А теперь – полная тишина. Резко прекратить рев и стоны!
Чемодан лежит посреди номера, крышка отброшена, два стальных зуба-замка ждут указаний стоматолога. Лягарп с римским комфортом прилег на подушку. Значит, Катуар была здесь, переоделась… Где ее маленькая красная сумка по прозвищу клатч, которую мы купили за день до отъезда? В ней были билеты и наши документы. Сумка на тумбочке. Я беру ее в руки и глажу. Можно открыть, достать паспорт Катуар и узнать, как на самом деле зовут эту песочную гордячку.
Первая буква имени точно «А». Вторая – я запускаю руку в сумочку – вторая будет…
В дверь скребется ночная птица. Пришла. Прилетела!
Бросаю алую сумку-плутовку на постель.
Раз, два, три, четыре, пять… Теперь тебе несдобровать. Ты стала послушной, хороший симптом, но, собственно, я сейчас не о том.
Распахиваю дверь и на меня набрасываются яростные груди Румины:
– Куда ты ушел? Все тебя ищут!
– Устал.
– Мне приходится вместо тебя интервью давать! Пойдем быстрей!
– Нет, все, я не могу. Еще и колокол начал раскачиваться…
– Какой колокол? Пойдем. Там так весело, мне двое уже предложение сделали.
– Срочно соглашайся. Но выбирай того, кто повыше ростом.
– Пойдем, я тебе говорю. Что за человек?
Румина ногтями сцепляет манжет моей рубашки, уже декорированный двумя желтыми пятнами, и тянет, как утка-хищница. Вырываю руку из клюва:
– Я не пойду.
– Дурачок… Хочешь я сделаю прямо сейчас то, о чем ты всю жизнь мечтал? А потом мы пойдем веселиться до утра.
Румина опускается на колени, подол ее белого платья распускается на полу. Я толкаю Румину в плечо.
– Уйди.
– Нет, я сделаю это! – Румина хохочет, икает, доносится эхо шампанского. – Я сегодня переполнена чувствами!
Я отступаю назад, и Румина, протянувшая руки к моим бедрам, теряет цель и падает локтями на шершавый палас. В положении кентаврихи она остается, глядит на меня снизу вверх:
– Испортил мне настроение. Ладно, отдохну так немного и пойду, отдамся первому встречному режиссеру. Слушай, а почему ты с Хташей развелся?