Спустя сорок три минуты.

На тусклой кухне, за нетрезвым столом мы сидим с моим спасителем. Я в той же мокрой одежде, в которой хотел погрузиться на кровавое дно. Старик качает головой, завершает монолог:

– Так что, сценарист, не валяй дурака. Дали в морду – не страшно, а даже полезно. Денег нет – тоже надо такое пережить. Что там еще? Жена стерва? Нормально. Я с такой уже сорок четыре года живу. Сын у меня погиб. Ты думаешь – в Чечне? – Старик смотрит на меня, усмехается. – Нет, он бандитом был. Полюбила его девка одна. Хорошая девка, сил нет. Знаешь, прям как с иконы сошла, прости Господи. И полюбила. Она знала, чем он занимается, и никогда слова не сказала. Он людей убивал, а она ему ужин готовила и ждала. О сюжет! Встречала, кровь чужую с ботинок вытирала и на стол накрывала. Красиво так, со свечами, с салфетками. Затейница вообще, рукодельница. Шила хорошо. Сама им в спальню абажур смастерила… Однажды сын заказ получил на бизнесмена одного крупного, дали ему задаток огромный. И пошел он в загул. По пьяни врезался на машине своей… на этом, на «бумере». Никакие подушки не спасли. И что она?

– Что?

– А она… – Старик вглядывается в закатный пейзаж на моем лице. – Ну и рожа у тебя, сценарист, ох, рожа! Слушай, не пиши ты всякую муть, пиши сериалы. Так, чтобы не оторваться. Сосед плохого не посоветует.

– А что она?

– Так я тебе и сказал. Сам додумай. – Старик поднимается, кашляет. – Наступил новый век. Страна скоро рухнет на хер. А никто не должен этого заметить. Вот как надо писать!