Вынимая капустные водоросли из бурого пруда, кроша белый хлеб на колени, Карамзин говорит:

– Я смотрел все фильмы твои, есть ничего, есть получше, есть и другие. Я нашел твой имейл, писал много раз. Ты не видел?

– Видел, Карамзин. Видел.

– Я не в обиде. Молчал так молчал. Но сейчас я приехал не зря. – Он встряхивает ложкой, и алые брызги кропят надгробье моего покоя. – Я добился цели великой. И поэтому здесь. Ты слышишь меня?

– Я слышу. Но, может быть, позже?

– Позже? Нельзя! То, что я сделал, поможет тебе навсегда. И твой мозг отдохнет.

– Карамзин, у меня нет мозга уже несколько дней. Море вымыло.

– Тем лучше! Итак, великий мой сценарист, я сделал программу. Я работал три года и четырнадцать дней.

– Потом, Карамзин! Потом!

– Нет, только сейчас. Отныне программа моя сама сочиняет сюжеты. – Карамзин трясет большой ложкой. – Я готов тебе ее подарить.

– Зачем?

– Не продать – подарить! Она называется «Люгнер», что по-немецки – «лжец, выдумщик». Ты лишь вводишь параметры – имя героя, возраст, страну и примерную цель. Дальше действует «Люгнер».

– А если нет цели?

– Предусмотрел. Мой умный «Люгнер» готов дать варианты. Ты выбираешь. Дальше – как в саду расходящихся тропок. Читал Борхеса?

– Не помню.

– Ты уходишь все глубже, но можешь вернуться, если вдруг сюжет надоел.

Беззвучный колокол качнулся. В моем праздном черепе в полном мраке вспыхивает протуберанец. Губы Карамзина гниют, от них отваливаются ветхие чешуйки и осыпаются в борщ. Нет пощады. Прощай, Карамзин! Теперь я один, между колоколом и наковальней. Когда он ударит, я не выдержу. Колокол, бей. Я готов.