Подавая во время обеда Шефнеру воду, Зоя, улучив момент, сказала:

— По-моему, господин майор, за мной следят.

Шефнер вопросительно посмотрел на нее, но в общем-то отнесся к этому как к должному.

— Рано или поздно это должно было случиться, фрейлейн. Сегодня после ужина мы пойдем ко мне вместе, — сказал он.

Зою немного удивило такое спокойствие майора, ибо героем она его не считала. Ведь с гостем из Москвы он отказался встретиться наотрез. А тут вдруг как будто так и надо.

После ужина Шефнер уже ждал ее возле входа в столовую. Для обитателей полигона это было не в диковинку. Все знали, что майор занимается со своей официанткой русским языком, и открыто посмеивались над Ермиловым. Ермилов же делал вид, что это его не касается, мало ли что мог позволить себе главный инженер полигона. На то он и главный, и майор. А он, Ермилов, преданно служит господам немцам, и его дело ничего не видеть, ничего не слышать о том, что его не касается по службе, и помалкивать. Такая спокойная позиция жениха Зои всех выводила из себя еще больше. Но Ермилов оставался глух к любым шуткам и подковыркам сослуживцев.

Зоя подошла к Шефнеру и позволила ему взять себя под руку.

— Что случилось? — сразу же спросил Шефнер.

— Мне кажется, господин майор, что за мной следят, — повторила Зоя.

— Кажется или следят на самом деле?

— Следят, господин майор.

— Кто?

— Старший полицай Лещук, господин майор.

— Это такой худой и с усами?

— Совершенно верно. Он самый.

— Как вы это заметили?

— Он буквально не сводит с меня глаз.

— Но, может быть, он просто влюблен в вас? — попытался усмехнуться Шефнер.

— У меня же есть жених, господин майор.

— Ах, да. И давно вы это заметили?

— Не очень, господин майор. Совсем даже недавно. Когда я возвращалась на полигон после встречи с московским гостем, у него была на губах такая злорадная ухмылка, будто он обо всем уже знает. Я рассказала об этом Ермилову. Но он поклялся мне, что все эти дни Лещук с полигона ни разу не отлучался. Так что знать он, понятно, ничего не может. Но я чувствую, господин майор, что ухмыляется он неспроста.

— Что ж, может быть, предчувствие вас и не обманывает, — сказал после некоторого раздумья Шефнер. — Давайте мы тоже за ним понаблюдаем.

— А как, господин майор?

— Ну, во-первых, передайте вашему жениху, чтобы отныне он тоже следил за каждым шагом этого усатого. Во-вторых, я постараюсь узнать, с кем он контактирует из наших. Я имею в виду, кому докладывает. От кого получает задания. В-третьих, надо будет, как это у вас называется, застать его на месте преступления. Подумайте, как это лучше сделать…

— Он хитрый, господин майор, — предупредила Зоя.

— Тут все такие, фрейлейн, — согласился Шефнер. — Но разве мы самые глупые изо всех?

— Я заметила только его, господин майор. А если он следит не один? — спросила Зоя.

— Узнаем и это. Понаблюдайте пока за усатым дня три-четыре. Потом сообщите мне результаты. А пока хватит об этом. У меня будем говорить только о занятиях, — подойдя к дому, предупредил Шефнер.

— Конечно, господин майор. Я ведь еще не проверила ваше прошлое задание. Так что сегодня вам придется постараться, — немедленно приняла условие Зоя. — Вы обещали прочитать главу из романа Гончарова «Обломов». Вы готовы?

— Да, фрейлейн. У этого писателя необычайно богатый язык. Я читал и делал для себя запись всех новых слов, — ответил Шефнер.

Занимались они в тот вечер, как обычно, часа полтора. Но перед концом занятий Шефнер позвонил в охранную роту и приказал немедленно направить к нему Ермилова. Тот прибежал и доложил по всем правилам.

— Хорошо, хорошо, — не стал до конца выслушивать его Шефнер. — Время уже позднее, господин Ермилов. И я бы хотел, чтобы вы проводили фрейлейн Зою в общежитие. Нельзя оставлять такую хорошенькую девушку без присмотра, господин Ермилов. Это может привести к крайне нежелательным последствиям, — полушутя-полусерьезно сказал Шефнер.

Ермилов, щелкнув каблуками и пообещав все сделать в наилучшем виде, вышел вместе со своей нареченной на улицу.

— Чего это он вдруг такую заботу проявил? — удивился Ермилов.

— И совсем даже не вдруг, — ответила Зоя и рассказала, о чем они условились с майором.

— Лещук, конечно, гад и пьянь. И ожидать от него можно чего угодно, — согласился Ермилов. — Но я тебе еще раз говорю, ни разу не уходил он в те дни с полигона. Уж я бы знал, что его нет в подразделении.

— Пусть так. А как будем проверять? — спросила Зоя.

— Отпросись у майора домой. А я посмотрю: увяжется он за тобой или нет? — быстро решил Ермилов. — Он, правда, может и у меня взять разрешение на отлучку, а может и у кого из немцев. Но суть-то одна, будет он в это время на месте или нет.

— А дома что делать?

— Знак условный не подавай. С Веркой не встречайся. А если кто сам к тебе придет, милости, мол, просим, — наставлял разведчицу Ермилов.

— А если Верка сама придет?

— Предупреди через мать, чтобы не ходила. И еще. Пока будешь дома, кобеля к будке на цепь посади. И слушай. Залает — поглядывай, кто возле дома топчется.

На следующий день Зоя отпросилась у Шефнера домой. Майор позвонил в комендатуру, ведавшую наймом гражданских лиц, и приказал отпустить официантку домой на три дня по причине болезни ее матери. Провожать ее на сей раз Ермилов не стал. Зоя ушла с полигона сразу же после обеда и еще засветло появилась в поселке. Никакого хвоста за собой она не заметила. И дома все сделала так, как ее научил Ермилов: лампадку в горнице не зажигала, собаку, чтобы она не бегала по поселку, посадила на цепь. Остаток дня и вечер прошли спокойно. Но примерно в десятом часу, когда на дворе уже было совершенно темно, собака неожиданно залилась злобным лаем. Зоя подошла к окну и, отодвинув край занавески, посмотрела во двор.

Ночь была непроглядной. И все же на фоне белого снега какие-то силуэты различить было можно. И Зоя увидела чей-то похожий на тень контур, метнувшийся от простенка к забору.

Тень быстро добежала до забора и так же ловко и проворно перебралась через него. Зоя постояла у окна еще какое-то время, но, как только собака успокоилась, вернулась в кровать. Но уснула только под утро.

Спала она тревожно. Часто пробуждалась. И каждый раз, засыпая снова, думала о том, как и впредь надо быть осторожной.

Утром Зоя, накинув на плечи ватник, нетерпеливо выбежала во двор. За ночь потеплело, и снег легко лепился в руках. Зоя подошла к окну. Снег возле простенка был притоптан. Но в одном месте четко отпечатался след каблука с треугольной набойкой и двумя шипами. «Значит, кто-то следил, — подумала она. — Но кто? Лещук?» Разобраться в этом требовалось немедленно. И Зоя уже за чаем объявила матери, что срочно возвращается на полигон.

— Да как же так? Ты ж сама говорила, что тебя на три дня отпустили, — взмолилась мать.

— Надо, мама, — коротко ответила Зоя, быстро собралась и ушла.

На полигоне Зоя первым делом разыскала Ермилова и рассказала ему о своих подозрениях.

— Так не ходил Лещук в поселок! Тут он дежурил. И я с него, гада, на минуту глаз не сводил, — поклялся Ермилов.

— А кто же тогда в сапогах был? — недоуменно спросила Зоя.

— В том то и дело кто?

— Там на следу, на правом сапоге, подкова была треугольная. И два шипа по бокам, — объяснила Зоя.

— Треугольная?

Зоя тут же пальцем на снегу нарисовала след.

— Чудно. Нет у нас таких. Я весь обуток знаю.

— Но ведь и я не выдумала…

— Тогда, может, я чего проглядел, — пошел на попятную Ермилов. — Сегодня же еще раз все обсмотрю, откуда взялась эта треугольная подкова. Немцу своему рассказывать будешь?

— Обязательно. Он тоже обещал кое-что узнать. Я сначала хотела в отряд сообщить. А потом подумала: а что, собственно, сообщать? Ну, приходили. Ну, пытались следить. И все? А у вас-то тут как?

— Начальство какое-то приезжало. Как раз перед тобой уехало. А так все по-прежнему, — ответил Ермилов. — Ну что ж, поди скажи майору.

Зоя заторопилась в столовую. Как обычно, обслуживала офицеров, а Шефнера почему-то не могла дождаться долго. Это было непривычно. Майор не опаздывал к столу ни на минуту. Но вот он появился, увидел Зою, и что-то светлое, похожее на озарение, мелькнуло у него в глазах.

— Вы вернулись, фрейлейн? — спросил он по-немецки.

— Благодарю вас, господин майор. Матери стало лучше, и я решила не задерживаться, — ответила Зоя.

— И очень правильно сделали, — одобрил майор и добавил уже по-русски: — Вы же знаете, что, кроме вас, я ни у кого не люблю обедать. Да и в занятиях плохо делать большие перерывы.

Зоя всегда накрывала стол майора свеженакрахмаленной скатертью и сервировала принесенным из дому и сохранившимся с незапамятных времен в их семье серебряным прибором.

— Вы давно уже здесь? — спросил майор.

— Только что пришла, — ответила Зоя.

— И никому еще не успели сказать, что ваша мать поправилась?

— Нет, господин майор.

— Тоже очень хорошо. Потому что вам сегодня же придется вернуться домой, — сказал Шефнер.

— Но я не зря пришла, господин майор, — сказала Зоя.

— Знаю, — кивнул Шефнер. — Знаю, что за вами следили.

— Откуда знаете? — даже растерялась Зоя.

— Все объясню. А сейчас после обеда вы пойдете к нашему врачу, лейтенанту Эльфельдту, и попросите для матери аспирин. Будто бы за этим вы и пришли на полигон. Вы меня поняли?

— Да, господин майор.

— А когда вы выйдете от Эльфельдта, я вас встречу и все вам расскажу. Хотя я и говорил о плохом последствии перерывов, но заниматься сегодня мы не будем.

— И это поняла, господин майор, — послушно согласилась Зоя.

Майор выпил чаю и ушел. А Зоя вымыла посуду, заперла в тумбочку серебро и побежала в медпункт. Ей не терпелось узнать, что же известно майору о ночном происшествии. Эльфельдт, очевидно, был уже предупрежден о ее приходе. Он встретил ее в коридоре и сказал:

— Вашей матери надо все время ставить банки.

— Я ставила, господин лейтенант, — ответила Зоя.

— У нее слабая грудь. Она не должна простужаться. Идемте, фрейлейн, я дам вам хорошее лекарство.

Они прошли в кабинет Эльфельдта, и он протянул Зое готовый пакетик с порошками и таблетками. Потом он, как бы между прочим, взглянул в окно и, улыбаясь, сказал:

— Наш дорогой Вальтер без вас плохо ест. Мы вчера обедали вместе с ним, он почти ни до чего не дотронулся. Боюсь, мне придется лечить и его.

— Вы шутите, господин лейтенант. Я только что его кормила, у него прекрасный аппетит, — ответила Зоя.

— Конечно. Это же вы кормили, — все так же весело заметил лейтенант и снова заглянул в окно. — Вот теперь вы можете идти.

Зоя посмотрела на улицу. По дорожке мимо медпункта неторопливо шел Шефнер.

— Спасибо, господин лейтенант, — торопливо поблагодарила Зоя и выбежала из медпункта.

Шефнер, как обычно, взял ее под руку и повел к проходной.

— Мне не спалось вчера. У меня было какое-то дурное предчувствие. Я вызвал разводящего с караульным и пошел проверять посты, — без предисловия начал он. — И когда проходили вот тут, из проходной вышел полицейский. Я удивился, почему он не спит, и спросил, откуда он идет. А он вдруг перепугался и ответил, что выполнял задание коменданта, шарфюрера Вёлера. Я почувствовал что-то недоброе и снова спросил, какое задание. Полицейский ответил, что не имеет права никому об этом докладывать. Тогда я достал пистолет и сказал, что, если он сейчас же не сообщит мне, где он был, я тут же расстреляю его, как партизана. У меня, наверное, было очень сердитое лицо, потому что полицейский окончательно струсил и сообщил, что ходил по заданию Вёлера в поселок. Фамилия этого полицейского Свиблов…

— Так это ж дружок Лещука, — невольно вырвалось у Зои.

— Вот и замкнулась цепочка, — сказал Шефнер. — К сожалению, расспрашивать полицейского дальше я уже не мог. Нам не положено контролировать дела Вёлера. Но я думаю, и того, что мы узнали, вполне достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы. Вы говорите, что этот Свиблов приятель того, кого вы подозревали?

— Да, господин майор. Они давно уже спелись.

— Что значит «спелись»? — не понял Шефнер.

— В данном случае значит — сдружились, — объяснила Зоя. — Вместье пьют, вместе в поселок ходят. Да и тут почти всегда вместе.

— А что он мог видеть у вас вчера вечером? — спросил Шефнер.

— Ничего, господин майор.

— Ну и прекрасно. В таком случае быстрее несите матери лекарство и так же срочно передайте «триста тридцать третьему», что вчера к нам на полигон приезжал один высокий начальник. Разумеется, в этом ничего особенного нет. К нам наезжают всякие чины. Еще и побольше этого. Но дело в том, что мы к людям его профессии не имеем ни малейшего отношения. Тем более, никогда еще не получали от них никаких заданий. Запоминайте, фрейлейн, все, что я буду говорить, и это все передайте «триста тридцать третьему». Поняли?

— Все передам, господин майор, — ответила Зоя. Шефнер начал объяснять…