Падаю снова, теперь во времени, возвращаюсь в постылый сюжет – за тринадцать лет до прихожей и канделябра. В профессорский корпус.
Роза, которую сегодня вижу впервые, ставит передо мной тарелку с ярким супом.
– Кушайте, пожалуйста!
Хташа, сидящая напротив, морщит упитанный нос:
– Роза! Я же говорила тебе столько раз – не кушать, а есть.
– Ой, ну он такой голодный-несчастный, хочется с ним поласковей. – Приставляет к тарелке антикварную ложку с ажурным черенком. – А я пойду, не буду мешать. Надо фарфор протереть, ковры пропылесосить, что еще? Ах, да! Еще в магазин сходить.
– Сыр купи! – повелевает Хташа.
– А какого?
– Разного.
Я алчно зачерпываю ложкой пестрое озеро. И, глядя сквозь пар, вспоминаю, что последний раз ел суп в Таганроге, когда бабушка сделала прощальный обед. Я с ней очень давно не говорил.
– Хташа, а можно от вас позвонить по межгороду? Япотом отдам деньги.
– Звони сколько хочешь. Не надо никаких денег. Папа столько тратит на международные звонки, что от твоего мы никак не разоримся. Ешь, не волнуйся!
Я бережно подношу ложку к лицу, сам себя причащая. Сейчас я стану блаженным. Не дрожи, рука, не дрожи. Не скули, левая нога. Что с тобой, глупая? Тебя вдохновляет эта квартира? Ты хочешь гулять по этим чертогам, топтать бескрайние ковры, лежать на чудо-диванах? Да, храпы и скрипы Буха опротивели. Как и сам он, зануда с мячом. Еще один курс, а потом? Таганрог, вонь мутных азовских вод, непобедимые блины, Перун и Ярило под окнами, и Вечность. Мой переулок. Как страшно жить!
– А ты не бойся!
В кухонные врата ступает высокий человек, командор в алом шелковом халате. Он держит трубку и ведет разговор, не замечая нас:
– Не бойся! Пиши еще главу, приходи ко мне, я посмотрю, дам советы. Когда? Давай завтра вечером. Жена с дочкой пойдут в театр, нам никто не будет мешать. Все, договорились. Целу… – он наконец различает за круглым столом меня и Хташу. – Эээ, до свидания. Ауфвидерзейн.
Кладет трубку на стол, опирается на него (стол ахает). Смотрит на меня взглядом палача. Я застываю с ложкой, харчо дрожит в руке. Плеснуть бы этим харчо в лицо командора, чтоб завыл, чтоб по полу катался. А потом взять бы саблю (я видел в гостиной ее, на стене), порубать на куски всю эту квартиру и кричать сладострастно: «Врешь, не возьмешь! Я за сыр не продамся!»
– Папа! – улыбается Хташа. – Это мой однокурсник. Он…
– А мы прекрасно знакомы! – перебивает ее профессор Бурново.
Ложка не выдерживает и падает в обморок, одарив мои колени пылким харчо.
Как славно скользит сюжет, будто все это уже было. Да, Бенки, нужны и такие ходы, дерзкие и простые. С виду комедия, а присмотришься – драма. Или наоборот? Надо героя помучить, пусть потеряется в жанре, несчастный, и пусть знает, что автор безжалостен. Пусть сражается сам, голыми ручками, ажурной ложкой. Нет, ребята, пулемет я вам не дам.