Мир Мирыч укладывает листы на стол, где запеклись чернильные пятна забытых слов и цифр. Отодвигает листы к краю бездны. Глядит на меня сквозь жестокие полутемные очки, не шевелится. Залепить бы эти очки тугими бабушкиными блинами. Ударить бы эту тварь в вальяжном пиджаке сковородой раскаленной. И потом закопать во дворе НИИ Тракторостроения в целлулоидном мешке – я уже присмотрел там местечко: пустую круглую клумбу, отороченную кирпичными углами. И табличку на осиновой палке приладить «Здесь погребена моя тысяча долларов».

– Ну что? – Мир Мирыч вынимает из шахты пиджака упаковку с голубыми таблетками. – Я прочитал твой сценарий. – Щелкает, добывает таблетку. – И долго писал? – Проталкивает голубую таблетку между губ.

– Недели две… Мне надо было почитать литературу всякую… историческую.

– Слушай, а у тебя вообще сколько баб было?

– Семь.

– А теперь честно? Режиссера не обманешь.

– Три.

– Я просил – честно.

– Одна. Два дня назад.

– Первый раз, что ли?

– Да.