§ 1. Понятие режима, его задачи и место в системе других средств исправительно-трудового воздействия

Режим является одним из средств осуществления задач, стоящих перед исправительно-трудовыми учреждениями, и достижения тем самым целей наказания.

В теории советского исправительно-трудового права понятие режима употребляется в узком и широком смысле. М. Я. Гинзбург и Н. А. Стручков пишут: «Режим исправительно-трудового учреждения в широком понимании – это порядок его деятельности, вся совокупность мероприятий, обеспечивающих исполнение наказаний исправительно-трудового характера и осуществления методов, направленных на исправление и перевоспитание осужденных.

Режим в узком понимании – это один из основных методов исправительно-трудового воздействия, обеспечивающий осуществление исправления и перевоспитания, это регламентирование порядка содержания заключенных в исправительно-трудовых учреждениях».

Разграничение понятий режима в широком и узком смысле вряд ли целесообразно. Под режимом в широком смысле понимается по существу вся деятельность исправительно-трудового учреждения. Такое понятие режима ничего не дает для анализа и оценки режима как одного из средств исправительно-трудового воздействия на заключенных.

Представление о режиме как о простой совокупности правил, определяющих рамки внешнего поведения, снижает его воспитательное значение как самостоятельного средства исправительно-трудового воздействия.

В. И. Монахов, например, писал: «Придавая большое значение правильности и целесообразности тех норм и правил, которые устанавливаются инструкциями по режиму содержания заключенных, мы не должны переоценивать их роль в воспитательном процессе и закрывать глаза на то, что сами по себе эти нормы и правила не могут обеспечить максимального использования режима как средства воспитания.

Гораздо большее значение для воспитания имеет то, чем будут наполнены эти, по существу внешние, рамки поведения».

Совершенно прав Б. С. Утевский, выступая против принижения значения режима как средства воспитания и сведения его только к внешним рамкам поведения.

При определении понятия режима необходимо исходить из того, что режим – это не совокупность норм и правил поведения, а деятельность исправительно-трудового учреждения и заключенных, регламентированная нормами советского исправительно-трудового права.

Действительно, кроме режима, средствами исправительно-трудового воздействия являются общественно полезный труд и политико-воспитательная работа. Очевидно, что деятельность исправительно-трудового учреждения не сводится только к трудовому использованию заключенных, проведению политико-воспитательной работы и общеобразовательному обучению. Например, организация охраны заключенных и надзора за ними, получение посылок и передач, использование заключенными денег по безналичному расчету и т. д. не охватывается ни одним из перечисленных видов деятельности. Эта деятельность и составляет режим.

Кроме того, режим должен создать условия для успешного использования общественно полезного труда, политико-воспитательной работы, общеобразовательного обучения и работы самодеятельных организаций заключенных. В понятие режима входит также система мер поощрения и взыскания, призванная обеспечить выполнение заключенными требований режима.

Следовательно, режим как средство исправительно-трудового воздействия – это регулируемая нормами советского исправительно-трудового права деятельность исправительно-трудового учреждения по изоляции заключенных и надзору за ними, осуществлению ограничений, связанных с лишением свободы, выполнению заключенными их обязанностей и осуществлению принадлежащих им прав, созданию условий для успешного использования других средств исправительно-трудового воздействия, гарантированная системой мер взыскания и поощрения.

Режим в исправительно-трудовых учреждениях должен обеспечивать:

а) обязательную охрану и изоляцию всех заключенных и постоянный надзор за ними с тем, чтобы исключалась возможность совершения ими новых преступлений;

б) строго раздельное размещение заключенных в зависимости от пола, характера совершенных преступлений и их личности;

в) точное и неуклонное выполнение заключенными их обязанностей и строгое соблюдение дисциплины;

г) создание условий для наиболее эффективной организации работы по перевоспитанию заключенных, обязательному вовлечению в общественно полезный труд, политико-воспитательную работу и общеобразовательное обучение;

д) возможность поддержания связей осужденных с семьями и общественными организациями по месту работы;

е) обеспечение заключенным надлежащих жилищных, коммунально-бытовых условий, а также медицинского и культурного обслуживания.

Режим, как и все другие средства, используемые в исправительно-трудовых учреждениях, направлен на достижение целей кары, предупреждения совершения преступлений и исправления и перевоспитания заключенных. Но режим больше, чем все другие средства исправительно-трудового воздействия, содержит в себе принудительные, карательные элементы. Такими элементами являются лишение заключенных права свободного передвижения за пределами исправительно-трудового учреждения, а иногда и внутри него (в тюрьме, в колониях особого режима), ограничение прав на переписку с родственниками, на свидания, получение посылок и передач, использование денег и т. д.

Все эти принудительные элементы, выступая в качестве кары за совершенное преступление, в то же время используются как средство исправления и перевоспитания заключенных и предупреждения совершения преступлений как со стороны самих заключенных, так и со стороны других неустойчивых граждан нашего общества.

В Положении об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах 1961 г. говорится, что «режим призван не только карать, но и воспитывать у осужденных дисциплину, потребность к труду и сознательное соблюдение правил социалистического общежития».

Целый ряд элементов режима направлен на достижение цели частного предупреждения преступлений. Такими элементами являются охрана заключенных, изоляция одних групп заключенных от других, надзор за их поведением, организация обысков, запрещение права пользоваться наличными деньгами и некоторыми предметами, проверка жилых и производственных зон с целью выявления подкопов и других приготовлений к совершению преступлений, своевременное выявление и изоляция лиц, ведущих паразитический образ жизни, а также злостных нарушителей режима и некоторые другие.

Элементы режима, причиняющие страдания и лишения заключенному, выполняют задачу общего предупреждения, так как страх перед неприятными последствиями преступления оказывает сдерживающее влияние на некоторых неустойчивых граждан.

Режим сам по себе способен оказывать воспитательное воздействие на заключенных. Специфической задачей режима как средства исправления и перевоспитания является воспитание у заключенных дисциплины. «Правильная дисциплина – это тот хороший конец, к которому должен стремиться воспитатель всеми своими силами и при помощи всех средств, имеющихся в его распоряжении». Под дисциплиной понимается твердо установленный порядок, подчинение которому обязательно для всех членов данного коллектива, данного общества. Воспитание дисциплинированности у заключенных имеет особо важное значение потому, что все они являются лицами, которые подверглись наказанию именно за нарушения установленного в нашем обществе правопорядка.

Соблюдение заключенным требований режима положительно воздействует на его сознание, так как это помогает вырабатывать навыки и привычки, свойственные советскому человеку. «Волевые действия, повторяющиеся многократно в одной и той же форме, могут автоматизироваться, закрепляться и затем совершаться полупроизвольно или непроизвольно, т. е. без предварительного обдумывания, как произвести эти действия. Такие автоматизированные действия называются навыками и привычками».

Ценность режима как средства исправления и перевоспитания заключается в том, что он помогает воспитать в человеке не просто автоматическое подчинение установленным правилам, а сознательное отношение к ним. Воспитать внешнюю дисциплинированность у заключенных недостаточно. Привычка к соблюдению правил поведения, приобретенная в коллективе, где за каждым человеком установлен надзор, где невыполнение правил немедленно влечет неприятные последствия для провинившегося (критика, обсуждение на собрании, дисциплинарное взыскание и т. д.), может исчезнуть, как только заключенный попадет в иную обстановку.

По настоящему дисциплинированным можно назвать только человека, выполняющего правила поведения по убеждению. «В советском обществе дисциплинированным человеком мы имеем право называть только такого, который всегда, при всяких условиях сумеет выбрать правильное поведение, наиболее полезное для общества, и найдет в себе твердость продолжать такое поведение до конца, несмотря на какие бы то ни было трудности и неприятности».

Программа КПСС считает одной из важнейших задач в области воспитания коммунистической сознательности воспитание сознательной самодисциплины. «В процессе перехода к коммунизму все более возрастает роль нравственных начал в жизни общества, расширяется сфера действия морального фактора и соответственно уменьшается значение административного регулирования взаимоотношений между людьми. Партия будет поощрять все формы сознательной самодисциплины граждан, ведущие к закреплению и развитию основных правил коммунистического общежития».

Многие заключенные первоначально воспринимают режим только как принуждение и выполняют его требования, боясь неприятных для себя последствий. Постепенно под влиянием систематического выполнения определенных правил поведения соблюдение требований режима становится привычкой. В последующем вся воспитательная работа исправительно-трудового учреждения убеждает заключенного в целесообразности и полезности режима. Заключенный начинает выполнять правила поведения, установленные в коллективе не потому, что за ними стоит принуждение, а в силу того, что он осознал необходимость соблюдения этих правил.

«Выработать надлежащую побудительную силу надлежащих идей – важнейшая цель воспитания. По мере того, как определенные идеи (принципы) приобретают для человека побудительную силу (становятся убеждениями), от действий в силу непосредственно действующих побуждений человек переходит к поступкам, совершенным по определенным мотивам, т. е. побуждениям осознанным, оцененным и принятым человеком в качестве идеального основания (и оправдания) своего поведения».

Таким образом, режим в исправительно-трудовом учреждении призван обеспечить переход заключенных от дисциплины по принуждению к дисциплине по убеждению, к сознательной самодисциплине.

Эта специфическая задача режима как одного из основных методов исправительно-трудового воздействия на заключенных должна быть отражена в исправительно-трудовых кодексах. В норму, посвященную задачам режима, следует включить следующее положение: «Основной задачей режима, установленного в исправительно-трудовом учреждении, является не только кара, но и воспитание у осужденных сознательной дисциплины и самодисциплины».

Значение режима как средства решения задач, стоящих перед исправительно-трудовыми учреждениями, до последних лет недооценивалось.

В Исправительно-трудовом кодексе РСФСР 1933 г. режим даже не рассматривался в качестве такого средства. В нем говорилось, что перевоспитание осужденных осуществляется «…путем направления их труда на общеполезные цели и организации этого труда на началах постепенного приближения труда принудительного к труду добровольному на основе соцсоревнования и ударничества» (п. «б» ст. 2). И далее. «Труд лишенных свободы и проводимая среди них политико-воспитательная работа должны служить перевоспитанию и приучению их к работе и жизни в условиях трудового коллектива и приобщению их к участию в социалистическом строительстве» (ст. 4).

Следовательно, средствами исправительно-трудового воздействия по ИТК 1933 г. считались только труд и политико-воспитательная работа. В ИТК РСФСР 1933 г. не было даже самостоятельного раздела, посвященного режиму.

Лишь в Положении об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах 1958 г. режим был назван первым среди основных средств исправления и перевоспитания заключенных.

Значение режима как самостоятельного средства решения задач исправительно-трудового учреждения, и, в частности, задачи исправления и перевоспитания заключенных специально подчеркивается в ныне действующих положениях об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах.

Режим как средство исправительно-трудового воздействия занимает центральное место среди других средств, применяемых в исправительно-трудовых учреждениях. Такое положение режима объясняется рядом моментов.

1. Действие режима распространяется на всех заключенных. Все другие средства исправительно-трудового воздействия могут оказывать положительное влияние на одних заключенных и быть нейтральными по отношению к другим. Например, общественно полезный труд вряд ли окажет большое воспитательное воздействие на человека, который до осуждения всю жизнь добросовестно трудился. Повышение общеобразовательной подготовки не нужно для человека, имеющего высшее образование.

Политико-воспитательная работа при всей ее важности не является эффективным средством исправления и перевоспитания лица, совершившего преступление не по несознательности, а из-за неумения сдержать проявление своих чувств (например, в отношении лица, осужденного за убийство из ревности, с превышением пределов необходимой обороны).

Режим как средство воспитания у осужденного дисциплины и самодисциплины должен положительно воздействовать на всех заключенных, так как все они являются нарушителями порядка, установленного в советском обществе, и совершили преступления в результате внутренней и внешней недисциплинированности.

2. Режим является всеобъемлющим средством воздействия, т. е. его влияние распространяется на всех заключенных. Заключенный может отказаться от работы. Он может отказаться от участия в политико-воспитательных мероприятиях. Заставить его положительно воспринимать эти средства воздействия невозможно. Выйти же из-под влияния режима заключенный не может. Невыполнение одних требований режима немедленно приводит в действие другие, как правило, более суровые элементы режима.

3. Только строгое соблюдение режима обеспечивает успешное использование всех других средств исправительно-трудового воздействия. До тех пор, пока в исправительно-трудовом учреждении отсутствует необходимый порядок, пока заключенные недисциплинированны, ни общественно полезный труд, ни политико-воспитательная работа, ни общеобразовательная подготовка не могут дать положительного результата.

4. Подавляющее большинство заключенных – это люди, которые не поддаются исправлению и перевоспитанию только при помощи мер убеждения. Именно поэтому в качестве наказания по отношению к ним и избрана самая суровая мера – лишение свободы. Режим, как известно, является средством, в котором принудительные элементы представлены значительно шире, чем во всех других средствах.

Все эти особенности режима выдвигают его в условиях исправительно-трудовых учреждений на одно из центральных мест среди других средств исправительно-трудового воздействия.

Нельзя не согласиться с К. С. Раскиным, который, выступая на теоретической конференции в Москве в 1957 г., сказал: «При безусловном диалектическом единстве предпочтение должно отдаваться режиму, так как без твердого проведения в жизнь режима едва ли мыслимо успешное применение других методов, особенно в отношении опасных рецидивистов».

 

§ 2. Содержание режима и порядок его назначения

Содержание режима должно находиться в прямом соответствии с задачами, которые призваны решать исправительно-трудовые учреждения. Такими задачами являются исправление и перевоспитание осужденных к лишению свободы, предупреждение совершения преступлений как со стороны осужденных, так и со стороны других лиц, и кара.

Не совсем точным следует признать утверждение В. И. Монахова, что «важнейшим условием организации правильного режима в исправительно-трудовом учреждении является приведение всех его элементов в полное и наглядное соответствие с задачей исправления и перевоспитания. Каждый заключенный должен понимать, что выполнение требований режима является не самоцелью, а средством и условием формирования у него личных качеств, необходимых для его исправления и перевоспитания и превращения в полноценного члена общества». Неточность этого утверждения состоит в том, что в нем предлагается режим приспособить для решения одной задачи – исправления и перевоспитания, в то время как режим должен быть средством, обеспечивающим выполнение всех задач исправительно-трудового учреждения.

До принятия новых положений об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах среди теоретических и практических работников шел спор о содержании режима. Одни говорили, что недостатки в деятельности исправительно-трудовых учреждений объясняются отсутствием достаточно строгого режима, другие считали, что неудачи в работе исправительно-трудовых учреждений по исправлению и перевоспитанию осужденных объясняются не условиями режима, а неправильной постановкой работы этих учреждений.

При решении этого спора необходимо исходить из того, что установление строгого режима не противоречит принципу гуманности, на котором основана советская исправительно-трудовая политика. Действие принципа гуманизма по отношению к лицам, совершившим преступления, проявляется прежде всего в том, что общество не отталкивает этих лиц от себя, изолируя их от общества, а берет на себя обязанность исправить и перевоспитать их, вернуть к честной трудовой жизни.

Гуманизм исправительно-трудовой политики проявляется также в том, что наказания, применяемые к преступнику, не имеют целью причинения физических страданий или унижения человеческого достоинства. Страдания и лишения причиняются лишь в объеме, необходимом для достижения целей наказания.

Гуманизм исправительно-трудовой политики проявляется также в том, что в исправительно-трудовых учреждениях создаются все необходимые условия для нормальной жизни и труда.

Назначение самого сурового режима, если он не преследует цели причинить физические страдания или унизить человеческое достоинство и способен по своему объективному содержанию обеспечить успешное решение задач, стоящих перед исправительно-трудовыми учреждениями, не только не противоречит принципу гуманности, а, наоборот, «эта суровость есть самая большая гуманность, которую можно предъявить к человеку».

В. И. Ленин неоднократно говорил о необходимости решительной борьбы с преступностью: «Богатые и жулики – это две стороны одной медали, это – два главных разряда паразитов, вскормленных капитализмом, это – главные враги социализма, этих врагов надо взять под особый надзор всего населения, с ними надо расправляться при малейшем нарушении ими правил и законов социалистического общества беспощадно. Всякая слабость, всякие колебания, всякое сентиментальничанье в этом отношении было бы величайшим преступлением перед социализмом».

Практика работы советских исправительно-трудовых учреждений показывает, что ослабление режима отрицательно сказывается на решении задач исправления и перевоспитания преступников и предупреждения совершения новых преступлений.

Из 700 неоднократно судимых заключенных, опрошенных о причинах повторного совершения новых преступлений, около 78 % наряду с другими причинами указали на недостаточную строгость режима.

Так, например, заключенный Р. рассказал: «Находясь в нетрезвом состоянии, я остановил на улице девушку и под угрозой избиения взял у нее наручные часы. В 1949 году я был осужден за разбой сроком на 12 лет лишения свободы. Когда меня привлекали к уголовной ответственности, я очень переживал, я готов был отдать сотню часов этой девушке, только чтобы об этом случае не знала моя семья, мои знакомые и товарищи по работе. Я испытывал неимоверный стыд и раскаяние, я думал, что меня строго накажут и был готов к этому. Но в колонии той строгости, какую я себе представлял, не встретил. За пять лет пребывания в местах заключения я потерял связи со своими знакомыми, жена со мною развелась. За это время стерлось чувство стыда и раскаяния, у меня появились новые друзья, я свыкся со своим положением. Меня не тяготило уже то обстоятельство, что я преступник, а наоборот, я этим даже гордился. Все это привело к тому, что после освобождения я совершил новое преступление на воле и еще одно в местах заключения. Если бы срок был небольшой, а режим жестким, то повторного преступления я бы не совершил».

Вопрос об усилении или ослаблении режима нельзя решать абстрактно, отвлекаясь от того, к кому и на какой срок применяется наказание. За последние годы были приняты меры, чтобы в местах лишения свободы отбывали наказание лишь лица, совершившие тяжкие преступления и представляющие большую общественную опасность. В результате ряда амнистий, проведенных в нашей стране в послевоенное время, значительное число лиц, находившихся в местах лишения свободы, было освобождено. Амнистии не распространялись на тяжких преступников.

Указ Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. «Об амнистии» не распространялся на лиц, осужденных на срок более 5 лет за контрреволюционные преступления, крупные хищения социалистической собственности, бандитизм и умышленное убийство.

Амнистия в ознаменование 40-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции не применялась:

а) к осужденным за преступления, предусмотренные разделом I Положения о государственных преступлениях, бандитизм, умышленное убийство, разбой, умышленное нанесение тяжких телесных повреждений, злостное хулиганство, изнасилование, хищение социалистической собственности в крупных размерах;

б) к ворам, судимым два и более раза, и к другим лицам, ранее судимым более двух раз;

в) к лицам, освобожденным досрочно и вновь совершившим преступления;

г) к осужденным, которые, отбывая наказания в местах лишения свободы или в ссылке, злостно нарушали установленный режим.

Комиссиями, которые были созданы для рассмотрения дел на лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы, не могли быть досрочно освобождены из мест лишения свободы лица, осужденные за особо опасные государственные преступления, бандитизм, умышленное убийство, умышленное нанесение тяжких телесных повреждений, разбой, изнасилование, злостное хулиганство, хищения социалистической собственности в крупных размерах, а также лица, судимые два и более раза.

В отношении всех других заключенных пересмотр дел допускался только в случаях, когда они добросовестным отношением к труду и примерным поведением доказали, что встали на путь исправления и дальнейшее содержание их в местах лишения свободы является нецелесообразным.

При принятии уголовных кодексов союзных республик меры наказания лицам, осужденным по ранее действовавшим уголовным законам и не отбывшим наказания, приводились в соответствие с новыми кодексами в тех случаях, когда назначенное им судом наказание является более строгим, чем предусмотрено соответствующими статьями новых кодексов.

Однако смягчение наказания не распространялось на лиц, совершивших тяжкие преступления, особо опасных рецидивистов и злостных нарушителей режима. Так, в соответствии со ст. 5 Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 20 января 1961 г. «О порядке введения в действие Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов РСФСР» смягчение мер наказания не распространялось на лиц, осужденных за особо опасные государственные преступления, бандитизм, умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, хищение государственного или общественного имущества в крупных размерах и разбой, а также на особо опасных рецидивистов.

Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1961 г. «О неприменении к злостным нарушителям режима в местах заключения смягчения мер наказания в связи с введением в действие нового Уголовного кодекса РСФСР» было разрешено Президиуму Верховного Совета РСФСР предоставить право судам не применять смягчение мер наказания к лицам, которые не встали на путь исправления – злостно нарушали режим или систематически уклонялись от работы, либо вели паразитический образ жизни.

В соответствии с указаниями ЦК КПСС и Совета Министров СССР, которые нашли свое отражение и закрепление в законодательстве и соответствующих актах руководящих органов правосудия (Верховный Суд СССР, Генеральный Прокурор СССР, Министерства охраны общественного порядка союзных республик), лишение свободы как уголовное наказание в настоящее время применяется только к тяжким преступникам.

По новому уголовному законодательству снижены максимальные сроки лишения свободы и сроки наказания за целый ряд преступлений.

При этих условиях, когда лишение свободы применяется только к тяжким преступникам, а сроки, на которые назначается это наказание, снижены, совершенно необоснованно ставить вопрос о смягчении режима и возражать против его усиления.

Президиум Верховного Совета РСФСР, утверждая Положение об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах, исходил из необходимости установления более сурового режима в исправительно-трудовых колониях и тюрьмах по сравнению с режимом, который был установлен в соответствии с Положением об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах 1958 г.

Ожесточение режима – не главное и не единственное средству улучшения деятельности исправительно-трудовых учреждений. Процесс ожесточения режима не может быть бесконечным. Развитие режима в этом направлении ограничено рамками целесообразности: причинение страданий и лишений сверх того, что необходимо для достижения целей наказания, не может быть допущено, так как оно противоречит принципу гуманности.

Кроме того, режим как средство исправительно-трудового воздействия может дать положительные результаты только в сочетании с другими средствами. Вместе с тем создание сурового и справедливого режима в исправительно-трудовых учреждениях вполне целесообразно, так как только при таком режиме возможно решение задач кары, общего и частного предупреждения преступлений и исправления и перевоспитания преступников.

Режим как средство исправительно-трудового воздействия состоит из следующих основных элементов: 1) раздельное размещение заключенных; 2) охрана и надзор за заключенными; 3) внутренний распорядок; 4) дисциплина заключенных и выполнение ими своих обязанностей; 5) организация свиданий; 6) пользование деньгами; 7) переписка; 8) получение посылок и передач; 9) меры взыскания и поощрений.

В зависимости от содержания этих элементов, от круга и силы ограничений различаются разные режимы содержания заключенных. В настоящее время в исправительно-трудовых колониях установлены 4 вида режима: общий, усиленный, строгий и особый; а в тюрьмах – 2 вида режима: общий и строгий. Вид режима определяется судом при вынесении обвинительного приговора. От правильного определения режима в значительной степени зависит успех воспитательной работы. Значение определения режима особенно возросло в настоящее время в связи с тем, что в соответствии с новыми Положениями об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах заключенные, как правило, отбывают весь срок наказания в первоначально определенном им виде исправительно-трудовой колонии и перевод их из одного вида колонии в другой не допускается.

Пленум Верховного Суда РСФСР в постановлении от 2 декабря 1961 г. «О некоторых вопросах, возникающих при определении судами вида исправительно-трудовой колонии лицам, осужденным к лишению свободы» правильно отмечает: «Положением установлено, что заключенный, как правило, должен отбывать весь срок наказания в назначенном ему судом виде исправительно-трудовой колонии.

В связи с этим первостепенное значение приобретает правильное определение в приговорах в отношении лиц, осужденных к лишению свободы, вида исправительно-трудовой колонии, в которой им надлежит отбывать наказание».

При определении вида исправительно-трудового учреждения суд руководствуется прежде всего характером совершенного преступления.

«Определяя вид исправительно-трудовой колонии, в которой должен отбывать наказание осужденный, суды обязаны руководствоваться соответствующими положениями об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах союзных республик, исходя из следующего:

а) исправительно-трудовые колонии общего режима являются, как правило, местом отбывания наказания в виде лишения свободы для осужденных впервые за менее опасные преступления;

б) исправительно-трудовые колонии усиленного режима являются, как правило, местом отбывания наказания в виде лишения свободы для осужденных впервые за тяжкие преступления. Перечень тяжких преступлений определяется законодательством СССР и союзных республик. В соответствии с этим суды должны руководствоваться перечнем преступлений, содержащимся в п. 3 ч. 4 ст. 44 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик в редакции от 5 мая 1961 г. и соответствующими статьями уголовных кодексов союзных республик;

в) исправительно-трудовые колонии строгого режима являются, как правило, местом отбывания наказания в виде лишения свободы для лиц, неоднократно совершавших преступления, но не признанных особо опасными рецидивистами;

г) исправительно-трудовые колонии особого режима являются местом отбывания наказания в виде лишения свободы для особо опасных рецидивистов».

Осужденные к лишению свободы женщины содержатся в колониях общего режима, кроме особо опасных рецидивисток, для которых организуются колонии строгого режима.

Положениями об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах союзных республик предусмотрено, что в отдельных случаях суд может отступить от общего правила назначения вида режима исключительно в зависимости от характера преступления и с учетом личности виновного, характера и степени опасности совершенного преступления и обстоятельств дела назначить осужденному любой вид режима, кроме особого режима.

Судебная коллегия Верховного Суда РСФСР в определении по делу К., который был осужден народным судом г. Благовещенска по ч. 2 ст. 206 УК РСФСР к четырем годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии особого режима, указала, что «отбывание наказания в колонии особого режима суд может назначить только особо опасным рецидивистам и преступникам, которым смертная казнь в порядке амнистии и помилования заменена лишением свободы».

Во всех случаях отступления от общего правила суд обязан указать в приговоре мотивы принятого им решения.

Приговором Самаровского районного народного суда Овчинников осужден по ч. 2 ст. 206 УК РСФСР к трем годам лишения свободы с отбыванием в исправительно-трудовой колонии общего режима, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР указала, что «в соответствии с п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 19 июня 1961 г. “О порядке определения судами вида исправительно-трудовой колонии лицам, осужденным к лишению свободы”… Овчинников должен отбывать лишение свободы в исправительно-трудовой колонии усиленного режима. Суд же определил ему общий режим, ничем это решение не мотивируя». На этом основании Судебная коллегия отменила приговор народного суда и направила дело на новое рассмотрение.

Суд, учитывая личность осужденного, тяжесть совершенного им преступления и другие обстоятельства дела, может назначить осужденному к лишению свободы отбывание наказания не в исправительно-трудовой колонии, а в тюрьме.

Лишение свободы в виде заключения в тюрьме на весь срок наказания или часть его может быть назначено судом лицам, совершившим тяжкие преступления а также особо опасным рецидивистам (ст. 23 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, ст. 24 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик). Все лица, осужденные к лишению свободы в тюрьме, находятся на общем режиме, за исключением осужденных к тюремному заключению за преступления, совершенные в местах лишения свободы, которые находятся на строгом режиме.

«…В тех случаях, когда особо опасные рецидивисты и лица, совершившие тяжкие преступления, приговариваются к отбытию части срока назначенного им лишения свободы в тюрьме, то в приговоре суда должно быть указано, что после отбытия этой части срока они подлежат переводу: особо опасные рецидивисты – в колонии особого режима, а лица, осужденные за совершение тяжких преступлений, – в колонии строгого режима».

Анализ работы судов по определению вида режима исправительно-трудовой колонии показывает, что они допускают в ней целый ряд ошибок. Наиболее часто встречаются следующие ошибки: отдельные суды при вынесении приговоров в отношении лиц, осужденных к лишению свободы, не входят в обсуждение вопроса о том, в колонии какого вида должен отбывать наказание осужденный; некоторые суды определяют вид колонии неправильно, с нарушением требований, установленных Положениями об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах, в ряде случаев суды определяют вид колонии с более мягким режимом лицам, в прошлом неоднократно совершавшим преступления и отбывавшим наказание в местах лишения свободы; в некоторых случаях суды без достаточных оснований назначают осужденному вид колонии с более строгим режимом, чем это требует Положение об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах, очень часто суды при определении вида колонии отступают от общего правила и не указывают в приговоре мотивов этого отступления.

На все эти ошибки обратил внимание судов Пленум Верховного Суда РСФСР в Постановлении от 2 декабря 1961 г. «О некоторых вопросах, возникающих при определении судами вида исправительно-трудовой колонии лицам, осужденным к лишению свободы» и дал указания по их устранению.

В связи с новым порядком назначения вида режима важное значение приобретает вопрос об изменении первоначально назначенного судом вида режима.

В ходе предварительного расследования уголовного дела и его судебного разбирательства далеко не всегда удается выяснить действительное лицо преступника. Истинное лицо преступника очень часто проявляется только тогда, когда он убеждается в том, что ему не удастся избежать отбытия наказания.

Так, например, К. во время следствия и суда вел себя исключительно корректно, был вежлив в обращении. Ему был назначен общий режим содержания в исправительно-трудовой колонии. К. совершенно изменился, как только приговор суда вступил в законную силу. В камере пересыльной тюрьмы, куда К. был водворен с четырьмя другими осужденными, он сразу же повел себя как хозяин. К. потребовал, чтобы все делились с ним передачами, отдавая ему лучшие продукты питания. С двух заключенных снял понравившуюся ему одежду и обувь. Когда они выразили недовольство и пытались не повиноваться, он избил их, угрожая убийством, если они вздумают жаловаться администрации. В течение очень короткого времени он подавил их волю и полностью подчинил себе.

В последующем выяснилось, что К. был опытным вором-рецидивистом и, что, следовательно, ему совсем не место среди заключенных, отбывающих наказание впервые за менее опасные преступления.

Первоначально назначенный приговором суда вид колонии может быть изменен судебными органами при рассмотрении дела в кассационном порядке или в порядке опротестования приговора.

«При рассмотрении дела в кассационном порядке и в порядке судебного надзора вышестоящая судебная инстанция может определить осужденному к лишению свободы в исправительно-трудовой колонии вид колонии с более мягким режимом, чем определен судом первой инстанции…»

«Если в кассационном или надзорном порядке в приговор вносятся изменения ввиду установления судом фактов, свидетельствующих о совершении осужденным менее тяжкого преступления, либо выяснения данных, характеризующих лицо как менее опасное, а также установления других смягчающих вину обстоятельств дела, соответствующая кассационная или надзорная инстанция должна одновременно решить вопрос и о виде исправительно-трудовой колонии, в которой осужденному надлежит отбывать наказание».

Назначение вида колонии с более строгим режимом может иметь место только после отмены приговора суда в части назначения вида колонии по протесту прокурора. «Приговор суда в части назначения вида исправительно-трудовой колонии может быть отменен кассационной инстанцией в случае необходимости назначения осужденному вида колонии с более строгим режимом только по кассационному протесту прокурора, принесенному по этому поводу».

При отсутствии такого протеста кассационная и надзорная инстанция не имеют права ни назначить непосредственно вид колонии с более строгим режимом, ни отменить приговор в части назначения вида колонии. В этом случае она оставляет решение суда первой инстанции о назначении вида колонии без изменения, выносит частное определение с указанием суду о допущенном нарушении, а также доводит об этом до сведения председателя суда, от которого зависит внесение протеста в порядке судебного надзора.

Порядок назначения и изменения вида исправительно-трудовой колонии в действующем уголовно-процессуальном законодательстве не регламентирован. Руководящие указания Пленума Верховного Суда РСФСР по этим вопросам произвольны и не во всем соответствуют действующим нормативным актам. Например, в Положении об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах говорится, что назначение вида исправительно-трудовой колонии производится определением суда при вынесении приговора, а Пленум Верховного Суда дал указание решать этот вопрос в резолютивной части приговора. Такое указание не соответствует Положению и в определенной степени противоречит закону, так как в ст. 315 и 317 УПК РСФСР, посвященных содержанию резолютивной части обвинительного приговора, ничего не говорится об определении вида колонии.

При законодательной регламентации порядка изменения назначенного судом вида колонии в уголовно-процессуальных и исправительно-трудовых кодексах необходимо устранить недостатки действующего в настоящее время порядка. Такими недостатками являются: 1) отсутствие права у администрации исправительно-трудового учреждения ставить перед судом вопрос об изменении режима; 2) громоздкость действующего порядка.

Эти недостатки могут быть устранены при законодательном закреплении следующих условий.

1. Вопрос об изменении первоначально назначенного режима может быть поставлен не только путем обжалования или опротестования приговора, но и путем соответствующего представления администрацией исправительно-трудового учреждения и наблюдательной комиссией.

2. Представление может быть сделано не только в кассационную или надзорную инстанцию, но и в суд, определивший вид колонии.

3. Суду, вынесшему приговор и назначившему вид колонии, должно быть предоставлено право изменять приговор в этой части.

Действующее законодательство (ст. 24 УК РСФСР, ст. 364, 368 и 369 УПК РСФСР) предусматривает возможность замены тюремного заключения отбыванием наказания в колонии и отбывания наказания в колонии тюремным заключением по представлению администрации исправительно-трудового учреждения и наблюдательной комиссии без предварительной отмены приговора.

Известно, что между лишением свободы в тюрьме и лишением свободы в исправительно-трудовой колонии значительно больше разницы, чем между лишением свободы в исправительно-трудовых колониях различных видов. Поэтому было бы нелогично допускать замену тюремного заключения лишением свободы в исправительно-трудовой колонии без отмены приговора по протесту и не допускать такого же порядка замены лишения свободы в исправительно-трудовой колонии одного вида лишением свободы в исправительно-трудовой колонии другого вида.

Для того чтобы исключить случаи необоснованной постановки вопросов об изменении вида колонии, следует в законе закрепить правило, что представление об изменении режима может быть сделано только при наличии вновь открывшихся обстоятельств, т. е. обстоятельств, которые не были известны суду при вынесении приговора, и что такие представления могут иметь место не позднее истечения определенного законом срока (например, не позже чем по истечении двух месяцев с момента прибытия осужденного в данное исправительно-трудовое учреждение). По истечении этого срока вид колонии может быть изменен только после отмены приговора по протесту соответствующих должностных лиц.

 

§ 3. Перспективные линии и прогрессивная система

Режим исправительно-трудовых учреждений должен быть организован таким образом, чтобы он обеспечивал постепенное принудительное исправление и перевоспитание осужденного и порождал у каждого из них стремление к самовоспитанию.

При организации работы исправительно-трудового учреждения нельзя отвлекаться от того, что большинство осужденных, направленных в места лишения свободы, не ставят перед собою цели исправления и перевоспитания.

Кроме того, нельзя не учитывать и того обстоятельства, что заключенный воспринимает наказание как принуждение, и поэтому процесс перевоспитания, даже тогда, когда заключенный осознает его необходимость, рассматривается им как совокупность неприятных обязанностей, которые он должен исполнять, а зачастую ко всем мероприятиям, которые проводятся в исправительно-трудовом учреждении, заключенные относятся открыто враждебно.

Совершенно очевидно, что при таких обстоятельствах очень трудно решать задачу исправления и перевоспитания осужденного. А. Г. Ковалев правильно писал: «…в жизни… можно наблюдать случаи, когда индивидууму предъявляются определенные требования и даже создаются благоприятные условия для их реализации, но эти требования вовсе не принимаются субъектом, так как они не отвечают его внутренней позиции. В этом случае внешние воздействия не стимулируют самовоспитание».

Перед режимом в исправительно-трудовом учреждении стоит задача пробудить в каждом заключенном стремление к достижению определенных целей, сам процесс их достижения сделать таким, чтобы он постепенно воспитывал осужденного в нужном для общества направлении.

Каждый заключенный, каким бы испорченным он ни был и сколько бы раз он ни отбывал до этого наказание, стремится как можно скорее покинуть место заключения. Мотивы при этом могут быть разные (одни стремятся вырваться на свободу для того, чтобы вновь заняться преступной деятельностью, другие – для того, чтобы приобщиться к честной трудовой жизни), но цель у всех одна – освободиться.

При организации работы по исправлению и перевоспитанию эта цель может быть использована в качестве перспективы, заманчивой и желаемой для каждого заключенного. Достижение этой перспективы должно быть обусловлено такими поступками и действиями заключенного, в результате совершения которых осуществляется его исправление и перевоспитание. Очень трудно исправить и перевоспитать осужденного, точно так же, как и просто воспитать человека, не породив в его сознании стремления к достижению какой-либо перспективы.

А. С. Макаренко, отмечая громадное значение воспитания перспективных линий в воспитательном процессе, писал: «Воспитать человека – значит воспитать у него перспективные пути».

Теория А. С. Макаренко имеет всеобщий характер и применима для любого воспитательного процесса. Особенно трудно и важно воспитание светлых перспективных линий у осужденного, только что поступившего в исправительно-трудовое учреждение. Заключенные, особенно осужденные впервые и на длительные сроки, не видят в своей дальнейшей судьбе ни малейшего проблеска. Будущее, как и настоящее, представляется им мрачным, не сулящим ничего хорошего. Перспектива освобождения является для них столь отдаленной, что они могут только мечтать о ней.

Путь к освобождению, который предлагается заключенному, – примерное поведение и честное отношение к труду, – представляется ему таким длинным, что он часто отказывается от него и пытается найти другие пути к достижению желанной цели: побег из места заключения, симуляция заболевания и т. д.

Привлекательность перспективы освобождения в значительной степени усиливается введением в законодательство и на практике условно-досрочного освобождения.

В. И. Ленин в 1918 г. указывал на условное освобождение как на средство «быстрого исправления исправимых элементов».

Институт условно-досрочного и досрочного освобождения был известен советскому уголовному законодательству с первых же лет его существования. Этот институт в настоящее время закреплен в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. (ст. 44 и 45) и уголовных кодексах союзных республик (например, в ст. 53 и 55 УК РСФСР).

Сущность института условно-досрочного освобождения заключается в том, что осужденный, доказавший свое исправление примерным поведением и честным отношением к труду, может быть освобожден от дальнейшего отбывания наказания по истечении определенной части его.

Перспектива условно-досрочного освобождения, во-первых, чрезвычайно заманчива для осужденного, и, во-вторых, стремление к ее достижению заставляет его выполнять требования, которые ему предъявляются воспитателями, так как по закону представление к условно-досрочному освобождению производится администрацией исправительно-трудового учреждения и наблюдательной комиссией (ст. 363 УПК РСФСР).

Заключенный, стремясь к условно-досрочному освобождению, вынужден активно заниматься самовоспитанием, ибо «его освобождение является в значительной степени делом его самого, он как бы получает ключ от своей камеры в свое распоряжение с обязательством пользоваться им под известным контролем».

Однако даже при наличии института условно-досрочного освобождения перспектива освобождения из мест заключения остается очень отдаленной перспективой, поскольку для получения права на условно-досрочное освобождение, заключенный должен отбыть, как минимум, половину наказания (ч. I ст. 44 Основ уголовного законодательства Союза ССР 1958 г., ч. I ст. 53 УК РСФСР). Лица, осужденные за совершение тяжких преступлений, могут быть условно-досрочно освобождены по истечении не менее двух третей срока наказания (ч. 2 ст. 44 Основ, ч. 2 ст. 53 УК РСФСР в редакции Закона «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР» от 25 июля 1962 г.); а к особо опасным рецидивистам и некоторым другим тяжким преступникам условно-досрочное освобождение вообще не применяется (ч. 4 ст. 44 Основ в редакции Указов Президиума Верховного Совета СССР от 5 мая 1961 г. и от 4 апреля 1962 г. и ч. 5 ст. 53 УК РСФСР в редакции Закона от 25 июля 1962 г.).

Из данных науки и опыта известно, что человек при решении крупных задач разлагает эти задачи на ряд более мелких составных задач.

И. П. Павлов, опираясь на положение о том, что «нервная система наклонна усвоять известную последовательность, ритм и темп деятельности», говорил, что «большие беспрерывные задачи и цели, умственные, как и физические, все люди обыкновенно делят на части, уроки… и это облегчает достижение цели». Он предупреждал, что «можно наделать много грубых ошибок, если не считаться самым тщательным образом с этой наклонностью».

Теория перспективных линий в воспитании разработана советской педагогикой на основе учета этой особенности психики человека.

А. С. Макаренко, один из основоположников советской педагогики, различал три вида перспектив: близкую, среднюю и дальнюю.

Дальняя перспектива – это отдаленная цель, к достижению которой стремится человек: поступление в высшее учебное заведение для занимающегося в начальной школе, работа в качестве инженера на предприятии для только что поступившего в высшее учебное заведение и т. д.

Средняя перспектива – это менее отдаленная во времени цель: переход из одного класса школы в следующий класс, переход с одного курса высшего учебного заведения на другой и т. д.

Ближняя перспектива рассчитана на короткий промежуток времени: выполнение какого-либо конкретного задания, подготовка урока, написание дипломной работы и т. д.

Достижение всякой цели, намеченной в перспективе, должно доставлять воспитуемому радость, удовлетворение достигнутым успехом.

Воспитуемый, достигая цели, намеченной в ближайшей и средней перспективе, постепенно продвигается по пути достижения дальней перспективы.

Эти общие педагогические требования не могут не учитываться при организации режима в исправительно-трудовых учреждениях, поскольку процесс исправления и перевоспитания заключенных есть воспитательный процесс, несмотря на все особенности, отличающие его от аналогичного процесса в воспитательных учреждениях.

С. В. Познышев следующим образом характеризовал процесс исправления и перевоспитания в исправительно-трудовых учреждениях: «Пенитенциарная система должна возможно более возбуждать, развивать и поощрять самодеятельность заключенных, направленную к усвоению знаний, навыков и склонностей, которые стремится вложить в них тюрьма. Для этого, между прочим, цель исправления должна быть разложена на ряд постепенно, изо дня в день осуществляемых заключенным конкретных целей. Достижение такой цели должно быть сейчас же награждаемо и должно подбадривать арестанта. Если поставить перед человеком цель исправления как одну большую цель, достижение которой нужно для его будущего, иногда вовсе не близкого, то эта цель не вызовет с его стороны достаточных усилий к ее достижению. Если же разбить ее на ряд небольших целей, каждая из которых потребует сравнительно незначительных усилий, достижение этих целей будет исподволь вести арестантов по пути исправления. Нужно, чтобы каждый день перед арестантом стояла известная, улучшающая его цель, могущая быть быстро достигнута и скоро награждена. Цели, которые мыслятся как одно целое, и отдаленные, мало могут стимулировать волю арестантов, по крайней мере, как общее правило. Если сказать заключенному: “исправьтесь, тогда вам лучше будет, по освобождении через 2, 3, 5, 10 лет из тюрьмы, и вы сможете вести честную жизнь”, то такое увещание не произведет никакого воздействия. Если же сказать ему: “постарайтесь лучше (в таком-то именно смысле) выполнить такую-то работу или перейти в такой-то разряд учеников в школе, и тогда теперь же вы получите такую-то награду”, то это вызовет усилия с его стороны достигнуть данной цели».

Система, при которой весь процесс отбытия наказания распадается на ряд ступеней, носит название прогрессивной системы. Идея прогрессивной системы заключения зародилась в Англии в последней четверти XVIII века и первое применение получила в системе английской ссылки, при отбывании которой общественные принудительные работы на определенном этапе сменялись батрачеством у частных лиц и, наконец, ссыльный получал условное освобождение. Прогрессивная система получила затем распространение в английской метрополии, Ирландии, Венгрии, Италии, Швейцарии и других буржуазных странах.

Никакая буржуазная система отбытия наказания не может быть использована в нашем обществе, так как в своей основе она направлена на подавление воли человека, на воспитание его в качестве послушного раба господствующего класса, безропотно подставляющего свою шею под ярмо эксплуатации, на воспитание эгоиста, противопоставляющего свои личные интересы интересам коллективным.

Цели режима в капиталистической тюрьме наглядно характеризуются следующим высказыванием начальника американской тюрьмы, адресованным солдату: «Наши методы могут показаться чрезмерно суровыми. Но самый быстрый, эффективный, наименее дорогостоящий способ воспитать человека – это причинять ему боль всякий раз, когда он ошибается, – то же самое, что с любым другим животным… Мы хотим, чтобы человек, выпущенный отсюда, был готов сделать все, даже умереть, лишь бы не возвращаться сюда снова».

К. Маркс в работе «Тюремный конгресс в Брюсселе», показывая рассуждения представителей эксплуататорских классов о задачах тюремной системы, пишет: «посредством одиночного заключения, принудительного молчания, поповских поучений, филантропических проповедей мы так доймем и, доняв, исправим заключенных, что навсегда парализуем их способность и волю вновь нарушить изданные нами и в наших интересах законы».

Вместе с тем сама идея ступенчатого построения процесса отбывания лишения свободы вполне соответствует нашим научным взглядам на организацию процесса воспитания, а следовательно, и исправления и перевоспитания личности.

Именно поэтому форма организации отбывания лишения свободы по прогрессивной системе была воспринята в нашей стране. Это отнюдь не означает перенесение буржуазных институтов в нашу советскую действительность, ибо, как правильно указывал Н. С. Хрущев, «нельзя смешивать правовые формы с сущностью выражаемых ими общественных отношений».

Принципиальное положение о необходимости организации отбытия лишения свободы по прогрессивной системе содержалось в декрете СНК «О лишении свободы и о порядке условно-досрочного освобождения» от 21 марта 1921 г., подписанном В. И. Лениным.

В нем говорилось, что при лишении свободы должны преследоваться цели: 1) поставить преступников в такие условия, при которых они фактически не могли бы причинить вред, и 2) предоставить им возможность исправления и приспособления к трудовой жизни путем «перевода их от более строгих форм изоляции к менее строгим, вплоть до досрочного освобождения от наказания» (курсив мой. – Н. Б.).

Это принципиальное положение нашло свое дальнейшее законодательное закрепление и практическое развитие в Исправительно-трудовом кодексе РСФСР 1924 г. В ст. 7 ИТК РСФСР говорилось: «Применение мер социальной защиты в исправительно-трудовых учреждениях организуется по прогрессивной системе, соответственно которой заключенные подвергаются различному режиму, для чего они распределяются по исправительно-трудовым учреждениям разных типов и разделяются в них на разряды, с переводом из низших в высшие и обратно, в зависимости от особенностей их личности, социального положения, мотивов и причин преступления, поведения и успехов в работах и занятиях».

«Режим в местах заключения строится по прогрессивной системе так, чтобы, в зависимости от характера и свойств заключенных и продолжительности их пребывания в том или ином исправительно-трудовом учреждении, они могли в большей или меньшей степени проявлять свою самодеятельность и инициативу» (ст. 50 ИТК РСФСР 1924 г.).

С точки зрения определения порядка прохождения всех ступеней прогрессивной системы все заключенные разделялись на 3 категории: первая категория – лица, не принадлежащие к классу трудящихся и совершившие преступления в силу классовых привычек, взглядов или интересов, а равно лица, хотя и принадлежащие к трудящимся, но признаваемые особо опасными для республики или переводимые в условия строгой изоляции в порядке дисциплинарного взыскания; вторая категория – профессиональные преступники, а также те из заключенных, которые, не принадлежа к классу трудящихся, совершили преступление вследствие своих классовых привычек, взглядов или интересов; третья категория – все остальные заключенные. Заключенные всех категорий должны были за время отбывания наказания пройти три разряда: начальный, средний и высший.

При поступлении в исправительно-трудовое учреждение заключенные первой и второй категории зачислялись в начальный разряд, а заключенные третьей категории могли быть по мотивированному постановлению наблюдательных комиссий сразу зачислены в любой из установленных трех разрядов.

В зависимости от успехов заключенного в работах и занятиях, соблюдения или нарушения им установленного режима и вообще от степени оказанного на него исправительно-трудовым учреждением влияния, он переводился в более высокий разряд или оставался в прежнем разряде.

Заключенные первой категории могли быть переведены из первоначального в средний разряд по истечении не менее половины, а второй категории – не менее одной четверти назначенного судом срока лишения свободы.

Заключенные, переведенные в средний разряд, остаются в нем одну треть всего срока заключения, и, во всяком случае, не менее 6 месяцев.

По отбытии не менее половины назначенного судом срока наказания заключенный мог быть досрочно освобожден от дальнейшего отбытия наказания решением распорядительной комиссии (п. 5 ст. 16 ИТК РСФСР 1924 г., ст. 53 и 54 УК РСФСР 1922 г.).

Прогрессивная система отбытия лишения свободы была закреплена также Положением об исправительно-трудовых лагерях, которое было утверждено постановлением СНК СССР oт 7 апреля 1930 г.

Положение так же, как и ИТК РСФСР 1924 г., предусматривало классификацию заключенных по трем категориям в зависимости от их социального положения и характера совершенного преступления, применение к заключенным трех видов режима (первоначальный, облегченный и льготный), перевод с более сурового режима на менее суровый, вплоть до условно-досрочного освобождения.

Прогрессивная система отбытия лишения свободы просуществовала до 1933 г. Исправительно-трудовой кодекс РСФСР 1933 г. без достаточных, на наш взгляд, к тому оснований отказался от нее. С принятием ИТК РСФСР 1933 г. от прогрессивной системы остался лишь один элемент – условно-досрочное освобождение, но в 1938 г. и он был ликвидирован.

Коммунистическая партия Советского Союза и Советское государство, устраняя последствия культа личности И. В. Сталина, приняли решительные меры к восстановлению и дальнейшему развитию принципа социалистической законности в нашей стране.

Много внимания ЦК КПСС и Совет Министров СССР уделили налаживанию деятельности советских исправительно-трудовых учреждений. Составной частью этой большой работы явилось постепенное восстановление прогрессивной системы отбытия лишения свободы.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 апреля 1954 г. «О порядке досрочного освобождения от наказания осужденных за преступления, совершенные в возрасте до 18 лет» было восстановлено досрочное освобождение, а Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июля 1954 г. «О введении условно-досрочного освобождения из мест заключения» восстановлено условно-досрочное освобождение от дальнейшего отбытия лишения свободы. В соответствии с действовавшими в 1954 г. нормативными актами лишение свободы отбывалось в колониях общего, облегченного и строгого режимов.

При условии строгого соблюдения режима и добросовестного отношения к труду заключенные по истечении определенной части срока наказания могли переводиться с более строгого на более мягкий режим.

Лучшим из числа заключенных, находившимся на облегченном режиме, предоставлялось право проживания вне зоны исправительно-трудового учреждения. Заключенные, доказавшие исправление честным отношением к труду и примерным поведением, могли быть условно-досрочно или досрочно освобождены в порядке Указов Президиума Верховного Совета СССР от 24 апреля 1954 г. и от 14 июля 1954 г.

Заключенным, которые систематически выполняли производственные нормы выработки и соблюдали установленный режим, предоставлялись зачеты рабочих дней из расчета: занятым на основных работах за 1 день работы до 3 дней и занятым на подсобно-вспомогательных работах до 2 дней снижения срока наказания.

За нарушения требований режима и правил внутреннего распорядка заключенные могли переводиться с более мягкого на более строгий режим или в тюрьму сроком от 1 года до 2 лет.

Такой же порядок отбытия лишения свободы был закреплен и в Положении об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах 1958 г.

Прогрессивная система в таком виде страдала очень существенными недостатками.

1. Она подрывала единство воспитательного процесса, так как в ее основе лежало перемещение заключенного из одного исправительно-трудового учреждения в другое при изменении режима.

Так, например, заключенный Н. был осужден к 12 годам лишения свободы за хищение государственного имущества и направлен для отбытия наказания в колонию общего режима. Он хорошо вел себя и добросовестно относился к труду. После отбытия четырех лет лишения свободы (1/3 срока наказания) Н., в соответствии с Положением 1958 г., был переведен в колонию с облегченным режимом. Он был вырван из коллектива, в котором находился 4 года и к которому привык, он ушел из-под влияния воспитателей, которые за этот срок успели изучить все слабые и сильные стороны его как личности. Он пришел в новый коллектив, где никого не знает и его никто не знает. Новые воспитатели вынуждены заниматься изучением его личности, т. е. работой, которая давно проделана в другом исправительно-трудовом учреждении.

Иногда перевод с одного режима на другой был связан с этапированием заключенного из одной области в другую, что приводило к нарушению связей заключенного со своими родственниками, общественными организациями на месте прежней работы.

Перевод из одной колонии в другую, который сам по себе, как правило, мучительно переживается заключенным, зачастую вызывал необходимость обучения заключенного новой производственной специальности.

Все это отрицательно сказывалось на работе по исправлению и перевоспитанию заключенных.

2. Практика перевода заключенных из одного исправительно-трудового учреждения в другое в связи с изменением режима подрывала стабильность коллектива заключенных и мешала использовать это могучее средство воспитательного воздействия.

Наличие этих недостатков породило у некоторых теоретических работников отрицательное отношение к прогрессивной системе. Так, А. Е. Наташев пишет: «В настоящее время организация лишения свободы строится на основе оправдавшей себя практики создания здоровых, стойких коллективов осужденных и их самодеятельных органов. Такая организация является выражением одного из основных принципов коммунистического воспитания граждан нашей страны: “воспитание в коллективе и для коллектива”.

Последовательное проведение в жизнь “прогрессивной системы” (движение осужденных из коллектива в коллектив в качестве правила) не будет способствовать укреплению коллективов заключенных и повышению их роли в деле исправления и перевоспитания осужденных».

Этот довод против прогрессивной системы не может быть признан основательным, так как перевод заключенного из одного коллектива в другой отнюдь не является обязательным элементом этой системы.

Положение об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах 1961 г. устранило этот недостаток, установив, что заключенные, как правило, отбывают весь срок наказания в определенном им виде колонии. Перевод заключенных из одного вида колонии в колонию другого вида не допускается.

Лица, которые в порядке наложения дисциплинарного взыскания направляются из колонии в тюрьму (п. 6 ст. 24 УК РСФСР), после отбытия назначенного срока вновь возвращаются в ту же колонию.

Заключенные, переведенные в помещения камерного типа за грубые нарушения режима и правил внутреннего распорядка, по решению администрации колонии, согласованному с наблюдательной комиссией (в подразделениях общего и усиленного режима до 3 месяцев, в подразделениях строгого режима до 6 месяцев, а в колониях особого режима до 1 года), из состава отряда не исключаются и с начальника отряда не снимается ответственность за их воспитание и исправление.

Новое положение устранило и некоторые другие недостатки, присущие ранее действовавшему порядку отбытия лишения свободы. Так, была отменена система зачетов рабочих дней, которая на практике приводила к подрыву стабильности судебного приговора и к освобождению осужденных, которые не исправились, задолго до истечения срока наказания, назначенного судом.

Было отменено также право заключенных проживать за зоной исправительно-трудовой колонии.

В Положении закреплен основной принцип прогрессивной системы: изменение условий содержания в зависимости от результатов исправительно-трудового воздействия.

Элементами прогрессивной системы отбытия лишения свободы по действующему законодательству являются:

1. условно-досрочное и досрочное освобождение от дальнейшего отбытия лишения свободы при наличии оснований, указанных в ст. 44 и 45 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, ст. 53 и 55 УК РСФСР и соответствующих статьях УК других союзных республик;

2. изменение условий содержания заключенного в процессе отбытия наказания в зависимости от его поведения.

Так, заключенным в колониях общего режима при хорошем поведении и добросовестном отношении к труду по отбытии не менее одной трети срока наказания может быть повышена сумма денег для личного пользования по безналичному расчету до 20 руб. в месяц, разрешено дополнительно одно свидание и получение одной посылки или передачи.

Заключенным в колониях усиленного режима при тех же условиях может быть повышена сумма денег для личного пользования по безналичному расчету до 10 руб. в месяц, разрешено дополнительно одно свидание с родственниками, получение одной посылки или передачи.

Заключенным в колониях строгого режима при хорошем поведении и добросовестном отношении к труду по отбытии не менее половины срока наказания может быть повышена сумма денег для личного пользования по безналичному расчету до 7 руб. в месяц, разрешено дополнительно одно свидание с близкими родственниками, отправка одного-двух писем родственникам, а также получение одной посылки или передачи один раз в четыре месяца весом не более 5 килограмм.

Заключенным на особом режиме при тех же условиях может быть повышена сумма денег для личного пользования по безналичному расчету до 5 руб. в месяц и разрешено дополнительно одно личное свидание с ближайшими родственниками не чаще одного раза в год;

3. изменение режима содержания путем перевода из тюрьмы в исправительно-трудовую колонию и из колонии особого режима в колонию строгого режима:

Часть 5 ст. 23 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик (ч. 5 ст. 24 УК РСФСР) предусматривает, что «лицам, отбывшим не менее половины срока тюремного заключения, при условии примерного их поведения, тюремное заключение может быть по назначению суда заменено содержанием в колонии».

Анализ действующего Положения, с точки зрения основных принципов прогрессивной системы отбытия лишения свободы, показывает, что ныне установленный порядок исполнения лишения свободы не учитывает в достаточной степени значения воспитания перспективных линий у заключенных.

В настоящее время у заключенного можно воспитать стремление к достижению двух желательных для него перспектив: условно-досрочное или досрочное освобождение и некоторое изменение условий содержания.

Условно-досрочное или досрочное освобождение, несомненно, является важным стимулом честного отношения заключенных к труду и примерного поведения.

Однако, во-первых, условно-досрочное освобождение может применяться далеко не ко всем осужденным к лишению свободы.

В соответствии с ч. 4 ст. 44 Основ (ч. 5 ст. 53 УК РСФСР) «условно-досрочное освобождение и замена неотбытой части наказания более мягким наказанием не применяются:

1) к особо опасным рецидивистам;

2) к лицам, к которым были применены условно-досрочное освобождение от лишения свободы либо замена неотбытой части наказания более мягким наказанием, если эти лица до истечения неотбытого срока наказания совершили новое умышленное преступление, за которое они осуждены к лишению свободы;

3) к лицам, осужденным за особо опасные государственные преступления (статьи 64–73), бандитизм (статья 77), действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений (статья 771), изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг (статья 87), нарушение правил о валютных операциях (статья 88), хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах (статья 931); умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах (статьи 102 и 240 п. «в»), изнасилование, совершенное группой лиц или повлекшее тяжкие последствия, а равно изнасилование несовершеннолетней (статья 117, часть третья), разбой (статьи 91 и 146), получение, дачу взятки или посредничество во взяточничестве, совершенные при отягчающих обстоятельствах (статьи 173, часть вторая; 174, часть вторая; 1741, часть вторая), посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника в связи с их служебной или общественной деятельностью по охране общественного порядка, совершенное при отягчающих обстоятельствах (статья 1912)».

Во-вторых, для лиц, которые могут быть условно-досрочно освобождены, досрочное освобождение является довольно далекой перспективой, так как оно может иметь место не ранее как по истечении половины или двух третей срока наказания.

Изменение условий содержания в зависимости от поведения заключенного способно стимулировать и стимулирует требуемое от него поведение. Однако изменение условий, предусмотренное действующим Положением, не может обеспечить выполнение требований, которые предъявляются к прогрессивной системе, по следующим основаниям:

1) изменение условий содержания производится только один раз в течение всего срока отбытия наказания и притом по истечении одной трети, а иногда и половины срока наказания;

2) между двумя ступеньками процесса отбытия наказания, которые создаются изменением условий, нет сколько-нибудь резкой разницы;

3) изменение условий содержания заключенных является правом, а не обязанностью администрации.

Все это свидетельствует о том, что при организации отбывания лишения свободы имеет место определенная недооценка средних перспективных линий.

В целях ликвидации этого недостатка и активизации усилий самого заключенного на пути исправления и перевоспитания представляется целесообразным при разработке исправительно-трудового законодательства предусмотреть ступенчатую систему отбытия лишения свободы с большим количеством ступеней (разрядов, категорий), чем предусмотрено сейчас.

Следует, на наш взгляд, предусмотреть 3 или 4 ступени процесса отбытия лишения свободы, завершающиеся условно-досрочным освобождением.

Перспектива перехода с одной ступени на другую должна привлекать заключенного изменением условий содержания в сторону улучшения. Различие объема прав, предоставляемых заключенному на различных ступенях, должно быть существенным и ясно ощутимым для него.

Нельзя признать обоснованным утверждение, что «прогрессивная система, построенная в основном на поощрениях и льготах и лишении их в зависимости от поведения осужденного, имеет весьма ограниченное воспитательное значение, поскольку она вырабатывает у заключенных небескорыстное, потребительское отношение к своему поведению. Из одного факта социальной противоположности советской исправительно-трудовой политики буржуазной пенитенциарии еще не следует, что порождаемые и укрепляемые “прогрессивной системой” в буржуазных карательных учреждениях индивидуализм, хитрость, корысть, угодничество перед администрацией и другие пороки совершенно не будут иметь места при введении этой системы в наших исправительно-трудовых учреждениях».

Во-первых, если признать правильным использование перспективных линий при организации воспитательной работы (а против этого, кажется, никто не спорит), то нельзя не признать, что такой перспективой для большинства заключенных может быть только улучшение условий личной жизни и освобождение из места заключения. Трудно себе представить, что лица, чье сознание глубоко поражено пережитками капитализма, в своем стремлении к освобождению стали бы с первых же дней пребывания в месте лишения свободы руководствоваться высоко моральными соображениями.

Во-вторых, стремление к улучшению условий своей личной жизни не может быть признано порочным. Например, стремление к улучшению материальной обеспеченности на основе принципа материальной заинтересованности не только не осуждается, а наоборот всячески поощряется в нашем обществе.

«Хотелось бы также еще раз подчеркнуть исключительное значение для дела коммунистического строительства ленинского принципа материальной заинтересованности. Было бы в корне неправильно усматривать в этом принципе некую “уступку” буржуазной идеологии… Точно так же совершенно неправильно противопоставлять материальные принципы моральным, материальную заинтересованность – идейно-воспитательной работе», – говорил Н. С. Хрущев в речи на мартовском Пленуме ЦК КПСС (1962 г.).

В. И. Ленин также говорил, что подвести советский народ к коммунизму можно «не на энтузиазме непосредственно, а при помощи энтузиазма, рожденного великой революцией, на личном интересе, на личной заинтересованности, на хозяйственном расчете…»

Если уж в обществе, строящем коммунизм, стремление к удовлетворению личных интересов является одним из важных принципов, то тем более нельзя отказываться от использования этого принципа в исправительно-трудовых учреждениях.

Стремление к удовлетворению личных интересов не противоречит нормам социалистической и коммунистической морали, если человек не противопоставляет своих личных интересов общественным и если он добивается удовлетворения этих личных интересов средствами, которые не осуждаются нашим обществом.

Поэтому поощрение заключенного при выполнении им требований, которые необходимы для перевода его с одной ступени на другую, является необходимым элементом прогрессивной системы.

А. С. Макаренко указывал на то, что игра перспективных линий только тогда будет действенна, если вы на самом деле заботитесь о коллективе, если вы на самом деле стараетесь сделать его жизнь более радостной, если вы не обманываете коллектив, показывая ему заманчивые перспективы, которые потом оказываются несуществующими.

В-третьих, и это наиболее важно, прогрессивная система, вопреки мнению А. Е. Наташева, отнюдь не должна основываться только на поощрениях и льготах. Больше того – не это самое главное в прогрессивной системе.

Самое главное в этой системе заключается в том, что получение дополнительных поощрений и льгот, связанное с переходом с одной ступени на другую, должно быть обусловлено выполнением целого ряда требований, которые предъявляются к заключенному. Эти требования должны возрастать по мере перехода заключенного с низших ступеней на высшие, т. е. по мере его исправления и перевоспитания. И это вполне понятно, так как нельзя предъявлять одинаковые требования к заключенному, который только что поступил в исправительно-трудовое учреждение, и к заключенному, который находится накануне освобождения.

Например, если от только что поступившего можно требовать, чтобы он не допускал нарушений режима, то от заключенного, который несколько лет пробыл в исправительно-трудовом учреждении, необходимо потребовать, чтобы он не только сам не нарушал режима, но и активно боролся с нарушениями его со стороны других заключенных.

Различные требования на разных ступенях должны предъявляться к успехам в труде, к участию в общественной жизни, к повышению общеобразовательного уровня и профессиональной подготовки.

Процесс выполнения требований, предъявляемых к заключенному, должен быть процессом его исправления и перевоспитания.

Поэтому даже в тех случаях, когда заключенный стремится перейти с одной ступени на другую, руководствуясь только своими узко личными, эгоистическими интересами, он вынужден к желательной цели идти таким путем, который по своим объективным свойствам является средством исправления и перевоспитания.

Ко всем заключенным при поступлении в исправительно-трудовое учреждение должны применяться условия низшей ступени. Условием перехода на более высокую ступень должно быть выполнение определенных требований в течение определенного времени. Для каждой ступени должен быть установлен минимальный срок (в относительных цифрах), до истечения которого заключенный не может быть переведен на более высокую ступень.

Для повышения положительного стимулирующего значения перевода с одной ступени на другую необходимо законодательно закрепить порядок, при котором условно-досрочно освобождены могут быть только заключенные, находящиеся на высшей ступени.

Таким образом:

1) процесс перевоспитания будет организован так, что заключенный на пути к главной, дальней перспективе – освобождению из места лишения свободы – должен будет пройти несколько ступеней. На каждой ступени перед заключенным будет стоять не вся общая задача перевоспитания, а частная (конкретная) задача, характерная только для данной ступени;

2) достижение каждой ступени будет обусловлено не только определенным отрезком времени, но и необходимостью внутренней перестройки сознания заключенного. Чтобы достичь следующей ступени, заключенный вынужден будет приложить определенные усилия, которые неизбежно будут тренировать волю заключенного и вырабатывать у него привычки;

3) на каждой высшей ступени осужденный будет получать какие-то ощутимые льготы, отличающиеся от льгот на низшей ступени. Это исключает уравниловку заключенных.

Требования к заключенному на высшей ступени будут предъявляться большие, чем на низшей ступени:

4) переходя из ступени в ступень, заключенный уже не сможет просто отбывать наказание (как теперь), а обязательно будет двигаться вперед, причем его движение будет видно не только воспитателю, но и ему самому;

5) при этой системе у заключенного появится личная заинтересованность в своем перевоспитании. Он увидит, что условия его содержания зависят от личных усилий, желания и настойчивости. Заключенный станет активным участником процесса своего исправления и перевоспитания;

6) у воспитателя откроются огромные возможности в целенаправленных педагогических приемах. Воспитатель будет видеть не просто отряд заключенных, а различные группы, находящиеся на разных ступенях перевоспитания. Задача воспитателя будет заключаться в том, чтобы на высшей ступени было максимальное количество заключенных. К этому же будут стремиться и осужденные, т. е. интересы осужденных совпадут с интересами воспитателя;

7) эта система даст возможность строить воспитательную работу дифференцированно с учетом особенностей каждого осужденного, с учетом степени уже оказанного исправительно-трудового воздействия.

Этим будет ликвидировано ненормальное, противоречащее элементарным требованиям педагогики положение, при котором к лицам, находящимся на разных ступенях исправления и перевоспитания, предъявляются одинаковые требования и предоставляются одинаковые права.

Право перевода заключенного с одной ступени на другую должно быть предоставлено администрации исправительно-трудового учреждения. Это ни в коей мере не подрывает стабильности приговора и авторитета суда, который вынес его, так как перевод с одной ступени на другую будет осуществляться в рамках режима, назначенного судом.

Ни на чем не основано опасение, что «проведение этой системы означало бы чрезмерное расширение прав администрации в отношении лишенных свободы как с точки зрения смягчения, так и усиления репрессивности наказания и соответственно ослабило бы в последнем случае гарантии защиты прав и законных интересов осужденных».

Усиления репрессивной силы наказания при предложенной системе не может быть, так как все заключенные первоначально, в соответствии с приговором суда, отбывают наказание на низшей ступени, т. е. на ступени, которая характеризуется наибольшими ограничениями.

Перевод на другие ступени будет всегда связан с расширением прав заключенного.

Смягчение репрессивности наказания при переводах, при закреплении ступенчатой системы в законах будет осуществляться в соответствии с приговором суда, который, осуждая преступника к лишению свободы на определенном режиме, тем самым будет предусматривать постепенное изменение условий его содержания по мере исправления.

Перевод с одной ступени на другую при выполнении заключенным требований, которые к нему предъявляются, должен быть обязанностью, а не правом администрации.

Администрации должно быть предоставлено право оценивать поведение заключенного. Методы оценки поведения и, следовательно, исправления заключенного могут быть различными. Важно только, чтобы вывод был основан на систематическом изучении заключенного, на постоянном наблюдении за его поведением.

С этой точки зрения заслуживает внимания опыт исправительно-трудовых учреждений Управления мест заключения УООП Леноблгорисполкома, где с июля 1960 г. введена пятибальная система оценки поведения.

Сущность этой системы заключается в том, что один раз в неделю за различные стороны поведения заключенного выставляется оценка. В большинстве подразделений оценки выставляются за отношение к труду, за участие в общественной жизни, за отношение к приобретению специальности, за отношение к повышению общеобразовательного уровня, за отношение к социалистической собственности, за санитарное состояние и за отношение к товарищам.

Оценки выставляются советом коллектива отряда и начальником отряда. Лица, получающие низкие оценки, обсуждаются в коллективе заключенных, с ними проводится индивидуальная воспитательная работа. Опыт применения системы оценок, на наш взгляд, оправдывает себя. Об этом свидетельствует, в частности, постоянное сокращение отрицательных оценок при сохранении одной и той же требовательности.

Так, если в сентябре 1960 г. из общего количества заключенных колонии УВД Леноблгорисполкома имели отрицательные оценки 26 %, то в октябре 1960 г, – 23,5 %, в ноябре I960 г. – 21 %, в декабре 1960 г. – 27 %, в январе 1961 г. – 10,4 %, в феврале 1961 г. – 19,5 %, в марте 1961 г. – 17,3 %, в апреле 1961 г. – 11,1 %, в мае 1961 г. – 6 %, в июне 1961 г. – 9,6 %, в июле – 11,5 % и т. д.

Увеличение количества отрицательных оценок в отдельные месяцы было вызвано существенными изменениями контингента заключенных. Так, например, в мае – июле 1961 г. он изменился в колонии на 50 %. О положительном значении системы оценок свидетельствует также очень острая реакция заключенных на отрицательные оценки, которые им выставляются (жалобы администрации на неправильные действия совета отряда, устные выступления на собраниях и т. д.). Выставление оценок не только дисциплинирует заключенных, но и заставляет воспитателей постоянно наблюдать за поведением каждого заключенного, помогает им правильно выбрать формы и средства индивидуальной работы с каждым заключенным.

Система оценок может быть с успехом использована при решении вопросов о переводе заключенных с одной ступени на другую, так как оценки наглядно показывают степень осуществления ими условий, требуемых для перевода.

Я. Турбской в статье «Воспитание – не арифметика» выступает против использования оценок в практике исправительно-трудовых учреждений, так как, по его мнению, в оценках отражается лишь внешнее поведение, а по внешнему поведению не всегда можно судить о действительном направлении и перевоспитании человека. Однако, спрашивается, если об изменениях в психике человека нельзя судить по его внешнему поведению, по его поступкам, то какие же признаки должны использоваться для оценки степени его исправления и перевоспитания?

Выше (см. главу 1 настоящей работы) было показано, что других признаков, кроме фактического поведения человека, нет. Только по поведению человека, по его поступкам можно делать вывод о состоянии его психики. Аналогично обстоит дело и в исправительно-трудовых учреждениях. Результаты всей работы по исправлению и перевоспитанию заключенных проявляются прежде всего в их конкретном поведении. Поэтому оценка внешнего поведения заключенного есть в значительной степени оценка степени его исправления и перевоспитания.

Несомненно, что используемая в исправительно-трудовых учреждениях УООП Леноблгорисполкома система нуждается в дальнейшем усовершенствовании, но в целом она может быть использована в качестве хорошего метода оценки поведения заключенного и, тем самым, степени его исправления и перевоспитания.

Таким образом, прогрессивная система отбытия лишения свободы теоретически обоснована и проверена практикой работы советских исправительно-трудовых учреждений. Действующая система отбытия этого наказания содержит в себе ряд элементов прогрессивной системы. Задача заключается в дальнейшем развитии, углублении и законодательном закреплении этих элементов. Закрепление в законе и последовательное осуществление на практике отбытия лишения свободы по прогрессивной системе позволит исправительно-трудовым учреждениям более успешно и быстро решать возложенные на них задачи.