Глава 3
Анаконда сжимает кольца
В 1861 г. генерал Уинфилд Скотт, не веривший в быстрое окончание войны с мятежными южанами, предложил план постепенного экономического «удушения» Конфедерации за счет блокады портов и крупных центров на морских побережьях и реке Миссисипи с последующим продвижением в сторону Атланты. С легкой руки журналистов план Скотта стал известен всему миру как «стратегия анаконды».
В конце XIX в. адмирал Альфред Мэхэн, воевавший в Гражданскую, положил принцип анаконды в основу своей знаменитой геополитической доктрины «морской силы». Главным фактором, определяющим судьбы наций, Мэхэн считал их территориальное положение относительно главных морей и способность пользоваться им в военных целях. Обеспечить свое превосходство морская держава может лишь отрезав противника от моря – именно так, по мнению Мэхэна, должна вести себя Америка в отношении таких континентальных гигантов и «врагов морской цивилизации», как Германия, Россия и Китай.
«Великая змея Скотта». Иллюстрация 1861 года.
По рецепту адмирала Мэхэна США вели свои войны в течение всего XX века – в том числе, и против Советской России: интервенция в поддержку Белого движения начиналась именно с захвата и вывода из-под контроля Красной Армии береговых зон. Ту же стратегию – удушение противника за счет создания вокруг него очагов напряженности – Вашингтон использует и сегодня в отношении Китая.
История американо-китайских отношений насчитывает немногим более 170 лет. С подписанием в 1844 г. первого двустороннего договора в местечке Ванся под Макао США вступили в «клуб хищников» – государств-колониалистов, старавшихся урвать в Китае кусок пожирней. Однако конкурировать на этом поле с Великобританией было очень сложно, и в 1899 г. Вашингтон провозгласил политику «открытых дверей», призвав западные страны хотя бы внешне и формально соблюдать принцип равенства в борьбе за китайский рынок. В ту пору борьба за влияние в Китае еще не являлась для Америки вопросом первостепенной важности. Не был реализован и план Мэхэна по превращению Срединной империи в трамплин для дальнейшей американской экспансии вглубь Евразии (решение этой задачи предполагало препятствование продвижению России на Дальний Восток, раздел Китая и перенос его столицы на реку Янцзы, которую Америка могла бы успешно использовать в качестве «радиуса агрессии»).
По рецепту адмирала Мэхэна США вели свои войны в течение всего XX века. Ту же стратегию – удушение противника за счет создания вокруг него очагов напряженности – Вашингтон использует и сегодня в отношении Китая.
Прагматическая основа для двусторонних отношений сформировалась лишь в 1930-1940-х гг., то есть в период антияпонской и гражданской войн в Китае. Именно тогда США свернули политику «открытых дверей» и озаботились обеспечением преимуществ лишь для самих себя. Одной из важнейших задач для того времени было недопущение попадания в сферу влияния СССР ни Китая целиком, ни какой-либо из его частей, что изменило бы геополитический баланс в мире не в пользу Соединенных Штатов. Поэтому американцы стремились установить отношения с обеими силами, действующими на территории Поднебесной – и с центральным правительством Китайской Республики во главе с Чан Кайши, и с Шэньганьнином – Особым районом Китая, находящимся под контролем коммунистов, возглавляемых Мао Цзэдуном. Отдельный интерес к Особому району вызывали его недра: здесь сосредоточена половина всех нефтяных запасов Китая и треть – каменноугольных.
Притом, что в конце войны стратегические интересы КПК и США были в основном едины (скорейшая победа над Японией), Вашингтон не смог преодолеть свою идеологическую непримиримость. С приходом к власти президента Трумэна главной стратегической целью США стало сдерживание коммунизма, и, соответственно, высшим стратегическим интересом в Китае – создание проамериканского правительства в пику Сталину.
В июне 1946 г. в Китае началась гражданская война. На фоне побед поддерживаемых Советским Союзом китайских коммунистов над вооруженными силами Гоминьдана США принял решение оказать военную и финансовую (в размере 570 млн. тогда еще полноценных долларов!) помощь правительству Чан Кайши. Это еще более углубило противостояние КПК и США. Характерно, что в этой ситуации коммунистический Китай не спешил занести Америку в список злейших врагов. Так, 28 апреля 1949 г. Мао Цзэдун заметил: «Если США и Великобритания смогут разорвать отношения с Гоминьданом, мы можем подумать об установлении с ними дипломатических отношений».
Оголтелый антикоммунизм американского правительства помешал ему осознать вполне очевидный факт, что установление отношений с новым Китаем помогло бы Америке сдерживать Советский Союз. В результате все отношения между КНР и США оказались замороженными более чем на два десятилетия.
Однако оголтелый антикоммунизм американского правительства помешал ему осознать вполне очевидный факт, что установление отношений с новым Китаем помогло бы Америке сдерживать Советский Союз. В результате все отношения между КНР и США оказались замороженными более чем на два десятилетия. Уже в 1950 г. американцы и китайцы оказались по разные стороны фронта в Корейской войне, которая не вышла за пределы полуострова лишь из-за угрозы возможного вмешательства СССР на стороне КНР.
Ослепленные классовой ненавистью, американцы даже внутри своей страны устраивали травлю ценнейших специалистов, имеющих китайское происхождение. В их числе был Цянь Сюэсэнь, профессор Калифорнийского технологического института, ученик знаменитого Теодора фон Кармана. В конце Второй мировой войны полковник ВВС США Цянь Сюэсэнь участвовал в операции «Скрепка» по вывозу из Германии документации по «Фау-2», частей ракет, а также ученых, принимавших участие в их разработке. Именно он допрашивал в мае 1945 г. Вернера фон Брауна и других сотрудников немецкого ракетного центра Пенемюнде. Книга Цяня Сюэсэня «Реактивное движение» стала «технической библией» послевоенной авиационной и ракетной промышленности США.
В 1950 г., на пике «охоты на ведьм», Цянь Сюэсэнь он был отстранен от работ и пять следующих лет провел под домашним арестом. В сентябре 1955 г. китайцы выменяли Цяня на американских военнопленных – участников Корейской войны. Уже на следующий год коммунистический Китай имел собственную ракетно-космическую программу и приступил к строительству космодрома в Цзюцюане.
Тем временем США, потерпевшие поражение в Корейской войне, продолжали стягивать Китай в «кольце анаконды». Американские военные базы появились в Южной Корее, на Окинаве (Япония), в Сингапуре, в Таиланде, на Филиппинах. Раздражающим фактором для материкового Китая стал Тайвань, куда после социалистической революции 1949 года бежал Чан Кайши. США развернули на острове свои военные базы, гоминьдановское правительство получало от Штатов огромную экономическую помощь, сопоставимую с вложениями в КНР Советского Союза – в сумме она составила более полутора миллиардов долларов.
Свои действия США оправдывали воинственными высказываниями Мао Цзэдуна в духе «Мы обязательно должны заполучить Юго-Восточную Азию, включая Южный Вьетнам, Таиланд, Бирму, Малайзию, Сингапур» или «Через л лет мы непременно построим крупные корабли и будем готовы к высадке в Японии, на Филиппинах и в Сан-Франциско». Вашингтонские стратеги, впрочем, не могли не понимать, что слова Великого кормчего – не более чем риторика: воевать с сильным противником в ту пору Китай не имел ни военной, ни экономической возможности.
Вашингтон подчеркнуто признавал кабинет Чан Кайши как единственно законное правительство Китая. С КНР же у Соединенных Штатов не просто не было дипломатических отношений – в ее отношении отсутствовало само понятие дипломатии. Показателен демонстративный отказ Даллеса пожать руку Чжоу Эньлаю на Женевской конференции 1954 года по Индокитаю.
Потепление отношений между Вашингтоном и Пекином пришлось на то самое время, когда ясно обозначилось военное превосходство СССР, а сами Соединенные Штаты, увязшие в болоте Вьетнамской войны, переживали очередной экономический и политический кризис. На этом фоне резкое обострение отношений между Советским Союзом и КНР, дошедшее в 1969 г. до прямых военных столкновений, было на руку Америке.
Генри Киссинджер, советник по национальной безопасности президента Ричарда Никсона, поставил на то, что налаживание американо-китайских отношений, во-первых, предотвратит возможное «усмирение» Китая Советским Союзом по чехословацкому сценарию (которое привело бы «к восстановлению столь опасного китайско-советского блока, монолитный характер которого внушал такой страх в 50-е годы»), а во-вторых, заставит советское правительство пойти на уступки в вопросах разоружения.
В марте 1969 г. произошел вооруженный инцидент на советском острове Даманский на реке Уссури, в мае – в окрестностях небольшого поселка Дулаты, а затем – в районе озера Жаланашколь на казахской границе. А уже в июле 1969 г. США предприняли серию односторонних инициатив в отношении Китая, в частности, сняв запрет на поездки американцев в КНР, разрешив американцам ввозить в Соединенные Штаты китайские товары на сумму в сто долларов, а также начав продажу зерна в Китай. 8 августа 1969 г. госсекретарь США Уильям Роджерс разъяснил в своей речи суть этих инициатив: по его словам, они призваны «помочь напомнить людям континентального Китая о нашей исторической дружбе с ними».
Американские спортсмены фотографируются на фоне Великой китайской стены. Обложка журнала Time.
В начале апреля 1971 г. по мировым СМИ пронеслась сенсационная новость: китайское правительство за своей счет пригласило посетить КНР американскую сборную по настольному теннису, находившуюся на чемпионате в Японии. 11–17 апреля американские спортсмены провели несколько матчей с китайскими коллегами, побывали в Летнем дворце и на Великой китайской стене, смогли увидеть жизнь Китая изнутри. Это был первая американская делегация, посетившая КНР с момента ее образования в 1949 г.
Выбор именно этого вида спорта был неслучайным – пинг-понг считался национальной гордостью китайцев. Сам Мао Цзэдун придавал пинг-понгу огромное, едва ли не государственное значение. В январе 1965 г. он опубликовал рецензию на статью Су Иньшена «Как играть в настольный теннис», где призывал китайцев учиться по этой статье политике, экономике и военному делу и овладевать диалектико-материалистическим методом. В свою очередь, американским дипломатам казался символичным сам смысл этой нехитрой игры. «Почему мы тогда выбрали пинг-понг? – вспоминал впоследствии Генри Киссинджер. – Наверно, потому что этот спорт напоминает само искусство дипломатии – умело перекидывать шарик друг другу и не давать ему упасть».
Киссинджер посетил Пекин с тайным визитом вслед за мастерами пинг-понга – в июле 1971 г. Он пообещал, что США откажутся от политики изоляции Китая, похлопочут о восстановлении членства КНР в ООН, и в знак серьезности намерений передал снимки советских военных объектов, сделанные американским спутником. Вторую поездку – в октябре 1971 г. – Киссинджер посвятил обсуждению деталей грядущего визита в КНР президента США Ричарда Никсона.
Киссинджер сдержал слово: США поддержали кандидатуру КНР в состав ООН, и вскоре делегация народного Китая заняла место Тайваня в числе постоянных членов в Генеральной Ассамблее и Совете Безопасности.
Президент Никсон с супругой на экскурсии в Запретном городе.
Визит Никсона в КНР состоялся в феврале 1972 г.; на расчистку снега в столице было мобилизовано 200 тысяч китайцев, что было с удовольствием отмечено американской стороной. Переговоры завершились подписанием Шанхайского коммюнике. В документе, в частности, заявлялось о совместном противодействии КНР и США Советскому Союзу.
Так, напуганная советским военным превосходством, Америка впервые за без малого тридцать лет решилась на то, чтобы исключить из своих отношений идеологический критерий и утвердить взаимоотношения на прагматической основе. По словам Киссинджера, «в период, который … был вершиной советской уверенности в себе и точкой падения для Америки, администрации Никсона удалось перетасовать колоду».
Напуганная советским военным превосходством, Америка впервые за без малого тридцать лет решилась на то, чтобы исключить из своих отношений с Китаем идеологический критерий и утвердить взаимоотношения на прагматической основе.
Выгоды от союза с США преследовала и КНР, надеющийся с помощью богатого союзника поправить дела в экономике и преодолеть невероятную нищету, в которой жил китайский народ. Впрочем, свою помощь предлагал Америке и сам Китай: в 1973 г. в связи демографическим кризисом в США, Китай для его ликвидации предложил завезти 10 миллионов своих женщин.
Пока был жив Мао Цзэдун, то есть до 1976 г., и пока КНР переживала «переходный период к новому курсу» (1976–1978 гг.), США не желали идти на установление дипотношений с КНР и продолжали поддерживать дипломатические отношения с Китайской Республикой на Тайване. В декабре 1978 г., уже во время президентства Джимми Картера, КНР и США заключили Коммюнике об установлении дипломатических отношений. США признали правительство КНР как единственно законное правительство Китая, а Тайвань – неотъемлемой частью Китая, заявив о прекращении действия «Договора о совместной обороне», подписанного в 1954 г., и выводе своих войск с Тайваня. В том же месяце на Третьем пленуме ЦК КПК 11-го созыва была поставлена политическая задача, которая получила название «открытость» (кайфан) и состояла в курсе на развитие связей с США.
В начале 1979 г. главный архитектор китайской политики реформ и открытости Дэн Сяопин совершил визит в США. Во время визита Дэн выдвинул идею китайско-американского стратегического сотрудничества в интересах борьбы против «притязаний Москвы на доминирование в мире».
Визит Дэн Сяопина вызвал небывалый «китайский бум» в США. В КНР начался быстрый рост западных капиталовложений – инвесторов привлекала в Китае чрезвычайно дешевая рабочая сила. Лишенные золотого обеспечения доллары нашли свое применение на новом, необъятном рынке. Китай становился дешевой мировой мастерской.
Все это, однако, не означало, что США ринулись навстречу Китаю с дружескими объятиями. Вашингтон и не собирался ослаблять хватку, продолжая стискивать КНР в кольце военных баз. В марте 1979 г. конгресс США принял закон об отношениях с Тайванем, противоречивший духу китайско-американского коммюнике об установлении дипломатических отношений и вмешивавшийся во внутренние дела Китая. Согласно этому закону США сохраняли за собой право поддерживать культурные, торговые и другие неофициальные отношения с Тайванем, а в том числе и продолжать продавать ему оружие.
Предел сотрудничества КНР с США выявился с достаточной очевидностью. Пекин убедился в том, что в стратегическом отношении США остаются противником Китая.
Предел сотрудничества КНР с США выявился с достаточной очевидностью. Пекин убедился в том, что в стратегическом отношении США остаются противником Китая.
В 1979 г. Китай под руководством «архитектора китайской перестройки» Дэн Сяопина решил заняться исключительно внутренним реформированием. Высочайшим государственным интересом для КНР были провозглашены стабильность и развитие экономики. Именно тогда, не желая быть разменной монетой в геополитических играх Вашингтона и пушечным мясом в возможной войне с Советским Союзом, официальный Пекин провозгласил принцип «держаться в тени», считая, что вмешательство Китая в происходящие в мире опасные процессы может нанести ущерб делу возрождения страны. «По словам многих друзей, Китай – лидер третьего мира. Мы же говорим, что лидером быть не можем, – утверждал в августе 1982 г. Дэн Сяопин. – Станешь лидером – испортишь дело. У гегемонов весьма скверная репутация, и у лидера третьего мира она тоже будет не лучше. Это не любезная отговорка, а подлинно политический расчет».
Принцип невмешательства в опасные мировые процессы и сосредоточение на внутренних проблемах со временем принес КНР значительные дивиденды. Из нищей полуграмотной страны Поднебесная буквально на глазах стала превращаться в экономически мощную державу.
К началу модернизации, в конце 1970-х гг., КНР представлял собой страну, совершенно подорванную «Великим скачком» и культурной революцией. В Китае недоедало 80 % населения, лишь треть взрослых умела писать и читать. Одна и та же одежда носилась от поколения к поколению, а символом благополучия служили велосипед и наручные часы. Страна страдала от чудовищных неурожаев, во время которых вымирали сотни тысяч человек и даже отмечались случаи каннибализма.
При этом, в отличие от СССР, Китай не имел ни колоссальных запасов сырья, позволявших нашей стране развивать промышленность за счет собственных ресурсов и дававших ей неиссякаемый источник валюты, ни того количества плодородных земель, ни сопоставимого лесного богатства.
В результате проведенных под руководством Дэн Сяопина блестящих экономических реформ, уже через десять лет народ перестал голодать, у людей появился хотя и скромный, но очевидный достаток. Темпы роста ВВП в КНР в 1979–2002 гг. составили более 9 % в год, в два раза выше, чем за предыдущие тридцать лет. Еще больше ускорило экономический рост в КНР падение в 1986 г. цены на нефть – топливо для энергоемких индустрий и сырье для производства пластмасс. Сложилась парадоксальная ситуация: низкая цена на нефть уничтожила одного геополитического противника США, но фактически создала другого, и, возможно, даже более опасного в перспективе.
Велосипед в Китае – больше не признак зажиточности.
Если в 1950 г. на долю КНР приходилось 3,3 % мирового ВВП, то к 1992 г. этот показатель увеличился втрое – до 10 %, и эта доля продолжает расти. Еще в 1980-х гг. ВВП на душу населения в Китае оценивался на Западе всего в 300 долларов (показатель Анголы, Бангладеш или Гаити). В конце 1990-х эта цифра достигла 860 долларов, превысив грузинские и боснийско-герцеговинские показатели. Для того, чтобы удвоить доход на душу населения, Британии понадобилось в свое время 48 лет, Соединенным Штатам – 47, Японии – 33 года. Китаю это удалось менее чем за десять лет.
Сохранение подобных темпов роста китайской экономики грозило в обозримом будущем поставить под сомнение гегемонию американцев во всем мире, и это не могло не тревожить Вашингтон. В первые годы китайских реформ, когда их результаты еще не были столь внушительными, Запад тешил себя иллюзиями относительно экономической и политической слабости КНР и неспособности к глобальному воздействию. Однако уже к середине-концу 1980-х гг. Америка активизировала идеологический прессинг против КНР, понимая, что своего возрождения Китай добился на пути социалистического развития.
Как и в случае с СССР, Вашингтон сделал ставку на то, чтобы «сокрушить китайскую крепость изнутри». В том числе, за счет муссирования вопроса о нарушениях прав человека в КНР, поощрения сепаратизма в Синьцзяне и Тибете, создания и финансирования НКО/НГО, начала активного вещания на КНР западных радиостанций и пропаганды американского образа жизни, духовных и материальных ценностей. Активизировали свою деятельность в КНР западные миссионеры, евангелисты и представители тоталитарных сект.
Идеологическая агрессия против Китая велась на фоне местных протестов против существующего режима. Глубина проводимых в Китае преобразований устраивала не всех. Согласно опросам, в 1987 г. почти 75 % пекинцев считали недостаточным уровень свободы в стране, а более половины молодежи открыто выражали недоверие правительству.
К середине-концу 1980-х гг. Америка активизировала идеологический прессинг против КНР, понимая, что своего возрождения Китай добился на пути социалистического развития.
В то же время группа китайских интеллигентов выдвинула программу радикализации политических реформ. Предлагалось пересмотреть конституцию, исключив из нее упоминания о КПК, передать реальную власть парламенту, провозгласить разделение властей, снять все ограничение на создание политических партий, и «привести законодательство в соответствии с Всеобщей декларацией прав человека».
Одним из идеологов китайского радикального либерализма был проректор Научно-технической академии Китая Фан Личжи, опубликовавший в 1986 г. в «Жэньминь жибао» ряд статей, объединенной общей темой: «Марксизм нужно отложить в сторону». «Китайский Сахаров» отстаивал путь демократизации западного образца и обрушивался на «уродливый социалистический патриотизм, официально насаждаемый в КНР и представляющий собой эклектическую смесь национально-державной идеологии с антинациональным марксистским интернационализмом». Фан Личжи заявлял: «Мы должны противиться патриотизму, тем более что с течением времени он обнаруживает все большую свою ограниченность, и даже самое чистое патриотическое чувство становится слишком узким в условиях современного мира».
Выступление Фан Личжи в центральном органе КПК закончилось для него исключением в январе 1987 г. из партии «за нарушение требований, предъявляемых к коммунисту». Вслед за ним был снят со своей должности популярнейший среди либеральной интеллигенции генеральный секретарь ЦК КПК Ху Яобан.
Между тем недовольство в стране нарастало. Только в первой половине 1988 г. было подано около тысячи заявок на проведение манифестаций; на промышленных предприятиях прошло почти пять десятков политических забастовок.
В июне 1988 г. китайское телевидение показало шестисерийный фильм «Элегия о Желтой реке» («Хэшан»). Его авторы, писатель Су Сяокан, историк Ван Лусян и режиссер Ся Цзюнь, проводили через весь фильм лейтмотивом идею, что китайская цивилизация, сформировавшаяся на берегах илистой Желтой реки (Хуанхэ), отстала, убога и совершенно неуместна в современном мире. И единственный шанс для Китая – это отбросить все старое и шире открыть свои двери голубому Океану – цивилизации Запада и Японии: «Мутный отстой старой цивилизации скопился в кровяных сосудах нашей нации, как ил на дне Желтой реки. Его следует смыть с помощью великого половодья».
Явно провокационный фильм был повторен в эфире несколько раз, чтобы надежнее вбить в головы общественности мысль о необходимости слома системы и перелицовки жизни по западным лекалам. Поскольку телевизоры тогда были далеко не в каждой китайской семье, эффект от трансляции фильма был подкреплен публикацией его сценария в нескольких национальных газетах и в виде отдельной книги тиражом в 700 тысяч экземпляров, что вызвало нешуточное волнение в умах. Для революции недоставало, как говорится, лишь небольшого толчка.
Толчком к началу беспорядков послужила смерть Ху Яобана 15 апреля 1989 г. Через два дня около 4 тысяч студентов Пекинского университета вышли на демонстрацию под лозунгом «Долой коррупцию!» Другим требованием было посмертное восстановление Ху Яобана в должности генерального секретаря. На следующий день на площади Тяньаньмэнь началась сидячая забастовка.
Руководство Китая не имело единого мнения, как реагировать на ситуацию. И если новый генсек Чжао Цзыян предлагал пойти на переговоры со студентами и выполнить их требования, то глава правительства Ли Пэн настаивал на жестком решении проблемы. Тем временем, пользуясь нерешительностью власти, движение протеста набирало обороты. Уже 21 апреля «население» площади выросло до 60 тысяч человек, a 27 апреля превысило полумиллион. Теперь большинство манифестантов составляли уже не студенты, многие из которых давно разошлись по домам, а безработные маргиналы, в том числе, съехавшиеся из других регионов Китая.
К 20 мая на Тяньаньмэнь собралось уже более миллиона человек, напоминавших огромный бурлящий рой. Ситуация выходила из-под контроля, и в Пекине было объявлено военное положение. К площади была стянута бронетехника – протестующие вставали перед ней живым щитом, не давая ходу.
Вечером 3 июня правительственные войска получают приказ подавить мятеж силовыми методами. Неожиданно для армии «мирные протестанты» образовали хорошо организованные отряды, вооруженные «коктейлями Молотова» и огнестрельным оружием. На пути танков мгновенно были выстроены баррикады из автобусов и легковушек. Началось настоящее сражение, в результате которого с обеих сторон погибло от 4 до 6 тысяч человек. К утру 4 июня мятежники были вытеснены с площади.
Последствия тяньаньмэньских событий оказались роковыми для восторжествовавшей было в Китае идеи «мирной эволюции» от социализма к капитализму. Партия «удержала ружье» в своих руках. В Пекине было введено чрезвычайное положение, продлившееся семь месяцев, смещен со своей должности Чжао Цзыян (пост генсека ЦК КПК получил Цзян Цзэминь), к концу 1990 г. сменены шестеро из семи командующих военными округами, уволены командиры городских гарнизонов Пекина, Шанхая и Тяньцзиня, сформирована Народная вооруженная полиция в целях оперативного и эффективного подавления будущих беспорядков. Экономические реформы были заморожены на два года – власти вернулись к ним лишь в начале 1992 г.
В ходе проведенных после подавления студенческой демонстрации обысков и арестов среди лидеров антиправительственных организаций Министерство общественной безопасности КНР получило большое количество документальных доказательств причастности американских спецслужб к событиям в Пекине. Тяньаньмэньские события Дэн Сяопин охарактеризовал так: «Капитализм намеревается, в конечном счете, одержать победу над социализмом. В прошлом он пытался осуществить это с помощью оружия, атомной и водородной бомбы, что вызвало отпор со стороны народов мира. Теперь он прибег к мирной эволюции».
Акцентируя внимание на необходимости решительно защищать социалистический путь развития КНР, архитектор китайской перестройки отметил, что два генеральных секретаря ЦК КПК, то есть Ху Яобан и Чжао Цзыян, «споткнулись на проблеме последовательного отстаивания четырех основных принципов». Так называемые четыре основных принципа были сформулированы Дэн Сяопином в 1982 г. Этих принципов, т. е. придерживаться социалистического пути, диктатуры пролетариата, руководящей роли партии, а также марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна, руководство КНР в целом придерживается и по сию пору.
Сохранив основы своего строя, Китай спас себя от неминуемого распада. Как мы знаем, этой участи в очень похожих условиях другой великой стране – Советскому Союзу – избежать не удалось. Можно утверждать, что, пытаясь дестабилизировать КНР по схеме, успешно применявшейся в СССР, американская разведка пошла в конце 1980-х гг. в Китае по неэффективному пути. Ставка на «раскачивание» ситуации через создание демократических организаций и на формирование агентуры влияния в высших государственных и партийных органах КНР привела к большим финансовым затратам и закончилась полным провалом.
«Тогда, в конце весны 1989 года, Китай выиграл самый тяжелый раунд борьбы за статус сверхдержавы – первой сверхдержавы XXI столетия, – борьбы с самим собой, с разрушительными силами, что таятся внутри любого общества, – уверен российский исследователь Владимир Лещенко. – И легко представить, зная, что случилось у нас – какая судьба ждала Китай, если бы власти тогда дрогнули… Году к 1991-92 Китай перестал бы существовать, развалившись на "новые независимые государства Восточной Азии" – видимо так бы это называлось. (Это не авторские фантазии, а прогнозы ЦРУ). И отделился бы не только Тибет с какой-нибудь Внутренней Монголией, но и все два десятка собственно китайских провинций стали бы суверенными, независимыми: прежде всего от здравого смысла – и нищими».
В конце весны 1989 г. Китай выиграл самый тяжелый раунд борьбы за статус сверхдержавы – первой сверхдержавы XXI столетия, – борьбы с самим собой, с разрушительными силами, что таятся внутри любого общества.
Идеологический фактор оказался на рубеже 1980–1990 гг. решающим для сохранения политического status quo Китая. Сохранение социалистического строя, пусть даже насильственными методами, обеспечило КНР сохранение территориальной целостности и, безусловно, поспособствовало экономическому подъему страны. Важно иметь в виду, что Китай, вроде бы как открытый в последние годы к западной культуре, сохранил не только свою традиционную идентичность, но и идеологию, доставшуюся по наследству от Советской России. Учение Мао Цзэдуна не было отброшено, подобно учению Маркса-Ленина в России, в эпоху широких политических и экономических реформ Дэн Сяопина, оставшись фактором, в значительной степени определяющим как внутреннюю, так и внешнюю политику этой могущественной державы, и сам образ поведения китайской цивилизации на мировой арене.
Темпы роста Китая на фоне стагнации западного мира рушат все либеральные мифы о том, что коммунистическая идеология является естественным тормозом экономики. Уже в 1997 г. ВВП Китая (если производить расчеты по паритету покупательной способности национальной валюты) занимал второе место в мире. «Таблица лидеров» мировой экономики, согласно расчетам аналитиков РАН, выглядела на то время так:
1. ВВП США – 7075 млрд долл.
2. ВВП КНР – 3670 млрд долл.
3. ВВП Японии – 2640 млрд долл.
4. ВВП ФРГ – 1625 млрд долл.
5. ВВП Франции – 1160 млрд долл.
В 1999 г. китайской экономике отвели второе место в мире по абсолютному размеру и аналитики ЦРУ.
Важнейшими факторами китайского экономического подъема стали присоединение Гонконга в 1997 г. и Макао в 1999 г., а также становления «Большой китайской экономики». Гонконг был шестым экспортером мира (больше, чем сам Китай), четвертым финансовым центром мира, пятым портом мира по грузообороту (в десять с лишним раз превосходящий по этому показателю порт Санкт-Петербурга). Через Гонконг шла почти половина притока иностранного капитала в КНР.
О масштабе «Большой китайской экономики» можно судить хотя бы тому факту, что три из четырех главных азиатских «драконов» (упомянутый Гонконг, а также Тайвань и Сингапур) – китайские по населению (в Сингапуре, например, китайцы составляют более 3/4 населения). Другие «зоны влияния» от материкового Китая географически расположены сравнительно далеко, однако они сильно зависят от китайского капитала. Так, на Филиппинах всего 10 % китайского населения, но более 1/2 капитала местных фирм в руках китайцев. В Индонезии китайцев всего 2–5%, но контролируют они больше 75 % капитала. В начале 1990-х китайцы составляли 10 % населения Таиланда, но владели девятью из десяти крупнейших фирм и отвечали за 50 % ВНП. Китайцы составляют примерно одну треть населения Малайзии, но экономика почти полностью в их руках. Таким образом, отнюдь не преувеличением выглядит утверждение Самюэля Хантингтона, что «вся восточно-азиатская экономика вне Японии и Кореи – это, по сути, китайская экономика». Картина окажется еще более впечатляющей, если представить себе, что произошло «экономическое воссоединение» материкового Китая и Тайваня.
По словам американских аналитиков Ричарда Бернстайна и Росса Манро, подъем Китая является на сегодняшний день «наиболее трудным вызовом… Китай представляет собой мощную экономику и впечатляющую военную силу. Происходит рост китайского влияния в Азии и в мире в целом. Китай предусматривает для себя глобальную роль».
Потеряв надежду «обуздать» Китай путем прямого вмешательства во внутренние дела суверенной страны, США прибегает к другим методам. Сразу после событий на Тяньаньмэнь Вашингтон начал экономический шантаж КНР, в частности, заморозив кредитную линию на сумму 1,3 млрд долларов. В 1993 г. Билл Клинтон жестко увязал вопрос предоставления Китаю режима наибольшего благоприятствования с положением в области прав человека в КНР. США осудили Китай за экспорт в Иран компонентов химического оружия, ввели торговые санкции отношении Китая за продажу ракетной техники Пакистану и угрожали Китаю дополнительными экономическими санкциями, одновременно препятствуя вступлению Китая во Всемирную торговую организацию. Нажав на МОК, США помешали Пекину стать столицей Олимпиады-2000. Неудивительно, что уже в середине 1990-х значительная часть китайского истеблишмента относилась к США как к враждебному государству.
«Нам следовало бы указать, – утверждалось во внутреннем документе китайского правительства в 1992 г., – что с тех пор, как США утвердились в качестве единственной сверхдержавы, они обуреваемы желанием проводить политику гегемонии и действовать с позиции силы; между тем, очевидно, что их могущество находится в относительном упадке и что существуют пределы их возможностей». «Враждебные силы Запада, – говорил в августе 1995 г. президент Цзян Цзэминь, – не оставили ни на мгновение свои попытки вестернизировать и "разделить" нашу страну».
Важнейшим инструментом давления Вашингтона на Пекин является тема нарушения прав человека. Китайское правительство неустанно обвиняют в блокировании отдельных интернет-сайтов, в разгонах митингов, в применении смертной казни к особо опасным преступникам.
Доходит и до самых нелепых обвинений. Например, западные НПО, в частности, зарегистрированная в Вашингтоне CIPFG, утверждают, что власти Китая применяют пытки к членам тоталитарной секты «Фалуньгун» и даже в массовых масштабах производят у них насильственное изъятие органов для последующей трансплантации. К основателю секты, малограмотному авантюристу Ли Хунчжи, эмигрировавшему в США еще в 1997 г., западный истеблишмент относится прямо-таки с трепетом. Чего стоит хотя бы тот факт, что он был выдвинут более чем тридцатью конгрессменами и университетскими профессорами из Америки, Англии и других западных стран кандидатом на соискание Нобелевской премии мира за 2001 год! И это вдобавок ко многим другим международным наградам, которых к тому времени Ли Хунчжи уже был удостоен. Между тем, на счету «секты самоубийц» уже тысячи жертв, покончивших с собой «в целях самосовершенствования» или умерших из-за отказа от медицинской помощи. Члены секты не только призывают к свержению конституционного строя КНР, но и выдвигают территориальные претензии к другим странам, в т. ч. России.
Откровенной провокацией выглядело присуждение Нобелевской премии мира за 2010 год китайскому диссиденту Лю Сяобо, отбывающему тюремный срок за «контрреволюционную пропаганду и призывы к свержению государственного строя». В Китае это решение восприняли как вмешательство во внутренние дела суверенного государства, а газета «Жэньминь жибао» напомнила по этому поводу, что крушению СССР также предшествовали нобелевские награды – Сахарову и Горбачеву.
В феврале-марте 2011 г., на фоне т. н. «арабской весны», когда в результате «цветных революций» были смещены правительства сразу в нескольких странах Ближнего Востока, попытка дестабилизации путем организации массовых протестов была предпринята и в Китае. Пресса назвала эти события «жасминовой революцией» – чтобы заслужить это название, участники договорились взять в руки веточки жасмина.
Сообщение, призывающее к гражданскому неповиновению, было размещено на китайском сайте, физически расположенном в США. Впрочем, призыв этот не нашел большого отклика – акции были малочисленны и состояли, в основном, из зевак и журналистов. Попытка устроить «цветную революцию» в стране, после Тяньаньмэня имеющей надежную прививку от подобных явлений, оказалась карикатурной. За всю «китайскую весну» было арестовано около 35 активистов, большинство из которых было отпущено.
Попытка устроить «цветную революцию» в стране, после Тяньаньмэня имеющей надежную прививку от подобных явлений, оказалась карикатурной.
Давление США на КНР ведется и по старой испытанной схеме – за счет создания очагов нестабильности как вокруг Китая, так и внутри страны.
Две наиболее болевых точки Поднебесной – это Тибет и Синьцзян-Уйгурский автономный район. Эти территории Запад издавна старается использовать для дестабилизации внутренней обстановки в Китае.
С Тибетом у Китая всегда были непростые отношения. Воинственные тибетцы нападали на восточные провинции Китая, а в IV в. даже завоевали весь Северный Китай, основав династию Младшая Цинь, просуществовавшую, впрочем, совсем недолго. Установившиеся связи Китая с тибетцами совершенно изменили жизнь этого народа. Тибетцы обучились ткачеству, производству сельскохозяйственных орудий, керамики, бумаги. Вместе с шелком к ним пришли и образцы китайской одежды эпохи Тан – тибетский национальный костюм и по сей день сохраняет ее основные черты.
В середине XIII в. Тибет вошел в состав империи Хубилая, а тибетская разновидность буддизма – ламаизм – стал официальной религией монгольского двора (Хубилай использовал его для противостояния ассимиляции со стороны китайской культуры, в частности, даосизма и конфуцианства).
В конце XVII в. тибетское духовенство, прежде признающее верховенство Цинской империи, стало открыто поддерживать усиливающееся Джунгарское ханство, рассчитывая на создание единого ламаистского государства от Сибири до Непала под эгидой Лхасы. В 1720 г. цинские войска выбили из Тибета захвативших его ойратов и оставили здесь свой гарнизон и администрацию. В 1751 г. Тибет вошел в Цинскую империю как ее составная часть; управлять им было официально поручено Далай-ламе VII. Тибетские духовные власти хранили верность пекинскому престолу. Когда в 1774 г. Британская Ост-Индская компания прислала своего представителя в храм Дашилумпо и попыталась установить прямую связь с Тибетом, Панчен-лама VI – второй по рангу лама после Далай-ламы – заявил, что Тибет принадлежит Китаю, и он должен во всем действовать по высочайшим указам великого китайского императора.
В 1912 г. в результате Синьхайской революции была свергнута маньчжурская династия Цин, после чего Тибет объявил о своей независимости от Пекина. Впрочем, независимость эта была ограниченной – она не была признана большинством стран мира, а экономика и дипломатические связи Тибета контролировались англичанами.
В 1927–1928 гг. знаменитый русский художник и мыслитель Николай Рерих совершил экспедицию из Урги в Тибет. Увиденное им резко контрастировало с репутацией Тибета как средоточия духовности и заповедника подлинного, неиспорченного буддизма. «То высокое Учение, о котором вы знаете, – писал Рерих Буддийскому центру в Нью-Йорке, – проходит совершенно вне лхасских стен и ничего общего с Тибетом не имеет». Философ, не жалея красок, описывал убожество жизни «независимого» Тибета, вонь и грязь в буддийских храмах, наглость и лживость населения, повальное пьянство и стяжательство тибетских лам, обвинял их в том, что подлинное служение они подменяют грубым шаманством – гаданием на бараньих лопатках и «завыванием на дудках из человеческих костей». «Ламы лицемерно запрещают убивать животных, тогда как кладовые монастырей набиты тушами баранов и яков, убитых для потребы монахов, – свидетельствует Рерих. – Но чтобы внести еще больший элемент лицемерия, это убийство обставляется иногда особо изобретательно – животных загоняют на скалу, чтобы они, бросаясь вниз, убились сами. Так следуют заветам Будды».
Столь же нелицеприятен в своих суждениях и другой участник экспедиции, врач Константин Рябинин: «Недоступный своими снегами, морозами, голодом, дикими и пустынными местностями, высочайшими горами и перевалами, Тибет, отдельные местности которого не посещаются даже самими тибетцами, не склонными вести подвижный образ жизни, раскрылся перед нами во всем своем невежестве, косности, мерзости запустения и предрассудков, жалком ничтожестве, потрясающей лжи и наглости. Воистину это отныне развенчанный Тибет, на который совсем другими глазами должны взглянуть народы Азии, Европы и Америки. Вековой мрак предрассудков и узурпированный ореол "священной страны" должны, наконец, развеяться. Ложь, до сих пор скрываемая благодаря недоступности страны, должна навсегда исчезнуть».
Тибет Николая Рериха прекрасен только на полотнах.
Но, пожалуй, более всего русских путешественников потрясли варварские обычаи тибетцев. Вот как, например, описывал Константин Рябинин совершенно немыслимый обряд «небесного погребения», совершающийся на специально оборудованных площадках в тибетских горах: «Во время обеда приходил наш солдат Дава Дондуб, от одежды которого шел отвратительный трупный запах. На днях он разрезал по обычаю труп покойной „намо“ – жены майора – и очищал кости от мышц; потом все было унесено на гору против монастыря на съедение собакам и птицам. В Лхасе на кладбище трупы рассекаются на больших каменных плитах, причем грифы и вороны, живущие на кладбище, слетаются большими стаями и хватают из рук лам куски мяса. Существует обычай валяться на этих плитах для здоровья. Цыбиков в своей книге о Тибете сообщает, между прочим, что ныне живущий Далай-Лама также исполнил этот обычай. Если уж тибетцы считают такое соприкосновение с местом рассечения трупов полезным для здоровья или даже целебным, то нечего удивляться на собак, которые трутся о падаль и тоже валяются на ней. Кто у кого перенял этот обычай – собаки у тибетцев или тибетцы у собак?»
Удивительно, но этот ритуал сохранился и до наших дней. В описании не раз бывавшего в Тибете журналиста Всеволода Овчинникова он выглядит не менее дико: «Тело, завернутое в белую ткань, доставляют туда перед рассветом. Зажигают костер из сухих листьев, политых смесью ячьей крови и масла. Столб дыма привлекает гигантских грифов, которые тут же слетаются с окрестных гор. Профессиональные "членители трупов" рассекают тело надвое – от темени до копчика. Пернатым хищникам дают выклевать обе половины черепа, скармливают им внутренности покойника, затем мясо и, наконец, истолченные и смешанные с тестом кости. На мокром от утреннего тумана камне остается лишь несколько кровавых пятен. Насытившиеся валькирии тяжело взмахивают крыльями и улетают. Раз от умершего ничего не осталось – значит, он благополучно переселился на небо».
Другой зловещий обычай, описанный Овчинниковым, также слабо вяжется с пресловутым буддийским гуманизмом. В фундамент строящихся монастырей заживо замуровывали лам-подростков со способностями к телепатии. Человеческие останки под краеугольными камнями монастырей были призваны служить своего рода радиомаяками для телепатических контактов между разбросанными среди гор обителями.
Налоги на уши, скармливание трупов сородичей хищным птицам, обереги из мяса рабов, похороненные заживо дети… Не правда ли, эта картина сильно разнится с тиражируемой в западных фильмах, где Тибет предстает чудесным философско-религиозным раем, где в горах живут миролюбивые люди с чистой душой, которые питаются одним духом святым и не обидят и мухи?..
В 1949 г. тибетское правительство выслало всех китайцев, проживающих в Тибете, и закрыло китайские школы. В результате объявленной мобилизации тибетская армия увеличилась с 5 до 20 тысяч. Намереваясь превратить Тибет в опорный пункт против Китая, Соединенные Штаты начали поставки оружия Лхасе с баз в Непале. В этих условиях 7 октября 1950 г. в Тибет были введены части армии Народно-освободительной армии Китая. Характерно, что многие тибетцы встречали китайских солдат как освободителей. Уже в первые дни наступления НОАК на ее сторону перешли около 3 тысяч ополченцев и монахов, а и октября – весь 9-й батальон тибетской армии. Тибетцы, которые могли бы превратить в неприступную крепость каждый камень, не оказали полуголодной китайской армии никакого сопротивления.
Тибетский раб, держащий свою руку, отрубленную хозяином за провинность. Фото 1950-х гг.
И неспроста. Положение большинства населения Тибета было просто невыносимым. Трудно поверить, но еще в начале 1950-х гг., когда человечество покорило атом и готовилось к взятию космоса, в Тибете процветали дикость и рабство. В миллионном Тибете пятую часть населения составляли монахи. Треть же населения были самыми настоящими рабами, проще говоря, имуществом, которое можно было продавать, уничтожать, морить голодом, истязать и калечить. Религиозные учителя – ламы страстно тяготели к оберегам из отрубленных человеческих кистей, рук, ступней, обвешивали себя ими в несколько слоев. Остальная часть населения – крепостные – мало чем отличались от рабов. Да и их статус был неустойчивым – их могли обратить в рабство за любую недоимку по долгам монастырю. Еще в 1920-х гг. в Тибете существовали налоги на уши и нос, которые взимались на нужды армии. Отказавшийся платить военные поборы, лишался соответствующих частей лица.
Тем временем тибетское правительство успело отправить делегации с просьбой о помощи в Британию, США, Индию и Непал. Все четыре государства посочувствовали, но реальной помощи не предоставили. Индия, в частности, признала права Китая на Тибет почти немедленно, а в 1954 г. это признание, кроме того, получило закрепление в китайско-индийском торговом соглашении. В свою очередь, Советский Союз, восприняв возвращение Тибета как внутреннее дело КНР, по сути, оказал ей существенную моральную поддержку. «Тибет – часть Китая. В Тибете надо иметь китайские войска», – заверил Сталин Чжоу Эньлая на переговорах 20 августа 1952 г., пообещав передать китайскому правительству для связи с Лхасой 20 транспортных самолетов.
23 мая 1951 г. представители китайских и тибетских властей подписали Соглашение по мирному освобождению Тибета, состоящее из 17 пунктов. Первый пункт гласил: «Тибетский народ объединится и изгонит империалистические агрессивные силы из Тибета; тибетский народ вернется в великую семью народов матери-родины – Китайской Народной Республики». Соглашение гарантировало Тибету широкую политическую автономию, свободу вероисповедания и сохранение статусов далай-ламы и панчен-ламы.
Однако мирное решение проблемы не устраивало ни теократические власти Тибета, ни Запад, у которого в Тибете появились к концу 1950-х гг. вполне определенные интересы. Именно тогда Вашингтон вдруг осознал, что ракеты средней дальности, перемещенные на высокогорье, становятся ракетами достаточно большой дальности. Как только возможность стала очевидной, Тибет неожиданно поднял вооруженное восстание против центрального правительства, 10 марта 1959 г. во время религиозного праздника Монлам в Лхасе хорошо организованные повстанцы атаковали китайских военных и органы власти в городе. Поводом было начало демократических реформ в Тибете, которые положили конец теократическому феодальному крепостничеству, продолжавшемуся сотни лет. Далай-лама XIV не только был в курсе дела, но даже это поощрял, восхищаясь боевой подготовкой своих сподвижников: «Почти все кроме меня были вооружены с головы до ног, даже такие люди, как мой личный повар, который имел при себе огромную базуку и носил пояс с ее смертоносными гранатами. Он был одним из молодых людей, обученных ЦРУ».
Восстание было подавлено быстро и жестко. В марте 1959 г. Далай-лама и значительная часть правительственных чиновников и высокопоставленного духовенства, опасаясь возможных репрессий, бежали в Индию.
Вопрос Тибета является одним из инструментов давления на народный Китай. Американская масс-культура и политический истеблишмент формируют вокруг Тибета, с одной стороны, ореол мученичества, с другой – набожности. Китай же предстает в роли кровавого тирана.
С тех пор вопрос Тибета является одним из инструментов давления на народный Китай. Американская масс-культура и политический истеблишмент формируют вокруг Тибета, с одной стороны, ореол мученичества, с другой – набожности. Тибет позиционируется как один из духовных центров мира. Увлечение учениями тибетских монахов является модным трендом на Западе. Напротив, Китай предстает в роли кровавого тирана, угнетающего набожный народ и изгнавший религиозного вождя Далай-ламу.
Последний, кстати сказать, сам предпринимает немало усилий, чтобы внушить западной общественности тезис об угнетенных тибетцах. Борьбу с режимом Пекина Далай-лама фактически превратил в миссию. В своих нескончаемых поездках по миру он активно занимается антикитайской пропагандой. И, что тут скрывать, Далай-ламе верят.
Встречи политических лидеров Запада с Далай-ламой Китай воспринимает как грубое вмешательство в его внутренние дела.
Вместе с тем, именно благодаря «китайской оккупации» народ Тибета избавился от рабства и вековой кабалы со стороны теократической верхушки. Китайцы уровняли жителей Тибета в правах, передали скот и пашни крестьянам, освободили их не только от крепостной зависимости, но даже от налогов. За время китайского правления в Тибетском автономном районе утроились сборы зерна и поголовье скота. Была ликвидирована повальная прежде неграмотность. Средняя продолжительность жизни увеличилась с 35,5 до 68,2 лет, само население выросло в 3 раза, составив в 2013 г. 3,12 млн. человек. Вот почему рядовые тибетцы вовсе не против «оккупантов», которые привнесли в их жизнь закон и порядок. Существуют лишь небольшие очаги сопротивления, подпитываемые США, и эмигрантское движение, мечтающее о реставрации теократии в Тибете.
Не выдерживает никакой критики миф о ненасильственном тибетском обществе и самом Далай-ламе как образце миролюбия. Всю свою историю тибетцы вели бесчисленные жестокие войны. А «голубь мира» Далай-лама еще в 1960 г., не успев сбежать за границу, сформировал «Армию четырех рек и шести гор в защиту веры», которая должна была ему помочь в удобный момент вернуться на родину. Только в 1961–1965 гг. тибетские боевики осуществили более 200 налетов на пограничные посты Китая и приграничные районы. А в 1987–1989 гг. в Лхасе произошла целая серия насильственных инцидентов, унесших жизни нескольких сотен милиционеров и мирных жителей.
«Тибетская карта» была очередной раз разыграна в преддверье Олимпийских игр 2008 года. За год до Олимпиады на Западе пронеслась целая серия призывов бойкотировать ее в поддержку независимости Тибета. Так, в августе 2007 г. в палату представителей Конгресса США были внесены сразу две резолюции об официальном бойкоте пекинской Олимпиады. Месяц спустя эта тема обсуждалась на Тайване, где прошел симпозиум по правам человека в Тибете. Собрание правозащитников из США, Европы и Азии выдвинуло требования к правительству Китая отменить запрет на посещение Игр для Далай-ламы и членов правительства Тибета в изгнании.
Затем призывы бойкотировать Олимпиаду зазвучали в Европе. Принц Уэльский отказался посетить Олимпиаду – «из-за позиции официального Пекина по отношению к Тибету». Ситуация была доведена до абсурда, в итоге Британская олимпийская ассоциация была вынуждена признать факт вовлечения олимпийского движения в «пропаганду идей посторонних организаций».
В январе 2008 г. к проведению мирных протестов во время Олимпийских игр призвал Далай-лама. Уже 14 марта в Тибете вспыхнули массовые антикитайские протесты, инициаторами которых стали буддийские монахи, вышедшие на марш в память о годовщине изгнания Далай-ламы из Тибета. Вечером того же дня в Лхасе начались погромы китайских магазинов и сожжение машин. 16 марта насилие перекинулось на соседние территории. Жертвами головорезов стали 18 мирных жителей, 382 человека получили ранения. В те дни лауреат Нобелевской премии мира Далай-лама XIV в интервью корреспонденту «Би-Би-Си»: сказал: «Что бы и когда бы ни делали тибетцы, я всегда буду уважать их волю и не потребую от них прекратить». Одновременно с этим организация «Конгресс тибетской молодежи» приняла решение «немедленно сформировать партизанский отряд, чтобы тайно проникнуть на территорию Китая и развернуть вооруженную борьбу».
Передовицы ведущих мировых газет пестрели в те дни фотографиями с места событий, где полиция жестоко подавляла восставших. Однако позднее выяснилось, что фотографии были сфальсифицированы. СМИ фактически совершили подлог, поместив на страницы газет фото разгона студенческих демонстраций в Сеуле 25-летней давности. Мало у кого есть сомнения в том, что волнения в Тибете были спровоцированы с целью сорвать Олимпиаду. Эксперты тогда проводили параллель с Косово, дескать, влиятельные силы в США пытаются запустить «косовский сценарий», поднять народ Тибета на восстание против официального Пекина.
Еще один громкий скандал случился в апреле 2008 г., когда властям Франции пришлось прекратить эстафету Олимпийского огня в Париже из-за антикитайских акций против нарушения прав человека в Китае. Олимпийский факел пришлось четырежды гасить и перемещать в автобус по причине того, что несколько сотен протестантов мешали проведению эстафеты. Мэр Парижа даже отменил праздничную церемонию встречи олимпийского огня. Это произошло после того, как участники акций протеста вывесили на здании мэрии флаг, на котором олимпийские кольца изображены в виде наручников.
Очевидно, что спекуляции на «тибетском вопросе» будут продолжаться и впредь как часть кампании по ослаблению Китая.
Другим проблемным для Китая регионом является Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР). Это самая обширная провинция КНР. Его площадь составляет более 1,6 млн. кв. км (примерно 1/6 часть территории страны), а население – всего 16 млн. человек (чуть более 1 % населения КНР).
СУАР имеет репутацию одного из наиболее проблемных регионов Китая. Ситуация в Синьцзяне планомерно раскачивается – антиправительственные выступления уйгур происходят здесь с печальной регулярностью.
Эта территория вошла в состав цинской империи в 1759 г., тогда же получив и свое современное название («Синьцзян» по-китайски – «Новая граница»). Геополитическое значение Синьцзяна для Китая огромно. Это без преувеличения краеугольный камень Китая как сверхдержавы – за счет этой провинции КНР является великой континентальной державой и имеет доступ к Индийскому океану и Каспию. Однако позиции КНР в Синьцзяне уязвимы вследствие никогда не затихавших здесь сепаратистских настроений уйгуров и не прекращающейся угрозы исламского экстремизма. За два с половиной столетия уйгуры восставали против ханьцев более 400 раз, а в 1873 г. им даже удалось обрести независимость от цинского Китая и провозгласить исламское теократическое государство Джетышаар, просуществовавшее до 1878 г.
В 1921 и 1933 гг. непокорность населения Восточного Туркестана усмирялась советскими штыками, а в 1940-х гг. на его территории даже существовало нечто вроде просоветской автономии со своей валютой, стабильность которой обеспечивалась Госбанком СССР. Генерал-губернатор Синьцзяна, член ВКП(б) Шэн Шицай даже просил Сталина принять Восточный Туркестан в состав СССР в качестве союзной республики, однако получил отказ. Тем не менее, Синьцзяну оказывалась помощь оружием и продовольствием, на его территории был построен авиастроительный завод.
После победы в Китае революции 1949 г. Синьцзян был «торжественно передан» Сталиным КНР и включен в ее состав в качестве Синьцзян-Уйгурского автономного района.
С тех пор СУАР имеет репутацию одного из наиболее проблемных регионов Китая. Ситуация в Синьцзяне планомерно раскачивается – антиправительственные выступления уйгур происходят здесь с печальной регулярностью. Среди них – бои в 2007 г. между исламистами и полицией КНР в уезде Акто; череда терактов и антиправительственных акций на этнической почве в марте-августе 2008 г. – в Урумчи, Хотане, Кашгаре, Кучаре, Яманье (большинство инцидентов опять чудесным образом совпало по времени с началом Олимпиады в Пекине). Массовые беспорядки вспыхнули 5 июля 2009 г. в столице СУАР г. Урумчи. Бытовой конфликт, начавшийся на одной из игрушечных фабрик, перешел на улицы и превратился в настоящие боестолкновения, жертвами которых стали сотни человек. По заявлению председателя народного правительства Синьцзяна Нура Бекри, беспорядки были умышленными и организованными действиями, включавшими избиения, погромы и грабежи, инспирированными враждебными силами из-за рубежа.
Играя на этнических и религиозных противоречиях жителей Синьцзяна, американское руководство всерьез рассчитывает экспортировать в Китай «арабскую весну». И представители власти США заявляют об этом уже открыто. Чего стоит, к примеру, высказывание сенатора Джона Маккейна: «Я уже не раз говорил и скажу вновь: в Китай придет "арабская весна", и не существует способа полностью задушить это».
Последние годы Синьцзян находится в центре внимания таких террористических группировок, как «Аль-Каида» и ИГИЛ. Грезя о создании халифата, их лидеры видят его составной частью и Восточный Туркестан. Уже сегодня на его территории исламские экстремисты ведут активную работу, вербуя в ряды боевиков мусульман-уйгуров. Сотни из них уже прошли подготовку в тренировочных лагерях и имеют опыт боевых действий в Ираке и Сирии. В их планах – вернуться на родину и стать костяком боевой организации, которая отторгнет Синьцзян от Китая.
В 2014 г. технологии «цветных революций» Запад опробовал на Гонконге. С 1997 г. Гонконг (Сянган) – это специальный административный район (САР) в составе Китая; до этого он более 150 лет был английской колонией. На «плавную» интеграцию Гонконга с КНР отвели пятьдесят лет, и его особый статус отражен в девизе «Одно государство – две системы». У Гонконга свои визы, своя валюта, свой бюджет, свои демократические процедуры. В частности, выборы главы САР осуществлялись специальной коллегией из 1200 выборщиков, однако выдвинуть свою кандидатуру на высокий пост мог любой гражданин Гонконга, достигший 40 летнего возраста и проживающий в городе не менее 20 лет.
Из-за обилия зонтиков в толпе протестующих гонконгская акция гражданского неповиновения получила неофициальное название «революция зонтиков».
В сентябре 2014 г. пекинские власти объявили о планируемой реформе избирательной системы Гонконга. Выборы предполагалось сделать всеобщими, вместе с тем, баллотироваться на них смогли бы только те политики, чьи кандидатуры получили бы одобрение центральных властей КНР. Это решение стало поводом для начала массовых беспорядков. Мирный поначалу митинг перерос в акцию гражданского неповиновения, организованную по всем законам «цветных революций». Протестующие блокировали центральные магистрали и правительственные здания, в центре города вырос палаточный городок.
Ситуация грозила развитием по украинскому сценарию. О «вдохновляющей роли» протестов в Гонконге для населения Синьцзяна заявила президент Всемирного уйгурского конгресса Рабия Кадир, выразив надежду, что победа Гонконга воодушевит на борьбу и уйгуров. Поддержка – как минимум, организационная и моральная – гонконгского «майдана» Западом была более чем очевидна, и в начале октября министр иностранных дел КНР Ван И недвусмысленно предостерег США от попыток вмешательства в ситуацию в Гонконге, заявив, что она является внутренним делом Китая. Ситуация разрешилась в июне 2015 г., когда Законодательный совет Гонконга отклонил избирательную реформу.
Чрезвычайно болезненной для народного Китая является проблема Тайваня. С 1971 г. Тайвань не имеет своего представительства в ООН и признается большинством стран мира составной частью КНР. Так называемая Китайская Республика, контролирующая лишь Тайвань и прилегающие острова, признана лишь двумя десятками государств, в основном, островных. С 1993 г. Китайская Республика пытается вновь вступить в ООН, но всегда получает отказ – в первую очередь, из-за противодействия Китайской Народной Республики.
Тем не менее, сказать, что Тайвань стремится к самоопределению, было бы неточным. Он не считает себя регионом, отколовшимся от «основного», исторического Китая – напротив, таковым, по мнению сторонников Гоминьдана, является именно КНР, узурпировавший права Китайской Республики как правопреемницы Цинской империи. До конституционной реформы 1991 г. Тайвань имел претензии на весь Китай, и даже на те территории, которые не принадлежат КНР, но входили в Цинскую империю, включая, например, российскую Республику Тыва. А независимость Монголии Китайская Республика признала лишь в 2002 г.
Тайвань многие века, даже находясь под юрисдикцией материкового Китая, был своего рода «отрезанным ломтем». Официально он был включен в состав Китая еще в XII в., однако первый китайский орган местной власти – Управление по надзору – был создан там лишь в середине XIV в. После маньчжурского завоевания Китая здесь обосновались беженцы, хранящие верность династии Мин и создали фактически независимое государство семьи Чжэн, изгнавшее с острова голландских колонизаторов и просуществовавшее более 20 лет – с 1661 по 1683 г. С 1895 г. Тайвань находился под управлением Японии, которой он был уступлен в результате поражения в китайско-японской войне. Полвека японского владычества не прошли даром, послужив культурному обособлению тайваньцев от материкового Китая.
По окончании Второй мировой войны Тайвань был возвращен Китаю. Таиваньцы поначалу встретили это событие с радостью, однако вскоре они оказались разочарованы: прибывшие с «материка» чиновники относились к местному населению как к людям второго сорта, грабили местных предпринимателей, уроженцам острова было запрещено занимать государственные посты. В 1947 г. недовольство переросло в массовые беспорядки под лозунгом «Тайвань требует самоуправления!» Переброшенные на остров части гоминьдановской армии начали кровавый террор; за три недели погибло более 30 тысяч тайваньцев. Местные власти стали зондировать возможность сделать остров независимым государством, в этом его поддерживали многие американские дипломаты.
В 1949 г. проиграв гражданскую войну, Чан Кайши с остатками войск отступил на Тайвань. Массовый наплыв беженцев с материка привел к тому, что коренные тайваньцы стали меньшинством у себя на острове.
Отношения между Пекином и Тайбэем переживали различные стадии напряженности; политика КПК по отношению к Тайваню менялась за последние 66 лет неоднократно. Поначалу речь шла о решении проблемы военным путем – об «освобождении населения Тайваня от гнета капиталистов и помещиков». Затем акценты изменились, и возник лозунг «мирного освобождения Тайваня». В 1950-х гг. Мао Цзэдун говорил, что «когда у КНР будет сто миллионов тонн стали, достаточно будет пошевелить одним пальцем, и вопрос о Тайване будет решен» и что «лучше не освобождать Тайвань, чем освобождать Тайвань». Однако тайваньский вопрос никогда не уходил с повестки дня.
С тайваньским вопросом связано происхождение знаменитого выражения «последнее китайское предупреждение». В 1964 г. в связи с началом войны во Вьетнаме США активизировали разведывательную деятельность по отношению к Китаю, регулярно нарушая воздушное пространство страны в районе Тайваньского пролива. На каждое такое нарушение Пекин неизменно реагировал «самым строгим предупреждением», не предпринимая, впрочем, никаких реальных действий. К концу года таких «последних предупреждений» было отправлено уже более девятисот, и все они были успешно проигнорированы Вашингтоном.
Разумеется, к настоящему времени в отношении Пекина и Тайбэя произошли значительные изменения. Ряд шагов к примирению был сделан уже вскоре после смерти Мао Цзэдуна. Со своей стороны правительство Тайваня с 1981 г. начало отход от политики «трех нет» — нет контактов, нет переговоров и нет компромисса с материком, в 1987 г. отменило военное положение и запрет на торговлю с материком, а в 1991 г. объявило о прекращении «мобилизации нации на подавление коммунистического бунта».
«Последовавшее быстрое развитие экономических взаимоотношений между Тайванем и материком в значительной мере облегчалось "общей китайской идеей", и результатом стало взаимное доверие, – пишет Самюэль Хантингтон. – Жители Китая и Тайваня … имеют настроение "свой своему поневоле брат" и гордятся достижениями друг друга». И даже непримиримое тайваньское правительство, заявлявшее на протяжении десятилетий, что является правительством всего Китая, постепенно отказалось от этих претензий и определило себя как правительство только Тайваня. Даже в паспортах местных жителей указывается, что они являются гражданами Тайваня, а не Китая.
Политические силы, стремящиеся к созданию на острове независимого государства вместо того, чтобы претендовать на всю Поднебесную, заявили о себе еще в 1980-е гг. В 1986 г. они объединились в Демократическую прогрессивную партию, а в 2000 г. ее лидер Чэнь Шуйбянь стал президентом Китайской Республики. Интересно, что в 2007 г. эта страна подала заявку на вступление в ООН уже под названием «Тайвань», а не «Китайская Республика», как раньше. И вновь получила отказ.
По поводу статуса Тайваня Чэнь Шуйбянь говорил уже без всяких экивоков: «На каждом берегу – суверенная страна. Мы не часть чего-то. Это неоспоримо». Однако за восемь лет президентства он так и не решился провозгласить Тайвань независимым государством, испытывая противодействие как со стороны КНР, так и партии Гоминьдан.
После прихода к власти в Тайване в 2008 г. председателя Гоминьдана Ма Инцзю отношения между «двумя берегами» заметно потеплели. Ма Инцзю инициировал программу экономического сближения с материком при сохранении политического статус-кво. За это время между Пекином и Тайбэем были подписаны 23 соглашения о сотрудничестве в различных сферах. В день осуществляется более ста прямых авиарейсов, китайские студенты учатся в тайваньских университетах. Тайвань активно инвестирует в Китай, и взаимный годовой товарооборот уже превысил 170 млрд. долларов!
Понимая, что в случае объединения с Тайванем Китай значительно повысит экономическую мощь и получит свободный доступ в Тихий океан для своего ВМФ, Вашингтон раскачивает ситуацию через подконтрольные СМИ, НКО и протестное студенческое движение в Тайване. Не прекращает Вашингтон и военную помощь Тайбэю.
Понимая, что в случае объединения с Тайванем Китай значительно повысит экономическую мощь и получит свободный доступ в Тихий океан для своего ВМФ, перекрываемый сегодня «мятежным островом», Вашингтон раскачивает ситуацию через подконтрольные СМИ, НКО и протестное студенческое движение в Тайване. По словам директора Института международных проблем при Университете Цинхуа (Пекин) профессора Янь Сюэтуна, «чтобы сдержать возвышение Китая, американцы неизбежно продолжат оказывать военную поддержку Тайваню. Если им не удастся добиться независимости острова, то, как минимум, они сделают все, чтобы помешать Китаю объединиться с ним».
Не прекращает Вашингтон и военную помощь Тайбэю, руководствуясь Актом об отношениях с Тайванем 1979 г. Это регулярно провоцирует дипломатические конфликты между США и КНР. Так, в 2008 г. в ответ на решение администрации Джорджа Буша-младшего поставить Тайваню новейшие истребители F-16 на сумму 5 млрд. долларов Пекин заявил о прекращении военно-технического сотрудничества с Вашингтоном. В 2010 г. Конгресс США одобрил продажу Тайваню продажу ряда вооружений и военной техники (за исключением F-16) на общую сумму в 6,4 млрд. долларов. В военный пакет входили, в частности, 60 вертолетов Black Hawk, 114 усовершенствованных ракет ПВО Patriot, двух кораблей по обезвреживанию морских мин, а также десяток современных коммуникационных систем. В ответ на протесты со стороны Китая замминистра обороны США Уоллес Грегсон, курирующий отношения со странами Азиатско-Тихоокеанского региона, заявил, что Вашингтон не откажется от сделки с Тайбэем несмотря на возражения Пекина. По его словам, «США обязаны обеспечивать возможности Тайваня по самозащите, и мы будем выполнять все свои обязательства и в будущем». Позицию США несколько позднее подтвердила и официальный представитель госдепартамента США Виктория Нуланд: «Эти продажи внесут существенный вклад в систему воздушной обороны Тайваня… Они являются очевидным проявлением стремления действующей администрации к поддержке и совершенствованию обороноспособности Тайваня. … Мы твердо убеждены, что, продавая Тайваню военную технику, мы способствуем миру и стабильности в Тайваньском проливе».
В мае 2014 г. США изменили свое решение по самолетам. В принятом Палатой представителей американского Конгресса проекте военного бюджета США на 2015 г. продажа острову современных истребителей F-16 значилась отдельным пунктом, в то время как ранее Вашингтон решил ограничиться лишь помощью в модернизации 146 истребителей F-16A/B, купленных Тайванем в 1992 г.
Несмотря на все усилия накалить обстановку в Тайваньском проливе, диалог между двумя его берегами неуклонно налаживается. Настоящей сенсацией стала состоявшаяся 7 ноября 2015 г. в Сингапуре встреча председателя КНР Си Цзиньпина и президента Тайваня Ма Инцзю. Историческое рукопожатие под вспышки фотокамер длилось более минуты. «Никакая сила не может нас разделить. Мы – одна семья», – сказал Си Цзиньпин своему тайваньскому коллеге.
Историческое рукопожатие Си Цзиньпина и Ма Инцзю – свидетельство того, что лидеры «двух берегов» более не собираются играть по правилам, навязанным США.
Очаги напряженности создаются и вокруг Китая. Один из них – Монголия. История взаимоотношений монголов с китайским государством насчитывает много веков. Монгольская династия Юань правила Китаем около столетия – с 1271 по 1368 г. Созданная Чингисханом Монгольская империя распалась в XIV в., но джунгары и ойраты еще долго причиняли беспокойство Поднебесной.
В 1636 г. Китай установил господство над Внутренней Монголией, а в 1691 г. – над Внешней Монголией. В декабре 1911 г. Внешняя Монголия стала теократическим государством, а с 1915 г. автономной территорией в составе Китая.
Тремя годами позднее Монголия была оккупирована китайскими войсками и отрядами царского генерала Унгерна фон Штернберга, фактически, ставшего диктатором Монголии. На помощь пришла Советская армия. В 1921 г. с ее помощью монголам удалось выбить китайцев из своей столицы – Урги. В 1924 г. Монголия была объявлена народной республикой.
В мае 1939 г. Советский Союз помог Монголии отразить агрессию Японии на территорию республики в районе р. Халхин-Гол. В годы войны Монголии оказывала советской армии серьезную экономическую помощь, сопоставимую, а то и превосходящую американскую. В августе 1945 г. монгольская армия участвовала в боевых действиях, приведших к разгрому Квантунской армии Японии.
Всю вторую половину XX в. СССР оказывал Монголии всестороннюю экономическую помощь. Монголы имели возможность получать среднее техническое и высшее образование в крупнейших советских городах. Экономика этой республики была плотно интегрирована в экономику Советского Союза. Она также была сопричастна к научно-техническому прогрессу СССР. Так, в 1981 г. состоялся запуск космического корабля «Союз-39» с международным экипажем на борту в составе командира корабля полковника Владимира Джанибекова и космонавта-исследователя, гражданина Монголии Жугдэрдэмидийна Гуррагчи. Таким образом, Монголия, воспринимавшаяся американцами и европейцами как безнадежно отсталая страна и задворки цивилизованного мира, сделала шаг в космос гораздо раньше, чем многие развитые государства.
В 90-е годы с развалом Советского Союза Монголия осталась без попечения некогда могущественного старшего брата. Монголы пасли отары, элита занималась грабежом, интеллигенция поспешила в эмиграцию в США. Страна обнищала.
В начале двухтысячных Россия предприняла попытку сблизиться с Монголией. В 2004 г. наша страна списала этой республике десятимиллиардный долг. Сумма не шуточная. Совокупный годовой бюджет крупного субъекта РФ составляет l млрд рублей. По сути дела, Россия могла бы кормить десять собственных регионов в течение целого года. Однако вернуть к себе расположение монголов так и не удалось. Америка позаботилась о создании лояльного себе политического режима.
В конце июля 2013 г. в Монголии состоялись выборы президента. По итогам голосования на второй срок был избран действующий президент Цахиагийн Элбэгдорж от «Демократической партии» – ставленник США. Элбэгдорж был одним из лидеров демократической революции 1990 г. Сейчас его пытаются представить как автора «экономического чуда», которое стало якобы возможным благодаря насаждению демократических ценностей. Впрочем, было бы странно полагать, что США и вправду планируют превратить Монголию в эталонную демократию, ставка делается на коррумпированную элиту, которая ведет одновременно антироссийскую и антикитайскую политику в интересах США.
Руководство США задалось целью воспитать в монголах ненависть по отношению к соседке КНР. Для ее воплощения Америка начала активно внедрять свои НПО на территории Монголии, которые проводят семинары о пользе демократии, строительстве гражданского общества и правового государства, выделяют гранты на реализацию программ по аналогичной тематике; у монголов появилась возможность бесплатно учиться в ведущих американских вузах. Специальная программа была разработана для прививания демократических ценностей монгольским журналистам и политикам. Через подконтрольные им НКО, СМИ и элитарные сообщества США активно подогревают антикитайские настроения среди монголов, взгревая в них территориальные претензии к Китаю. Монголам внушают, что они имеют полное право претендовать на возвращение Внутренней Монголии, находящейся в составе КНР.
Население Монголии составляет 2,7 млн. человек, а автономный округ КНР Внутреннюю Монголию населяют без малого 25 млн. человек. Силы далеко не равны, но несмотря на это монголов систематически подстрекают к агрессии против КНР.
Монголия враждовала с Китаем еще с давних времен. С целью защиты от кочевников китайцы даже соорудили Великую китайскую стену. Сейчас враждебное настроение к китайцам монголам прививают с молоком матери. В Монголии теперь бытует поговорка: «Человека убивать нельзя, а китайца нужно». Казалось бы, за долгие годы ненависть к соседу должна была бы быть изжита. Однако усилия США не прошли даром – в Монголии вновь выросло поколение, испытывающее враждебные чувство по отношению к Китаю. Штаты целенаправленно превращают Монголию в свой плацдарм и не скрывают заинтересованности в усилении своего присутствия в этом регионе. Так, в 2005 г. на пресс-конференции в Улан-Баторе министр обороны США Доналд Рамсфельд заявил, что «США крайне заинтересованы в размещении на территории Монголии, которая долгое время была вассалом СССР, военных баз». С 2003 г. под патронажем на территории Монголии регулярно проводятся военные учения Khaan Quest, в которых участвуют до l тыс. военных из США, Японии, Южной Кореи и других стран. И все это весьма раздражает Китай.
25 мая 2006 г. китайская газета Qingnian Cankao года писала: «Прикрываясь антитеррористической деятельностью, США используют возможность обеспечить свое военное присутствие в Монголии. Они намерены установить радары и станции электронного наблюдения». В первую очередь, по мнению китайских военных специалистов, американцев интересуют приграничные районы, в том числе Восточный, Южно-Гобийский, Гоби-Алтайский и Ховдский аймаки Монголии. Примечательно, что в Восточном и Ховдском аймаках сходятся границы России, Монголии и Китая, и присутствие в таких «перекрестиях» с военной точки зрения очень выгодно.
Усилия США не прошли даром – в Монголии вновь выросло поколение, испытывающее враждебные чувство по отношению к Китаю. Штаты целенаправленно превращают Монголию в свой плацдарм и не скрывают заинтересованности в усилении своего присутствия в этом регионе.
В тлеющей фазе находится и конфликт КНР и Южной Кореи. Предмет спора – остров Йода. Это подводная скала, пик которой находится на глубине пять метров под уровнем моря. В 2003 г. Южная Корея построила на этой скале метеостанцию. Китай в свою очередь заявил, что не признает особых прав Южной Кореи на этот район. США в этом споре, как и следовало ожидать, выступают на стороне Южной Кореи, обещая защитить эту страну от внешних угроз, таких, например, которые можно ждать со стороны Китая. Под этим предлогом они держат на территории страны свои военные базы, которые весьма нервируют китайскую сторону.
Дуга напряженности вокруг Китая
Очередной виток напряженности в китайско-южнокорейских отношениях пришелся на июль 2016 г. после подписанного Республикой Корея и США соглашения о размещении комплекса подвижного наземного базирования для высотного перехвата ракет (THAAD) в южной части полуострова. Как в случае с размещением американской ПРО возле самых границ с Россией, США божится, что THAAD не нацелен на Китай, а является лишь ответом на ядерную и ракетную угрозу, исходящую от КНДР.
Озабоченность Китая, равно как и России, вызывает, однако тот факт, что использующийся в установке радар Х-диапазона имеет дальность обнаружения целей порядка 1900 км от полуострова. Таким образом, США смогут вести наблюдение почти за половиной территории КНР и южной частью российского Дальнего Востока.
Недальновидная Южная Корея уже успела получить дивиденд от своего решения в виде резкого осложнения отношений с северным соседом, который немедленно произвел пуск трех ракет малой дальности, чтобы продемонстрировать наличие мускул. Но «прилететь» Сеулу может и от Китая, который, как крупнейший торговый партнер Республики Корея, имеет все рычаги экономического воздействия на страну, по неблагоразумию своему решившуюся превратиться из доброго соседа в «вероятного противника». О необходимости мудрого разрешения этой проблемы председатель Си Цзиньпин напомнил своему коллеге президенту Пак Кын Хе в сентябре 2016 г. на саммите «Большой двадцатки» в Ханчжоу: «Ошибочное разрешение этого вопроса не благоприятствует поддержанию стратегической стабильности в регионе и может привести к обострению споров».
Остро стоит перед Пекином вопрос принадлежности островов Дяоюйдао (яп. Сенкаку). Япония утверждает, что занимает острова с 1895 г., однако в Пекине напоминают, что на японских картах 1783 и 1785 гг. Дяоюйдао обозначены как китайская территория. Эти острова были давно известны китайским мореплавателям, что зафиксировано записями бортовых журналов начиная с XV в.
После завершения Второй мировой войны японцы потеряли все захваченные ими с конца XIX в. земли. Архипелаг оказался под временной юрисдикцией США, а в 1972 г. был передан американцами Японии. В КНР же, равно как и на Тайване, считают, что Япония удерживает острова незаконно.
В 1999 г. рядом с островами были обнаружены гигантские запасы природного газа, оцениваемые в 200 млрд кубометров. В 2012 г. Япония национализировала острова. Наивысшей точки кипения споры достигли прошлой осенью, когда США пригрозила, что придет на помощь Японии в случае ее столкновения с КНР у этих островов. Ответ КНР не заставил долго ждать, и 23 ноября 2013 г. министерство обороны КНР объявило о создании опознавательной зоны воздушной обороны в Восточно-Китайском море, которая, в частности, распространяется и на спорный архипелаг.
Что же касается претензий Японии на острова Дяоюйдао, которыми она якобы владела в конце XIX в., с точки зрения международного права они не выдерживают никакой критики. Дело в том, что в момент безоговорочной капитуляции после поражения во Второй мировой войне Япония утратила суверенитет, а вместе с ним были аннулированы все правовые акты и договоры, принятые или заключенные этим государством. Фактически Япония начала свою историю с нуля с массой обременений, ставших следствием подписания акта о капитуляции. Эта страна до сих пор не самостоятельна в своих решениях, и вынуждена проводить в жизнь политику США, и ко всему прочему предоставлять свою территорию для размещения американских военных баз. Поэтому попытка Японии в одностороннем порядке переиграть итоги Второй мировой войны и заявить о своих претензиях на спорные территории выглядит, по меньшей мере, странно.
В свою очередь, намерение Китая вернуть под свою юрисдикцию спорные острова отнюдь не противоречит международному праву. Во-первых, острова Дяоюйдао имеют историческую принадлежность к КНР. Во-вторых, у Японии нет даже морального права претендовать на спорные острова. В годы Второй мировой войны эта страна выступала агрессором по отношению к КНР и проводила геноцид китайского народа.
В споре об архипелаге США однозначно занимают позицию Японии. В апреле 2015 г. американский министр обороны Эштон Картер заявил, что острова Сенкаку подпадают в сферу японско-американского договора о взаимном сотрудничестве и безопасности 1952 г., и что США решительно против односторонних попыток ослабить японскую администрацию на этих островах». Для Японии американцы запланировали в регионе роль куда большую, чем она играет сегодня. В январе 2015 г. командир Седьмого флота адмирал Роберт Томас заявил, что Япония могла бы выступить хорошим противовесом Китаю, и что США приветствовали бы расширение японцами зоны воздушного патрулирования до островов в Южно-Китайском море. Это стало бы беспрецедентным ростом присутствия японских войск в регионе за последние 70 лет с конца Второй мировой войны.
Реакция китайского МИДа была незамедлительна. Официальный представитель ведомства Хуа Чуньин заявила, что сторонние страны не должны вбивать клинья между другими государствами и создавать напряжение в регионе.
Если японцы действительно захотят ввязаться в военный конфликт с Китаем, то США как союзник Японии будут иметь право вмешаться в конфликт на ее стороне.
В Японии, в частности, на острове Окинава, США держат свои самые крупные военные базы в Тихом океане, что не вызывает совершенно никаких возражений со стороны жителей Страны восходящего солнца. Более того, к Соединенным Штатам Япония не имеет совершенно никаких претензий, будто бы не было ни варварской бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, ни фактической семидесятилетней оккупации страны американскими войсками. Так работает американская пропаганда, сумевшая превратить гордых воинственных японцев в своих покорных и благодарных слуг. Вектор ненависти американские политтехнологи умело перенесли на Китай и Россию, которую японцы обвиняют в «оккупации» Курильских островов и высылке оттуда японских граждан. Очевидно, 250 тысяч погибших жителей Хиросимы и Нагасаки для нынешних японцев – это сущая безделица по сравнению с 17 тысячами депортированных, но живых бывших жителей Курил.
Кстати, и с Хиросимой в Японии сегодня не все так однозначно. Согласно социологическим опросам, уже около трети японской молодежи уверены, что ядерная бомбардировка – дело рук СССР, и установка «Мы еще отомстим русским за Хиросиму!» распространяется с каждым годом все шире.
Триумфом американской «мягкой силы» можно назвать переформатирование мозгов вьетнамцев. Казалось бы, обиды, нанесенные Америкой Вьетнаму, не должны были забыться никогда. За восемь лет полномасштабной войны американцы и их союзники уничтожили, в том числе, самыми варварскими способами – напалмом, фосфорными бомбами и т. п. – 2 млн. мирных жителей страны. Всему миру известно название вьетнамской деревни Сонгми, повторившей судьбу Хатыни.
Но прошло всего сорок лет, и мы видим, как потеплело отношение вьетнамцев к некогда лютым врагам. Вьетнам уходит под американское влияние, и это неспроста, ведь с севера эта страна граничит с Китаем – а вот ему-то вьетнамцы обид не забывают…
Вьетнам интересует Америку и как конкурент Китая в Южно-Китайском море. Вокруг расположенных в нем островов Спратли (Наньша) разгораются сегодня, пожалуй, наиболее горячие споры. Территория архипелага оспаривается сразу шестью государствами: Китаем, Тайванем, Вьетнамом, Малайзией, Филиппинами и Брунеем. Несмотря на свой крошечный размер (их суммарная площадь менее 5 км2), эти острова имеют огромное геополитическое значение.
По Южно-Китайскому морю проходит, пожалуй, самый важный в мире морской путь, обеспечивающий до 40 % всего мирового товарооборота и около 60 % всего товарооборота Китая, и острова Спратли – ключ к этому морскому пути.
По Южно-Китайскому морю проходит, пожалуй, самый важный в мире морской путь, обеспечивающий до 40 % мирового и около 60 % китайского товарооборота; его общий товаропоток – 5,3 трлн. долларов в год. И острова Спратли – ключ к этому морскому пути. Тот, кто будет контролировать эту территорию, будет контролировать и Китай и, при случае, именно здесь стянется кольцо анаконды. Перерезав торговые пути, проходящие через архипелаг, можно лишить громадную страну доступа к энергоресурсам и возможности сбывать значительную часть своих товаров. Так что Спратли – это, прежде всего, вопрос национальной безопасности Китая.
Острова Спратли – ключ ко всему региону
Кроме того, по данным Министерства энергетики США, в районе архипелага сосредоточено до 5,4 млрд баррелей нефти и до 55,1 трлн. кубометров природного газа. Не удивительно, что страны, претендующие на острова Спратли, стремятся утвердить над ними свой суверенитет всеми средствами. Все они пытаются создавать в акватории архипелага опорные пункты – в основном, за счет создания искусственных островов. Все они (за исключением Брунея) содержат гарнизоны своих военнослужащих в тех или иных спорных районах и всячески подчеркивают свое военное присутствие. Как говорится, хочешь моря – готовься к войне.
Свои искусственные острова строит в районе архипелага и Китай, и, разумеется, угнаться за темпами этого строительства конкурентам пока не удается. На сегодняшний день площадь искусственных островов – всего 10 км2, но это только начало. В ближайших планах – сооружение аэродрома и постоянных поселений.
Китайские суда насыпают искусственный остров. 21 мая 2015 г.
В 2015 г. вокруг этих островов разгорелись нешуточные страсти. В конце мая китайские военные зафиксировали присутствие американского самолета-разведчика Р-8А, летавшего в районе архипелага. А 27 октября в 12-мильную зону вокруг рифов Суби и Мисчиф зашел эскадренный миноносец флота США USS Lassen. Это вызвало чрезвычайно нервную реакцию Пекина, заявившего, что действия американского корабля нарушают суверенитет страны и наносят ущерб стабильности в регионе. В ходе сеанса видеосвязи с начальником штаба ВМС США адмиралом Джоном Ричардсоном командующий ВМС Народно-освободительной армии Китая адмирал У Шэнли заявил, что «если США продолжат свои опасные и провокационные действия, между передовыми силами сторон в море и в воздухе может возникнуть напряженная ситуация, когда даже незначительный инцидент приведет к войне».
Очередное китайское предупреждение американцы пропустили мимо ушей. 13 ноября 2015 г. близ островов Спратли демонстративно пролетели два бомбардировщика В-52. США заявляют, что не признают суверенитета Китая над островами и будут летать и плавать там, где это им разрешает международное право.
Незадолго до этого, в конце сентября 2015 г., на встрече с Си Цзиньпином Обама выражал самые миролюбивые намерения и изображал себя чуть ли не «голубем мира». В очередной раз китайцам пришлось убедиться, чего стоят слова их «заокеанских друзей».
«Жонглеры и фокусники». Именно такое впечатление, как мы помним, и создали о себе европейцы при первом контакте с жителями Поднебесной…
Тем временем, «свободный мир» продолжает давить на Китай и по другим каналам. 12 июля 2016 г. печально известный Гаагский суд постановил, что у Китая «нет юридических оснований для того, чтобы заявлять исторические права на добычу ресурсов в пределах линии "девяти пунктиров" (зона, охваченная этой линией, относит большую часть Южно-Китайского моря к Китаю)». Истцом в этой тяжбе выступали Филиппины, на момент подачи иска – чуть ли не самый задушевный друг США в данном регионе.
Китай, впрочем, еще заранее предупредил, что участвовать в судилище не будет и решение суда не признает. Право на это ему дает Конвенция ООН по морскому праву, согласно которой (ст. 298), арбитраж по вопросам суверенитета возможен лишь в случае согласия обеих сторон выполнить его решение.
Кстати, энергичнее всех призывают Китай соблюдать морское право… Соединенные Штаты – та самая страна, что в числе немногих Конвенцию ООН по морскому праву не подписала. Так что, чья бы уж корова мычала…
Сидеть сложа руки при столь нервозной обстановке в регионе Китай не намерен. В начале августа 2016 г. в ходе инспекционной поездки по прибрежным районам провинции Чжэцзян (Восточный Китай) министр обороны КНР Чан Ваньцюань заявил о существующих угрозах на морских просторах и призвал армию, полицию и народ готовиться «к мобилизации на защиту суверенитета и территориальной целостности страны». Кроме того глава военного ведомства распорядился продвигать в массах занятия по гражданской обороне.
А несколькими днями ранее было объявлено, что военно-морские силы Китая и России проведут в сентябре совместные учения в Южно-Китайском море. Заявляя об этом, официальный представитель Минобороны КНР Ян Юйцзюнь подчеркнул, что «учения не будут направлены на третьи стороны». Однако сигнал «третьим странам» подается весьма недвусмысленный…
Стратегическая задача США – не допустить чрезмерного усиления Китая. Этим объясняется их возросшая активность в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Против Китая США приняли в 2012 г. свое первое серьезное стратегическое решение со времен Второй мировой войны – внимание американских стратегов было перенесено с Атлантического океана на Тихий. Тогда же началась мобилизация всех стран-конкурентов и противников Китая в АТР.
По словам начальника ГРУ Генштаба ВС РФ генерала-полковника Игоря Сергуна, «на долгосрочную перспективу ключевыми задачами США являются воспрепятствование политико-экономическим интеграционным процессам в Центрально-Азиатском регионе, а также окружение России и Китая, как потенциальных противников, сетью дружественных и лояльных США режимов и очагов напряженности».
Против Китая США приняли в 2012 г. свое первое серьезное стратегическое решение со времен Второй мировой войны – внимание американских стратегов было перенесено с Атлантического океана на Тихий. Стратегическая задача США – не допустить чрезмерного усиления Китая.
На экономическое подавление Китая направлено создание по инициативе США нового торгового союза в Азиатско-Тихоокеанском регионе, получившего название Транстихоокеанское партнерство (ТТП). О подписании итогового соглашения о создании ТТП американские власти заявили 5 сентября 2015 г. В блок вошли 12 стран – Австралия, Бруней, Вьетнам, Канада, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Перу, Сингапур, США, Чили и Япония. В совокупности эти страны контролируют 40 % мировой торговли. Таким образом, создаваемое ТТП окажется крупнейшим в мире торговым союзом.
Нетрудно заметить, что ТТП образовано из стран-соседей Китая или его важнейших торговых партнеров. При этом, как мы помним, с тремя из этих стран (с Японией, Вьетнамом и Малайзией) КНР имеет территориальные споры. Таким образом, Китай оказывается в «анакондовом кольце» противоборствующей экономической группировки. По экономике Китая ударит и намечаемая в рамках соглашения отмена торговых пошлин (прежде всего, между Японией и США) – это сделает товары из Поднебесной менее конкурентоспособными на рынках стран-членов ТТП.
Транстихоокеанское партнерство создавалось в режиме секретности. К переговорам не были допущены ни Китай, ни Россия – великие тихоокеанские державы. Выступая на 70-й сессии Генассамблеи ООН в сентябре 2015 г., Путин охарактеризовал подобные методы создания торговых блоков как «симптом растущего экономического эгоизма». «Ряд стран пошли по пути закрытых, эксклюзивных экономических объединений, – отметил президент, – причем переговоры об их создании идут кулуарно, втайне не только от собственных граждан и собственных деловых кругов и общественности, но и от других стран. Другие государства, чьи интересы могут быть затронуты, также ни о чем не информируются. Вероятно, всех нас хотят поставить перед фактом, что правила игры переписаны, и переписаны опять в угоду узкого круга избранных, причем без участия ВТО. Это чревато полной разбалансировкой торговой системы, раздроблением глобального экономического пространства».
Американская верхушка не скрывает, что главной задачей ТТП является изоляция стремительно развивающегося Китая, ограничение его внешнеэкономических связей и создание в регионе противовеса его экономической и политической мощи. Комментируя заключение соглашения по ТТП, президент США Барак Обама заявил без обиняков: «Мы не можем позволить странам вроде Китая определять правила мировой экономики. Эти правила должны написать мы, открывая новые рынки американским товарам, устанавливая высокие стандарты охраны труда и экологии».
Противоречие национальных интересов неизменно будет вести к дальнейшему ухудшению отношений между Китаем и Западом. И это с неизбежностью ведет к все большему упрочению российско-китайского партнерства.
