#img_5.jpeg

Что заботит господина Фридберга

Морис Фридберг преподает русскую литературу и возглавляет факультет славянских языков и литератур в университете штата Иллинойс. Он — выученик матерого американского антикоммуниста Эрнста Симмонса. Под его руководством М. Фридберг готовил в русском центре Колумбийского университета диссертацию, которая впоследствии легла в основу его книги «Русские классики в советской обложке» (1962 г.). Книга эта отличалась крайней предвзятостью суждений о культурной политике КПСС, более чем странными выводами из фактов публикации в СССР тех или иных конкретных произведений русской классики, а теоретический уровень книги иначе как убогим назвать было нельзя. Вот как объяснял, например, своим читателям Морис Фридберг издание в СССР в 1938 и 1939 годах басен Крылова «Стрекоза и Муравей» и «Слон и Моська». «Кажется совершенно очевидным, — со всей серьезностью утверждал советолог, — что эти басни весьма перекликались с текущими событиями дня. Первая предупреждала советских граждан о необходимости готовиться к превратностям войны. Вторая басня давала понять советским гражданам, что положение не безнадежно и причин для отчаяния нет».

В той же книге М. Фридберг сделал, так сказать, первый подступ к новой для себя теме о том, кого из иностранных писателей и как издают в СССР. Этому вопросу была посвящена седьмая глава под названием «Буржуазная» литература в «социалистическом» обществе». Последующие пятнадцать лет советолог, видимо, целиком посвятил разработке этой темы и выпустил в 1977 году увесистый том под названием «Десятилетие эйфории. Издание западной литературы в России после смерти Сталина, 1954—1964 гг.». В предисловии отмечается, что проблема издания западных авторов в СССР давно привлекает пристальное внимание американских советологов. В качестве примера М. Фридберг ссылается на книжку своего соотечественника Д. Брауна «Советское отношение к американской литературе» (1962 г.). Эта клеветническая книжка Д. Брауна в свое время получила должную оценку в советском литературоведении. Но если Д. Браун вел речь об изданиях в СССР литературы только американской, то М. Фридберг в своей новой книге ведет речь об издании в СССР «всей западной литературы», или, как уточняет сам автор, об «…издании книг в СССР, переведенных с 15 языков».

Советолог признает, что западная литература в Советской России «широко и большими тиражами издавалась… в первые послереволюционные годы. Два теоретических соображения объяснили подобную политику. Советское государство было связано обещанием сделать доступными массам те сокровища мировой культуры, которые при старом режиме были недоступны народу из-за бедности и неграмотности. В результате советские читатели получили возможность читать большинство произведений западной литературной классики и… большое количество современной западно-европейской литературы».

Подобная политика издания зарубежной литературы в СССР продолжалась до второй мировой войны, а «в определенной мере», пишет Фридберг, осуществлялась и в послевоенный период.

Прямо скажем, констатация довольно скупая. Более маститые коллеги Фридберга были куда смелее в оценке издательской политики молодого Советского государства. Так, Фредерик Баргхорн в книге «Советское культурное наступление» (1960 г.) подчеркивал, что Советская власть в трудные после победы революции годы «потратила много сил и средств на сбережение произведений классиков и ознакомление с ними широких масс народа».

Еще более откровенно заслуги Советской власти в этом вопросе признавал советолог Исаак Дейчер: «Пожалуй, ни в одной стране молодежи не прививали такого большого уважения и любви к классической литературе и искусству других народов, как в Советской России».

А задолго до американских советологов объективную оценку работе по изданию зарубежной литературы в послереволюционной России дал всемирно известный английский писатель Герберт Уэллс в своей книге «Россия во мгле». Он восхищенно писал тогда: «В этой удивительной России, измученной войной, холодом, голодом и тяжкими невзгодами, всерьез делается большое литературное дело, которое немыслимо сейчас ни в богатой Англии, ни в богатой Америке… Духовная пища английских и американских народных масс оскудевает, становится все низкопробнее, и никому из власть имущих нет до этого дела. Здесь большевистское правительство… оказалось на высоте. В голодающей России сотни людей работают над переводами, их переводы набираются и печатаются, и, быть может, благодаря этому новая Россия так глубоко ознакомится с сокровищницей мировой мысли, что оставит позади все другие народы».

А что же таит в себе загадочная фраза Фридберга о том, что широкая политика издания зарубежной литературы в СССР «в определенной мере» продолжалась и после второй мировой войны? Что это за «мера» и кто ее определял»? И зачем?

А вот зачем. Антикоммунист Фридберг явно не желает соглашаться с тем, что «новая Россия так глубоко ознакомится с сокровищницей мировой мысли, что оставит позади все другие народы» (Г. Уэллс), и потому предпринимает весьма хитроумные ходы, чтобы в глазах американских читателей своей книги приуменьшить, а то и свести на нет успехи Советской власти в этом вопросе.

Чем недоволен советолог

Он не без ехидства заявляет, что после второй мировой войны в СССР издавали из зарубежной литературы только, мол, «почтенных классиков» да тех, чьи «просоветские симпатии компенсировали их иностранное подданство». Он недоволен Всемирным Советом Мира, который, видите ли, «периодически объявляет юбилейные даты знаменитых писателей прошлого, что позволяет советской пропаганде истолковывать творчество классиков… в свою пользу». А после 1954 года эти русские и вовсе, по Фридбергу, «распоясались» и стали все более часто «использовать западную литературу» как некий инструмент в целях навязывания политики мирного сосуществования и разрядки.

В специальной сноске советолог счел нужным пояснить, что вообще Советский Союз умело использует культуру в качестве «оружия» для пропаганды. Более того, русские, мол, являются «единственной великой державой», которая энергично использует культуру других стран в своих целях. Вот вам «пример, знакомый миллионам на Западе». Что же это за «страшный» пример, обнаруженный Фридбергом? Оказывается, «советские ансамбли песни и танца всегда включают в свой репертуар одну или две песни, один или два танца страны, в которой они гастролируют. Механизм срабатывает отлично: это неизменно вызывает бурные аплодисменты…».

Ах, эти коварные русские! Вот ведь до чего додумались! Песни и танцы народов других стран «используют», чтобы… вызвать аплодисменты.

Как видим, даже простой факт уважительного отношения советских артистов к культуре страны, в которой они гастролируют, Морис Фридберг склонен истолковывать в привычных для него пропагандистских клише времен «холодной войны». Подозрительность советолога поистине смехотворна.

М. Фридберг отмечает значительное расширение изданий в СССР произведений западных писателей в обозначенное десятилетие 1954—1964 годов: «Статистика… свидетельствует, что… общее количество произведений западных писателей, ставших доступными советскому читателю… было более чем щедрым».

Но этот факт, оказывается, не удовлетворяет советолога. Почему? М. Фридберг констатирует: «Количественные перемены, перефразируя марксистскую формулу, были недостаточны, чтобы перейти в качественные».

Вот в чем дело! Советолог, оказывается, всерьез рассчитывал на то, что «…распространение… современных западных литературы и искусства» приведет, может быть, к тому, что «некоторые советские литераторы и художники изберут их в качестве образцов для подражания». Вот тогда-то, мол, и могли бы произойти «качественные перемены».

Кого же намечал в «образец для подражания», к примеру, советским литераторам М. Фридберг? Какой роман американского автора пригрезился ему в качестве высшего, так сказать, эталона? Оказывается, это роман писателя из числа бывших битников Джека Керуака «На дороге» (1957 г.). «Это была подлинная литература из нового мира», — горделиво восклицает Фридберг. Оставим на его совести отнесение этого весьма заурядного произведения американской художественной литературы «к подлинной литературе». Увы, если бы это было так… Как писал известный советский исследователь и знаток современной американской литературы профессор М. О. Мендельсон, «…у Керуака человеку на его стремительных путях почти все представляется грустным, тоскливым, заброшенным, мерзким, пришибленным, трагическим, бесприютным, бесцельным… жизненным «принципам» американского буржуа герои Керуака противопоставляют «философию» и практику того же индивидуализма».

Как мы помним, напечатанный в СССР роман Керуака не привлек особого внимания читающей публики. Эстетические и философские критерии этого романа оказались ниже всякой критики. Никаких «подлинных художественных открытий» в этом сочинении обнаружить нельзя было даже при самом благоприятном к нему отношении. Так что надежды М. Фридберга на то, что «советские литераторы» изберут подобные сочинения «в качестве образцов для подражания», совершенно лишены каких-либо оснований и потому абсолютно несбыточны. Да и сам советолог грустно признал: «Эрозии советских ценностей не наступило». Не помог и Керуак.

Зачем русские издают западную литературу?

М. Фридберг ломает себе голову над вопросом, почему это русские не отказываются от «политики широкого распространения западных культурных ценностей»?

И вновь ответ ему видится в коварстве русских, которые используют политику культурного сотрудничества для достижения якобы совсем иных, далеких от культуры целей. Он так прямо и пишет: «Издания в СССР произведений западных авторов широко рекламировались за рубежом как свидетельство доброй воли Советов, что, в свою очередь, вполне резонно должно было вести к созданию более благоприятной атмосферы на переговорах по вопросам, не имеющим отношения к культуре, например, по вопросам внешней торговли».

Отравленное антикоммунизмом мышление советолога, по-видимому, не в состоянии понять и принять простую и ясную политику Советского государства, направленную на создание всех необходимых условий для роста культурного уровня советского народа. Эта политика неконъюнктурна, она долговременна, основана на принципах учения ленинизма и четко сформулирована в Конституции СССР: «Граждане СССР имеют право на пользование достижениями культуры. Это право обеспечивается общедоступностью ценностей отечественной и мировой культуры, находящихся в государственных и общественных фондах… расширением культурного обмена с зарубежными государствами» (М., 1977, статья 46, с. 21—22).

И если расширение культурного обмена с зарубежными странами содействует взаимопониманию народов, укреплению доверия между государствами, а в конечном счете сохранению мира на земле, то что же в этом плохого? Можно лишь гордиться тем, что деятели советского искусства своим творчеством активно поддерживают генеральную линию своей партии и своего правительства, направленную на мирное сотрудничество государств и народов, что они энергично выступают против конфронтации, которую пытаются навязать миру хозяева М. Фридберга. В этом, и только в этом заключается ответ на вопрос советолога, почему русские не отказываются «от политики широкого распространения западных культурных ценностей».

Советолог глубоко убежден, что чаще всего у нас в стране издаются не те писатели, которых, как ему кажется, следовало бы издавать для советских людей, так как «…советские издатели и литературные критики руководствуются (при отборе произведений западных писателей для перевода. — А. Б.) политическими соображениями» в такой степени, которая, мол, «совершенно неведома на Западе».

Ах, этот наивный мистер Фридберг! «Неведома на Западе»… Вот что говорят его же коллеги по поводу «политических соображений» при отборе и издании в США произведений советской литературы. Небезызвестная в США советолог Присцилла Мейер однажды прямо заявила, что отбор советских литературных материалов в сборники и антологии, выпускаемые время от времени в США, «определяется сугубо политическими соображениями». Она назвала подобную практику «плачевными последствиями «холодной войны». Хочется только добавить, что в практике американских издателей конца этим «плачевным последствиям «холодной войны» пока еще не видно.

Особо волнует Фридберга вопрос популярности западной литературы среди советских читателей. С этой целью он проводит изучение опубликованных в СССР специальных данных социологических опросов, из коих следует, что в СССР читать любят и читают много, как советских, так и зарубежных авторов. Читают во много раз больше, чем на Западе. Однако М. Фридберг не верит ни в данные статистических исследований, ни в строгие финансовые отчеты о проданных населению советских и зарубежных книгах, ни в цифры подписки на периодические советские издания.

Советолог угрюмо твердит: «Наш (!) скептицизм в отношении высокого процента, как утверждают, «постоянных читателей» литературы не рассеялся» даже и при виде строгих и весьма внушительных цифр подписчиков на литературные ежемесячники, которые приводились в социологическом исследовании по городу с населением менее пятидесяти тысяч (имелся в виду город Острогожск. — А. Б.).

Ну, тут уж как в той русской пословице — ему хоть кол на голове теши, а он все свое будет твердить!

Читают ли в России своих поэтов?

М. Фридберг с апломбом заявляет о «ненасытной жажде» советских читателей к зарубежной литературе, «включая переводную поэзию, что бросается в глаза при очевидном (!) отсутствии интереса к поэзии русской».

Ну, насчет «отсутствия интереса к поэзии русской» советских читателей лучше бы советолог помолчал — тиражи книг русских советских поэтов говорят сами за себя. Приведем только несколько примеров: собрание сочинений В. Маяковского (6 томов) вышло в 1973 году тиражом 375 тысяч экземпляров, а 12-томное в 1978 году — 600 тысяч экземпляров; 5-томное собрание сочинений А. Твардовского выходило в 1966—1971 годах тиражом 150 тысяч экземпляров, повторенное через 10 лет, оно вышло тиражом еще 150 тысяч экземпляров; два собрания сочинений С. Есенина в 5-ти и 6-ти томах выходили в 1968 и 1977 годах оба тиражами по 500 тысяч экземпляров; 2-томники избранных стихов и поэм О. Берггольц и Е. Евтушенко, однотомники Е. Винокурова, А. Вознесенского — по 100 тысяч экземпляров; 2-томники М. Луконина и Р. Рождественского — по 75 тысяч экземпляров; 3-томное собрание сочинений поэта Е. Долматовского — 75 тысяч экземпляров…

А в источнике, на который ссылается М. Фридберг, между прочим, приведена специальная таблица опроса! Вот она: «Больше всего читают и любят поэзию советскую (в % к числу опрошенных): С. Есенина — 37 %, Е. Евтушенко — 28 %, В. Маяковского — 20 %, Р. Рождественского — 18 %. — Из зарубежных авторов симпатии многих отданы поэтам прошлого — Шекспиру (15 %), Байрону (7 %), Гёте (4 %), Бернсу (2 %)».

Вот вам и «очевидное отсутствие»… Послушайте, господин советолог, врите, коль уж не можете не врать, да знайте же меру!

М. Фридбергу, видимо, очень хочется доказать, что советские люди мало интересуются своей отечественной советской литературой, предпочитая ей любую зарубежную. Нимало не смущаясь, он пишет в своей книге о том, что советскую литературу в СССР в основном читают якобы «малообразованные» люди да школьники, для которых «советская литература… является любимым чтением».

Более того, ловко оперируя данными социологических исследований о том, что читали различные категории советских людей в конце 50-х и в начале 60-х годов, советолог обнаруживает ни мало ни много как… «почти демонстративный бойкот основной массы произведений советских авторов юношами и девушками…».

Однако откроем источник, на который ссылается советолог. Называется он «Книга и чтение в жизни небольших городов» и выпущен издательством «Книга» в 1973 году в Москве. На странице 133 в ней есть глава под названием «Художественная литература в чтении юношества». Вот что в ней дословно говорится: «Произведения художественной литературы занимают ведущее место в чтении юношей и девушек… Учащиеся стремятся читать самые различные книги… но предпочитают произведения советских авторов» (выделено мной. — А. Б.). И приведены статистические данные опросов юношества, из которых следует, что современную советскую литературу предпочитают читать 75 процентов опрошенных, а современную зарубежную — 4 процента.

Казалось бы, не нужно большого ума, чтобы прийти к выводу о том, какие книги предпочитает читать молодежь небольших городов. Да ведь там так и написано: «Предпочитают произведения советских авторов». А М. Фридберг «переводит» эту ясную фразу как «почти демонстративный бойкот основной массы произведений советских авторов юношами и девушками».

Ну чем не достославный господин Ноздрев, известный в русской литературе тип забубенного враля, о котором его создатель, великий сатирик Н. В. Гоголь, говаривал: что Ноздрев всегда «или нарежется в буфете так, что только смеется, или проврется самым жестоким образом… Ноздрев врал немилосердно».

О ловкости рук, или Умении жонглировать цифрами

В той же книге, на которую ссылается М. Фридберг, на странице 78 приведены данные опросов в целом по всем группам населения (а не только по молодежи). Вот что они показали:

«предпочитают читать:

Дореволюционную отечественную — 10

Советскую русскую — 65

Других народов СССР — 9

Зарубежную — 11

Зарубежную современную — 5»

И социологи делают ясный вывод из этих цифр, показывающих «преобладающий интерес к советской литературе».

Бесцеремонное обращение М. Фридберга с источниками, на которые он смело ссылается, можно опять же сравнить только с беспардонным враньем гоголевского Ноздрева!

В свое время в статье «Советская литература и буржуазные фальсификаторы», опубликованной в журнале «Коммунист» (1965, № 12), мне уже доводилось писать о нечестных приемах, к которым прибегал М. Фридберг в книге «Русские классики в советских обложках» — по поводу тиражей книг советских писателей. М. Фридберг прибег тогда к прямой подтасовке и извращению данных советского источника. Ссылаясь на речь покойного ныне директора издательства «Советский писатель» Н. В. Лесючевского, произнесенную на III съезде писателей СССР, М. Фридберг утверждал, что «…типичный советский роман публиковался в 1955—1958 годах приблизительно тиражом в тридцать тысяч экземпляров».

Однако Н. В. Лесючевский говорил на съезде писателей СССР об изданиях только одного своего издательства, включая и роман, и поэзию, и критику, и публицистику. Он ровно ничего не говорил о «типичном советском романе». А ведь, кроме «Советского писателя», в СССР издают художественную литературу многие другие издательства. Так что судить о «приблизительных тиражах» романа по речи только одного Н. В. Лесючевского было по крайней мере опрометчиво.

И вот теперь в своей новой книге М. Фридберг язвительно замечает: «Приношу мистеру Беляеву свои извинения. Моя цифра в 30 тысяч экземпляров для обычной книги советского писателя (к которой я пришел после некоторых сложных расчетов) была, оказывается, очень великодушной. Она должна быть цифрой 22 тысячи экземпляров, что, конечно, усилило бы мой тезис» (цит. изд., с. 332).

Что ж, придется повторить. Это никакие не «сложные расчеты», а элементарная фальсификация. В официальном сборнике ЦСУ СССР «Народное образование, наука и культура в СССР» (М., 1977) на странице 408 указывается, что в 1960 году в СССР было издано 8034 названия художественной литературы (включая детскую) тиражом 385928 тысяч экземпляров. Не требуется никаких «сложных расчетов», чтобы понять, что в среднем каждая книга выходила тиражом почти в 50 тысяч экземпляров. В 1950 году (указано там же) тираж у каждой книги советских писателей в среднем был около 40 тысяч экземпляров.

А в 1975 году уже свыше 85 тысяч был тираж у «обычной книги советского писателя». Художественной (включая детскую).

Так что, увы, ернические извинения Мориса Фридберга принять никак невозможно. Статистика не позволяет!

А недавно в США появилось еще одно «исследование», опубликованное в июне 1981 года в США под названием «Чтение для масс. Популярная советская литература 1976—1980 гг.». В этом «исследовании» черным по белому написано: «По-видимому, советская литературная продукция последних лет пользуется завидной степенью популярности среди советских читателей. Так, исследование, проведенное в 1974 году среди читателей индустриального Урала, показало, что от 70 до 75 % опрошенных предпочитают читать произведения современных советских писателей. Еще более высокие показатели дало исследование, проведенное десятилетием раньше: оно подтвердило, что современная советская литература — любимое чтение 88 % учащихся старших классов и профтехучилищ, 77 % рабочих и 72 % инженерно-технических работников» (выделено мной. — А. Б.).

Под «исследованием» стоит подпись… того же М. Фридберга! И ссылается он на тот же самый источник, которым пользовался и при написании своей книги.

Загадка? Какому Фридбергу верить?

А никакой загадки-то и нет.

Книгу советолог писал для широкого использования в вузах США и выполнял определенный социальный классовый заказ своих работодателей: воспитывать у американской молодежи слепую ненависть к коммунизму, не гнушаясь ничем. Он и не гнушался, как видим.

А «исследование» он выполнял по заказу и по поручению УМС — Управления по международным связям (ныне ЮСИА), главного пропагандистского внешнеполитического центра США для выработки практических мер по усилению антикоммунистической пропаганды. Это исследование не предназначалось для широкого использования. В нем названы десятки романов, повестей, поэм, опубликованных в семи толстых литературно-художественных советских журналах и «Роман-газете» за пятилетие 1976—1980 годов.

Кто мешает советской литературе «увидеть свет» в Америке?

В «исследовании» М. Фридберг пытается как-то обосновать ответ на вопрос, почему «у подлинных представителей советской литературы мало шансов увидеть свет в Америке». Советолог лицемерно отвергает саму возможность существования в США «черного антисоветского заговора вокруг советской литературы» и оскорбленно называет подобные обвинения «инсинуациями».

Но, увы, тут же вынужден признать: «…остается фактом, что многие советские писатели, популярные у себя в стране и даже создавшие немало бестселлеров, практически неизвестны у нас по самым разным причинам».

Годом ранее, в 1980 году, в докладе «Опыт Хельсинки: доступность советской литературы в США», подготовленном Фридбергом по заданию спецслужб к Мадридскому совещанию, советолог прямолинейно и без обиняков заявлял, что произведения советских писателей, которые «получили государственные премии… вряд ли найдут западного издателя».

М. Фридберг успокаивает главную антикоммунистическую пропагандистскую службу США: «Как не без оснований считается здесь (кем? Где и когда это доказано? — А. Б.), большинство из них (то есть из книг советских писателей. — А. Б.) мало интересны для американских читателей». Ибо, упрямо твердит советолог, современная советская проза — «дешевая», поэзия — «незамысловатая», драматургия — «стандартная». Кроме того, оказывается, он обнаружил еще и «невыразительность художественной манеры», и «непомерную стыдливость в трактовке секса», а главное — ни в одном из названных им произведений ему не удалось обнаружить того «политического звучания», которое антикоммунистическая пропаганда могла бы использовать в своих целях.

В книге «Десятилетие эйфории» М. Фридберг утверждает, что в СССР нет ни одного магазина, где можно было бы купить в оригинале книгу, изданную на Западе. Он повторил и усилил эту мысль в пропагандистском докладе «Опыт Хельсинки» в 1980 году, в котором прямо сказано: «Американские книги не разрешают продавать в СССР населению. Правда, таких классиков американской литературы, как Гекльбери Финн (так в тексте. — А. Б.) или рассказы О’Генри, можно купить в СССР на языке оригинала, но в советском исполнении» (с. 20—21).

И опять, увы, советолог врет. И знает, что врет. По крайней мере не может не знать, если следит за советской прессой. Уже многие годы существует в СССР практика закупки у зарубежных издательских фирм книг для продажи населению СССР. Ныне, как отмечал Председатель Госкомиздата СССР, «литература зарубежных стран продается в двухстах магазинах. Московский магазин «Дружба», например, предлагает читателю двенадцать тысяч названий книг из социалистических стран. А в Московском Доме книги сегодня насчитывается около четырех тысяч названий изданий, выпущенных в капиталистических и развивающихся странах».

В числе этих четырех тысяч немало и произведений американских авторов, изданных в США. Кроме того, в Москве на улице Веснина есть магазин, где торгуют в основном книгами, изданными зарубежными издательствами. Или, например, широко известен букинистический магазин иностранной книги на улице А. Толстого…

О принципах отбора иностранной литературы для продажи населению СССР рассказал недавно еженедельник «Книжное обозрение». В нем писалось: «Книги закупаются на основе изучения читательского спроса. В разных городах страны проводятся выставки отдельных издательских фирм капиталистических стран. Читатели оставляют открытки на заинтересовавшую их литературу. Эти открытки собирают книготорги, а в Москве — представители «Москниги». Заказы обобщают и передают в «Союзкнигу». Регулярно все страны и фирмы присылают в «Союзкнигу» каталоги, на основе которых также производится отбор литературы».

Конечно же, выбор книг осуществляется в строгом соответствии с советскими законами, которые запрещают распространять печатные издания, пропагандирующие антикоммунизм, войну, милитаризм, расовую ненависть, насилие, порнографию. Ремесленными, низкопробными поделками на подобные темы завалены книжные рынки Америки. Они выполняют там свою классовую задачу, отвлекая внимание населения от острых социальных вопросов безработицы, бесправия трудящихся, они направлены на разжигание вражды между расами и нациями, на то, чтобы разъединить, расчленить общество, превратить его в скопище запуганных индивидов, боящихся хозяина, соседа, улицы, а более всего и прежде всего — советских русских, представляемых в этих пошлых, с позволения сказать, сочинениях самыми страшными, алчными и жестокими врагами Америки. Все это не что иное, как примитивная в чистом виде пропаганда антикоммунизма и антисоветизма. И напрасно М. Фридберг становится в позу защитника порносочинений Г. Миллера или антисоветских опусов Аллана Друри. Это фальшивая и лицемерная поза.

Как справедливо отмечал Бертрам Гросс в своей книге «Дружелюбный» фашизм. Новый облик власти в Америке» — «сексуальная революция», увлечение сопряженными с насилием спортивными зрелищами и наркомания служат «выпускными клапанами» для накопившейся энергии. Они отвлекают людей от любых целеустремленных усилий и лишают их способности бороться против олигархии, империи и лжедемократии. Дружелюбный фашизм американского типа можно определить как общество наркоманов, движимое сексом, где господствует увлечение психотерапией и сексом».

Политические доносы под маской литературоведения

Специальную главу посвятил М. Фридберг западноевропейским и американским писателям, которых широко и часто издавали и издают в СССР. Глава эта напоминает скорее донос мелкого тайного агента в местное отделение ФБР о честных писателях Запада, которые мужественно и смело выступают против капитализма и звериного антикоммунизма, о тех писателях, которые открыто заявляют о необходимости положить предел капиталистической алчности, толкающей мир к фашизму, на грань термоядерной катастрофы. М. Фридберг убежден, что широкий перевод в СССР произведений Л. Арагона, П. Неруды, Ж. Амаду, Генриха Манна, Р. Альберти, И. Бехера, А. Цвейга, Б. Брехта, Х. Лакснеса, Леонгарда Франка, Б. Шоу, Бернгарда Келлермана, К. С. Причард, Д. Родари, Д. Лессинг, Д. Линдсея, Д. Олдриджа, М. Дрюона и многих других выдающихся писателей Запада объясняется их «симпатиями к коммунизму и дружеским расположением к СССР», «просоветскими взглядами», а издание их в нашей стране «косвенно направлено на поддержку их престижа за рубежом».

Особенно подробны у М. Фридберга «досье» на писателей американских, чьи книги выходили или выходят в нашей стране. По его мнению, все эти авторы настроены «прокоммунистически»: Теодор Драйзер, Марта Додд, Рокуэл Кент, Эрнест Хемингуэй, знаменитый певец Поль Робсон…

Недобро говорит он и о знаменитом финском писателе Вайно Линне, его романе «Здесь под полярной звездой», изданном в СССР. М. Фридбергу решительно не по нраву его правдивое повествование о «жестокостях белых, жертвами которых были красные» в Финляндии в первые годы после получения Финляндией по декрету Ленина независимости.

М. Фридберг делает вид, что ему ничего не известно о тысячах финских рабочих и крестьян, которые без суда и следствия были расстреляны озверевшими маннергеймовцами. А ведь он мог бы прочитать об этом, например, в книге своего соотечественника, известного американского историка Ф. Фонера, вышедшей в 1967 году в Нью-Йорке под названием «Большевистская революция. Ее влияние на американских радикалов». В этой книге, на страницах 202—203 Морис Фридберг мог бы прочитать следующее: «…при белом терроре в одной только южной Финляндии… согласно официальным данным генерал Маннергейм расстрелял без суда и следствия двенадцать тысяч рабочих и женщин».

Впрочем, это общая установка антикоммунистов-советологов: ни под каким видом не популяризировать, не поддерживать произведений тех западных писателей, в которых правдиво и объективно раскрывается вся жестокая сущность власти капитала, пулями и штыками беспощадно расправляющегося с теми, кто посмел подняться на борьбу за свою свободу от угнетения и бесправия. Злобное поношение М. Фридбергом талантливой книги Вайно Линна, снискавшей широкую любовь читателей не только у себя на родине, но и далеко за ее рубежами, очевидное тому подтверждение.

Не жалует М. Фридберг и широко известного гватемальского писателя Мигеля Астуриаса, который «покинул свою страну после заговора, свергнувшего левый режим президента Арбенса».

А между тем в Америке, как и во всем мире, очень хорошо известно, что в Гватемале президент Арбенс был свергнут в результате прямой военной интервенции американских войск. Иными словами, была осуществлена оккупация Гватемалы армией США, которая и свергла Арбенса, то есть был совершен неприкрытый акт агрессии империализма США. И теперь вот Фридбергу приходится прибегать к разного рода уловкам, чтобы как-то маскировать эту агрессию под видом неких внутренних «заговоров».

Впрочем, удивляться этому не приходится. Ведь М. Фридберг даже позорную военную интервенцию Соединенных Штатов Америки во Вьетнаме ухитряется облечь в этакую нейтральную и эластичную формулу: «Американское присутствие во Вьетнаме». Напомним для ясности, что это «американское присутствие» стоило вьетнамскому народу два миллиона убитых американскими пулями, бомбами, снарядами, сожженных американским напалмом, отравленных американскими отравляющими газами, потерей почти половины всех лесов и полей Вьетнама под воздействием дефолиантов и другого химического оружия, дождем лившегося долгие годы на землю многострадального Вьетнама. За годы «присутствия» американский империализм сбросил на эту страну в два раза больше бомб, чем было сброшено на все страны за все годы второй мировой войны!

Вот, оказывается, что скрывается за изобретенной М. Фридбергом индифферентной фразой «американское присутствие во Вьетнаме».

М. Фридберг склонен поставить под подозрение почти всех латиноамериканских писателей. Он информирует, что «большинство авторов из Латинской Америки, изданных в СССР… являются марксистами или по крайней мере противниками империализма янки… Картина, вырисовывающаяся из их сочинений, представляет собой континент, замученный язвами капитализма».

Впрочем, список «подозреваемых», составленный М. Фридбергом, касается не только писателей Латинской Америки. Скажем, издавали в СССР знаменитого английского писателя Герберта Уэллса. Советолог тут же клеймит его: «Преданный друг СССР». Французский писатель Морис Дрюон — «…член прокоммунистического Национального Комитета французских писателей». Итальянский детский писатель Джанни Родари — «коммунист». Огульному поношению подвергает М. Фридберг известных английских писателей Дорис Лессинг, Джека Линдсея и Джеймса Олдриджа за их прогрессивные взгляды и остросоциальное творчество.

Фридберг твердит, что переводят и издают в СССР только те произведения западных авторов, которые «прямо или косвенно поддерживают создаваемое советскими средствами массовой информации и советской школой впечатление о несоветской жизни».

Фридберг не без ехидства добавляет, что в число издаваемых в СССР зарубежных книг «также включаются и те, которые отображают широкий спектр зол, свойственных капитализму, — от экономической несправедливости (угнетения) до религиозного фанатизма, от расовых гонений до чувства отчужденности и пассивности, от безработицы до войны. Некоторые из этих книг были написаны друзьями Советского Союза и теми, кто симпатизирует делу коммунизма…».

Ну раз на эти темы пишут «друзья Советского Союза», а также «симпатизирующие делу коммунизма», то, по Фридбергу, этими писателями давно пора бы заняться ФБР и различным «комиссиям по расследованию антиамериканской деятельности», или как там они теперь в США называются… Ибо из рассуждений М. Фридберга вытекает один очень простенький вывод: опираясь на книги изданных в СССР зарубежных писателей, советская школа и советские средства массовой информации внушают, дескать, советским людям неверный взгляд на жизнь буржуазного общества, приписывая ему «беды», которые «в соответствии с официальной коммунистической догмой присущи несоветским обществам».

Впрочем, он так и формулирует: «Американские книги, издаваемые в СССР в 1950-х и 1960-х годах, помогали внедрить в умы советских читателей образ Америки как страны расового угнетения, экономической несправедливости и духовной пустоты».

Существуют ли в США расовые проблемы?

Особенно, дескать, «высоко котируются в советском перечне болезней капиталистического мира темы расовой несправедливости, и иностранные романы, поэмы и пьесы на эту тему встречают благоприятный прием у советских критиков и издателей. Многие из таких книг написаны авторами, настроенными откровенно просоветски…».

Более того, «обычно советские читатели (так же как критики и издатели) не упускают возможности критиковать расовые проблемы в Америке».

Дескать, и вопрос-то, по Фридбергу, плевый. Ну подумаешь, линчевали сколько-то там сотен черных, ну, лидера негров Мартина Лютера Кинга убили; ну, вот еще в Майями расстреляли недавно демонстрацию черных, было много убитых и раненых; да вот в Атланте кто-то уже второй год систематически убивает черных детей (уже двадцать восемь черных детей погибли!) и трупы бросает в реку, а найти душителя — ну как его найдешь? Прячется очень уж искусно… Полицейские опять же то там, то тут без причины убивают частенько негров, и, как всегда, «в порядке самообороны». А если безработица среди негритянского населения более чем вдвое превышает безработицу среди белых — то что тут такого? Обычное это дело в Америке… А эти русские, видите ли, «не упускают возможности…» и ловко используют в своих целях книги, «написанные авторами, настроенными откровенно просоветски».

Что можно сказать в ответ на подобные казуистические ухищрения советолога? Напрасно он пытается валить с больной головы на здоровую. В бедах Америки — а они реально существуют — не «коммунистические догмы» виноваты, эти беды существуют в полном «соответствии» с системой капитализма, жестокой и безнравственной системой, разъединяющей людей для того, чтобы легче могла властвовать над ними маленькая кучка капиталистов, наживающая свои миллионы и миллиарды путем бесчеловечной эксплуатации трудящихся. Пропаганда антикоммунизма и антисоветизма, запугивание несуществующей «советской военной угрозой», разжигание расизма, полная свобода порнографии и проституции, аморализма, наркомании и алкоголизма, воспитание религиозного фанатизма, постоянная гигантская армия безработных в 10—12 миллионов человек — все это мощные и эффективные средства разъединения людей, воспитания в них тупой покорности власти капитала, в конечном счете — обесчеловечивания человека.

Что же касается расовой проблемы в Америке, то вот что сказал недавно новый президент Национальной городской лиги США Джекоб: «Сегодня, как никогда ранее, широка пропасть между негритянским меньшинством и Белым домом». Напомним, что предшественник Джекоба, известный негритянский деятель Вернон Джордан — преемник Мартина Л. Кинга на этом посту, получил тяжелое огнестрельное ранение за свою деятельность в защиту прав черного населения Америки.

Может, М. Фридберг считает, что и Джекоб «настроен откровенно просоветски»?

М. Фридберг огульно обвиняет писателей, «симпатизирующих Советскому Союзу», в преднамеренной предвзятости творчества, поскольку в своих книгах они так, мол, изображают жизнь буржуазного общества, что советский читатель может «решить, что жизнь на Западе действительно невыносима…».

Правда, признает М. Фридберг, в Советском Союзе издают немало книг и таких западных писателей, в том числе американских, чьи политические взгляды никак не назовешь лояльными по отношению к учению коммунизма, к идеям коллективизма, к советскому образу жизни. Почему бы это? — ломает себе голову советолог. И высказывает предположение, что подобные книги предоставляют якобы советскому читателю «широкий выбор добротной прозы и, можно добавить, приносят советским издателям существенную прибыль».

Действительно, в СССР издаются книги и тех авторов, которые мало что понимают в принципах общественного устройства СССР. Но это доказывает лишь одно: политические взгляды авторов играют не самую главную роль при решений вопроса о переводе произведений в СССР. Хотя, разумеется, откровенные фашисты или явные антикоммунисты не имели и не будут иметь никаких шансов быть переведенными и изданными в нашей стране.

Американского писателя Трумена Капоте не назовешь приверженцем коммунизма, однако его документальная повесть «Обыкновенное убийство» о зверском и хладнокровном убийстве канзасского фермера и всех членов его семьи, напечатанная в журнале «Иностранная литература» в 1966 году, производит потрясающее впечатление обнаженным показом нравов современной Америки, где жизнь человека обществом и законом не защищена, а убийства людей без суда и следствия становятся чуть ли не нормой жизни.

Достаточно вспомнить также историю зверского убийства голливудской кинозвезды Шарон Тэйт, или профсоюзного деятеля Яблонски, или президента Кеннеди и его брата Роберта, или Летельера, бывшего министра иностранных дел Чили в правительстве Альенде, надеявшегося спастись от террора Пиночета в США и павшего в Америке от рук наемных убийц… Впрочем, известны примеры сотен других убийств в Америке, совершенных просто так, ради «развлечения», от скуки.

М. Фридберг как раз и опасается, что произведения писателей-реалистов Америки и, в частности, Трумена Капоте могут создать впечатление о том, что «убийства в США стали обычным делом».

Увы, стали, и давно уже стали привычным и обычным делом. И писатели видят это, это их тревожит, и об этом они пишут. А Морис Фридберг кричит: «Неправда! Я этого не вижу и видеть не желаю». Что ж, это его, можно сказать, служебная обязанность отрицать факты, которые обличают бесчеловечную систему жизни в условиях империалистической Америки. За это Фридбергу платят деньги, и, надо полагать, немалые, ибо работа советологов-антикоммунистов неблагодарная и морально грязная.

О «монополии» и «свободе»

М. Фридберг напыщенно и гневно толкует о том, что издательское дело в СССР является государственной монополией. И как бы, мол, «законным» это ни выглядело, все равно переводные издания подвергаются контролю, что, по Фридбергу, «ограничивает» выбор книг для перевода, от чего, естественно, страдает советский читатель.

К слову сказать, в докладе «Опыт Хельсинки: доступность советской литературы в США», подготовленном по заданию американских спецслужб М. Фридбергом к Мадридскому совещанию в 1980 году, эта тема получила неожиданное и, можно сказать даже, дерзкое развитие. Пожалуй, чересчур дерзкое. Ибо советолог вздумал доказать недоказуемое. А именно: М. Фридберг попытался объяснить, почему американские издатели не торопятся выполнять Хельсинкское соглашение об обмене идеями и не публикуют книг советских писателей.

В «докладе» М. Фридберга утверждается, что произведения советской художественной литературы не издаются в США исключительно по причинам эстетическим. «Нет ни одного советского писателя, чьи произведения были бы запрещены в Соединенных Штатах», — патетически восклицает советолог. Американские издатели, продолжает М. Фридберг, публикуют то, что им нравится, то, что им хочется публиковать, а чего не хочется — то и не публикуют. А вот, мол, в СССР издатели выпускают в свет лишь те произведения иностранной художественной литературы, которые прошли придирчивый правительственный (!) контроль.

Итак, наличие «придирчивого правительственного контроля» позволило выпустить в СССР, как об этом свидетельствуют строгие цифры статистики, свыше семи тысяч названий произведений американских авторов. А «полная свобода» американских издателей едва-едва обеспечила выпуск всего лишь около пятисот названий советских авторов за все годы существования советской литературы…

Любому непредвзятому человеку ясна суть политической демагогии М. Фридберга, тщетно старающегося прикрыть фиговым листком словесной эквилибристики постыдную ситуацию с изданием советской художественной литературы в США.

Патетическое заявление о том, что «нет ни одного советского писателя, чьи произведения были бы запрещены в Соединенных Штатах», есть пустая фраза, не более того. Цифры говорят, что на каждое изданное в СССР произведение американского писателя в США «подвергаются запрету» тринадцать советских.

И совсем уж нелепым выглядит утверждение М. Фридберга о том, что основная масса произведений советской литературы не издается в Соединенных Штатах якобы потому, что американские читатели находят «санкционированные» якобы сверху художественные произведения советских писателей «назидательными, ханжескими и, как это ни парадоксально, в общем, старомодными».

Любопытно, каким же это сверхсекретным способом рядовые американские читатели априорно определяют художественную ценность «основной массы произведений советской литературы»? Ведь среди «американских читателей» лишь считанные единицы владеют русским языком, а «основная масса произведений советской литературы», как это признает и сам Фридберг, в США не переводится и не издается!

Пожалуй, напрасно М. Фридберг уподобляет американских читателей той знаменитой гоголевской Хивре (или Хавронье Никифоровне, как вежливо именовал ее дружок сердца попович Афанасий Иванович), которая, распаляясь, вопила на честного парубка в белой свитке: «Я не видела твоей матери, но знаю, что дрянь! И отец дрянь! И тетка дрянь!»

М. Фридберг в этом своем так называемом «Докладе» назидательно поясняет: «Обычно они (американцы. — А. Б.) знакомятся с советской литературой, обращаясь к одной из многих антологий русской прозы различных периодов. Эти антологии всегда можно найти на полках американских книжных магазинов». Советолог уточняет, что между 1975 и 1979 годами американские книжные магазины продавали «по меньшей мере двадцать антологий русского рассказа».

О качестве подобных «антологий» мы выше приводили уничтожающее свидетельство советолога Присциллы Мейер. Советский писатель Юрий Нагибин, побывавший не так давно в США, имел возможность убедиться воочию, какого рода «антологии» предлагают американские издатели своим читателям. Юрий Нагибин пишет: «То, что мне показывали на кафедрах под видом «курса советской литературы», вызывало порой глубокое недоумение. Однажды, не выдержав, я прямо сказал: «По-моему, это курс не советской, а антисоветской литературы». Старый профессор-славист посмотрел на меня с видом крайнего изумления, огорчения и растерянности: «А что бы вы посоветовали?» Я стал называть авторов, он старательно записывал, но свет узнавания не вспыхивал в его темных опечаленных глазах. Он не был злоумышленником, лишь жертвой крайней и труднообъяснимой неосведомленности».

И естественно, столь тенденциозные «антологии», похоже, не вызывают интереса у читателей Америки, которые понимают, что им подсовывают гнилой товарец. А назойливое утверждение М. Фридберга о том, что «в силу ряда естественных причин основная масса советской литературы мало привлекает внимание американских читателей» и потому, мол, незачем ее переводить и издавать в Америке, — все это есть не что иное, как выражение классовой, четко определенной политической точки зрения правящих кругов США, разжигающих истерию антикоммунизма в своей стране. В этом заключается причина тотального замалчивания современной советской литературы в Америке. Эстетика тут поминается для отвода глаз.

Чтобы судить о советской литературе, американский читатель должен ее знать из первых, как говорится, рук, а не в предвзятом пересказе советологов.

Как известно, Хельсинкские соглашения предполагают среди других договоренностей, направленных на закрепление добрососедских отношений между странами и народами, также и постоянный обмен культурными ценностями.

Наиболее показательным в этом плане является перевод и издания зарубежной литературы в каждой стране, подписавшей соглашение. И когда мы сравниваем цифры переводов, то видим, кто на самом деле обеспечивает своим народам возможность приобщения к мировой литературе, а кто только пустословит об этом и занимается выдумываниями демагогических доводов в оправдание своего нежелания дать народам возможность читать литературу социалистических стран, и прежде всего советскую литературу.

В СССР задумано издание «Библиотеки литературы США». Уже вышли в свет первые книги 45-томного издания 60 американских авторов. Вся история американской литературы от ее зарождения и до наших дней предстанет перед советским читателем в произведениях, ставших заметными вехами ее развития. В составе уникальной 200-томной Библиотеки всемирной литературы, изданной в СССР, 12 томов были отданы американским писателям. А что может противопоставить этим добрым начинаниям М. Фридберг? Ровным счетом ничего. Разве лишь маловразумительное брюзжание относительно «эстетических» ценностей, которых он лично по причине политической слепоты своей не может, дескать, усмотреть в литературе советской. Но брюзжание не может заменить аргументов.

«В целом народы социалистических стран значительно лучше осведомлены о жизни на Западе, чем трудящиеся массы капиталистических стран о социалистической действительности. В чем причина этого явления? Самая глубокая состоит в том, что правящий класс в буржуазных странах явно не заинтересован в том, чтобы трудящиеся этих стран из первоисточников узнали правду о странах социализма, их общественном и культурном развитии, о политических и нравственных устоях граждан социалистического общества», — отмечалось на Конференции коммунистических и рабочих партий Европы летом 1976 года в Берлине. Именно в этом заключена вся правда о причинах, заставляющих буржуазных издателей сознательно игнорировать великую литературу современности — литературу советскую, а советологов типа Мориса Фридберга изощряться в словоблудии, в попытках оправдывать то, что оправдать невозможно.

Стоит ли читать классиков? Особое мнение господина Фридберга

Не может не удивить чванливое высокомерие советолога, с которым он берется обличать в своей книге советских читателей в отсталости их художественных вкусов. По мнению М. Фридберга, в этом смысле «сегодня многие люди на Западе нашли бы советские семьи и школы все еще живущими в далекую викторианскую эпоху». Да почему же столь строго-то? А потому, что, дескать, и «…в 1970-х годах советских юношей и девушек продолжали воспитывать в духе любви к труду, послушания властям, патриотизма и верности общему делу».

Выходит, не угодили мистеру Фридбергу: не так воспитывают молодежь в СССР… Впрочем, не следует удивляться — для человека, ослепленного ненавистью к коммунизму, совершенно неприемлемо само понятие воспитания сознательного отношения к труду как высшего мерила общественной и личной морали. Неприемлемо и воспитание любви к своему социалистическому Отечеству, высокого патриотизма, который сплачивает общество на единой платформе Советской власти и верности делу КПСС, идеалам коммунизма. Советологам хотелось бы все это расшатать, разбить на мелкие осколки, разъединить, лишить коллективистского начала основы нашей жизни. Не получается. Отсюда и злобное змеиное шипение…

Почему это в Советском Союзе, удивляется Фридберг, подростки увлекаются чтением «Овода», «Как закалялась сталь» и «Графа Монте-Кристо»? Вероятно, потому, саркастически усмехается советолог, что главные герои этих книг — борцы за справедливость, со священной ненавистью к угнетателям, выше всего ставящие общие, а не личные интересы.

А разве это плохие качества — любовь к справедливости, ненависть к угнетателям, умение подчинить свое личное общему? В мире капитала эти качества в людях труда опасны, и потому их там стремятся подавить и уничтожить.

В мире социализма эти качества воспитывают в каждом человеке всем строем жизни, в том числе художественной литературой. В этом вся суть той яростной борьбы, которую ни на минуту не прекращают против советской литературы пропагандистские центры антикоммунизма, нередко под прикрытием «научных» изысков, в которых науки нет и на грош.

М. Фридберг брюзжит: «Твен, Лондон и Драйзер долгое время остаются наиболее широко издаваемыми американскими авторами в СССР». Советолога вовсе не интересует художественная сторона вопроса, ибо, по его мнению, издают этих почтенных авторов у нас только потому, что их произведения, дескать, помогают видеть Америку «глазами мальчиков с Миссури, авантюристов и золотоискателей с Аляски и жадных капиталистических боссов». Подходит советолог к творчеству своих соотечественников, как видим, однобоко политически, никакой эстетикой тут и не пахнет!

А почему Майн Рид столь популярен в СССР? Да потому, отвечает Фридберг, что «советские критики… уверяют советских читателей в том, что приключенческие романы этого автора тематически связаны со страданиями и борьбой угнетенного народа Америки», что многие книги Рида «с симпатией показывают борьбу индейцев с белыми колонизаторами».

Вот и Майн Рид получил выговор от советолога. А не показывай в своих книгах «борьбу индейцев с белыми колонизаторами». Может, не было бесчеловечного и безжалостного истребления коренного народа Америки «белыми колонизаторами»? Разве не загнаны сегодня остатки индейцев в Америке в резервации, где они влачат жалкое существование, словно скот, а не люди? «Американские индейцы стали жертвой настоящего геноцида, — говорит вождь племени тускарора Паттерсон. — До прихода колонизаторов из Старого Света ирокезов насчитывался миллион, а то и полтора миллиона. К 1930 году их осталось менее 90 тысяч. Ирокезам еще повезло: другие индейцы племен вообще бесследно исчезли».

Для Фридберга остается загадкой, почему это у русских «Голсуорси… стал одним из наиболее широкоиздаваемых западных авторов». Несмотря, дескать, на его «идейную ограниченность», советские критики «высоко оценили «Сагу о Форсайтах».

Не понять также, видимо, никогда советологу, почему в советских школах глубоко изучается творчество Байрона, почему в СССР «упрямо считают его величайшим английским поэтом, чьи произведения регулярно переиздаются…».

Так же, как не понять, почему Бальзак «все еще издается чрезвычайно широко», почему пьесы Фридриха Шиллера «все еще идут в театрах СССР».

Фридберг патетически восклицает: «Много ли американской молодежи все еще читает Джека Лондона, много ли английских парней все еще обожают Майн Рида?.. А миллионы русских читают».

Подобный довод страшен своим цинизмом. Это беда американских и английских парней и девушек, что у них отбивают интерес и вкус не только к зарубежной, но даже и к своей классической литературе, что является причиной весьма, к сожалению, распространенной эстетической и этической глухоты и невежества этих самых парней и девушек. Об этом можно только сожалеть. Гордиться здесь, право же, нечем. Совсем нечем.

В 1901 году известный американский публицист и критик Э. Хабборд после посещения Европы писал в журнале «Филлистайн»: «Единственные враги, угрожающие Америке, — это ее внутренние враги: невежество, предрассудки и некомпетентность». И сегодня невежество и предрассудки остаются главными врагами Америки. Это невежество и предрассудки культивируют и насаждают сознательно. Безудержное и безграничное восхваление «американского образа жизни» средствами массовой информации, находящимися в руках гигантской пропагандистской машины правящего класса капиталистов, направлено на воспитание бездумного и слепого чувства превосходства у каждого американского гражданина над народами других стран.

Пропагандистская трескотня о некоем «особом» пути Америки, о «народном» капитализме, о демократизме и законности, на которых якобы зиждется общественное устройство страны, призвана замаскировать, отвлечь внимание трудового народа страны от реально существующих в этом обществе кричащих и непримиримых противоречий, от безжалостной эксплуатации трудящихся, безработицы, расового угнетения, неравноправия и многих других бед буржуазного общества.

Шовинистический угар подогревается оголтелой антикоммунистической пропагандой, которая в последние годы приобрела характер открытой психологической войны, объявленной миру реального социализма. Она призвана оболгать и извратить идеи социализма, она призвана воспитывать у каждого американца с пеленок слепую ненависть ко всему советскому, она призвана насмерть запугать американца несуществующей «военной угрозой» Америке со стороны Советского Союза.

Подобная лживая пропаганда может достигать цели, конечно же, лишь в условиях полного незнания основной массы населения о реальной жизни народов стран социалистического содружества, о советском образе жизни. Глухая стена дезинформации отгородила ныне народ великой державы мира — Соединенных Штатов Америки — от правды, от знания подлинной истины о мире Социализма, его целях, надеждах и чаяниях.

Так легче власть имущим в Америке держать народ в узде повиновения и страхе. А сочинения советологов, полные безудержного вранья и чванливой спеси, помогают им в этом.

Читать книгу М. Фридберга — труд тяжкий. Право, даже бухгалтерские отчеты пишут порой интереснее. Требуется большое терпение, чтобы «продраться» сквозь дремучие заросли арифметической эквилибристики, стандартных антикоммунистических сентенций, откровенных подтасовок и беззастенчивого вранья.

Да, прав, прав был великий классик русской литературы, когда прозорливо предупреждал: «Ноздрев еще долго не выведется из мира».

В самом деле, не вывелся и до сих пор! Пример с Морисом Фридбергом — убедительное тому подтверждение.