Режиссер Александр Стефанович был на четыре года старше Пугачёвой. Сперва он работал в родном Ленинграде, где снимал документальное кино, потом перешел на «Мосфильм» в объединение комедийных и музыкальных фильмов. Там он сделал несколько картин, ныне благополучно забытых: «Волшебство», «История одной семьи», «Дорогой мальчик».

Стефанович великолепно знает русскую поэзию и уже в 1997 году сделал фильм об Иосифе Бродском, использовав уникальные кадры, которые снял во время вручения Бродскому Нобелевской премии.

С автором этой книги Стефанович общался в своей московской квартире близ Патриарших (у него еще есть апартаменты в Париже и на Лазурном берегу). Вспоминал о первой встрече с героиней:

«Тогда у Дербенева Алла была, что называется, в ударе и полностью меня очаровала. Однако, когда спустя несколько дней я увидел ее на сцене, то особого восторга не испытал. Она пела лишь несколько песен с оркестром Орбеляна во втором отделении концерта. Держалась Алла как-то скованно и одета была в длинное черное платье с чудовищной искусственной розой, приколотой на колене».

Но «чудовищность» той розы не помешала начаться роману Стефановича и Пугачёвой.

Последние годы журналисты, когда хотят представить получше Александра Борисовича, аттестуют его так: известный режиссер и плейбой. Стефанович никогда не возражает. О его романах с наслаждением сплетничали в ресторане Дома кино между первой и второй. Несколько лет назад в интервью вполне бульварной газете он заметил: «У меня есть два хобби: помогать юным красавицам найти себя и путешествовать по миру на автомобиле». (Впрочем, в тот момент, когда его очаровала Алла, никакого автомобиля у него еще не было.)

Свидание тет-а-тет состоялось через несколько дней в ресторане «Сосновый бор», что на Рублевке. Согласно воспоминаниям Стефановича, там, прямо за столиком, Пугачёва взяла нож, сделала порез на пальце и написала кровью в записной книжке режиссера «Определите на досуге мою "группу", потому как петь — это мое кровное дело». Можно, конечно, усомниться, откуда в советском ресторане настолько острые столовые ножи? Однако хирургический сюжет похож на правду. Достаточно вспомнить хотя бы фирменный автограф Пугачёвой: чуть ниже размашистой подписи — сердце с капелькой летящей крови. Шаловливая пошлость шестиклассницы.

Итак, союз был скреплен кровью.

На даче у очень известного фотографа-портретиста Валерия Плотникова Стефанович устраивал «египетские ночи» с юными красавицами. Этих девушек они называли «маникухи» (очевидно, от слова «манекенщица»). Однажды Стефанович позвонил приятелю и сказал: «Старик, завтра никаких маникух! Я приеду с девушкой». Фотограф понял, что режиссер имеет серьезные намерения.

Новый возлюбленный перебрался в вешняковское жилище к «Пугачёвочке», как он ласково окрестил подругу. Своей квартиры у него в столице не было, только комната в общежитии «Мосфильма».

«Это была крохотная, однокомнатная квартира, — вспоминал Александр Борисович. — На полу лежал матрац, практически никакой мебели…».

Однажды зимой Алла вернулась домой и увидела, что весь пол их комнатки покрыт елочной мишурой — то был оригинальный сюрприз Стефановича.

«Ну как было не влюбиться?» — констатировала она спустя годы, вспоминая этот случай. Правда, имя декоратора не упомянула.

Скоро они поженились. Свадьбу 24 декабря 1977 года играли на шикарной даче в Опалихе. Нет, это не была дача Стефановича, у него и квартиры своей не было. Раньше эта дача принадлежала Людмиле Зыкиной, а затем ее купил бизнесмен-иранец Бабек Серуш, у которого были особые «дела» с советским правительством. Бабек любил советскую светскую жизнь, был женат на русской актрисе и на той самой даче с бассейном (!) у него в гостях бывали все знаменитости. А Высоцкий тут даже записывал песни: да, у Бабека имелась и студия.

Добродушный иранец и предоставил апартаменты молодым. У Стефановича даже не было денег на свадьбу, их ему одолжил сам Сергей Михалков, автор советского гимна. В этом спустя много лет признавался сам Стефанович. Дело в том, что Стефанович, хоть и называл втайне себя антисоветчиком, снимал беспроигрышные советские фильмы. А чтобы у него, второсортного режиссера, не было вообще никаких проблем, он брался за пьесы того самого Михалкова. Фильм «Дорогой мальчик» — как раз по такой пьесе. А в 1979 году выйдет еще один — «Пена», по сатирической комедии того же автора. Расчет оправдался, как мы понимаем: фильмы легко выходили в прокат, а Стефанович даже получил тысячу рублей на свадьбу. Тут можно было бы порассуждать о мелочном и постыдном конформизме советской творческой интеллигенции, но это совсем не наша тема. У нас тут свадьба. Горько!

Но у Пугачёвой были свои расчеты. По мнению многих, этот брак был сильно подогрет пугачёвской жаждой сняться в кино. Правда, снимется она у совсем другого режиссера, о чем чуть позже. Пока что режиссировать ее жизнь пытался Стефанович.

Вот что он поведал автору книги:

«Я составил определенный план действий, которому она, на мой взгляд, должна была следовать. Ей этот план понравился, а для меня было забавно придумывать образ, который миллионы людей станут принимать за реальный. Итак, я предложил пять основных принципов.

Во-первых, форма "исповедальности". То есть все песни должны исполняться от первого лица. У зрителя должно было сложиться впечатление, что перед ним на сцене раскрываются какие-то тайны личной жизни.

Во-вторых, надо было создать образ одинокой ранимой женщины. Это касалось не только отбора текстов. В сознание публики необходимо было внедрить образ одинокой женщины с ребенком, который бы вызывал сочувствие и у пэтэушницы, и у буфетчицы, и у студентки. Мой друг Валерий Плотников сделал серию фотографий Аллы с маленькой Кристиной. В придуманный мной "одинокий" образ я сам не вписывался, что меня вполне устраивало.

В-третьих, важно было не конкурировать с западной и, так называемой, полузападной эстрадой. Тогда очень модны были песни с акцентом. Эдита Пьеха, югославская, болгарская эстрада воспринимались как иностранные, как некий фирменный знак, как лучшее. Алла должна была стать певицей, которая поет на современном русском языке и таким образом заполнить пустующую нишу.

В-четвертых, мною была придумана такая формулировка — "Театр Аллы Пугачёвой". Эти слова я написал ей в книжке в один из первых дней нашего знакомства. "Смотри, — говорю, — это главная заповедь". — "В каком смысле?" — спросила Алла. — "Каждая твоя песня должна быть маленьким спектаклем, потому что ты человек с актерскими способностями, и надо сделать спектакль с минимумом реквизита: обыгрывать платья, детали декораций, если они существуют, обыгрывать микрофон, который может быть в какой-то момент бокалом, в какой-то момент — скипетром. В этом театре на площади должен действовать закон зрелища: после клоуна выходит слон, а после слона фокусник. И лучшая подводка к исповеди — это веселая песенка".

И, наконец, последнее. "Бунт" на эстраде. Отказ от "гражданской" тематики. Была даже продумана стратегия влияния на общественное мнение, то есть точная дозировка каких-то уходов "в тень" и эффектных появлений с новым скандалом. Мы постоянно обсуждали: нужно ли какой-то слух муссировать дальше или, наоборот, лучше пригасить его.

Легко убедиться, что этот придуманный образ "работал" целых двадцать лет».

Теперь, после монолога Стефановича, обратимся к воспоминаниям других людей, близко знавших в то время Аллу.

Стефанович действительно педантично составил «план-конспект» жизни певицы. Однако он содержал куда больше пунктов, чем привел в беседе со мной Александр Борисович. И творческая часть этого плана явно уступала материальной. «Я научу тебя, как быть богатой женщиной», — любил повторять Стефанович жене. Он честно говорил, что ненавидит Советский Союз и хочет жить красиво, «как на Западе». Тем более, что выезд туда ему был закрыт: в Париже проживала его более удачливая сестра.

Скажем, один из пунктов его эпохального плана был назван «инвалидная коляска для звезды». Расшифровывалась эта мрачноватая шутка, как приобретение «мерседеса». Именно «мерседеса», даже не «Волги»! Это в 1976 году. Когда на всю Москву их было, наверное, штук пять, причем, один — у Брежнева.

Там же значились квартира и еще много бытовых радостей.

«Надо сделать так, чтобы Ротару повесилась!» — гласил жизнеутверждающий девиз Стефановича.

Нельзя сказать, что Алла стремилась к аскетизму и наслаждалась жизнью в своей Вешняковской квартирке, но работать на износ только для того, чтобы приносить в дом больше и больше денег, она тоже не была готова. Но приходилось. Кстати, потом, незадолго до развода, существенную часть этих денег Стефанович снял с пугачёвской сберкнижки, куда он предусмотрительно попросил ее вписать свое имя.

Что же касается сценического образа, то Пугачёва сама уже тогда подумывала о маленькой книжке «Секреты волшебства на эстраде». Всего этих секретов насчитывалось 367 — немного больше, чем у Стефановича. Странно, что так до сих пор ее и не написала, был бы безусловный бестселлер.

Выражение «Театр Аллы Пугачёвой» действительно придумал Стефанович. Однако можно вспомнить, что уже задолго до этого многие, в том числе Никита Богословский, называли Пугачёву «играющей певицей». Нет, свой театр она придумывала сама, Стефановичу оставались «вешалки».

Кстати, и брак со звездой Александр Борисович вовсе не скрывал, как он уверяет. Иногда доходило до курьезов, как, например, однажды в Сочи, когда Алла получила из зала записку: «Кто ваш муж?», Пугачёва ответила, что для своей публики актриса всегда должна быть свободной. Тогда Стефанович, сидевший в зале, вскочил и буквально закричал: «Нет, нет! У нее есть муж! Это я!». А потом еще долго ругался с Аллой в гостинице.

Именно Стефанович приучал Пугачёву к регулярным возлияниям. Каждый вечер он обязательно предлагал осушить «три рюмочки». Правда, он терпеть не мог табачного дыма и пытался заставить жену бросить курить. Безуспешно. Дым начинал понемногу разъедать их семейные отношения, но не он был главной причиной.

Пугачёва полностью признает заслугу второго мужа в одном — он открыл для нее гениальную поэзию.

И еще он способствовал рождению нового композитора по имени Борис Горбонос. Однако его биографию надо начинать описывать до рождения.