Гостиница «Континенталь» в центре Каира, на площади Республики, выглядит одряхлевшей. Стены массивного здания обшарпаны, бронзовые люстры в вестибюле потемнели. На первом этаже расположен прививочный пункт, и, когда мне надо ехать в командировку за пределы Египта, я прихожу сюда, чтобы сделать прививку от холеры или лихорадки.

В начале же прошлого века «Континенталь» был одним из самых шикарных отелей города. Тогда напротив него стояло здание Каирской оперы, построенное в виде уменьшенной копии знаменитого миланского театра «Да Скала» в 1869 году, к открытию Суэцкого канала. И потому площадь носила название Оперы. Но в 1971 году театр сгорел, и ныне на его месте — административное здание и многоэтажная стоянка для автомашин. Площадь переименовали. А славу «Континенталя» затмили современные гостиницы, выстроившиеся чередой вдоль берега Нила.

Между тем старая гостиница — свидетельница многих интересных событий, одно из которых имеет прямое отношение к моему повествованию. В январе 1907 года здесь состоялся митинг протеста против ареста в Александрии трех русских революционеров. Арест этот наделал тогда в Египте много шума, и вот почему.

Когда в начале 1905 года в России вспыхнула революция, египетская общественность стала внимательно следить за развитием событий. Местная печать подробно сообщала о забастовках рабочих, выступлениях крестьян, восстании на броненосце «Потемкин» и обстреле царскими кораблями революционной Одессы. В некоторых газетах появилась даже специальная рубрика — «Революция в России». Причем симпатии печати были явно на стороне народа, а не царизма. Ведь египтяне прекрасно знали, что такое угнетение. С той лишь разницей, что египетский народ страдал не столько от собственных угнетателей, сколько от чужеземных: с 1882 года страна фактически была колонией Англии.

Кое-кто из египтян знал о событиях в России не только по газетам. О них рассказывали моряки с русских судов, нередко и сами настроенные революционно. Неподалеку от египетских берегов родилась известная песня «Раскинулось море широко». Ее сложил рулевой парохода «Одесса» Ф. Предтеча после того, как в Красном море скончался от теплового удара его друг кочегар В. Гончаренко. В феврале 1906 года пароход прошел через Суэцкий канал, а когда вернулся в Одессу, песню эту подхватили сотни моряков и рабочих. На первомайских сходках ее пели как выражение протеста против угнетения.

Суэцким же каналом шла в первой половине 1906 года массовая эвакуация с Дальнего Востока «запасных чинов» — демобилизованных после окончания войны с Японией русских солдат. На 70 транспортах через Суэц и Порт-Саид было перевезено в общей сложности более 123 тысяч человек. Настроения многих из них после поражения в войне были под стать тем, что захлестнули Россию. В июне 1906 года царским дипломатам и офицерам с трудом удалось предотвратить восстание 2300 бывших солдат на транспорте «Корея» во время его прохода через Суэцкий канал.

В Египте развернулась широкая кампания солидарности с русскими революционерами. Были созданы такие общественные организации, как «Комитет за свободную Россию», «Комитет русского фонда взаимопомощи», «Фонд взаимопомощи русских беженцев». Они организовывали сбор пожертвований, устраивали благотворительные вечера, концерты, спектакли. Корреспондент английской газеты «Морнинг Пост» сообщал из Александрии, что только за один благотворительный вечер в августе 1906 года было собрано 1600 фунтов стерлингов.

По тем временам это были немалые деньги. Члены «Комитета помощи жертвам террора в России» тоже собрали 1600 фунтов стерлингов. Тысячу они перевели в центральный фонд в Лондоне, остальные пошли на нужды русских беженцев в самом Египте.

Со второй половины 1906 года, когда революция пошла на спад, число беженцев из России стало расти. Трудно сказать, сколько их было всего. Ни в старых египетских газетах, ни в российских архивах мне не удалось найти определенных цифр. Те из эмигрантов, кто занимал активные революционные позиции, продолжали работу — в первую очередь среди русских моряков с заходивших в египетские порты судов. «С некоторых пор Консульством нашим в Александрии неоднократно замечались нарушения дисциплины среди матросов Русского общества пароходства и торговли, — сообщал в Петербург в январе 1907 года российский посланник в Каире А. А. Смирнов, — и, по наблюдению командиров, можно было предположить, что именно по приходе в Александрийский порт матросы попадают в сферу вредных влияний».

Часть русских революционеров участвовала и в местном рабочем движении. Профессор Рифаат Саид пишет, что вместе с египтянами и иностранными рабочими они организовывали забастовки, выходили на демонстрации, причем нередко несли красные знамена, на которых было начертано: «Российская социал-демократическая рабочая партия (большевиков)».

Все это очень не нравилось царским дипломатам. Но их возможности пресечь революционную деятельность русских эмигрантов в чужой стране были ограниченны. И тогда российский посланник Смирнов организовал провокацию.

Некто по фамилии Маркович, агент царской охранки, регулярно посещал прибывающие в Александрию из России суда. Он наблюдал за приезжими, толкался среди политэмигрантов, которые обычно собирались в порту к прибытию рейсового парохода. Маркович театрально возмущался царским произволом, призывал расширять борьбу с ним. Так он втерся в доверие к революционерам. 6 января 1907 года провокатор привлек человек десять эмигрантов на собрание, где предложил организовать террористические акты на заходящих в Александрию русских пароходах. Большинство присутствующих отвергли это предложение, но некоторые заявили, что в принципе не против террора как средства борьбы. По настоянию Марковича эти слова были занесены в протокол собрания. Договорились вновь встретиться через неделю.

Тем временем провокатор доложил Смирнову, что трое эмигрантов намереваются взорвать русский пароход. Тот, в свою очередь, сделал представление местным властям с требованием «арестовать преступников». В воскресенье, 13 января, во время новой встречи Марковича с эмигрантами трое из них были схвачены.

Кто же были эти трое?

Египетская печать, подробно освещавшая развернувшиеся после ареста бурные события, имен арестованных не называла. Долгое время считалось, что они были матросами с мятежного броненосца «Потемкин». Ведь известно, что большинство потемкинцев после сдачи корабля в Румынии в Россию не вернулись, а разбрелись по всему свету и продолжали революционную деятельность.

Но это были не потемкинцы. А прояснили вопрос архивы. В донесении в Петербург от 29 января 1907 года посланник А. А. Смирнов писал: главный заговорщик — «Мишка» Боцоев, «бывший матрос торгового флота».

Изучая донесение Смирнова, я обратил внимание на то, что имя Боцоева — «Мишка» — дипломат взял в кавычки. Все выяснилось после публикации в «Правде» в 1987 году моего очерка о трактире «Севастополь», где был кратко приведен и эпизод с арестом в Александрии трех русских революционеров. Из города Орджоникидзе пришло письмо от ветерана войны и труда З. А. Кадзова. Он писал, что настоящее имя Боцоева — Махар. Родился он в селе Гимара, ныне Казбекского района Грузии, по национальности осетин. Примерно в 1900 году уехал в Сухуми на заработки, стал моряком.

Место действия — Александрия

Арест трех русских революционеров в Александрии, как я уже говорил, получил в Египте широкий резонанс.

Это я понял сразу же, как окунулся в газетном зале Национальной библиотеки «Дар аль-кутуб» на набережной Нила в море подшивок вековой давности. Сделанные мною там выписки вместе с выдержками из документов Российского императорского дипломатического агентства позволяют нарисовать довольно цельную картину того, что происходило в Александрии и Каире в январе 1907 года. Но прежде хотел бы дать одно необходимое пояснение.

На рубеже XX столетия под влиянием английской колонизации в Египте ускорилось развитие капиталистических отношений. Строились заводы и фабрики, нуждавшиеся в квалифицированной рабочей силе. Но в феодальном Египте ее не было. В страну потянулись иностранные рабочие, в первую очередь греки и итальянцы. Особенно много было их в Александрии, служившей египтянам «окном в Европу». Так, по данным Российского генконсульства, среди четверти миллиона жителей этого города в начале века насчитывалось 12 тысяч одних только итальянцев, «выселившихся из отечества вследствие безработицы и полной нищеты». Многие из этих людей имели опыт участия в рабочем движении у себя на родине, а среди итальянцев и греков даже действовали ячейки социалистических партий. Они, несомненно, были ближе русским эмигрантам и языком, и религией, и культурой, и политическими взглядами, чем сами египтяне. Они же быстрее и острее египтян отреагировали на арест М. Боцоева и его товарищей.

Первой откликнулась выходившая в Александрии на французском языке газета «Реформ». Она заявила, что арестованные были «политическими беженцами», которых русское правительство преследует за политические убеждения и коим на родине грозит смертная казнь.

Статья эта взбудоражила иностранцев, живших в Александрии. На следующий день, как писал в номере за 21 января еженедельник «Аль-Муайид», «большая группа иностранцев обратилась к губернатору Александрии с просьбой не выдавать арестованных русскому консульству, но получила отказ. Тогда толпа отправилась на биржу и устроила там митинг в защиту арестованных. Затем участники митинга двинулись к зданию российского консульства. Они кричали: «Свобода, свобода!», «Долой угнетение!» и пели «Марсельезу». Не добившись ничего от консула, демонстранты повернули к западной гавани. Там стояло русское судно, на котором, по слухам, арестованных должны были отправить в Россию. Толпа прорвалась через таможню, взяла штурмом судно и тщательно его обыскала, но арестованных там не было. В это время полиция подогнала к причалу пожарную помпу и, руководимая англичанином, стала разгонять демонстрантов из брандспойта».

Дело, однако, этим не закончилось. На следующий день возле российского консульства вновь прошла демонстрация. Ее участники забросали здание яйцами, луком, помидорами. Они залезли на трамвайный столб рядом со входом в консульство и сорвали российский герб. Затем демонстранты отправились на биржу, где было полно народу, и заявили, что начинают голодовку протеста против ареста и высылки трех русских.

21 января демонстрации перекинулись на Каир. «Вчера и сегодня бурные митинги в Каире, — телеграфировал на следующий день в Петербург посланник А. А. Смирнов, — протестующие против ареста и предстоящей высылки трех русских подданных, арестованных в Александрии».

События в столице, как писал 28 января «Аль-Муайид», «начались на бирже. Затем собравшиеся там, числом около тысячи, вышли на улицы. Они устроили митинг, на котором выступил 35-летний итальянский инженер по имени Батыты. Он заявил, что «личная свобода в Египте под угрозой, раз трех невиновных русских высылают туда, где им грозит погибель».

В тот же день в знакомой уже читателю гостинице «Континенталь» собрались около двухсот человек. Среди выступавших на митинге был русский беженец, которого представили как «ближайшего друга и соратника одного из арестованных». «Нынешний момент — решительный для жизни этих троих, которых русское правительство преследует по политическим мотивам, — заявил он. — Бюрократия требует их выдачи, чтобы затем бросить в застенок. Мы, русские эмигранты в Египте, требуем во имя человечности освободить троих заключенных из александрийской тюрьмы, потому что то, что называют политическим преступлением, является в социальном смысле борьбой против царской деспотии. Да здравствует свобода! Долой угнетение!» Последние слова оратора потонули в громе аплодисментов.

Участники встречи в гостинице «Континенталь» сформировали комитет в защиту трех русских и просили аудиенции у российского посланника. Смирнов принял их, но удовлетворить требования членов комитета отказался. Тогда они напечатали листовки на французском языке с призывом провести в 6 часов вечера демонстрацию и митинг протеста возле театра «Нувотэ».

В назначенный час перед входом в «Нувотэ» толпились люди. На митинге выступали не только иностранцы, но и египтяне. Одним из них был архитектор Басней. Затем часть демонстрантов направилась к английскому консулу лорду Кромеру — фактическому правителю Египта. Они просили его не выдавать арестованных русскому консулу, а провести расследование на месте. Однако лорд Кромер отверг их просьбу.

24 января газета «Аль-Ахрам» напечатала текст листовки, ходившей по Каиру. В ней говорилось: «Товарищи! Организованная и мирная демонстрация, в которой мы принимали участие, требуя уважения к праву на политическое убежище в отношении александрийцев, не принесла желаемого результата. Поэтому наш долг в отношении жертв произвола — принять решительные меры для того, чтобы свобода и человечность восторжествовали. Долг каждого человека — быть готовым к действиям и при необходимости отвечать на силу силой. Да здравствует русский народ, долой царизм!» Думаю, читатель согласится со мной, что эта листовка наверняка была написана русским революционером-эмигрантом.

И русские дипломаты, и английские колониальные власти понимали: сбить волну выступлений можно было лишь отправкой арестованных из Египта. Но как это сделать? Александрийский порт блокирован демонстрантами, готовыми отбить у полиции трех русских. И тогда их специальным поездом тайно вывезли из Александрии в Порт-Саид. Смирнов с облегчением телеграфировал в Петербург: «Арестованные только что отправлены из Порт-Саида на пароходе «Корнилов». Их сопровождает стража в 10 человек». Было это вечером 26 января.

Через день весть о тайной депортации арестованных попала в газеты. Дальнейшие выступления были бессмысленны. Но еще долго эта бурная неделя была памятна и тысячам жителей Египта, и русским дипломатам, и английским колониальным властям.

Повторю еще раз: в выступлениях солидарности с арестованными русскими революционерами участвовали в основном иностранцы. Ведь в политическом отношении они были более просвещенными, чем египтяне. Да к тому же каждого из них в случае неугодной властям политической деятельности могла постигнуть участь этой тройки. Но важно и другое. Как писал египетский историк Абдель Ваххаб Бакр, иностранные рабочие были своего рода наставниками египтян и в области идеологии и политики, и в сфере рабочего движения. В данном случае они преподнесли своим местным товарищам предметный урок свободы.

Собственно, именно так и расценила январские события газета «Аль-Лива», основателем и редактором которой был лидер египетского национального движения Мустафа Камиль: «Мусульмане (читай: египтяне. — В. Б.) должны были бы активнее участвовать в этих выступлениях, — писала она 11 февраля, — чтобы понять наконец, что такое настоящая свобода».

И египтяне действительно сделали для себя соответствующие выводы. «Январские манифестации отдались гулким эхом в последовавших вскоре после них событиях», — отмечает Рифаат Саид. 1907 год вошел в историю Египта как год подъема национально-освободительного движения. Он стал последним в политической карьере лорда Кромера и первым в деятельности созданной Мустафой Камилем национальной партии. Страна сделала пусть небольшой, но необходимый шаг по пути к независимости.