– Катуар, что с тобой?

Она садится на пляжный песок, спиной ко мне, лицом к морю, скрестила руки. Ее позвоночник почти рвет алый сарафан.

– Катуар, птица моя!

– Ты сказал, что мы сегодня уезжаем в Таганрог. – говорит она волнам. – А теперь наш чемодан унесли в номер.

– Мы уедем. Уедем! Но пойми, я сейчас не могу отказаться от такого сценария.

– Ты отказался от прежнего довольно легко.

– Да, потому что я уже не прежний. Но сценарий о Старце – это совсем другое. Неужели ты не понимаешь?

– Я понимаю, что ты обречен. Я не хочу тонуть вместе с тобой. Твои сценарии будут вечно.

– Катуар! Ты безжалостна. Я ничего не умею больше. Ни починить велосипедную цепь, ни наклеить звезды на потолок, ни сделать абажур – ничего! Мне тридцать пять лет, а что я сделал? Убил толпы народа, все утопил в крови. И теперь, когда, наконец, я смогу написать о том…

– Я не запрещаю тебе. Пиши.

– Но ты должна быть рядом со мной, Птица. В том самом абажуре в виде клетки.

– Я ничего не должна. И не буду делать твой абажур.

Провожу рукой по ее волосам. Впервые в нашей с ней короткой жизни она ниже меня ростом. Катуар наклоняет голову, рука соскальзывает.

– Катуар, пойдем.

– Я останусь здесь.

– И что?

– Построю себе тут песочный замок и буду в нем жить.

– Пойдем, птица-шутница. Вечером ты потрясешь всех своим платьем, своими плечами, своим носом. Икрыльями.

– А утром ты проведешь семинар на тему «Как написать сценарий, который все разрушит». Все будут в восторге, особенно девушки.

– Все. Мне надоело. Я устал. Сиди тут, если тебе так нравится мокрый песок.

– О! Драматургия наконец обострилась. Как славно!

Фигушки. Теперь я промолчу. Саша уйдет, хромая сильней, чем обычно: таково коварство песка. По дороге к гостинице «Перл» он начнет вырастать, раздаваться в плечах, рвать безжалостно на себе шкурку Саши-из-Таганрога, улыбаться очарованным прохожим. Превращаться в великого Марка Энде, в того, кто он есть. Втого, кем назначено быть. Человека из ниоткуда.