– В общем, он снимает порнофильмы, – Требьенов смотрит на меня строго, ему не до шуток – Но нет хороших сценарных идей. – Я ведь вас правильно понял, Велимир Велимирович?

Господин вида учителя физики, в очках и аккуратными сединами, кивает:

– Совершенно нет. А я не хочу снимать убогие сюжеты, которые мне предлагают. Сильвер сказал – вы можете помочь. Денег у нас не так много, но как бы побольше, чем ваша стипендия.

ТИТР: ЗА ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ ДО КАТУАР. – Я не получаю стипендию, – отвечаю.– Тем более вам это может быть интересно! А почему не получаете?Требьенов останавливает меня жестом ласкового регулировщика (сам скажу!):– Одна досадная тройка в сессии, Велимир Велимирович.– А, понятно… Кстати, можете меня звать просто Мир Мирыч.Требьенов послушно кивает и тихо поясняет мне:– Пусть тебя не смущает слово «порнография». Искусство можно делать и здесь. Когда бы вы знали, из какого мусора…– Не мусора, а сора, – уточняет Велимир Велимирович. Или Мир Мирыч. – Так что же вы скажете?Что отвечать? Надо отказываться, и очень быстро, пока учитель физики не назвал сумму, которая может оказаться сильнее закона земного притяжения. Мои крошки-сюжеты не могут попасть в грязные руки. И зачем я столько лет страдал? Для чего развивал свой орган полета? Он нежный, он оголенный, чуть тронь, и я буду стонать…– Мы предлагаем тысячу долларов за сценарий тридцатиминутного фильма.– Почему именно тридцать минут?Что ты спрашиваешь? Скажи: «Пшел вон, похотливый физик!» Тысяча долларов! Учитель физики бьет током.– Больше – будет уже скучно. Все-таки у нас как бы такой особый жанр, – произносит Велимир Велимирович. – Давайте я вам покажу, что мы делаем. У нас есть очень хорошие фильмы. Приходите к нам в Институт тракторостроения.– Куда?Требьенов улыбается:– Они арендуют там помещение. Все равно трактора никто не строит. Там же у них и студия.Велимир Велимирович вынимает визитку из внутреннего кармана теплого пиджака, кладет передо мной:– Вот адрес. Давайте завтра в два часа дня. Раньше не получится, я встаю только в 12: снимаем по ночам в основном.– Приходится держать секретность? – вздыхает Требьенов.– Да какая секретность, помилуйте! Днем все наши актеры работают и учатся. Ну что, рассчитаемся?– А вы больше не будете кушать? – ласково осведомляется Требьенов.– Нет, не буду. У меня своя диета. Не волнуйтесь, я заплачу.Еще один удар током.Мир Мирыч зовет официанта, перебирая рукой воздух. Я разглядываю его визитку: она перламутровая, искрится под декабрьским солнцем. Хотя в клубе «Ефимыч» нет никакого солнца. «Трубецкой-Бенуа Велимир Велимирович. Студия «Потемкин».Официант подходит, прилипает подошвами к деревянному полу и ждет, пока Мир Мирыч достанет из того же теплого кармана таблетку и прикажет:– Мне стакан воды.– Без газа, как всегда?После четырех чашек кофе и суммы тысяча долларов мне тоже очень хочется стакан воды. Два стакана воды.– Э-ээ… А можно…Официант не видит меня:– Что еще, Мир Мирыч?– Что еще? Ну и, как бы, счет.Снова Марк:– А можно…Официант поворачивает ко мне мраморное лицо. Язамираю. Официант не ждет, уходит вдаль. Скотина! Тварь! Ты будешь плясать под шум моего прибоя! Я залью тебе кипящий перламутр в глотку! Я вернусь!– Что с тобой? – Требьенов вглядывается в меня.– А что?– У тебя такой взгляд…Мир Мирыч зевает:– Не высыпаюсь совершенно. А вчера еще был прием в Патриархии.– Прямо в Патриархии? – Требьенов разводит руки, видимо, изображая распятие.– Да. Моей жене вручали приз «Тихий ангел» – сам Патриарх. За ее фильм «Свято место».– Да! – восклицает Требьенов. – Великолепный фильм! Просто великолепный!– Вы видели? – Мир Мирыч подозревает неладное.– Конечно! Такое нельзя пропустить. Актеры подобраны идеально!– Вообще-то он, как бы, документальный…

Скромный зал. Иконы в золотых окладах. Патриарх троекратно целуется с женой Мир Мирыча. На ее голове скромненький синий платочек. В первом ряду сидит Мир Мирыч, сочится миром. Патриарх затягивает пасхальным распевом:– Этот фильм пронизан духом православия, и в наше тяжелое время способен пробудить в людях…Стоп кадр. Стоп. Кадило, замри.

– Это было очень приятно, – завершает Мир Мирыч эпизод в окладе. – Прямо из рук Патриарха. – задумывается, прислушивается к эху далеких псалмов. – Мы с женой на одном курсе во ВГИКе учились. Только она потом пошла в документалку, а я стал игровые снимать. Наш курс вел сам Божедомский. – Великий мастер, – прикрывает глаза Требьенов.– А вы у кого на курсе учитесь? – Мир Мирович снимает очки, чтобы лучше видеть меня.