1.

Истошный крик… где-то на грани кошмарного сна и жуткой реальности.

Я перевернулась на спину, ещё не до конца проснувшись и не успев понять, что это не кошмар. Второй крик, словно удар, оглушил, пробившись сквозь двери и стены. Я резко села на кровати. Толком не осознав, что происходит, осторожно ступила на холодный пол.

В конюшне дико заржали лошади…

Снова крик… Человеческий крик. Я рванула ручку двери и выскочила в коридор. И увидела настежь распахнутую входную дверь, почти что сорванную с петель. Я невольно задержала дыхание, захлебываясь тревожными предчувствиями. Меня окатило ледяным порывом ветра. Кристаллы холода ранили кожу. Добравшись наконец до выхода, я увидела ошеломляющую картину. Отец лежал ничком на пороге дома, распластавшись в неестественной позе. Я бросилась к нему, упала на колени, перевернула его на спину. Он был весь в крови. Я сначала слегка, а потом всё сильнее и сильнее начала трясти его холодеющее тело. Никакой реакции. Он не открыл глаза, не ответил, даже не застонал.

— Папа! — мой голос сорвался. — Папа! Нет! — я не переставала его трясти, хотя в сознание уже начало леденяще проникать понимание произошедшего.

Я отпустила изуродованное тело. Оно безвольно выскользнуло из моих рук.

Я метнулась к маминой комнате. Я ничего не видела от застилавших глаза слёз. Я шла почти на ощупь, повсюду оставляя за собой кровавые отпечатки ладоней. Волна страха накрыла меня с головой, когда я увидела маму, лежащую на кровати. Закричав, я закрыла лицо и отвернулась. Лишь спустя несколько мучительных мгновений я нашла в себе смелость взглянуть. Шатающейся походкой приблизилась. Протянула руку.

— Мама? — с надеждой и трепетом ожидания позвала я. Эти два чувства смешались в одно. Мне казалось, меня бросили на дно пропасти. Ответа не последовало. Моя рука наткнулась на простыню, мокрую от крови. Мне с трудом удалось подавить приступ тошноты. Я прикрыла ладонью рот, стараясь не вдыхать отвратительный запах свежей крови.

Звон бьющегося стекла и глухие удары возвестили о продолжении кошмара. Очередной вопль донёсся до меня, будто бы разрывая внутренности. И через секунду стих. Я задрожала, поняв, что и сестра мертва. Какие жуткие, адские звери могли сотворить такое?! В угасающем сознании теплилась единственная мысль: может, мои племянницы ещё живы… я — их единственная надежда на спасение.

Чужие крики обрушивались на меня со всех сторон, вот-вот — и погребут меня вместе с погибшими родными в этом умирающем доме. Но пульс в ушах стучал громче и громче — и вот уже заглушил все другие звуки. Он стучал, словно огромный барабан, с бесконечными промежутками полной глухоты, отделяющими один удар от другого.

Из оцепенения меня вывел чавкающий звук из угла, зияющего непроглядной чернотой. Я попыталась всмотреться, но смогла лишь различить две массивные фигуры, склонившиеся над распростёртым на полу телом. Словно звери, они буквально рвали маленький труп на куски. Видимо, за поеданием лакомой добычи они не заметили меня, но сейчас… Копошащийся комок угрожающе зарычал. Я не поняла, кто или что это было. Слабого лунного света было достаточно лишь для того, чтобы видеть тёмные силуэты. Интуитивно я поняла — из комнаты надо выбираться очень медленно… только так на меня могут не обратить внимания. Прокралась наружу — а потом опрометью бросилась вон из этого дома. С громким рёвом тени ринулись за мной. Я уже выбралась в коридор, когда на меня сверху упало что-то тяжёлое, повалив на пол. Я инстинктивно ударила его ногой, стараясь сбросить с себя. Но мне не удалось уползти далеко. Невыносимая боль пронзила ногу, увлекая меня в лапы чудовища. В этот момент я уже приготовилась к неизбежному. Но, собрав неведомо откуда появившиеся силы, рванулась прочь.

И вдруг наткнулась на что-то. На кого-то. Я подумала, что это ещё одно чудовище, которое хочет убить меня. Его сильные руки обхватили мои плечи, не давая отстраниться. Я в страхе подняла голову. Передо мной стоял мужчина… странный мужчина… как будто бы до предела измученный жаждой. Это всё, что я сумела понять. Он вглядывался в моё лицо, словно узнав во мне кого-то. Выражение ненасытности таяло, его как будто бы растапливали воспоминания. Сначала сверкающие глаза метались по мне, потом мужчина тихо-тихо, еле слышно выдохнул чьё-то имя. Но, быть может, мне это только почудилось. Неожиданно мужчина обнял меня, привлекая к себе на грудь. Это ещё больше напугало меня. Я забилась в его руках. Он будто опомнился и, взглянув на меня ещё раз, уже более осмысленно, отстранил от себя.

— Не бойся, дитя моё. Я никому не позволю причинить тебе вред. С тобой ничего не случится, — его голос звучал неровно: то понижался до хрипа, то срывался. Но почему-то вселял веру…

Сзади раздался грохот. Незнакомец осторожно выпустил меня из объятий. Я снова сжалась в дрожащий испуганный комок на полу. Выхватив меч (меч?!), мужчина без раздумий бросился в ту сторону, откуда доносился шум. И тотчас же послышались громкие крики и рёв несущейся смерти. Через минуту, а может, и меньше (я точно не могу сказать, потому что для меня это время превратилось в вечность), он вернулся. Его одежда была сплошь залита кровью. Кровь стекала с меча, с полы плаща… Он остановился, переводя дыхание. Седеющие пряди длинных волос растрепались. Но…

Как ни странно, даже в моём воспалённом сознании мгновенно сложилось однозначное мнение насчёт этого человека. Даже в тот момент я не могла не заметить, что от моего спасителя веяло силой и властью. Его окружал ореол уверенности, внушающей чувство безопасности. Я верила ему. Я чувствовала, что он не бросит меня и действительно не позволит никому причинить мне вред.

Снова оказавшись в его тёплых и сильных руках, я зарыдала. Мой спаситель крепче прижал меня к себе. Снял плащ, укутал меня.

— Всё кончилось. Всё уже позади. Ты со мной. Теперь я тебя не оставлю.

Я не знаю, сколько времени прошло, пока я, закрыв глаза, мысленно пыталась унестись подальше от этого дома, от любимых мной людей… уже неживых… Я очнулась от внезапной колющей боли в шее, где-то над ключицей, — и не смогла даже вскрикнуть. А через мгновение — даже и двинуться: боль стала сильной до оцепенения. Ещё мгновение — и я, оказавшись за гранью боли, погрузилась в темноту…

2 .

Всадники бесшумно приблизились к спящей деревне. Жажда утоления голода смешивалась в душах хищников со всепоглощающей страстью охоты. Добыча благоговейно спала, не подозревая о своей участи. Всадники остановили измученных животных на полном скаку. Первым из пятерых спешился предводитель. С полным достоинства видом он выпрямился и гордо вскинул голову. Его облик поистине заслуживал внимания. Высокого роста, с длинными, уже седеющими волосами, свободно сколотыми позади, голубыми глазами с пронзительным отблеском. Высокий лоб, жёсткая линия скул, тонкие губы…

Имя мужчины полностью соответствовало его внешности. Победитель. Виктор.

Твёрдым размеренным шагом он направился к ближайшему дому. За ним незамедлительно последовал юный Крейвен. Он шёл чуть в стороне, не обгоняя, но и стараясь не отстать от Виктора. Слуга, следующий за господином…

Но предводитель знал: честолюбивый юнец был вовсе не прочь занять его место. Однако уважение… даже трепет до поры сдерживает его амбиции. А потом… ну, это будет потом.

Первым проснулся отец семейства. Он встречен был Виктором у двери, попробовал сопротивляться незваному визитёру, но тут же получил несколько сильных ударов. После короткой схватки обезображенное тело защитника со сломанной шеей было брошено на порог. Виктор обнажил острые иглы зубов в предвкушении долгожданного удовлетворения жажды. Крейвен молча стоял чуть поодаль. На его угловатом бледном лице не отражалось ни единой эмоции. Он привык к подобным зрелищам…

К возможности собственной гибели он не был бы так равнодушен. Хорошо, что в этом доме больше никто не мог оказать сопротивления. Трусоватость, эдакая слабинка характера, не позволяла Крейвену считаться хорошим воином. Но путь воина — не единственная дорога на вершину. И это пока он получает только объедки, а со временем…

Пока Крейвен утолял жажду остатками пиршества предводителя, тот углубился в дом и в одной из комнат обнаружил лакомое блюдо — двух девчушек лет пяти-шести. Комната за комнатой… добыча за добычей. Виктор шёл по дому, насыщая не столько тело, сколько бестелесную пустоту, когда-то давно заменившую ему душу. А за ним, как гиены, шли остальные, довершая трапезу, кромсая останки. Великий правитель никогда бы не снизошёл до питья из остывающего трупа. Только свежая, горячая, бьющая фонтаном живительная жидкость. А всё остальное — для слуг.

Покончив со своим ужином, он хотел уже уходить. Но рёв приспешников заставил его задержаться. Двое вампиров неслись по коридору, загоняя добычу. Виктор едва заметно улыбнулся: десерт сам бежит к нему в зубы. Слуги бросились на маленькое существо, пытающееся спастись. Повалили его на пол, один, кажется, из них ранил добычу. Видимо, он намеревался растянуть радость медленного убийства. Но, увидев Виктора, жалкий вампиришка отступил, повинуясь негласному закону. Освободившись из цепких лап хищника, жертва мгновенно вскочила и снова бросилась бежать, не разбирая дороги. И угодила в руки Виктора. Он не был настроен играть. Быстро покончить с добычей, отведать горяченького — и довольно. И вдруг, нечаянно взглянув в лицо перепуганной до смерти девушки, застыл на месте.

— Соня…

Этого никто не простил бы Великому Правителю. Но ему в этот момент было безразлично, что о нем подумают. К счастью для Виктора, свидетелей его странного поведения рядом не оказалось: вампиры уже рыскали по дому в поисках затаившейся добычи.

Судьба привела его к этой девушке, словно вернув на сотню лет назад, но здесь, в настоящем, он убил тех, кто ей дорог…

Он всё исправит! Перепишет историю, свершившуюся много полнолуний и рассветов назад.

— Не бойся, дитя моё.

Обернувшись на шум, он опомнился, словно выходя из состояния транса.

«Я верну тебя, Соня. Обещаю», — мысленно твердил себе Виктор. Он намеревался совершить отчаянно сумасшедший поступок, последствия которого, стань они известны, грозили обратить его в обуглившуюся головешку. Невероятным усилием воли он заставил себя выпустить из объятий девушку.

Ураганом вампир понёсся по дому. Он забежал в комнату, где ему подобные мерно доедали убитых. С остервенением Виктор набросился на… не на трупы, а на своих кровных братьев. Он вонзал в них меч, стремительными движениями вызывая у них судороги боли. Они так и остались лежать там, рядом со своими жертвами.

Он уже не думал о том, что теперь может быть. Ощущая рядом ту, которую давно потерял. Она здесь, она словно вернулась из прошлого в настоящее, чтобы в будущем можно было всё возродить. Второй шанс. Виктор предельно мягко и нежно приподнял плачущий призрак надежды с пола. Он так боялся причинить ей боль! Ещё одна капля в чашу её страданий — и всё будет кончено… Она, эта беззащитная девочка, так напоминала Соню… Его дочь.

Он не сразу понял, откуда здесь взялся Крейвен.

Всего лишь несколько мгновений понадобилось молодому вампиру, чтобы сообразить: теперь у Повелителя есть слабое место. И всё же… всё же этого слишком мало, чтобы его сокрушить. Пока что рано. И Крейвен, слегка поклонившись, вышел.

И никто не видел момента обращения.

Виктор нёс закутанную в плащ девушку, всё ещё ощущая на губах привкус её сладкой крови. А за его спиной занимался пламенем обезлюдевший дом.

3 .

Мягкая темнота нехотя отступила, и кабинет Виктора наполнился слабым свечением электровакуумной лампы. Жирные тени легли на готический интерьер. В этом кабинете всё было сделано по вкусу Повелителя — по-военному неприхотливо и непринуждённо просто. И главное — никто не мог услышать того, о чём здесь говорилось с глазу на глаз.

Крейвен исподлобья смотрел на господина, не решаясь начать.

— Ты видел и знаешь всё, что произошло, — медленно и негромко начал Виктор. — Это не должно быть предано огласке. Вопрос жизни и смерти. Твоей жизни и твоей смерти, Крейвен.

— Разумеется. Сегодняшняя ночь погребена в моей памяти.

— Смотри, чтобы я не пожалел.

— О чём именно: о доверии ко мне или об обращении этой девушки? — как ни велик был страх перед Повелителем, Крейвен осмелился задать вопрос, который мучил его. Правда, формулировку всё-таки смягчил.

— До неё тебе не должно быть дела, — отчеканил Виктор. — А ты… Помни о том, что ты жив лишь благодаря моей милости.

— Я всегда был верен вам, правитель! Я хранил ваши секреты. Я всегда прикрывал вашу спину, — склоняя голову, начал оправдываться Крейвен. — Но наши братья по крови… Вдруг кто-нибудь догадается?.. — сказано было едва слышно, но предводитель вампиров не имел оснований жаловаться на слух.

— Ты забываешься, слуга, — Виктор не повысил голоса, но прозвучало, как окрик.

— Но, мой Лорд, клан…

— Не твоя забота напоминать о моих обязанностях! Твоё дело — выполнять мои приказы, с усердием и не рассуждая. Если возникнут какие-то разговоры, ты сделаешь всё, чтобы замять их, ясно? — Повелитель прошёлся по кабинету и основа остановился перед Крейвеном, вперив в него взгляд. — Это были оборотни. Мы ввязались в битву, трое погибли. В деревне случился пожар. Я своим словом заверю твои слова. Ясно?

— Я понял, мой господин, — с усилием произнес Крейвен, проглатывая обиду — не первую и не последнюю.

— Надеюсь, потому что это, в первую очередь, в твоих интересах. Кроме того, я хочу знать обо всём, что происходит с этой девочкой. Ты проследишь, чтобы с ней ничего не случилось. Ты должен скрывать правду от всех, в особенности — от неё.

— Да, мой господин.

— Оставь меня одного, — жестом Виктор дал слуге знать, что больше не нуждается в нём.

Молодой вампир вышел, привычно спрятав под личиной смирения ненависть. Ненависть, растущую день ото дня.

4.

Обрывки воспоминаний — моих? чужих? — роились во мне… или около меня. Чьи-то яростные и напряжённые лица, расплывчатые образы. Боль, холод, страх. За кого-то… за себя. Что-то происходит, но я не могу понять, что именно. Только знаю, что должна это остановить. Иначе… видение теряется… и снова голоса… Неузнаваемые. Потом и вовсе — какие-то пятна, цвет не различить… Потом — одна-единственная точка в темноте, песчинка. И в ней был мир. Точнее, она была миром.

Моё сознание заблудилось.

А потом начало возвращаться ко мне. Невыносимо медленно. Стучащей в висках болью и тяжёлым шумом в ушах.

Я попыталась открыть глаза. Не вышло. Просто не было сил. А если попробовать иначе? Опираясь на локоть, я начала приподниматься, и… Острая боль вернула меня в реальность. В реальность ночи, которая отняла у меня всё… всё, кроме жизни.

Прошло немало времени, прежде чем я всё-таки смогла подумать не о прошлом, а о настоящем: надо узнать, где я… и что со мной будет. И ещё больше — прежде чем сумела, наконец, разомкнуть веки. Меня окружала темнота. Ни солнца, ни луны, ни даже светильника. Только очертания предметов… и ощущения. Возле широкой кровати — столик. Неуверенно протянув к нему руку, я попыталась нащупать какое-то подобие ночника. Пусто. Тогда я решила без помощи света отыскать выход из этой темницы.

Я начала было вставать, как лёгкое покалывание напомнило о ноге. Да, точно. Ведь одна из этих тварей зацепила меня. Пробежавшись по мягкой шелковистой поверхности кровати, моя рука прикоснулась… к повязке. Откуда она? Тот, кто защитил меня, не просто спас мою жизнь, он позаботился обо мне. Попробовала встать… терпимо. Только голова кружится. Я ухватилась за деревянный резной столбик, один из тех, что поддерживали балдахин… а теперь — и меня, до тех пор, пока я не нашла в себе силы продолжить путь.

Я сделала шаг — и тут же споткнулась обо что-то большое… и мягкое. Сидя на полу и растирая ушибленное колено, я огляделась. Просторная комната. Не так уж и много мебели. Вроде бы, даже уютно, но кажется, будто раньше эта комната была наполнена теплом и вниманием, а теперь заброшена и забыта.

Препятствием на моём пути оказалось большое кресло. Я хорошо могла различить его высокие точёные ножки, изогнутый стан спинки, мягкий валик сиденья…

…Как я смогла это увидеть?! Вокруг меня по-прежнему была кромешная тьма. Что случилось с моими глазами?.. Теперь я вижу всё, что меня окружает… но почему-то совсем не рада.

Впасть в панику мне не позволил вдруг обнаружившийся свет: тонкая бриллиантовая полоска нехотя поглядывала из-за плотной шторы. Опершись на обитый сукном подлокотник злополучного кресла, я поднялась. Затем осторожно, стараясь не наткнуться на что-нибудь ещё, приблизилась к окну и дёрнула за занавесь, скрывающую от меня долгожданный свет…

В следующую секунду кто-то мощным толчком сбил меня с ног и повалил на пол. Я не сразу поняла, что произошло. От неожиданности я инстинктивно откатилась в сторону и поползла назад, пока ни упёрлась спиной в стену. Сбивший меня парень, встав, демонстративно отряхнулся. А потом принялся на меня кричать, сопровождая своё выступление выразительной жестикуляцией.

— Ты что, с ума сошла? Нельзя открывать шторы.

— Почему? — недоумённо осведомилась я.

— Сейчас день. Свет для нас опасен.

— Для кого — для нас? — широко раскрыв глаза от удивления, спросила я. — И причём здесь свет?

Недовольно скривившись в надменной улыбке, парень соизволил, наконец, ответить, нехотя выдавливая из себя слова:

— Пока не время.

— Да о чём ты?! — гнев оказался сильнее страха.

— Если тебе дорога твоя жалкая жизнь, просто делай, что тебе говорят. Если нет — окно перед тобой. Больше предупреждений не будет, — холодно перебил он меня.

— Да кто ты такой? — вопросов было столько, что не задай я хотя бы один из них — я бы, кажется, взорвалась.

— Крейвен. Меня зовут Крейвен. Советую это запомнить, — протяжно, с каким-то змеиным шипением промолвил надменный тип.

— Что вообще происходит? — не унималась я.

В ответ он брезгливо бросил:

— Тебе всё объяснят. Позже. А пока никуда не выходи и не приближайся к окнам. В противном случае… — он сделал выразительную гримасу и жест, означающий, что он умывает руки. И ушёл.

А я свернулась калачиком в кресле — и вдруг разрыдалась.

Время в этом доме текло как-то странно: сколько времени прошло между тем, как вышел странный тип, и тем, как тяжёлая дверь снова отворилась, я понятия не имела. Затаив дыхание, я ждала, что же будет дальше. Тёмный силуэт… Игра светотеней скрывала поначалу от меня черты облика, но потом словно ток пробежал по моему телу. Будто я была мертва, а потом мощный разряд вернул меня из мира теней. Этот человек, этот мужчина, был мне знаком. Я помнила лишь обрывки произошедшего, но он… Боль, утрата, единственная надежда — он был всем этим для меня в прошлую ночь. Я знала: он мой защитник. Но я боялась его.

Мужчина, как будто бы тоже смущённый, осторожно двинулся ко мне. Остановился в паре шагов и протянул руку. Я отпрянула назад, но, взглянув на него, снова ощутила те же тепло и силу, как ночью. Мне вновь показалось, что быть рядом с ним — безопаснее всего. Он так напоминал… отца!

Оглядев меня, он будто спохватился — кивнул парню, стоящему в коридоре.

— Принеси воды и одежду.

Обернувшись ко мне, мужчина промолвил:

— Я — Виктор. Как тебя зовут, дитя?

Вкрадчивость, с которой это было произнесено, показалась мне странной, будто я и вправду была неразумным ребёнком.

— Селин, — ответила я, едва узнавая звучание собственного имени. — Где я?..

Виктор отвечать не торопился, будто нарочно дожидаясь, когда вернётся слуга.

Он не заставил себя долго ждать: принёс чашу с водой, потом — стопку одежды. Взглянул на меня только раз, но, мне показалось, при этом ухмыльнулся

Подождав пока дверь за парнем закроется, Виктор жестом предложил мне сесть. Я поняла, что предстоит долгий разговор. С ответами на многие вопросы. Это и обрадовало, но и, признаться, испугало меня.

Я вернулась в ставшее уже таким привычным и уютным кресло. Виктор подумал — и устроился на кровати. Мне подумалось: чтобы говорить со мной глаза в глаза. Я заметила, что ему, внушающему трепет, почему-то было трудно начать разговор. Он словно собирался с мыслями. Я достала из воды кусочек чистой ткани, предупредительно принесенный слугой, и легонько отжала. Не успела я поднести тряпицу к лицу, как моя рука была остановлена рукой мужчины.

— Позволь мне.

Не позволить — означало обидеть человека, который спас мне жизнь. И который сейчас пришёл, чтобы поговорить, чтобы рассказать…

Виктор заботливо прикоснулся к моей щеке тёплой тканью, деликатно смывая с неё кровь и грязь.

— Селин, ты теперь в безопасности, — медленно проговорил он.

Его взгляд не позволял мне отвести глаза. Отеческий взгляд. Или это моё измученное сознание, жаждущее безопасности и покоя, выдаёт желаемое за действительное? Это, как ни странно, был не самый мучительный из моих многочисленных вопросов. Пусть судьба ткёт свой ковёр. Или сеть для ловушки. Как угодно.

— Что ты помнишь о прошедшей ночи? — его аристократически белая рука погрузила клочок материи в чашу. Вода стала мутноватой.

— Совсем немногое, — осторожно ответила я. И, не сдержавшись, добавила: — Мне кажется, что я сошла с ума. Или я сплю.

— Успокойся. Я с тобой. Всё вокруг реально. Бояться тебе нечего.

Я медлила, боясь задать самый главный, самый ужасный вопрос. Вернее, получить на него ответ, потому что я не хотела признаваться самой себе в правде. Говорят, надежда умирает последней. Но до этого ты бегаешь по лабиринту разума (или безумия), каждый раз бьёшься о разочарование — и словно умираешь. Вновь и вновь. До тех пор, пока ни погаснет огонь надежды или ты ни устанешь быть подопытной мышью судьбы. Во мне огонёк ещё теплился. Слабый, не дающий ни света, ни жара, он, тем не менее, был важен для меня. И зависел от ответа Виктора. Поэтому, несмотря на боязнь, я задала ему вопрос, прекращая мучение неизвестностью:

— Они ведь все умерли, да?

— Да, — мужчина шепотом произнёс это короткое, режущее, как никогда, слово.

Снова белесоватый туман в глазах. Я опустила голову, не сумев выдержать взгляда Виктора. Он бережно приподнял мою голову, стирая рукой слёзы, что градом катились у меня по щекам.

— Если бы я мог, то избавил бы тебя от всех мук на свете. Но, к моему горю, это не в моих силах, — помолчал, словно на что-то решаясь. — Кроме того, я знаю, что тебе предстоит ещё многое перенести. Ты должна быть стойкой, чтобы пережить будущие потрясения. Но, поверь мне, ты всегда сможешь рассчитывать на мою поддержку, помощь и понимание. Я знаю то, чего пока не знаешь ты. И нас двоих пока только я храню эту тайну. Но это уже в тебе, и это твоя судьба. Ибо наши кровные враги причастны теперь и к твоей жизни. Это они убили твою семью.

— Кто это сделал? — мой шепот перешёл в беззвучное всхлипывание.

— Я должен рассказать тебе о вещах, выходящих за рамки обыденности, — размеренным, успокаивающим голосом начал объяснять Виктор. — Ты жила, не подозревая о существовании другой реальности. Двойник привычной тебе действительности, она схожа с ней во многом. Но всё же это другой мир, тебе пока неведомый. Сегодня ночью ты стала его естественным продолжением, — он поправил мои спутанные волосы. — В каждой стране из поколения в поколение передаются сказания о мужчинах и женщинах, способных жить бесконечно долго, если только они не будут убиты. Также можно услышать множество историй о людях, принимающих облик волков и летучих мышей во время полнолуний…

Я пыталась понять, каким образом эти страшные сказки связаны с моим вопросом. Какие бы твари ни были у нас в доме, это же ведь не летучие мыши… это явно люди!

Виктор предостерегающе поднял руку, делая знак не перебивать его, и продолжил:

— Это не только глупые выдумки и фантазии. Смерть также неоспорима, как и жизнь. Мне жаль, что тебе пришлось в этом убедиться так рано. Два природных явления, обращающихся и вытекающих друг из друга. Но есть и третье. Тонкая грань между жизнью и смертью, не видимая обычным зрением. Нечто особенное. Бессмертие. Так же как верно то, что черепахи живут столетиями, а пчёлы умирают после одного-единствеиного укуса, человек может жить вечно.

Я изумлённо смотрела на него. Не такого ответа я ожидала. Его фраза показалась мне шуткой… жестокой шуткой! Но он был серьёзен.

— Ты ошеломлена. Это заметно и вполне ожидаемо. Нормальная реакция на подобное заявление. Но это правда. Точнее, её часть. Другая часть заключается в том, что есть в ночи те мистические существа, о которых говорится в сказках и легендах. Мы, вампиры, существуем. И ведём кровопролитную войну с грязными животными, обращающимися в полнолуние. Прошлой ночью ты стала одной из нас. Вампиром.

— Я не верю вам, — выдавила я. — Какая жестокая ирония! Вампиров не существует. Скажите, что пошутили! Скажите, что… Я не обижусь!

— Нужно ли говорить, что ты ошибаешься? — печально покачал головой Виктор.

— Это одни слова! Никаких доказательств! Почему вы решили, что я в это поверю? Может быть, вы скажете, что боитесь чеснока или святой воды? — всё это напоминало какую-то детскую игру, в которой один участник должен поймать другого на лжи.

— Не все легенды правдивы. Но всё же мы связаны некоторыми законами. Солнечный свет ограничивает нашу свободу днём, поэтому многие из нас проводят светлое время суток в этом доме. Теперь это и твой дом, — он снова помолчал, вероятно, давая мне время осознать сказанное. — История нашего рода уходит своими корнями в тысячелетия. Я передал тебе дар бессмертия. Сейчас твой выбор — принимать ли свою судьбу. Но это ничего не изменит. Это уже в тебе, это твоя сущность.

— Это сумасшествие, — крикнула я. — Чем вы можете это подтвердить… весь этот бред?!

— Вампиры — сверхсущества, — не меняя тона, ответил Виктор. — Мы намного сильнее смертных, быстрее, ловчее их. Наверняка ты уже заметила некоторые странные, на первый взгляд, изменения. Например, твоё зрение начало обретать способность распознавать предметы в отсутствие света. Разве я не прав?

— Этому может быть много объяснений.

— Да? Каких? — он приподнял бровь.

— Ну… — я растерялась.

— Отрицание… Что ж, иногда такое случается. Но ты привыкнешь. Все обращённые проходили через это. Поначалу бывает непросто смириться. Но, поверь, другого выхода не было. Иначе ты погибла бы, а я не мог этого допустить.

Я пыталась найти причины не верить Виктору. Но и поверить не могла. Как он сказал? Это нормально?

— Есть ещё одно доказательство. Многие навыки приходят со временем и тренировками. Но одно присуще всем вампирам, независимо от опыта и возраста. Скорая регенерация. Можешь убедиться в этом сама. Ночью ты была ранена оборотнем. Прошло всего несколько часов, но и этого времени достаточно, чтобы заметить результат. Сними повязку, — мужчина указал на мою ногу.

На месте раны, которая только недавно мешала мне встать, осталось несколько неглубоких царапин.

— Невозможно. Это невозможно, — я бормотала одно и то же без остановки, надеясь прогнать наваждение. Но оно становилось всё реальнее. — А как же кровь?..

— Животная кровь служит нам пищей.

Я мотнула головой сторону, словно меня ударили. В зеркале я увидела неестественное бледное, но, безусловно, свое лицо, ярко-голубые (у людей не бывает такого оттенка!) глаза и едва розовеющие губы. Провела языком по зубам… два клыка стали ощутимо больше… и острее!

Я всем телом ударила в дверь — и кинулась бежать.

5.

Блондин. Красивый. Он подошёл ближе, остановившись возле стола и что-то небрежно бросив на него позади себя. А затем воззрился на меня. Я смотрела на него украдкой, не желая, чтобы он заговаривал. Но пришедший, судя по его самоуверенному виду, не собирался проявлять деликатность и покидать меня.

— Ты ещё долго собираешься здесь сидеть? — голос бархатистый… как лапа большого хищника, который до времени прячет когти.

Я демонстративно отвернулась.

— Ты, конечно, можешь сидеть так и дальше, никого не замечая, но в этом нет смысла.

Нет, намёков он не понимает!

— Тебе всё равно придётся когда-то выйти отсюда. Ты же не можешь вечно прятаться. И зачем?

А затем, что я не хочу расспросов! И не хочу встречаться ни с ним, ни с другим невыносимым типом… как его? Крейвен? А имени этого я не знаю. И узнать не стремлюсь.

— Почему ты такая упрямая? Уже два дня сидишь так, ни с кем не разговаривая и отказываясь от пищи. Думаешь, это лучший выход?

Я сглотнула, стараясь подавить колющую боль в желудке, а вместе с ней и чувство невероятно сильного голода, непрестанно напоминающего о себе.

После паузы вынужденный монолог вновь прозвучал набатом правды:

— Чего ты добиваешься? Если ты погибнешь, это не вернёт твоей прошлой жизни.

Я заморгала, не давая снова подступившим к глазам слезам пролиться.

Он явно заметил. Но так и не ушел, наоборот, продолжил, не меняя менторского тона:

— Сколько ты ещё сможешь вести себя подобным образом? Ты должна принять пищу. Ты слышишь меня?

Снова не получив ответа, блондин достал из шкафа высокий стеклянный стакан. Вылил в него содержимое одного из принесённых им пакетов. Держа в одной руке сосуд с тёмно-бордовой жидкостью, он приблизился, склонившись ко мне. Я отодвинулась подальше.

— Посмотри на меня, Селин, — очень мягко, почти так же, как Виктор, попросил он. — Ну же, посмотри на меня, девочка.

Я поняла, что дальше так продолжаться не может.

— Вот так-то лучше. Видишь, всё не так страшно… Я кое-что принёс тебе, — он протянул стакан мне. — Ия хочу, чтобы ты это выпила.

— Это кровь, — противным голосом, плаксивым и хриплым, проговорила я.

— Да, это кровь, — спокойно отозвался он. — Если тебя это успокоит, это кровь телёнка. Я вынужден настоять на своей просьбе. Я знаю, что ты очень голодна. Ты сама делаешь себе хуже, продолжая эту пытку. Но ты можешь остановить это прямо сейчас. Взгляни на себя — ты едва жива.

Он положил свободную руку на мою, которую я не успела отдёрнуть.

— Тебе холодно. Слабость будет усиливаться с каждым часом. Ты должна выпить это.

— Я… я не могу.

— Можешь. И должна. Прими произошедшие перемены как должное. Ты жалеешь животное. А тебе не жаль свою семью?

Я рывком убрала руку.

— Прости, — вымолвил он. — Я знаю, ты хочешь мстить. Но для этого нужны силы. И я могу тебе помочь. Пей! Пей, а я расскажу тебе…

— Сперва расскажи!

Не знаю почему, но блондин послушался.

— Да, у тебя будет возможность отомстить. Лучшие охотники на лайконов зовутся Вестниками Смерти. Если ты докажешь, что достойна стать одной из них, то, возможно, тебе позволено будет выходить на охоту. Жизнь воина — почётный путь. Но тебе нужны силы, очень много сил, чтобы бороться. Смерть от голода напрасна. Не оглядывайся назад. Живи. Живи хотя бы для того, чтобы мстить. И первой твоей победой должна стать победа над собой.

Он разжал мою руку и вложил в неё стакан, который я крепко обхватила бело-серыми дрожащими пальцами и покачала. Стекло казалось невероятно тяжёлым. Густота напоминала об истинном происхождении таинственного напитка.

— Нет.

— Неужели ты не понимаешь? — кажется, он начал терять терпение. — Ты была ранена. Ты пережила потрясение. Ты же чувствуешь это: головокружение, холод, слабость. Голод постепенно убивает тебя.

— Ну и пусть! — закричала я и, размахнувшись, бросила стакан. Он разлетелся искристыми брызгами. Жидкость расползлась по стене уродливым бесформенным пятном. Проследив за стаканом, вампир, не изменившись в лице, вздохнул и встал. Бросив в холодильную камеру оставшийся пакет, печально произнёс:

— Оставляю его здесь на случай, если тебе удастся избавиться от… э-э-э… предубеждений. Надеюсь, это случится раньше, чем ты ослабнешь настолько, что не сможешь подняться с постели.

Я ничего не ответила. Он ушёл… наконец-то ушёл!

А я, посмотрев сначала на дверь, а потом на дверцу холодильника, тихонько заплакала.

* * *

Один из стражей караула, приставленных Повелителем к новообращённой, искривил губы в ухмылке, глядя на выходящего Найджела:

— Это был второй стакан? Похоже, девочке этот сервиз нравится. Странная, однако, у неё любовь к посуде.

— Может, хочешь сам попытать счастья? — угрюмо буркнул светловолосый вампир.

— С меня одного хватит. И так пришлось одежду чистить из-за этой…

— В таком случае тебе не привыкать… сотри-ка кровь со стены.

Задетый демонстративным пренебрежением Найджела вампир продолжал ворчать ему в спину:

— Почему вообще мы должны сидеть здесь, охранять какую-то безмозглую девчонку-самоубийцу? Пусть делает, что ей вздумается. Всё равно с таким характером она долго не протянет.

— Как и ты, если будешь обсуждать приказы старших. Нам сказали охранять — мы сидим и охраняем.

— Да? Ну, тогда иди и сам убирай там! Твоя очередь.

— Не делай из этого проблему. Тебе ведь просто обидно, что она тебя не заметила.

— Заметила, причём стаканом. Чёрт меня дёрнул вообще к ней сунуться. Пусть умирает с голоду. И почему с ней все так носятся: Крейвен, Найджел?..

— Понятное дело, почему.

— И? Может, посвятишь меня?

— Не прикидывайся. Весь особняк уже знает.

— Знает о чём?

Разговор обычны тоном перешел в тихий заговорщицкий шепот:

— Её обратил Повелитель.

— Ухты! Серьёзно?

— Куда уж серьёзней!

— Теперь понятно, почему к ней приставили охрану.

— Сомневаюсь, что её это сейчас волнует.

— Мне таких почестей не оказывали. Если её покровитель — сам Виктор, перед ней будут открыты все двери.

— Если только она выживет. Третий день без крови — не шутки даже для сильного и взрослого.

— А тебе-то что за дело?

— Сходил бы ты лучше за тряпкой, а? Не хочешь? Тогда я сам схожу.

Охранник, на время превратившийся в уборщика волею Повелителя,

Найджела и своего более покладистого, нежели у напарника, характера, вошёл решительно и спокойно, но дальше двигался уже на цыпочках: Селин спала, сжавшись на постели в комочек. Это радовало. Молодой вампир, стараясь не нашуметь, принялся стирать со стены начавшие подсыхать следы крови и собирать в пакет осколки стекла. Уже выходя, он, вдруг забеспокоившись, пристально поглядел на спящую девушку. Ровное дыхание её участилось, стало прерывистым и глубоким. Она заметалась по постели, судорожно хватаясь за покрывало, стягивая его руками. Неожиданно отпустив скомканную материю, вздрогнула и заплакала, не открывая глаз. Парень, не выдержав этого зрелища, подошёл к Селин и попытался успокоить её, робко погладив по растрёпанным волосам. Но девушка не проснулась от этого заботливого жеста. Лишь новая волна дрожи накрыла её, заставляя спящее тело дёрнуться в попытке вырваться из клетки сна.

Вампир не знал, что делать. Было жаль будить измученную девушку. Но сейчас, похоже, сновидения были для неё гораздо страшнее бодрствования.

— Проснитесь… Вы слышите меня?.. Просни… — он оборвал себя на полуслове, когда девушка снова дёрнулась и вскрикнула:

— Нет… Уходи, оставь их в покое!..

Он начал трясти Селин за плечо. Уже просыпаясь, она пыталась освободиться от его руки.

— Это сон, это только сон, — неловко бормотал молодой вампир, понимая, что встреча с реальностью тоже не сулит ей ничего хорошего.

6 .

Я очнулась от ужасной боли во всем теле и чувства голода, какого не испытывала, наверное, никогда в жизни. Попыталась встать — не смогла. Кто-то вошёл, прошуршал по комнате и, судя по вторично хлопнувшей двери, вышел. Сил, чтобы открыть глаза, у меня не было. Потом вошел еще кто-то, приподнял мою голову и… Запах крови ударил не только по обонянию — нет, по всем органам чувств разом. Я попробовала оттолкнуть руки непрошенного спасителя — какое там! А запах… нет, аромат! притягивал, манил, обещал силы и радость… Я сделала глоток, второй — и смогла остановиться только тогда, когда слизнула последнюю каплю с ободка стакана.

— Ну вот и всё. Так будет лучше для всех нас.

Я так и не открыла глаза. Зачем? Одного из тех, кого приставил ко мне Виктор, я узнала и по голосу. Кстати, самого деликатного из них: убедившись, что смерть от голода мне больше не грозит, он ушел, даже дверь за собой прикрыл тихонько-тихонько. Спасибо ему… потому что и вправду очень хочется спать…

…— Куда ты собралась? — оказывается, даже тот, кто тебя спас, может оказаться редкостным занудой.

Я шагнула в сторону, пытаясь обойти его. Он снова заслонил собой выход и повторил настойчиво:

— Куда?

— Тебя это не касается, — огрызнулась я. — Дай пройти.

— Без приказа не могу.

— А чего тогда спрашиваешь?!

— Ну, то есть, одну тебя отпустить не могу. Мне велено тебя сопровождать.

— Мне не нужна нянька.

— Ну да, конечно. Три часа назад это было ну очень заметно!

Мне стало не по себе: кажется, он искренне за меня переживал тогда, когда спасал, и сейчас переживает, а я…

— Понимаешь, я должна уйти.

— Давай-ка попробую угадать: уж не на охоту ли ты собралась? — его усмешка снова вывела меня из себя.

— Это моя проблема. Только моя, — отрезала я, надеясь, что получилось уверенно и решительно.

— Но только вот до тех пор, пока ты тыкаешься, как слепой котёнок, моя задача— не дать тебе совершить смертельно опасную глупость. Это будет весьма успешная охота: лайконы умрут от смеха. Да и знаешь ли ты, где их искать?

— А Виктор? — я уцепилась за знакомое имя как за последнюю надежду. — К нему-то мне можно.

Имя подействовало, как пароль: меня пропустили беспрекословно. Правда, до самого кабинета за моей спиной маячил надоедливый страж.

В кабинете решимость как-то разом оставила меня: вдруг подумалось, что Виктор может и отказать, а он — это я поняла по случайным оговоркам стражников — здесь самый главный.

— Я хочу с вами поговорить… — пролепетала я.

— Я знаю, дитя моё, — спокойно ответил он. Такое ощущение, что он ждал меня.

— Ну, то есть, я хочу попросить… позвольте мне стать Вестником Смерти.

— Ты действительно хочешь этого? — Виктор испытующе смотрел на меня.

— Но вы ведь знаете… — мой голос сорвался. — Знаете, что месть — это все, что у меня осталось!

— Хорошо, — тихо промолвил он. — Я не стану мешать тебе. Я всегда буду рядом, чтобы помочь, Селин. Ты станешь Вестником, если таково твоё желание. А сейчас… у тебя ведь много вопросов, не правда ли?

Мы о многом говорили с Виктором в ту ночь — о вампирах, об оборотнях, о войне. Но, что было для меня немалым облегчением, почти не затронули моё прошлое. Виктор понимал мою скорбь и рвение. Я знала: он искренне хотел бы меня утешить. Но это было невозможно. Не договаривая многого, мы слышали всё, что не прозвучало, и даже больше. Мы с ним едины. Чтобы бы ни случилось, мы с ним связаны. Так будет всегда.

7.

Два года были долгими, как жизнь вампира, и короткими, как две ночи, оставшиеся до военного совета. На нём должно было решаться моё будущее. Если совет решит, что я недостойна вести команду, другого шанса не представится. Возможность стать Мастером даётся только раз. И я это отлично понимала. Я очень хотела оправдать надежды моих друзей и наставников.

У меня редко выдавалась свободная ночь. Но сегодня как раз был такой случай. На вчерашнем патрулировании мы попали в засаду. Это было весьма неожиданно. Ночь начиналась спокойно. Пробирающих до костей осенних ветра и дождя не было. Впрочем, если и были, то я их не заметила. За время, что я была Охотником, я научилась не обращать внимания на подобные мелочи. У меня была лишь одна цель — выслеживать и убивать лайконов. Остальное для меня переставало существовать. Мой разум стал чист и пугающе холоден.

Я пристально вглядывалась в темноту, пытаясь разглядеть среди прохожих моих заклятых врагов. Одна фигура из множества показалась мне подозрительной. Невысокий худощавый парень быстро шёл по мокрой мостовой, отсвечивающей бликами ночных огней, нервно оглядывался, будто скрывался от преследователей. В его глазах я заметила знакомые искорки звериного взгляда. Подав Мастеру знак, я стала пробираться по крышам, стараясь не упустить из виду предполагаемого лайкона. Крыши были очень скользкими, и приходилось балансировать на краю, рискуя оступиться и полететь вниз. Ничего страшного со мной бы не случилось, но если я сорвалась бы — сорвалась бы и охота.

Дойдя до угла, я спрыгнула на землю, одновременно со мною — Мастер. Мы перекрыли зверю выход из тёмного узкого переулка. Он резко обернулся и, испуганно вытаращив глаза, попятился назад, к стене, медленно приобретая звериные черты. За нашими спинами раздалось грозное рычание. Ещё пятеро оборотней моментально нас окружили. Одни из них были в человеческом обличье, другие уже превратились в зверей. Мы оказались в ловушке. Западня.

— Почему-то мне это не нравится, — с горькой усмешкой прошептала я.

— Так просто попались! — издевательски проговорил тот, что был впереди, — коренастый, немного неуклюжий мужчина. — Что, вампиры деградируют? Даже засаду распознать не можете?

По его знаку кольцо стало сжиматься.

Сбросив оцепенение и издав боевой клич, я бросилась на проклятых зверей. Найджел и Джеймс немедленно последовали за мной. Уворачиваясь от клыков и пастей, я ловко замелькала между врагами, рубя на куски отвратительно грязные тела, пахнущие кровью убитых ими людей. Предсмертный рёв лайкона вселил в меня уверенность в приближающейся победе.

Внезапно раздался совершенно иной крик. Крик невыносимой боли. Это был Джеймс. Он упал на колени, раненный зверем в плечо. Джеймс выронил меч и, казалось, впал в апатию, ожидая неминуемой смерти.

Я бросилась на помощь — и что есть силы ударила лайкона в спину. Но тот оказался на долю секунды быстрее. От мощного удара я отлетела к стене, отбивая от неё штукатурку. Второй удар снёс Джеймсу голову. Я не смогла ничего сделать. Лишь глядела, как она покатилась, вперившись в пустоту заледеневшим взглядом. Тело, согнувшись пополам, распласталось по земле. Я на мгновение закрыла глаза.

Тем временем Найджел, подбежав к убийце, резким ударом перерубил ему шею.

Всё было кончено.

Я медленно встала, машинально стряхивая с гладкого костюма Охотника пыль и штукатурку. Найджел встал рядом со мной и бесстрастно наблюдал, ожидая моей реакции. Я впервые видела смерть вампира.

— Он погиб в бою. Любой из нас, имей он выбор, пожелал бы такой смерти, — голос Найджела звучал уверенно. За свою долгую жизнь вампира Найджел, наверное, повидал и не такое. — Мы ничего не можем сделать.

Я отправила меч в ножны. И только сейчас заметила, что для меня эта битва тоже не прошла бесследно: левая рука была располосована. Кровь стекала неторопливыми струйками, крупными каплями ударяясь в землю.

— Ты ранена? — Найджел, с сочувствием посмотрев на мою руку, взял её в свои. — По-видимому, крови оборотней нет, — заключил он и добавил, с некоторым беспокойством взглянув на алеющее небо за моей спиной, — нам пора возвращаться.

Мы едва успели до рассвета. Контуры огромного здания нашей резиденции постепенно выплывали из черноты, поблёскивая изящными окнами.

После удачной охоты мне больше ничего не оставалось, как смириться с потерей и сделать ещё один шаг вперёд в познании реальности. Утрата— это постоянная нашей жизни. И вот ещё одна ступенька к приятию смерти как данности осталась внизу и позади, напоминая о том, какой путь мне ещё предстоит пройти.

Отворив тяжёлую дверь, я вошла. Эти залы и коридоры были для меня не только лишь местом, в котором можно переждать день, восстановить силы. Здесь меня окружали такие же, как и я, существа, хранящие тайну своей крови.

Дом встретил нас привычной тишиной. Нам никто не встретился по пути в крыло, отведённое для вооружения и амуниции. Я думала о том, как сообщить о смерти Вестника.

Найджел как будто бы прочёл мои мысли:

— Селин, ты свободна. Я сам доложу о Джеймсе.

Его тон почему-то мне не понравился. Под внешней холодностью я смогла различить нотки раздражения. «В чем дело?»— едва не сорвалось у меня с языка, но я сдержалась. Не полагается спрашивать у Мастера, почему он отдает тот или иной приказ.

Едва добравшись до кровати, я рухнула на неё и закрыла глаза. Боль, о которой я совсем забыла, вновь напомнила о себе. Тупая, ноющая — в колене и резкая, хотя и от неглубоких ран, — в руке. Я привыкла к постоянной боли. Она — само собой разумеющееся явление в жизни вам-пира-Охотника. А вот сдерживать эмоции порой просто невозможно. Бесстрастие — это лёд. Еорячие и безудержные натуры не способны обладать таким сокровищем. Лишь только тот, чья душа подобна кристаллу, чья кровь столь же холодна, сможет добиться своего. Постепенно я учусь быть такой. Виктор говорил, что вампир, не постигший тайн хладнокровия, недостоин не только называться вампиром, но и жить.

Спустя несколько минут я открыла глаза и неторопливо пошла в душ, попутно захватив мягкое махровое полотенце. Тёплая вода струилась по коже, успокаивая и лаская её. Все мысли и подозрения исчезли из головы вместе с водой, смывающей кровь, — мою и моих врагов. Жаль, что нельзя так же просто избавиться от мыслей. Джеймс…

Я тщательно промыла рану, стараясь не обращать внимания на жжение. Ещё немного понежившись под тёплым водопадом, выключила воду и вышла, завернувшись в мягкое полотенце. Сомнения исчезли, проблемы отступили.

Подойдя к зеркалу, я взяла расчёску и мягко провела по коротким тёмным волосам. Кажется, я полностью пришла в себя и опять была готова действовать. Хотя, если честно, в ближайшие несколько часов в мои планы входил лишь сон — и больше ничего. Завтра мне надо быть в норме. А через две ночи…

* * *

Найджел торопливым шагом мерил оружейную: случайны ли засады оборотней?! Слишком просто они вычисляли маршруты патрулирования. Тонкое чутьё подсказывало бывалому Охотнику, что на самом деле всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Для этого даже лампу с джином тереть не надо. Найджел не хотел, чтобы другие вампиры догадались о его подозрениях. До тех пор, пока он точно не выяснит, что к чему, и не найдёт необходимого подтверждения…

* * *

… Тренировки стали ещё более изнуряющими. Ночи, когда я не была на патруле, я проводила в спортивном зале. Нужно было совершенствовать свои навыки. Мне не хотелось подводить себя и напарников, а также Виктора (который, как я узнала, и предложил мою кандидатуру на роль командира группы). Мне было приятно и трепетно думать, что он доверяет мне, ценит. И во мне ещё сильнее загорелось желание доказать, что я достойна внимания Виктора. Он стал для меня вторым отцом. Он дал мне новую жизнь… и возможность отомстить. Я благодарна ему за это. Виктор верит в меня, и я всем своим существом хочу оправдать его надежды.

Лишь оказываясь наедине с собой, я могла очистить разум от ненужных переживаний. Я взяла в руки оружие — мой любимый меч с гравировкой на рукояти. Он приятно лёг в руку, напоминая о том, что мы с ним — единое целое, у нас одна судьба на двоих. Я взвесила меч в руке, покрепче обхватив его основание и приготовившись сразиться с невидимым врагом. Лёгкое движение острого лезвия… Шаг. Выпад вперёд, блок. Атака, ещё один блок. Дыхание ровное, разум слился со звенящей тишиной, растворённой в темноте просторного помещения. Я вошла в азарт, непринуждёнными движениями мускулов заставляя меч со свистом совершать смертоносный танец. Наконец, вскрикнув, взмахнув оружием, я прыгнула вперёд, на доли секунды совершая парение, и приземлилась на одно колено, держа меч в вытянутой руке. Волосы мягко колыхнулись, ложась на привычное место и довершая картину безоговорочной и красивой победы. Невидимый противник был повержен.

Краем глаза я заметила движение. Увлекшись битвой с призраком, я не видела, как в зал вошли двое — Найджел и высокий черноглазый брюнет. Они уже несколько минут наблюдали за мной.

— Очень неплохо, Селин, — похвалил Найджел. И, без всякого перехода, добавил: — Я должен познакомить тебя кое с кем. Это Кайл. Кайл, это Селин.

Кайл сделал шаг вперёд, протянул руку, и мы скрепили наше знакомство рукопожатием.

Впрочем, нельзя сказать, что кто-либо из нас пришёл в дикий восторг. Ничего подобного. Я попыталась проникнуть в его мысли, почувствовать, о чём он думает. Ничего. Только холод. Но всё же кое-что выдавало волнение, которое он старательно пытался утаить в глубине души, в вечном безмолвии. Его взгляд. Лишь на мгновение…

— … тренируйтесь, — заключил Найджел. Что он говорил до этого, я благополучно пропустила мимо ушей. Но он тоже был сосредоточен меньше обыкновенного — даже и не заметил. И не взглянул, прежде чем выйти.

— Начнём? — предложил Кайл. Я с готовностью приняла вызов, бросив ему меч, снятый с шероховатой стены.

Мы стали в позицию. Я взмахнула мечом, удобнее перехватывая рукоятку. Скрестив лезвия, мы оба медлили, пристально глядя друг на друга.

— Давай! — скомандовал негромкий голос.

Мой меч взлетел вверх, обрушиваясь на стальное лезвие, принявшее на себя всю силу удара. Новая атака, и снова мечи со звоном соприкоснулись, разрезав тишину металлическим звоном. В следующее мгновение мне потребовалась вся моя ловкость, чтобы увернуться от невероятно быстрого и сильного удара, посланного Кайлом. Но я успела это сделать и, уже присев, отражала новое неожиданное нападение. Прыжок, отбитый в воздухе удар… Затем последовало ещё несколько атак, которые по чистому везению мне удавалось парировать. Дыхание сбилось, а сердце отбивало чечётку. Ещё блок. Несколько ударов. Поворот, подсечка… И вот я уже лежу на полу, не успев понять, как я там очутилась, и острие меча направлено мне в основание шеи. Ничего себе!

— Продолжим? — он подал мне руку, помогая подняться.

На этот раз он атаковал неожиданно. Я отпрянула, принимая мечом мощный удар. И тут же атаковала сама, вложив в это движение всю силу и умение. На лице Кайла не отобразилось ни одной эмоции, когда он с лёгкостью, не прилагая видимых усилий, парировал удар. Я не смогла удержать меч, но быстро перекатилась, успев подобрать своё верное оружие, и… Через пять минут мне стало понятно, что в таком темпе я долго не продержусь. Я еле-еле поспевала за Кайлом. Уже начинало не хватать воздуха, понемногу замедлялась скорость реакции. Ещё несколько смелых выпадов — и я отброшена к стене. Чёрт! Снова! Это просто невероятно. Я подняла глаза на Кайла. Он стоял в двух шагах от меня, спокойно наблюдая за тем, как я встаю.

На этот раз, готовясь к атаке, я попыталась сосредоточиться, выкинуть всё из головы. Сконцентрировавшись на своём мече, слившись с ним в единое существо, подчинив свои ощущения его холодности и бесстрастности, я закрыла глаза. В памяти, словно при замедленной съёмке, возникли движения — мои и Кайла. Возникло точное представление о том, что я должна была сделать. Задержавшись ещё на секунду, я взглянула на Кайла. Итак, приступим. Я с быстротой молнии и неуловимостью ветра проскользнула, устремляя лезвие вперёд, принуждая Кайла отступить на шаг. Ещё один отчаянный удар, заставивший нас обоих усомниться в прочности стали, которая, казалось, сейчас разломится, разлетится на осколки. Но этого не случилось. Тотчас же я сделала обманное движение, будто бы пытаясь ударить Кайла по ногам. Он быстро опустил меч, чтобы отразить удар, но, чтобы сделать это, был вынужден на шаг отступить. Ещё одна почти незаметная уловка: пытаясь перекатиться, я внезапно подпрыгнула, невероятно быстро перелетев через Кайла. Мягко приземлившись и повернувшись, протянула руку вперёд, держа в ней меч с потеплевшей от моих ладоней рукоятью. Повернувшись, Кайл с изумлением, смешанным с каким-то другим чувством, посмотрел на лезвие меча, лежащего на его плече. Несколько секунд потребовалось мне, чтобы, получив необходимое удовольствие от реванша, глядя в глаза побеждённого соперника, отвести опасное оружие от шеи Кайла. Ошеломлённое молчание прервалось его еле слышным выдохом:

— Найджел прав: неплохо.

Мне стало понятно: схватка выиграна, но бой ещё не окончен. Кайл аккуратно вложил меч в ножны.

— На сегодня достаточно.

Я неохотно кивнула в ответ.

Выйдя из зала, я уже было хотела бросить ничего не значащее «до завтра», как вдруг стоящий рядом вампир, к моему удивлению, немного замявшись, попросил:

— Селин, ты не могла бы показать мне, где Найджел. Он должен быть где-то в оружейной. Я здесь всего пару часов и ещё ничего не видел. Сомневаюсь, что смогу найти его сам. Если попытаюсь, боюсь, уже меня придётся разыскивать.

Мы пошли по тёмному широкому коридору, ведущему в северное крыло здания. Первым молчание нарушил Кайл. Взглянув на меня, он произнёс:

— Я многое слышал про тебя. Твоё имя довольно известно… в узких кругах.

— И что? — притворяясь безразличной, спросила я. — Узнал что-нибудь интересное?

— Да… отчасти. Но это лишь слухи. Я хотел познакомиться с тобой лично, а не по досужим сплетням.

— Твои ожидания оправдались?

Кайл секунду вглядывался в мои глаза, словно пытаясь высмотреть ответ на какой-то незаданный вопрос.

— И да, и нет. Я не ожидал увидеть столь… необыкновенную девушку. И дело не только в её ослепительной красоте.

Он не отвернулся, говоря это. Он смотрел на меня, словно боясь отвести полные синеющей бездны глаза.

— Спасибо, — уже непритворно ответила я. У меня не было причин не верить в искренность Кайла. — Ну, вот мы и пришли.

Я пошла обратно, не оборачиваясь, спиной ощущая: он смотрит мне вслед.

В моей комнате меня ожидал ещё один сюрприз: на моем любимом кресле у окна восседала неузнаваемая даже в лунном свете фигура. Пришедший не стал тянуть время загадок:

— Здравствуй, Селин. Я ждал тебя.

Крейвен.

Я щелкнула выключателем, нащупав прохладной рукой пластмассовую панель. Комнату залил мягкий сумрачный свет. Крейвен обставил своё присутствие эффектно: сидит, закинув ногу на ногу, держит бокал, до краёв наполненный кровью.

— Что ты здесь делаешь?

— Тебя долго не было. Скоро уже рассветёт, — медленным движением руки указал на окно, скрытое за занавесками. — Снова всю ночь тренировалась? — он неодобрительно покачал головой, затем отпил глоток из бокала, смакуя каждую каплю. Поставив бокал на туалетный столик, встал. — Знаешь, есть более интересные занятия, чем драки и охота.

— Ты пришёл, чтобы поделиться со мной этим тонким наблюдением?

— Я пришёл, чтобы кое-что предложить тебе.

Его непривычно игривый тон не нравился мне всё больше и больше.

— Крейвен, говори прямо, что тебе от меня нужно, или выметайся.

Он окинул меня оценивающим взглядом.

— Думаю, ты составишь мне неплохую партию на приёме после совета.

— Даже и не мечтай!

— А я думал, что ты тоже понимаешь: пора нам наконец-то налаживать более тесные…

— Между нами ничего не будет. Никогда, — отчеканила я.

— Смотрю я на тебя… — снисходительно протянул Крейвен, — а не слишком ли много ты возомнила о себе?

— Хочется выпустить пар? — я скрестила руки на груди. — Сходи в спортзал. Может, чему полезному научишься.

— Кем бы ты здесь ни стала, запомни: ты всегда останешься девчонкой, которая по чистой случайности не погибла вместе со своим жалким семейством! — холодно выцедил Крейвен.

Словно удар ножом. Острая — так и не притупившаяся — боль, затуманивающая разум, вынимающая душу из груди и бросающая её под ноги… под ноги этому мерзавцу?! Да ни за что на свете!

— Убирайся, — приказала я.

Он как-то очень уж послушно двинулся к двери — и вдруг, метнувшись ко мне, прижал меня к стене, его губы приблизились к моим… Я отвернулась, ощущая, как в душе нарастает паника… паника, совсем не подобающая Охотнику.

— Ты или будешь моей, или не будешь ничьей. У меня есть целая вечность, чтобы убедить тебя, — он мягко провёл по моей щеке. Я содрогнулась. Почувствовав это, он осклабился, резко отнял свою руку, и, громко и неспешно ступая, удалился.

8.

Груша приняла на себя очередной удар, полный гнева и обиды, отлетела в сторону, но тут же снова была настигнута. Агрессивно молотя по груше, я надеялась избавиться от клокочущих во мне эмоций… или хотя бы загнать их поглубже. Но мне это не удавалось… не удавалось на протяжении уже нескольких часов! Я ещё яростнее атаковала. Не выдержав очередной серии мощных ударов, снаряд издал треск и разорвался. Посыпался песок. По полу пролегла жёлтая зернистая дорожка.

Меня окликнули. Я обернулась.

— Ты здесь. Я так и думал, — произнёс Найджел. — Что-то случилось?

— Не могла уснуть, — беззаботно откликнулась я.

Блондин иронически покосился на грушу:

— Думаешь, она заслужила такую судьбу?

— Возможно, нет. Извинюсь перед ней позже.

— Не стоит. Лучше потренируйся на оборотнях.

Поймав мой заинтересованный взгляд, он продолжил:

— Мы выходим на большую охоту. Прошлой ночью команда Кана заметила в городе группу оборотней. Собран поисковый отряд под командованием самого Виктора, — он придержал всё ещё мечущуюся грушу. — Сбор в холле через пятнадцать минут… — и удивлённо добавил, — ты ещё здесь?

— Уже нет.

Я спустилась одной из первых.

Ни спешки, ни суеты. Воины есть воины. Они всегда собраны, готовы атаковать и принять смерть со стоическим спокойствием.

Меня сделала такой обречённость мстителя. Важно лишь, скольких я успею уничтожить, прежде чем уничтожат меня. Абсолютно безразлично — умру я через сто лет или через час…

— О чём задумалась? — оторвал меня от размышлений Кайл. Очевидно, до этого он спрашивал ещё что-то, но я его не заметила и не услышала.

— Не важно, — бросила я.

— Патрульная группа потеряла в бою двоих, — сообщил Кайл. — Теперь для них это дело чести.

— Пленных будет мало, — заметила я.

Кайл ничего не ответил. Спустя мгновение окружающие расступились. Они низко склоняли головы перед величественно приближающимся Виктором. Он отыскал меня в толпе и приветствовал нарочито строго. Я ответила улыбкой. Виктор пожелал мне удачи и занял почётное место во главе строя.

По мере приближения к городку кони становились всё беспокойнее. Многие из них отказывались двигаться вперёд. Они ржали и били неподкованными копытами по размытой дороге. Чуяли зверей. Всадникам пришлось спешиться. Мы вступили в замерший в ожидании схватки город.

Люди спят… Люди не услышат… Люди и не подозревают о нашей тайной войне.

Разделившиеся группы Вестников вьющимися тенями вползли в лабиринт улочек.

Я следовала за Найджелом, полностью доверяя его потрясающему чутью. Оно ещё никогда не обманывало.

Мы крались по узкому переулку, держа оружие наготове. Я ничуть не хуже Найджела знала: каждая беззвучная секунда грозит взорваться вражеским нападением.

Мы всё больше углублялись в городские дебри. Время затерялось в смертельной тишине. Даже призраки прошлого не решались напомнить о себе. Казалось, подлунный мир увяз в вечности.

Я только лишь успела почувствовать невесомость свободы спокойствия, как… шипение. Я услышала его. Все мышцы в ожидании атаки напряглись. Все чувства подчинились слуху…

Найджел шагнул за угол. Я бесшумно скользнула за ним, вцепилась взглядом в бесконечный переулок, зияющий пустыми глазницами окон. В непроглядной темноте обычный человек ничего не обнаружил бы. Но я не человек.

Неведомо откуда выскочила кошка и понеслась на нас, сверкая ярко-голубыми бездонными глазами. Проскочила мимо и исчезла за поворотом позади, оставляя в воздухе запах тухлой рыбы. Даже невозмутимый в поиске Найджел весело фыркнул.

Мы продолжили движение.

Прежде чем увидеть их, мы услышали: негромкое урчание. Найджел оглянулся, чтобы убедиться, что я готова.

Мы одновременно рванулись за угол, и через сотую долю мига я увидела до рези в глазах знакомое зрелище. Пара оборотней вгрызалась в труп, вырывая из него кровоточащее мясо вместе с клочьями одежды.

Мне показалось: я вновь дома, вновь в той ночи…

Оборотни заметили нас раньше, чем был нанесён первый удар. Один из них успел взбежать по низкой стене на крышу и скрыться из виду. Другого оба меча настигли раньше, чем он попробовал увернуться. Злобный рык превратился в вопль боли. Оборотень кинулся на Найджела. Он отступил назад и резанул мохнатую глыбу по передней лапе. Ответом стал резкий удар, отбросивший Найджела к стене. Я нырнула под оборотня, разрезая мышцы на его ногах. Найджел быстро поднялся и отрубил пошатнувшемуся от моего удара оборотню лапу. Тот издал обречённый вопль, упал на колени, отчаянно пытаясь остановить хлещущую кровь. Я взмахнула мечом — и вторая лапа полетела на землю. Оборотень попытался укусить меня, но я удачно увернулась и невероятно острые клыки с застрявшими в них кровавыми ошмётками пронеслись мимо.

Я обхватила меч двумя руками и отсекла оборотню голову.

Мохнатая, устрашающе рычащая туша звучно приземлилась позади Найджела. То ли резкий выпад меча настиг цель, то ли звериная лапа оказалась на миг быстрее — я не видела. Кровь брызнула в разные стороны. Я бросилась на выручку. Слишком поздно. Чудовищной силы удар отбросил Найджела на стену дома. Плесневая стена из гнилых брёвен от удара треснула и начала рушиться, засыпая Найджела обломками. Он не двигался.

Всё это я видела боковым зрением, поскольку неслась к оборотню. Я схватила рукоять торчащего из его бока меча, но вонзить не успела: удар бросил меня на камни. Оборотень выдернул меч и прыгнул на меня. Я еле успела отскочить. Промахнувшиеся когти заскрежетали, затормаживая громадное тело. Я попала в отчаянное положение. Узкий переулок, где из одного окна можно заглянуть в другое, не давал ни малейшего шанса увернуться.

И я побежала, не разбирая дороги — опасно скользкой дороги.

Ливень яростно лупил по грязным уличным озерцам. Дребезжание капель смешивалось с рыками хищников. Мне показалось, их было двое. Я знала, что они вот-вот меня настигнут. Меня охватила паника — не уйти. И всё же я снова нырнула в какой-то переулок. И непростительно ошиблась. Я оглянулась. Тупик. В конце улицы высилась дощатая стена. Не перепрыгнуть. Впрочем, было уже поздно. Один из лайконов. От удара, настигшего меня, я упала на колено. Очередной удар сбил меня с ног. Я взмахнула мечом, ударяя по мускулистым ногам оборотня. Ломоть плоти отлетел в сторону. Но оборотень тут же бросился на меня, намереваясь разодрать в клочья. Не помню, как я увернулась. Но всё же разъярённый зверь достиг своей цели, и меч выпал из моей онемевшей руки. Я наотмашь хлестнула лайкона по морде ладонью. Ясно, он даже не почувствовал этого. Потянуло гнилостным запахом смерти. Она неслась ко мне. Но в это мгновение моя рука наткнулась на искорёженный обломок металла. Мой меч. Я тут же схватила его, заслоняясь от навалившегося лайкона. Я отпихнула зверя ногой, и мы покатились, целясь клыками в горло друг другу. Роковое мгновение — и оборотень лапой разодрал мою ногу. В ответ я ударила. Без прицела и уже без надежды. Искорёженное лезвие растворилось в мясистой массе. Я провернула меч ещё раз, взрезывая мерзкое брюхо. Из вспоротой плоти на меня обрушился ливень крови. Увесистое тело лайкона грохнулось, придавив меня. Я с трудом столкнула его, откатила в сторону.

Но встать не успела: второй оборотень с невообразимой силой пригвоздил меня к стене. Его лапы обвились вокруг моей шеи в страстном душащем захвате. Оборотень ещё крепче сжал лапу — и меня накрыло серое облако.

Всё померкло.

Одной рукой я всё ещё пыталась удержать сжимающуюся лапу, а другой тянулась к закреплённому на ноге стилету. Хватаясь за тающую надежду, я упорно ощупывала кожух.

В руку спасительно врезался кожаный шнурок. Я выхватила оружие и воткнула в оборотня. Не медля, пока тот не опомнился, вновь запустила лезвие в мохнатую лапу.

Короткий взмах — и я лишилась последнего оружия. Силы иссякли. Боль и удушье не давали пошевелиться. Мускулы оборотня раздавливали моё парализованное тело…

А потом показалось, что я падаю в бездну. Ну, раз чувствую — значит жива.

Дышу будто бы впервые. Рывок к жизни. Подаренной кем-то жизни. Кем? — я не знала.

Когда туман перед глазами немного поредел, я увидела Кайла…

9.

Я пронзил последнего умирающего лайкона, вытер меч о шерсть ненавистной твари. Я одержал очередную победу, наградой за которую стала жизнь. К сожалению, моя. Но как бы я хотел выкупить другую жизнь… не важно, чего бы мне это стоило.

Послышался приглушённый крик. Он донёсся издалека, но… я словно растворился в этом крике. Я узнал голос. Я не мог ошибиться. Селин. На раздумья времени не было. Я побежал вперед, повинуясь внутреннему голосу. В ушах звенел крик.

Я задержался на одной из коварных развилок, старавшихся запутать меня. Куда двигаться дальше? Я увидел обрушенную крышу и осколки черепицы. От них тянулся прерывистый кровавый след. Я побежал по нему, прислушиваясь, надеясь и боясь вновь услышать всполошивший меня крик. Нет, тихо.

Наконец я наткнулся на нужный закоулок. Буквально влетел в него, едва не споткнувшись о распластавшегося по земле оборотня, широко раскинувшего мохнатые лапы с устрашающе длинными когтями. Другой оборотень душил Селин, прижав к стене. Она отчаянно защищалась, но уже ослабела. Лайкой примеривался, чтобы нанести решающий удар…

Не мешкая, я выхватил нож и отточенным до совершенства движением метнул его в лайкона. Широкое лезвие угодило оборотню в плечо, взрезав мохнатую шкуру. Взметнулись брызги крови. Не от боли, а, скорее, из-за возмущения и ярости, оборотень повернулся в мою сторону — и ринулся вперёд. Селин безвольно выскользнула из его лап, оседая, словно сломанная кукла. Я подскочил к оборотню и ударил ещё раз. Тот налетел на деревянную стену, разбив её в щепки. Исторгнув из мерзкой пасти разъярённый рык, оборотень мгновенно поднялся. Он пригнулся и начал разбег, намереваясь стереть меня в порошок. Но на полпути его встретила серия мощных и точных ударов. Ещё пара атак — и лайкой, проломив почерневшую от времени и сырости стену, без чувств упал в густую лужу собственной медленно растёкающейся крови. Оборотень хрипло и надрывисто дышал, но не приходил в себя. Я решил, что о нём позаботятся другие. Оборотня ожидала весьма короткая жизнь в плену. Впрочем, в тот момент его жизнь волновала меня меньше всего.

С характерным хлюпающим звуком нож вышёл из туши. Я обернулся. Селин сидела, одной рукой опираясь на скользкую, холодную мостовую, а другой держась за горло.

Я не мешкая подошёл к Селин и присел рядом, стараясь определить, насколько тяжелы её раны. Девушка открыла глаза, но по-прежнему не замечала ничего вокруг. Она настолько крепко сжимала стилет, что рука побелела. Пальцы обвивали оружие, словно она всё ещё защищалась.

Я не был уверен, что Селин успела понять, что больше ей ничего не угрожает. Я протянул руку, чтобы забрать стилет, но девушка молниеносно взмахнула им в опасной близости от меня. Против воли Селин я вновь коснулся её напряжённой руки, высвободил рукоять и забрал оружие.

— Найджел ранен, — прохрипела она, наконец-то узнавая меня. — Он там… под завалом.

Схватившись за выступ в стене — то ли выщербленный временем, то ли сделанный человеком, она начала медленно подниматься. Но тут же простонала сквозь зубы и опустилась на землю.

— Позволь взглянуть.

— Не стоит. Всё в порядке, — раздраженно ответила она, злясь скорее на свою беспомощность, нежели на меня.

— Рана может быть опасна.

Ответив лишь презрительным взглядом, Селин снова попыталась встать. Опять не удалось.

Я осторожно опустился рядом, протянув руки к её ноге. Девушка сидела не шелохнувшись, прикрывая рану руками. Но встать больше не пыталась. Я плавно отвёл её руки. Рана и вправду оказалась серьёзной. На миг я даже разозлился на себя за потраченное на уговоры время. Раздробленная кость белыми обломками выглядывала из кровавого месива. По краям свисали оборванные клочья кожи. Бурые струи неспешно стекали на мостовую и смешивались с грязной дождевой водой. Кроме глубины раны, меня беспокоили оставшиеся в ней когти оборотня.

Я начал вытаскивать их один за другим, опасаясь, что Селин лишится чувств — от потери крови или адской боли. Я потянул очередной чёрный коготь. Он не поддался. Мне пришлось приложить усилия и вырвать его. Селин всхлипнула…

Стараясь не обращать на это внимания, я сухо сообщил:

— Нужно перевязать.

Девушка не промолвила ни слова, отчуждённо созерцая происходящее, будто оно её не касалось.

Расположившись поудобнее, я принялся бережно накладывать повязку. Всё это время, пока я плотно приматывал слой к слою, девушка сидела абсолютно неподвижно. Почему-то мне казалось, что причиной столь необычного поведения служит не ошеломление от битвы, а моё присутствие.

Закончив бинтовать рану, я пообещал:

— Через пару дней всё будет нормально.

Я хотел помочь Селин подняться, чтобы взять её на руки, но она молча отпрянула. Меня ошеломило её упрямство — Селин решила идти самостоятельно.

— Я помогу. На ногу наступать нельзя.

Предостережение не помогло:

— Не надо. Я сама.

— Ты не…

— Справлюсь, — жёстко, даже озлобленно, отчеканила девушка.

В недоумении я отступил назад и безмолвно стал наблюдать за ней. Неужели сумеет? На одном только упрямстве — сумеет?! Не успела она сделать и крохотного шага, как тут же оступилась. И я, больше не спрашивая её мнения, подхватил Селин на руки. Вначале она сопротивлялась, но вскоре поняла, что это бесполезно, и притихла. Я почувствовал не только её смятение, но и нечто странное — опустошающий страх разочаровать кого-то…

— Наконец-то! — Стив неподдельно обрадовался моему появлению. — Ты сегодня долго возился. Осматривал достопримечательности?

— Почти.

Он смотрел на Селин заинтересованно и явно пытался спровоцировать меня на объяснения.

— Нет времени ждать остальных, — сразу внёс ясность я. — Мы — я и Селин — едем в особняк. Сейчас же.

Стив молча кивнул и с готовностью взялся за поводья.

— Нет, — остановил я его. — Мы сами. Твоя задача — оставаться на посту до возвращения всей группы. И Найджел… пусть его найдут.

Улицы, по которым мы проносились, злобно глядели на нас пустыми глазницами окон. В заснеженном воздухе тянулся запах гнили и сырости.

Шестое чувство указало в одном из разбитых окон пару блестящих глаз. Глаз бессмертного существа. Я приостановил бег коня и потянул меч из ножен, готовясь к неизбежной схватке.

Я был удивлён. Оборотень не только не испытывал страха или смятения перед вооружённым вампиром, но и не собирался нападать. Ни тени ненависти я в нём не обнаружил. Странно, ведь я возвращался с охоты. Моя одежда была сплошь залита кровью. Вне всяких сомнений, оборотень знал, что это кровь его сородичей. Но по-прежнему не нападал. Если бы я не знал о неконтролируемой натуре оборотней, то решил бы, что оборотень наблюдает за нами просто из любопытства. Я ждал, что он последует за нами… нет.

Селин до самого особняка находилась в полузабытьи. Меня же всю дорогу не оставляло пугающее видение: однажды Селин вновь войдёт в этот заживо гниющий город и больше никто не увидит её, никто не взглянет в эти печальные глаза. Её поглотят мерзкие, истекающие кровью, словно вырвавшиеся из ночного кошмара, стены…

10 .

— Такой трюк ему вполне по силам, — задумчиво произнёс Кайл, отпуская весомые слова в гулкую тишину.

— Теоретическивозможно, — согласилсяНайджел. — Лишь теоретически, — он прикоснулся кончиками пальцев к разложенной на столе карте.

— Допустим, он остался жив после стычки с конвоем. Это случилось здесь, в этом районе, — Найджел указал на место возле небольшой чёрной точки, обозначавшей деревню. — Всё, что там осталось, — пара десятков сожженных дотла домов. Там негде скрыться.

— Кевин знал, что его будут искать, пока не найдут. Даже если его не ранили, бежать бесполезно. Наверняка он где-то спрятался.

— Повторяю — деревушка совсем крохотная, к тому же после пожара в ней не осталось ни одного жителя, — пытался вразумить Кайла Найджел. — Хотя… — светловолосый внимательнее посмотрел на карту.

— Если он всё-таки сумел скрыться от патруля, что сомнительно, и выбрался из выгоревшей деревни, то у него мог появиться шанс добраться сюда, — Кайл оценивающе взглянул на крупную точку, на которую указывал Найджел.

— Пожар начался ночью, — принялся рассуждать Кайл. — В панике люди старались погасить огонь любой ценой. Неподалёку река. В итоге во многих подвалах вода стояла ещё несколько недель. Как раз в подвалах и можно было переждать.

Найджел, не колеблясь, возразил:

— Ты сам знаешь, насколько тщательно ведутся поиски. У Кевина практически не было шансов.

— Но тело не нашли.

— Это не значит, что он жив.

— Также это не значит, что он погиб, — настаивал Кайл. — Каким образом его видели одновременно в двух отдалённых друг от друга местах?

— Кто-то из свидетелей ошибся, — предположил Найджел.

— Или лжёт.

— Слова Стивена некому подтвердить, но это не значит, что он лжет, — не согласился с Кайлом Найджел.

— Никогда бы Стив не смог сравниться в схватке с Кевином, тем более — убить его.

— Здесь ты прав. Но что, если конвойный не лжёт? Что, если второй охранник действительно его ранил? Он мог утонуть…

— Он мог выплыть. Если вообще оказался в реке. Думаю, Кевин к ней и близко не подходил. Он отсиделся в затопленном подвале, а затем пошел сюда, — Кайл указал на жирную точку на карте.

— Будем надеяться, что это действительно так. В таком случае, он всё ещё может быть в городе. В северной части, может быть, в восточной. В центр и, тем более, на юг, он не покажется. Мы часто патрулируем эти места. И он это знает.

— Оборотни предпочитают трущобы. Там он не рискнёт показаться. Раненый Вестник-одиночка… слишком опасно.

Кайл встал и, заложив руки за спину, прошёлся по комнате.

— В городе поиски велись? — словно что-то вспомнив, спросил он.

Найджел, сидя в кресле, развернулся к Кайлу лицом:

— Нет.

— Неужели Вестники смогли упустить возможность вернуть свою поруганную честь? — горько усмехнулся Кайл. — Представляю, что они сделают с ним, если найдут.

— Если бы нашли, — бесстрастно поправил Найджел. — Если бы нашли. Для них он мёртв. У нас тоже нет доказательств обратного.

— Я знаю своего брата. Мы росли вместе. Он сможет выпутаться из чего угодно. Но дело не в этом.

— Знаю, о чём ты думаешь. Кевин не убивал того Вестника.

— Порой ненавижу вампирскую способность к телепатии, — с напускной серьёзностью ответил Кайл. — Каково твоё мнение? Ты неплохо знал Кевина. Он даже брал с тебя пример.

— Не отрицаю — порой его охватывала бесконтрольная агрессия. Но Кевин абсолютно не способен совершить то, в чём его обвиняют. Скорее это сделает Стивен, чем Кевин.

— Странно, что патрульные не обыскали город. Даже если Кевин успел туда добраться, в первые дни найти его не составило бы труда. Однако историю поспешили замять. Кто постарался?

— Крейвен. Стивен доложил, что Кевин погиб, и с этим все согласились. Закопали эту историю поглубже. Для Кевина, если он остался жив, это было к лучшему. Он не заслужил вечной жизни в бегах.

— Думаю, он не хочет, чтобы мы его искали, — сказал Кайл. — Но я должен его найти. Найти и узнать правду. Хотя я и так знаю, что он невиновен. И только он знает, за что его подставили.

— Будь осторожен, Кайл. Мёртвое прошлое не любит, когда его ворошат.

— У меня нет выбора. Я приехал сюда лишь затем, чтобы найти Кевина. И я его найду. Любой ценой.

11 .

Кайл сидел неподвижно, задумчиво глядя на потрёпанную книжицу в истёршемся переплёте, лежавшую на краю стола. Для него, лишь только для него одного, имела значение эта пожелтевшая от сырости стопка бумаги, что не видела света несколько недель подряд. В ней крылось слишком много секретов, чтобы их не поворошить, и слишком мало ответов, чтобы начать жизнь с чистого листа…

Кайл снова задал себе отчаянно знакомый вопрос — почему?.. Почему он не заметил? Почему не оказался рядом, когда это случилось?

Кайл знал слова, выведенные неровным, вечно торопливым подчерком, почти наизусть. И всё же открыл книжку, пробежавшись пальцами по рифлёному, словно высеченному из обломков израненной души, корешку. Кайл открыл страницу наугад, придержав вырванные давным-давно, ещё рукой хозяина, листы.

Нанесённые несколько лет назад чернила потеряли прежнюю яркость, но образы, избавленные от нескончаемой дремоты забвения, получали вторую жизнь в памяти Кайла.

Взгляд его побежал вниз по странице, в то время как рассыпавшиеся по ней буквы воссоздавали никому не ведомые события с поразительной точностью, заполняя черноту мира слегка поблёкшими набросками прошлого…

12.

Молодой оборотень робко вошёл в комнату и раболепно опустился на колени, уставившись в пол. Он в совершенстве знал каждую песчинку и каждый изгиб рисунка, изображающего воющих на луну волков. Какая ирония…

Статный человек у окна с неохотой взглянул на вошедшего. Надежды на хорошие вести почти не было.

Оборотень медлил, боясь реакции Повелителя на то, что он собирался сообщить. Господин был молод, но резкие черты выдавали ожесточившегося опытного воина.

Молчание ещё опаснее. Господин может решить, что его рабу сказать нечего. Парень содрогнулся, подумав в возможных последствиях. Вид оружия на стенах, которое положило конец жизни не одного воина, придало ему необходимую решимость. Юноша, запинаясь, начал докладывать.

— Я нашёл… я видел…

Господин слегка оживился при этих словах. Неужели осталось в мире ночи что-то способное вызвать у него интерес?

— Продолжай, — властно приказал он.

— Я видел его. В городе, — и чуть тише добавил, — на охоте.

— Ты уверен? — вызывающе спросил Повелитель. — Не обознался?

— Нет. Кажется, нет, — дрожа, прозвучал голос оборотня.

— Что? Кажется? И ты посмел явиться ко мне?

Всё ещё стоявший на коленях парень скорчился, ожидая удара.

— Это он! Он! Я уверен, — в отчаянии оправдывался оборотень.

Занесённая для удара рука хозяина остановилась на полпути, отсрочивая наказание обречённого раба. Повелителя ответ удовлетворил. На этот раз.

Величественной походкой, чинно заложив руки за спину, он отошёл в сторону. Он дал парню ещё один шанс сыграть вничью со смертью.

— Кого ещё ты видел? Виктора?

— Нет, Повелитель.

— Нет? — прозвучало скорее с удивлением, нежели с гневом. — Может, невнимательно смотрел?

Парень ещё ниже склонился к полу, будто стараясь с ним слиться.

— Куда тебе! Ты заметил бы Виктора лишь тогда, когда он вспорол бы твоё брюхо! — взревел повелитель. — Ты жалкая псина. Ни на что не годен!

Повелитель круто развернулся и ударил не успевшего вовремя отшатнуться парня ногой. Слуга зашёлся кашлем.

— Не слышу, — угрожающе рыкнул хозяин.

— Я ни…

— Громче! — главный оборотень ударил парня кулаком по склонённому лицу и отступил, стирая кровь с костяшек пальцев.

— Я ни на что не годен, — повторил юный оборотень, даже не пытаясь унять льющуюся из носа кровь из страха вызвать новый приступ гнева хозяина.

— Наконец-то, — удовлетворённо заключил Повелитель. — Убирайся!

Невидящими глазами молодой повелитель глядел в окно на бриллиантовые лучи восходящего солнца.

— Неужели он вернулся? — глухим голосом спросил Повелитель сам у себя. — Зачем он здесь?

Лишь первый луч упал на стекло, Повелитель с досадой задёрнул штору. Несколько оторванных крючков упало на пол.

— Ты заплатишь своим ничтожным бессмертием за мой вечный ад.

Закрыв глаза, Повелитель многообещающе улыбнулся…

13.

Найджел сердился, потому что я пришла на тренировку с раненой ногой вопреки запрету. Я хотела было последовать совету, но какое-то предчувствие гнало меня к оружию.

Мне пришлось тяжело. Конечно, никому не взбредёт в голову сравнивать способность к регенерации опытного вампира и молодого ученика. Но на этот раз не дала ранам зажить я сама. Найджел был прав с самого начала. Он настойчиво советовал отдохнуть пару дней и не рисковать. Но я осталась.

Атаки, становящиеся всё коварнее с каждым новым ударом, заставили уйти в оборону, не помышляя о нападении. А потом… потом Найджел как-то вдруг выбил из моих рук оружие.

— Сосредоточься. Следи за моими движениями, — резким тоном скомандовал наставник, бесстрастностью приказов давая понять, что он ничем не выделяет меня из ряда прочих.

Я подобрала меч и бросилась в бессмысленную атаку. Бессмысленную, потому что с такой же силой и агрессией меня атаковали угрызения совести за неотомщенные смерти, о которых постоянно твердил Виктор. Боль от тоски по нему напомнила о себе. Я замешкалась, мгновение проведя в плену чувства вины за мои промахи, отдалившие меня от него. Когда я вернулась в реальность, я поняла, что лежу на холодном бугристом полу. Клинок Найджела замер у моего горла…

Наставник опустил оружие и заботливо поинтересовался:

— Может, стоит передохнуть? Ты утомилась.

— Нет, — отрезала я.

— Выглядишь устало. Опять не спала? — в дружелюбном голосе слышались нотки тревоги — признак нарастающей напряжённости.

— Я в порядке, — привычно откликнулась я, стараясь не думать о боли в ноющих спине и ногах. Но незримый покой я могла найти лишь в указанном перстом Виктора убежище — битве. По крайней мере, я старалась убедить себя в этом.

— Вставай, — бесстрастно приказал Найджел. Стало ясно: раз не ушла — поблажек не будет.

Менее проворно, чем Найджел, я всё же заняла позицию. Успешно отразив незамысловатую атаку, я, не теряя времени, перешла в наступление. Клинки взметнулись, защищая голову от непредвиденного удара. Мгновенно сменив позицию, мой наставник и враг в одном лице снова атаковал.

Я отражала всё новые и новые молниеносные удары. Вскоре нога, на которую легла слишком большая нагрузка, разболелась вообще нестерпимо. Я не остановилась и не могла даже допустить унизительной мысли — просить о передышке.

Уходя от несущегося на меня оружия, я оттолкнулась от пола и отпрыгнула, совершив пируэт в воздухе. Но меня снова подвела проклятая нога. Едва успев соприкоснуться с твёрдой поверхностью, я упала. Кость, казалось, снова надломилась. Я сидела, не поднимая глаз, без того зная, что на лице Найджела прочитаю лишь разочарование и осознание собственной правоты.

— Довольно, — раздражённо бросил Найджел.

— Всё нормально, — поспешила заверить я.

— Будет нормально, когда ты научишься повиноваться, — жестко ответил он. — Повиноваться по-настоящему, а не так, как сейчас.

— Тренировки… — начала было я, ища оправдание своим страхам и опору своим надеждам.

— С тренировками всё будет в порядке. Меня больше интересует твоя моральная готовность, — Найджел скользнул по мне взглядом.

— О чём ты? — удивлённо промолвила я. — Я готова.

Найджел нахмурился.

— Ты знаешь, о чём я. Знаешь, но не хочешь признавать.

— Я не знаю, о чём ты, — запротестовала я.

— Не знать правды и не принимать её — разные вещи.

— Какой правды?

— Ты ведь понимаешь: даже несмотря на то, что из-за твоего ранения совет отложили, его итоги будут в твою пользу, — наставник помолчал. — Как ты собираешься вести команду, руководить неопытными юнцами, если сама ещё неразумное дитя? Ты нуждаешься в опеке едва ли меньше, чем они. Меня больше рядом не будет, и твоя жизнь вновь окажется под угрозой, как в твои первые дни.

Я молча смотрела на Найджела. Никогда прежде он не возвращался к тем воспоминаниям. Я полагала, они похоронены под бременем негласного договора: не нужно говорить о том, что до сих пор отзывается болью.

— Война— лишь необходимость. Бесчестная и гнусная необходимость. Ты же превратила её в орудие… в сосуд, который ты наполняешь кровью врагов, на время утоляя свою жажду мести.

Найджел быстро взмахнул рукой, остановив меня, не дав возразить. Никогда прежде наставник не утрачивал бесстрастность настолько заметно.

— Какой пример ты подашь Вестникам? Твои уроки сведутся лишь к одному — к слепой всепоглощающей ярости. Я не раз видел тебя на охоте. И каждый раз, глядя в твоё лицо в момент убийства, слышал молчаливый крик. Мольбу о помощи…

— Найд… — я хотела прервать становящийся невыносимым договор, но Найджел не обратил на это внимания.

— Я надеялся, что пройдёт время, ты поймешь, что нельзя ненавистью убить боль. Но, видимо, я ошибался. Ты чаще внимаешь советам Великого кукловода, чем мне… или самой себе.

Я в ужасе глядела на Найджела. Впервые я поняла, что в придуманном мною мире, ревностно выдаваемом за реальность, живут бесплотные устрашающие тени. И если я отдам им власть над собой — неизбежно стану одной из них. И Виктор… почему наставник так говорит о нем? Даже странно: я не столько возмутилась, сколько задумалась.

Найджел выдержал паузу, отведя взгляд, словно ему было легче смотреть в пустоту, чем мне в глаза.

— Я не учил тебя ненависти. Я бы не посмел открыть тебе мир смерти лишь для того, чтобы ты обратилась в осколок тьмы, выполняющий чужую волю, — и добавил с горечью: — К сожалению, это сделали за меня.

На этот раз взгляд отвела я.

— Главное, что гарантирует выживание, — хладнокровие и самообладание. Интересно, этому он тебя научил?

— Я владею собой! — вскипела я.

— Заметно, — Найджел хмыкнул. — А уж когда появляется оборотень, ты теряешь всякий самоконтроль. Знакомая нам обоим Селин превращается в бездушного хищника, рыскающего в поисках мяса. Поверь, это весьма неприятное зрелище. Я не хотел бы ещё раз увидеть пламя ада в твоих глазах.

— Это не кровожадность. Всего лишь равноценная расплата. Виктор говорит, что… — я осеклась и обречённо добавила, ощущая всё увеличивающуюся ледяную пустоту внутри. — Тебе не понять.

Наставник шагнул в сторону и отвернулся.

— Я тоже потерял близких, — его голос стал ещё твёрже. — И знаю: ни десяток, ни сотня изрубленных на куски оборотней не избавят тебя от страданий.

Найджел снова повернулся, на этот раз глядя мне в глаза.

— Нельзя сбежать от себя, мстя призракам прошлого. Они всё равно будут рядом. Всегда.

— Я ни от чего не бегу. И не собираюсь. Для Вестника, прежде всего, важна честь клана.

— Стереть боль, вернуть потерю, а не защитить честь клана, — напряжённо усмехнулся Найджел.

— Я учил тебя не лгать. Не лгать собратьям. И, прежде всего, себе. Это самый опасный капкан, в который можно попасть. Ты сама загнала себя туда. Прежде чем воевать с внешними врагами, ты должна справиться с собой. Покой не придёт, пока ты будешь ненавидеть всех, в том числе и себя, за случившееся.

— Я не ненавижу. Ты ошибаешься, — от внезапно обнажившегося в душе отчаяния слёзы подступали к горлу.

— Вестников учат сдерживать сиюминутные порывы, контролировать все эмоции и чувства. Ты же не слышишь и не видишь никого вокруг! — закричал Найджел.

Он вырвал из спасительной тьмы на яркий лунный свет мысли, пугавшие меня больше всего на свете. Неужели мой мир, отвоёванный у смерти и боли, снова вспыхнет уничтожающим пламенем?

— Это твоя война, Селин. Каждый раз переживаешь это заново, надеешься на иной результат. В ту ночь от тебя ничего не зависело. Теперь тебе доверят чужие жизни. И ты будешь за них в ответе. Спасёшь их или погубишь — выбор за тобой.

Найджел, чуть ли не чеканя шаг, направился к выходу. У самых дверей он обернулся и добавил:

— Запомни одно: до тех пор, пока ты не разберёшься в своих чувствах, ты обречена. И те, кто доверится тебе, обречены.

Меня душили не слёзы, нет — внезапное осознание, что рядом — никого. Даже Виктора, который всё с большей холодностью смотрел на меня, словно наказывая за какое-то преступление, о котором я даже не подозревала. Раньше я не посмела бы даже подумать о подобных обвинениях, брошенных в адрес Виктора. Но, хотела я того или нет, слова Наставника запали в душу.

Я чувствовала, что моя жизнь медленно и неумолимо обращается в прах. Виктор… Найджел… Кайл… Ведь я, по сути, ничего не знаю ни об одном из них. И не верю даже себе.

Я чувствовала: впереди меня ждут испытания на пределе моих сил. И встретить их мне придётся одной. Лицом к лицу.