Валентин Николаевич и баба Нюра прибыли на день раньше. Мы целый день разбирали лекарства. Я показала журнал приёма, рассказала о случившемся. Баба Нюра предостерегла меня: не связываться с родителями Макса и вообще со всей их семьёй.

Отец Макса местный фермер, держал большое молочное стадо и имел небольшой молокозавод. Он поставлял молоко и другие молочные продукты в местные детский сад и школу. С этой семьёй боялись спорить даже в администрации, он мог необоснованно задрать цены на свою продукцию, а район нищий и постоянно балансировал на грани банкротства. Я прекрасно понимала нужды и чаянья местного населения, но меня возмущала наглость и бесцеремонность местных богачей. Они чувствовали себя, как бароны. Местные жители для них крепостные крестьяне. Правильно говорил папа, я не знаю людей в провинции. Но у меня есть время, и я постараюсь их узнать.

Посевная началась на два дня раньше запланированного срока. Мы сразу это почувствовали. Работы у нас резко прибавилось. Пошли различные травмы верхних и нижних конечностей, надорванные спины, обострение радикулита, отравление испорченными продуктами, переутомления и алкогольные интоксикации.

Нас поднимали среди ночи и везли в поля. Нам привозили пациентов на всех видах транспорта в любое время суток. Времени на сон отчаянно не хватало, но мы не жаловались.

Мы выезжали в полевые столовые проверять санитарное состояние. Валентин Николаевич, интеллигентный и добрый человек, не мог повышать голос на женщин, он вообще не мог ругаться. Другое дело я — поборница правды и справедливости. К концу нашей проверки повара вздрагивали от звуков моего голоса.

На обратной дороге Валентин Николаевич сказал, что он рад, что взял меня с собой. Ему никогда не удавалось приструнить наглых поварих, а теперь они готовы выполнить всё, только бы я не приехала их снова проверять.

Посевная закончилась через месяц, и мы вздохнули спокойно. В этом голу обошлось без тяжёлых травм и увечий. Поток пациентов схлынул, мы принялись приводить в порядок ФАП. Во время посевной до этого просто не доходили руки.

Как вовремя я разобрала кладовку! Там обнаружилось много комплектов постельного белья, подушек и одеял. Мы просто относили грязное бельё в бытовое помещение и брали новый комплект. Сейчас пришло время провести большую стирку и генеральную уборку помещений.

На уборку, дезинфекцию и стирку ушло три дня. Я поняла, что устала, и это с моей-то неуёмной энергией! Валентин Николаевич дал мне два дня выходных. Моему организму хватило одного дня, на второй день я решила съездить в соседнюю деревню в магазин.

Соседняя деревня больше нашей, в ней имелся большой магазин товаров повседневного спроса. Мне нужно прикупить лёгкие брюки или шорты на лето и тапочки на резиновой подошве.

Я выбирала тапочки, весело разговаривая с продавщицей. Она оказалась очень весёлой, жизнерадостной молодой женщиной. Слава обо мне уже пронеслась по всем деревням, народ одолевало любопытство. Всем хотелось пообщаться со мной. Я не роптала, у местных жителей мало развлечений и новостей, а отвлечься от тяжёлого труда хочется, вот они и перемывают кости всем подряд.

Вдруг продавщица замолчала и повернулась к входной двери. Я не стала любопытствовать, кого она увидела, и продолжала перебирать тапочки.

— Так это наша фельдшерица! — раздался визгливый женский голос.

Я обернулась и посмотрела на говорившую. Передо мной стояла мать Макса, ошибиться невозможно — слишком они похожи. Это худая, невысокая женщина среднего возраста со следами прежней красоты на лице. Она поджимала губы и смотрела на меня презрительным взглядом.

— Вы кто, мадам? — спросила я.

— Ты встречалась с моим сыном Максимом, — высокомерно ответила она.

— Я встречала по крайней мере двух Максимов, оба они оказались высокомерными и ограниченными придурками, — сказала я. — Какой из них ваш сын?

От моих слов дама онемела. Продавщица отвернулась, но судя по подрагивающим плечам, она изо всех сил сдерживала смех.

— Да как ты смеешь, дрянная девка!!! — закричала женщина, наконец-то отошедшая от шока.

— Спокойно, мадам, вы не на митинге, — твёрдо сказала я, встала прямо, расправила плечи и выпятила грудь. — У вас есть жалобы на здоровье? Если нет, то вам пора домой, пока ваш сыночек не убежал к одной из неодобренных вами девок.

Развернувшись к продавщице, я протянула ей выбранные тапки.

— Я возьму эти и ещё синие короткие шорты, — сказала я ей.

Та дрожащими руками взяла у меня тапки и пошла на кассу. Она еле сдерживала смех, ещё чуть и продавщица взорвется. Мадам так и стояла посередине магазина и смотрела на меня огромными глазами. Я расплатилась за вещи, попрощалась с продавщицей и вышла из магазина.

«Умеешь ты, Ника, наживать врагов! Радуйся, у тебя есть хотя бы один талант», — подумала я.