Три месяца спустя.

Мои дни все эти месяцы не отличались разнообразием. Я жила по собственному плану, но расслабляться себе не разрешала. Депрессию гнала и не думала, что весь остаток жизни могу провести в этой камере. Я подтянула свою физическую форму, вспомнила всю теорию, ещё раз проанализировала все операции. Моё психическое состояние было на высоте. Внешне я, наверное, изменилась, за три с половиной месяца у меня отросли волосы, но как я теперь выгляжу, я не знала, зеркала в камере нет.

Хорошо, что в камере имелось электронное табло, которое показывало время и день, а то бы я не знала, сколько провела в заключении. Закончив водные процедуры уже собиралась ложиться спать, когда дверь в мою камеру открылась, и я увидела Магсума.

— Чем обязана? — спросила я.

— Наша планета заключила сепаратный мир с Союзом, и в знак доброй воли мы обмениваемся военнопленными, — сказал Магсум. — У нас из военнопленных только ты. Командующий пограничников настаивает на твоей выдаче.

— Это хорошая новость? — сказала я. — Когда состоится это событие?

— Через два часа, — ответил Магсум, — у тебя есть двадцать минут на сборы.

Не обращая внимания на Магсума, скинула с себя тюремную робу и начала одеваться в свою форму. Через несколько минут я была готова.

— Быстро, — только и сказал он.

— Я солдат, а не барышня, — ответила я, подхватив свою сумку, посмотрела на него.

Магсум вышел в коридор, я за ним. Мы петляли недолго, через два поворота вышли из тюремного отсека и начали спускаться вниз. В ангар, где стоял десантный корабль, спустились на служебном лифте, меня провели на десантный корабль и отвели в каюту.

Магсум задержался у двери в каюту, видимо, хотел что-то сказать, но я прошла в самый дальний угол и повернулась к нему спиной. Ни говорить, ни видеть его я больше не хочется. Я вообще не хотела иметь ничего общего с этой планетой.

Мы вылетели со станции ровно через два часа, до приграничной станции Союза лететь всего полтора часа. Я легла на кровать и закрыла глаза. Мне до сих пор не верилось, что я не в тюрьме.

Как ни странно, время пролетело быстро. Посадку я почувствовала, села на кровати, взяла в руки сумку и стала ждать. Меня вывели из корабля через десять минут после посадки. Когда вышла в ангар своей станции, и у меня из глаз потекли слёзы.

Меня прижал к груди командир пограничного патруля Милий, а я не могла остановить слёзы, они все текли и текли из глаз.

— Твоя комната готова, её никто не занимал, — тихо сказал он мне, — у тебя три дня выходных, а потом тебя, скорее всего, переведут на другую станцию.

— Спасибо, — только и смогла выдавить.

Меня повели. Сквозь слёзы я ничего не видела, но догадывалась, что меня ведут в мою комнату. Милий открыл дверь в комнату, протянув мне новый ключ, удалился.

Я вошла, бросила сумку, стащив с себя одежду, сразу прошла в душ. Как мне не хватало горячей воды все эти месяцы!

Я мылась долго и тщательно смывала гелем запах тюрьмы. Потом тщательно вытерлась и подошла к зеркалу. Причёска отросла, выглядела неаккуратно, нужно сходить и подстричься, но это всё завтра, сейчас я хотела лечь в свою кровать.

Три дня спустя.

Три дня я провела в небольшом тренажёрном зале и на тренажёрах, имитирующих космические бои. Я сходила в парикмахерскую и привела свою голову в порядок. И наконец-то питалась более менее нормальной пищей и принимала горячий душ.

В конце третьего дня мне принесли конверт. Меня переводили на другую космическую станцию. Станция располагалась в другой части космоса, галактионцы никогда туда не доберутся, и это радовало, но то, что станция была приграничной, немного испортило настроение.

Вылет рано утром. У меня оставалось четыре часа, я решила не ложиться спать, а заняться хозяйственными делами. Выспаться можно и в пути, лететь до станции пять суток. Всех пассажиров погрузят в искусственный сон, вот и высплюсь на корабле.

Со мной летел Милий, он рассказал, что его реабилитировали и перевели в более спокойное место. Эта информация меня обрадовала, не придётся часто выходить в космос, может, поживу ещё.