Наступила страда деревенская. Началось всё с покоса, потом пойдёт уборка злаковых, силоса и овощных культур. Длиться всё это будет около трёх месяцев.

Работы было не просто много, а очень много. Нам на помощь пришёл Гриша, спасибо ему, добрый мальчик. Тимофей приехал от бабушки и тоже пытался помогать по мере сил. Главное, чтобы не мешал, но он парень понятливый, его было не слышно и не видно, когда у нас большой наплыв пациентов.

Большой поток пациентов сменялся затишьем, но обычно затишье длилось не долго. Мы старались во время затишья привести в порядок ФАП и заполнить карты. Даже я, со своей неиссякаемой энергией, после месяца такого напряженного труда начала уставать. А ещё необходимо ездить в полевые кухни и проверять санитарное состояние, плюс заканчивалось лето, и все школьники прибыли домой, нужно определиться с прививочной кампанией.

Через полтора месяца напряжённой работы неожиданно наступил перерыв. Начались дожди, уборочная кампания была приостановлена, и мы вздохнули спокойно.

В первый день затишья я спала, ела и занималась бумажной работой. Григорий рассказывал мне и Тимофею о книгах, которые прочитал за лето, я заполняла карты, Тимофей ловко сворачивал салфетки и тампоны. Все были заняты делом.

Валентин Николаевич попросил подменить его, ему доставались самые сложные пациенты. Он, конечно, доверял мне, но я понимала, что с моим минимальным опытом я смогу недосмотреть или не увидеть, и поэтому не обижалась на него. Главное, здоровье пациентов, а мы сами потом разберёмся, кому кого и как лечить. Нашу идиллию нарушил приход председателя колхоза. Он зашёл тихо и долго смотрел на нас.

— Ника, нам нужно поговорить, — сказал он.

Я вышла в коридор.

— Вот.

Он протянул мне бумагу, когда я закрыла дверь и вопросительно взглянула на него. Я прочитала. Это был официальный бланк районной СЭС, в которой предписывалось производить закупку молока для нужд детских учреждений только с молокозавода.

— Значит, этот колобок на ножках запомнил мои слова и добыл бумагу, чтобы перестраховаться, — сказала я, прочитав бумагу.

— Он так и сказал, что его не запугаешь, — ответил председатель.

— И чего он хочет, ведь не зря начал с шантажа? — спросила я.

— Он хочет, чтобы ты прекратила встречаться с его сыном, — сказал председатель.

— Так я с ним не встречаюсь, я его лечила пару раз, и больше у нас ничего не было, — ответила я.

Не говорить же женатому мужчине с совдеповским воспитанием, что я только пару раз подула на его детородный орган.

— Я тоже не слышал, чтобы про вас ходили слухи, — признался председатель, — но наш железный фермер слушает свою жену, а она утверждает, что у вас связь.

— Жену слушать нужно, но не всегда, — ответила я. — Если я найду выход из положения, вы пообещаете мне отремонтировать спортзал в школе и купить несколько силовых тренажёров для детей?

— Мы ещё не подсчитали наш урожай и не знаем, сможем ли мы расплатиться с кредитами, — ответил председатель.

— Вы говорите, как чиновник, это они никогда ничего не обещают и никогда ничего не делают, — сказала я. — На ремонт спортзала школы деньги нужно найти обязательно.

— Хорошо, на ремонт деньги найду, но тренажёры купить не обещаю, — согласился председатель.

— Вот и договорились! — ответила я. — Уборочная страда пройдёт, а там я подумаю, что можно сделать.

Председатель покачал головой, скептически скривил лицо и удалился.

«На хитрую жопу всегда найдётся хрен с винтом! — подумала я. — Я покажу этому колобку на ножках, как шантажировать меня, да ещё чем — питанием и здоровьем детей. Ничего святого у людей нет!»

План ответных действий у меня созрел сразу, необходимо обдумать только детали. Вечером позвоню брату, пусть тоже поучаствует в моей авантюре, а то в городе закис совсем.

До вечера я обдумывала детали. Мальчишки меня не отвлекали, они сразу сообразили, что что-то случилось. Когда все разошлись, я начала звонить брату.

— Лёха, милый, ты не скучаешь по мне? — сразу задала я вопрос.

— У тебя есть ко мне дело? — спросил брат.

Мой братик знал меня с детства и даже не сомневался, что если я звоню, значит, по делу, и мы опять влипнем в историю.

— Ты же учишься вместе с дочкой главного врача областной СЭС? — спросила я. — Опиши мне её, она девушка адекватная?

— Вполне, она понятливая и рисковая, — ответил Лёха.

— Вот и хорошо, ты же меня с ней познакомишь? — спросила я.

— Приезжай, познакомлю, — ответил брат. — Говори, что ещё мне нужно сделать?

— Попроси парней из Технического университета, пусть разработают проект тренажёров для детей, школьников старших классов. Чтобы тренажёры были компактными и многофункциональными. Помнится, они на моём тренажёре курсовые на отлично защитили, — попросила я. — А домой приеду только осенью и на пару дней. Я предварительно позвоню, чтобы ты мог подготовиться к встрече.

— Зная тебя, думаю, что это очередная авантюра, — ответил брат, — но не мне тебя воспитывать. Всё сделаю, звони, не забывай.

Разговор вышел конструктивным. Настроение у меня поднялось на отметку отлично, я ощутила прилив сил и решила заняться уборкой кабинетов. В два часа ночи в прачечную вошёл Гриша, он как и в прошлый раз ночевал у нас в боксе.

— Я так и подумал, что ты работаешь, — сказал он. — Почему не позвала? Я бы помог.

— Дети в шестнадцать лет могут работать только шесть часов и ни в коем случае не в ночную смену, — ответила я. — Меня обвинят в эксплуатации детского труда.

— Мой отец хочет купить дом в этой деревне, а наш оставить брату, — тихо сказал Гриша. — Только папа переживает, что за мной присматривать будет некому.

— А там кто присматривал? — спросила я.

— Там тётка живёт, только у неё дом далеко, да и своих детей трое, — ответил Гриша. — Но она иногда забегала к нам, помогала.

— Пусть покупает, — ответила я, — не смогу я присматривать — баба Нюра мне поможет, она добрейшая женщина и пироги печёт обалденные.

Гриша заулыбался и побежал в бокс. Ребёнку не хватает женской ласки или просто женского понимания ситуации.