«Президиум Верховного Совета РСФСР за заслуги в области советского музыкального искусства присвоил почетное звание "Народной артистки РСФСР" Пугачёвой Алле Борисовне — солистке государственного концертно-гастрольного объединения РСФСР ("Росконцерт")».

Многие привыкли считать, что своими высокими званиями Пугачёва обязана Горбачеву и его ближайшему окружению, но это не совсем так: до прихода Михаила Сергеевича к власти оставалось еще два месяца. Она стала «народной» республиканского масштаба 11 января 1985 года — еще при Черненко, так сказать.

«Алла абсолютно спокойно это восприняла, — вспоминал Борис Моисеев. — Не было никаких бурных эмоций, никакого, там, грандиозного застолья, она приняла это как должное. Мы очень гордились, ведь в действительности она была уже давно народной артисткой. Конечно, было некоторое недоумение, почему она, реальная звезда номер один, получала это звание после, скажем, Софии Ротару. (Хотя у Аллы — я знаю — никогда не было никакой зависти или злости по отношению к Ротару.) Я как-то спросил: "Алла, может, мне уже дадут звание? Все-таки такой сделал фильм и не один спектакль.". Она ответила: "Никогда не думай об этом, довольствуйся тем, что ты имеешь сегодня"».

Несмотря на этот христианский совет, сама Пугачёва вовсе не была безразлична к регалиям. Тем более, что в Стране Советов звания неизменно сопровождались материальными благами.

В одном из «праздничных» интервью, которое Алла Борисовна дала сразу после присвоения ей нового звания, она говорила о своем Театре:

— Театр уже есть, осталось обрести стены. Теперь, кажется, вырисовываются и они. Скорее всего, это будет Зеркальный зал театра «Эрмитаж». Там, правда, предстоит многое переоборудовать, а уж потом создавать театр эстрадной песни.

Это помещение Мосгорисполком выделил для Театра Пугачёвой еще в предыдущем году. Она тогда была почти счастлива и не ведала, что здесь никогда не будет ее Театра, а будут новые старые стены, старые обещания новых властей.

Незадолго до этого Алла Борисовна, впрочем, увидела законченный «Театр Аллы Пугачёвой», но то был лишь спектакль театра-студии «На Юго-Западе», музыкальная буффонада. Алла загибалась от хохота весь спектакль, и зрители в этом тесном подвальном зальчике, выкрашенном черной краской, не знали, куда им смотреть — на сцену или на Пугачёву. После спектакля дорогая гостья выскочила на сцену и даже спела песню вместе с артисткой, изображавшей в постановке ее.

И в те же январские дни 1985 года из Финляндии, чей народ продолжал беззаветно любить русскую певицу, прилетела удивительная новость о том, что скоро в финском порту Котка должен быть спущен на воду паром «Алла» (правда, в нашей прессе его настойчиво именовали «теплоходом»).

Одна из газет писала: «.Среди бумаг, лежащих на столике, за которым мы беседуем (с Пугачёвой — А. Б), внимание невольно привлекает цветная открытка с изображением белоснежного морского лайнера. Если вглядеться, на борту видно название: "Алла Пугачёва". Финляндская фирма, которая приобрела этот теплоход, объявила конкурс на лучшее название для судна. Чаще других в поступивших ответах было названо имя советской певицы».

«Никогда бы не поверила, что такое возможно, — говорила тогда Пугачёва в интервью. — Но вот получила официальное приглашение стать «крестной матерью» судна. Прекрасно понимаю, что мое имя — всего лишь пароль советской песни, которую знают и любят во всем мире как вестницу дружбы, надежды, доброй воли».

Но очень скоро «крестную мать» вызвали в Министерство культуры, где замминистра довольно строго, безо всякого пароля сообщил Алле Борисовне, что «партия и правительство» категорически против того, чтобы в зарубежной стране — к тому же капиталистической — что-то называли именем советской певицы.

Пугачёвой ничего не оставалось делать, как согласиться с мнением партии и правительства. Тут же в дружественную страну было отправлено соответствующее официальное заявление. Зато доставленный тогда из Финляндии красиво оформленный документ о присвоении ее имени судну до сих пор хранится у Пугачёвой дома.

Зато в том же 1985 году Алла Борисовна пережила такое приятное потрясение, как изменение ее концертной ставки. Оно не было непосредственно связано с новым званием, хотя в специальных анкетах для тарификационной комиссии Минкульта вписывались все титулы и награды.

Эта комиссия тогда определила в качестве максимальной концертной ставки 225 рублей — сумму по тем временам значительную. Ее удостоились лишь Магомаев, Зыкина, Кобзон. всего шесть человек. Пугачёва в этом благодатном списке сперва не значилась.

Соответствующее письмо уже лежало у секретаря министра культуры, который собирался нести его на подпись шефу.

В этот момент в приемную вошел слегка запыхавшийся Евгений Болдин и с чрезвычайно важным видом сообщил, что председатель Тарификационной комиссии забыл вписать в бумагу кое-какие мелочи. Как опытный дипломат и хитроумный менеджер Болдин уже давно завел в нужных учреждениях почти панибратские отношения со всеми секретарями, бухгалтерами и дамами из отделов кадров. Он-то превосходно знал, какую судьбоносную роль могут иной раз сыграть эти скромные служащие.

В данном случае именно так и получилось. Секретарь, в нарушение всех должностных инструкций, выдал Евгению Борисовичу документ, и тот немедленно понес его обратно в комиссию. Когда Болдин вежливо осведомился у председателя комиссии, почему же в списке не фигурирует Пугачёва, тот виновато заулыбался, стал ссылаться на загруженность, на мороку в связи с новыми партийными веяниями. После чего, укоряя себя за невольную забывчивость, внес имя Пугачёвой в письмо под счастливым номером семь. Министр все мгновенно «подмахнул».

Так в стране начиналась Перестройка.

«Когда вечером этого же дня, — заключал свой рассказ Болдин, — Алла узнала, что ей присвоили новую ставку, она даже всплакнула».

На этот раз Болдин не стал ее утешать. Просто обнял, как самого дорогого человека. Еще более дорогого, чем до этого дня.

До сих пор слова не было сказано о том, когда же Болдин и Пугачёва успели пожениться. Они ведь давно стали единым организмом подобно мифологической двухголовой твари Sirena Populis, выведенной алхимиками Средневековья, у которой одна голова видна и слышна всем, а вторая только посвященным… Ну хорошо, не было такой твари ни в одном из известных бестиариев, но почему бы нам не расцветить увядшие манускрипты? И в нашем случае слово «алхимия» писать через двойное «л»: аллхимия.

Однако до 1985 года Пугачёва и Болдин спокойно жили, не оформляя своих отношений. Алла Борисовна теперь, после предыдущих браков и романов, видимо, предпочитала обходиться без формальностей, если это было возможно. Болдин тоже не торопился в ЗАГС, тем более, что опыт брачных отношений он уже имел. Кстати, его дочь Катя была практически ровесницей Кристины.

«Я занимался воспитанием Кристины больше, чем своей дочери, — замечает Евгений Борисович. — Ее надо было отвезти в музыкальную школу, привезти из музыкальной школы. То есть, по сути, играл роль папы. А настоящего ее отца я, как ни странно, никогда не видел».

(Катя Болдина музыкой не интересовалась. Она станет не певицей, а медиком. Говорят, очень хорошим.)

Однако благоденствие незаконных уз не могло тянуться очень долго. Но чтобы перейти к рассказу о тайной свадьбе Пугачёвой и Болдина, необходимо вывести на сцену еще одного персонажа, который и так уже засиделся за кулисами повествования. (Сценаристы, внимание! Сейчас будет лирикополитическая кульминация.)

Федор Федорович Светик был секретарем Октябрьского райкома КПСС — того райкома, с которым постоянно приходилось иметь дело Болдину и Алле. Дорога за рубеж, скажем, всегда лежала через кабинет Светика.

«Ему доставляло особое удовольствие разговаривать с Пугачёвой свысока, — вспоминал Болдин. — Поучать ее. При том, что он был даже моложе Аллы».

Рассказывая о Светике, Октябрьском райкоме, парторганизации «Росконцерта», Болдин, всегда сдержанный и ироничный, разве что не матерился. (Правда, относительно возраста ошибся: Светик старше Пугачёвой.)

«Когда мы ложились спать после общения с нашими коммунистами, то с наслаждением представляли, как душим весь этот райком, всю партячейку "Росконцерта". Это все, что мы могли сделать. Ощущение полного бессилия. С 1978 года до основательной Перестройки длился период какой-то жуткой борьбы с бетонной стеной и мыльным пузырем одновременно», — рассказывал он.

После очередной «экзекуции» в кабинете Светика Алла как-то выбежала в коридор (чистенький и гулкий райкомовский коридор с фикусами и референтами, шнырявшими, как мышки, из двери в дверь) и закричала:

— Нет, вы посмотрите! Посмотрите на этого человека! На этого вашего Федора Федоровича! Идите все сюда и смотрите! Первый, черт побери, секретарь!

Из кабинетов начали выглядывать испуганные лица, а Алла продолжала:

— Да-да, это я, Пугачёва! Идите-ка все посмотреть, как этот. секретарь издевается надо мной! Идите!

Но еще до того, как отношения со Светиком были окончательно испорчены, Пугачёва — то ли из куража, то ли вполне искренне — поинтересовалась у Федора Федоровича:

— А как насчет того, чтобы мне вступить в партию?

Светик улыбнулся и сказал, что приветствует это ответственное решение певицы. (При этом внутренне он безудержно ликовал: еще бы, загнать в ряды партии саму Пугачёву! Наверняка он уже чуть ли не на приеме у секретаря МГК КПСС себя представлял. Как тот жмет ему руку и благодарит за честное и бескорыстное служение, а там, глядишь, и.) Федор Федорович тут же пригласил своего зама по организационным вопросам и, широким жестом указав на Пугачёву, сообщил о ее решении. Заместитель, неумный партийный функционер, строго взглянул на артистку:

— Но вы понимаете, Алла Борисовна, что после вступления в партию вам придется исполнять другие песни?

— Да-а? Ох, ну извините, тогда я еще не достойна. Других песен пока петь не могу.

Вряд ли Светик от души поблагодарил болтливого заместителя, когда за Пугачёвой закрылась дверь.

Забавно, что Федор Федорович Светик никуда не делся с крушением социализма. Не утонул в пучине реформ. Он получил звание профессора и даже академика — но не Академии наук РФ, что немаловажно. В 2008 году его избрали в Общественную палату. И вот ирония судьбы: он заседал в той же самой Комиссии по социальному развитию, что и певица. Да, Пугачёва тоже была членом ОП. Интересно, вспоминали ли они со светлыми улыбками те свидания в райкоме? Впрочем, в новый состав Палаты оба уже не попали. Сейчас непотопляемый Светик числится учредителем и руководителем нескольких организаций и фондов с очень длинными и мутными названиями.

Именно этот блистательный Светик стал невольным инициатором бракосочетания Пугачёвой и Болдина. Советским сватом.

Кто-то прислал в Октябрьский райком гнусное письмо о недостойном моральном облике Евгения Борисовича Болдина. Это случилось накануне очередного отъезда на зарубежные гастроли и сразу повлекло за собой очевидные проблемы.

Светик пригласил Аллу и завел с нею утомительную беседу на нравственные темы, которую увенчивал тезис о том, что нехорошо на гастролях поселяться в одном номере мужчине и женщине, которые не состоят в брачных отношениях.

— Почему это? — возмутилась Пугачёва. — Мы состоим. У нас гражданский брак. Такие ведь тоже есть.

— Они, конечно, есть, — развел руками Светик, — но не для таких как вы, Алла Борисовна. Вы же популярная артистка. На вас смотрит наша молодежь. В данном случае вы показываете ей не самый лучший пример. Мне уже звонят сверху, спрашивают, что это там Пугачёва вытворяет, говорят, что Болдина нельзя выпускать за границу.

— Как же это нельзя — он у нас руководитель группы!

— Ну, можно ведь и другого найти руководителя.

— Так, понятно, — Пугачёва встала. — Я еще вернусь!

Она приехала домой и с порога закричала:

— Жекуся! Собирайся. Идем жениться!

— Ты что? Зачем? Жили себе спокойно пять лет.

…Через час они уже были в ЗАГСе, причем даже со свидетелями — кого успели найти.

Их расписали сразу, что, конечно, противоречило закону, но как не сделать одолжение самой Пугачёвой? Директриса ЗАГСа любезно произвела церемонию прямо в своем кабинете без лишних слов, обмена кольцами и оркестра. Пугачёва даже шубу снимать не стала.

На следующий день Алла влетела в кабинет к Светику и буквально бросила ему на стол свидетельство о браке:

— Все. Мы с Болдиным муж и жена. И отличный пример для молодежи. Подписывайте документы для поездки!

…Закончив этот сюжет, Болдин задумчиво добавил:

— Может, именно то, что мы поставили печати в паспортах, в дальнейшем сыграло в наших отношениях печальную роль.

Рок был неумолим. Тяжелый рок.