В Лондоне тоже было утро, в воздухе потрескивал легкий морозец, а под ногами хрустел свежевыпавший снег. Вокруг не было видно бездомных детей в дырявых башмаках, нищих бродяг, народ улыбался друг другу, город готовился к празднику. Вся атмосфера казалась настолько умиротворяющей, предрождественской и светлой, что я едва не потеряла бдительность.

Но чу! Дремать не время! Где-то тут, в страшных трущобах, затаилось прыгающее зло, и люди могли надеяться только на нас — безвестных героев невидимого фронта! Как профессиональный оборотень, охотник на монстров и всю остальную нечисть, я твердо решила сделать все, чтобы освободить лондонских жителей от гадкого Попрыгунчика. Пусть у других это не вышло… Но я не одна — со мной любимый мужчина и озабоченный кот, преступнику от нас не уйти!

— А знаешь, мне тут нравится, — на ходу отметил Алекс. Он время от времени поднимал глаза от карты, любуясь довольно мрачными, однотипной постройки домами по обеим сторонам улицы. Все они как один были из неоштукатуренного потемневшего кирпича, с ковриками у входа и одинаково белыми наличниками окон.

Котик аккуратно обходил прохожих, снимающих перед ним шляпу. Где еще, как не в центре Лондона, кошки могут пользоваться такими привилегиями? Лично меня больше всего интересовали наряды английских девушек, хотелось выглядеть не на уровне, а чуточку выше. Потом на перекрестке возник рыжий полисмен, у которого я тут же спросила, как пройти на Бейкер-стрит. Командор недовольно вздохнул, но ведь это такая классная традиция — вечно что-нибудь спрашивать у полисмена, даже если сам прекрасно знаешь дорогу, просто так положено, на всякий случай.

— Сейчас направо, мисс, потом налево и два квартала прямо. Вы не заблудитесь. Счастливого пути, мисс, — подчеркнуто вежливо ответил бобби, глядя поверх меня.

Я внимала ему, едва не млея от сентиментального восторга. Полисмены, о которых я читала в книжках, говорили точно так же, то же самое и даже с тем же выражением лица.

— Спасибо, сэр! О, благодарю вас! Вы не представляете, как я вам благодарна…

Алекс, молча оттащил меня от стража порядка, который лишь чуть кивнул, поправляя съехавший на глаза явно великоватый шлем.

В общем, примерно минут через пятнадцать мы вышли на нужную улицу. Явочная квартира на втором этаже двухэтажного домика оказалась довольно просторной, в четыре комнаты, но пыльная и запущенная страшно! Генеральную уборку делать я не собиралась, но так и быть, приберусь в одной комнате. Командор непривередлив, а котам потакать тем более не рекомендуется…

— Алиночка, если ты подметешь пол и протрешь пыль, а мой напарник затопит камин, эта гостиная станет очень уютной! — приказным тоном объявил Профессор, быстренько оценив обстановку. После чего по-хозяйски взгромоздился на диван и, подперев лапкой подбородок, стал ждать исполнения вышесказанного.

Специально, что ли, убраться как можно хуже? Нет, не могу… Любимого жалко, он может подхватить аллергию на пыль. Будет чихать и сопливиться, а при карьере спецагента это верная гибель! Коту опять повезло: выметать мусор придется на совесть…

— А обед закажем прямо сюда, из таверны напротив, — примиряюще предложил Алекс, заполняя камин углем, выгребаемым совочком из ящика.

Я пахала на них не разгибаясь целый час! Полы подмела, пыль вытерла, кровати застелила, мусор выбросила — прямо Золушка какая-то…

Пока Алекс бегал насчет обеда, я смотрела в окно. Казалось, время здесь течет размеренно и неспешно. Тихо падал мелкий снег. Улица жила своей жизнью, напоминающей черно-белые фотографии из старинных журналов. Трактир, незатейливо украшенный к Рождеству венками из остролиста, люди, спешащие по делам, за покупками и просто гуляющие, кебы, важно раскатывающие под окнами, дети, играющие в снежки…

Нам досталась горячая курица, холодная телятина, свежие бисквиты, масло, сметана и полпинты сидра. Это алкогольный напиток, но не очень крепкий. Я бы предпочла глинтвейн или пунш, но сидр тоже ничего. Весело трещал камин, комната быстро наполнялась теплом, а за чаем мы приступили к обсуждению плана действий. Это уже наша, командная традиция, мы еще ни разу не вышли на задание с готовым планом! Все как-то решается и утрясается по ходу дела…

Первым взял слово, разумеется, наш дорогой и всеми уважаемый Профессор. Он поспешно облизнул капли сметаны с усов и начал речь:

— Теоретически положить конец бесчинствам Попрыгунчика мы имеем возможность лишь в тысяча восемьсот семьдесят седьмом году, в знаменитых казармах Алдершота. Раньше никак не получится, никто не имеет права столь вольно нарушать ход истории. Хотя, знаете ли… как-то в Эвертоне мелькнула одна газетная заметка. Вечерняя «Ньюс оф уорлд» от двадцать пятого сентября тысяча девятьсот четвертого года утверждала, что он явился вновь и якобы бесцельно прыгал по улицам. Да так высоко и разнообразно, что складывалось впечатление, будто бы преступник тренирует ножные мышцы. Конечно же не соблазниться было нельзя — народ бросился его ловить! Кто-то кричал, что Попрыгунчика заспиртуют и поместят в Британский музей, остальные надеялись на солидную премию от Скотленд-Ярда. Вероятно, услышав это, Джек сообразил, что променад пора кончать, перепрыгнул на соседнюю улицу и исчез.

— Утка?!

— Разумеется, девочка моя… Уже через пару недель выяснилось, что редактор собственноручно накрапал эту заметку и еще с десяток подобных «сенсационных» статей в последней надежде спасти газету от полного банкротства.

— Да, но зачем тогда мы приехали в тридцать восьмой год? — зевнув, поинтересовалась я. — Неужели вопреки всему на этот раз у нас есть план?!

Мы расположились кружком у камина, котик сидел на пуфике между мной и Алексом и, несмотря на то что был ниже всех, благодаря важности и самодостаточности выглядел настоящим гигантом мысли! К тому же он старательно вытягивал шею, стараясь казаться повыше ростом.

— Потому что это время его первого появления и наиболее бурной деятельности, — ответил Алекс. — Те, кто был до нас, отправлялись сразу в казармы и пытались все решить на месте. Агент 013 предложил поступить иначе…

— Да, в первую очередь стоит попытаться выяснить его природу. Нам надо понять, кто он, откуда появился, чего боится, зачем нападает на людей, почему выбирает именно девушек? И вот только когда мы получим эту информацию, стоит отправляться в тысяча восемьсот семьдесят седьмой год на достойное завершение операции!

— Какой ты скучный, Пушок… Я-то надеялась, что мы встретим здесь Рождество, покатаемся на коньках, примем участие в народных гуляньях, заглянем в Тауэр, посмотрим на королеву…

— Милочка, не забывай — мы на задании и дело прежде всего! — сурово выговорил мне котик, фыркнул и сполз с пуфика. Задрал хвост, потянулся, отставив заднюю лапку, и, не извинившись, отправился по своим кошачьим делам.

Я было воспользовалась моментом и приткнулась к любимому, но командор лишь сурово посмотрел на часы:

— Нам пора, нельзя терять ни минуты, если не хотим пропустить представление. По проверенным данным, Джек Попрыгунчик сегодня в пятнадцать тридцать ненадолго появится на одной из улиц в Хакни.

Пришлось взять себя в руки и идти одеваться. Но я в принципе ничего не прогадала: Алекс взял настоящий кеб и мы поехали кататься. Крепко вцепившись в рукав любимого, я глядела в окно, жадно впитывая увиденное: улочки, соборы, старинные здания, газовые фонари, площади с фонтанами… Профессор, заметив мой живой интерес, не упускал случая просветить меня в стилях архитектуры, присущих Лондону этого времени. Честно говоря, в памяти не отложилось ни слова, но усы котика приятно щекотали ухо…

— Этот район тянется до самого озера, так куда прикажете, сэр? — громко поинтересовался извозчик.

— Э-э… вот что, почтеннейший, мы выйдем здесь, — решил Алекс и, подав руку, помог мне выйти из кеба.

Расплатившись с извозчиком, мы остались стоять у какой-то неоготической церкви, с одной стороны к ней примыкал парк, а с другой — маленькая площадь, с яркими красочными палатками.

— Рождественская ярмарка, — констатировал кот, как будто мы сами не могли догадаться.

— Думаю, у нас есть около часа на потолкаться в толпе! — безапелляционно заявила я. — Если появится Попрыгунчик, попросите его подождать. В противном случае я очень обижусь, а обиженная я… сами знаете!

Мои напарники со вздохом переглянулись, но спорить не стали. Да ладно, я же добрая и смешливая, ласковая и заботливая, скромная и хозяйственная. Почему же не пойти навстречу такой милашке?! Вот все и пошли…

В одной палатке торговали игрушками — фарфоровые и деревянные куклы, паровозики, игрушечные домики, лошадки, зайцы с барабанами и оловянные гвардейцы в высоких шапках. Рядом продавались горячие пироги, фигурки из марципана, сахарные ангелы, конфеты в виде звезд и полумесяцев. Алекс купил мне местный аналог деда-мороза в шубе-шотландке с раскрашенным лицом, вышитыми рукавичками и настоящими бубенцами на мешке с подарками. Пока довольная продавщица упаковывала игрушку, ко мне пристал какой-то еврей с рулоном бумаги под мышкой.

— Ой, что я вижу! Этот лик мадонны, глаза Магдалины и улыбка царицы Савской, молчу про все остальное! Мисс, ви даже не подозреваете, чем одарила вас природа, причем совершенно бесплатно! — начал заливать этот долговязый тип, пользуясь тем, что командор, расплатившись, отошел купить коту шарфик.

Попрыгунчик мог появиться в любую минуту и где угодно, так что вполне можно ожидать его и здесь, у прилавка. Мы же опытные агенты, нам за преступниками бегать несолидно, все равно никуда не денутся…

— Так вот именно ви мне идеально подходите! Просто лучшего образа не сыскать во всем Лондоне! Ой, ну не будьте так жестоки…

— А в чем, собственно, дело? — хмуро поинтересовалась я у восторженного еврея.

Тот, кряхтя, переложил довольно громоздкий рулон под другую руку и, снова вперившись в меня полубезумным взглядом, продолжил свое:

— Ви созданы, чтобы вдохновлять! Ваша незримая красота…

— Какая?! — вытаращилась я. — Это скрытый комплимент или явный наезд?

— Нет, нет, мисс, я не оговорился! Ви решительно не подходите под классический стандарт красоты, но для моего проекта — ви идеальны!

Я «вэкнула» про себя и попыталась его обойти. Не удалось, дяденька оказался прилипчивым. Можно, конечно, дать коленом и отвязаться, но кто знает, как смотрят на такие вещи в Англии? Вдруг меня же и потащат к полисмену…

— Сэр, я благородная леди и не могу позволить себе с вами разговаривать — мы не представлены друг другу! Вот как представитесь, тогда я скажу вам свое твердое «нет» на все ваши происки! Кстати, напомните, что это вы там предлагали?

— Что же, как не гешефт! У меня к вам имеется редкое и весьма перспективное предложение. Ой, ну ви со своим восточным лицом и фигурой идеально подходите для моих планов. Короче говоря, я бедный художник, рисую комиксы для газет, но у меня уже есть мысль! Пусть Англия спит в своем консерватизме, а мы с вами таки начнем работать над первыми в Европе эротическими комиксами!

— Какими-какими-какими комиксами?! — не поверив своим ушам, развернулась я. — Сейчас вы это повторите, и я убью вас собственноручно. Любой суд присяжных оправдает меня и в полном составе явится плюнуть на вашу могилу!

— Но ваш типаж, мисс…

— Отвянь, маньяк! Два раза повторять не буду, хотя вижу, что с крышей у вас проблемы с детства…

— Ой, да, право, не будьте же столь жестокосердны! Это деловое предложение, мисс, ви заработаете себе свободных денег. Я хочу создать целый цикл под названием «Японская подружка Джека Попрыгунчика», с вас нарисуется отличная гейша! А Джек уже несет мне славу и доходы, надо лишь расширить дело. Ну как, ви согласны? Два шиллинга за час довольно выгодное предложение.

— Увы, я практически замужем… — И тут вдруг до меня дошло, о чем идет речь. — Что вам известно про Попрыгунчика?

— Какого Попрыгунчика, мисс?! Ви, верно, меня не так поняли. — У художника забегали глазки. Это хороший признак, значит, он и вправду что-то знает.

— Хм… ну если вы познакомите меня с самим Джеком, то, пожалуй… Черт бы с ним, с замужеством, ради искусства я готова на все!

— Ой, да на что же ви меня толкаете? Я всего лишь безвестный рисовальщик комиксов, мисс, и ни о каком Попрыгунчике даже не слышал! Но если ви согласны на два шиллинга, то вот по этому адресу ви можете найти весьма бедное жилище художника Рейнольдсона.

Тип воровато огляделся и быстро исчез в толпе. У меня остался клочок серой бумаги с координатами моего нового знакомого. Конечно, я могла бы его схватить, заломить руку за спину и держать до подхода наших. Потом втроем допросить его как следует, с применением угроз, подкупа и шантажа, выяснив все, что требуется. Но, увы, никто мне этого не позволит… Как говорит шеф, «это не наши методы»!

Я стояла и размышляла, как бы мне теперь отлучиться на пару часиков, придумав причину поубедительней. Так, чтобы мои любимые агенты даже не заподозрили, что на самом деле я отправилась позировать к какому-то сомнительному малознакомому художнику, рисующему эротические комиксы и Джека Попрыгунчика. Нет, сидеть перед ним в голом виде мне абсолютно не улыбается. Но пока я «раздеваюсь» за ширмой, господин Рейнольдсон наверняка выболтает стоящие сведения. Чует мое сердце, этот иудей и вправду как-то связан с нашим объектом. То, что он нес, не было хвастливым бредом…

Мои размышления прервала криком ближайшая тетка-продавщица, следом завизжали другие женщины, и, обернувшись, я увидела его! Спутать просто невозможно, до того невероятным казалось происходящее. Джек пронесся прямо передо мной — коротышка в костюме фонарщика с огромным носом и клоунски раскрашенным лицом.

Он шел на руках, а фонарную лестницу держал ногами, и все это так быстро и ловко, словно занимался хождением вниз головой всю жизнь! Вроде вполне безобидное занятие, но испуг женщин я поняла — лицо Попрыгунчика, раскрашенное белым и красным, поражало нескрываемой жестокостью и злобой! Народ сыпанул в стороны, меня едва не сбили с ног…

Напарники подбежали почти сразу, по охотничьему азарту в их глазах я поняла, что они тоже его видели. Вот и отлично, вперед! Алекс почему-то удержал меня за плечи…

— Эй, чего мы застряли? Ведь упустим же!

Кот нахмурился и опустил взгляд:

— Алина, просто… обстоятельства изменились. С нами только что связался шеф и дал дополнительные распоряжения — ни в коем случае не приближаться к объекту!

— Он что, еще и заразный?! — ужаснулась я, окончательно уверившись, что Попрыгунчик — настоящая гангрена на теле общества.

— Не в том смысле, — прокашлявшись, пояснил командор. — Дело в том, что он охраняется.

— Как это охраняется, кем?! Работниками Лондонского королевского зоопарка? Ничего не понимаю…

— Алиночка, помнишь, когда мы были в Америке у братьев-ирокезов, там нам встретился мистер Лонгфелло, который был отправлен назад во времени с целью систематизации и обработки индейского фольклора, — вновь начал кот, отводя меня в сторону. — Ты еще закатила там скандал, требуя с него проценты этому храброму малому с двумя перьями, как его?

— Храброму Москиту! Ну и что? — Я нетерпеливо топнула ногой.

— Ну вот мы и пытаемся объяснить тебе, деточка, так чтобы ты поняла. — Осторожный Профессор отодвинулся под прикрытие угла прилавка. — Я еще говорил тогда, что Лонгфелло отправлен организацией, подобной нашей. Вообще-то официальными временными перемещениями занимается несколько ведомств, все они работают параллельно, стараясь друг с другом не сталкиваться. Но иногда бывают накладки… Так получилось, что одна из них охраняет Джека Попрыгунчика как единственный в своем роде редкий экземпляр, неизученный вид монстра!

— Ученые действительно не знают, кто он есть. Они прилагают все усилия, пытаясь разгадать эту тайну… Хотя, может статься, просто не хотят делиться информацией, — поддержал Профессора Алекс.

— Первое правило из кодекса сосуществования: не мешать работе друг друга, — суровым тоном закончил агент 013, с отстраненным видом почесал за ухом и тихо добавил: — Значит, нам придется действовать так, чтобы это правило обойти.

— Но как? — поинтересовалась я, крепко прижимая к груди деда-мороза, так что через бумажную упаковку послышался мелодичный звон бубенцов. Я с благодарной улыбкой поглядела на Алекса, он тоже улыбнулся мне в ответ. Тема Джека плавно ушла куда-то вбок как левая и неважная…

— Коллеги, вы меня слушаете? — возвысил тон неумолимый Пусик. — У нас осталось не так много времени, в пятнадцать пятьдесят он должен совершить нападение на девушку в районе Сосновой улицы. Бедняжка наивно откроет дверь, и… в газетах ее отметят как повторную жертву! После нападения Попрыгунчик быстро юркнет на соседнюю Остролистовую улицу и проскачет по ней мимо нас.

— Верхом на лошади?!

— На своих двоих!

— А-а… так это ты образно. — Я сделала умное лицо, стараясь не встречаться с котом взглядом. Не подумайте, что я чего-то боюсь, просто в его круглых глазах наверняка написано все, что он обо мне думает…

Командор молча взял меня под руку и куда-то повел. Профессор, ворча, плелся сзади. Народ на ярмарке вовсю обсуждал явление прыгающего уродца, двое полисменов брали показания у свидетелей и очевидцев. Мы поспешно выбрались с ярмарки, свернули за церковь и, дойдя до перекрестка, притаились за углом той самой Остролистовой.

Судя по тому, как котик заглядывал за угол, было ясно, откуда нужно ждать появления Попрыгунчика. Алекс смотрел на часы, отсчитывая секунды, видимо, сейчас оно все и начнется. Вдруг тишину безлюдной улицы пронзил истошный девичий визг! Я дернулась вперед на помощь, но меня опять удержали, нежно поймав за шкирку.

— Эй, вы опять? Что еще за непонятное задание такое — спокойно игнорировать злодейства нашего же объекта?! Зачем мы вообще тогда сюда приперлись? Наблюдать, как он убивает? — гневно вопила я, дергаясь в объятиях любимого.

— Успокойся, не такие уж мы и сволочи, — чуть обиженно пробурчал он. — Никто никого не убивает! Девушка оказалась не робкого десятка и уже огрела его пару раз каминными щипцами… то есть сейчас огреет!

Командор переглянулся с котом и достал из-за пазухи длинный пневматический пистолет.

— Ух ты… А мне не показывал, дашь стрельнуть?

— Нет, извини, но стрелять буду я сам. — Алекс ловко сунул в ствол тонкую зеленую ампулу.

— Хочешь травануть объект навскидку? Но ведь нам его трогать нельзя, сам говорил.

— Если действовать быстро — никто не узнает. Это снотворное обладает почти мгновенным эффектом и бесследно растворяется в крови.

— За те десять минут, пока Джек будет в отключке, мы попробуем хотя бы осмотреть его… — пустился объяснять кот, но не успел. Вновь раздался ужасающий вопль, а точнее, серия воплей, но отнюдь не девичьих.

— Вот он!

В нашу сторону огромными прыжками неслось то самое существо с раскрашенным лицом. На сей раз у него не было лестницы, а на плечах развевался черный плащ. Увидев нас, оно резко метнулось в подворотню, но выстрел Алекса был безупречен! Попрыгунчик хрипло застонал и рухнул навзничь…

Мы бросились к нему наперегонки, каждому не терпелось близко увидеть монстра, но Пусик оказался первым. Котик только-только повернул на бок распростертого на заснеженной мостовой Попрыгунчика, как…

— Уважаемые сэры, вы нарушаете конвенцию! Этот объект наш! Мы проводим научное исследование, и ваше вмешательство просто возмутительно.

За нашими спинами откуда ни возьмись возникли два крупных типа в очках, с тросточками, одетые в одинаковые клетчатые пальто и вроде бы даже с одинаковыми лицами.

— Вэк! — гневно развернулась я, не находя слов, потому что это и были представители той самой организации, о которой говорил Пусик. Недолюбливаю ученых, но правда на их стороне… Понадеялась, что мой испепеляющий высокомерный взгляд возымеет действие и наглецы тут же отвалят, но они даже не вздрогнули. Напрасно… Не стоит делать из меня врага, временами я очень грозная!

— Это всего лишь снотворное, никакого вреда для неокрепшего организма вашего подопечного нет, — с чуть напряженной иронией в голосе сказал командор. — Не думаю, что взятие капли крови (если она у него есть) для анализа может классифицироваться как нарушение конвенционных договоренностей.

— Вы не имеете права даже подходить к нему!

— Тогда, может, вы сами поделитесь информацией о Попрыгунчике? В конце концов, мы можем сотрудничать…

Это клетчатым почему-то совершенно не понравилось. Дружно покраснев от нашей наглости, они пригрозили, что нажалуются нашему начальству и в самое ближайшее время нас ждет строжайшее наказание вплоть до отстранения от дела или даже увольнение.

Я уже фактически уперла руки в бока и сделала братоубийственное лицо, намереваясь высказать им все! Общеизвестно, что ученые не имеют понятия о морали, им наплевать, что Попрыгунчик периодически убивает или доводит людей до психушки. Одна, две, три девушки — разумеется, мелочь на пути исследования столь необычного и познавательного объекта! Дай таким типам волю, они бы сами поставляли жертвы преступникам только ради того, чтобы достойно завершить очередной доклад по психологии. Все, не держите меня, натерпелись, хватит!

И тут котик вышел вперед, вежливо, но твердо отодвинул меня, встав на задние лапы и уперев передние мне в живот.

— Никаких проблем, господа, мы уже уходим. Прошу простить нас за это маленькое недоразумение, — промурлыкал он, повернувшись к нашим оппонентам.

— Ваши предшественники тоже называли это «недоразумениями», и теперь мы просто вынуждены организовать вооруженную охрану Джека! — прошипели нам вслед.

Два противных типа в клетчатом подняли сонного Попрыгунчика и потащили в подворотню. Наверняка отпаивать валерьянкой и приводить в чувство…

Опустив головы, мы поплелись вдоль по улице, остановили проходящий кеб. И только внутри экипажа, закрыв дверцу, котик гордо продемонстрировал нам с Алексом маленький шприц с кровью, успешно добытой у бесчувственного Джека. После чего самодовольно позволил мне от души расцеловать себя в пушистые серые бачки!

— Отправим на Базу, на анализ в лабораторию к гоблинам. А эти невежи пусть утрутся…

Алекс попросил остановиться на площади собора Святого Павла. Мы гуляли, смеялись, кормили голубей у памятника королеве Анне, как пояснил Профессор, именно в ее правление закончили постройку собора. Здесь голуби были везде, они забронировали лучшие места под куполом и на крыше, кружились в воздухе, сновали под ногами… Парочке я все-таки отдавила хвосты! Нашего кота чуть не заклевали, причем просто так, на всякий случай, для профилактики, как своего естественного врага. Обиженный Пусик ругался на птиц по-латыни, укрывшись под тележкой торговца горячим глинтвейном.

Обедали в трактире «У короля Георга», а потом прошлись по Сити. Как ни странно, там было очень мало народу, а легкий морозец скорее располагал к прогулке, чем торопил домой на Бейкер-стрит. Тем не менее агент 013 настоял, чтобы мы взяли кеб и возвращались.

Обратную дорогу я продремала на плече у Алекса, временами просыпаясь и смутно слыша, как кот жарким шепотом спорит с командором, разрабатывая план действий против монстра, благодаря которому я попала в Лондон и провела сегодня один из лучших вечеров в моей жизни! Ум-м, мм, хрр, хрр…

* * *

Наутро я, как лапушка, встала раньше всех, наделала бутербродов, сварила кофе, быстро разбудила любимого нежными поцелуями, а кота трепкой за уши и щекоткой. Оба пытались попритворяться, один продлевая удовольствие, а другой в надежде, что от него отстанут… Однако я проявила завидное упорство, тем паче что у меня были собственные, тайные намерения. Вы не забыли про подозрительного художника-извращенца? Он точно что-то знает!

— Итак, что мы предпринимаем сегодня? — с энтузиазмом начала я, подсовывая коту «матроскинский» бутерброд колбасой вниз и полное блюдечко сметаны.

— Во-первых, нам нужно переместиться во времени. — Алекс, отхлебнув кофе, протянул руку за досье, перелистнул и ткнул пальцем. — Вот, начнем с тысяча восемьсот сорок третьего года, когда Джек два раза появлялся в разных областях Англии «в облике самого дьявола, с рогами и горящими глазами»!

— Ух ты! Неужели он кого-то забодал?

— Нет, конечно… Так, мелкие пакости. Но для отчета необходимо проверить все его появления, это не займет много времени — ну день, от силы два. Нам нужно выяснить, где и когда появлялся сам объект, а где просто шутники и плагиаторы его популярного образа.

— Неужели наши предшественники не сделали даже этого? Чем же они вообще тогда занимались? — возмутилась я.

— Тем же, чем и мы вчера, Алиночка, — успокаивающе хмыкнул агент 013. — Большую часть времени гуляли — согласись, тут есть на что посмотреть. Потом кутили в кабачках, играли в гольф, посещали оперу и скачки, в общем, отдыхали по полной программе, зная о безвыходности ситуации. Ведь все понимали, что на «Деле Джека Попрыгунчика» легко устроить себе неформальный отпуск…

— Конвенция о невмешательстве! — сразу догадалась я.

Действительно, зачем портить себе кровь и нервы, когда объект все равно запрещено трогать. Гораздо проще уйти в загул, строя при этом из себя мучеников, полностью связанных по рукам и ногам, на плечи которых легло «непосильное бремя выбора»… К тому же из-за нарушения конвенции может выйти сильный скандал и твоему начальству будет некуда отступать — так и с работы недолго вылететь. А кому это надо?

— Хм, но тогда зачем отправили нас? Ведь шеф сам дал «добро» на арест Попрыгунчика!

— Он всегда дает добро, ему это не трудно. Его-то ведь тоже заваливают требованиями прекратить террор мирного населения Лондона, он обязан как-то реагировать… — пожал плечами командор, а кот, боясь, что его опять перебьют, вновь захватил инициативу:

— Но в мудрости и логике ему не откажешь, и потом, сколько можно отправлять сотрудников в незаслуженный и, по сути, оплачиваемый отпуск? Потому дело и поручили самому лучшему спецотряду, ведь наш уровень неудач ноль целых одна тысячная процента. Если бы не первое «Дело о жеводанском оборотне» (где кое-кто кое-что утаил от боевых товарищей!), так он вообще был бы нулевым!

— Значит, шеф собственноручно направил нас под объединенный удар и Попрыгунчика и его «научно-исследовательской» крыши?!

— Вэк… — ахнул Пусик, наверняка такая простая мысль в его пушистую голову не забредала.

— А может, он хочет от нас избавиться? — нагнетая обстановку, грозно сощурилась я. — Вдруг он боится твоего возрастающего авторитета, агент 013? Ведь твоя популярность на Базе непомерно растет с каждым днем, временами перекрывая авторитет шефа! А вышестоящие чины всегда отслеживают такие моменты, и может наступить время, когда они решат, что ты для них опасен. Ибо всем и всякому ясно, что для более эффективной работы организации ее должен возглавлять только такой образованный и успешный кот, как ты!

Алекс покосился на меня с нездоровым интересом, но ничего не сказал. А я продолжала поход заливными лугами. Лепить Пусику в подобном роде — легкое и всегда благодарное дело, к тому же срабатывает безотказно.

— Мур-рм, ты, конечно, права, Алиночка, деточка, — абсолютно серьезно согласился Профессор, — хотя лично меня моя популярность ничуть не удивляет. Я обладаю редкой харизмой, плюс образование, а если к ним еще прибавить профессиональное чутье и жизненный опыт, то… сплав получится уникальный!

— Значит, я права?!

— Э-э… я бы сказал, что для тебя это редкая логичная мысль! Но, увы, на самом деле шеф послал нас, чтобы раз и навсегда покончить с проблемой Джека Попрыгунчика. Несмотря на любые конвенции, мы не можем игнорировать свои прямые обязанности и не имеем права спокойно наблюдать за «шалостями» монстра, которые можно назвать невинными лишь с большой натяжкой. Уф… кажется, я заболтался, в дорогу, друзья мои!

— Но-о… возможно, нам было бы лучше разделиться? Я провожу вас до крыльца, помашу с порога и подожду здесь, в Лондоне. Кстати, могу съездить на Остролистовую улицу, опросить ту девушку, на которую вчера напал Попрыгунчик. Как ее зовут? — деловито щебетала я, быстро убирая со стола.

— Джейн Аслоп, но с ней разговаривали уже многократно. Она ничего толком не помнит и всякий раз рассказывает эту историю по-новому, все «интервью» с ней подшиты к делу, почитаешь на досуге, — почему-то забеспокоился Алекс. — Не хочется оставлять тебя одну в Лондоне. Конечно, это не древняя Александрия, но уровень бандитизма здесь не намного меньше.

— Дело для меня превыше всего! Вы же знаете, я у кого угодно сумею выведать нечто такое, о чем еще никому не известно. У меня свои методы…

— Гестаповские?! — хихикнув, подколол агент 013, но согласился. — Только учти, девица так талантливо врет, что еще ни разу не повторилась во время допросов.

В конце концов я успешно настояла на своем, сделала ребятам ручкой, взяв слово с моего заботливого жениха слишком не волноваться. Нет, чуть-чуть можно, но я все-таки уже год как профессиональный борец с монстрами! В нашей работе это серьезный срок. На всякий пожарный кот перенастроил мой медальон «переводчик» на дополнительные функции межвременой связи, пообещав справляться.

Едва они перенеслись прямо из комнаты, я вытащила припрятанную визитку Рейнольдсона. Он человек творческий, тонкий, значит, действовать придется осторожно, чтобы не спугнуть. Так и быть, притворюсь, что страстно желаю быть увековечена как «Японская подружка Джека Попрыгунчика». Но сначала в Хакни, честно пообщаюсь с девушкой.

Выйдя на крыльцо, я тут же получила снежком по плечу, резко обернулась и увидела мальчишку, который ухмылялся, утирая грязный нос. Я быстро присела, слепила снежок и пульнула ему на сдачу, но он профессионально увернулся, а мне достались еще два в спину. Оказывается, целая ватага уличных бесенят, раскрасневшихся на морозе, одетых в рванье, радостно взялись за дело… Я с честью приняла игру (или битву?), отважно вспомнив молодость.

Потери были с обеих сторон, пока часть банды не отвлеклась на очередного прохожего, молодого франтоватого мужчину в белой шляпе и модном пальто. Закидав оставшуюся малышню, я выиграла время и успела подбежать к стоявшему у обочины кебу. Итак, сначала Джейн, это много времени не займет, а вот у художника, возможно, придется задержаться.

— В Хакни? Это будет двадцать шиллингов, мисс. За меньшее не поеду, дороги там ужасные, только колеса сбивать.

— Вчера было десять! — праведно возмутилась я.

— Предрождественская инфляция, — пожал плечами пожилой извозчик, делая вид, что собирается трогать.

— Ладно, ладно, все равно на казенные езжу, — буркнула я, вскочив в кеб, и захлопнула дверцу. Но в нее в тот же момент постучали, это оказался тот самый молодой человек, который остался на «расстрел» воинствующей детворе.

— Прошу прощения, мисс, но я слышал, что вы сказали: в Хакни?! Мне тоже очень туда нужно. А на Бейкер-стрит сейчас ни одного кеба — утренние часы пик. Не согласитесь ли вы разделить со мной это путешествие, иначе эти дьяволята закидают меня насмерть…

Я смерила его нарочито хмурым взглядом, но вид облепленного снежками молодого джентльмена никак не ассоциировался с криминальными фильмами о Джеке Потрошителе. Вполне симпатичный парень с приятным лицом и темными волнистыми волосами. Взгляд открытый, глаза умные, черт с ним — пусть едет…

— Пожалуйста, сэр, вы мне нисколько не помешаете, — в меру чопорно согласилась я, подбирая юбку, чтобы он смог пройти.

— Восхитительный сегодня день, не находите? Такое количество снега — редкость для Лондона, тем более в канун Рождества. Но последние лет пять зимы все морознее. Как вы это находите, мисс?

— Мне глубоко фиолетово, — через силу улыбнулась я.

Кеб тронулся, молодой человек ничего не понял, но не обиделся и продолжил:

— Держу пари, вы не местная! Наверное, временно остановились у богатой родственницы и подыскиваете место гувернантки. А может быть, покойная бабушка оставила вам небольшое наследство — маленький домик в центре или, напротив, большое поместье в пригороде! Но тогда что вы делаете здесь, на Бейкер-стрит? Ага! Снимаете квартиру, пока ваш адвокат оформляет бумаги на владение недвижимостью и ведет тяжбы с обиженными племянниками по материнской линии! Я прав?

— Вы пустопорожний болтун, сэр!

— Я писатель, мисс, потому иногда позволяю себе разыгрывать с людьми те или иные сценки, — полушутливо пожал плечами мой попутчик, но, видя мое недовольство, добавил: — Тысячу раз простите, если это показалось вам неучтивым, но это лишь оттого, что вы произвели на меня очень яркое впечатление.

— Да, я умница и красавица, это с первого взгляда бросается в глаза! Старая история, мужские методы знакомства во все времена однообразны до икоты… — разочарованно вздохнула я, отворачиваясь к окну. Как обидно, что придется так долго трястись по ухабам. Романтичная старина умиляет только до той поры, когда вдруг вспоминаешь, как удобно обычное маршрутное такси — я доехала бы до этой дыры, Хакни, за пятнадцать минут, а тут бултыхайся два с половиной часа…

— Позвольте представиться, хотя имя мое не столь известно, я только за последний год снискал популярность в некоторых кругах. Вряд ли вы читали мои «Посмертные записки Пиквикского клуба» или… Боже, что с вами?

Я так резко подскочила, что ударилась головой о крышу и уставилась круглыми глазами на этого легкомысленного типа в легком модном пальто с цветным платком на шее. Рот раскрылся сам собой, и, чтобы сдержать восхищенный визг, я зажала его обеими руками.

— Вы Чарльз Диккенс?!

Писатель осторожно кивнул, судя по выражению лица, он принял меня за припадочную и уже жалел, что не дождался другого кеба. Но когда сообразил, что я попросту являюсь его поклонницей, снова заулыбался:

— Так вы читали? Какая честь, мисс…

— Бросьте, да это для меня честь — ехать в кебе с самим Чарльзом Диккенсом! Профессор застрелится от зависти!

— Э… простите, какой профессор?

— Ну, Пусик или Пушок! А, вы его все равно не знаете… Настоящий Чарльз Диккенс, кто бы мог подумать! Ой, а меня зовут Элен Тернан, я ваша давняя поклонница. Уже, наверное, лет десять, и даже больше!

— Правда? Но я издаюсь всего два года, мисс Тернан, — несколько смутился он, перестав улыбаться, видно, подозрения вернулись.

— Вэк… простите, это я вас с Филдингом перепутала. Мне очень нравятся все ваши романы! Особенно про… э-э… это вы еще не написали. Но, как говорится, какие ваши годы! — Я почувствовала, что завралась.

К счастью, он сам поменял тему, заведя разговор о страшных железнодорожных авариях, о новых пьесах, которые сейчас ставятся в лондонских театрах, о проблемах богоборчества в стихах Байрона и Шелли. Пару раз я попыталась задать ему вопросы насчет Попрыгунчика. Но Диккенс лишь повторил то, что знал по слухам, которые уже были записаны и подшиты в личное дело Джека.

Два с лишним часа пролетели незаметно. Мы вышли из кеба, продолжая непринужденную болтовню. Я успешно выцыганила у будущего классика автограф для кота.

— Можете обращаться ко мне на «ты», у нас не такая большая разница в возрасте, — искренне предложила я, благодарно пожав ему руку. Мои слова и этот жест, казалось, сильно его смутили, но одновременно и обрадовали.

— Вы странная… в хорошем смысле, — с задумчивой улыбкой отметил писатель, осторожно освобождая слегка задрожавшую ладонь. — Позвольте проводить вас, у меня встреча с издателем, но я приехал раньше и был бы счастлив, если бы вы согласились…

Кажется, это и называется «духовной изменой»… «Прости, Алекс! Но ведь это не всерьез, я же не целоваться с ним собираюсь, а так… Пусть проводит, жалко, что ли?» — подумала я и, чуть помедлив, счастливо взяла молодого человека под руку. Класс! Гуляю с самим Диккенсом, кто бы поверил?!

И тут в моем ухе раздался требовательный голос Профессора:

— Что это за мужской голос слышится рядом с тобой, с кем это ты все время разговариваешь, деточка? Я, как лучший друг агента Орлова, не могу закрывать глаза на твой флирт неизвестно с кем, в то время как Алекс, рискуя здоровьем, пропадает на опасной службе с ненормированным рабочим днем!

— Вэк…

— Какой вэк?! Ты уж извини, Алиночка, но я просто поражен твоим легкомыслием. Не ожидал, никак не ожидал от тебя такого… Я не позволю тебе оступиться и разрушить ваши отношения из-за пустой ветрености. Сейчас же дай микрофон этому донжуану!

— Дурак, это же Диккенс! — не сдержавшись, рявкнула я.

Начинающий гений английской литературы вздрогнул, но меня с руки не стряхнул. Одарив его нежным взглядом, я с напускной радостью поспешно объяснила:

— Это у меня новое достижение техники… самое передовое после телефона.

— Те-ле-фо-на?!

— Ой, простите… А что, у вас его еще нет? Пора бы уже изобрести, — проворчала я. — В общем, не пугайтесь, скоро будет. А я… э-э… привезла такую вот штучку из Америки. Полезнейшая вещь — общение и подслушивание на расстоянии!

У Диккенса тут же загорелись глаза, просияв, он воскликнул:

— Оу, Америка, индустриальная страна! Обязательно как-нибудь туда съезжу. Очень интересно, а как эта ваша вещица функциони…

— Алиночка, хватит трепаться! Сию же минуту дай мне этого похитителя чужих невест, этого казанову, лжеца и прохиндея. Не заставляй меня повышать голос. И мне наплевать, как его зову-у-ут!!!

В такое необузданное состояние выдержанный Пушок впадает крайне редко, не подчиниться — значит довести его до инфаркта. Когда-нибудь он действительно займет место шефа — у него для этого все начальственные задатки. Я поспешно вытащила из уха микрофон-горошину и протянула Чарльзу, показав, как его нужно использовать.

Через минуту крайне ошарашенный мистер Диккенс вернул мне микрофон. Я поспешно выключила технику, даже не попрощавшись с котом. Вот он, оказывается, какой, маленький поборник нравственности! Прямо мавританская ревность, Отелло с полосатым хвостиком! Да мне Алекс таких сцен не устраивал…

Бледный, но с красными пятнами на щеках молодой человек некоторое время пребывал в ступоре.

— Это, наверное, был ваш папа. Он обещал отгрызть мне уши… — медленно произнес он, кажется, все еще не до конца переварив услышанное.

— Верю, это он запросто, — скромно согласилась я.

— Пожалуй, я пойду.

Я понимающе кивнула, с сожалением подумав, что на этом и закончится наше интересное, но такое короткое знакомство. Однако на прощание, поколебавшись, он спросил, не соглашусь ли я пойти с ним сегодня вечером в «Ковент-Гарден» на пьесу про пиратов?

Я, разумеется, ответила согласием, спросив, в свою очередь, не против ли он, если меня будут сопровождать мой двоюродный брат и любимый кот (совесть-то и у меня есть). Конечно, он был не против, на том мы и расстались, договорившись встретиться у театра в семь.

Так, теперь лишь бы эта Джейн Аслоп была дома. Я твердо решила, что обязательно выжму из нее что-нибудь стоящее, хотя бы только ради того, чтобы доказать коту и Алексу, что я не «легкомысленная особа» и «надрываюсь» на службе не меньше их.

Дом был старый, с потрескавшейся штукатуркой, но стекла сверкали чистотой, и бронзовый дверной молоток блестел на зимнем солнышке. Мне открыли сразу же, в дверях стояли аж три девушки, воинственно настроенные, с суровыми лицами. Каждая была вооружена чем-то из кухонной утвари — сковородкой или скалкой.

— Многообещающая встреча, — пробормотала я, но отступать было некуда. — Привет, девчонки! Мне нужна Джейн Аслоп, говорят, что она всякое болтает про Попрыгунчика, и большей частью полную нелепицу!

— Чего?! Это я болтаю нелепицу?! Да я с ним встречалась лично! Не сойти мне с этого места! — крикнула самая маленькая красотка с веснушчатым носиком. — Кому, как не мне, знать его, ведь он нападал на меня целых два раза и, не дай бог, явится снова. Вот мы с сестрами и приготовились к встрече — уж примем с большими почестями!

Действительно, по «Делу Попрыгунчика» я знала, что Джейн единственная, на кого было совершено два нападения с разницей в неделю. Мы приехали вчера, в день второго покушения. Кажется, девушка даже гордилась нападениями на нее, ведь Джек — знаменитость, восходящая звезда преступного мира, таинственный «маньяк на ходулях»! У нее брали интервью для газеты, приглашали на опознание в Скотленд-Ярд и вообще едва ли не сделали из Джейн национальную героиню… Еще бы, девушка, дважды давшая отпор монстру!

— Точно, моя сестра видела Прыгуна своими глазами, — вступила в разговор толстая девица со сковородкой в руках. — А вот ты что за птица?

— Я? Да так… просто знала Джека, ходили в один детский сад. Какой это был славный мальчуган… Мы росли по соседству — послушный, добрый, ласковый, душка, и только, — протянула я самым сентиментальным тоном и, пропихнувшись внутрь, плотно прикрыла за собой дверь. — У него были такие румяные щечки и пухлые губки. Он искренне рыдал при виде птички, повредившей крылышко и с жалким видом убегавшей от соседской кошки. Правда, птичку он сам подбил камушком и кошку привел, шалунишка… Но в кого он потом превратился?! И главное, так неожиданно для тех, кто его любил…

В глазах у сестер заблестели слезы. Я тоже всхлипнула, достав огромный носовой платок Алекса и смущенно и громко высмаркиваясь.

— Ага, очень интересно, ну и что же дальше? — с издевкой фыркнула Джейн Аслоп. Чем-то я ей не угодила, но прочие были явно увлечены моим проникновенным рассказом.

— Вот так толстопузый мальчуган стал высоким худощавым мужчиной спортивного вида, с правильным греческим профилем. А не длинноносым коротышкой, как ты утверждала во вчерашней «Таймс», милочка! К чему эта пустая ложь? К тому же нет у него никакого шрама на пупке!

Вчерашней «Таймс» я не читала, подобной статьи в газете точно не было, я несла сущий бред. Но стоило пойти ва-банк, наверняка эта девица наплела всем с три короба и, конечно, сама не помнит кому что.

— Чушь! Да более мелкого паскудника, чем Попрыгунчик, я еще не встречала, хотя при моей работе уборщицей в мужском клубе «Старьевщиков-стриптизеров» всяких джентльменов навидалась. Он мне и до шеи не дотянулся, пытался в отместку расцарапать грудь огромными когтями! — гордо вскинув голову, вспылила Джейн. — У него были длинные желтые когти, у нормальных людей такие не растут. Я еще подумала: чем он их, интересно, укрепляет? Противные такие, но крепкие, не слоятся…

— Хм, важная подробность, мужчины не поймут… А он что-нибудь говорил? Журналисты врут, что милый Джек приставал к тебе с непристойностями…

— Но он и вправду приставал! Не хочется повторять такие мерзости, при мужчине никогда бы не произнесла такого, но вам, леди, так и быть, повторю: «Будь моей гейшей, крошка!»

— Кем, кем?! — не поверила я, а в голове разом всплыло название нового проекта художника комиксов.

— Гейшей! — вытаращив глаза, повторила Джейн. — А ведь это, как известно, самые падшие женщины где-то на Востоке. За такое оскорбление убить его мало!

— Действительно, как он смел сделать вам столь неприличное предложение? Тем более что вас друг другу даже не представили! — участливо вздохнула я, достав блокнотик и делая первую запись.

Лица сестер озарились радостным пониманием.

— Так вы из газеты! Что же вы сразу не сказали, мисс?! Наверное, вы первая женщина-корреспондент, это такая редкость!

— Ха, более того, я сама владелица новой лондонской газеты! Первое издание, исключительно для женщин, называется «Крылатые новости Олвис-Таймс». Мы публикуем истинную историю девушек, пострадавших от мужского шовинизма Джека. Ну и воспоминания их ближайших родственниц…

Результат не заставил себя ждать. Все трое наперебой кинулись заваливать меня целым потоком самых секретных и никому не рассказанных сведений. Был быстренько накрыт стол, закипел кофейник, я только-только успевала записывать. То есть слушала всех, а записывала, естественно, одну Джейн.

— У него родинка на шее слева! Противная и волосатая…

— А еще такой странный запах изо рта, словно он казеинового клея напился.

— И пуговицы, такие запоминающиеся медные пуговицы с выгравированной змейкой!

Я успела выпить пару чашек кофе, съесть пару булочек и пирожок. Это школа котика, ведь день длинный, а удастся ли перекусить у Рейнольдсона, неизвестно…

Сестрички, ахая, возмущались, как можно любить такое чудовище, интересовались, где мы с Попрыгунчиком росли вместе и не намерена ли я выйти за него замуж, дабы наставить на путь истинный. Я добродушно отвечала, что детская любовь давно прошла, росли мы в Австралии, там он и научился прыгать, а о замужестве речи быть не может, так как я помолвлена с другим.

Меня отпустили сытую, в приподнятом настроении, вполне довольную собой и обществом. На прощание я посоветовала девчонкам не утруждаться, так как, по сведениям полиции, сегодня утром Попрыгунчик сел в Восточный экспресс и, не взяв обратного билета, поехал отмечать Рождество к морю, в кругу родственников.

Опять поймала кеб, указала адрес, что гораздо удобнее, чем бродить с картой. Так, значит, наш объект называл мисс Джейн Аслоп гейшей? А один небезызвестный мне тип очень хотел рисовать с меня именно «японскую подружку» Джека? А дело-то становится все теплее и теплее…

По дороге думала о предстоящей встрече с прославленным в веках писателем. Чувства были сумбурные и противоречивые, это пугало… Неужели я снова влюбилась? А как же тогда Алекс? Я дорожу им, боюсь его потерять, но люблю ли той самой настоящей любовью, о которой мечтают все девчонки? Совсем недавно я была стопроцентно в этом уверена, а сейчас… Господи, чем забита моя голова? У нас ведь скоро свадьба, шеф дал добро, осталось только подождать, пока дела немного схлынут.

Работать, как всегда, некому, а мы уже побывали во внеочередном отпуске, о чем наше начальство никак забыть не может. Вот и гоняет без продыху: монстрам-то все равно, кто их будет ликвидировать, а у нас аврал за авралом. Но что-то я отвлеклась…

Что бы подумал об этом Алекс: простил бы, понял, начал ругаться, удушился бы от ревности? Неизвестность мучила больше всего. Наверное, утренняя встреча с молодым красавцем Чарльзом Диккенсом действительно что-то во мне изменила… Профессор это сразу определил, он тонкий психолог (перечислять все его достоинства — еще на три книги хватит!), вот и закатил истерику, явно что-то почувствовав по голосу.

…Квартира-студия Рейнольдсона находилась на четвертом этаже многоквартирного дома. Хозяин встретил меня с искренним удивлением:

— О! Ви все-таки пришли! Признаться, это весьма неожиданно. Сколько девушек обещалось, но… Не будем медлить, мисс, я вижу, что вам таки нужны деньги! Ну, раздевайтесь же и к делу, — тараторил художник, нетерпеливо потирая руки.

Он быстро провел меня в большую запыленную комнату, в центре которой стоял мольберт с подрамником и холстом. Нарисованный силуэт показался мне знакомым, комиксист быстро накрыл картину драпировкой и убрал ее подальше, засунув в кучу прислоненных лицом к стене других полотен.

— Что ви так уставились? Это всего лишь портрет моего умалишенного дяди, написанный по заказу Королевской медицинской коллегии как учебное пособие для студентов, — цинично заявил он. — Прискорбное зрелище, мисс… Вот ширма, пожалуйста, раздевайтесь побыстрее, — добавил он, как-то странно облизывая губы, но в тот момент я не обратила на это внимания.

Черт, видимо, придется все-таки позировать… Ладно, в конце концов, все это ради искусства и нашего задания! Я неторопливо разделась (топлесс, думаю, с него хватит!), завернулась в предложенную простыню. А выйдя из-за ширмы, увидела, что лежанка в углу уже застелена, фрукты на маленьком столике разложены, а сам Рейнольдсон дрожащими от нетерпения руками разливает по бокалам вино! Встретившись с сальным взглядом этого мерзкого типа, я наконец сообразила, какие планы помимо творчества были у него на уме.

Я-то, дура, думала, попозирую, хоть и без особого энтузиазма, но ради дела, и в процессе рисования вытяну нужные сведения. Но после такого притворяться не имело смысла… И фиг с ним, пусть я испорчу все!

— Ви так побелели, что случилось? — невинно поинтересовался озабоченный тип. Он не знал, что бледнею я исключительно от ярости, и тогда… Ух, кому-то крупно не повезет!

— Руки вверх, мерзавец! Сейчас ты у меня побелеешь, покраснеешь, пожелтеешь, позеленеешь, посинеешь, почернеешь и так далее в соответствии с собственной палитрой, извращенец крашеный!

— Это такие шутки? Ви сделали мне смешно! — попробовал криво ухмыльнуться Рейнольдсон, протягивая мне вино. Я тоже ему улыбнулась, резко вскинув правую ногу в классическом ударе — бокал разлетелся вдребезги!

Комиксист икнул и осел на пол, меланхолично вытирая капли алкоголя со лба. Уж не знаю, что его так впечатлило: мой коричневый пояс по карате или моя стройная ножка?

— А сейчас наступит страшное. — Я покрепче стянула узел простыни на груди и, резко подхватив бутылку, ахнула ею по краешку стола. Обрызгалась, разумеется, как хрюня, но зато теперь в моих руках грозно сверкала кабацкая «розочка»!

— Ви сошли с ума такое делать?! Я буду звать полицию!

— Отлично! Я скажу, что ты, злобный мазилка, гнусно ко мне приставал, причем всего за два шиллинга! Глядя на мою красоту, полисмены посадят тебя только за скупердяйство… А еще они наверняка захотят поближе взглянуть вот на это.

— На что ви тычете пальцем?

— Да на портрет вашего «больного» дяди… Джека Попрыгунчика! — хрипло добила я. — Попишу, порежу, покоцаю, век воли не видать!

Оторопевший Рейнольдсон пятился в угол, не сводя глаз с опасного бутылочного горлышка. Держу пари, столь активная натурщица ему попалась впервые. Впредь дяденька предпочтет рисовать свои похабные картинки исключительно по воображению или как-то приспособится куколок в нужные позы ставить…

— Колись на месте, фраер сионский! Я тайный агент тайной полиции тайного клана таинственного Тайваня!

— Ай-яй, какая модная экзотика! А можно вислушать такую историю поподробнее? — Художник быстро изобразил искренний интерес, протянул руку к блокноту и… вдруг одним махом швырнул его в камин.

Пока я, распахнув ротик, соображала, почему он так поступил, коварный еврей на четвереньках побежал в угол, схватил прикрытую оберточной бумагой картину и вновь развернулся к дверям. О аллах, да он же просто сбегает с уликами!

— Дай сюда! Посмотреть дай, кому говорю?! — В длинном прыжке, едва не потеряв простыню, мне удалось перехватить его на полдороге.

— Это мое! — Комиксист упорствовал, как голодный лев, у которого отбирают вкусного дрессировщика.

Мы рвали друг у друга непонятную картину, с которой мне никак не удавалось сорвать покров.

— Неудачный вариант? Ничего, здесь все свои… Уф! Дай же глянуть, я не раскритикую!

— Да ви прямо больная! Оставьте меня в покое, я таки дам вам лишний шиллинг!

— Предлагаю два шиллинга, и мы не заглядываем в «черный ящик», — схитрила я.

Рейнольдсон на мгновение отвлекся, прикидывая, в чем прикол и где подвох, вот тут-то мне и удалось тяпнуть его за руку.

Рука была волосатая, невкусная и пахла скипидаром, но чего не сделаешь ради задания… По-девчоночьи взвизгнув, он выпустил полотно и принялся дуть на рану. Ой, можно подумать, я его до крови прокусила или у меня слюна ядовитая, мужчины — такие неженки…

Но главное, вот он — результат! Под тонкой оберточной бумагой оказалась такая «явка с повинной», что художника не отмазал бы ни один адвокатишка. Моему изумленному взору предстал довольно тщательно прорисованный Джек! Кисть автора изобразила его в момент прыжка зависшим в тумане над мостовой. Ниже были схематично показаны столичные обыватели, неестественно широко разинувшие рты, ужасающиеся этому викторианскому чуду. А чудо, судя по самодовольному выражению носатого лица, явно наслаждалось производимым эффектом…

Рейнольдсон так и сидел на полу, тоскливо глядя, как бесцеремонно я разглядываю его творение. Наверное, по моим глазам он понял все… Если бы я на его месте, как профессиональный художник, рисовала так же топорно, то прятала бы свои полотна от мира еще старательнее.

Опечаленный творец комиксов уже не пытался препятствовать удовлетворению моего любопытства, на прочих картинах и графических листах тоже был Попрыгунчик. Вот здесь он за столом пьет чай вприкуску, а тут в шелковом халате полеживает на оттоманке, куря кальян, там музицирует за роялем в черном фраке, но везде одно и то же нагловатое лицо с выражением крайнего самомнения.

— Хм, твоя работа?

— Э-э, да, мисс… Но где ви видите преступление в том, чтобы рисовать популярную в народе личность? Я творческий человек, вот и буквально рисую комиксы о жизни Джека. Почему ви меня заранее осуждаете?!

— Да просто кое-где в деталях ты так дотошен, словно он тут лично позировал. Вот, например, эти пуговицы на жилетке… Откуда ты знаешь, что они медные с зеленоватым налетом и тонкими змейками? Или вот эта маленькая родинка слева на шее… тоже интересный момент. Как можно заметить такие детали, если ты даже не был свидетелем его появлений?!

— Ви так говорите, словно сами знаете его лично! — с каким-то суеверным ужасом вздрогнул Рейнольдсон.

— Я видела его вблизи, когда он в бессознательном состоянии валялся на мостовой.

Разом побледневший еврей схватился за сердце и обмяк! Вэк… кто же знал, что он такой впечатлительный? (На самом деле «конкуренты» держали нас на пятиметровом расстоянии, а кота о деталях я расспросить не успела.) Пришлось поставить очередной шедевр на место и, пошныряв по дому, вылить на припадочного автора полчашки холодного кофе. Он быстро пришел в себя…

— О боже! Как это произошло, мой Джек был без сознания? Когда, не сегодня, надеюсь?

— Мм… нет, вчера…

— Как это случилось? Его подстрелили, сбили в полете, подло подставили подножку в момент прыжка? Говорите же, ви мучаете мою печень! — Крайне взволнованный художник схватил меня за руку.

— Да ничего такого, поскользнулся, упал… — вырвавшись, начала я и примолкла. В глазах Рейнольдсона дрожало такое живое сопереживание, такое страдание и страх за жизнь этого мерзкого существа, что мне стало не по себе.

— Я догадываюсь, что ви имели к этому отношение. Как только я впервые увидел вас, то должен был сразу понять, какая от вас исходит аура…

— Какая… нормальная, — чуть смутилась я, поправляя распахнувшуюся простынку.

— Аура опасности, риска и авантюризма! Ви похожи на японскую гадюку, прекрасную и смертоносную одновременно… Это комплимент! — тонко взвыл он, когда у меня сузились зрачки. На секунду я забыла, что у людей искусства своеобразная манера речи.

— Итак, мы начали разговор о Джеке…

По движению моего указующего перста художник переместился на стул и медитативно уставился в потолок, рассматривая трещину над отваливающейся штукатуркой. Объект готов, сейчас начнет откровенничать, и вовремя, а то терпения у меня — кот наплакал!

— Никак не замажу, в рисунке этих трещин есть нечто притягательное…

— Опять двадцать пять?! Про Попрыгунчика давай!

— Да-да, я понимаю… Может быть, мои откровения покажутся вам необычными, даже дикими, но все это чистая правда. Я создал Джека Попрыгунчика!

Вэк?!

— Создал?

— Да, мисс, вот этими руками… Я придумал его образ, вдохнул в него жизнь, даже выпустил его в мир, но это произошло помимо моей воли. Рисуя маленького монстра, главного героя для очередной серии комиксов-ужастиков, которые нынче так популярны среди юных лондонцев, я даже не подозревал, что творю нечто гораздо большее, чем просто детскую страшилку…

— Тьфу, черт, так это еще и для детей рисовалось?!

— Ну вообще-то мои комиксы предназначены для лиц всех возрастов и сословий! У этого жанра искусства большое будущее, мисс, поверьте слову специалиста…

— Спасибо, я в курсе, давайте по порядку. Как именно вы его сотворили?

Уже не испытывая неприязни к этому усталому и странному человеку, я присела рядом, сочувственно глядя ему в глаза. Все-таки настоящие художники чем-то сродни больным, их жалеешь… Но его многословие могло утомить кого угодно, это тоже факт!

— Как сотворил? Просто нарисовал его! Правда, это был не совсем обычный случай — раньше я использовал уже известных персонажей: вампиров, обнаглевших оборотней, в голодный год в поисках пищи забредающих в густонаселенный Лондон. Самому смешно, но в этом однообразии есть некие законы жанра. Действие непременно должно происходить в Лондоне, изобиловать острыми и жуткими моментами, быть предельно реалистичным, и чтобы виноват всегда был кто-то из королевской семьи. Джек родился прямо у меня в голове, без поисков и набросков, существ, похожих на него, нет. Я проверял по справочникам.

— Мы тоже, — вздохнула я.

В этом-то и проблема — никто не знает, как с ним бороться. Но если его можно усыпить, значит, можно и как-то придушить во сне? Хотя, конечно, кощунственно думать такое при страдающем отце-создателе…

— Может быть, все дело в красках? Вы случайно не замешивали их на кладбищенской пыли? А толченый прах висельника не добавляли?

— Нет, что ви… Ой, мое больное сердце! Обычные масляные краски «Лондонская палитра», в коробочке, два шиллинга три пенса. Правда, большинство цветов в лессировке дают мрачные серо-коричневые оттенки, но мне именно это и было надо.

Как оказалось, Рейнольдсон действительно не знал, каким образом этот персонаж ожил. Помнил лишь то, что почему-то решил взять размер холста гораздо больший, чем обычно, нарисовал непонятно кого в полный рост и лишь последним штрихом лиловой краски закрасил ему нос, как в дверь постучали, пришел издатель. Когда они вместе вернулись в студию, полотно было практически пустым, на сумрачном фоне оставался только нестрогий силуэт…

— Вот, держу ее отдельно. — Художник даже показал мне эту картину, принеся из другой комнаты.

Действительно, зрелище было жутковатое, но впечатляющее. Узкие плечи и громадный нос, короткая шея, крючковатые пальцы. Силуэт, проступивший на сером холсте, был как живой, казалось, он просто вырвался из плоскости картины, стянув с собой даже грунтовку.

— А как же он одевается, кто ему теперь костюмы подрисовывает? Ведь он всегда в новом, а один раз даже с рогами появлялся… Откуда у него все это? Где он живет, чем питается, сколько спит, когда ходит в баню? — начала я, но Рейнольдсон с печальным вздохом унес картину обратно.

— Ви не верите мне… У нас с ним нет никаких связей, а о его парадоксальных способностях даже мне мало что известно. Вероятно, кто-то управлял моей талантливой рукой, вел мою кисть. Такое часто бывает с гениями! Я был использован неведомыми высшими силами, которым почему-то непременно нужно было пустить это чудовище в наш мир! Возможно, он наделен умением менять внешность по своему усмотрению, не пользуясь ничьими услугами. И он дьявольски разумен, клянусь вам!

— Да уж, классический сюжет второго Франкенштейна, — вздохнула я. Сострадание моя вторая натура, что делать — грешу сентиментальностью…

За разговором я как-то даже забыла одеться, не делая лишних движений, чтобы не сбить Рейнольдсона с мысли. И вот в тот момент, когда мне взбрело в голову наконец-то вернуться за ширму, в окне мелькнул чей-то силуэт.

— Ой, там кто-то есть!

— Кто там может быть, мисс. — Художник смахнул непрошеную слезу, а я снова увидела мелькнувшую в окне знакомую личность.

— Вэк… Но это же он!

За окном прыгал Джек Попрыгунчик, старательно пытаясь разглядеть меня сквозь мутноватое стекло.

— Никаких связей, значит?! — Я гневно ткнула пальцем в хамоватую ухмылку монстра. Тот откровенно разглядывал меня, разочарованный, что не застал обнаженной, как наверняка рассчитывал. Комиксист вжался спиной в стену, изо всех сил демонстрируя, что он здесь ни при чем! Эх, сейчас бы хороший бластер или по крайней мере приличный револьвер — и я бы сняла Попрыгунчика на взлете… Но ничего подходящего под рукой не оказалось, а Джек исчез так же неожиданно, как и появился.

Я бросилась к окну, буквально в ту же секунду раздался родной голос с улицы:

— Алина, держись! Мы рядом, а Рейнольдсон пусть не пытается бежать, все выходы перекрыты!

Через полминуты мои агенты были уже наверху, бедная дверь слетела с петель, будто ее вышибли македонским тараном. Грозный котик с яростным Алексом ворвались внутрь.

— Я невиновен! — на всякий случай возопил запаниковавший еврей.

Должна признать, что вид моих напарников вызывал спазмы и непреодолимое желание сию же секунду писать завещание. Причем отчисляя все имущество не кому-нибудь, а на богоугодные цели…

— Как вы тут оказались, ребята? — Я нервно поправила сползающую простыню, изо всех сил стараясь не краснеть.

Командор переводил горящий взгляд с меня на художника, словно бы решая, что стоит сделать в первую очередь — задушить его или выслушать меня? Агент 013 с видом крутого профессионала уже совершал обыск, бесцеремонно орудуя всеми четырьмя лапами. Эскизы, наброски и незаконченные холсты небрежно отметались в сторону…

— Мы шли за Попрыгунчиком. Удивительное дело — он еще и во времени перемещается. А этот… Надеюсь, он не успел… оскорбить тебя словом или действием… — В глазах Алекса читался неумолимый приговор.

— Что ты, любимый, конечно же нет! — Я быстро прикрыла художника спиной. Рейнольдсон испуганно закивал, денек у него выдался — не позавидуешь… — Во-первых, даже не собирался, а во-вторых, неужели ты думаешь, что я бы позволила?

— Конечно нет, — устало выдохнул командор. — И все-таки, может быть, тебе лучше одеться, а то он на тебя смотрит.

— Что ви, что ви, и в мыслях не было! Это просто мое врожденное косоглазие, — без тени насмешки в голосе искренне соврал комиксист.

— Ребята, я все выяснила. Он действительно сотворил Попрыгунчика, нарисовав его вон на том холсте, но ответственности за его поступки не несет.

Профессор громко хмыкнул, дескать, еще бы, кто захочет нести ответственность.

— Нет, правда, он не знает, как им управлять.

Я быстро рассказала ребятам все, что узнала за последние полчаса, проиллюстрировав рассказ картиной с пустым силуэтом Джека. Рейнольдсон только усердно кивал, как будто вместо шеи у него была дергающаяся пружина. Он, как мог, демонстрировал искреннее желание сотрудничать с «властями», не знаю, за кого он нас принимает, но разубеждать, видимо, не стоит. В смысле пока…

Уж не знаю, кого и в чем я убедила, но Алекс на протяжении всего рассказа сохранял суровое выражение лица.

— Понятно. Ты молодец. Вроде бы все по делу, но… при чем здесь Диккенс?

Угу… Итак, Пусик выдал меня с потрохами! Вот только мелочной ревности мне здесь еще и не хватало. Стоило Алексу удостовериться, что со мной не случилось ничего страшного, как он тут же впал в неуправляемые подозрения. Ну неужели сразу не видно, что я всегда чиста, как английская фарфоровая чашка?!

— А почему он должен быть при чем-то, — отчаянно краснея, зевнула я, мужественно сохраняя невинность в голосе. — Так, случайное, ни к чему не обязывающее знакомство… Кстати, сегодня мы идем в «Ковент-Гарден».

— Мы?!

— Ой, ну ты, я, кот и он! Мы — это все мы, возражения не принимаются. Нельзя побывать в Лондоне и не сходить на спектакль в «Ковент-Гардене»! В конце концов, вы целый день мотались по временным отрезкам и имеете право по-человечески отдохнуть.

— Я тоже так думал, хотя и предполагал несколько другой отдых. А теперь придется на ночь глядя ехать в театр, с умным лицом смотреть всякую муру плюс поддерживать вежливые разговоры с этим Диккенсом?!

— С тем самым Чарльзом Диккенсом!

— Ах, с тем самым…

— Можешь не говорить, молчи. Главное, не забывай, что ты… мой брат… двоюродный, — через силу добавила я, стараясь не столкнуться с Алексом взглядом.

— Мур-мур-лямур! — многозначительно пропел агент 013, вихляя бедрами. Прибила бы мерзавца, но крыть нечем… Если бы Алекс признался, что гуляет под ручку с молоденькой Сарой Бернар и это просто такая милая дружба, я бы тоже не поверила.

Профессор укоризненно покосился на меня и надул щечки. При Рейнольдсоне он особо болтать не мог, соблюдая конспирацию, но любой дурак с ходу догадается, что этот кот не так прост и за плечами у него два университетских образования!

— Хм, пожалуй, мне пора переодеться. — Я поспешно нырнула за ширму, подальше от осуждающих взглядов моих мужчин. И ведь не в первый раз они против меня объединяются! Может, это где-то в чем-то справедливо?

Ученые защитнички Джека сильно припозднились, мы встретились с ними уже на пороге. Похоже, сегодня у бедного комиксиста получился «день открытых дверей против доброй воли». Он еще не успел отойти от нашего визита, как два идентичных джентльмена начали новые разборки.

— Мы ведь вас предупредили… — Один из «близнецов» презрительно скривил губы.

— Я заплачу за разбитую посуду, — честно покаялась я, но ученые смотрели только на командора.

— Разумеется, господин Орлов понимает, что следующего предупреждения не будет.

Алекс демонстративно, с хрустом размял пальцы, а котик, загородив пушистой спинкой меня, выразительно поднял вверх средний коготь!

— Таки ви все из тайной полиции Тайваня?! — Художник, видимо, окончательно рехнулся, но переубеждать его не стали.

Я поспешно всех вытолкала за дверь. Сначала любимого, нежно подпихивая в спину, потом упирающегося кота за хвост, следом обоих «секьюрити». Надеюсь, запереться Рейнольдсон догадается сам…

— Хватит, хватит, чего вы к нам прицепились? — Притворно причитая, я переводила назревающий конфликт в самую мягкую фазу. — Никакого Джека мы не ищем, конвенция превыше всего! Меня пригласили попозировать искусства ради, а эти два ревнивца… Короче, дело личное, интимное, внутрисемейное, сами разберемся.

Сопровождаемые недоверчивыми взглядами, мы вышли на улицу, изображая святую невинность… Как только можно было заподозрить, будто мы рискнем нарушить соглашение наших ведомств? Что вы, господа-товарищи-братцы?! Все понимаем, прощения просим, сами под начальством ходим, но надо как-то зарплату оправдывать, вот и создаем видимость работы!

Позволив навязчиво проводить себя полквартала, мы пошли обедать. У входа в кафе ученые отстали, но, думаю, «пасти» нас теперь будут практически постоянно. Интерьер кафе имитировал роскошь. Лепнина на потолке, картины в золоченых рамах, трехрожковые канделябры, кресла с золочеными ножками, свежие скатерти. Правда, на бархате они сэкономили, заменив его плюшем, которым здесь были обиты стены, кресла и перегородки отдельных кабинок.

Едва мы уселись и сделали заказ, Пусик, внимательным взглядом проводив официанта, торжественно стукнул лапкой по столу:

— Итак, дамы и господа! Наконец-то мы можем обсудить сложившуюся ситуацию.

— Случилось что-то страшное, а мне не сказали? — всполошилась я. Уж слишком серьезным тоном начал котик.

— Нет, деточка, пока нет… Но вполне может случиться, если ты не прекратишь самовольничать, организовывая собственное расследование и строя собственные планы, скрывая их от товарищей!

Я хотела возразить, что за один час узнала столько, сколько они без меня за месяц бы не выяснили. Но ведь этот самодовольный хвостатый тиран и слова не даст вставить! Скажи я им, что иду на встречу с Рейнольдсоном только потому, что он художник, а художники склонны поболтать с натурщицами, они бы меня ни за что не отпустили! Алекс из ревности, Профессор — из зависти… Так какой смысл откровенничать?

— Ладно, милочка, сделай себе пометку на будущее, — видя мое «раскаяние», уже на полтона мягче резюмировал кот. — Мы ведь по-прежнему несем за тебя ответственность, хоть ты и здорово выросла в плане профессионализма. Но ситуации бывают разными, иногда они выходят из-под контроля. Джек Попрыгунчик был совсем рядом, а чего от него можно ожидать? Я очень хочу, чтобы ты дожила хотя бы до пенсии…

Алекс тихо погладил меня по голове, я мурлыкнула и разомлела. Оказывается, за день мои напарники тоже успели сделать очень многое. Проверили все появления объекта по порядку, от первого до последнего.

В Нортхемптоншире 1843 года Джек «веселил» почтовых извозчиков, перепрыгивая через кареты, пока не свалился в глубокий овраг, которого не заметил. В Восточной части Лондона два года спустя успешно действовал один из пародистов-двойников Лондонского Кошмара, цирковой акробат на пенсии. Его взяли с поличным…

Проверили 1846, 1872, 1877, 1887 и 1905 годы, нашли немало интересного. Но все это было бы ничего, если б не 1846 год, когда Джек впервые пошел на убийство и утопил молоденькую девушку в одном из лондонских каналов. Этого мы уже не могли простить, особенно я…

Два последующих свидетельства о появлении Попрыгунчика были признаны ложными. Здесь кот особо выделил случай, когда девиц из пансиона разогнал сбежавший накануне из клиники псих. Маньяк удрал, прихватив черный маскарадный костюм главврача. Тот приготовил его для приближающегося Хэллоуина и держал у себя в кабинете. Смешливый шизоид облачился в развевающийся черный плащ, надел колпак с ушами летучей мыши и напугал до белого каления экзальтированных пансионерок во время воскресной мессы! Ох уж мне эта викторианская эпоха…

— Несмотря на его умение как-то переходить через межвременное пространство, мы можем остановить монстра именно в его последнее по хронологии появление — в тысяча восемьсот семьдесят седьмом году, там он несколько раз появлялся в казармах Алдершота и…

— Почему именно там?

— Потому что именно там мы с Алексом встретим тебя. Кстати, на тебе будет платье королевы, а то все время жалуешься, что приходится одеваться попроще… — таинственно усмехнулся в усы Пушок.

— Вэк, как интересно-о…

Я была заинтригована. Что же за план созрел в его усатой, пушистой, мудрой кошачьей голове? В этот момент нам принесли устриц — студенистые, слизистые комочки в колючих грязных раковинах, и я отвлеклась, пораженная и обиженная. О небо, так эти мерзкие существа являются излюбленным лакомством англичан?! Я даже не знала, в ком больше разочарована — в устрицах или англичанах.

Алекс ел с аппетитом и удивлялся, что я предпочла устрицам холодную овсянку, оставшуюся от комплексного завтрака. Пушку досталась мясная нарезка, он по-джентльменски пытался поменяться со мной на овсянку, но и у меня совесть есть. Коты все-таки хищники, им без мяса долго не продержаться без ущерба для объемов пуза.

Я чуть не забыла рассказать ребятам о сестрах Аслоп, не забыв упомянуть, что деталями своего визита я уже результативно воспользовалась, поймав Рейнольдсона с поличным. Значит, Джейн на этот раз не наврала, что особенно льстило. Но мужчины-напарники никогда не признают ваших заслуг, для них успех женщины — лишь стечение обстоятельств, но никак не результат ее профессионализма и деловых качеств. Поэтому похвалы были, как всегда, скупыми. Командор одобрительно погладил меня по плечу и приступил ко второй порции устриц, а кот только важно кивнул, намывая морду после блюдечка со сливками.

Вечером мы отправились в «Ковент-Гарден», в знаменитый театр, расположенный в богатом квартале с дорогими магазинами, салонами и типографиями. В кебе агент 013 всю дорогу ворчал, зачем нам этот Диккенс, но видно было, что все-таки очень хочет попасть в театр, иначе бы ехать отказался. Алекс предложил ему на это время последить за Попрыгунчиком или начать писать отчет (иногда с нас требуют подробные отчеты о каждом дне операции), но я заступилась за котика. Что же ему, увянуть на корню без культурной программы?!

За окошком мелькали расцвеченные лампами и украшенные венками и гирляндами из остролиста и омелы витрины магазинов. В самых дорогих стояли роскошные рождественские елки. Беспечно вертя головой, я радостно любовалась праздничным Лондоном.

— Не теряй возможности, Алиночка, высунься по пояс, больше увидишь, — незлобиво шутил Профессор.

— Ой, смотрите! Смотрите, там же… Стойте! — завопила я и стукнула в стенку извозчику, чтобы он остановился.

— Уже почти доехали, мисс, — недовольно проворчал извозчик, натягивая поводья.

— Нет, нет! Мы непременно изволим прогуляться пешком, — настаивала я на своем.

Алекс вышел следом, озираясь по сторонам и не понимая, что же меня привлекло. Я уверенно взяла его под руку. Кот был очень недоволен:

— Деточка, ради чего нам стоит идти по грязи? Утренний снег кое-где подтаял, особенно под колесами карет. Я и так сегодня целый день на лапах, а ведь годы берут свое. Солидному коту моей комплекции и звания не пристало бегать, когда есть общественный транспорт. Так что там у тебя?

Хм, раньше он на годы никогда не жаловался, тем более что лет ему не так много по кошачьим меркам. Но я была стопроцентно уверена, что когда он узнает, «что у меня там», то сразу все простит! Ради него же стараюсь, блин…

— Вот, смотрите, «Лондонский королевский зоомагазин мистера Снайпса», — торжественно выпалила я, указывая на противоположную сторону улицы.

— Что-то нет у меня настроения на черепашек любоваться, — презрительно фыркнул Профессор, выглядывая на брусчатке дорожку почище.

— Нет, читайте ниже: «Выставка кошек самых редких и благородных пород»! Агент 013, это же твои сородичи и притом не разбойники из подворотни, а коты-аристократы с идеальными манерами. Уверена, что ты получишь истинное удовольствие от такого общения.

Я сама очень хотела посмотреть на хвостатых пушистиков с умильными мордочками, даже если там будут одни британские голубые. До семи было еще почти час, и все согласились. Алекс, как всегда при переходе через дорогу, крепко взял меня за руку, я-то никогда не смотрю на транспорт, считая, что останавливаться должен он. Периодически любимый успевает выхватить меня из-под колес очередной кареты, боевой колесницы, паровой машины, автомобиля или танка.

Выставка была большая, даже глаза разбегались. В огромном зале с арками и лепниной под потолком по периметру на покрытых бархатом столах стояли золоченые клетки с кошками. Правда, их загораживал снующий в большом количестве народ, преимущественно женщины всех возрастов, восторженно сюсюкающие и тыкающие пальцами.

В центре зала уныло бродили несколько позабытых детей. Я поспешно взяла Профессора на руки. Мой боевой товарищ не возражал, понимая, что от этого зависела сохранность его бесценной шкурки. Оголтелые дамочки от избытка нежности могли задушить или затормошить несчастное создание, оказавшееся вне спасительной клетки.

У агента 013, несмотря на обилие прекрасных кошек — экзотических, персидских, даже лысых египетских сфинксов, настроение не поднималось, скорее еще больше упало. Глядя на строящую ему глазки персидскую кокетку с крошечным носиком и выразительными пушистыми усами, он вообще чуть не расплакался.

— Да-а, моя Анхесенпаатон совсем другая, таких здесь нет. Зачем ты привела меня сюда, деточка? Неужели я обязан смотреть на весь этот позор?! Мои свободолюбивые братья и сестры сидят по клеткам на каких-то расшитых парчовых подушечках с кисточками! С заколками, медальками и бантиками за ушами! Не думал, что доживу до того, чтобы воочию увидеть такое унижение моих сородичей, — тоскливо вопил он. Хорошо, мы встали в стороне, если что, пусть думают, что это Алекс о кошках сокрушается.

— Ты что, никогда не был на кошачьих выставках? — поразился командор.

— Нет, черт побери! И сохрани меня Создатель еще раз попасть! Мать моя порядочная кошка, какое унижение… Вы только поглядите, что там написано! «Котик готов к вязке»! Вязка! Вот как называют это люди… И ведь ни слова о любви! — Профессор буквально побурел от стыда, не в силах такое терпеть. Резко оттолкнувшись от моей груди лапами, он спрыгнул на пол и, распихивая повизгивающих посетительниц, бросился к выходу.

Ладно, каюсь, была не права… Откормленный кошар под табличкой с убийственным для агента 013 объявлением повернул голову в нашу сторону. Он лежал на подушке в позе султана и глядел на меня сквозь полуприкрытые веки взглядом, значение которого, будь я кошкой, не вызвало бы у меня никаких сомнений.

На улице обычно добрый и отходчивый Профессор никак не мог успокоиться. Он мрачно шел впереди, не оборачиваясь и не желая обсуждать произошедшее. Хвост у него стоял ершиком, шерсть дыбом, казалось, по мостовой катится серо-полосатый шар, время от времени пускающий пар из ноздрей.

— Он задет в своих лучших чувствах, — скорбно поделилась я с Алексом. — А ты знаешь, похоже, он никак не может забыть ту кошку. Анхесенна… ну ту… из храма богини Баст.

— Анхесенпаатон? Да, пожалуй, очень на то похоже.

— Но ведь у котов нет института брака! Все их увлечения, как принято считать, не оставляют глубокого следа в сердце.

— Так принято считать, но ведь бывают разные случаи… Мы знаем друг друга не один год, многое пережили вместе, и поверь, я никогда не видел его таким. Агент 013 всегда был слишком рассудочен для безоглядной любви.

— Ха! А когда он бегал за мной, высунув язык, подарки дарил, в человека превращался?

— Видимо, это другое… Он должен сам во всем разобраться и принять решение, нам лучше пока оставить его в покое.

Я с удивлением покосилась на Алекса. Значит, периодически кот делился с ним своими сердечными тайнами, а я даже не знала, что они у него есть. Хотя, с другой стороны, если Профессор проявлял в мой адрес противоречивые, но несомненно любовные чувства, то почему он не способен испытывать такую же, а может, и гораздо большую привязанность и любовь к нормальной кошке? Это в смысле, что я — кошка ненормальная… То есть вообще не кошка, а значит… Тьфу, совсем запуталась!

Театр впечатлял уже на расстоянии. Величественный, прекрасный, с великолепными барельефами. Сотня карет стояла на площади — наверно, сегодня аншлаг, или в таком театре аншлаг должен быть всегда? Я застыла на месте, раскрыв рот и, кажется, даже не дыша. Пока любимый не тронул меня за плечо и не указал вправо:

— «Ковент-Гарден» вон там. А это здание вокзала! Согласен, монументально и впечатляет, но нам не сюда.

Покраснев, я развернулась к театру, опустив голову и глядя себе под ноги. Тут тоже были кареты и кебы, на лестнице демократично толпились люди всех сословий, от богатых господ до юнцов в рабочих робах. Уже у входа царила праздничная атмосфера, возбуждение, предвкушение чего-то яркого. Народ смеялся, кое-где приторговывали лишними билетиками, и даже два невозмутимых полисмена не выглядели такими уж неприступными.

— Мисс Элен, мисс Элен! Еле до вас докричался! Вы ведь бежите не останавливаясь, я боялся потерять вас в толпе. — Передо мной возник раскрасневшийся от холода Диккенс с растрепанными кудрями, а в груди у меня снова проснулось какое-то неопределенное щемящее чувство.

Великий писатель встретился с каменным взглядом стоящего у меня за спиной Алекса.

— А, позвольте вас представить, это мой брат… э-э… двоюродный, Джефри. Джефри, это мистер Диккенс!

— Очень рад, сэр. — Диккенс с искренней симпатией сжал руку командора.

Я увидела, что писатель ниже Алекса на целую голову, а еще, какие они оба разные… Диккенс — живой, энергичный, лицо светится творчеством и верой в человечество. Алекс — спокойный, надежный, серьезный и… какой-то удивительно беззащитный в сравнении с прогрессирующей знаменитостью.

— А это наш кот, просто маленький серый Кардинал. Мы его любим и балуем, вот даже в театр взяли.

Профессор фыркнул и полез к напарнику на руки. Похоже, все еще дуется после выставки, надеюсь, спектакль его развеселит.

— Ого! Не такой уж он и маленький, приятный толстяк, попробуем пройти вместе с ним. Хорошо, когда билетер знакомый.

Театр был огромный (три с половиной тысячи мест) и новенький, недавно отстроенный после пожара. Пушок сначала уселся на коленях у Алекса, вытягивая шею, чтобы хоть что-то увидеть, но, не выдержав, перелез на спинку кресла. Оттуда обзор был получше, хотя задние ряды несколько поворчали…

— Какой любознательный у вас кот. У него такая интеллектуальная мордочка, словно на спектакли он ходит с детства, — восхищенно отметил Диккенс.

Агент 013 смерил его холодным взглядом и выгнул бровь…

— Господи, он меня понимает! — пораженно воскликнул писатель.

Командор с шумом выдохнул, но от комментариев воздержался. Похоже, сэр Чарльз порядком раздражал обоих моих ребят.

— Конечно, понимает! Все животные отлично понимают человека, поэтому при нем мы не позволяем себе вольно его обсуждать. Кардинал этого не любит, — шепотом сообщила я. Диккенс ахнул, но свет погас, и действие началось.

Пьеса была классической, про пиратов. Дочь их капитана неосторожно влюбилась в пленного герцога, за которого папаша ожидал получить приличный выкуп. Так эта дура помогла заложнику бежать. Тот, едва добравшись до своих, быстренько собрал целую эскадру судов и, с помпой вернувшись, в трудном бою одолел и сжег пиратское гнездо. Но капитан пиратов в последний момент добрался-таки до герцога и смертельно ранил его в живот. Сам, кстати, тоже не выжил, получив кинжалом в спину от дочки, которая опять захотела спасти возлюбленного. Герцог перед смертью признается ей в безумной любви, и дочь пирата, не выдержав потрясений дня, заодно закалывает и себя саму!

Апофеоз, занавес, слезы, комок в горле, особенно от понимания непреходящей человеческой глупости… Зал потрясенно молчит еще несколько секунд, после чего разражается бурной овацией.

— Потрясающе! Действительно, потрясающе! Как вам пьеса? Я ее смотрю уже в пятый раз и по-прежнему не могу сдержать восторга! — кричал Диккенс, яростно аплодируя. Алекс вяло хлопал чисто из вежливости, котик скорчил такую рожу, что лучше вообще не смотреть, я предпочла поддержать возлюбленного.

Нет, вообще-то спектакль неплохой, если не особенно придираться. Хотя, с другой стороны, что скрывать — большего бреда я еще не смотрела! Эпоха романтизма, оказывается, дарила нам всякое, и это всякое в свое время вполне сходило если не за высокое искусство, то за вполне приличную пьесу.

Потом мы все вместе ужинали в «Заплесневелом сыре» (официальное название «Старый чеширский сыр»), популярное и достаточно неплохое кафе. Диккенс увязался с нами, как-никак он покупал билеты в театр, надо было «откупиться», в смысле тоже сделать человеку приятное. Заказали предрождественский пудинг, традиционный сыр, бисквиты и глинтвейн.

Пусик, поманив меня взглядом, потыкал лапой в меню, требуя говяжий ростбиф, курицу в грибном соусе и отбивную по-ирландски. На секунду он задумался и шепнул:

— А еще, пожалуйста, булочку и маленькую чашечку сметаны, я на диете, к тому же потрясения отбивают аппетит…

Пришлось согласиться на все — его напоминания о выставке у меня уже в кишках. Поздний ужин прошел в крайне дружеской, но не доверительной атмосфере. Командор ревновал, кот набивал брюшко, писатель распускал хвост, а я, как всегда, была крайней. Потом мужчины вдвоем ушли в туалет, и английский классик вернулся оттуда с такими круглыми глазами, что мне хоть сквозь землю провались! Черт, что же такого Алекс ему пообещал, если весь остаток ужина сэр Чарльз обеими руками держался за свой стул…

Часов в одиннадцать мы сердечно распрощались с Диккенсом, к этому времени я уже точно знала, что Алекс мне по-прежнему во много крат дороже, чем кто бы то ни было.

Я даже всерьез задумалась об искушениях нашей работы, которая частенько предполагает встречи с известными личностями. То есть действительно с великими людьми, потрясшими века своими картинами, романами, сражениями и прочим, прочим, прочим… Как устоять и не познакомиться поближе? Именно такой интерес был у меня к Чарльзу Диккенсу, и он это сам, кажется, уже понял. А если нет, то мой любимый ему все популярно объяснил. По крайней мере, в мою сторону будущий классик теперь старался не смотреть…

На квартиру добрались уже за полночь, засыпая, я прикидывала, что подарить напарникам на Рождество. Деда-мороза, подарок Алекса, я поставила на столик рядом с камином так, чтобы любоваться на него сквозь прикрытые веки, пока не усну. Сон опять подкрался незаметно…

Рано утром, проснувшись, я встала и осторожно поцеловала крепко спящего Алекса, поневоле залюбовавшись — какой же он все-таки красивый! Потом быстро умылась, привела себя в порядок, накинула теплую пелерину и отправилась в булочную. Накупила к завтраку свежей выпечки, а в соседней мясной лавке заказала на вечер жареного гуся. Седоусый хозяин в опрятном белом фартуке записал меня в конец длиннющего списка.

— Счастливого Рождества, мисс, — улыбнулся он мне.

— И вам того же, — сердечно пожелала я.

— Купите у моего соседа в бакалее сладостей, кажись, уже эти сорванцы у вашего дома собрались петь гимны, не терпится им…

Я обернулась и увидела из окна магазина сквозь листья и ягоды остролиста вчерашних сорванцов, пытавшихся закидать меня снежками. Вэк, с этими типами лучше не ссориться, откупимся конфетами… Когда я выходила из бакалейной лавки, мальчишки все как один приняли чинный и благообразный вид, затянув на разные голоса рождественский гимн:

Вот она, благовоспитанная Британия! Вчера — снежком в спину, сегодня — богоугодные пения. Конфеты я раздавала с чувством глубокого удовлетворения.

Пока раздевалась в прихожей, вдыхала аромат свежесваренного кофе. Высунувшийся из кухни Алекс, улыбаясь, сообщил, что они с агентом 013 успели обеспокоиться, что я опять сбежала продвигать операцию самостоятельно. Но Пусик первым делом прыгнул на окно и зорким оком высмотрел, как я выхожу из булочной. Волнения сразу отпали, сменившись искренней благодарностью за мою заботу…

— Ну, му-урм, что у нас там на завтрак? — поинтересовался котик, с головой нырнув в корзину с продуктами.

— Я накупила еще на вечер, потому что… — Я выразительно стала пристраивать еловый венок над камином.

— Без потому что! Вечером, я надеюсь, мы будем уже на Базе, — твердо ответствовал Профессор, обнимая бутылку с простоквашей.

— Но почему? — сразу огорчилась я. — А настоящее английское Рождество в викторианском стиле?!

— Деточка, ты вечно путаешь работу и развлечение! Мы прибыли сюда с вполне конкретной миссией, ни затягивать операцию, ни задерживаться после нее нам никто не позволит. Расслабляться будем в столовой у Синелицего…

— Ты жлоб, скупердяй и зануда!

— Нет, я милый, добрый и ответственный, — спокойно кивнул котик, и Алекс его поддержал:

— После завтрака мы отправляемся в Алдершот — постоянный военный лагерь англичан в Гентсе тысяча восемьсот семьдесят седьмого года. Неужели агент 013 не рассказал тебе вчера, как мы натолкнулись там на самих себя?

— Естественно, нет! — с фальшивыми слезами в голосе пожаловалась я. — Он мне никогда ничего толком не рассказывает, так, упомянул вроде…

Этого Мурзик уже не выдержал. Он отодвинул от себя булочку с колбасой и блюдечко простокваши, раздраженно обернулся и упер лапки в бока.

— Последнее из нападений так называемого пэкхемского привидения (он же Джек Попрыгунчик, он же Лондонский Кошмар, он же Ужас Сити и еще с десяток прозвищ) произошло именно там, хотя данная хронология событий интереса для нас не представляет. Мы действительно отправляемся туда только потому, что видели себя там. А это значит, что мы там уже были, то есть сегодня будем, или будем сегодня там, потому что были вчера, а значит, ранее по времени… Ты хоть что-то поняла?

— Вэк…

— Что и требовалось доказать! — победно заключил наглый Профессор.

Я автоматически протянула руку к его хвосту, но под укоризненным взглядом командора со вздохом отвернулась к столу…

— Агент 013 говорит, что дело закончится сегодня, — утешил любимый, подавая мне чашку кофе. — Более того, я готов его поддержать, так как мы оба совершенно уверены в успехе.

— Тогда колись: что мы будем делать в этом Алдершоте?! Появимся перед самым появлением Попрыгунчика, набросимся и свяжем, невзирая на протест удивленных военных? Я уж не говорю об этих вездесущих ученых… Мы же не сможем объект даже пальцем тронуть!

— На территорию лагеря они так легко не пройдут, все-таки воинская часть. У нас будет очень мало времени, но при соответствующей конспирации и маскировке…

— Шанс есть? Давайте переоденемся в солдат! Я уже была гейшей, француженкой среднего сословия, рабыней-таджичкой, шотландкой, ирландкой, индейской скво, египтянкой… Моему искусству перевоплощения можно только позавидовать! Я надену мундир шотландцев с такой классной юбочкой в клетку и приклею рыжие усы… Будет прикольно! — Я приподнялась на стуле, живо представляя картинку в красках. А потом вспомнила вчерашние слова кота. Как я могла забыть…

— Агент 013 говорил, что вы видели меня в платье королевы, но ведь это нелепо. С чего это вдруг мне переодеваться королевой?! Ведь если узнают, то Тауэра не миновать, а мне он интересен исключительно как музей…

— Ну, это не так уж и нелепо. При непосредственном взгляде вполне может оказаться, что и сработает… Просто как фактор неожиданности! — откликнулся командор. — В роли солдат мы много не сделаем, разве что поднимем панику, но смысл? Требуется четко организовать все подразделение на арест Попрыгунчика! Ты будешь королевой Викторией, я, к примеру, графом или премьер-министром.

— На Базе тебя… э-э… немного состарят, — подхватил кот, на всякий случай отодвигаясь в сторону. — Театральный грим, опытные визажисты плюс мои бесплатные консультации — и ты будешь выглядеть совсем как престарелая королева Англии! У нас на Базе есть специалисты, которые полностью меняют облик агента, делая его максимально похожим на нужное историческое лицо.

— Но… э… у… а… — с трудом отдышалась я, ибо перспектива выглядеть рядом с любимым мужчиной набриолиненной старухой не прельщала ни на йоту. — Во-первых, я не согласна! Во-вторых, кто поверит в королеву без свиты? В-третьих, шеф никогда на это не пойдет, чтобы не нарушать конвенцию! В-четвертых, вы оба женоненавистники и покажите мне пальцем, чья это была идея?! В-пятых…

— А это будет незапланированный и страшно секретный визит, какая там свита?! Королева прибыла инкогнито! Для убедительности наденешь черный плащ с капюшоном и будешь говорить в нос, — пятясь задом, засуетился агент 013.

Вот, значит, кому я обязана «идеей»…

— Согласно легенде ты приехала совершенно секретно именно потому, что получила от своих секретных служб сверхсекретную информацию! — включился Алекс, но я так на него посмотрела, что он заткнулся. А котик вытянулся в струнку, по-гвардейски отдал честь и гнусаво затянул гимн «Боже, храни королеву!».

— Хватит надо мной издеваться! Видеть не могу ваши самодовольные физиономии, — без подзавода взорвалась я. — И так все дни на нервах, а вам лишь бы выставить меня полной дурой! Да еще и старой уродиной в придачу…

— Я только хотел разрядить накалившуюся атмосферу, — мгновенно надулся Пусик. — И будь добра, если не хочешь завалить всю операцию, впредь никогда не говори при мне о королеве Виктории в ТАКОМ тоне!!!

Алекс разнимал нас минут двадцать. Потом плюнул и отошел в сторону, дав нам обоим долгожданную возможность выпустить пар! Мы катались по ковру в партерной борьбе и бились, визжа, как психованные кролики. Я наконец-то от души оттрепала серого нахала за уши, а он расцарапал мне локоть и набоксировал мягкими лапками в живот. Ничего, пресс у меня тренированный, думаю, ему все равно досталось больше…

— Выход на Базу через две минуты, — напомнил командор, когда мы выдохлись. — Рекомендую прекратить междусобицу, привести себя в порядок и вернуться к делу.

— Хорошо, но обещайте, что, когда мы повяжем Джека, снова вернемся сюда, — устало взмолилась я. — Сегодня ведь Сочельник! Я всего накупила для вечернего застолья и даже традиционного гуся в мясной лавке заказала. Разве вы не чувствуете дух праздника? Как можно уехать из старой Англии в преддверии волшебства…

— Вроде бы ничего особенного не чувствую… — Алекс виновато развел руками. Хотя что с него возьмешь? Он же у нас «инкубаторский», откуда ему знать, что называют предпраздничной атмосферой. А вот я дома на Новый год… На глаза навернулись слезы…

Ребята посмотрели на меня, переглянулись и кивнули.

— Точно остаемся? — недоверчиво всхлипнула я.

— Конечно-конечно, какие сомнения, будем только рады! — единодушно и как-то подозрительно поспешно согласились они. Я улыбнулась и обняла обоих сразу, душа у меня отходчивая, правда?

Мы перенеслись в гардеробную на Базе, там, в отдельном кабинете меня обрабатывали не менее часа. Профессор расхаживал взад-вперед, давая гримерам и костюмерам ценные указания, а в перерывах вводя меня в курс разработанного им плана. Выходило, что раз я королева, то могу высокомерно помалкивать, а распоряжаться и давать указания будет глава палаты лордов граф Россель Кроу Гладстон-Дербский.

Нам подготовили королевский указ о задержании Джека Попрыгунчика, который мы зачитаем наивным военным. В назначенный час якобы совершенно случайно объект появится рядом с офицерами главного штаба. Он нападет со спины на часового, жестоко его изранит стальными пятнадцатисантиметровыми когтями и попытается уйти, перепрыгнув через крышу штаба. Все это свидетельства очевидцев, возможно и преувеличенные, хотя проверить можно только на месте. Итак, королева приехала, чтобы лично проследить за тем, как злодей будет окружен и пойман…

— Придется действовать чужими руками, — не моргнув глазом, заявил Профессор. После драки мы вновь стали друзьями не разлей вода!

— Конечно, эти типы с научно-исследовательской Базы тоже не дураки, но я надеюсь, когда они заявятся, будет уже поздно. В любом случае им ничего не удастся исправить. В Алдершоте расквартировано около шести тысяч солдат, не знающих, чем себя занять, и каждый из них в лепешку расшибется, лишь бы выполнить личный приказ королевы. Тем более зная, что его за это наградят орденом, произведут в «сэры» и наверняка присвоят маршала!

Я придирчиво рассматривала себя в зеркало. До возраста королевы Виктории, сколько ей было в 1877 году, меня состарить, конечно, не сумели (слишком юная я), что немного успокаивало. Ходить в образе старухи, пусть даже венценосной, как-то не грело, успеется, знаете ли…

Агент 013 в гриме не нуждался — изобразить любимого котика коронованной особы он сумеет, даже не морща носа. Единственно ему торжественно повесили на шею синюю ленту с золотым медальоном в виде английского герба. Профессор носил его с чисто собачьей гордостью, как какой-нибудь призовой бульдог!

Из Алекса (тоже слегка состаренного) вышел очень представительный лорд Россель Кроу граф Гладстон-Дербский. Пэр Англии, правая рука королевы, он носил генеральский мундир, поскольку участвовал в Крымской кампании. А мой любимый просто рожден, чтобы носить военную форму! Она так классно на нем сидит, что я не устаю это повторять…

В назначенное время мы перенеслись в городок рядом с солдатским лагерем, их разделяла лишь железная дорога и площадь. Не узнанные (хотя кто нас тут знает?!), мы наняли карету попрезентабельнее, сунули Пусика в ноги и покатили.

Должна признать, что Алдершот внушал должное уважение и многое говорил об английской армии. То, что обеспечивается она по высшему разряду и денег в нее вбухивают немерено, было ясно даже при взгляде через забор. Потом я узнала, что помимо казарм, госпиталей, спортивных комплексов и отдельной столовой огромных размеров в лагере имелось несколько театров, библиотеки-читальни и даже собственный ипподром.

Ворота нам открыли без проволочек. Один из стоявших на страже солдат развязно заглянул в окно нашей кареты. Его ухмылка тут же исчезла, едва он увидел наши лица. Особенно высокомерную физиономию агента 013, демонстративно поигрывающего медальончиком. Я поджала губки, свела бровки, показывая, что ждать не привыкла, а вот отправить на эшафот могу с превеликим удовольствием!

— Солдат, если ты не поторопишься, то ее величество опоздает, — доверительно сообщил ему Алекс. — И предупреди старшего офицера, что мы прибыли инкогнито.

Тот, едва не уронив ружье, выпучил глаза, поспешно отдал честь и бросился к своим товарищам, которые торопливо открыли высокие кованые ворота. Один побежал перед нами, показывая дорогу, прочие замерли по стойке «смирно». Что ж, начало положено, будем доигрывать комедию до победного конца…

Комендант, заметно взволнованный нашим неожиданным приездом, выбежал встречать меня у главного штаба. Я вышла из кареты, тяжело опираясь на его руку, изображая грузность и артрит ног. Алекс подхватил под пузо напарника, важно двинувшись следом. Нас сразу сопроводили в кабинет начальника штаба, предложили чай с молоком и тосты, чувствовалось, что королева Виктория все-таки пользуется авторитетом в военной среде.

Когда меня усадили в кресло, я с показным удовольствием вытянула ноги и бесцеремонно начала:

— Мы приехали к вам, комендант, с очень важным поручением. Это срочное дело потребует мобилизации ваших лучших солдат, покажет степень вашего патриотизма и готовности служить Британской короне! Лорд Кроу, прошу вас, изложите сами суть дела, в последнее время у меня что-то путаются мысли. Поэтому я пока подремлю… Мням, мм… Хр-рр…

Этому я научилась у кота, он способен отвалиться спать в любое время суток, сопя, как невинное дитя. Профессор вальяжно вполз ко мне на колени, обозревая кабинет изучающим взглядом. Комендант лагеря неуверенно обернулся, но Алекс развернул его за эполет.

— Совсем сдает матушка императрица, то есть ее величество, — миролюбиво проворчал он, отводя в сторону беспокойно озирающегося коменданта. Судя по напряженному взгляду дяденьки, тому наверняка казалось, что котик за ним следит. И это не паранойя, Пусик действительно следил…

— А теперь попрошу внимания, генерал, дело нешуточное. Через полчаса в ваш лагерь проникнет незамеченным, пройдя через все блокпосты и охрану, Джек Попрыгунчик!

— Но, сэр, этого не может быть! — подпрыгнул удивленный комендант. (Что-то слишком он нервный и подвижный для военного, может, такой же липовый, как и мы с Алексом?) — Не может быть, потому что я лично проверяю караулы не реже двух раз в неделю!

Вэк, всего два раза в неделю?! Судя по всему, генерал настоящий…

Тем временем в кабинет набилась куча народу, все штабное начальство, свободные от службы офицеры, адъютанты, повара и на всякий случай два врача. Кое-кого пришлось вытаскивать из разных злачных заведений…

Гвардейцы, гордость и честь британских вооруженных сил, до сих пор сжимали в руках билеты на скачки, размахивали боксерскими перчатками, доедали сандвичи на ходу, спешно оттирали губную помаду, и от всех поголовно за километр разило амброй ближайшего трактира! Отдавая должное королеве, они изо всех сил старались держаться прямо, а когда это им не удавалось, в целях подстраховки висли друг на друге.

Но трезвые головы среди вояк все-таки были, и суперагент изложил свой план окружения и пленения Попрыгунчика, обращаясь преимущественно к ним. К концу пламенной речи лорда Кроу один офицер-игрок, которого жестоко вытащили прямо со скачек, покачнулся, но удержался на ногах, а затем, забыв о субординации, многозначительным шепотом и отчаянно заикаясь спросил:

— На к-к-кого п-п-поставите, сэр? С-со-советую н-на-а П-по-опрыгунчика, — и закивал, сияя улыбкой.

Мое уважение к военным рухнуло окончательно! Если бы я знала, с кем придется работать, то своими руками пристрелила бы нашего монстрика, подкараулив его после успешного нападения на очередную девушку. Но командор знал свое дело и умел разговаривать с настоящими мужчинами…

На крыше штаба заняли позицию человек десять с ружьями, вокруг были усилены блокпосты и растянуты сети. Лица у всех были суровые, глаза горящие, пальцы дрожали на спусковых крючках, и весь лагерь жаждал крови!

— Мы что, собираемся его убить? Просто так — без суда и следствия?! — Я далеко не сразу осознала весь ужас происходящего. Обычно мы пытаемся сначала выяснить причины криминального поведения подследственного, помочь ему ступить на праведную дорожку, договориться, в конце концов. По-моему, Джек выглядел как-то поцивилизованней рокуро-куби-гоблинов.

— Именно, детка! И надеюсь, нам это удастся. Сегодня уже третий день операции, пора с Прыгуном завязывать, — еле слышно, но решительно заявил кот, лежа у меня на руках. Тяжелы-ы-й…

Мы стояли на ступеньках штаба, до появления Лондонского Кошмара оставалось несколько минут. Я только открыла рот для ответа, как встретилась с любопытным взглядом какого-то майора и, тут же сделав постное лицо, дурашливо произнесла:

Майор опустил глаза и зашептал стоявшему рядом лейтенанту, что королева совсем того, разговаривает с домашними животными, а кота, ведь это же явно кот, называет киской.

— Ее величеству лучше знать, как обращаться к своему любимцу, — с нажимом в голосе заметил Алекс, поспешивший прийти мне на выручку. — Но вы наблюдательный малый, поэтому поручаю вам, майор, следить за появлением Попрыгунчика вон с той дозорной вышки. Как только увидите, трубите в трубу, стреляйте из пушки и зажигайте сигнальные костры. Главное, на дровах не экономьте!

Бедняга, покраснев, как омар, торопливо бросился выполнять приказ. Я, нежно улыбнувшись, послала командору воздушный поцелуй! Присутствующие офицеры смущенно отвернулись, ну и правильно…

Наконец томительное ожидание сменилось появлением объекта. Он действительно выпрыгнул из-за здания штаба, хотя там должны были караулить два десятка вооруженных людей. Те, кто был на крыше, от удивления и неожиданности не успели вовремя среагировать. Несколько выстрелов раздалось уже после того, как Попрыгунчик преспокойно перемахнул через их головы, удачно плюнув кому-то на фуражку.

Монстр приземлился рядом с нами, озарив меня злобным взглядом. Алекс прикрыл меня грудью, а Профессор у моих ног занял боевую левостороннюю стойку. Нельзя сказать, что все бездействовали, народ был подготовлен, но слегка подрастерялся…

— Окружить! Поймать! Не упустить! — тонко возопил комендант, выхватывая саблю так, что все шарахнулись в стороны. — Не стрелять, взять живьем!

Но Джек тоже быстренько сообразил, что к чему, и рванул низкими длинными прыжками сквозь гущу солдат, которые, толкаясь и мешая друг другу, никак не могли его схватить. Нет, я понимаю, что у них нет практики, что гвардию отродясь не готовили для поимки монстров, но уж такими-то неуклюжими тоже нельзя быть! Хуже российской сборной по футболу, ей-богу… Давно пора королевским указом прикрыть все кабаки на территории Алдершота, включая кофейню-бар при библиотеке, столь необходимую в деле популяризации чтения.

Разумеется, стрелять навскидку по своим же товарищам никто не посмел, снайперы на крышах заключали пари, уйдет Попрыгунчик или его все-таки задавят количеством.

— Расступись! — Командор отобрал у кого-то ружье, прицелился, но объект быстро нырял туда, где еще оставалась толчея.

— Любимый, тебя же уволят! — в отчаянии завопила я, но он даже ухом не повел. Кот же выразительно пихнул меня лапой под колено и покрутил когтем у виска.

Гвардия, с ревом и проклятиями, гоняла Попрыгунчика, но без толку. Неужели он действительно неуловим?

Время от времени из толпы доносились вопли:

— Он полоснул меня когтями!

— Урод, этот капрал был мне за старшего брата!

— Помоги, Джордж, я истекаю кровью…

— Пахнет, как виски.

— Тащите офицера в госпиталь!

— Он тяжелый. Мы лучше отомстим за него… потом.

— Тогда хотя бы позовите священника!

— Вперед, молодцы! Смерть на глазах королевы Британии почетнее любого ордена!

— Господи, ну куда мы денемся…

Крики типа «ай, ой, мамочка!» и нецензурные эпитеты, которыми пострадавшие награждали Попрыгунчика, я приводить не стану. Скажу только, что каждый второй считал своим долгом пожаловаться мне на любую царапину неугомонного монстра, хотя тот всего лишь защищался. Мне его было даже немножко жаль… Успокаивало одно: Попрыгунчик заявился сюда сам, и на уме у него наверняка были одни пакости.

Ба-бах!!! Выстрел громыхнул над самым моим ухом. Алекс улучил момент, когда монстр прыгнул в его сторону. Промахнуться с такого расстояния было невозможно… На груди Джека проступило черное пятно, он посмотрел на Алекса, потом чуть вбок и улыбнулся. Мне стало жутко, потому что улыбался он мне. Охотник за девушками…

Взвизгнув, я прижалась к спине возлюбленного, но со следующим прыжком злодей оказался рядом, схватил меня за плащ и занес когти для удара! Я обомлела на месте, даже не помышляя о сопротивлении…

Его лицо, неживое, мертвенно-бледное, внушало безотчетный ужас, а глаза были невыносимо пустые. В них не было ни злобы, ни ненависти, ни боли, не было души! Рейнольдсон — не Господь Бог, он мог вложить в свое творение жизнь, но не душу…

— Реальный подонок, — хладнокровно заявил Алекс, в упор разряжая в него армейский револьвер. Шесть выстрелов швырнули Попрыгунчика наземь…

— Его нельзя убить.

Все те же двое близнецов-ботаников, возникнув из ниоткуда, заботливо поставили монстра на ноги. Действительно, пулевые отверстия на груди ему нисколько не мешали, взгляд был по-прежнему угрожающим, а ухмылка наглой. Хотя… наверное, он слегка посерел, точнее полинял, или мне показалось?

— Из него же черная краска льется! — осенило меня, но ученые опять подняли крик:

— Вы нарушили все мыслимые параграфы конвенции о невмешательстве в дела параллельных организаций, а потому…

— Во-первых, заткнитесь! — прямолинейно рявкнула я. — А во-вторых, вы на кого, вообще, повышаете голос?! Я — королева Виктория! Солдаты, что вы стоите, как неверноподданные? Меня тут оскорбляют всякие штафирки… Взять их!

— Кто допустил на территорию военного лагеря штатских?! — послушно взвыл комендант.

Солдаты и офицеры кучей бросились на «оскорбителей ее Величества» и, естественно, завалили хлопцев, но Джек… Невероятным образом вывернувшись, он свечкой сиганул вверх и растворился в воздухе.

— За ним! — крикнул вынырнувший из толпы Профессор, вспрыгивая мне на руки.

— Ты говорил, все закончится здесь!

— Я говорил только, что все закончится сегодня! — парировал агент 013, а командор, не таясь, настраивал «переходник».

— Кот! Он обладает даром речи. Я был прав — она с ним разговаривала, — торжествующе выпалил майор, которого мы отправили жечь костры на вышке.

— Любопытство не доведет вас до добра, — печально вздохнула я. — Напишите объяснительную обо всем, что видели, и загляните ко мне в Букингемский дворец… Мм… допустим на следующей неделе в среду. Я вас охотно выслушаю…

Этот идиот радостно отдал честь. Значит, в среду он будет доказывать настоящей королеве тот неоспоримый «факт», что она (королева!) разговаривает с котами и коты ей отвечают. А там короткий диалог, вызов врача и первым же кебом с зашторенными окнами до ближайшей психушки на принудительное лечение…

— Вас уже ждут приказы об увольнении! — тоскливо кричали уносимые в карцер ученые типы.

— Комендант!

— Да, ваше величество! — вытянулся взопревший генерал.

— Примите мою искреннюю благодарность! — милостиво улыбнулась я. — Алдершот доказал свое право считаться элитными частями вооруженных сил Великобритании, я горда вами! А этих двоих — в гарнизонный госпиталь и непременно под клизму…

— Боже, храни королеву! — воодушевленно взревели гвардейцы, так что эхо донеслось до меня даже сквозь межвременное пространство.

Алекс наконец набрал нужную комбинацию кнопок. Чуть закололо в висках, и мы перенеслись в квартиру бедного еврейского художника Рейнольдсона. Ну, может, не такой уж он и бедный, но так как-то красивее звучит. Творческие люди должны быть чуточку голодными…

Мы стояли в той самой комнате, где я расхаживала в одной простыне. Сосредоточенный художник с кистью в одной руке и с палитрой в другой замазывал что-то на картине. Черной краской!

— Какого черта?! — обернувшись, остолбенел он. — Ва-ваше величество?

— Простите, если оторвали от работы, — вежливо извинился котик. После чего, не снимая улыбки, с разбегу прыгнул комиксисту на грудь, повалив его на пол. Профессор не только тяжелый, он этот прием не один год отрабатывал. Поверьте, редко кому из подозреваемых или мешающих нашей работе индивидуумов удавалось устоять на ногах…

— Что… что происходит?! Я же таки ни в чем не виноват!

Алекс молча снял с мольберта холст и положил его в камин. Пламя недоверчиво лизнуло картину…

— О нет! Прошу вас, ваше величество! Это же есть мое творение! — Рейнольдсон вскочил на ноги и бросился вперед с висящим на груди котом. Командор одним движением вернул его в прежнее состояние…

— Вэк… от меня опять скрыли самое важное? — Я бросила взгляд на полыхающую картину и все поняла. Это оказалась та самая работа, где от Джека остался один силуэт. Так вот сейчас он был там — весь!

Трехмерный, не плоский, при плаще и рогах, в сегодняшнем костюме. Его лицо, искаженное яростью, казалось подвижным, он явно терпел сильные муки. От злости его тело на рисунке ходило волнами (или это оптический обман?), просто холст скорее не горел, а плавился. Тем не менее Джек Попрыгунчик медленно исчезал в очистительном пламени камина!

Что ж, Рейнольдсон нас вчера надул… То есть, конечно, не всех нас, а меня. Ребята, получается, все поняли, но традиционно не поставили боевую подругу в известность. Наверное, это их маленькая месть за мое самоуправство… Хотя что уж такого недозволенного я сделала? Подумаешь!

— Накануне мы получили результаты анализа жидкости, взятой у Попрыгунчика. То, что давало ему подобие жизни, якобы было его кровью, — на деле всего лишь черная краска. Почему именно черная, а не красная, не голубая? Оказалось, что художник, нарисовавший Попрыгунчика, замешивал ее по-особому, и именно в ней весь секрет, — терпеливо начал объяснять Алекс, глядя на комиксиста так, что тот уже не пытался подняться. Кажется, он уже понял, что мы те, кто приходил вчера, и это пугало его куда больше, чем визит самой королевы…

— Нужно было сделать так, чтобы объект вернулся в портрет, истекая кровью, то есть краской, и теряя силы. Эксперимент удался. Он прибежал подлатать раны, чем и занялся создавший его тип! — добавил Пусик, грозно топорща усы.

Рейнольдсон обреченно покосился на кота, не сказав ни слова.

— Значит, его бессмертность была мифом? Ну если бы мы палили в него минут двадцать из пулемета, он бы умер сам, истекая краской?

— Скорее всего, да. Но он не стал бы ждать, а телепортировался бы в картину, как сегодня. Поэтому никто и не мог с ним сладить: в него стреляли в упор, но он не падал, а уходил прыжками, и автор замазывал ему раны. И люди верили в неуязвимость монстра, — продолжил командор.

— А эти его телохранители-ученые, они что, ничего не знали?

— У них «переходник» устаревшей модели, на поиск объекта уходит минут пятнадцать, потому мы всегда опережали их на один ход. И потом, они были спокойны, искренне считая, что Джек неуязвим. Видимо, не до конца его исследовали.

— И уже не доисследуют… — важно заключила я. — Мы встали на пути научного прогресса! Наверное, нам должно быть стыдно…

Держать художника на полу больше смысла не имело — холст прогорел. Кот предложил на всякий случай сжечь и остальные портреты Попрыгунчика, мы не возражали.

— Ой, ви жестокие люди, оставьте мне хотя бы память! — взмолился Рейнольдсон. — Джек таки не ведал, что творил, он был всего лишь шаловливое дитя… Может, я один ответственен за все его преступления!

— Это точно, но боюсь, вряд ли кто в Скотленд-Ярде примет твою явку с повинной, — вздохнула я, с сочувствием глядя на художника. Кофе, что ли, ему сварить и дать выпить чашечку, пусть человек хоть немного успокоится. Но ведь лень, да и не королевское это дело, так что кофе он не получил…

— Я был вынужден нарисовать его таким монстром! Что ви хотите?! Этот проклятый жанр ужастиков требовал от меня крови и зрелищ! Я работал по контракту, из-под моей кисти вышло с десяток таких чудовищ…

— Но никто из них не ожил и не совершал нападения в реальной жизни, — вставила я. — Так почему именно он?

— Потому что… таки я не знаю почему! Ви говорили о черной краске… Да, из ранений текла черная краска, но что я мог? Заявить сам на себя в полицию?! Я закрашивал дырки на его теле, подправлял его лапсердак. Джек разговаривал со мной, просил помощи, требовал рисовать ему разные костюмы. Он был франтом, мой бедный жуткий шедевр…

— Так вот, насчет краски. На чем вы ее замешивали? — спросил Алекс.

— На саже. Ой, да сейчас все так делают. — Творец спокойно пожал плечами.

— Но на какой! Она от сгоревшего человека.

Я ахнула. Но Рейнольдсон нисколько не смутился:

— А что не так? Где тут преступление?! В тот год я попал в больницу Святого Марка. Было много свободного времени, когда я таки пошел на поправку, поставил в саду при больнице мольберт и начал рисовать. Как-то у меня кончилась черная краска, я стал искать, где тут можно достать сажу.

— А купить в магазине?

— Откуда деньги у бедного еврея, мисс?! — укоризненно сощурился Рейнольдсон. — В кармане ни пенса, а рядом старый крематорий… Один мой коллега когда-то говорил, что зола из крематория дает более насыщенный оттенок черного. Я человек без предрассудков и даже обрадовался возможности самому проверить, так ли это.

— Значит, краской, замешенной на саже сгоревших тел, вы нарисовали Джека Попрыгунчика?..

— Да, и он ожил у меня на глазах! О, шоб я такого не смотрел и во сне! Он же отнял у меня полздоровья! После него я не рисовал никого, все идеи в моей голове были связаны только с ним, одна из них — его «японские подружки». Жаль, ви таки не успели мне попозировать. — На губах комиксиста появилась блуждающая улыбка, а в глазах — знакомый сальный блеск. И этого аморального типа я еще жалела!

— Психокинетическая энергия с сильным отрицательным зарядом осталась в золе от многочисленных грехов умерших людей, чей пепел вы брали. В этом весь секрет, — резюмировал агент 013. — Ну что, на Базу?

Командор отрицательно покачал головой, кивая в мою сторону. Котик вспомнил об обещании и вовремя спохватился:

— Ах да, деточка, забыл, мы же с Алексом обещали, что до завтра никуда не двинемся. Тогда домой?

Я мрачно подмигнула ребятам, отводя их в сторону:

— А что будем делать с Рейнольдсоном? Он же может наплодить еще кучу монстров, тем более зная секрет их производства. Нет, не из-за маниакальных наклонностей, а единственно чтобы восполнить потерю! Только гляньте, как он убивается…

Несчастный художник, утирая слезы, насторожил уши.

— Процент вероятности ничтожен, — уверенно заявил агент 013. — К тому же нас посылали обезвредить Джека Попрыгунчика, а не ликвидировать саму возможность появления таких монстров в будущем.

— О, а ведь это мысль — истребить всех монстров еще до их рождения!

— Управимся годика за два, а потом мы же и останемся без работы, — логично возразил Профессор. Обычная отговорка моих агентов…

Я ему популярно пояснила, что мыслить таким образом — аморально, искоренять зло надо основательно, с корнями и лучше сидеть без работы, но с чувством выполненного долга! Выслушав мою тираду, напарники пошушукались и согласились на всякий случай отобрать у художника всю черную краску вместе с остатками золы, если она есть.

— Ой, да ее не осталось! Я же сразу намешал большую банку, вот, возьмите бесплатно, но оставьте картины! Прошу вас, они нарисованы без добавления этой адской сажи. И… можно я не пойду в тюрьму?

Ну мы тоже не звери… Сажать его не в нашей компетенции, а картинки пусть оставит, но только после того, как все холсты пройдут экспертизу у нас на Базе. Рейнольдсон до сих пор был уверен, что мы из тайной полиции, во всемогущество коей он верил настолько сильно, что спокойно принимал за факт, что в консультанты они берут англоязычных котов. Более того, он собственноручно упаковал нам все свои работы, проводил до дверей и слезно просил вернуть ему их хотя бы после Рождества.

Командор отправил нас с Пушком на Базу, наврав, что ему еще нужно кое-что доделать по заданию. С меня наконец-то смыли весь старушечий грим, вновь выдали платье средней буржуа, и мы дунули обратно в Англию. Дескать, кое-что доработать надо, черт с ней, с премией, служба превыше всего, приедем завтра утром, тогда же и рапорт сдадим. Поверили…

Как чудесно пройтись по Лондону девятнадцатого века накануне Рождества! Алекс ждал нас в Кенсингтонском парке в центре города, там, где проходят народные гулянья. Знаменитый памятник Питеру Пэну еще не установили, но там и без того было на что посмотреть.

Весь парк был расцвечен огнями, на центральной площади были установлены театральные подмостки, актеры разыгрывали традиционные сценки, связанные с рождением Христа. Толпа радостно возбужденных прохожих, шум, смех, музыка, взрывы хлопушек, крики лоточников. Хлопушки были разные, мы взяли по хлопушке-крекеру, так их называли. Длинная, в виде конфеты, внутри сюрприз. Мурзику досталась выпиленная из дерева и раскрашенная мышка.

— Это и есть твое рождественское чудо? — скептически произнес он, держа ее за толстый хвост в вытянутой лапе.

— А разве не чудо, что эта хлопушка ждала, когда ее купишь именно ты?

— Почему я?

— Потому что кому еще на фиг нужна такая мышь?!

Агент 013 на минуту задумался и согласился, сюрпризную мышку он сунул под мышку (каламбур!), втихую поглаживая ее по голове.

Потом начался фейерверк: огненные колеса, змеи, вертушки, сыплющие искрами во все стороны. На дорожках парка я увидела женщину со вздернутым носом в синем пальто и шляпке, катящую перед собой коляску. Рядом с ней шли мальчик с девочкой, о чем-то жарко споря. Женщина была так похожа на Мэри Поппинс, что если бы я заглянула в ее коляску, то наверняка обнаружила бы там близнецов.

Ну вот, уже можно считать, два чуда за вечер есть, какое же будет третье? В том, что оно будет, я ни капли не сомневалась. Кот по-детски радовался сверкающим огням фейерверка, всякий раз подпрыгивая и тыча свободной лапкой в сторону очередного огненного колеса с особенно ярким снопом искр! Мы с Алексом даже чуточку забеспокоилась, припомнив его прошлогоднее помешательство колпаком. Тогда он вел себя точно так же…

Хорошо, что зимой рано темнеет, сейчас было еще только шесть вечера. Мы поехали на явочную квартиру, спокойно занялись рождественским ужином и нарядили елку, купленную недалеко от парка.

Подвыпившие прохожие хриплыми голосами, но во всю мочь горланили гимны, точь-в-точь как возвращающиеся с матча футбольные фанаты. Я вспомнила наш городок и футбольную команду «Судостроитель». Надо будет Алекса как-нибудь между заданиями вытащить на игру с «Кавказкабелем» — «переходник» всегда при нас, и котик вряд ли откажется. Конечно, футбол как таковой ему мало интересен, но поорать и погрызть сухой рыбки с пивом он любит…

Пусик сам повесил свою деревянную мышку на елку. Благо деревце было небольшое, а встав на табуретку, он даже смог надеть звезду на ее верхушку. Алекс ушел за заказанным гусем, я навертела дырок в готовом пудинге, распределив там кольцо, монетку и кулон в форме рыбьего скелетика. Надеюсь, попадется коту, я такой не надену…

Мурзик уселся к столу первым, с любопытством поглядывая, как я выкладываю в вазочку засахаренные фрукты, но я отправила его дежурить у плиты. Глинтвейн мог выкипеть, пусть помешивает половником.

— Алиночка, ты знаешь, что у англичан принято готовить рождественский пудинг за год вперед — традиция! Хорошая хозяйка не покупает его в бакалейной лавке, а целый год…

— Месит тесто на кухне ногами? — не поверила я.

— Вроде того, деточка, а в результате блюдо приобретает более глубокий цвет и утонченный аромат, — кивнул Профессор и вдруг взвился: — А твой магазинный пахнет так активно, что уже в животе урчит! Мы же с утра ничего не ели!

— Ты за глинтвейном давай смотри, убежит. Слушай, а точно горячий чай туда вливают? Или его вливать в чай? А, ладно, все равно выпьем…

— Домомучительница… — не хуже Карлсона надулся котик, но в этот момент вошел Алекс с гусем, и агент 013 радостно сообщил, что сам его порежет! Гуся, естественно…

У нас получился настоящий рождественский ужин в лучших английских традициях викторианского века. Я была счастлива, глядя, как ребята уплетают мою стряпню. Ну, хорошо, хорошо, магазинную, но на стол-то ее ставила я!

Кот, набив пузо гусем, бесчеловечно выковыривал из пудинга изюм, выковыряв-таки и кулон «скелет рыбки», и монетку китайскую, и колечко с эльфийскими письменами (оно изначально предназначалось командору).

— О! Это все мне? Как приятно, девочка моя, угодила старому другу! Пожалуй, я буду носить именно колечко, повешу на цепочке на шею.

К кулону с рыбкой он остался равнодушен, тут же передарив его Алексу. Я виновато улыбнулась любимому — прости, ничего не поделаешь — случай… Он тоже улыбнулся в ответ — пустяки, бывает.

И тут… вдруг подул резкий ветер, и это в отапливаемой комнате с двойными рамами, заклеенными на зиму! Свечи погасли, что-то загремело на кухне, потолок пошел трещинами, и замогильный голос возвестил:

— Опомнитесь, смертные, пока не поздно! Иначе, клянусь преисподней, вы все умрете к следующему Рождеству!

— Приятно слышать, спасибо, что зашли, и вам того же, — первой откликнулась я, изо всех сил пытаясь разглядеть: кто же это испортил нам все веселье? Алекс осторожно развернул меня за плечо, указывая в сторону прихожей. У дверей застыла расплывчатая, слабо мерцающая фигура, похожая на привидение.

Я хотела снова зажечь свечи, но едва не подпрыгнула от вопля:

— Нет! Все равно я их задую. Комфортней чувствую себя в темноте, знайте! — пафосно изрекло существо.

— Ты случайно не призрак Попрыгунчика? — озарило меня. — Явился отомстить? Зря, это большой грех, тем паче в такой праздник… Давай на следующей неделе?

— Нет, Алиночка, это же…

— Я дух нынешнего Рождества, — поспешно перебило кота привидение, то есть дух, стараясь при этом сохранить значительный тон. — И внемлите мне, смертные, не перебивая своими нечестивыми языками, ибо спастись вы можете, только встав на верный путь.

— Хм, если можно, чуть конкретнее, — попросил командор. У всех нас есть свой опыт разговоров с привидениями, так что особенно никто не испугался.

— Отрекитесь от заблуждений и зла! — прогрохотал дух интонациями фанатичного миссионера в Африке.

— Что это он нам проповедь читает? — возмутилась я. — Сегодня не воскресенье! Какие заблуждения, какое зло? Я лично и так самая добрая!

Однако Пушок внимал ему так внимательно, что у меня зародилась мысль: неужели у кота за душой не все чисто, а на совести грешки прошлого? А ведь на вид такой чинный, с безукоризненной репутацией, кто бы подумал…

Вот командор даже головы не повернул, значит, чист и невинен, как дитя. Видя наше отношение, дух совсем взбеленился, возмущенно загрохотал невесть откуда появившимися цепями и завопил:

— Злодеи, нечестивцы, отступники! Вы хотите потушить мой божественный свет, который я несу людям…

— А в чем проблема, что вы к нам пристали? — Я вновь взяла беседу в свои руки, тем паче что мои ребята ничего предпринимать не собирались. Профессор спокойно вернулся к своему куску гусятины, а Алекс чего-то искал в пудинге, на всякий случай… Вдруг я туда еще какой-нибудь сюрприз засунула типа железного болта или пригоршни гаек?

— Проблема в вас! О отпетые грешники, самим существованием оскорбляющие небеса, я верну вас в лоно истины и правопорядка! Я вам… — на мгновение он остановился и как-то сбавил тон: — Вы что, не банда Лысого Фенимана?

— Впервые слышим, — честно переглянулись мы.

— Как? Так разве не вы пустили под откос два поезда, ограбив инкассаторские вагоны, обворовали кассу профсоюза жестянщиков и забрали пожертвования церкви Святого Викентия? — произнес дух уже другим, немного испуганным голосом, сверившись с бумажкой. — Это ведь дом 112б по улице Шейкер-стрит?

— Это Бейкер-стрит, 220а!!!

— Счастливого Рождества… — поспешно извинилось привидение, резво разворачиваясь к дверям. — Но отсюда же туда лететь черт-те сколько… Держу пари, вы тоже не совсем чисты, так, может, я тут отработаю?!

— Мы просто тихие овечки и никому не позволим испортить себе праздник! — встала я, взвешивая в руке крышку от гусятницы, но запустить ее не успела — дух поспешно ретировался. Значит, соображает, что к чему…

Да-а, пожалуй, лучше бы этого последнего чуда не было, а ведь я его так ждала. Алекс молча протянул мне кружку глинтвейна — праздник продолжается! Уже далеко за полночь мы разошлись спать, и сны мои были легки и приятны…

Утром, едва открыв глаза, я увидела кота: задрав пушистый хвост, он заглядывал под елку в поисках подарка. Колечка ему мало, жадный толстун! Но оказалось, он прятал подарок для меня.

— Прости, Алиночка, не успел… хотелось сюрпризом, — извиняющимся тоном пробормотал он, оборачиваясь. — Возьми так, надеюсь, пригодится… вам обоим.

Мне было очень приятно и немножко стыдно. Приняв перевязанный ленточкой сверток, я нежно почесала Пушка за ухом. Он мгновенно разомлел и замурлыкал, что при своем звании и регалиях позволял себе крайне редко. В умилении я схватила его в охапку и, прижав к груди, потискала от всего сердца…

— Это-о… было лучшее… ой, Рождество-о в моей жизни, — искренне прохрипел он, выпучив глаза и упираясь всеми лапами. Я чмокнула его еще раз и кинулась разворачивать бумагу.

Внутри оказалась небольшая, с золотым тиснением книжечка. С картинками… Минимум текста… Камасутра!

Алекс проснулся от воплей кота, которого я гоняла веником по всей квартире…

* * *

Пока привели себя в порядок, пока позавтракали, убрали явочную квартиру… в общем, на Базе мы были часа через три. Приняв с дороги душ и одевшись по форме, пошли сдавать отчет, тщательно написанный ответственным и щепетильным агентом 013 вчерашней ночью, когда мы с Алексом видели десятые сны. Профессор никогда не перестанет меня удивлять, хотя он, в отличие от нас, сворачивается клубком и спокойно дрыхнет в любое время дня, досыпая свое независимо от задания. Типа котам это по легенде положено…

Троллеподобная секретарша, бессменно несущая свой пост, сияя кошмарной улыбкой, сообщила, что нас ждут, причем в кабинете еще какая-то важная персона помимо шефа.

Донесли все-таки «ботаники», дружелюбные наши… Первое умозаключение оказалось верным. В широком кожаном кресле под пальмой важно восседал цаплеобразный тип в очках, строгом костюме, с поджатыми губками и остатками рыжих волосиков на голове.

— Позвольте представить, наши лучшие агенты — полковник 013, майор Алекс Орлов, младший лейтенант Алина Сафина. Именно они вывели Джека, — строго начал шеф, подмигивая нам обоими глазами поочередно. — Вы хотели видеть их лично?

Рыжий чуть заметно кивнул. Ну все, дело шьют… Неужели и вправду уволят? А я только-только вошла во вкус борьбы с монстрами и оборотнями. Неожиданной болью в груди пришло осознание того, как сильно я люблю мою работу… Эту замечательную Базу, населенную странными, но такими хорошими и добрыми существами! Нашу слаженную команду, о лучших напарниках я и мечтать не могла! Прощайте, веселые посиделки у хоббитов, вкусный вишневый компот Синелицего, нудные шутки добряка биоробота Стива и все-все-все, что я так любила…

— Вы выполнили задание, но нарушили правила, действующие между нашими организациями. Надеюсь, вас предупреждали, что скоропалительные поступки всегда создают большие проблемы и могут привести к печальному завершению вашей карьеры? — После столь длинной речи шеф выпил водички, отдышался и продолжил уже другим тоном: — Однако на данный момент глава Монстроисследовательской Базы сам нуждается в нашей помощи. Он пришел сюда именно за этим, и это первый раз за всю мою службу!

— Э-э, да… Да, коллега, я был вынужден под влиянием обстоятельств, иначе бы мы встретились уже на судебном разбирательстве. К сожалению, обстоятельства таковы, что наше сотрудничество становится вопросом жизни и смерти…

Ого! Мы неуверенно переглянулись, похоже, увольнять не будут, расстреляют на месте. Котик первый оценил обстановку, попытавшись удрать, но был возвращен бдительной секретаршей. Профессор тут же сделал вид, будто бы это его обычная утренняя пробежка, для тонуса…

— Наши специалисты проходят долгую и всестороннюю подготовку, — выдержав паузу, продолжил гость. — Они знают, как защитить себя, работая с разными, в том числе и очень опасными, объектами, но, как оказалось, этого недостаточно. Совсем недавно еще два наших сотрудника погибли при невыясненных обстоятельствах, пытаясь разгадать загадку таинственных смертей в замке Мальборк, Польское побережье Балтийского моря, четырнадцатый век.

— Еще два сотрудника?! Получается, были жертвы и до этого?

— Потери есть у всех, наука требует жертв. Но отказаться от исследований мы не можем, по невыясненным причинам гибнет цвет Тевтонского ордена!

— А чего их жалеть? — сдуру ляпнула я. — Все крестоносцы бандиты, убийцы и грабители…

— По счастью, принятие подобных решений не в вашей компетенции, — ледяным голосом ответил ученый хмырь, даже не глянув в мою сторону. — Магистры и верховные рыцари принимают страшную смерть… И не от руки человека!

— Вероятно, средневековые интриги, борьба за власть, — перебирая бумаги на столе, высказался наш шеф. — Чтобы убрать соперников, в те времена не гнушались вызывать духов, демонов и самого дьявола! Общеизвестно, что тевтонские рыцари грешили черной магией.

— Нет, это не черная магия, не интриги, не политическая борьба — в действительности все гораздо запутаннее. Смерть наступает в результате побоев…

— То есть кто-то избивает людей до смерти… А они защищаться не пробовали? Бокс, самбо, карате, айкидо, капуэро…

— Побои наносятся с такой скоростью, что жертва не успевает даже позвать на помощь. Мои ребята боятся туда ехать, и я не могу их заставлять, нам не платят за ТАКОЙ риск.

— Можно подумать, нам за него ТАК платят… — разом вскинулся Мурзик, но под взглядом шефа прикусил язычок.

— Мы всего лишь ученые, боевые подвиги по вашей части. Джека Попрыгунчика вы увели у нас из-под носа, и это могло бы обернуться для вас большим скандалом. Но я готов замять дело… Разумеется, в обмен на ваши услуги по раскрытию этого таинственного дела.

— А здесь все дела таинственные, — пробормотал Алекс. — Но подставлять шею придется все-таки нам?

— А вернувшись (если вернетесь…), вы составите подробный отчет, с которым я в свою очередь отчитаюсь перед своим начальством, не подвергая риску своих специалистов, — впервые улыбнулся он.

— Вот хмырь! — вырвалось у меня. Алекс предупреждающе наступил мне на ногу, но я же тихо! Пришлось в отместку наступить ему… Он стоически промолчал, в следующий раз наступлю сильнее.

— Мы навели справки о вашей группе. На фоне остальных она выглядит парадоксально мыслящей, но тем не менее добивающейся результатов. Вы не просто уничтожаете монстра, вы всегда пытаетесь понять его природу, в чем обогнали даже моих агентов, работавших с Попрыгунчиком. Ваша догадка насчет краски с отрицательным психокинетическим энергозарядом великолепна! И это за три дня, а ведь мои олухи находились в Лондоне не один месяц!

— Видимо, у ваших специалистов несколько иной уровень подготовки, — ровно заметил Алекс, а я хотела добавить, что, может быть, у них не такая уж ученая организация, но промолчала.

— Вот все материалы, которые мы успели собрать, здесь немного, но это проверенная информация. Ознакомьтесь и выезжайте как можно скорее. Лучше сегодня.

— Вэк?! — возмущенно вскинулась я.

— Прошу прощения? — не понял рыжий.

— Наш законный трехдневный отдых! — перевел кот.

Ученый тип смерил меня таким взглядом, словно рассчитывал, что я съежусь и вымру, как самка мамонта. А мы втроем укоризненно обернулись к шефу — неужели он позволит распоряжаться нами этому наглому типу?

— Агенты примутся за ваше задание послезавтра утром. И так я вынужденно сокращаю их отдых на сутки. Прибавите его к вашему следующему отпуску, ребята, и беритесь за дело, нам не нужна конфронтация. В конце концов, без научного прогресса наша База существовала бы лишь на страницах фэнтезийных романчиков.

В коридоре, опомнившись, я начала кричать, жаловаться и топать ногами. Ребята шли рядом, молча подталкивая меня в сторону столовой. Да, ждать от них поддержки бессмысленно, они еще ни разу не разделили со мной ни одну истерику, эгоисты! Пушок так и вовсе с довольным видом отметил, что все обошлось как нельзя лучше:

— Выговора нет, премии не лишили, в звании не понизили, со службы не уволили… Чего тебе еще надо, деточка?! Пойдем, отметим это дело двойным компотом! Кстати, кто-нибудь догадался зарезервировать наш завтрак — до обеда ноги протянешь.

— У тебя одно на уме — завтрак, обед и ужин…

— Неправда! — поднял хвост вверх котик.

— Ага, ну конечно, еще страстная египетская кошечка с непроизносимым именем! Любовь-морковь, уси-пуси, джага-джага, и целуй меня везде, да?

— Молчи, несчастная! Ты никогда не была способна оценить всю глубину моих чувств и, смеясь, топтала мое сердце!

— Вы чего сцепились? — удивился командор. — Компоту на всех хватит!

Мы с Пусиком обалдело уставились на нашего боевого товарища, едва ли не одновременно покрутили пальцами у виска и, плюнув, шагнули в гостеприимную столовую.

Усевшись за любимым столиком, мы не сразу заметили, что за недолгое время нашего отсутствия атмосфера неуловимо изменилась. Все были какие-то настороженные, а пуще всех Синелицый — он даже не посмотрел в нашу сторону, хотя всегда приветственно помахивал половником, когда мы возвращались с очередной операции. Я открыто улыбнулась ему два раза, он не обратил внимания. Показалось, будто он за раздаточным столом занимает оборону с парой упырей-поварят, причем не очень-то надеясь на успех…

— Впечатление такое, что они ждут нападения толпы диких варваров, желающих взять с боем нашу кухню! — коротко хихикнула я и осеклась — откуда-то издалека послышался неопределенный шум. — А вам не кажется, что к нам приближается конница?

Пусик поднял взгляд к потолку, пошевелил усами и опроверг:

— Нет, стук копыт звучит иначе. Скорее, похоже на топот пары сотен босых ног с намозоленными подошвами и нестрижеными ногтями.

— И кто бы это мог быть? — Командор насмешливо посмотрел на остальных обитателей Базы, лихорадочно жмущихся к стенам. — Банда маленьких чингисханов?!

И тут оно началось… Воздух буквально взорвался дикими воплями и воинственными криками, а в столовую неумолимой волной хлынули хоббиты! Опрокидывая столы, размахивая кулаками и колотя каждого встречного-поперечного, они рванули к раздаче.

— Бей, Хоббитания-а-а!!!

— Что происходит, мальчики? — еле слышно пропищала я. — Вы сегодня особенно голодные?!

— Они всегда голодные, но такого себе не позволяли. Это же революция какая-то, — с умным видом заключил Алекс.

Я же во все глаза смотрела на происходящее…

Троих нападающих Синелицый успешно уложил половником, но два десятка мохноногих малышей уронили его на пол и принялись топтать. Обоих поварят завалили практически без сопротивления, а поскольку никто не попытался прекратить нарастающее безобразие, мы медленно встали из-за столика.

Вообще-то в столовой кроме нас было несколько гномов, две гаргульи и один карликовый тролль, но они дружно сбежали. Мы остались одни против превосходящих сил противника. Господи, что я говорю, ведь хоббиты наши друзья! По крайней мере были…

— Какая муха вас перекусала?! — с искренней заботой в голосе взревела я, хватая за уши двух молодцов, душивших Синелицего. — Нет чтобы побеседовать, сходить к психологу, все проблемы можно решить мирным, цивилизованным путем!

Полузатоптанных упырей-поварят Алекс с котом выкопали, расшвыряв по углам злобных полуросликов. Но остальные хоббиты поспешно хватали с лотков горстями пластмассовые ножи и вилки. «Вооруженные», они кинулись на нас с удвоенной агрессией! Не успела я и «мама» сказать, как сама упала спиной на стол раздачи, а бывшие друзья, навалившись со всех сторон, пытались содрать мое колечко.

— Алекс, спаси, погибаю!

Но надо мной нависло алчное лицо хоббита Федора, пыхтя пилившего мне палец. Нет, нож, конечно, пластмассовый, но он в зазубринках и все равно больно. Тем паче что терпения Федору не занимать…

— Мр-р-ряу-у! Брысь, шпана беспонтовая, загрызу, заем, зацарапаю! — гнусаво взвыл Профессор, изображая взбесившегося мартовского кота.

Видимо, какие-то мозги у нападающих все еще оставались, хоббиты невольно отпрянули.

Пушок церемонно протянул мне лапку, помогая подняться. Уф, колечко на месте… Но на пальце ссадина!

— Все, мое милосердие иссякло на корню, — мстительно выдохнула я, наподдав пинка коленом ближайшему хоббиту. Кажется, это был мой в недавнем прошлом добрый приятель Боббер, и что с ним стало?

Хоббит отлетел в угол и глядел на меня оттуда с такой озлобленностью, словно начисто позабыл обо всех вечерах, проведенных вдвоем за чашкой чая!

— А где Алекс?

— Когда на тебя разом наваливаются сразу три десятка сошедших с ума недомерков, перестает иметь значение, какой ты суперагент, — философски мурлыкнул котик, кивая на возвышающуюся неподалеку гору из хоббитов. В самом низу, вздрагивая, торчала нога командора…

— Бей, Хоббитания-а-а!

Так вот почему он не бросился меня спасать, как положено истинно любящему мужчине! Радость догадки тут же сменилась страхом, что мой любимый может запросто лишиться если не жизни, то каких-нибудь важных для совместной жизни частей тела.

Мы с котом бросились на выручку, но Алекс и сам уже, рыча, выкарабкивался из-под завалов. Схватив его за руку, я дернула изо всех сил и чуть не надорвалась! Синелицый, кинувшись мне помогать, сказал, что это все из-за него — вчера он отказался продать полуросликам мешок муки. Бред несусветный, это же не причина для вооруженного мятежа?! Глядя на пораненный палец, я уже твердо знала, что столовый пластмассовый нож — тоже оружие!

Слава богу, в столовую подоспела помощь. Видимо, сбежавшие гномы все-таки оповестили начальство Базы. Грифон Рудик, биоробот Стив с огромным двуручным мечом, шестеро свободных агентов из других команд и даже Бэс. Хоббиты отступили, отчаянно вереща, тем не менее из столовой не ушли, грудью отстаивая бадью вишневого компота. Так или иначе свое они сегодня получат…

— Поздравляю, благословенные мои, с Попрыгунчиком вы справились, как никто! Операция — выше всяких похвал, все только об этом и говорят, — радостно сообщило довольное божество.

Я не успела сказать, как рада его видеть. Хоббиты перегруппировались, построились и, размахивая ножами и вилками, вновь пошли в атаку. Нет, ну в самом деле, что же тут происходит?!

— Грядет эра хоббитов! Кухня наша! Бей, Хоббитания!

— Ого, да тут, оказывается, еще и политика замешана… Серьезный случай, клиника, нужен доктор! — крикнул агент 013. Новая волна нападающих едва не накрыла нас с головой…

Но счастье всегда стоит на стороне героических суперагентов. В столовую вбежал шеф с дежурным врачом, возглавлявшим с десяток санитаров со шприцами наперевес.

— Колите их всех, не жалейте транквилизаторов! Все равно это старые запасы, через неделю срок годности истекает. Нам повезло, что мы успеем их применить, заодно и руку набьете.

Санитары, похоже, были из новеньких и возились долго. Хоббиты защищались, как полярные медведи, но в конце концов полегли все…

Шеф, лихо сдвинув набекрень знаменитый красный колпак, подошел к нам, излучая благодушное спокойствие:

— Вчера я несколько удивился, когда хоббиты пришли ко мне целой делегацией и подали огромный список своих требований, который я должен был, видите ли, подписать. Они требовали отмены всех процедур в больнице, выдачи каждому по Кольцу Всевластья, свободного пропуска в Мордорскую зону, два десятка орков на отстрел плюс мифриловые бронежилеты. Кроме того, им понадобились слуги-китайцы, индийский чай в мешках и африканские слоны!

— Вэк… Слоны-то зачем?

— Не знаю, милочка, наверное, на котлеты… И главное, еще пятьдесят процентов акций нашей Базы, которых и в проекте никогда не было. Мы же не коммерческое предприятие, в самом деле! Ну и десяток других, не менее нелепых, требований…

Я с сочувствием глядела, как надевают смирительные рубашки на усыпленных хоббитов. Теперь они казались такими маленькими и беззащитными, словно не с ними мы только что валялись в рукопашной…

— А когда я вежливо сказал, что рассмотрю список на досуге, они взъярились, заявив, что их тут все обманывают и за людей не считают, в смысле за полноправных граждан. Дескать, терпеть такое больше не намерены, на днях узнали правду и готовы отстаивать свои права с оружием в руках. «Мы только с виду такие тихие и безответные, а на самом деле мы жестокие и отважные воители!» — вещали они. Представляете?

В общем, шеф дал задание секретарю через свои каналы выяснить, в чем дело. Оказалось, что коротышки достали из секретных архивов Базы распечатку двухтомника «Кольцо тьмы». А там, знаете ли, ТАКИЕ хоббиты — рубят всех без предисловий и опасны, как трезвые назгулы у косметолога. Не дай бог переборщить с белилами или румянами…

Так вот, начитавшись, парни огребли кучу комплексов и решили повторить славные подвиги предков. Черт, оказывается, не все книги одинаково полезны…

Оставшееся до вечера время прошло без эксцессов. Я навещала в стационаре Боббера и других, но к кровати Федора подходить опасалась — его болезнь лечению не поддавалась, протекая скачкообразно, и от него можно было ждать любых поворотов. На следующий день с утра мы, как всегда, засели в библиотеке за изучение материалов нового дела.

— Хм, не густо они накопали, — недовольно буркнула я, пролистав содержание тонкой папочки.

— Это типичная черта ученых — скрывать информацию, — откликнулся Алекс. Он был занят изучением геральдики ордена, никак не мог определиться, кем же ему быть: местным тевтонцем или заезжим тамплиером.

— А может быть, там поселилось нечто настолько таинственное, что даже исследования агентов-ученых ничего не дали? Ведь дело Попрыгунчика скорее было их неудачей, чем закономерностью.

— Да, деточка, скальпировать Лонгфелло тебе все-таки не позволили, — поправив очки, изрек Профессор. — Не будем гадать, займемся насущными проблемами. Итак, выношу на ваше обсуждение первоначальный план действий, документы, легенды, костюмы и антураж. Я изображаю кота…

Как уже было сказано, нам предстояло отправиться в Польшу четырнадцатого века, а точнее, в Мальборк — замок-резиденцию великих магистров ордена Госпиталя Пресвятой Девы Марии Дома Немецкого в Иерусалиме. То бишь Тевтонского ордена крестоносцев. Здоровенный такой замок, их тогдашняя столица.

Дела тевтонцев процветали, более того — это был рассвет могущества ордена. Сила, власть, богатство, обширные земли — все, что можно было взять мечом, они брали. Всадники с крестом на щите отбрасывали страшную тень, и кровь невинных всегда отмечала их след. До Грюнвальда оставалось еще лет пятьдесят, когда поляки, литовцы, русские и татары раз и навсегда сломают хребет тевтонскому рыцарству…

Но это все в будущем, а сейчас нас интересовало другое. Таинственные смерти в хорошо укрепленном, многоуровневом замке уносили из стройных белых рядов тех, кто стоял во главе организации. Исторический процесс должен идти своим путем, достаточно того, что в это так или иначе вмешиваемся мы. Если еще и монстры начнут вносить свои коррективы…

Итак, сначала погиб орденский казначей, спустя два дня верховный маршал, через неделю главный госпитальер и еще один заезжий комтур из провинции. Конечно, их тут же заменили «временно» исполняющими обязанности до созыва совета, но, как вы понимаете, это не выход…

— Братья подозревают друг друга и хотят до общего сбора найти заговорщиков. Ибо существует опасность ненароком избрать тех, которые как раз и расчищали себе дорогу на эти хлебные должности, — сообщил кот. — Даже великий магистр, или гроссмейстер Тевтонского ордена, всерьез боится, что вскоре доберутся и до него.

— А мне их совсем не жалко, как явствует из истории, это всего лишь банда высокомерных, жестоких, беспощадных завоевателей! Это неведомое существо-убийца только быстрее выгонит их из Мальборка, и Польше не надо будет терпеть унижения несколько лишних десятилетий.

Командор удивленно посмотрел на меня, позволив себе осуждающую улыбку:

— Милая, обычно тебе вроде не свойственна такая жестокость, ты ведь жалеешь всех без разбора. Крестоносцы — тоже люди, мы уж не говорим о гибнущих ученых…

Я показала ему язык и надулась. Меня здесь редко понимают и вечно выставляют в дурацком свете. Но я же добрая, я все всем прощаю… пока не придумаю, как отомстить! И ведь придумаю, не сомневайтесь…

Уже вечером заглянула в оранжерею полюбоваться на распустившиеся пионы-убийцы (с ядовитым ароматом, поэтому держали их в специальных стеклянных саркофагах), а на обратном пути встретила Стива. Судя по всему, он специально поджидал меня, горя желанием поговорить наедине. Вид у него был растерянный.

— Алина, это правда, что ты выходишь замуж за Алекса? — в лоб спросил он, не размениваясь на предисловия.

— Чистая правда, — призналась я. Ничуть не хотела расстраивать парня, но обмануть его тоже невозможно — сканирующий взгляд биоробота проникает до глубины души.

— Значит, у меня нет больше надежды?

— Хм, ну вообще-то да… В смысле нет! То есть надежды нет, это точно, но ведь мы можем остаться друзьями?!

Рвать с ним отношения навсегда — невыгодно. Он делает такие классные розы из металлического космического хлама! Я даже как-то подумывала о том, чтобы продавать их где-нибудь на углу — товар ходовой.

— Значит, мы как-нибудь сможем посидеть за компотом в столовой, обменяться валентинками, слетать на Альдебаран, обезвредить пару-другую шлопсов, как одна команда?

— Факт! — железно подтвердила я. — Всегда мечтала поохотиться на шлопсов. Правда, что у них шесть щупальцев, один глаз на животе, зубы в три ряда и шкура, не пробиваемая ничем, кроме титановой боеголовки?!

— Ага, — довольно разулыбался Стив. — Только не шесть, а четыре; глаза два, но один видит лишь в темноте; зубов нет, есть жевательные пластины, острые как лезвия; а шкура отлично режется бластером, хотя эффект от такой охоты гораздо ниже… А уж титановые боеголовки на арбалетных болтах обеспечат выход адреналина!

— Ты же робот, какой у тебя адреналин?

— Как, ты ничего не знаешь о химических реакциях биороботов?!

— Ой, я же тороплюсь, у нас кот приболел, — беззастенчиво соврала я, потому что лекциями на тему устройства собственного организма Стив может грузить часами. — С двадцати до двадцати двух ноль-ноль мое дежурство у его постели, кормлю с ложечки, пою из пипетки, подаю «утку», если просит… Нет, помогать не надо! Это мой святой долг перед напарником! Пока, увидимся, пиши, не забывай, целую, бегу…

Стив догадался передать привет больному, когда меня и след простыл. Я же поспешила к Алексу, надеялась вытащить и его полюбоваться пионами, но не застала. Дверь в его с котом комнату была не заперта, я сунула нос внутрь, забыв постучать, и в шоке застыла на пороге!

Моего возлюбленного в комнате не было, а на его кровати подпрыгивало какое-то странное существо, изо всех сил молотящее ни в чем не повинную подушку. Пух и перья так и мелькали в воздухе…

— Вэк…

Через до-о-олгую секунду я наконец осознала, что передо мной Пусик в огромных боксерских перчатках Алекса и маленьком кожаном шлеме изо всех сил работает кулачками, отрабатывая хуки и апперкоты.

— А-а… это ты, Алиночка. — Котик вылез из перчаток и, отдуваясь, вытер лапкой мокрый лоб. — Вот… решил позаниматься перед новым заданием, уф! Вернуть, так сказать, боевую форму, но не нашел груши подходящего размера… Пришлось приспособить подушку!

— Понятненько, — протянула я, сдувая пушинку с носа.

Агент 013 редко занимается в нашем тренажерном зале, но не от лени — просто тренажеров еще не придумали для котов. Пару раз видела, как он возится с килограммовыми гантелями или тягает эспандер. Как-то даже подсадила его на турник. Правда, подтянуться он так и не сумел, но это было весело…

— Все занимаешься? — В комнату вошел Алекс. — У вас тут спарринг, я не помешал?.. Перья так и летают!

— Спарринг — это не от слова «спариваться»?! — вспыхнула я.

Любимый успокоил меня нежным поцелуем, а Профессор, скинув боксерский шлем, прокашлялся, привлекая наше внимание:

— Э-э, кхм, я тут поразмыслил на досуге, на каких легендах нам лучше остановиться. Так вот, наилучший вариант, если агент Алекс будет малоизвестным рыцарем ордена, вернувшимся из похода, а Алина пленной сарацинкой. Польша в те времена часто нанимала татар для охраны своих границ, среди них попадались и сарацины…

— Это что-то вроде пленной таджички? — прильнув к груди командора, нежно уточнила я. — Вы вечно делаете из меня рабыню, мне это уже начинает… нравиться!

— Не увлекайся, — сухо посоветовал Пушок. — Я проникну в замок инкогнито. Насколько нам известно, кошек с университетским образованием они там не видели, поэтому покорить гроссмейстера Альбана фон Сальца моим умом и врожденным обаянием будет нетрудно. Войдя к нему в доверие, я смогу постоянно находиться рядом с человеком, управляющим орденом. С верховным лицом, к которому стекается вся информация и с помощью которого, если понадобится, мы осуществим наши планы.

— Ты всерьез надеешься заставить его принимать то или иное решение? — недоверчиво прищурилась я. По-моему, кот слишком уж загордился и здорово отрывается от реальности.

— У меня есть свои способы воздействия, — высокопарно мурлыкнул Профессор, с хитрым блеском в глазах поглаживая усы.

…Утро отъезда настало невыносимо быстро. Хорошо хоть я успела вымыть голову и отоспаться впрок, ребята выглядели как огурчики, а мне опять захотелось в отпуск. Эх, где же вы, чудные деньки в индейском лагере на девственной земле Америки… Но зарплата идет, работать надо, поехали!

В гардеробной, облачившись в скромное платье обездоленной сарацинки, я с некоторой завистью наблюдала за сборами Алекса. И почему всегда так: ему достается роль угнетателя, а я вечно играю роль пленной иноземки?! Сейчас выступать поздно, но на будущее эту традицию пора ломать, а то действительно войду во вкус… Жаль только, что в этом несправедливом патриархальном мире мне вряд ли придется когда-нибудь брать Алекса в плен. Разве после свадьбы…

— И кто все эти доспехи потащит? По идее у тебя оруженосец должен быть с двумя чемоданами, — язвительно заметила я, глядя на дорогущую немецкую броню искусной работы, кучу всяких железных причиндалов, ремешков, цепочек, ведерный шлем, шпоры звездочками да еще плотный белый плащ с капюшоном. И это все ему! За что, чем он заслужил?

— Ты будешь за оруженосца, — спокойно ответствовал командор, поправляя рукава бархатного, расшитого золотом кафтана.

— Чего, чего, чего? Я пленница или грузчик?!

— Не заводись, просто мои доспехи повезет твоя лошадь. Я ведь как-никак знатный рыцарь, на моем коне никаких сумок и баулов быть не должно, — поспешил объяснить он, видя огненный блеск в моих глазах. — Вот меч, он должен быть на поясе, это да. А все прочее оружие, дары для церкви, одеяла походные, кастрюли, ложки, половники, ну и провизия, это уже у тебя…

— Угу, а поверх горы этого барахла я! Да какая лошадь (не говоря уже о женщине) такое выдержит?

— Алиночка, в те времена боевые кони рыцарей выдерживали собственные доспехи весом от сорока килограммов плюс седок килограммов на восемьдесят, облаченный в двадцатикилограммовые доспехи. Кстати, может, для тебя лучше ослика нанять? На две лошади я не рассчитывал, слишком дорого.

— В смысле нам опять урезали командировочные? — нахмурилась я, попытавшись отнять у кота бархатный кошелечек с деньгами, но у него отнимешь, как же… Поэтому он у нас казначеем и числится, правда, самоназначенным. Ладно, но уж если ослик, то два! На одного столько не нагрузишь, а я пешкодралом тоже топать не намерена.