«Очень жаль, но попытка родить оказалась неудачной: беременность не сохранилась. Этому есть причины: мое здоровье и то, что мне не 18 лет. Надо лечиться, надо ждать, мы с мужем хотим ребенка».
Это признание весной 1996 года Алла сделала газете «Аргументы и факты». Тем самым было, наконец, получено подтверждение старым слухам, хотя, конечно, вполне печальное.
Тема беременности Пугачёвой очень живо обсуждалась в прессе. От Филиппа — не от Филиппа? В пробирке — без пробирки? Родит — не родит? Ну и так далее.
Известно, что Алла обращалась в московский Центр матери и ребенка: об этом там судачили все медсестры, которые были свидетелями ее приезда.
Операции по подсадке эмбрионов сейчас производятся почти так же свободно, как удаление аппендицита. Показаниями к таким операциям служат возраст женщины, состояние ее здоровья и некоторые другие.
В весьма откровенном интервью газете «СПИД-Инфо» Пугачёва говорила:
«Лежала я четыре с половиной месяца, задрав ноги, не двигаясь, ну и что? Ребенок не удерживается. Три-четыре месяца, и выкидыш».
Произносилось это с подозрительно легкомысленной интонацией. В то время как это был ее последний шанс родить. Видимо, не хотела выглядеть страдалицей. Зачем тогда вообще «задирала ноги» в интервью? Очевидно, издание сделало предложение, от которого Алла не смогла отказаться. Так в ней и сплелись, как корни магической мандрагоры, страсти: к деньгам, к покою, к сцене, к нерожденному ребенку. Рассудок другой был бы давно разорван в дряблые клочья. Но разум Пугачёвой не сдавался.
Отказывал лишь организм. Не позволял родить.
Трудно удержаться от вопроса: почему она так хотела этого позднего, очень позднего ребенка? Ответ грустен и прост. Ей хотелось попытаться начать жизнь — нет, не то чтобы заново, но иначе. Пережить свою тихую эпоху Возрождения. Закружиться совсем в иных хлопотах. Забытых, и оттого еще более желанных. Чтобы погремушки заглушили оркестр, и пеленки отгородили от зрительного зала. И — самое главное — в этом грядущем ангеле она видела спасение от одиночества. От того чувства, которое с годами становилось ее проклятием.
И ради ребенка Алла была готова действительно исчезнуть для остального опостылевшего ей мира. Потому и альбом хотела назвать «последним». На самом деле в этом был не фатализм стареющей актрисы, а оптимизм будущей матери. «Ах, как хочется жить!».
Рассматривала ли она Филиппа всерьез как будущего отца? Не в биологическом, а самом заурядном бытовом смысле. Вряд ли. Тот был слишком упоен своими триумфами. И сквозь строки гастрольного графика головка младенца никак не пролезала. Но Филипп был молод, здоров, хорош собой и потому представлял ценный генетический материал, цинично выражаясь. Этого Алле, пожалуй, было достаточно.
Впереди ее ждали бы годы материнства. Быть может, самые счастливые в жизни.
Судьба, прошу, не пожалей добра. Терпима будь, а значит, будь добра, Храни меня и под своей рукою Дай счастья мне, а значит, дай покоя. Дай счастья мне! Дай счастья мне, Той женщине, которая поет.
Покоя не получилось. И Пугачёва вплотную занялась своим Театром песни, которым была «беременна» уже многие годы. Для него ей уже давно выделили здание кинотеатра «Форум», которое предполагалось отреставрировать. Сюда перебрался офис фирмы «Алла» и редакция одноименного журнала.
Пугачёва теперь ждала денег от российского правительства. Сама она говорила, что не желает ходить по спонсорам, что все будет делать на государственные деньги.
Но денег этих она не дождалась. Кому в 1990-е годы был интересен Театр песни? Он и в нефтеносные «нулевые» оказался не нужен.
Быть может, проблема Пугачёвой лишь в том, что она не умеет просить. «Женщина, безумная гордячка», — как высказался Блок по поводу совсем другой дамы.
Да, она может требовать, настаивать, но не просить. А в России так не принято. В России надо подниматься с колен. И тут же опускаться.
Подниматься и опускаться. Многовековая производственная гимнастика.
Пугачёва с юности себе на беду вызубрила булгаковское «никогда и ни у кого ничего не просите». С годами она еще к тому же укрепилась в мысли, что ей очень многие должны, включая государство российское, на том простом основании, что она Алла Пугачёва. И выдерживает соответствующую линию поведения. Но кому захочется давать деньги такой женщине на какой-то там театр?
Впрочем, может, даже и давали. Только по пути они разлетались, как осенние листья. И оказывались в чужих гербариях. А незадачливая Алла брела среди голых стволов.
…В «Форуме» за неуплату отключили телефоны. И Алла оставила старый кинотеатр. В который раз Театра песни не получилось. Кто-то жестоко пошутил, что ей пора уже строить Театр пенсии.
Зато тогда же появились сообщения о том, что Пугачёва присмотрела себе клуб «Англетер» на Лубянке с тем, чтобы сделать его закрытым заведением «для своих».
Клуб стали ремонтировать, а в главном зале установили специальную витрину, якобы, для того, чтобы выставить там на всеобщее обозрение многочисленные награды певицы, начиная с «Золотого Орфея». Чудесный получился бы музей.
Как утверждали сотрудники «Англетера», в первую очередь, Пугачёва потребовала уволить всех официанток, чтобы впредь клиентов обслуживали только мужчины. Также она намеревалась пригласить французского повара… Но и этот сюжет так и остался незавершен.
У клуба действительно появился новый хозяин, правда, к Пугачёвой он никакого отношения не имел.
В мае и июне Филипп вместе с большой командой артистов разъезжал по стране, участвуя в предвыборной компании Ельцина «Голосуй или проиграешь».
Пугачёва по известным причинам никакого участия в этой акции не принимала, однако 16 июня, в день выборов, по телевидению прошел репортаж о том, как она вместе с Кристиной посетила избирательный участок.
Разумеется, этот сюжет был запланирован и согласован с Пугачёвой, поскольку она очень страстно обратилась к народу (точнее, к пассивной его части):
— Поднимитесь! Проголосуйте!
Согласно закону в день выборов она не имела права советовать, за какого именно кандидата следует отдать свой голос, но это было и так понятно.
Правда, примерно за год до этого Киркоров имел неосторожность заявить, что ему симпатичен Геннадий Зюганов, что было с негодованием воспринято либеральной интеллигенцией. Однако он «замолил грех», агитируя теперь за Ельцина.
А сам Борис Николаевич 15 апреля 1996 года поздравил Аллу Борисовну с днем рождения, не лично, разумеется, а президентским посланием:
«Вы самая яркая звезда современной отечественной эстрады, воистину народная певица. Не сомневаюсь, что Аллу Пугачёву назовут выдающейся эстрадной певицей XX века».
Когда позже Пугачёву спросили, отказалась бы она от участия в предвыборной компании, если бы не ушла в творческий отпуск, последовал ответ (цитирую по «Комсомольской правде»): «Я взяла бы за свои выступления очень большие деньги. И не стесняюсь об этом говорить. Мне, например, непонятно, из-за чего поднялся весь этот шум с выносом из Белого дома коробки с полумиллионом долларов. К чему делать вид, будто артисты участвовали в предвыборных шоу бесплатно? Не было выступлений из идейных соображений, не было! И это нормально, во всем мире выборы стоят дорого».
А уже после выборов, когда формировался состав нового Кабинета министров, Пугачёва рассматривалась как возможный кандидат на пост министра культуры.
«Был долгий разговор с людьми из правительства, — рассказывала она впоследствии журналу «Итоги», — но я поняла, что не ко времени это. Помешает мне в творчестве. Все-таки я не кабинетный червь. Кабинет я выбираю сама. А кабинет для меня — Театр песни, который мне так и не построили».
Зато в августе в свет была выпущена «Коллекция» — своеобразный многолетний «творческий отчет» Аллы Пугачёвой, состоявший из 211 песен, изданных на тринадцати (да-да, опять эта заветная цифра!) компакт-дисках и компакт-кассетах.
Работа над фундаментальным трудом началась за два года до этого на фирме «Дженерал рекордз». Вот что заметила по этому поводу наша героиня:
«Фирма "Дженерал рекордз", собственно, и была создана во имя меня и этой коллекции. Туда вошли моя бывшая переводчица Надя Соловьева, мой бывший приятель Артем Троицкий… У них в первоочередных планах была именно «Коллекция», чтобы раскрутиться» («МК», сентябрь 1996 года).
Тут необходимо дать некоторые пояснения по поводу упомянутой Надежды Соловьевой. Она действительно некогда сопровождала Пугачёву во время зарубежных поездок в качестве переводчицы. Затем Надежда Юрьевна вместе с Болдиным стала совладелицей фирмы SAV Entertainment. Соловьева также принимала самое непосредственное участие в создании духов «Алла», да и вообще, как утверждают, была хорошей подружкой той, чье имя украшало флакончик этих самых духов.
Но позже между двумя дамами возникли трения финансового и юридического характера вплоть до того, что они перестали даже здороваться. Сама Пугачёва вкратце описала «недоразумение» следующим образом: «Будучи абсолютно безграмотной юридически, ни с кем не посоветовавшись, я так подписала контракт, что практически ничего не имею».
По поводу же самой Соловьевой на одной из пресс-конференций Пугачёва хмуро заметила:
— Это настолько, в плохом смысле, деловая женщина, что ни общение с ней как с деловой женщиной, ни общение с ней как с человеком мне еще никогда не доставляло удовольствия».
Зато в 2008 году Соловьева станет женой Познера, третьей по счету. И Владимиру Владимировичу общение с ней явно доставляет удовольствие: они всегда ходят парой на светских раутах.
Испытав сильное разочарование в данном парфюмерном проекте, Алла Борисовна заявила, что духи выпускать будет, но с другим названием. Однако уже в начале 1997 года она сообщила, что подготовила духи «Алла № 2».
«Духи — одно из немногих дел, которые я продолжаю вести с Аллой, — говорил тогда Болдин. — Был третий партнер, который Аллу не устраивал, но после того, как он ушел из этого бизнеса, все нормализовалось».
По этическим соображениям Евгений Борисович не называл имя своего близкого компаньона — Надежды Соловьевой.
Но вернемся назад. Итак, Соловьева возглавила фирму «Дженерал рекордз», а ее художественный руководитель Артем Троицкий занялся отбором материала для будущей коллекции «Вся Алла Пугачёва».
Первоначально планировалось издать восемь компакт-дисков, которые бы содержали порядка 120 песен. В качестве дизайнера выступил художник-концептуалист Свен Гундлах, чье оригинальное творчество с трудом можно было связать с именем эстрадной звезды. До этого он прославился еще и как вокалист ернической рок-группы «Среднерусская возвышенность», с которой много выступал авангардный поэт Дмитрий Пригов.
Когда Пугачёва увидела первые две или три кассеты своего эпохального собрания, то пришла в ярость:
— Это что вы тут сотворили?! Да это не фирма, а кооператив какой-то задрипанный!
Пригласили другого художника, Василия Гаврилова. Он предложил издать коллекцию с большим количеством фотографий и специальным буклетом. Но этот вариант Пугачёва отмела сразу:
— Мне не нравятся мои фотографии!
Тогда художник придумал заключить все собрание в непрозрачные коробки ярко-красного цвета, а каждый компакт-диск сопроводить лишь одной, чернобелой фотографией. Алла Борисовна выразила одобрение и собственноручно привезла ровно тринадцать фотографий — ни больше, ни меньше. (Занятно, что фирма Sony DADC, по заказу из России производившая все это великолепие, попросила оставить им несколько коробок для демонстрации на международных выставках.)
Тем временем было решено, что коллекция должна состоять не из восьми, а из тринадцати CD, после чего целая команда бросилась разыскивать все нужные фонограммы. К сожалению, Алла никогда не уделяла должного внимания сохранению своего звукового наследия. Особенно в молодости. Василий Гаврилов описывал одну забавную сценку. Он сказал Пугачёвой, что у него где-то дома лежит старая пластинка с песнями Шаинского, две-три из которых поет юная Алла.
— А какие? — заинтересовалась Пугачёва.
— Ну, там какая-то песня Белочки, еще что-то.
— Да нет, ты путаешь. Я этого не пела никогда.
На следующий день Гаврилов принес зацарапанную пластинку и завел ее. Когда Алла Борисовна услышала свой чистый голосок тридцатилетней давности, то ахнула:
— Боже мой!.. Филипп! Где ты там? Иди быстрей сюда, послушай!
Тогда же Пугачёва звонила своему приятелю времен училища Мише Глузу с просьбой разыскать те ее записи, что они, дурачась, делали у кого-то дома на катушечный магнитофон. Но Глуз, увы, ничего не нашел.
Песню «Робот» отыскали у автора текста Михаила Танича — это оказалась ветхая полурассыпавшаяся пленка. Фонограмма «Арлекино» обнаружилась в каком-то шкафу у самой Пугачёвой. А запись композиции «Караваны птиц» начиналась со второго куплета. Дело в том, что она никогда не фиксировалась на студийную ленту и была случайно записана кем-то во время «Рождественских встреч» — девушки из радиоузла «Олимпийского» просто включили магнитофон.
Но поиски некоторых песен, как, например, «Казановы», не увенчались успехом. Около семидесяти вещей пришлось оставить «за бортом» коллекции: их качество не поддавалось реставрации. Кстати, реставрацией Алла Борисовна попросила заняться Александра Юдова, ветерана группы «Рецитал».
Пока тянулась вся эта непростая работа, Пугачёва успела окончательно рассориться с Надеждой Соловьевой, а заодно и с Артемом Троицким. Конечно, Алла из мстительных соображений могла расторгнуть контракт с «Дженерал рекордз», но благоразумно не стала так поступать. Как заметил тогда тот же Гаврилов, «свой враг для нее лучше чужого друга».
* * *
Правда, «Коллекция» послужила поводом для недоразумений между Пугачёвой и теми ее друзьями, с кем отношения не были испорчены. В частности, Илья Резник подал на «Дженерал рекордз» в суд, поскольку считал, что фирма сильно недооценила его как автора текстов многих песен «Коллекции» и ему причитается очень солидная сумма.
Между тем в конце 1996 года вокруг имени Пугачёвой разыгрался и другой скандал в сфере грамзаписи. Сразу две фирмы — «Союз» и российское отделение компании PolyGram — независимо друг от друга придумали оригинальный проект: песни Пугачёвой исполняют другие музыканты. Справедливости ради надо сказать, что у PolyGram эта идея появилась раньше. Когда президент фирмы Борис Зосимов узнал, что то же самое готовит и «Союз», то пришел в негодование:
— Я два года уговаривал Аллу на это дело!
К тому же, вероятно, Зосимов посчитал, что Пугачёва имеет перед ним некоторые моральные обязательства: по просьбе Аллы Борисовны сюда устроили ее родного брата Женю — водителем. Он возил Лену Зосимову.
Но, с другой стороны, именно на «Союзе» певица издала свой последний альбом и осталась очень довольна сотрудничеством.
В конце концов, оппоненты пришли к соглашению, что «Союз» выпускает свой сборник на несколько месяцев позже.
Сама же Пугачёва в это время увлеклась делом, совершенно далеким от музыки. Она разрабатывала свою коллекцию туфель.
Почему вдруг именно туфель? Быть может, спустя много лет дал о себе знать тот запах кожи, который приносил в дом ее отец, Борис Михайлович, когда возвращался с Талдомской обувной фабрики. А может, Алле не давали покоя воспоминания о том, как она юной девушкой надела на танцы мамины туфли, которые были на два размера меньше.
Западные компании тогда только начинали входить на наш рынок, и в нише недорогой качественной обуви было много свободного места.
Партнером Пугачёвой в обувном ремесле стала корпорация «Эконика», которая взяла на себя все вопросы производства и маркетинга.
Алла ездила по итальянским обувным фабрикам, читала специальную литературу, листала старые каталоги и набрасывала эскизы. Правда, итальянцы с характерной живостью потом рассказывали, что многие из этих эскизов просто невозможно было воплотить: не делают так туфли! Учиться сперва надо.
К концу 1996 года была готова первая коллекция туфель с ярлычками Alla Pugacheva.
В сентябре 1996 года фирма «Алла» была ликвидирована. Редакция журнала взяла в аренду одну комнату в огромном неуютном здании бывшей фабрики. Впрочем, жить журналу оставалось недолго.
Расстались Кристина с Володей. Пресняков нашел новую подругу — Лену Ленскую.
Тем временем Леонид Парфенов и Константин Эрнст начали готовить свои «Старые песни о главном-2», в которые вовлекли и Пугачёву.
«Мы отбирали песни, — рассказывал Парфенов. — А потом ехали к ней домой. Она играла на фоно, а мы с Эрнстом все это пели».
Однако Пугачёва и на этот раз отказалась от непосредственного участия в новогоднем мюзикле. Когда же Эрнст с Парфеновым как-то привезли отснятый материал, чтобы показать Филиппу (все уже было практически завершено), Алла, конечно же, тоже стала смотреть. В какой-то момент она вдруг спросила:
— А что, меня вы еще успеете снять?
…На съемочной площадке Пугачёва оказалась последней из артистов. Незадолго до этого Филипп подарил ей роскошную белую шубу — в ней-то Алла Борисовна и пожелала попасть в фильм.
Она спела «Осенние листья», любимую мамину песню.
Песня, строго говоря, не укладывалась в формат того проекта: там были набраны вещи шестидесятых годов, а «листья» шуршали в пятидесятых. Но на это Парфенов весомо парировал:
— Ничего! Пугачёвой можно!