Поздним зимним вечером я возвращаюсь в свою смрадную будку. От Хташи я сбежал очень далеко, на другой конец вселенной, тут квартиры доступны вьетнамцам и прочим инопланетянам. Моя новая улица называется Таганрогская, где мог я еще оказаться? Даже мой дом почти такого же цвета желтой кладбищенской стены, как был в Таганроге.
Нужен титр? Голос за кадром? Я устал объяснять, что и когда происходит. Это было очень давно, за много веков до того, как волны Черного моря обрушили песочный замок, который построила Катуар.
Завтра с утра ко мне ворвется хозяйка квартиры (открывает своим ключом, без предупреждения) и голоском девочки из долины смерти скажет:
– Вы уже на два дня просрочили плату. И соседи жалуются, что вы очень стучите на своей машинке по ночам. Я хочу поискать другого жильца.
И тогда я достану конверт, который сейчас шуршит в сердечном клапане куртки, достану оттуда аванс за Бенкендорфа и отдам весь старухе. Так проживу еще месяц. Больше денег не будет.
«Извини, Бенкендорф оказался уже неактуален, – пропел сквозь табачную трубку Йорген. – Народ и без него возлюбил хороших парней из спецслужб. Но аванс тебе честно отдадут: ты же работал, ну?»
Надо искать другого жильца. А я не жилец. Бабушки нет, квартира в Таганроге свободна, можно стать санитаром в больнице и носить нимфам судна, тоже работа.
– Э, парень! Ты местный? – Белобровый злодей встает на пути.
– Нет, не местный. Извините, я спешу.
– А у нас в Люблино спешить не принято. Надо с местной братвой сперва пообщаться. А то – опаньки будет!
– А вы не боитесь?
– Чево?
– Что я вас как-нибудь убью?
Белобровый злодей заинтригован:
– Меня зовут Игорек, если что. И как ты меня убьешь?
– В своем сценарии.
– Где?
– В сценарии. Это будет страшная смерть, Игорек.
– А, хорошо. Отойдем-ка. Вон туда, за гараж.
И поволок меня Игорек, чтоб за гаражом я навеки умолк.
Опустите камеру, покажите наши следы на люблинском снегу. Вот Игорька, а рядом мои, левый след поглубже и подлиннее, оставляет всем прощальный привет от берцовой кости. Слышится голос Игорька:
– Бабки есть?