Как при аресте банды на квартире у Скоморошкиной не поверил Грачу в том, что налетчики не нашли у Барановой никаких драгоценностей, старший наряда сержант, так не поверил ему и следователь. И решил, не откладывая дело в долгий ящик, сам побывать на месте преступления и хорошенько все осмотреть. Доложил о своем намерении начальнику отделения.

— Правильно, — одобрил начальник. — Я бы на твоем месте сразу с этого начал.

— У меня своя метода, — буркнул следователь.

— Я, пожалуй, тоже схожу посмотрю, что они там натворили, бандюги, — ответил капитан.

Во двор к флигелю пришли втроем: капитан, следователь и участковый.

— Собирай понятых, — приказал участковому капитан.

Участковый ушел в домоуправление и скоро вернулся в сопровождении трех женщин. Одну из них — домоуправа, женщину средних лет в ватной куртке и резиновых сапогах, капитан знал уже давно и поздоровался с ней, как со старой знакомой.

— Здравствуй, Анна Петровна.

И она ему ответила так же:

— Здравствуй, Алексей Николаевич. Или опять что случилось?

— Да нет. Следователь наш решил осмотреть место преступления. Ну а без понятых, в таких случаях, в чужой дом не входят.

Открыли замок. Вошли в квартиру Барановой. Здесь действительно все было перевернуто вверх дном. Пружинный матрац на кровати хозяйки был вспорот. Ящики из комода вытащены. Их содержимое выброшено прямо на пол. Половицы вывернуты. Стены комнат изуродованы ломом.

— Ну и свиньи, — оглядев разгромленную грабителями, некогда уютную квартирку Барановой, невольно возмутился начальник отделения. — И ведь не боялись — рушили, шумели, будто на отдаленном хуторе каком. Посмотри-ка на кухне, нет ли там табуретки. Хоть присесть…

Сержант прошел на кухню и сразу же вернулся оттуда всполошенным, будто вместо табуретки увидел там что-то неописуемое.

— А ведь тут еще кто-то побывал, товарищ капитан! — взволнованно воскликнул он.

— Что значит «еще»? Когда? — не меньше удивился начальник отделения.

— Выходит, после того, как мы все опечатали, — доложил сержант.

— Откуда ты знаешь? — шагнул ему навстречу капитан.

Сержант повернул обратно. Они вошли на кухню и остановились возле потайной двери, прикрытой отошедшим фанерным листом.

— Не было этого. Никакой двери тут не было, товарищ капитан. Я сам сюда заходил. Сам все осмотрел! Я сразу бы заметил! — боясь, что ему не поверят, взволнованно доказывал сержант. — В комнате все, как было, так и осталось. Я запомнил. Все на тех же местах. А дверь выломали уже потом…

Начальник отделения и следователь переглянулись.

— А ну-ка, попробуй ее открыть, — приказал капитан.

Сержант толкнул дверь носком сапога, и она легко открылась. Капитан оглядел площадку перед дверью, но дальше порога не пошел и никого на черный ход не пустил.

— Следить не будем, — сказал он и, обращаясь к домоуправу, спросил: — Ты про этот ход знала?

— Знать-то знала, — подумав, ответила домоуправ, — да только забыла про него. И не помню, чтобы и кто-то другой им пользовался.

— Точно? — переспросил капитан.

— С двадцатого года тут живу, Алексей Николаевич, и ни разу не видела. А узнала о нем, когда дом этот приняла. Тогда сама проверяла, что дверь забита, — сообщила домоуправ. — А жулики, значит, открыли.

— Жулики или кто другой — разберемся. У самих толку не хватит, люди помогут, — ответил начальник и спросил следователя: — Что мыслишь?

— Думаю, непременно надо снять отпечатки пальцев. И лучше не самим. Стоит, пожалуй, вызвать экспертов из МУРа. Они мастера… — ответил следователь.

— А чья, думаешь, эта работа? — кивнув на взломанную дверь черного хода, снова спросил капитан.

Следователь неопределенно пожал плечами.

— Гадать не хочу, товарищ капитан. А мысли кой-какие по дороге выскажу, — ответил он.

— Значит, все оставляем так, как есть, и только закроем входную дверь сарая, — решил начальник отделения и кивнул сержанту: — Заколоти и опечатай.

— Слушаюсь, товарищ капитан, — ответил тот.

Все вышли на улицу.

— Так что ты надумал? — нетерпеливо спросил следователя начальник отделения.

— Не знаю, темнят или нет бандюги, я до конца этого еще не выяснил, но почти уверен, что через черный ход лазил кто-то свой и точно знал, где надо искать, — ответил следователь.

— Почему так думаешь? — допытывался капитан.

— Ну, во-первых, кроме своих, про черный ход мало кто знал, — резонно рассудил следователь. — Во-вторых, вы же слышали, что докладывал Притулин: вещи все как лежали, так там и остались лежать. А это значит, что искали не где-либо, а точно по месту. Заглянули, а там пусто. И ушли, ничего не шевельнув. А это еще раз подтверждает, что приходила свои.

— Я тоже так это себе представляю, — в раздумье ответил капитан. — Но меня почему-то все время мучает вопрос: что искали?

— А я теперь хотел бы узнать, если все же моя версия правильная, связаны как-нибудь между собой эти два визита в квартиру Барановой? — признался следователь.

— Н-да, — неопределенно произнес начальник и уже до самого отделения не сказал больше ни слова.

Но вопрос, о котором они говорили, не давал ему покоя весь день. Было много и другого неясного во всей этой истории. Но в конце концов на первый план выплыло главное: а может, этот последний визитер искал те самые фотографии, которые были отправлены вместе с рапортом в НКГБ? А жулики опередили его совершенно случайно? Ведь могло же так быть? Могло. Но как бы там ни было, не сообщить в НКГБ и о втором тайном посещении неизвестным или неизвестными квартиры Барановой было нельзя. И начальник отделения написал и отправил по тому же адресу, куда пошел его рапорт о фотографиях, второй рапорт. Отправил, естественно, с нарочным. И в тот же день этот документ попал на стол к Круклису.