В самом конце 1993 года Пугачёва и Болдин оформили свой развод. Они уже давно двигались к этому акту, просто все время отвлекались на другие дела. Как мы помним, Болдин сам факт их бракосочетания в 1985 году считал почти роковой ошибкой. Однако даже Кузьмина с его заклепками он сумел пережить.

Очевидным поводом для развода всем непосвященным казался Челобанов. Хотя он был совсем не при чем. Пугачёва не возражала против того, чтобы этого брутального блондина считали ее любовником (пусть тешатся!), но температура ее отношений с СВЧ не достигала такого накала. Алла сделала для него очень много, слишком много, чтобы называться просто продюсером. Даже после того, как их контракт истечет, в критических ситуациях жена Челобанова будет звонить Пугачёвой и просить помочь. И та будет помогать.

Скорее всего, «болдинская осень» для Аллы наступила в той больничной палате, где она потеряла своего нерожденного сына. Здесь она оказалась по настоянию мужа и, похоже, потом не смогла этого простить.

Знаменитая песня «Сильная женщина» была написана сразу после того, как они с Болдиным решили разойтись:

Примечательно, что исходный текст песни, который принесли Пугачёвой, она отредактировала так, что от него остались лишь две строки. Остальное досочинила сама. Это было ее прямое обращению к человеку, который оставался для нее очень дорог и с которым при этом она не могла больше оставаться. Алла привыкла объясняться громко, через коридор — от Калининграда до Петропавловска-Камчатского. Так она поступила и в этот раз.

Клип был очень скудный: Пугачёва поет, крупным планом. Не от жадности. Просто больше ничего не требовалось.

Говорили, когда Болдин смотрел его по телевизору, то плакал.

Для нее это было страшное время. Именно тогда она и упала перед иконами так, что колени потом болели — просила дать хоть кого-нибудь. Одинокая непутевая тетка с выжженными волосами и душой, в квартире под номером 13. Где под этими иконами пили и веселились самые драгоценные люди страны.

Бывали случаи, когда она могла выпить водки с почти незнакомым человеком, закусить хоть старой шоколадкой, что завалялась в кармане. И выговориться этому невольнику-собутыльнику. Наврать, конечно, как без этого? Или это чистая правда была? Какая разница? Выслушай и пожалей. Нет! Пугачёвой не нужна жалость! Пошел вон! Ладно, подожди, я пошутила.

Но теперь нет никого. Нет друзей, собутыльников, даже случайного испуганного прохожего нет: все разбились, разлетелись на осколки, сметены в черный угол.

Нет никакой Тверской, никакой Москвы за окном. Есть котлован, как у ее некогда любимого Платонова — бессмысленный и бездонный.

* * *

13 декабря 1993 года домой Алле Борисовне принесли огромный букет роз. Сказали, что от Филиппа Киркорова. Пугачёва вместе с Люсей живо заинтересовалась, сколько же там цветов. Состоялось пересчитывание. Исколов все руки, дамы выяснили, что ровно сто тринадцать штук. (Не миллион, конечно, но все равно очень много.) Дату и количество цветов никак нельзя считать случайным выбором Филиппа: он, конечно же, знал о любимой пугачёвской цифре «13». Как и Пугачёва, скорей всего, заранее знала об этом сюрпризе. Можно было не пересчитывать.

Отец Филиппа Бедрос Киркоров, болгарин по национальности, лет тридцать назад был довольно известным эстрадным певцом. Поэтому неудивительно, что сына, родившегося в 1967 году, тоже начали обучать музыке. Однако когда Филипп вырос, он пожелал стать актером. Но в ГИТИС его, золотого медалиста, не приняли. Филипп был сильно удручен. Родители все время восхищались талантами сына, его красотой — и вдруг такой провал. Лишь благодаря настоянию бабушки Филипп стал заниматься вокалом, чтобы поступать в Гнесинское училище (будто бы у бабушки имелись там какие-то старинные связи). Туда он и поступил, хотя педагоги отметили, что голосок у юноши сыроват, слабоват.

Еще в студенческую пору целеустремленный Киркоров стал пробиваться на эстраду. Он не считал для себя зазорным стучаться в двери любых музыкальных телепрограмм и был совершенно уверен, что станет очень популярным. В столовой училища, когда почти двухметровый Филипп высоко нес свой поднос с тарелками, он кричал: «Дорогу звезде!».

В шоу-бизнес попадают только люди самоуверенные, самовлюбленные и самостоятельные. (Если, конечно, за тобой не стоят нефтяные миллионы.) Надо звонить, приходить, напоминать, надоедать. Первые десять человек посмотрят на тебя как на грязный лютик, но одиннадцатый вдруг прищурится, устало висок потрет: «Ну, а еще что вы умеете?». Тут надо сразу отвечать: «Все!». И быть готовым ко всему. Даже если тебе что-то неприятно.

Филипп бегал по коридорам Останкино, одевался поярче, заглядывал по-собачьи в холодные глаза эстрадных мэтров. Короче, работал.

Для молодого артиста понятие «работа» — круглосуточное. Не в смысле, что человек все время сидит и репетирует песни или учится жонглировать. Это примерно половина работы. В остальное время ты занимаешься презентацией себя и своего товара. Не бывает встреч и разговоров просто так: всё в дело. Даже если кажется, что человек пришел с друзьями в ресторан поужинать-поболтать. Присмотритесь к этим друзьям. Один — журналист. Дурак и болтун, но работает в глянцевом журнале, может, чего напишет. Другой — менеджер в крупной фирме. Сноб и циник, но может деньгами помочь. Третий — просто повеса и обжора. Но зато сын большого продюсера. Может, отцу слово замолвит. И за них еще платить надо. А они уже восьмой шашлык из осетрины заказывают. Ну ничего, потом будете билетики выпрашивать. Можете доедать свою рыбу!

Филипп работал очень много. Но не только разносил записи и строил продюсерам карие глазки.

Еще будучи студентом, он оказался в Ленинградском мюзик-холле. Причем, туда его позвали, по сути, только потому, что руководителю мюзик-холла он внешне очень напомнил певца Сергея Захарова в юности.

Обидно немного, но терпеть можно.

Собственно, с той поры Киркоров и выдерживает соответствующую эстрадную линию: волоокий красавец-солист в окружении стройных девушек в перьях беззаботно заливается про любовь.

С Аллой Пугачёвой Филиппа познакомил Илья Резник на программе «Вернисаж» в апреле 1988 года. Говорят, усталая звезда недовольно отмахивалась, но Илья Рахмиэлевич убедил ее: нельзя терять образ покровительницы молодых талантов.

Правда, позже сам Киркоров рассказывал, что его бабушка дружила с мамой Аллы Пугачёвой, ездила к той в гости с внуком, и будто бы там он с восхищением смотрел на звезду эстрады. Может, у мамы звезды он и бывал, но Пугачёва жила от мамы отдельно. Поэтому любоваться Филипка мог лишь маленькой Кристиной, которую растила бабушка.

Киркоров — большой мастер красивых историй. Он рано и вовремя осознал силу легенды в своем ремесле. Например, не уставал вспоминать, что в детстве рос очень болезненным (это еще не легенда, это быль). Родители совсем измучились и решились показать мальчика некоей известной в Болгарии целительнице. Хранительница сокровенных знаний внезапно сообщила, что женой Филиппа станет та женщина, которую он первой сегодня увидит. После визита к «Кассандре» Филипп сел смотреть телевизор. А там как раз шла трансляция конкурса «Золотой Орфей». И как раз Алла Пугачёва пела «Ах, Арлекино, Арлекино…».

Уместно будет тут задаться таким, скажем, вопросом: почему целительница вместо того, чтобы травки несчастному ребенку прописывать, стала ему жену подыскивать? Но это уже из области рационального, а разрабатывать достоверные детали легенд принято в КГБ, а не на эстраде.

…Спустя полгода после «Вернисажа Ильи Резника» Киркоров получил предложение выступить в «Рождественских встречах».

Приглашение от Пугачёвой застало Киркорова в монгольских степях — и это чистая правда. Дело в том, что Филипп тогда работал солистом в молдавской группе «Экоу», и в октябре 1988 года они как раз гастролировали по советским частям, расквартированным в Монголии. Неправы те, кто полагает, что волоокий герой вытащил однажды «звездный билет» и так и жил, без печалей и забот. К Киркорову можно относиться как угодно, но свои университеты он честно прошел, пыли наглотался.

На «Рождественских встречах» Филиппу было дозволено спеть лишь одну песенку. Самоуверенный юноша заметил, что этого маловато. Пугачёва ответила, что для него и одну спеть в ее программе — уже счастье. Киркоров сказал, что вот Пресняков поет целых три. Пугачёва на Киркорова рассердилась.

Целый год он проработал в Театре песни, снося насмешки и издевки патронессы. К творчеству Филиппа она относилась снисходительно, часто повторяя, что из него надо «выбить болгарскую эстраду». Тем не менее, приглашала его на «Рождественские встречи», где объявляла как «человека с болгарской фамилией и русской душой».

Но за кулисами выдавала аттестации иные. Один конферансье, который как-то сопровождал Театр песни на летних гастролях, припомнил, как после очередного концерта Пугачёва очень громко — чтобы слышал Филипп — сказала ему:

— Зачем ты с таким пафосом объявляешь этого бездаря Киркорова?

А следующий показательный случай поведала лично Пугачёва, когда делала комментарии к первому варианту этой книги.

На тех же гастролях Филипп все время ходил за Пугачёвой и почти как ребенок просил:

— Алла Борисовна, ну, придумайте мне имидж. Ну, придумайте.

Однажды во время общего обеда, когда Киркоров в очередной раз заговорил об имидже, музыкант Александр Юдов, дожевав свой шницель, произнес:

— Филипп, да не волнуйся ты так! Имидж у тебя уже есть.

— Да? — обрадовался Киркоров. — А какой?

Все за столом притихли, и Юдов провозгласил: «Лучезарный раздолбай!». Через несколько дней Филипп обратился к Юдову:

— Ну как? Я уже лучше?

— Да, — кивнул головой Юдов, — уже не лучезарный.

…Потом, когда музыканты «Рецитала» станут работать с Киркоровым, то во время концертов в паузах между песнями Филипп будет оборачиваться к ним и с усмешкой говорить: «Играйте-ка лучезарнее! Лучезарнее!».

После нескольких конфликтов с Пугачёвой Филипп сердито заявил, что способен сам сделать себе карьеру, и ушел из Театра, хлопнув дверью, фигурально выражаясь. Так что вешалка чуть не упала.

Такой поступок выглядел глупым капризом. Эстрадные будни сродни армейским. Гальюн зубной щеткой чистить не заставляют, но унижают новобранцев изощренно, куражатся артистически. И через это надо пройти, и чтоб пряжка была начищена до блеска, и чтоб фельдфебель был доволен.

Многие тогда, и Пугачёва в том числе, были уверены, что киркоровские переливы они никогда больше не услышат — разве что в провинциальном ресторане.

Но Киркоров оказался очень упрям.

Уже в следующем году он выпустил свой первый сольный альбом с емким названием «Филипп». В том же году был удостоен Гран-при на конкурсе «Шлягер-90». В 1991 году дал первые сольные концерты в Москве.

1992 год стал для него невероятно удачным. Он сделал целые две сольные программы: «Небо и Земля» и «Атлантида», каждая из которых шла в течение десяти дней.

Но в том же году у певца произошли и печальные события.

На своей «девятке», ради покупки которой Филипп отработал на ВАЗе «шефские» концерты, он попал в аварию, и порезы на лице ему сшивал дежурный врач в обычном травмпункте. Случайный хирург оказался кудесником, но с тех пор Киркоров никогда не садился сам за руль. С незажившими ранами артисту пришлось мчаться на большой сборный концерт в Липецке, отказаться от которого было сложно: слишком манил гонорар.

Перед концертом Филиппа выручил коллега Валерий Леонтьев, искусно наложивший грим на лицо. А незадолго до этого тяжело заболела мама. Два последующих года она практически была прикована к постели.

В тот самый момент, когда до утверждения своего звездного статуса Киркорову оставалось сделать лишь несколько шагов своими длинными ногами, он впал в хандру. В том же 1993 году он расстался с теми людьми, которые его ценили и поддерживали. Казалось бы, Киркоров стал много гастролировать за рубежом, но все это были, главным образом, израильские, германские, американские и австралийские рестораны для эмигрантов из России.

Ни одной новой программы артист в тот год не сделал, распевая приевшуюся публике «Атлантиду». Зато в соответствии с ресторанными меню стал ублажать клиентов песенками типа «Киса-Лариса». Кто сейчас их вспомнит?

Никогда не унывающий Филипп вдруг начал пить. В заграничных отелях он устраивал отменные дебоши с битьем посуды и порчей мебели.

Но на исходе 1993 года он предпринял отчаянный «штурм» Пугачёвой. О своей любви Киркоров принародно кричал ей и раньше, встречая звезду то за кулисами, то в ресторане в компании Сергея Челобанова. Но Алла Борисовна лишь хрипло смеялась в ответ.

Известный петербургский журналист Михаил Садчиков в конце 1990-х написал книгу о Киркорове, фактически авторизованную биографию. По непонятным причинам книга не вышла. По другой версии — вышла, но весь тираж скупили Пугачёва и Киркоров. В любом случае стоит реанимировать отдельные ее фрагменты:

«В августе 1993 года они пересеклись на грандиозном концерте в Севастополе. Банкеты, пикники. В один из таких моментов Алла и Филипп остались одни на балконе. Темно. На небе звезды. Уже прохладно. О чем тут говорить? И минут тридцать простояли, не проронив ни слова.

— Минут или секунд? — поинтересовался я у Аллы, потому что никак не мог представить, что и он, и она способны безмолвствовать.

— Минут! Конечно же, минут!

И только одна фраза прозвучала: "Вам не холодно? Вам принести чего-нибудь?" — "Н-нет!".

Алла Борисовна сказала мне, что у нее все пересохло, она не знала, когда это кончится, целая вечность прошла. Ни ноги, ни руки не двигались.

А Филипп рассуждал так: "Мы с Аллой почти три года толком не виделись, и вот я появился. Если скажу что-нибудь, она ведь пошлет! Точно пошлет! Лучше уж вообще ничего не буду говорить!".

Вскоре почти все участники севастопольского концерта разъехались. Филипп задержался, узнал, где Алла и ее ближайшее окружение. Вдруг поблизости от певицы на полную катушку заиграл магнитофон: "Если ты меня разлюбишь, в тот же вечер я умру!".

Первая реакция Аллы была такой: "Умри!".

— Это же ты включил?!

Филипп улыбался и пытался отрицать, но всем было ясно, что умереть хотелось именно ему.

Еще один забавный севастопольский эпизод. Во время пикника Алла заметила, что Филипп, словно мальчишка, спрятался за соседним заборчиком и подслушивает ее разговор с кем-то из артистов. Она специально приблизилась к этому заборчику и начала сыпать колкости в адрес сладкоголосого, лучезарного Киркорова. А он стоял, улыбался и совсем не обижался на Аллу.

Потом у них разыгрался телефонный роман. Севастополь перевернул их отношения. Словно наверстывая упущенное за тридцать минут молчания на балконе и три года без встреч, они никак не могли наговориться. Едва заканчивался концерт, как Филипп бежал к телефону (мобильников тогда еще не было) и крутил диск. Звонил из Тюмени, из Нью-Йорка. Она не оставалась в долгу. В общем, на двоих они проговорили целое состояние, о чем ничуть не жалели. Теряя голову, он то и дело повторял:

— Выходи за меня замуж!».

То есть, делаем мы важное наблюдение, они уже перешли на «ты».

Все сразу забыли, что еще совсем недавно Киркоров уже «терял голову» и делал предложения Любови Успенской и Маше Распутиной, а также и то, что он частенько рассказывал о своей американской жене — некоей голливудской актрисе по имени Мэри. Которую никто никогда не видел, да и чего на нее смотреть-то?

Про сексуальную ориентацию Киркорова посплетничала вся желтая пресса.

Мы же лишь приведем еще одну цитату из текста Садчикова. Диалог автора с Филиппом:

«— Что тебя в первую очередь привлекает в женщинах?

— (Смеется). Ничего.

— Хорошо! Что тогда отталкивает?

— Я их боюсь. Я их боюсь».

И только Пугачёвой не испугался!

Возможно, мы никогда не узнаем всю правду о том, что в действительности ответила на предложение Филиппа Пугачёва, что на это сказал пылкий любовник и о чем они вообще договорились тет-а-тет. Ясно одно: в тот момент оба оказались нужны друг другу. Это был взаимовыгодный контракт.