владения.

Когда странник скромно расположился в уголке, женщина повернулась к открытой двери, ведущей на кухню, и громко крикнула:

— Эй, Наринда, иди сюда!

Из дверей стремглав выскочила юная тоненькая девушка, на ходу вытирая руки о фартук:

— Да, матушка.

Хозяйка толстым коротким пальцем указала на дальний угол:

— Иди, спроси у того юнца, есть ли у него деньги, чтобы столоваться в моем заведении!

Наринда, легко лавируя между столами, направилась к страннику. Чем ближе она подходила, тем более внимательным становился взгляд юноши.

— Я прошу прощения за грубость моей матушки, — мелодичным приятным голосом произнесла девушка. — Она послала меня узнать, есть ли у вас деньги, чтобы заплатить за еду?

Странник отстегнул от пояса кожаный мешочек, развязал его и высыпал на стол небольшую часть содержимого — пять золотых монет. Глаза девушки округлились от удивления. Золотом расплачивались лишь купцы, которые отмечали в трактире удачно заключенные сделки.

Юноша взял одну монету и протянул Наринде:

— Отнеси своей матушке. Пусть она убедится, что это не подделка.

Когда девушка брала монету, пальцы молодых людей соприкоснулись. Наринда слегка вздрогнула и с немым вопросом посмотрела на странника. Тот также вгляделся в глаза девушки.

— Я слышал, тебя зовут Наринда?

— Да… — ответила девушка и, немного поколебавшись, добавила: — …Да, господин.

— Я не господин. Я всего лишь странник.

— У тебя есть имя, странник? — мило и немного наивно улыбнулась девушка.

— Ты можешь называть меня просто Странник, — улыбнулся в ответ юноша.

— Ты очень странный, Странник, — сказала девушка, и в ее глазах сверкнули веселые искорки.

Но в этот момент раздался голос хозяйки трактира, заглушивший музыку и прочие звуки:

— Эй, Наринда, что ты там замешкалась?!

Искорки в глазах девушки мгновенно потухли, она отвернулась от юноши и поплелась обратно. Молча она протянула хозяйке золотую монету. Та не столько взяла, сколько вырвала из руки Наринды металлический кружочек, сунула его в толстогубый рот и прикусила неровными желтыми зубами. Золото оказалось настоящим. Хозяйка натянула на лицо маску радушия, встала и легкой трусцой засеменила к страннику. Уже за десять шагов ее спина согнулась в угодливом поклоне.

— Чего изволит пожелать молодой господин? — вкрадчиво спросила хозяйка.

Юноша постучал кончиком пальца по лежащим на столе четырем золотым монетам:

— Я желаю мягкий хлеб и хорошо прожаренное мясо. Вместо пива принесите мне вина.

— Будет сделано, молодой господин! А где ваши слуги и лошади?

— У меня нет ни слуг, ни лошадей. Я путешествую один и пешком.

Хозяйка изумилась настолько, что забыла о необходимости дружелюбно улыбаться. С перекошенным от неудержимой алчности лицом она произнесла:

— В наших краях опасно путешествовать в одиночестве с целым состоянием!

— Едва ли найдется кто-то, кто осмелится отобрать у меня то, что мне принадлежит, — ледяным тоном сказал юноша.

— Ну-ну, — покачала головой хозяйка трактира, — Бывает, что люди исчезают в лесу без следа.

— Это угроза или предупреждение? — холодно поинтересовался странник.

Женщина опомнилась и вновь превратилась в доброжелательную и приветливую трактирщицу:

— Разумеется, предупреждение! Меня беспокоит ваша безопасность, молодой господин. Куда вы направляетесь?

— В Наркир, к герцогу Кранцеру.

— А-а-а… — понимающе протянула трактирщица.

— Надеюсь, у вас в трактире имеются свободные комнаты?

— Конечно! Время сейчас неторговое, купцы предпочитают проводить зиму в больших южных городах.

— Значит, мы договорились?

— Все ваши желания будут незамедлительно исполнены, молодой господин!

— Тогда я прошу вас не утруждаться и не приносить мне заказанную пищу лично. Пусть это сделает Наринда.

— Это ее работа, — буркнула хозяйка, а потом, будто что-то сообразив, испытующе посмотрела на молодого путешественника: — Может быть, Наринда поможет вам постелить постель?

— С этим я справлюсь сам.

— Ну-ну, — многозначительно произнесла трактирщица и удалилась на кухню.

Спустя некоторое время оттуда послышался ее громкий голос:

— Пошевеливайся, Наринда, не стой на месте, как корова!

Девушка выскочила из кухни с большим подносом в руках. Ноша была тяжелой, но Наринда старалась держать спину прямо и двигаться легко. Она улыбалась, но молодой путешественник заметил слезы в ее глазах.

Девушка опустила поднос на стол и расставила перед странником тарелку с едой, бутылку с вином, оловянный кубок и большой столовый нож.

— Приятного аппетита, — пожелала Наринда, стараясь, чтобы ее голос не дрогнул.

— Ты расстроилась из-за того, что твоя матушка назвала тебя «коровой»? — спросил юноша.

От такого прямого вопроса глаза девушки округлились, а слезы моментально высохли.

— Я не хотел тебя обидеть! — быстро заговорил странник, с искренним участием глядя на девушку. — Подумай сама: корова отдает людям всю себя без остатка: мясо — на жаркое, шкуру — на одежду и обувь, кости — на мыло. Корова — это благородное и достойное животное. Можно ли считать сравнение с ним обидным? Вот если бы тебя назвали, к примеру, «чайкой», то, действительно, тогда стоило бы обижаться. Ведь чайка — это подлый, грязный хищник, нападающий на беззащитных птенцов и не брезгующий падалью. А корова — это образец для подражания любому честному человеку.

Пока юноша говорил, рот девушки постепенно растягивался в улыбке, а в глазах вновь начинали сверкать веселые искры.

— Ты очень странно рассуждаешь, Странник, — сказала Наринда. — Твои слова необычны… но приятны.

— Тогда присядь со мной. Давай поговорим.

— Мне нельзя! — девушка испуганно оглянулась на дверь кухни. — Матушка будет ругаться!

— Не думаю, — усмехнулся юноша и тихо добавил. — Наринда, ты, возможно, оскорбишься, но твоя матушка только что фактически предлагала мне провести с тобой ночь.

— Не может быть! — с ужасом вскричала девушка.

— ТЕБЯ я не собираюсь обманывать.

— Да нет, ты не понял. Тебе-то я верю. Я не ожидала, что матушка поступит так подло С ТОБОЙ.

— Со мной? — на этот раз пришел черед удивляться молодому путешественнику.

— Да, с тобой… — Наринда заметно смутилась. — …Это долгая история. Ты чужой в нашем городе, поэтому ничего про меня не знаешь…

— Я знаю, что ты очень красива, умна, добродетельна. Я знаю, что тебя несправедливо обижают. Если ты можешь добавить что-нибудь к этому, то сядь и расскажи мне. Поверь, Наринда, мне можно поведать самые сокровенные тайны. Если ты к этому не готова, то начни с того, что и так все знают.

Девушка с интересом посмотрела на странника:

— Не понимаю почему, но я чувствую в тебе что-то необычное. Ты не тот, за кого себя выдаешь.

— Ты права. То же самое я могу сказать и о тебе.

— К сожалению, это правда, — Наринда тяжело вздохнула, бросила быстрый взгляд на кухонную дверь, не увидела хозяйки трактира и, решившись, села за стол напротив молодого путешественника. — Дело в том, что та, кого я называю «матушкой», на самом деле не моя родная мать.

— Это я понял с первого взгляда, — кивнул головой юноша.

— Мой отец — его зовут Кварнар — охотник. Этим ремеслом он начал заниматься с самого детства. В молодости он на много недель уходил в лес и всегда возвращался с хорошей добычей. Но однажды он пропал на три года. Все считали, что он погиб… — Наринда выдержала паузу. — …Но он вернулся в Шанзак и принес с собой годовалую девочку — меня, свою дочь.

Странник снова кивнул, как будто рассказ девушки подтверждал его собственные предположения.

— Отец никому в подробностях не рассказывал о том, где и как провел три года. Он сказал только, что чудесным образом попал в волшебную страну и там познакомился с моей мамой. У них родилась я, но после родов моя мама заболела и умерла. Тогда отец вернулся к людям.

— Почему он не остался в волшебной стране? — спросил юноша.

Наринда опустила голову:

— На этот вопрос отец не ответил даже мне. По некоторым его оговоркам я догадалась, что родственники моей мамы посчитали его отчасти виновным в ее смерти. Боюсь, нас просто выгнали.

— Ты не должна винить себя ни в смерти матери, ни в том, что у твоего отца начались неприятности.

— Да, наверное… Но мамы мне всю жизнь не хватает, — у Наринды на глаза навернулись слезы.

— Насколько я понимаю, твоя мама была не просто человеком? — мягко произнес юноша, стремясь отвлечь девушку от печальных мыслей.

— Да. Все жители волшебной страны могут творить чудеса. Перед тем, как умереть, моя мама наложила на меня необыкновенное заклятие. Наверное, она понимала, что отцу придется унести меня из волшебной страны и хотела защитить меня в мире людей. Но это заклятие стало для меня почти проклятием.

— Нехорошо говорить так о подарке матери, — сказал странник.

— Конечно, конечно! — спохватилась Наринда. — Я хотела сказать совсем другое. Наложенное на меня заклятие слишком отличает меня от обычных людей…

— А люди не любят тех, кто от них отличается, — продолжил юноша. — К сожалению, это одна из самых неприятных черт человеческой расы.

Девушка с интересом посмотрела на молодого путешественника:

— Ты тоже это испытывал, правда?

— У меня в жизни всякое бывало, — уклончиво ответил странник. — Но ты не сказала, в чем заключается заклятие?

По щекам Наринды разлилась краска смущения. Тихо, едва шевеля губами, она пролепетала:

— Меня охраняют единороги.

Если странник и был удивлен, то внешне это никак не проявилось.

Девушка подумала, что юноша ей не поверил, и заговорила быстрее, стремясь поточнее объяснить:

— Мои слова могут показаться тебе бредом сумасшедшей, но спроси у любого жителя Шанзака, и он подтвердит, что я говорю правду. Единороги не находятся возле меня постоянно. Они появляются только тогда, когда мне грозит физическая опасность… Или когда кто-то пытается меня… соблазнить…

Наринды очень мило застеснялась и запнулась. Молодой путешественник, похоже, в этом путаном объяснении нашел более глубокий смысл, чем вкладывала сама девушка.

— Насколько я мог видеть и слышать, единороги не защищают тебя от оскорблений и унижений.

— Увы, это так. Они появляются помимо моего желания. Иногда даже против моего желания. Единорогов волнует лишь прямая и непосредственная угроза моему телу. Состояние моей души их совершенно не интересует.

— Сколько единорогов тебя охраняет?

— Не знаю. О том, что у меня есть охранники, я узнала совершенно случайно. Когда мне было десять лет, выдалась очень холодная зима. Волки по ночам выходили из лесов и бродили по улицам города. Однажды я задержалась в гостях у подружки, поздно собралась домой и на безлюдной улице повстречалась с волками. Я закричала. Но, прежде чем люди пришли ко мне на помощь, появились пять единорогов. Они затоптали волков и пронзили их своими рогами. Я испугалась единорогов еще больше, чем волков. Но единороги, покончив с волками, просто растаяли в воздухе. Это видела не только я, но и другие люди. Следы единорогов хорошо отпечатались на снегу. Они появились ниоткуда и ушли в никуда. Тогда-то отец и рассказал мне о защитном заклятии, которое наложила на меня моя мама. Он сам до того случая не знал, в чем оно заключалось.

— Может быть, это было простым совпадением?

— Нет. В ту зиму погибло много детей. Но единороги пришли на помощь только ко мне. Второй раз они появились летом, когда мне было одиннадцать. Вернее, появился всего один единорог. Я упала в Ральду, и, хотя умела плавать, от неожиданности наглоталась воды. Люди побежали к реке, чтобы вытащить меня, но тут появился единорог, подцепил меня своим рогом и вынес на берег. Потом он бесследно исчез.

— Два случая — это уже система.

— Был еще и третий… — Наринда снова густо покраснела.

— Насколько я понимаю, он был связан с попыткой тебя… соблазнить. Если не хочешь, можешь не рассказывать.

Девушка обречено вздохнула:

— Это и так всем известно! Если бы ты заговорил не со мной, а с кем-нибудь из горожан, он бы выложил тебе мою историю с надуманными подробностями и преувеличениями. Ведь я — что-то вроде местной достопримечательности… Лучше я все расскажу сама. Короче, дело было так. Год назад один молодой купец, выпив слишком много вина за ужином, начал приставать ко мне, когда я готовила ему спальню… Я отказала, но он попытался добиться меня силой. Он еще ничего не успел сделать, когда появился единорог… В общем, единорог убил купца и исчез.

— В убийстве могли обвинить тебя!

— Единорог был так велик, что разломал стены комнаты и почти продавил пол. В трактире пришлось делать ремонт, а с родственниками купца разбирался сам граф Гальтранский. К счастью, граф рассудил справедливо, и признал меня невиновной. Но все равно, нам пришлось заплатить за смерть купца большой выкуп. Матушка была очень недовольна…

— Матушка?

— Да. Разве я не сказала? Когда отец принес меня к людям, ему нужен был кто-то, кто ухаживал бы за маленькой девочкой, пока он уходил на охоту. Поэтому отец женился на дочери трактирщика. Когда трактирщик умер, все хозяйство перешло к моей мачехе. Ты не думай, она не всегда была такой сердитой и придирчивой. Просто ей приходится иметь дело со многими людьми, и не все из них честны и порядочны. Вот ее душа и огрубела…

— Да уж, огрубела. Теперь я понял, почему она так обрадовалась, когда я проявил к тебе интерес. Она рассчитывала, что я разделю судьбу того купца, а мои деньги достанутся твоей мачехе.

Глаза девушки округлились от ужаса:

— Неужели она на такое способна?!

— Алчность толкает людей и не на такие поступки. Кстати, где сейчас твой отец? На охоте?

— Нет. Он ушел в Наркир. Это город на севере, где герцог Кранцер собирает добровольцев для похода на другую сторону нашего мира.

— Я слышал об этой готовящейся авантюре. Собственно, потому-то и я иду на север.

— Ты тоже хочешь присоединиться к отряду герцога Кранцера?

— В какой-то степени… Ты бы тоже могла пойти со мной. Навестила бы отца.

Молодой путешественник произнес это так просто и обыденно, что Наринда сперва даже не уловила смысл его предложения. Лишь спустя несколько секунд в ее глазах вспыхнул огонь радости. Впрочем, радость быстро сменилась сожалением и печалью:

— Разве это возможно? Я не могу оставить свою работу.

— Почему не можешь?

Простой вопрос заставил Наринду глубоко задуматься. Молодой путешественник внимательно следил за быстрой сменой выражений на лице девушки: от недоумения к нерешительности, от нерешительности к сомнениям, от сомнений к надежде, от надежды к уверенности, от уверенности к твердому решению.

— И в самом деле, почему я не могу пойти и навестить своего родного отца? — не столько у собеседника, сколько сама у себя спросила девушка.

— Мне думается, что ты имеешь на это полное право, — поддержал ее юноша. — Наркир расположен всего в трех днях пути отсюда, а в конюшне за трактиром стоят быстрые скакуны. Вдвоем мы без проблем доберемся до Наркира. А твои единороги защитят тебя от любых опасностей… если, конечно, ты считаешь мое общество опасным…

— Нет-нет! — горячо запротестовала Наринда. — Ты мне кажешься… очень добрым и честным. Я с радостью отправлюсь в Наркир вместе с тобой. И почему мне раньше не приходила в голову такая замечательная идея? Ведь я не видела отца почти месяц, а он находится совсем недалеко отсюда.

— Странно, что он сам не подумал о том, чтобы тебя навестить… — сказал юноша и, посмотрев на девушку, понял, что эта мысль уже приходила ей в голову.

— Наверное, его не отпускает герцог Кранцер.

— Твой отец занимает достаточно высокий пост?

— Он служит у герцога главным проводником. Дорога на другую сторону мира лежит через пещеры Привидений в горах Духов. Мой отец хорошо знает эти места, он не раз там охотился.

— Не там ли находится вход в волшебную страну? — как бы невзначай поинтересовался молодой путешественник.

— Не знаю, — опустила глаза девушка. — Отец не рассказывал…

Она не обманывала юношу и не пыталась скрыть от него правду. Наринда могла лишь строить собственные предположения и, похоже, они совпадали с предположениями юноши.

В это время мачеха Наринды появилась из кухни. Несомненно, она каким-то образом наблюдала за дальним столом в темном углу, поскольку ее не удивило то, что Наринда до сих пор разговаривает с юным одиноким странником. Грузная женщина протопала через весь зал и нависла над молодыми людьми:

— Ну, молодой господин, пришлись ли вам по вкусу еда и вино?

— Да, спасибо, — вежливо ответил юноша.

Трактирщица положила тяжелую ладонь на плечо Наринды:

— Моя доченька, как я вижу, тоже снискала вашу благосклонность?

Странник кивнул головой и произнес, сразу пресекая дальнейшие расспросы:

— Мы с Нариндой завтра выезжаем в Наркир. Она давно хотела навестить отца. Я направляюсь туда же. Так что прошу вас приготовить к утру пару самых лучших лошадей.

Трактирщица на некоторое время застыла с открытым ртом. Затем, оправившись от изумления, она переспросила:

— Я не ослышалась? Вы собираетесь вдвоем, в мороз, ехать в Наркир через лес?

— Да. А что в этом такого? Разве вы забыли, что вашу приемную дочь охраняет заклятие? Уверяю вас, с ней не случится ничего плохого.

— Ничего плохого?! — трактирщица повысила голос, перекрывая звуки музыки и шум посетителей.

Наринда обернулась:

— Пожалуйста, матушка, отпустите меня на неделю к отцу. Я так по нему соскучилась!

— И думать не смей! — рявкнула трактирщица, ее рука как будто вдавила хрупкую девушку в стул.

— Вы делаете Наринде больно, — с холодной улыбкой заметил молодой путешественник.

Трактирщица тотчас отдернула руку, но ее слова прозвучали все так же громко и грозно:

— Наринда никуда не поедет! Я так решила! Все!

Девушка поникла, но юноша не собирался сдаваться так быстро:

— Наринда достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения. Она всего лишь хочет повидать отца. Что в этом плохого?

— А кто будет работать в трактире?!

— Это легко уладить, — путешественник вытряс из своего кошелька на стол еще несколько золотых монет. — На эти деньги вы можете нанять двух или даже трех местных девушек на целый месяц.

В глазах женщины вновь загорелось пламя алчности. Ее руки потянулись к золоту помимо воли. Но трактирщица невероятным усилием справилась с собой и скрестила руки на груди:

— Даже если я соглашусь отпустить Наринду на неделю, то кто потом проводит ее обратно?

— Если Наринда захочет вернуться, то я же и сопровожу ее сюда, — ответил юноша.

— Как это «если захочет»? — нахмурилась трактирщица.

— Я вполне допускаю, что, повидав другие места и других людей, Наринда не пожелает возвращаться в Шанзак и в ваш трактир. Впрочем, решать свою судьбу опять-таки будет сама Наринда. Наринда, что ты думаешь?

Девушка, со смесью благодарности и восхищения глядя на юношу, пролепетала:

— Да…

Юноша с видом победителя улыбнулся трактирщице:

— Вот видите!

— Ничего я не вижу! — вскричала та. — Эй, люди, поглядите на этого юнца! Он хочет увести у меня мою любимую доченьку!

Музыка смолкла, посетители обернулись и уставились на дальний угол. Трактирщица не унималась:

— Думаешь, деньги дают тебе право командовать в моем доме, в нашем городе?! Ишь, такой молодой, а уже опытный развратник! И часа не прошло, как совратил мою дорогую доченьку! И интересно, откуда у тебя денежки? И почему ты один? Может быть, ты подослан разбойниками?!

Услышав про разбойников, посетители трактира выскочили из-за столов, опрокидывая стулья, роняя на пол посуду и объедки. Все они были нетрезвы и, наверное, им показалось, что разбойники уже ломятся в двери.

Юноша, не вставая с места, спокойно произнес:

— Я путешествую один, потому что мне некого бояться. Я — волшебник.

Наринда невольно воскликнула от восторга:

— Настоящий волшебник?!

— Самый настоящий.

— Да какой ты волшебник?! — презрительно фыркнула трактирщица. — Разбойничий соглядатай — вот кто ты. Эй, люди, вяжите его!

Мужчины начали подступать к столу, за которым сидели путешественник и Наринда. Кое-кто схватил стулья, сверкнули ножи.

Юноша медленно поднялся на ноги, слегка взмахнул рукой, и посетителей трактира обдал крепкий порыв морозного воздуха.

— Остыньте, вояки! — прикрикнул на людей юноша. — Я и правда волшебник. Вам не стоит со мной ссориться!

Холодный ветер ударил в лица людей и заставил отступить. Стены трактира покрылись изморозью. Огонь в камине заметался, отбрасывая вокруг причудливые зловещие тени. Храбрость людей рассеялась одновременно с хмельными парами.

— Пощади, волшебник!

— Мы ошиблись!

— Прости!

Ветер мгновенно стих, по трактиру распространилось тепло и спокойствие. Юноша сел за стол и, как ни в чем не бывало, продолжил трапезу. Многие посетители последовали его примеру, но нашлись и такие, кто поспешил покинуть помещение.

Через некоторое время волшебник поднял глаза на трактирщицу, которая продолжала стоять в оцепенении возле стола:

— Вы все еще здесь? Я полагал, что мы уже обговорили все вопросы.

— А?! — очнулась женщина. — Да!.. Проклятье… Делайте, что хотите…

Она махнула рукой и тяжело зашагала к кухне.

Наринда посмотрела ей вслед:

— Матушка очень расстроилась.

— Тебя это огорчает?

Девушка взглянула на волшебника:

— Я не хотела с ней расставаться… таким образом.

— Значит, ты все-таки хотела отсюда уехать?

Наринда потупилась:

— А что мне здесь делать? Для жителей Шанзака я чужая. Они знают о лежащем на мне заклятии. У меня нет друзей, у меня нет и никогда не будет любимого человека… Мое заклятие больше похоже на проклятие… Ты можешь его снять?

— Пока не могу обещать ничего определенного, — покачал головой волшебник.

— Если даже ты не можешь… — на глазах девушки показались слезы.

— Ты догадалась, кто я такой?

— Это было нетрудно. Я люблю истории о волшебниках. Я много раз слышала о том, кто странствует по миру в разных обличиях, о том, кто приходит на помощь людям, о том, кто повелевает воздушной стихией.

— Да, это я.

— Значит, я могу называть тебя Бегущим За Ветром?

— Можешь. Я уже говорил, что ТЕБЯ я не могу обманывать. Наринда, ты не должна тяготиться лежащим на тебе заклятием. Это не проклятие, это дар. Пока я не уверен в его природе, но если я поговорю с твоим отцом и узнаю подробности твоего рождения…

Девушка с надеждой воскликнула:

— Ты сможешь снять заклятие?

— Только тогда, когда в нем разберусь… И только в том случае, если ты сама этого захочешь.

— Я этого хочу!

— Не торопись, Наринда. У тебя есть время подумать. А теперь я, пожалуй, пойду спать. Советую и тебе сделать то же самое. Завтра мы выезжаем на рассвете. Уверен, ты и сама не хочешь задерживаться в этом городе. Если у тебя опять возникнут проблемы с мачехой, если она захочет силой удержать тебя, я приду на помощь.

— Матушка не осмелится применить ко мне силу, — сказала Наринда. — Она знает, что обижать меня можно лишь на словах. Слишком хорошо знает…

Бегущий За Ветром мягко прикоснулся к руке девушки:

— Забудь о всем плохом, что было в прошлом. Думай о прекрасном будущем, и оно непременно наступит…

* * *

Ранним утром два всадника выехали из Шанзака. Трактирщица больше не чинила никаких препятствий Бегущему За Ветром и Наринде. Утром она выглядела растерянной и подавленной, что-то неразборчиво ворчала себе под нос, но тем не менее помогла собрать припасы в дорогу и предоставила двух лошадей из конюшни. За это волшебник отсыпал трактирщице больше половины содержимого своего кошелька. Женщина приняла деньги без особой радости, словно наконец-то поняла, что деньги не заменят ей Наринду, что она упускает из рук нечто большее, чем материальное богатство. Она долго смотрела вслед всадникам, а когда Наринда обернулась и помахала рукой, сделала в ответ такой же прощальный жест.

Бегущий За Ветром и Наринда некоторое время скакали через поля, а потом легко нашли лесную дорогу в Наркир, утоптанную копытами лошадей и укатанную полозьями саней. Сухопутное сообщение между человеческими поселениями не прекращалось ни летом, ни зимой. Не всем по карману было путешествие на корабле. Крестьяне давно проложили дороги вдоль берега, заботились об их проходимости, не давали им зарастать кустами и деревьями.

— Подожди! — сказал Наринде волшебник и указал на землю: — Видишь, кто-то проехал по этой дороге ранним утром, незадолго до нас? Их было пятеро. Пять вооруженных всадников. Скорее всего, они так же, как и мы, направляются к герцогу Кранцеру.

— Ты узнал это с помощью магии?

— Нет. Для этого магия не нужна. Достаточно внимательно посмотреть на дорогу. Перед нами пять разных следов от копыт. Копыта подкованы по-военному. Кроме того, они глубоко отпечатались на дороге. Значит, скакуны несли на себе большой вес — людей в доспехах, с оружием, с припасами.

— Но почему эти солдаты не завернули в Шанзак? — спросила Наринда. — Неужели они так и скакали всю ночь?

— Всю ночь? — Бегущий За Ветром присмотрелся к следам. — Не похоже. Шаг у лошадей прямой и ровный, они хорошо отдохнули. Возможно, солдаты заночевали в ближайшей деревне, потому-то добрались до леса раньше нас.

— Да, это похоже на правду, — согласилась девушка. — Может быть, мы поскачем быстрее, чтобы догнать солдат и вместе продолжить путь?

— Зачем?

— Ну… вместе веселее.

Волшебник рассмеялся:

— Веселее?! Извини, Наринда, но сразу видно, что ты впервые покинула город. Незнакомые люди вдали от людских поселений стараются держаться на расстоянии друг от друга.

— Разве нужно опасаться королевских солдат?

— А кто говорил о королевских солдатах? Я, помнится, сказал о вооруженных всадниках на лошадях, подкованных так, как принято у солдат. Впереди на дороге может оказаться кто угодно: или честные воины, или дезертиры, или разбойники.

— Об этом я не подумала.

— Конечно, нам-то незачем боятся пятерых всадников. Но если мы начнем их догонять, они сами, чего доброго, нас испугаются. А испуганные вооруженные люди обычно делают очень большие глупости.

— Я слышала об этом, — улыбнулась Наринда. — Значит, мы поедем в Наркир вдвоем?

— Тебя это огорчает?

— Нет, наоборот! — воскликнула девушка. — Мне так много хочется спросить у тебя!

— Спрашивай!

— Ой! Я даже не знаю, с чего начать. У меня едва укладывается в голове, что я нахожусь рядом с великим волшебником Бегущим За Ветром. Неужели все, что рассказывают о тебе — правда?

— Когда проходит много лет, правда превращается в ложь, а ложь — в правду. Обо мне ходит много былей и небылиц. Тебя интересует какая-то конкретная история?

— Я слышала очень много разных историй о тебе. Но одна мне нравится больше, чем другие. В ней говорится, что однажды ты пришел в некую страну, жители которой страдали от ежегодных наводнений из-за разлива большой реки. Местные жрецы утверждали, что в реке живет дракон, который гневается на людей. Для того, чтобы умилостивить дракона, люди отдавали жрецам деньги и драгоценности, а во время наводнения жрецы выбирали жертву — самую красивую девушку — и бросали ее в воду. Бегущий За Ветром… то есть ты… сразу понял, что никакого дракона в реке нет. Драгоценности жрецы забирали себе, а девушку убивали для того, чтобы держать народ в страхе и повиновении. Когда вновь началось наводнение, ты, Бегущий За Ветром, назвал себя и остановил церемонию жертвоприношения. Ты сказал: «Кто может быть уверен, что дракон хочет получить именно эту девушку? Может быть, он устраивает наводнение именно из-за того, что ему не дают то, чего он желает? Я предлагаю отправить главного жреца к дракону. Пусть он узнает, какая жертва умилостивит владыку вод!» Главного жреца бросили в реку. Люди стояли на берегу и с нетерпением ждали его возвращения. Однако главных жрец все не появлялся и не появлялся. Тогда ты сказал: «Наверное, главный жрец так заговорился со своим божеством, что забыл о нас. Пусть другие жрецы пойдут и позовут его!» После этого в воду побросали всех жрецов. Разумеется, никто из них не выплыл. Тогда ты сказал: «Люди, я думаю, что у дракона вполне достаточно жертв. Девушку можно отпустить домой. А чтобы наводнения вас больше не тревожили, вы должны вырыть каналы для отвода воды.» Люди прокопали каналы и защитили свои дома и поля от наводнений. Они перестали платить жрецам дань и приносить в жертву девушек. Жизнь их стала спокойна и прекрасна. Это было на самом деле?

Бегущий За Ветром усмехнулся:

— По большей части, эта история правдива. Но происходило это очень давно и очень далеко отсюда. Я удивлен, что люди до сих пор помнят об этом случае.

Наринда восхищенно глядела на волшебника:

— Как можно забыть о Бегущем За Ветром, который помогает людям и защищает их от зла?

— Но ведь есть и другие истории, в которых я выгляжу не столь прекрасно и благородно.

— Я их не запоминала, — сказала девушка.

— Тогда я понимаю, почему ты согласилась ехать в Наркир вместе со мной.

— Бегущий За Ветром, зачем ТЫ едешь к герцогу Кранцеру? Хочешь вместе с ним отправиться на другую сторону нашего мира?

— На другой стороне я бывал не раз и без герцога Кранцера, — ответил волшебник, получив от Наринды очередной восторженный взгляд. — В Наркир же я еду потому, что хочу отговорить его от опасной, безумной затеи. В горах Духов нет дороги на другую сторону. Но там начинается один древний путь, который может привести герцога совсем не туда, где он хотел бы оказаться.

— Но мой отец много раз бывал в горах Духов и не встречал там ничего страшного.

— Если он не углублялся в сеть пещер, то ничего страшного с ним и не могло случиться. Но, насколько я слышал, герцог Кранцер собирается пройти через пещеры Привидений. Это может привести к очень серьезным последствиям.

— К каким?

— Мне не хотелось бы об этом говорить. Особенно до того, как я побеседую с твоим отцом.

— Ты имеешь в виду, что войско герцога Кранцера может попасть в волшебную страну, где жила моя мама?

— Вполне возможно, Наринда, что ты находишься на пути к истине. Но истина может оказаться совсем не такой, какой ты ее себе представляешь.

— Я не понимаю твоих слов, Бегущий За Ветром.

— Я был бы счастлив, если бы тебе никогда не пришлось узнать их смысл.

Некоторое время путешественники ехали молча. Бегущий За Ветром был задумчив, а Наринда выглядела немного расстроенной. Наверное, она начала осознавать, что покинула нелюбимый, но все-таки родной дом, и оказалась в незнакомом, негостеприимном мире.

Молчание нарушил Бегущий За Ветром:

— Всадники оказались разбойниками.

— Ты узнал это по следам или при помощи магии?

— Посмотри вперед. Над деревьями виден дым.

— Всадники остановились и развели костер?

— Нет, дым слишком заметен. Вдоль дороги селятся люди, занимающиеся в лесу промыслом: охотники, лесорубы, сборщики меда, грибов, орехов. Всадники, едущие перед нами, разграбили и сожгли дом лесного жителя.

— Какие негодяи! — воскликнула Наринда.

— Добро пожаловать в мир людей! — отозвался волшебник. — Прибавь ходу, может быть, мы успеем кого-нибудь спасти!

Вскоре путешественники увидели зарево, просвечивающее сквозь деревья. Бегущий За Ветром обогнал Наринду и первым подъехал к горящему дому. Низкая деревянная избушка вся была объята пламенем. Крыша уже провалилась внутрь, и только сложенные из толстых бревен стены продолжали держаться.

Волшебник остановил лошадь, дождался, когда с ним поравняется девушка, и сказал:

— Мы опоздали.

— Неужели не осталось ни одного живого человека?

— К счастью, людей в доме не было. Наверное, они живут в другом месте, а сюда переселяются только на лето. Разбойники выломали запертые двери, но не нашли в доме ничего ценного. Тогда они подожгли дом. Наринда, перед нами по лесу едут очень плохие люди. Если бы я не знал, что у тебя есть надежная защита, я бы отправил тебя обратно. Но мы поедем за разбойниками вместе. И поедем быстро, чтобы догнать и не позволить совершить новое преступление.

— Да! — воскликнула девушка. — Скачем вперед!

Путешественники пришпорили скакунов и помчались по тихому зимнему лесу. Наринда была одета в длинную теплую шубу с капюшоном — подарок отца, но сидела в седле по-мужски благодаря разрезам в подоле. От быстрой скачки капюшон откинулся назад. Девушка вернула его на место и придержала рукой.

— Ты великолепно держишься на лошади! — на скаку прокричал Бегущий За Ветром. — Где ты училась верховой езде?

— Нигде! — откликнулась Наринда. — Я сижу на лошади третий или четвертый раз в жизни.

— Никогда бы не подумал!

— Мне всегда казалось, что ехать на лошади очень просто. И это, действительно, очень просто.

— Многие были бы с тобой не согласны. Впрочем, твоя ловкость может являться одним из следствий наложенного на тебя заклятия. Не кажется ли тебе, что под тобой не лошадь, а единорог?

— Пока ты не спросил, я об этом и не подумала. Вообще-то я вижу под собой лошадь, но чувствую… Да! Мне кажется, что я еду на единороге.

— Я так и думал, — удовлетворенно произнес Бегущий За Ветром. — Заклятие не дает тебе упасть с лошади и разбиться. Оно более сложное и многостороннее, чем кажется на первый взгляд. Ты все еще хочешь от него избавиться, Наринда?

— Да, — ответила девушка, но в ее голосе уже не было прежней уверенности. Скачка увлекала ее. Глаза Наринды блестели, щеки разрумянились, выбившиеся из-под капюшона пряди волос развевал встречный ветер.

Волшебник залюбовался своей юной спутницей и едва не пропустил момент, когда колебания воздуха сообщили ему о близости разбойников. Через некоторое время вдали показались фигуры всадников. Разбойники услышали топот копыт за своими спинами, забеспокоились и сначала пустили своих скакунов во весь опор. Но потом, обернувшись, они увидели, что их догоняют всего лишь два человека. Разбойники развернули коней и поскакали навстречу Бегущему За Ветром и Наринде.

— Похоже, они собираются напасть на нас, даже не поинтересовавшись, кто мы такие, — сказал волшебник.

Разбойники быстро приближались. Уже можно было разглядеть, что одеты они в шубы, из-под которых на запястьях и на коленях выглядывали кольчужные рубахи. Головы людей защищали меховые шапки, обшитые металлическими полосами и бляхами. На ногах у разбойников были надеты теплые штаны и высокие сапоги с острыми, загнутыми вверх носами. Оружие разбойников состояло из мощных армейских арбалетов, длинных прямых мечей и широких кинжалов. Щитов у них не было.

— Тебе не страшно? — спросил у Наринды Бегущий За Ветром.

— Нет, не страшно. То есть страшно, но совсем чуть-чуть. Ты будешь сражаться с помощью магии?

— Я вообще не собираюсь сражаться с этими людьми.

— Но как же?…

— Я хочу посмотреть, на что способны твои единороги.

Наринда не успела удивлением или негодованием отреагировать на эти слова. Разбойники загородили дорогу путешественникам и придержали лошадей. Скакуны Бегущего За Ветром и Наринды также остановились. С узкой лесной дороги свернуть в сторону было невозможно — лошади по брюхо увязли бы в снегу. Разъехаться можно было только в том случае, если бы всадники следовали по одному друг за другом. Но трое разбойников полностью перекрыли дорогу, поставив лошадей в один ряд. Другие двое, которым не хватило места по бокам, держались сзади. Разбойники с откровенным презрением смотрели на юношу и с нескрываемым вожделением — на девушку. Они считали молодых людей легкой добычей, поэтому не только не зарядили арбалеты, но даже не одели на них тетивы (Во избежание преждевременного растягивания тетивы и ослабления упругости лука, тетиву на лук и арбалет надевают непосредственно перед применением.).

— Насколько я понимаю, вы собираетесь нас ограбить? — вежливо спросил у разбойников Бегущий За Ветром.

Спокойствие и смелость молодого путешественника не произвели на разбойников никакого впечатления. Главарь, находившийся посередине, ухмыльнулся:

— Мы будем не только грабить, парень… Мы с удовольствием попользуемся не только вашими вещами, но и вашими сладкими молодыми телами.

Наринда вскрикнула. Но это был возглас не испуга, а гнева. В тот же миг по обеим сторонам дороги материализовались два единорога и ринулись на разбойников. Массивным могучим единорогам, в отличие от лошадей, было все равно — скакать по утоптанной дороге или по глубокому нехоженому снегу. Перед собой единороги гнали высокие буруны снега, которые почти скрывали тела волшебных животных, и только их длинные острые рога выступали вперед, подобно копьям сражающихся на турнире рыцарей.

Единорогов было всего двое, но их внезапное появление и стремительная атака застали разбойников врасплох. Спустя несколько мгновений единороги пронзили разбойников справа и слева от главаря, а затем, не снижая скорости, так же легко насадили на рога тех двоих, что находились позади. Лошади разбойников испуганно заржали и присели на задние ноги. Но единороги действовали очень деликатно: они убили всадников, не поранив лошадей. Волшебные создания двигались очень быстро, но и на них действовали законы материального мира. Тяжелые единороги по инерции проскакали вперед, оставив свою хозяйку и ее спутника один на один с главарем разбойников.

Главарь, надо отдать ему должное, оказался человеком достаточно смелым. Увидев, что случилось с его товарищами, он мгновенно оценил ситуацию и выхватил меч.

— Сдохните, проклятые колдуны! — заорал главарь и пришпорил своего скакуна.

Лошадь, испуганная и ошеломленная, инстинктивно выполнила команду седока и рванулась вперед. Атака разбойника была направлена на Бегущего За Ветром. Именно его главарь посчитал наиболее опасным противником и именно с ним хотел покончить в первую очередь. Наринда снова вскрикнула, на этот раз от ужаса. Единороги были далеко, они только-только сумели затормозить и начали разворачиваться, чтобы вернуться к месту схватки.

Бегущий За Ветром не предпринял никаких действий, чтобы защититься. Меч главаря вознесся над его головой… Но в следующий миг разбойник был выбит из седла третьим единорогом, возникшим так близко от волшебника, что коленом тот ощутил теплоту шкуры волшебного животного.

Третий единорог мотнул головой, отбросил далеко в лес человеческое тело и поскакал навстречу своим собратьям, которые таким же образом избавились от своих жертв. Единороги коротко всхрапнули и… исчезли.

Наринда простонала и пошатнулась в седле. Бегущий За Ветром тотчас же оказался рядом и поддержал девушку.

Наринда посмотрела на него с укоризной:

— Я так испугалась за тебя! Почему ты не сражался?

— Извини меня, Наринда. Я всего лишь хотел выяснить, будут ли ТВОИ единороги защищать МЕНЯ.

— А если бы третий единорог не появился? — с дрожью в голосе спросила девушка.

— Я не сомневался в том, что он появится, — ответил волшебник.

Наринда слабо улыбнулась, все еще находясь под впечатлением от короткой кровавой схватки:

— Кажется, мое заклятие не такая уж и плохая штука?

— Ты даже вообразить не можешь, насколько замечательная! — весело отозвался Бегущий За Ветром, проследил за взглядом девушки, направленном туда, куда единороги отбросили тела разбойников, и деловито продолжил: — Не будем здесь долго задерживаться. Сейчас я соберу лошадей, и мы продолжим путь.

Дрожащие, испуганные скакуны разбойников хрипло ржали и озирались по сторонам, словно боялись, что единороги появятся снова и на этот раз нападут на них. Волшебник сделал несколько пассов руками. Мягкие теплые потоки воздуха погладили тела лошадей, осушили выступивший пот, потрепали гривы. Лошади немного упокоились и доверчиво потянулись к людям, в которых увидели новых хозяев, дающих защиту, пищу и ласку. Бегущий За Ветром и Наринда поскакали вперед, а лошади разбойников потянулись следом, время от времени опасливо озираясь по сторонам.

Волшебник жалел, что не обыскал трупы разбойников. Он мог бы выяснить, кем они были, откуда пришли и куда направлялись. Кроме того, при них, наверняка, имелись деньги и ценности, которыми можно было бы воспользоваться для оплаты дальнейшего путешествия. Однако Бегущий За Ветром посчитал, что Наринда еще не готова к подобным эффективным, но не слишком благородным действиям. Он видел, с каким облегчение девушка покинула место схватки, и не хотел наносить новых травм ее нежной душе.

Трех лошадей путешественники продали этим же вечером в небольшой лесной деревушке, где остановились на ночлег, а двух оставили себе в качестве сменных. Время от времени пересаживаясь с одной лошади на другую, всадники давали отдых скакунам и этим ускоряли свое путешествие.

* * *

Через три дня Бегущий За Ветром и Наринда добрались до Наркира. Этот город был вдесятеро больше Шанзака. Он располагался на берегу удобной защищенной бухты на берегу океана. Сейчас кораблей в порту было мало, и все они были вытащены на берег, чтобы лед не раздавил корпуса. На окрестных холмах были выстроены замки дворян, больше похожие на боевые укрепления, чем на человеческие жилища.

В Наркире имелось много трактиров, таверн и постоялых домов. Бегущий За Ветром узнал у горожан, какое заведение считается самым лучшим. Оказалось, что доброй славой пользуется таверна «Достаток и солидность». Летом там останавливались богатые купцы, а сейчас там жили дворяне и кондотьеры (Кондотьеры — военачальники, нанимающиеся на службу вместе со своими отрядами профессиональных воинов (такие отряды называются кондоттами).), откликнувшиеся на зов герцога Кранцера и решившие участвовать в его опасной, но обещавшей славу и богатство экспедиции.

— Вот в «Достатке и солидности» мы и остановимся! — решил Бегущий За Ветром.

— А я думала, что мы сразу отправимся к моему отцу, — разочарованно произнесла девушка.

— И как ты собираешься его отыскать в этом городе? Посмотри, сколько на улицах праздношатающихся людей! Все это добровольцы и наемники, съехавшиеся сюда со всего Данимора и из окрестных стран и ожидающие начала похода. Могу поспорить, никто из них не слышал о твоем отце.

— Тогда почему бы тебе не пойти прямо к герцогу Кранцеру?

— Сначала мы сбросим с себя дорожную одежду, устроим лошадей на конюшне, и только потом предстанем перед благородным господином, — с улыбкой произнес волшебник. — Поспешность при общении с высокородными дворянами вредна… если мы хотим сохранить с ними дружественные отношения.

Наринда вопросительно посмотрела на Бегущего За Ветром:

— Но мы же не собираемся ссориться с герцогом Кранцером?

— Если он не отступится от своей безумной авантюры, то его ждут крупные неприятности. Не я буду их причиной, но я не приду ему на помощь. Мое дело — только предупредить.

— Значит, опасность грозит и моему отцу?

— Несомненно. Опасность грозит не только тем, кто отправится в пещеры Привидений, но и многим другим людям.

— Раньше ты об этом не говорил.

— Раньше я не думал, что дело зашло так далеко. Герцог Кранцер собрал достаточно людей для того, чтобы у него получилось…

— Что получилось?

Волшебник вздохнул:

— Ничего хорошего из этого не получится… Смотри, Наринда, мы подъехали к «Достатку и солидности».

Таверна, действительно, оказалась если не роскошной, то, по крайней мере, вполне уютной и чистой. Больше половины комнат в ней пустовало, так как прибывшие в Наркир наемники обладали храбростью и отвагой, но не имели наличных денег (собственно, их отсутствие и побудило людей присоединиться к походу на другую сторону мира).

Хозяин таверны, высокий худой седоволосый мужчина по имени Асмунд, радушно принял новых постояльцев, стоило только Бегущему За Ветром продемонстрировать содержимое своего кошелька. Лошади были немедленно отправлены в теплую конюшню, а молодые путешественники препровождены в соседние, но отдельные комнаты.

Волшебник и Наринда приняли теплые ванны, переоделись в чистую одежду и встретились в обеденном зале, где по достоинству оценили мастерство повара «Достатка и солидности». Полдень недавно миновал, и, кроме молодых людей, за столами сидело всего несколько человек. Все они были либо дворянами, либо пожилыми богато одетыми воинами.

Когда Бегущий За Ветром утолил голод, он жестом подозвал к себе хозяина таверны:

— Уважаемый господин Асмунд, не слышали ли вы случайно об охотнике по имени Кварнар? Он служит у герцога Кранцера главным проводником.

— Нет, извините, не слышал. Спросите у кондотьера Гордизо. Он часто бывает в замке герцога и знает всех, кто готовит поход на другую сторону нашего мира.

— А что вы сами думаете об этом походе?

Асмунд коротко огляделся и, убедившись, что находится вне пределов слышимости других посетителей, произнес:

— Думается мне, не человеческое это дело — отправляться на другую сторону мира. Говорят, там обитают ужасные чудовища. А что, если они заявятся на нашу сторону?

— Значит, вы не поддерживаете герцога Кранцера?

— Как это не поддерживаю? Я готов умереть за него и за свою страну. Но, как говорится, «не буди лихо, пока оно тихо». Каждый должен жить там, где ему назначено природой. Правда, искатели славы и богатства часто забывают об этом правиле. Вот и ваш отец, похоже, тоже решил поискать удачу в чужом мире.

— Наш отец?

— Разве вы не брат и сестра? Разве вы не дети Кварнара? Иначе зачем вам его искать?

— Брат и сестра? — Бегущий За Ветром и Наринда посмотрели друг на друга и рассмеялись. Несомненно, между ними имелось некоторое сходство. Они были светловолосыми и голубоглазыми, имели тонкокостное телосложение. Но примерно так же выглядели почти все жители северо-западной части Центрального континента.

Волшебник обратился к Асмунду:

— Простите нам наш смех. Так кто тут кондотьер Гордизо?

— Это вон тот воин с седыми усами и шрамом на лбу. Он сейчас как раз поднимает бокал и произносит тост.

— Спасибо, я его увидел.

Бегущий За Ветром встал и подошел к столу, за которым трапезничали трое убеленных сединам воинов:

— Могу ли я задать несколько вопросов уважаемому кондотьеру по имени Гордизо?

Три человека обратили взгляды на волшебника. Седоусый воин со шрамом спросил:

— Что вам угодно?

— Мне угодно задать вам несколько вопросов.

— Я был бы вам признателен, молодой человек, если бы вы вначале представились.

— Меня зовут… Странник, — представился Бегущий За Ветром и, поняв по лицам воинов, что этого недостаточно, добавил: — Я волшебник.

Гордизо поморщился:

— Честно говоря, не слишком-то я верю в силу магии. Честный стальной меч — вот оружие, достойное мужчины. Не о чем мне с тобой разговаривать, молодой волшебник, и на твои вопросы я отвечать не намерен!

Бегущий За Ветром протянул руку и взял со стола кинжал кондотьера, которым тот отрезал ломти мяса от целиком зажаренного окорока. Волшебник сжал лезвие в кулаке, и закаленная сталь хрустнула. Разломав кинжал на несколько кусков, Бегущий За Ветром выложил их обратно на стол аккуратной кучкой. Глаза воинов едва не вылезли из орбит. Наринда, которая со своего места наблюдала за этой сценой, издала короткий смешок. Остальные люди в таверне, в том числе и хозяин Асмунд, замерли с разинутыми ртами.

Бегущий За Ветром произнес ледяным тоном:

— Вы плохо знакомы с силой магии, господа кондотьеры. Последняя крупная магическая война произошла сто лет назад на Восточном континенте между Тласколаном и Хочитланом, но и она не шла ни в какое сравнение с войнами далекого прошлого. Вы, жители запада, забыли о могуществе боевой магии и об ужасах колдовской войны. Я пришел к вам, чтобы ваши неразумные действия не спровоцировали столкновения с существами, которые раздавят вас, как я разломал ваш кинжал. Поэтому ответить на все мои вопросы в ваших же интересах.

Из-за соседнего стола поднялся пожилой дворянин, одетый не как воин, но как мирный ученый:

— Прошу прощения, что вмешиваюсь, уважаемый волшебник по имени Странник, но я читал воспоминания очевидцев о войне с колдунами культа Тло-Алипока на Восточном континенте. Это очень редкие документы, и я удивлен, что вы тоже с ними знакомы. Я маркиз Алио Гондазо, я прибыл из Карлена, чтобы присоединиться к походу герцога Кранцера и предложить ему если не свой меч, то свои знания. Я рад, что в походе принимают участие не только воины, но и образованные волшебники.

Бегущий За Ветром слегка улыбнулся:

— Знания делают вам честь, господин Алио Гандазо. Что касается меня, то я сам участвовал в упомянутой войне. Более того, я в ней одержал победу!

— Вы участвовали в войне, которая произошла сто лет назад?! — удивился пожилой дворянин, потом голос его дрогнул: — Я вспомнил! Колдунов Тло-Алипока победил… Конечно же! Их победил сам Бегущий За Ветром. Неужели это вы?

— Да, это я, — спокойно подтвердил волшебник.

— Невероятно! — воскликнул Алио Гандазо.

Кондотьеры и другие дворяне поднялись со своих мест. Наринда гордо огляделась, проверяя, все ли знают, что она прибыла вместе со знаменитым волшебником.

— Итак, господа, — повысил голос Бегущий За Ветром, — вы можете понять, что раз я открыл вам свое имя, значит, ситуация и в самом деле чрезвычайно опасная. Меня интересуют всего несколько вопросов: где находятся герцог Кранцер и его главный проводник Кварнар? Кто первым сказал, что путь на другую сторону мира ведет через горы Духов? Как далеко углублялись в пещеры Привидений разведчики? Открывали ли они серебряные ворота или нет?

Люди в таверне начали переглядываться. Никто не решался заговорить первым. Наконец, Гордизо произнес:

— Я прошу прощения за свою невежливость, Бегущий За Ветром. Я отвечу на ваши вопросы, так как до последнего времени я все время находился рядом с герцогом Кранцером и знаю обо всех его делах. Три дня назад герцог покинул Наркир и отправился в горы Духов. Кварнар отбыл туда еще неделю назад. С ними отправились вольнонаемные солдаты и дворяне. Наши кондотты должны выступить завтра и присоединится к отряду герцога, когда он подготовит дорогу в пещеры Привидений. Ни о каких серебряных воротах я не слышал. Ни герцог Кранцер, ни Кварнар, ни Ароцериус о них не упоминали…

— Ароцериус? — заинтересовался Бегущий За Ветром. — Кто такой Ароцериус?

— Ароцериус — придворный маг герцога Кранцера. Насколько я знаю, именно он убедил герцога в возможности попасть на другую сторону мира через пещеры Привидений.

— А Кварнар? Что он говорил по этому поводу?

— Он всегда поддерживал мага Ароцериуса.

Бегущий За Ветром посмотрел на Наринду, которая выглядела удивленной и растерянной. Она, впрочем, как и остальные люди, не могла понять, в чем причина беспокойства волшебника. Намеки на возможность столкновения с некими существами и начало колдовской войны были слишком туманными и не вызывали страха.

— Пещеры Привидений находятся примерно в трех днях пути отсюда, — сем себе сказал Бегущий За Ветром. — Значит, отряд герцога Кранцера уже прибыл на место. Но у нас еще есть время — не менее недели уйдет на расчистку дорог, заготовку факелов…

Гордизо прервал размышления волшебника:

— Прошу прощения, Бегущий За Ветром, но подходы к главной пещере уже подготовлены, а факелы запасены заранее. Для этого вперед был заблаговременно послан отряд солдат.

— Сколько же всего воинов в отряде герцога? — спросил волшебник.

— Около тысячи. Моя кондотта и кондотты господ Зароба и Дардла в сумме составляют еще шесть сотен. Прибавьте к этому местных крестьян, которые подрядились возить продовольствие, корм для лошадей, стройматериалы и прочие припасы…

— Получается целая армия! — мрачно подытожил Бегущий За Ветром. — Опасность гораздо серьезнее, чем я предполагал!

— Да в чем же опасность?! — воскликнул Алио Гандазо.

Волшебник обвел взглядом всех присутствующих, чуть дольше задержавшись на Наринде:

— Дорога через пещеры Привидений ведет не на другую сторону нашего мира, а в совершенно другой мир, населенный существами, которых принято называть «демонами». В далекие времена, о которых вы совершенно забыли, мой народ сражался с демонами. Колдовская война измотала и нас, и наших противников. Тогда мы заключили соглашение: демоны перестанут посягать на наш мир, а мы не станем вторгаться к ним. Чтобы разделить наши миры и не позволить им сообщаться, были установлены серебряные ворота. Если ворота будут открыты, и в мир демонов войдут вооруженные люди, демоны сочтут, что тысячелетнее перемирие нарушено. Демоны начнут новую колдовскую войну. От их магии вас не спасут ни латы, ни мечи, ни арбалеты. Сражаться с демонами могут только маги, но, прежде чем они сумеют собраться здесь и организовать оборону, демоны захватят половину нашего мира. Всех нас ждут долгие годы войн, ужасов и страданий. Вы забыли, что такое боевая магия? Скоро вам придется познакомиться с ней очень-очень близко!

В таверне установилась мертвая тишина. Если кто-то и не до конца поверил словам Бегущего За Ветром, то даже десятая часть описанных бедствий внушала ужас. Дворяне и кондотьеры непроизвольно сжали рукояти своих мечей. Наринда побледнела, но ее глаза блестели, как будто перспективы колдовской войны ее не столько пугали, сколько разжигали любопытство.

Гордизо решительно произнес:

— Полагаю, мы должны немедленно выступить на поддержку герцога Кранцера.

Кондотьеры Зароб и Дардл кивками подтвердили свое согласие.

— Вы можете поступать, как считаете нужным, — сказал Бегущий За Ветром.

— Разве вы не поедете в горы Духов вместе с нами?

— Я отправлюсь туда сам и своим способом. У меня нет времени ожидать, когда вы по всему Наркиру будете собирать своих солдат.

Алио Гандазо умоляющим тоном проговорил:

— Не будет ли с моей стороны излишне нескромным, если я попрошу вас оказать любезность и позволить мне присутствовать при вашем перемещении в горы Духов?

Волшебник открыл было рот, чтобы указать любителю истории на несвоевременность и неуместность его просьбы, но внезапно вспомнил об одном важном деле, исполнение которого можно было возложить на этого человека:

— Господин Гандазо, вы можете не только посмотреть на то, как я покину Наркир, но и помочь мне в подготовке к этому действию.

— Я?! Помочь?! Я с радостью выполню любое ваше распоряжение.

— Моя просьба не слишком сложна. Мне нужен крепкий и надежный дорожный посох, которым обычно пользуются пастухи или путешественники по горной местности.

Алио Гандазо был озадачен:

— Посох? Я, конечно, постараюсь его раздобыть…

Хозяин таверны Асмунд вмешался:

— На соседней улице расположена мастерская мебельщика Гостана. Он заодно продает и черенки для лопат, и дорожные посохи.

— Я немедленно отправлю к нему моего слугу! — обрадовался пожилой дворянин.

— Вот и прекрасно! Мы подождем его здесь, — Бегущий За Ветром сел за стол рядом с Нариндой.

Гордизо, Зароб и Дардл коротко откланялись:

— А мы немедленно отправляемся к своим кондоттам и объявляем общий сбор.

Остальные дворяне также покинули обеденный зал и разошлись по своим комнатам, чтобы собрать вещи и отдать распоряжения слугам. То ли благородные воины торопились на помощь герцогу Кранцеру, то ли собирались поскорее покинуть эти ставшие опасными края.

Наринда спросила у Бегущего За Ветром:

— Действительно ли все настолько плохо?

— На этот вопрос я смогу ответить только тогда, когда мы будем стоять возле входа в пещеры Привидений.

— Мы? Разве ты возьмешь меня с собой?

— Конечно! Мы вместе отправились в путешествие и вместе его продолжим.

— Здорово! — глаза девушки радостно заблестели. — Неужели ты поведешь меня по магическому пути?

— Скоро ты сама все увидишь, — пообещал волшебник.

Но Наринда была так возбуждена, что вопросы непрерывно сыпались с ее язычка:

— Мы полетим или поскачем на волшебных конях? Мы будем сражаться с демонами? Как ты думаешь, мои единороги помогут нам с ними справиться? Мой отец, наверняка, очень удивится, увидев меня рядом с тобой…

— Вот в этом я сомневаюсь, — вставил реплику Бегущий За Ветром.

— Почему? Ах, да… — Наринда нахмурилась и задумалась. — Мой отец почему-то поддерживает мага Ароцериуса. Наверное, Ароцериус обманул его, как и самого Герцога.

Волшебник выразил сомнение, покачав головой. Девушка по-своему истолковала этот жест:

— Ты думаешь, что маг сумел заколдовать герцога и отца и теперь заставляет их действовать в его интересах?

— Я пока ничего не думаю и ничего не говорю. У меня есть правило — вначале прибыть на место событий, увидеть все своими глазами, выяснить все причины происходящего и только потом принять решение.

— Ты говорил об угрозе, которая нависла над всем нашим миром, но выглядишь не слишком-то обеспокоенным.

Бегущий За Ветром улыбнулся:

— Не стоит устраивать панику, даже если знаешь о неизбежности катастрофы.

— Может быть, катастрофу можно предотвратить, если поторопиться?

— Поспешность в мыслях и делах заранее обрекает все усилия на провал.

— Я поражаюсь твоей выдержке. У меня внутри все мечется и клокочет.

— Тебе еще предстоит пройти долгий путь, чтобы обрести уверенность в своих силах.

— Ой, у меня никогда не получится.

— Обязательно получится, — волшебник бросил на девушку быстрый оценивающий взгляд. — Поверь мне, Наринда, ты еще сама не знаешь, на что способна.

Наринда хотела что-то спросить, но в это время в зале появился Алио Гандазо с длинным шестом в руках.

— Вот! — гордо продемонстрировал он свою ношу. — Самый лучший дорожный посох, из алого дерева, высушенный и пропитанный укрепляющим составом.

— Благодарю вас, — Бегущий За Ветром принял посох, бегло осмотрел его, взвесил в руке. — Сколько я вам должен?

— О чем вы говорите?! — всплеснул руками пожилой дворянин. — Знакомство с вами — лучшая для меня награда.

— Ну, что же, нам пора, — волшебник протянул руку Наринде, — пошли!

— А как же наши вещи?

— Ах, да, — Бегущий За Ветром обратился к Асмунду. — Оставьте комнаты за нами. Судьба этого мира решится в ближайшие сутки. Либо мы вернемся за вещами, либо они нам уже никогда не понадобятся… впрочем, и вашей таверны вместе с городом, наверняка, тогда уже не будет.

Оставив хозяина с разинутым ртом и вытаращенными глазами, Бегущий За Ветром за руку повел Наринду на улицу. Алио Гандазо поспешил за ними. Новости в Наркире распространялись быстро, так что возле таверны собралась весьма внушительная толпа людей, желающих посмотреть на легендарного волшебника. Появление юноши и девушки вначале не вызвало интереса. Никто не ожидал, что Бегущий За Ветром выглядит настолько молодо. Лишь когда волшебник взмахнул посохом, и по улице пронесся стремительный ветер, люди сообразили, КТО предстал перед ними.

Вначале толпа качнулась вперед, чтобы поближе рассмотреть Бегущего За Ветром, но затем отшатнулась назад. Волшебника и девушку окружила плотная стена воздуха, который закручивался в воронку. Уличная пыль, втянутая смерчем, создала почти непреодолимую для глаз завесу.

— Садись на посох, — сказал Наринде Бегущий За Ветром. — Это, конечно, не широкая спина лошади или единорога, но придется немного потерпеть.

Девушка подоткнула под себя полы шубы и боком присела на шест, который волшебник расположил горизонтально на уровне бедер. Бегущий За Ветром сел рядом. Не прошло и нескольких мгновений, как их ноги оторвались от земли. Посох с наездниками быстро поднимался вверх и набирал скорость. Наринда крепко вцепилась в деревянный шест, но без испуга смотрела на уменьшающиеся и удаляющиеся дома.

— Как здорово! — воскликнула девушка, ее голос слегка дрожал от избытка чувств и эмоций.

— Волшебный полет — вещь приятная, но очень трудная. Именно поэтому пришлось оставить все вещи в таверне. Лишний вес я бы, пожалуй, не потянул.

— Тогда почему ты взял меня?

Бегущий За Ветром оставил этот вопрос без ответа. Посмотрев на его побледневшее лицо и выступивший на лбу пот, Наринда поняла, что не стоит отвлекать волшебника от поддержания посоха в воздухе.

* * *

Полет длился недолго. Под ногами Бегущего За Ветром и Наринды быстро проносились леса, поля, холмы, небольшие деревушки. Волшебник не только торопился в горы Духов, он стремился поскорее оказаться на земле, так как чувствовал, что его магические силы стремительно тают. Дополнительный вес в лице девушки (даже такой худенькой, как Наринда), значительно увеличивал расход энергии.

Всадники добирались бы до гор Духов три дня, Бегущий За Ветром с помощью магии долетел туда за несколько часов. Если бы Наринда не была полностью поглощена пьянящим чувством полета, она могла бы заметить, что волшебник уверенно вел шест в нужном направлении и легко нашел среди хребтов, гор и скалистых пиков ту долину, где расположился лагерь герцога Кранцера.

Шест опустился на землю неподалеку от лагеря, но на достаточном расстоянии, чтобы люди не заметили того способа, каким прибыли в горы Духов волшебник и его спутница. Впрочем, воины отряда герцога не слишком-то следили за окрестностями. Это был не военный поход, так что сторожевые посты вокруг лагеря отсутствовали.

Даже когда Бегущий За Ветром и Наринда вошли в лагерь, никто не обратил на них внимания. Люди были заняты своими делами, причем большинство находилось не в лагере, а работало на склоне горы — там, где зияли несколько больших темных отверстий. Это и были входы в пещеры Привидений. Местность вокруг пещер была подготовлена к передвижению и маневрам военного отряда: снег расчищен, деревья и кусты вырублены, корни, закрывавшие входы, убраны; к самой большой пещере, в которую могли въехать несколько всадников в ряд, из лагеря вела ровная дорога.

Сам лагерь больше походил не на военный городок, а на довольно большой поселок, в котором деревянные дома соседствовали с палатками, загонами и навесами для животных. Никакого плана при строительстве лагеря не соблюдалось, да он был и невозможен, так как постройки возводились в узкой извилистой лощине между горами и на соседних пологих склонах, что совершенно исключало возможность прокладки ровных улиц.

— Маг Ароцериус находится там, — Бегущий За Ветром вытянул посох в сторону пещер, — а герцог Кранцер, скорее всего, там. — Посох указал на самое большое здание в лагере — двухэтажную постройку, первый этаж которой был сложен из бревен, а второй представлял собой обшитый досками каркас.

Возле этого здания наготове стояли оседланные лошади. Люди в обычной одежде и в металлических доспехах входили в дом и выходили из него. В общем, волшебнику не требовалось использовать магию, чтобы понять, что это и есть штаб-квартира герцога Кранцера.

— А где мой отец? — спросила Наринда, крутя головой из стороны в сторону.

— Пойдем, спросим у герцога. Твой отец не маг, ауру которого я могу ощутить издали, и не военачальник, местопребывание которого легко определить по штабной суете. Поэтому придется воспользоваться традиционным человеческим способом добывания информации — расспросами.

Бегущий За Ветром и Наринда приблизились к входу в штаб, но дорогу им заступили двое вооруженных алебардами стражников:

— Куда вы идете, дети? Разве не знаете, что здесь находится сам герцог Кранцер?

— Именно к нему мы и идем, — ответил волшебник. — Ступайте и доложите САМОМУ герцогу, что к нему прибыли САМА дочь его главного проводника Кварнара Наринда и САМ волшебник Бегущий За Ветром.

Стражников поразил и возмутил откровенно издевательский тон волшебника. Имя Кварнара им было знакомо, имя Бегущего За Ветром — тем более. Но они не могли даже помыслить, что стоящий перед ними юноша — тот самый легендарный древний волшебник.

— Ступайте-ка отсюда, подобру-поздорову! — прикрикнул один из стражников и перегородил дорогу алебардой. — Ты, Наринда, подожди, пока твой отец выйдет из штаба, а ты, мальчишка, в следующий раз трижды подумай, прежде чем шутить глупые шутки.

— Мой отец здесь! — радостно воскликнула девушка.

— Это удачно, — согласился Бегущий За Ветром.

Волшебник слегка повел посохом, мощный порыв ветра сбил с ног закрывавшего вход стражника и отбросил его на десять шагов в сторону. Если бы он не упал в большой сугроб, образованный отметенным от входа снегом, то, несомненно, переломал бы все кости. Но снег смягчил удар и стражник остался невредим, хотя и лежал без чувств.

— Сожалею, что пришлось применить насилие, но наше дело не терпит отлагательства, — сказал Бегущий За Ветром второму стражнику, слегка присевшему на ослабевших от ужаса коленях. — Пойдем, Наринда.

Теперь, наконец, на них обратили внимание. Люди, видевшие то, что случилось со стражником, но не слышавшие предыдущего разговора, замерли на своих местах и не осмелились помешать молодым путешественникам войти в штаб. Пройдя через небольшую прихожую, Бегущий За Ветром и Наринда оказались в просторном, жарко натопленном и ярко освещенном зале.

Раньше, чем волшебник и девушка успели осмотреться, раздался громкий мужской голос:

— Наринда!

— Папа! — девушка, забыв обо всем, бросилась в объятия рослого широкоплечего мужчины.

— Что здесь происходит? — грозно вопросил человек, сидевший за большим резным столом.

Герцогу Кранцеру было около двадцати пяти лет, но во всех его движениях и словах сквозила нарочитая горделивость и значительность. Наверное, этим он пытался компенсировать свою молодость, ведь ему приходилось командовать многими пожилыми дворянами и опытными воинами.

— Это моя дочь, Наринда, — объяснил Кварнар.

— Та самая? — вперед вышел седоволосый, одетый в кольчужную рубаху дворянин и присмотрелся к девушке. — Да, это она, я ее узнаю.

Наринда сделала глубокий реверанс:

— Я никогда не забуду вашу мудрость и доброту, господин граф.

— Это пустяки! — улыбнулся тот. — Я всего лишь рассудил по справедливости.

Бегущий За Ветром понял, что дворянин в кольчужной рубахе — это граф Гальтранский, который год назад оправдал Наринду, обвиненную в убийстве молодого купца. Кроме него, в помещении находились еще шестеро дворян и четверо вооруженных воинов.

Кварнар с ног до головы оглядел свою дочь:

— Я очень рад видеть тебя, но как ты тут оказалась?

— Да, кто вас сюда пустил? — вмешался один из дворян и сделал знак воинам.

Не успели те сдвинуться с места, Бегущий За Ветром произнес:

— Я посчитал, что мое присутствие здесь необходимо. И Наринда имеет право находиться здесь. Вы со мной согласны, Кварнар?

Главный проводник герцога вздрогнул и опустил голову, словно он был преступником, а волшебник — судьей. Наринда была слишком обрадована встречей с отцом и не заметила его странного поведения.

Строгий дворянин повысил голос:

— Кто ты такой, молодой невежа?!

— Я — Бегущий За Ветром, — представился волшебник. — И я бы не стоял здесь, если бы не доказал это стражникам у входа.

Оцепенение сковало тела и мысли всех присутствующих (разумеется, кроме Наринды). В этот момент входная дверь широко распахнулась, и в комнату быстро вошел высокий худой человек. Он стянул с головы меховую шапку и обнажил лысую макушку, окруженную редкими волосами. Его голубые глаза близоруко сощурились, разглядывая Бегущего За Ветром.

Волшебник так же беззастенчиво осмотрел вошедшего с ног до головы:

— Если не ошибаюсь, вы и есть маг по имени Ароцериус?

— Вы не можете ошибаться, Бегущий За Ветром, — Ароцериус склонился в глубоком поклоне, так что передние полы его длинной, подбитой мехом мантии коснулись пола. — Я сразу почувствовал, что в лагерь прибыл некий могущественный сотоварищ по ремеслу, и только у входа в штаб мне сообщили, что это именно вы.

Герцог Кранцер встал из-за стола, а дворянин, желавший выпроводить Бегущего За Ветром прочь, отступил назад и постарался раствориться в тени. Видимо, дворянская гордость не позволяла ему извиняться за грубость даже перед таким известным волшебником, как Бегущий За Ветром, но зато не мешала прятаться за спинами других людей.

— Нам делает честь ваше общество, — произнес герцог Кранцер, обращаясь к Бегущему За Ветром. — Я не сомневаюсь, что ваше прибытие вызвано предстоящим походом на другую сторону нашего мира. Ваша поддержка будет для нас неоценима.

— Вообще-то я вынужден был явиться сюда по другой причине… — Бегущий За Ветром оглядел всех присутствующих. — Сожалею, господа, но я буду настаивать, чтобы в дальнейшем разговоре участвовали только заинтересованные лица: герцог Кранцер, маг Ароцериус, Кварнар, Наринда… ну и, пожалуй вы, граф Гальтранский.

Услышав, что его дочь удостоилась особого внимания Бегущего За Ветром, Кварнар окончательно погрустнел. Теперь это заметила даже Наринда, с молчаливым вопросом воззрившаяся на отца. Но тот избегал ее взгляда, переводя глаза с герцога Кранцера на мага Ароцериуса.

Неназванные дворяне даже не пытались скрыть, что они оскорблены. По комнате прошелестел отчетливый возмущенный шепот.

— Это неслыханно! — с нескрываемым негодованием произнес тот дворянин, который пытался выставить Бегущего За Ветром за дверь.

Герцог Кранцер повелительно произнес:

— Барон Убарен, вам придется подчиниться! Господа, Бегущий За Ветром не стал бы ставить такое условие, если бы не хотел сообщить нам некоторую важную информацию.

Маг Ароцериус кивком головы подтвердил справедливость слов герцога.

Кранцер продолжил:

— Мы выслушаем Бегущего За Ветром и оценим важность того, что он скажет. Я уверен, что он желает нам блага, и мы с благодарностью примем его помощь, выраженную в любой форме. Господа, я прошу вас дать нам возможность продолжить разговор с Бегущим За Ветром!

Дворяне, бросая на волшебника косые взгляды, потянулись к выходу. Барон Убарен, проходя мимо него, презрительно фыркнул. Когда за последним из ушедших закрылась дверь, герцог сказал Бегущему За Ветром:

— Не судите моих вассалов слишком строго. Они слишком долго пользовались неограниченной независимостью, и теперь не так-то просто научить их дисциплине и повиновению. Барон Убарен — мой двоюродный брат по материнской линии. Он храбр и умен, но излишне горд и властолюбив.

Волшебник улыбнулся:

— Я вижу, господин герцог, вы прекрасно управляете своими вассалами. С вами необыкновенно приятно иметь дело.

Кранцер коротко поклонился:

— Благодарю. Прошу вас, садитесь!

Шесть человек: герцог Кранцер, граф Гальтранский, Кварнар, Нарина, маг Ароцериус и Бегущий За Ветром расселись вокруг стола.

Герцог посмотрел на сидящего напротив волшебника:

— А теперь не пора ли вам изложить причины вашего появления?

Бегущий За Ветром согласился:

— Давно пора. Дело в том, что я намерен предупредить вас о том, что вы стали жертвой обмана.

Герцог удивленно поднял брови. Ароцериус протестующе вытянул руку. Кварнар разглядывал поверхность стола.

Бегущий За Ветром пояснил:

— Известно ли вам, господин герцог, что путь через пещеры Привидений приведет вас не на другую сторону нашего мира, а в мир демонов?

— Как?! — герцог Кранцер мгновенно утратил всю свою напускную значительность и превратился в обычного изумленного человека. — Не может быть!

Он посмотрел на мага Ароцериуса, потом на Кварнара и понял, что Бегущий За Ветром сказал правду. Логичным было бы предположить, что герцог придет в ярость, но он лишь укоризненно произнес:

— Как же вы могли? Ведь я вам доверял…

Маг и главный проводник опустили взоры и не решились произнести ни слова. Глаза Наринды, устремленные на отца, были полны слез. Она осторожно положила свою маленькую ладошку на его большую, сильную ладонь. От этого прикосновения Кварнар вздрогнул, словно его руки коснулось раскаленное железо.

— И это еще не все… — проговорил Бегущий За Ветром. — Вторжение в мир демонов спровоцирует их ответное нападение. Мы, древние маги, тысячи лет назад заключили с демонами соглашение о разделении наших миров. Серебряные ворота перекрыли Туманный мост, через который сообщаются наши миры. Если ворота будут открыты, демоны ворвутся в наш мир и начнут такую колдовскую войну, которую не может вообразить ваш человеческий разум. Все ваше оружие будет бессильно против демонов, а опытных боевых магов слишком мало, чтобы оказать им достойное сопротивление.

Граф Гальтранский севшим голосом прошептал:

— Во что же мы ввязались?…

Бегущий За Ветром поочередно посмотрел на герцога Кранцера, на Кварнара и на Ароцериуса:

— Насколько я понимаю, у каждого из вас имеются достаточно веские причины, которые побудили вас к участию в этой самоубийственной авантюре. О некоторых причинах я только догадываюсь, другие мне вполне ясны. Начнем с вас, господин герцог, поскольку ваш рассказ, как я полагаю, окажется самым простым и коротким.

Кранцер покачал головой:

— Не думаю, что мне удастся в нескольких словах обрисовать ситуацию в нашем королевстве. Как вы все знаете, Данимор долгое время состоял из практически независимых графств, маркизетов и баронств. Дворяне пользовались тем, что короли не могли собрать достаточно сильную армию для утверждения своей власти, и вели себя на своих землях, как единовластные хозяева. Моим предкам пришлось потратить много времени, чтобы хитростью или силой подчинить себе непокорных дворян, заставить их регулярно вносить налоги в казну, установить в Даниморе общие законы и ввести единую монету. Теперь в стране установился порядок и относительное спокойствие. Дворяне не ведут бесконечные междоусобные войны и исполняют королевские предписания. Но их природная воинственность и непокорность время от времени берут верх. И тогда король Далкор решил увлечь и объединить дворян некоей благородной целью, которая отвлекла бы их от внутренних распрей и направила бы их энергию в нужную сторону.

— Насколько я знаю, король Далкор — это ваш старший брат? — уточнил Бегущий За Ветром.

— Совершенно верно. По праву первородства он взошел на трон Данимора. У нас еще есть сестра, Анхельна. Она замужем за графом Карасонским… Но, пожалуй, сейчас это не имеет значения. Важно то, что король Далкор долгое время никак не мог придумать достойной цели, которая могла бы зажечь сердца дворян. И тогда при дворе появился маг Ароцериус…

— Я возражаю против обвинений во лжи! — воскликнул маг. — Я никогда не утверждал, что мы попадем именно на другую сторону НАШЕГО мира. Я выражался образно и имел в виду, что могу открыть дорогу ВООБЩЕ в другой мир.

— Но тогда почему все были уверены, что пещеры Привидений тянутся сквозь толщу нашего плоского мира и выводят на его другую сторону? — спросил герцог Кранцер.

Ароцериус развел руками:

— Я полагал, что путешествие на другую сторону НАШЕГО мира покажется королю не таким опасным, как путешествие в ДРУГОЙ мир. По сути, это одно и то же, но с точки зрения обычных людей разница велика.

Бегущий За Ветром веско произнес:

— И все-таки вам придется объяснить, почему вы решились на такой опасный шаг, как проникновение в чужой мир?

Маг съежился и даже как будто стал меньше ростом. Несомненно, он знал, как ужасен гнев повелителя воздушной стихии и как неразумно становиться его мишенью. В голосе Ароцериуса зазвучали оправдывающиеся нотки:

— Я не знал, что дорога через пещеры Привидений ведет в мир демонов. В древних книгах я отыскал записи о Туманном мосте, который находится не на краю мира, а совсем недалеко — в горах Духов. Я прочитал, что этот путь опасен, но вполне проходим. Неизвестный автор записок утверждал, что в мире за серебряными воротами есть воздух, вода, растения, животные и разумные существа. О демонах он не упоминал.

— А он не написал, почему Туманный мост закрыт серебряными воротами?

— Нет. В тексте содержались неясные намеки на то, что обитатели иного мира — волшебные существа, наделенные магией. Говорилось также, что людям не стоит иметь с ними дела. Но мое любопытство было сильнее страха. Я отправился к горам Духов, чтобы хотя бы просто посмотреть на серебряные ворота. Я расспрашивал местных жителей о дороге к пещерам Привидений, и они указали мне опытного охотника по имени Кварнар. Кварнар подтвердил, что дорога в другой мир существует и что он сам дважды прошел по ней — туда и обратно. Более того, Кварнар сказал мне, что жители другого мира не только дружелюбны и гостеприимны, но и обладают несметными богатствами: золотом, серебром, драгоценными камнями.

— И у вас не возникло желания лично проверить рассказы Кварнара?

— Возникло. Но Кварнар утверждал, что он попал в другой мир не через серебряные ворота, а через один из боковых проходов в пещере. После его возвращения в наш мир этот проход оказался завален. Серебряные ворота также были почти наполовину засыпаны каменными глыбами. Для того, чтобы до них добраться, мне нужны были помощники и работники, и я обратился к королю Далкору за финансовой поддержкой…

— Понятно. Ваше личное любопытство удивительно точно совпало во времени с государственной необходимостью, — подытожил Бегущий За Ветром. — Рассказы о богатствах чужого мира привлекли множество благородных дворян и воинов-наемников. Маленькая экспедиция разрослась до целой армии вторжения, возглавляемой братом короля.

Герцог Кранцер добавил:

— Мы и сами не ожидали, что так много людей откликнутся на наш призыв. Дворяне и воины пребывали в Наркир непрерывным потоком. Мне даже пришлось часть из них отправить в горы Духов раньше запланированного времени, чтобы освободить в городе место для вновь приехавших.

Бегущий За Ветром перенес свое внимание на Кварнара:

— Итак, господин бывший охотник и нынешний главный проводник, пришла ваша очередь поведать нам свою историю. Как вы оказались в мире демонов, как сумели сохранить свою жизнь и потом благополучно вернуться обратно вместе с дочкой?

Кварнар посмотрел прямо в глаза Бегущего За Ветром и твердо проговорил:

— Я был не в мире демонов, а в волшебной стране.

— Различные наименования не меняют сущности.

— Меняют! Те, кого вы называете демонами, не так ужасны. Они просто… другие, не такие, как мы.

— Внешне не такие? — спросил Бегущий За Ветром.

— Нет. Как раз внешне-то они неотличимы от людей. Но вот их мысли и чувства… Жители волшебной страны совершенно по-другому смотрят на мир! — Кварнар внезапно осекся и бросил быстрый взгляд на Наринду, жадно впитывающую каждое его слово: — Доченька, ты не должна слушать этих людей. Твоя мама была самой доброй и самой лучшей женщиной во всех мирах.

— Но ведь, получается, ее мать была… демоном! — только сейчас сообразил граф Гальтранский.

Наринда вздрогнула, но по ее глазам было видно, что она поняла правду еще раньше, когда Бегущий За Ветром рассказывал о мире демонов в таверне «Достаток и солидность».

— Демонами жителей волшебной страны назвал Бегущий За Ветром! — отчаянно вскричал Кварнар. — Это неправда!

Герцог Кранцер сурово произнес:

— К сожалению, теперь у меня больше оснований доверять великому волшебнику Бегущему За Ветром, чем вам.

— Когда Бегущий За Ветром последний раз видел демонов? Почему он уверен, что они не могли измениться в лучшую сторону?

Волшебник произнес:

— Мне очень хотелось бы верить, что мои опасения напрасны. Я должен честно признаться, что сам я никогда не встречался с демонами. Я появился на свет на исходе эпохи войн с демонами. Я не участвовал в сражениях, но слышал рассказы своих старших родственников. А потом были установлены серебряные врата, и войны закончились.

— Сколько же лет прошло с тех пор?

— Много, очень много, — с ноткой печали ответил Бегущий За Ветром, вспоминая о прожитых тысячелетиях. — Возможно, демоны стали другими, так же, как и люди. Прежде чем Кварнар подробно расскажет нам обо всем, что с ним произошло, я считаю необходимым высказать свою точку зрения. Я узнал о том, что в королевстве Данимор готовится экспедиция на другую сторону нашего мира и что младший брат короля герцог Кранцер приглашает принять в ней участие всех желающих дворян и кондотьеров. Но из Данимора на другую сторону мира попасть практически невозможно ни физическим, ни магическим путем. Заинтересовавшись, кто и зачем распространяет заведомо ложный призыв, я направился сюда, в Наркир. По дороге я завернул в городок Шанзак. Там я ощутил присутствие магического создания, которое не принадлежало нашему миру. Сперва я подумал, что кто-то из мира демонов… то есть, из волшебной страны, проник в наш мир. Каково же было мое удивление, когда я познакомился с Нариндой — очаровательной юной девушкой, исполненной доброты, чистоты и невинности…

Кварнар одарил Бегущего За Ветром взглядом, полным благодарности, а сама Наринда скромно потупилась и очень мило покраснела.

— …Наринда рассказала мне о себе ровно столько, сколько знала сама, но я понял, что это не вся правда…

Теперь пришел черед Кварнара опустить взор.

— …Ближайший Туманный мост, по которому можно попасть в другой мир, вел в мир, который мы, древние маги, называли «миром демонов». Остальные Туманные мосты находятся слишком далеко на севере, чтобы даже такой опытный охотник и путешественник, как вы, Кварнар, смогли до них добраться. Так я связал воедино экспедицию в другой мир, путешествие Кварнара и появление Наринды. Наринда, пришло время сказать тебе правду: на тебе нет никакого заклятия! Ты сама создавала волшебных единорогов силой своей прирожденной магии. Но делала ты это неосознанно, поскольку до сего момента ничего не знала о своих способностях.

Граф Гальтранский шумно вздохнул.

Бегущий За Ветром повернулся к нему:

— Наринда не была виновна в смерти злосчастного купца, так как имела полное право защищать свою честь. Ее негодование было так велико, что потаенная магическая сила помимо желания создала единорога. Винить в этом надо не юную девушку, а того, кто вынудил ее применить силу для защиты!

Бегущий За Ветром не стал рассказывать о том, что совсем недавно единороги, созданные Нариндой, уничтожили банду разбойников. Он предпочел вернуться к основной теме разговора:

— А теперь я вновь обращаюсь к вам, Кварнар. Вы сказали Наринде, что ее мать перед смертью наложила на нее заклятие. Однако, раз никакого заклятия нет, у нас есть все основания сомневаться и в прочих ваших словах.

— Папа! — воскликнула девушка. В ее голосе было столько горечи и душевной боли, что на глазах пожилого охотника выступили слезы.

— Я расскажу вам все! — срывающимся голосом произнес Кварнар. — Но прошу вас, во имя милосердия, позвольте моей доченьке удалиться. Я не смогу говорить при ней.

Глаза Наринды распахнулись, а ротик раскрылся в немом крике. Наверное, в этот миг ее воображение рисовало самые страшные картины, которые могли быть связаны с миром демонов.

Бегущий За Ветром посмотрел на девушку с жалостью, но тем не менее твердо произнес:

— Наринда достаточно взрослая, чтобы узнать ВСЮ правду. Если вы, Кварнар, не имеете достаточно мужества, то за вас это сделаю я. Наринда, дело в том, что обитатели того мира, где побывал твой отец, и где родилась ты… будь они демонами или волшебными созданиями… короче, они практически бессмертны.

На лице Наринды отразилась целая гамма чувств. Удивление смешалось с недоверием, боль — с радостью.

Кварнар хрипло выдавил из себя:

— Он говорит правду, доченька. Твоя мама жива… но это ничего не меняет. Ты ей безразлична… так же, как и я. Она позволила мне унести тебя в наш мир. Мы для нее ничего не значим. Она лишь поиграла с нами, а потом потеряла всякий интерес.

— Этого не может быть! — воскликнула девушка.

— Увы, это так. Обитатели волшебной страны не знают, что такое любовь. Возможно, Бегущий За Ветром прав, называя их демонами. Прости меня, доченька, что я скрыл от тебя правду. Но я не мог поступить иначе. Для тебя лучше было думать, что твоя мама умерла, любя тебя, чем знать, что она жива, но ты ей безразлична.

— Да… наверное… я понимаю… — пролепетала Наринда. — Я не виню тебя, папа. Ты искренне верил, что хочешь мне добра.

Отец и дочь крепко обнялись, у обоих из глаз текли слезы.

Бегущий За Ветром удовлетворенно кивнул головой:

— Теперь, когда главные слова сказаны и главная тайна раскрыта, вы, Кварнар, расскажете нам о своих приключениях и о том, почему вы так стремитесь снова попасть в свою волшебную страну?

Кварнар выпустил Наринду из объятий и решительно сказал:

— Да, мне больше нечего скрывать. Все началось тогда, когда мне едва исполнилось пятнадцать лет. Мой отец — охотник Гадур — впервые взял меня с собой в горы Духов. Он показывал мне горные тропы и потаенные ущелья, источники с питьевой водой и места, где чаще всего можно было встретить тех или иных животных. И вот однажды нам повстречался диковинный зверь, похожий на большую собаку, но имеющий длинный цепкий хвост и необыкновенно пушистую и красивую шкуру серебристо-голубого цвета. Я в пятнадцать лет считал себя знатоком всех животных, обитающих в наших краях, но никогда не слышал о таком существе. Кроме того, чудесная собака, казалось, не боялась нас с отцом, а крутилась неподалеку, словно изучала. Правда, близко она не подходила, и не отзывалась на наши призывы. Потом она побежала прочь. Я предложил отцу последовать за незнакомым животным, но он отказался. Отец сказал, что в горах Духов иногда можно встретить необычных существ, которые неизвестно откуда появляются и неизвестно куда исчезают. И если последовать за ними, то можно никогда не вернуться домой. Кроме того, отец показал мне заросшие и всеми забытые входы в пещеры Приведений, и предупредил, чтобы я никогда не входил в эти опасные подземные проходы. Через два года, зимой, мой отец простудился, заболел и умер. Я заботился о матери и старшей сестре, добывал животных ради мяса и шкур. Вскоре сестра вышла замуж и уехала на юг, а мама умерла через год после отца. Я остался один. Я и раньше не слишком-то любил общество людей, а после этого стал почти все время проводить вдали от поселений. И вот, когда мне уже было двадцать пять лет, я вновь оказался в горах Духов. И, как вы уже, наверное, поняли, вновь увидел необычное существо — маленького оленя такого чистого золотого цвета, что он казался не живым, а изготовленным из драгоценного металла. Я начал преследовать оленя, и через некоторое время оказался перед пещерами Привидений. Олень забежал в один из входов, я наспех соорудил несколько факелов и последовал за ним. Подземная сеть пещер и проходов была чрезвычайно запутанной. С потолка свешивались корни растений, пол был покрыт слоем отмерших побегов. Я легко шел по следу золотого оленя, отпечатавшемуся на мягком покрове пола. На всякий случай я делал пометки копотью факелов на стенах пещеры, отмечая нужные повороты. Один раз мне показалось, что от духоты подземелья у меня закружилась голова и потемнело в глазах, но пламя факела горело ровно, и, сделав несколько шагов вперед, я вновь почувствовал себя хорошо.

— Вам раньше приходилось слышать о Туманных мостах и о перемещениях в другие миры? — спросил Бегущий За Ветром.

— Тогда я ничего об этом не знал. Лишь после, вернувшись из волшебной страны, я начал интересоваться магией и волшебством… Поэтому я так подробно описываю вам свои ощущения, которым в то время не придал особого значения. Это сейчас я знаю, что головокружение означало переход границы между мирами. А во время преследования золотого оленя, когда впереди заблистал дневной свет, я решил, что оказался на другой стороне горы, пройдя под ней через лабиринт пещер Привидений. Но, выйдя наружу, я понял, что нахожусь не в горах Духов, а в совершенно ином мире. Меня окружали горы, но это были не знакомые очертания гор Духов. Неизвестные растения, неразличимые запахи в воздухе — все говорило о том, что со мной произошло нечто невероятное. Я не был глупцом, и сразу догадался, что именно из этого мира к нам попадают чудесные животные. Первым моим желанием было повернуться назад и поскорее возвратиться в свой родной мир… Но любопытство взяло вверх, и я, оставив возле нужного отверстия памятный знак, решил осмотреть окрестности. Я начал подниматься на гору. Не успел я преодолеть и половины пути до вершины, как надо мной раздалось хлопанье огромных крыльев. Я увидел, что над верхушками деревьев кружит чудовищная крылатая рептилия. Я не слишком испугался, так как мой опыт охотника говорил мне, что огромное чудовище не сможет приземлиться в лесу. Но я подумал, что местные леса могут быть населены не менее опасными наземными животными. Тем не менее я продолжил путь наверх, правда, стал двигаться более осторожно и опасливо. Крылатое существо вскоре сообразило, что не сможет до меня добраться, и улетело прочь. Это вселило в меня уверенность и добавило смелости. Я поднимался по склону горы до тех пор, пока деревья не стали слишком редкими, чтобы защитить меня от летающих чудовищ. Оглядевшись, я увидел вокруг себя одни только горы… но, присмотревшись получше, я различил нечто похожее на человеческое жилье на склоне одной из гор. Строение было похоже на каменный замок с высокими стенами и башнями, возведенный на скалистом уступе. Я решил, что местным людям, наверное, нелегко жить по соседству с ужасными летающими чудовищами. Мне подумалось, что если я покажу им дорогу в свой мир, они будут рады. Я же не знал, что тот мир населяют не люди!..

— И вы направились к замку, — сказал Бегущий За Ветром.

— Да. Путь был неблизким, и только на закате солнца я оказался перед огромными металлическими воротами. Мне даже не пришлось стучаться. Дозорные на башнях давно уже заметили мое приближение. Ворота распахнулись передо мной, и я оказался внутри замка. Если снаружи он был похож на неприступную крепость, то внутри представлял собой роскошный дворец. В замке жили сильные, храбрые мужчины и потрясающе красивые женщины. Они очень благожелательно встретили меня, накормили вкуснейшими яствами и напоили изысканными напитками. Я рассказал им о себе и о том, как оказался в их мире. Я заметил, что мой рассказ они выслушали без особого удивления. Сами же они сказали мне, что живут в этом мире испокон веков, что жизнью довольны, что благодарны мне за мою доброту, но никуда переселяться не намерены. Они предложили мне некоторое время погостить в замке, я согласился… но в тот же день понял, насколько жизнь в этом мире отличается от привычной мне жизни.

Кварнар замолчал и покосился на Наринду:

— Я не уверен, что юной девушке стоит слушать продолжение моего рассказа.

Наринда возмутилась:

— Я уже взрослая! Так сказал Бегущий За Ветром.

Волшебник улыбнулся и утвердительно кивнул:

— Наринда имеет право знать правду, так же, как и все мы. Я бы даже сказал, что она имеет на это право больше нас всех.

— Ну, хорошо, — согласился Кварнар. — Вначале я считал обитателей волшебной страны обычными людьми, но очень быстро понял, что ошибался. Они вели себя… очень странно и совершали такие поступки, которые люди совершать не могли.

— Какие, например? — спросил герцог Кранцер.

— Самое невинное, что я могу рассказать о развлечениях обитателей замка, это соревнования между мужчинами. Мужчины разбивались на две команды, вооружались боевым оружием и вступали друг с другом в бой. При этом они отрубали противникам руки, ноги, головы, распарывали животы. А после побоища их тела восстанавливались и исцелялись. Воины вместе шли пировать и хвалились тем, кто кому какой удар нанес. Некоторые, гордясь полученными ранами, так и сидели на пиру с вывалившимися внутренностями, и женщины смеялись, глядя как вино вместо желудка выливается прямо на пол. Потом, конечно, раны затягивались…

Наринда побледнела и сглотнула подступивший к горлу комок. Герцог Кранцер и граф Гальтранский многозначительно переглянулись. Они начинали понимать, почему демонов следовало считать чрезвычайно опасными противниками. Маг Ароцериус нервно перебирал пальцами. Он, как и все остальные, впервые слышал правдивый рассказ о мире демонов.

— Я многое мог бы рассказать вам о днях и неделях, проведенных в замке, — сказал Кварнар. — Его обитатели — мужчины и женщины — не вступали в браки и не заводили детей. Зато они развлекали и ублажали друг друга и самих себя такими бесстыдными способами, которые мы считаем непристойными и даже противоестественными.

Щеки Наринды зарделись.

— Пожалуй, я сразу перейду к следующей части своего рассказа, — опомнился Кварнар. — Обитатели замка каким-то образом подали весть о моем появлении правителю своего государства. За мной был прислан почетный эскорт на драконах… Я, кажется, забыл упомянуть, что люди приручали крылатых чудовищ и летали на них так же, как мы ездим на лошадях. Даже та рептилия, что кружила надо мной в лесу, также была ручной и, наверное, приняла меня за местного жителя… Так вот, вместе со своими провожатыми я полетел в большой город. Вернее, это был не город, а множество прекрасных дворцов, построенных неподалеку друг от друга. Меня поселили в одном таком дворце, по сравнению с которым покинутый замок казался убогой крестьянской хижиной. Вначале нравы горожан показались мне более человечными, чем у обитателей замка. Я решил даже, что в горном замке уединились те, кто своими забавами и развлечениями нарушал общую мораль. Но потом я понял, что жизнь горожан была более утонченной и изысканной, но еще более далекой от нашей, человеческой. Там же, во дворце, я встретил женщину, которая заставила меня узнать, что такое любовь. Поймите меня правильно, я и до нее вступал в связь с жительницами волшебной страны, поскольку они считали это вполне естественным, а я, находясь у них в гостях, вынужден был подчиняться их правилам. Но Нарракена выделялась среди всех своим умом и благородным достоинством… О ее потрясающей и сводящей с ума красоте я даже не говорю, у меня просто нет слов, чтобы ее описать.

— Нарракена — это моя мама? — робко спросила Наринда.

— Да, — Кварнар мечтательно прикрыл глаза, словно представил себе запечатлевшийся в памяти образ. — Мне казалось, что я сумел пробудить в Нарракене ответное чувство. Я сказал ей, что когда в мире людей два человека любят друг друга, то у них рождаются дети. И Нарракена родила Наринду. — Голос Кварнара дрогнул. — На то, чтобы выносить и родить ребенка, она потратила всего девять дней! Это был не обман. Я… я видел ее обнаженной. Я слышал стук сердца моей доченьки внутри нее. Я видел, как она рожала Наринду — легко и без боли. Именно в момент рождения дочки я понял, почему обитатели волшебной страны лишены морали, любви и совести. Просто они не знают боли, смерти, страданий. Их жизнь наполнена одними лишь бездумными играми и развлечениями.

Бегущий За Ветром недоверчиво заметил:

— То, что вы рассказываете, расходится с моими представлениями о демонах. Я слышал о них совершенно другое. Когда я говорил, что они бессмертны, я подразумевал, что они не умирают от старости и болезней, их нельзя уничтожить обычным оружием. Но во время колдовских войн они погибали от заклинаний боевых магов.

— Всего этого я не знал, — сказал Кварнар. — Я рассказываю только то, что видел своими глазами. Правда, временами мне казалось, что передо мной разыгрывается какое-то бесконечное представление, или же я вижу красивый сон и никак не могу проснуться. Но, когда я увидел, что рождение Наринды не превратило Нарракену в заботливую мать, с моих глаз словно бы упала пелена. С моей новорожденной дочкой нянчились и играли все жители дворцов. Но они не понимали, что ребенок — это великий дар, венчающий любовь мужчины и женщины. Скажу вам больше: мать Наринды ни разу не приложила ее к груди. Наринду питали молоком самые разные женщины волшебной страны. Причем своих детей у них не было. Молоко они создавали силой своей магии, но это уже не вызывало у меня удивления, так как в волшебной стране я насмотрелся и не на такие чудеса. Нарракена же продолжала вести свою привычную жизнь, порхая с праздника на праздник, с бала на бал. Когда же я говорил, что не могу сопровождать ее, так как хочу посидеть возле кроватки своего ребенка, она лишь беззаботно смеялась… и покидала меня, вернее, нас.

— И тогда вы решили вернуться к людям, — понял Бегущий За Ветром.

— Верно. Наринда росла очень быстро, быстрее любого человеческого ребенка. Всего через неделю у нее прорезались зубки, через три недели она научилась ходить, а через месяц — начала лепетать первые более или менее осмысленные слова. И тогда я понял, что медлить нельзя. Если бы моя Наринда выросла и повзрослела в волшебной стране, она стала бы точно такой же, как и прочие ее обитатели. Этого я допустить не мог. И я бежал.

— И вас никто не преследовал? — спросил Бегущий За Ветром.

— Нет.

— И это было самым обидным?

— Да!

— Может быть, вы бежали только для того, чтобы вас догнали и вернули обратно? Тогда Нарракена показала бы, что вы ей не безразличны.

Кварнар смутился:

— Возможно, это и так. Но я беспрепятственно добрался до горы, в которой находился проход в наш мир. Я прошел через пещеры, следуя оставленным знакам на стенах, и вскоре выбрался в мир людей. Я с удивлением узнал, что за время моего отсутствия здесь прошло три года. Мне-то казалось, что в волшебной стране я провел не более трех месяцев. Мой дом был занят чужими людьми, сбережений у меня не было, а из волшебного мира я не догадался прихватить богатства, которым там не было числа, и ценность которых я успел позабыть. Мне пришлось начинать жизнь с начала. Маленькая дочка только прибавила забот и переживаний, но она же и не позволила мне опустить руки. Меня радовало уже то, что в мире людей Наринда стала расти и развиваться с нормальной человеческой скоростью. Я должен был зарабатывать средства на жизнь нам обоим. Единственное ремесло, которое я знал — это охота. Чтобы не оставлять маленькую девочку в одиночестве, я решил жениться. Правда, моя женитьба на дочери трактирщика, пожалуй, оказалась не самым лучшим способом устройства личной жизни… Я чувствовал, что Наринда несчастлива рядом с жадной и грубой женщиной, в которую слишком быстро превратилась моя жена. Но, по крайней мере, я знал, что у моей дочки есть теплый дом и сытная пища…

— И вы с самого начала знали, что у Наринды есть способность к магии?

— Я догадывался. Я предполагал. Но когда я узнал о том, что мою дочь спасли от волков единороги…

— То вы поначалу решили, что ей на помощь явилась ее мать — Нарракена?

— Нет. Через пару лет после возвращения из волшебной страны я отправился в пещеры Привидений и обнаружил, что проход между мирами завален. Я не знаю, сделали это жители волшебной страны, либо горные породы просели от времени, но пройти этим путем было невозможно. Поэтому я не рассчитывал на то, что Нарракена отыщет меня и дочку, тем более, что она будет нам помогать. Чтобы объяснить Наринде и людям появление единорогов, я придумал сказку о волшебном заклятии, защищающем мою дочь.

— Понятно. А зачем вы ходили в пещеры Привидений?

— Мне стыдно признаться, но я очень быстро начала жалеть, что покинул волшебную страну. Я понял, что не могу жить без Нарракены. Возвращаясь с охоты, я видел полные слез глаза Наринды и находил в них сходство с глазами ее мамы. Я готов был смириться с жизнью обитателей волшебной страны, лишь бы моя дочь чаще смеялась, чем плакала. Поняв, что знакомым путем в волшебную страну не попасть, я обошел все пещеры, все проходы, и в одном из них обнаружил серебряные ворота. Я догадался, что это и есть настоящая дорога в волшебную страну. Но я не знал, как открыть ворота. Их створки плотно прилегали друг к другу, между ними нельзя было просунуть даже кончик ножа. Никаких замков я не нашел, поэтому решил, что ворота закрыты магическим заклинанием. Кроме того, ворота частично были засыпаны обвалившимися с потолка каменными глыбами. Чтобы вернуться в волшебную страну, мне требовались люди для расчистки пещеры и маг, способный открыть створки. У меня не было ни нужных знаний, ни достаточного количества денег. Но вскоре я встретил Ароцериуса и рассказал ему о своих приключениях…

— Но ты и мне не открыл всей правды, — вставил слово маг.

— Я боялся, что правда отпугнет тебя от этой затеи.

— Еще бы! Одно дело отправиться в мирное путешествие по другому миру, и совсем другое — вторгнуться в обитель волшебных существ.

— Я был уверен, что обитатели волшебной страны не обидятся и не рассердятся. Я считал, что к нескольким людям они отнесутся точно так же, как и ко мне. И только потом, когда на призыв короля Далкора и герцога Кранцера откликнулось слишком много воинов, у меня возникли некоторые опасения. Но боялся я не гнева жителей волшебной страны, а того, что люди-воины причинят вред этим легкомысленным и жизнерадостным созданиям. Я не знал о том, что между нашими мирами некогда велись войны, и что Бегущий За Ветром называет демонами тех, кто был со мной так добр.

— Но теперь все мы знаем правду, — сказал Бегущий За Ветром. — Нужно решить, что делать дальше. Серебряные ворота еще не пытались открыть?

— Нет, но для этого все готово, — ответил маг Ароцериус. — Мы ждали лишь прибытия герцога Кранцера.

Герцог поставил локти на стол и обхватил голову ладонями, словно она раскалывалась от непереносимой боли. Он был бледен и подавлен, как человек, которому только что объявили суровый приговор.

— Я не могу отдать приказ об отмене похода, — тихо проговорил Кранцер. — Это приведет к падению королевской власти, с таким трудом установленной. Это приведет к гибели всей моей семьи. Это приведет Данимор к распаду на маленькие дворянские уделы. Это положит начало смуте, междоусобицам, хаосу.

Бегущий За Ветром напомнил:

— Но вторжение в волшебную страну развяжет колдовскую войну, которая окажется во много раз ужаснее, чем бедствия в одном Даниморе. Я уже не говорю о том, что демоны первом делом захватят или уничтожат ваше государство.

— И что же вы предлагаете?

— Я ничего не предлагаю. Я всего лишь добился того, чтобы вы узнали правду. Теперь вы сможете принять правильное решение.

— Отказаться от похода? Объявить воинам и дворянам, чтобы они расходились по своим домам? И это тогда, когда они уже предвкушают, как будут пропускать сквозь пальцы золото и серебро, добытые на другой стороне нашего мира! Даже королевская кровь не спасет меня от немедленной расправы. А потом воины силой заставят Ароцериуса открыть ворота, или найдут другого мага.

— Тоже верно, — согласился Бегущий За Ветром. — Конечно, я мог бы придать убедительность вашему приказу, сопроводив его демонстрацией своей магии, но, боюсь, когда мы покинем горы Духов, все равно найдутся люди, которые откроют серебряные ворота. Нужно обрушить пещеры, надежно завалить все входы…

Волшебник посмотрел на Кварнара и Наринду и понял, что это предложение ранило их в самые сердца. Поэтому он поспешил исправиться:

— Конечно, я не настаиваю. В конце концов, для начала мы можем пропустить через серебряные ворота небольшую группу людей, которые выполнят роль послов в волшебной стране… Если конечно, Кварнар по-прежнему не скрывает от нас правду, и послы не окажутся в мире демонов.

— Я клянусь своей честью!.. — вскричал Кварнар.

Наринда смотрела на Бегущего За Ветром с немой мольбой. Она только что узнала о том, что жива ее родная мать, и теперь всей душой желала ее увидеть.

Герцог Кранцер предложил:

— Может быть, вы, Бегущий За Ветром, укажете нам путь к ближайшему Туманному мосту в другой, более подходящий мир?

— Я уже думал об этом. К сожалению, почти все Туманные мосты расположены на окраинах нашего плоского мира — среди льдов и снегов, там, где твердая материя смешивается с космическим пространством. До ближайшего пути в другой мир ваш отряд просто не дойдет: не хватит времени, сил и припасов. Так же нереален и поход на другую сторону нашего мира. Чтобы всего лишь добраться до нужного прохода, вам придется пройти полмира: через горы, леса, моря, чужие страны. Этот путь может преодолеть один человек или, наоборот, многочисленная армия. А ваш двухтысячный отряд слишком заметен, чтобы пройти тихо и мирно, но в то же время недостаточно силен, чтобы проложить дорогу силой.

Повисла гнетущая тишина. Люди напряженно пытались найти выход из сложившейся ситуации, но ничего не могли придумать.

— Не будем принимать поспешных решений! — сжалился над всеми присутствующими в зале волшебник. — За разговорами мы не заметили, что давно наступила ночь. Я думаю, что всем нам надо выспаться и привести мысли в порядок. Я уверен, что утром мы придем к наилучшему решению.

Люди заметно повеселели и оживились.

— Я прикажу, чтобы вам предоставили лучшую комнату, — сказал Бегущему За Ветром герцог Кранцер.

— Благодарю.

На этом разговор закончился. Граф Гальтранский вышел на улицу и коротко переговорил с немногими оставшимися у дверей дворянами. Маг Ароцериус, Кварнар и его дочь отправились в свои комнаты, причем Наринда обернулась и без слов, одним красноречивым взглядом, поблагодарила Бегущего За Ветром. Герцог Кранцер отдал приказания появившимся слугам, и те отвели волшебника в небольшую свободную комнатку на втором этаже штаба. Здесь имелась кровать с мягкой периной, подушкой и одеялом — то есть все, что требовалось Бегущему За Ветром на этот момент. Он с удовольствием растянулся на кровати и расслабил уставшие мышцы, но на всякий случай расставил возле окна и двери небольшие сторожевые сквозняки. Волшебник хорошо запомнил, с какой ненавистью смотрели на него выставленные на улицу дворяне, особенно барон Убарен, и не собирался раньше времени прекращать свое пребывание в нынешнем юном теле…

* * *

Разбудили Бегущего За Ветром громкие крики, топот и звон металлических доспехов, раздававшиеся по всему штабу. Волшебник вышел из своей комнаты, и сразу понял, что внизу, в главном штабном помещении, собралось множество людей. Стоило только Бегущему За Ветром показаться на верхних ступенях лестницы, все разговоры затихли. Спустившись пониже, волшебник увидел полтора десятка дворян и офицеров-кондотьеров, а также еще пару дюжин вооруженных людей: солдат и слуг, сопровождавших своих хозяев. Взгляды всех собравшихся были обращены на Бегущего За Ветром. В одних глазах блестело любопытство, в других сверкала злоба, в третьих светилось уважение.

Герцог Кранцер и граф Гальтранский находились в самом центре толпы. Похоже, появление в штабе такого количества людей ранним утром застало их врасплох. На волшебника они смотрели с радостью и надеждой. Его появление спасло их от необходимости отвечать на неприятные вопросы. Бегущий За Ветром не стал спускаться вниз, в толпу, а остановился примерно посередине лестницы.

— Сожалею, что мои вассалы невольно нарушили ваш сон, — произнес герцог Кранцер. — Они явились сюда без моего приглашения. Граф Гальтранский вчера вечером коротко передал им основное содержание нашей беседы. У моих вассалов сложилось впечатление, что вы намерены помешать нам войти в пещеры Привидений. Вот они и явились за разъяснениями и указаниями в штаб.

Молодой герцог преднамеренно несколько раз упомянул слово «вассалы». Этим он пытался напомнить собравшимся, что по законам королевства Данимор они являются его подданными. Бегущий За Ветром понял, что герцог Кранцер опасается открытого неповиновения и даже бунта среди дворян. Благородные господа могли бы снести поражение или унижение, но сейчас они считали, что Бегущий За Ветром хочет лишить их возможности захватить и разграбить чужой мир, а за это свое священное право они готовы были сражаться даже с великим волшебником.

Бегущий За Ветром усмехнулся с очень натурально изображенным равнодушием:

— Не стоило вставать так рано, господа, и лично являться в штаб. Распоряжения герцога Кранцера вы могли бы получить через посыльных. Тем более, что особых изменений в подготовке к походу, как мне кажется, не предвидится.

Последняя фраза удивила всех, а особенно герцога Кранцер и графа Гальтранского.

Из толпы дворян послышался чей-то робкий вопрос:

— Значит, вы нам мешать не будете?

— Я?! — волшебник округлил глаза. — Почему это вы решили, что я буду вам мешать?

— Но ведь мир демонов… колдовская война…

— Ах, вы ЭТО имеете в виду! Конечно, вторжение в мир демонов спровоцирует колдовскую войну. Ну и что? Я имел время подумать, и пришел к выводу, что колдовская война пойдет этому миру на пользу. Судите сами: демоны в первую очередь уничтожат тех людей, которых посчитают наиболее опасными и совершенно неприменимыми в качестве рабов — то есть вас, господа дворяне. Они захватят этот мир и установят в нем свои порядки. Но в природе нет ничего вечного. Слышали ли вы легенды о древних магах, которые оставили этот мир и разошлись по Туманным мостам в разные стороны? Слышали? Хорошо! Так вот, я соберу этих магов, многие из которых, кстати, приходятся мне родственниками или друзьями, и вместе мы вновь победим и изгоним демонов. Конечно, на это уйдут столетия. Но для нас время — ничто. Это вас, людей, ждут долгие годы страданий и мучений. Это вас демоны превратят в жалких рабов. Это с вами они будут обращаться хуже, чем вы — с крысами или с земляными червяками. А для меня и моих родственников колдовская война станет скорее развлечением, чем бедой. Мы развеем свою скуку, разомнемся, вспомним старые добрые времена магических поединков и колдовских сражений. Так что поступайте, как хотите, господа. Что бы вы не решили, лично я не пострадаю. Хотите встретиться с демонами — идите в пещеры Привидений и откройте серебряные ворота!

— Может, никаких демонов и не существует! — выкрикнул кто-то.

— Точно, не существует! А Бегущий За Ветром просто не хочет, чтобы мы обрели богатства из другого мира. Если все смогут путешествовать по другим мирам, то власть магов ослабнет.

— К словам волшебника надо прислушаться!

— Он говорит неправду!

— Нет, он прав!

— Кто видел этих демонов? Почему мы должны в них верить?

Мнения дворян разделились. Теперь они заспорили друг с другом, забыв о герцоге Кранцере и Бегущем За Ветром.

Внезапно общий гвалт перекрыл громкий крик:

— Уважаемый Бегущий За Ветром, почему бы вам не отправиться вместе с нами в мир демонов?

К некоторому удивлению волшебника, этот вопрос задал барон Убарен.

— Я не буду вам мешать, но уж тем более не собираюсь помогать.

— А если я вам скажу, что в мир демонов я намерен взять с собой не только проводника Кварнара, но и его дочь?

Бегущий За Ветром понял, в чем заключался план дворянина. Он устремил на говорившего пристальный ледяной взгляд:

— Барон Убарен, не советую вам со мной ссориться!

Герцог Кранцер поддержал волшебника:

— Господин барон, вы зашли слишком далеко!

— Далеко? Как бы не так. В этот момент мои слуги берут под стражу мага Ароцериуса, проводника Кварнара и его дочь. Я предполагал, что Бегущий За Ветром пойдет на любую уловку, чтобы воспрепятствовать походу за сокровищами, поэтому решил предпринять собственные меры для его продолжения.

Примерно треть дворян выразила поддержку словам и делам барона Убарена, другая треть их осудила, оставшиеся колебались, не решаясь сделать окончательный выбор между богатством и благородством.

— Если Наринде причинят хоть малейший вред… — грозно начал Бегущий За Ветром.

В это время наверху послышался топот. Вниз по лестнице, едва не сбив с ног волшебника, сбежал слуга с гербом барона Убарена на стеганой куртке.

— Помилуйте, господин барон! — выпалил он. — Комнаты мага, проводника и его дочки пусты!

— Как пусты?

Герцог Кранцер повысил голос:

— Я не счел нужным сказать вам ранее, что Ароцериус, Кварнар и Наринда покинули наш лагерь.

— Вы не сказали это даже МНЕ? — резко спросил Бегущий За Ветром. — Куда они направились?

По тону волшебника герцог понял, что лучше сказать правду:

— Они пошли в мир демонов… или в волшебную страну. Они хотят предупредить тамошних обитателей…

— Какая наивность! — вскричал Бегущий За Ветром и бросился вверх по лестнице. Его слова можно было отнести и к поступку беглецов, и к недальновидности Кранцера, и к собственной непредусмотрительности.

— Подождите! — крикнул вслед волшебнику герцог. — Я не думал, что это так важно!

— За ним! Держите волшебника! — рявкнул барон Убарен.

Дворяне, сторонники барона, ринулись следом за Бегущим За Ветром. Но, ворвавшись в его комнату, они увидели лишь распахнутое настежь окно.

— Куда он делся? Сбежал? — закричали дворяне, выглядывая наружу.

Но солдаты, находившиеся возле дома, указали им на быстро уменьшающуюся точку в небе:

— Волшебник полетел к пещерам Привидений!

Барон Убарен скомандовал:

— Готовьтесь к походу! Мы выступаем немедленно!

В главном зале герцог Кранцер попытался задержать людей барона:

— Стойте! Я приказываю вам остановиться!

— Ваша власть закончилась, герцог Кранцер! — заявил барон Убарен. — Мы отправимся в волшебную страну, где мечом и огнем завоюем себе славу и богатство. Никто не может нам помешать исполнить задуманное!

— Но кто откроет вам ворота? Маг Ароцериус, несомненно, уже в другом мире!

Слова Кранцера заставили сторонников барона притихнуть и призадуматься. Но у Убарена уже был готов ответ:

— Я подозревал, что в последний момент Ароцериус попытается нас обмануть и в одиночку ускользнуть в другой мир. Поэтому я призвал своего придворного мага по имени Наркатос, который до поры до времени жил неподалеку, чтобы не попадаться на глаза Ароцериусу. Вчера вечером я послал за ним, и сегодня на рассвете Наркатос явился в лагерь. Он откроет нам серебряные ворота.

Дворяне, поддерживающие барона, разразились радостными криками. Они еще раз получили подтверждение тому, что Убарен — опытный, решительный и дальновидный лидер, не то, что молодой герцог Кранцер.

Граф Гальтранский напомнил:

— Господа, не подчиняясь герцогу Кранцеру, вы тем самым отказываетесь повиноваться королю Далкору. А это государственная измена!

— Когда мы завладеем богатствами другого мира, то сами станем королями! — крикнул Убарен. — Все, в ком есть мужество и течет благородная кровь храбрых воинов — за мной!

В ответ герцог Кранцер провозгласил:

— Все, кто не обезумел от алчности, кто верен Данимору и королю Далкору, кто сохранил благоразумие и твердость духа — останьтесь в лагере!

Дворяне и кондотьеры, а, соответственно, и вся армия, состоявшая из отдельных отрядов, разделились на две примерно равные части. Одни воины быстро собирали пожитки, одевали доспехи и вооружались, другие наблюдали за их приготовлениями к походу. Солдаты, несогласные с решениями своих командиров, быстро меняли хозяев и переходили из дружины в дружину, из кондотты в кондотту.

Очень скоро из лагеря к пещерам привидений потянулись более или менее стройные колонны вооруженных людей. Военный поход в мир демонов начался.

* * *

Бегущий За Ветром не сомневался, что его поспешный отлет вызовет раскол среди дворян. Но сейчас волшебника мало волновало то, что невежество, жадность и жестокость некоторых благородных господ могут спровоцировать колдовскую войну. Больше всего его беспокоила судьба Наринды. Волшебник был уверен, что в мире демонов юную девушку поджидала ужасная беда.

Главный вход в пещеры Привидений был достаточно широк, и Бегущий За Ветром влетел в него вместе с упругими воздушными потоками. Правда, ему вскоре пришлось приземлиться — подземные ходы петляли, пересекались, сужались и расширялись в самых неожиданных местах.

По ночам в пещерах Привидений никто не работал, и сейчас, ранним утром, тут было пустынно и безлюдно. Бегущий За Ветром уверенно шел по подземному лабиринту, хотя его не освещал ни один факел. Магическое видение природы помогало волшебнику ориентироваться в полной темноте. Кроме того, дорогу к серебряным воротам найти было легко, так как солдаты герцога Кранцера убрали с нее крупные камни, подготовив к передвижению телег с припасами.

Серебряные ворота находились в просторном подземном зале. Их не украшали ни узоры, ни магические надписи. Издалека могло показаться, что это не ворота, а монолитная серебряная плита шириной в три шага и высотой в два человеческих роста, вмурованная в стену пещеры. Лишь подойдя поближе, можно было разглядеть тончайшую — тоньше человеческого волоса — вертикальную щель, указывающую на место соприкосновения двух створок.

Бегущий За Ветром остановился перед воротами, прислонил свой посох к стене и протянул вперед руки с раскрытыми ладонями. Со стороны могло показаться, что он ощупывает воздух возле ворот.

— Какое примитивное заклинание… — спустя несколько минут пробормотал волшебник. — Неужели Ароцериус не смог получше запереть за собой ворота?… Или он всего лишь повторил то заклинание, которое было наложено раньше?

Бегущий За Ветром взял в руки свой посох и провел им вдоль щели между створками ворот. Серебряные ворота слегка содрогнулись и начали открываться. Волшебник сделал несколько шагов назад, но за воротами находился точно такой же пустой подземный проход. Бегущий За Ветром прошел между распахнутыми створкам и по внезапно возникшему головокружению понял, что преодолел невидимую границу между двумя мирами. Не успел он обернуться, как ворота закрылись за его спиной.

— Если бы я не собирался вернуться, я бы прямо сейчас завалил проход, — вслух подумал волшебник. Он оценивающе посмотрел на серебряные ворота, которые со стороны мира демонов выглядели точно так же, как и со стороны мира людей.

— Нет! — тряхнул головой волшебник, словно отгонял внезапно пришедшую в голову мысль. — Если бы речь шла только обо мне… Но я должен увести отсюда Наринду!

Бегущий За Ветром решительно зашагал вперед. Он не утратил магического зрения в чужом мире и легко находил путь в кромешной тьме. Вскоре впереди забрезжил дневной свет. Выйдя из пещеры, волшебник быстро осмотрелся и убедился, что по крайней мере в этой части рассказ Кварнара был правдив. Бегущего За Ветром окружали высокие горы, поросшие длинноствольными сучковатыми деревьями.

В отличие от мира людей, здесь было тепло, даже жарко. Либо здесь царило вечное лето, либо сезоны в двух мирах не совпадали. Волшебник снял с себя шубу, шапку, рукавицы и сложил их в небольшой нише внутри пещеры, прикрыв камнем. Бегущий За Ветром поискал вокруг теплую одежду беглецов, но они, видимо, унесли ее с собой.

— Куда могли направиться Кварнар, Наринда и Ароцериус? — сам у себя спросил волшебник. — К замку? Или они пошли сразу в город?

Бегущий За Ветром вытянул перед собой посох и медленно описал полный круг. Следов беглецов обнаружить не удалось. Горы закрывали обзор для обычного и для магического зрения. Тогда волшебник вызвал ветер, уселся на свой посох и начал медленно подниматься, лавируя между переплетенными ветвями деревьев. Оказавшись над вершинами деревьев, Бегущий За Ветром увидел вдали огромный замок, в точности соответствующий описаниям Кварнара. Поднявшись еще выше, он не столько разглядел, сколько ощутил присутствие трех человек, идущих по горной долине вдоль небольшой речки.

Волшебник полетел за беглецами. Когда он уже достаточно хорошо видел человеческие фигуры, маг Ароцериус обернулся и что-то сказал своим товарищам. Все трое остановились и дождались, когда Бегущий За Ветром опустится на землю рядом с ними. Только Наринда была искренне обрадована появлением волшебника, Кварнар и Ароцериус выглядели растерянными и испуганными.

Бегущий За Ветром молча рассматривал беглецов, не зная, с чего начать. По дороге он припас довольно много суровых слов и крепких выражений, но, посмотрев в сияющие глаза девушки, понял, что не сможет произнести их вслух.

Кварнар и Ароцериус несколько расслабились, догадавшись, что немедленного наказания не последует.

— Мы рады вас видеть, — осторожно произнес Ароцериус. — Но, право, не стоило из-за нас беспокоиться. Мы знали, на что шли и были готовы к любому исходу.

— Я беспокоюсь не только о вас, но и о судьбе всего нашего мира, — резко ответил Бегущий За Ветром, но, еще раз взглянув на Наринду, более мягко добавил: — Хотя и ваши судьбы мне не безразличны.

— Я же говорила, что он не будет на нас сердиться! — радостно воскликнула девушка, словно продолжала разговор с отцом и Ароцериусом.

Волшебник улыбнулся:

— Я невероятно рассержен, но если вы немедленно вернетесь обратно в наш мир, я буду вам очень благодарен.

— Это невозможно! — твердо произнес Кварнар. — Мы уже здесь, и возвращаться не собираемся.

— Говорите только за себя! — посуровел Бегущий За Ветром. — Наринда и Ароцериус имеют право принимать собственные решения.

Маг поддержал Кварнара, правда, его голос звучал не так уверенно, как у старого охотника:

— Я открыл проход в этот мир не для того, чтобы тут же вернуться назад.

Наринда промолчала, так как колебалась и не могла принять окончательного решения. На одной чаше весов находились любовь к отцу и желание увидеть родную мать, на другой — вера в слова великого волшебника… и чувство, возникшее к нему.

Бегущий За Ветром вздохнул:

— Я не собираюсь никого принуждать силой. Если вы хотите остаться здесь, я покину этот мир, но вынужден буду поступить так, как говорил раньше — завалить пещеры Привидений, чтобы ни одно живое существо больше не смогло пройти в другой мир. Тот выбор, который вы сделаете сейчас, будет окончательным и бесповоротным.

— Но почему ты не можешь немного подождать? — с отчаянием и слезами в голосе воскликнула Наринда.

— Потому что каждая минута приближает нас к колдовской войне. Пока никто не нарушил старинного перемирия, ее еще можно избежать. Но если она начнется…

Бегущий За Ветром не закончил фразу и замер, глядя поверх голов Наринды, Кварнара и Ароцериуса. Люди обернулись и увидели, что из-за соседней горы показались три огромных крылатых существа.

— Это дикие чудовища? — спросил Ароцериус.

— Нет! — одновременно ответили Кварнар и Бегущий За Ветром.

— Нас заметили, — сказал охотник.

— На спинах у драконов я вижу всадников, — добавил волшебник.

— И что теперь? — Ароцериус повернулся к Кварнару, так как считал его лучшим специалистом по волшебной стране… или по миру демонов.

— Попробуем с ними договориться, чтобы они отвезли нас в город, — на этот раз в голосе старого охотника послышались неуверенные нотки.

— Что же, попробуем договориться, — согласился Бегущий За Ветром.

Он вновь оседлал свой посох и, не обращая внимания на протестующие крики Кварнара, поднялся в воздух. Почти сразу же волшебник почувствовал, что его магии пытаются противодействовать чары наездников на драконах. Его полет хотели замедлить или даже прекратить, ослабив поддерживающие воздушные потоки. Бегущий За Ветром не желал начинать войну, но посчитал, что небольшая демонстрация силы только поспособствует мирным переговорам.

Вначале Бегущий За Ветром сделал вид, что поддался чужим чарам. Он скользнул к земле, едва не зацепив кроны деревьев. Но волшебник не собирался прятаться на земле. Когда летающие существа приблизились, он резко взмыл вверх и создал мощный вихрь. Этот вихрь закружил драконов, так что наездники едва не выпали из специальных седел на их спинах.

Бегущий За Ветром подлетел поближе и крикнул:

— Я не собираюсь с вами сражаться! Я прибыл в ваш мир для того, чтобы предотвратить войну, а не для того, чтобы ее начинать!

Когда полет драконов более или менее выровнялся, один из всадников ответил:

— Сядь на землю рядом со своими спутниками и жди! Сюда летит сама королева Ганабиера! И не вздумай повторять свои колдовские штучки, а то на тебя обрушиться вся мощь магии народа ульвов!

— Хорошо, я подчиняюсь! — сказал Бегущий За Ветром.

Драконы описали большой круг и развернулись. Волшебник вернулся к Наринде, Кварнару и Ароцериусу, которые оставались на месте и издалека наблюдали за небольшим воздушным представлением. Драконы приземлились неподалеку, с трех сторон окружив путешественников.

— Скоро нас почтит своим присутствием королева Ганабиера, — сообщил спутникам Бегущий За Ветром, зная, что каждое его слово при помощи волшебства становится известным наездникам-сторожам.

Сила магии волшебника намного превосходила возможности всадников, и он мог бы установить вокруг себя магическую защиту, но не хотел никакими действиями вызывать подозрения или недоверие.

— Какая королева? — удивился Кварнар. — Я не знал, что в волшебной стране есть королева.

— А это вообще тот самый мир, где вы побывали? — спросил Бегущий За Ветром.

— Кажется, тот.

— Тогда мне кажется весьма странным, что вы провели тут столько времени и не разобрались с местным политическим устройством.

Произнеся эти слова, волшебник по смущению Кварнара понял, что тому подобные мысли просто не приходили в голову. В конце концов, он был всего лишь обычным охотником, думал и действовал в рамках своего воспитания и образования.

На всякий случай Бегущий За Ветром задал Кварнару еще один вопрос:

— Как жители ВАШЕЙ волшебной страны себя называли?

— Никак… — окончательно растерялся Кварнар.

— Понятно, — вздохнул волшебник. — Тогда для вас любопытно будет узнать, что местные жители именуют себя «народом ульвов».

Но его спутников уже не интересовали названия. Их глаза были прикованы к участку неба между горами, где показались маленькие темные точки, быстро увеличивавшиеся в размерах.

Побледневший маг Ароцериус еле слышно считал вслух:

— Двадцать… Пятьдесят… Сто сорок… Двести пятьдесят…

Через некоторое время он сбился со счета, так как часть драконов рассредоточилась и снизилась вдалеке, растворившись на фоне покрытых лесом гор. Долина, по которой протекала речка и по которой шли путешественники, была просторной и свободной от высоких деревьев, но и она не могла вместить всю воздушную армию ульвов. Приземление двух с лишним сотен крылатых существ произвело впечатление даже на Бегущего За Ветром.

Большая часть наездников осталась в седлах, а дюжина спешилась и направилась к путешественникам. Обитатели волшебной страны — демоны или ульвы — были одеты в причудливые доспехи, украшенные инкрустацией, резьбой, драгоценными камнями. Только когда они подошли совсем близко, стало возможным разглядеть их лица. Больше половины из них оказались женщинами — невероятно красивыми и привлекательными.

— Нарракена! — крикнул Кварнар и рванулся навстречу ульвам.

Бегущий За Ветром едва успел поймать его за рукав, так как несколько ульвов — мужчин и женщин — обнажили длинные черные мечи, приняв движение старого охотника за нападение.

Женщина, которую узнал Кварнар, повелительно махнула рукой:

— Уберите оружие!

— Как прикажете, королева Ганабиера! — с неохотой отозвались ее воины.

— Королева?… — изумленно выдохнул Кварнар. — Простите меня, я, кажется, ошибся.

— Ты не ошибся, — мягко улыбнулась женщина. — Мое полное имя Нарракена Ганабиера, я — королева ульвов. А ты — Кварнар, охотник из мира людей. Я вижу, на этот раз ты посетил нас не один. С тобой два мага и… моя дочка?! Наринда!

Королева неуверенно сделала шаг вперед, потом второй, третий… Затем она раскрыла объятия и воскликнула:

— Наринда, доченька!

Девушка, до того молча взиравшая на свою мать широко распахнутыми глазами, бросилась к ней. Бегущий За Ветром был удивлен так, как не удивлялся ни разу в жизни. Ульвы, кажется, тоже. Кварнар, воспользовавшись растерянностью волшебника, высвободил руку и получил возможность обнять одновременно Нарракену и Наринду. Поцелуи, вскрики, слезы и смех продолжались довольно долго, но никто не решился ни словом, ни делом нарушить радость воссоединившихся любящих сердец

Первой осмысленные слова смогла произнести Нарракена:

— Я так долго ждала! Я почти потеряла надежду снова вас увидеть!

— Но почему ты нас отпустила? — воскликнул Кварнар.

— Как почему? Я подумала, что раз ты уходишь тайно, с нашей дочкой, то, значит, ты не хочешь, чтобы я последовала за вами.

Бегущий За Ветром покачал головой. Разница между людьми и ульвами, действительно, была довольна велика.

Кварнар осторожно спросил:

— Раз ты королева, то, наверное, есть и король?

Нарракена непонимающе посмотрела на охотника.

Ульвы из ее свиты начали спрашивать друг у друга:

— Кто такой «король»?

— Разве такое возможно?

— Неужели где-то существуют королевы мужского пола?

А Нарракена не могла наглядеться на Наринду:

— Какой красавицей ты стала, доченька!

— Она похожа на тебя! — с гордостью произнес Кварнар.

— Мама, я так тебя люблю! — девушка вновь обняла королеву ульвов.

Бегущий За Ветром решил напомнить о своем существовании:

— Прошу прощения, но я вынужден напомнить о причине, заставившей нас прийти в этот мир.

— Кажется, я о ней догадываюсь, — отозвалась Нарракена. — Вы хотите предупредить меня и мой народ о готовящемся вторжении вооруженного отряда людей. Как видите, мы уже готовы к войне.

Королева широким жестом указала на окружавших ее всадников и драконов.

— Вы посылали разведчиков в наш мир? — спросил Бегущий За Ветром.

— Разумеется. Когда нам стало известно о том, что существует проход в мир, полный ужасных чудовищ… то есть людей… В общем, нам пришлось принять некоторые меры для защиты своей мирной жизни.

— Ничего не понимаю! — воскликнул Бегущий За Ветром. — Я был совершенно уверен, что это ваш мир является угрозой для нашего!

— До появления Кварнара мы вообще не знали, что в пещерах находится вход на Туманный мост… — Нарракена внимательно посмотрела на Бегущего За Ветром. — Вы прошли через серебряные ворота?

— Да. Тот проход, которым воспользовался Кварнар, давно завален.

— Я знаю. Ланрикера поторопилась.

— Ланрикера?

Королева улыбнулась:

— Я полагаю, что разговор лучше продолжить в моем дворце. Не сомневаюсь, что нам нужно очень многое объяснить друг другу.

Бегущий За Ветром, Наринда, Кварнар и Ароцериус взобрались на предоставленных для полета драконов. Разумеется, крылатыми чудовищами управляли ульвы, а путешественники расположились в специальных «пассажирских» седлах. Кварнар уже имел опыт подобных полетов, Бегущий За Ветром также спокойно взобрался на спину чудовища, а вот Наринда и Ароцериус немного робели. Волшебник окликнул Наринду и приставил к своему лбу указательный палец. Девушка поняла, что этим жестом Бегущий За Ветром напоминает ей о единорогах, вернее, о ее врожденных магических способностях. Наринда улыбнулась и помахала рукой в ответ.

Крылатая армия ульвов поднялась в небо и полетела в сторону далекой равнины. Бегущий За Ветром с высоты драконьего полета разглядывал живописные пейзажи, открывавшиеся его взору, и никак не мог понять, почему эту прекрасную страну его старшие родственники называли «миром демонов». Неужели только из-за того, что в свое время они не смогли найти общий язык с местными жителями?

Город ульвов оказался еще красивее, чем описывал Кварнар. Дворцы утопали в цветущих садах или располагались на островах среди прудов. Их архитектура была столь разнообразной, что казалось, будто здесь собраны самые причудливые здания из разных стран, цивилизаций, миров. Драконы королевы и ее свиты снизились возле самого большого дворца в центре города, а остальные направились на окраину, где можно было разглядеть большие сводчатые постройки, видимо, предназначенные для крылатых чудовищ.

Путешественников провели внутрь дворца, где им предложили принять ванны из теплой ароматической воды. При этом никаких личных покоев предоставлять путешественникам никто не собирался. Все ульвы вместе с гостями отправились в зал со множеством ванн и бассейнов. Кварнар и Бегущий За Ветром отнеслись к этому, как к должному, а Наринда и Ароцериус испытывали заметное стеснение. Нарракена, скорее всего, решила, что щеки дочери покраснели от радости, вызванной долгожданной встречей. Она сама помогла снять девушке платье и вместе с ней забралась в большую ванну из белоснежного мрамора.

Бегущий За Ветром старался не смотреть в их сторону. По выражению лица Наринды он понял, что девушку смущает не присутствие множества ульвов, которые не видели ничего зазорного ни в своей, ни в чужой наготе, а близость людей из мира, где были приняты другие правила приличий.

— А мне здесь начинает нравиться! — заявил Ароцериус, оказавшийся в бассейне вместе с несколькими женщинами-ульвами.

Избавившись от одежды, маг перестал походить на старика. Его близорукие глаза и облысевшая макушка, как оказалось, были связаны не с возрастом, а со многими часами, поведенными за чтением древних манускриптов. Ароцериусу доставляли удовольствие заигрывания прелестных обнаженных купальщиц, и он награждал их ответными ласками.

Бегущий За Ветром все время находился настороже и не собирался расслабляться ни на мгновение. Волшебная страна значительно отличалась от описаний тех людей Первой расы, которые вели долгие и тяжелые войны с демонами. Бегущий За Ветром не слишком-то доверял изменениям в демонической натуре ульвов. Правда, он не мог не признать, что выглядели они бесхитростными и беззлобными… а также, с точки зрения людей, совершенно бесстыдными. Постепенно игры обнаженных ульвов превратились в оргию плотских наслаждений.

Людей не принуждали к участию в чувственных забавах, однако Кварнар вместе с Нарракеной вскоре покинули зал с купальнями, и ни у кого не возникло вопросов, куда и зачем они направились. Маг Ароцериус, казалось, решил взять реванш за все годы, проведенные в одиночестве в библиотеках и лабораториях. Наринда, заметно обиженная уходом родителей и шокированная происходящим вокруг, погрузилась в воду по самый подбородок и молча таращила глаза, время от времени вежливо, но твердо отстраняя заигрывавших с ней ульвов.

Бегущий За Ветром появился рядом с ванной, где пряталась девушка, завернутый в большое мягкое полотенце. Еще одно полотенце он протянул Наринде:

— Это, конечно, не одежда, но на первое время сойдет. А я попробую найти что-нибудь более подходящее.

Девушка подняла руку над водой и взяла полотенце. Бегущий За Ветром тактично отвернулся, дожидаясь, пока она выйдет из ванны и прикроет наготу.

— Они забыли обо мне! — со слезами воскликнула Наринда, забыв даже поблагодарить волшебника за заботу.

— Твои родители так долго ждали встречи, что… не смоги подождать еще немного, — как мог, объяснил Бегущий За Ветром. — Пойдем отсюда!

Наринда с облегчением покинула зал с купальнями, где продолжали веселиться и забавляться ульвы. Девушка и Бегущий За Ветром рука об руку пошли по дворцу, любуясь его архитектурой, украшениями, мебелью, статуями, картинами и прочими атрибутами богатства и роскоши. Волшебник разговорами старался отвлечь Наринду от печальных мыслей, но чувствовал, что она до сих пор не может оправиться от потрясения.

— Я понимаю, что ты ожидала совсем другой встречи, — говорил Бегущий За Ветром. — Но ты должна четко осознавать, что мир ульвов, с которым ты связана кровным родством, совершенно чужд тебе по духу. Как бы ты не любила своих родителей, ты не обязана принимать их образ жизни, взгляды и поступки. Ты — самостоятельный человек, Наринда, и вправе выбирать собственный путь в жизни…

Девушка молча слушала и механически кивала головой, хотя слова волшебника едва ли пробивались сквозь сумятицу ее собственных мыслей. Дворец был так велик, что Бегущий За Ветром и Наринда обошли едва ли десятую его часть, когда их догнал ульв, одетый в легкий изящный костюм:

— Наконец-то я вас отыскал! Королева Ганабиера приглашает вас для беседы.

— Куда нам идти?

— Я провожу.

Бегущий За Ветром оглядел наряд ульва и указал на свое полотенце:

— Можем ли мы где-нибудь получить более подходящую одежду?

— Если для вас это так важно, то я вас провожу в хранилище.

— Мы будем вам очень признательны…

Хранилище оказалось огромным помещением, где на вешалках и на полках находились тысячи платьев, костюмов, шляп, туфель, сапог и башмаков. Большие зеркала были развешаны на стенах и расставлены по всему залу, и многократно отражавшаяся в них одежда создавала иллюзию бесконечного пространства. У Наринды при виде всего этого разнообразия и великолепия загорелись глаза. Она углубилась в дебри вешалок, и только колебания одежды сообщали о ее передвижениях. Бегущий За Ветром решил дать возможность девушке побыть наедине самой с собой. Сам же он сделал выбор быстро, остановившись на простом, но хорошо сидевшем костюме из темно-фиолетовой ткани, похожей на бархат.

— Кто сшил всю эту одежду и изготовил столько обуви? — спросил волшебник у ульва.

— Мастера-волшебники, — ответил тот.

— И как они это сделали?

— Очень просто! — ульв щелкнул пальцами. — Самое сложное — придумать новую модель, а уж мастера воплотят ее в материальную форму.

— Мастера создают одежду и обувь силой своей магии?

— Да. Конечно, они не делают ЧТО-ТО из НИЧЕГО. Они лишь преобразуют материалы в готовое изделие.

— А материалами служат шерсть, мех, хлопок… — сообразил Бегущий За Ветром.

— Вот именно. А также металл, если надо изготовить доспехи. Вот, например, сейчас, когда в наш мир вошли вооруженные люди…

— Но мы же не вооружены!

— Да я говорю не о вас. Я о тех людях, что пришли следом за вами…

— Что?! — воскликнул Бегущий За Ветром. — В вашем мире появились вооруженные люди?

— Да, именно потому-то королева Ганабиера послала за вами.

— Что же ты сразу не сказал?

— Я не думал, что для вас это так важно.

— Для НАС?! А для ВАС разве это не важно?

Ульв пожал плечами:

— Я не из тех, кто любит грубые военные забавы. Я предпочитаю более изысканные и утонченные удовольствия.

Ульв так многозначительно посмотрел на волшебника, что тот даже сделал шаг назад и, стараясь скрыть замешательство, позвал девушку:

— Наринда! Нам пора идти! Дело срочное!

— Уже иду! — отозвалась девушка и вскоре вынырнула из моря нарядов.

Она была одета в платье из клетчатой сине-белой ткани, которое идеально облегало ее тонкую точеную фигурку. Из-под платья выглядывали изящные синие башмачки с серебряными пряжками. Взглянув на Бегущего За Ветром, Наринда поняла, что тот по достоинству оценил ее скромный, но элегантный вкус

Сопровождаемые ульвом, они продолжили путь к королеве Ганабиере. Волшебник попросил ульва рассказать все, что тот слышал о появившихся людях. Но, оказалось, ульв не знал никаких подробностей, кроме самого известия о существовании вооруженных людей. Он просто не интересовался такими вещами.

Бегущий За Ветром испытывал почти физический голод без нужной информации. К счастью, вскоре они вошли в зал, где увидели королеву Нарракену Ганабиеру, Кварнара, Ароцериуса и две дюжины ульвов в роскошных доспехах и в пышных одеждах. Появление Наринды было встречено приглушенным шепотом.

Бегущий За Ветром расслышал несколько фраз:

— Кто создал это платье?

— Почему оно притягивает взгляд больше, чем самые яркие одежды?

— Я немедленно попрошу мастера Кебирана изготовить для меня такое же!

Наринда, сперва слегка растерявшаяся в обществе разряженных ульвов, выпрямила спину и зашагала со спокойной уверенностью.

— Где же вы были? — спросила Нарракена. — Мы искали вас и в покоях Мягких Ковров, и в комнатах Тысячи Подушек, и в зале Возбуждающих Благоуханий.

— Мы просто немного прогулялись по дворцу, — ответила Наринда.

— Просто прогулялись? — королева была крайне удивлена и переводила непонимающий взгляд с дочки на Бегущего За Ветром и обратно. — Но почему вы не занимались…

Кварнар, стоявший рядом, легонько дотронулся до руки Нарракены. Та застыла с открытым ртом, а потом весело рассмеялась:

— Какая же я забывчивая! Ведь вы не любите друг друга… То есть, я хотела сказать, вы делаете это не так, как мы… Точнее, вы называете любовью не то, что мы любим делать…

— Не надо уточнять, — попросил Кварнар, видя, что Наринда медленно, но неудержимо краснеет.

— Да, давайте перейдем к делу, ради которого мы пришли в ваш мир, — поддержал его Бегущий За Ветром.

— Тогда, прошу вас, присаживайтесь! — королева повела рукой, и возле каждого из присутствующих возник стул.

Ульвы сразу же сели, как ни в чем не бывало, а люди сперва ощупали предметы, удостоверяясь в их реальности, и только потом осторожно опустились на сидения.

— Пожалуйста, угощайтесь! — Нарракена вновь сделала легкое движение рукой, и между сидящими появились низкие столики, на которых были расставлены блюда со свежими, с сушеными и с засахаренными фруктами, со сладостями, с бокалами, в которых были налиты разноцветные напитки.

Ульвы, не вставая со стульев, начали брать угощения. Люди последовали их примеру.

Нарракена заговорила, обращаясь, в первую очередь, к Бегущему За Ветром, Наринде и Ароцериусу:

— Помнится, я обещала объяснить, почему мир людей мы считали — а кое-кто и продолжает считать — источником опасности. Начну издалека. Много тысяч лет назад наш мир был разделен на множество разных стран, которые вели друг с другом бесконечные войны. Мы, ульвы, не были самыми сильными и самыми могущественными. Мы старались избегать сражений. Мы довольствовались малым, и потому никто не претендовал на наше скромное имущество. Другие народы, испытывавшие неудержимую тягу к власти и богатству, уничтожали друг друга в жестоких войнах, а мы лишь наблюдали за ними, не вмешиваясь.

— Значит, демоны, с которыми некогда сражались люди, были всего лишь одним из народов вашего мира? — уточнил Бегущий За Ветром.

— Да. Они исчезли так давно, что я почти ничего о них не помню. Кажется, их уничтожили великаны. Великанов истребили гигантские змеи. Змеев перебили водяные… В общем, все, кто добивался власти силой оружия и боевой магии, тот сам оказывался разбит в следующей войне. Со временем великие империи пали одна за другой и получилось так, что ульвы унаследовали все богатства, все знания и все искусства древних народов. Мы научились сохранять вечную молодость, силой мысли создавать предметы и продукты, приручили драконов, построили прекрасные города и замки. Наконец-то ульвы смогли жить так, как им хотелось. Мы создали чистый и светлый мир, свободный от насилия и страха. И так продолжалось очень-очень долго… пока однажды в нашем мире не появился молодой человек по имени Кварнар. Сперва мы решили, что это один из обитателей нашего мира, представитель какого-то неизвестного племени. Мы с радостью и любовью приняли его во дворце. Я, королева ульвов Нарракена Ганабиера, вскоре поняла, что Кварнар отличается от нас гораздо больше, чем казалось вначале. Я начала испытывать к нему не только любовь и интерес… но и что-то еще.

— Это «что-то еще» в нашем мире — мире людей — как раз и называется любовью, — вставил реплику Кварнар.

— Вам, людям, виднее, — не стала спорить Нарракена. — Когда Кварнар сказал мне, что любовь в мире людей приводит к рождению ребенка, я захотела испытать это… и на свет появилась Наринда. Я не знала, как полагается вести себя матери, и никто не мог мне объяснить, что и как нужно делать. Видимо, Кварнар не так представлял себе наши отношения. Меня отвлекали государственные дела… и прочие интересы. Теперь я знаю, где допустила ошибку. Кварнар наконец-то мне все объяснил.

— Если бы я раньше понимал, насколько мы разные! — воскликнул Кварнар. — Я даже не знал о том, что ты королева!

— Когда народ живет в мире, достатке и благоденствии, нет необходимости в ежедневном возвеличивании королевы. Когда ты исчез так же внезапно, как и появился, я отправилась по твоим следам и обнаружила сокрытый в пещере Туманный мост. Только тогда я поняла, что ты не принадлежал нашему миру. Мои помощники отыскали древние документы, в которых рассказывалось о мире людей. Эти документы были написаны демонами во времена войн. Вы можете себе представить, ЧТО там говорилось о мире людей. По описаниям демонов, люди являлись злобными, кровожадными и беспощадными чудовищами, которые желали только одного — уничтожить все живое вокруг себя. Впервые за тысячи лет мы, ульвы, испытали страх. Слишком хорошо многие из нас помнили ужасные колдовские войны, которые велись в нашем мире. Мы не хотели, чтобы в наш мир через Туманный мост проникли жестокие чудовища… то есть те люди, которых описывали демоны. Тогда Ланрикера завалила обнаруженный проход между мирами.

Одна из женщин-ульвов мило улыбнулась людям и слегка кивнула головой. Ланрикера не испытывала ни гордости, ни сожаления, ни удовольствия, ни раскаяния. Она просто признавала сам факт своего поступка, и не собиралась оценивать его ни с точки зрения необходимости, ни с точки зрения логики, ни с точки зрения морали.

Тем временем королева продолжала рассказ:

— Осмотрев пещеры в горах, мы нашли серебряные ворота, о которых упоминалось в документах демонов. Вначале мы хотели завалить и их… но потом передумали. Демоны писали, что если куда-то проникнет один человек, то следом за ним явится сначала десяток, потом — тысяча, потом — миллион. Мы решили время от времени совершать короткие вылазки в мир людей, чтобы заранее узнавать об их планах. Как показало время, демоны были правы. В один прекрасный день разведчики увидели, что возле серебряных ворот со стороны мира людей собирается целая армия…

— Это не армия, а кучка алчных головорезов! — заявил Бегущий За Ветром. — Нельзя по нескольким сотням мерзавцев судить о всем мире людей!

— Насколько я знаю, вы составили свое мнение о нашем мире только на основе рассказов ваших родственников, — с мягким упреком парировала Нарракена.

Волшебник был побит собственным оружием. Ему оставалось только промолчать и дослушать окончание рассказа Нарракены.

— Когда мы узнали о готовящемся вторжении, то решили не покидать свои земли, как делали это раньше во времена вражеских нашествий, а принять бой. Мы решили, что заслужили право на мирную, счастливую жизнь, и готовы были отстаивать это право силой магии и оружия. Мы создали армию по образу и подобию армий ушедших в небытие империй. Мы готовились к отражению нападения… И тут появились вы.

— Мы хотели предупредить вас об опасности, — сказал Ароцериус.

— И мы вам за это бесконечно благодарны, — склонила голову королева. — Но война все-таки неизбежна. Люди уже прошли по Туманному мосту и оказались в нашем мире. И намерения у них весьма жестокие.

— Вам ли, с вашей магией и бессмертием, бояться кучки горе-вояк? — спросил Бегущий За Ветром.

— Это так, — согласилась Нарракена. — Я уже отдала приказ уничтожить всех вооруженных людей, оказавшихся в нашем мире.

Сказано это было совершенно спокойным и равнодушным тоном, словно речь шла о выборе платья или о сервировке стола. Наринда невольно передернула плечиками, но глаза ее восхищенно смотрели на королеву Ганабиеру.

— А что дальше? — спросил Бегущий За Ветром, старательно скрывая беспокойство.

— Дальше? Собственно, именно для этого я и пригласила вас на беседу. Кварнар сказал мне, что вы — Бегущий За Ветром, один из древних волшебников. Вы превосходите силой магии любого из ульвов, но нашей объединенной силе вы противостоять не сможете. Некоторые из моих советников предлагают уничтожить вас, а затем нанести ответный удар по миру людей…

— Мама, НЕТ!!! — Наринда вскочила со своего стула и сложила ладони в умоляющем жесте.

— Сядь, доченька, я еще не договорила. Так вот, это предложение мне не нравится. Несмотря на то, что люди первыми нарушили перемирие между нашими мирами, я не собираюсь отвечать силой на силу. Кроме того, я старше и опытнее многих из ульвов и знаю, что мага вашего уровня уничтожить не так-то просто…

— В этом вы правы, — сказал Бегущий За Ветром. — Я обязательно вернусь. И вернусь не один.

— Я это учла, — кивнула головой Нарракена. — Наилучшим решением мне представляется окончательное разделение наших миров. Туманный мост не может быть уничтожен, но он должен быть надежно заблокирован. Со слов Кварнара я знаю, что вы, Бегущий За Ветром, уже высказывали подобную идею.

Волшебник облегченно вздохнул:

— Если мы никогда не сможем доверять друг другу, если Туманный мост вечно будет казаться нам источником угрозы, то его необходимо закрыть.

— Я рада, что мы нашли общий язык!

— Ваша доброта и мудрость несравнимы и несравненны.

— Вы могли бы остаться у нас.

— Благодарю. Но мир людей — это моя Родина. Я не смогу с ним расстаться.

— Тогда, я полагаю, вы не будете у нас задерживаться. Многие ульвы беспокоятся из-за того, что Туманный мост открыт, и через него в наш мир может проникнуть новая человеческая армия. Поверьте, мы не испытываем радости от сражений и от убийств. Как только вы уйдете, мы обрушим пещеру.

— Я понял вас, королева Ганабиера. Я готов немедленно вернуться в мир людей и закрыть Туманный мост со своей стороны… Но мне кажется, что в мир людей пожелает вернуться кое-кто еще…

— Кто же это? — Нарракена с искренним недоумением оглядела собравшихся, причем на Кварнаре, Наринде и Ароцериусе ее взгляд задержался ровно столько же, сколько на ульвах. Наверное, она уже не видела между ними разницы.

В зале повисла пауза. На вопрос королевы никто не ответил. Бегущий За Ветром, ожидавший, что раздастся по крайней мере один голос, посмотрел на Наринду. Девушка была бледна, ее глаза лихорадочно блестели, а губы были плотно сжаты, словно напряжением всей своей воли она сдерживала рвущийся наружу крик.

Королева как будто не замечала состояния дочери.

— Кто желает вернуться в мир людей? — повторила она вопрос.

Никто не нарушил тишину.

— Кто хочет остаться в мире ульвов НАВСЕГДА? — слегка дрогнувшим голосом произнес Бегущий За Ветром.

Наринда закинула голову кверху, чтобы слезы не потекли по щекам.

Волшебник встал и поклонился, адресуя это жест всем находящимся в зале:

— Я благодарен судьбе, что она познакомила меня со столь достойными и благородными созданиями: людьми и ульвами. Память о вас навсегда сохранится в моей памяти и в моем сердце. Прощайте!

Бегущий За Ветром быстро покинул зал, не желая, чтобы кто-нибудь видел боль и страдание на лице великого легендарного волшебника. Его посох остался где-то в зале с купальнями, но для управления воздушной стихией Бегущему За Ветром не нужны были дополнительные приспособления. Выйдя на открытый балкон, волшебник взмахнул руками, и мощный поток воздуха поднял его в небо и понес в сторону гор. На долю мгновения ему показалось, что его окликает нежный девичий голос. Бегущий За Ветром сделал резкий кувырок и оглянулся, но ни на балконе, ни в дверях, ни в окнах не увидел тонкой фигурки Наринды. Лишь ульвы смотрели ему вслед, улыбались и махали руками на прощание. Волшебник продолжил свой полет, вначале над равниной, потом над горами.

Неподалеку от входа в пещеры Бегущий За Ветром увидел место битвы ульвов и людей. Точнее, он разглядел мертвые человеческие тела, разбросанные по склону горы. Ульвы не были знакомы со смертью и не знали, как полагается поступать с телами павших воинов. Волшебник снизился, надеясь отыскать труп молодого герцога Кранцера. Но подсчет тел показал ему, что в мир ульвов вошла лишь половина армии.

Бегущий За Ветром вздохнул с облегчением. Вскоре ему на глаза попалось тело, в котором он сразу опознал бывшего барона Убарена, несмотря на то, что лицо у того было полностью закрыто саладом (Салад — шлем с длинным назатыльником и забралом, закрывающим лицо до уровня подбородка.) и бувигером (Бувигер — деталь защитных доспехов, неподвижно прикрепляющаяся к кирасе и защищающая шею и нижнюю честь лица, как правило, до уровня рта. Взаимно перекрываясь, салад с бувигером полностью закрывают лицо воина.).

— Ты гордился своей силой и властью, но в мире ульвов они не имеют никакого значения, — грустно произнес волшебник. И непонятно было, к кому он обращался: к мертвому барону или к самому себе.

Возле входа в пещеры Бегущий За Ветром немного постоял, глядя на небо. Потом тяжело вздохнул, достал припрятанную теплую одежду и направился к серебряным воротам. Пройдя границу между мирами, волшебник снова остановился, еще немного подождал, а потом вышел из подземелья.

Отойдя на безопасное расстояние, он взмахнул руками. Воздух из пещер выплеснулся наружу, затем рванулся внутрь плотной ударной волной. Гора дрогнула, с потолка пещеры посыпались камни. Бегущий За Ветром повторил воздушный удар. Раздался оглушительный грохот, склон горы заметно просел, из подземелья вырвались клубы мельчайшей каменной пыли, следом за ними наружу выкатились каменные обломки.

В лагере герцога Кранцера у подножия горы люди повыскакивали из домов и палаток, закричали от испуга, заметались взад и вперед. Видимо, они решили, что демоны перешли в контратаку.

После того, как пещеры Привидений обрушились, Бегущий За Ветром некоторое время стоял и смотрел на заваленные камнями входы, словно все еще надеялся, что оттуда покажется Наринда верхом на единороге. Но этого не произошло. Волшебник повернулся спиной к уничтоженному входу в мир ульвов и легко зашагал вниз по дороге к лагерю герцога Кранцера.

 

Бегущий За Ветром и проклятие Ледяного Дыхания

Над озером нависал густой белесый туман. Сквозь него едва только начали пробиваться первые лучи восходящего солнца. Человек, сидевший на корме небольшой лодки, не мог разглядеть даже ее носовой оконечности, не говоря уже о том, чтобы увидеть берега озера. Впрочем, человек и не стремился что-то рассмотреть сквозь сплошную туманную завесь. Казалось, он просто дремал, с ног до головы закутавшись в шерстяной плед и натянув на самые уши мягкую широкополую шляпу. Пара удочек, выставленных с обоих бортов лодки, вполне однозначно указывали, зачем человек в столь ранний час находился посередине озера.

Внезапно человек встрепенулся, поднял голову и словно к чему-то прислушался. Это действие могло показаться странным, так как туман не только закрывал обзор, но и заглушал любые звуки. Неподвижные поплавки на воде также вряд ли привлекли внимание человека. Тем не менее, он распрямил плечи, скинул с себя плед и принялся выбирать свои снасти. Затем человек взялся за весла и неторопливо погреб в сторону одному ему известной цели.

Человек недолго работал веслами. Уже скоро сквозь туман впереди по курсу проступили темные очертания какого-то приземистого сооружения. Это была деревянная пристань, вернее — мостки, установленные на сваях. Человек ловко заработал веслами в разные стороны, и вскоре лодка мягко прикоснулась бортом к пристани.

Человек привязал лодку к специальному колышку, вынул весла из уключин и положил их на дно лодки вместе с удочками. Затем он легко вскочил на настил пристани и направился к берегу. Судя по тому, что, кроме пледа, с собой человек не нес никакой другой поклажи — ни мешка, ни корзины — этим утром рыбацкое счастье ему не сопутствовало.

Тем временем солнце поднималось все выше и выше, его свет и тепло разгоняли туманную мглу. Уже можно было разглядеть, что дощатый настил пристани на берегу переходит в дорогу, ведущую к двухэтажному дому, сложенному из толстых бревен. Из кирпичной трубы в небо поднимались легкие облачка дыма.

Человек быстро поднялся по лестнице на широкое крыльцо дома и открыл входную дверь, однако не стал входить внутрь. Он просто крикнул:

— Гамус! К нам едут гости! Одна важная персона и четверо слуг!

Из глубины дома послышался ответ:

— Все понятно, хозяин. Я пошел в погреб за вином и окороком, а моя жена зажарит большую яичницу. Как рыбалка?

— Ничего не поймал! — без малейшего огорчения сообщил человек. — Самый лучший клев должен был начаться с рассветом. Но меня отвлекли.

— Не беда! Наловите рыбы завтра!

— Пойду встречать гостей! — объявил человек, а про себя добавил: — Кажется, завтра половить рыбку мне уже не удастся.

Он закрыл дверь, сошел с крыльца и остановился, вновь закутавшись в плед. Но теперь свою шляпу человек сдвинул на затылок, открыв юное лицо приятной наружности. Ждал человек недолго. Вскоре послышались частые дробные удары, плеск воды, а потом сквозь редеющую туманную пелену стало возможно увидеть пятерых всадников, которые скакали к дому вдоль кромки воды.

Увидев поджидающего их человека, всадники придержали своих коней и приблизились к крыльцу шагом. Один из них, одетый в богатый костюм с меховой оторочкой и золотой вышивкой, спрыгнул с коня и произнес:

— Приветствую тебя, хозяин!

Человек снял шляпу и ответил:

— Здравствуй, герцог Кранцер! Я думаю, что тебя привело ко мне какое-то срочное и важное дело, раз ты скакал всю ночь. Но, прежде чем ты заговоришь о деле, я считаю своим долгом предложить тебе разделить со мной трапезу. К сожалению, она слишком проста, и больше соответствует моим вкусам — неприхотливым и непритязательным.

— В твоем обществе я готов сжевать даже сырую древесную кору! — рассмеялся герцог Кранцер.

— В таком случае, прошу, проходи в дом. Твои спутники могут оставить коней вон в том сарае, где имеется свежая вода и сено. Потом мои помощники накормят их на кухне.

Герцог Кранцер обернулся к своим вооруженным слугам:

— Вы слышали? Не забудьте поблагодарить того, чье любезное гостеприимство распространяется и на вас.

Четверо всадников вразнобой проговорили:

— Спасибо! Благодарим!

— Ну, идем в дом! — нетерпеливо обратился герцог к молодому хозяину.

По очереди уступая друг другу дорогу, они вошли внутрь дома и проследовали в просторную гостиную, где в большом камине пылал яркий огонь, а на столе уже были расставлены тарелки, бокалы и столовые приборы.

— Садись ближе к огню, герцог Кранцер! — предложил хозяин. — Ты всю ночь скакал сквозь сырой промозглый туман. Тебе надо согреться. Эй, Гамус, пожалуйста, принеси гостю подогретого вина с пряностями, а его спутникам вскипяти горячий чай!

Послышались легкие шаги, и вскоре в гостиную вошел мужчина средних лет. Он поставил на стол блюда с нарезанным окороком, с хлебом, с яичницей, с зеленью, а из глиняного кувшина разлил по бокалам рубиново-красный напиток, над которым поднимались тонкие струйки пара.

— Вы, хозяин, тоже немало времени провели на озере, так что и вам не помешает прогреть нутро, — уважительно, но твердо заявил Гамус.

— Подчиняюсь! — улыбнулся молодой человек.

Он поднял бокал и сказал герцогу Кранцеру:

— Первый тост сегодня имеет прямой смысл — за наше здоровье!

Сотрапезники сделали несколько больших глотков, блаженно вздохнули и принялись за еду. Герцог Кранцер был немногим старше хозяина дома, молодость и ночная скачка обеспечили ему отменный аппетит.

Гамус удовлетворенно кивнул, вышел из гостиной и закрыл за собой дверь.

Герцог Кранцер глазами показал в сторону удалившегося слуги:

— Он знает?…

Молодой хозяин пожал плечами:

— Конечно, Гамус не знает моего настоящего имени. Но я уверен, что он догадывается о моей принадлежности к волшебному братству.

Герцог выразительно обвел глазами гостиную, а потом вопросительно посмотрел на хозяина.

Тот улыбнулся:

— В этой комнате ты можешь говорить со мной совершенно свободно. Наших слов никто не услышит. Сейчас Гамус и его жена Мивара кормят твоих спутников. Они не явятся, пока я их не позову. До твоего приезда кроме нас троих в доме и в округе не было ни одного живого разумного существа. В этом я уверен.

— Это хорошо! — успокоился герцог Кранцер. — Дело, с которым я прибыл к тебе, Бегущий За Ветром, невероятно важное. От него зависит судьба всего Данимора и моя собственная.

Молодой хозяин, оказавшийся великим легендарным волшебником, ободряюще произнес:

— Если ты в первую очередь заботишься о своей стране, и только во вторую — о себе самом, то можешь рассчитывать на мою помощь.

— Помощь мне понадобится, еще как понадобится! — воскликнул герцог. — К сожалению, даже гибель барона Убарена и самых ярых его сторонников в мире ульвов не заставили своевольное дворянство призадуматься и поумерить свою спесь. До нас дошли сведения, что ближайшие родственники барона Убарена — граф Афальстагский и маркиз Дреусский — готовят заговор с целью свержения нашей королевской династии. Мой старший брат, король Далкор, плохо разбирается в военном деле. Он любит строить, а не разрушать. Он прокладывает дороги, возводит мосты, организует больницы и школы для простого народа. Поэтому охрану и безопасность Данимора он поручил мне. А я… Боюсь, я тоже не слишком хорошо справляюсь с этим делом.

— Но у тебя же есть верные и надежные помощники. К примеру, граф Гальтранский.

— К сожалению, граф Гальтранский в последнее время резко постарел и ослаб. За его здоровьем следят лучшие лекари королевства. Они предупреждают о возможной скорой кончине графа. Мне просто не на кого опереться для защиты трона Данимора. Проекты моего брата требуют слишком больших средств, так что на хорошую наемную армию денег в казне просто нет. А дворянское ополчение… Боюсь, что большинство самых умелых воинов перешло на сторону наших врагов.

— Может быть, есть способ вернуть их верность?

— Наверное, такой способ есть. Но не думай, что я приехал сюда для того, чтобы просить тебя внушить своим именем страх дворянам… Да это и не получится. Подумай сам, все дворяне достаточно хорошо помнят о том, что произошло во время похода на другую сторону нашего мира. Они не могут не знать, что ты, великий волшебник Бегущий За Ветром, поддерживаешь правящую королевскую семью Данимора. И все же они собирают силы для того, чтобы выступить против нас. Что это означает?

Бегущий За Ветром задумчиво ответил:

— Это означает, что кроме обычной армии, заговорщики рассчитывают на какие-то волшебные силы. И они верят, что эти силы возьмут верх надо мной. Интересно. Я не ощущал в Даниморе никаких проявлений мощного враждебного волшебства. Правда, должен честно признаться, я не очень-то его разыскивал. Ну, что же, видно, пришло время закончить жизнь мирного отшельника и вновь с головой окунуться в приключения, походы и битвы.

Герцог Кранцер заметно смутился:

— Для меня и для моей семьи это слишком большая честь.

— Вы справедливо управляете своим королевством. Помогая вам, я помогаю всему Данимору. И, вполне возможно, всему миру. Если заговорщики решили прибегнуть к какому-то злому волшебству, они не остановятся на захвате одного государства. Итак, решено! Я еду с вами!

Кранцер горячо и искренне воскликнул:

— Благодарю! Благодарю!

— Благодарить меня пока что не за что, — усмехнулся волшебник. — Я в последнее время не совершил ничего полезного. Просто убивал время и бездельничал в уединенном домике на берегу озера.

Он мог бы добавить, что причиной его ухода из мира была глубокая душевная рана, невольно нанесенная одной прекрасной девушкой, дочкой королевы ульвов и простого человека-охотника. Но никто из людей не мог заглянуть в глубину сердца Бегущего За Ветром. Все считали его бессмертным, неуязвимым, почти всемогущим волшебником, никогда не ошибающимся и никогда не терпящим поражений. Бегущий За Ветром сделал глоток вина из бокала и едва заметно улыбнулся. Пришла пора вновь стать таким, каким люди хотели его видеть.

Герцог Кранцер был так обрадован согласием волшебника, что, не обращая внимания на его задумчивый вид, торопился сообщить все последние новости:

— Наш отец учил нас не прятаться от опасности, а смело выступать ей навстречу. Поэтому, узнав о готовящемся заговоре, я посоветовал королю Далкору назначить ежегодный рыцарский турнир на более ранний срок — на три недели раньше обычного. Если мятежные дворяне намеревались выступить против нас на турнире, то это разрушит их планы. Они должны будут либо искать более удобного случая, либо начать бунт неподготовленными…

— Разумно, разумно… — кивнул Бегущий За Ветром.

— Турнир начнется через шесть дней. У меня есть верные люди, которым я приказал следить за прибывающими дворянами и узнавать об их настроениях. Беда в том, что мы не знаем, кто сохранил верность короне, а кто примкнул к мятежникам. Это окончательно выяснится только тогда, когда дело дойдет до вооруженной схватки. Но, по моему разумению, это слишком поздно.

Волшебник вновь одобрительно кивнул головой.

Герцог Кранцер с воодушевлением продолжил:

— Встречи дворян обычно сопровождаются пирами… точнее, попойками. Кроме того, их слуги, наверняка, знают о планах хозяев. Так что у моих людей есть способы заранее вызнать о замыслах заговорщиков. Единственное, чего я боюсь — это то, что определив количество и состав мятежников, мы поймем, что их силы намного превосходят наши…

Бегущий За Ветром усмехнулся, и Кранцер поспешил добавить:

— …Но теперь я больше не сомневаюсь в нашей победе!

* * *

В обратный путь герцог и его слуги смогли отправиться только во второй половине дня, когда кони достаточно хорошо отдохнули. Бегущий За Ветром выехал вместе с ними на своем тонконогом изящном скакуне, который поначалу показался Кранцеру настолько неподходящим для дальних путешествий, что он предложил волшебнику обменять его на коня одного из слуг.

Однако, после нескольких часов путешествия скакун волшебника продолжал двигаться все так же легко и резво, тогда как массивные кони герцога и его спутников начали сбавлять темп.

— Проедем мост через Закаролу и устроим привал! — громко объявил Кранцер.

Шум горной реки всадники услышали издалека. Закарола текла в глубоком ущелье, то перепрыгивая с порога на порог, то образуя глубокие заводи с водоворотами. Броды через эту реку были так редки, что прежде путешественники вынуждены были совершать многодневные переходы вверх или вниз по течению. Теперь же, благодаря королю Далкору, все королевство Данимор было покрыто сетью более или менее прямых дорог, а для преодоления водных преград построены надежные деревянные или каменные мосты.

Из-за скалы, которую огибала дорога, показалась телега, двигавшаяся навстречу всадникам. Ее тянул лохматый тощий вол со спиленными рогами. В телеге сидел бородатый, бедно одетый пожилой крестьянин. Увидев вооруженных всадников, крестьянин торопливо стегнул вола длинным прутом, заставляя свернуть на обочину, и стянул с головы подбитую мехом шапку.

Кранцер, Бегущий За Ветром и слуги герцога проскакали мимо крестьянина, не сбавляя скорости.

Кранцер сказал волшебнику:

— Приятно видеть, как труды моего брата приносят пользу простым людям. Мосты и дороги значительно облегчили крестьянам торговлю.

Бегущий За Ветром молча кивнул головой. Он не стал говорить герцогу, что крестьянин негромко, но от всей души выругался и плюнул вслед промчавшейся кавалькаде.

Впрочем, объяснение подобному поведению последовало очень скоро. Когда всадники обогнули скалу, их взглядам предстал добротный мост из толстых бревен, переброшенный через узкое ущелье, в котором бурлили воды Закаролы. Въезд на мост был перегорожен деревянным щитом на колесах. Возле этих импровизированных ворот стояли три человека в доспехах, с мечами, копьями и луками. На противоположной стороне также было установлено подвижное заграждение, охраняемое тремя воинами.

— Что это? — воскликнул герцог Кранцер, обращаясь скорее к самому себе, чем к своим спутникам.

Приблизившись к мосту, он повторил вопрос еще раз, громко и грозно:

— Что здесь происходит? Кто вы такие?

Три вооруженных человека были смущены, но не напуганы. Один из них выступил вперед и показал медную бляху, висевшую у него на груди:

— По приказу барона Дабернота я собираю плату со всех, кто проезжает по этому мосту. С пешего — одна медная данимарка, с конного — три, с телеги — пять.

От гнева голос герцога Кранцера задрожал:

— Что-о-о-о?!!! Этот мост построен королем Далкором для свободного пользования всеми жителями королевства! Как смеет барон Дабернот требовать плату за проезд?

Стражник отступил на шаг назад, но довольно твердо произнес:

— Этот мост построен на земле, принадлежащей барону Даберноту. Поэтому он вправе устанавливать здесь свои законы и порядки.

Кранцер поднял руку. Его слуги взялись за оружие. Трое стражников выставили перед собой копья. Другие трое стражников на другой стороне реки из-за шума воды не могли слышать разговора, но, наверняка, по движениям людей догадались о его содержании. Они побежали через мост, на ходу готовясь к стрельбе из луков.

Бегущий За Ветром привстал на стременах и прокричал:

— Стойте! Остановитесь!

Затем уже тише он обратился к герцогу:

— Стоит ли тебе наказывать простых воинов, исполняющих приказ своего господина? Мне кажется, правильнее было бы выполнить их требования, а потом отправиться к барону Даберноту и взыскать с него долг в десятикратном размере.

Поднятая рука Кранцера дрогнула, а потом медленно опустилась.

— Твои слова, как всегда, справедливы, — сказал герцог волшебнику. — А я в горячности едва не допустил ошибку. Сантер, заплати восемнадцать медных данимарок!

Слуга герцога порылся в кожаном кошеле, вытащил требуемое количество монет и демонстративно — по одной — вложил в руку начальника мостовой стражи. Когда стало ясно, что дело закончится мирно, стражники убрали оружие.

Получив деньги, начальник скомандовал:

— Отодвигайте загородки!

Воины быстро выполнили приказ, как будто боялись, что всадники передумают и вновь попытаются прорваться силой.

Всадники медленно, по одному, въехали на мост. Начальник стражи шагал рядом и торопливо, словно оправдываясь, говорил герцогу Кранцеру:

— Думаете, нам самим нравится тут стоять? Приятно нам выслушивать оскорбления, проклятия и угрозы? Но если бы не будем собирать дань, барон Дабернот прикажет нас выпороть, а если окажется не в духе, то и повесит.

— Сейчас мы заедем в замок барона и выясним, кто кого повесит! — сквозь сжатые зубы пообещал герцог.

— Если вы хотите найти барона, то поезжайте в столицу — в Даниманд. Барон уехал на ежегодный турнир, и в свой замок вернется не раньше, чем через пару недель, а то и через месяц.

— Поня-а-а-атно, — протянул Кранцер и многозначительно посмотрел на Бегущего За Ветром.

Волшебник слегка пожал плечами:

— Алчность и грабеж не всегда свидетельствуют о предательстве.

— Любое преступление против короны будет наказано! Дискредитация дел короля — то же самое предательство! Могу себе представить, что думают жители Данимора о короле Далкоре, когда такие вот бароны обирают их на мостах и дорогах!

Бегущий За Ветром усмехнулся. Он знал, что мысли простых людей ничего не стоят, пока не высказываются вслух и не объединяют трудовой народ на борьбу против высокопоставленных грабителей…

* * *

Мост остался далеко позади, шум Закаролы стих за спиной, а Кранцер по прежнему гнал своего коня вперед, напряженно глядя на дорогу.

Бегущий За Ветром счел необходимым напомнить:

— Кажется, герцог, ты собирался устроить привал?! Ваши кони устали, надо дать им отдых.

— Да, верно, — немного рассеянно ответил Кранцер. — Животные не виноваты в преступлениях людей. Как бы не хотелось мне поскорее рассчитаться с бароном Дабернотом, нужно помнить и о скакунах. Устроим привал вон там!

Всадники свернули с дороги на поляну, зажатую между покрытыми густым лесом холмами. Коней расседлали и выпустили попастись. Слуги герцога вытащили из переметных сумок провизию и организовали походный обед. Точнее — ужин. Солнце уже клонилось к горизонту, и становилось понятно, что путешественникам не удастся попасть в Даниманд до наступления ночи.

— Нам надо бы поискать место для ночлега! — произнес один из слуг герцога по имени Грентор, оглядывая темнеющее небо и негостеприимные окрестности. — Я знаю тут поблизости одну деревушку под названием Гарпенца, где есть постоялый двор.

— Мы будем скакать всю ночь! — объявил Кранцер.

— Но мы уже истратили все факелы прошлой ночью, когда ехали… ехали в ту сторону, — напомнил Сантер, исполнявший при герцоге обязанности казначея.

— Мы сделаем новые факелы! — запальчиво воскликнул Кранцер, но, оглядевшись, сам понял, что эта идея неосуществима.

Бегущий За Ветром тихо заметил:

— Поспешность не всегда идет на пользу делу.

Герцог немного подумал, а потом скомандовал:

— Седлайте коней! Едем в эту… как ее… Гарпенцу.

Слуги с радостью и готовностью исполнили приказ своего господина. Холмы и лес в конце дня выглядели зловеще и пугающе. Люди и даже, казалось, кони испытали облегчение, оказавшись на дороге. Отдохнувшие скакуны резво пустились вскачь, словно понимали человеческие слова, обещавшие ночлег в безопасном стойле постоялого двора.

Всадники миновали несколько небольших человеческих поселений, состоявших из десяти-пятнадцати бедных лачуг. Крестьяне, которые трудились на полях и в огородах до самой темноты, поднимали головы и провожали взглядами богато одетых и хорошо вооруженных путешественников.

— Люди стремятся выжать все возможное из каменистой скудной почвы, — заметил Бегущий За Ветром. — Они работают с рассвета до заката и, тем не менее, живут в ужасающей нищете.

— Так заведено с начала времен, — откликнулся герцог Кранцер. — Крестьяне пашут землю и терпят лишения. Но зато они не рискуют своими жизнями на поле боя… если, конечно, какому-нибудь военачальнику не приходит в голову мобилизовать крестьян на войну.

— Верно. Но если бы не было войн, крестьянам не приходилось бы кормить солдат.

— И людей благородного сословия?

— Ты умный человек, герцог Кранцер, — усмехнулся Бегущий За Ветром. — Неужели ты тоже подвержен глупой и не на чем ни основанной вере в некое «благородное происхождение»? Все люди одинаковы. У них красная кровь, одна голова, две руки и две ноги. Люди одинаково любят и ненавидят, радуются и печалятся, восторгаются и негодуют. Только предки у некоторых людей были более алчными и жестокими. Они силой отнимали у тружеников их достояние и присваивали себе. Так и появились дворяне.

Кранцер рассмеялся:

— Если бы я услышал эти слова из уст кого-то другого, то посчитал бы их призывом к мятежу!

Волшебник произнес в тон герцогу:

— Если бы я увидел, что все люди духовно и умственно созрели для того, чтобы избавиться от угнетения, то давно бы устроил революцию. Но, увы, пока я вижу с одной стороны спесь и самодовольство, а с другой — покорность и тупость.

— Значит, наша королевская семья может быть спокойна! — весело заключил Кранцер. — Ибо ни у одного простолюдина не хватит духа даже подумать о том, чтобы перечить нам, благородным господам.

* * *

Большого поселения путешественники достигли уже в сумерках, когда в домах зажигали огни. Постоялый двор в Гарпенце легко было обнаружить по вывешенным над воротами фонарям. Из здания доносилась музыка, слышались песни, хохот и выкрики.

Слугам, дежурившим у входа, хватило одного взгляда, чтобы понять, насколько важные господа соизволили удостоить своим вниманием простой деревенский постоялый двор. Герцога Кранцера и его спутников встретили с подобострастными поклонами, провели в дом и усадили на самые лучшие места в обеденном зале. Появившийся хозяин заверил герцога, что для ночлега благородных путешественников будут приготовлены отдельные комнаты, а пока предложил отведать скромные деревенские кушанья и вина.

Бегущий За Ветром быстро осмотрел всех людей, собравшихся в большом обеденном зале. Здесь находились небогатые купцы, зажиточные крестьяне из окрестных селений, странствующие воины, готовые наняться к любому кондотьеру или дворянину. Особое внимание волшебника привлекли шестеро мужчин, сидевших в дальнем, темном углу обеденного зала за отдельным столом. На них были одеты длинные просторные куртки из грубой материи, а головы покрывали широкополые мягкие шляпы. Это была излюбленная одежда охотников. Однако под куртками Бегущий За Ветром заметил длинные обоюдоострые кинжалы, непригодные для разделывания добычи, но зато очень подходящие для нанесения смертоносных ударов живым существам, особенно тем, которые передвигаются на двух ногах. Да и большие мощные луки больше походили на боевое, а не на охотничье оружие.

— Разбойники чувствуют, где может начаться война. — пробормотал Бегущий За Ветром. — Для них это возможность безнаказанно поживиться в общей неразберихе.

В отличие от весело кутящих купцов, разбойники вели себя тихо, держались настороженно и внимательно следили за всем, что происходило в зале.

— Интересно, кого они выберут своей жертвой?…

— Ты что-то сказал? — повернулся к Бегущему За Ветром герцог Кранцер.

— Ничего особенного. Мне кажется, что надо пораньше лечь спать, чтобы завтра с первыми лучами солнца отправиться в путь.

— Так и сделаем, — согласился герцог. — Будь моя воля, мы бы не сидели здесь, а скакали по дороге.

Бегущий За Ветром, Кранцер и его слуги удалились в свои комнаты, хотя веселье в обеденном зале было в самом разгаре. Шум музыки и человеческих голосов не помешал волшебнику быстро заснуть, однако он не забыл выставить сторожевые сквозняки возле своей комнаты и комнат своих спутников.

* * *

Бегущий За Ветром проснулся именно тогда, когда хотел — примерно за полчаса до рассвета. Он проверил своих воздушных охранников и с удовлетворением определил, что никто даже не подходил к дверям комнат его спутников. Волшебник отдал приказ, и дуновения холодного воздуха разбудили герцога и его слуг. Кранцер, видимо, сразу понял, чья магия мягко заставила его покинуть царство сновидений.

Герцог тихо постучал в комнату слуг и шепотом скомандовал:

— Собирайтесь! Мы выезжаем!

Все люди спали в одежде, поэтому сборы не потребовали много времени. Стараясь ступать тихо, не звенеть металлическим оружием и доспехами, воины проследовали на конюшню. Здесь они обнаружили заспанного конюха, который недовольно пробурчал:

— Что ж сегодня за ночь такая?… То одни в темноту уезжают, то другие…

— А кто уже уехал? — заинтересовался Бегущий За Ветром.

— Да были тут шестеро всадников. Еще час назад ускакали. Велели не сообщать хозяину об их отъезде. Целую серебряную данимарку заплатили мне за беспокойство. А мне-то что? Открыл двери конюшни, выпустил гостей, потом опять закрыл… И спать лег. Мне-то какое дело, что за нужда гонит людей в темноту?

Герцог правильно понял недвусмысленные намеки конюха и распорядился:

— Сантер, дай этому молодцу серебряную данимарку!

Когда всадники выехали за ворота постоялого двора, Бегущий За Ветром сказал Кранцеру:

— Те, кто уехал до нас, заплатили конюху всего десять медных монет.

— Ах, какой пройдоха! — воскликнул герцог. — Жаль, нет времени вернуться и потребовать сдачу.

— Боюсь, что полученная информация стоит больше серебряной данимарки.

— Боишься? Почему ты сказал, что боишься?

— Те шесть всадников еще вчера показались мне очень подозрительными. Вначале я принял их за обычных разбойников. Но теперь мне думается, что они — наемные убийцы.

— Ты хочешь сказать, что…

— Вот именно! Если бы они были разбойниками, то, скорее всего, отправились бы следом за каким-нибудь купцом. Когда вооруженные луками всадники отправляются в путь до рассвета, то это означает, что они собираются устроить засаду. И они знают, по какой дороге поедут их жертвы. Более того, они знают, что жертвы торопятся и отправятся в путь пораньше.

— Проклятье! — герцог обернулся назад, к скакавшим позади воинам. — Я прикажу слугам быть настороже…

— Тихо! Не говори им ни слова!

— Почему?

— Откуда наемные убийцы узнали, что мы остановимся на ночлег в этом постоялом дворе? Ведь это не входило в наши планы.

— Ничего не понимаю! Значит, выходит, что они охотятся не на нас?

— Вполне возможно. Но также возможно и то, что кто-то известил их о том, где и в какое время мы можем находиться.

— Переночевать в этом постоялом дворе предложил Грентор. Неужели он меня предал и завел в ловушку?

— Я никого не хочу обвинять, пока нет весомых и убедительных доказательств.

— Но разве ты с помощью магии не можешь узнать правду?

— Я мог бы допросить Грентора, но, если он невиновен, то это оскорбит его. А если виновен, мы вряд ли много узнаем. Поэтому я предлагаю просто немного подождать. Если убийцы хотят на нас напасть, они нападут. Я смогу защитить всех нас от стрел. Более того, я узнаю, в кого будут стрелять, а в кого — нет. Если же стрела будет предназначаться и предателю, то это развяжет ему язык гораздо быстрее, чем моя магия.

— Ты очень мудр, Бегущий За Ветром.

— Это не мудрость, это опыт. Я много раз попадал в подобные ситуации, и всегда люди вели себя одинаково. Им кажется, что они придумывают что-то оригинальное: предательства, засады, внезапные нападения. Но на самом деле они всего лишь повторяют чужие поступки… И чужие ошибки.

Дальше волшебник и герцог ехали молча. Край солнца показался над горами, и сумерки быстро отступали, превращаясь в лесные тени.

Кранцер обдумывал слова Бегущего За Ветром и оглядывал деревья и кусты по обеим сторонам дороги, пытаясь определить место возможной засады. Рядом с великим волшебником он мог рассчитывать на обещанную защиту, но воин не привык бездействовать перед лицом опасности. Герцог инстинктивно держал руку на эфесе меча и был готов в любой миг выхватить оружие.

Однако даже превосходная реакция не позволила Кранцеру уловить начало вражеской атаки. Он лишь услышал зловещий свист, мгновенно заглушенный ревом ветра. Его лошадь встала на дыбы, а возле головы на расстоянии вытянутой руки промелькнули стрелы. Слуги вначале опешили от неожиданности, но почти сразу же, как во время многочисленных тренировок, окружили своего господина, прикрыв его со всех сторон. У них не было боевых щитов, но все четверо были готовы подставить стрелам свои тела (правда, защищенные добротными кольчугами).

Бегущий За Ветром остановил своего скакуна в десятке шагов впереди герцога. Кранцер видел, как волшебник размахивает невесть откуда появившимся резным жезлом длиной в полтора локтя. Повинуясь его движениям, мощные потоки воздуха кружились вокруг всадников и сбивали выпущенные в них стрелы. Наемных убийц не было видно, они спрятались в кустах по обеим сторонам дороги и, несмотря на первую неудачу, продолжали выпускать один смертоносный снаряд за другим.

— Прекратите стрелять! — повелительно вскричал Бегущий За Ветром, и его голос многократно усилился гулом ветра.

Но стрелы продолжали лететь во всадников. Тогда могучий ураган прошелся по зарослям, наклоняя растения до земли, ломая ветки и срывая листья. Обстрел прекратился. Шестеро наемных убийц выкатились на дорогу, будучи не в силах сопротивляться плотным воздушным потокам. Одежда разбойников была разорвана в клочья, лица и руки до крови исхлестаны ветками, оружие поломано или отброшено в стороны.

Слуги Кранцера застыли от изумления. Защита от вражеского нападения оказалась еще более ошеломляющей, чем сама атака. Если до этого они могли лишь догадываться о личности сопровождавшего их человека, то теперь им стало совершенно ясно, к чьей помощи обратился их господин — герцог Кранцер.

— Бегущий За Ветром… Это же сам Бегущий За Ветром… — в голосах людей слышались ужас и восторг.

Волшебник взмахнул своим резным жезлом, и ветер тотчас же стих. Только кружившиеся высоко в воздухе сорванные листья и поднятый с земли лесной мусор свидетельствовали о недавней мощи разбушевавшейся воздушной стихии.

Герцог указал обнаженным мечом на разбойников и повелительно произнес:

— Взять их!

Слуги подскакали к лежащим на земле, все еще оглушенным и дезориентированным разбойникам и, угрожая оружием, заставили подползти друг к другу и сбиться в кучу. Герцог слегка тронул поводья, и его конь сделал несколько шагов вперед, остановившись рядом со скакуном Бегущего За Ветром.

— Кто вы такие?! — грозно спросил Кранцер. — Как вы посмели на нас напасть?

Но разбойники как будто не слышали его слов. Они в ужасе жались друг к другу, терли засыпанные мусором глаза и размазывали грязь по лицам.

— Им нужно немного времени, чтобы прийти в себя, — тихо сказал герцогу волшебник. — А пока отправьте одного из своих людей, чтобы он привел сюда коней этих неудачников. Кони находятся вон там — за деревьями.

Кранцер несколько мгновений колебался, а потом приказал самому надежному, на его взгляд, слуге:

— Сантер, скачи вон к тем деревьям! Там эти преступники спрятали своих коней. Приведи их сюда!

Сантер коротко кивнул, бросил мимолетный взгляд на Бегущего За Ветром и поскакал выполнять приказание.

Взгляды разбойников стали более осмысленными. Со страхом, но в то же время с затаенной злобой они глядели на людей, которых совсем недавно собирались убить. Разбойники понимали, что на пощаду рассчитывать не следует. А кто-то из них, наверняка, уже догадался, КТО своим волшебством разрушил все их планы.

Герцог Кранцер молчал, видимо, ожидая, что Бегущий За Ветром сам начнет допрос. Но волшебник тоже не произносил не слова, только внимательно вглядывался в лица разбойников, заставляя их опускать глаза или отворачиваться.

Пауза затягивалась и, похоже, это соответствовало планам волшебника. Разбойники начали нервничать, беспокойно шевелиться и переглядываться. В это время вернулся Сантер вместе с шестью оседланными конями.

— Вот что интересно, — громко произнес Бегущий За Ветром, обращаясь как бы к одному лишь герцогу, — неудавшиеся убийцы были прекрасно осведомлены о месте и времени нашего появления. Однако их не предупредили о том, с кем им придется иметь дело. Сдается мне, что тот, кто послал их на преступление, знал, что отправляет их на верную смерть. Но вот зачем ему… или ей, это было нужно?

— Возможно, кто-то хотел проверить твои силы? — предположил герцог, принимая предложенную волшебником игру. — Хотя, с другой стороны, идея послать шестерых убийц против самого Бегущего За Ветром кажется мне довольно глупой. Ведь известно, что ты в одиночку побеждал целые армии.

Услышав имя легендарного волшебника, разбойники оцепенели. Если до этого у них были какие-то сомнения по поводу своей участи, то теперь они окончательно уверились в скорой погибели.

Бегущий За Ветром медленно обвел взглядом сжавшихся пленных:

— Однако, эти пойманные преступники не очень-то и виноваты. То есть они, конечно, виновны в том, что пытались нас убить. Но, скажем прямо, они не настолько виноваты, как тот, кто поручил им наше убийство. Ведь мы же не собираемся обвинять луки и стрелы, то есть бездумное оружие, направляемое человеческими руками. Так же и эти люди, в свою очередь, стали слепым орудием чьей-то злой воли. Более того, орудием не слишком-то ценимым.

Кранцер подхватил:

— Да что там говорить?! Этих разбойников просто-напросто обманули! Интересно, им сказали, что у нас с собой много золота, которое можно прибрать к рукам, убив нас? Или им обещали заплатить за наши головы?

— Твое любопытство, герцог Кранцер, легко удовлетворить! — воскликнул Бегущий За Ветром. — Сейчас я создам ветер, который поднимет этих преступников в воздух. Потом ветер стихнет, и они упадут на землю, ну, скажем… с высоты трех человеческих ростов. Потом я снова подниму их в воздух и снова уроню. И так будет продолжаться до тех пор, пока преступники во всем не сознаются. А если они промолчат или солгут, то я сброшу их во-о-он в ту пропасть.

Волшебник привстал на стременах, указывая рукой направление. Кранцер и его слуги невольно посмотрели туда же. А пленные вытянули шеи, не решаясь встать на ноги.

Герцог спросил:

— А если эти несчастные сразу назовут нам имя главного преступника?

— Тогда я не стану их убивать. И даже не стану калечить.

Кранцер повернулся к пленникам и произнес:

— Вы слышали? У вас еще есть шанс остаться в живых! Милосердие Бегущего За Ветром так же велико, как и его волшебное могущество. Воспользуйтесь его и моей добротой, пока не поздно!

Один из разбойников бросился ничком на землю и завопил, извиваясь в дорожной пыли:

— Пощадите! Сжальтесь надо мной, великий волшебник, и вы, господин герцог!

— А он даже знает твой титул! — воскликнул Бегущий За Ветром.

— Говори, презренный! — коротко повелел Кранцер разбойнику. — Говори, если хочешь жить!

Товарищи разбойника тотчас же повалились на колени и нестройным хором заголосили:

— Пощады просим! Милости просим! Мы все скажем! Не убивайте!

— Говорите по одному! — рявкнул Кранцер. — И ни слова лжи!

— Ведь вы же не настолько глупы, чтобы попытаться солгать МНЕ? — мягко, но зловеще добавил волшебник.

— Я скажу все, что знаю! — закричал первый разбойник, все еще лежа на земле.

— Поднимись и говори! — повелел герцог.

Разбойник встал на колени, потом поднялся на ноги, но смог устоять на подгибающихся конечностях, только опираясь на плечи своих товарищей:

— Меня зовут Шаризан, я — атаман.

Другие разбойники закивали головами, подтверждая правдивость этих слов.

Атаман Шаризан продолжил:

— Раньше мы промышляли на юге, в королевстве Гиддо-Гварани, в графстве Артиор, в горах и лесах Бапистарии… и во многих других местах. Но недавно решили податься сюда, на север. Ходили слухи, что в Даниморе люди стали жить богато… ну, вы понимаете.

Герцог Кранцер нахмурил брови. Упоминание о процветании его королевства было ему приятно, но известие о том, что это благополучие притягивает преступников из других стран, явилось неприятным открытием.

Шаризан заметил недовольство герцога и поспешил добавить:

— Мы пересекли границу Данимора совсем недавно и еще не успели провернуть ни одного мало-мальски серьезного дела. Мы пока просто толкались по постоялым дворам и спускали денежки, добытые на юге.

Бегущий За Ветром понимающе кивнул:

— А заодно присматривали добычу: караван или дом богатого купца. По мелочам вы, как я понял, силы не тратили.

— Мы не какие-нибудь мелкие воришки! — атаман попытался гордо выпрямиться. — Мы не воруем кур у крестьян. Мы работаем редко, но только ради стоящей добычи.

— Так расскажи, кто нанял вашу банду для нападения на нас!

— Это произошло четыре дня назад. Мы остановились на постоялом дворе в городке Дарбанде…

— Так я же родом из Дарбанда! — воскликнул Грентор и тотчас же осекся, посмотрев на Кранцера и Бегущего За Ветром: — Извините меня, у меня случайно вырвалось.

— Как назывался постоялый двор? — спросил волшебник у Шаризана.

— Э-э-э… «Зеленый петух»!

Грентор молча кивнул, подтверждая, что такой постоялый двор в городе есть.

— …И там к нам подошел пожилой человек. Лет ему было, наверное, около шестидесяти. Одет был просто, но, как я понял по манерам и по разговору, он из благородного сословия. И вот этот человек сказал, что пятеро или шестеро всадников проедут по дороге из Даниманда через земли барона Дабернота, а потом, через сутки, вернутся обратно. И мы должны перехватить их… и убить.

— То есть он поручил вам убить всадников или по дороге ИЗ Даниманда, или по дороге В Даниманд?

— Точно так! Прошлой ночью мы ждали вас в Зантонце, на другой дороге.

— Но мы же и ехали по той дороге… — пробормотал Кранцер. — Только ночью. Мы не останавливались в Зантонце…

— Видимо, поэтому вам удалось до меня добраться! — произнес Бегущий За Ветром.

Герцог быстро справился с волнением, хотя прекрасно понял, как близко к смерти находился всего лишь сутки назад. Если бы не его торопливость и не ночная скачка к дому волшебника, то прошлым утром он и его слуги попали бы в устроенную засаду и рядом не было бы Бегущего За Ветром, который защитил бы их от стрел.

Разговорившийся Шанзан продолжал, как ни в чем не бывало:

— Прошлой ночью мы решили, что вы выбрали другую дорогу, и по ней же будете возвращаться в Даниманд. Поэтому мы и поджидали вас на другом постоялом дворе, в Гарпенце.

— Где мы и встретились! — подытожил волшебник. — Основные события мне понятны. Остались только три момента, которые хотелось бы уточнить. Первый: подробно опишите внешность нанявшего вас человека. Второй: где и когда вы должны встретиться с нанимателем и получить деньги. Третий: почему вы ждали свои жертвы именно в Зантонце или в Гарпенце. Разве в других городах и деревнях нет постоялых дворов?

— И еще скажи, сколько вам заплатили за убийство! — добавил герцог Кранцер.

— По сто золотых данимарок за каждую голову, — быстро ответил атаман.

Слуги герцога переглянулись. На сто золотых данимарок можно было безбедно жить в столице целый год.

— А что касается внешности нанимателя, то она ничем не примечательна. Как я уже сказал, это мужчина лет шестидесяти, благородного происхождения, с седыми волосами до плеч, глаза серо-голубые, нос прямой, ни усов, ни бороды нет. Ростом примерно с меня, а в плечах чуть поуже. Вот, собственно, и все.

— А какие-нибудь особые приметы: шрам, хромота, особенности речи?

— Я же говорю, ничего примечательного.

— Ладно, — несколько разочарованно произнес Бегущий За Ветром. — Но ведь вы должны были договориться о новой встрече? Он же не выплатил вам сразу всю обещанную сумму за убийство?

— Он заплатил половину… — неохотно признался Шаризан и торопливо добавил: — Но денег при нас нет, я оставил их на сохранение одному верному человеку.

— Где вы должны получить оставшуюся половину? Ведь ты, Шаризан, не глуп. Ты же наверняка подстраховался на тот случай, если ваш наниматель захочет исчезнуть, не расплатившись с вами сполна. Итак, где вы с ним собирались встретиться?

— Да все там же — в Дарбанде, в «Зеленом петухе». Дворянин должен ждать нашего возвращения. На всякий случай я оставил приглядывать за ним одного из своих людей. Если наниматель куда-нибудь уедет, мой человек за ним проследит. Тогда мы взыщем с обманщика плату в тройном размере!

— Понятно… Вы вернетесь на постоялый двор. Либо вас там встретит честный наниматель с оставшимися деньгами, либо вы будете ждать своего соглядатая, который сообщит, где находится наниматель-обманщик.

— Именно так у нас и уговорено, — с готовностью согласился Шаризан.

— А что с ответом на мой третий вопрос?

— Почему мы ждали вас в Зантонце или в Гарпенце? Так это потому, что наниматель посоветовал нам так сделать. Он сказал, что герцог…

— Герцог? — быстро переспросил Кранцер.

— Ну да, он называл вас герцогом. Просто герцогом, без имени. Он так и говорил: «Герцог и его спутники должны быть убиты!» Так вот, наниматель сказал, что герцог покидает Даниманд на два с половиной — три дня. То есть остановиться на ночлег он должен примерно на половине дороги туда и обратно. Средняя скорость всадников известна. Значит, на обоих возможных дорогах остаются постоялые дворы в Зантонце или в Гарпенце. Остальные не подходят, так как расположены либо слишком далеко, либо слишком близко от того места, где ночь застигнет путешественников.

— Все верно… — пробормотал Бегущий За Ветром, а потом жестом предложил Кранцеру отъехать в сторону, чтобы их разговор не был слышен другим людям.

— Я уверен, что ни один из этих твоих слуг не связан с покушением на убийство, — сказал волшебник.

— Я в этом не сомневался! — радостно воскликнул герцог.

— Я сказал: «Из ЭТИХ слуг». Все четверо твердо стояли под стрелами, никто не дрогнул и никто не думал о собственной безопасности. Но кто-то слишком хорошо знал о том, куда ты едешь и на какой срок покидаешь столицу.

— Я никому не говорил ни о цели поездки, ни о времени, которое она займет.

— Никому?

— Никому!

— А слугам, которые готовили лошадей и собирали припасы в дорогу?

— Этим занимался Сантер. Но даже ему я не говорил о том, куда мы едем.

— Не может быть. Кто-то точно знал о твоих планах. Подумай, прошу тебя! От этого зависит очень многое!

— Я понимаю… — Герцог Кранцер нахмурился, но тотчас же помотал головой, словно отгонял неприятную мысль.

— Ты что-то вспомнил? — с надеждой спросил Бегущий За Ветром.

— Да… Нет… Так, глупость.

— Глупость? Иногда то, что нам кажется глупостью, на самом деле является истиной.

— Я просто вспомнил, что неделю назад заходил проведать больного графа Гальтранского. И я ему сказал, что собираюсь просить твоего совета или твоей помощи в борьбе с мятежом недовольных дворян.

— И что сказал граф?

— Он одобрил мое решение. Он сказал, что судьба Данимора не может быть безразлична великому волшебнику, раз уж он живет в этом королевстве.

— То есть ты рассказал графу и о том, где я живу, и о том, когда ты ко мне поедешь?

— Да, но…

— Вы разговаривали наедине?

— Да, но…

— И ты абсолютно уверен, что ваш разговор не подслушивали?

— Да, но…

— Кажется, нам нужно поторопиться в Даниманд.

— Конечно, нужно! Но не думаешь ли ты?…

Бегущий За Ветром не ответил, а только пожал плечами.

На лицо Кранцера легла тень:

— А ведь описание человека, нанявшего убийц, очень похоже на графа Гальтранского… Нет! Граф выше ростом и шире в плечах… Хотя… он же болеет. Значит, тем более, он не мог оказаться Дарбанде и нанять убийц… Я совсем запутался!

— Придется решать все загадки в столице! Теперь ты знаешь, герцог Кранцер, как тяжела доля правителя. Никому нельзя доверять!

— Ну уж тебе-то я доверяю. И своему брату, королю Далкору.

— И зря! — веско произнес Бегущий За Ветром.

Герцог вопросительно посмотрел на волшебника, ожидая увидеть на его лице улыбку. Но улыбки не было.

* * *

Разбойникам было велено сесть на своих коней и ехать под конвоем слуг герцога. Несостоявшиеся убийцы, побывав на грани жизни и смерти, стали тихими и смиренными. До самого Даниманда они ехали молча и даже не помышляли о бегстве или сопротивлении. Они слишком хорошо понимали, ЧТО их ждет в случае неповиновения, ведь позади, всего в нескольких десятках шагов, следом за ними скакали герцог Кранцер и великий волшебник Бегущий За Ветром, милосердный к просящим пощады, но безжалостный к врагам.

Чем ближе всадники подъезжали к столице, тем более мрачнел Кранцер. Тяжелые подозрения мучили молодого герцога. С мятежом своенравных дворян он готов был бороться, но не знал, сумеет ли справиться с предательством самых доверенных помощников и товарищей.

Бегущий За Ветром спокойно ехал на своем легконогом скакуне и, казалось, совершенно не задумывался о будущем. Его юный вид любого мог ввести в заблуждение. Волшебник выглядел в точности так, как полагалось выглядеть путешествующему молодому человеку: любовался живописными окрестностями, разглядывал селения и встречных людей.

Крестьяне, следовавшие по дороге с возами и телегами, сворачивали в стороны и приветственными криками встречали всадников. Они видели пленных разбойников, видели сопровождавших их вооруженных людей и понимали, что хотя бы одной бандой на дороге стало меньше.

Погруженный в невеселые раздумья герцог Кранцер лишь легкими кивками отвечал на благодарность крестьян. Оживился он только тогда, когда увидел скакавших навстречу воинов, одетых в форму королевских стражников. Начальник отряда еще издали узнал герцога и, подняв руку, приказал своим людям остановиться.

— Что случилось, господин герцог? На вас напали?

— Да, офицер… — Кранцер вопросительно посмотрел на Бегущего За Ветром, и тот в ответ слега покачал головой. — Да, на нас напали эти разбойники, но мои слуги отбили нападение и взяли преступников в плен.

— Примите мои поздравления, герцог Кранцер! У вас храбрые слуги!

— Благодарю, офицер. Позвольте дать вам поручение препроводить пятерых преступников в городскую тюрьму. А их главарь поедет с нами.

— Будет исполнено, господин герцог! — Офицер вынул из ножен меч и скомандовал своим воинам: — Окружите преступников!

Бегущий За Ветром тихо спросил у Кранцера:

— Ты собираешься разрешить свои сомнения?

— Да! Я уверен, что очень скоро все жители Даниманда узнают о нападении и о нашей победе. Тот, кто нанял этих людей, наверняка, попытается скрыться.

— Но мы же не знаем, кто это и где его искать.

— Может быть, и не знаем. Я даже буду рад тому, что этот человек мне незнаком. Именно поэтому мы прямо сейчас вместе с Шаризаном нанесем визит графу Гальтранскому.

— Понимаю, — коротко кивнул головой Бегущий За Ветром.

Вскоре показались высокие каменные стены Даниманда — столицы королевства Данимора. Миновав городские ворота, два отряда всадников разъехались в разные стороны. Стражники повезли пленных разбойников в тюрьму, а Бегущий За Ветром, Шаризан, герцог Кранцер и его слуги направились к дому графа Гальтранского.

Узкие улочки Даниманда были запружены людьми, всадниками, повозками. Слуги герцога Кранцера ехали впереди, выкрикивая его имя и требуя освободить дорогу. Крестьяне и горожане низко кланялись брату короля, дворяне почтительно снимали шляпы, и Кранцер также вежливо кивал им в ответ.

Стражники у ворот дома графа Гальтранского не удивились, увидев подъезжающего герцога. Они уже привыкли к тому, что Кранцер часто навещает их больного господина. Ворота были немедленно распахнуты, и всадники въехали в небольшой внутренний дворик дома графа Гальтранского. Не успели они спешится, как в дверях показались управляющий графа мэтр Тропстер и придворный лекарь Грогус.

— Как здоровье моего друга графа Гальтранского? — первым делом поинтересовался герцог Кранцер.

Мэтр Тропстер был печален:

— Увы, господин герцог, графу становится хуже день ото дня. Он уже совсем не встает с постели.

— Могу ли я его видеть?

— Конечно, конечно! Граф сегодня уже несколько раз интересовался, вернулись ли вы в город.

— Интересовался? — переспросил Кранцер. — Ну что же, я тоже очень хочу с ним встретиться!

— Одну минуточку, господин герцог! — твердо произнес лекарь Грогус. — Могу ли я переговорить с вами наедине до того, как вы войдете в комнату графа?

— Если разговор окажется недолгим…

— О, он не займет много времени. Давайте отойдем вон к той стене, где нас никто не услышит.

Кранцер и Грогус пошли в указанном направлении. Бегущий За Ветром двинулся за ними.

Лекарь обернулся и строго произнес:

— А вы куда идете, молодой человек? Этот разговор для ваших ушей не предназначен!

Волшебник улыбнулся:

— Уже больше десяти тысяч лет я не являюсь молодым… да и человеком-то меня считают очень немногие.

— Как?! — воскликнул Грогус. — Вы — тот самый?…

— Тише! — прошипел герцог. — Теперь вам понятно, куда и зачем я отлучался из столицы. Бегущий За Ветром, как и год назад, вновь готов прийти к нам на помощь.

— Простите, что я не узнал вас, — Грогус вежливо поклонился Бегущему За Ветром, однако волшебник заметил, что лекарь не очень-то рад его появлению.

— Итак, что вы хотели мне сказать? — поторопил Грогуса герцог.

— Я всего лишь хотел вас предостеречь. Дело в том, что у меня и у моих коллег возникли опасения, не является ли заразной болезнь, поразившая графа Гальтранского.

— Заразной? — эхом повторил Кранцер.

— Вот именно! — лекарь поднял вверх указательный палец. — Дело в том, что первоначальные признаки этой болезни обнаружены еще у нескольких благородных дворян.

— У кого?

— Явные признаки — у графа Брезонского, у барона Корского и у барона Шардского. Менее выраженные — у маркиза Царенского и… у вашего брата, короля Далкора.

— Что-о-о-о? — потрясенно выдохнул Кранцер. — У моего брата?…

Лекарь быстро заговорил:

— Конечно, ни я, ни мои коллеги не можем утверждать это со всей определенностью. Но некоторое недомогание и общая слабость у этих господ подозрительно напоминает симптомы болезни графа Гальтранского. То, что с ним происходило две недели назад, теперь наблюдается и у вашего брата.

Кранцер впился в Грогуса горящим взором:

— Вы уверены? Вы не ошиблись? Вы можете определить болезнь?

— Пока мы, придворные лекари, лишь пытаемся установить диагноз. Это мой коллега Шамузен предположил, что болезнь может быть заразной. Но я в этом не уверен. Ведь барон Корский и маркиз Царенский лишь два дня назад прибыли в Даниманд для участия в рыцарском турнире, и почувствовали себя плохо уже в дороге. То есть друг с другом они не общались… И в то же время симптомы у всех столь схожи… Вот почему я счел своим долгом предупредить вас, господин герцог, о вероятной опасности. Король Далкор строго запретил нам, лекарям, рассказывать посторонним о болезни нескольких благородных господ. Но на вас, я уверен, этот запрет не распространяется. — лекарь поклонился герцогу, а потом обратился к Бегущему За Ветром: — А уж на вас — тем более.

— Поводите нас к графу! — сказал волшебник.

— Да, да, и побыстрее! — подхватил Кранцер. — Я должен немедленно с ним увидеться, а потом сразу же отправиться к моему брату!

— Ну, как хотите. Я вас предупредил и этим выполнил свой долг лекаря. Идемте!

Герцог обернулся:

— Сантер, Грентор, ведите за нами Шаризана!

Все вместе они вошли в дом, поднялись по главной лестнице, проследовали по длинному коридору и оказались возле дверей личных покоев графа Гальтранского. Слуги распахнули створки, пропустили посетителей внутрь, а потом закрыли двери.

Граф Гальтранский, казалось, не заметил вошедших. Он лежал на высоком просторном ложе, до самого подбородка закрытый толстым одеялом. Его глаза были закрыты.

— Граф, это я, Кранцер! — осторожно позвал герцог.

Веки графа слегка шевельнулись и медленно раскрылись. На бледных, почти сравнявшихся цветом с белесой кожей, губах возникло жалкое подобие улыбки. Но граф был слишком слаб для того, чтобы открыть рот и приветствовать своего молодого друга.

Кранцер повернулся к Шаризану и тихо спросил:

— Ну, это он? Он вас нанимал?

— Этот? Да вы что? Тот был сильный и здоровый. На и не похож он на этого старика!

— Выведите этого преступника во двор! Ждите меня там! — Велел герцог своим слугам.

Разрешив мучавшую его неопределенность, Кранцер сперва заметно повеселел, но вид смертного ложа графа вновь опечалил его взор.

Герцог и Грогус сделали несколько шагов вперед — к постели больного. Но Бегущий За Ветром твердо произнес:

— Стойте на месте!

Люди застыли.

— Значит, болезнь все-таки заразная? — обреченно проговорил лекарь.

— Нет. Все гораздо хуже. Это не болезнь. Это проклятие.

— Проклятие? — воскликнул герцог. — Но кто посмел наложить на графа Гальтранского проклятие? Кто? Когда?… Значит, и остальные тоже?… И мой брат?!!

— Вполне возможно, — сказал Бегущий За Ветром. — Я очень удивлюсь, если это не так. Когда граф почувствовал недомогание?

— К нам он обратился две недели назад… — начал Грогус.

Кранцер его перебил:

— Это я заставил графа прибегнуть к помощи лекарей. Граф был слишком уверен в своих силах. Он считал, что болезням его не взять, а легкое недомогание пройдет само.

— Вам надо было звать на помощь не лекарей, а магов и волшебников, — наставительно произнес Бегущий За Ветром.

— Но в Даниманде сейчас нет ни одного мага, — развел руками герцог. — После того, как Ароцериус…

— Да, я помню! — довольно резко оборвал Кранцера Бегущий За Ветром.

Маг Ароцериус год назад предпочел остаться в мире ульвов вместе с Нариндой и ее отцом, охотником Кварнаром. Воспоминания о прекрасной девушке — получеловеке-полуульве — были еще слишком свежи в памяти Бегущего За Ветром, чтобы он мог спокойно говорить о тех событиях.

— Вот, значит, на что рассчитывают дворяне-мятежники, — задумчиво произнес волшебник. — Они решили обратиться за помощью к таким силам, о которых даже я успел забыть.

— О каких силах ты говоришь? — с тревогой спросил герцог.

Но Бегущий За Ветром как будто не расслышал его вопроса. Он стоял, глядя перед собой неподвижными, ничего не видящими глазами. Он был весь погружен в собственные мысли, и Кранцер с Грогусом больше не решались беспокоить его расспросам.

Внезапно волшебник махнул рукой, словно отгонял последние сомнения. Он повернулся к Грогусу:

— Возможно, мой приказ вас оскорбит, но я вынужден настоятельно просить вас покинуть эту комнату. Я должен переговорить наедине с герцогом Кранцером.

Несомненно, лекарь был обижен. Он молча, подчеркнуто вежливо поклонился и вышел за дверь.

Кранцер побледнел, ожидая услышать от Бегущего За Ветром самую ужасную правду. Волшебник внимательно всмотрелся в лицо неподвижно лежавшего графа Гальтранского, а потом произнес:

— Герцог, ты, конечно, понимаешь, что я не могу рассказать тебе обо всем, что происходило, происходит или произойдет. Поэтому я лишь попрошу тебя четко исполнять мои указания, какими бы нелепыми, ужасными или отвратительными они вам не казались. Поверь, все что я намереваюсь сделать, будет сделано во благо Данимора и его жителей… Точнее, во благо всех честных и порядочных людей. От того, насколько точно ты будешь исполнять мои указания, зависит ваше будущее, будущее вашей страны и, вполне возможно, будущее всего этого мира.

— Я готов! — твердо проговорил Кранцер.

— Тогда приготовься слушать и запоминать. Первое: ты — единственный, кто будет посвящен в большую часть моих действий. Ты, в свою очередь, не должен никому ничего объяснять. Только приказывать и требовать немедленного выполнения своих приказов.

Кранцер кивнул, внутренне холодея. Он тоже слишком хорошо помнил прошлогодние события, в результате которых в мире ульвов безвозвратно исчезла половина армии и множество дворян. Тогда Бегущий За Ветром лишь в общих чертах рассказал ему о том, что произошло по ту сторону Туманного Моста. Но и рассказанного было достаточно, чтобы понять, насколько серьезен и беспощаден бывал великий волшебник в минуту смертельной опасности.

Убедившись, что Кранцер его внимательно слушает, Бегущий За Ветром продолжил:

— Второе. Очень может быть, что ты узнаешь обо мне несколько больше, чем я обычно сообщаю простым людям. Держи свои догадки при себе и никогда, слышишь, НИКОГДА не делись ими с кем бы то ни было, даже с самыми близкими и надежными людьми.

Герцог снова кивнул. Он был уверен, что это не слишком большая цена за ту помощь, которую оказывал Бегущий За Ветром.

— Третье. Ты не должен торопить меня или просить помочь кому бы то ни было ранее, чем я сочту это нужным. Это, как ты понял, касается твоего брата. Я уверен, что на него наложено то же заклятие, что и на графа Гальтранского. Но сделано это позже примерно на две недели. Так что твой брат будет жив все это время. Но сейчас я сниму заклятие только с графа. Королю Далкору и остальным проклятым придется подождать, пока я закончу более важные дела.

Герцог слегка склонил голову. Это условие для него казалось не таким легким, как предыдущие два.

— А теперь о самом заклятии. Это очень древняя, очень могущественная и очень злая магия. Я пока даже представить себе не могу, кто и как сумел ею воспользоваться. Когда-то давно для победы над этой магией приходилось объединять силы нескольких волшебников. Теперь я один. И за помощью мне обращаться некогда. Все, кто может мне помочь в этом деле, находятся слишком далеко. Только срочность дела может служить оправданием моим дальнейшим поступкам. Когда-то очень давно я сам себе дал клятву не делать того, что собираюсь сейчас сделать ради спасения Данимора…

Встретив непонимающий взгляд Кранцера, волшебник слегка улыбнулся:

— Не обращай внимания на мои попытки найти достаточно веские оправдания самому себе. Итак, вот что ты должен сделать. Сейчас ты выйдешь из этой комнаты, плотно закроешь за собой дверь и проследишь, чтобы никто не входил сюда в ближайшие полчаса. За это время ты прикажешь, чтобы каменщики принесли тебе ведро со свежей глиной, которая используется для ремонта каменной кладки. Через двадцать минут — нет, лучше через полчаса — ты в одиночку войдешь в эту комнату и обнаружишь выздоравливающего графа Гальтранского и мое мертвое тело…

Глаза Кранцера округлились, а рот открылся в немом крике. Бегущий За Ветром быстро произнес:

— Я не погибну. Мертво будет это тело. В него перейдет проклятие. Даже если тебе покажется, что тело живо, ты должен будешь плотно и надежно замазать глиной все отверстия в моем теле. Рот, нос… и так далее. ВСЕ отверстия! Это очень важно, иначе проклятие может вырваться на свободу. Затем ты завернешь тело в одеяло, чтобы никто его не опознал, и прикажешь свои людям отвести его куда-нибудь за город. Пусть его закопают так глубоко, насколько это будет возможно.

— А ты?… — пролепетал Кранцер. — А где будешь ты?…

— А вот этого тебе знать не следует. Скажу только, что мы очень скоро встретимся… Только, как ты понимаешь, выглядеть я при этом буду иначе. Да, и еще: ты говорил, что у тебя есть доверенные люди, которые следят за дворянами и за жителями города. Пусть они заодно доносят тебе обо всех странных случаях, о непонятных и необъяснимых событиях.

— О чудесах?

— Нет, не о волшебных деяниях, а именно о странных делах, которые на первый взгляд покажутся не такими уж и важными. Понятно?

— Не совсем…

— Ну, это не так уж и важно. Иди, герцог Кранцер! Да, вот еще что. Помни: защита родной страны — это не только сражения и победы на поле брани. Очень часто для блага государства и народа приходится возиться в грязи. Пусть эти мысли помогут тебе выполнить мои указания. А теперь иди! До встречи!

Бегущий За Ветром взмахнул рукой, и упругий поток воздуха мягко подтолкнул Кранцера в спину. Боясь оглянуться и увидеть что-то ужасное или отвратительное, герцог на непослушных ногах вышел из комнаты и, когда слуги закрыли двери, привалился к створкам спиной.

Мэтр Тропстер и лекарь Грогус были поражены бледностью и лихорадочным блеском глаз молодого герцога.

На их невысказанные вопросы Кранцер слегка дрожащим голосом ответил:

— Граф Гальтранский скоро поправится. А сейчас немедленно доставьте мне ведро со свежей глиной! С глиной, которую используют каменщики для строительства и ремонта стен.

Грогус осторожно и заботливо поинтересовался:

— Господин герцог, вы хорошо себя чувствуете?

Кранцер выпрямился, топнул ногой и прокричал:

— Я что, должен дважды повторять приказ? Исполняйте! ИМЕНЕМ КОРОЛЯ!!!

* * *

Выждав полчаса, герцог Кранцер вошел в комнату графа и убедился, что все произошло именно так, как и говорил Бегущий За Ветром. Заметно поправившийся и помолодевший граф Гальтранский спал на своей кровати крепким здоровым сном. А на полу лежало исхудавшее и ссохшееся тело, в котором совсем недавно жила душа великого древнего волшебника. Бегущий За Ветром несколько облегчил работу Кранцеру, перед смертью самостоятельно раздевшись донага. Молодой герцог тяжело вздохнул, поставил тяжелое ведро с глиной возле тела, взял мастерок и приступил к выполнению возложенных на него обязательств.

Кранцер работал тщательно, помня о важности порученного дела, но старался побыстрее завершить это малоприятное занятие. Герцог строжайше запретил кому-либо входить в комнату, пока он сам не позовет. Его слуги никогда не нарушали приказов и не позволяли это делать другим. Кранцер слышал за дверью возбужденные голоса, но никто не помешал ему закончить работу.

Когда Кранцер открыл дверь, он увидел взволнованные лица мэтра Тропстера, Грогуса, Сантера и Грентора.

Управляющий и лекарь тотчас же бросились к ложу графа Гальтранского.

— Это просто невероятно! — прошептал Грогус, разглядывая спящего графа. — Он совершенно здоров! Значит, это было все-таки проклятие! Потому все мои усилия были напрасны. Но где же сам… спаситель графа?

Лекарь повертел головой, оглядывая комнату. На лежащий у стены, завернутый в одеяло предмет, он не обратил внимания. В покоях графа было разбросано много одеял, подушек, шкур животных, которыми лекари раньше накрывали больного, пытаясь его согреть и вернуть к жизни.

— Тот, кто спас графа Гальтранского и спасет всех нас, ушел… Ушел своим путем. — ответил лекарю герцог Кранцер. — И запомните, уважаемый Грогус, говорить кому-то о проклятии я вам запрещаю. Вы не можете сообщить об этом даже своим коллегам-лекарям и тем дворянам, чьи симптомы показались вам похожими на болезнь графа Гальтранского. Тот, кто спас графа, спасет и всех остальных. Только после этого можно будет открыть правду. А пока не найден злой колдун, наславший проклятие, нужно соблюдать тайну. Всем это ясно?

Грогус понимающе кивнул и вновь устремил свой радостный взор на мирно спящего графа Гальтранского.

Герцог Кранцер вопросительно посмотрел на своих слуг, ожидая объяснения их появлению у дверей покоев графа. Сантер и Грентор не входили в комнату. Оба были растеряны и подавлены, оба стояли с поникшими головами.

— Простите, господин герцог! — проговорил Сантер. — Наша вина велика, и нет слов, чтобы описать наше раскаяние…

— Что еще случилось? — сердце молодого герцога замерло.

— Шаризан сбежал!

— Что-о-о?!

— Мы глаз с него не спускали! — быстро заговорил Грентор. — Мы находились от него на расстоянии вытянутой руки! Но он исчез так внезапно, что мы сперва даже не могли понять, как это получилось. Только что преступник был здесь… И вдруг его нет!

— Проклятье! — вскричал Кранцер. — Как вы могли меня так подвести? Вы же знаете, как важен этот атаман разбойников! Он мог опознать заказчика покушения! Он мог привести нас к организаторам мятежа!

Слуги стояли с выражениями полнейшего раскаяния на лицах.

— Как я теперь могу вам доверять?! — не унимался Кранцер. — Мне придется наказать вас…

Внезапно герцог осекся на полуслове. Некая догадка, как вспышка молнии, мелькнула в его голове, заставив по-новому взглянуть на события последнего часа. Кранцер связал воедино мертвое тело, которое лежало сейчас в комнате, и побег Шаризана. Герцог поверил словам своих слуг. Побег атамана выглядел слишком необычным и невероятным… можно сказать, волшебным.

Сантер и Грентор были немало удивлены, услышав следующие слова своего господина:

— Пожалуй, вы невиноваты в том, что упустили Шаризана. Я вас прощаю. Более того, я запрещаю вам искать беглеца, преследовать его и кому бы то ни было сообщать о его исчезновении. Забудьте о том, что этот человек существовал! Если случайно увидите его на улицах Даниманда или где-либо в Даниморе, то сделайте вид, что не узнали! Вам все ясно?

Слуги согласно кивнули, хотя резкая смена настроения герцога и особенно его приказ были им совершенно непонятны.

— А теперь нам надо закончить еще одно дело, — сказал Кранцер. — Идите за мной!

Повинуясь приказу герцога, слуги забрали замотанное в одеяло тело. Сверток был легким, и Сантер с Грентором вряд ли могли догадаться, что несут бывшую телесную оболочку Бегущего За Ветром.

Сверток перекинули через седло лошади Шаризана.

— Вы поедете со мной! — приказал герцог Сантеру и Грентору. — А вы, — обратился он к остальным слугам, — отправляйтесь домой! И возьмите коня Бегущего За Ветром! Устройте его на моей конюшне! Хозяин скоро вернется за своим скакуном.

Как ни желал молодой герцог побыстрее навестить своего брата-короля, он сперва должен был выполнить обещание, данное Бегущему За Ветром. Поэтому он с двумя слугами ненадолго покинул Даниманд, чтобы закопать завернутое в одеяло тело в ближайшем лесу.

Сантер и Грентор выполняли все распоряжения герцога молча и не задавали вопросов. Если какие-то предположения и возникли в их мыслях, то они оставили их при себе. Кранцер был доволен своими слугами. Но все же посчитал нелишним напомнить им, чтобы они забыли обо всем, что происходило в течение последних нескольких часов.

* * *

В этот же день, уже на закате, герцог Кранцер все-таки успел встретиться с королем Далкором, своим старшим братом. Несмотря на легкое недомогание, король выглядел довольно бодрым и энергичным. Он был полностью поглощен подготовкой к предстоящему ежегодному рыцарскому турниру. Далкор даже забыл поинтересоваться, куда и по какой надобности отлучался его брат из Даниманда. Казалось, возможность мятежа не слишком беспокоила короля. И вообще, его мысли были заняты чем угодно, только не вопросами безопасности Данимора.

С загадочной улыбкой Далкор спросил у Кранцера:

— Брат мой, я надеюсь, сам-то ты выступишь на турнире во всем своем блеске?

— Я вообще не собирался участвовать в поединках, — растерянно ответил Кранцер.

— Нет, ты обязательно должен показать свое мастерство владения конем, копьем и мечом.

— Если дворяне поднимут мятеж, то эти умения мне придется демонстрировать не на турнире, а на поле брани.

— Ты все еще считаешь, что кто-то из моих подданных готов высказать явное недовольство? У тебя имеются достаточно веские доказательства?

— Пока нет… — Кранцер не стал ничего рассказывать брату о нападении подосланных убийц и о смертоносных заклинаниях пока неизвестного враждебного колдуна.

— Я так и думал! — улыбнулся король Далкор. — Я уверен, что дворяне не осмелятся на открытое неповиновение. Год назад мы необыкновенно удачно и своевременно избавились от самых опасных смутьянов… И я уверен, что ты, мой брат, так же надежно будешь защищать трон Данимора и в будущем.

— Благодарю за доверие! — герцог склонил голову.

— Ну-ну! К чему эти официальные поклоны. Мы же братья! — Далкор шагнул вперед и обнял Кранцера. — И вот почему я хочу, чтобы ты участвовал в турнире. В Даниманд сейчас съезжаются не только рыцари из Данимора, но и из многих соседних стран. Среди них будет и герцог Гвардо-Корино со своей прекрасной дочерью Киарной.

— А-а-а! — догадался Кранцер. — Вот, значит, на ком ты хочешь меня женить!

— Я тебя не принуждаю. Пусть все решит твое сердце. Я лишь хочу, чтобы славный герцог по достоинству оценил твое мужество и ловкость. Ну а ты, наверняка, не останешься равнодушен к первой красавице Центрального континента. Кроме того, тебе уже исполнилось двадцать шесть лет, а ты еще и не думал о женитьбе. Раз невесты из Данимора тебя не устраивают, мне пришлось организовать приезд прекрасной герцогини из соседней страны. — Король похлопал Кранцера по плечу.

— Кажется, я слышал какую-то легенду, связанную с родом Гвардо-Корино… — задумчиво произнес герцог.

— Ты не ошибся! Гвардо-Корино приходится внуком и прямым наследником тому самому герцогу Гвардо-Гвелли, который некогда ради спасения своей невесты победил злобного колдуна Вих-Дар-Лохара. Представь себе, тот храбрый рыцарь прошел полмира, чтобы найти и отстоять в нелегком бою свою любовь! Вот это подвиг! Не зря до сих пор о нем слагают песни и рассказывают легенды. Вот почему ты, брат, должен доказать герцогу Гвардо-Корино, что имеешь полное право породниться с его славным родом. Вот почему ты обязательно будешь участвовать в турнире. Считай это моим королевским приказом!

— Хорошо, я подчиняюсь воле короля, пусть даже о женитьбе пока не помышляю, — Кранцер снова поклонился и перевел разговор на другую тему: — А как себя чувствуют твоя жена, королева Агранора и твой сын, принц Даркан?

— О, у нас все замечательно! — просиял Далкор. — Даркан уже начал лепетать первые слова! Если бы не поздний час, я бы провел тебя в покои жены и показал тебе твоего племянника. Подумать только, ему еще нет и года, а он уже пытается разговаривать!..

— Я видел его всего три дня назад, — с улыбкой напомнил Кранцер.

— Три дня — это большой срок, особенно когда речь идет о моем сыне. Ведь он растет не по дням, а по часам! Каждый день он делает новые успехи! Каждый день он совершает новые открытия! Каждый день он познает этот прекрасный мир, который я с радостью ему дарю!

Кранцер знал, что о своем сыне король готов с упоением говорить целыми часами. Поэтому он постарался вежливо завершить беседу:

— Извини, брат, что я своим приходом утомил тебя! Время позднее, и мне пора в свой дом. Кроме того ты, как мне сказали лекари, не совсем здоров…

— О-о-о, пустяки! Вечно эти лекари преувеличивают. Они думают, что чем больше найдут у меня болезней, тем больше получат от меня благодарностей и наград!

— И все-таки ты должен беречь себя.

— Да я силен, как бык! Я ведь тоже собираюсь поучаствовать в турнире.

— Что?! Я не ослышался?

— Должен же юный принц Даркан видеть, что я не просто король, но и рыцарь Данимора!

Кранцер понял, что не сможет переубедить своего брата и отговорить его от участия в турнире. Поэтому он попрощался с Далкором и покинул королевский дворец.

Королевская семья Данимора совсем недавно сумела распространить свою власть на всю страну. Кроме того, власть и деньги Далкор в первую очередь расходовал на строительство дорог и мостов, поэтому королевский дворец в столице оставался почти таким же, как и во времена его деда. То есть был маленьким и не слишком роскошным. Многие дворяне могли бы похвастаться дворцами, значительно превосходившими королевский по размерам и по внутреннему убранству.

Кранцер обычно жил в загородном королевском дворце, в пяти днях езды на юг от Даниманда. В столице же у него имелся дом неподалеку от королевского дворца. Этот дом почти ничем не отличался от домов горожан среднего достатка. Только поднятый над ним флаг с гербом герцога говорил о том, что здесь живет особа королевской крови.

Впрочем, во время недолгого пребывания в столице большинство поместных дворян также останавливалось в небольших домах. Даниманд был выстроен давно, его каменные стены ограничивали рост и развитие города. Так что строительство новых дворцов в пределах городской стены было практически невозможно. Надо было либо сносить целые кварталы горожан, либо выстраивать новую стену. И то, и другое во время правления короля Далкора было невозможно.

Так что во время рыцарских турниров у стен Даниманда вырастал еще один город — из шатров и палаток. Там жили те дворяне и рыцари, у которых не было собственных домов в городе. Графы, бароны и маркизы, привыкшие жить в своих вотчинах в роскошных дворцах, с неменьшими удобствами устраивались в походных жилищах. Вместе с ними прибывали их оруженосцы и многочисленные слуги. Рядом с шатрами дворян устанавливали свои телеги бродячие музыканты, актеры, циркачи и женщины легкого поведения.

Палаточный город жил своей жизнью и засыпал намного позже Даниманда. Ведь население столицы в основном состояло из цеховых рабочих, ремесленников и мастеров, которые, как и крестьяне, вставали на работу с первыми лучами солнца, а на закате ложились спать.

Даже у ворот собственного дома герцог Кранцер мог расслышать шум палаточного города и увидеть зарево от множества факелов и костров. Там веселье было в самом разгаре. В этом году необыкновенно много людей прибыло на рыцарский турнир. А ведь до начала празднества оставалось еще целых четыре дня! Кранцер прикинул, что общее количество дворян и их вооруженных слуг в несколько раз превысит численность королевских стражников и верных трону рыцарей.

Удержать королевскую власть можно было либо с помощью сильного и верного войска, либо с помощью мощного волшебства. Этим вечером у Кранцера не было твердой уверенности ни в том, ни в другом. Так что молодой герцог лег спать со множеством невеселых мыслей в голове.

* * *

Очень давно, во времена своей юности, Бегущий За Ветром поклялся сам себе, что всегда будет полностью проживать человеческую жизнь и никогда не станет избирать своим новым пристанищем взрослое тело. Именно так он и поступал до сих пор. Он не боялся физической смерти своего тела, но и не рисковал им понапрасну. И всегда его освобожденная душа вселялась в тело новорожденного младенца, еще не успевшего обрести собственное сознание.

И вот великий волшебник нарушил древнюю клятву. Покинув юное тело, в котором в прошлом году он сопровождал Наринду в мир ульвов, Бегущий За Ветром занял тело атамана разбойников Шаризана. Оправданием этому поступку могла служить только крайняя необходимость.

Бегущий За Ветром в облике Шаризана добрался до Дарбанда на заходе солнца. Он обладал всеми воспоминаниями атамана разбойников, и потому без труда нашел постоялый двор под названием «Зеленый петух».

В обеденном зале постоялого двора было оживленно и многолюдно. Количество выпитых за вечер хмельных напитков давно уже превратило ужин в попойку. Среди пирующих было очень мало крестьян и купцов. В «Зеленом петухе» в основном собрались люди, по рождению или по собственной воле вставшие на путь воинского ремесла: благородные, но небогатые рыцари, их вооруженные слуги и вольные наемники-кондотьеры.

Перемещение больших отрядов вооруженных людей по дорогам королевства не должно было никому казаться подозрительным. Ведь у них имелся благовидный предлог — все они направлялись в столицу на ежегодный рыцарский турнир.

Однако, когда на пиру было выпито немало хмельных напитков, постояльцы забыли о предосторожностях. Зазвучали тосты, провозглашающие восстановление дворянских свобод и привилегий. Рыцари начали похваляться количеством воинов, собранных под знаменами графа Афальстагского и маркиза Дреусского. Приглашенные на пир певцы и музыканты, уловив общее настроение, пели баллады, прославляющие подвиги героев прошлых веков — гордых и независимых рыцарей, не знавших ярма законов и королевских предписаний.

Бегущий За Ветром легко смешался с толпой пирующих и вскоре отыскал человека, которого Шаризан оставил приглядывать за таинственным нанимателем. Этого человека звали Гарлон, он не являлся членом банды, но за определенную плату согласился исполнить не слишком сложное поручение.

Увидев Шаризана, Гарлон заметно обрадовался. Ведь эта встреча означала, что он все-таки получит свою долю добычи.

— Он все еще здесь, — сообщил Гарлон и глазами показал в дальний угол обеденного зала.

Бегущий За Ветром посмотрел в ту сторону и, воспользовавшись воспоминаниями Шаризана, узнал «своего» нанимателя. Седой пожилой человек одиноко сидел за столом с большой кружкой пива и, казалось, совершенно не обращал внимания на то, что происходило вокруг него.

— Оставайся на месте! — велел волшебник Гарлону, а сам медленно пошел к нанимателю.

Тот как будто почувствовал приближение Бегущего За Ветром и повернул голову в его сторону. Взгляд волшебника встретился со взглядом незнакомца. Наниматель едва заметно кивнул головой и встал из-за стола. Он направился к лестнице, ведущей на второй этаж, и Бегущий За Ветром, стараясь не привлекать ничьего внимания, последовал за ним.

На втором этаже «Зеленого петуха» располагались комнаты для постояльцев. Волшебник был уверен, что наниматель ведет его в свою комнату, чтобы наедине расспросить об успешном или неудачном нападении на герцога Кранцера. Но все произошло совсем не так, как он предполагал.

Внезапно седоволосый покачнулся и ухватился за перила лестницы. В следующее мгновение у него из горла хлынула белая жидкость. Поначалу никто не обратил на это внимания, но еще через секунду тело человека рухнуло вниз, тяжело скатившись по ступеням. Даже после этого большинство воинов продолжало пировать, как ни в чем не бывало. Только самые ближайшие к месту происшествия люди недовольно покосились на распростертое у их ног тело.

Бегущему За Ветром не надо было приближаться к трупу, чтобы определить, что явилось причиной смерти. Это знание не доставляло ему радости. Наоборот, он окончательно убедился, что имеет дело с очень сильным и коварным врагом.

Оставшийся неизвестным наниматель оказался всего лишь пешкой в большой игре. Им пожертвовал игрок, переставлявший фигуры и опережавший Бегущего За Ветром на несколько ходов. Этот игрок, несомненно, был могучим волшебником. Только обладая большими знаниями, используемыми, к сожалению, во зло, можно было так эффективно использовать проклятие Ледяного Дыхания.

Бегущему За Ветром было известно, что существует два вида этого проклятия. На графа Гальтранского, как и на остальных дворян, было наложено «пассивное» проклятие Ледяного Дыхания. Их жизненная сила медленно вытекала из тел и переходила к злому колдуну. Причем физическое расстояние между жертвой и колдуном не имело значения. Кроме того, колдуну становились известным все, что происходило с жертвой. Так граф Гальтранский невольно выдал время и направление путешествия герцога Кранцера.

Тот человек, который нанял банду Шаризана, находился под воздействием «активной» формы Ледяного Дыхания. Внешне он никак не отличался от обычного человека, но на самом деле был давно мертв. Он двигался и разговаривал, полностью находясь во власти колдуна. И, несомненно, колдун был достаточно опытен, если, глядя издалека глазами своей марионетки, смог определить, что в теле Шаризана находится чужая сущность — сущность волшебника. Почуяв опасность, колдун просто разорвал связь со своей жертвой.

Бегущий За Ветром не знал способа противодействия «активному» проклятию Ледяного Дыхания. С «пассивным» проклятием он еще мог справиться, вытянув его из тела графа Гальтранского и переведя на себя. Правда, его собственное тело при этом погибло. В этом и была ужасная сила проклятия Ледяного Дыхания — оно обязательно требовало чьей-нибудь смерти. А самое неприятное заключалось в том, что Бегущий За Ветром, обладая безраздельной властью над воздушной стихией, не мог проследить за нематериальными ниточками, которые связывали колдуна с его жертвами.

Из задумчивости Бегущего За Ветром вывело легкое покашливание Гарлона. Он увидел, что служители постоялого двора уносят тело безымянного нанимателя.

— Где его комната? — спросил волшебник, указывая на труп.

— Я покажу, — с готовностью отозвался сообщник Шаризана.

Они быстро поднялись на второй этаж. Бегущий За Ветром легко открыл замок, воспользовавшись давлением воздуха, как отмычкой. Гарлон тотчас же начал обшаривать небольшую комнату в поисках денег и драгоценностей. Волшебника же интересовало совершенно иное. Он пытался определить, из какой местности прибыл наниматель, кому он служил, с кем общался. Но, увы, в комнате не нашлось ничего, что могло бы навести на след. Зато поиски Гарлона быстро увенчались успехом.

— Вот, нашел! — радостно вскрикнул он, вытаскивая из-под матраса несколько кожаных мешочков, полных золотыми монетами.

Бегущий За Ветром услышал в коридоре топот ног и голоса. Он понял, что это служители «Зеленого петуха» идут в комнату умершего постояльца, и приказал Гарлону:

— Уходим, быстро!

Они выскочили из комнаты и тотчас же спрятались в соседней, дверь в которую открыл Бегущий За Ветром с помощью своего волшебства. Служители прошли мимо, обсуждая между собой, как они поделят предполагаемую добычу из комнаты мертвеца.

Гарлон, услышав эти разговоры, тоненько хихикнул.

Бегущий За Ветром сказал ему:

— Пусть деньги пока останутся у тебя. Я заберу их утром. А сейчас мне надо отлучиться по важному делу…

Они покинули комнату и разошлись в разные стороны. На самом деле волшебник не собирался возвращаться в «Зеленого петуха». Оказавшись на улице и убедившись, что его никто не видит, он поднялся в воздух и полетел в сторону Даниманда. Именно там, в столице, он собирался начать поиск новых ниточек, ведущих к колдуну.

Бегущий За Ветром был совершенно уверен, что и Гарлон, в свою очередь, не останется на постоялом дворе до утра. Он непременно сбежит с деньгами и постарается уехать так далеко, чтобы атаман Шаризан его никогда не нашел.

* * *

Бегущий За Ветром по воздуху быстро долетел до Даниманда, но в город опускаться не стал. Его интересовал палаточный лагерь у стен столицы, где, как он полагал, и следовало искать сообщников колдуна, владевшего проклятием Ледяного Дыхания.

Несмотря на поздний час, в палаточном лагере еще никто не ложился спать. Маркиз Дреусский пировал со своими вассалами в своем огромном шатре. У маркиза имелся собственный дом в Даниманде, однако он предпочел установить шатер и поднять свой флаг под стенами города. Маркиз объяснял это своей любовью к простору и свободе. На самом же деле он опасался, что большое количество прибывших с ним воинов будет слишком заметно на узких улочках Даниманда.

Хмельной маркиз Дреусский важно восседал во главе стола, самодовольно поглядывая на своих вассалов и слушая их восхваления. С такими отважными рыцарями он готов был в одиночку выступить против короля Далкора и силой оружия вернуть себе права самовластного дворянина. Только довольно причудливые представления о чести и благородстве не позволяли ему начать войну без главного союзника — графа Афальстагского.

Сам граф еще не прибыл к стенам Даниманда. Перенос начала рыцарского турнира на более ранний срок нарушил планы заговорщиков. Им пришлось ускорить общий сбор вассалов с их дружинами, и не все отряды оказались готовы выступить одновременно. Сейчас граф Афальстагский находился на границе своих владений и королевских земель. Он расположился в военном лагере, где под предлогом подготовки к предстоящему турниру собирал мощную армию из своих вассалов и наемников. До Даниманда войско графа Афальстагского могло добраться всего за полтора дня, поэтому граф оттягивал выступление до последнего момента, чтобы прибыть в столицу к самому началу рыцарского турнира с наибольшим количеством своих соратников.

Граф и маркиз постоянно обменивались друг с другом гонцами, чтобы координировать свои действия. Поэтому маркиз Дреусский не удивился, когда один из доверенных слуг сообщил ему о прибытии очередного гонца

Маркиз тяжело выбрался из-за стола, грубо оттолкнул двух своих слуг, сделавших попытку поддержать господина справа и слева, и фыркнул:

— Пошли прочь! Я еще способен крепко стоять на ногах!

Действительно, даже влив в себя немалое количество хмельных напитков, маркиз мог передвигаться самостоятельно.

Он прошел вдоль стола, за которым сидел его вассалы, и приблизился к гонцу, которым, разумеется, был ни кто иной, как Бегущий За Ветром в облике Шаризана.

— Иди за мной! — коротко велел маркиз.

Маркиз и Бегущий За Ветром отошли от большого шатра и остановились возле обозной телеги. Они оказались в полутьме, за пределами круга света, образованного множеством факелов, пылающих внутри и снаружи шатра. Маркиз огляделся, убедился, что их разговор никто не подслушивает, и шепотом спросил:

— Ну? Что желает сообщить мне граф Афальстагский?

— Он велел мне передать вам, господин маркиз, что планы относительно герцога Кранцера изменились.

— То есть как это? — не понял маркиз.

— Граф Афальстагский сказал, что явное убийство герцога — брата короля, может насторожить наших врагов. Поэтому он решил прибегнуть к известному вам способу и использовать против герцога проклятие Ледяного Дыхания.

— Какое такое проклятие? — удивился маркиз. — Немедленно скачи обратно к графу и скажи ему, что он должен действовать в соответствии с нашим планом. Наш самый опасный враг — герцог Кранцер. Он должен быть уничтожен до начала рыцарского турнира. Ведь мы же об этом договаривались! Я уже считал это дело решенным!

Бегущий За Ветром понял, что маркиз Дреусский знал о готовящемся покушении на герцога Кранцера, но, похоже, ничего не знал о колдуне и его проклятии. Тем не менее, волшебник решил еще раз проверить маркиза:

— Граф Афальстагский уже готов был послать наемных убийц к герцогу Кранцеру, но тот, чье имя вам известно, сумел его убедить, что проклятие, наложенное на герцога, подействует быстрее, чем на остальных. Разве вы не видели, в каком плохом состоянии вернулся Кранцер в Даниманд? Он так тяжело болен, что слугам приходилось почти нести его на себе. Известный вам колдун сказал, что раз на герцога наложено проклятие Ледяного Дыхания, то и не нужно его убивать. Естественная смерть Кранцера никого не насторожит. А вот если убить его, то королевские стражники будут настороже и не позволят вам внезапно напасть на них.

Лицо маркиза Дреусского налилось кровью, а глаза едва не вылезли из орбит. Он прошипел, задыхаясь от злобы:

— Ты о чем таком тут толкуешь? О каком колдуне? О каком проклятии?

— Я говорю о том самом проклятии Ледяного Дыхания, которое уже используется против графа Гальтранского, графа Брезонского, барона Корского, а также против некоторых других дворян… и против короля Далкора. И я говорю о том самом колдуне, который насылает эти проклятия. Граф Афальстагский, естественно, не открыл мне имени колдуна, но вам, господин маркиз, оно должно быть хорошо известно!

— Что это за чушь? Что за бред? Твои слова бессмысленны… Погоди-ка! Ты, наверное, не гонец графа Афальстагского! Ты соглядатай герцога Кранцера! Верно?

— Я не его соглядатай, но я действую в интересах Данимора. Так что, маркиз, лучше вам рассказать мне всю правду!

— Как бы не так! — злорадно воскликнул маркиз Дреусский. — Ты тут один среди верных мне вассалов и слуг. Это ты сейчас все расскажешь мне о герцоге Кранцере и о его планах! Эй, стража!..

Бегущий За Ветром понял, что больше не может продолжать свою игру. Он не умел строить хитроумные козни и заманивать врагов в ловушки слов. Он больше полагался на силу своего волшебства, а не на ловкий обман. Бегущий За Ветром мог только жалеть о том, что рядом с ним не было его сестры — Играющей В Куклы, мастерицы интриг и манипуляций.

Волшебник схватил маркиза Дреусского за широкий пояс, и в тот же миг мощный воздушный поток поднял их над землей. В палаточном городе никто не заметил, как две фигуры взмыли в ночное небо и растаяли во тьме. Сбежавшиеся на крик маркиза вооруженные слуги напрасно обыскивали окрестности, заглядывали в шатры, забирались под повозки. Свет множества факелов не помог им отыскать ни самого маркиза, ни каких-либо следов его исчезновения.

* * *

Волшебный полет длился недолго. Бегущий За Ветром опустил маркиза Дреусского на землю на опушке леса. Маркиз заметно протрезвел и стал бледен, как мел. Несмотря на то, что за время полета не было произнесено ни слова, он, наверняка догадался, КТО похитил его из лагеря. Только один волшебник мог так распоряжаться воздушной стихией.

Бегущий За Ветром внимательно посмотрел на маркиза. Ночная темнота не мешала ему разглядеть одутловатое лицо и рыхлую фигуру, испорченные неумеренным употреблением еды и алкоголя.

— Значит, ты, маркиз Дреусский, ничего не знаешь о колдуне — союзнике, вернее, сообщнике вашей шайки заговорщиков? — строго спросил волшебник.

— Нет, клянусь честью…

— Откуда взялась честь у тебя, мятежника и предателя?

Несмотря на страх перед Бегущим За Ветром, маркиз нашел в себе силы возразить:

— Мы, благородные дворяне Данимора, желаем восстановить попранную справедливость и вернуть себе свои права.

— И во имя справедливости вы решили разбудить и выпустить на волю древнее злое колдовство?

— Мне ничего об этом не известно! — упрямо произнес маркиз. — Колдовство не совместимо с моей честью даниморского дворянина!

— А убийство герцога Кранцера руками наемных разбойников соответствует твоим понятиям чести и благородства даниморского дворянина?

Маркиз Дреусский промолчал.

— Кто из вашей шайки мятежников прибег к помощи злых сил?

— Никто! — отчаянно выкрикнул маркиз.

— Может быть, это сделал граф Афальстагский?

— Я не знаю! Я ничего не знаю! Я не слышал ни о каком проклятии! Клянусь честью дворянина и благородного воина!

— Похоже, ты говоришь правду, хоть чести у тебя и нет… — задумчиво произнес Бегущий За Ветром. — И все-таки я должен в этом окончательно удостовериться.

Глаза маркиза Дреусского уже достаточно привыкли к темноте, и он мог увидеть, как волшебник медленно вытаскивает из ножен обоюдоострый кинжал.

— Нет! Нет! — взвизгнул маркиз и бросился бежать.

Бегущий За Ветром его не преследовал. Он с размаху вонзил клинок в собственное сердце…

Маркиз Дреусский пробежал еще несколько шагов, потом пошел медленнее, потом остановился, подвигал руками, словно примерял новую одежду, и на упругих струях ветра поднялся в воздух…

* * *

Граф Афальстагский проснулся оттого, что услышал голос одного из своих преданных слуг:

— Мой господин! Вас хочет видеть маркиз Дреусский.

— Что? Кто? Зачем?

— Маркиз Дреусский прибыл в наш лагерь. Он говорит, что ему срочно нужно с вами встретиться.

— Так пригласи его войти! — велел граф Афальстагский.

Он был удивлен и обеспокоен. Неожиданный визит сообщника по мятежу мог означать только одно — заговор раскрыт, войско маркиза разбито. Иначе как объяснить, что этот пьяница и обжора не пирует под стенами Даниманда, где ему полагалось находиться, а среди ночи появился в лагере графа?

Слуга внес в шатер яркую лампу и отошел в сторону, пропуская вперед маркиза Дреусского. Маркиз был бледен и выглядел очень слабым. Не дожидаясь приглашения, он сел на вовремя подставленный слугой стул.

Граф Афальстагский также сел на своем ложе. Бывалый воин во время военных походов никогда не расставался с оружием и с доспехами. А поскольку поездку на турнир он рассчитывал превратить в славную битву, то сейчас его худощавую жилистую фигуру почти полностью закрывала тонкая кольчуга, одетая поверх полотняной рубахи.

— Прости, граф, что побеспокоил тебя в столь поздний час! — произнес маркиз Дреусский.

Граф Афальстагский, мысленно приготовившись к самому худшему, сказал:

— Я рад видеть тебя, мой друг, в любое время дня и ночи. Но что, скажи, случилось? Почему ты здесь, в моем лагере?

— Меня привело сюда столь важное дело, что я не мог дождаться твоего прибытия в Даниманд и поспешил навстречу, — маркиз выразительно покосился на слугу графа.

Граф молча махнул рукой, и слуга вышел из шатра.

Маркиз Дреусский наклонился вперед и, понизив голос, проговорил:

— Дело в том, что я узнал о смертоносном проклятии, которое поразило наших врагов.

— Ты узнал о проклятии? — пробормотал граф Афальстагский. — Но откуда?

— Граф Гальтранский умер. Один волшебник, появившийся в Даниманде, сказал, что его убило проклятие Ледяного Дыхания. Это же проклятие он обнаружил у короля Далкора, у графа Брезонского, у барона Корского и у некоторых других дворян, которые не присоединились к нам.

— Проклятие! Она же обещала, что никто не догадается!..

— Она? Кто она? И почему ты раньше не сказал мне, что в борьбе с королем собираешься использовать колдовство?

— Я не думал, что это так важно. Ведь мы с тобой все равно собирались сразиться с врагами на поле брани, как поступали рыцари в старые славные времена. А проклятие — это так, мелочь…

— Мелочь? Но ведь это проклятие должно уничтожить или ослабить тех, с кем мы собирались встретиться в бою. И к чему тогда нужно сражение? Ведь наши враги погибнут, и победа будет принадлежать нам.

— Да, — язвительно произнес граф, — и многие поколения будут помнить, что эту победу мы добыли не в бою, а с помощью колдовства. Нет уж! Мы сразимся с королем и с его войском. А то, что главные военачальники врагов окажутся неспособны сражаться — это их беда, а не наша заслуга. Мы войдем в историю, как храбрые и благородные рыцари, избавившие страну от королевской тирании!

Маркиз Дреусский, вернее, пребывающий в его облике Бегущий За Ветром, покачал головой и с нотками осуждения произнес:

— Я согласился с тобой, что герцога Кранцера нужно уничтожить до начала нашего выступления. Действительно, он был самым опасным из наших врагов. Он всюду рассылал своих соглядатаев и почти раскрыл наш заговор. Но король и остальные дворяне не должны были становиться жертвами колдовства! Тем более такого древнего и опасного. Можешь ли ты быть уверен, что те злые силы, к которым ты обратился за помощью, не обратятся в конце концов против тебя самого?

Граф Афальстагский коротко рассмеялся:

— Ты же хорошо меня знаешь, старый друг! Неужели ты начал сомневаться в моей предусмотрительности?

— Ты назвал меня другом, а сам ведь не сказал мне, что в нашей борьбе с королевской тиранией собираешься использовать колдовство, — с упреком произнес Бегущий За Ветром.

— Ну, прости! — широко улыбнулся граф. — Я не думал, что это так для тебя важно.

— Это важно для ВСЕХ НАС. Я же не просто так скакал к тебе много часов в ночи. Произошли события, о которых я решил сообщить тебе лично, не прибегая к помощи гонцов-посредников. После смерти графа Гальтранского герцог Кранцер призвал на помощь Бегущего За Ветром. Вмешательство этого волшебника может серьезно осложнить наше положение. Если бы я заранее знал о том, что ты собираешься использовать колдовство, я был бы готов к такому повороту. А что теперь мне делать?

— Так значит, герцог Кранцер еще жив?

— Жив и полон энергии. Смерть графа Гальтранского разъярила его, а прибытие в Даниманд Бегущего За Ветром добавило уверенности. Так что успех нашего плана находится на лезвии меча. Или я должен был сказать, что успех теперь зависит от чьего-то колдовства?

— Да, ты прав, друг! — граф Афальстагский порывисто вскочил на ноги и громко крикнул, чтобы его услышали слуги: — Эй, подайте мне мой охотничий костюм!

— Охотничий костюм? — переспросил Бегущий За Ветром, изобразив удивление. — Я думал, что ты прикажешь подать боевые доспехи.

— До них тоже скоро дойдет дело! А пока нам надо встретиться с нашей союзницей!

Волшебник внутренне возликовал, но постарался не показать своей радости. Наоборот, он ворчливо произнес:

— Ты давно уже должен был посвятить меня во все детали! Тогда бы мне не пришлось мчаться к тебе весь день и всю ночь!

— Ну, прости меня, друг! Признаюсь, я поступил с тобой не совсем честно. Но все это я делал в интересах нашей борьбы с королем. Ведь ты бы мог рассказать о колдунье своим верным слугам. А они, в свою очередь, могли бы попасть в руки герцога Кранцера. Так нашим врагам стало бы известно о нашей союзнице. А она, как ты сам понимаешь, не стремится к такой популярности.

— Значит, сейчас мы пойдем к ней?

— Не пойдем, а поедем.

— Ты хочешь сказать, что эта колдунья находится где-то далеко? Она не здесь, не в твоем лагере?

— Нет.

— И у тебя даже нет с ней никакой быстрой связи?

— Если происходит что-то важное, Медбания находит способ сообщить мне об этом.

— Так эту колдунью зовут Медбанией? — волшебник усмехнулся. — И она не сочла нужным известить тебя о том, что герцог Кранцер все еще жив, а Бегущий За Ветром прибыл в Даниманд?

— Должно быть, Медбания считает, что эти события не помешают исполнению нашего плана.

— Или же у нее существует собственный план, — Бегущий За Ветром вздохнул. — Эх, не доверяю я колдунам и колдуньям, магам и волшебникам.

— Не волнуйся, друг! Когда ты увидишь Медбанию и поговоришь с ней, то убедишься в том, что она полностью на нашей стороне.

— Как далеко она находится?

— Всего два-три часа быстрой скачки. Ее жилище расположено на самой границе моего графства, неподалеку от Лаброкара.

— Лаброкар? — эхом повторил Бегущий За Ветром. — Как же я забыл, что мы сейчас находимся неподалеку от этого места? Не там ли расположены развалины Проклятого замка?

Граф Афальстагский с готовностью подхватил:

— О тех краях ходит много слухов и легенд. Издавна окрестности Проклятого замка манят к себе колдунов, магов и волшебников. Не удивительно, что Медбания поселилась именно там.

— Да, теперь и мне это не кажется удивительным, — согласился Бегущий За Ветром.

Теперь он понял, почему граф Афальстагский медлил с походом на столицу Данимора. Граф не только поджидал всех своих вассалов, но и постоянно советовался с колдуньей Медбанией. Колдунья, несомненно, обязалась обезглавить королевское войско и этим облегчить мятежным дворянам свержение королевской династии.

Также волшебнику стали понятны истоки древнего колдовства. Давным-давно, много поколений назад, в замке, который сейчас называли Проклятым и от которого остались одни руины, жил могущественный колдун по имени Валла-Вилле. Он не принадлежал к Первой расе, подобно Бегущему За Ветром. Он был обычным человеком с обычными человеческими желаниями и страстями. Его обуревала жажда власти, могущества и бессмертия. Ради их достижения он совершил такие преступления, по сравнению с которыми деяния колдунов кровавого культа Тло-Алипока казались детскими шалостями.

Валла-Вилле почти добился своей цели, почти обрел бессмертие. Но волшебники Первой расы, родственники Бегущего За Ветром, сумели избавить мир от опасности. В тяжелой колдовской битве они победили Валла-Вилле и исторгли из него жизнь. Тысячи лет никто не вспоминал об этом колдуне. Даже сам Бегущий За Ветром поначалу не связал проклятие Ледяного Дыхания с Валла-Вилле. Ведь он был уверен, что древний колдун мертв. Как же удалось некоей Медбании возродить древнее колдовство? Сама она сумела разыскать смертоносные заклинания, или дух Валла-Вилле пробудился спустя тысячелетия?

Бегущий За Ветром сумел умерить свою торопливость. Он не поддался искушению переместиться в тело графа Афальстагского и немедленно отправиться в Лаброкар. Волшебник терпеливо дожидался, пока граф готовился к поездке. Они вместе позавтракали и в сопровождении десятка вооруженных слуг графа выехали из лагеря на рассвете.

Их путь лежал на запад — к устью реки Бреганы, впадавшей в океан. Именно там, на скалистом полуострове, с одной стороны омываемым рекой, а с другой — океаном, до сих пор сохранились развалины Проклятого замка. Издалека их можно было принять за россыпи крупных камней, и только вблизи можно было заметить, что каменные глыбы обработаны человеческими руками и некогда составляли мощные стены замка.

Бегущий За Ветром давно не бывал в этих краях. В прошлом году он вышел к побережью гораздо севернее — у реки Ральды, возле городка Шанзак. Но даже тогда он мог бы ощутить присутствие древних колдовских сил на северо-западе Центрального континента. Однако этого не произошло. Вернее, его сверхъестественное чувствование помогло ему обнаружить Наринду — получеловека-полуульва. А вот следов Валла-Вилле или колдуньи Медбании он не ощущал ни тогда, ни теперь. И это беспокоило волшебника больше всего.

Городок Лаброкар был построен неподалеку от Проклятого замка, на противоположном, южном берегу Бреганы. В отличие от скалистого северного берега, к югу от реки простирались покрытые густым лесом равнины, постепенно осваиваемые крестьянами и превращаемые в плодородные поля и пастбища. Все они принадлежали графу Афальстагскому и дальше на юге граничили с землями, издавна принадлежавшими королям Данимора. Так что ослабление королевской власти не только освободило бы графа от необходимости соблюдать законы государства, но и позволило бы ему расширить свои владения за счет королевских земель.

Как понял Бегущий За Ветром из разговора во время пути, граф Афальстагский не собирался переправляться через реку. Жилище колдуньи Медбании находилось к югу от Бреганы. На все вопросы волшебника, касающиеся места проживания колдуньи, ее внешнего вида, происхождения и сверхъестественных способностей, граф Афальстагский с улыбкой отвечал: «Скоро ты сам все увидишь и узнаешь!»

Немного не доезжая до Лаброкара, всадники свернули на узкую лесную тропинку. Им пришлось следовать друг за другом и закрывать лица, чтобы ветви деревьев не стегали по глазам.

Вскоре деревья расступились в стороны, и всадники выехали на просторную лесную поляну. Посередине поляны стоял небольшой бревенчатый домик с остроконечной крышей, покрытой тростником. Тростник бы собран неподалеку — его заросли виднелись в низине за домом. Несомненно, там протекал ручей или маленькая лесная речушка. На поляне паслись две коровы: одноцветная рыжеватая и пестрая черно-белая. Несколько грядок и плодовых деревьев снабжали обитательницу (или, возможно, нескольких обитателей) домика овощами и фруктами.

Бегущий За Ветром был немало удивлен увиденным: весь этот идиллический сельский пейзаж никак не соответствовал жилищу колдуньи, насылающей на дворян Данимора смертоносные заклинания. Скорее, здесь должна была бы обитать семья мирных, трудолюбивых крестьян.

Слуги графа Афальстагского, должно быть, не раз сопровождали своего господина в это место. Без каких-либо приказов со стороны графа они остановились на опушке и не сделали ни шага на поляну. Сам граф, легонько тронув поводья, направил своего коня прямо к домику. Бегущий За Ветром последовал за ним, пребывая настороже и готовясь отразить возможное колдовское нападение.

Когда двое всадников находились на полдороге к дому, его дверь открылась, и на пороге появилась юная прекрасная девушка. Ее волосы были необыкновенного солнечно-золотого цвета, голубые глаза лучились добром и любовью, пухлые алые губы украшала улыбка дружелюбного приветствия. Удивительно стройную и гибкую фигуру девушки подчеркивало платье из тонкой материи переливающегося сине-голубого цвета.

Девушка раскрыла рот и завораживающе-нежным голосом произнесла:

— Добро пожаловать в мой дом, любезные господа!

Граф Афальстагский и Бегущий За Ветром в облике маркиза Дреусского остановили коней возле девушки и почти одновременно спешились.

— Здравствуйте, госпожа Медбания! — с необычайной вежливостью сказал граф Афальстагский.

Бегущий За Ветром встретился глазами с девушкой. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. На лице Медбании не дрогнул ни один мускул, не промелькнула ни одна тень. Волшебник также продолжал играть роль маркиза Дреусского, в облике которого он пребывал. Однако он хорошо помнил, что в «Зеленом петухе» нанимателю банды Шаризана (вернее, колдунье, смотревшей его глазами) хватило одного взгляда, чтобы понять, КТО явился к нему под видом атамана разбойников.

— Проходите в дом, любезные господа! — пригласила девушка. И прозвучало это так мило, просто и прелестно, что отказаться было невозможно.

Граф Афальстагский и Бегущий За Ветром вошли в дом, внутреннее убранство которого вполне соответствовало внешнему облику. Дом был так невелик, что даже не имел внутренних перегородок. В одной половине, справа от входа, находилась печь, полки с посудой, деревянный стол, покрытый белоснежной скатертью, и четыре табурета без спинок. Справа от входа стояла небольшая кровать, такая же опрятная и аккуратная, как все, что находилось внутри домика и вокруг него.

— Наверное, вы, любезные господа, изрядно проголодались с дороги, — заботливо проговорила Медбания, — садитесь за стол, сейчас я вас накормлю и напою!

Споро и сноровисто, как заправская повариха, Медбания выставила на стол горшки, миски, тарелки, чашки. Простая деревенская пища — мясо, хлеб, зелень, овощи — в ее уютном домике выглядели аппетитнее и привлекательнее самых изысканных кушаний.

Путешественники и хозяйка сели за стол. Медбания взяла кувшин и разлила по чашкам ароматный напиток.

Граф Афальстагский поднял чашку так торжественно, будто это был драгоценный кубок с редкостным вином:

— Благодарю тебя, прекрасная и мудрая Медбания, за радушный прием и доброе обхождение.

Все выпили. Небо маркиза Дреусского было избаловано самыми разными хмельными напитками, но Бегущий За Ветром по достоинству оценил неповторимый вкус пьянящего настоя колдуньи Медбании.

Юная хозяйка подождала, когда гости отведают предложенные им блюда, и ласково сказала:

— Кажется, я догадываюсь, зачем вы, любезные господа, посетили мое скромное жилище.

— Я всегда рад лицезреть тебя и слышать твой голос, — галантно произнес граф Афальстагский, — но, к сожалению, вынужден приезжать в твой гостеприимный дом только в случае крайней нужды. И я прошу прощения, что взял на себя смелость и привел к тебе моего старинного друга и верного соратника — маркиза Дреусского. Я много говорил тебе о нем. Я уверен, что в дни, когда решается судьба Данимора и наши судьбы, у нас не должно быть секретов друг от друга.

— Да, у нас не должно быть друг от друга секретов, — мило улыбнулась Медбания, — не правда ли, Бегущий За Ветром?

Волшебник был готов к такому повороту событий, поэтому ничем не выдал своего волнения.

Граф Афальстагский вскочил на ноги и одним молниеносным движением выхватил свой меч:

— Что ты сказала, Медбания?! Это не маркиз Дреусский?!

Юная девушка, не переставая улыбаться, насмешливо оглядела Бегущего За Ветром:

— Не слишком-то величественный облик для знаменитого волшебника!

— Где же сам маркиз Дреусский?!! — вскричал граф.

— Об этом лучше спросить самого Бегущего За Ветром, — вкрадчиво заметила Медбания.

— Я не собираюсь ничего объяснять и не перед кем оправдываться! — твердо произнес волшебник. — Я явился сюда, чтобы искоренить источник зла.

— Неужели ты считаешь злом меня? — девушка быстро заморгала ресницами. — Может быть, ты ошибся? Может быть, если ты желаешь отыскать источник зла, тебе нужно посмотреть в зеркало?

Бегущий За Ветром усмехнулся:

— Я никогда не претендовал на звание доброго волшебника. Вполне возможно, что некоторые мои поступки заслуживают осуждения. Но все, что я делаю, продиктовано необходимостью. А вот ты, Медбания, почему ты творишь зло расчетливо и целенаправленно? Почему ты используешь против ни в чем не повинных людей проклятие Ледяного Дыхания?

В этот момент граф Афальстагский с криком: «Умри, подлый убийца!» взмахнул мечом, намереваясь поразить Бегущего За Ветром. Волшебник попытался создать плотную стену воздуха, однако понял, что больше не может управлять воздушной стихией. У него в запасе еще имелись смертоносные боевые приемы Первой расы, но применять их не пришлось.

Медбания повелительно крикнула:

— Стой! Назад!

Невидимая сила отбросила и опрокинула навзничь графа Афальстагского.

Пока он со стонами и проклятиями поднимался на ноги, Бегущий За Ветром сказал Медбании:

— Не жди от меня благодарности, колдунья. Я-то прекрасно понимаю, почему ты не позволила графу меня убить.

— Ты думаешь, что тебе удалось бы ускользнуть от меня в другое тело? — рассмеялась Медбания. — Ошибаешься, волшебник! Ты не только находишься в моей власти, ты еще пребываешь в моем мире. Здесь твое волшебство бессильно. Здесь все происходит по моим законам!

Гримаса злорадного торжества исказила лицо юной девушки. Внутренне пространство домика искривилось и зарябило, словно оно было лишь отражением на гладкой водной поверхности, которое разрушил брошенный камень. Всего через несколько мгновений очертания уютного деревенского домика исчезли. На их месте возникла железная клетка, прутья которой были сплошь усеяны мелкими острыми крючьями. Клетка стояла посредине бескрайней равнины. Во все стороны расстилалась однообразная гладкая поверхность. В клетке не было ни единой двери. Но даже если бы из нее и был выход, едва ли нашелся бы хоть один желающий ее покинуть. Вокруг клетки ходили два ужасных чудовища: огненно-рыжее и пятнистое черно-белое. Чудовища плотоядно поглядывали на клетку и утробно рычали, словно предвкушали скорую трапезу.

Граф Афальстагский с трудом стоял на подгибающихся ногах и с ужасом озирался вокруг. Он был совершенно потрясен тем, что из мирного уютного домика вдруг переместился внутрь клетки вместе с Медбанией и волшебником в облике маркиза Дреусского.

— Наконец-то колдунья Медбания проявила свою истинную сущность, — спокойно сказал Бегущий За Ветром, не выказывая ни малейших признаков страха. — Или мне стоит называть тебя другим именем? Например, Валла-Вилле?

Юная колдунья звонко рассмеялась:

— Ты произнес имя, которым меня не называли очень-очень долго! Я удивлен, что кто-то его еще помнит.

— А я удивлен, что тебе вновь удалось пробраться в мир живых. Ведь в эту клетку в мире мертвых тебя поместили тысячи лет назад. Твой дух давно должен был развеяться.

— Это очень хорошо, что никто не ждал моего появления. Вы, древние волшебники, были уверены, что со мной покончено навсегда. Но я сумел вернуться из небытия. И теперь я собираюсь наверстать упущенные годы.

— И что же ты хочешь? — спросил Бегущий За Ветром. — Зачем тебе, могущественному колдуну, победившему смерть, нужна междоусобная братоубийственная война в Даниморе?

— Это только начало! — голубые глаза юной девушки вспыхнули зловещим огнем. — Я хочу весь мир искупать в крови. Я хочу превратить сады в пустыни, а города — в руины.

— Ты хочешь стать властелином мертвых? — догадался Бегущий За Ветром. — Ведь ты не живое существо! Тебе подвластны только мертвые!

— Ты ошибаешься, глупый старый волшебник! Ты же не умер? Но тем не менее, ты сейчас находишься в моей власти!

Бегущий За Ветром пожал плечами:

— Раз ты так в этом уверен, то тебе незачем меня опасаться. Ты думаешь, я не понял, что деревенского домика на лесной поляне на самом деле не существовало? Ведь это все была созданная тобой иллюзия. Она могла ввести в заблуждение вот его, — волшебник кивнул на графа Афальстагского, — но меня трудно обмануть. Ты был убит тысячелетия назад. Тебе удалость сохранить целостность своего сознания, но ты не можешь снова воплотиться в живом теле. Здесь, в лесу, ты являешься в виде призрака и создаешь иллюзии. Конечно, эти иллюзии выглядят достаточно убедительными, но ты никогда не сможешь вовлечь в свою иллюзию весь мир. Я понял, почему раньше не чувствовал твоего колдовского присутствия в мире живых. Тебя там нет! И, я уверен, не будет!

— Пусть меня там нет. Но я могу повелевать живыми даже из мира мертвых. — Упрямо повторил Валла-Вилле.

Бегущий За Ветром усмехнулся:

— Ты насылал на людей проклятия Ледяного Дыхания и этим привязывал к себе. Думаешь, ты сможешь всех людей сделать своими марионетками? У тебя не хватит сил. И перестань изображать из себя невинную девушку. Покажись таким, каков ты есть!

— Ладно, пришло время всем сбросить маски! — согласился Валла-Вилле

Фигура прекрасной девушки исчезла. Вместо нее в железной клетке рядом с Бегущим За Ветром и графом Афальстагским возник огненный шар. На этом шаре проступали искаженные черты человеческого лица: два круглых глаза, приплюснутый нос и большой безгубый рот с языками пламени вместо зубов.

— Ну, что? — ухмыльнулся Валла-Вилле. — Так я больше похож на владыку всего сущего?

— Ты похож на безумца, — ответил Бегущий За Ветром. — Долгое пребывание в мире мертвых окончательно помутило твой рассудок. Если, конечно, он у тебя когда-нибудь был нормальным.

— Ты издеваешься надо мной, рассчитывая, что я тебя уничтожу? Как бы не так! Ты будешь служить мне, как служат обычные жалкие людишки. Ты поможешь мне захватить весь этот мир и подчинить его моей власти! Ты уже принадлежишь мне, Бегущий За Ветром. Ведь ты пил мое питье и ел мою пищу.

— Ты думаешь, что я не знаю о том, как опасно пить и есть в чужом мире? Дай-ка я попробую угадать: проклятие Ледяного Дыхания ты передавал в мир живых вместе с напитками и едой? В этом тебе помогал граф Афальстагский? Именно он выносил из мира мертвых твои заколдованные продукты и потчевал ими того, кого вы избирали своей жертвой? Так вам удалось навести проклятие на графа Гальтранского, на короля Далкора, на тех дворян, которые не желали участвовать в мятеже? А герцог Кранцер не разделил пищи с графом Афальстагским и не попал под твою власть? Поэтому вы решили его убить руками наемных разбойников? Я, кажется, все понял правильно и ничего не упустил?

— Ты все понял правильно, — огненный шар расплылся в широкой улыбке. — Одно только ты забыл упомянуть: ты сам попал внутрь моей иллюзии, ты пил и ел здесь, значит, и ты сам стал моим рабом.

— Ну, раз я стал твоим рабом, ты можешь отдавать мне приказания, — ничуть не смутившись, произнес Бегущий За Ветром. — Однако, не пора ли, наконец, отпустить графа Афальстагского в мир живых, и поговорить, как волшебник с волшебником?

— Граф Афальстагский останется здесь! — заявил Валла-Вилле.

— Почему-то меня это не удивляет, — иронично заметил Бегущий За Ветром. — Ты говоришь о своем всемогуществе, но оно проявляется только тогда, когда рядом находится граф. Ты зависишь от него или от какого-то предмета, который есть у графа?

— Я приказываю тебе замолчать! — огненный шар ярко вспыхнул от гнева.

— Твои заклинания и твои приказания на меня не действуют. Ты не учел всего лишь одной вещи: в твоей иллюзии, в твоем мире мертвых пил и ел не Бегущий За Ветром, а маркиз Дреусский. Вернее, тело маркиза. А у меня на него ровно столько же прав, сколько и у тебя.

Затем волшебник обратился к графу:

— Позвольте вашу руку!

Подавленный и растерянный граф, почти ничего не соображая, послушно протянул руку.

— Стой! — отчаянно вскричал Валла-Вилле.

Но было уже поздно. Бегущий За Ветром сдернул с пальца графа серебряный перстень с голубым камнем. Всего одно мгновение понадобилось волшебнику на то, чтобы бросить перстень на пол железной клетки и ударить по нему каблуком…

…Бегущий За Ветром и граф Афальстагский оказались в лесу на вершине холма высотой с человеческий рост. Они стояли на квадратной каменной плите с почти стертыми письменами, под их ногами лежал перстень графа с расколотым голубым камнем.

— Да будут благословенны рыцарские сапоги, каблуки которых подбиты железными подковками, — с чувством произнес волшебник, еще раз ударив ногой по перстню и превратив осколки голубого камня в пыль.

Налетевший ветер закружил пыль, поднял ее и унес в направлении, известном только Бегущему За Ветром. Слуги графа Афальстагского, стоявшие неподалеку, как будто очнулись ото сна и непонимающе смотрели друг на друга и на своего господина. Сам граф пошатнулся и едва устоял на ногах. Бегущему За Ветром пришлось вызвать поток воздуха, который поддержал графа.

— Мне неприятно до вас дотрагиваться, граф Афальстагский, — сказал волшебник, — из-за вас в наш мир едва не проникло древнее зло.

— Что?… Что это было? — слабо проговорил граф, похоже, не расслышавший слов Бегущего За Ветром. Граф Афальстагский был так растерян и подавлен, что совершенно забыл о том, как совсем недавно пытался напасть на волшебника.

— Это был мертвый колдун Валла-Вилле, если вы не поняли, — довольно резко ответил Бегущий За Ветром.

— А где прекрасная Медбания?

— Не было никакой Медбании. Была иллюзия, с помощью которой Валла-Вилле управлял вами, и с вашей помощью обретал власть над другими людьми.

— Мое кольцо?…

— Ваше кольцо? — Бегущий За Ветром нагнулся, поднял искореженную оправу перстня и внимательно рассмотрел. — Да, древняя вещица. Могу поручиться, что когда-то этот перстень принадлежал Валла-Вилле. В нем он спрятал часть своей силы. Ведь этот перстень был с вами, когда вы впервые встретили Медбанию?

— Да.

— А знаете, что написано на плите под нашими ногами?

— Нет.

— На одном из ныне забытых языков тут написано, что в этом кургане похоронена голова очень опасного колдуна по имени Валла-Вилле. Видите ли, граф, могущественного колдуна уничтожить не так-то просто. Его можно изгнать из мира живых и перекрыть все пути возвращения назад. Но спустя тысячелетия произошло почти невозможное событие: в одном месте сблизились останки колдуна и частица его силы, заключенная в перстне. Так вы открыли дорогу в мир мертвых, и Валла-Вилле смог воздействовать на вас и на небольшой участок окружающего пространства. Он создал для вас иллюзию, в которой предстал в облике юной милой девушки-колдуньи. О, колдуны знают, как заставить людей выполнять их приказы! Наверное, поначалу он рассчитывал привязать вас к себе чарами любви. Но вас, похоже, любовь юных красавиц не интересовала. Другая страсть сжигала вашу душу — жажда безграничной власти. И тогда колдунья Медбания стала вашей союзницей против короля Далкора.

Граф Афальстагский невпопад проговорил:

— Я охотился в этом лесу, когда впервые увидел Медбанию…

Видимо, граф не успевал следить за рассуждениями Бегущего За Ветром. Его мысли пробегали один и тот же круг, и он снова и снова обдумывал и переживал произошедшее.

Волшебник постарался воспользоваться воспоминаниями графа:

— А перстень? Откуда у вас этот перстень?

— Он издавна принадлежал нашему роду и передавался из поколения в поколение.

— Ну что же, надо полагать, что этот перстень отыскал ваш далекий предок в развалинах Проклятого замка. Или же он купил его у кладоискателей… Впрочем, это уже неважно. Когда-то давно победители Валла-Вилле не уничтожили всех средоточий колдовской силы. Я сегодня доделал их работу. Будем надеяться, что теперь Валла-Вилле заперт в мире мертвых навсегда. На всякий случай, я теперь буду приглядывать за этим местом… И за вами тоже, граф. Вы еще не отказались от мысли начать войну против короля Далкора?

— А? Что? — Граф Афальстагский, похоже, с трудом возвращался в реальный мир.

— Я спрашиваю, как теперь поступите вы? Нить, связывающая Валла-Вилле с теми, на ком лежало проклятие Ледяного Дыхания, разорвана. Все ваши противники быстро поправятся и восстановят свои силы. А вот вы остались в одиночестве. У вас нет союзников, но есть могущественные враги. Например, я — Бегущий За Ветром. У меня есть большое желание: сделать так, чтобы вы и ваши слуги никогда не выбрались из этого леса. Я с трудом удерживаюсь от искушения уничтожить вас прямо сейчас.

Даже угроза смерти не вывела графа Афальстагского из задумчивого состояния. Он равнодушно пожал плечами.

— Есть и еще один вариант, — продолжил волшебник. — Вы поедете в Даниманд и поклянетесь в вечной верности королю Далкору. Вы откажетесь от мыслей о мятеже и своим примером убедите других недовольных дворян.

— Да, да, конечно… — покивал головой граф.

— Ну, вот и славно! — Бегущий За Ветром обратился к слугам графа, терпеливо ожидавшим у подножия холма: — Эй, помогите своему господину взобраться на коня! Мы возвращаемся!

Слуги торопливо исполнили приказание, радуясь тому, что наконец-то можно покинуть это загадочное и зловещее место, в котором то появляются, то исчезают дома и люди.

Бегущий За Ветром был чрезвычайно доволен собой и свой работой. Он сумел разгадать, как Валла-Вилле, будучи уничтоженным тысячелетия назад, смог возвратиться в мир живых. Колдуны из человеческого рода часто прибегали к такому способу обретения бессмертия — заключали часть своей сущности в какой-нибудь прочный и долговечный предмет: драгоценный камень или металлический амулет. Пока предмет был цел, цела была и душа человека.

Тысячи лет назад волшебники Первой расы победили злого колдуна и изгнали его из мира живых. Чтобы затруднить возвращение Валла-Вилле, они похоронили части его тела в разных местах. Наверняка, они также отыскали и уничтожили большинство предметов, поддерживавших его бессмертие.

Лишь роковая случайность привела в действие механизм оживления Валла-Вилле. Граф Афальстагский носил на руке старинный перстень, даже не догадываясь о его назначении. Охотясь в лесу, он оказался неподалеку от того места, где была похоронена голова древнего колдуна. Этой близости оказалось достаточно, чтобы дух Валла-Вилле смог выбраться в мир живых.

Однако ниточка, связывавшая мир живых и мир мертвых, была слишком тонка и ненадежна. Она возникала только тогда, когда перстень графа оказывался неподалеку от захоронения. Поэтому Валла-Вилле с помощью лживых чар постарался обмануть графа Афальстагского и заставить его действовать в своих интересах. Чем больше людей подпадало под действие заклинания Ледяного Дыхания, тем больше сил обретал дух Валла-Вилле. Но для полного возвращения из мира мертвых колдуну нужны были не десятки, а тысячи связанных с ним людских душ.

Бегущий За Ветром появился вовремя и сумел разорвать связь между мирами. Теперь проклятие Ледяного Дыхания утратило свою власть над людьми, а дух колдуна лишился возможности влиять на мир живых.

Бегущий За Ветром хорошо знал, как трудно окончательно уничтожить Валла-Вилле. Всегда существовала вероятность того, что где-то остались другие предметы, хранившие в себе силу колдуна. И потому он мог повторить свою попытку вернуться в мир живых. Точно так же могли возвратиться к жизни сотни могущественных колдунов из разных эпох, останки которых покоились на всех континентах плоского мира. И хотя вероятность этого возвращения была ничтожно мала, про нее нельзя было забывать и с нею приходилось считаться.

Бегущий За Ветром надеялся, что следующая встреча с духом какого-нибудь древнего злодея произойдет еще очень нескоро. А пока ему надо было окончательно уладить дела в Даниморе.

* * *

Герцог Кранцер два дня не находил себе места. Его соглядатаи донесли ему о странном исчезновении маркиза Дреусского во время попойки в его шатре у стен Даниманда. Затем неподалеку от города в лесу было обнаружено мертвое тело человека, который сам себя поразил кинжалом в сердце. Сантер, посланный герцогом на место происшествия, опознал в умершем атамана разбойников Шаризана.

Кранцера беспокоило то, что он не получал никаких вестей от Бегущего За Ветром и больше не мог отыскать следов его деятельности. Между тем время начала рыцарского турнира неумолимо приближалось. Соглядатаи герцога донесли ему, что граф Афальстагский наконец-то покинул свои владения и вместе со своими вассалами двинулся в сторону Даниманда. Свита и дружина графа были столь многочисленны, что превосходили королевскую армию.

Вскоре новые соглядатаи сообщили, что вместе с графом Афальстагским в столицу возвращается исчезнувший накануне маркиз Дреусский. Эта весть быстро облетела Даниманд и его окрестности. Вассалы и сторонники маркиза возликовали и вернулись к своему обычному времяпровождению: пирам, скачкам, тренировкам с оружием.

Радовало герцога Кранцера только одно: граф Гальтранский, его верный советник и помощник, быстро выздоравливал и уже мог садиться на коня, носить доспехи и крепко держать меч в руке. Король Далкор тоже поправился.

— Вот видишь, брат, — сказал Далкор Кранцеру, когда тот в очередной раз зашел справиться о его здоровье, — я же говорил, что не стоит придавать значения легкому недомоганию. Сейчас я еду осматривать место для постройки дополнительных трибун. Участников и зрителей на турнир прибыло так много, что плотники не успевают справляться с работой. Ты поедешь со мной?

— Извините, ваше величество, но у меня есть неотложные дела…

Далкор понимающе улыбнулся:

— Ты все еще выискиваешь следы готовящегося мятежа? Брось, я уверяю тебя, что никакой опасности нет! Ты чересчур серьезно относишься к делу, которое я тебе поручил. Тебе надо отдохнуть и расслабиться. И не забудь, что скоро в Даниманд прибудут герцог Гвардо-Корино и красавица Киарна. Портные уже сшили тебе праздничный костюм?

— Костюм? Наверное… Не знаю…

— Как же так, брат? — с добродушным упреком произнес король Далкор. — Как же можно пренебрегать таким важным делом? Ты должен произвести хорошее впечатление на Гвардо-Корино. От этого зависит твоя жизнь.

— Моя жизнь, как мне думается, сейчас зависит не от красоты костюма.

— А от чего же? — искренне удивился Далкор.

Герцог Кранцер очень хотел объяснить своему брату, какая опасность угрожает их семье и всему Данимору. Но он помнил об обещании, данном Бегущему За Ветром. Кроме того, он понимал, что король Далкор — не тот человек и не тот правитель, который сумеет защитить себя и свой трон. Поэтому Крацер промолчал. Да и король, похоже, вовсе не ожидал от него какого-то определенного и подробного ответа.

На следующий день в Даниманд приехал герцог Гвардо-Корино с дочерью Киарной. Встреча знаменитых гостей была обставлена со всей возможной торжественностью и великолепием.

Гонцы за несколько часов оповестили короля Далкора о приближении кортежа герцога Гвардо-Корино. Дворяне со своими слугами, под развевающимися знаменами, выстроились у главных ворот Даниманда, образовав разноцветный живой коридор. Король со своей королевой и братом — герцогом Кранцером, выехали из ворот одновременно с подъезжавшими к городу всадниками и повозками гостей.

Было произнесено много учтивых пышных фраз, было пожато множество мужских рук и поцеловано немало женских ручек. И королевская семья Данимора, и гости из герцогства Гвардо пришлись друг другу по душе. Герцог Кранцер был поражен красотой юной герцогини Киарны. К его большому сожалению, герцог не мог уделить общению с гостями много времени. Выполнив все положенные этикетом формальности, он вернулся в свой дом, где его уже ожидали вести о скором прибытии в столицу графа Афальстагского и маркиза Дреусского, возглавлявших мощное войско.

Главари готовящегося мятежа прибыли в столицу этим же вечером, накануне начала рыцарского турнира. Король, разумеется, не вышел за ворота города, чтобы встретить своих вассалов, но дворян для приветствия графа Афальстагского и маркиза Дреусского собралось больше, чем для встречи герцога Гвардо-Корино. Герцога Кранцера все это очень беспокоило. Доверенные соглядатаи донесли ему, что граф Афальстагский поставил свой шатер и поднял свой штандарт рядом со ставкой маркиза Дреусского. После этого главные заговорщики отправились в королевский дворец, чтобы поклониться своему сюзерену — королю Далкору.

Герцог Кранцер быстро вернулся во дворец короля, где был самый разгар праздничного пиршества во славу герцога Гвардо-Корино. Далкор ласково упрекнул своего брата в пренебрежении гостями и незамедлительно усадил его за стол рядом с красавицей Киарной. Вскоре глашатаи объявили о прибытии во дворец двух наиболее влиятельных дворян Данимора: графа Афальстагского и маркиза Дреусского.

Герцог Кранцер испытующе разглядывал обоих дворян, пока они произносили положенные этикетом приветствия. Граф Афальстагский показался ему очень уставшим и задумчивым. Маркиз Дреусский, наоборот, выглядел бодро и весело. В их словах, как и следовало ожидать, не прозвучало ничего, что изобличало бы их, как мятежников. Наоборот, оба они еще раз поклялись в верности королю Далкору и правящей династии Данимора. Король в ответной речи поблагодарил своих вассалов и предложил им занять достойные места за королевским столом.

Киарна, наклонившись к Кранцеру, тихо произнесла:

— Должно быть, жизнь в вашей стране полна радости и спокойствия. Трон вашего брата опирается на верных и благородных дворян. В нашей стране, увы, верность вассалов свом сюзеренам осталась только в преданиях.

— Очаровательная госпожа Киарна, мне очень приятны ваши слова. Но я не хотел бы вводить вас в заблуждение, скрывая истину. В Даниморе произнесенные красивые речи зачастую не соответствуют мыслям людей.

— К сожалению, так происходит везде, где существуют зависть и жадность. Но, мне кажется, эти два благородных дворянина говорят искренне. Граф Афальстагский недавно пережил какое-то потрясение, какой-то внутренний надлом. Он выглядит изможденным, потому что переосмысливает свою жизнь и, кажется, видит в своем прошлом множество ошибок. Теперь он просто не может лгать.

— Вы так думаете? А маркиз Дреусский?

— Маркиз Дреусский, как мне кажется, совсем недавно одержал важную победу. Он доволен собой и готов к новым славным деяниям.

— Я бы очень хотел, чтобы его прошлые и будущие победы были совершены для пользы Данимора и короля Далкора. В противном случае, его удачи могут обернуться нашей бедой.

— Ваши слова делают вам честь, герцог Кранцер, — с улыбкой произнесла Киарна. — Вы, несомненно, очень преданы королю и своей стране. Вы должны согласиться со мной, что дело мудрых правителей — поддерживать честных и верных вассалов, и наказывать тех, кто своими делами вредит государству и его жителям.

— Воистину, это так, — согласился Кранцер. — Я необыкновенно счастлив, что вы обладаете не только несравненной красотой и глубоким умом, но и имеете взгляды на жизнь, схожие с моими.

Киарна потупила взор и слегка покраснела:

— Ваши комплименты смущают меня, герцог. Я редко покидала наш родовой замок, и изучала жизнь больше по книгам, чем на своем опыте. А о ваших подвигах рассказывают легенды.

— О моих подвигах? — удивился Кранцер.

— Я имею в виду ваш прошлогодний поход на другую сторону нашего мира. Один из участников тех событий, маркиз Алио Гондазо из Карлена, некоторое время изучал библиотеку в нашем замке. От него я узнала о том, как вы защитили наш мир от вторжения армии демонов.

— Вообще-то на самом деле все происходило не совсем так…

— Да, я знакома и с той историей, которую слышало большинство людей. Но маркиз Алио Гондазо поведал мне и о вашем мужественном решении вовремя отказаться от похода, и о бунте барона Убарена, и о том, как вам помог Бегущий За Ветром.

— Вы прекрасно осведомлены, герцогиня. Маркиз Алио Гондазо должен был бы вам рассказать о том, что моя роль во всех событиях была не так уж и значительна.

— Позвольте с вами не согласиться! Вы сумели осознать опасность, грозившую нашему миру, и, несмотря на сопротивление непокорных дворян, отказались от планов завоевания чужого мира. Позвольте мне считать вас дальновидным и мудрым правителем, в первую очередь заботящимся не о собственной славе, а о благе своего народа.

— Благодарю вас за ваши слова, герцогиня! — горячо произнес Кранцер. — Я пока не считаю себя их достойным. Но я буду очень стараться, чтобы соответствовать вашему мнению обо мне.

Молодой герцог посмотрел прямо в глаза прекрасной юной герцогини и увидел в них нечто очень для себя важное.

* * *

Если до встречи с Киарной герцог Кранцер не горел желанием участвовать в рыцарском турнире, то после королевского пира он вернулся в свой дом и лично проверил свое оружие и доспехи. Эти заботы и мысли об очаровательной герцогине на некоторое время отвлекли Кранцера от невеселых дум о возможном мятеже.

Но с наступлением утра беспокойство вернулось. Всю неделю, пока продолжался турнир, герцог Кранцер оставался настороже. Однако, к его немалому удивлению, искры мятежа загасили именно те, кто совсем недавно пытался их разжечь. На пирах маркиза Дреусского звучали тосты за здравие короля Далкора, его жены королевы Аграноры и сына, принца Даркана. Воинственные вассалы графа Афальстагского, выплескивая свой боевой пыл на турнирных поединках, также больше не помышляли о сражении с королевскими войсками.

Общий праздник доблести, храбрости и чести объединил дворян Данимора. Рыцари сражались с рыцарями в индивидуальных поединках на копьях и мечах. Группы рыцарей вместе со своими слугами организовывали массовые сражения. С раннего утра и до захода на поле возле Даниманда раздавались воинственные возгласы, слышался стук копий и мечей о щиты, звучали фанфары в честь победителей. От разноцветных флагов, конских попон и рыцарских доспехов рябило в глазах. Жители Данимана и многочисленные приезжие со всей страны завтракали, обедали и ужинали прямо на трибунах, не желая пропустить ни одного мгновения великолепного зрелища.

На турнире никто не был убит или серьезно покалечен. А синяки, шишки и вывихи только свидетельствовали об отваге и презрении к боли. Прекрасные дамы награждали своих рыцарей нежными поцелуями не зависимо от того, победили те или оказались поверженными на землю. А затем победители и побежденные вместе пировали, поднимая чаши, кубки и кружки за прекрасный Данимор и за великого короля Далкора, устроившего для них этот великолепный праздник. И не было на турнире ни обид, ни ненависти, ни зависти.

Сам король Далкор два раза выезжал на поединки и дважды побеждал своих противников. Наградой королю были восторги подданных и восхищение королевы Аграноры, которая вместе с маленьким принцем сидела на роскошно украшенной королевской трибуне.

Герцог Кранцер три раза преломлял копья со своими противниками, известными и славными рыцарями Данимора, троекратно удерживался в седле и трижды подъезжал к трибуне, чтобы посвятить свои победы герцогине Киарне.

Окрепший и вернувший свою былую силу граф Гальтранский сбил с коня барона Дабернота. В качестве символического выкупа он потребовал у побежденного клятву никогда не взимать плату с тех, кто проезжает по его владениям.

В конце турнирной недели уставшие, но чрезвычайно довольные рыцари в помятых и поцарапанных доспехах в последний раз выехали на поле, чтобы воздать честь королю Далкору. Герцог Кранцер уже почти перестал опасаться мятежа, но все равно, в целях безопасности, выстроил возле королевской трибуны верных воинов.

Король Далкор поблагодарил своих вассалов и своих подданных за мужество, храбрость и верность Данимору. Рыцари ответили своему королю ликующими криками и клятвами в верности. На этом турнир завершился. Его участники начали постепенно покидать Даниманд, чтобы вернуться сюда через год на следующий турнир. Некоторые дворяне сразу отправлялись в свои владения, другие ехали в гости к своим старым и новообретенным друзьям, третьи задерживались в городе и в палаточном лагере, чтобы отметить окончание турнира праздничными пирами.

Герцог Кранцер заехал в свой дом в Даниманде, чтобы принять ванну и переодеться перед очередной встречей с Киарной. Но не успел он отдать соответствующие приказания, как Сантер доложил ему о том, что с ним хочет встретиться маркиз Дреусский.

— Маркиз пришел в мой дом? — удивился Кранцер. — Интересно, что ему нужно?

Он распорядился проводить маркиза в свои личные покои.

Когда нежданный гость вошел, Кранцер поднялся ему навстречу:

— Рад вас видеть, маркиз Дреусский! Признаться, я удивлен вашим визитом.

— Почему это так удивляет тебя? — открыто улыбнулся маркиз Дреусский. — Я же обещал тебе, что мы скоро встретимся, только выглядеть я буду несколько иначе. Я пришел сообщить, что смертоносные заклинания развеяны, и мятежа можно не опасаться.

На несколько мгновений герцог Кранцер замер с открытым ртом и вытаращенными глазами. Затем он радостно вскричал:

— Так это же ты! Я должен был догадаться!

— Я же просил тебя держать свои догадки при себе и ни с кем ими не делиться! — еще шире улыбнулся Бегущий За Ветром. — Я — маркиз Дреусский, и останусь им до конца своих дней.

— Это же просто замечательно! — воскликнул герцог. — Значит, мы будем часто видеться и общаться.

Волшебник отрицательно покачал головой:

— Я должен тебя огорчить: маркиз Дреусский скоро покинет Данимор. Покинет навсегда. У маркиза есть семья, которая совсем не является его семьей. Маркиз и раньше-то не слишком хорошо обращался со своей женой и детьми, а сейчас они стали для него совершенно чужими. Отъезд маркиза в дальние края, несомненно, их обрадует. У его жены есть любовник, с которым она начнет жить открыто, а у его старшего шестнадцатилетнего сына будут титул и наследство, о которых он сейчас втайне мечтает. А маркиз Дреусский уедет в далекие южные края, к теплым морям и пальмам на песчаных пляжах. Вряд ли он когда-нибудь вернется в Данимор.

— Я понимаю… — поник головой герцог.

— Хорошо, что ты это понимаешь. А понимаешь ли ты также, что сам навсегда останешься в тени своего брата-короля? Через сотню лет времена его правления назовут «золотым веком» Данимора. О короле Далкоре будут слагать хвалебные песни, в которых вряд ли упомянут его младшего брата — герцога Кранцера. А сам герцог Кранцер и его потомки будут служить сыну Далкора — будущему королю Даркану. И никто не узнает, что именно тебе обязан своей жизнью и король Далкор, и его семья, и все королевство.

— Я-то считаю, что мы все обязаны жизнью тебе.

— Но ты первый почувствовал угрозу, герцог Кранцер. И только потому ее удалось вовремя предотвратить. О моей роли во всех событиях знаешь только ты. А мера опасности и твоя предусмотрительность известны только мне. Но все жители Данимора за свое процветание и благополучие будут благодарить короля Далкора. Ты готов с этим смириться?

— Я не понимаю, к чему ты это говоришь. Я люблю своего брата, уважаю его жену, и мне нравится маленький принц Даркан.

— А герцогиня Киарна из рода Гвардо? Она тебе нравится?

— Киарна потрясающе красива и необыкновенно умна. Говорят, что она похожа на свою знаменитую прабабку, ради которой герцог Гвардо-Гвелли сражался с колдуном Вих-Дар-Лохаром.

— Они совершенно не похожи, — с грустью усмехнулся Бегущий За Ветром. — Они не похожи ни внешне, ни внутренне. Именно поэтому я уверен, что с Киарной тебя ждет долгая и счастливая жизнь.

— Спасибо. Из твоих уст эти слова звучат очень обнадеживающе!

— Эти слова произнес маркиз Дреусский! — напомнил волшебник. — Ты сам должен определить, насколько они окажутся пророческими.

— Кажется, я понял, зачем ты затеял этот разговор. Ты хочешь сказать, что каждый из нас живет своей жизнью и делает свое дело. Я охраняю трон Данимора. Ты сохраняешь порядок во всем мире. Мы должны хорошо выполнять свою работу и не думать о наградах и славе. Так?

— Ну, примерно так. И еще я хотел добавить, что каждый из нас, как и любой человек, должен быть доволен тем, что поручено или даровано ему судьбой. И потому, герцог Кранцер, ты обретешь счастье вместе с Киарной и со своим королевством, а я буду счастлив, путешествуя по всему миру. Поэтому я пришел к тебе, чтобы попрощаться.

— У меня на конюшне тебя дожидается твой замечательный конь, — сказал герцог Кранцер.

— Спасибо за заботу о моем скакуне. Но мне он больше не нужен. Пусть этот конь послужит тебе и даст хорошее потомство.

— Как же ты отправишься в путешествие без коня?

— Ну, во-первых, у маркиза Дреусского есть свои скакуны. А во-вторых, там, куда отправляется маркиз, кони не нужны. Там нужны надежные корабли, крепкие канаты и прочные паруса.

— Счастливого тебе пути… маркиз Дреусский!

— Счастливой тебе жизни, герцог Кранцер!

Бегущий За Ветром и герцог Кранцер крепко пожали друг другу руки и расстались, чтобы никогда больше не встретиться.