Подвал арендовал Альберт, столом занималась Анастасия, выпивкой я, общим оформлением зала Азриэлла, а вот организацию самого мероприятия моя жена поручила своим подружкам. Нет, я и до этого подозревал, что самое худшее впереди, что если мы вырвались из загса и церкви, то накроет нас всех именно в подвале, но почему-то надеялся, что это будет всего лишь ядерный взрыв!!! А тут…

– Поздравляем! По-здра-вля-ем!!! – прогремело из динамиков, после чего на нас обрушились воздушные шарики. По ушам ударила громкая музыка, не Мендельсон, конечно, но всё равно что-то с уклоном в сторону библейского народа.

Длинный накрытый стол, уже чуть-чуть поддатые гости, горящие гирлянды разноцветных лампочек под потолком, плакатики с трогательными в своей наивной пошлости надписями – «Абифасдон+Азриэлла=любовь до гроба!», «Совет да любовь, салат да морковь!», «Тёща – друг человека!» и далее по вкусу того юмориста-извращенца, который наверняка уже горит у нас в Аду. Если ещё нет, я сам его найду и провожу до сковороды…

– А-а-а, вот и наши молодые-е! – Вперёд выкатился пухленький шатенистый хмырь неопределённого возраста от двадцати пяти до сорока восьми, в оранжевом пиджаке с «бабочкой», голубых брюках и остроносых туфлях, чёрных как моя душа.

– Це хто? – тихо спросил я у жены, надеясь, что иностранных языков этот клоун не понимает. Увы…

– О, «Ридна мати моя, ти ночей не доспала-а». Друзья мои, за это дело совершенно необходимо выпить, за дружбу братских народов!

– Поздравляю, – объявил Толстый, и мой шеф многозначительно кивнул, наливая себе виски в пивную кружку. Две молодые (и, как я понимаю, отнюдь не одинокие) мамки страстно чокнулись с ним, подставляя щёчки для поцелуя. Да, шеф у меня мужчина с сюрпризом, с большим сюрпризом…

– За стол молодых, за стол! Свидетели садятся справа-а и слева-а. Да, са-адимся, на-а-аливаем, и первый тост за новую семью, за наших всеми любимых А-абифасдона и А-азриэллу!

Музыка грянула ещё громче, гости подняли рюмки, кто с чем хотел. Как я отметил, Альберт с супругой пили яблочный сок. Библейский фрукт, чего ещё от них ожидать.

– А теперь весёлые-е игры и смешные-е конкурсы! Веселее, веселее, молодые-е, подаём пример!

Я молчал. Вот поверьте, уж мне точно стоило бы держать рот на замке, когда этот шумный тип начал наматывать круги в районе пары метров вокруг моей тёщи, делая ей недвусмысленные намёки. А когда она встала из-за стола, ведущий начал за руку вытаскивать полковника. Да, вы правильно поняли, того самого…

– Играем в яйца-а! Мужчина засовывает яйцо себе в штаны, а дама-а достаёт его! Ну-ка, ну-ка, все смотрим, все аплодируем, ап-ло-ди-руе-ем!

Какие, в рот мне круассан с верблюжьей колючкой, аплодисменты?! Разве что поаплодировать первой драке? Но, между нами говоря, да, на это стоило посмотреть…

– Убью, подонок некошерный! Сяду на десять лет, но убью, и держите меня семеро! Где семеро? И где яйцо, кстати… Ну-ка, ну-ка, ну-ка!

– Я не… не хочу… и не буду! Я вообще никогда! Женщина, уберите руки, не хватайте меня… не там… левее… упс! Ох… а у вас есть отдельные кабинеты?

Короче, поверьте на слово, вам не надо знать, чем это кончилось. Утешьтесь тем, что им обоим понравилось, а всё прочее уже лишние интимные детали. О’кей?

Благо, что и ведущий нашего свадебного мероприятия, который, кажется, вообще не пил, так что непонятно, на чём его колбасило, резко переключился на нас с супругой:

– А теперь тане-ец мо-ло-дых!

Нас едва ли не силой вытащили из-за стола, причём Азриэлла упиралась, как необъезженная липицианская кобыла школы испанской верховой езды в Вене.

– Вальс молодых из мультфильма-а «А-а-ана-ста– си-я-а-а-а»! – надрывался свадебный конферансье. – Подпеваем, подпеваем, «Зеркала в янтаре-е, кто-то пел песню мне-е!..» О-о, как они танцуют, как танцуют, мне уже дико завидно-о, дамы и господа-а!

– Кто его сюда притащил?

– Не я, милый! Зуб даю, не я! Хочешь, два зуба дам и одну ногу?

– Верю. И что, тебе не хочется его убить? – ласково прошептал я.

– Очень хочется, очень, очень! Но после мероприятия, ладно? – взмолилась моя жена. – Ну неудобно сейчас.

– Я подожду, но печень моя!

– Забирай, не жалко, она у него давно с циррозом, если не чего хуже.

Мы честно отработали свой танец, поскольку оба прекрасно отдавали себе отчёт, что любой миг мог быть последним. Папу никто не отменял, а это всегда чревато крайне неприятными последствиями.

– А теперь песня-а! – объявил этот шустрый настырник, стоило нам сесть на свои места. – Поёт друг усопшего… шутка-а!.. друг и свидетель нашего-о жениха-а Альберт… не помню отчества… Альберт? Просим вас, про-си-им!!!

Белый ангел вылез из-за стола, церемонно поклонился сразу всем, на все четыре стороны, и хорошо поставленным голосом начал:

Не знаю, где он выискал этот допотопный хит, но в целом мамочкам понравилось. Если бы не нежнейшая улыбка моей жены, думаю, они бы меня изнасиловали спьяну. Просто на одного мужчину за столом приходилось больше чем по одной с половиной женщины. Это алес капут…

Моя тёща слилась в долгом пьяном поцелуе с полковником ангелов быстрого реагирования. Мужик пытался вырваться, но безуспешно. Хорошо уже, что хоть ничего чрезмерного ей не позволял и не расслаблялся ни на минуту. Держит себя в форме, знает, куда влез, помнит, на что подписался, так что пусть живёт.

– Продолжаем наши-и весёлые-е конкурсы! О-о, кажется, у нашей невесты украли-и туфельку! Скидываемся на её возвращение-е! Скидываемся! Не жмотимся! Без туфли у невесты не поднимется тесто-о, а у жениха-а не поднимется, ха-ха!

Я привычно сунул руку в карман пиджака, но вспомнил, что Азриэлла настоятельно просила не брать с собой ничего взрывчатого, огнестрельного или колюще-режущего.

– Он действительно спёр у тебя туфлю?

– Дурак, что ли? Я сама дала на минуточку, может, примерить человек хочет.

– Что следующим он у тебя украдёт? Платье, чулки, бюстгальтер?!

– Шалун, ты специально меня заводишь…

Поддатые подружки невесты метались по нашим немногочисленным гостям, пока мой разомлевший шеф не насыпал в туфельку две горсти золотых монет николаевской чеканки.

Разумеется, подлинные, до подделки он никогда бы не унизился! Монет шесть-семь пританцовывающий конферансье незаметно (как он думал) распихал по карманам. Хотя как можно было надеяться совершить грех кражи имущества ближнего в компании демонов и ангелов?! Слов нет, наив запредельнейший. И пара лишних пинков в карму.

– Туфлю верни, – тихо попросил я, делая максимально дружелюбное лицо. – И выпей уже чего-нибудь.

– Правильно, выпьем за-а здоровье-е мо-ло-дых! Какая горькая водка-а! Тьфу, горькая! Намёк понят, а?

– Водка как водка, – успел пробурчать я, когда Азриэлла за шкирман подняла меня из-за стола. – Что он ко всему цепляется? Лёгкой смерти ждёт, так зря, достал уже.

– Целуй молча, – предупредила моя жена. – Будешь вырываться, прибью.

Мы стояли, как два счастливых подростка, полыхая ушами, под умилёнными взглядами присутствующих, целуясь в центре зала и от всей души пытаясь получить от всего этого незамутнённое свадебное удовольствие.

Нет, понятно, что в поцелуе, в принципе, нет ничего сложного или неприятного, даже наоборот, но если подумать, то мы реально жили в «греховном» браке почти тысячу лет. Задница Вельзевулова, вы уверены, что мы ещё не нацеловались?!

– Генацвале, чё ты там про дворцы для голубых нёс, э?! – медленно поднялся изрядно принявший на грудь Толстый. – Может, я, как человек кавказский, что не так понял, но эта пара венчалась в храме, и всяческие намёки… Не держите меня, э! Я один его зарежу!

Альберт кивнул подружкам невесты, и две молодые мамы справа-слева повисли на бычьей шее моего разгорячённого одноклассника. В принципе, он мужик отходчивый, на женские уговоры сдался быстро…

– А теперь, – вновь завёлся неугомонный гад, наловчившийся портить чужие свадьбы, – теперь гости-и и друзья дарят подарки-и мо-ло-дым. Подарки в студию!

– Кажется, начинается, – шепнула моя жена.

– Хоть что-то приятное, – подтвердил я. – Упс, тёща встала.

– Мама, – поправила она.

– Мама встала из салата, – не стал спорить я. – Зная её милый характер, она подарит тебе мультиварку, а мне мешок активированного угля.

– Убью.

– Ты мне это весь вечер обещаешь. Смысл жениться тогда?

– Ну, у меня есть маленькое чёрное платье…

Если кто когда воевал с женской логикой, тот знает, что победить в этой борьбе невозможно. Никак и ни по какому! Я сам не одно столетие пробовал, но всегда оставался в минусе, даже если по факту считался выигравшим…

– Ну что ж, – скорбно, словно на еврейских похоронах, начала мама Азриэллы, – дочь моя, царевна Будур, шучу, её зовут… да вы все знаете. Простите мать, я буду плакать, дочь у меня одна, доченька моя-а люби-ма-я-а… Кровиночка моя! Сколько ж я ночей из-за тебя недоспала, водки недопила, одна, без мужа, он скотина и… Нет, о нём не буду, не хочу портить праздник. Хотя могла бы, да, Абифасдон, зятёк любимый? Ты ж меня знаешь. Я ежели когда разойдусь, я же вообще… зверь! Нежный и ласковый зверь! Да, я такая! Так к чему это я?!

Старая демонесса на минуточку уснула стоя, и лишь пинок по почкам от моего шефа вернул её в наш мир, к действующей реальности.

– Ага-а, подарок? От родной мамы и неродной тёщи на свадьбу любимых… этих… как их… детей! Я их люблю! Люблю, поняли? И если кто хоть слово против них вякнет, я их задушу собственными руками! У меня, если что, и пулемёт ещё с Первой мировой остался, и стрелять я умею, ох как умею, промежду прочим…

Короче, если вы поняли, тост получился длинный. Да, согласен, что это тоже свадебная традиция, но тем не менее. Крашеная мымра трепала нам нервы ещё с полчаса. То есть когда в заведении не осталось никого, кто бы не желал её скоропостижной смерти и мы почти созрели на заговор с целью свержения, она наконец-то заткнулась.

К чему я вообще? К тому, что, если в мире есть мужчина, наслаждающийся свадьбой как таковой, со всеми её прелестями, – честь и хвала этому клиническому дебилу! Искренне надеюсь, что среди нас, нормальных мужиков, таких мало!

– Спасибо, мама. – Мы в четыре руки разорвали блестящую обёртку на большой коробке. Что же оказалось внутри?

Набор ветеринара для профессиональной кастрации крупного рогатого скота. Плюс открытка для Азриэллы с короткой надписью: «А внука Захарию мы и сами воспитаем, дочка! Скажем, что папа был лётчиком-испытателем».

– Мама-а, какая ты у меня добрая, заботливая…

– И с юмором, – поддержал я, борясь с искушением запустить весь набор в физиономию счастливо хохочущей тёщи. Она буквально ржала во весь голос, размахивая граблями и поясняя соседям по столу, какую замечательную шутку только что отмочила!

Потом слово взял мой шеф, но, наверное, зря. То есть «взял слово» это не значит, что сумел произнести хотя бы одну связную фразу. Ящик коньяка в одно рыло, это даже такого эпического пропойцу, как мой прямой начальник, ставит в несколько покачивающееся состояние. В любом случае речь его была краткой. Очень краткой.

– Абиф… сд… зриэлла? Я… уф… ще… на!

Распорядитель нашей свадьбы успел выдернуть у него изо рта конверт, который шеф вдруг решил съесть. Я быстренько заглянул внутрь. Конверта, конечно, а не шефа и не этого клоуна с «бабочкой».

– Оплаченный отпуск на месяц и сертификат на обналичивание в бухгалтерии ровно шестисот шестидесяти шести грешников?! – не поверила своим глазам моя жена. – Милый, мы богаты! Купим яхту!

– По пять рублей за голову оптом, – поправил я.

– Тогда маленький аквариум с пираньями. И благодари, благодари начальство, скотина эдакая, не уволили – уже спасибо!

Когда настал черёд поздравительных речей от наших свидетелей, в дверь заведения постучали. Я и возразить не успел, как этот ретивый шоумен-тамада-петрушка с лёту бросился открывать:

– Запоздалый го-ость! Вижу, вижу-у, что вы явно со стороны женишка-а, не хлебнуть ли портвешка-а? Ха-ха, штрафную-у…

Мой отец только цыкнул зубом, и пританцовывающего мужика пушинкой снесло к противоположной стенке.

В один миг все всё поняли – мамочки радостно завизжали, а ангелы выхватили неизвестно где припрятанное оружие. Зуб даю, все шесть стволов были заряжены серебром.

Кто такой мой папочка, они знали не понаслышке.

– Поговорить надо.

– Вообще-то у меня тут свадьба.

– На минутку. Выйдем?

Я прикинул последствия, взял из ящика непочатую бутылку водки, поцеловал (возможно, в последний раз) побледневшую жену и встал из-за стола.

– Если Абифасдон не вернётся через две минуты, мы все выйдем! – хором предупредило благородное общество, а тёща, сделав зверское лицо, ещё и страшно лязгнула зубами, проводя ладонью у себя под горлом.

Мы встали лицом к лицу у лестницы в подвал, прикрыв за собой металлическую дверь.

– Женился, значит?

– Да, окончательно и бесповоротно.

– Ну как знаешь. – Он принял у меня бутылку из рук, выпивая водку одним долгим глотком. – Я только предупредить хотел. Чисто по-родственному.

– О чём?

– Опасайся.

– Это угроза?

– Нет, ты не понял. Не меня опасайся. Своего сына, – тяжело вздохнул мой отец. – Он не первый человек с демонической кровью в жилах. Знаешь, кем они обычно вырастают?

Я обернулся и крепко сгрёб его за грудки. Положение спасла выбежавшая Азриэлла, резко вклинившаяся между нами.

– Эй, эй, так нечестно, мальчики! Все же хотят подраться, не вы одни. Там народ пьяный уже и просит!

– Я… право, не знаю, удобно ли?

– Ну, па-а-ап! – взмолилась она, вцепившись в рукав плаща старого демона.

– Ладно, только ради вас. Эх, сноха моя-а…

Он улыбнулся, разбил об свой лоб пустую бутылку и, вооружившись «розочкой», с рёвом ворвался внутрь… короче, свадьба была с настоящей дракой! Всё пьянее, всё по старым русским традициям, всё как у людей. Как, собственно, мы и хотели…

P.S. Ночью я стоял на костылях перед кроваткой своего сына.

Я знал, что имел в виду отец. Просто не хотел об этом думать.

– Он так мило сопит во сне. – К моему плечу прильнула Азриэлла, с забинтованной правой рукой на перевязи. – Теперь у него есть и бабушка и дедушка. Крестить будем на следующей неделе?

– Если тебе уже снимут гипс, – шёпотом напомнил я. – К тому же, если Толстый не выйдет из комы хотя бы на днях, всё придётся отменить. Про полковника вообще молчу.

– Он просто случайно попал под горячую руку…

– Ногу.

– Руку моей мамы! Хотя, по-моему, она всё-таки его головой, нет?

– Не помню. У неё спроси, если её саму хоть когда-нибудь из травматологии выпишут. Отец-то, кстати, ещё бодрый старик, на своих четвереньках уполз.

– Старая закваска, – уважительно протянула моя жена. – Да, а о чём вы там говорили, за дверью, когда я пришла?

– А-а, так…

– О чём?

– Не важно.

– Я не отстану, ты меня знаешь!

Видимо, она всё-таки разбудила малыша. Захария заворочался, быстро открыл глазки, собрался заплакать, а потом вдруг протянул ко мне руки, сказав первое слово:

– Папа…