Мы лежим с Катуар на полу, на расстеленной карте Аппенинского полуострова. Простыня на тахте так и остается залитой белой кровью Марка из бутылки итальянского вина. Я люблю итальянские вина. И Италию люблю, как сапожник – вкусный пирог, как пирожник – хороший сапог. (Почему, почему Христос был еврей по маме? Я бы поверил в него, если бы он был итальянцем.)

– А что это за блестящие штучки на секретере? – шепот Катуар достигает регистра ленцо-сопрано.

– Мои призы за сценарии. Не хватает лишь «Демиурга». Ты, диалогистка, не знаешь, как выглядят наши награды?

– Очень хочется курить, – смеется Катуар и встает.

На ее спине остается отпечаток кусочка Ломбардии. Она попросила постелить что-то, чтобы не портить такой прекрасный паркет. Я постелил мою райскую карту.

– Ты просто как мой Йорген, – отвечаю я и провожу нервным пальцем по ее позвоночнику. – Он тоже все время хочет курить.

– И с ним ты тоже трахаешься? – Катуар поворачивается.

– Нет. И перестань употреблять это слово. Тоже мне – диалогистка.

– Я вообще могу уйти.

– Нет, лучше кури. Кури.

Катуар приносит из прихожей одну тонкую сигарету. Делает круг, лаская паркет пятками, и улыбается:

– Ты меня чуть не убил. Два раза подряд. Интересно, родится ли у меня новый сюжет?

– От меня?

– Да. Я очень хочу сюжет от тебя! А что, зажигалки нет?

– Там, на кухне, где-то были спички. Кажется, рядом с плитой.

Катуар удаляется на пуантах, шуршит спичками и кричит с кухни:

– А зачем тебе спички, если ты не куришь?

– Для плиты, наверное.

– Она электрическая! – Катуар смеется. Слышно, как спички бесчувственно падают на мозаичный пол.

– Да? Какая неприятность…

– Так зачем?

– Роза говорит: в доме спички должны быть всегда под рукой.

– Роза? – Катуар выглядывает озабоченной Коломбиной, волосы свешиваются. – Кто это?

– Домработница.

– Молодая?

– Роза? Нет. Увядшая.

– Я сразу заметила, что у тебя подозрительно чисто на кухне и в ванной. Значит, Роза. А у меня на цветы аллергия. Может, у тебя еще и дети имеются?

– Нет. Только сюжеты.

– Минута десять секунд! – угрожает сквозь время на школьном дворе Карамзин.