Девушка вышла из таверны где-то после полуночи. Её слегка покачивало, но вышла она одна, без провожатых, что было немного удивительно — на вид она была довольно симпатичной и даже очень неплохо одетой. Явно не уличная фея, обслуживающая скучающих матросов и гарнизонных солдат. Тем более непонятно, зачем её понесло ночью без охраны и даже без фонаря в Старый город.

Я перелез через стену, вспрыгнул на забор, стараясь двигаться бесшумно, насколько позволяли мягкие сапоги, и, подтянувшись на руках, укрылся на низкой крыше соседнего здания. Какой бы маршрут она ни выбрала, ей не миновать меня. Если, конечно, эта дева всё же идёт в Старый город, несмотря на общеизвестные предостережения и легенды. В шумном порту Будвы даже годовалый младенец знает, почему нельзя ходить в Старый город ночью. При солнечном свете там безопасно, а ночь — наше время…

— Иди сюда, сюда, ближе, — бормотал я, группируясь перед прыжком, сжимая и разжимая пальцы правой руки. Нож выхватывается за миг до удара, не раньше, так меня учили.

Ага, кажется, начинается…

Девушка резко остановилась, словно что-то услышав. Неужели заметила? Она прижалась спиной к стене и вытянула из-под длинного подола привязанный к колену двуствольный пистолет итальянской работы. О-о… Возможно, даже заряженный серебром? Хотя кого и когда это спасало…

Я спрыгнул вниз ровно за секунду до того, как чёрная тень бросилась на неё из подворотни. Нож вошёл твари сзади в основание шеи, одним поворотом кисти я почти отрезал вампиру голову. Господи, спасибо Тебе, что дал мне силы и время!

— Кто ты? — запоздало прошептала девушка, наводя стволы пистолета мне в затылок.

Ну вот вам и вся человеческая благодарность. Давно бы пора привыкнуть, но…

— Я спросила, кто ты?

— Ангел.

— Что?!

Всё как всегда. Они охотно верят в демонов, оборотней, колдунов, вампиров и потусторонних тварей. Но только не в нас. Я вытащил нож и вытер кровавое лезвие о длинные волосы кровососа. Толедская сталь несколько тяжеловата, но по упругости клинка и остроте режущей кромки пока ей нет равных в Европе. Кое-какие вещи люди делают лучше нас. Сзади раздался мягкий стук курка. Девушка сняла оружие с боевого взвода. Спасибо, тронут, приятно…

— Значит, это ты Моцарт?

Та-а-ак, обернулся я, надо сваливать, здесь я уже, кажется, слегка примелькался.

…А теперь всё то же самое, но сначала. С далёкого начала. То есть даже задолго до начала времён…

«В начале сотворил Бог небо и землю…» Подразумевается, по умолчанию, что сотворение неба являло собой некое подобие полноценного государства. И мы, ангелы, были сотворены вместе с небом как его полноценные жители и служители нашего Создателя. Вот с этого библейского пояснения, пожалуй, перейдём на более простой язык.

Как вы понимаете, мой скептицизм по отношению к весьма отредактированному Ветхому Завету вполне естественен и понятен. Бог создал ангелов, это факт, реальность, буква Закона, в этом нет и тени сомнения, ибо я — ангел. Настоящий. Созданный светлой Божьей волей по всем правилам и традициям. Ничего особенно удивительного в этом нет, ангелов полным-полно, самых разных. Пожалуй, я единственный, на ком система дала сбой…

В Библии не так много написано о нас, но только ленивый не знает, что есть ангелы-хранители, ангелы с огненными мечами, ангелы — глашатаи Божьей воли, ангелы, поющие на небесах и славящие Всевышнего. Я — из последних. То есть могучим телосложением не отличаюсь, до уровня хранителя не дорос, нести слово Божье мне тем более не доверят, я создан петь в хоре. Вот тут затык, простите за выражение…

— У тебя абсолютно нет слуха, дитя моё, — с изумлением выдохнул глава ангельского хора, попросив меня спеть ему элементарные семь нот.

Надо мной ржали (опять-таки прости, Господи, но других слов не нахожу)… все семь небес и представьте себе сколько ангелов! Короче, двум я врезал. Не удержался, а рука оказалась тяжёлая. После чего вход в райские кущи мне был запрещён в принципе. Но безработных ангелов не бывает, мне быстро нашли место, турнув взашей. И я летел вниз по разнарядке аж до самой земли, где и был принят в учебку Девятого Легиона. Суровое место. Для таких дохляков, как я, вдвойне…

— Бойцы! — расхаживая перед строем рослых новобранцев, рычал высоченный ангел быстрого реагирования, бритый наголо, с роскошными усами и синим шрамом от виска до подбородка. — Вы все рождены для войны! Праведной войны с любыми силами Тьмы! Вы пройдёте соответствующую боевую подготовку, каждый из вас получит меч, доспехи и благословение! Помните, вы — гнев Господень, обрушивающийся по воле Его на Его врагов! Поэтому ни шагу назад и ни шагу без приказа!

Все дружно гаркнули «аминь!», а потом он обратил внимание на меня, стоявшего в самом конце строя.

— Эт-то что ещё за доходяга? Интеллигент в строю?!

— Спущен на землю из небесного хора, — пояснили ему.

Я робко кивнул. Гигант подошёл ко мне, посмотрел сверху вниз, налился багровой краской ярости и… вдруг громко расхохотался:

— Небесный хор, говоришь? Вот только Моцартов нам ещё тут и не хватало!

И все эти плечистые дебилы в строю дружно захохотали так, что все прежние издевательства мне показались цветочками. Но сами ягодки начались уже следующим утром, когда нас поставили по парам на площадках тренировочного лагеря. Это трудно, скучно и больно описывать…

— Моцарт, подними свой меч! Моцарт, один против троих! Моцарт, Моцарт… унесите его! Моцарт, встать в строй! Моцарт, один против четверых! Моцарт! Моцарт, чтоб тебя… унесите их! Моцарт, иди сюда! Моцарт, упал-отжался! Моцарт, ещё раз ты поднимешь руку на своё же начальство и… Кто-нибудь, дайте мне бинт!

В общем, после полугода невероятной муштры, тренировок и ежедневной борьбы за жизнь нас вышвырнули, как слепых котят, в бушующее море зла, чернухи, отчаяния, страха и всех самых мерзких порождений ада. Что-то вроде последнего выпускного экзамена на профессиональную пригодность. Живыми вернулись все, даже я…

А потом было распределение. Лучшие получили заранее оговорённые посты. Мне не достался ни меч, ни доспехи, я получил право сам купить себе оружие и в нагрузку самую проблемную епархию, в Черногории. Вот, собственно, и вся предыстория…

* * *

— Ну так теперь ты расскажешь, кто ты на самим деле? — спросила она, когда мы вышли за ворога Старого города, хвала небесам, больше ни на кого не нарвавшись.

— А я обязан?

— Ты? Мне? Да-а! — рявкнула девушка, хватая меня за воротник. — Я готовилась, я украла оружие, я хотела убить ту тварь, что… Тебе не понять, ты же чёртов ангел, ты… ты…

— Я просто ангел, не богохульствуй.

— А то что?!

— Уйду и не буду с тобой разговаривать.

— Нет! — Красотка резко сбавила тон и убрала руку. — Я… прошу прощения…

— Уже ближе, продолжай.

— Я прошу прощения у Господа и Его слуги, — быстро повторила девушка и заглянула мне в глаза. — А теперь я могу пригласить тебя в таверну и угостить вином?

— Не задаром?

— Ещё бы, дьявол тебя дери! Я же честно потрачу своё серебро на твою выпивку?!!

Я кивнул. В принципе, всё логично, мне удалось убить тварь, спасти невинную (уже сомнения, но не я ей судья…) душу, так почему не отметить и первое и второе?

— А что пьют ангелы?

— Как правило, воду. — Я вспомнил своего сурового наставника-сержанта по учебке. — Но в обычной жизни всё, что нальют.

Девица бросила на меня не лишённый уважения взгляд и мотнула кудрявой головой в сторону огней портового кабака. Большинство из них работает круглосуточно, так что нашим поздним визитом особенно никого не удивишь. Мы пошли в ближайший, так как лично мне было без особой разницы. Что бы там ни думали наверху, а я заслужил отдых. Хотя кто будет думать обо мне на небе? Кроме Господа, разумеется, но он занят, а остальным оно вообще без надобности…

Мы прошли к самому дальнему столу, где вежливо (чего я вру, под стволами пистолета) попросили двух упившихся моряков освободить фарватер и сели на табуреты друг напротив друга. Теперь, при свете камина и десятка свечей, я уже мог хорошенько рассмотреть эту девицу. Как физиономиста, меня оно не обрадовало.

Во-первых, рыжая. К тому же нахальная и синеглазая, на носу мелкие коричневые веснушки, губы упрямые, подбородок крепкий, на лбу намечается лёгкая вертикальная морщинка, значит, любит сдвигать брови. Сколько знаю людей, это не просто взрывоопасное и гремучее сочетание, это практически дьявольская смесь красоты, упрямства, гордости, самомнения, храбрости, авантюризма и безумного упоения жизнью!

Такие розовощёкие милашки способны пальнуть в упор из пушки по проплывающему фрегату только из-за того, что он распугал маленьких рыбок, или пойти в одиночку охотиться на вампиров или тварей из потустороннего мира с одним пистолетом, заряженным серебряными пулями, и кинжалом, освящённым в церкви. Пуля, конечно, худо-бедно вампира убьёт, если точно в лоб или в висок, а вот от освящённого кинжала эта мразь вряд ли даже почешется…

— Вино, пиво, бренди, ром?

— Црно вино, — кивнул я, — или монастырский вранац.

Девушка бросила на трактирщика требовательный взгляд, и, к моему удивлению, нас достаточно быстро обслужили. На столе появился запотевший глиняный кувшин с обгрызенными краями, такие же кружки, тарелка с вываренной до белизны свининой, лук и чеснок плюс два большущих ломтя серого хлеба. Я вспомнил, что не ел со вчерашнего дня…

— Ты голодный, — безошибочно определила девушка, отодвигая свинину в мою сторону. — С меня ужин, с тебя рассказ. Так честно?

— Сначала ты. — Я привстал над столом, быстро прошептав принятую здесь молитву благодарности за хлеб наш насущный.

— Ладно, почему бы и нет? — Она откинулась на табурете, прижавшись спиной к стене, и скрестила руки на груди. — Тебя зовут Моцарт. Говорят, что ты наёмный убийца. Убиваешь как людей, так и кровососущих тварей, что приходят ночью. Это ведь зависит от того, кто тебе платит?

— Никто, — буркнул я, стараясь есть с закрытым ртом и не чавкать. — Нет, вот ей-богу, хоть бы раз кто подумал заплатить! Всё даром, ни слова благодарности, и хорошо, если успел унести ноги…

— Тогда зачем ты убиваешь, Моцарт? — наклонившись ко мне через стол, спросила она. — Что это — месть, болезненная страсть, обет, данный умирающему другу, или что-то ещё, а?

— Я — ангел. — Проще всего говорить правду, потому что именно в неё никто не верит. — Обычный ангел из отряда Девятого Легиона. Нахожусь на побережье по заданию и приказу. Убиваю вампиров, демонов и тварей.

— Как сегодня?

— Да. Но не людей. Это мне запрещено.

— Всегда? — не поверила рыжая.

Я поморщился — мы не умеем врать…

— В большинстве случаев. По крайней мере, мне ещё не приходилось убивать человека. Это большой грех — уничтожить того, кого создали по Его образу и подобию.

— А можешь попробовать убить пятерых прямо сейчас?

— Э-э… в каком смысле?..

— Сильвия.

— Не понял?

— Сильвия, это моё имя. — Девушка улыбнулась, сурово сдвинув брови, и протянула мне руку. — Да, да, всё понимаю. Саму тошнит от этой театрально-балаганной клички, но что поделать, родители-аристократы, и у папы были свои примочки. Взял и назвал дочку в честь любимой охотничьей собаки. Так ты их убьёшь?

Я почувствовал за спиной тяжёлое дыхание. Ничего не понимаю, это что, она всерьёз? Запах нечищеных зубов, «сырого» железа, плохо выдубленной кожи и резкого мужского тестостерона. В принципе, можно и не спрашивать, зачем пришли…

— Герцогиня, вам лучше пройти с нами. Ваш муж ждёт.

— Мальчики, — глядя мне прямо в глаза, но обращаясь к тем, кто у меня за спиной, начала моя новая знакомая, — мой муж — безрогий козёл и полное ничтожество. Во всех смыслах! И я к нему не вернусь как минимум по двум причинам. Во-первых, не хочу, и всё, а во-вторых, вот этот замечательный господин по кличке Моцарт никуда меня не пускает!

— Я? — обомлел я. Ужасно звучит, но так и было…

— И всё же вам лучше вернуться домой, герцогиня. — Чья-то тяжёлая ладонь с нажимом опустилась на моё плечо.

Я самый слабый из ангелов быстрого реагирования, но даже моих сил хватит на то, чтобы замесить колобок из самого могучего вампира, с которым не совладает и десяток таких бугаёв. Что уж говорить о людях…

— Спаси меня, — чётко приказала Сильвия.

— Ни-за-что! — так же чётко, по слогам прошептал я. — Ангелы не воюют с людьми.

— Тогда они тебя убьют.

— Да брось…

— Так, задохлик, встал и пошёл вон своими ногами, — весьма невежливо предложили мне. — Успеешь добежать до дверей на счёт раз-два-три — останешься жить. Не успеешь…

Манна небесная, так эта девушка не врала? Но мне нельзя убивать людей. Я даже не уверен, можно ли мне их просто бить в воспитательных целях. И ведь спросить-то не у кого…

— Он не успеет на раз-два-три. — За моей спиной раздался тихий скрежет вытаскиваемой из ножен стали.

Я пристально вгляделся в синие глаза сидящей напротив меня девушки и понял, что стрелять она всё равно будет, и, значит, кровь прольётся по-любому. Без вариантов. Что ж… Я ещё раз оценил отражения пятерых мужчин, выбрал самого опасного и, на миг приподнявшись, выхватил из-под себя тяжёлый табурет, кручёным движением кисти швырнув его назад. Верзила получил неслабый удар в грудь, напрочь вышибивший из него дыхание, и отлетел к стене. Я соизволил встать и обернуться. Так и есть, трактирщик прячется за стойкой, дверь заперта изнутри, и оставшиеся головорезы уже обнажили короткие широкие мечи…

— Я требую продолжения, — капризно надула губки Сильвия, или уже герцогиня, прыгая ко мне на руки и сладострастно шепча: — О, мой храбрый господарь, спасите бедную жертву бесчестных домогательств, и я вас так отблагодарю, что не отвертитесь!

— Она не со мной, я её толком даже не знаю, и вообще, я же анге…

Поздно. Меня никто не слушал. Мне просто попытались перерубить лодыжку, одновременно атакуя в голову слева и справа. Они вынудили меня драться. Подчёркиваю, Господи, это было без моего желания, и Ты не создавал ангелов для мученичества. Поэтому прости, Боже, ничего, что я их ногами?

Дверь трактира мне пришлось выбить последним из громил. Девушка всё время драки счастливо визжала, уютно прижавшись к моей груди, как котёнок, а когда всё кончилось, сама попросила опустить её на пол и первой шагнула в ночь.

— До рассвета ещё несколько часов. Ты со мной?

— Я сам по себе.

— А-а, ну да, извини за глупый вопрос. — Сильвия поплотнее запахнула плащ, высунулась за порог и тихо присвистнула. — Там на улице ещё трое, в красных капюшонах. Вроде монахи, но… Как думаешь, это по мою душу или всё-таки по твою?

Эх, задница архистратигова! Если именно трое и в капюшонах, то скорее всего за обоими. То есть в первую очередь, конечно, за мной, но ей не дадут уйти — вампиры свидетелей не оставляют.

— Забаррикадируемся в трактире?

— Нет!

Я вытолкал деловитую девицу наружу и закрыл за нами дверь. Быть может, так удастся спасти хотя бы тех, кто лежит внутри с увечьями разной тяжести. Хотя кровососы и любят отбивные, но предпочитают готовить их сами. Господи, о чём я?!

— Мы ждали тебя, ангел… — странным, мелодичным, почти оперным голосом начал тот, что стоял в середине. — Отпусти это мясо, наш разговор касается только нас.

Прежде чем я открыл рот, грохнул выстрел! Эта глупая девчонка пальнула в представителя клана едва ли не в упор, и он не успел полностью увернуться. В красном балахоне под ясным лунным светом прорисовалась чёткая дыра от серебряной пули примерно в палец диаметром. Все замерли…

— Для особо тупых, — холодно продолжила девица, гордо вскидывая подбородок. — Я не мясо. Вы имеете честь стоять навытяжку перед герцогиней Сильвией Кремер-Милорадович из рода Храбреновичей и Охмункевичей! И имейте в виду, у меня остался ещё один заряд.

— Грязная тварь, если ты сию же секунду не замолчишь, — взорвался младший вампир слева, но тот, что в центре, заткнул его одним мановением ладони.

— Старый город стал тесен для наших кланов. Пастыри приняли решение о расширении границ. Мы хотим говорить с легионерами.

— Я не уполномочен отвечать за них. — Усвоенные в учебке правила дипломатии сослужили хорошую службу. — Вы отлично знаете, к кому обращаться.

— Всё верно, — кивнул главный. — Однако есть одно «но»… Ваши там, наверху, искренне считают, что вампир не может победить ангела. И если мы хотим честного договора с соблюдением наших прав, то нужно хотя бы раз предоставить им доказательство обратного.

— Ваш непрозрачный намёк понят, — вновь опережая меня, возвысила голос девушка, взводя второй курок пистолета, — но ничего не выйдет, Моцарт под моей защитой!

Я на секунду прикрыл глаза от стыда. Согласно великой книге творения, Господь наш сделал женщину из ребра мужчины. Первый глиняный вариант — Лилит — оказался неудачным. А судя по резвости храбро закрывавшей меня Сильвии, я бы на месте Всевышнего не спешил утверждать и второй образец, а всё-таки потренировался бы до пятого-шестого…

— Да-да, Моцарт, я наводил о тебе справки. — В мелодичном голосе вампира вдруг проявились незнакомые доселе повелительные нотки. — Тебя изгнали с неба, ты худший из ангелов Девятого Легиона, ты слабее любого из них, тебя ненавидит твоё же начальство, ты убиваешь в спину и действуешь без приказа.

— Ух ты, — с детским изумлением обернулась ко мне Сильвия (или, быть может, к ней теперь стоило добавлять титул — герцогиня). — Впечатляет! И всё это действительно ты?

— Не совсем. — Мне пришлось чуть охладить её энтузиазм. — Я не всегда убиваю в спину, и я не худший из Легиона. Остальное, в принципе, верно.

В ответ вампир сделал едва уловимое движение плечом, и его младший собрат справа прыгнул на меня с места, распластав тело, как пантера на охоте. Я сгрёб девушку за шиворот, силой пригнул к земле и закрыл её собой, вскинув вверх левую руку с тем же толедским ножом. «Хорошая сталь, никогда не подводит», — успел подумать я за миг до того, как младший вампир мягко приземлился на четвереньки за моей спиной. Он ещё успел издать хищный рык и оскалить клыки, прежде чем понял, что располосован от ключиц до паха…

— Это зрелищно, но не смертельно, — насмешливо фыркнул главный.

Я не стал отвечать. Каждое утро я протираю лезвия смесью святой воды и ладана. Не смертельно? Может быть, только рана уже не закроется и не зарубцуется, как её ни зашивай. Раненый вампир понял это первым и, бросив заточку, скуля, уполз в ночную тень…

— Следующий! — хрипло пригласила Сильвия, пытаясь выкрутиться из-под моей руки.

Тот, что был слева, бросился на нас, не ожидая приказа. Скорость движения вампира почти нереальна для восприятия глазом простого человека, но я-то ангел… Он получил второй клинок в горло как раз в момент прыжка и обрушился на нас уже почти мёртвым. Тем не менее должен отдать должное и девушке — Сильвия храбро спустила курок, и оставшийся заряд серебра напрочь отстрелил вампиру колено. Пока он пялился на свою отпавшую ногу, я поймал его за грудки и хладнокровно свернул шею. Никто не осудит…

— Вот теперь ты проиграл, ангел, — неожиданно ласково прошептал главный, и я вдруг понял, что передо мной не гонец и не облечённый властью представитель клана, а сам старейшина Алых Мантий. Могучий противник, древнее существо нереальной силы и жестокости, к тому же обладающее холодным разумом и не умеющее проигрывать. В том плане, что он просчитывает ситуацию на десять ходов вперёд, а значит, у меня и вправду могут быть проблемы. — Всё только начинается, Моцарт, только начинается…

Да ладно вам, неужели?

Со всех сторон раздались лёгкие шелестящие шаги, едва уловимые человеческим ухом. Вампиры! Много вампиров. Не меньше полусотни этих мерзких тварей спешили на зов своего властелина в предвкушении нашей крови. Буквально за какую-то минуту мы оказались в полном окружении. Но самое смешное, что будь я один — я бы отбился, а с этой… в смысле полной нездорового энтузиазма дурой (прости, Господи!) мне остаётся только пасть, защищая её, смертью храбрых. Ангел не может предать и уйти, это все знают…

— Ты ведь не бросишь свою новую подружку, Моцарт? — в тон моим мыслям пропел глава клана. — Конечно, она умрёт в любом случае, но если ты оставишь её на растерзание, пока будешь убивать моих детей, это будет очень неблаговидный поступок. Она бессильна против нас, самый слабый вампир легко выгрызет ей горло…

Это верно. Я здесь один. Наши на помощь не придут, потому что не было приказа. Ангелы вообще никогда ничего не делают без приказа свыше. Этим мы и угодны Богу, для этого, в конце концов, Он нас и создал как самых верных и безответных слуг своего престола. А те редкие безумцы, что нарушили обет послушания, сбрасываются сюда, на землю. Мне ещё повезло попасть в спецчасти легионеров, это отнюдь не элитные войска, но хоть какой-то шанс…

— Мы умрём здесь. Оба.

— Прекрасно, прекрасно, это те слова, которых я так ждал. Нам очень нужен мёртвый ангел, мы даже готовы поблагодарить тебя за эту добровольную жертву!

— Сначала сосчитаете трупы ваших детей. Хотя нет, — быть может, впервые улыбнулся я, — мне придётся убить вас первым.

— За это время остальные не оставят от неё даже окровавленных тряпок!

— Значит, мы оба будем знать, что погибли не зря.

— Э-э-э, господари! — встряла меж нами обсуждаемая герцогиня, возмущённо сверкая глазами. — А ничего, что я ещё живая и речь идёт именно обо мне?! И я, чтоб вы были в курсе, умирать абсолютно не намерена! Да, не слепая, вижу, сколько этих поганых тварей отовсюду набежало, ну и что?!

— Как «ну и что»? — не поняли мы со старейшиной.

— Так рассветает же!

Пум-м… Вот об этом, похоже, забыли все. А ведь действительно, свет луны давно померк, и первые золотистые лучи уже отсвечивали оранжево-розовым по окоёму деревьев и крепостных стен. Вампиры толпой мгновенно метнулись в те же смрадные подземелья Старого города, из которых они выползли. Глава клана Алых Мантий бросил на меня пылающий взгляд и кинулся бежать вниз по улице. Ну вот и всё, хорошее, компромиссное решение, все довольны, и по большому счёту никто не пострадал.

— Ты в порядке? — улыбнулся я пустоте.

То есть эта… эта… эта (ангелы не выражаются!)… уже вприпрыжку неслась к воротам Старого города, с визгом преследуя старейшину вампиров и радостно размахивая разряженным пистолетом. Похоже, она всерьёз надеялась завалить его ударом рукояти по затылку. О женщина-а… Вроде не блондинка, но всё равно женщина… Догоню — убью! Обоих!

Я настиг идиотку (ещё раз прости за сквернословие, Боже) уже почти у арки ворот, как раз в тот самый момент, когда бегущий впереди неё вампир резко развернулся, бросившись ей навстречу. Он схватил девушку от силы на секунду раньше, чем я, жёстко предупредив:

— Только шаг, Моцарт, и я вырву ей гортань!

— Отпусти её, и мы уйдём, — также честно предложил я. — Мне нечего дать в обмен на её жизнь, но её смерть ускорит развязку. Иногда я действительно не дожидаюсь приказа.

— В каком смысле? — по-собачьи фыркнул вампир, длинным языком демонстративно проводя по напрягшейся шейке Сильвии.

— Приказа на уничтожение всех членов клана Алых Мантий у меня нет. Был приказ остановить четверых, которые зарвались… Но если ты хоть пальцем тронешь её, то обещаю, я вырежу весь клан. Без приказа. Если захотят — оформят задним числом, но, как правило, в этом уже не бывает смысла.

— Ты безумец… Ангелы должны подчиняться законам! Блюсти их куда строже, чем мы, слуги Тьмы! Иначе чем же вы, по сути, отличаетесь от нас?!

— Меня не учили теологическим дискуссиям, вампир, — виновато улыбнулся я. — Отпусти её, или я сделаю то, что обещал.

— Сделает, сделает, он такой, — неожиданно поддержала меня девушка, треща, как перепуганная сорока. — Его же с неба турнули, представляете, с какой высоты он на голову ушибленный? А меня есть не надо, я невкусная, честное слово! К тому же ещё и стерва, каких поискать… Вот, убедитесь сами!

И эта нахалка вдруг резко топнула каблучком по мягким сапогам вампира, а когда тот взвыл от злобы, развернулась в его объятиях и так добавила коленкой в пах, что я даже зажмурился из сострадания.

— Точно, стерва-а… — перейдя на совершенно неприличный фальцет, подтвердил старый вампир и резко ткнул пальцем в неприметный камень у арки.

Проём открылся так резко, словно кто-то прорвал бумагу. Не выпуская яростно шипящей девушки из когтей, он бросился туда, как кобра в нору, и я, не думая, кинулся вслед так быстро, что сумел на лету вцепиться в его плащ.

— От-це-пи-и-ись!!! — орал взбесившийся кровосос, несясь по узкому тоннелю с такой скоростью, что мне даже не надо было перебирать ногами. Я лишь держался покрепче за алую ткань его балахона и почти летел, изредка сшибая плечом куски непрочной штукатурки на поворотах.

Куда он меня тащит, зачем, что там будет — эти вопросы в голове не возникали. И не потому, что мне это так уж неважно, просто ответы были слишком очевидны. Куда — неизвестно, но! Гарантированно, что там будет плохо, темно, некомфортно и скорее всего смертельно опасно. Но это нормально, лично я пока не встречал никого страшнее нашего сержанта в учебке, а ведь он ещё и ангел…

Впереди полыхнул холодный синий свет, и мы вылетели к небольшому подземному озеру, окружённому неправдоподобно зелёным окоёмом песка. Высокие своды подземелья матово отражали холодные неподвижные воды, воздух был необычайно свеж и пах неуловимой смесью каких-то цветочных ароматов. Ожидаемого скопления жутких потусторонних тварей не было и в помине. Старый вампир резко остановился и одним широким взмахом швырнул девушку в озеро.

— Спасёшь её или убьёшь меня? — хрипло выдохнул он, не оставляя мне выбора.

Я бросился в воду, проклиная себя за доверчивость и лёгкость ведения на «слабо». Хотя, конечно, на самом деле во всём была виновата эта мартышка. Я окунулся с головой, поймав отчаянно бьющуюся девушку, уже нахлебавшуюся синей влаги…

— Вот и всё, ангел по кличке Моцарт, — демонически захохотал глава клана, вздымая над головой костлявые руки, как актёр в древнегреческой трагедии. — Отныне наш мир избавится от тебя навеки! Воды Вечности поглотят тебя! Легионеры запомнят, что значит связываться с нашим кланом! Мы не претендуем на небо, но эти земли — наша вотчина для охоты и пира!

Я встряхнул Сильвию за плечи, удерживая её голову над водой. Времени, чтоб отвечать престарелому психу, просто не было.

— Где… гр-хр… тьфу, мы что, уже утонули?!

— Нет, я тебя держу.

— А что тогда этот гад так гнусно хохочет? У него праздник? Его некому пнуть? — отплёвываясь, прорычала она, отталкивая меня и вполне сносно держась на воде, несмотря на явно тянущее вниз платье.

Ответить я не успел. Поверхность озера вдруг вспыхнула, словно бы изнутри, и от этого яростного сияния мы все на мгновение зажмурились. Или не на мгновение? Не знаю…

Сейчас мне трудно об этом судить. Потому что когда мои ноги вдруг коснулись дна и я раскрыл глаза, то…

— Чтоб мне восемнадцать раз родиться вне брака, где мы?!!

А вот это уже очень хороший вопрос! Хотя бы потому, что я и близко не мог на него ответить.

— Господь Всемилостивейший, если на то воля Твоя, то хотя бы намекни? — опустив мокрую голову, прошептал я. Небеса безмолвствовали…

Мы находились по пояс в воде в центре какого-то фонтана, в кольце отполированного гранита со скульптурным изображением трёх огромных женщин. Невдалеке бесшумно текла большая река, слышалась ритмичная и неритмичная музыка. На окованном серым камнем берегу стояли тополя, вётлы и вязы, освещённые ярким светом каких-то необыкновенных фонарей. За деревьями виднелись высокие дома в четыре, пять, девять (о небо!)… двенадцать этажей! Ночной ветер пах теплом, пылью и нефтью, над нашими головами в ультрамариновом небе среди тысячи звёзд бесшумно скользили расположенные крестом красные и зелёные искорки. Ни в тихой Черногории, ни в роскошной Италии, где мне приходилось бывать проездом, ничего подобного не встречалось. Так где же мы?

— Матерь Божья, копыто дьяволово, святые заступники, черти и преисподняя, Господь Всемилостивейший, хрень Люциферова…

— Не богохульствуй, — деликатно попросил я, с трудом удерживаясь от того, чтобы не заткнуть ей рот силой.

— О, прошу простить мою невольную бестактность, милый ангел, — столь же подчёркнуто вежливо оскалилась Сильвия и, резко хлопнув по воде, метко брызнула мне в лицо. — Только сначала объясни мне, нервной, в какую проклятую дыру мы из-за тебя попали?!

— Из-за меня? — чуть не поперхнулся я.

— А из-за кого же ещё?!!

Я молча положил ей руку на голову и слегка притопил. Нервы мгновенно успокоились, она так смешно булькала. Наверное, я даже чуточку увлёкся, потому что готов был стоять так хоть до рассвета, но на освещённый фонарём бордюр не спеша шагнули двое мужчин в непривычной форме. Ни сапог, ни мечей, ни кольчуг, ни шлемов. Простые длинные штаны на манер французских крестьян, странные камзолы, рубашки с узким воротом, непонятная удавка на шее и непривычные полотняные головные уборы. Однако их выправка казалась военной, и держались люди довольно уверенно.

— Эй, гражданин, что вы делаете в фонтане?

«Топлю одну милую даму», — чуть было не ляпнул я.

Ангелы знают все языки мира, и теперь мне точно было известно, где мы находимся. По крайней мере, эта речь принадлежала русским. Хотя слово «гражданин» было явно греческого происхождения.

— Я спрашиваю, что вы там делаете?

— Ничего особенно…

Но в этот момент вывернулась Сильвия и заорала так, что даже стражники отшатнулись:

— Скотина! Подлец… тьфу, мерзавец, я чуть не… Да в гробу я видела таких ангелов!

— Мы не одни. — Мне пришлось снова поймать её и за уши развернуть лицом к нашим мужчинам. — Это Русь, не знаю, какого века, но мы в их городе, будь добра, не ругайся. Я буду тебе переводить…

— Добро вече, господари! — прокашлявшись, поклонилась Сильвия, бросив мне: — Шутишь, что ли? Да чтоб я, славянка по крови и роду, не говорила на языке северных русов?! У меня прабабка из-под Чернигова, чтоб ты знал!

— Так, а ну вылезли оба из фонтана и подошли сюда, — грозно обратились к нам.

Мы переглянулись и пошли. В сущности, мы бы и без приказа вылезли, вода хоть и прогрелась за день, но не торчать же в ней всю ночь…

— Ваши документы?

Мы так же молча и дружно развели руками. У меня их отродясь не было, ангелам не дают грамоты о рождении, а моя спутница наверняка тоже не таскала все фамильные бумаги за пазухой. Хотя нотариальные записи в церкви, разумеется, есть…

— Значит, документов не имеем, — продолжил докапываться один, хотя второй страж уже дважды делал попытку утянуть его за рукав. — Между прочим, купание в городском фонтане — это нарушение общественного порядка и мелкое хулиганство. В участок пройдём?

— В таком виде? — вопросом на вопрос ответила девушка, демонстрируя насквозь мокрое платье и плащ. — Что бы вы ни собирались делать с нами на вашем участке, благородный господин, но с меня льёт, как с портовой девки, перебравшей деревенской ракии и упавшей с пирса!

— Петренко, оставь их в покое, — не выдержал второй стражник. — Обычные ролевики. У меня племяш такой же фигнёй страдает, старший лучник Изенгарда, блин…

— Имена, фамилии, место жительства, род деятельности? — не унимался первый, вытащив лист бумаги из плоской кожаной сумки.

— Моцарт. Это прозвище. Настоящее имя назвать не могу, ибо это нарушение Устава. Я ангел. Из спецчастей Девятого Легиона. Место жительства — небеса, кущи. В настоящее время прикомандирован к земле, последнее место службы Черногория.

— Сильвия Милорадович, из рода Храбреновичей-Охмункевичей, герцогиня Кремер, хочу убить вампира, имею поместье в Герцеговине, дома в Будве и Которе, замужем за герцогом Кремером фон Штайненнбергом, он подлец и полное ничтожество, а я хорошая! — столь же честно и в столь же лаконично-военной манере оттарабанила девушка.

Стражник молча скомкал лист бумаги, раздражённо сунул его в карман и, повертев пальцем у виска, строго предупредил:

— Ещё раз замечу вас за купанием в фонтане или за попытками жить на деревьях в парке — получите серьёзный штраф и официальное уведомление по месту работы.

— Привет хоббитам и этому… вашему, ох, ё… как его там, ну ещё такой актёр играл выразительный… Про него ещё писали, что он гей! А, вы знаете, короче… — козырнул второй, и нас оставили в покое.

То есть просто бросили одних, мокрых, усталых, злых друг на друга, глухой ночью в незнакомом городе. Не сговариваясь, мы прошли шагов десять к ближайшему фонарю и тихо опустились на роскошную деревянную скамью, стоящую на чугунных лапах. В Будве её мгновенно украли бы или разломали на дрова, а здесь таких стояло множество. Одни пустовали, на других сидели люди. На нас никто не обращал особенного внимания, что было очень приятно…

— Ладно, извини, — отжимая волосы, буркнула Сильвия. — Я замёрзла, как собачонка, и не отказалась бы от куска хорошо прожаренного мяса и пары стаканчиков красного вина!

— Это ты меня извини, я был слишком высокомерен и самонадеян.

— Так я сразу сказала, что это ты во всём виноват! А он ещё спорил тут… — удовлетворённо потянулась герцогиня. — Слушай, ангел, а где мы, по-твоему, с тобой находимся? Всё, что сейчас вокруг нас, это же… это…

— Возможно, это будущее, — не совсем уверенно подтвердил я, но других вариантов не было. — Глава клана Алых Мантий каким-то невероятным волшебством умудрился забросить нас через время на сотни лет вперёд. И боюсь… мы здесь застряли.

— В будущем? Но это же здорово, Моцарт! Священник в церкви говорил, что будущее светло и прекрасно! В нём нет болезней, нет войн, нет проблем, все богаты и счастливы. Господь сделал нам невероятный подарок, отправив сюда. Кстати, заодно идеально решил все мои проблемы, здесь скотина Кремер уж точно меня не найдёт, ха!

Я не особо вслушивался в её болтовню, меня занимали совсем другие мысли, и места для радости в них не находилось. Ни один ангел не сомневается в Божественном промысле. Значит, если я сюда попал, то, несомненно, в этом есть Его воля. Никто не скажет мне, зачем Ему это было надо, каковы Его цели и как я могу оправдать возложенное на меня доверие Господа?

В учебке нам всегда вбивали в голову, что первое правило любого ангела — не рассуждать, а исполнять. И это отнюдь не значит, что мы бездумные рабы Его воли! Просто, в отличие от людей, ангелы при рождении воочию видят свет Создателя, и наша преданность ему естественна, как трепетание крыльев за плечами. Хотя крылья есть не у каждого ангельского чина…

В определённой мере мы обязаны этим людской фантазии, воспринимающей наше появление в любой точке мира исключительно как полёт. Но посланник Божий будет там, где Он этого захочет, в единый миг, не утрудив крыла и не запылив сандалий, исполняя то, что ему велено: передавая Благую весть, обрушивая огонь и серу, останавливая нож отца над горлом сына, поднимая Богоматерь на своих руках к престолу небесному!

Это делали мы, ангелы. И я один из многих. Не такой, как все, у меня проблемы с подчинением, то есть производственный брак в чистом виде. Но я верю, я чувствую, я знаю — Бог любит меня. Таким, каким Он меня создал. И более того, таким, каким мне должно стать по Его замыслу…

— Нам надо найти церковь, — решительно встал я.

— Тебе так срочно приспичило получить отпущение грехов? Моцарт, сейчас уже, наверное, часов двенадцать ночи, если поблизости и есть храмы, то они закрыты.

— Священники часто живут там же, где и служат. Понимаешь, на освящённой земле я смогу попытаться связаться с нашими и выяснить, что делать дальше. Я — ангел Девятого Легиона, и я должен был избавить Старый город от Тьмы.

— В одиночку?! — устало поморщилась Сильвия и прямо посмотрела мне в глаза. — Я видела, как ты дерёшься, но таких тварей там сотни. Если ещё не десятки сотен! Они убили моего отца, моего брата, а мой муж… Толстозадая, трусливая, подлая, вонючая свинья, он даже не открыл ворота, когда их убивали! Он запер меня, а сам пил и молился, молился и пил, пил, пил, пока не заблевал Евангелие и не уснул в своей же луже… Ненавижу!

— Человек слаб, не стоит его судить.

— А это ты мог бы попробовать сказать толпе перепуганных горожан, когда они нашли то, что осталось от отца и брата. — Девушка опустила голову, в её голосе не было слёз, но он был тих до звенящего шёпота. — Их сожгли, как сжигают трупы чумных и умерших от проказы. Я даже не могу прийти на их могилы. А неделю спустя до меня дошёл слух, что тварей кто-то убивает и утренняя стража видела тела вампиров до того, как солнце превратило их в пепел. Я начала искать, я отдала почти всё своё золото, но узнала лишь имя — Моцарт…

Это была моя ошибка. Бог не всегда хочет, чтобы деяния его ангельского воинства становились достоянием общественности. Я действительно избавил Будву от трёх кровососов. Тот, что был вторым, напал на женщину с ребёнком. Мне удалось спасти обоих, но мама от испуга упала в обморок, и я не мог оставить пятилетнюю кроху одну. Успокоил, рассмешил и, видимо случайно… назвал своё… но ведь даже не имя, а лишь презрительную кличку! Кто же знал, что всё вот так завертится?

— Пошли, ангел…

— Я постою.

— Как знаешь, — устало пожала плечами Сильвия. — Ночью всё-таки сильно дует от реки, и платье так и не высохло. Я продрогла до кишок, и мне надо хлебнуть добрую кружку чего-нибудь покрепче воды. Захочешь меня найти, я буду вон там…

Она махнула рукой налево — там, в конце улицы, сверкали яркие огни и играла музыка, наверняка таверна или кабак. Я кивнул ей. Когда стук её хлюпающих сапожек стих, молча обернулся лицом к высокому храму, издалека прочёл название «Иоанна Предтечи» и пошёл вперёд. Двери действительно были закрыты. Я остановился у порога и опустился на колени. Ангелов не учат молитвам, наше общение с Создателем иное, поэтому нужные слова мне было трудно подобрать с наскоку…

— Господи, прости меня за то, что я такой… не такой и не знаю, чего Ты от меня хочешь. Я всё сделаю и буду очень стараться, но…

— Думаешь, Он тебе вот так сразу и ответит, братан? — Из-за угла вышел стройный юноша в местной одежде, его глаза были скрыты за тёмными очками, а на шее болталась пищащая коробочка с нелепой грохочущей музыкой. — Ты толкиенист или так, по ходу, сам в себе прикалываешься?

— Я ангел.

— Тоже клёво! Типа ночной ангел, да? Слыхал, но не видел. Только от дверей отойди, тут у них камер слежения понапихано, как у крутого банка. Засекут, решат, что вор или, вааще, граффити рисовать собрался, так менты враз приедут — и бац, ночь в обезьяннике! Оно те надо?

Я встал, потряс головой, аккуратно вычленив из его речи то, что казалось важным.

— И это… хоть ты весь из себя достигший просвещения, кто там есть, не знаю… лесной эльф, Воин Света, ангел с карающим мечом и так далее, но… по фейсу же видно, что не отсюда.

— И? — решился уточнить я.

— Ну, типа за спину поглядывай, город большой, фонари кое-где битые, а к оврагам лучше вообще не подходить, — сплюнув, хмыкнул он. — Не нарывайся, короче, тут, кроме скинов и чурок, ещё всякие выползают…

Я опустился на одно колено и склонил голову. Посланник улыбнулся, на миг коснувшись моего плеча тёплыми пальцами, и растворился в воздухе так же незаметно, как и появился. Благодарю тебя, Господи! Теперь мне было более-менее ясно, зачем меня здесь оставили — ночь, тьма, овраг, выползающее нечто… Думаю, это вполне можно считать приказом.

Ну, раз я здесь больше чем на день, надо вернуть загулявшую герцогиню, найти нам кров и еду, а по ходу дела разобраться с тем, на что мне так мягко намекнули. Если я правильно запоминаю манеру речи этого времени, Боже, я в теме! Всё будет зачётно, обещаю…

До кабачка, куда направилась Сильвия, я добрался быстро, старая традиция ставить дома веры рядом с домами разгула сохранилась и в эти времена. Я подобрал на углу брошенный и смятый довольно большой лист бумаги (невероятное расточительство!), испещрённый мелкими буквами с обеих сторон. Мне пришлось потратить минут десять, чтобы бегло прочесть всё. Я понял примерно треть, но и этого хватило, чтобы осознать — это ад!!!

Все кругом воры, взяточники, маньяки и убийцы, армия распущена, земли распроданы, богатства недр дьявольским образом утекают за чей-то рубеж, люди влачат жизнь в бедноте, церковь продажна, власть порочна, кто-то выжимает лучшие мозги у учёных и отправляет их в неведомые мне США, где творятся вообще странные вещи, ибо это — Империя Зла!

Я уже почувствовал, как у меня волосы на голове шевелятся от ужаса, но потом прочёл, что скоро всё изменится, ибо вот-вот к власти придёт ЛДПР и расстреляет всех плохих, а всем хорошим даст счастье! У меня отлегло от сердца, ну хоть кто-то взялся помочь Господу очистить мир от происков Сатаны…

— Свободных мест нет, — остановили меня на входе двое тяжёлых ребят с бритыми головами.

— Благородные стражи, меня должна ждать здесь рыжеволосая девушка по имени Сильвия.

— А-а, герцогиня, что ли? — понимающе кивнул один. — Вон она, у сцены зажигает!

Однако… не знаю, с чего это вдруг она собралась поджечь данное питейное заведение, но отметьте, как быстро её все запомнили, даже охрана!

— Сам-то тоже из дворян? — без улыбки поинтересовался другой.

— Нет, я ангел.

— Чё, в натуре?

— ???

— Серёга, не тупи, пропусти чувака, — прикрикнул второй. — Ангел так ангел. Как зовут-то?

— Моцарт.

Больше мне вопросов не задавали. Пока я шёл через длинную залу, освещаемую дикими вспышками света, под бьющую по ушам музыку, то никак не мог отделаться от страшного ощущения холода под лопатками. Такое бывает, когда кто-то целится в вас сзади и оборачиваться нельзя, но надо успеть услышать щелчок спущенной тетивы, а потом упасть вбок за мгновение до того, как вас пронзит арбалетный болт. С пулей проще, наш сержант уверял, что чует запах пороха за двести шагов. Я не проверял, но нет причин ему не верить — ангелы не лгут.

— Эй, трактирщик! Всем вина за мой счёт! — Пьяно пританцовывающая на сцене Сильвия под грохот аплодисментов швырнула стройному прилизанному официанту золотое кольцо с крупным рубином.

Я вовремя шагнул к ней, едва успев поймать на руки, когда она умудрилась споткнуться о подол своего же платья.

— Ох, потроха святой Терезы, как же меня… развезло-о, хоть я и не пьянею… Моцарт? И где тебя носило? Ты меня бросил… Все вы, мужики, такие… сначала взял, потом бросил… ик!

— Где твой столик? — стиснув зубы, прорычал я.

— Там! — Она сделала неповторимое круговое движение головой, хлестнув меня рыжими кудрями по носу.

Я обвёл взглядом зал, нашёл предмет её одежды висящим на спинке стула и уверенно понёс даму в нужном направлении, раздвигая плечом танцующую публику. Почти высохший плащ моей невольной спутницы честно стерегла незнакомая мне девушка с коротко стриженными (как у преступницы или чумной) светлыми волосами, круглым лицом и честнейшими зелёными глазами под прозрачными стёклышками очков. При виде меня она испуганно ойкнула, пододвинула стул, куда я бесцеремонно сгрузил герцогиню, и быстро спасла от неё свой конусообразный фужер с прозрачным напитком с запахом полыни и оливкой на дне.

— Позволяйте представить тебе обоим, — совершенно несуразно начала Сильвия, принимая вид королевы на троне. — Моего верного рыцаря, спасителя и пре…за…ступника — ангела по прозвищу Моцарт! Нет, он вроде говорил мне, как его зовут на деле самом, но… упс… я всё простила. Нет! Я забыла, а он простил, вот так точне-е-е…

— Рита, — очень тихо представилась девушка, сняв и снова надев очки.

— Моцарт, — буркнул я, опускаясь на свободный стул напротив. — Спасибо, что приглядели за её вещами. Сильвия, нам пора.

— Куда? — охотно вскинулась та, пытаясь одновременно схватить (слава архангелам, разряженный) пистолет, наплечную кожаную сумку и надеть тяжёлый плащ.

В результате, разумеется, запеленала сама себя и рухнула под стол. Я глухо застонал и дважды стукнул себя кулаком в лоб. Рита мигом пододвинула мне бокал. Я осушил его почти одним глотком, едва не подавившись оливкой, дрянь какая… Нет, винцо было женским, лёгким и сладеньким, но зачем оливку-то туда?

— Мне заказать вам ещё мартини? — почему-то закашлявшись вместе со мной, предложила блондинка. — Или, наверное, лучше водки?

— Да! — громко раздалось из-под стола.

Я на всё махнул рукой, и вышколенный трактирный слуга в белой рубашке с чёрным бантиком на шее быстро принёс холодную стеклянную бутыль, три маленькие стопки и нарезку твёрдой колбасы.

— Горячего не желаете? Бефстроганов, стейк из говядины, шашлычок?

— Чёрный хлеб, — припоминая, сколько монет у меня в кармане, попросил я.

Как правило, у ангелов нет денег, это верно. Но те, кто считает, что на нашей работе можно питаться только одним святым духом, тоже глубоко ошибаются. Нам никто не платит жалованья, однако, отправляя на задание, начальство иногда вынуждено давать немного золота или серебра на карманные расходы. Тем более когда работа не на один день и случиться может всякое — война правил не соблюдает.

Банальный пример. Мы, обычные ангелы, пользуемся человеческим оружием, клинки часто ломаются, тупятся, остаются в теле недобитых тварей. Вот и попробуйте потом вымаливать новый меч у кузнеца, упирая на своё ангельское происхождение и высшие цели по защите людей. В лучшем случае вас высмеют как лжеца и попрошайку, а в худшем — надают по шеям. У простого народа это дело не застревает, а у кузнецов и оружейников особенно тяжёлая рука…

— Держи. — Я налил первую стопку и передал Сильвии прямо под стол. Она не обиделась, привалилась спиной к моему колену и, кажется, тихо задремала.

Наша новая знакомая тоже не спешила уходить, ей подали какое-то капучино, и мы даже разговорились. Сначала несколько напряжённо, а потом всё свободнее и смелее…

— Вы с ней из одного клуба? — начала она.

— Нет, мы из Будвы. Это в Черногории.

— О-о, там, говорят, хорошее море, много отелей и сервис на высоте?

— Могу судить только о море, — осторожно признал я.

— Здорово, и вы так чисто говорите по-русски. Всё-таки замечательно, что ролевое движение настолько легко переходит все границы и объединяет людей. А ведь у России с Черногорией вроде бы безвизовый режим? Вы к нам самолётом или поездом?

— Мы… по воде.

— Ух ты… — Девушка окончательно округлила зелёные глаза под размер очков, даже не пытаясь скрыть чисто детской зависти. — Наверное, это безумно красиво и интересно — вот так плыть на лайнере из Средиземного моря в Чёрное, а потом, наверное, теплоходом по Днепру или через Волго-Донской канал. И как вам наш город?

— Ну-у, мы успели «посмотреть» фонтан у набережной, там, где три женские скульптуры, и дойти до большого храма Иоанна Предтечи. Вот и… на первый раз… всё.

— Вам обязательно надо посмотреть Волгоград! Здесь очень красиво: Мамаев курган, «Родина-мать», Музей боевой славы, панорама Сталинградской битвы, да мало ли… Где вы остановились?

— Пока здесь, — признался я.

— Вы очень приятный человек, Моцарт, — неожиданно улыбнулась Рита. — Красивый как никто, какой-то невероятно светлый и, наверное, очень добрый. Сейчас таких уже нет…

Снизу раздался требовательный стук в столешницу, показалась чуть покачивающаяся рука с пустой стопкой. Я долил Сильвии водки и опустил вниз ещё и ломоть хлеба, пусть хоть чем-то закусывает.

— Я оставлю вам свой номер телефона. Пусть ваша девушка позвонит, как вы проснётесь. Вот. — Она достала из сумочки что-то вроде самопишущего пера и быстро набросала на бумажной салфетке ряд цифр. — А мне, к сожалению, пора…

— Не слишком поздно?

— Да, уже почти два часа ночи. Но не беспокойтесь, я живу здесь недалеко. В крайнем случае всегда можно вызвать такси.

— Не стоит привлекать внимание, я попробую справиться сам.

— Мм… в каком смысле, вы о чём, Моцарт? — глянув на меня поверх очков, улыбнулась собеседница, а мою спину уже буквально жгли три пары глаз, и я прекрасно понимал, что это значит.

— Рита, у вас есть зеркало?

— Да, но маленькое, косметическое.

— Можно?

Я аккуратно взял из её рук плоскую серебряную коробочку, открыл и внимательно осмотрел почти пустую залу у себя за спиной. Посетители расходились. Трактирщик за стойкой протирал бокалы, два его помощника убирали со столов.

— Кто сидит вон там, за моей спиной?

— Там… — приподнялась девушка, вытянув шею. — Один мужчина за столом, и официанты убирают посуду. Всё. Три человека. А что?

— Там нет ни одного человека. Они все не отражаются в зеркале.

Я успел выхватить нож и развернуться на стуле ровно в тот миг, когда первый слуга трактирщика в белой рубашке оскалил отросшие клыки и кинулся на нас с жутким воем… почти сразу перешедшим в хрип, когда толедская сталь вспорола ему горло.

— Мама-а! — взвизгнула белобрысая, пытаясь вскочить и убежать, но твёрдая рука поймала её за короткий подол платья и утянула под стол.

Умница, девочка, соображает, когда надо не мешать.

— Какого хре… — взвыл хозяин заведения, но тот мужчина, что сидел дальше всех, вдруг в два прыжка метнулся к нему и, вцепившись в шею, свалил за стойку.

Второй слуга бросил на меня пылающий взгляд и вдруг резко кинулся лизать кровь убитого собрата, по-звериному рыча и причмокивая. Я без малейшей жалости вонзил нож ему в загривок, дважды повернул и бросился на помощь человеку за стойкой. Увы…

Бедолага лежал растерзанный на полу, а та тварь, что порвала ему гортань, скрылась через заднюю дверь. Охраны не было. Или сбежали, или в устав их службы входит пункт «никогда ни во что не вмешиваться». Я выскочил на улицу, по следам свежей крови ещё можно было бы попытаться догнать вампира, но…

— Господи, прости! Я убью его, даю слово, но сейчас мне надо уводить этих невинных девиц. Ты же знаешь, как силы Тьмы слетаются на запах смерти.

Мне пришлось вернуться и едва ли не силой извлечь обеих красавиц из-под стола. От увиденного Рите стало плохо, и Сильвия вывела её под руки, аккуратно заставляя ту прихлёбывать водку из горлышка и не забывая про себя, навек любимую. Нужно было уходить побыстрее, пусть наутро со всем этим разбирается городская стража. Она здесь есть, мы же видели двоих у фонтана…

Шли бодро. Пьяная (не в хлам, но весьма) герцогиня отважно распевала разбойничью черногорскую песню, где каждый куплет заканчивался строчкой «И спляшем на их костях!». Как дитя своего времени, она не боялась вида крови, считала, что мёртвый враг лучше живого, печатала солдатский шаг и не утруждала свою рыжекудрую голову далеко идущими планами больше чем на полтора часа вперёд. Ей наверняка было легко жить и не страшно умирать.

Рита оказалась иной. Судя по тому, что она едва не потеряла сознание при виде трупов вампиров, видеть кровь ей приходилось в лучшем случае порезав пальчик. А уж убивать точно не случалось никого, кроме, быть может, комара или таракана. Интеллигенция, что с них взять…

Мы практически тащили её на себе, она, спотыкаясь на ходу, с трудом указывала нам направление кивками головы. Два раза её стошнило. Один раз она просто ни с того ни с сего разревелась, пытаясь сесть прямо на землю. Я не умею утешать женщин, нас этому не учили, но Сильвия мигом влепила новой подружке пару пощёчин, тут же расцеловала в обе щеки, подняв и помогая идти. И ведь помогло отличнейшим образом!

Господи Боже, я опять ничего не понимаю, ни в этом мире, ни в этих людях. Что её так шокировало? Наличие вампиров в ночном трактире или то, что я их убил? На последнее меня натолкнуло странное полотно, висящее над дорогой на специальном столбе: бледный вампир с клыками, красными глазами и волосами дыбом прижимает к своей груди миловидную девушку с простодушно распахнутым ротиком. Судя по этой картине, люди в городе относились к кровососам по меньшей мере снисходительно, если не с явной симпатией…

— Всё, вот тут… — Рита указала на огромный дом в пять этажей, где, по-видимому, размещалось целое село. — Третий подъезд, четвёртый этаж… Положите меня на коврик у входа, я там и умру…

— О небо, неужели все девушки на Руси такие скучные зануды? — возведя очи горе, простонала черногорская герцогиня. — Я тоже устала, хочу есть, хочу умыться, сменить платье, но я же не ною!

— И я не ною, — слабым голосом откликнулась Рита. — Но вы меня заманили, подставили и теперь сделали соучастницей ужасного преступления и… и… Пошли ко мне, я вас хоть чаем напою?

Собственно, моего ответа или хотя бы мнения по этому вопросу никто не ждал. Девушки во все времена не особо жаловали ангельскую волю. То есть мы очень нравились им внешне, лицом, фигурой, крыльями, но чтоб безоговорочно слушаться — ага, как же…

Обе милашки бодро процокали каблучками вверх по лестнице, и мне не оставалось ничего другого, кроме как последовать их примеру. На каждом этаже было четыре двери, как я понимаю, за каждой были комнаты, где жили люди. Рита щёлкнула ключом и впустила нас в своё жилище.

— Вообще-то это съёмная квартира. Я переехала в Волгоград лет пять назад, на учёбу. Последние три года снимаю эту хату пополам с Виком. То есть Викентием. Он где-то подрабатывает по вечерам и придёт попозже. Нет, он не гей! Это я вам сразу, на всякий случай. Он так сам говорит. Ну, что не гей.

Мы с Сильвией непонимающе пожали плечами: что за слово такое?

— И нет, мы не спим с ним. Просто друзья.

Здесь мы уже вполне согласованно кивнули.

— А вы?

— Что мы?

— Ну вы… двое… — проводя нас в маленькую кухню, уточнила девушка, не краснея. — Друзья или у вас любовь?

— Нет, — дружно открестились мы.

Вообще-то исторически ангелы, сошедшие на землю, бывало дело, восхищались красотой дочерей человеческих и охотно вступали с ними в связь. Но сейчас, мягко говоря, не тот случай. Посмотрите на эту рыжую авантюристку с пистолетом и решите: а вы точно хотите остаться с ней ночью наедине? Я бы не рискнул…

— Мне нечего предложить вам, Моцарт, но Сильвии могу дать свой халат или пижамку.

— А умыться мне где-нибудь можно? — с надеждой вскинулась герцогиня. — Господь да вознаградит тебя за доброту!

— Ванная вон там, но поосторожнее с душем, там сразу сильный напор. Шампуни и мыло на полке. Полотенце розовое! Синее Вика, а он не любит, когда пользуются его вещами.

Сильвия унеслась, не дослушав.

— Вы вместе ходите в ролевой клуб?

— Нет, — осторожно втискиваясь в угол между маленьким столом и тихо гудящим белым шкафом, признался я. — Мы с ней и познакомились-то несколько часов назад.

— Расскажите. Всё равно чайнику ещё кипеть.

— А чего рассказывать? Всё просто. Я — ангел, изгнанный с неба за непригодностью и проходящий свою службу здесь, на земле. Успел убить несколько вампиров в Будве, там же спас эту… особу. Но потом она побежала за главой клана Алых Мантий, и я… Нет, сначала мы пили в таверне, и на нас напали слуги её мужа, вампиры были потом. Они бы так не ушли, но солнце уже поднималось над морем. А старейшину мы практически догнали, и тогда он засунул нас в подземное озеро, а вынырнули мы уже из вашего фонтана с тремя женщинами. Я имел в виду скульптуры, вынырнули мы, разумеется, вдвоём…

— Вы не пишете? — зевнув, перебила Рита. — И не пишите, не надо… С фантазией у вас, как бы это поделикатнее…

— Вы мне не верите?

— А вам хоть кто-нибудь верит?

Я задумался. Честно говоря, в ангелов верят редко, это верно. Люди настолько запутались сами в себе, что поверить в плохое им куда легче, чем в хорошее. Поэтому в силы Тьмы верят охотнее, чем в небесное воинство. Хотя бы потому, что со Злом люди встречаются чаще…

Из коридора раздался плеск воды, короткий вопль, и мокрая Сильвия в чём мама родила, кое-как прикрываясь ладошками, выпрыгнула к нам на кухню.

— Там кипяток! Вы меня что, сварить задумали, как великомученицу?! Я себе такое место ошпарила, что теперь неделю сидеть не смогу. Инквизиторы! Даже ночной горшок не дали…

Рита, кротко вздохнув, развернула её назад и, прикрывая красный тыл, повела обратно мыться. Я выглянул в окно. Ночной город переливался сотнями разноцветных огней. Куда-то спешили чудесные самоходные машины, в домах напротив мелькали люди, откуда-то всё ещё доносилась слабая музыка, и в целом всё выглядело невероятно благостно и безмятежно.

Если Алые Мантии, Вампиры Черри, Чёрные Воротнички или любой другой вампирский клан решил бы свить себе здесь гнездо, то горожане оказались бы лёгкой добычей. Но гораздо больше, чем безопасность людей, меня тревожил тот факт, что на мою молитву откликнулся только Посланник. Тоже ангел, разумеется, но лишь разносящий повеления, вызовы, приказы и вести с небес. Случись что, в бою он мне и близко не помощник.

Так почему не появился никто из наших? Где боевые ангелы быстрого реагирования, где летучие отряды Девятого Легиона, несущие на своих крыльях неминуемую гибель врагам? Где же сейчас те, кто по воле Всевышнего обязан защищать Его паству от кровожадных волков? Неужели я здесь… один?

В двери щёлкнул замок. Кто-то не торопясь вошёл в прихожую, зажёг искусственный свет, принюхался, с шумом втянув воздух.

— Ритуля, у нас водяной в гостях или ты решила заняться авангардной скульптурой из речной глины?

Господи, неужели у человека может быть такое обоняние? Я сжал рукоять толедского ножа и бросился вперёд, используя эффект неожиданности.

— Какого дьявола?! — взвизгнул молодой стройный вампир с нормандским профилем и жидкими тёмными волосами, встречая меня прямым ударом ноги в грудь. Человеку он бы просто переломал рёбра, но я не человек… — Что вы делаете в моём доме?!

Он нырком ушёл под удар, рванувшись к двери на выход, но я обрушил ему на затылок деревянную полку для обуви. Щепки так и брызнули во все стороны, а этот гад едва пошатнулся.

— Я буду жаловаться в Организацию Объединённых Наций!

Негодяй ловко выдернул из-под меня коврик, но, падая, я умудрился пяткой скособочить ему челюсть.

— Ну посему фот так кавдые пять-фесть лет, — шепелявя, забормотал он, обеими руками с хрустом ставя челюсть на место. — Вечно находится какой-нибудь псих, пристающий с мордобоем? Как же меня всё это достало-о…

В ответ я сбил его подножкой в угол, дважды ударил затылком о стену и наконец, приложив нож к холодной белой гортани, признал:

— Устал от жизни и людей? Тебе повезло, твои молитвы услышаны. Я тот, кто тебя от всего этого избавит.

— А-а… нельзя как-то менее кардинально?

— Нет.

— Моцарт? Викентий? Что происходит?! — раздался за моей спиной возмущённый голосок хозяйки квартиры. — Во что вы превратили прихожую? Это… неслыханно! Ну почему везде, где встречаются двое парней, непременно начинается драка?! Отпустите друг друга!

— Я его и не держу, — сипло выдохнул Вик.

— Милая госпожа, — не оборачиваясь, попытался объяснить я, — ваш приятель — обычный вампир, он пьёт человеческую кровь. Ваша жизнь в опасности, и если вы не понимаете этого, то…

— Глупости! — Рита забарабанила кулаками по моей спине. — Вы уже заигрались! Так нельзя, ваша ролёвка начинает смахивать на шизофрению! Отпустите его!

— Но он вампир!

— А то я не знаю? Разумеется, вампир! У Викентия редкое заболевание, ему врачи выписали рецепт, он честно покупает кровь в медицинской клинике, у нас на его полке в холодильнике всегда есть запас. Хватит глупых игр! Оставьте больного человека, вы, вандал!

— Да, да, он такой, — неожиданно поддержала ещё и Сильвия. — Сначала бьёт, потом извиняется на похоронах! Перевоспитывать бесполезно, сколько я с ним мучилась, кто бы знал… Впрочем, если молодой человек действительно вампир, я сама могу его пристрелить. Это будет компромиссом?

— Нет! — в три голоса рявкнули мы, и Вик тихо добавил:

— А давайте перейдём на кухню и решим все вопросы за чашкой чая? Я тортик принёс…

Он виновато поднял с пола нечто бесформенное в мятой бумажной коробке, но вроде бы вкусно пахнущее. Я сунул нож в ножны, взглядом дав понять этому хлыщу, что не буду спускать с него глаз. Примерно через десять минут мы, напряжённо сопя, сидели на их маленькой кухне, прихлёбывали горячий отвар китайских трав и черпали ложечками кашу из бывшего торта. Начать пришлось мне.

— Я прошу прощенья за произошедшее. Я всё починю.

— Без претензий, друг мой, — церемонно улыбнулся юноша. — У меня в комнате есть бутылка вина, может, пригубим за знакомство?

— Я в доле! — Сильвия, обворожительная в чужой пижаме с мышатами, властно пододвинула к нему пустую чашку, а Рита, глядя на всех нас уже едва ли не с нежностью, бросилась доставать из белого шкафа яблоки, сыр и паштет. Мельком глянув внутрь, я убедился, что там, на холоде, действительно лежат прозрачные пакеты с кровью.

— Не составите ли мне компанию, Моцарт? Не будем мешать девочкам накрывать на стол.

Мы с ним вышли из кухни, прошли в маленькую комнату, более похожую на келью, и прикрыли дверь.

— Ты вампир.

— Ты тоже не человек.

— Я ангел, из Девятого Легиона.

— Слышал о таких, но вижу впервые. — Вик подошёл к окну и кивнул. — Я живу в этом городе уже почти пятьдесят лет с момента обращения. Родителей и друзей пришлось бросить, сам понимаешь…

— Не хотел подвергать их опасности?

— Да. В первый месяц жажда крови почти не контролируется, — подтвердил он. — Но я не убиваю людей. Таких немного, но мы есть. Общаемся в Сети, поддерживаем друг друга, пытаемся ассимилироваться в обществе. Насколько это возможно, конечно…

— И не срывался ни разу? — не поверил я.

Он горько усмехнулся:

— Срывался, разумеется. Дважды. Одного урода почти порвал, но каким-то чудом он остался жив. А тебя направили именно за мной?

— Нет, — так же честно признался я. — Попал сюда случайно. Совсем случайно, я был откомандирован в Черногорию и, как я понимаю, аж несколько столетий назад. Глава клана Алых Мантий забросил нас в это время и в этот город.

— Ха! Так это ты угрохал пару отморозков в кабаке у набережной? — хищно осклабился вампир. — В нашей среде такие слухи разносятся быстрее, чем спам в Инете! Я знал обоих. Дебилы конченые! Меняли место работы каждый месяц, и, не будь наших в органах, их бы давно замели. Улик хватало в избытке…

— Ваша власть покрывает вампиров?

— Добро пожаловать в Россию, двадцать первый век! А если серьёзно, то я тебе не завидую, ангел, ваших тут днём с огнём не сыщешь. Плюнули, ушли на небо и лестницу за собой подняли.

— Я не уйду.

— Мальчики, всё готово! — В дверь осторожно поцарапалась деликатная Рита.

Вик быстро вытащил из шкафчика бутылку красного и подтолкнул меня плечом:

— Пошли, всё равно не отстанет. Она хорошая, в мои дела не лезет, но нудная иногда-а… А твоя?

— Не лучше, — вздохнул я, пропуская его вперёд. Как бы мило вы ни побеседовали с вампиром, всё равно не стоит вводить его в искушение, поворачиваясь спиной. Он правильно понял мои опасения и позволил себе тонкую улыбку, но не более…

Остаток ночи мы провели в чудесной приятельской беседе. Милая Рита, отчаянно зевая, пошла спать уже на рассвете, уговорив герцогиню, пригревшуюся в её пижаме, лечь на хозяйскую постель, а сама расположилась на толстом одеяле прямо на полу. Молодой вампир предложил мне пройти к нему, включил нечто под названием компьютер и, быстро объяснив мне основы пользования Интернетом, уснул напротив на узком диване.

Я не хотел спать. Мне было важно как можно больше узнать о том времени, той стране и том городе, куда мы попали. «Окна» открывались одно за другим, каждый щелчок мыши давал десятки ссылок, и я читал, читал, читал…

История Древнего мира, мрачное Средневековье, эпоха Возрождения, куртуазные времена, правление королей в Европе, восхождение Романовых, открытие Америки, географический бум, невероятный всплеск технического прогресса, научные исследования и страшные войны… Реформация христианских религий, усиление влияния ислама, взрывы храмов и церквей по всей России, дискредитация и зарождение новых вер, ересей и сект… Культура, литература, архитектура, живопись, театр и кинематограф, свежие течения, хорошо забытое старое, эпатаж публики, продажность жрецов искусства и захлестнувшее лучшие умы поклонение демону наживы!

У меня закрывались глаза, пальцы сводило судорогой, мозг уже кипел от перенапряжения и избытка информации, а я всё не мог оторвать глаз от пестрящего экрана…

Но зато, когда к обеду все наконец встали, моя душа была чиста и спокойна. Теперь я точно знал, что смогу выжить в этом сумасшедшем мире, где нормальный ангел может впасть в отчаяние, часами ожидая приказа, где народ превратился в заблудшее и беспомощное стадо, в то время как вампиры, похоже, захватили почти полную власть. И судя по тому, что происходило с этой страной за последние сто лет, нечисть здесь давно действовала рука об руку с людьми…

За моей спиной бесшумно поднялся Вик. Я так же молча положил руку на ножны клинка.

— Это называется «с добрым утром»?

— Это называется «не строй иллюзий», — поправил я.

Он усмехнулся, максимально обнажая клыки.

— Всего лишь хотел спросить, когда вы с подругой нас покинете? Если, конечно, Риточка, добрая душа, не предложила вам тут прописаться на неделю-другую…

— Мы уйдём сегодня же.

— Я уже могу прыгать от радости?

— Нет, сначала ты скажешь мне, где прячутся вампиры Алых Мантий.

— Понятия не имею, никогда о таких не слышал, — нагло соврал Вик, бесстрашно выдерживая мой пристальный взгляд. — Ангел, я не рвался стать кровососом, как современные слюнявые девочки с двумя родинками вместо грудей, но меня обратили. Я потратил кучу нервов, времени и сил, чтобы не скатиться в окончательное скотство и хоть как-то контролировать себя. Мои связи с остальными минимальны. На уровне «кивнул и разбежались».

— Я тебе не верю.

— А мне фиолетово, Станиславский! Посторонись и дай мне выпить…

Я сгрёб его за тонкую рубашку. Он попытался полоснуть меня когтями по лицу и укусить за запястье. Пришлось ещё раз навесить мерзавцу справа и слева, но в тот момент, когда мне почти удалось впечатать его носом в стену, в дверь постучали.

— Тебе повезло, — проворчал я.

— Женщины вечно обламывают кайф, — тяжело дыша, согласился Викентий.

Мы вышли, почти нежно улыбаясь друг другу и церемонно кланяясь, как два английских джентльмена на званом ужине времён королевы Виктории. Я обратил внимание, что окна в доме были плотно занавешены и яркий солнечный свет лился только из комнаты Риты. Значит, она действительно верит, что её приятель просто несчастный человек с редким заболеванием крови, страдающий от избытка солнечных лучей и вынужденный пить «красное лекарство». Верит и заботится…

— Проходите к столу. — Счастливая хозяйка указала мне на стул и, поправив очки, тихо хихикнула: — Моцарт, у вас глазки красные, как у вампира… Не спали всю ночь?

— Я читал.

— Подтверждаю, — кивнул Вик, садясь в самый тёмный угол. — Хорошо, что у нас Инет безлимитный, но комп нагрелся так, что на нём блины жарить можно.

Я пожал плечами, сел за столом напротив, поблагодарив Риту за хлеб с колбасой, сыр и горячий омлет. Сильвия впорхнула на кухню последней, и, клянусь небом, я с трудом её узнал…

— Милый, как я тебе?

— Я не…

— Ах да, ты не мой милый, я замужем, а ты вообще цветок колокольчик, ни разу не динь-динь! — беззаботно хмыкнуло рыжее создание с ярко накрашенными губами, подведёнными до черноты веками, в каком-то непристойно облегающем платье из белой ткани, столь коротком, что у меня не хватило дыхания вслух оценить красоту её ног. Единственным предметом из прежнего гардероба, который она решила оставить, был широкий разбойничий пояс и торчащий за ним двуствольный кремнёвый пистолет итальянской работы.

— Она не такая упёртая ролевичка, как вы, — гордо вскинула бровь хозяйка. — Это моё единственное платье, которое ей подошло, в джинсы она не влезла по бёдрам.

Сильвия вспыхнула и гневно открыла ротик, куда мудрый молодой вампир мигом сунул шоколадную конфету. Мстительная герцогиня тут же про всё забыла, у неё отходчивое сердце…

Разговор перешёл на нейтральную тему развития международного ролевого движения и, в частности, проблемы исторических реконструкторов Волгограда. Сильвия ела молча и много, я же мог отвечать без особенно грубых ошибок, так как за ночь нахватался из Сети всего и всякого.

Ангелы очень неплохо сконструированы, наш разум способен вместить в себя практически всё, в то время как мозг человека, по убеждениям современных учёных, задействован едва ли на половину возможностей. Это, разумеется, не значит, что я мигом стал самым умным, нет. Но полученных знаний должно хватить, чтобы нормально жить и не совершать больше глупостей, подобных вчерашнему купанию в фонтане. Нас прервал настырный звонок в дверь.

— Я открою, — тут же упорхнула Рита, в принципе ей и вправду было ближе всех. Но вернулась она почти в тот же миг и бледная как полотно. — Я смотрела в глазок — там полиция! Это из-за вчерашнего, да? Они нас нашли… Ой, мамочки-и… надо было сразу идти в отделение и во всём признаться, а мы… а я…

— Пожалуй, открыть лучше мне, — приподнялся вампир.

— Охотно составлю компанию, — мягко, но не подразумевая возражений, сказал я.

Мы вышли из-за стола вместе. Вик прильнул к дверному глазку и сразу же отшатнулся.

— Там донор. Это плохо, очень плохо…

— Он вампир?

— Хуже. — Вик болезненно поморщился. — Донор, раб, ходячий бурдюк с кровью, ему доставляет наслаждение, когда наши девочки в клубе пьют у него кровь во время… определённых утех.

Я сжал губы и взялся за нож.

— Нет. Постой за дверью, он сюда не зайдёт. Но мы хотя бы узнаем, зачем он припёрся.

Он щёлкнул замком, открывая дверь на ширину цепочки.

— Чего надо?

— Викеша, дружище! — раздался радостный голос с заметной хрипотцой. — Открывай, есть дело.

— Пошёл вон, смертный.

— Вик, ты чё?! Ты меня не узнал, что ли?

— Я не один, и ты меня оторвал от завтрака. Поэтому быстро свали отсюда, или…

В холодном тоне вампира прорезались опасные нотки. Когда надо, они умеют быть необычайно убедительными…

— Не, ты чё, чё сразу?! Я так… ориентировки разношу. Вчера двух ваших порезали, вот и… На!

— Всё? — также холодно осведомился Вик, принимая какую-то бумажку.

— Всё, всё, ухожу. — Его собеседник явно пятился от двери. — Дёрганый ты сегодня, Викентий, на своих бросаешься. Папочка не одобрил бы…

Вик захлопнул дверь, не желая удостаивать посланника ответом. После чего так же молча протянул мне лист бумаги. Что ж, чёрным по белому, без лишних подробностей и деталей «Всем, всем, всем!» сообщалось о том, что вчера ночью в питейном заведении были зверски убиты два брата. Не в родственном смысле, а как члены некоего братства по крови, разумеется. Далее десять строк описаний их несомненных достоинств, включая красоту, ум, великодушие, преданность идеалам и даже ежемесячные пожертвования детским домам. Ну и в конце предлагалось — опять-таки «Всем, всем, всем!» — приложить максимум усилий для поимки трёх убийц. Описания девушек были довольно размыты — рыжая и блондинка, а вот моя внешность как «маньяка в чёрном» соответствовала реальному портрету процентов на девяносто.

— Тебя охранники сдали.

— Те парни у входа? — понимающе вздохнул я. — Мне нельзя держать на них зла.

— А им это уже по барабану. Они сейчас в лучшем из миров. Если заслужили, конечно…

Я закусил губу. Святые архангелы, как можно было забыть о том, что вампиры не оставляют свидетелей? В любом случае отсюда надо уходить, и срочно.

Мы вернулись на кухню, где заботливая Сильвия напаивала чаем дрожащую подругу. Вик, демонстративно широко распахнув дверцу белого шкафа (холодильника!), никого не стесняясь, достал пластиковый пакет с кровью, налил в большую чашку до краёв, поставил на пятнадцать секунд в микроволновку, отсалютовал всем и выпил в один мах, не переводя дыхания.

— Всё нормально, Риточка, это лишь двойная доза, нервы шалят. — Он пристально посмотрел на меня, словно прося не встревать. — Про полицейского даже не думай. Там вчера… в общем, всё было не так, как тебе показалось. Оба официанта живы, но это тайна следствия. ФСБ и всё такое, там был притон, торговля наркотиками, интересы казахстанской мафии, ты же понимаешь…

— Они живы?!

— Только не кричи, у меня уши лопнут. Главное, что тебе стоит знать, — Вик наклонился к девушке, глядя глаза в глаза, — тебя никто не ищет. А твои друзья уходят, им пора. Не правда ли?

— Не-а, — ляпнула было Сильвия, но прикусила язычок. — Что ж, господари, мы не хотим злоупотреблять вашим гостеприимством. Спасибо за хлеб-соль, как говорят у вас на Руси! Сейчас переоденусь в своё и…

— Нет, — протестующе вскинул руку молодой вампир. — Это платье оставьте себе, оно вам очень к лицу! И вам, Моцарт, пожалуй, стоило бы во что-то переодеться. Чёрный прикид, сапоги и плащ, конечно, дьявольски сексуальны и наверняка сводят с ума кучу женщин, но сейчас август, на улице плюс тридцать. Вы просто сваритесь вкрутую. Может, не весь, но то, что варят, точно сварите!

Я пропустил мимо ушей нахальное подхихикивание черногорской нахалки, чьему упоительному оптимизму и кошачьей способности мгновенно приспосабливаться к любой среде обитания втайне завидовал, благодушно поклонился и прошёл в комнату Вика. Деловитая Сильвия меж тем без разрешения паковала в дорожную сумку остатки нашего завтрака. Загипнотизированная Рита сидела, сложив ручки на коленях и мечтательно покачиваясь из стороны в сторону. Вампиры делают с людьми что хотят…

— Слушай, а ведь у меня реально ничего на тебя нет. Ты слишком здоровый, качаешься?

В отсутствие третьих лиц мы, естественно, переходили на «ты».

— Ага, цепляюсь хвостом за ветку и качаюсь, пока не надоест, — в тон ответил я, пытаясь натянуть хотя бы его спортивные штаны. Увы, толстых вампиров практически не бывает, у них иной метаболизм. Одежда Вика, довольно модная и дорогая, была на мужчину размера S. В то время как я, самый щуплый из ангелов Девятого Легиона, носил только в плечах, видимо, XL, а по талии так вообще не меньше тридцать четвертого.

— Пожалуй, единственное, во что ты точно втиснешься, это гавайские пляжные шорты, вот, меряй! Да не бойся, ничего не подцепишь, они стираные…

Я подождал, пока он отвернётся под моим напряжённым взглядом, и, сняв короткие исподние штаны с белыми кружевами (ангельская мода!), кое-как, едва ли не с треском, уместился в предложенные шорты.

— Супер! Моцарт, ты просто секси-бой, тебе не говорили?

— Заткнись.

— Один поцелуй, и заткнусь навеки.

Я показал кулак.

— Ладно, ладно, уже и помечтать нельзя?! Вот с верхом проблемы… Знаешь, что могу предложить? Вешай себе полотенце на шею и иди нагло, ни на кого не оборачивайся, типа на пляж, и всё! В двух кварталах отсюда будет торговый центр, там подберёшь что-нибудь более цивильное.

— Согласен.

— А у тебя и выбора особого нет, — фыркнул он, ещё раз осмотрел меня и завистливо вздохнул: — Да, бицепсы у вашего брата, конечно, хоть сейчас на кубок по бодибилдингу. И ведь, зуб даю, никакой химии?! У нас всё иначе… Сила есть, но мышцы сохнут, как у стариков. Как с наличными?

Я порылся в карманах своего плаща и вытащил несколько серебряных монет. Вик с понтом знатока изучил серебряные динары и с ходу предложил:

— По сто баксов за каждую? И не торгуйся! Я сам загоню их по двести евро, но у меня на руках сейчас всё равно налички больше нет, а ты по нумизматам бегать забодаешься. Идёт?

Я с ночи помнил соотношение евро к доллару и понимал, что этот гад меня беззастенчиво грабит, но других вариантов не было, пришлось согласиться.

— Отслюнявливаю рублями по курсу, — загорелся он и при расчёте ещё раз надул меня на тысячу. Я был вынужден стерпеть и это, в моём положении привередничать не приходилось.

— А теперь главное. — Его лицо стало очень серьёзным. — Во-первых, вы оба забудьте этот адрес, Риту и меня. Нас не было и нет! Я делю квартиру с этой девочкой уже третий год. Она не должна из-за вас умирать. Ясно?

Я твёрдо кивнул.

— И во-вторых, если захочешь свернуть себе шею — иди ночью к Мамаеву кургану. Место известное, тебе любая собака покажет. Погуляй по окрестным оврагам, быть может, найдёшь много интересного.

— Спасибо.

— Не за что.

— За одежду и совет. Но это не значит, что нам стоит встречаться на узкой тропинке…

— Задолбал, ангел, — с той же теплотой ответил вампир. — Да я тебя за километр обходить буду!

Мы вышли из дома Риты и Вика, экипированные под местных жителей и вроде бы максимально не привлекающие внимания. Двуствольный пистолет герцогиня сунула в кожаную сумку, которая, несомненно, была очень практична, но совершенно не соответствовала современной моде. Свои боевые ножи я скромно нёс в пакетике, вроде никто не обращал внимания. На пакет. А вот на нас очень и очень многие. И если я ловил на себе восхищённые женские взгляды с потугами на обморок, то Сильвии вполне откровенно свистели вслед, сигналили из машин, а пару раз вполне недвусмысленно зазывали:

— Э-э, красивый девушка! Иди к нам, мы тэбе пива нальём! Нэ хочешь пива, давай так покатаемся! Зачем молчишь, зачем вся такой нэвежливый, а?

Сильвия пыталась срываться с гневными отповедями, неоднократно лезла в сумку за пистолетом, один раз успешно до кого-то доплюнула, но в целом послушно следовала моему совету вести себя непринуждённо.

— Я похожа на блудницу или гулящую девку, — с удовлетворением отметила она, разглядывая себя в зеркальную витрину большого торгового центра. — Но и ты не лучше…

— В каком смысле?

— Все, кто домогался меня, отстали, а все твои молчаливые воздыхательницы припёрлись за тобой прямо сюда!

Мне пришлось вынужденно признать, что она права, за мной на почтительном расстоянии и впрямь шли уже пятнадцать-двадцать разновозрастных девушек. Что поделаешь, людям по-прежнему нравятся ангелы…

В магазине я по-быстрому выбрал себе тонкие летние джинсы, удобные сандалии и свободную голубую рубашку, так, чтобы рукояти клинков не слишком заметно выпирали из-за пазухи. Причём мои покупки уложились меньше чем в две тысячи, но что началось, когда в женские отделы шагнула скромная черногорская герцогиня…

— Это рай на земле-е-е!!! — Счастливый визг Сильвии, наверное, был услышан и на другом берегу великой русской реки Волги. — Моцарт, ты только посмотри, какое здесь нижнее бельё! А это что? Да, вот это… это… Это лифчик?! О-о-о, небо-о… вот как оно называется… Да будь у меня вот такой лифчик, чёрно-бело-розовый с кружевами, я бы вышла замуж как минимум за сербского царя Михаила! А это… Как?.. Да что вы говорите, боди?! В пень Михаила, я могла бы соблазнить и самого папу Клементия! А можно померить? Моцарт, не убегай, мне важно знать твоё мнение! Тебе можно, тебя я не стесняюсь, ты же ангел…

Мне просто пришлось оставить её без денег на растерзание счастливым продавщицам и под шумок уйти вниз, заказав себе чашечку кофе. Напиток новый, горький и обжигающий, но я читал, что современные учёные очень его одобряют как бодрящее, жиросжигающее и тонизирующее средство. Хотя другие учёные с этим спорили…

Из головы не выходили слова Посланника насчёт оврагов. Тот молодой вампир тоже говорил о них и знаменитом Мамаевом кургане. Разумеется, я уже отлично знал, что меньше сотни лет назад на этой земле бушевала самая страшная война во всей истории человечества и новый город фактически построен на могилах и костях. А там, где сохранён и сам запах тления, где культивируется память о смерти, где вперемешку лежат не погребённые по христианскому обычаю тела защитников и врагов, — всегда будет стелиться Тьма…

Вампиры чувствуют такие места на огромных расстояниях, их тянет сюда как магнитом, они насыщаются неутолимой болью умерших, роют себе норы и остаются в пропахшей разложением земле на долгие годы, если не навсегда. Днём прячутся от солнца, а ночью выходят на охоту, и нет силы, способной их остановить. Люди всегда были и есть стадо, одиночки-охотники никак не решают проблемы.

Более того, на сегодняшний день, как я понимаю, настоящих охотников едва ли больше десятка на всю Европу! Кто же защитит человечество от вампирского произвола? Только ангелы. Мы сильнее их, мы лучше организованы, у нас есть вера, и мы знаем «исход битвы». Но ангелы не сойдут с небес без приказа! А будет ли этот приказ хоть когда-нибудь, не знает никто…

— Позволите? — Ко мне обратился незнакомый мужчина лет пятидесяти с доброжелательным бородатым лицом и чашкой кофе в руках. — Все столики заняты, если вы не против…

— Разумеется, присаживайтесь.

Сильвия не спешила с возвращением, а мне одному четыре стула всё-таки многовато.

— Вы, я вижу, не местный? Очень белая кожа, словно бы незнакомая с нашим солнцем.

— Я приехал только вчера. — Что-то в этом дяденьке вызывало доверие, может быть, стоило рискнуть и спросить его напрямую? — А вы коренной волгоградец?

— Второе поколение, — улыбнулся он, высыпая в кофе пакетик сахара и позванивая ложечкой. — Мои родители восстанавливали Сталинград из руин после войны.

— Я мог бы задать вам несколько вопросов относительно местных достопримечательностей? В частности, о Мамаевом кургане?

— Хм… А что же о нём спрашивать? Сели на такси и добрались за пятнадцать минут. Там уйма экскурсоводов и киоски с сувенирами. Или вас интересует что-то иное? — Мужчина отставил чашку и укоризненно посмотрел на меня. — Чёрный археолог, угадал? Спешу огорчить, у кургана вы ничего не найдёте, там всё давно перерыто.

— Я не раскапываю могилы павших. Меня интересуют овраги.

Вместо ответа мужчина быстро встал, бросил на меня недобрый взгляд и ушёл, оставив недопитый кофе. Вроде бы мои расспросы не были чрезмерно бестактны. Тогда почему такая реакция? Он вернулся почти в ту же минуту. Встал рядом со мной и положил руку мне на плечо.

— Вы из органов?

— Нет, — честно признался я.

— Частный сыск?

— Нет.

— Хорошо, не буду настаивать. Извините меня. Два месяца назад там погиб мой племянник. Нехорошая и непонятная смерть. Я не знаю, куда смотрят власти и полиция… В наших оврагах селятся бомжи и цыгане, там торгуют наркотиками, там настоящий рассадник болезней и преступности. Я не понимаю… Молодой человек, у вас очень светлое лицо, вы — не они… Зачем вам овраги?

— Не все, только у кургана, — напомнил я, уходя от прямого ответа.

Ангелы не могут лгать, но никто не запрещает нам быть дипломатами, избегая острых углов.

— Там безопасно, — успокоенно выдохнул мой собеседник. — Полицейские наряды, охрана памятников истории, чёрные копатели и наркоманы не лезут в такие места.

— А ночью?

— Везде горят фонари.

Мы проболтали ещё, быть может, пять — десять минут на тему, чего ещё, с точки зрения местного жителя, стоило бы осмотреть: тракторный завод, панораму Сталинградской битвы и пивную «Бамберг». Её недавно построили немцы, возможно, потомки тех, кто в годы Великой Отечественной превращал этот город в пылающую пыль. Мой собеседник заказал себе вторую чашку кофе, а я, поблагодарив его за совет, направился на поиски загулявшей герцогини. Она, конечно, вольна выбирать и примерять всё, что заблагорассудится, но деньги-то всё равно у меня…

— Моцарт! Милый, дорогой, любимый, единственный, мне надо ещё вот это, это, вот эти две кофточки, платье, три пары туфель (я хотела четыре, но ладно…), блузку с люрексом и во-о-он ту обалденную сумочку, потому что иначе я тут же и умру! Ты мужчина, тебе этого не понять. Просто купи, и всё! Купи, ну купи, купи, купи, купи-и… А то буду ныть!

У меня не было ни тени сомнения в том, что она легко претворит эту угрозу в жизнь. И не то чтобы я боялся женских слёз, нет, просто не хотел привлекать к нам лишнего внимания. После безропотной оплаты мной шести счетов оставшихся наличных денег вряд ли могло хватить даже на обед в трактире. Но Сильвию, как вы понимаете, такие мелочи близко не волновали, она была счастлива, как дитя, и, кружась с пакетами в руках, распевала на выходе из торгового центра:

Не знаю, где она это подхватила, но людям вроде бы нравилось. На нас смотрели с насмешкой, но без осуждения.

— Ты как знаешь, а я, пожалуй, останусь здесь жить! Найду себе богатенького аристократа, выскочу за него замуж и буду каждый день покупать себе новый лифчик!

— Но ты уже замужем.

— И что? Где я, а где он?! — безмятежно присвистнула рыжая гроза холостых мужчин. — Если исходить из того, что сейчас две тысячи двенадцатый год, то мой достопочтенный супруг, герцог Кремер, давно почил в бозе, сдох, был небрежно закопан, рассыпался прахом, а на его могиле, надеюсь, построили мастерскую по пошиву женского белья!

— Что ты несёшь, господи…

— Только то, что я — честная вдова, и никто не помешает мне вновь выйти замуж ради устройства личной жизни! Как думаешь, вон тот брюнет в чёрной повозке действительно мне подмигивает или ему что-то в глаз попало?

Ответить я не успел, потому что из проезжающей машины высунулось дуло пистолета и четыре выстрела грохнули с такой скоростью, словно слились в один. Как я успел оттолкнуть болтунью в сторону на прилавок с газетами и журналами — ума не приложу… По счастью, пули не задели никого из прохожих, но смерть прошла так близко, что я ощущал ожог на виске.

Что же происходит? Мы здесь меньше суток, переоделись, смешались с толпой и тем не менее уже подверглись покушению среди бела дня! Неужели за нами так тщательно следят, что ни на миг не упускают из виду, и неужели мы настолько опасны, что нас пытаются убить при свидетелях, прямо посреди улицы?!

— Я ушибла коленку и, кажется, порвала чулок… Вошь антихристова! Моцарт, а у нас точно не хватит денег на новые?!

Мне пришлось молча вытащить из-под вороха газет свою рычащую спутницу по несчастьям и, крепко держа её за руку, дать дёру! Бежали наугад, стараясь лишь избегать пустынных мест и, по возможности, находиться среди прохожих. Самое обидное, что ни я, ни она не понимали причины такого скоропалительного нападения. Но что ещё хуже, так это чёткое осознание — на нас напали люди. Люди, а не вампиры! И это особенно подло…

Хотя чему удивляться?! Во все времена кровососы легко находили себе преданных слуг из рода человеческого. Те же Вампиры Черри довели искусство управления людьми до совершенства, и должен признать, что находились мужчины и женщины, служащие им не из-за страха или денег, а исключительно по идейным соображениям. Они называли этих кровожадных тварей «ангелами Смерти», они поэтизировали их неутолимую жажду, они настолько романтизировали сам образ вампира, что куда там страдающему Гамлету, и активно призывали все силы Зла очистить мир в кровавой купели, дабы возродить его к лучшей и чистой жизни! Правда, не совсем понятно, кто бы возродился, если бы в результате очищения всех съели…

— Я есть хочу! — примерно через час заявила мне утомлённая, как крестьянская лошадь, Сильвия. — Дьявол, кто бы знал, как, оказывается, неудобно ходить на этих каблуках?! Настроение испорчено напрочь… Хочу богатого мужа, шикарную машину и обычные тапки!

Мне оставалось только сочувственно вздохнуть, я даже руками не мог развести, она сгрузила на меня все пакеты, чтобы идти налегке. Видите ли, она посчитала, что нам будет спокойней под гарантированной защитой её двуствольного пистолета. Находясь в примерочной, практичная черногорская девушка не поленилась перезарядить своё оружие. Порох хранился в бычьем роге, поэтому не промок. И хоть серебряных пуль больше не было, но в нашем случае вполне устраивали и обычные свинцовые шарики. Если ухитриться с двух шагов попасть вампиру в затылок или в лоб, то голову разнесёт при любом раскладе…

— У нас нет денег. Ты вроде бы взяла какую-то еду у своей подруги?

— Мм… упс.

— Ты всё съела? — не поверил я. — Одна? Не поделившись? Когда?!

— Ой, ой, ой… Вот что ты такой вредный, а? Тебе самому с собой не скучно?.. — Сильвия показала мне язык и отвернулась. — Да там и было-то три кусочка колбасы, ломтик сыра и вообще ничего серьёзного… А сейчас обед! В Черногории принято есть много мяса и не ограничивать себя в вине. Слушай, у тебя есть ножи, а у меня пистолет, давай кого-нибудь ограбим?

— Может, проще вернуть в магазин хотя бы треть твоих покупок?

— Только через мой труп. — Вспыхнувшая герцогиня цыкнула зубом и выразительно махнула ногтём под горлом.

Должен признать, я предпочёл поверить ей на слово.

В конце концов, ангелы из состава Девятого Легиона могут держать жёсткий пост целую неделю. Ну, я сам на себе не проверял, но нас так учили. Так что уж как минимум до вечера я спокойно выдержу. Ничего сложного, по крайней мере, мне так казалось…

Проблема заключалась в том, что везде вокруг нас кто-то что-то ел! На каждом углу мелькали зазывающие вывески ресторанов, кафе, трактиров и кабаков. Прямо на улицы, в тень, выносили столики, рекой текло пиво, и жарилось мясо. Дома пестрели продуктовыми магазинами, уличными лотками, ларьками с мороженым и всякой мелочью для быстрого перекуса. Здесь было слишком много искушений, чтобы не думать о еде.

Не выдержав, мы потратили последние деньги на хлеб и, честно разломив буханку пополам, отправились в сторону Мамаева кургана пешком. Я всё так же нёс все покупки герцогини, а Сильвия благородно отламывала кусочки от моего ломтя и по дороге совала мне в рот. Как человек своей эпохи, она привыкла покрывать солидные расстояния пешим ходом и не гнушалась простого хлеба. Первое время мы спрашивали дорогу у прохожих, а потом, выбравшись за железнодорожное полотно, увидели вдалеке гигантскую скульптуру женщины с поднятым мечом. Это была «Родина-мать», ошибиться было невозможно, как и невозможно было бы и заблудиться, имея перед глазами такой великолепный ориентир.

Должен сказать по совести, что ничего подобного по красоте, мощи и силе воздействия на зрительное воображение я ещё никогда не видел. Хотя, с другой стороны, ну вот где я вообще мог что-то видеть, в райских чертогах, что ли? Так они скульптурами и курганами не украшены, просто в таковом не нуждаются. Кущи идеальны! Это людям на земле, кроме красот природы, нужно окружать себя ещё и красотой искусственной. И ведь есть совершенно гениальные мастера, создающие вот такие великие произведения искусства…

— Как я понимаю, на сам холм нам переться не надо? — не имеющая ничего святого в душе, простонала Сильвия, дополнительно повиснув у меня на плече так, словно мне было мало её пакетов. — Нас ведь интересуют только овраги?

— Нас?

— О да, прошу прощения, тебя! Я в этой беготне за вампирами больше не участвую, потому что ещё и дня не проносила всего, что куплено. И пока не поношу, меня есть нельзя!

— Тебя вообще есть нельзя — отравишься, — буркнул я, пытаясь сбросить её хватку. — Зачем ты тогда со мной пошла?

— Ну не могла же я всё это таскать на своём горбу?! Тебе что, трудно было донести пару лифчиков беззащитной девушке? — капризно надула губки моя рыжая нервотрёпка. — Хочешь поймать за хвост того старого козла из Алых Мантий — так ради бога! Сгрузи меня вон там, на лавочке, и я скромненько подожду, пока ты вернёшься. Часик-полтора тебе хватит?

Мне было уже невмоготу объяснять ей, что охота — штука сложная, долгая и непредсказуемая. Я сильнее и быстрее любого вампира, но это далеко не всегда решает исход схватки. На охоте честных поединков не бывает, как, впрочем, и везде. Даже при равном оружии всё равно равенство иллюзорное, а вампиры не нападают по одному.

— Я могу задержаться.

— Я подожду.

— Только никуда не уходи.

— Ни-ни! Сижу и жду, как юная монашенка выхода в город за соблазнами…

В сущности, это было вполне компромиссное решение. Если уж она не боялась бегать по закоулкам Старого города и наводить пистолет на главу клана, то кто посмеет обидеть такую милашку в современном Волгограде? Не то чтоб я так уж непременно хотел полюбоваться на этого смельчака, нет, мне это неинтересно. Перспективные покойники никогда не вызывают у меня желания с ними знакомиться…

Сильвия указала мне на небольшое уличное кафе в три столика, где подавали лимонад, чай, пиво и чипсы. Наверное, её можно было оставить и здесь. Местечко не лучше и не хуже любого другого. Надеюсь обернуться побыстрее. Сейчас ещё только вечер, значит, это будет лишь разведка, вампиры не рискнут выползти до темноты.

— Тебе не будет скучно?

— О нет! — уверенно хмыкнула герцогиня, кивая в сторону трёх смуглых и горбоносых мужчин, улыбающихся за дальним столиком. — Скучно мне здесь точно не будет. Но если ты придёшь слишком поздно, то я буду веселиться в одиночку, отплясывая на трёх трупах…

— А нельзя как-то чуть более миролюбиво относиться к людям? — намекнул я.

Рыжая интриганка ещё раз показала глазами на мужчин. Их лица горели такой плохо скрываемой похотью, что я признал — девушка права, и, если не хочу лишней крови, вернусь через час. Но чем раньше, тем лучше…

Первый встреченный мной овраг был относительно неглубоким, но длинным, стены поросли редким кустарником и жухлой, колючей травой, на дне стоял высокий камыш и редкие маленькие вётлы. Не похоже, чтоб тут кто-то селился, даже цыгане или бездомные. Тем не менее я легко нашёл узкую тропинку, сбегающую вниз. На рыжей глине не было каких-нибудь необычных следов, но, с другой стороны, что я ожидал увидеть — отпечаток раздвоенного копыта?

— И всё равно здесь что-то не так…

Под ногами дважды хрустнули выбеленные мышиные косточки. Потом я нашёл обрывок верёвки со следами запёкшейся крови. Не окровавленный обрывок, а словно бы аккуратно обсосанный, как будто бы кто-то смаковал все эти маленькие детали садистской игры со связанной жертвой. Пару раз попадались пуговицы, обычные, просто оторванные, отверстия для ниток забиты песком. Тропинка уводила вглубь камыша, коричнево-пепельные метёлки что-то бормотали на ветру, острые листья трещали и вздрагивали, казалось, что кто-то крадётся за мной по следу и я уже чувствую хриплое дыхание за спиной…

— Нервы шалят — первый признак усталости, — сам себе напоминал я, силой воли удерживаясь от того, чтобы не хвататься за нож. — До темноты здесь можно наткнуться разве что на бродячих собак. Ох ты ж бог и все его архангелы!

Я наклонился и поднял аккуратнейшим образом вылизанный собачий череп. Только череп, больше не нашлось ни одной косточки. Когда-то это был довольно крупный пёс, судя по уцелевшей верхней челюсти — вполне молодой и явно из боевых пород. Не знаю, как его убили, но объедали его не муравьи, на лобных костях были заметны чёткие царапины от чьих-то острых зубов. Я сплюнул…

— Значит, вот тут оно и происходит. Сколько же вас здесь, по таким вот оврагам, собирает кровавую жатву…

Тропинка окончилась плотно утоптанной площадкой пять-шесть шагов в диаметре. Ничего похожего на приют нищих или курителей гашиша — ни пустых ящиков, ни тряпья, ни пустых бутылок, никакого мусора, даже следов от костра нет — ничего. Ровный круг. Тяжёлая аура смерти и страха. Здесь убивали, проливали кровь, разрывали тела и устраивали пиршества самые грязные и подлые из вампирского племени — шакалы. Это презрительная кличка, ни один клан не водит с ними дружбы и не поддерживает отношений. Это отребье, ублюдки, отбросы Тьмы, слишком жадные, чтобы с ними можно было договариваться, и слишком безумные, чтобы ими управляли. Они низкорослы, сильны, прямоходящи, хотя бегают на четвереньках, охотятся стаей по четыре-пять особей и ничего не оставляют от жертв. В буквальном смысле ничего…

— Ладно, расстанемся на этой мажорной ноте… Встретимся в полночь. Не надо меня провожать, я запомнил дорогу.

Обратно я шёл уверенным шагом. Если и заметил маленькие чёрные глазки, хищно следящие за мной из-за камышей, то виду не подал. Шакалы не рискнут напасть до темноты, даже если их больше и они на своей территории. Когда выбрался из оврага наверх, на город уже начинали спускаться сумерки. Часа через три мне придётся спуститься сюда снова, и надеюсь, что жажда крови заставит этих тварей напасть, а пока…

Я вдохнул полной грудью свежеющий воздух, взглянул, как на длинном мече скульптуры зажигаются разноцветные огоньки, и быстрыми шагами направился туда, где оставил Сильвию.

То, что я увидел спустя некоторое время, сначала заставило меня покраснеть, а потом прыснуть в кулак от едва сдерживаемого хохота. Моя черногорская знакомица всё так же сидела за круглым столиком уличного кафе. Рядом с ней расположились те самые темпераментные юноши (турки или испанцы), но только теперь они были почти голые! Вся троица красовалась в нижнем белье, носках и ботинках. Остальная одежда горкой высилась у ног Сильвии. Хладнокровная герцогиня неспешно встряхивала кожаным стаканчиком, в очередной раз выбрасывая три шестёрки!

— Вах… Как она это делает, э?!

— Это просто удача, милый, снимай часы.

— «Ролекс» золотой, да! За один кон нечестно! Давай ещё раз кидай!

— Тимур, мур-мур, — укоризненно покачала рыжими кудрями прожжённая аферистка. — Стыдись, ты же джигит, а торгуешься, как старая еврейка на которском базаре, выбирая лук для рыбы фиш так, чтобы не очень маленький, но очень недорогой…

— Ну кидай уже, Сильва, э?! — хором поддержали парня двое других.

Дробный стук костей в стаканчике, два плевка через левое плечо, одно дуновение в донышко, синий всплеск из-под полуопущенных ресниц, бросок…

— Ва-а-ай, — дружный стон разбитых мужских надежд.

Три шестёрки! И я бы не задавал глупых вопросов, потому что отлично знал, как она это делает. В любой портовой таверне вас научат этому нехитрому трюку за полчаса и две проставленные выпивки.

— Часы? — Сильвия требовательно протянула ладошку.

После секундного ворчания тот самый «Ролекс», которым ещё секунду назад гордился бедный Тимур, перекочевал в цепкие пальчики моей подруги.

— Не золото, — прикинув вес часов, уверенно определила Сильвия. — Тебя обманули, но я беру в пару к твоей «платиновой» зажигалке. О, дорогой мой, ты вернулся? А я тут немножечко пообщалась с мальчиками из горного Дагестана. Не ревнуй, они были очень-очень вежливыми и играли честно! Правда, мальчики?

Невнятное бурчание, злобные оскалы и стыдливое отведение глаз в сторону. Да, знаю я эту честность, но сами виноваты…

— Оставь людям одежду, пойдём.

Сильвия безоговорочно встала, бросила добычу в изрядно распухшую сумочку и церемонно подала мне руку.

Вывернувшая из-за поворота красная легковая машина с тонированными стёклами подлетела к нам и резко встала в облаке пыли и визге тормозов. Задняя дверца распахнулась. Приглушённый, но знакомый голос быстро приказал:

— Залезайте! Рита в опасности.

Мы повиновались, быстро засунув в багажник пакеты и не задавая вопросов. Вик разворачивал машину, и я успел заметить боковым зрением, как радостно гости из горного Дагестана кинулись делить свою одежду.

— На сколько ты их наказала?

— На ещё четыре похода в магазин! — гордо улыбнулась Сильвия, и я одобрительно поднял вверх большой палец.

Разумеется, азартные игры — это грех, осуждаемый всеми религиями мира, но иногда, когда очень надо… даже отцы церкви играют, сам видел. И кстати, домино изобрели монахи!

— Ничего, если я вас ненадолго прерву? — с подчёркнутой вежливостью напомнил о себе молодой вампир. — Рита не вернулась из магазина. Её сотовый не отвечает. В больницы, морги и милицию я уже звонил. У подруг её нет. Я хочу её найти.

— Проголодался или соскучился? — не удержалась герцогиня, хотя в её тоне заметно сквозило беспокойство.

Мне не понравилось, как бегают глаза Вика, такие бывают либо у начинающих лжецов, либо у вампира, одержимого голодом. Второе вряд ли: он пил кровь при мне на обед, то есть всего несколько часов назад.

— Куда мы едем?

— Вы должны помочь мне, — откликнулся Вик, внимательно следя за дорогой и то и дело оглядываясь в зеркало заднего обзора. Я лишний раз отметил, что сам он там не отражается.

— Ты не ответил на вопрос ангела, — напомнила Сильвия, отработанным движением выхватывая из сумки свой пистолет и прикладывая холодное дуло к затылку нашего бледного водителя. Тот вздрогнул, но не сдался.

— Поймите, я волнуюсь за неё. И не мне напоминать, что это из-за вас она вляпалась в то, во что не следовало. Я отвезу вас в одно место, мы просто поговорим. И уберите этот дурацкий ствол, девушка! Я не хочу, чтобы вы случайно нажали на курок, подпрыгнув на первой же колдобине.

— Не-эт, мой мальчик, я не уберу этот проверенный пистолет, пока ты не скажешь нам правду. Давай остановимся и…

— Если я остановлюсь, то вон та белая «Лада», что идёт в хвосте, подъедет и нас банально расстреляют посреди улицы, — огрызнулся он. — Вы этого хотите? Уверены?

— Продолжай движение, — попросил я, быстро обернувшись назад. — На сегодня по нам уже достаточно стреляли. Но она не уберёт пистолет, потому что ты лжёшь, вампир.

— Можно подумать, я один лгу…

— В каком смысле? — переглянулись мы.

— А кто сегодня в торговом центре разоткровенничался с бородатым? Не надо было, ой не надо-о… В этом городе не стоит доверять первому встречному. А уж тем более так бездарно выбалтывать о своих истинных целях. «Где Мамаев курган? Где овраги? Как пройти? Что там интересного?..» Ну и как, понравилась сказка о пропавшем племяннике?

— Он был человек, — неуверенно ответил я. — И выглядел… интеллигентным человеком.

— Такие нам и служат, — зло бросил Вик и резко повернул вправо.

Сильвию швырнуло на меня, но курок она, слава богу, не спустила.

— Держитесь крепче, здесь мы можем оторваться.

Дальше было минут десять-пятнадцать дичайшей гонки по непонятному лабиринту перекрёстков, закоулков и переулочков, выездов на встречную полосу, подрезаний других машин и пересечения на красный. Потом мы вдруг резко встали в тупике у какого-то магазинчика и потушили огни.

— Молитесь, — тихо предложил усталый вампир и откинулся в водительском кресле.

— Господь наш Вседержитель и Царица Небесная, спасите-помогите… — торопливо забормотала рыжая черногорка, и Вик не выдержал:

— Это было фигуральное выражение! Вы ещё креститься у меня за спиной попробуйте…

— Ты уверен, что девушка пропала?

— А мы уже перешли на «ты»?

— Моцарт, можно я его хотя бы рукояткой огрею?!

— Ладно, ладно, только без грубостей!

— А я нежно!

— Прекратите вы, оба! — прикрикнул я. — Мы тратим время. На «вы» так на «вы». Вы знаете, где она?

— Предполагаю, — хмуро бросил Вик.

— Тогда почему не спасёте её сами?

— Потому что их там больше пяти!

— Вы не справитесь с пятью изнеженными мужчинами этого времени? — презрительно скорчила мордочку Сильвия. — Да я одна вот только что уделала троих!

— Если её увезли туда, куда я думаю, то Риту держат не люди…

Прежде чем моя подруга успела ещё что-то спросить, я силой пригнул её голову к сиденью и навалился сверху. Мимо пронеслась та самая светлая машина, что преследовала нас раньше. Я понимал, что Вик опять не говорит всей правды. Ангелы никогда не лгут сами, а потому очень болезненно ощущают чужую ложь. А он лгал. Вампиры невероятно артистичны и талантливы в этом деле. Будь у меня хоть какой-то контакт с нашими, я попросил бы помощи или хотя бы совета, но сейчас…

Нам не оставалось ничего иного, кроме как сунуться с головой в подготовленную кем-то ловушку. И идти придётся обоим, потому что, как ни верти, но Сильвию нельзя оставлять одну. Нигде. Ни под чьей охраной. Самое безопасное место в этом мире для неё у меня за спиной. И что бы там ни говорил этот нервозный вампир, покупающий кровь, о своей пропавшей соседке — мне придётся ему поверить. Потому что приказа сверху нет и не будет, а значит, любое решение ляжет ответственностью только на мои плечи. На миг я вспомнил зелёные, наивные глаза Риты, её смех и то, как застенчиво она протирала стёклышки очков, как удивительно краснела, встречаясь со мной взглядом. Она приманка в этой ловушке, и никто не сомневается, что мы за ней пойдём. Хорошо, пусть так и будет, но, чур, потом не обижаться!..

— Поехали, — попросил я, отпуская Сильвию и садясь поудобнее.

Вик кивнул и молча завёл мотор. Наша машина вновь рванулась в ночь под светом фонарей в направлении к центру города.

Черногорская краса зевнула и беззастенчиво улеглась мне на плечо, уснув в одно мгновение. Счастливое и беззаботное дитя, живущее одним днём, короткими мыслями, яркими чувствами и каким-то упоительно сиюминутным восторгом бытия. Такие, как она, не доживают до старости, но зато празднуют каждый миг жизни и умирают без страха — с яростью, если в бою, и с удивлением, если несчастный случай. А ещё они всегда чуть-чуть рады смерти, ибо для них это не конец жизни, а новый опыт за чертой. Их можно не уважать, над ними можно смеяться, но не заметить их — нельзя…

Вик остановил машину напротив большого бело-серого здания с огромными окнами. По всей улице горели фонари, было светло, как днём, прогуливались люди, торговали киоски и ларьки, слышалась музыка (кажется, здесь гулянье не кончается никогда), но нам было указано именно на тот большой дом, чуть отгороженный сквериком от городской суеты.

— Библиотека? — прочитав табличку, не поверил я.

— Кладезь знаний, — сонно причмокивая, подтвердила Сильвия. — У дедушки была огромная библиотека аж на сто с лишним томов! Правда, почти всё на латыни или арабском, так что я жутко не начитанная. Пойдём просветимся?

— Мы там не читать собираемся.

— Нет?! — ужаснулась рыжая герцогиня так, словно слова Вика ранили её в самое сердце. — А я так надеялась, так мечтала, так верила в идеи гуманизма и общечеловеческого просвещения… Тогда мне больше не для чего жить! Пошли, куда надо, и убьём там всех уродов!

— У неё всегда такой нездоровый оптимизм? — обернулся ко мне вампир. — Можете не отвечать, я уже вам сочувствую…

Мы трое вышли из машины.

— Дверцы не захлопывайте, тачка краденая.

Я со вздохом подумал, в какой чудесной компании нахожусь. Слева — агрессивно настроенная аристократка, пьющая вино, как воду, и на деньги играющая в кости. Справа — вампир-автоугонщик с непонятной нежностью к сожительнице по коммунальной квартире. Если, конечно, это не любовь…

— Нам сюда. — Вик мотнул головой влево. — Пройдём через задний ход. Ничему не удивляйтесь и ведите себя естественно. Вы — моё мясо. Оба. И во избежание лишних жертв не могли бы вы называть меня господином?

Мы с Сильвией, не сговариваясь, пнули его в задницу. Поверьте, нет ничего смешнее вампира, с воплем взмывающего на два метра вверх от сдвоенного удара по копчику!

— Идиоты, больно же!

— Извини…те, — почти ласково улыбнулся я. — Тяжёлый день, все нервы на пределе, душе хотелось маленького праздника… Без обид?

— Если поцелуете туда же, куда пнули. — Рискованно, но теперь он уже двигался волнообразно, оборачиваясь, чтоб не подставляться обоим сразу.

Быстро учится, с таким всегда приятно иметь дело. Мы обошли здание и спустились по загаженным ступенькам в какую-то полуподвальную каморку. Вход никем не охранялся, и это было странно: вампиры во все времена больше чем кто-либо озабочены сохранением конспирации и безопасности.

— Сюда чужие не ходят, — не оборачиваясь, сказал Вик. — А те, кто ошиблись дверью, обратно не возвращаются. Разве что по частям.

— Не переживай, самец стрекозы, Моцарт убьёт их всех! По одному или оптом. Моя задача лишь повыше поднимать подол, чтоб не запачкать платье в крови и не спотыкаться о трупы. Хотя такой подол, как сейчас, если ещё и поднять…

— Ещё слово, и я сам верну тебя в машину, надену намордник, строгий ошейник, свяжу по рукам и ногам и…

— Ого, какие у вас обоюдные фантазии, — присвистнув, оборвал меня Вик, и на какой-то миг я покраснел, поняв, что ляпнул двусмысленность.

Сильвия неожиданно ласково прильнула к моему плечу:

— Это было обещание, милый?

Ответить мне не пришлось, наш проводник открыл ещё одну дверь, и перед нами открылся вампирский рай…

По ушам бил оглушающий барабанный ритм, глаза слепили неоновые вспышки прожекторов, в низком полуподвальном помещении стоял удушливо-сладковатый дым, на небольшой сцене крутилась полуодетая девушка, изгибаясь в самых сладострастных позах, а вокруг за обычными ресторанными столиками вперемешку сидели и люди и вампиры. Это казалось невозможным, невероятным, противоестественным, но…

Они разговаривали, общались, смеялись, что-то пили, спорили, аплодировали, танцевали… в общем, вели себя как в самом обычном кабаке. На наше появление никто не обратил внимания. Вик уверенно лавировал между столиков, выводя нас в самое тёмное и неприметное место за сценой. Впрочем, больше мы бы в любом случае нигде и не могли разместиться, зал был набит под завязку. Вик усадил нас на скрипящие табуреты и небрежно щёлкнул пальцами. В один миг к столику подбежал резвый юноша, красивый, как полубог, одетый в белую рубашку с кружевами и облегающие джинсы.

— Что пожелает господин?

— Кровь с виски, — не думая, бросил наш вампир. Дикое сочетание вкуса, понимаю, но, видимо, здесь оно было популярным. — Девушке — мартини с лимоном, но безо льда. Мужчине — водку.

— Чем будете закусывать?

— Моя закуска со мной.

— Разумеется, господин, — подобострастно улыбнулся юноша, обнажая ещё молодые клыки, и сделал пометку в блокноте. — Позволите повторить ваш заказ?

— Нет, запоминай так. — Под холодным взглядом Вика официант исчез так же быстро, как и появился.

— Рита может быть здесь? — тихо уточнил я.

— Ради вашего бога, Моцарт, будьте так добры, ведите себя естественно, — не глядя на меня, попросил вампир. — И кстати, девочка, тебя это тоже касается.

— А что не так? — Удивлённая Сильвия убрала ноги со стола.

— Именно это! В присутствии своего хозяина мясу положено сидеть тихо, скромно, безэмоционально и не смея поднять на меня даже взгляда, полного обожания. А уж тем более не пытаться снова стукнуть меня своим дурацким пистолетом!

— Я ещё и не думала даже…

— А то по глазам не видно. — Вик сделал нам знак заткнуться, тот же красивый юноша ловко расставил всем заказанные напитки и удалился, пятясь задом.

Ни я, ни герцогиня не притронулись к бокалам.

Я пристально осматривал зал, высчитывая, сколько боеспособных вампиров здесь находится и сколько я смогу продержаться с двумя ножами против такой толпы в замкнутом пространстве. По приблизительным подсчётам выходило около пятнадцати-двадцати минут. Это очень мало. С другой стороны, учитывая, что здесь половина присутствующих люди, наверняка в случае безобидной драки поднимется паника, а это неплохой шанс вырваться в суматохе. Конечно, я ангел Девятого Легиона и не боюсь смерти, но нас больше учили выживать.

Это сложно, но это важнее, чем одноразовая героическая гибель в кольце врагов…

— Если её куда и могли привезти, то только сюда, — одним глотком выпивая половину кровавого коктейля, пробормотал Вик. — Не знаю, как они на неё вышли, но всё неслучайно. Я должен был догадаться. Ей не простят того, что вы натворили тогда в ночном баре.

— Для вампира ты так по-человечески переживаешь за эту девушку, — чуть сощурилась Сильвия, — что если это не любовь, то что же? Что это… это… не может быть, она же раздевается! Моцарт, ты только посмотри, она… Нет, не смотри, чего ты там не видел?! Ишь как вылупился сразу! Все вы мужчины — кобели, жеребцы, козлы и сволочи! Я, может, тоже так раздеваться умею… правда, не на шесте… и не вниз головой… и не врастопырку…

— Сильвия, — чуть изменившимся голосом вдруг попросил Викентий, — вы не могли бы подержать за руки вашего приятеля? Боюсь, что он слишком впечатлителен.

В ту же минуту, без предупреждения, погас свет, а музыка загрохотала ещё громче. Мне показалось, что я услышал тихий вскрик и какой-то звук, похожий на сочное разбивание арбуза. Через мгновение прожекторы включились вновь, но девушки у шеста уже не было. На сцене алели свежие капли крови, и вышколенные официанты разносили наполненные красным фужеры «за счёт заведения». Я почувствовал, как чёрная пелена ярости заволакивает сознание. Сильвия, всё поняв, вцепилась мне в левую руку, на правой всем телом повис Вик. Разумеется, я сбросил обоих меньше чем за полминуты, но этого короткого отрезка хватило, чтобы слегка протрезветь…

— Пожалуйста, она здесь, я уверен, — едва сдерживаясь, шептал волгоградский вампир. — Они выведут её на сцену, одурманенную, загипнотизированную месмой, но это будет наш единственный шанс. Я смогу подхватить её очень быстро и успеть добежать до выхода, и тогда… Обещаю, они все ваши! Все, кто бросится в погоню. Люди не пойдут, никто не посмеет лезть в разборки вампиров. А как только я вынесу её на свежий воздух, то, клянусь чем угодно, вернусь и помогу вам!

— Точно втюрился, — подмигнула мне герцогиня. — Знаешь, я, пожалуй, выпью и тоже во всём этом поучаствую. Мой папа научил меня с тридцати шагов бить пулей в туза.

Я промолчал, ограничившись лёгким кивком. После того, что здесь только что произошло, рассуждать о чём-либо уже не хотелось. Только убивать. Причём не одних вампиров…

— Здесь нет простых людей, — правильно поняв мои мысли, быстро объяснил Вик, поводя пальцем справа налево. — Учёные и политики, врачи, школьные учителя, журналисты, толерантный и интеллигентный народ. Проблема поиска диалога и компромисса с нами ставит человечество в непривычные рамки, проверяя гибкость морали и на ходу придумывая новые правила поведения в социуме.

— Вы убьёте и их.

— Разумеется, но не сразу и по одному. Это вселяет некую надежду в остальных. Люди всегда готовы принести в жертву других людей для успокоения собственной совести и достижения нестойких идеалов межвидового братства.

— Это грязь, — продолжил я.

— Это реальность, — хмыкнув, поправил Вик. — Но иногда даже мне хотелось бы знать, а что думает по данному поводу Господь Бог? Или ему уже всё равно…

— Заткнитесь оба, — невежливо оборвала нас Сильвия. — Смотрите, вон она!

Мы с Виком замерли — под томную и тягучую музыку на маленькую сцену вывели нашу недавнюю знакомую. На Рите был длинный шёлковый плащ почти до пола и капюшон, прикрывавший голову. Под одобрительные аплодисменты зала, свист и выкрики тот же официант, что обслуживал наш столик, широким жестом сорвал с неё плащ.

— Сидеть! — Теперь уже мне пришлось навалиться на плечи Вика, удерживая скрипящего зубами вампира.

Впервые вижу, чтобы кровососа переполняла такая ярость по отношению к себе подобным. Сильвия права, эта светловолосая девушка действительно значит для него куда больше, чем просто соседка по квартире.

— Браво! Просим! Покажи нам, на что ты способна, детка!

Бледная Рита, в каком-то тесном, маленьком и блестящем нижнем белье, начала осторожно двигаться в задумчивом, слышимом только ей ритме. Зрители повернули головы: в отличие от профессиональных танцовщиц она, возможно, была более неуклюжей и неуверенной, но в каждом её движении сквозила какая-то первозданная чистота. Рита была похожа на простую крестьянскую девушку, решившую искупаться в летнюю жару подальше от чужих глаз и не догадывавшуюся о своей грации и красоте. Если бы бедняжка хоть на миг могла представить, сколько народу сейчас нагло любуется её прелестями, наверное, для неё это было бы неприятным шоком.

Я отлично знаю, что в теле человека порядка пяти-шести литров крови. Значит, если разделить кровь прошлой жертвы по бокалам, розданным в качестве предварительного бесплатного угощения, то около двадцати вампиров слегка утолили первый голод, но в зале их не меньше тридцати.

— Кажется, она тоже намерена раздеваться? Ну и традиции у вас в светлом будущем города-героя Волгограда…

— Месма, вампирский гипноз, — нехотя пояснил Вик. — Рита просто не понимает, что с ней и что она делает. Моцарт?

— Да, господин, — поклонился я, так как именно в этот момент прилизанный официант уточнил, не угодно ли ещё чего-нибудь.

Вик покачал головой:

— Моцарт, не поворачивайтесь. Музыка убыстряется, как только мелодия закончится, они погасят свет. Вы готовы дать мне слово, что прикроете мою спину? Тогда я попытаюсь вывести отсюда обеих девушек.

— А мой ангел останется здесь в качестве компенсации? — нехорошо улыбнулась Сильвия, неловко сбив мою рюмку с водкой.

— Если он действительно ангел, то должен понимать: жизнь человека важнее всего! К тому же ещё никто и никогда не видел мёртвого ангела. Может, он знает, как выкрутиться? Взмахнёт крылышками и… адью!

— Нашёл ночную бабочку, да?! — Моя рыжая заступница опять схватилась за пистолет, но я успел удержать её руку. Музыка ускорялась…

— Вик, у вас есть спички?

— Вы с ума сошли, Моцарт? Здесь не курят! В вампирском клубе категорически запрещён открытый огонь!

— Примерно на это я и намекаю. Сильвия? — Я кивнул-на её распухшую сумку. — Зажигалку!

— Моё, не отдам, — надулась она.

— Верну, обещаю, — пришлось поклясться мне.

— Вы психи! — во весь голос взвыл Вик, когда скатерть нашего столика запылала, подожжённая с трёх концов.

Вампиры мало чего боятся — сказки о чесноке или сложенных крестом палочках можно смело выбросить на свалку истории. Это не срабатывало ещё тогда, не срабатывает и сейчас. Серебро, соль, осиновый кол, иногда святая вода, но главное — огонь! Яркого, беспощадного, очистительного пламени вампиры боятся больше всего на свете…

— Выведи её, — приказал я своей черногорской подруге, подхватывая пылающую скатерть и швыряя её на бархатный занавес сцены. Тяжёлые портьеры вспыхнули ещё быстрее.

— Пожар!!! — завопил кто-то, и зал охватила самая примитивная паника.

Элегантные кровососы неуправляемой толпой ломанулись к выходу. Тех людей, с которыми они только что мило беседовали, сбивали с ног и бесцеремонно отбрасывали с дороги, как ненужных кукол.

Храбрый Вик исчез одним из первых, по-моему, он даже не взглянул на всё ещё танцующую у шеста в кольце пляшущих языков пламени девушку. Сильвия успела поймать Риту в тот самый момент, когда она начала снимать лифчик.

— А меня научишь? — Рыжая герцогиня легко влепила подружке пару неслабых затрещин. — В Будве я бы просто произвела фурор по всем тавернам! Просто так, позлить мужа, пусть в своей же слюне захлебнётся, кабан толстозадый! Так как ты там бёдрами вертела? Вот так, да? Или так?

Когда блондинка Рита (произношу это слово без тени иронии) осознала, где она, в каком виде и что вокруг происходит, то завизжала с такой силой, что даже я заткнул уши. Откуда, скажите, откуда в маленьких девушках берутся такие громкие звуки?!

Меж тем начали лопаться бутылки на барной стойке, искрить и взрываться прожекторы, зал засыпало искрами и окончательно заволокло дымом! Мы втроём, держась за руки, пробирались к выходу, ничего не видя перед собой на расстоянии вытянутой руки. Я ещё попытался вытащить каких-то двух мужчин…

На улице уже слышался рёв сирен, к зданию библиотеки примчались пожарные, врачи и стражи. Из подвала било оранжевое пламя, тем, кому удалось выбраться, оказывали медицинскую помощь. Я отдал дрожащей Рите свою перепачканную гарью рубашку, и мы поспешили вон из набежавшей толпы. А со стороны дороги от светофора нам отчаянно махал рукой Вик, высунувшись уже из голубой машины. Видимо, он преспокойно угнал и эту…

— Садитесь же! Быстро сваливаем отсюда!

— А где… где мои пакеты? — праведно возопила Сильвия, бесцеремонно сбрасывая на меня подругу и лихорадочно ища в сумке пистолет. — Они были в том багажнике! Я тебя не прощу! Где мои лифч…

— Я переложил! Всё! Ничего не забыл и не оставил! — едва не рыча, проорал Викентий. — Валим отсюда, пока нас не заметили!

— Другое дело. И незачем так орать, сорвёте горлышко. — Церемонно распахнув дверцу, герцогиня помогла усесться Рите, позволила мне усадить её саму, захлопнула дверцу. Дождалась, пока я сяду на переднее сиденье, и вальяжно попросила: — Милейший, а отвезите-ка нас куда-нибудь выпить! Ужин и шампанское за мой счёт, мне сегодня жутко везло в игре…

Машина рванула с места столь резко, что мы все ударились затылками, и понеслась вперёд с такой скоростью, словно за нами гнался сам дьявол! Отъехав по меньшей мере на три квартала от злополучного вампирского клуба, Вик успокоился, сбросил обороты и повёл авто по главной, бесконечно длинной улице города мимо речного вокзала по неизвестному нам маршруту.

Домой к ним возвращаться было небезопасно. Если за нами следили, то их квартира находится под наблюдением в первую очередь. Рита тихо рыдала на плече у своей рыжей подруги, негромко, но бравурно мурлыкающей черногорское «…спляшем на их костях…». И рыдания и песня постепенно перешли в дружное посапывание…

Я не особенно забивал голову мыслями, скорее, наоборот, хотелось отрешиться от всего и ни о чём не думать. Позволить встречному ветру течь сквозь себя, выдувая остатки дыма из лёгких и крики затаптываемых людей из ушей. Боюсь, что при пожаре не погиб ни один вампир, а вот «гости» клуба серьёзно пострадали.

Там лилась человеческая кровь, а я ничего не мог сделать. Но мне было ни капли не жалко тех мужчин и женщин, что пришли в подвал по собственной воле, из любопытства или, как им казалось, ради высоких целей мирного урегулирования. Мира меж людьми и вампирами быть не может. Как бы ни развивалась цивилизация и каких бы высот ни достигли технологии — лев не будет есть траву, а вампира не подсадишь на искусственную кровь. Даже те, кто из «гуманизма» пьёт кровь животных, быстро хиреют, начинают слепнуть и стареть, а каково это, если ты знаешь, что всего литр настоящей, тёплой, насыщенной всеми необходимыми веществами крови человека вернёт тебе молодость и силы?

Конечно, можно, подобно нашему водителю, покупать кровь у врачей, но на всех её не хватит. В конце концов, доноры сдают свою кровь ради спасения других людей, а не для удовлетворения вампирских аппетитов. К тому же невероятное удовольствие, получаемое этими тварями во время ночной охоты на людей, незаменимо и ничем не может быть заменено. Ни игрой, ни спортом, ни искусством, ни работой, ничем…

— Куда мы?

— Прятаться, — ответил Вик. — С сегодняшнего дня наши поднимут на ноги всех: полицию, частных сыщиков, журналистов, телевидение, сознательных граждан и даже войска. На вас будет охотиться весь город, и, поверьте мне, агония будет недолгой…

— Можешь говорить потише? — попросил я, обернувшись и видя, что обе девушки действительно уснули от переизбытка впечатлений.

— Запросто. То, что ты сегодня учинил в клубе, это… я даже не знаю, как назвать… кроме вульгаризмов ничего на ум не приходит.

— Мы хотели её спасти и спасли. Цель достигнута?

— Но какой ценой?! Прости, я, разумеется, не о людях. Ты подпалил одно из старейших ночных заведений, среди приходивших туда наших были вполне приличные парни. Я уже молчу о том, что ты мог убить и меня!

— Я тоже молчу о том, что убить тебя — это моя прямая обязанность и долг!

— Теперь ты не ори, разбудишь, — театральным шёпотом напомнил мне Вик.

Какое-то время мы ехали молча. Он снова заговорил первым:

— Ты отдаёшь себе отчёт в том, что я не должен вам помогать? Сколько помню Священное Писание — всё в этом мире происходит по воле Божьей. И если Он позволяет нам жить, питаясь людьми, если существа, подобные мне, вольготно чувствуют себя во многих городах России, значит, Ему это тоже зачем-то надо. Может, в этом есть смысл и промысел? Может, это наказание или урок людям за их грехи? Ведь не просто так в Волгограде нет ангелов.

— Есть я.

— Ты одиночка. Последний из могикан. Тот, что обратил меня, партийный работник, бывший чекист, как-то обмолвился, что лично видел ангелов карающих. Это были высоченные парни, косая сажень в плечах, у каждого огненный меч и приказ! Слово, от которого они не отступали ни на йоту, не позволяя себе никакой самодеятельности. А ты?

— А меня создали другим, — зевнул я, разговор начинал скатываться в колею пустых обвинений и перехода к взаимным оскорблениям. Ни люди, ни вампиры не задумываются, каково на самом деле ангельское терпение. Судя по нашему сержанту из учебки, это древний миф или растяжимая условность, отброшенная за явной ненадобностью.

Проницательный Викентий, видимо, почувствовал это спинным мозгом и тоже больше не приставал с вопросами. Он подвёл машину к какому-то гаражу, вышел, повозился с замком и распахнул двери. Так же молча заехал в гараж, заглушил двигатель, захлопнул его изнутри и сел на водительское место.

— Всё. До утра мы в относительной безопасности. Всем спать.

— Девушки и так спят, — холодно ответил я. — А тебе лучше выйти.

— Моцарт… — досадливо поморщился он. — Вот тебе не стыдно сейчас? Ты что, не доверяешь мне? Мне?! И это после того, что мы вместе пережили и что я для вас сделал…

— Подождёшь снаружи. И учти, у меня очень чуткий сон.

— В смысле не будить?

— В смысле не рискуй.

Вик тихо выругался сквозь зубы, но вышел. Он уселся на какое-то тряпьё в дальнем углу гаража, так что в темноте были видны лишь белки его глаз, отсвечивающие красным. Я убедился, что ключи остались в машине, закрыл все двери и провалился в глубочайший сон быстрее, чем мог от себя ожидать…

Утро пришло так быстро, словно бы я только успел закрыть глаза, а через мгновение солнечные лучи уже щекотали веки. Вставать не хотелось совершенно, хотя за ночь тело затекло. Спать в сидячем положении тоже удовольствие ниже среднего, но это лучше, чем не спать вовсе. На заднем сиденье никого не было. Что?!

Я едва не подскочил, а через лобовое стекло светло и нежно улыбался Вик, напялив тёмные очки и не выходя из своего угла.

— Чуткий сон, говоришь? Ну-ну…

— Где девушки? — нервно буркнул я.

— Ушли в магазин. Рите нужно что-нибудь подлиннее твоей рубашки.

— И ты отпустил их одних?

— Нет, я должен был пойти с ними, как негр в крематорий! — беззлобно огрызнулся он. — Но я бы пошёл, просто забыл дома свой крем для загара. Склероз-с…

— Традиционная болезнь вампиров, — подтвердил я, распахивая дверцу. — Уверен, что с ними ничего не случится?

— Могу лишь надеяться, что твою рыжую подружку не заметут в полицию за торговлю чужими часами, цепочками, перстнями, зажигалками и сотовыми. Где она находит столь чудесных партнёров для азартных игр? Я тоже таких хочу!

— Лучше скажи, какие у нас планы.

— О, и ты, Брут, хочешь жить? А вот с этим, увы, облом. Сегодня нас убьют. Всех.

— Есть предложения?

— От тех, кто убьёт?

— Я серьёзно.

— И я серьёзно. Поэтому моё предложение одно: давай обнимемся и поплачем вместе, пока девчонки не видят…

Вот в этом вся их вампирская суть: чуть где запахло жареным, они складывают лапки, ложатся в гроб и терпеливо ждут удара осиновым колом в сердце. Вампиры обожают нападать из засады, и в этом им нет равных! Никто лучше их не спрячется в ночной тени, не влезет в форточку, не вскроет замки, не подкрадётся бесшумно на цыпочках, не усыпит жертву мёртвым дыханием и сладострастно не вонзит клыки в шею. А уж как они умеют просто бросаться на спину и рвать человека из расчёта трое на одного…

Но стоит оказать им хотя бы малейшее сопротивление, сразу тушуются и обижаются. А уж когда кто-то охотится на них самих — горестному возмущению вампиров нет предела. Мир перевернулся-а! Пища взбунтовалась, не мы хватаем людей, а люди нас. Кто позволил, кто посмел, сейчас же извинитесь и верните всё на круги своя!

— О чём задумались, маэстро Моцарт? Сочиняем новый реквием?

— Мне нужно оружие. Настоящее. Что-то посерьёзнее толедской стали.

— Допустим. — Вик опустил глаза.

— А потом ты скажешь мне, где находится община. Я пойду туда и убью всех, пока они спят.

— Не слишком-то благородный поступок, ангел…

— Поэтому оставим его на моей совести. Итак, оружие?

— Два пистолета Макарова, здесь, в гараже, в углу, под тряпьём и мусором, завёрнуты в промасленную бумагу. Но про общину я тебе ничего не скажу…

Я молча шагнул в угол, разгрёб всё, что там было, и достал два тяжёлых свёртка. В одном оказались две коробки патронов, в другом — два чёрных пистолета. Мне хватило трёх минут, чтобы понять принцип действия. Схема, по существу, одна, так что не намного сложнее кремнёвого. Я сделал несколько щелчков вхолостую, потом, не торопясь, набил две обоймы, зарядил оружие и, поставив на предохранитель, положил стволы в чёрный полиэтиленовый пакет. Туда же отправились оставшиеся патроны и мои ножи.

— Куда мне ехать? — Закончив приготовления, я выбрал из кучи тряпок более-менее целую футболку, натянув её на плечи.

— Туда же, где мы были вчера, — хрипло откликнулся Вик, чувствовалось, что слова даются ему с трудом. — За библиотекой, два квартала влево, не доходя до угла, найдёшь канализационный люк. Но предупреждаю сразу — тебе не дадут к нему приблизиться. Там серьёзная охрана. Не все вампиры боятся солнечного света…

— Знаю, те, кто пьют ещё и кровь животных, достаточно устойчивы к кратковременному воздействию солнца. Они и охраняют общину?

— Да. Парни не любят огнестрельного оружия, как и просто огня. Но холодным вооружены все, и владеть им они умеют.

— Учту. До встречи.

— На небесах? — криво улыбнулся Вик, затем сунул руку в карман и вытащил несколько смятых купюр. — Возьми, доберёшься на моторе. Мне на том свете деньги без надобности. Меня по-любому грохнут.

— Дождись девушек и никуда не отпускай, — попросил я. — Если не вернусь после обеда…

— Нет уж, ты вернись! Иначе твоя экспрессивная подруженька заболтает меня насмерть, а потом ещё сделает контрольный выстрел в голову из своего музейного антиквариата! Надеюсь, он у неё не заряжен солью? А то вдруг промахнётся из принципа и пальнёт существенно ниже…

Я кивком головы поблагодарил его за заботу и вышел из гаража, стараясь не слишком широко распахивать двери. В конце концов, этот тип был не худшим из виденных мной вампиров. И как это ни грустно признать, но сейчас я мог доверять только ему.

Вернее, был вынужден доверять. Хотя это неправильно. Более того, это опасно, беспечно и преступно — доверять тому, кто вчера в опасный момент позорно удрал первым, бросив нас среди пожара в обезумевшей толпе. Значит, он вполне способен предать нас снова, но сейчас парень не врал, это не в его интересах, поскольку я — его единственная надежда выжить.

Вампирское сообщество жестоко и незамедлительно карает изменников. Причём к смерти приговариваются за куда более невинные проступки — помощь человеку, отказ от совместной охоты, неподчинение главе клана, отпущение жертвы из жалости, попытка пропаганды суррогатной крови взамен человеческой и всё такое прочее. Что могут сделать с вампиром, указавшим постороннему адрес общины, даже подумать страшно…

Везти меня согласилось лишь четвёртое такси. Три предыдущих водителя категорически отказались, мотивируя тем, что моя футболка в масле и мазуте и я провоняю и перепачкаю им весь салон. Четвёртый, смешливый парень азиатской наружности, сначала тоже отказывался, а потом зачем-то спросил, что у меня в пакете. Я честно достал один «Макаров» и тут же получил приглашение сесть, не волноваться, «куда едем, да без проблем, сию минуту, какие, к чёрту, светофоры, нет-нет, платить не надо, у него дети, и ваххабиты не хоббиты, он помнит, только не стреляй…».

Так что уже через час я вновь стоял перед той самой библиотекой, в подвалах которой мы успешно уничтожили компактное место увеселения волгоградских кровососов. Как и говорил Викентий, я не спеша обошёл здание слева. Довольно чистенький район, аккуратные панельные и кирпичные дома, припаркованные машины, ухоженные деревья вдоль дороги. Быть может, чуть запущенные дворы, но всё равно вполне пристойно.

По первому впечатлению это явно не то место, где традиционно стараются селиться вампиры. Хотя община — понятие довольно растяжимое, и вполне возможно, что где-то здесь, под землёй, они всего лишь отсыпаются днём, чтобы ночью выйти на охоту, безбоязненно разгуливая по этим тихим улочкам. Общепринятое правило «не гадь там, где живёшь» — явно не про вампиров. Этим тварям чем ближе от гроба до еды, тем лучше. Поэтому стоит проверить…

Я прошёл вперёд шагов двести и действительно обнаружил в земле целых три крышки от канализационных люков. В Будве, например, подземные стоки для воды и нечистот попросту запирали коваными железными решётками, здесь же были красивые металлические крышки, тяжёлые и надёжные одновременно. Я был предупреждён, а значит, вооружён, поэтому двух стройных мужчин, резко возникших за моей спиной, успел заметить вовремя. Строгие костюмы, чёрные очки, тонкие губы, бледные до невозможности лица…

— Прогуливаетесь, гражданин? — В лицо мне ткнули сразу два фальшивых удостоверения сотрудников ФСБ. — Извините, но вы очень похожи на одного преступника, находящегося в федеральном розыске. Будьте добры предъявить документы.

— У меня их нет, — улыбнулся я.

Мне тоже вежливо улыбнулись в ответ.

— Тогда, пожалуй, попросим вас пройти с нами до ближайшего отделения полиции. Или нам вызвать наряд прямо сюда?

— Вызывайте.

Один из «ФСБ» демонстративно достал сотовый телефон, а второй, не снимая вежливую улыбку, с похвальной скоростью попытался ударить меня двумя пальцами в горло. Человеку он наверняка сломал бы кадык, но я не человек… Мне хватило доли секунды, чтобы уйти с линии атаки, поймать его руку и с непозволительным удовольствием услышать сухой хруст костей. Вампир изумлённо уставился на свою же ладонь — указательный и средний пальцы были сломаны и вывернуты так, что едва не касались запястья.

— Что это было?

— Где? — Я непонимающе обернулся по сторонам.

— Вот это! — Дежурный вампир потряс перед носом своего товарища искалеченной рукой. — Как это произошло? Гражданин, вы ведь физически не могли этого сделать, правда? Подобная скорость находится за пределами человеческих возможностей. Или вы…

— Он не человек! — прозрели оба, и, собственно, это были их последние слова.

Я одним движением столкнул обоих головами и, не дожидаясь, пока стихнет звон, свернул так называемым фээсбэшникам шеи. Два тела, дёргая конечностями, рухнули наземь. Я быстро огляделся, приподнял крышку люка, сдвинул её в сторону и спустил обоих вампиров в канализацию. Это было единственно правильным и очень разумным решением — внизу всколыхнулась вода, откуда-то ударили стальные шипы, и мертвецы стали мертвы по второму разу. Я ещё раз огляделся, подобрал отложенный пакет, убедился, что проходящим людям глубоко безразличны мои телодвижения, и спрыгнул в люк. Мне удалось удачно приземлиться меж лопаток одного из вампиров, филигранно избежав острых лезвий, пронзивших его спину.

— Всем привет! Надеюсь, я не очень помешаю?

А в ответ тишина, взятая за основу.

Кажется, эту мелодию я слышал у подвозившего меня таксиста? Впрочем, могу и ошибаться, слуха-то у меня нет. Учитывая, что ответить тоже никто не удосужился, дальше я пошёл сам, в левой руке пакет, в правой — толедский нож. Несмотря на то что ножи (самые разные) в Волгограде продавались в каждом торговом центре, что-то подсказывало мне, что старая толедская сталь сделает расчёску из любого современного клинка. Хотя какой продавец позволил бы мне проверить…

— Направо, — принюхавшись, чётко определился я.

Именно оттуда тянуло слабым запахом тления. Вампиры, как правило, настолько беспечны или самоуверенны, что редко тратят время, силы и деньги на хоть сколько-нибудь серьёзные средства охранной сигнализации. Я уже не говорю о примитивных ловушках. За триста метров мне попались лишь два насквозь проржавевших медвежьих капкана и выпрыгивающие из стены копья. Не знаю, кто им это устанавливал, но ему явно недоплатили. Две стальные трубы, обрезанные наискось и заточенные в лучших традициях инков, выползали настолько медленно, что не могли бы зацепить и крысу, вздумай она подпрыгнуть на такую высоту. Мне было достаточно лишь слегка пригнуться, без спешки, даже лениво, чтобы лишний раз убедиться — здешние вампиры давно не считаются ни с какой опасностью, а средства так называемой зашиты ставят исключительно для галочки.

— Ого, я и не ожидал, что вас здесь столько. Нет-нет, не вставайте, что вы… — невольно бормотал я себе под нос, когда боковое ответвление вывело меня в отдельный коридор, где в нишах через шаг стояли деревянные гробы, обитые чёрным, красным и фиолетовым бархатом. — Обещаю, что надолго не задержусь. Мне и самому здесь у вас не особо комфортно…

Дальше всё было так, как и должно. Поклонников вампирских саг Энн Райс и Стефани Майер прошу отвернуться. Я бегло читал их тексты в Инете, поэтому воздержусь от комментариев, особенно учитывая то, что я собирался сделать. Как ангел, я не страдал ни сентиментальностью, ни толерантностью, ни (прости, Господи) плотской любовью к этим кровожадным тварям, а потому поступил с ними так, как они того заслуживали. Двадцать четыре гроба — двадцать четыре выстрела в лоб! Вопреки надуманным фантазиям, с пробитым насквозь черепом вампир уже не встанет. Патронов хватало, «Макаров» показал себя превосходным оружием, а закончив с последним кровососом, я неспешно поджёг каждый гроб. Сильвия выиграла у чернявого очень хорошую зажигалку (каковую я, разумеется, просто не вернул), и сейчас она пригодилась мне по полной. Не проснулся ни один!

— Не знаю, на что вы рассчитывали, парни, — сам с собой разговаривал я, — но надеяться на то, что можно весь день доставать ангела Девятого Легиона, совершенно не задумываясь о том, что он может дать сдачи?! Это даже не наивность, это какая-то непроходимая тупость, честное слово. Игры в благородство закончились ещё в пятнадцатом веке. Кто недоволен, может напрямую подать апелляцию Господу. Если, конечно, Он захочет вас видеть…

Пока я уходил по коридору, вслед мне уже ревело набирающее силу пламя. Понятно, что мне не удалось в один раз уничтожить всю популяцию вампиров этого города. Но двадцать шесть кровососов, мужчин и женщин, уже никогда не выйдут на ночную охоту в тени волгоградских улиц. Когда я выбрался на поверхность и закрыл за собой крышку люка, из-под неё тонкой струйкой тянулся удушливый чёрный дымок с лёгким запахом тления и горелой плоти…

Обратно до гаража я доехал меньше чем за полчаса, потому что уже знал, как уговаривать водителей. Как только таксист высадил меня у нужного дома, я шестым чувством почуял неладное. Гараж оставался на месте, двери всё так же были неплотно приоткрыты, никаких следов шин, запаха крови или подозрительной тишины, но…

— Вик? Сильвия? Рита?

Никто не откликнулся. Я шагнул вперёд и рванул металлические двери. Внутри больше не было машины, но, слава богу, не было и ничьих трупов. В дальнем углу, спиной ко мне, ссутулив плечи, сидел Викентий. И я почему-то сразу понял, что всё рухнуло…

— Когда?

— Час назад, — не оборачиваясь, ответил он. — Сюда приходил бородатый, сказал, что девушек взяли на выходе из магазина. Их убьют, обеих. Из-за тебя!

— Где?

— Жди здесь. За тобой придут и отведут куда надо.

Голос Вика стал более хриплым, и я отлично понимал, что это значит. Ему нужна кровь. Если не получит до ночи, может просто сорваться.

— Ни фига-а… — словно бы читая мои мысли, откликнулся он. — Солнце уйдёт, забегу к знакомым, приму дозу, а потом найду тебя и дам в морду! Хотя представляю, какую мне придётся выстоять очередь… Ты хоть на миг задумывался, что с девчонками сделают наши? Тридцать шесть на двоих?!

— Минусуй двадцать шесть штук.

— Сколько?!!

— Двадцать шесть, я посчитал.

— Ты психопат? Зачем столько-то?! — Вик впервые обернулся, его глаза были налиты красным, а тонкие губы нервно прыгали. — Это… это не война… это бойня, это какое-то средневековое варварство! Мы так не договаривались! Я не подписывался на такое зверство!

Я не собирался вытирать ему слёзы. Честно говоря, есть определённые вещи, на которые лучше не отвлекаться и о которых лучше не думать. Возможно, я старомоден и воюю с вампирами так, как меня учили. Но в войне с нежитью главное — победа, а не участие…

— Почему ты не убил их всех?!

— Ну у тебя и переходы… — присвистнул я. — Там было всего двадцать четыре, плюсуй двух охранников, которые не боялись солнца. Скажи лучше, где остальные? До наступления темноты мы ещё можем с ними побороться.

— Мы? Мы?!! — От ярости Вик едва не бросился на меня, чуть было не выпрыгнув на свет. — Да я тебя ненавижу, ангел! Я тебе горло перегрызу, как стемнеет! Я с тебя живого ногтями кожу сдеру!

— Если найду что-нибудь белое, солнцеотталкивающее, так, чтобы укутать тебя с ног до головы, пойдёшь со мной?

— Да!!!

— Жди здесь, я быстро.

Мне пришлось всего лишь добежать до углового подвального магазинчика с надписью «Секонд-хенд». Денег хватило впритык, но это было единственное, что могло хоть как-то спасти Вика от убийственных лучей. Если вы никогда не видели, как сгорает вампир, как пузырится и лопается его кожа и тело на миг превращается в бешено пылающий факел, чтобы спустя секунду рассыпаться зловонным пеплом, — просто поверьте, что это очень неприятное зрелище. Я ни на миг не страдаю сентиментальностью к вампирам, но в данном случае Вик был мне нужен. И я всё равно заставлю его мне помочь!

— Нет, ты не просто псих, ты ещё маньяк и извращенец, — обалдело выдавил он, когда я кинул ему пакет с одеждой. — Там что, не было ничего мужского?!

— На солнце градусов тридцать-тридцать пять, — хладнокровно напомнил я. — Либо ты будешь экипирован так, чтобы максимально защититься, либо…

— Ну надену я всё это, и что дальше?

— Кради машину с тонированными стёклами, это ты умеешь. А потом свозишь меня в пару мест. Если будешь умничкой, ещё до двенадцати ночи обнимешь её.

— Кого? — фыркнул он, презрительно разглядывая белые перчатки до локтей и плотную кружевную фату.

— Свою внучку.

Вик скрипнул зубами. Сильвия была права, он с самого начала неровно дышал к этой застенчивой девушке в очках, но им двигала не плотская любовь. Вампиры любить не способны, а вот родственные чувства у них порой проявляются весьма ярко. То есть они могут совершенно спокойно прокусить сонную артерию любимому человеку, а могут, наоборот, лелеять и даже заботиться о своих утерянных детях, внуках и правнуках…

— Если только скажешь ей — убью.

Я посмотрел на Вика в белом свадебном платье, с величайшим трудом сдержал улыбку и галантно согнул левую руку в локте.

— И не думай, что я хоть когда-нибудь тебе это забуду, — прорычал он, демонстративно приподнимая подол, чтобы выйти из гаража.

Мы захлопнули двери, проверили автоматический замок и просто пошли по улице, стараясь по возможности не реагировать на охи-ахи бабушек у подъездов, оскорбительный хохот и свист, длинные издевательские гудки проезжающих автомобилей и всё такое. Ну уж если я иногда чувствовал себя неудобно, то представьте, каково приходилось несчастному вампиру…

— Гляньте-ка на них, люди добрые! Выползли на свет божий, ни стыда ни совести, гомосячье племя… Сталина на вас нету! Уж он бы навёл порядок, он бы вас живо на Колыму да лес валить! Там уж небось позабыли б, чем куда тыкать-то, срамники беспартийные! — долго орала нам вслед крупная бабушка лет восьмидесяти пяти с рядом разноцветных колодок на груди и лихо забекрененным беретом. Ветеран войны и труда, как я понимаю.

Её мы готовы были простить, она войну прошла, с такими лучше не связываться, но следующий типаж…

— Это чё? — Перед нами, загораживая дорогу, встал бритый наголо мужик с невероятно мощной мускулатурой, выпирающим рельефом из-под тонкой майки и едва не лопающихся полосатых штанов. — Вы чё, оба мужики? И этот вот халерик в фате тоже?!! Ох-ре-неть… Неужели разрешили? Значит, теперь всем можно?! Дайте я вас хоть расцелую, противные…

От поцелуев мы увернулись, но каких мне стоило усилий удержать яростно вырывающегося Вика от попыток развернуться и пнуть «его в гантельку по шарам»?! Не понимаю, с чего он так завёлся? Во все времена во всех слоях общества попадались мужчины, интересующиеся такими же мужчинами больше, чем женщинами. И ведь никакое понятие «содомского греха» для них не аргумент, они в него просто не верят. Вернее, не верят всерьез, что это грех и за него придётся нести ответ.

А всё из-за общего наивного заблуждения, что Господь Справедливый остался в Ветхом Завете, а на небесах, «согласно» Новому Завету, правит Господь Милостивый! Следовательно, заповедь «Бог есть любовь» трактуется кем угодно и как угодно, доходя до оправданий гомосексуализма, скотоложства и педофилии. Они думают, что и на Страшном суде прокатят отговорки типа «ой, правда?! А мы Вас просто неправильно поняли! Но Вы ведь теперь Милостивый, должны понять и простить, чего уж там, а…».

— Может, ты мне поможешь, а? — рявкнул на меня Вик, когда ему показалось, что я слишком долго о чём-то там думаю. Он возился уже с четвёртой машиной.

Во-первых, я не знал, что их так трудно угонять в дневное время суток. Во-вторых, угонщикам лучше быть людьми незаметными, а мужчина в свадебном платье невесты всё-таки слишком навязчиво привлекает к себе внимание…

— Что нужно делать?

— Не знаю! Походи на голове, полетай на ангельских крыльях, сотвори какое-нибудь компактное чудо узкого радиуса действия. Короче, сделай так, чтобы десять минут люди смотрели на тебя, а не на меня!

Легко сказать… У торгового центра «Пирамида», куда мы кое-как дошли по теневой стороне улицы, всё равно было слишком много народу. Люди сновали взад-вперёд, делали покупки, садились в машины, общались, встречали знакомых, просто торчали у входа без всяких дел, и отвлечь их всех хоть чем-то представлялось абсолютно нереальным.

Тем паче что как ангел я не мог, например, злонамеренно пугать людей. Вопль «здесь заложена бомба!» мог спровоцировать панику, и тогда бы пострадали невинные, а крик «здесь бродит дьявол!» в лучшем случае вызвал бы только смех. Хотя парадокс: в отношении бомбы это была бы ложь, а в отношении дьявола — правда…

Меня спас роскошный чёрный «мицубиси» с тёмными стёклами, долго искавший место на стоянке. Когда машина наконец-то припарковалась, из неё вышел могучий батюшка лет тридцати, с окладистой бородой, в дорогих джинсах под рясой, в начищенных ботинках и с килограммовой цепью с крестом на шее. Проходя мимо нас, он так пристально посмотрел на Вика, что даже меня это задело…

— Содомитствуешь, отрок?

— Ничего подобного! — нагло отбрил запарившийся вампир. — Хожу в платье невесты, дабы склонить грешников к пониманию цены невинности и благости законного брака!

— Сие дело полезное, — подумав, признал священник. — Благословить бы тебя, да жарко…

— Полтинничек пожертвуйте, так я вам этим же подолом стёкла в машине протру.

— Грех со священника деньги требовать, чадо, — не оборачиваясь, бросил батюшка. — И так протри, ещё одно богоугодное дело совершишь.

Викентий мгновенно опустился на колено, успел поймать его руку и запечатлеть короткий поцелуй сквозь фату. Я сплюнул, жадные служители церкви также встречались во все времена. Понятно, что жалованье он не получает, живёт с платных (по договорённости) обрядов и добровольных пожертвований на храм. Но, судя по машине, приход у батюшки не бедный и сам он отнюдь не нищенствует…

— И почему людей так раздражает финансовый успех другого? — в тон моим мыслям бормотал Вик, теперь уже на полном основании и никого не боясь подходя к чёрной машине. — А в особенности богатый священник! Богатого олигарха, актёра, бизнесмена, даже продажного прокурора простят охотнее, чем служителя церкви. Почему, Моцарт?

— Может, потому, что Христос и его апостолы ходили в рубище и ели простую пищу.

— Это не аргумент. В Библии нигде не сказано, что быть богатым плохо. Там написано, что «легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу войти в царствие небесное», но это лишь фигуральное выражение. Ибо очень многие католики, возведённые в ранг святых, отнюдь не чурались золота. Про сребролюбие римских пап вообще молчу… Всё, залезай!

Я плюхнулся на переднее сиденье. Как он умудрился открыть такую машину ногтем, было за пределами моего понимания. Ещё большее изумление вызвал тот факт, что нам в открытую подмигивал охранник из торгового центра, пара молодых парней ободряюще махала руками, а компания курящих девиц самого нежного возраста свистела вслед и приплясывала от избытка чувств!

— Они что, рады?

— А кто не рад? Я так вообще счастлив, у этого батюшки хороший кондиционер и фиговейшая сигнализация. — Вик сунул руку в бардачок. — А также дебильная привычка держать вторые ключи в машине. Похоже, он куда больше надеется на иконку Николая Угодника, чем на новинки противоугонной системы.

Мы выехали, не задержанные никем. Разумеется, в иной ситуации я бы не одобрил воровства чужого имущества, но сейчас слишком многое было поставлено на карту. Жизни двух девушек против одной машины. Да я уверен, что, даже просто попроси мы этого батюшку одолжить нам «мицубиси» ради такого святого дела, он бы с радостью согласился. Помоги ближнему своему… Разве не этому учит всех нас святая церковь? Будем считать, что он помог. Просто пока не знает об этом. И чем дольше не узнает, тем лучше…

— Куда мы?

— В первый попавшийся закоулок, где я смогу наконец снять это проклятое платье!

— Тебе фасон чем-то не нравится или что оно из секонд-хенда? — чуть не обиделся я. — Ну извини, по нашим деньгам можно было позволить себе только это. Декольтированные, с открытыми плечами, в ручной вышивке и стразах стоили как…

— Моцарт, заткнись, умоляю! Мне всё понравилось, ты угадал с размером, нигде не морщит, талию подчёркивает, но на этом всё! Я не фетишист, но надевать платье невесты до брака считаю дурной приметой. Ясно тебе?

Я не стал продолжать бессмысленный спор, хотя лично мне казалось, что он просто привередничал. Во время миграций и гонений вампиры не гнушались спать в чужих гробах, не мылись месяцами, отлёживались в кладбищенской земле, прятались в тушах домашнего скота… И чтоб после всего этого кто-то из них привередничал по поводу платья?!

Впрочем, мы ехали и ехали, блуждая кривыми закоулками меж разнокалиберных домов и тенистых улочек, старательно избегая широких проспектов и нарядов полиции. Можно подумать, что хоть кому-то из этих стражей закона могла показаться подозрительной угнанная машина с невестой за рулём…

— Приехали, вылезай. — Вик затормозил у ничем не примечательной, типовой (как я уже понимал) пятиэтажки.

— А где ты намерен переодеться?

— Прямо тут, на дому у одного нашего общего знакомого с бородой. Будь осторожен, у него тоже есть оружие.

Пакет с пистолетами я всё-таки оставил в машине, решив, что и ножа будет вполне достаточно. В конце концов, мы ведь там не убивать собираемся, а лишь получить жизненно необходимую информацию. Очень надеюсь, что если мы вежливо попросим, то сознательный гражданин всегда пойдёт навстречу. Не может же он всерьёз предпочесть владычество вампиров на территории родного города? По крайней мере, в Средневековье человек, всего лишь заподозренный в сочувствии к кровососущим тварям, был бы растерзан толпой на площади или сожжён в собственном доме.

— Знаешь, иногда я действительно могу читать твои мысли. И не потому, что вампиры это умеют. Просто ты не скрываешь их от самого себя, и у тебя очень красноречивое лицо.

— О чём я только что подумал?

— Не надо, я уже молчу. — Вик предупредил моё желание дать ему в глаз. — Пошли, только я не знаю дверного кода.

— Это нетрудно.

На железных дверях подъезда выделялась простенькая табличка с кнопочками. Намётанным взглядом определить, на какие нажимали чаще всего, было нетрудно. В учебке нас заставляли часами возиться с куда более сложными замками и устройствами. В Девятом Легионе было не так много ангелов, но зато самая низкая смертность в боях. Да, ангела тоже можно убить, это совсем не так сложно, мы смертны. Но если люди после смерти попадают в ад или рай, то о том, куда попадают убитые ангелы, неизвестно никому. И я тоже не горел желанием поскорее это узнать…

Мы пешком поднялись на четвёртый этаж, обойдя спускающуюся по лестнице девочку с пекинесом. Маленький пёсик спокойно обнюхал мою ногу и неожиданно громко зарычал на Вика. Тот подобрал подол, дунув наверх с такой скоростью, словно боялся, что этот жуткий зверь китайских императоров загрызёт его на месте. Собаки чуют вампиров и недолюбливают их, это общеизвестно, но бегать от пекинеса — стыд и позор…

На четвёртом этаже он жестом попросил меня убраться за его спину, поправил фату, одёрнул подол и аккуратно нажал пальчиком на кнопку звонка.

— Кто там? — вежливо спросили из-за двери.

Вик улыбнулся мне, одним широким движением растянув губы в стороны, и с абсолютно невинными глазами пнул дверь ногой. Ну, он же вампир… В том смысле, что меня не удивило, как железную дверь сорвало с петель вместе с косяком, сваренной рамой и до кучи с тем человеком, который за ней прятался!

— Добро пожаловать! — хрипло объявила «невеста» в белом, первой переступая через разгромленный дверной проход.

Эффектно, ничего не скажешь. Но если бы дверь выбивал я, так её бы просто вынесло в ближайшее окно вплоть до соседнего дома через улицу. Просто ангелам запрещены такие вещи. А жаль…

— Как жизнь, бородатый, Папочка? Извини, что без предупреждения нагрянули как снег на голову. Стол не накрывай, мы ненадолго. — Вик за шиворот приподнял бледного от страха мужчину, едва ли не вдвое превышающего его весом, продолжив самым радостным тоном: — Ты скучал по мне? Правда?! Вот и я так соскучился, что сам пришёл…

— В…Вик-кен…тий? Это ты?!

— Угадал, тебя не обманешь. — Вик подкинул мужчину к потолку, но не дал упасть, перехватив и прижав за грудки к стене.

Я не вмешивался. Более того, возможно, мне было чему поучиться — этот вампир блистательно вёл конструктивный диалог, не отвечать ему было просто невозможно, а помогать излишне.

— Итак, Папочка… Тебя ведь так все доноры называют, не обидишься, если и я тоже?

— Не-эт… пожалуйста, Викентий…

— Сегодня мы уже встречались, поэтому здороваться второй раз я уже не буду, ладно?

— Э-э…

Вик, не задавая следующего вопроса, так шарахнул мужчину спиной о стену, что тот едва не потерял сознание.

— Вижу, что ты не хочешь отвечать. А ведь я могу огорчиться…

— Хочу… я буду! Я не…

— Отлично. Днём ты пришёл сообщить мне, что двух моих знакомых, Сильвию и Риту, взяли наши. И если к вечеру я не задержу у себя одного друга (да, да, вот этого самого), то девушки очень пострадают. Если конкретнее, их просто выпьют досуха. Так?

— Нет! Да! То есть я не…

— Знаешь, сначала я хотел взять с собой ложку, чтобы вычерпать тебя… ну ты понимаешь…

— Не-э-эт! — захрипел бородатый, суча ногами, но не решаясь отбиваться. — Только не это-о…

— А потом я подумал: зачем мне ложка? Я ведь могу отлично сделать с тобой то же самое обычным пальцем. Вот этим. Указательным. Я засуну его тебе в пупок и начну наматывать на грязный ноготь твои кишки, а потом…

Мне стало скучно. Умом я прекрасно понимал, что ничего подобного Вик делать не будет, парень слишком хорошо воспитан для этого. Квартира бородатого предателя ничего интересного не представляла. Всё скромно, неухоженно, чувствуется отсутствие женской руки. В холодильнике пара яиц, консервы, пустая молочная бутылка со следами подсохшей крови внутри и два десятка полных. Вот именно эти невинно хранящиеся бутылки вдруг заставили меня стиснуть зубы. Что же получается?! Выходит, этот человек не просто лояльно относился к вампирам, он всей душой помогал им! Он держал для них кровь, он кормил их, но не как кормят нищего или умирающего, а ради сохранности своей подленькой жизни. Кормил тех, кто отнимал жизнь у других…

Из комнаты раздавались чёткие вопросы Вика, невнятное бормотание в ответ и глухие удары головой о стену. Я заглянул в ванную и…

— Что-то случилось, друг мой? — чуть раздражённо спросил вампир, откидывая со лба надоевшую фату.

— Там в ванной кровь на полу и два ножа в мойке, — с трудом выдохнул я. — Этот… этот нечеловек сам помогает им резать людей!!!

— Они были уже мёртвые! — в испуге завопил бородатый, пуская слюни и слёзы. — Мне приносят мёртвых, а я лишь… я только выкачиваю кровь и разливаю по бутылкам! Я никого не убивал, Богом клянусь! Они были… почти мёртвые… уже мёртвые… я не хотел!

Мою руку с толедским клинком остановила рука Вика. Молодой вампир твёрдо смотрел мне в глаза, не моргая и не отводя взгляда. В тот миг я, наверное, мог бы убить их обоих.

Я впервые ощутил на губах вкус ненависти. Нас учили презирать врага, учили драться с превосходящим противником, учили убивать нечисть, а не сражаться с ней. Просто убивать, без сантиментов, всеми доступными способами, ибо проигрыш ангела означает, что люди остаются без защиты, а значит, смерти будут расти как снежный ком. У каждого из нас своя задача: кто-то спасает, кто-то бережёт, кто-то вдохновляет, кто-то всегда весь в белом, а мы, ангелы Девятого Легиона, вечно по локоть в чужой крови. Зачастую настолько ядовитой, что она разъедает сталь клинков. Но это работа, это служба, это долг!

А сегодня я познал ненависть. И что хуже всего — не к вампирам, а к людям. Ещё вернее, вот к таким представителям их вида…

— Уходим. — Вик разжал пальцы левой руки, и бородатый мешком грохнулся на пол. — Он рассказал всё, что нам надо знать.

Я скрипнул зубами и подчинился. Было ясно, что с предателем возиться больше нет смысла, он в любом случае не жилец. Даже если позвонит прямо сейчас и сдаст нас, то вечером за ним придут и он не доживёт до рассвета. Вампирское сообщество не церемонится с предателями и никому не даёт второго шанса. Они слишком ценят личную безопасность, а потому ни в грош не ставят услуги людей. С той же логикой можно ждать от коровы извинения перед сеном. Рабов всегда много, не этот, так тот…

— Куда едем? — по ходу уточнил я.

— В шкаф, — бросил Вик и, резко обернувшись, пояснил: — Если ты, Вольфганг Амадей, решил, что я за тобой весь день буду в подвенечном платье бегать, так обломись! Ты уже дал мне понять, что я не в твоём вкусе… Всё, теперь во мне клокочет обида и ревность!

— А можешь просто переодеться, без лишней болтовни?

— Могу. Но это унижает меня как личность.

Мы на пару мигом растормошили одёжный шкаф хозяина квартиры. Мужчина разумно не подавал признаков жизни. Вик выбрал мятую рубашку с длинными рукавами, мешковатый льняной пиджак, спортивные штаны с лампасами и отвисшими коленками, разношенные кроссовки. Платье, фата и перчатки были оставлены в качестве компенсации. В конце концов, мы же не воры, просто поменялись одеждой, ничего противозаконного, ченч, как говорят англичане.

— Ты не ответил куда, — повторил я, когда мы почти бегом летели вниз по лестнице.

— Дай хоть до машины дойти, — хрипло откликнулся Вик.

А я, быть может, впервые задумался, какие муки терпит этот тип, бегая под солнцем и в любую минуту рискуя потерять сознание от теплового удара. Даже после захода солнца вампиру тяжело сразу выйти на улицу, они ждут наступления темноты и только тогда ощущают себя комфортно. Ночь не только их время, ночь — сама форма их жизни. Есть исключения, но для большинства ночной образ жизни единственно приемлем. Вик принадлежал к большинству, и поэтому я, ангел Девятого Легиона, тренированный для уничтожения таких, как он, вёл его до машины, прикрывая чужим плащом и защищая от губительного солнца. Мы враги и никогда не будем приятелями друг другу, но сейчас у нас общая цель и общие интересы…

— Уф-ф… живой, — тихо выдохнул он, скользнув на водительское место. — Могу сказать спасибо, если тебе оно так уж надо.

— Обойдусь, — подтвердил я, садясь рядом и, как положено, накидывая ремень безопасности. — Эту машину уже ищут?

— Сто процентов! А поскольку единственное место, где её не будут искать, это там, где она пропала, то мы просто вернёмся туда, откуда уехали.

— А что бородатый?

— Папочка?

— Да. Он уже сообщил о нас?

— Очень на это надеюсь…

Вик повернул ключ, дал газ и, резко развернувшись, бросил машину в очередную сумасшедшую гонку. Не по скорости, нет, просто в его передвижениях, поворотах, разъездах, неожиданных остановках и диких скачках вперёд не было никакой разумной логики. Клянусь, пару раз меня едва не стошнило от этой тряски и таких карусельных переходов. Но каким-то чудом чёрный японец вырулил к тому же торговому центру, у которого мы его и позаимствовали. Слово «угнали» мне не нравилось. К тому же мы действительно вернули его, а значит, не украли насовсем, а просто взяли на время, не успев спросить разрешения. Это гнилое оправдание, но… Для моей ранимой совести годится хотя бы такое, я всё-таки ангел…

— Батюшки нет? Распятием по башке никто не треснет? Ну и замечательно, тогда валим из машины. Быстро, быстро, быстро!

Мы проскользнули по теневой стороне в торговый центр, там было прохладно и многолюдно, если избегать яркого солнечного света в окнах, то вполне можно попробовать переждать до вечера. Вик нашёл какой-то полутёмный суши-бар, сунул руку под штаны, выудил пластиковый прямоугольник и торжествующе помахал им у меня перед носом.

— Мы при деньгах, маэстро! Никуда не выхожу из дома без банковской карты!

— Замечательно, — невольно поморщился я, догадавшись, где он хранил её. — Думаю, настала пора сесть и рассказать всё. Если сейчас мы вынуждены играть дуэтом, то я предпочту знать все ноты до выхода на сцену.

— Хорошо-хорошо. — Он кивнул девушке-официантке, сделал заказ, не спросив, чего я хочу, и сразу перешёл к делу. — Короче, после всего того, что мы с тобой наворотили, я не жилец. Ты, возможно, тоже. Но тебе не будут мстить, гоняясь за тобой по всему свету, если сейчас ты свалишь. Меня — достанут из-под земли, и это не фигуральное выражение… Саке выпьешь?

— Нет, не пью на работе.

— А-а, предпочитаешь после, когда уже за упокой? Как хочешь, а я выпью. — Вик налил из керамической бутылочки в крошечную чашку без ручки какую-то ароматную жидкость и одним махом опрокинул в рот. — Не очень люблю подогретый алкоголь, но здесь настоящее саке, неразбавленное.

— Рита и Сильвия, — напомнил я.

— Ритуля и Сильвиртуля, — два раза кивнул он. — Они в порядке. До ночи их никто и пальцем не тронет. Нашим нужен ты. По большому счёту девчонок могут и отпустить, но куда они спрячутся и надолго ли? Община всегда голодна, в больших городах вечно пропадают люди, Волга широкая, степь раздольная, в общем, есть на что списать, если тело не обнаружено.

— Предлагаешь мне обменять себя на них?

— Да. В определённом смысле. О, мои роллы! Спасибо, девушка. А вот эти, горячие, моему другу. Нет, саке нам пока достаточно, возможно, позже. А ещё я попрошу чай. Молочный оолонг у вас есть?

Девушка пометила заказ в блокнотике, пожелала нам приятного аппетита и отошла. Вик огляделся, распаковал палочки и минут пять просто ел, ничего не объясняя. Я не стал даже возиться с незнакомыми столовыми приборами, поэтому странные, но вкусные рулетики из риса, сыра, рыбы и какой-то тины клал в рот просто руками. Так здесь многие делали, я же вижу…

— Наши не знают, кто ты. То есть думают, что ты человек. Конечно, очень ловкий и смелый, но человек. А вампиры людей не боятся. Глупо бояться собственную пищу, не правда ли? На этом можно сыграть…

Я задумался. По идее в его словах было некое зерно истины. У меня нет крыльев, внешне я практически ничем не отличаюсь от обычного человека. Ну, если совсем честно, у ангелов нет сосков и нет пупка, всё остальное как у людей. Пока никто из кровососов и их приспешников не видел меня голым, значит, действительно могут не знать.

— А девушки?

— Что девушки?

— Ну, они могли сказать, — неуверенно протянул я и понял, что это в принципе неважно. Рита так и не поверила моим словам об ангельском происхождении, а Сильвия могла бы орать об этом в полный голос, вот только кто будет ей верить?

— Никто! — важно подтвердил Вик, наливая себе вторую стопку. — Здрасте, я геройская герцогиня семнадцатого-восемнадцатого века, перенеслась во времени, а будете приставать, так сюда придёт мой друг ангел и всем вам глаз на ж… Прошу прощения, короче, напинает, куда следует! Ты бы сам поверил? Вот и наши не поверят…

— Сколько их будет?

— Думаю, все! — Он налил третью. — И все на тебя одного! Уверен, что не хочешь выпить?

Я отрицательно покачал головой. Ладно, в конце концов, какая разница, где и сколько их бить. Если из меня не получилось стать даже подпевалой в небесном хоре, так, может быть, я хотя бы сумею умереть ради какой-то возвышенной цели? Если уж родился непонятно зачем…

— Когда выдвигаемся?

— Как стемнеет. Места для тебя знакомые. Ты ведь уже был в том овраге? Так вот, добавь к объединённым силам наших ещё пару-тройку шакальих стай. Что, и сейчас не будешь пить? Ну ты кремень…

Я подумал, взял бутылочку и вылил в горло остатки. Ничего, вполне можно выпить, не отрава, но лучше всё-таки после работы. Хотя какое там после…

— Как предлагаешь выбираться отсюда?

— Не заморачивайся, угоним чью-нибудь машину и вперёд! — отмахнулся Викентий.

Мне не понравилось, как он пьёт. Человеческая пища вампирам удовольствия не доставляет, то есть они могут её употреблять, но это больше позирование. А вот алкоголь для существ, привыкших к питанию чистой кровью, очень опасен и серьёзнее лупит по голове, чем простых людей. Им просто сносит башню, как фигурально выражаются в этом времени.

Кстати, и время-то не худшее, и общечеловеческие отношения не чрезмерно изменились. Пороки и грехи остались прежними, власть всё так же жирует на шее трудового народа, духовенство лавирует между Богом и реальностью бытия, стражи защищают и обдирают одновременно, люди живут, работают и умирают, дети всё так же рождаются полными надежд, мир остаётся миром. Ну разве что публичные казни здесь давно отменены…

— Девушка, ещё саке, плиз ми!

— Тебе достаточно.

— Моцарт, Моцарт, ну вот чё ты как этот… Ты мне мама или жена? Ну вот и не фиг… отдай саке.

— Обойдёшься. — Я довольно жёстко пресёк его попытку цапнуть бутылку со стола. — Уже седьмой час, солнце клонится к закату, ещё немного, и мы двинем к шакальему оврагу, откуда мне предстоит вытащить двух девушек. Подчёркиваю, живыми! Обеих! «Пятьдесят на пятьдесят», «равный счёт — это не проигрыш», «одну вам, одну нам» — меня не устроит.

— Ты маньяк, зануда, киллер и очень, очень, очень плохой ангел… Но других нет. Может, выпьем хотя бы за это?

Я пододвинул ему чашку зелёного чая. Вик скорчил страдательную мину, но выпил. Потом я попросил его показать мне, где тут туалет, бесцеремонно затащил его с собой и сунул башкой в раковину, открыв холодный кран. Вик булькал, шипел, плевался, вырывался, как сумасшедший. Дай я ему волю, он бы и раковину разбил, и кран узлом завязал.

При всей своей внешней щуплости вампиры превосходят человека в силе и скорости примерно один к двум-трём. Разумеется, все расчёты будут приблизительными, а серьёзными исследованиями на эту тему никто не занимался. Вампирам оно неинтересно, а люди ещё не научились ловить их в научных целях ради изучения. Они иногда убивают кровососов, но, как правило, случайно, и только тогда, когда вампир слишком беспечен или самонадеян. И если первое редкость, то второе встречается повсеместно. Этим можно пользоваться…

— Протрезвел?

— Да, спасибо, тронут вашей заботой, многоуважаемый сэр! Позвольте же мне самому вытереть бумажным полотенцем своё мурло? — с достоинством выпрямился Вик.

Я не возражал. Но этот гад прижал палец к крану, облив меня тонкой струёй ледяной воды! Как я его не убил, знает только Господь Бог…

Короче, к нашему столику мы вернулись мокрые, освежённые, бодрые и полные бешеного энтузиазма. Церемонно допили чай, расплатились картой по счёту и направились к выходу. Вик что-то бурчал по поводу моей изгаженной в мазуте футболки, но купить мне новую за свои деньги не разбежался. На улицу сразу не вышли, и не по причине заходящего солнца.

Просто перед центральным входом красный от волнения батюшка, периодически вытирая пот, яростно доказывал двум стражам-полицейским, что его машину действительно угоняли и ничего ему не пригрезилось, а то, что теперь она здесь, так он без понятия, мало ли чего, может, бесы чудят, а может, и сам нечистый морок наводит…

Ему так же внятно и доступно объясняли, что, если кажется, креститься надо, а ложный вызов — это гражданское правонарушение и что, пока у нас некоторые священники на таких крутых тачках бесов в искушение вводят, у полиции никакого личного состава не хватит, чтоб за каждым нечистым следить. Батюшка охнул и в запале дошёл до того, что обвинил стражей в прямом пособничестве дьяволу! Стражи, закрывая тему, вызвали по рации подкрепление. Но чем всё это закончилось, я не знаю, потому что Вик решил, что с него достаточно, и за руку потащил меня к другому выходу. Жаль, я бы досмотрел…

— Пошли, пошли! Вон та беленькая «шестёрка» так и приглашает нас покататься.

Поскольку мне уже довелось стать соучастником нескольких угонов, моя совесть к этим преступлениям худо-бедно притерпелась. «Семь бед — один ответ», как говорят славяне. Но в этот раз кража не состоялась: как только Викентий открыл переднюю дверцу, из-за киоска выскочил толстый небритый мужчина в растянутой майке и сползающих шортах, обрушив на незадачливого похитителя такой водопад самой непристойной брани, что я зажал уши. У меня богатое воображение, я просто не мог слышать, что он сейчас ему эту…! монтировку в…! засунет, три раза повернёт, пока…! не намотает, а потом…! поставит…! навешает…! при всех, и никакой врач потом эту…! не законопатит!

Быть может, впервые в моей практике встретился самый обычный человек (не рыцарь, не святой, не великий воин), который сумел прогнать вампира, даже не добежав до него. Вик нырнул обратно в торговый центр, вновь утянув меня за собой, а вслед ещё долго доносились прилагательные типа «штопаный», «гнойный» и «недоделанные». Последнее, как я понял, самое безобидное…

— Психопат, причём полный! — с круглыми от шока глазами оправдывался Викентий. — Ну её, эту долбаную развалюху на колёсах. Вдруг он там надышал, мы сядем и заразимся? Это же не лечится, это клиника за высоким забором, на кровати с четырьмя ремнями, навязанным сервисом в белых халатах и лечением головной боли лоботомией…

— Хорошо, что ты сходил в туалет до встречи с этим типом.

— Издеваешься? — рявкнул на меня молодой вампир, подумал и добавил: — А знаешь, давай я ещё раз схожу. На всякий случай. Нам всё равно машина нужна…

Но всё получилось иначе. Пока мой временный союзник отсутствовал, я заметил, что меня пристально рассматривает высокая стройная женщина в тёмных очках и облегающем платье с блёстками. Её взгляды были столь откровенны, что я покраснел…

— Мило-о, — певуче, немного в нос произнесла незнакомка. — Молодой человек, вы не поможете мне донести вещи до машины?

Я с сомнением покосился на протянутый мне всего один-единственный пакетик с какой-то косметикой. Неужели сама не донесёт? Но, с другой стороны, мне ведь не трудно, правда? Тем более когда так вежливо просят…

— Разумеется.

Я принял пакет, помог ей пройти через вращающиеся стеклянные двери и прошёл за женщиной к роскошной чёрной машине, огромной и блестящей, с незнакомой доселе надписью HUMMER.

Она нажала кнопку на ключах, улыбнулась мне и протянула руку:

— Поможете?

Я так же с ответной улыбкой помог ей сесть за руль.

— Меня зовут Диана. Спасибо, вы очень великодушны и трогательны в этой своей… эксклюзивной футболке…

Не знаю, что она имела в виду, но мне вдруг почему-то впервые стало стыдно, что на мне грязная одежда. Я рывком сорвал промасленную, вонючую футболку и одним броском зашвырнул её в урну.

— Вы… вы такой… — У женщины дрогнул голос, она взглянула на меня восхищёнными карими глазами поверх очков. — Такого совершенного торса я не видела ни у одного стриптизёра! Молодой человек, куда вас подвезти?

— Вы серьёзно? — не поверил я.

— Насчёт стриптиза или подвезти? В обоих случаях — да, серьёзно.

— Мне надо к Мамаеву кургану.

— Садитесь. — Она широким жестом указала на кресло рядом с собой.

— Но я не один, у меня тут друг.

— А-а…

— Нет, мы не геи! — сразу поправился я, правильно угадав причину её разочарования.

В этот момент в дверях показалось встревоженное лицо Вика.

— Моцарт, ты куда ушёл? Иди, тут есть одна… Ой. Пардон, ты не один? Познакомишь нас?

— Залезайте оба, — благодушно кивнула женщина, и минутой позже взревел мощный мотор, унося нас в надвигающиеся сумерки.

— Итак, на Мамаев курган, мальчики? — деловито мурлыкнула Диана. — А вон те два мотоцикла, что пытаются меня подрезать, тоже ваши знакомые?

— Да… — злобно ощерился вампир. — Простите, что втянули вас. Мы выйдем.

— Куда? Здесь оживлённое движение…

Я развернулся к Вику, дал ему знак заткнуться и прямо спросил:

— Вы уверены, что не боитесь неприятностей? Вчера в нас стреляли.

— Милый юноша, со мной уже так давно не происходило ничего интересного, что немного драйва не помешает. — Она повернула голову и показала язык мотоциклисту слева. Тот выхватил пистолет. — Стёкла пуленепробиваемые, машина бронированная. Развлечёмся?

Мы свернули с главной улицы, и преследователи расценили это как бегство. Два мотоциклиста в чёрных куртках и глухих шлемах неслись за нашей машиной, как волки за медведем. Щёки Дианы раскраснелись, она вела машину уверенной рукой, проскакивая на светофорах и чудом никого не задевая. Хотя вроде бы один мусорный бак в каком-то проулке мы всё-таки перевернули. Куда смотрели стражи порядка, ума не приложу. Но явно не в нашу сторону, я сам видел, как две патрульные машины просто уступили нам дорогу, ни во что не желая вмешиваться. Погоня не отставала. Раз пять или шесть по нам стреляли, впрочем не причинив ни малейшего вреда. Пули действительно отскакивали от стёкол. Зато когда «хаммер» вылетел на трассу, она вдруг так резко крутанула руль, что мы встали нос к носу с догоняющим противником.

— Теперь моя очередь, — мстительно, но игриво протянула наша водительница, бросив свой «танк» вперёд с такой скоростью, что первый мотоциклист просто не успел увернуться. Второй отъехал от нас метров на сто, издалека расстрелял всю обойму и скрылся за поворотом, стоило Диане в ответ «рыкнуть» мотором. Первый, лёжа в кювете, не подавал признаков жизни…

До окрестностей Мамаева кургана мы добирались примерно ещё минут двадцать. Вик молчал, опустив лицо в ладони. Я смотрел на дорогу, не выпуская из рук пакета с пистолетами и ножами, а благородная женщина искоса рассматривала меня. Надеюсь, она не обратила внимания на отсутствие сосков и пупка…

— Прибыли. — «Хаммер» встал у кафе, того самого, где в прошлый раз я оставлял рыжую герцогиню. — Ну что, мальчики, вы здесь надолго?

— Думаю, да, — кивнул я.

— Помощи не требуется?

— Нет.

— Милый лжец… — С многозначительной улыбкой женщина дождалась, пока я выйду из машины, и протянула мне прямоугольный кусочек бумаги. — Позвони, как освободишься, Моцарт. Тебя ведь так называют? Обещай, что позвонишь.

— Не обещаю.

Всё честно. Не знаю, зачем я ей нужен, не влюбилась же, в самом деле? Но человек поддержал в трудной ситуации, и надо уметь быть благодарным. Вик спрыгнул рядом со мной, рассыпался в запоздалых комплиментах, но так и не удостоился даже прощального кивка. Машина заурчала, обдав нас клубами пыли…

— Роскошная женщина, — завистливо вздохнул молодой вампир. — И месма на неё не действует. Иммунитет, наверное… А ты везунчик!

— Возможно. — Я развернул его за плечо, обращая внимание на то, что «хаммер» остановился буквально в пятидесяти шагах. Двое сотрудников правопорядка, возникшие словно из-под земли, что-то требовали от хозяйки авто.

— Шустрые парни. Когда нам надо — их нет, а вот когда им надо — тут уж…

— Шустрые, — не задумываясь, согласился я. — Даже слишком шустрые. Для людей.

— И на шевронах написано «милиция», хотя…

Мы сорвались с места, как две ракеты. Стрелять на таком расстоянии, а тем более метать ножи было слишком рискованно. При равном времени старта я ещё раз доказал Вику, что ангелы могут двигаться куда быстрее вампиров. По крайней мере, мне удалось перехватить сзади первого полицейского как раз в тот момент, когда он уже вырвал Диану из машины и нацелил клыки ей в горло…

— Невежливо так обращаться с дамой! — Это было последнее, что услышал кровосос под хруст собственной шеи.

— Моцарт… не поможешь? — У передних колёс автомобиля Викентий и незнакомый вампир с попеременным успехом душили друг друга.

Я скинул тело первого на руки обалдевшей от происходящего женщине, вежливо попросив:

— Подержите, пожалуйста. Не бойтесь, он уже не кусается. Пусть пока на вас полежит…

Они вдвоём так и рухнули на траву у шоссе, а я вмешался в спарринг на стороне друга Риты. Второй вампир был несколько крупнее первого и, судя по погонам, выше в чине, он даже пытался грозить нам тайными связями в ФСБ, когда я упёрся коленом ему в поясницу и сломал позвоночник. Воспрянувший Вик довершил остальное…

— Что это было, мальчики? — с трудом заговорила бледная, как бумага, наша случайная знакомая.

— Вампиры, — тяжело дыша, отмахнулся наш вампир. — Достали уже, прут изо всех щелей…

— Вампиры. Ага. Поняла. А вы…

— Он ангел, — перевёл стрелки Вик.

Диана протянула мне руку, и я помог ей встать. Храбрая женщина, не дрогнув при виде двух мёртвых полицейских, смело заглянула одному в раскрытый рот и ахнула — впечатляющие клыки ставили все точки над «i» в данном вопросе.

— Знаете, я, наверное, поеду, да?

— Да, — кивнули мы.

— Какой-то напряжённый вечер, вроде выехала подышать свежим воздухом, купить… чего — не помню, а тут всё так завертелось… Но я ведь не сошла с ума?

— Нет, нет…

— Вампиры, ангелы… это, наверное, как кино? Какое-нибудь реалити-шоу, да?

— Да, — подтвердил Викентий, помогая красавице сесть за руль. — Вот там, за забором, в дырочку смотрит наш оператор. Улыбнитесь! Вас снимала скрытая камера!

Диана что-то вежливо прошептала ему на ухо, и он обиженно заткнулся.

— Не потеряйте мою визитку, Моцарт…

На этот раз огромная машина, рванув с места, исчезла за поворотом уже без всяких приключений. Мы с приятелем-кровососом молча смотрели ей вслед.

— Могу ещё раз повторить: ты везунчик, — первым нарушил молчание Вик.

— Просто людям нравятся ангелы.

— Ага, особенно такие прокачанные шатены с голубыми глазами. Интересно, что скажет об этом твоя подружка?

А вот на эту тему мне как раз совершенно не хотелось отвлекаться. Что может сказать Сильвия, если я при ней позвоню шикарной зрелой красавице с дорогим автомобилем просто так, из требований вежливости, было ясно без чьих-либо прогнозов и навыков ясновидения не требовало. Она её убьёт. В любом случае. Даже если промахнётся из пистолета, то задушит голыми руками. Поэтому лучше не рисковать.

Я автоматически сунул визитку с номером телефона в задний карман и обернулся к Вику:

— Ночь настала. Мы на месте. Вон там находится овраг. Каков наш план действий?

— Всё просто, дружище, — глядя куда-то вбок, в сторону прикрытой забором строительной площадки, пробормотал Вик. — Ты идёшь туда один. Наши уже ждут, поверь. Если найдёшь девушек, постарайся продержаться полчаса.

— Допустим. А что потом?

Я приду с тяжёлой артиллерией и возьму вас на броню.

— Думаешь, они не ждут тебя и не подготовились к встрече?

— Ждут, ещё как ждут, — согласился вампир. — Но знаешь, как правило, вампиры лишены фантазии. Вон там, вдалеке, видишь бугорок? Это дозорные. Они тебя встретят и проводят.

Я вгляделся в густеющую темноту. Почти полная луна отлично освещала окрестности, заливая камыши серебряным светом. Поэтому алый блеск глаз «дозорных» был действительно виден издалека.

— Я пошёл.

— Погоди. — Вик на мгновение удержал меня за плечи. — Всего полчаса. Продержитесь до моего прихода. Сколько осталось патронов? Одна обойма? Ладно, пусть. Ножи? Два. Отлично. Я тоже кое-что прихватил из торгового центра, пока ты любезничал с этой дамочкой.

Я сунул ему пустой «Макаров», второй, заряженный, оставил себе, два толедских клинка в кожаных ножнах повесил на поясной ремень слева и справа, снял пистолет с предохранителя и пошёл вперёд. Прощаться с этим шумным типом, жать ему руку и вся такая прочая мужская сентиментальность была отброшена за ненадобностью. Моя задача — спасти две невинные души. В идеале — уцелеть самому. Если всё получится, дружить и дальше с этим манерным кровососом я при любом раскладе не намеревался.

Под ногами скрипел песок, изредка попадалась лебеда с какими-то колючками. Четыре вампира, поджидавшие меня на краю оврага, не успели даже встать на ноги, я хладнокровно выпустил четыре пули, целясь в алый блеск их глаз, и не промахнулся. Три тела остались лежать на месте, четвёртое скатилось по тропинке вниз.

— Мне говорили, что меня здесь ждут? — громко спросил я темноту и в три длинных прыжка опустился на дно оврага. В тот же миг в камышах замелькали огни электрических фонариков.

— Мы ждём тебя, смертный, — прогудел согласный хор голосов.

Десять-пятнадцать особей, отметил я, а должно быть больше. Либо Викентий ошибся в подсчётах, либо не все сюда пришли. Впрочем, на разборки такого уровня главы кланов, как правило, и не приходят. Они же всё ещё думают, что имеют дело лишь с человеком…

Раздался шорох камышей, и на тропу вышел нервно вздрагивающий мужчина с бородой. Да-да, тот самый бородатый.

— Мне приказано, то есть доверено… поручено проводить вас. Не убивайте. Я ничего не хотел, меня заставили, это просто… ничего личного…

Я кивком головы велел ему идти впереди. Он радостно умолк, поклонился и жестом пригласил следовать за собой. Такие не живут долго. Холуёв и свидетелей убирают. Мы шли по тропинке между камышей, электрический свет слепил глаза, злобное шипение и хихиканье раздавались со всех сторон, но я знал, что меня не тронут. Пока не тронут.

Вампиры — древние существа, их традиции передаются от одних другим, от старых молодым, от сильного клана более слабому, и следят за этим очень строго. Ибо, пожалуй, это их единственное культурное наследие, без традиций и обрядов они — никто. Просто человекоподобные животные, неспособные к самовоспроизводству и поедающие людей. Таких зверей уничтожали во все времена…

Один всё-таки не удержался, прыгнув мне на спину к весёлой ярости остальных. Я сделал шаг влево и, выхватив нож, ударил левой рукой назад, клинком вверх. Он сам напоролся на сталь всей грудью и замер, изумлённо щёлкая клыками вхолостую. Я выдернул нож, не сбавляя шага и не оборачиваясь, смешочки стихли…

— Ждите здесь. — Бородатый с поклоном отошёл в сторону.

Я остановился у того самого круга, до которого доходил в прошлый раз. Теперь в центре был врыт ржавый металлический шест, и возле него, связанные спина к спине, сидели наши девушки. На первый взгляд живые и здоровые, только у Сильвии рот был заклеен какой-то лентой и под глазом темнел синяк с её же кулак величиной. Рита, в новом узорчатом сарафане, даже не посмотрела в мою сторону, лишь плечи её на миг вздрогнули, как от удара. Я сунул пистолет за пояс, а нож переложил в правую руку. Присел рядом на корточки, приподнял лицо Сильвии за подбородок и тихо прошептал:

— Не бойся.

В её глазах не было слёз, но она так яростно дёрнула головой и темпераментно замычала, что сразу стало ясно, почему ей заклеили рот. Ругаться юная герцогиня умела не хуже портового грузчика, а у вампиров нервы тоже не железные…

— Это вы? — слабым голосом откликнулась Рита.

— Да. Всё будет хорошо. Я вас развяжу и отведу домой.

— Они… а они… я ничего не могла сделать, я не…

— Всё в порядке. Это вампиры, они всегда так поступают. Это нормально.

За моей спиной раздались шаги. Кто-то выстраивался в круг, нас брали в оцепление, ситуация повторялась почти как в прошлый раз в Будве, за воротами Старого города. Но тогда я отвечал всего за одну жизнь, теперь за две…

— Обернись, смертный!

Я подчёркнуто медленно встал, незаметно сунув рукоять ножа в побелевшие пальцы герцогини.

— Кто ты такой? — грозным голосом вопросил тот самый бородатый интеллигент, который всё это время изображал жалкого слугу вампиров.

Надо же, я в нём ошибся…

— Никогда не видел, чтобы человек управлял вампирами. Интересно, как они такое допустили, Папочка?

— Средним умам не понять, — фыркнул он, и двенадцать вампиров, мужчин и женщин, поддержали его согласным воем. — Но я спросил, кто ты? Только не лги мне!

— Я не умею лгать, но отвечать не обязан.

— Ты убил двух наших братьев в кафе. Потом заставил одного ренегата предать общину, подло сломал шеи двум защитникам и бесчеловечно расстрелял и сжёг остальных. Таких зверств не было со времён мрачного Средневековья, даже Торквемада был менее жесток…

Я не отвечал. Мне нечего было ему сказать и не в чем оправдываться. Понятно, что мужику надо завести толпу, разбудить их ярость, обострить ненависть, чтобы они бросились на меня разом, со всех сторон одновременно, и тогда никто не в силах будет противостоять их клыкам…

— Значит, не хочешь отвечать? Но тогда мы спросим у твоих подружек, — злорадно усмехнулся бородатый. — Начнём, пожалуй, с рыженькой…

Я, по-прежнему не говоря ни слова, вытащил пистолет. В обойме оставалось всего четыре патрона, однако все дружно сделали шаг назад.

— Даже не думай, — неуверенно заявил тот, кого называли Папочкой. — Нас всё равно больше.

— Всех не перестреляешь! — поддержал его немолодой вампир слева. — Стреляли уже, и вешали, и в тюрьмах гноили, сатрапы царские! Но наше дело правое! Вставай, поднимайся, рабочий наро-од!..

— Заткните троцкиста, сколько можно, кто вообще его сюда пустил, задолбал уже своими лозунгами, — заворчала толпа, и дедушку-вампира куда-то утянули.

— Ладно, ладно. — Призывая всех к молчанию, бородатый помахал руками и вновь обратился ко мне: — Оставим рыжую в покое, она своё получила…

— И ещё получит, — влез уже другой, высокий и нервный вампир в медицинском халате. — Гляньте, она мне два раза печень прострелила. В упор!

— А мне волосы вырвала, вот! — Молоденькая девушка, похожая на Пеппи Длинныйчулок, протолкалась вперёд, демонстрируя всем отсутствие одной косички. — Давайте лучше её накажем, а этот… пусть уходит. Ну его, он какой-то… странный…

— Как же, ща-а-сс! — радостно взвыл высоченный вампир в спортивном костюме слева от меня и бросился вперёд. Я спустил курок. Он рухнул к моим ногам с аккуратной дыркой во лбу.

Толпа замерла…

— Так это что, всё по-настоящему? — нервно вскинулась одна из женщин. — Мы будем его убивать, а он нас? Или я что-то недопонимаю…

Ей грубовато ответили, она огрызнулась, за неё вступились: вампиры — эмоциональные существа и обожают споры. Пока бородатый Папочка криками наводил порядок, я краем глаза убедился, что Сильвия справилась с ножом и успешно перерезала свои путы. Теперь она с напряжённо сдвинутыми бровями пилила верёвки на запястьях Риты.

— Итак, молодой человек, вы только что подписали себе смертный приговор. Окончательно и бесповоротно!

Я молчал. Во-первых, нет смысла что-либо отвечать, во-вторых, вопроса не прозвучало, только утверждение, а в-третьих, так легче тянуть время. Вик вроде просил продержаться полчаса? Пятнадцать минут мы точно выстояли.

— В последний раз спрашиваю вас, кто…

— Ой, — пискнула Рита.

Сразу же за этим раздался треск срываемой клейкой ленты, и неистовый голос достойной дочери Милорадовичей из семьи Храбреновичей и Охмункевичей взлетел ввысь:

— Мерзавцы, негодяи, твари! Моцарт, пусти меня, я сама их всех поубиваю! Мало того что меня лишили всех покупок, так они напали на нас, когда мы пошли в дамскую комнату и Рита учила меня пользоваться этими… тонкими… Ай, досада! Ритка, напомни, как они называются?!

Но блондинка в очках лишь густо покраснела и отрицательно замотала головой, стараясь, впрочем, держаться за спиной своей неустрашимой подруги.

— Ага! Так, значит, молодого человека зовут Моцарт.

— Почему человека? — праведно возмутилась герцогиня. — Он не человек, он ангел! Съели? Подавитесь!

На минуточку повисла тишина. Потом первым хихикнул бородатый:

— Ангел? Какой ещё ангел, с крылышками?

Я быстро передал рыжей болтунье пистолет, честно предупредив, сколько зарядов осталось. Просто заметил то, чего быть не должно, но, к сожалению, случилось. Вампиры вдруг стали принюхиваться, словно бы что-то витало в воздухе и доселе они не обращали на это внимания, а тут неожиданно почувствовали. Запах крови…

Когда Рита ойкнула, это могло означать только одно — Сильвия случайно царапнула её ножом, разрезая верёвки, а заточка стали у меня бритвенная.

— Кровь, кровь, кровь… — зашептали передние, и словно маски упали с их лиц. Они больше не были похожи на глупых или вздорных людей, сейчас их глаза загорелись красным, в уголках рта запузырилась розовая слюна, все дружно замерли с раздувающимися ноздрями, и не хватало только команды, чтобы броситься вперёд, как свора спущенных псов. Выхода не оставалось…

— Я ангел Девятого Легиона, обученный и умеющий убивать таких, как вы.

— Ангелов не бывает! — в голос заорал Папочка. — Это ложь, это миф, они давно ушли на небеса! Здесь им не место! И хватит уже вра-а-ать!

— Те, кто останется здесь, умрут сегодня. Те, кто сбежит, возможно, сумеют спрятаться и выгадать себе несколько дней, месяцев, лет. Но я приду за каждым рано или поздно.

— Вам обязательно надо их так дразнить? — шепнула мне Рита. — Вы же не оставили им вариантов, теперь они будут просто вынуждены убить нас.

— Они в любом случае нас убили бы, — широко улыбнулась ей Сильвия, как всегда отвечая за меня, даже когда её не просят. — Умирать не страшно, меня там ждут брат и отец. Я так по ним соскучилась…

— В стороны! — По приказу бородатого вампиры неожиданно дисциплинированно освободили тропу. — Пускайте шакалов!

Вот о них я забыл. Этих тварей пугает только солнечный свет, слов они не понимают, в их плоских головах почти нет мозгов, а предвкушение добычи напрочь заглушает инстинкт самосохранения. Раздался дробный топот множества лап, тихое подвывание и… невнятный гул мотора. Не дожидаясь моей команды, рыжая герцогиня упала на одно колено и прицельно всадила все три пули в набегающую четвероногую массу. Это задержало их на целую минуту, пока шакалы радостно рвали тела своих же собратьев.

— Взять их! — взвыл Папочка. И словно в ответ ему откуда-то сверху раздалась грозная сирена — огромный рычащий бульдозер, перебирая гусеницами, съехал со склона оврага, на полной скорости врезаясь в толпу!

— Банза-а-ай! — как сумасшедший, орал Вик, заставляя стальную махину крутиться на том самом пятачке, где мы только что стояли, утюжа всё, что шевелится. Я поочередно закинул ему в кабину обеих девушек, но тут кто-то повис у меня на плечах, и мы рухнули в камыши.

Драка была яростной… Повалившему меня вампиру я вогнал нож меж зубов и свернул шею, ещё двоим подрезал щиколотки, пока вставал. Потом их оказалось слишком много…

Удары сыпались со всех сторон, меня трижды сбивали с ног, всё тело превратилось в сплошной комок тупой боли, руки и ноги отказывались повиноваться, но мышечная память, отдавая должное урокам, преподанным в учебке, заставляла подниматься, снова и снова бросаться в бой… Я потерял один нож в чьём-то горле, лезвие заклинило меж шейных позвонков. Второй я держал крепче, и он честно спасал меня какое-то время…

Потом был яркий свет, вспышка во всё небо, и тогда я упал навзничь.

Мне совсем не хотелось умирать, но, похоже, сегодня никто не будет спрашивать моего мнения. Господи, если Ты видишь меня, если Ты помнишь обо мне, прости, что так и не научился петь…

— Вставай, братэлло, чё разлёгся? — Чей-то знакомый голос пробился сквозь вязкую темноту, и мне помогли встать на ноги.

— Посланник?

— Чё? Кто, я?! Во законнектило чувака неслабо… Эй, да я тя знаю! Ты тогда ночью у церкви ворота тряс, типа помолиться и ваше… Я тогда те сразу задал — не ходи по оврагам. Видать, не всосалось… Ты бы, короче, ехал отсюда. Говорят, твои Ночные Ангелы то ли в Питер, то ли в Саратов, то ли даже в Пермскую зону тусоваться двинули, я бы сам махнул, но кто меня к ним пустит?

Мне хотелось броситься на шею этого непонятного юноши, обнять, сказать, что я всё понял, что я знаю, что я благодарен и… Всё не так. Другие ангелы умеют красиво разговаривать, но такие, как мы, вечно впадают в дурацкое косноязычие. Приход Посланника в мир, где уже нет наших, это… это… как случайная весточка с родины, которую ты помнишь, за которую воюешь и в которую веришь, как бы она ни была далека…

— А слыхал песенку прикольную? Ща напою… Как там начало, не помню, чё-то всё про войну, типа как у Акунина, ага…

Круто, да? Мне вставило. Ну бывай, чувак. — Его кулак дружески ткнул меня в плечо, и я всем весом рухнул на подоспевшую сзади Сильвию, ломая камыш.

— Задница архангелова, какой ты тяжёлый!

— А? Что?! — Я оглянулся в поиске Посланника, но он растаял как дым…

— Я говорю-у… слезай с меня, — придушенно потребовала герцогиня. — Нет, конечно, мне, как и любой страстной девушке, приятно, когда такой красивый мужчина сверху, но… Ты уж или встань с меня, или развернись и не лежи как бревно!

Сзади раздались шаги, и насмешливый голое Викентия язвительно прокомментировал:

— Ритуля, мы здесь лишние. Ты за них волновалась, а они тут устроили брачные игры бурундучков с белочками. И кто кого?

— Перестань, не смешно, — резко оборвала его усталая блондинка, шагнув вперёд и помогая нам встать на ноги. — Боже, Моцарт, да вы весь в крови! Пойдёмте отсюда поскорее, пожалуйста, и обещайте мне, что завтра же всё расскажете в полиции.

— Конечно, разумеется, а как же?! — в два голоса пообещали Вик и Сильвия.

Я промолчал. Если уж дам слово, то придётся его сдержать, а ничего, кроме тюрьмы или психушки, мне за такой рассказ точно не светит…

Девушки выбрались из оврага первыми. Мы с деловитым вампиром задержались, чтобы осмотреть место боя. Один нож нашёл я, второй мне подал он. Мой пистолет Макарова потерялся где-то в камышах, зато нашёлся разряженный кремнёвый нашей подруги. Возвращать бульдозер наверх смысла уже не имело, его можно было вытащить только другой, более мощной техникой. Викентий насчитал двенадцать трупов шакалов, в основном погибших под гусеницами. Вампирам тоже не повезло: мы нашли семь тел и вытащили их на тропу, уложив в ряд, — утреннее солнце сделает остальное. Следов Папочки не было: скорее всего, он сбежал первым. Не знаю, как человек мог стать главой клана или общины, но ему действительно подчинялись. Хотя неизвестно, как уцелевшие посмотрят на него теперь.

До квартиры наших друзей добирались на ночном такси. Пришлось заплатить двойной тариф, чтобы водитель, глядя на нас, не решил, что мы сторонники мазохистских оргий. Спать повалились все, кроме нашего общего приятеля, он сразу бросился к холодильнику и залил в себя не меньше литра крови, прежде чем успокоил «послевоенный» мандраж…

Следующий день был потрясающе тих. Нас никто не искал, никто не звонил, не угрожал, не пытался найти и отомстить. Вечером мы спокойно погуляли по городу, наслаждаясь зеленью и яркой жизнью отдыхающего Волгограда. К ночи вернулись домой, все, кроме Викентия. Он сказал, что у него дела, и заявился во втором часу ночи. Никто не спал. Он вручил девушкам торт, шампанское и фрукты, а сам поманил меня в сторону:

— Наши ушли. Все! Вообще все! Не знаю куда, но в городе больше нет вампиров. Представляешь?

— Один есть, — напомнил я.

— Будешь убивать или мне самому повеситься?

— Где бородатый? Это сейчас более важно.

— Далеко отсюда, либо в Питере, либо в Саратове, либо в Перми. Там мощные общины и ему есть кому поплакаться. Э-э, а ты что задумал?

А что я мог задумать? Посланник недвусмысленно назвал мне эти же города. Если здесь моя миссия выполнена, значит, пора собираться дальше…

— Сможешь помочь с документами?

Вик присвистнул, поморщился и кивнул.

— Ты уверен, что оно тебе надо? Лично я там не был, но хорошо помню бессмертные строки Грибоедова: «В деревню, к тётке, в глушь, в Саратов!»

— Посланник сказал — в Питер? — уточнил я.

— Не спорю, — согласился он. — Но Папочка уехал в Саратов, я сам уточнял через компьютер в кассах продажи билетов. Хотя мне это дело… до неоновой лампочки…

Я прикрыл веки и задумался. Что важнее? Справедливая и праведная погоня за сбежавшими вампирами, которые и на новом месте продолжат убивать? Или преследование одного-единственного человека, который предал свой род на растерзание сластолюбивым кровососам? У меня не было однозначного ответа. Да, собственно, в моём ответе никто и не нуждался. Во всяком случае, когда Вик пришёл провожать меня на вокзал, нижние полки в купе были заняты активно болтающими Сильвией и Ритой.

— Мы же вроде простились?

— Моцарт, ты… — на мгновение задумалась рыжая бестия, явно выбирая какое-то особенно выразительное определение моего умственного уровня, а потом вдруг передумала: — Хочешь кока-колу? Вообще, это американская дрянь, как мне объяснили, но затягивает.

— Рита, а вы что здесь делаете?!

— Я? Я… с вами, — смутилась блондинка, снимая очки, протирая их, водружая на нос и храбро закончив: — Вы такой красивый, как ангел…

— Поезд отправляется! Просьба провожающим освободить вагоны, — громко объявила проводница, и по тому, как спокойно все трое откинулись на полках, я понял — меня подставили по полной программе.

— А что вы хотели, милейший? — обратился ко мне вампир, когда поезд тронулся. — Меня уже не простит никто и никогда. Риту, Риточку, Ритулю… грохнут без лишнего шума при первом её появлении на улице без охраны. Или с охраной. По сути, без разницы. Вам этого хочется?

— Нет.

— Тогда какого лешего?

— Не выражайся при дамах, — напомнил я, и этот тип тут же сменил тон:

— Девочки, мы с Моцартом посоветовались и решили… Кому чай с лимоном и печенюшками?

Хорошо, Саратов так Саратов. В принципе, какая, к богу в душу, разница? Это ангелов нигде нет, а вампиров везде достаточно…

Неприятности посыпались, когда проводница пришла проверять билеты и паспорта. Мне ведь так и не удалось толком рассмотреть свои первые, хоть и фальшивые, но документы. Когда хихикающая в кулачок женщина ушла в соседнее купе, а девочки двинулись умываться перед сном, я прочёл…

— Это… это… это… за что?!!

— Чего тебя опять, на фиг, блин, не устраивает?!

— Почему в моём паспорте написано, что я Давыденко Мойша Теймуразович?! — безрезультатно пытался докопаться я с одной верхней полки до соседней верхней, где Вик резко сделал вид, что спит как младенец.

— А тебе не один хрен, что там написано? Главное — качество, а не текст!

— Да на меня проводница смотрит так, словно я дитя вашей Олимпиады восьмидесятых. Нельзя было что-то более русское написать?

— Ой, я тебя умоляю! Владимир Вольфович — русский? А Владимир Познер? А Владимир Винокур? У них только имя русское, и то одно на троих. Я уж молчу про Гордона с его естественным прозвищем… Хотя, честно говоря, по своим программам он другого и не заслужил. Но вот ты-то чего от меня добиваешься?!

— Но это ведь ты заказывал поддельные паспорта на меня и на Сильвию? Почему она записана как Светлана Андреевна Храброва-Охмункеева, а я…

— Мойша Теймуразович, уймитесь и спите.

— Я тебя убью.

— Хорошо, но завтра, договорились?

— Да-а!!!

— И вам спокойной ночи.

После чего эта скотина повернулся на бок и сделал вид, что уснул окончательно. Вернувшиеся блондинка и рыжуха моих страданий также не оценили. Когда свет потух, я решил, по общему примеру, зайти перед сном в одно место, куда, как говорится, и короли ходят пешком, делая всё сами. Популярнее объяснять надо?

Фургон на колёсиках, прошу прощения, вагон, мягко покачивало. Где находится туалет, я знал по запаху, да и уже научился разбираться в символических приметах современности. Со всеми делами типа слива воды, работы крана и мытья рук сложностей не возникло, сложность вошла позже…

— Минеральная вода, пиво, чипсы! — громко и гнусаво повторял женский голос, надсадно раскатываясь вдоль вагона.

Я как раз выходил из соответствующего заведения и увидел удаляющуюся в противоположный конец коридора женскую фигуру. Женщина была настолько бесформенно-расплывчатой и непримечательной, что на неё было не то чтобы сложно, а скорее даже невозможно обратить внимание. Запоминался её голос, предлагаемый ею товар, но не её внешность.

Я не мог понять, чем это зацепило меня, почему я встал столбом и смотрел вслед кричащей торговке, пока та не скрылась за дверями. Потом остановился напротив нашего купе, прислонился лбом к холодному стеклу и задумался. Может ли торговля вестись в час ночи, когда все пассажиры уже спят? По идее нет. Но вполне возможно, что здесь и не такое бывает, стремление одних людей к наживе вкупе с привычкой ложиться за полночь у других вполне оправдывает схему, где спрос рождает предложение. Тогда что же не так?

— Мужчина, покупать будем? — вновь раздался тот же громкий и бесцеремонный голос. — Минеральная вода, пиво, чипсы от вагона-ресторана.

— Нет, спасибо, — обернулся я только для того, чтобы взглянуть ей в глаза.

— Может, чего покрепче?

— Нет.

— Ничего не желаете? А ваши соседи?

— Они спят.

— Я утром ещё приду, — пообещала разносчица и, протиснувшись за моей спиной, ушла в противоположный конец вагона.

Я тоже вернулся к себе, закрыл дверь и внимательно прислушался к сонному дыханию остальных. Спали все, включая, кажется, даже Вика. Я постарался осторожно достать из-под подушки два проверенных ножа, подумал и сунул обратно. Если это действительно ламия, то острая сталь мне ничем не поможет. Оставалось влезть на свою полку и лечь ногами к окну…

«Так, не будем спешить с обвинениями», — мысленно приостановил я сам себя. В конце концов, любой человек может в силу разных причин не иметь ресниц. Многие люди умеют ходить бесшумно, так что это тоже не улика. Но человек не может СОВСЕМ ничем не пахнуть! Это противоестественно. А у неё нет запаха. Никакого. Ни пота, ни духов, ни какого-либо ещё. Вывод напрашивается один: либо это женщина, шагающая бесшумно и потерявшая ресницы, допустим, в результате болезни, к тому же абсолютно стерильная, либо…

Ламия! Древнегреческая, а вернее, ещё и догреческая ведьма, специализирующаяся на жизненной энергии человека. Я был абсолютно уверен, что наши парни истребили последних ещё четыреста лет назад. Их просто нельзя было оставлять в живых, они относятся к древним тварям — «слюна Лилит», как называли таких древние иудеи. Она не пьёт кровь, она высасывает саму жизнь. Нападает только на спящих, сама насылая крепчайший сон, всегда охотится одна, очень избирательна в жертвах, но никогда не убивает в первую же ночь. Это не в её правилах.

Ламия отлично знает, что чем меньше сил осталось у человека, тем крепче он цепляется за жизнь и тем слаще отнимать её постепенно. Ею правит не просто инстинкт хищника, но изощрённое безумие маньяка. Люди пытались защититься от них молитвами и амулетами — серебряная ладонь с глазом посередине. Возможно, кому-то и помогало, документальных фактов об этом не сохранилось, а я не был свидетелем.

Собственно, сейчас все мои размышления сводились лишь к одному — протянуть время до её прихода. А она придёт, ей чем-то понравилось наше купе, и на другую жертву ламия уже не сможет переключиться. Возможно, это её единственная слабость…

Я огляделся. Рита ровно дышала, укрывшись простынёй. Вик слегка похрапывал, даже у вампиров могут быть с этим проблемы. Сильвия разметалась по полке, сбив простыни в ноги, чистая и обворожительная в новой розовой пижамке и с рассыпавшимися по подушке рыжими кудрями. Она что-то невнятно бормотала во сне, но мне не пришлось долго вслушиваться — гордый рефрен «И спляшем на их костях…» герцогиня непроизвольно повторяла даже в объятиях Морфея.

Кого из них древняя тварь выбрала своей сегодняшней жертвой? Я аккуратно прикрыл дверь, оставив узкую щель, в которую не пролез бы даже котёнок. Это было приглашение.

И ждать пришлось недолго…

Крупная женщина без труда протиснулась в купе и одним свободным движением взлетела ко мне на верхнюю полку, всем весом придавив ноги.

— Вот ты где прячешься, красавчик, — сладострастно прошептала она, и я почувствовал, как тяжёлая волна сна от её дыхания буквально накатывает, обволакивая сознание.

Ламия растянула губы в похотливой улыбке, и меж её маленьких острых зубов вытянулся длинный чёрный язык, раздвоенный, словно у змеи. Она упёрлась руками мне в грудь, ничего не боясь и прекрасно осознавая свою силу над спящими людьми. Как вы понимаете, в моём случае она уже ошиблась дважды. Не размыкая глаз, не изменяя дыхания, даже не напрягаясь, я одним движением поймал её за язык, начавший ощупывать мою шею, и в доли секунды затянул его узлом на крючке для одежды. Вот теперь можем и побеседовать…

— Кьясафчик, ты это сё? Ты сё тфорись, а?

Вместо ответа я для пущей надёжности прижал узел рукой. Противно, но чего не сделаешь ради собственной безопасности.

— Пусти бабуську, хуиган, я милисию пософу! — осторожно шевеля губами, поугрожала она. И правильно — язык был натянут, как струна, а зубы у ламий острее бритвенных лезвий, одно экспрессивное предложение, и сама себя немой оставит. Для их породы это смерть, ламии завораживают и убаюкивают разговорами.

— Не хосесь язгофаифать… Ядно… — Теперь ламия попыталась изобразить уже дружелюбную улыбку и подмигнуть. — А мовет, ты с саду пъистоисся? Я тефушка коящая-а…

— Какая?! — не сдержался я.

— Коящая, как оконь! Ф постеи стластная, нисево не стефняюсь, беи меня как хосесь!

О-о. Нет… На такие расклады я нипочём не подписывался. Всевышний не поймёт, не простит и не оценит. Возможно, на земле действительно «некрасивых женщин не бывает», но ламии — это отдельная песня. Старая, толстая, уродливая… Не песня, ламия!

— Не хосись? Стданно… фсе хотели, и фсе тофольны пыли… пока шили…

— Пока жили, — догадался я.

И смех и грех, но древняя ведьма её уровня способна вытянуть все жизненные силы мужчины любым местом. Надеюсь, вы целомудренны и искренне не понимаете, о чём я? Хотя на что я надеюсь? В двадцать первом веке, с вашими-то информационными технологиями, прости их, Господи…

— Ф поседний аз кофою — отпусти! Хузе будет! Я тебе мфтить буду, фсю зызнь испоканю! Отпусти бабуську, маньяк!

Собственно, над этим я сейчас и раздумывал, прикидывая размеры щели меж дверью и косяком и опушенного окна. Вроде у окна даже пошире. Но проверить можно только экспериментальным путём…

— Фот и умниська, фот и послусался, — радостно забормотала ламия, когда я аккуратнейшим образом отвязал её язык от крючка, но крепко сжал в кулаке. После чего соскочил одной ногой на узкий столик, хотел спросить, умеют ли ламии летать, потом передумал и молча выпихнул уродливую старуху из вагона.

— Я ж летать не умею-у… — злобно донеслось из чёрной ночи, но быстро стихло под стук колёс.

Хм… получается, надо всё-таки было спросить. Хотя, с другой стороны, что бы это изменило? Всё равно мерзавку пришлось бы выкинуть…

— Не спится? — заботливо поинтересовался Вик с соседней полки.

— Да вот… как-то… не очень, — невнятно буркнул я, только сейчас почувствовав, что моя босая пятка скользит в чём-то жирном и ароматном.

— Там твоя Сильвия пирожное с заварным кремом на утро оставила. — Наглый вампир любопытствующе свесился с полки и тихо присвистнул. — Да ты его просто растоптал! Суровая борьба за талию подружки?

— Моё пирожное! — мигом вскинулась сонная герцогиня, переходя в сидячее положение с пистолетом в руках. — Кто говорил о пирожном? Где пирожное? Не шутите со мной такими вещами, я из Черногории, стреляю на голос, шорох, тень, силуэт, запах и… и… короче, лишь бы стрельнуть!

— Моцарт, что с вами? У вас вся нога в креме, — в унисон влезла и нежная Рита, нашаривая на том же столике свои очки. — Хорошо ещё вы на них не наступили. А знаете, при этом лунном освещении вы так романтично смотритесь…

— Он затоптал пирожное Сильвии, — сдал меня Вик.

— Ну и что? Зато он такой… такой красивы-ый… Честное слово, будь я в вас влюблена, я бы наверняка слизнула вон ту крошку с икроножной мышцы и…

Развить мысль дальше девушке не удалось. Сильвия обрушила на неё подушку и, грозно рыча: «Это моё пирожное!», кинулась душить подругу. Я кое-как спрыгнул вниз и вытер ногу чьим-то полотенцем. Ламия мгновенно накладывает чары сна, но зато и слетают они столь же быстро.

— Могу сходить за чаем? — предложил я.

— Лучше принеси холодной воды и обольём этих двух озабоченных кошек, — язвительно посоветовал Вик.

Драка внизу мгновенно стихла. Я быстро выскользнул за дверь, а обе красавицы объединёнными усилиями в две подушки ударили по вампиру! Он не остался в долгу, примерно полчаса к нам в купе лучше было не заглядывать лицам, страдающим аллергией на перья и пух…

* * *

А ещё через три часа поезд подъезжал к большому вокзалу незнакомого города. В отличие от Волгограда, я не почувствовал здесь ауры неупокоенных душ. Как я уже знал, в самом Саратове не было войны, немцы бомбили этот город, но не вошли в него. А там, где не кипел кошмар уличных боёв, сам воздух пахнет иначе. Но то, что я ощущал на Мамаевом кургане, как и на подходах к нему, когда сама земля до сих пор не верит, что взрывов больше не будет, вряд ли смогу забыть…

В Саратове дышалось легче, солнце ещё только-только вставало, поэтому мы вывалились из вагона сонные, как зимние мухи. Кроме Вика, естественно. Наш вампир, бодренько побегав по привокзальной площади, быстро сторговался насчёт такси, и меньше чем через полчаса мы уже заходили в небольшой уютный отельчик «Богемия» в самом центре, на шумной исторической улице, где даже в такую рань вовсю суетились люди.

Как я понимаю, номера для всех зарезервировал Викентий по Интернету с сотового. Пока поднимались на второй этаж, я с тихой ненавистью слушал, как моё «имя-отчество» на все лады склоняли две гогочущие девушки на рецепции. Похоже, я всё-таки дам в морду Вику за такой паспорт. Пусть переделывает, не хочу быть Мойшей Теймуразовичем!

Нас представили как две семейные парочки, хотя сам Викентий настаивал, чтобы мы поселились мальчик с мальчиком, девочка с девочкой. Ну вроде как ещё со времён Королевы проклятых вампиры предпочитают однополых партнёров. Если верить знаменитой в эти времена Энн Райс, два вампира-любовника Луи и Лестат такое в общем гробу вытворяли, что у меня банальной фантазии не хватит даже представить. Хотя там фантазия нужна уже не банальная, а больная…

Тем более что сейчас на меня свалились куда более важные проблемы, чем все вампирские войны мира! Вернее, одна проблема. Рыжая. Гневно раздувающая ноздри и пытающаяся просверлить во мне пылающими глазами две дырки.

— Моцарт, нам надо серьёзно поговорить.

— Да, Сильвия, — кротко согласился я.

— Сядь. Это надолго.

Я сел в кресло. Она сложила руки под грудью и, чеканя солдатские шаги, начала издалека:

— Слушай, ты меня знаешь. Я не из тех, кто будет ходить вокруг да около. Меня учили сразу брать быка за рога или… ну, короче, за что подвернётся, лишь бы не вырвался. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?

В моём воспалённом мозгу вспыхнула жуткая картинка — Сильвия держит быка… мм… не за рога, а он вырывается и мычит уже фальцетом. Прогоняя страшное видение, я замотал головой, и она логично расценила это как знак отрицания.

— Хорошо, давай вообще отложим все аристократические церемонии и будем говорить напрямую. Кто она?

Я поднял на неё изумлённый взор, но черногорскую инквизиторшу это не удовлетворило.

— В глаза мне смотреть! Не жмуриться, не отводить взгляд, не моргать и не елозить задом — я всё вижу! Последние два дня ты словно не в себе. Ты мечтателен, рассеян, не смотришь под ноги…

— Я смотрю под ноги!

— А кто наступил на моё пирожное?! — Герцогиня возвысила голос, полный праведного негодования, но тут же припустила нотку жалости: — Милый, ты устал, тебе надо отдохнуть, ты уже не похож на того бесстрашного героя, что прикрывал мою спину в Будве, пока я разбиралась с теми дешёвыми фиглярами в алых мантиях! Эта любовь подточила твои силы.

Я молча рухнул лицом в ладони. Боже, что она несёт? Откуда? С чего вообще? И за что, за что мне такое наказание…

— Поплачь. — Женские руки нежно обняли меня за шею и погладили по голове. — Не стыдись своих скупых слёз, ангел по имени Моцарт. Я не брошу тебя и не оставлю никогда! Я наступлю на горло собственным чувствам, но пойду и поговорю с этой неприступной красоткой, разбившей твоё сердце! И если в зелени её бесстыжих глаз под её стеклянными гляделками есть хоть капля совести — этой же ночью она придёт к тебе! Или я сама приведу её под дулом пистолета…

В дверь осторожно стукнули. Я дёрнулся, но Сильвия держала крепко.

— Извините, не помешала? Мне надо… Ой! — На нас удивлённо уставилась жутко смущённая Рита. — Пожалуй что помешала, да? Я пойду, извините ещё раз и…

— Стоять! — грозно рявкнула благородная герцогиня, так что я едва не оглох. — Заходи, садись и слушай. Поверь, мне непросто это говорить, но я умею проигрывать. Иди сюда, на моё место.

— Но я не…

— Молчи, разлучница! Довольно одного разбитого сердца. Я уйду…

— Нет, минуточку. — Рита, ещё больше смущаясь, поправила очки и, отчаянно краснея, попыталась оправдаться: — Никого я не разлучала. У вас с ним… ну, я не знаю, видимо, какие-то отношения… Я просто зашла попросить фен, он в твоей сумке. Возьму его и…

— Ты никуда не пойдёшь! — вспыхнула рыжая гордость Милорадовичей, и в один миг в её руке появился итальянский пистолет. Блондинка распахнула ротик…

— Моцарт, можно вас на минуточку? — В дверях корректно возник наш вампир. — О, прошу прощенья, да здесь разыгрывают сценку из «Разбойников» Шиллера?! Не помешаю репетиции?

Я встал и, не говоря ни слова, вышел к нему в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ну их, пусть сами разбираются. Свалилось же столько счастья и сразу на мою голову…

— Проблемы?

— Понятия не имею, но лучше не вмешиваться, — честно предупредил я.

Мы оба прислушались. Ожидаемый выстрел так и не грохнул, зато из-за двери донеслись характерные звуки плохо сдерживаемых рыданий, взаимных слёз, невнятные слова прощений и объяснений.

— Помирятся, девчонки же… — флегматично хмыкнул Вик. — Колись, какие у нас планы на сегодня? В смысле какие у тебя планы, я до темноты и носа не высуну.

— Сначала в храм, — подумав, решил я. — Возможно, в этом городе удастся найти хоть кого-то из наших.

— Не факт, но…

— Не факт, согласен, но попробовать стоит. Ещё я хочу найти бородатого Папочку. Мне очень интересен человек, научившийся подчинять себе вампиров, изображая их слугу. Думаю, он не так прост…

— Я редко с ним сталкивался. Пару-тройку раз, не более, — уныло признал Викентий. — Наверное, поэтому и недооценил. А ведь мог просто свернуть шею, и одной головной болью меньше.

— Двумя, — поправил я. — Свернул бы, и у тебя голова за него не болела, и у него… уже никогда.

— Девиц забирай с собой, тут они мне весь отель слезами зальют. Или опять сбегут по магазинам: Ритка уступчивая, а у твоей Сильвии просто какая-то шопингомания, метёт всё, что видит! Я думал, настоящие герцогини в её эпоху были менее помешаны на китайских шмотках…

Мне оставалось лишь беспомощно пожать плечами. Пока в руках у Сильвии есть пистолет, она, не задумываясь, убьёт любого, кто встанет между ней и модным магазином.

В общем, примерно через час, и это было рекордно короткое время, потому что милашкам требовалось умыться, переодеться, накраситься, припудриться, завиться, выслушать мнение друг друга, ещё раз переодеться, снять макияж, накраситься заново, повертеться перед зеркалом, добавить завершающий лоск, наорать на меня, чтоб не торопил, поболтать с девушками на рецепции, ещё раз обсудить мои имя и фамилию, дружно мне посочувствовать, поперемигиваться за моей спиной и наконец-то выйти из отеля.

Чтобы не потеряться в незнакомом городе, мы купили карту и гуляли втроём — я в центре, Сильвия висит на левой руке, Рита — на правой. В результате направление, как вы понимаете, выбирал не я. Меня просто перетягивали то влево, то вправо, а то пытались разорвать напополам. Сначала их пришлось кормить, благо юная герцогиня в плане еды никогда не привередничала, а Рита просто мало ела и, казалось, могла насытиться на весь день листиком салата и чашкой кофе без сахара. Хуже всего, что повсеместно открылись магазины, и моя рыжая подруга мгновенно попала во власть манящих витрин. Она металась от одного бутика к другому, едва не заставляя нас бежать, а один раз у магазинчика женских колготок чуть не вывихнула мне руку.

И ведь не то чтобы я всерьёз на неё за это сердился, скорее даже наоборот. Иногда я просто тайно восхищался ею. Целостностью её характера, её оптимизмом, жизнелюбием, непосредственностью, умением моментально вживаться в любую среду и даже её непоколебимой уверенностью во мне. Эта черногорская девочка, хлебнувшая по жизни всего и всякого, была искренне убеждена, что я легко способен разрешить все её проблемы, особенно финансовые. Причём, намекни ей хоть кто-нибудь, что она села мне на шею и ножки свесила, я бы даже не стал заступаться за этого безумца. Пусть убивает, одним дураком меньше.

А нежная Рита так и продолжала молча глядеть в мою сторону влюблёнными глазами…

— Пока это ещё не проблема, но в перспективе… — бормотал я себе под нос, пока две милашки наперебой терзали юного официанта, никак не в состоянии определиться — капучино или лате, чизкейк или тирамису, бейлиз или мартини?

В принципе, их можно было бы оставить здесь на час-полтора, пока я добегу до ближайшего храма любой концессии. Думаю, что даже при мусульманской мечети мог бы оказаться свой Посланник и мы бы нашли общий язык — Бог один. И ведь у меня всё получилось, правда, несколько иначе, чем я рассчитывал…

То есть меня остановили примерно минут через пятнадцать, стоило мне отойти на несколько шагов от того кафе, где я оставил Сильвию и Риту.

— Извините, молодой человек, можно вас спросить? — осторожно коснулся моего локтя стройный юноша в неброской одежде.

— Да, разумеется, — остановился я, отказать ангелы просто не могут.

— Скажите, как по-вашему, кто владеет этим миром?

— Князь тьмы, мятежный Люцифер, — не задумываясь, ответил я.

У юноши вытянулось лицо и загорелись глаза…

— Что-то не так?

— О нет, нет, — чуть закашлялся он. — Обычно мне отвечают, что это президент Америки или масоны, но ваша точка зрения тоже очень интересна. А могу ли я спросить почему?

— Мне нужно в ближайший храм… — неуверенно протянул я, но у парня были такие просящие глаза, что пришлось задержаться. — Это довольно точно описано в Библии. Когда дьявол искушает Христа в пустыне, то предлагает ему все блага земные. Христос, как Сын Бога и сам Бог, мог бы легко уличить нечистого во лжи, но не сделал этого. Он лишь сказал, что не хлебом единым жив человек, но словом Божиим. То есть, кроме «хлеба земного» как олицетворения земных благ, есть и иные блага, блага небесные. И если Бог, напоминая о них, не говорит дьяволу, что и земной хлеб только от Бога, значит, Он признаёт — земля отдана во власть Люцифера! Библия учит человека делать выбор между скоротечностью жизни земной и вечной жизнью на небе…

— Ангел? — прямо спросил юноша, ткнув пальцем мне в грудь.

— Да, — честно признался я.

— Задолбали вы своими проповедями. Как-нибудь попроще, в двух словах, не мог ответить? И не надо! Слушай сюда… — Он быстро огляделся по сторонам и кивком головы указал мне на свободную белую лавочку на углу аллеи. — Давай бегло, но по существу. Можешь отвечать коротко: «да» или «нет»?

— Да, — согласился я.

— В Волгограде овраг за курганом — твоя работа?

— Да.

— Всех положил?

— Нет.

— Почему?!

Я промолчал. Он покосился на меня и хлопнул себя по лбу, поняв, что ответить «да» или «нет» на данный вопрос невозможно…

— Ладно, в конце концов, это не моё дело. Сам начал, сам и закончишь. Смотрел «Семнадцать мгновений весны»?

— Нет, но представление имею.

— Супер! У вас в Девятом всех так готовят?

— Я был худшим.

— Но сейчас и таких нет, — с какой-то тусклой злостью в голосе подтвердил Посланник, вытянув длинные ноги в сандалиях. — Что творится в мире, Господи… Хотя это я ещё как-то понимаю, но вот что творится на небесах?! Почему там забыли о нас? Почему больше никого нет, ни одного боевого ангела? Вестники, хранители, иногда какой-нибудь малыш из небесного хора, выписанный на Рождество, пройдётся бесплатно по детским домам, и… всё. Всё! Где ваши парни, Моцарт? Я больше двухсот лет в этом городе, но я их помню — высокие, голубоглазые, могучие, как греческие атлеты, одним мизинцем повергающие бесов в их смрадную бездну! Где они?! Убили? Таких ребят легко не убьёшь. Предали нас? Но ангел не может предавать и лгать, мы иначе созданы. Тогда что?

— Ждут приказа, — рискнул предположить я.

— Ах да, приказ… Мы же не имеем своей воли, только Его! Они ждут приказа, понимаю. А я каждый день вижу, как слуги Тёмного убивают людей! Вижу и ничего не могу сделать! Ни заступиться, ни спасти, ни утешить, я ведь… я просто Посланник. Ходячий пейджер, телеграмма, письмо, личка, прикомандированная к указанному месту. Где шляется ваш долбаный Легион, когда нежить захватывает эту землю?!

Я развернулся и влепил ему пощёчину. Аккуратно, чтобы не разбить губы, но привести в чувство. Он не обиделся и не подставил вторую щёку. Просто посмотрел в глаза, улыбнулся и откинул голову назад так, чтобы не видны были слёзы.

— Я ищу бородатого мужчину, кличка Папочка, руководил общиной вампиров в Волгограде. Можешь помочь?

— Конечно. Встретимся на набережной вечером. Найди брошенную стройку у гостиницы «Словакия». Местные кровососы тусуются там. Чуть выше увидишь Троицкий храм, от входа спустись вниз на набережную, там есть тенистые местечки. В двадцать один по нолям, устроит?

— Да. И прости меня.

— Не за что, сам виноват.

Мы пожали друг другу руки. Расходились как два разведчика из тех самых «Семнадцати мгновений». Надо бы всё же посмотреть этот фильм, хоть появится менее горячая тема для разговора. Иногда мне кажется, что работа Посланника самая неблагодарная и грязная. Тебе ничего нельзя. Особенно что-либо думать или, ещё хуже, выражать свои мысли вслух. Посланник — это рупор. Любое слово «от себя» карается жёстко и неумолимо. Как жить, если ты наделён умом, но лишён права голоса?..

Когда вернулся в кафе, Сильвия и Рита чинно ковырялись ложечками в десерте. Причём перед герцогиней уже стояла пустая креманка, но она активно помогала подруге. Это очень благородно и очень по-черногорски, ибо бросить оплаченную еду — грабёж, преступление и грех.

— Как посидели? — поинтересовался я, присаживаясь за их столик.

— Моцарт, вы должны это попробовать! Тут готовят совершенно замечательное тирамису, — радостно застрекотала Рита, поднося к моему подбородку длинную ложечку с комочком белого торта.

— Она права, милый, такой десерт достоин даже папы римского! Открой ротик. — Ложка Сильвии со звоном отодвинула ложку Риты.

— Не мешай, я только хочу его угостить!

— Все вы так говорите — только хочу, только угостить, а потом раз, и накрыла юбкой чужого ангела?! Я сама его угощу. Ешь десерт, Моцарт! Быстро ешь, кому говорят?!

— Во-первых, это мой десерт. — Рита столь же решительно отодвинула ложечку Сильвии. — А во-вторых, я первая это придумала, значит, мне и… Попробуйте, Моцарт!

— Только попробуй, — честно предупредила меня герцогиня, и надо ли объяснять, что в результате их милой перепалки я был вымазан этим проклятым тирамису от шеи до бровей! А в рот между тем не попало ни крошки, что вполне удовлетворило обеих девушек.

Рассчитавшись, мы, наверное, ещё часа три-четыре гуляли по городу, давая возможность Вику выспаться. Как я понимаю, Рита категорически отказывалась признать тот факт, что её приятель — настоящий вампир. Есть люди, в упор не желающие принимать очевидного. Они скорее готовы жить в удобном для психики собственном мире лжи и иллюзий, чем подстраиваться под постоянно меняющуюся реальность. Их легко понять, трудно осудить, но практически невозможно быть рядом.

Она не верит в то, что он вампир, а я ангел. Если Вик начнёт пить кровь прямо из прохожих на улице в её же присутствии, Рита будет плакать от жалости: «Он же болен, у него приступ…» Если у меня вырастут крылья и я воспарю у неё на глазах, весь в белом, она скажет, что видела такой фокус у братьев Сафроновых, а ещё все йоги так умеют. Во всём остальном Рита была очень милой, умной и приятной девушкой, мне такие нравились. По крайней мере, уж куда больше, чем самоуверенная нахалка из средневековой Черногории.

Викентий не спал, на деликатный стук открыл дверь почти без задержки, но улыбался слишком широко, чтобы всё было в порядке. Сильвия отметила это сразу:

— Крови хочешь?

— Это было предположение или предложение? — пошутил он, стараясь не скалить зубы на её шею. — Не парьтесь, ребята, у меня ещё около литра с собой, дня три продержусь смело. Какие новости, где гуляли, чего накупили? Рассказывайте, рассказывайте…

Счастливая блондинка тут же бросилась щебетать, где мы были, что ели и что видели, что понравилось, что нет. Герцогиня влезла с ногами на диван, поменяла кремень в пистолете и потребовала, чтоб ей включили телевизор. Я же просто шагнул к туалету, но…

— Нет! Туда нельзя! — петухом кинулся на меня Вик. — Я там замочил… своё нижнее бельё в ванне! И ещё… там смыв плохой… Короче, хочешь в туалет, иди в свой номер!

— Это точно, милый, — морща носик, поддержала рыжая скромница. — Иди лучше в наш, а то запах грязного вампирского бельишка доносится уже и сюда.

— Сильвия, я же просила не выражаться в таком тоне о Викентии!

— Ой, не буду, не буду, — скорчила перепуганную мордашку моя черногорская подруга. — Я так плохо себя веду, да? Зато не лезу с кремом на чужого парня!

— Ритуля-а… — обомлел Вик, и пока они все трое шумно выясняли, кто прав, кто виноват и в чём, вообще, суть проблемы, я осторожно толкнул дверь санузла.

Резкий запах ударил мне в нос с такой силой, что я мгновенно захлопнул дверь обратно. Что бы там ни плёл наш вампир, в ванне лежало никак не мокрое бельё, а нечто куда более страшное… Я не крутой специалист, но запах тлена и разложения редко с чем спутаешь. Этого нам ещё только и не хватало. И что теперь делать?!

Я быстро поймал Сильвию за руку, притянул к себе и страстно обнял.

— О небо, что ты со мной делаешь… — сладко прошептала она, распахивая губки навстречу.

— Быстро уведи в наш номер Риту и держи там хоть под дулом пистолета, — так же нежно приказал я, склоняясь к её уху. — В ванне труп. Я разберусь с этим вампиром и вернусь за тобой.

— Хочешь, я прямо сейчас его пристрелю — и всех делов?!

— Марш в номер, обе, — ещё нежнее попросил я, и Сильвия томно подчинилась.

Правда, в своей аристократичной манере, то есть заломила подружке руку за спину и вытолкала из номера, как осуждённую на казнь ведьму. От изумления Рита прикусила язычок, и мы с Виком наконец-то могли разобраться один на один.

— Что там?

— «Что» — самое правильное слово. Но имей в виду, я защищался!

— Ты убил человека.

— Ха! Твой ангельский носик совсем нюх потерял? Открой дверь и вдохни поглубже — это тело мертво уже месяц как минимум! — парировал Вик, скрестив руки на груди.

Я не поленился и заглянул в совмещённый санузел. Действительно, в ванне, за занавеской, лежал труп немолодого мужчины в костюме портье.

— Иначе бы я вообще не открыл. А так, думал, какие-то сложности на рецепции. Открываю — молчит…

— Зомби, — догадался я.

— Классический ходячий мертвяк, — подтвердил Вик. — Уставился на меня пустыми гляделками и сразу душить! Я ему кто, Дездемона, что ли?! Дал разок по почкам — не реагирует, пришлось руки переломать…

— У него шея свёрнута.

— Да, и шею тоже! Он же всё равно лез на меня кусаться!

— Откуда здесь зомби?

— Знаешь, я бы задался другим вопросом: как утилизировать тело? Этот могильный выскочка скоро провоняет нам весь этаж. Есть предложения?

— У меня? А я здесь при чём?!

— Моцарт, дружище, не филонь, мы все в одной связке. Ты же добрый, ты мне не откажешь, забери его к себе, а? — начал канючить Вик, пока я лихорадочно размышлял, что же действительно делать. Мы закрыли дверь, вдвоём сели на диван и задумались…

— Расчленить, расфасовать по пакетам, вынести на улицу и раскидать по разным углам!

— И что здесь поднимется утром, когда все эти ароматные пакеты обнаружат местные стражники?

— Полиция-милиция?! Да мы уже слиняем отсюда на другой конец империи!

— Хорошо. Иди расчленяй.

— Я не умею, — стопорнулся Вик. — Давай ты расчленяй. Ты же ангел, у тебя опыт.

— Опыт чего?! — напрягся я, сжимая кулаки.

— Ладно, не злись… Миль пардон, экскьюзми, проминтэ, пше прошу, звиняйте, пан, и так далее, доволен? А если, как стемнеет, мы просто выбросим его из окна в коридоре? Ну типа шёл, запнулся о ковёр, выпал вместе с рамой об асфальт и сломал шею!

— Там полно народу, — выглянув в окно, вздохнул я. — И, судя по всему, люди будут гулять до часу ночи. Если не позже, что тоже запросто…

Вик разозлился и заорал, что я вечно всё ему порчу, живу на его банковский счёт, а как доходит до «элементарно помочь» — сразу в кусты. И хоть Рита на меня заглядывается, но чтобы я в её сторону губу не раскатывал. А если я ещё раз при посторонних намекну о том, что он вампир, он плюнет мне в рожу и подаст в Страсбургский суд за нарушение прав этнических меньшинств, и меня посадят как врага всего прогрессивного человечества!

Я не очень-то его слушал. В конце концов, что нового он мог мне сказать? Но важнее другое — меня отвлек невнятный шум за стенкой и… грохот выстрела! Я бегом кинулся в соседний номер. Викентий, с неменьшей скоростью, поразительно аккуратно положил на пол одёжный шкаф.

Снизу, с рецепции, спешила испуганная девушка:

— Что случилось? Если кто-то стрелял, я вызову полицию!

— Милочка, какая стрельба, что вы говорите?! У меня в номере всего лишь упал шкаф. Пожалуйста, помогите мне его поднять.

Пока они препирались на пороге, я скользнул в наш с Сильвией номер и быстро прикрыл дверь. Сквозь душный пороховой дым вырисовывалась ужасная и героическая композиция: гордая герцогиня, выпрямившись во весь рост, держит верный пистолет дулом кверху. У её ног валяется мужское тело с простреленной головой, а в форточке, наполовину уже на улице, застряла нежная Рита, сияя белыми шортиками и бессильно пытаясь протолкнуться хоть в ту, хоть в другую сторону. А-а никак… Бедная блондинка застряла красиво и надёжно, словно неловкая лиса в одноимённой сказке о ней и порочном зайце.

Не задавая лишних вопросов, я быстро распахнул второе окно, проветривая комнату. Блондинку не трогал, пусть пока повисит, после чего наклонился и перевернул тело. Ещё один…

— Этот мерзавец постучал в дверь, а эта глупышка сразу открыла. Она и подумать не могла, что мужчина так восхитится её красотой, что сразу бросится душить. Пришлось пристрелить страстного поклонника. Надеюсь, никто не в обиде?

— Вытащите меня…

— Это зомби. — Не слушая Риту, я указал Сильвии на зеленоватые пальцы трупа. — Уже второй. Первый в номере Вика, в ванне.

— Вот лжец, — фыркнула герцогиня. — Врёт не краснея — стирка, бельё, запах, тьфу! Можно подумать, я не знаю, как пахнет мужское бельё?! Да я, между прочим, ещё с пяти лет…

— Не надо подробностей. — Мне пришлось жестом закрыть ей ротик. — Ты всё сделала правильно. Единственный вопрос: как избавиться от тела?

— Вытащите меня, пожалуйста-а-а…

— Можно попробовать вынести его через чердак на крышу, — всё так же не обращая внимания на вопли подруги, предложила Сильвия, задумчиво почёсывая дулом пистолета под лопаткой. — Бросим мертвецов на черепице, и пусть их склюют вороны.

— Или сожжёт солнце, — согласился я. — Определённые виды зомби так же уязвимы для дневного света, как и вампиры. Может сработать…

— Уф, еле выпроводил…

В наш номер без стука ввалился Вик и замер на пороге, не зная, на что реагировать в первую очередь — на второго зомби или на Риту в форточке. Перевесили родственные чувства. Обозвав нас бесчувственными садистами, он поймал бедняжку за ноги и осторожно втянул обратно в-комнату.

— Ты в порядке, малышка?

— Что? — Блондинка нашла на полу очки, водрузила их на носик и повернулась к Викентию левым ухом. — Скажи ещё раз, правым я ничего не слышу.

— Я ей жизнь спасла, а она ещё капризничает, — мрачно насупилась Сильвия, игнорируя обвиняющий взгляд подружки.

Крутые женские разборки рисковали пойти по спирали, то есть выше, дальше и с продолжением. Мне это было ни капли не интересно, ничего нового всё равно не услышу, к тому же через пару часов надо спешить на встречу с Посланником. Теперь у меня будет к нему куда больше вопросов. Откуда взялись зомби? Их нападение на нас случайно или целенаправленно? Если да, то тот, кто направил этих ходячих мертвецов, прекрасно осведомлён о нас и наших передвижениях. Связано ли это с бородатым? Возможно ли в принципе, что человек, сумевший подчинить себе волю вампирской общины, настолько могущественен, что руководит даже воскресшими мертвецами? Пока это сплошные домыслы, предположения и догадки.

Вот если бы у меня были хоть какие-то задатки детектива…

Но в Девятом Легионе готовят ангелов боя, а не интеллектуалов расследования. Я могу одолеть практически любого вампира, даже могучего. Могу драться с двумя десятками зомби и уйти, оставив гору переломанных трупов. Но вот докопаться до истины и победить врага умом, а не мышцами — это, увы, вряд ли…

И не потому, что не умею или не хочу, просто не верю в свои силы. Это, конечно, комплексы, но ангелы привыкли делать только то, ради чего они были созданы. И это единственно правильно! Вот только бы понять, ради чего создан я…

— Мне нужно идти.

— Куда? — слаженным хором откликнулись все, так, словно репетировали это раз двести.

— У меня встреча.

— Свидание? — уже на два голоса уточнили Рита и Сильвия.

— Нет, деловая встреча. По личному вопросу. Вернусь быстро, провожать не надо. Трупы грузите на Вика, пусть тащит на крышу. А вы обе поддержите его морально, договорились?

Пока обалдевший вампир подбирал гневные слова отповеди, девушки переглянулись и дружно решили оказывать ему моральную поддержку из кафе-бара на первом этаже. Куда, собственно, они мигом и упорхнули ещё раньше меня. Викентий уныло прослушал их лёгкие шаги вниз по лестнице, поднял на меня скорбный взгляд и помахал рукой:

— Вали. Сам справлюсь. И — да, имей в виду, в полночь нужно будет уйти уже мне. А ты посидишь с девчонками.

— Хорошо.

— Но никаких ночных клубов и кабаков! Ты с ними плохо сочетаешься, а я не хочу, чтобы в Саратове повторилась история достопамятной волгоградской пивной. Что вы, вообще, за народ такой, ангелы… Спите и видите, как бы дать кому по башке?!

— Не все такие.

— Ага, только мне достался ты, а не розовощёкий амурчик с крепкой репкой! Иди уже, без тебя тошно…

— У меня ещё есть несколько минут.

Если бы я ушёл прямо сейчас, это было бы нечестно и не по-товарищески. Хотя что я говорю, боевой ангел банальному кровососу и близко не товарищ. Вынужденное временное взаимовыгодное сотрудничество — не более. Каждый из нас преследует свои интересы и каждый получает, что хочет. Если это и самообман, то пока он всех нас худо-бедно устраивает…

Мы вместе вышли в коридор, поднялись этажом выше, нашли пожарную лестницу, и Вик мгновенно скрутил с люка маленький нелепый замок. Наверх он также слазил смело, солнце уже ушло. Теперь главное, чтобы никто не заметил, как он будет таскать трупы на крышу. Я прикинул время: в принципе, могу рискнуть. Молодой вампир уважительно пожал мне руку, когда я в минуту притащил ему мертвяка, застреленного Сильвией.

— Второго возьмёшь сам, мне нельзя опаздывать.

— И так помог по самое не балуйся! Родина тебя не забудет, она никому такого не забывает. — Вик одной левой легко приподнял зомби за шиворот, китайским акробатом взлетел по лесенке, скрылся в зеве люка, и, уже уходя, я слышал, как что-то тяжёлое бросили на крышу.

Отлично, надеюсь, дальше он справится сам. В конце концов, именно вампиры умеют лучше всех прятать мёртвое тело. И своё любимое, и чьё-то недоеденное…

— Моцарт, подождите меня-а! — раздался девичий голосок, когда я вышел из отеля и быстрым шагом двинулся вниз по улице. Пришлось остановиться.

Запыхавшаяся Рита догнала меня почти бегом, без объяснений взяла под руку и потащила за собой. Хорошо ещё хотя бы в том направлении, куда я и сам до этого двигался. Когда мы отошли, наверное, шагов на тридцать, мне всё-таки пришлось её спросить:

— Что-то случилось?

— Нет, — натянуто улыбнулась девушка. — Всё в порядке. Просто захотела подышать свежим воздухом, в баре так накурено. Вы не против?

— А… э-э…

— Сильвия очень занята, на спор пьёт коньяк с какими-то местными бандитами. Не понимаю, о чём можно говорить с мужчинами, через слово повторяющими «чётко», «реально» и «конкретно»…

— Но я немного занят.

— Я не буду вам мешать, честное слово, — взмолилась она, вцепившись в меня обеими руками. — У вас деловая встреча, я вас немного провожу, и всё. Только не подумайте ничего такого! Я не навязываюсь. Не прогоняйте меня, пожалуйста…

Да ради бога, не жалко. Вполне можем прогуляться и вместе. Ночной Саратов оказался красивым и тихим городом. Не в плане какой-то особенной тишины — музыка в кафе звучала, быть может, ещё громче, чем в Волгограде. Нет, речь скорее о некой удивительно сонной и расслабляющей атмосфере. Здесь было легко дышать, легко бродить, легко улыбаться прохожим. Но тем более странно было верить в тёмные силы, таящиеся в глубине этих тихих улочек. По крайней мере, когда мы спустились к реке и шли вдоль набережной, к месту встречи, я не ожидал, что нас остановят…

— Здравствуйте, дяденька. — Из кустов вынырнули трое шустрых мальчишек от силы лет девяти-десяти. — А дайте закурить?

— Я не курю.

— А чё так невежливо? Ты у тётеньки своей спроси, может, у неё есть.

— Мы оба не курим.

— А если мы найдём?

Рита вздрогнула и сунула руку в сумочку, за кошельком. Я успокаивающе похлопал её по плечу:

— Не надо.

— Надо, надо, дядя, ты бы шёл себе, а мы с тётенькой посидим…

— Какая я вам тётенька?! — вздрогнув, опомнилась Рита, изо всех сил стараясь выглядеть строгой, как учительница. — А ну, марш по домам! Вы из какой школы? Я вот завтра с вашим директором поговорю!

Мальчики переглянулись и без улыбок достали из карманов складные ножи. Что ж, подростковые банды были во все времена, это естественно и противоестественно одновременно. В городах старой Европы сироты сбивались в шайки, обирая пьяных, воруя на базарах, а иногда и откровенно грабили женщин и стариков. Эти дети никого не боялись, потому что им нечего было терять и падать ниже тоже некуда. Их ловили, избивали, даже вешали, но искоренить это зло не удавалось практически никому…

— Сумку, цепочку и сотовый, — цедя слова сквозь зубы, потребовал самый рослый мальчик. И вот именно это показалось мне подозрительным.

Я жестом остановил полезшую за телефоном Риту, закрыл её спиной и попросил ребят:

— Улыбнитесь.

— Чего? — Их лица приняли надменно-презрительное выражение. Подростки изо всех сил старались выглядеть крутыми и непобедимыми.

— Улыбнитесь. Все трое.

— Он догадался. — Рослый подмигнул остальным и, не таясь, обнажил в улыбке длинные клыки. — Испугался, дядя? А поздно, ментов уже не дозовёшься. Отдай нам тётеньку и уходи!

— Вампиры, малолетние вампиры, — пробормотал я себе под нос. Трое детей на одну девушку, как раз хватит и сил и жажды. Народу гуляет много. Куда как несложно подкатиться к одинокой женщине, сказать, что заблудились, попросить проводить до угла… — Вы подошли именно к нам. Почему?

— Вадик, чего он? — подал голос самый маленький. — Я есть хочу, давайте уже её резать.

— Цыц, дурак!

— Чего обзываешься, я же есть хочу…

— Бедный малыш. — Моя добросердечная спутница вновь полезла за кошельком.

Мы все четверо, я и мальчишки, испустили дружный вздох сочувствия и сострадания по поводу женской логики и реальной оценки ситуации.

— Ответьте на один вопрос. — Я резко шагнул вперёд и поймал за шиворот двух кровососов постарше, скручивая ворот рубашек так, что они едва могли дышать. — Скажите только, кто вас послал?

— Да я… мы… порежем… пусти, гад!

— Эй, мелкий, — строго предупредил я младшего, намеревающегося дать дёру. — Твоих дружков я придушу сразу, а тебя пуля догонит. Ну что, вампирёныши, я спросил — кто?

— Моцарт, зачем вы их так обзываете?!

— Я скажу, скажу, — затараторил малолетка, испугавшись угрозы. — Нам про вас в общине дяденька рассказал. Приезжий. С бородой. Сказал, что… что… проверить надо. Вот!

Я честно разжал пальцы, давая возможность двум полузадохнувшимся мальцам расползтись в стороны.

— Просто проверить?

— Да, да! Мы не знали, мы на больших не лезем…

Я вновь подал Рите руку. На миг задумался о том, что же теперь остаётся делать этой «банде», посмотрел на них ещё раз, опустил голову и пошёл вперёд. Ничего так и не понявшая девушка, держа меня под локоть, подпрыгивала рядом, шумно возмущаясь распущенностью подрастающего поколения. Никто не крался за нами, не свистел и не смеялся вслед. Моё сердце разрывалось от противоречивых чувств.

Маленькие вампиры ничуть не менее, а иногда и более опасные существа, чем взрослые вампиры. Хотя бы потому, что жертвы не видят в них серьёзной опасности, а жажда крови и безысходность зачастую делают из этих малышей самых безжалостных хищников. Те, кого обратили в детстве, медленней взрослеют, труднее переносят тот факт, что отныне никто и никогда не будет о них заботиться, читать сказки, водить на пляж купаться, играть с ними весь день напролёт. Они лишаются общения в садике и школе, дико завидуют малышам, которые живут с родителями, и ничем не могут заполнить внутри себя лютую тоску по навеки ушедшему детству. А то, что отныне они останутся такими «навеки», воспринимается даже не как злая насмешка судьбы, а уже как полноценный плевок в душу…

— Моцарт, они же ещё дети, — по дороге укоряла меня добрая Рита. — Пусть плохие, пусть хулиганы, но дети. Не надо больше их вампирятами обзывать, пожалуйста…

— Хорошо, не буду.

Собственно, мне ничего не стоило дать это обещание. Какая им разница, как я буду или не буду их называть? Их суть от этого не изменится, так же как не изменятся их поступки. Но зато теперь мне стало кристально ясно, зачем к нам подослали эту троицу. Бородатому очень надо было знать, способен ли я убить ребёнка…

— А где у вас назначена встреча?

— Посланник сказал, что на набережной, напротив гостиницы «Словакия». Как я понимаю, это рядом.

— Мне подождать вас тут? — неуверенно протянула Рита, оглядываясь.

Да уж, после столкновения с вампирятами мне точно не стоило оставлять её одну. Но почему нельзя взять её с собой? Рита — хороший человек, и по большому счёту не будет никакой беды, если она увидит Посланника. Это ведь не запрещено. А во время нашей встречи просто посидит на соседней лавочке, посчитает звёзды. Наш разговор вряд ли будет долгим. Но я и не предполагал, насколько он может быть коротким…

Мы прошли ещё метров триста, когда увидели справа одинокую скамью под раскидистыми ивами.

— Это вон тот молодой человек? — указала Рита пальцем в сторону скамьи. — По-моему, он так вас заждался, что даже уснул… Моцарт, куда вы?!

Я бросился вперёд со всей скоростью, на которую только был способен, и всё равно не успел — ещё тёплое тело саратовского ангела соскользнуло со скамьи на землю, едва не сбив урну. Я упал рядом на колени и приподнял его голову. Поздно, Посланник больше не мог сказать мне ничего. Его душа отлетела к небесному престолу, туда, куда, надеюсь, попадают все ангелы…

— Прости меня, я опоздал. Меня задержали. Я виноват. Прости…

Его спина была в крови. Самой обычной, тёплой, красной, как у человека. Под левой лопаткой торчала чёрная рукоять трёхгранной заточки. Ударили сзади, неожиданно, скорее всего, он даже не успел почувствовать боли. Его боль сегодня досталась мне…

Подбежавшая следом блондинка охнула, побледнела и, зажав обеими руками рот, опустилась на колени рядом. В тот же миг воздух заметно похолодел, движение ветра усилилось, свет фонарей разом померк, став тусклым. За моей спиной послышалось сдержанное рычание. Начинается…

Я положил руку на плечо Риты и тихо попросил:

— Присмотри за ним.

— А вы?

— Я отойду на минутку. Ничего не бойся. И не оборачивайся, пожалуйста, хорошо?

Оба ножа были у меня с собой под летним пиджаком, другое оружие мне сейчас и не понадобится. Просто я абсолютно точно знал, кого увижу, встречались уже…

Сзади, шагах в тридцати, на сером асфальте, напружинив лапы, стояли два чёрных ротвейлера. Их глаза горели оранжевым, из пасти вырывалось пламя, а мышцы перекатывались под лоснящейся шерстью, как булыжники. Люциферовы псы. Первый признак того, что кто-то всерьёз работает на Повелителя тьмы. Подобных зверей у него много, раздают их легко, едва ли не по первой просьбе, но уже одним этим просящий навсегда отправляет свою душу в неугасимый огонь геенны.

— Давайте разберёмся с этим побыстрее, — предложил я, делая два шага вперёд и крестом раскидывая руки. Ножи прижаты к запястьям и не видны, но готовы к бою.

Псы заворчали и опустили головы вниз. Они не знали страха, но не понимали, почему жертва идёт прямо на них, когда по идее должна убегать. Но я не убегал. Когда-то такие же твари были моим выпускным заданием в учебке Девятого Легиона. Только тех было шестеро…

Ротвейлеры зарычали и бросились на меня одновременно — оскаленные клыки поймали пустоту. По инерции звери пролетели еще несколько шагов, оглянулись, посмотрели друг на друга, пытаясь рычать, но из их распаханных глоток вырвался лишь свистящий хрип. Они вновь бросились на меня, и я уже не отступил, хладнокровно вогнав ножи каждому в правую глазницу.

— Всё.

Люциферовы псы умерли, так и не поняв, что вообще с ними случилось. Я вырвал клинки, вытер лезвия о траву и, прикрыв глаза, задержал дыхание. Боль от потери друга не утихла и не стала более размеренной. Испытывать чувство удовлетворения от смерти врага ангелам несвойственно в принципе. Но мне всё-таки стало немного легче, и я понял, что останусь здесь, пока не найду негодяя, убившего Посланника и наславшего на нас этих зверей. Сначала бородатый Папочка, потом он. Обещаю.

— Вы… в порядке? — тихо спросила Рита, когда я вернулся.

— Да. Спасибо тебе, что побыла с ним.

— Это ваш друг? — Она осторожно коснулась длинных волос мёртвого ангела. — Тоже красивый…

— Друг? Да. А насчёт красоты не знаю. Никогда не задумывался над этим. Мы такие, какими нас создали, не более…

— Надо вызвать полицию?

— Нет, за ним придут. Отойдём, чтобы не мешать.

Я подал ей руку, обнял за плечи и отвёл в сторону. Смотреть не запрещал, люди должны хоть что-то знать. Буквально через минуту в небе вспыхнула невероятно яркая звезда. Она упала по изогнутой линии, скользя, словно серебряная капля, по тёплому бархату ночи. Звезда ударилась о грудь Посланника, на миг рассыпавшись волной блестящих искорок, которые алмазным сиянием укрыли его тело. Наступила полная тишина…

Секундой позже мир стал прежним, но ангела на траве уже не было. Посланник ушёл в другие миры. Останки ангелов не должны покоиться в грешной земле. Людям проще найти череп и кости любой потусторонней твари, но не жителя Неба. Таков закон свыше, и пусть будет так. А мужские слёзы должны оставаться в душе, моему бедному другу было бы горько знать, что своей смертью он невольно заставил меня плакать…

Мы возвращались в наш отель молча. Рита крепко прижималась ко мне, но больше не дрожала. Не знаю, поверила ли она в существование ангелов, но вряд ли это было важно в тот момент. Не мне поручено заботиться о её душе, я лишь случайность в её жизни. Роковая, судьбоносная или нелепая — это уже не мне судить. Но она немножко изменилась сегодня. Как изменился и я…

— Ритка, ты опять уводишь моего парня? — грозно напустилась на неё Сильвия, когда мы пришли за ней в бар.

Но потом, видимо, что-то щёлкнуло в её нетрезвом мозгу, потому что спустя мгновение герцогиня обняла подругу, и блондинка тихо зарыдала у неё на плече. Они так и поднимались наверх в обнимку, пока я оплачивал счета официанту и подробно объяснял двум бритым мордоворотам с гнутыми пальцами, почему «рыжуха прикольная» к ним уже не спустится. До применения силы не дошло, ангелы тоже умеют быть убедительными.

Девушки устроились в нашем номере, так что мне ничего не оставалось, кроме как ждать Вика в его. Спать не хотелось. Ванная, даже вымытая с мылом, ещё ощутимо пахла мертвечиной. Всё произошедшее лишь добавило загадок и вопросов, но ни на шаг не продвинуло меня к цели. Где искать бородатого? Почему убили Посланника? Откуда взялись зомби? Кто натравил на нас псов Люцифера? Куда идти нам теперь, что делать, с кем бороться, кого спасать или на кого надеяться?

Ответов не было. Людям в этом смысле проще, они могут истово молиться, и тогда «и стучащему отворят». А мы, ангелы, лишены права самостоятельно обращаться к Богу. Горшок не разговаривает с гончаром, оружие не спорит с оружейником, травы не учат землю, какой ей быть и кому дарить силы…

Так и я. Если мне будет позволено узнать волю Всевышнего — я её выполню. Если же нет, буду делать то, к чему меня готовили. То есть просто уничтожать всю эту нечисть, загоняя её туда, где ей и место, — в преисподнюю!

Наш вампир заявился аж в три часа ночи. Довольный, сытый, порозовевший. Не хотелось спрашивать о причинах, потому что, если бы он начал врать — я бы это заметил, а если бы сказал правду — был бы вынужден его убить. А по совести говоря, именно это мне и следовало сделать уже давно. И хотя сейчас он пьёт купленную у медиков кровь, но никто, даже он сам, не гарантирует, что в определённый момент у него не проснётся дикая жажда, отчего все морально-этические запреты рухнут и он просто превратится в обезумевшее животное. Вот тогда его первой жертвой и станет та самая белокурая девушка в очках, которую сейчас он так трогательно оберегает от всех бед…

— Что так мрачен, маэстро? Я слышал, от твоей музыки у коров увеличиваются надои, дети перестают плакать, мыши забывают про сыр, а наркоманы уходят чабанить в степь за цветочками. Выпить хочешь?

— Сегодня в парке убили Посланника. Это мирный вестник воли Божьей, не способный самостоятельно даже защититься. А потом на нас с Ритой напали псы Люцифера.

— Не слышал ни о первом, ни о втором, — без особой надежды солгал Вик. — Девочка не пострадала?

— Нет.

— Хорошо, значит, я у тебя в долгу. Так будешь ты пить или нет? Приличное вино, из твоей любимой Черногории.

Я кивнул. Вранец разливают ещё в Сербии и Македонии. Согласно легенде, его подарил балканским славянам кто-то из византийских архимандритов. Дар лозы всегда считался символичным и очень ценным, вино этого сорта имеет совершенно неповторимый вкус, а по показаниям многих врачей даже лечит сердце. Наверное, это правда. Лично мне помогло с первого же глотка…

— Вот только ты не забивай себе голову, а? Ну не надо думать, что я такая бесчувственная сволочь и мне всё равно. Я тоже понимаю, что есть определённые ограничения и мочить ангелов не есть зер гут! Если небеса отреагируют полноценной ответной акцией, так тут никому мало не покажется. А если нет… Если они о нас окончательно забудут, так это ещё хуже… Тогда вообще беспредел! Короче, наливай — разговор предстоит серьёзный…

По общепринятой версии, ангелы не пьют. С этической точки зрения это правильно, мы должны давать некий пример людям как помощники Всевышнего, а потому существа почти идеальные. Посмотрите «Историю изобразительных искусств», много ли вы видели там пьяных ангелов? Нас изображают радостными, счастливыми, поющими, иногда скорбящими или воюющими, но не пьяными в дым. Редкие исключения современных «творцов» лишь подтверждают общую тенденцию. Но реальность всегда чуть менее отполирована, чем хотелось бы священникам и праведникам.

То есть боевые ангелы Девятого Легиона пьют. Как пьют, но реже Хранители и Спасители. Никогда не пьют Посланники, Вестники и Певцы Небесного Хора. Ещё раз повторюсь, что по большому счёту это не разрешено никому, но на мелкие проступки наших парней начальство смотрит сквозь пальцы. Те, кто ежедневно рискует жизнью, имеют право иногда…

— Моцарт, где вино?

— Вино? — не понял я. — Прости, задумался…

— Ты выхлебал всю бутылку в одно рыло и даже не заметил как?! Тебя развезёт!

— Ангелы не пьянеют.

— А на фига тогда пить?

Я неуверенно пожал плечами, ответ неочевиден, сам не знаю, попало под настроение, и всё…

— Ну ты и монстр, — поджал губки Вик. — Мог бы поделиться, мог хоть предложить для приличия. Такое хорошее красное вино и…

— Ты всё равно предпочитаешь другое красное, — без нажима напомнил я.

Он хищно усмехнулся:

— Ладно, давай по делу. Мне тебя заказали. Как я полагаю, довольно солидные люди. Подчёркиваю для заинтересованных лиц, именно люди! Не вампиры. Кто за кем стоит и дёргает за ниточки, ещё вопрос… Цена твоей головы тоже достаточно привлекательна — моя жизнь, жизнь Риты плюс даже жизнь твоей Сильвии. Она, кстати, вообще может сделать крутую карьеру, ибо кое-кто готов крупно вложиться, доказав, что она действительно гостья из прошлого. Девочка прогремит на весь мир! Нас с Ритулей оставят в покое, да ещё и неплохо проспонсируют, чтоб мы тоже всё забыли. Причём не в городе-герое Волгограде, а где-нибудь на Кипре… Помеха одна, можешь посмотреть на неё в зеркало. Ну и как тебе расклад? Моцарт? Моца-а-арт! Ты что, спишь?!

— А-а… да, кажется, — с трудом проснулся я. — У тебя какой-то… убаюкивающий голос… Я посплю ещё?

— Ты слышал хоть слово из того, что я сейчас тебе сказал?! Я для кого, вообще, тут распинаюсь, как клоун на детском утреннике?

— Не знаю. — Мне удалось деликатно прикрыть зевок. — Ты нёс там всякую ерунду, что-то насчёт цены прощения, компенсаций… Всё это ложь, сам знаешь. Вас просто убьют. Без вариантов.

— Знаешь, иди ты… лучше спать. — Этот тип раздражённо повернулся ко мне спиной и уставился в окно.

А чего иного он хотел от меня услышать? Боевой ангел, не задумываясь, отдаст свою жизнь за человека, но мы не самоубийцы. Умирать ради того, чтобы моя смерть послужила лишь однодневной отсрочкой тем, кто мне дорог, я не стану. Это глупость и предательство.

— Ты нашёл бородатого?

— Да. Он особо и не прячется. Папочка — почётный гость у глав двух крупнейших саратовских кланов. Ума не приложу, что он в реальности за шишка, но к нему прислушиваются.

— Завтра выведи меня к нему, — попросил я, вставая и потягиваясь до сладкой боли в мышцах.

— Чего же не сегодня-с, ваше сиятельство-с? — подобострастно поклонился Вик.

— Сегодня мы оба нужны здесь.

Вампир покосился на меня, на дверь номера, прислушался и спешно кинулся засучивать рукава. Теперь и он обратил внимание на странные, шаркающие шаги в коридоре. Я оставил клинки в ножнах, толедская сталь ничего не может сделать мёртвому телу. Разве что отрезать головы, но моими ножами с лезвиями короче ладони это долго и хлопотно. Стрелять тоже нельзя, перебудим весь отель, начнётся паника, пострадают люди. Придётся бороться с этими тварями врукопашную. Благо опыт есть у обоих.

— Будем считать, кто больше наваляет? — предложил Викентий.

Я отрицательно покачал головой, не люблю, когда смерть переводят в разряд спортивных состязаний. Это не Игры доброй воли…

Мы дружно выскочили за дверь, столкнувшись с тремя зомби сразу. Они были одеты в спецовки простых рабочих, их лица ничего не выражали, натруженные руки были вытянуты вперёд, а в пустых глазах не было уже ничего человеческого. И всё-таки я задержался на мгновение…

— Чего ждём, на что надеемся? Чуда не будет, Моцарт, — тепло пообещал улыбчивый вампир, без предисловий молниеносным движением сворачивая голову самому здоровому. — Это уже не люди…

— Мы тоже, — напомнил я. — Защити девушек, эти двое мои.

Вик поднырнул под захват ближайшего зомби и скользнул к двери соседнего номера, прикрывая её спиной. Первому нападающему я сломал кисть, повернув его так, чтоб он прикрывал меня от второго. Мне не хотелось их убивать, но иного выхода просто не было. Тот, кто послал их, знал, что эти трое не справятся. А может, просто хотел понять, на что мы способны. Хотя вряд ли…

Согласитесь, что целых три топчущихся зомби — несерьёзная угроза для одного юркого вампира. Значит, кому-то интересно знать, чего в этом бою стою именно я? И кто же так мной заинтригован, даже смущаюсь спросить…

Снизу раздался сдавленный женский крик. Господи, там же девушка на рецепции! Я бросился по коридору, перепрыгивая через тела мертвецов, и слетел по лестнице, едва не ломая ноги. За стойкой, выпучив глаза, сидела насмерть перепуганная брюнетка с размазанной косметикой. Над ней нависал худой мертвец, предупреждающе ворча, но не делая никаких движений. Ждать худшего я не стал, просто некогда было.

— Считайте, что вам всё приснилось, — предложил я, заходя сзади, а там на раз ломая зомби шею.

Девушка согласно кивнула и рухнула в обморок, вполне искренне теряя сознание.

Глядя уже на два тела на полу, я мельком задумался: приводить её в чувство или нет? Ладно, пусть пока так полежит, это иногда даже безопаснее. Тем более что сверху торопил Вик:

— Чего ты копаешься? Рита и Сильвия вовсю пакуют вещи, надо линять отсюда!

— У нас номер оплачен, так что смысла в отступлении не вижу. Вынесем тела на крышу, и всё.

— А эта? — Наш вампир ткнул пальцем в сторону лежащей администраторши. — Она же в полицию позвонит!

— Расскажет, что видела живого мертвеца? И кто ей там поверит?

— Логично. Но на этот раз ты тащишь их на крышу.

— А ты помогаешь.

Мы пожали друг другу руки и быстренько перетаскали трупы вдвоём, так веселее. Если, конечно, можно столь вольно говорить о таком страшном деле. Хотя в одном молодой вампир был прав — это уже не люди. Это жуткие куклы-убийцы, мертвецы, покорные чужой извращённой воле и умеющие выполнять лишь одну функцию — нести смерть тем, кто ещё жив…

— Ритуля, — тяжело дыша, захрипел Вик, — отмена боевой тревоги. Моцарт убедил меня, что мы остаёмся…

Я едва сдержал нервный хохот. Обе красавицы, вместо того чтобы собирать вещи, мирно сидели плечом к плечу у телевизора, вытирая друг другу слёзы, — шла очередная серия «Отчаянных домохозяек». Раскрытый розовый рюкзачок блондинки и большая сумка рыжей герцогини валялись на полу, по-моему, Сильвия даже пистолет не зарядила.

— Там, между прочим, опять зомби заходили!

Девушки отмахнулись от Вика, как от надоедливой мухи. Правильно. Им-то чего, у них есть более важное занятие…

— Как ты думаешь, они издеваются над нами или так, мы им попросту параллельны?

— Никогда не дерзал понять женщин. — Я наморщил лоб, пытаясь смягчить менторский тон. — Сколько помню, первый экспериментальный вариант оказался производственным браком. Да что говорить, потом его вообще объявили демоническим, и «чёрная сущность» по кличке Лилит выжимала жизненные силы у спящих мужчин иудейского вероисповедания. Вторую вольную копию генетического кода, взятую из ребра Адама, решили пустить в массовое производство.

— То есть кость без мозга, — съязвил Вик.

— Весьма бородатая шутка, но доля истины в ней есть. Так вот, по теме, несмотря ни на что, Ева тоже умудрилась насовершать непоправимых ошибок, склонить на свою сторону мужа и, по сути, принесла куда больше бед, чем приписывается демонессе Лилит.

— Типа умное зло лучше глупого добра?

— Если без абсолютизма, то да, — поправил я, кивнув.

Удовлетворённый Викентий оставил меня в кресле и вышел, как он выразился, погулять. Девушки всё так же не отрывались от экрана, а мой мозг не выдержал уже минут через пятнадцать… на том моменте, когда одна из героинь начала целоваться со своей подругой, которая увела у неё парня, а та в отместку вышла замуж за её отца, но теперь они обе поняли, что всегда любили друг друга. Похоже, на этом свете есть вещи, логику которых мужчине не выдержать, даже если он ангел. Я тихо ушёл в соседний номер, боясь так же тихо сойти с ума. Здесь это легко, как нигде и как никогда…

Спал, как всегда, без снов. В отеле кто-то шумел, бродил туда-сюда, слышались сирены подъезжающих и отъезжающих машин, но поскольку телефон не звонил, а в дверь не стучали, я лишь перевернулся на другой бок и не вставал. Ну их, надоели… Скучно и однообразно: вставай, бей, ломай. Ни отдыха, ни благодарности, а на одном энтузиазме далеко не уедешь. Так пусть хоть выспаться нормально дадут. Потом приду и убью кого надо. О нет, я начинаю думать, как Сильвия, прости меня, Господи…

Проснулся в районе восьми утра. Сам, никто не будил. Наскоро умылся, натянул вчерашнюю футболку, влез в джинсы и, может быть, только тогда обратил внимание, что постель Вика так и не смята. Значит, не приходил и не ложился, хотя солнце уже часа три на небе. И что? Я ему не сторож и не нянька. Пойду лучше подниму девчонок на завтрак.

Я пригладил волосы, вышел в коридор и осторожно постучал в их дверь. Ответом послужил щелчок взводимого курка…

— Сильвия, не стреляй, это я! — заорал я, плашмя падая на пол. Но из-за двери ожидаемого выстрела не раздалось, а, наоборот, послышались звуки всхлипываний и… боюсь ошибиться, но… почёсывание?!!

Ничего не понимаю… Но делать что-то надо. Я осторожно сунулся в комнату и чудом успел вбежать, чтобы сгрести рыжую маньячку в охапку.

— Моцарт, не держи меня, я её убью! — орала Сильвия, наипошлейше вихляя бёдрами и вырывая у меня пистолет. Бледная Рита юркнула под кровать и сидела там, как мышка.

— Но за что?!

— Не скажу!

— Почему?

— Ты мужчина, тебе не понять!

— Я ангел, я всё пойму! По крайней мере, выслушаю и посочувствую.

— Она… она… дала мне такую штуку… — едва не плача, кричала герцогиня, краснея, как мечта Вика. — У меня ещё ничего не… а она дала, «на вот, повседневные, все такими пользуемся»! И что?! Я взяла… я… и теперь у меня всё там чешется!!!

— Где?

— Там!!! — окончательно разревелась Сильвия, а Рита дерзнула подать голосок в свою защиту:

— Это хорошие прокладки. Возможно, у неё просто аллергия на ароматизаторы. Такое бывает. Выпьет таблетку, и всё пройдёт! А теперь она хочет меня убивать…

— Аллергия? А что такое аллергия?! — Рыжая рёва как-то умудрилась выхватить у меня пистолет и приложить его к виску. — Это дурная болезнь, намотанная на кнехты моряков дальнего плавания, подхваченная ими на папуа-гвинейках? Говори или убью и себя и её! Нет, сначала её!!!

— Не бойтесь, это фигура речи. Она всегда хочет кого-нибудь убить, у них в Черногории все такие, — популярно объяснил я. — Рита, давайте сюда эту таблетку.

— Не буду! — неожиданно упёрлась Сильвия.

— Но почему?

— Потому что я не умею их глотать! У меня в горле першит, и я задыхаюсь!

— Ешь таблетку, тебе говорят! — не выдержав, рявкнул я.

— Не буду!

— Я тебе её силой скормлю!

— Надо положить ей таблетку в рот, зажать зубы, чтобы не выплюнула, и свободной рукой щекотать горло, тогда проглотит, — всё так же из-под кровати наставляла умненькая блондинка. — Я точно знаю, у мамы кошка была, она тоже таблетки от глистов есть не хотела. Пришлось вот так, ветеринар научил…

Я едва успел второй раз вырвать из рук Сильвии пистолет, но она, рыча, полезла на четвереньках под кровать, пытаясь задушить добрую подругу прямо там же. А тут ещё зазвонил телефон в номере…

— Кроме меня, некому взять трубку?

— Мы заняты, что, непонятно?!! — едва ли не дуэтом раздалось из-под кровати.

— Я спросил чисто из вежливости. Да, слушаю. Шум в номере? Странно… Видимо, слишком громко включили телевизор. Сейчас убавлю. — Я наклонился и показал кулак. Возня под кроватью мгновенно стихла, наверное, просто от изумления. — Что-то ещё? Меня? Мойша Теймуразович… да… это я. Убью… Нет, не вас, девушка. Уже спускаюсь.

— Ты куда? — высунулись на свет божий две всклокоченные головы — рыжая в кудряшках и русая в очках на одном ухе.

— Вниз, меня кто-то спрашивает на рецепции.

— Что за дьявольщина, Моцарт? Тебя же здесь никто не знает! — Первой выбралась Сильвия, оттеснив подругу бедром. — Я иду с тобой, верни пистолет!

— Не буду спорить, это может оказаться разумным. — Проверенное оружие вновь легло в умелые ручки черногорской герцогини. — А… тебе не помешает… ну это?..

— Чёс? — Сильвия взвела курок, держа оружие стволом вверх. — А и пёс с ним, перетерплю. Ну разве что буду чуть более раздражительная, чем обычно. Честно говоря, это уже не моя проблема, а того, кто встанет у меня на пути и хоть где-нибудь почешется…

— Я тоже с вами, — поспешила вылезти и Рита, но её мы не имели права подставлять.

— Нет, ты побудь в номере. Вик до сих пор не вернулся, вдруг позвонит?

Блондинка попробовала было канючить или бросить жребий посредством детской считалочки «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана», чтобы уж окончательно определиться, кому сидеть на телефоне, а кому прикрывать меня. Сильвия решила вопрос проще: взяла меня под руку и под дулом пистолета вытолкала из номера. Мы вместе спустились вниз, но её я попросил остаться за углом и по возможности не палить без причины. Без особой причины. То есть лишь в том крайнем случае, когда опасность неотвратима. А до этого момента выбросить из своей дурной башки вообще все мысли о применении огнестрельного оружия! Она показала мне язык…

Внизу, у стойки рецепции, меня действительно ждали. Несколько напряжённая администратор отеля и невысокий бородатый мужчина в мешковатой одежде.

— Простите, господин, э-э… — начала женщина.

— Пожалуйста, можно без имени-отчества, — попросил я, изо всех сил сдерживаясь, чтобы прямо сейчас не стереть улыбку Папочки кулаком.

— Девочки из ночной смены жаловались, что у вас странные звуки в номере. Какой-то шум, даже вроде бы выстрелы. К нам вчера полиция приезжала.

Я молча пожал плечами. Врать мне нельзя, но в её словах не было вопроса, так что…

— Нет-нет, мы не имеем никаких претензий лично к вам, но не могли бы вы попросить ваших товарищей как-то сдержаннее выражать свои эмоции?

— Разумеется, они милейшие люди, — охотно заверил я, и женщина сразу успокоилась. Разулыбалась, два раза поправила причёску, облизнула губы и, не сводя с меня взгляда из-под полуопущенных ресниц, вернулась к себе за стойку.

Бородатый повернулся ко мне:

— Искренне рад встрече, молодой человек! Вы не поверите, как мне было горько, что мы столь скоропалительно расстались в прошлый раз. Не поговорили, не поняли друг друга, но… ах, время такое, всё бежит, всё меняется… Я могу угостить вас чашкой кофе внизу, в баре?

— Не люблю баров.

— Понимаю… — чуть заметно поморщился он. — Но мы в Саратове, а не в Волгограде. Здесь иные традиции, более устоявшиеся, менее агрессивные. Так как, хотите поговорить?

Глаза молодой женщины за стойкой честно предупреждали, что если этот старый хмырь мне надоел, то она выкинет его в два счёта за приставание к постояльцам и сама уведёт меня на кофе. Я кивнул бородатому, пропуская его вперёд. Вслед долетел тихий вздох вдребезги разбитых надежд. В иной момент, возможно, я бы почувствовал укор совести, но не сейчас…

— Милочка, два эспрессо, будьте так добры. — Этот тип выбрал самый отдалённый столик и сел первым, прижавшись к стене. Неужели думал, что я побоюсь сесть спиной к открытой двери?

Ладно, будем играть теми картами, что нам сдали, и плевать на их краплёную колоду в шесть тузов…

— Молодой человек, вы ни о чём не хотите меня спросить?

— Нет, — подумав, решил я. — То есть у меня нет по-настоящему важных вопросов, только риторические.

— Вы меня презираете, — прямолинейно заявил он.

— Это громкое слово. Раньше я попытался бы понять, почему вы служите вампирам и как получилось, что слуга стал отдавать приказы господам. Если, конечно, это не цирк с их стороны, а они такое любят. Но теперь я ничего не хочу у вас спрашивать. Вы неинтересны мне.

— Хм, но это… Спасибо, девушка!.. Это даже как-то невежливо. Мы интересуемся вами, причём искренне, а вы от нас отворачиваетесь.

Я чуть отодвинул поставленный передо мной кофе. Не хватало только, чтоб ангел Девятого Легиона пил эту растворимую бурду, да ещё и за счёт такого мерзавца, тьфу…

— Я мог бы в одностороннем порядке поделиться с вами полезной информацией. — Бородатый наклонился вперёд, зыркнул по сторонам и быстро зашептал: — Если б вы только знали, чем я рискую, придя сюда… Саратовская община в ярости! Им доложили, что некто, вырезавший почти всю волгоградскую диаспору, теперь приехал вершить свои порядки на их территории. Они направили к вам зомби! Я был против, честное-благородное, но кто здесь будет меня слушать…

— Вас приняли как своего, — напомнил я.

— О, как гостя, не более! Почётного, не буду лгать, но гостя. А гостям, как говорится, рады дважды. Скоро мне придётся уехать.

— Зачем же вы пришли ко мне?

— Чтобы спасти вашего друга. — Папочка выпрямился, сделал большой глоток кофе, аккуратно коснулся губ салфеткой. — Вы ведь уже подружились с Викентием, правда? По глазам вижу, что да! Так вот, он у них, в катакомбах. Я готов показать вам вход.

— В чём же ваш личный интерес?

— Ах, помилуйте… — попытался отмахнуться он, но я продолжил:

— Люди, подобные вам, были во все времена. Всегда находились лжецы, ренегаты, предатели своего народа. Вы же умудрились предать свой биологический вид — человека. И уверяете меня, что всё это не имеет для вас никакого интереса?

— Хорошо, признаюсь, есть у меня один вопрос. — Бородатый придвинул себе мой кофе, сделал глоток, поморщился, что холодный, и прояснил: — Мне жутко интересно, кто вы? Молчите, не перебивайте! Вы не простой человек. Ваши движения слишком быстры даже для вампира. Вас не пугают зомби. Ваши манеры отдают старомодным благородством. Откуда вы? Где учились? ФСБ, спецназ, характерник-самоучка, шаман? Вы не местный, возможно, вообще не из России. Америка, Израиль? Или вы получили свои умения где-то в пещерах Тибета, у далай-лам?

— Я ангел.

— Вы про это уже врали, два раза не смешно. — Папочка резко отодвинул чашку, положил на стол смятую сторублёвку и неожиданно зло бросил: — В своё время я сам служил при церкви, три года провёл послушником монастыря, готовился стать священником. Потом понял… а, неважно. И я бы попросил вас не играть такими словами. Бог есть!

— Я знаю.

— А вот ангелов нет. Очень давно нет, если вообще они хоть когда-нибудь были. Не там, на небе, а вот здесь, прямо здесь, на земле! Что ж, позволю себе откланяться.

Я перехватил его за рукав пиджака, напомнив:

— Вик?

— Ах да, конечно… Жду вас в гостинице «Словакия», там чудный бар на первом этаже. Скажем, примерно в восемнадцать тридцать. — Вам удобно?

— Я приду.

— И мой совет: захватите с собой девушек. В определённом смысле они могут оказаться полезными.

Он через силу улыбнулся официантке, махнул рукой на сдачу и суетливо вышел вон. Мне не было нужды его задерживать. Более того, он уже рассказал мне всё, что я хотел знать. Название отеля «Словакия» звучало ещё от Посланника. Значит, это заведение стоит навестить до оговоренного часа встречи. Если Вик где-то там, я его найду…

— Эй, красотка, а ну-ка быстро подай нам сюда кувшин вина, мясо и хлеб! — Рыжая герцогиня, честно выдержавшая всё это время в засаде, пододвинула стул и уселась рядом. — Я мало что смогла подслушать, но уловила главное: ты опять идёшь на войну! Отлично, дьявол их всех побери, мы спляшем на их костях!

Красная официантка гневно швырнула меню на наш стол, едва не попав Сильвии по носу. Что, кстати говоря, было бы совершенно справедливо за такое обращение.

— Эту дуру я застрелю потом. Милый, выбери вино и расскажи мне всё-всё-всё! А потом, так и быть, я схожу с тобой к здешним нехорошим врагам, и мы сровняем с землёй всю их крепость! Только Ритку с собой не бери, она вредная и до сих пор не дала мне таблетку…

— Нет, пожалуй, её помощь мне тоже понадобится, — решил я, вставая из-за стола. — Заказывай, что захочешь. Я быстро схожу за ней, и мы кое-что обсудим.

— Есть тайный военный план?

— Наклёвывается…

Не вдаваясь в подробности, я покинул бар, вернувшись на наш этаж, и постучал в номер Риты. Она открыла сразу же. По лицу её было видно, что никто не звонил.

— Вы что-нибудь узнали о нём? Я так волнуюсь…

— Увы, немногое. Его держат в плену где-то в районе гостиницы «Словакия». Нам нужно будет взять такси и просто съездить за ним.

— А кто его держит? — Рита поправила очки и сжала кулаки, всем видом показывая готовность сражаться или пасть в бою. Последнее вероятней, учитывая её военную подготовку.

— Идём вниз, там Сильвия заказала нам завтрак на троих. Всё обсудим чуть позже…

Она старательно закивала, попросила две минуты, чтобы переодеться, и пять минут — накраситься, непостижимо как уложилась в обещанное время и вышла ко мне в стильном летнем комбинезоне самых весёлых расцветок, в зайчиках и морковках. Я улыбнулся.

Эта милая девушка удивительным образом умудрялась умиротворять окружающую среду. Она всех прощала, везде пыталась создавать уют, редко повышала голос, никогда не появлялась взлохмаченной или с размазанной косметикой, первой смеялась всякой шутке, и если бы не её постоянное стремление называть меня красивым…

Имеется в виду, что по большому счёту лишь этот факт кардинально бесил Сильвию. Черногорка давно объявила меня своей собственностью и сдавать позиции не собиралась. Что сам я обо всём этом думаю — традиционно не волновало ни одну из претенденток.

Мы спустились в кафе, открыли дверь и замерли на пороге — всё помещение было наполнено матом! Честное слово, не вру, сама субстанция матерных слов настолько осязаема, что при ней трудно дышать. Вокруг людей, «разговаривающих» матом, всегда образуется некий вакуум, словно сама душа пытается выбраться из вязкого плена древних языческих слов и вырваться к чему-то более чистому. Рита покраснела, как украинский борщ, обеими ладошками прикрывая уши. Первое время даже я не знал, что сказать…

Сильвия беседовала с официанткой. Матом. На повышенных тонах. Старались обе. Получалось у обеих. Сербия и Черногория — единственные страны в Европе, где мат аналогичен русскому, значит, как ни верти, родня! Но почему родственность братских языков должна выражаться именно в такой вот… быдловато-бытовой форме?! В общем, я позволю себе несколько отредактировать пересказ этого яркого диалога.

Сильвия (матом). Прошу прощения, я всё-таки не совсем поняла, каким маршрутом вы рекомендуете мне следовать?

Официантка (матом). Разумеется, я охотно вам повторю и даже готова указать направление рукой. Если, конечно, вас это не очень покоробит…

Сильвия (так же матом). Нет-нет, я абсолютно уверена, что вы отлично знаете то место, которое так настоятельно советуете посетить мне. А что относительно того сорта вина, что я попросила по вашей карте бара?

Официантка (практически без вкрапления обычных слов, только матом). Данного вина нет. Как нет и любого другого, достойного высокого вкуса столь истинной ценительницы благородного алкоголя.

Сильвия (матом и уже с пистолетом в руке). Простите, если я касаюсь личного, не обижайтесь, но вы верите в загробную жизнь?

Официантка (матом, уперев руки в бока и напирая грудью). Это действительно очень личный вопрос, и я предпочла бы умолчать своё мнение на этот счёт. Надеюсь, не слишком огорчила вас отказом?

Сильвия (матом, взводя курок). …

— Моцарт, остановите же их! — наконец-то докричалась до меня Рита. — Это ужасно! Как только можно женщинам опускаться до такого уровня?!

Герцогиня и официантка (переглянувшись и покраснев, матом, на два голоса). Милая девушка, вы не могли бы позволить нам самим разрешить возникшие между нами вопросы в спокойном и конструктивном диалоге? Уверяем вас, что отлично справимся без посторонней помощи. Огромное спасибо за внимание и заботу! Вы уверены, что не хотите присоединиться к нашей беседе в качестве молчаливого созерцателя? Тогда ещё раз спасибо и до свидания, нам будет вас не хватать…

Дальше мне пришлось просто вывести из кафе обалдевшую от двойного наезда блондинку, водрузить на неё упавшие очки и оставить подышать свежим воздухом под деревцем, пока я возвращался за герцогиней. Быть может, в первый раз за все наши приключения она нашла себе достойную соперницу по «устному народному словотворчеству». Скромная служительница саратовского общепита ничем не уступала горячей черногорке, выросшей в портовых районах Будвы и Котора. Кто был хлеще, навскидку и не скажешь, пальму первенства им бы пришлось пилить пополам…

Мы ушли от греха подальше — и от гостиницы, и от ресторана. Саратов хорош тем, что все знают, где находится набережная и как туда пройти. Мне необходимо было провести обычную военную разведку, изучить вражескую территорию, выяснить пути отступления и вообще всё, что возможно. Я был уверен, что Папочка не соврал мне, наш горе-вампир действительно в плену и нам покажут дорогу. Но вот в то, что позволят уйти, верилось с трудом. Особенно мне не понравилось, что бородатый настаивал на приходе Сильвии и Риты. С какой целью можно приглашать двух девушек в вампирское логово?

Вариантов немного, и слово «экскурсия» в них не упоминается. В реальной жизни вампиры не дают интервью, избегают шумных сборищ, не посещают дискотеки, стараются как можно меньше времени проводить среди людей. Даже сбиваясь в кланы, сообщества и общины, они остаются по сути своей эгоистичными одиночками. Охота, кровь, ежедневная борьба за сохранение того уродливого состояния, которое они с лживой гордостью называют «вечная жизнь». И они живут (если не вечно, то довольно долго), пока не переходят грань, начиная убивать не только для еды, но и для забавы. Вот тогда появляемся мы. Вернее, появлялись…

— Моцарт, не грусти. — Сильвия прильнула слева, крепко прижимаясь упругой грудью к моему плечу. — У тебя на лице всё написано, ты совсем не умеешь скрывать ни чувств, ни эмоций. Я знаю, что ты растерян, озадачен и боишься. Не за себя! Тут ты не трус, ты боишься за нас и боишься огорчить своего Бога. Вернее, не оправдать Его надежд…

— Разве Он не твой Бог тоже? — не сразу ответил я, сражённый непривычной серьёзностью её слов.

— Мой тоже, — истово перекрестилась она, вытащила золотой крестик на цепочке, поцеловала и опустила обратно в декольте. — Но я лишь верю в Него, а ты — знаешь. Ты был там, ты там рождён и, быть может, даже видел Его воочию…

— Нет. Я видел чертоги и кущи, созданные Им, видел мир семи небесных сфер, видел Его творения, Его поступки и деяния, ощущал неземной свет, исходящий от Его престола. Но личной встречи не было. Я всего лишь ангел. Неудачный Певец Небесного Хора, сосланный в Девятый Легион, на землю. И ты права, я боюсь…

— А я — нет. — Сильвия на секунду показала Рите кулак, чтобы та не вмешивалась в разговор. — Знаешь, я действительно совсем ничего не боюсь. Ни людей, ни животных, ни высоты, ни воды, ни смерти, ни этих кровожадных тварей. Думаю, что я не боюсь и Бога. Не Ему меня судить после того, как Он позволил моему отцу и брату умереть такой смертью на пороге моего дома!

Рита охнула. Меня тоже сильно покоробили столь богохульные речи, я остановился, чтобы резко высказать этой рыжей всё, что…

И споткнулся, на миг заглянув в её глаза. Нет, я не утонул в них, не провалился в бездну и не осознал в своей душе отражение нового, доселе неведомого чувства. Так выражаются поэты, но не убийцы, а именно убивать меня и учили. Просто в синеве её широко распахнутых глаз отразилось бледное личико маленькой девочки, над которой смеялись, которую обижали, которая никогда не могла надеяться ни на кого, кроме как на себя саму. Её отец был жёстким человеком, её брат даже не обращал внимания на свою сестру, но Сильвия была верна их памяти больше, чем они того заслуживали. Такое случается, когда там, где растут лишь камни, вдруг пробивается к солнцу синий цветок. Без разрешения, по собственной воле, вопреки всему…

— Я вижу большой храм, называется Троицкий, — решилась Рита, прерывая наше молчание. — А вон то высокое здание и есть отель «Словакия». Мы будем ждать Вика прямо там?

— Ещё не знаю…

— Мне надо срочно зайти помолиться, — тряхнула рыжей гривой черногорская герцогиня. — В Будве я посещала церковь каждое воскресенье и все праздники, а тут с вами совсем забегалась. Так и о душе забыть можно. Вдруг помру к ночи и меня сразу в ад, а оно мне близко не упёрлось!

Я рассеянно кивнул. Башни простого, без излишеств и особого декора отеля взлетали вверх на высоту пятнадцати этажей. Большие окна, открытые балконы, близость берега Волги, явная прогулочная зона да ещё малиновый колокольный звон. Как-то не очень похоже на места традиционного расселения вампиров. Слишком много солнца и свежего воздуха, а вот рядом…

— Обычная стройка, — проследив мой взгляд, недоумённо изогнула брови умненькая Рита, тоже беря меня под руку, пока потерявшая бдительность герцогиня смиренно входила в двери православного храма.

— Верно, обычная стройка. Необычность лишь в том, что ведётся она уже много лет, а готовое здание, похоже, появится ещё не скоро. Те, кого мы ищем, как раз и предпочитают недострой, развалины, катакомбы.

— Это как те больные, что… ну, были там, в овраге?

— Вроде них, — согласился я. — Но намного хуже. Просто потому что опытнее и умнее…

— Тогда нам нужна помощь. Не знаю, полиция, ФСБ, МЧС, правительственные войска, наконец!

Я не стал её разочаровывать, успокаивающе погладив по голове. Ритуля разомлела, закатила глаза и перестала лезть с глупыми предложениями.

— Подожди меня здесь, на остановке. Если Сильвия уже вернётся, тоже пусть посидит с тобой.

Я подошёл к стройке, огляделся и, стараясь не привлекать особого внимания, зацепившись за верхние доски, одним махом перепрыгнул через двухметровый забор. После получасового исследования территории стройки можно было с уверенностью отмести последние сомнения — эти твари здесь. Судя по периметру предполагаемого здания, катакомбы под ним должны быть весьма обширны. Цокольный этаж из тяжёлых бетонных блоков мог выдержать любую атаку не хуже крепости или дота. Единственный вход в нижние помещения был прикрыт железобетонной плитой, судя по следам на земле, её спокойно сдвигали в сторону, если кому-то надо было пройти. Человек на такое не способен, вампир же — легко!

Итак, бородатый Папочка попытается провести нас в близстоящую гостиницу, откуда по тоннелю или подземному ходу мы, скорее всего, попадём именно сюда. Выход будет закрыт этой плитой, наши метания по тёмным катакомбам доставят немало весёлых минут вампирам, наслаждающимся охотой. Немного похоже на сюжет о лабиринте Минотавра, с той лишь разницей, что никакая Ариадна не даст нам путеводную нить и по нашему следу будет бежать не одно чудовище, а целая стая.

В дальнем конце стройки я заметил небольшой вагончик-бытовку и собачью будку. Самой собаки, разумеется, не было: вампиры не любят животных, ведь те сразу чувствуют нежить. А вот запах рядом с вагончиком показался знакомым. Зомби. Идеальная, безмолвная и надёжная охрана лежбища. Обычно вампиры не доверяют в таких случаях посторонним, значит, стоило бы предположить наличие пары-тройки камер видеонаблюдения, установленных где-нибудь на крыше соседнего здания. Что ж, если меня и заметили, то это уже не имеет решающего значения. Они и так знают, кто я, зачем пришёл и зачем ещё приду. Пусть Папочка не поверил, что я ангел, но не он один будет ждать меня вечером…

Те, кто были в Волгограде, лишь плохо организованная толпа, размышлял я, прогуливаясь вдоль забора. У них не было вожака, не было старейшины, как, возможно, вообще не было никого старше ста пятидесяти лет. Это их и сгубило. Положим, в саратовской диаспоре всё немного иначе, по крайней мере, катакомбы — это продуманнее, чем просто заброшенный овраг у кургана. Но какой же из вампирских кланов использует зомби? Обычно они антагонисты, никто не хочет делиться кровью, добычей и охотничьими угодьями. А сегодня на охоту пригласили нас, и не стоит думать, что приглашающая сторона не позаботилась обо всём заранее…

Опять перепрыгнув забор, я вернулся на автобусную остановку у храма. Рита честно сидела на лавочке, сложив ручки на коленях, и терпеливо ждала моего возвращения.

— Сильвия не появлялась?

— Нет. — Девушка подвинулась, освобождая мне место. — Наверное, никак не намолится. А вы нашли, что искали?

— В целом да.

— Вик… он где-то там?

— Скорее всего. — Я накрыл её ладонь своей, спеша успокоить. — Мы пойдём за ним после шести вечера и напомним, что невежливо так долго засиживаться в гостях, забывая про друзей. Уверен, ему станет стыдно…

— Моцарт, вы добрый и заботливый. — Рита на мгновение сняла очки, промокнув глаза платочком. — Я не маленькая девочка и не так наивна, как, может быть, вам кажется. Я понимаю, что Викентий попал в какую-то беду. Он никогда бы не заставил меня так волноваться и… даже если он — вампир… Он не такой, как другие, он лучше, он хороший, поверьте мне…

— Вы его любите? — сдуру ляпнул я.

— Нет, — не задумываясь ответила Рита. — При чём тут любовь? Он мне как родственник, как старший брат или я не знаю даже… Но не как мужчина, это факт!

— Простите…

— Да ладно, про нас многие так думали, мы же вместе квартиру снимали. Хотя, если честно, только между нами… я иногда подозревала, что Вик… ну, из этих.

— В смысле?

— Голубой, — трагическим шёпотом, не разжимая зубов, завершила девушка и, поджав губки, значимо покивала.

— Нет, не может быть.

— Почему?

— Ну-у…

— Он к вам не… не приставал?

— Нет, — окончательно смутился я. — А должен был?

— Не знаю, не знаю, — скептически хмыкнула Рита. — Но я ни разу не видела его с девочками и не слышала ни об одном его романе. Значит, он… вот такой!

Женская логика по-прежнему ставила меня в тупик. Конечно, вампиры не интересуются противоположным полом в общепринятом, физическом контексте. Они и между своими-то долговременные отношения стараются не заводить, а чтоб испытывать сексуальное влечение к человеку… Интересно, а что же она тогда думает обо мне?

— Блин! — неожиданно громко вскрикнула Рита, хлопнув себя свободной рукой по колену. — Я тут вдруг подумала: вот вы такой хороший, ухоженный, красивый, неженатый и говорили, что с Сильвией у вас «не любовь». Вы, может, тоже… ну… Нет, я не хочу никого обидеть, это сейчас нормально, просто я…

Шум на пороге Троицкого собора избавил меня от скользкой темы объяснений, что я не гей и почему в таком случае до сих пор не определился с браком. Из распахнутых дверей встрёпанной курицей вылетела орущая Сильвия и дала дёру. Буквально вслед за ней, вопя и размахивая клюками, неслась когорта гневных бабушек от семидесяти и выше. В Средние века не каждая ведьма могла похвастаться таким эффектным изгнанием из храма! Я искренне восхитился её самообладанием и благородством духа, ведь вполне могла бы и достойно ответить матом. Хотя бы чисто для разрядки нервов, лично я бы, наверное, не удержался…

— Гони бесовку рыжую!!! — проклинали герцогиню десятки голосов, и если бы её догнали — убили бы на месте, насмерть закусав зубными протезами! Судя по воплям, бедняжку обвиняли в разврате, богохульстве, неправильном крестном знамении и неуважении к советам старших.

Что ж, возможно, доля истины была во всём, но справедливости ради надо признать, что быстровоспламеняющаяся черногорка ни разу не обернулась с пистолетом и не попыталась пристрелить хотя бы двух самых ретивых. Хорошо ещё старушки ограничились территорией Троицкого храма и не стали преследовать «грешницу» до автобусной остановки…

— Уносим ноги! — Моя запыхавшаяся подруга по перемещениям цапнула за руки нас с Ритой и, не сбавляя шага, потащила за собой. — Куда угодно, лишь бы подальше отсюда! Задница архангелова, да чтоб я ещё раз попёрлась в эту церковь… Прости меня, Господи, пусть все те добрые бабульки живут ещё сто лет и попадут в рай! Я охотно соглашусь сидеть в пекле и не высовываться, лишь бы второй раз не слушать того, что они думают о моей бесстыжей юбке…

— Для посещения храма действительно несколько коротковато, — признал я.

То есть Сильвии, конечно, очень шло облегающее джинсовое платье с открытыми руками и длиною на ладонь выше колена: по городу ходили милейшие девушки и в куда более рискованном мини.

— Моцарт, ты ещё не пялься, а? — рыкнула на меня пылающая герцогиня. — Самое мягкое слово, которым меня сегодня наградили у иконы Николая Чудотворца, это «шалава»! Повторять остальные не буду, но, дьявол их раздери, я узнала о себе, своём прошлом и будущем столько нового!

— На той стороне какой-то пивной бар, — заметила Рита, щурясь сквозь очки.

— Пара вёдер крепкого алкоголя вернут меня к жизни! На абордаж!

Мы трое ввалились в довольно уютное заведение подвального образца, где было немного народу, негромкая музыка и вежливые официанты. Пиво заказали все, даже Рита. Сильвия осушила первую кружку, не отрывая от губ, громко стукнула донышком о деревянный стол и потребовала повторить. Так же махом выпила и вторую, попросила ещё и вдруг без предупреждения расплакалась, как пятилетняя девчонка. Видимо, особо верующие старушки при храме действительно наговорили ей много и всякого.

Пока блондинка вытирала салфетками горючие слёзы своей рыжей приятельнице, я мысленно чертил в голове планы сегодняшней военной авантюры. Иным словом мероприятие обозначать и не стоило, разве что вместо «военной» поставить «сумасшедшей». Честно говоря, так даже будет точнее…

Итак, исходя из моего небольшого опыта и рассказов моих боевых наставников, что обычно происходит с гостями в вампирских катакомбах? В смысле до того, как их поймают и съедят. Будет вежливая встреча — вампирам нравится изображать аристократизм. Несомненно, будет стол, вино, фрукты, беседа — вампиры обожают велеречивые разглагольствования перед потенциальной жертвой. И в большинстве случаев будет предложен витиеватый шанс на спасение — вампиры любят поиграть в кошки-мышки при условии, что реально «мышка» никуда не денется из замкнутого пространства, а её суета и страх лишь возбуждают аппетит «кошки»…

Можно было попробовать отыскать схему строительства подземных коммуникаций, но смысл? Те, кто там живёт, наверняка не оставили ни одного лишнего выхода. Вырваться на первый этаж тоже не получится, да и в любом случае не решит проблему — после шести-семи вечера любой вампир выпрыгнет следом и догонит вас даже на стройплощадке. Учитывая близость лежбища к христианскому храму, можно с уверенностью сказать — времена, когда эти твари боялись креста, святой воды, молитв и колокольного звона, давно канули в Лету…

Из оружия мы имеем всего два пистолета (один «Макаров» и один двуствольный, кремнёвый, у Сильвии) плюс два моих проверенных ножа. Стоп! «Макаров» остался в номере отеля. Значит, один пистолет, но на два ствола. Гипотетически предположим, что при неземном везении в рукопашном махаче я уложу аж двадцать противников, герцогиня застрелит ещё двух… и что? В таком месте их может таиться не меньше пятидесяти, остальные поделят нас на меньшее количество едоков, и всё. Залить подвалы бензином и поджечь тоже не получится: во-первых, никто не позволит, во-вторых, живой вампир не всегда боится огня, он прекрасно управляет своими страхами и найдёт возможность вырваться. Конечно, в Волгограде была паника, но там мы подпалили относительно небольшой клуб, и всё равно пострадали люди, а не кровососы. Какого-нибудь избирательного оружия массового поражения у нас нет. Круг замкнулся. Что делать, ума не приложу…

— Моцарт, ты говорил, у тебя есть план? — отставив в сторону уже пятую кружку, постучалась лбом мне в плечо успокоившаяся герцогиня.

— В целом да. Имеют место некоторые неувязки в деталях, но я над ними работаю.

— Расскажите, — тут же пододвинулась и Рита.

— Мы спустимся в катакомбы, найдём Викентия, вырвем его из лап вампиров и вернёмся в отель. Как-то примерно так…

— А что, мне нравится основная идея! Но как именно мы провернём сие героическое деяние?

— Это уже детали.

— Ну и?

— Они не состыкованы, над этим я сейчас и работаю.

— Угу, дерзай, стратег.

Девушки обменялись полными жалости взглядами и уткнулись носиками в меню. Меня попросту игнорировали, но на тот момент я был, наверное, даже им благодарен. Никто не лез ко мне с глупыми советами, не приставал с конструктивной критикой, не хихикал под руку и не напоминал о том, что времени остаётся всё меньше и меньше.

А Сильвия с Ритой давно говорили о своём о женском…

— Так вот, потом мама отдала меня в кружок художественной вышивки и бисероплетения. Слушай, я на всю жизнь возненавидела эти мелкие бусинки, вечно рассыпающиеся по полу…

— А моя мама всегда настаивала воду на серебре и только ею потом и умывалась. Умерла на охоте, её медведь задрал, но когда отпевали, все, даже священник и монахи, отмечали, какое у неё было свежее лицо! Я тоже так делаю, когда не забываю, сильная вещь, клянусь мощами святого Матфея!

Я поймал себя на том, что их болтовня не даёт сосредоточиться.

— Точно, точно! У нас сейчас самая лучшая косметика тоже делается на серебряной основе. Я в аптеке коллоидное серебро брала, жидкое, и ты представляешь…

Что-то важное вертелось в голове, пытаясь подсказать хоть какое-то решение, но сосредоточиться не удавалось. Если у нас не получается победить вампиров, то возможно ли хотя бы задержать их, чтобы они не могли напасть на нас одновременно? Чем-то отвлечь или чем-то напугать… К сожалению, вампиры редко испытывают страх и почти не имеют слабостей. Протащить с собой в кармане лучик утреннего света никак не удастся, а обвешаться с ног до головы серебром мы не в состоянии чисто с материальной точки зрения… Нужно что-то дешевле, проще, функциональней и чтоб хватило на всех, чтоб они и дышать в нашу сторону не смели, чтоб… Дышать. Коллоидное серебро. Бисер. Дышать, дышать, дышать… Ртуть!

— Девушка, не подскажете, где здесь ближайшая аптека? — вскочил я, бросаясь к проходящей мимо официантке.

— Хотите купить чего-нибудь к чаю? — Она кокетливо кивнула в сторону Сильвии и Риты, наклонилась ко мне и заговорщицки прошептала: — Один квартал наверх по улице, к центру. На светофоре налево и увидите сами.

— Спасибо огромное!

— Вам третья не нужна, красавчик?

— Нет-нет, мы сами справимся, — поблагодарил я, даже не вдумываясь в смысл её намёков.

В кармане было тысячи три-четыре, надеюсь, хватит. В конце концов, бисер можно заменить и чем-то более экономичным, например обычными спичками. Какая кому разница, что именно собирать и пересчитывать? А ртуть есть в градусниках, я знаю, я читал. Девчонки подождут, им и без меня есть о чём поговорить.

До указанной аптеки пришлось бежать минут десять. Но я купил всё! Даже пластиковый флакон коллоидного серебра и спички в ближайшем киоске. Мне полегчало. Разумеется, это не решало всех проблем, но давало надежду и чуть более оптимистичный взгляд на будущее. В конце концов, хоть кто-то из нас получил шанс выжить, а это уже очень неплохо…

Теперь оставалось только правильно распределить роли и надеяться, что наши героини не подведут. Слава небесам и нетускнеющим нимбам, на этот раз они не особо упирались.

— Рита, пойдёшь со мной. Вот этим обольёшься с ног до головы. Заранее. Лучше за час.

— Э-э… прямо поверх одежды?

— Нет, придётся раздеться. Надо натереть жидким серебром всё тело, и не один раз. Думаю, здесь, в дамском туалете, это возможно?

Блондинка кивнула, насупив брови и важно принимая от меня флакон коллоидного серебра, словно гранату с вытащенным кольцом.

— Сильвия, останешься на входе. Там есть куча укромных уголков на стройке. Твоя задача — дождаться нас и выстрелить в преследователей.

— У меня всего два заряда. Хочу такую скорострельную штуку, как в кино, которая безостановочно плюётся пулями! Я буду Ремба!

— Через «о», — поправил я и пододвинул ей пакет с градусниками. — Здесь двадцать штук. Надо очень аккуратно разбить, вытряхнуть ртуть, завернуть её в бумагу и зарядить твой пистолет. Пали сразу с двух стволов. Справишься?

— Левой ногой!

— Не надо. — Я покосился на её облегающее платье, боясь даже представить, как при такой длине подола можно стрелять левой ногой в набегающую толпу вампиров. — Стреляй с рук, главное, не задень своих.

— Тут уж как получится, ничего не обещаю, я девушка эмоциональная и чуток нетрезвая. Но буду стараться!

Через час мы рассчитались, убедившись, что Рита дважды успела «сходить в туалет» и обсохнуть, и выдвинулись к гостинице «Словакия». На подходе мы разделились — герцогиня прошмыгнула через щель от выломанной доски в заборе. Я показал ей на плиту, загораживающую вход в подвал, она хмыкнула, подняла вверх большой палец и изобразила губками «пух-пух-чмок!». Видимо, это значило, что если она два раза не промахнётся, то с меня поцелуй? Ладно, можно подумать, я против…

Соседка Викентия нервно натирала руки, лицо, шею, колени остатками серебросодержащей жидкости из флакона. Кажется, она начинала верить, что вампиры всё-таки есть. Хотя своего дружка будет защищать с неменьшим пылом, для неё он по-прежнему больной и невинно оболганный юноша, которому надо помочь.

…Мы пришли к строго указанному часу, без опозданий и непозволительной спешки. Бородатый мужчина в неброской одежде неприметно примостился в дальнем углу у барной стойки, попивая дешёвый кофе. Более нелепую фигуру «председателя вампирского сообщества Волгограда» было просто невозможно себе вообразить. Так, утомлённый жизнью и социальными экспериментами кухонный интеллигент, зарывшийся в книги, пускающий слезу под Галича и никому не причиняющий вреда, только себе…

— Вы необычайно пунктуальны, молодой человек. В наше реактивное время это такая редкость… А вот и вы, Риточка… Позволите ручку?

Рита без улыбки убрала обе руки за спину и гордо встала за моим плечом.

— Что-то не так, милая? Хм, а Вик говорил о вас только хорошее: и умница, и красавица, и очень воспитанная особа, — с чуть насмешливой укоризной изобразил Папочка закатывание глаз к небу и вновь повернулся к холлу, кого-то ища взглядом.

— Нас двое, — пояснил я. — Сильвию вы не получите.

— Жаль, но мы же договорились, что вы приведёте обеих девушек.

— Я не привожу девушек к вампирам и не являюсь поставщиком мяса и крови. Рита идёт за своим другом. Я прослежу, чтобы ей никто не мешал. А вам лучше выполнить своё обещание.

— Угрозы? — небрежно отмахнулся бородатый. — Пустое, молодой человек. Вы не посмеете ударить пожилого мужчину, вам воспитание не позволит, не правда ли?

— Ему — нет, а мне… — вдруг мстительно оскалила зубки скромница Рита. — Я сейчас сяду вам на колени и начну орать на весь бар, что вы меня лапаете! А потом с наслаждением посмотрю, как вас вышвырнет на улицу охрана. Такие брутальные парни очень не любят педофилов…

— О чём вы?! — буро покраснел он. — Какая педофилия, вам за двадцать лет!

— А я молодо выгляжу и не взяла паспорт. Ну так что, поэкспериментируем, Папочка?

Бородатый резко вскочил со стула, подхватил стоящий на полу дипломат, резко отодвинул недопитый кофе и, взглядом приказав следовать за ним, первым направился к выходу. Я с неподдельным уважением покосился на отчаянную блондинку. Она улыбнулась мне и послала воздушный поцелуй. Кажется, если мы выберемся, я должен буду проявить честность, поцеловав и её тоже. Господи, да разве мне жалко или противно?! Нет, конечно, я только «за»!

На мгновение я вдруг поймал себя на проявлении чисто человеческих чувств, но даже в Торе говорилось, что дочери человеческие были очень красивы и спускающиеся с небес ангелы охотно брали их в жёны. Если бы мне предстояло остаться в этой стране, кого бы я выбрал — Сильвию или Риту? Делить постель с ними обеими было бы недостойно и неуважительно по отношению и к той и к другой. Но если я решу заглянуть в своё сердце, то не найду там однозначного ответа. Говорят, когда сомневаешься, представь, что удерживаешь обеих девушек над пропастью и спасти можешь только одну. Кого ты спасёшь?

Вот в этом гипотетическом случае ответ был очевиден: если я не смог бы вытащить обеих, то просто бросился бы в пропасть за ними и мы бы погибли все. И лично для меня это было бы честнее, чем жить с одной из них, ежесекундно понимая, что позволил умереть второй…

— Идите за мной, — не оборачиваясь, бросил бородатый. — Ничему не удивляйтесь, ничего не бойтесь, вас пропустят. Только, ради бога, не надо ни на что бурно реагировать!

Мы с Ритой промолчали, ничего не обещая и ни на что не подписываясь. Впрочем, блондинка-то вполне могла дать слово ни во что не вмешиваться, но, если вы заметили, в словах Папочки не было даже намёка на гарантию её собственной безопасности. «Ничего не бойтесь, вас пропустят…» — спасибо, конечно, а вот выпустят ли? Бородатый волгоградец мягко обходил эту тему, не спеша раскрывать карты.

— Сейчас спустимся в подвальное помещение. Нас ждут, я договорился. Но только прошу вас, умоляю, держите себя в руках…

Я сжал похолодевшую ладошку девушки, прекрасно давая себе отчёт, что ввязался в эту аферу осознанно и не имею за спиной ничего, кроме двуствольного пистолета рыжей герцогини, до которого в идеале ещё нужно суметь добраться. И то если я ничего не напутал и нас действительно ведут окольными путями на заброшенную стройку, в подвальное помещение. Если же нет, то… В живых имеет шансы остаться лишь Сильвия. Да и она, как я подозреваю, ненадолго…

— Эти двое со мной, — жёстко бросил бородатый, когда на спуске нас остановили двое плечистых мужчин.

Люди, не вампиры и не зомби. Служат тем, кто платит, и не особо задаются вопросами морали. Да и кто я такой, чтобы их осуждать? Ангел, лишённый слуха, изгнанный с небес за банальную драку и умудрившийся потерять даже свой Легион. Никогда себе этого не прощу! И Сильвии, кстати, тоже…

— Нас проверят ещё дважды. Надеюсь, вы не таскаете с собой пистолеты, пулемёты, гранатомёты и оружие массового уничтожения?

Что я мог ему ответить — пистолета точно нет, а про ножи он не спрашивал. Рита невольно покосилась на меня, но смолчала. Коллоидное серебро, которое она так тщательно втирала в кожу, по идее могло считаться лишь средством самозащиты, но никак не нападения. То есть её душа чиста! Не может же она сама кидаться на каждого вампира с криком: «На, укуси меня, противный! И сдохни, сдохни, сдохни!» Это выглядело бы как-то уж чрезмерно навязчиво, а она девушка приличная…

Мы шли по узкому коридору меж неокрашенных бетонных стен, где мне, как самому высокому, приходилось просто нагибать голову, чтоб не стукаться макушкой о потолок. На втором «уровне», сознательно беру это слово в кавычки, нас остановили уже знакомые зомби.

— Со мной. Разрешено! — едва ли не по слогам прокричал Папочка, и живые мертвецы уступили нам дорогу.

— Это же… те, ну, которые к нам… — ещё крепче вцепилась в мой рукав храбрая Рита.

— Нет, те, что заходили к нам в гости в отель, — поспешил успокоить я, — уже ни к кому ходить не могут. У них шеи свёрнуты, и они лежат на крыше, на них даже вороны садиться брезгуют. Чего ж их бояться?

— А я и не боюсь, — так же шёпотом ответила Рита, сжимая мой локоть едва ли не до синяков. — Просто непривычно ощущать себя бутербродом.

— Ну, скоро будут вампиры, и ты ощутишь себя коробочкой сока без трубочки.

— Почему без трубочки?

— Потому что трубочку они принесут с собой и вставят сами, — брякнул я, не задумываясь о том, что мой ответ мог бы показаться ей двусмысленным. Хотя, вот ей-богу, честное слово, на данный момент оно как-то не очень меня волновало. Я думал о другом: как ни странно, меня куда больше беспокоила судьба Вика. Однако, вот если бы кто спросил сейчас, а какое дело боевому ангелу из Девятого Легиона до жизни и смерти мелкопоместного волгоградского вампира, я, наверное, так и не смог бы внятно объяснить. Викентий не был мне другом, как и я ему. Но почему-то я чувствовал на своих плечах ответственность и за его никчёмную жизнь…

— Это последние охранники, — предупредил нас Папочка. — За следующим поворотом мы попадём на территорию саратовских вампиров. Предупреждаю сразу: централизованного управления у них нет. Все действует в рамках аналогии американской демократии, то есть каждый сам по себе. Это не очень удобно, но, увы, постперестроечная Россия, издержки ожидаемого вхождения в Евросоюз, так сказать…

Нас вторично осмотрела равнодушная парочка зомби, но Рита, как положено, так визжала, что на меня они уже махнули рукой. Хотя проверенные толедские клинки были при мне, спрятанные в рукавах. Зомби реагировали на шум и движение, в этом их слабость. Я старался не сутулиться, не дёргаться, сам отдал две коробки спичек и позволял именно блондинке быть главной подозреваемой. У неё это отлично получалось, и пусть даже бдительные стражи так и не нашли у девушки ничего запрещённого, но обыскивали они её с явным удовлетворением, а она, скрипя зубами, честно позволяла их холодным пальцам хватать себя за бока и за бёдра. Думаю, что, если бы после этого ей предложили служить где-нибудь в контрразведке, она бы вполне достойно защитила честь Родины и не выдала бы врагу ни одной тайной тайны! Мои ножи их не интересовали, а вот Ритина грудь…

— Всё, через пять-шесть минут мы выйдем в главную залу, — торопливо частил Папочка, то и дело вытирая пот со лба засаленным рукавом пиджака. — Викентий находится там, и я вынужден признать, что с ним обращаются не лучшим образом. Вампиры не любят предателей, даже если предали не их, а соседний конкурирующий клан. Без разницы, ей-богу! Саратовские готовы мстить за гибель волгоградских. Глупая русская традиция, но с этим ничего не поделаешь. Если уж они вбили себе в головы, что Викентий хоть как-то причастен к тому бульдозеру, что задавил половину шакалов, то…

Ангелы не умеют врать. Вик действительно серьёзно помог мне тогда, и именно его усилиями мы смогли вырваться. И это правда! Я никогда бы не смог приписать себе всю победу, прекрасно осознавая, кому и чем за это обязан. Вик до последнего момента был максимально честен и открыт со мной. Мне было бы просто непозволительно оказаться хоть на йоту хуже. Ангел всегда благороднее любого вампира! Если нет, то тут уже или вампир слишком уж идеален либо представленный ангел — полное барахло…

— И куда теперь? — впервые подала голос Рита.

— Туда. — Бородатый проводник указал пальцем в тёмный проём.

— Там же ничего не видно.

— О, милая девушка, не волнуйтесь, я доведу вас до места, а там света будет предостаточно. Или вы уже передумали спасать вашего друга?

— Мы идём, — за нас обоих ответил я.

Папочка первым шагнул в темноту и двигался довольно уверенно, словно был здесь не один раз. Я шёл за ним след в след, крепко держа за руку дрожащую блондинку. Её ладонь была влажной от переизбытка чувств, но девушка не отставала и не пыталась тянуть назад. Боевые ангелы отлично видят во тьме, так что я прекрасно знал, куда он нас заводит. Кучки строительного мусора, битые куски кирпича, многогодовая пыль, размытый запах крови и страха.

Именно он, страх, был главным хозяином этих катакомб, заставляя жертву умирать ещё до прихода самой смерти. Вампиры обожают запах человеческого страха, он пьянит и возбуждает их круче любого вина или наркотиков. Я всей кожей чувствовал, сколько людей здесь погибло. Кто-то бежал, кто-то боролся, кто-то складывал руки и умирал с молитвой, самые счастливые теряли сознание до того, как в их горло впивались неумолимые клыки. Смерть настигала всех…

Наконец наш провожатый встал, к чему-то прислушался, достал сотовый телефон, сверил время и удовлетворённо выдохнул. Полагаю, что мы пришли. Итак, основное действие драмы будет разворачиваться на этих подмостках. Я успокаивающе погладил запястье Риты, и она прижалась ко мне плечом. Всё-таки храбрая девочка. Не яростная черногорка, но и не истеричная трусиха. Наверное, общение с Сильвией так быстро закалило её характер…

— Дамы и господа, позвольте представить вам того самого Моцарта и его недавнюю знакомую, чьё имя мы не будем называть ввиду очевидных причин! — громко оповестил Папочка и трижды хлопнул в ладоши.

Вспыхнул мягкий, рассеянный свет, и мы смогли наконец увидеть, куда пришли. Довольно большая комната, вся, от пола до потолка, выложенная кафелем. Стерильность и чистота вызывали не самые приятные ассоциации.

— Это больничная палата? — шёпотом спросила Рита.

— Нет, обеденный зал, — поправил я.

Меж тем наш бородатый проводник отошёл чуть в сторону, в угол, а противоположная стена без скрежета отъехала влево, и комната стала наполняться вампирами. Мужчины и женщины, молодые и старые, красивые и уродливые, улыбчивые и мрачные, празднично одетые в чёрное и красное… Их фигуры графично вырисовывались на фоне ослепительно-белых стен.

Они, перешёптываясь и отводя взгляды, рассаживались вдоль стен, пока мы не оказались почти полностью окружены. Я насчитал пятьдесят два, Вика среди них не было. Зато была троица тех самых мальчишек с набережной, младший даже помахал мне ладошкой.

Раздувшийся от важности момента Папочка вышел из своего угла и, обводя зал руками, торжественно провозгласил:

— Я рад приветствовать цвет Чёрной ложи Саратова. Ещё раз обращаю ваше внимание на этих людей. Моцарт — убийца. Боевой монах или необычайно удачливый охотник. Девушка рядом с ним — никто. Просто мой подарок к столу!

— Где Викентий? — холодно напомнил я, когда жидкие аплодисменты стихли.

— Ах да… Как я мог забыть?

Папочка ещё раз хлопнул в ладоши, и двое зомби приволокли обмотанного цепями Вика. Звенья были едва ли не в палец толщиной, менее прочные оковы его бы просто не удержали. При виде нас с Ритой он вздрогнул, напрягся и стиснул зубы. Ему явно было что сказать, но он удерживался, дабы не сквернословить при даме. Советское воспитание — великая вещь…

— А теперь, когда все герои нашей сегодняшней встречи нашли друг друга, я могу удалиться.

Бородатый отвесил изящный поклон и, стараясь не поворачиваться ко мне спиной, начал проталкиваться к дверям. Его не задерживали. В конце концов, мы с Ритой были более молоды, а значит, куда привлекательнее в гастрономическом плане.

— С кого начнём? — хрипло спросил длинноволосый старик из первых рядов. — Изменник или люди?

— Люди, — после недолгого раздумья определило сообщество.

Саратовские вампиры показали себя немногословными и обстоятельными тварями. Обычно мне встречались куда более разговорчивые особи, эти же без лишней болтовни перешли к делу.

— Не бойся, девочка, я буду нежен, — хамовато пообещал какой-то высокорослый кровосос в спортивном костюме. — Я только чуть-чуть, лизну разок, и всё…

Я улыбнулся бледной, под цвет того же кафеля, девушке, подмигнул ей и шагнул навстречу Вику. Тот вытаращился на меня бешеными глазами…

— Ты охренел, ангел?! Они убьют её!! Вернись и спаси, или я тебе потом всю морду обглодаю!

— Не ори. Её не тронут, она невкусная.

Вик бросил взгляд на Риту, зажмурившуюся от страха, не в силах даже сопротивляться, и того здоровяка, что, встав сзади, с подчёркнутой сексуальностью лизнул её в шейку…

Вопль, изданный спортивным кровососом, заставил всех прочих едва ли не присесть!

— А-а-я-а-а-у-а-у-а-ай!!! — на совершенно непередаваемой ноте выл он, высунув до подбородка мгновенно почерневший и обуглившийся язык. Значит, аптечная реклама не врёт: в коллоидном серебре действительно присутствуют микрочастицы благородного металла.

Я сделал ещё шаг вперёд, пользуясь тем, что все на мгновение отвлеклись, взялся за цепи Вика и потянул. Мышцы вздулись до боли, перед глазами полыхнуло красным, но ангел всегда сильнее, поэтому… я должен… сейчас… Ещё одно неимоверное усилие — и звенья лопнули! Двум пришедшим в себя вампирам я без предупреждения свернул шеи.

Викентий сбросил обрывки цепи себе под ноги и рявкнул на меня:

— Чего встал, словно бюст Ильича на вокзале? Рвём на третьей космической!

Он метнулся вперёд и, закинув Риту себе на спину, как волк овцу, кинулся к выходу. Я выхватил толедские ножи, прикрывая отход друзей.

Основательность и серьёзность саратовцев в этот раз сыграли с ними злую шутку. Пока они поняли, что произошло, куда мы бежим, зачем и какой из этого следует вывод, наша троица уже неслась по тёмному коридору. Троих зомби, охранявших выход, Вик попросту сбил плечом, как кегли, зато к моему подходу они уже успели встать, и разбираться с ними до конца пришлось моей светлости.

Когда уложил последнего, краем глаза заметил стоявший в углу чемоданчик бородатого. Неужели он забыл его здесь? Осознание, что ЭТО, пришло мгновенно, но сделать я уже ничего не мог, потому что ревущая толпа вампиров ломилась вслед. Дважды мне приходилось останавливаться и биться. Мне порвали рубашку, расцарапали шею, кажется, сломали ребро, но не уверен, да и какая сейчас разница?!

Я дрался, как и положено ангелу Девятого Легиона, — яростно, холодно и расчётливо. Шестеро самых резвых больше никому не покажут зубы, один, везучий, уполз с вывернутой ногой, скуля и умоляя не добивать. Но охотничий азарт остальных это сдержало не более чем на две-три минуты. Я лишь успел свернуть туда, куда рванулся Вик, и помочь ему общими усилиями отодвинуть бетонную плиту, закрывавшую выход на стройку. Мы протиснулись в щель, и спрыгнувшая герцогиня приветствовала набегавшую толпу выстрелом из обоих стволов.

— А подавитесь, не жалко!..

Облако мельчайших частиц ртути встретило первые ряды нападавших. Мало кто знает, насколько вампиры чувствительны к ядовитым испарениям этого металла. Дикий вой показал, что кровожадные твари повернули назад. Вдохнувшие ртуть полегли, пуская пену изо рта…

— Ставим плиту на место, — приказал я.

— Зачем? — спуская на землю Риту, упёрся было Вик, но встал рядом.

Мы только-только успели прикрыть вход, как изнутри раздался страшный грохот взрыва!..

Плита устояла. Недостроенное здание дрогнуло до фундамента, и часть первого этажа провалилась внутрь. Задыхаясь от пыли и едкого дыма, наша четвёрка едва не рухнула прямо на стройплощадке…

— И что это, собственно, было? — прокашлялся наш вампир, помогая подругам подняться на ноги.

— Это не я! — поспешно открестилась Сильвия, протирая глаза. — С двух выстрелов нипочём бы не могло так шандарахнуть! Хотя, может, и я? Я, когда с пистолетом, вся такая непредсказуемая…

— Наш бородатый приятель оставил там свой чемоданчик, — устало выдохнул я. — Похоже, он решил, что саратовскую общину тоже стоит убрать с шахматной доски.

Мне никто не ответил, меня просто не услышали. И в общем-то, наверное, справедливо. Тот, кто пригласил нас сюда, позаботился о том, чтобы закрыть и запасной выход. Нас окружали зомби. Много, не меньше сотни. При одновременном нападении со всех сторон удержать такой напор просто невозможно. Как невозможно и успешно защитить своих…

— Вик, уводи девушек!

— Фигу вам, никуда мы не уйдём! — Рита отважно сжала кулачки, а герцогиня в полминуты вновь зарядила оба ствола. Обычным свинцом, но на зомби действует не менее убойно, чем серебро или ртуть на вампиров.

— Вик, я кому говорю, уводи их…

— Да заткнись ты, зануда, надоел! Учит он, учит, как будто он тут самый умный… Сдохнем все за правое дело. Когда попадём на Высший суд, замолви там словечко, типа я был на вашей стороне, о’кей?

Первая волна нападавших захлестнула нас… Грохнули два выстрела, я свалил троих ближних, Вик, закрывая спиной Риту, расталкивал бессловесных живых мертвецов, но, по сути, всё это было похоже на противостояние снежной лавине. Громко закричала Сильвия, её крик оборвался хрипом. Я рванул к ней, разбрасывая зомби, как кукол, но меня сбили с ног, несколько тел навалилось сверху, стало тяжелее дышать, ещё немного, но…

Холодная вспышка света, столь мгновенная, что была едва заметна глазу, сверкнула где-то в вышине, и я почувствовал, что пальцы зомби перестали сжимать моё горло. Мертвец умер второй раз, но уже окончательно. Я выкарабкался из-под горы трупов, с трудом веря в то, что остался жив. Тёмно-синее небо было словно бы взрезано яркой оранжевой полосой. Все зомби на стройплощадке были мертвы. Все! Теперь их лица стали безмятежны и чисты, словно смерть принесла им долгожданное избавление от диктата чьей-то злой воли…

— Имею честь спросить ещё раз, Моцарт, а что это, собственно, было?

Я обернулся к Викентию, поддерживающему под мышки двух наших подруг. Мы живы. О небо, мы все живы! Кто бы поверил…

— Ты не ответил. Почему эти трупяки враз откинулись, а нас даже не задело? Как это делается? Кто вообще такое может? Господь Бог, что ли?!

— Думаю, у него есть дела поважнее. А это так… быстрое погашение локального очага напряжённости. Наша работа. Ангелов Девятого Легиона.

До уютной «Богемии» мы добрались уже за полночь. Шли пешком, с трудом передвигая ноги от навалившейся свинцовой усталости. Помятые, побитые, измученные, хромающие, но с таким наслаждением вдыхающие свежий волжский воздух звёздной саратовской ночи! Город казался гораздо чище и гостеприимнее. Люди ещё громче смеялись на улицах, которые отныне станут куда безопаснее. Из ночных кафе звучала музыка, обворожительно красивые девушки стучали каблучками, сквозь кружево изумрудных листьев сияли жёлтые фонари.

Я чувствовал, что почти готов влюбиться в этот город и остаться здесь навсегда. А что, ведь в своё время наших ангелов не только швыряли в каждую горячую точку, но порой оставляли в том или ином населённом пункте как гарант спокойствия и безопасности. Почему бы тогда не оставить меня в тихом Саратове? Ну, конечно, не сейчас, а после того, как я разберусь с этим бородатым негодяем и кто-то повыше его ответит мне за смерть Посланника. Не думайте, что я хоть на минуту забыл о своей клятве…

Полусонная девушка на рецепции, отчаянно прикрывая зевоту дежурной улыбкой, выдала нам ключи. Вик сгонял вниз в ресторанчик и, вернувшись с литровой бутылкой мартини, торжественно вручил её Сильвии, попросив в умат напоить Риту. Тоже правильно, иногда алкоголь — лучшее средство для успокоения нервов и снятия стресса, а сегодня все мы хлебнули через край. Оставив наших героических подруг наедине с сегодняшними впечатлениями и с мартини, мы с вампиром спустились в полупустой бар. Ему требовалось выговориться, у меня были вопросы, так что на данный момент наши интересы вновь совпадали.

— Я недооценил Папочку…

— Мы все его недооценили. Как ты попал в подвалы?

— Ты знаешь, поразительно легко! Нашёл местный пункт приёма донорской крови, договорился с санитарами, получил дозу, честно выхлебал в скверике под липой, а потом… Раз! И чую, что-то острое под лопатку упирается. Двое присели рядышком, пока третий сзади с заточкой стоял. Расписали перспективы, я решил, что пока ещё хочу жить, и пошёл сам. А ты бы не пошёл, когда так настойчиво приглашают?

— Чего они хотели от тебя? — спросил я, заказывая вино и делая в памяти зарубку насчёт того, какое оружие использовали похитители.

— Эти трое? Нет. На редкость необщительные ребята, вместо мозгов только строчки устава. — Он сокрушённо помотал головой, словно бы отгоняя плохой сон. — Вампиры. Нездешние. Двигаются невероятно быстро, и силы вдвое против моей. По-русски говорят без акцента, но знаешь, как-то слишком правильно, словно на экзамене, чётко разделяя слова и проговаривая все буквы.

— Тебя пытали?

— Ой, не надо патетики! Кому я, на фиг, нужен, что я знаю… Привели в катакомбы, обвязали цепочками и бросили одного в подвале. Ну, Папочка забегал, естественно, пожурил, поутешал, обещал помочь как земляку из Волгограда. Если б руки связаны не были, я бы там и придушил этого гада…

— Боюсь, больше он не даст нам такого шанса.

— Не факт! Ты ему чем-то жутко нравишься, буквально запал в душу. Говорил о моей свободе и всё время переводил стрелки на тебя. Кто ты, откуда, где научился драться, почему преследуешь вампиров, за что тебя называют Ангелом и всё такое? Прикинь, он упёрто верит, что «ангел» — это твоя кличка, а Моцарт — твоё реальное имя!

— Первый Посланник говорил о Саратове, Петербурге и Перми.

— Брось, дело прошлое, оно уже не актуально, — остановил меня Вик, разливая каберне. — После такого фейерверка ему вообще в России не жить — наши найдут и кончат! Причём медленно, сладострастно, в максимально извращённой форме. Он же, на хрен, две городские общины полноформатно подставил! Не, поверь моему нюху, эта сука продажная навострила скейтборд за границу…

— Тогда нам придётся ехать за ним следом.

— Куда? Мир велик, а шенгенскую визу россиянам пока дают на год, не больше. Хоть сам президент и обещался аж на три, но пока облом. Не упаримся по годику всю Европу обшаривать?

Мне хватило двух минут на сопоставление всех фактов. Если это не было идеально поставленной мистификацией, то нас могла ждать только одна дорога — в Будву…

Я прикрыл глаза, и передо мной всплыли ясные воспоминания о маленьком портовом городке на берегу Адриатического моря. Узкие мощёные улочки, высокие крепостные стены из серого камня, бородатые, немногословные черногорцы, никогда не выходящие из дома без оружия, красное деревенское вино, жаренная на углях рыба, запах соли, яростное солнце, заливающее алые черепичные крыши… Старый город, где всё началось и, похоже, там же должно закончиться. Понятно, что вряд ли какое чудо вернёт нас в ту же эпоху, но, по крайней мере, есть возможность попасть хотя бы в то же самое место.

— Сколько времени займёт изготовление загранпаспортов и покупка билетов в Черногорию?

— Чёрт тебя побери, ангел, ты вообще представляешь себе, на какие бабки ты меня разводишь?! — праведно возмутился Вик, но задумался.

Вампиры бедными не бывают, пусть раскошеливается. В конце концов, он прекрасно понимал, что, пока Папочка на свободе, жизнь его подопечной всегда будет в опасности. За нас с Сильвией он вряд ли всерьёз волновался, но Рита действительно была ему очень дорога…

— Вот что ты за заноза такая, а? Навязался на мою голову, испортил всю жизнь, переломал отношения, заставил бегать куда-то, драться с кем ни попадя…

— Извини.

— Извини его… — Он уставился сквозь полупустой бокал на искрящиеся огоньки барной коллекции бутылок. — Имей в виду, я тебе ничего не обещал!

— Я тебе тоже.

— А вот и нет! Ты обещал непременно убить меня за то, что я вампир!

— Вот и не доводи до греха.

— Официант, ещё бутылочку моему горячему другу! — Викентий покосился на меня, решив не рисковать и сменить тему. — А может, прошвырнёмся куда-нибудь? Всё равно смысла нет спать, до рассвета часа четыре-пять…

— Куда пойдём? — согласился я.

Спать действительно не хотелось, вино разожгло огонь в жилах, а нервы требовали разрядки.

— Да рядом тут, недалеко, во дворе, кайфовое местечко. Типа для мужчин. Приват, стриптиз, коньяк. Ты что предпочитаешь?

— Всё! — громко раздалось за нашими спинами. — Я всё предпочитаю, мне всё интересно и тоже спать совсем не хочется. Я с вами!

— Сильвия, это не… — попытались было отвертеться мы, но если рыжая герцогиня хоть что-то вбила себе в голову, то заставить её отказаться от этого не могли бы даже клещи святой инквизиции.

Она честно предупредила нас обоих, что свою задачу по «утешению» Риточки выполнила до конца. Споила, уложила, укрыла одеялом, заперла дверь, спрятала ключ, а на тумбочке оставила заряженный пистолет, мало ли, на всякий случай…

То есть теперь мы, как благородные мужчины, обязаны ей скромным ужином, вином и развлечениями. В конце концов, кто загасил сегодня целую толпу озверевших вампиров всего двумя выстрелами? А раз она — герой дня, то будьте любезны, подайте и ей стриптиз. Что это такое, она не знает, но тем более интересно. На все намёки, что стриптизом называется то, что она уже видела в подвалах волгоградской библиотеки, не срабатывали. Короче, отвязаться от рыжей прилипалы не было никакой возможности, ей проще уступить, всегда, во всём, иначе ещё дороже встанет…

Я не запомнил, как называлось это место. Понимал, разумеется, что Вик тащит нас в очередное «гнездо греха и порока», но почему нет? Боевые ангелы на многие вещи смотрят сквозь пальцы. Подобно солдатам, наёмникам и морякам, мы ежедневно рискуем жизнью, и порой единственным местом, где к тебе никто не будет приставать с нравоучениями и моралью, остаётся именно кабак. Шумный, грязный, откровенный, с такой же безысходной болью за отсутствие веры в Бога, как и у нас — за отсутствие веры в людей. Мы служим им, мы защищаем их, но, Господи, какие же страшные вещи творят порой наши подзащитные…

— Мне вина! Много и разного, желаю напиться до свинства и почувствовать себя наконец-то нормальной женщиной, — мечтательно потянулась Сильвия, вытянув ноги и вальяжно устроившись в кресле.

Наш столик был самым близким к маленькой аккуратной сцене с красивой блестящей трубой от пола до потолка. Вик звонко щёлкнул пальцами, и шустрый официант мигом поставил перед нашей спутницей фужер «Cosmopolitan». Сильвия тут же пригубила и, покатав коктейль во рту, удовлетворённо прищёлкнула языком:

— Слабенько, но сойдёт… А что ты там грозился насчёт коньяка, мой кровожадный друг?

— Милая девочка, — вежливо откликнулся Викентий, тоскливо поморщившись. — Не играй с этой штукой, два коктейля валят с ног и более крепких дамочек.

— Выпьем на спор?

— Киска, я вампир! Мы пьём, не пьянея, ты в курсе?

— Цыпа, я черногорская герцогиня Милорадович из рода Храбреновичей-Охмункевичей по прозвищу Опохмеловичи! Ставлю свой лифчик против твоих джинсов, что ты свалишься под стол первым!

Я не вмешивался в их спор. Всё равно на серьёзный разговор Вика сейчас не вытянешь, так что пусть развлекаются. Мне осталось попросить бокал вина и для себя, мимоходом наслаждаясь хорошей музыкой. Меж тем на сцену, или помост, вышла стройная брюнетка в строгом белом халате и шапочке с красным крестом. Девушка нежно обняла металлическую трубу и, поглаживая её, начала медленно покачивать бёдрами. Поскольку мои друзья были заняты, я…

— Ещё две самбуки для девушки!

— И литр текилы этому скользкому хитрецу! Нет, вы видели, он пытается меня перепить? Меня?! Третью самбуку!

Брюнетка дважды крутнулась вокруг шеста, отчего её короткий халатик рискованно распахнулся, демонстрируя изящное кружево белых чулок. Честно говоря, я как-то не совсем помнил, как называется такой танец — вальс, краковяк, фламенко или просто кабацкий пляс в приморской таверне близ Котора…

— «Гиннес», большую! Или ты не хочешь пива, милашка?

— Градус не понижаю и тебе не советую, тощий лис! Кружку коньяка! И не той дряни, что у вас в бутылке с надписью «Камю», а налейте настоящего армянского! И ему тоже!

Девушка у трубы неожиданно высоко подняла ногу, дотянувшись щекой до колена. Я и не предполагал такой гибкости у младшего медицинского персонала. А красавица послала мне воздушный поцелуй и выразительно начала расстегивать пуговицы на груди.

— Не поняла… Чё, эта коза собирается тут раздеваться?!

— Ну, это её работа, дорогуша. Официант, два рома! Для меня и… Сильвия! Не надо, не надо, не… — Вик не договорил и рухнул под стол.

— Сдулся, кот напыщенный?! Ха! Два раза — ха! А ты, корова дойная, иди сюда… Сюда, я сказала! Я тебе покажу, где титьками трясти, я тебе их сейчас узлом завяжу и затолкаю в… — Сильвия задумалась, куда именно, и ушла под стол, как подводная лодка.

Стриптизёрша, привыкшая ко всему и видевшая всякое, даже бровью не повела. Она продолжала танец, и я был бы рад искренне аплодировать ей, потому что девушка старалась, а в баре практически никого не было. Правда, вскоре скрипнула дверь, и холодный голос за моей спиной чётко произнёс:

— Эй, парень, тебя называют Моцарт?

Я медленно обернулся. На меня чуть насмешливо смотрел высокий, за два метра, вампир. Стройный, черноволосый и небритый, с характерной южноитальянской внешностью. Задавать какие-либо вопросы было лишним, как и устраивать драку в таком замечательном месте. Мне оставалось лишь молча встать, поклониться медсестре и уйти в туалет до того, как девушка сняла халатик. Вампир отправился за мной так же молча и без лишних вопросов.

Когда мы встали в узком коридорчике у раковин друг напротив друга, я уточнил лишь один момент:

— Алые Мантии всё ещё в Будве?

На миг ему изменило хладнокровие, его лицо дрогнуло, из опущенного рукава джинсового пиджака скользнуло вниз чёрное остриё заточки. Драка была очень короткой — в три движения. Я получил скользящий удар заточкой в предплечье, он — ту же заточку в чёрное сердце. Посланник был отомщён. Вампир умер мгновенно, не успев даже удивиться тому, что произошло.

Если верить Вику, то он был не один. Скорее всего, двое других ушли вместе с Папочкой, и то, что последний не явится и не даст о себе знать, на самом деле очень плохо. Я обыскал тело, но при нём не было ничего. Ни документов, ни сотового телефона, ни записной книжки. Мне удалось вынести его с собой, придерживая, как пьяного друга. «Вывел» через дворы и, пользуясь темнотой, затащил тело по пожарной лестнице на крышу соседнего здания. Утром, с первыми лучами солнца, от него не останется и пепла. Теперь мне можно было вернуться. Зубами затянув платок на кровоточащей ране, я вновь уселся за наш столик и похлопал по щекам Сильвию.

— Ой… мне так… мама, чё это, мне плохо, Моцарт… Но я его победила?

— Да, — уверенно подтвердил я, пытаясь вытащить её и усадить рядом.

Но нет, ничего не вышло, довольная герцогиня выдула губами слюнявый пузырь и вновь рухнула на всё ещё храпящего Вика. Счастливые люди, иногда я им даже завидую. В смысле этому вампиру тоже. Я попросил себе кофе, официант предупредил, что стриптиза уже не будет, заведение закрывается. Пришлось шарить по карманам Вика, вытаскивать деньги, расплачиваться и тащить на своём горбу обоих пьянчужек в нашу многострадальную «Богемию». Надеюсь, в самое ближайшее время мы оттуда съедем. Будва ждёт. Теперь, когда я получил последнее подтверждение, все сомнения исчезли — мне надо вернуться в Черногорию. Остальным лучше остаться здесь, у меня там свои счёты.

Молодого вампира я сгрузил с плеча в номер к Рите. Она всё так же безмятежно спала, свернувшись калачиком и накрывшись тонким одеяльцем почти до носа. Пьяного в дрова Викентия я тихо уложил на диван и, выходя, старался не громко щёлкать замком, чтобы никого не будить. Это было сложно, учитывая, что на другом моём плече по-прежнему сопела Сильвия. Красавицу-черногорку с устойчивостью к алкоголю, но неустойчивым характером по жизни в целом я нежно положил на кровать, поцеловал в лоб и подоткнул подушку. Сам уселся прямо на пол у её постели, привалился спиной, пытаясь полностью очистить голову от всех лишних мыслей и сосредоточиться на ускользающих от меня фактах…

— Вспомнить всё, вспомнить детали, вспомнить то, о чём хотелось забыть, — привычно бормотал я, прикрывая глаза. — Начни сначала. Если на вопрос нет ответа, значит, вопрос поставлен неверно. Если ответа два, то правильным будет третий.

Почему бородатый бежал из Волгограда именно в Саратов? Возможно, исходя из банальной близости этих городов. Но это не объясняет его отказ от Петербурга или Перми. Он мог сесть на самолёт и скрыться там, но Папочка выбрал Саратов. Я лично убедился, что здешние вампиры более многочисленны, организованны, прикормлены и защищены. Но, как и в случае с волгоградскими, у них не было явно выраженного лидера. Даже там, в подвале старой стройки у «Словакии», когда они напали на нас, их никто не вёл. Они коллективно совещались, кого есть первым, а демократия мало характерна для вампирских общин в целом.

Почему Папочка пользовался защитой? Чьё покровительство обеспечивало безопасность этого человека? Его слушались зомби, но в их пустые головы почти невозможно вбить больше одного приказа. Мозг умирает навсегда, остаётся жалкое подобие инстинктов. И если у зомби не бывает двух хозяев, получается, что ими управлял сам Папочка? Кто же научил его этому? Допустим, что саратовские вампиры поставляли ему свежие, неизуродованные трупы, но диктовал живым мертвецам, указывал цели и направлял их руку именно он. Сам, собственной персоной, не ставя в известность о своих планах местных кровососов. Он попросту презирал их. Более того, раз этот негодяй подложил в катакомбы бомбу, значит, он твёрдо знал — ему ничего за это не будет!

— Стоп, — остановил я сам себя. — Так можно договориться до того, что он сознательно заманил нас в Саратов, поскольку заранее планировал уничтожить местные вампирские общины. А это невозможно, потому что…

Почему невозможно? Кто сказал, что бородатый так уж любит вампиров? Быть может, как раз наоборот, он люто ненавидит их и старается сделать всё, чтобы одним махом уничтожить как можно больше. В таком случае он просто использовал меня как оружие, а моих друзей как приманку. И ведь мы все легко пошли на это…

— Ты оставил много загадок, Папочка, — сквозь зубы выдохнул я. — И всего одну подсказку.

Тот тип, который остался убить меня, был слишком похож на члена общины Алых Мантий. Один из «кольца» старейшин. Рост, внешность, оружие, манера боя. И вопрос не в том, почему он оказался в России. Вопрос в том, почему он подчинялся бородатому? Вампиры из «кольца», то есть ближайшей охраны, телохранители и убийцы, не подчиняются никому, кроме главы своего клана.

С этими размышлениями, где вслух, где про себя, я не сразу заметил, как наступил рассвет. Сон свалил меня одномоментно, как удар по затылку. Я просто провалился в него, словно в яму, а потом так же резко взлетел из неё вверх, просыпаясь от того, что тёплые девичьи губы мягко расцеловывали моё лицо…

— Сильвия…

— Да?

— Что ты делаешь?

— Заткнись и не умничай. — Она ни на минуту не прекращала своего занятия, а потом полезла стягивать с меня футболку.

— Стоп, — я успел перехватить её руку, — ты… ты ведь замужем?!

— Моцарт, мы это уже проходили. Мой муж давно съеден червями, я честная вдова и… Короче, чего тебе не нравится?

— Ну… просто… всё как-то быстро.

— Не смеши, мы уже неделю знакомы. Я ждала, ждала, но время вышло, приходится бедной девушке самой делать первый шаг.

— Может, не будем так торопиться?

— Будем! — Её лицо гневно покраснело, и я сдался…

— Только, пожалуйста, не всё сразу. Давай сегодня ограничимся поцелуями…

— Неглубокими и поверхностными? — недоверчиво сощурилась она, высвобождая руки. — Ну, если ты такой скромник, давай попробуем с поцелуев. Начинай.

— Я?

— Ох ты горе моё, ну я-то тебя уже целовала! Давай теперь ты, твоя очередь!

Я послушно обнял её за плечи, прикоснулся губами к щеке, пробежал поцелуями к розовому ушку и закончил на нежно вздрогнувшей шейке. Сильвия сказала «о-ох…» и обмякла. Её глаза остекленели, из ротика вывалился кончик языка, голова запрокинулась, а сердце стучало так, что его наверняка слышали на двух этажах сверху и снизу. Я осторожно встал, поднял её и, как была, во вчерашнем мятом платье, отнёс в ванную комнату. Убедившись, что она твёрдо стоит на ногах и не расшибёт голову о кафель, я погладил её по плечу и вышел, прикрыв дверь.

Быстро огляделся по сторонам, особо бежать было некуда, разве что в соседний номер, к нашим друзьям. Нет, там рыжая прелестница будет искать меня в первую очередь и, естественно, найдёт. Хотя только с любовью приставать постесняется… Возможно. А возможно, и нет, кто её разберёт, она герцогиня и привыкла получать то, чего хочет. Но тем не менее другого варианта не было. Я деликатно постучал в дверь. Мне почти сразу же открыла бодрая и сияющая Рита. На ней было лёгкое голубое платье в весёлых горошинках, а волосы ещё не высохли после душа…

— О, Моцарт! Заходите к нам, Вик, кажется, тоже просыпается. Я как раз хотела заказать из бара кофе в номер. А где ваша подруга?

— Э-э… там, в ванной, — не сразу нашёлся я.

— Она к нам не присоединится?

— Не знаю. Она… как это… в прострации.

— Господи. — Блондинка поправила очки и искренне схватилась за сердце. — Как вы могли оставить её одну? Ванная комната — самое травмоопасное место! Что с ней случилось?

Пришлось признаться, что я её поцеловал. Понимаю, сболтнул лишнее. Очень устал после вчерашнего, не подумал, виноват… В общем, побледневшая Рита оттолкнула меня, со слезами выбежав в коридор. Вик, зевающий в кресле у окна в сумраке задёрнутых штор, лениво признал, что я умею разговаривать с женщинами, а главное, отлично разбираюсь в их несложной психологии. Ладно, он прав, извинюсь позже. То есть в самое ближайшее время, но потом, так как сейчас есть более важные проблемы.

— Ты помнишь, о чём мы говорили вчера?

— О загранпоездке то ли в Сербию, то ли в Черногорию. Вроде ты там кого-то потерял и надеешься найти. Слушай, ангел, и вот с чего ты, вообще, взял, что Папочка рванёт в эту вашу Будву?

Я сел на диван напротив и доступно объяснил. Привёл факты, высказал сомнения, признал домыслы и допуски, как «за», так и «против», вывел логичное, с моей точки зрения, и единственно верное решение. Вик выслушал не перебивая, удовлетворительно кивая или саркастически кривя губы.

— Ну что могу сказать… Даже за большие деньги мне не сделают ваши паспорта в течение часа. Допустим, завтра? Билеты на…

— Подгорицу. Я узнавал, столица современной Черногории — Подгорица. Оттуда автобусом до Котора, дальше Будва.

— Почему не сразу в Будву?

— В Которе, в старом храме Святого Трифона, в своё время находился опорный пункт наших. Ангелы Девятого Легиона отправлялись туда на лечение. Быть может, в храмовых книгах осталась хоть какая-то информация о том, где они сейчас.

— Короче, ты боишься, что один не справишься?

— Не боюсь, — пожал плечами я. — Чего бояться? Я точно знаю, что в одиночку не справлюсь с Алыми Мантиями, но не боюсь их. Если эти кровососущие твари…

— …а вот можно не обобщать? Я, знаешь ли, тоже…

— Если эти твари, — не извиняясь, продолжил я, — сумели дожить до сегодняшних дней, если они посылают своих эмиссаров даже в Россию, то их позиции в Будве будут на недосягаемой высоте. Да, мне была бы нужна помощь. Но если в Которе ничего нет, я пойду один.

— Естественно! — Вик встал, потянулся и улыбнулся мне, намеренно демонстрируя клыки. — Уж я-то точно не попрусь с тобой стрелять из ракетной установки по своим же собратьям. Ладно, не парься. — Он подошёл к холодильнику, достал коробочку из-под молока и налил себе стакан крови. — Ненавижу холодную, но жизнь заставляет. Девчонок я тоже с тобой не отпущу. Хочешь героически погибнуть — умри один, а их не тяни.

— Я так и хотел. Полечу один.

— Ага, после того как влюбил в себя и Сильвию и Риту?! Хрен тебе на вынос, кучерявый! Они ночью придушат меня подушкой, а потом со слезами отправятся искать тебя по всему свету! И найдут, не сомневайся. С таким-то именем-отчеством…

Он наступил мне на больную мозоль. Думаю, что сознательно. Поэтому и я, уже не думая, поймал его за шею и прижал спиной к стенке. Вик страдальчески закатил глаза, вытащил из кармана сотовый и, не глядя, набрал нужный номер:

— Серёженька? А это я. Да-да… угадал, противный! Нет. Нет, я по делу… не по этому, глупыш, по другому. Ой, не смеши меня, «по-другому» — не в этом смысле. Нужны заграны. Три штуки, у Ритки есть. Срочно. Утрой сумму. Срочно, это вчера, мой мышонок…

В дверь без предупреждения вломились наши подружки. Лица у обеих заплаканные, но без следов взаимных побоев. Значит, как-то договорились разделить меня полюбовно. Надеюсь, не соломоновым решением? Обе красотки выжидающе уставились на нас…

— Что? — Первым откликнулся Вик, на минуту прикрыв телефон ладонью. — Куда смотрим? Моцарт тренирует силу воли, а я договариваюсь о заграничной поездке на море для всех нас.

— Мы думали, он тебя душит, — неуверенно сказала блондинка.

— Он? Меня? Как ты могла такое подумать, милая? Мы же друзья. Моцарт, мы друзья? Тогда кончай использовать меня вместо тренажёра.

Не разжимая пальцев, я послушно отнёс его в кресло. Кивком головы поблагодарив меня, он вернулся к телефонному разговору:

— Так что, сделаешь? Я у тебя в долгу. Да… нет… Нет — это значит нет! А вот это я тебе обещаю. Ну ты же знаешь… И я тебя!

Рита что-то шепнула на ушко Сильвии, а потом многозначительно подмигнула мне. Видимо, это надо было понимать так: «А помните, я ведь вам говорила, что он… хи-хи-хи!» Господи, ну ей-то какая разница? Не говоря уж о том, что для самого вампира сексуальная ориентация крайне редко имеет хоть какое-то значение. Их волнует кровь. Всё прочее — лишь вариации способов её добывания. У мужчины, у женщины, у старика, у ребёнка — без разницы. Жёсткие вкусовые предпочтения редки. Никто не пьёт только кровь белых или только индусов. Только у девушек от шестнадцати до восемнадцати или только у сорокалетних девственниц. Только кровь старух, как выдержанное вино, или детей, потому что она ещё пахнет молоком матери…

Вампир, рассуждающий таким образом, просто сдох бы с голоду, не получая единственно избранного рациона. Да и вкусовое разнообразие они ценят так же, как и обычные люди. Поэтому никто, нигде и никогда не застрахован от нападения вампира. Хотя, судя по средствам массовой информации, в мире активно пропагандируется совсем иное. Девушки верят, что попадутся вампиру-вегетарианцу, то есть пьющему кровь зверей. И куда только смотрит Лига защиты животных? Видимо, в свой молча пополняющийся кошелёк. А этот вампир-вегетарианец плюс ещё и тут же в них влюбится! Прежних подруг отвергнет, нехороших уличных мальчишек убьёт, папу убедит взглядом, а её саму увезёт на край света, где они будут жить в богатстве и радости, ибо она тоже станет вампиркой ради любви!..

В реальности вампиры не заводят семейных пар, им это не нужно. Им нужна только кровь, и все чувства — страсть, любовь, привязанность — окрашены лишь одним красным цветом… Иногда я не понимал, зачем и кем внедряется эта ложь в неокрепшие умы? И если предполагал, кем и с какой целью, то мне становилось страшно за людей. И я не находил ответа, почему Он смотрит на всё это, и только…

— Так, куда мы едем? Купальники брать? А когда? А чем? В карете или морским кораблём? Неужели на Сочинское побережье, фи-и-и?!! А-а-а, у меня дома остался чудесный крем для загара! И чего мы не видели на море? А там есть нудистский пляж? А что это такое? Но Вику на солнце нельзя, он болен! Посидит часок, сразу вылечится! А мы в санаторий или дикарями? — наперебой тараторили девушки, в общем-то не особо требуя от нас сиюминутных ответов.

Что, кстати, к лучшему, поскольку на данный момент всё зависело от таинственного Серёженьки, а не от меня. Будут на руках все билеты и документы — будем говорить предметно. А пока всё уходило бы в пустопорожнюю болтовню. Я присел на диване, закрыл глаза и вспомнил, как мало сегодня спал. Может, удастся урвать ещё часок, пока девчонки дружно терзают бесполезными вопросами не меня…

* * *

Прямого рейса Саратов — Подгорица не было, мы добирались через Москву. Самой русской столицы я так толком и не видел, Сильвия заняла место у иллюминатора и весь полёт сидела с вытаращенными глазами, постоянно выпрашивая у стюардесс то конфетки, то водичку, то салфетки, то выпивку. В алкоголе ей вежливо отказывали, на внутренних рейсах эконом-класса это не положено. Конфет в конце концов принесли целое блюдо, и бледная графиня их не сосала, а грызла, как орехи. Раньше я не знал, что она так боится высоты.

Хотя этот страх бывает, и нередко, черногорцы преспокойно прыгают по пастушьим тропам на головокружительных вершинах, над самыми страшными обрывами и пропастями, но страх высоты в самолёте — совсем иное дело. Там ты стоишь обеими ногами на твёрдой земле и хоть что-то решаешь сам, а здесь… Здесь уже ничего не зависит от тебя лично, ты всего лишь вверяешь свою жизнь совершенно постороннему человеку и столь же незнакомой тебе технике. Я вполне представлял себе принцип движения самолёта в воздухе, проблемы взлёта и посадки, но так же чётко знал, что железка есть железка, даже если она летает.

Поэтому страх Сильвии, как и некоторых других пассажиров, вполне понимал. Быть может, я был единственным на борту, кто совершенно не боялся смерти. Просто потому что знал, что будет, если… Боли почувствовать не успею, как и перехода из живого состояния в неживое. А потом за мной придут и заберут в Свет, как приходили за Посланником. Это не страшно.

Рита и Вик сидели позади нас, как я помню, всю дорогу молча. Он что-то читал, она просто спала, укрывшись синим аэрофлотовским пледом. Садились ровно, самолёт практически не трясло, и приземление было настолько мягким, словно бы я спрыгнул на пол с табуретки. Рыжая герцогиня ойкнула и чуть не подавилась последней конфеткой, на подносе перед ней подпрыгнула целая куча разноцветных фантиков. Я даже не улыбнулся. Бедняжке и так досталось сегодня и ещё достанется, рейс на Черногорию примерно через четыре часа.

Ещё позавчера мы не знали, когда будут готовы наши бумаги. Викентий поднял всех на ноги ранним утром, чемоданы паковались в дикой спешке, двуствольный пистолет Сильвии пришлось разобрать на запчасти и рассовать в разные сумки, всем понемногу. Сами загранпаспорта нам передали уже в саратовском аэропорту. Кто бы ни был этот таинственный Серёженька, но своё дело он знал. Регистрацию проходили по одному. Мне не позволили взять ножи в салон, но сунуть в дорожный баул и сдать его в багаж — ради бога!

Из самолёта вышли дружно, правда, герцогиня скорее висела на мне, для виду перебирая ногами. Дождавшись получения своих сумок и чемоданов, мы довольно быстро перешли из одного здания аэровокзала в другое, а там, пройдя регистрацию загодя, уселись выпить кофе перед новым вылетом. Хвоста, погони или слежки я не заметил. Зомби, вампиры, их слуги и кто бы то ни был нас не преследовали, хотя что-то подсказывало мне, что во второй раз гостеприимная «Богемия» откажет нам в номерах. Что ж, по совести говоря, мы действительно были не самые приятные постояльцы…

— Я трезвой больше не полечу. Налейте мне, много.

— Сильвия, ты что, боишься? — пыталась трунить над ней Рита. — Но это же совсем не страшно, поверь! Знаешь, сколько самолётов находится в воздухе каждую минуту? Вот по всему миру? Ты не поверишь, тысячи и…

— Не поверю, — отрезала Сильвия. — Напьюсь, и пусть меня вырвет…

Вик молча поправил тёмные очки, прошёл к барной стойке и вернулся с открытой бутылкой тёмного бакарди.

— Самое то! — Герцогиня сделала большой глоток прямо из горла. — Уй-ё… пробирает аж до кишок. Ритка, тебе налить? Хотя ты в прошлый раз так набралась мартини…

— Я заказал тебе капучино. — Вампир мягко положил руку на плечо вспыхнувшей подруги.

— Моцарт, какие у нас планы в Черногории? Ну то есть какие планы у вашей светлости, мне известно, поведайте нам о наших планах.

— Развлекайтесь, — пожал я плечами. — Купайтесь в море, ходите по горам, закажите плескавицу, свежую рыбу, попробуйте черногорские вина. Думаю, Сильвия охотно покажет вам город.

— Кабаки, базары, притоны и все места, где можно весело провести время, — важно подтвердила рыжая герцогиня. — В каких-то кварталах вас напоят и обдерут до нитки, в каких-то предварительно зарежут, а уж избить вообще могут, где захотят. Но во всём прочем Будва — чудесный городок, а черногорцы очень гостеприимны!

— Мы так и поняли, — закашлялась Рита, взглядом ища у меня поддержки.

Я вздохнул, подумал и понял, что по чести мне сейчас нечем её утешить. Та Будва, которую я знал, была именно такой, какой её описала Сильвия. В отличие от меня, она выросла в этой дикой стране, среди этих суровых людей, по-своему очень честных, неподкупных и благородных, но никогда не расстающихся с оружием и без долгих размышлений пускающих его в ход.

В огне постоянной войны между турками, албанскими мусульманами и католической Европой они бы просто иначе не выжили и не сохранили свой уклад, веру, культуру, самобытность. Я любил Черногорию, как за эти несколько дней полюбил и Россию. Теперь моё сердце разделяли две страны, как две девушки, и каждая была по-своему дорога…

— Объявляют наш рейс, — привстал Вик, пытаясь на ходу отобрать у Сильвии недопитую бутыль. Как же, она вцепилась в неё, как нищий в плащ святого Мартина! — Ладно, виноват, протянул грязные лапы к лекарству. Но правда уже, давайте-ка закругляться. И хватит запугивать бедную девочку. Рита, не верь им, Черногория — давно цивилизованная страна, а Будва — крутой молодёжный курорт. Тебе понравится.

— А я ничего и не боюсь, — гордо вставила блондинка. — С нами же Моцарт!

Её влюблённый взгляд сквозь тонкие стёкла очков был так откровенен, что Сильвия зарычала. Потом вдруг икнула и захихикала. Снова икнула. Глотнула, чтоб сбить икоту. Убедилась, что не помогает. Икнула подряд, с расстановкой и вкусом, раз восемь. Выпила ещё и в таком виде пошла впереди нас к объявленному месту посадки. У самого автобуса ей таки пришлось расстаться с бутылкой, но поздно, подавляющая масса алкоголя уже находилась в желудке нашей «непьянеющей» спутницы. Причём я зря иронизирую. Она не была пьяна, она просто очень боялась, но…

В общем, как вы понимаете, второй перелёт прошёл для нас гораздо веселее. Рыжая милашка пыталась целоваться с бортпроводником, знакомиться с другими пассажирами, до смерти напугала толстую бабушку, пощекотав её за ногу из-под кресла, весело верещала в зонах турбулентности, а когда мы начали снижаться, в голос орала:

Рефрен она повторила дважды:

Бедные стюардессы пытались её угомонить, пару возмущённых пассажиров герцогиня обложила матом, да так свежо и изобретательно, что прочие ей даже поаплодировали. Вик ушёл в туалет, Рита изо всех сил делала вид, что она не с нами. Когда к приплясывающей в проходе черногорке вышел уже почти весь лётный состав, за исключением самих пилотов, я понял, что пора принять меры. Возможность утихомирить Сильвию была только одна: если сработало в Саратове, то почему бы не попробовать и здесь?

Один крепкий поцелуй прямо в губы на глазах изумлённой публики, и рыжая герцогиня, мгновенно обмякнув, без сил опустилась в кресло. Бортпроводник одобрительно поднял вверх большой палец, а две стюардессы смотрели на меня так, словно хотели тоже немножко поплясать в проходе, лишь бы и их… Я сурово сдвинул брови и обнял прибалдевшую соучастницу, всем видом давая понять, что поцелуев больше ни для кого не будет — я занят! Обмену и аренде не подлежу! Под тихие женские вздохи разочарования наш самолёт совершил мягкую посадку в аэропорту Голубовицы, пригорода Подгорицы — новой столицы суверенной республики Черногория. Всё, мы прибыли, отдых кончился, впереди у меня только работа…

Пока ждали выгрузки багажа, я тихо поинтересовался у Вика, могу ли задать ему один деликатный вопрос. Ну, пока девушки не слышат.

— Валяй.

— Если не хочешь, можешь не отвечать. То есть я понимаю, что это не моё дело, свобода проявления чувств и всё такое…

— Моцарт, я не гей.

— Понятно. А в смысле с этим твоим, Серёженькой, у вас просто любовь?

— Сергей Александрович, — с лёгким нажимом поправил вампир, — высокий чин в Федеральной службе безопасности. И он тоже не гей! Мы не спим с ним, ясно?

— Нет, — честно признался я, совершенно запутавшись.

— Ему нравится, когда у него пьют кровь, понял? Не фигурально, а в самом прямом смысле. Я для него вроде элитного мальчика по вызову, но для весьма специфических утех…

— Мальчик по вызову?

— Да, блин! И он хорошо платит за то, что я выпиваю с пол-литра его крови через изящную трубочку прямо из вены. Чего уставился? Многие вампиры так подрабатывают.

— Так ты…

— Я пью кровь и ничего больше! Интим не предлагать! Нет, нэ, но, ноу, нихт, найн!

На громкий шёпот Вика начали оборачиваться другие пассажиры нашего рейса и даже Рита с Сильвией.

— Никакого секса! Заруби себе на носу и больше не приставай ко мне с этим, ясно?!

Все тактично замолчали и отступили на шаг в сторону, создав вокруг нас свободную зону. Мы переглянулись, как два нашкодивших щенка, но поздно. Если кто-то что-то услышал, то уже сделал свои выводы. Любые оправдания с моей или с его стороны были бы смешны и даже подозрительны. Ну и ладно, пусть думают что хотят, чего уж…

На самом деле нашим девушкам ничего объяснять не пришлось. Резко протрезвевшая Сильвия срочно требовала ехать в столицу, смотреть, как изменилась её вновь обретённая родная страна. Выйдя из здания аэропорта, она даже опустилась на колени и торжественно пустила слезу, поцеловав черногорскую землю. Вик остался внутри под охраной верной Риты, солнце ещё не село, а здесь было даже жарче, чем в его Волгограде.

— Мы дома, Моцарт. Мы вернулись. Я никогда не думала, что ещё раз увижу эти горы, это небо, услышу эту речь… Знаешь, страж на регистрации виз удивился, как хорошо я говорю по-черногорски, но сказал, что всё-таки чувствуется русский акцент.

— Это не страшно, здесь хорошо относятся к русским. Я читал о последних балканских конфликтах, Россия выступила на стороне Сербии, но с уважением признала право Черногории на суверенитет.

— Слушай, ну вот мне-то какое до всего этого дело?! — Герцогиня поднялась с колен, отряхнула подол юбки и сплюнула. — Испортил всю патриотичность момента. Я хотела почувствовать воздух родины, ощутить душой свои корни, прикоснуться всем сердцем к эпохе, истории, белым крыльям черногорского орла… А тут ты со своей политикой. И я со своим акцентом. Придётся учить язык заново, да?

— Если я куплю тебе флаг с гербом, это будет достаточно патриотично, чтобы меня простить?

— Я подумаю, — милостиво кивнула Сильвия, позволяя под ручку сопроводить её обратно в аэропорт.

В первом же киоске сувениров мы сошлись на значке и чёрной футболке с красным сердечком и надписью Podgorica. Футболка была ей явно велика, но она натянула её прямо поверх своей рубашки, нимало не смущаясь и ничем не мотивируя.

Наших спутников из уже далёкой, но теперь навсегда близкой России мы нашли в маленьком кафе у зала ожидания. Вик потягивал из бумажного стаканчика томатный сок, а Рита ковырялась пластиковой вилкой в греческом салате.

— Надо было заказать свинско печене или плескавицу, — наставительно порекомендовала Сильвия, делая заказ для нас двоих. Не спросив меня, но я привык. — И вранац, молю!

Седоусый официант широко разулыбался, слыша родную речь, черногорцы ценят даже тех, кто запомнил хоть несколько слов.

— Хвала! — поблагодарил я за всех.

— Ну что, вы остаётесь на день-другой в Подгорице? Посмотрите город, походите по музеям и магазинам, а я пока съезжу в Будву, подготовлю отель и культурную программу к вашему приезду.

— Моцарт, — неожиданно дружно обернулись ко мне все трое. — Ты же говорил, что ангелы не умеют врать?

— Я и не вру. — Мне стало жутко стыдно. — Просто хотел разобраться с делами до вашего приезда, чтобы потом уже ни на что не отвлекаться и вместе отдохнуть…

— Его дела — это попытка в одиночку уничтожить всех вампиров клана Алых Мантий, — не задумываясь, сдал меня Вик, игнорируя все понятия о мужской дружбе. — Он и вас с собой брать не хотел. Предлагал мне гулять с вами, поить соками, кормить мороженым. А он сам в это время будет на нехороших кровососов охотиться.

— Какой эгоизм… — единодушно возмутились обе красавицы, рыжая и светловолосая. — Вот никогда бы такого не подумали. Мы ранены в самое сердце…

— А можно без преувеличений?

— Нельзя! — Они вновь объединились против меня уже втроём. — Или едем вместе, или ты… ты… поросячий хвостик, вот!

Ну, разумеется, такого оскорбления я уже не мог перенести. Кто же позволит, чтобы боевого ангела Девятого Легиона называли «поросячьим хвостиком»? Короче, меня опять развели, как ребёнка, и с приближением сумерек рейсовый автобус уже вёз нас в приморский город Котор. Я по-прежнему был уверен, что начинать поиски надо именно там…

Те, кто хоть раз был в Черногории, вряд ли забудут эту восхитительную серебряную страну. Есть страны из золота — древняя культура, большие территории, огромные богатства, великая история покорений и завоеваний, а есть маленькие, бедные, вечно вынужденные отдавать самое дорогое, что у них есть, жизни своих героев — за собственную свободу и независимость. По ним прокатываются волны огня и железа, они неудобны могучим собратьям, их так логично цивилизовывать и присоединять, а они вечно идут своим собственным путём и, ни капли не боясь смерти, тем не менее всегда отказываются умирать, живя вопреки всему! Серебряная душа Черногории раскрывается не сразу и не каждому, как и сам черногорец не подаёт руки встречному-поперечному, но трудно найти более преданного друга, как и более верного врага.

Нашим русским гостям довелось убедиться в этом тем же вечером. Автобус доставил нас к одним из боковых ворот в Старый город, портовую линию занимали сотни разнообразных яхт, а на выходе из бухты сиял огнями огромный круизный лайнер.

— Будем искать отель здесь или сразу махнём в Будву? — Сильвия кивнула на ожидающие в стороне такси.

— Мне нужно посетить храм Святого Трифона.

— Зачем? — обернулась ко мне Рита. — Я, конечно, читала ещё в самолёте, что это главная достопримечательность Котора, но… Как я понимаю, вы ведь здесь не как паломник и не как турист?

Честно говоря, я и сам не был уверен в том, что поступаю правильно. Если старый собор когда-то давным-давно служил штаб-квартирой наших, это ведь совсем не значит, что ангелы до сих пор отдыхают на его прохладных ступенях. Даже если я встречу Посланника, не будет ли это смертным приговором ему же? А нас не учили вести накопительный счёт гибели друзей, мы привыкли сразу отвечать ударом на удар и не ждать, пока чаша терпения переполнится…

— Посидите в кафе, вот хотя бы прямо здесь. Я постараюсь вернуться поскорее.

— Я с тобой, милый. — Сильвия неторопливо засучила рукава тонкой рубашки. — Так, быстренько достали из своих чемоданов мой верный пистолет! Мы с Моцартом идём на охоту-у…

— Побудь здесь, с ними. — Я положил руку ей на плечо. — Без знания черногорских обычаев ребята пропадут, и мы рискуем прийти к двум свежим телам.

— Ой, вот только не надо нагнетать и драматизировать, все и так верят в вашу несокрушимую крутизну, друг мой.

Вик закинул багажную сумку на плечо и зашагал вперёд, к маленькому уличному ресторанчику на три столика. За одним из них сидел высокий седовласый мужчина, почти до глаз заросший чёрной щетиной. Он читал газету при колеблющемся свете жёлто-лимонных фонарей.

Вампир занял столик напротив и вежливо постучал ногтем по меню.

— Нарывается, — вздохнула Сильвия, и я был вынужден сначала убедиться, что всё будет в порядке, прежде чем отправиться к храму.

Мы все уселись за тот же столик. Хозяин, официант и повар в одном лице даже не поднял на нас взгляд.

Вик вспыхнул, приподнялся, но рыжая герцогиня рывком усадила его на место:

— Соблюдай приличия, грубиян!

— Но он даже не смотрит на нас! Здесь кафе или что? Мы клиенты.

— Ты труп, — презрительно поправила герцогиня. — Моцарт, а ведь в России он вёл себя куда приличнее.

— Зато как ты себя вела на стриптизе… лучше умолчим, да? — не остался в долгу Викентий, а добрая Рита вновь попросила всех не ссориться, потому что здесь иностранные туристы. Действительно, за третий столик села возрастная чета.

— Официант! Эй, парень, я к тебе обращаюсь! — Судя по их английскому, это были немцы.

Вик вытянул шею и поднял руку, явно желая сообщить, что и мы к нему уже минут десять обращаемся, да всё без толку, но под моим взглядом кое-как удержался. Немец не понял, а зря…

— Здесь кафе или нет? Вы, вообще, работаете? Нет? Майн либен Гот, Марта, я тебе говорил, что лучший отдых в Альпах, а здесь они не знают даже элементарных основ приличного ресторанного сервиса.

Черногорец и ухом не повёл. Рита удивлённо покосилась на меня, я приложил палец к губам, финал спектакля мог быть только одним, но познавательным. Когда немец, утомившись безответным сотрясанием воздуха, встал и, взяв меню, подошёл к столику хозяина, тот наконец-то отложил газету и соизволил подняться.

— Доннер веттер! Сколько вас можно было ждать?! Уважаемый, я попросил бы…

Мужчина также молча развернулся и скрылся в своём кафе.

— Марта, ты видела?! Да что же это такое…

Мгновением позже черногорец вернулся, в его руках угрожающе покачивалась большая охотничья двустволка. Немцы оторопели, раскрыв рты, как морские котики…

— Хенде хох, — на полушёпоте выдохнул обалдевший Вик.

Щёлкнули курки. Не дожидаясь худшего, толстые дети объединённых земель Германии, главного гаранта стабильности всей Европы, дали дёру с такой скоростью, что посрамили бы даже нигерийских спортсменов. Хозяин опустил ружьё прикладом на землю, поскрёб подбородок и широко улыбнулся нам:

— Добро вече, господо и господине!

— Добро вече, — кивнули мы с Сильвией, здороваясь за всех. — Мы с Руссии.

— Извините, что заставил ждать. — Он с достоинством поклонился нам. — Вы, добрые гости, видели, как я смотрел газету, не кричали, дали мне дочитать статью. Чем могу угостить вас? Всё, что есть в меню, — ваше! И бутылка «Вранац Про Корде» от меня.

— Если окажете честь выпить с нами, — так же с поклоном ответил я. Правила гостеприимства требовали взаимной учтивости с обеих сторон.

Высокий черногорец ещё раз улыбнулся:

— Люблю русских, а русские любят наше вино!

— Е сама черногорска, — гордо представилась Сильвия. — Е с Будвы, господарка из рода Милорадовичей!

Хозяин чуть удивлённо вскинул бровь, покачал головой и, видимо приняв её слова за обычное женское хвастовство, скрылся в своём заведении. Минутой позже он вынес нам сразу три бутылки вранца и металлический кувшинчик «сладке бяло» для дам. После первого бокала я уже мог откланяться, не обижая старых традиций Черногории и не волнуясь за друзей. Теперь они под надёжной защитой.

Дорога до площади у храма Святого мученика Трифона, особо почитаемого на Балканах и Украине, была мне прекрасно известна. В наступающей ночи весь Старый город переливался разноцветными огнями, повсюду бродили группки туристов, звучали десятки голосов, работали кафе и магазины, а воздух с моря пах солью и пряным ароматом водорослей.

Котор, разумеется, осовременился, но он всё так же оставался шумным портовым городом, его улицы были вымощены теми же самыми камнями, здания, даже заросшие травой до крыши, всё ещё хранили былую красоту, от Оружейной площади и по всем основным улочкам слонялись знаменитые коты, задрав хвост. Это были воины легендарного Мичуна, самого большого кота, от закладки краеугольного камня поставленного охранять это место. И надо признать, что каждый кот, получивший имя Мичун и избранный демократическим кошачьим голосованием, честно исполнял свой долг! Ни один пёс не смел даже ступить на прихрамовую площадь, ни вампир, ни оборотень, ни ведьма, ни любая нечисть не проскользнёт незамеченной, и никто не останется безнаказанным. Даже местные карманные воры и прочий криминал стараются обходить бдительных часовых, предпочитая не нарываться. Это же черногорские коты, они шутить не любят…

Я отсалютовал Мичуну на римский манер. Здоровущий кот с достоинством кивнул, поводя взглядом на старый храм в центре города, выдержавший все войны и землетрясения, простой и величественный, как сама христианская вера…

Вход для туристов был свободный. Конечно, время позднее, но никто не спешил закрывать двери. В отличие от русских церквей, где всем заправляют богомольные старушки, в черногорских храмах главенствуют мужчины. Я вошёл внутрь, ещё раз удивившись таланту и могуществу человека, способного создавать такие прекрасные росписи и фрески. Постоял, опустив голову, молча вдыхая пахнущий ладаном воздух и прислушиваясь к умиротворяющему потрескиванию свечей под старинными иконами. Какой-то высокий громила с нереально раскачанной спиной молился впереди меня. Когда он встал с колен, я невольно вздрогнул:

— Сержант?!

— Отставить, рядовой Моцарт. — Усатый гигант со шрамом на лице шагнул навстречу и обнял меня так, что позвоночник хрупнул. — Не ожидал, что ты до сих пор живой.

— Так получилось… — Слова как-то не спешили находиться, мысли путались. — Господи, как я рад… Рад, что вы есть! Ангелы не ушли. Мы все…

— Нет, Моцарт. Далеко не все. Прошли века. Из твоего призыва остались двое, всего двое. Остальные не вернулись…

Мне показалось, что в его глазах блеснула влага, но это вряд ли — бойцы Девятого Легиона не плачут.

— Мы можем поговорить?

— Говори.

— А не лучше где-нибудь на улице?

— Моцарт, знаешь, ты был самым противным, мелким, бесполезным и ненужным из всех романтических дурачков, которых я только видел. Такие, как ты, гибнут в первый же месяц службы. Ты выдержал немного дольше, а потом пропал. Просто исчез, навеки. А сейчас я вижу тебя живого. Почему? Почему тебя, а не остальных?

Я смутился, не зная, что отвечать. Да и нужен ли был ответ…

— Нет, это не упрёк. Просто… мне надо понять, для чего я годами готовил десятки, сотни, тысячи ребят, годных к строевой, сильных, умелых, тренированных к противостоянию с любым врагом! А потом они получали приказ, уходили и не возвращались…

— Поэтому вы пришли в церковь?

— Я живу здесь. Давно, — вздохнул он, вытирая рукавом лоб. — Моя душа — словно кладбище тех, кого я учил и кто не вернулся. Девятого Легиона больше нет.

— Не понимаю…

— Наверху решили, что необходимость в боевых ангелах отпала. Отныне человечество предоставлено самому себе. Из твоей группы остались двое, из тех, что были до вас, — один, что после — шестеро. Я не в счёт, меня давно списали.

— Но… это неправда! — вскинулся я, не в силах ему верить. — Я помню, в Саратове несколько дней назад на нас напали зомби и… Они все были убиты в один момент! Это ведь не мог сделать никто. Никто, кроме наших.

— Мог. — Сержант повёл глазами на старую икону архистратига Михаила. — И это не была бойня, скорее акт милосердия. Он лишь позволил мёртвым покоиться с миром. Наши там не участвовали. Тем более что нам даже не сказали, что ты жив и ты там один…

Мне показалось, будто пол уплывает у меня из-под ног. Девятого Легиона больше нет, выживших ангелов не наберётся и дюжины. Их ряды не пополняются, на земле смело хозяйничает нечисть, люди запуганы и обмануты, а у нас больше нет приказа их защищать. Что происходит? Неужели Он настолько разгневался на свои же творения, что просто отвернулся от них? Но тогда… Но как же…

— Я работаю здесь, мету полы, убираю в храме, помогаю, чем могу. Но никогда не выхожу за порог. Я воин. Мне просто нельзя видеть, что там происходит. Лучше оставаться тут, среди фресок и молитв, возможно, именно в этом проявляется Его воля…

Мы помолчали, не глядя друг другу в глаза. Потом я поднял взгляд на купол храма, глубоко вдохнул, собрался с духом и спросил:

— Сколько отсюда до Будвы?

— Говорят, на такси не больше получаса. А зачем тебе туда? Там всё то же самое…

— Верю, но именно там я недоделал одно дело. Прошло столько лет, а мне всё-таки неудобно, нельзя бросить задание на полпути.

— У тебя нет приказа, — построжел он.

— Но ещё не исполнен тот приказ, — без улыбки напомнил я. — Это дело чести для бойца Девятого Легиона. Мне нужно найти одного старца из Алых Мантий и побеседовать с ним по поводу некоторых странных совпадений. А когда он ответит на мои вопросы…

— Моцарт, ты рехнулся? Что за дурацкое самомнение, рядовой?! Я приказываю тебе остаться здесь и…

— И до Страшного суда подметать полы?! — Я легко увернулся от могучих рук и добежал до порога. — Теряешь хватку, старина! Если кому-то так уж понадобится призвать меня к дисциплине — звони в Будву, я где-то там…

Сержант, рыча, ломанулся мне вслед, но споткнулся на выходе. Подумал, хмыкнул в кулак и просто помахал рукой, как старший брат неугомонному младшему. Спасибо, сержант… Ты был хорошим наставником и остался настоящим другом. Но всё остальное я должен сделать сам, иначе круг не замкнётся.

Я вернулся к своим друзьям примерно через час. Мог бы быстрее, но, честно говоря, не отказал себе в удовольствии ещё немного побродить по Старому городу, выйти к Морскому музею, вернуться на знаменитую узкую улочку под названием «Дай пройти!» и убедиться, что до самых ворот меня на расстоянии, не приближаясь, сопровождают кошки.

Мичун знает своё дело, он не отпустит ангела без охраны и всегда предупредит об опасности. По крайней мере, когда за мной увязался низенький невзрачный тип, явно желающий незаметно проинвентаризировать мои карманы, хвостатые часовые не стали ждать приказа. Три кота бросились в атаку одновременно, двое подкатились под ноги воришки, а третий с оглушающим воплем, отчаянно гнусавя, прыгнул ему на грудь. Я не вмешивался в их расправу. У кошек своё понятие о преступлении и наказании, но, думаю, отныне этот парень сменит профессию. Хотя бы потому, что теперь у него будет не лицо, а сплошные «особые приметы»…

Здоровущий Мичун лично выглянул из-за угла убедиться, что со мной всё в порядке. Не удержавшись, я присел на корточки и почесал его за ухом. Пушистый полководец настолько обалдел от моей фамильярности, что забыл пнуть меня или расцарапать, а через минуту вообще расслабился и замурлыкал. Прочие коты издали дружный вздох всеобщего умиления. Я понял, что если задержусь ещё ненадолго, то меня заставят гладить и чесать их всех. И ведь не откажешь, они честно заслужили…

— Мне пора, — приподнялся я и, выпрямившись, неожиданно встретился с чьим-то пылающим взглядом.

Из соседнего переулка на меня, не мигая, смотрели алые глаза волка!

Предположить, что по историческому центру Котора разгуливают дикие животные, было невозможно. Оставался всего один логический вариант — оборотень!

Я выхватил ножи быстрее, чем коты поняли, что произошло. Мгновением позже мы все слаженным отрядом бросились в атаку, не дожидаясь, пока зверь набросится первым. Я перехватил клинок за лезвие, занёс руку для броска и… остановился, сражённый большущими слезами, дрожащими в глазах оборотня.

Это ещё что такое?

— Подайте что-нибудь на пропитание, — жалобно простонал высокий, но невероятно худющий волк, со спины которого уже клочьями опадала шерсть, а лапы тряслись, как у паралитика. Весь его вид был настолько жалок, что даже Мичун отступил, сочтя бедолагу недостойным удара своей царственной лапы.

Я вытащил из заднего кармана джинсов купюру в пять евро:

— Быстро, колбасу и хлеб.

Серый котик, явно из молодого пополнения, цапнул деньги и метнулся исполнять.

— Откуда сам?

— Из-под Херцега-Нови, господарь, — низко поклонился волк. — Там очень голодно, надеялся устроиться у родственников в Будве, да не вышло…

— Почему?

— Не спрашивайте…

— Но я направляюсь в Будву.

— Зачем? — Глаза оборотня округлились. — Не ходите туда! Я сам едва вырвался… Там зло, мою родню вырезали, всех, от старцев до щенков. В Будве нечего делать, господарь!

— Расскажи мне, — попросил я.

Волк сел, обвёл взглядом бдительную кошачью охрану и, нервно облизнувшись, выдохнул:

— Вампиры. Внешне там всё пристойно… Пляж, музыка, люди, коктейли, а ночью… Ночью правят бал кровососы! О, они делают всё, чтобы их не заметили… Но, господарь, вы, я вижу, из благородных и образование имеете. Скажите, много ли нас, оборотней, драконов, горгулий, ламий, ведьм и прочих, было в Чёрных горах?

— В своё время много.

— А теперь единицы! Они постепенно вытеснили всех. Мы, волки, сопротивлялись дольше других, и чем это кончилось? Сейчас на всю Черногорию не более трёхсот волков! Оборотни покинули деревни и леса. Мы жались ближе к людям, ища у них защиты, а вампиры… А-а, это моя колбаса-а!!!

Он проглотил её с такой скоростью и страстью, что серый котик едва успел отдёрнуть лапки, а потом ещё долго пересчитывал, все ли пальцы на месте.

— Спасибо, что спасли от голодной смерти, господарь! А вам не нужен сторожевой пёс? Ещё я мог бы играть с вашими детьми, служить поводырём, ездовой собакой или вынюхивать наркотики в аэропорту. Это днём я так, дрянь-человечишко, зато ночью…

— Нет, прости. — Мне нечем было утешить оборотня, да и не хотелось говорить, что по идее я призван избавлять мир от таких, как он. Зарвавшийся оборотень часто куда ужаснее тихого вампира.

— Ну тогда не смею мешать… Ещё раз благодарю за еду. Говорят, и в Греции, и на Балчике тоже есть море, солнце и вино. Подумайте, господарь…

Он быстро лизнул мне руку, развернулся и, прихрамывая, потрусил в тёмные закоулки старых улиц. Что ж, если верить этому типу, то все мои прошлые выкладки верны. Балканы всегда славились на всю Европу засильем нечисти, потому я был направлен в Черногорию. Стало ли их меньше сейчас? Не знаю. Оборотень уверяет, что да и что во всём виноваты именно вампиры. Вот только можно ли доверять слову того, кто сам готов в любой момент полакомиться человечиной…

— А мы тебе жареную рыбу оставили, — сыто мурлыкнула Сильвия, когда я наконец добрался до того уличного кафе, где оставил своих друзей.

Вик дипломатично беседовал с хозяином о разнице орлов на гербах двух братских народов — у сербского крылья вниз, а у черногорского вверх. По неоспоримому вердикту хозяина это свидетельствовало о более несгибаемом духе и большей отваге белой птицы. Ритуля сидела, откинувшись на спинку стула, и устало поглаживала животик — вид у неё был, как у облопавшегося бобра.

— Спасибо. — Я ковырнул вилкой остывшую дорадо и налил себе вина.

— Как помолились? — вежливо спросила Рита. — Мы все так ждали, я даже соскучилась…

— Я не молился. Прошвырнулся по знакомым местам и неожиданно встретил старого друга.

— Вы вместе выросли?

— Нет, просто он учил меня всему, что я сейчас умею. Что-то вроде тренера и наставника в одном лице.

— Здорово, — искренне восхитилась блондинка. — Я тоже стараюсь каждый год приезжать на встречу выпускников. Наверное, вы вспоминали прошлые дни, шутили, говорили о сокурсниках, кто куда выбился, кто чем занимается, да?

— Они все погибли.

— Что?! — мигом взревела раненой пантерой рыжая герцогиня. — Тогда какого дьявола мы ещё здесь? Пойдём и отомстим за твоих друзей!

Я молча кивнул, позволяя терпкому вину слегка затуманить мозг. Каждый понял моё молчание по-своему. Рита жалостливо гладила меня по плечу. Викентий отвернулся, сделав вид, что любуется верхушками мачт. Сильвия налила мне, наполнила свой бокал и, перекрестившись, выпила не чокаясь. Хозяин принял от нас деньги за ужин, ушёл куда-то на кухню и, вернувшись, положил передо мной тяжёлую воронёную «беретту».

— Вернёшь, когда твои друзья будут отомщены, брат!

Я едва не поперхнулся, но не взять пистолет было бы прямым оскорблением хозяина, отказом от его помощи и дружбы. По черногорским традициям такое не прощалось…

— За святого Трифона, — подтвердил я, убирая оружие в свою дорожную сумку.

— Хвала вам се, брате! У ваше здраве!

В общем, нам пришлось бежать поскорее, потому что, если бы мы выпили с хозяином ещё пару бутылок, он бы стопроцентно заявил, что закрывает это заведение, берёт ружьё и идёт с нами. Да ещё, пожалуй, запросто убедит с десяток своих соседей принять участие в праведной войне и справедливой мести за убитых ангелов. А задержись мы хоть на пару дней, он бы сформировал нам хорошо вооружённую сотню добровольцев, обученных к ведению боевых действий в условиях узких улиц и зачистке прилегающих зданий. В определённом смысле здесь опытный и знающий народ, не забывающий обид…

Старый таксист, отбросив сигарету, легко согласился везти нас в соседний город посреди ночи. По его словам, в Будве в большинство отелей поселяют круглосуточно, не пропадём.

Синий «рено» почти бесшумно скользил по ночной дороге. Мы ехали то по прямой между гор и маленьких сёл, то петляли серпантинами над притихшим морем, когда луна заливала серебром его волны, а звёзды казались висящими на уровне автомобильных фар. Сильвия и Рита придремали, склонив головы на плечи садящего меж ними Викентия. Я слушал ненавязчивую болтовню старого серба, изредка кивая и задавая наводящие вопросы, уточняя для себя сбивчивый рассказ волка-оборотня…

Собственно, меня волновало лишь одно — насколько теперь ночные прогулки по Старому городу в Будве безопасней, чем в те далёкие времена, когда я сам выходил на охоту после заката. Старик мало что мог рассказать, но подтвердил — в узких переулочках всё так же исчезали люди. Это бывало редко, но бывало. Разумеется, дело передавалось в полицию, проводили расследования, задержали и посадили нескольких преступников и даже закрыли приезжую криминальную банду, промышлявшую грабежом туристов. О вампирах или упирчи водитель ничего не слышал. Да, вроде когда-то было такое, но очень давно, ещё дед его деда рассказывал о бессмертных кровососах в красных плащах с капюшонами. Но теперь это уже только сказки, вампирами сейчас даже детей не пугают.

Я согласился, мысленно отметив про себя, что ни в Подгорице, ни в Которе я не видел такого бешеного количества рекламных плакатов и постеров на вампирскую тематику. Возможно, в современной России, как и в объединённой Европе, люди давно забыли кровавый ужас растерзанных ночей. В ту же Карпатскую Трансильванию сытые туристы толпами едут за острыми ощущениями в старый замок Цепешей и верят всему, что им лепят местные пьянчужки в баре за стакан дешёвой выпивки. Но здесь, на Балканах, всё всегда было немного иначе, то есть суровее, жёстче и острее.

Я не верил, что Алые Мантии ушли навсегда. Они могут затаиться, сменить имидж, охотиться не там, где живут, но такое прикормленное место, как Будва, они не оставят никогда. Море, порт, смешение кровей, многолюдность и как следствие лёгкое отношение к смерти или исчезновению одиноких людей, которых не сразу кинутся искать. Портовые городки всегда были привлекательны для охотников за «красной водой жизни», и, похоже, это осталось неизменным даже в нынешние прогрессивные времена. Оборотень не лгал.

Уже съезжая со склона к сияющему огнями городу в уютной бухте, водитель позвонил по сотовому и сообщил, что нас готовы принять в отеле «Оазис». Я обернулся к Вику, тот лишь чуть изогнул бровь, что, видимо, должно было обозначать: девчонок не буди, а где селиться, уж ему-то абсолютно без разницы, лишь бы с кондиционером и плотными шторами. Через пятнадцать минут нас уже встречал улыбающийся хозяин маленького двухэтажного отельчика всего на шесть номеров, один из которых, внизу, за пальмовой изгородью, и был нам предложен.

Я перенёс багаж, рассчитался с водителем, помог пройти в номер сонным девушкам и только потом обратил внимание на то, что Вика рядом не было. Негодяю нужна кровь! Я стукнул себя кулаком в лоб — надо же, приехать сюда, чтобы избавить город от вампиров, но в первую же ночь выпустить на охоту своего кровососущего знакомого… Браво, хорошее начало, не правда ли?!

— Я был в туалете, — мрачно раздалось за моей спиной. — А вот ты, судя по напряжённой позе, подумал что-то другое… Не парься, у меня есть с собой. Провёз в багаже, как шампунь, не возбраняется.

— Извини.

— А ну тебя… — Он отмахнулся и, опершись спиной о ствол пальмы, с наслаждением втянул ноздрями запах ночи. — На самом деле ты прав — это место самой природой просто создано для охоты! Море расслабляет и ласкает, вино снимает напряжение, наличие хорошей музыки и большого количества молодых мальчиков и девочек способствует потере осторожности и весёлому авантюризму. Тут каждый найдёт себе развлечение по вкусу, а на наш вкус, тут подходят почти все…

— Где думаешь брать кровь? — перебил я, не желая слушать подобные речи.

Вик поморщился:

— Как всегда, созвонюсь с ближайшей клиникой, уточню, где пункты переливания крови, отправлю туда Риту, сто евро порой творят почти библейские чудеса.

— Здесь могут смотреть на такие вещи иначе.

— Ой, мама, я тебя умоляю… Деньги везде деньги, был бы спрос, а предложение найдётся. Кстати, время детское, второй час ночи, я намерен прогуляться вдоль берега, оценить клиентуру, размять ноги, ты не против?

— Вампир, если ты хоть кого-нибудь тронешь, пеняй на себя, — честно предупредил я без улыбки и без тени юмора. — Я тебе не защитник. Одна ошибка, и мы оба знаем, что с тобой будет.

— Рита огорчится…

— Переживёт. Я её поцелую.

— Ты конкретный подонок, Моцарт. — Этот тип завистливо прищёлкнул языком, скрестив руки на груди. — Ладно, не фиг друг друга шантажировать, не то настроение. Хочешь, прогуляемся вместе? Хотя бы покажешь этот свой Старый город…

Мм… в сущности, а почему бы и нет? Я зашёл в номер, достал свои ножи из сумки, убедился, что Сильвия и Рита спят безмятежным сном, вышел наружу и запер дверь. Мы спустились к морю. Гуляющих было немного, но несколько кафе всё ещё приглашали поздних посетителей. Музыка доносилась лишь из ночных клубов и то приглушённо — ночь, люди спят… От нашего «Оазиса» до стен Старого города оказалось не так далеко, быть может, пятнадцать-двадцать минут пешей прогулки. Над головами шумели пальмы и платаны, с Адриатики дул лёгкий ветер, фонари освещали аккуратную асфальтовую дорожку. Старый город был иллюминирован так, словно готовился к празднику, — его высокие стены буквально слепили огнями.

— Здесь многое изменилось, — бормотал я, пытаясь привыкнуть к такой новой Будве. — Ничего этого не было, только маленький военный форт, крепость, несколько причалов, кабаки, одна церковь, арсенал и казармы. Всё, что вокруг, — лишь обычная рыбацкая деревушка. Там даже двухэтажных домов не строили, а Старый город являлся средоточием жизни всех — и рыбаков, и моряков, и солдат, и власти. С моря порой залетали лихие турецкие пираты, поэтому стены стояли надёжнее скал, а пушки были дальнобойными. Сейчас всё…

— …иначе? — продолжил Викентий, вертя головой. — А что ты хотел, ангел, столько лет прошло… Вон, смотри направо, там же абсолютно современный город, рейсовые автобусы, телевышка, пятиэтажные дома и дорогущие виллы, машины так и снуют, несмотря на поздний час. А в чём, собственно, был твой конфликт с нашими? Если это не страшная военная тайна…

— Сейчас уже нет. Я получил приказ остановить нечисть, превращающую в кошмары жизнь горожан. Твари выходили на охоту ночью, вылавливая пьяных матросов или девиц лёгкого поведения.

— Ну типа делали за кого-то грязную работу? Санитары леса, уборщики мусора, борцы за нравственность и моральный облик человечества. За что их казнить? Но у тебя ж приказ, конечно, а приказы не обсуждаются.

— Если зверя не остановить вовремя, он теряет голову от безнаказанности. Люди стали исчезать слишком часто. Ночные патрули находили растерзанные тела. Никаких улик, никаких следов, а когда дважды пропали солдаты из самих патрулей, в городе заговорили о проклятии. Днём здесь кипела жизнь, а ночью властвовал страх. Я должен был навести порядок.

— Скольких ты уложил? — уточнил Вик, с интересом разглядывая старые ворота, когда мы проходили под аркой.

— К сожалению, немного. И самое неприятное, что я слишком поздно понял, кто за всем этим стоит.

Пропустив вампира вперёд, я как бы невзначай коснулся той самой части стены, что когда-то отъехала в сторону, открывая подземный ход. Увы, если там раньше что и было, то давно оказалось зацементировано и прикрыто сверху новой каменной кладкой. Я и забыл, с тех пор Будва дважды подвергалась серьёзным землетрясениям, здания рушились и восстанавливались, найти тайные лабиринты старейшины Алых Мантий уже вряд ли представлялось возможным.

Мы прошлись по узким улочкам среди захлопнутых ставней и закрытых магазинчиков, выйдя к белой церкви Святого Иоанна, где в своё время хранилась старинная икона Богоматери, по преданию написанная самим евангелистом Лукой. Возможно, она и сейчас находилась там, но в ночь двери храма были закрыты. Блуждая наугад, мы вышли к неброской вывеске ирландского паба. Самое то, чтобы немного дать отдохнуть ногам и пообщаться с завсегдатаями, благо питейное заведение оказалось круглосуточным.

— Два «Гиннеса». — Махнув рукой официанту, русский гость облокотился на барную стойку и ухмыльнулся. — С чего думаешь начать гражданскую войну? Пока мы гуляли, я не заметил ни одного следа пребывания вампиров, но, конечно, такому крутейшему специалисту, как ты, виднее, да?

— Обернись, — посоветовал я.

Мой спутник скользнул взглядом направо-налево, делая вид, что зевает, осторожно повернулся назад и уже совсем другим голосом протянул:

— Э-э… так ты про ту здоровущую дылду с подбородком и короткой стрижкой? Слушай, а наши здесь неплохо откармливаются. У нас в России вампиры куда как стройнее и хлипче…

— Она не совсем такая, как ты. Судя по суровому и пристальному взгляду, дама вампирит чисто энергетически. Но если отметить её естественный загар и общую крепость рамы, спина у неё раскачана в хорошем спортзале, а не на кисейных простынях с графом Дракулой. Скорее всего, просто знойная туристка в поиске любовных приключений.

— И что, ты убьёшь её? — Вик одними губами улыбнулся официанту, поставившему перед нами две кружки чёрного пива со специфически густой пеной.

— Возможно, если сама нападёт, — подумав, решил я. — Пока у меня другие приоритеты и другая дичь, покрупней и поопасней. А этой явно нужен не я…

— Хм… как по мне, так эта толкательница ядра вполне себе опасная дура, заслуживающая превентивного ракетного удара. Моцарт, мне кажется или она на меня смотрит?

— Смотрит, — не стал скрывать я. — И уж будь уверен, это не романтический взгляд любви. Похоже, ты ей чем-то не понравился.

— Ну так чего ты расселся?! Давай по-быстрому допьём пиво и свалим в отель!

— Она просто женщина, чего ты так нервничаешь? Вряд ли она попробует причинить тебе хоть какой-то вред. По крайней мере, не прилюдно, в общественном месте…

— Поздравляю, — шёпотом просемафорил побледневший Викентий. — Она всё-таки встала и направляется к нам, чинить мне вред. Что она должна мне оторвать, прежде чем ты соизволишь вмешаться? Позволь, я угадаю. Не голову, да?

Тяжёлая женская рука легла на барную стойку мощным водоразделом между нами, и хриплый голос рыкнул на чистом русском:

— Кто угостит интеллигентную даму водкой?

Я как раз хотел сказать, что по зрелом размышлении, пожалуй, погорячился. Моя задача — спасать людей от демонов, зомби, вампиров, оборотней, ведьм и прочей нечисти. Но, честно говоря, отнюдь не нечисть от людей. В общем, прости, приятель, выпутывайся сам…

— Мужчина, я к кому обращаюсь? К тебе, тощий, к тебе. Судя по внешнему виду, твой приятель хоть и смазливый красавчик, но бессребреник. Хотя можете объединиться, люблю временные тройственные союзы.

— Я пас. Причём молча и без объяснений.

— Понятно, слив засчитан, — удовлетворённо зевнула женщина и представилась: — Зося Чифиринская, Белоруссия, Бобруйск, филолог-психолог-писатель-журналист, в прошлом спортсменка в полутяжёлом весе. Короче, ко мне, к тебе или на пляже?

— Девушка, извините, мы здесь с другом и не планировали лишних знакомств.

— Чё ты сказал, тощий? Это какое тут знакомство лишнее? Я чё, зря представлялась?!

Настырная собеседница без извинений цапнула пиво моего приятеля, даже не выпила, а скорее вылила его себе в глотку и за шиворот развернула к себе молодого вампира. Он тоскливо покосился на бармена, тот виновато пожал плечами. Тогда Викентий взвесил пустую кружку в руке и без предупреждения разбил её о голову госпожи Зоей. Серб за стойкой расцвёл в улыбке и помахал рукой — платить не надо!

— Чё, типа выйдем-поговорим? — стряхнув осколки с волос, предложила дама.

Не дожидаясь ответа, я схватил Вика за рукав и утащил на улицу. Драться с девушкой, даже если (тем более если) она здоровая, как медведь, и столь же женственная, как элеваторный узел, — неумно. Поэтому дальнейший вариант развития событий был для нас единственно логичным…

— Бежим!

— Стоять, мы не договорили, — грозно неслось нам вслед, и тяжёлые туфли на каблуках выбивали искры из мостовой. — Я вас обоих догоню и гендерно изнасилую! Утолите нереализованную страсть горячей девицы в соку и теле! Стойте, кому говорю! Хуже будет, мужланы, импотенты, сексисты поганые!

— Ты сексист? — на ходу уточнил вампир.

— Не знаю, — честно признался я. — Но хочу сохранить дарованное конституцией право на свободу выбора партнёра.

— Партнёра? Не партнёрши?!! Офигеть, так что же ты молчал, противный…

Я развернул его, дал по морде за намёки, повернул обратно, и через два квартала мы оторвались. Вопли госпожи Чифиринской, если я не путаю фамилию, ещё долго разносились по закоулкам спящего города, но реальная опасность ни мне, ни Вику уже не грозила. Мы сделали изрядный крюк, вышли через боковые ворота к морю и побрели вдоль береговой полосы к нависающим скалам. Уселись прямо на песке, ещё хранящем тепло ушедшего солнца.

— Да, ничто так не бодрит и не разгоняет скуку, как бегство от лучащейся любовью озабоченной особи с сексуальным креном на весь корпус, от мачты до днища! Я правильно выражаюсь на морском языке?

— По-моему, ужасно, — выравнивая дыхание, лениво сощурился я. — Никогда не слышал, чтобы простые моряки так витиевато выражались. Но зато ты на собственном опыте убедился, как весело жить в Будве!

— Не убедил. — Вик лёг на спину, закинув руки за голову. — Поправь меня, ангел, но ты ведь здесь не ради весёлых пробежек с толстой Зосей? Ты ищешь Алые Мантии.

— И я найду их.

— Возможно, возможно… Знаешь, давно хочу спросить, но никак не выберу подходящий момент. В тебя по уши втрескались обе наши подружки — и Сильвия и Ритуля. За одну из них я несу некую моральную ответственность. Поэтому имею право спросить: кого выбрал ты?

У меня не было ответа. Во-первых, потому что они обе были мне дороги. Во-вторых, потому что я не имел ни права, ни желания обижать любую из них отказом. В-третьих, сейчас не время, не место и момент совершенно неподходящий. Хотя это отмазка…

— Ясно. — Правильно истолковав моё молчание, Вик сел, зябко передёрнул плечами и предложил: — Пошли назад, холодает, а это первый признак рассвета. Больше с глупостями приставать не буду, обещаю. Но и ты обещай…

— Что именно?

— Если через три дня ты убедишься, что никаких Алых Мантий здесь нет, то просто дашь девчонкам отдохнуть на море хотя бы недельку, а не потащишь к чёрту на рога, в погоню за своими химерами.

— Договорились, — согласился я, поднимаясь и стряхивая песок с джинсов.

До нашего отеля дошли без приключений и уже, наверное, к пяти утра. Волгоградский вампир забился в дальний закуток, ближе к душу и туалету, улёгся на маленький диванчик, накрылся пледом с головой и уснул. Ко мне сон не шёл. Да и какой сон теперь, через час солнце уже вызолотит горы, а к семи утра под его лучами будет сиять всё море. Зачем мне прятаться в тёмном номере, когда весь мир будет наслаждаться благолепием сиятельного утра? Может, и Сильвию с Ритой разбудить, пусть тоже порадуются, им-то можно…

Эта глупая и даже граничащая с риском нарваться на членовредительство мысль быстро потухла в моей голове, и я вышел и просто сел за столик в открытом летнем ресторанчике, восхищаясь пробуждением дня, а буквально через час-полтора и горячим кофе. Хозяин открыл кухню уже в шесть, черногорцы вообще встают рано, рыбаки уходят в море затемно, чтобы привезти к завтраку свежую рыбу в трактиры и отели. Простые люди ценят простую жизнь, простые радости, простой быт, им улыбается сама природа, они её дети. А ещё через полчаса ко мне присоединилась чуть сонная Сильвия. Герцогиня заказала ещё кофе, яичницу с болгарским перцем и колбасу.

— Ритку не будила, она до обеда может спать. Кофе хороший, у нас на море он всегда был хорош, турки откровенное барахло не завозят. И вот что я хотела у тебя спросить…

— Не знаю, — сразу ответил я.

— Ты не выслушал, Моцарт, — досадливо покривила губки герцогиня, но я не был настроен на ещё один допрос из серии «кого я люблю больше», поэтому повторил:

— Не знаю.

— Да догадалась уже, но я не об этом, я про…

— Всё равно не знаю.

— Какой купальник мне больше подойдёт, слитный или раздельный?

— А-а… упс, — неуверенно заткнулся я. — Хотя, вот честное слово, тем более не знаю! Купальник — это… Что-то вроде нижнего белья, да?

— Примерно, поможешь выбрать? — взмолилась она, как будто я был единственным и повсеместно признанным экспертом в этой области.

— Но, Сильвия, вот честное слово, поверь…

— Прошу тебя, прошу, прошу, прошу! Хочешь, яичницей поделюсь? Хочешь колбасу? Всю? Забирай! Но только помоги-и…

— Ладно, — сдался я, поднимая руки. — Ты победила. Магазины откроются в десять. Я — твой.

— Милый, последние слова — лучшее, что я слышала в жизни! — Рыжая недотрога прыгнула вперёд, поймала меня за шею и чмокнула в щёку. — А Ритулю-красотулю с собой не возьмём, пусть ей Вик купальник выбирает. Всё равно у него вкуса нет, а ты — идеал во плоти!

— Я тоже так считаю, — раздался счастливый голосок Риты, и аккуратно расчёсанная блондинка в синем сарафане, кокетливо поблёскивая стёклами очков, вышла из-за пальмы.

— Моцарт, она сидела в засаде и подслушивала. Давай подсыплем ей яду в кофе, а ночью ты поможешь мне спрятать тело?

Я чуть было не ответил «да», потому что Рита, безмятежно скользнув мимо Сильвии и придвинув себе стул, быстро поцеловала меня в другую щёку. Чувствую, что, если дать им обеим волю, они просто в какой-то момент распилят меня пополам. Увольте, никак не греет…

Я поманил молоденького официанта, попросив меню для Риты. Эта русская девочка довольно быстро приноровилась вычленять из черногорского все знакомые слова и из-за незнания языка особо не комплексовала. Хотя в Будве, как я понимаю, практически все говорили по-русски или «говорим мало, но добре разумеем». Сложности были скорее чисто психологического плана. Для русского человека «спасибо», как и «спаси бог», всегда проще и скромнее черногорского «хвала». Так же как русскому легче сказать «прошу вас», чем «молим вас». Но по большому счёту всё это мелочи, главное, что в Сербии и Черногории россияне чувствуют себя куда естественней и свободней, чем в Германии или Великобритании. И слава богу…

— По-моему, нам пора.

— Куда? — с надеждой поинтересовалась Рита, а Сильвия, привстав над столом, сжала вилку в кулаке, целясь в шею подружки.

— Прошвырнуться по магазинам, — вовремя пояснил я.

Где-то кто-то говорил, что эта фраза является магической, потому что якобы безотказно действует на женщин. И — о чудо! — она действительно сработала.

Блондинка молнией метнулась в номер, торжественно передав мне пачку банкнот из кармана спящего Викентия. Сильвия церемонно поклонилась ей, опустила вилку на стол, цапнула меня под левую руку, многозначительным взглядом намекая подруге на свободную правую. Оставив плату на столе, мы так и вышли из кафе втроём. Две красавицы по бокам, я в середине, как преступник, которого доблестные стражи, крепко держа за руки, ведут к палачу. С той лишь разницей, что я не делал попыток вырваться и сбежать, мне это даже чем-то нравилось…

В десять утра мы вошли в первый магазин, и уже там я проклял всё на свете. Причём очень быстро, в какие-то полчаса! Полчаса мне хватило, чтобы возжелать придушить и закопать обеих милашек, и рыжую и светлую, потом в отдельную могилу засунуть толстую продавщицу со сросшимися бровями, а ещё рядом, на ближайшем дереве, повесить вверх ногами создателя насквозь лживого мифа об ангельском терпении! Три могилы посыпать солью и заасфальтировать, а тот гад на дереве пусть и висит, и орёт, и пахнет в назидание остальным бумагомарателям!

Любой мужчина, который более пятнадцати минут ждёт свою ненаглядную в магазине, честно подпишется под моими словами. Тем более если речь идёт о таком деликатном и даже интимном вопросе, как выбор купальника.

— Моцарт, как тебе?

— Моцарт, а это?

— Моцарт, а сзади?

— Моцарт, мне кажется, на попе морщит…

— Моцарт, эта расцветка не слишком агрессивна?

— Моцарт, я из него не вываливаюсь?

— Моцарт, помоги застегнуть.

— Моцарт, а если… Ой, не смотрите!

Я стоял красный, как средиземноморский омар, через раз вытирая пот и не зная, куда девать глаза. Ни Сильвия, ни Рита никогда не являлись передо мной в столь откровенном и намеренно соблазнительном виде. Яркие треугольнички синтетических тканей мало что скрывали, зато мощно будили фантазию, а не все ангелы суть существа бесполые. Разумеется, есть и такие, но я не из них. Нет пупка, нет сосков, всё прочее у меня есть и очень даже готово к функционированию. Я кое-как прикрывался пакетом с только что купленными полотенцами, но поворачиваться боком к девушкам нипочём бы не рискнул. Именно поэтому я стоял в профиль к толстой продавщице. Женщина удовлетворённо разглядывала меня и по одной ей ведомым приметам рекомендовала девушкам чётко определённые модели:

— Не, то не так добро. Да! То красно! Ваш господарь то ценит. Ох и ценит…

В результате получаса моих истерзанных нервов и общего позора было куплено одно парео для Риты и отложено два купальника для Сильвии, которая никак не могла определиться — полнит её белое или слишком открывает. Но страшнее всего был их общий вопль по выходе из магазинчика:

— Моцарт, ты куда?! Мы ещё только начали-и…

Купальники, крем от загара, масло для загара, солнечные очки, тапочки для пляжа, шляпки, водостойкая тушь, скраб для пяток, два больших шёлковых платка с дыркой для головы на манер пончо, шортики, браслеты с балканским узором и специальные энергетические напитки для пляжа, чтобы сжигать жир и не умереть от обезвоживания, ну и огромные расписные сумки, чтобы было куда всё это складывать. Кажется, было что-то ещё, я уже просто не могу вспомнить. В какой-то момент мозг милостиво самоотключился, и это спасло меня от тихой больницы в горах с широкоплечим медперсоналом и кроватями, привинченными к полу…

Примерно часа через два или три я сидел на берегу в маленьком рыбном ресторанчике и кружками пил белое вино. Сильвия с Ритой загорали метрах в двадцати от меня. На то, как они мазали друг друга маслом, сбежалось смотреть полпляжа. Хотя вроде бы уж на побережье чего только не видели… Когда после четвёртого литра я окончательно привёл голову в порядок, вытряхнув из неё нескончаемые вереницы купальников, витрины косметики и щебет моих спутниц, то уже осмысленным взглядом оглядел место, где сейчас находился. Как правило, все приморские ресторанчики похожи друг на друга. Отличие лишь в элементах дизайна, а сервис практически одинаков, выбор вин и блюд тоже традиционен. Я попросил козий сыр и оливки. Возрастной лысый официант принёс заказ, отвернулся к другому клиенту, но…

— Прошу извинить мой вопрос, но что у вас на шее?

— Вы об этом? — Он поставил тарелку с сыром на мой стол и коснулся пальцами маленького круглого шрама под левым ухом. — Неаккуратно брился, понимаете ли…

— Это не след от пореза.

— Порез был приличный. Потом загноилось, пришлось идти к врачу.

— Это укус, — тихо сказал я, глядя ему прямо в глаза.

Мужчина сдвинул брови и наклонился ко мне:

— Вы ошиблись, господарь. Меня никто не кусал. Но вы и правы тоже, это не из-за бритья или фурункула.

— Я могу угостить вас ракией?

— Хвала. Тогда у меня есть пара минут, — согласился он.

В черногорских ресторанах подобные вольности не подсудны, и при обоюдном желании вы можете выпить на брудершафт хоть с главным поваром, если, конечно, он не очень занят.

— Я задержался в Старом городе ночью. — Присев рядом, лысый официант перешёл на шёпот. — Немного перебрал, с кем не бывает, верно? Проснулся утром на мостовой, у ворот. Сам встать не мог, такая слабость накатила. Голова кружилась и тошнота… Добрые люди вызвали врачей. В больнице сказали, что я потерял много крови.

— А ранка была всего одна?

— Да, вот здесь, на шее. Но это не укус, врач говорил, что мне просто проткнули вену. Может, кто хотел поживиться кошельком пьяного, оставив меня истекать кровью…

— Да, криминала везде хватает, — подтвердил я, видя, что именно это человек и хочет услышать. Спроси он моё мнение по этому поводу, я бы сказал ему правду.

Даже в те давние времена вампиры клана Алых Мантий далеко не всегда рвали клыками горло жертвы. Старейшины и благородные приближённые предпочитали пить кровь через стальные трубочки, вставленные в вену. Тактильное прикосновение к «бурдюку с кровью» считалось неприличным и могло запятнать мнимый аристократизм убийцы. Мужчине невероятно повезло — вампира спугнули, или он сам не пожелал выпить его досуха. Такое бывает: когда вокруг бродят беззащитные «стада» людей, можно позволить себе не нажираться сразу, а время от времени отпивать по чуть-чуть у кого захочешь, не напрягая город лишними жертвами.

— А с кем-нибудь ещё были такие же случаи?

— Мне это неизвестно. — Официант встал, шагнул к барной стойке, принял стопку ракии, поднял её, давая понять, что пьёт за мой счёт, и, опрокинув, повернулся к другим клиентам.

Я поддержал его лёгким кивком, правильно оценив достоинство и честность черногорца. Он не сказал ни да ни нет, но и не стал отрицать, что подобное возможно. Теперь я знал, на ЧТО именно мне стоит обращать внимание в первую очередь и куда направиться. Сначала — храм, потом — больница. Надо найти Посланника, спросить у него, вполне может оказаться, что в Старом городе при церкви Святого Иоанна служит кто-то из моего выпуска. В этом случае даже если он откажется мне помочь кулаком или оружием, то наверняка поделится информацией о том, что же реально здесь происходит…

Я не привык доверять чему-то одному — разуму или интуиции. Желательно, чтобы они как-то уравновешивали друг друга. Пока же логика подтверждала лишь наличие пустых сплетен оборотня или скоропалительность всех моих выводов. Будва — современный молодёжный и семейный курорт. Местные жители не производят впечатления бедных жертв вампирского террора. Старый город вполне безопасен ночью, если, конечно, вы не нарвётесь на какую-нибудь озабоченную особу с невысокими запросами к моральному облику сексуального партнёра.

Один официант, пострадавший из-за собственной неосмотрительности, не меняет общую картину благополучия. Если уж свыше решили отменить новый набор в поредевший Девятый Легион, то наверняка потому, что в их услугах люди больше не нуждаются. В России, как минимум в двух крупных городах, вообще нет ангелов. Не только боевых, а, как я понял, практически любых. Мы не действуем без приказа, ибо это нарушение Божественной воли. А если приказа нет, значит…

Вот тут уже в полный голос вступала интуиция, доказывая прямо противоположное. Реальность не всегда то, чем она кажется. Если пострадал один человек, то это не обязательно исключение из правил. Быть может, другие просто не обращались к врачу или вообще умерли на месте? Мой сержант в которском храме изо всех сил пытался взрастить в себе смирение и всепрощение, но кто бы видел, как загорелись его глаза, когда он понял, что я не отступлюсь.

Тот высокий вампир в Саратове, которого я убил его же заточкой, дёрнулся, когда я спросил про Алые Мантии. И самое главное, если старейшина, заманив меня под землю, рассчитывал раз и навсегда избавить свой клан от моих клинков — значит, ему зачем-то очень было нужно, чтобы я исчез из Будвы. Что же особенного он нашёл в этом городе, решив превратить его в постоянную базу для Алых Мантий и всеми силами защищать это место от ангелов Девятого Легиона? На эти вопросы логика ответов не давала, я должен получить их сам…

— Могу попросить у вас бумагу и ручку?

Официант важно кивнул, и уже через несколько минут, легко удерживая на руках поднос, он поставил перед Сильвией и Ритой два коктейля, приложив мою записку:

«Я в церкви Святого Иоанна. Вернусь через полчаса. Не обгорите!»

Согласен, обе подружки вполне могли и не заметить моего отсутствия, однако предупредить их всё же стоило. Не хочу, чтоб рыжая краса орала на весь пляж: «Моцарт, твою мать, где тебя черти носят?!» Преувеличиваю, конечно, ну и ладно…

К порогу давно знакомого храма я добежал довольно быстро. У дверей толпилась какая-то китайская экскурсия, иностранцы вежливо слушали гида, всё время чему-то улыбаясь и щёлкая компактными фотокамерами. Внутри тоже было много народу, в основном туристы, привлечённые мозаичным алтарём (видимо, довольно новым) и той самой старинной иконой Будванской Богородицы. Я забился в дальний угол, никому не мешая. Иногда лучше просто ждать, ни во что не вмешиваясь, плыть по течению, не торопя события. И я дождался…

— Ты пришёл помолиться, сын мой?

— Нет, святой отец. — Я поклонился пожилому священнику в простой рясе.

— Но ты не похож на тех, кто зашёл просто посмотреть. Тебя что-то тревожит?

— Да, — честно ответил я, невольно вздрогнув, и протянул руку к его шее. — Откуда у вас этот маленький шрам?

— Ты из полиции?

— Нет, но я хочу остановить это.

Священник поднял на меня изумлённый взгляд. В его глазах не было страха, но он боялся поверить.

— Выйдем на минуточку, здесь есть кому присмотреть.

Он взял меня под руку, мы вышли за порог, спустились по ступенькам и встали на раскалённой солнцем мостовой.

— Кто ты, сын мой?

— Я ангел.

— Мне говорили о таких, как ты… — не сразу решился старик, пристально разглядывая моё лицо. — Прежний настоятель храма был уверен, что вы вернётесь. Он всегда молился об этом, как до него его предшественник. До сих пор по воскресеньям я ставлю свечу Будванской Богородице и молю Её о том же, чтобы ангелы вновь вернулись на нашу землю. Неужели меня услышали…

— Святой отец, кто сделал вам это?

— Проколол мою шею и пил мою кровь, пока остальные смеялись и держали меня, распяв прямо вот здесь, на камнях, у порога этого святого храма? Ты знаешь их. Сейчас они правят Будвой, они решают, кому жить, их слово — закон, а их сила выше законов.

— Алые Мантии?

— Я не знаю их прозвищ. Вампиры не делятся ими с людьми. Ночью они диктуют здесь свои правила, а днём за нами следят их прислужники.

— Поэтому мы встали на открытом месте? — понял я. — Вы хотите, чтобы они знали, что вы их не боитесь.

— Я стар для страха смерти, а моя душа им неподвластна. Но ты прав, сын мой, нас обязательно увидят, и о тебе будет доложено куда следует. Пусть теперь боятся они!

— Где мне искать их?

— В Старом городе ночью, у арсенала, там нападения происходят чаще всего. Такие метки, как у меня, носят многие. Это как тавро на домашнем скоте, чтоб человек всегда помнил, кто истинный хозяин его жизни и смерти…

Я не спрашивал, обращались ли люди в полицию и куда смотрит власть. Во все времена эти структуры не решали проблемы, а в особо гнусных случаях ещё и сотрудничали с «владыками ночи».

— Если тебе понадобится оружие, сын мой…

— У меня есть пистолет.

— А у меня пулемёт, — многозначительно подмигнул старый священник. — И я не разучился им пользоваться! В своё время мне пришлось немало пострелять на Косовской линии.

Я на миг представил пожилого священника, яростно жмущего на гашетку, прикрывая от албанцев отход сербских частей, и ещё раз подумал о том, что русские миротворцы появились там очень вовремя. Когда даже служители церкви вынуждены браться за оружие, это уже последняя капля…

— Я не уйду из Будвы. Берегите себя. Скажите людям, что ангелы непременно вернутся.

— Благослови тебя Господь, сын мой. — В глазах старика блеснули слёзы. — Я не верю, что дожил до такого счастья — воочию увидеть того, кто встанет на пути Тьмы… Я соберу прихожан, ты не будешь биться один, мы — черногорцы!

Я обнял его, как отца, которого у меня никогда не было. Старик прекрасно понимал, что теперь его жизнь не стоит и гроша, поэтому его объятия были крепки, как в последний раз.

— Сегодня ночью останьтесь в храме и не открывайте никому, — не размыкая рук, прошептал я.

Священник молча кивнул. В этот раз он будет приманкой, а я дождусь, когда твари придут за ним. И они тоже будут знать, что я их жду, но тем лучше для всех. Когда нет иллюзий и самообмана, правда всегда одерживает верх. Нас так учили, значит, это должно быть правдой…

— Довиденья!

— Збогом, — перекрестил меня настоятель, и я поспешил вернуться к берегу.

Пока шёл, ещё раз удивился, как разительно изменился Старый город. Улицы были не в пример чище, никто не выплёскивал помои на мостовую, магазинчики зазывали буквально на каждом шагу, предлагая всё, что только душе угодно. Художники продавали морские пейзажи, щекотал ноздри аромат свежего кофе, горячего мяса и красного вина, со всех сторон доносился говор десятков языков, смешиваясь в один непрерывный гул, и только смех был, как всегда, открыт и вненационален…

Пройдя тенистой аллеей и удержав себя от покупки мороженого, я вернулся на пляж, застав своих подруг за неспешными сборами. Похоже, они уже успели и накупаться, и позагорать, и наговориться, и накоктейлиться, а теперь у них явно проснулся здоровый аппетит. Собрав вещи в пляжные сумки, мы сели в том же рыбном ресторанчике, где я впервые увидел маленький шрам на шее человека.

Лысый официант улыбнулся мне как старому знакомому, быстро выложив нам на столик три меню. Я попросил так называемую рыбную тарелку — большое блюдо, заваленное всяческими дарами моря. Порция рассчитывалась на четыре персоны, но видели бы вы, с каким энтузиазмом Сильвия и Рита раздербанили всё это на двоих — только кости и раковины летели! Сытая блондинка отказалась от вина, ограничившись колой, а рыжая герцогиня небрежно выдула ещё бутылку полусухого совиньона, что настроило её на романтический лад и желание поболтать…

— Моцарт, скажи честно, я хорошо выгляжу?

— Да.

— Честно?

— Да, ты очень красивая и достойная девушка, — повторил я.

— Ты прав, — милостиво согласилась Сильвия. — Хорошо, что ангелы не умеют врать, хотя и жаль, что вы не способны на комплименты. Как ты думаешь, я нравлюсь мужчинам?

— Несомненно, — кивнул я, всё ещё не понимая, куда она клонит.

— Понимаешь, во-о-он тот загорелый тип, крайний столик слева, сутулый, нос сломан, во рту золотые зубы, уже полчаса не сводит масленых глаз с моей задницы. Как ты считаешь, теперь он обязан на мне жениться или я могу убить его, так как своим взглядом он меня буквально обесчестил?!

Хм… вопрос более чем скользкий. Если девушка позволяет себе появляться на общем пляже практически обнажённой, то она не может не понимать, что на неё будут смотреть. Тем более на такую великолепную фигуру, какой природа одарила рыжую герцогиню. Но ведь недаром в Священном Писании сказано, что «всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём». По женской логике Сильвии — всё, попал, теперь женись или…

Взведённый курок, прицел на уровне лба, решительный взгляд и… грохот выстрела! Это гипотетически. А в реальности лучше сразу под венец, чем через час на кладбище. «Венчается раб Божий…» всё-таки звучит значительно оптимистичней, чем «упокой Господи душу раба Твоего…». Впрочем, ответить я не успел, за моей спиной раздались тяжёлые шаги и знакомый голос прорычал:

— Вот ты где прячешься, красавчик! Меня, значит, бросил, а этих двух тупоголовых цыпочек подцепил, а?

Сильвия нырнула едва ли не с головой в пляжную сумку, но верного пистолета там не было. Я сам переложил его на полку от греха подальше, когда мы утром пошли по магазинам. Зато неожиданно очнулась маленькая вежливая Рита:

— Вы что себе позволяете, борзая особа якобы женского пола?! Захлопните заслонку, у вас из пасти смердит! Это наш молодой человек, и мы его никому не отдадим!

Толстая дама Зося (я запомнил!) Чифиринская в цельном чёрном купальнике с большущими алыми маками выпрямилась во весь немалый рост и одним движением клешнеподобной руки выдернула волгоградку из-за стола, как морковку с грядки. С Сильвией такой номер уже не прошёл: поднырнув под протянутую к ней вторую руку, недолго думающая герцогиня цапнула со стола и махом расколотила об голову женомонстра глиняную тарелку с креветками! Бывшая спортсменка отступила на шаг, но не упала. Как вы помните, даже Вик не смог её свалить, а уж удар вампира покруче, чем лягание лошади…

Мгновением позже весёлый комок из трёх тел, шумно ругаясь, вопя и блистая всем, чем можно, кривой дорожкой покатился к морю. Мне хватило ума не вмешиваться и не прыгать вокруг, визжа фальцетом: «Ну, девочки! Ну не надо! Ну пожалуйста-а-а!!!» Женщины во все времена и в любом возрасте дерутся из-за мужчин. Мешать им в этом святом деле — и себя не уважать, и нарываться под горячую руку. Кто не согласен — пробуйте, а я не рискну…

Куча народу сбежалась посмотреть! Тем более что такой яркий экшен действительно завораживал. На береговой линии госпожа Зося, пользуясь превосходством в весе и росте, успешно кормила обеих подружек песком. Но зато, когда все трое скатились в море, преимущество перешло на сторону сил союзников — черногорка и россиянка так яростно топили в Адриатике неуклюжую соперницу, что у скандирующей толпы не осталось никаких сомнений в исходе поединка. Те, кто успел сделать ставки, радостно потирали руки, самые сознательные звали спасателей, но драка прекратилась лишь после вмешательства полиции.

Причём умненькая Рита умудрилась вовремя оттащить подругу, а вошедшая в раж, нахлебавшаяся воды и полуослеплённая Чифиринская, продолжая махать руками, притопила ещё и двух стражей порядка. В результате в участок забрали её одну, а я честно поставил перед моими «спасительницами» два десерта и бутылку бейлиса. Они заслужили и это, и аплодисменты публики…

— За тебя, Моцарт!

Сильвия с разбитой губой, Рита с оборванной лямкой купальника церемонно чокнулись, посылая друг другу воздушный поцелуй. Мне на миг вдруг показалось, что я тут лишний, но следующими поцелуями, отнюдь не воздушными, они наградили уже меня. Не знаю за что, но всё равно приятно…

В наш маленький «Оазис» мы вернулись, наверное, ближе к пяти часам. Вик давно встал, вызвал официанта в номер, получил от него необходимые сведения, сделал два звонка по телефону, и три пакета с донорской кровью ему доставили уже при нас. Пришлось признать, что «пятьдесят евро и в Африке пятьдесят евро», тут он был прав. Но, честно говоря, я был рад: теперь наш вампир не будет облизываться на ночных прохожих, искушая меня в конце концов исполнить свой служебный долг.

— Чего уставился, рассказывай! — шёпотом попросил Вик, когда обе героини дня, побитые, поцарапанные, сытые и чуть поддатые, просто уснули, рухнув на свои постели и сопя от переизбытка чувств. За один сегодняшний день они хватанули месячную норму разноплановых эмоций и курортных развлечений…

— С какого момента ты хочешь услышать мой пространный рассказ о смешных и поучительных событиях, произошедших со мной, ангелом по кличке Моцарт, рыжей герцогиней Сильвией из рода Милорадовичей и волгоградской девицей Ритой, которую за всё время знакомства мы ни разу не назвали ни по отчеству, ни по фамилии. Итак?

— О… а-а… э… мм!.. Ну ни хр… — не сразу нашёлся обалдевший Викентий. — Ты это… ты, короче, не препарируй мне мозг, я от такой велеречивой манеры викторианского стиля просто шизею! Тебе мало, что я вампир, ты хочешь ещё и ошизевшего вампира для конструктивной приятельской беседы за чашечкой чая и пудингом? Тьфу, блин! Я уже становлюсь таким же, как ты… Я заразился-а, мама-а-а!!!

— Не ори, девчонок разбудишь.

— Их и трубы Страшного суда не разбудят!

— А теперь не богохульствуй.

— Рот на замке. — Вик сделал вид, что замыкает губы и суёт воображаемый ключ себе же в…

— Не надо чрезмерного реализма, — уступил я, признавая своё поражение. — Короче, пока ты спал, я успел:

а) пройтись с Ритой и Сильвией по магазинам. Это отдельная песня, после которой ты должен бы по идее обнять меня и плакать;

б) побеседовать с лысым, но общительным официантом, имеющим странный шрам на шее. Занятная история — был пьян, упал, очнулся в больнице, большая кровопотеря, ничего не помню…

в) я зашёл в церковь Святого Иоанна, куда мы не попали вчера. Представляешь, у батюшки такая же «дырка» у горла, но он всё отлично помнит (те, кто сделал ему это, постарались, чтоб он не забыл — зачем и почему и кто тут хозяин!);

г) мы имели несчастье вновь встретить нашу вчерашнюю знакомую из Бобруйска госпожу Зоею Чифиринскую. Да-да, ту самую, от которой ты вчера так весело улепётывал. Она наехала на меня, девочки на неё, разборки были зрелищными, и пляжный бомонд запомнит нас надолго. Надеюсь, что её не выпустят из полицейского участка хотя бы до завтра. Я удовлетворил твой интерес к нашему времяпровождению?

Вик достал «ключ», отомкнул «замок» и подтвердил:

— На все сто! Тебе никто не говорил, что у тебя редкий дар не только находить разнообразные приключения на пятую точку, но ещё и успешно переносить часть их на аналогичные точки своих же друзей?

— Напоминаю, я вас сюда не звал.

— А мы тебя в Волгоград звали?!

— Вернёмся к первопричине — кто виноват?

— Бли-и-ин… Ладно, сдаюсь, повержен, по большому счёту опять виноваты вампиры. — Викентий развёл руками, достал из холодильника пакет с кровью и нацедил себе полный стакан. — Чем думаешь заняться ночью?

— Думал поинтересоваться в больнице насчёт обращения к ним людей с такими вот ранками, но теперь нет смысла. Лучше попробовать найти тех, кто напал на священника. Он говорил, что Старый город всё так же небезопасен. Местные власти знают это, но молчат из-за боязни спугнуть туристов. А далеко не все подвергшиеся нападению вампиров с утра спешат в полицию…

— Да уж… Спасите, ночью меня укусил вампир! Правда, я был пьян в стельку и ничего не помню… Люди не любят, когда над ними смеются в лицо.

— А твои планы на ночь? — в свою очередь спросил я. — Если, конечно, это не «деликатный вопрос»…

— Нормально. — Вик сделал ещё глоток, подумал, облизал губы и поставил стакан на столик. — Пожалуй, пойду с тобой.

— Зачем?

— Постою в стороне, пофоткаю, как ты будешь кому-нибудь чистить рыло, потом выложу ролик на ютубе — «Белый ангел бьёт чёрных вампиров! Добро зверски убивает зло! Каждый вечер свежее видео, свежая кровь, свежие трупы! Приезжайте к нам, здесь прикольно…».

— Я серьёзно, Вик.

— А если серьёзно, то там, в России, ты подставил меня по полной, до бубенчиков! Так что чего уж теперь, когда не девочка… Идём до конца.

Вообще-то я был бы рад его присутствию. Никогда не знаешь, насколько силён и многочислен может быть враг, поэтому всегда хорошо, если кто-то вовремя крикнет тебе «сзади!». На то, что он будет драться вместе со мной, рассчитывать не стоило. Вампиры против вампиров — это, конечно, не редкость, но слишком уж кроваво по исполнению. В большинстве случаев они интриганы, и если умерщвляют себе подобных, то стараются совершить это максимально эстетично и с непременной долей театральности. Дело вкуса, конечно, но у каждого свои традиции и свой взгляд на эстетику вещей…

По крайней мере, клан Алых Мантий всегда славился именно этим — дипломатией на конце кинжала и умением стравливать врагов. Поэтому их и боялись, избегая связываться и предпочитая уступать. До них самым сильным и древним кланом считались Дети Ночи, итальянская диаспора, но с падением Римской империи им пришлось потесниться. На волнах гражданских войн трупоеды-полуживотные галлы и саксы грубой массой отодвинули их с ухоженных «пастбищ». Потом первенство захватили бритты, соединившие брутальную невозмутимость потомков викингов с вековой мудростью друидов. Вампиризм мигрировал по лоскутной Европе то вспышками, то длинными периодами умеренного засилья. Алые Мантии были не первыми и не последними, но они изумительно цепко ухитрились взять в свои зубы кусок Балкан и закрепиться здесь надолго. За столько веков их никто не смог заставить подвинуться, и это уже говорит о многом…

— Да, кстати, белокрылый камикадзе, а ты подумал, куда мы сплавим наших рыбок? Они сейчас выспятся и в ночь будут скакать по твоей Будве, как две белки!

— Это сложный вопрос…

— И я о том же.

Посовещавшись, мы пришли к выводу, что самое безопасное будет отпустить их потусить в ближайший ночной клуб. Рита научит подругу новым танцам, а Сильвия не даст в обиду ни себя, ни её. Главное — подальше спрятать пистолет. Если что, рыжая герцогиня прекрасно постоит за себя и в кулачном бою, ей не привыкать.

Дальше всё шло по накатанной. Вик наконец добрался до кучи чеков и теперь рвал волосы на голове и других частях тела, обнаружив, на какую симпатичную сумму за его счёт оторвались девочки. Я разобрал и почистил новенькую «беретту», данную мне на время добрым самаритянином из Котора. Рассчитывать на одни ножи сегодня не стоило, хоть вампиры и не любят огнестрельное оружие, но, например, против современного охотничьего арбалета возражать будут вряд ли. Так что в этом случае скорострельный пистолет всё-таки не самый плохой аргумент…

Где-то в восемь вечера Сильвия соизволила проснуться. Убедившись, что мы на месте и вроде бы настроены миролюбиво, герцогиня растолкала Риту, не желавшую вставать. Достаточно убедительным оказался лишь аргумент о том, что она проспит ужин и мы без неё уйдём веселиться на танцполе самого отвязного молодёжного диско-бара. Взлохмаченная блондинка нашарила очки и, раскрыв один глаз, встала, направившись в ванную. Через десять минут она была умыта, одета, накрашена и готова к продолжению банкета!

В сравнении с черногоркой Рита по-прежнему казалась скромницей, тихоней, ботанкой и так далее, но я отлично видел, какой огромный скачок произошёл в её сознании от нашей первой встречи в волгоградском баре и до сегодняшней драки в море. Если в литературном произведении требуется настоящая подруга главного героя, оттеняющая его силу и мужество, то это её амплуа. Такие девушки встречаются редко, их вытесняет эмансипация, а жаль…

Впрочем, рыжая герцогиня от такой роли просто откажется, да ещё сочтёт себя оскорблённой — она сама главный герой всего, что происходит вокруг. Мир вращается для неё и вокруг неё, тут уж ничего не поделаешь: кто считал себя главнее, извини-подвинься, я пришла!

После короткого совместного ужина мы проводили милашек в наиболее шумный, а значит, многолюдный танцбар и, убедившись, что им здесь не скучно, тихо исчезли. Если очень повезёт, то они не хватятся нас часа два. Потом, конечно, начнут названивать на сотовый Вику, но он заранее заготовил сообщение: «У Моцарта болит живот, видно, что-то съел. Как нарезвитесь — мы в номере!» Потом ещё одно, на случай, если они всё-таки заявятся в номер: «Моцарту полегчало, вышли на прогулку. Скоро будем». Всё это он скинул в папку «черновики» и уверял меня, что до четырёх утра на наши активные поиски никто не попрётся. Ну и я в свою очередь признал, что к четырём уже и сами вампиры, если даже пожелают наведаться к храму именно сегодня, будут вынуждены разойтись. Рассвет в горах наступает быстро, а солнце здесь просто убийственное…

До церкви Святого Иоанна шли быстро и молча. У меня за брючным ремнём на пояснице была заткнута «беретта», оба ножа скрывались под рукавами летнего пиджака. Вик категорически отказался от оружия, он считал свою помощь мне функцией скорее наблюдательного и совещательного плана. Но думаю, что, если случится нечто слишком серьёзное, он нарушит свою «политику невмешательства»…

— Внутрь я не пойду.

— Боишься, что священник плеснёт в лицо святой водой?

— Хватит умничать, ангел! Между прочим, святая вода — это хоть и не смертельно, но больно. Были случаи, кожу прожигало едва ли не до костей…

— Я скажу ему, что ты со мной.

— Я тебя умоляю, это же ваш черногорский батюшка! Значит, если я правильно понимаю здешний менталитет, он сначала меня обольёт, а потом скажет тебе: «Извини, сын мой… Твой друг сдох? Но раз Господь его прибрал, так, может, оно и к лучшему?» Оно мне надо?! Я уж лучше здесь на стрёме постою, целее буду.

Что ж, возможно, в чём-то он был прав. Вампиры, ведьмы, зомби… честно говоря, почти вся нечисть способна входить в церковь. От лицезрения распятия в реальной жизни ломает очень немногих, да и святая вода тоже действует не на каждого. Собственно, исключение составляют лишь те редкие храмы, чьи настоятели три поколения подряд были воистину праведны. А, кроме того, само здание церкви не должно было быть построено на месте древнего капища, на нечистые деньги, за прощение чьих-то грехов или осквернено кровью. Увы, таких во все времена было мало…

Викентий остался на площади, присев на тёплый бордюр у закрытого уличного кафе. Если появится некто, о ком мне срочно надо знать, он подаст знак.

Дверь в храм была открыта.

— Ласка ноц, — приветствовал меня пожилой священник. — Ты не перекрестился, сын мой?

— Простите, я ангел. У нас иные правила. Крестное знамение даровано людям, я не имею права даже носить крест на теле.

— Понимаю, — согласился настоятель храма. — Господь принял крестные муки за людей, а не за ангелов. Вы и так всегда рядом с Ним…

— Скажите, — решил я переменить тему, — действительно ли эту икону писал святой Лука?

— Вряд ли, она датируется лишь тринадцатым веком. Но, возможно, безвестный мастер создал её, вдохновлённый Евангелием от Луки, или же святой явился ему во снах и подробно расписал, какой должна быть Будванская Божья Матерь. Но тебя тревожит не это, верно?

— Верно.

— Если ты боишься за меня, то твой страх напрасен. Я помолился и готов к встрече с Всевышним.

— Но…

— Они приходили пару часов назад, — пояснил старик, отвёл меня в сторону и показал мёртвого щегла, прикрытого платком. — Птицу просто зашвырнули с улицы в церковь, прямо мне под ноги. У неё свёрнута шея. Но я давно не боюсь смерти, я слишком близко видел её в Косове…

— Вы не один, — напомнил я. — Пожалуйста, заприте дверь и не выходите, что бы ни услышали. Сегодня моя ночь.

— Это неправильно, сын мой. Их может быть много, позволь помочь тебе.

— Нет. Я должен справиться сам.

— Но ты… Ведь ты, быть может, последний ангел…

Я улыбнулся. Это неправда, я не последний, нас ещё около дюжины, по словам сержанта. А для тех тварей, что способны запугивать одинокого священника и одного, не самого сильного, ангела Девятого Легиона, — много…

Но мы не уйдём с черногорского берега

и спляшем на их костях! —

услышал я довольно приличный баритон Вика и шагнул к выходу:

— Запритесь. Вы мне обещали. Я постучу, когда всё кончится.

Старик быстро перекрестился и послушно закрыл за мной дверь. Мягко лязгнул хорошо смазанный засов. Волгоградский вампир тут же подскочил слева и показал взглядом на тёмный переулок по правую руку. Трое. Чёрные силуэты на сером фоне. Глаза отсвечивают красным. Явно агрессивный молодняк, а не опытные бойцы. Пришли именно за священником, но не упустят и любую другую добычу, просто чтобы пощекотать себе нервы азартом погони и упиться физическим превосходством над любым человеком.

Я вытащил из-за пояса пистолет и передал его Вику:

— Только не стреляй. Не надо пугать людей, да и отрикошетить может в случайных прохожих.

— Моя помощь нужна или сам разомнёшься? — на всякий случай уточнил вампир. — Ладно, понял, сижу, не вмешиваюсь, полирую джинсами ступени храма, хоть что-то полезное…

Я похлопал его по плечу и, не скрываясь, направился в тот переулок, где прятались три вампира. Первое впечатление не обмануло, это были «во роны», молодые вампиры, обращённые не больше десяти — пятнадцати лет назад. Не особо умные, не допускаемые к верхушке, даже не стражи общины, для этого нужны хоть какие-то мозги. Зато идеально подходят на роль пешек, которых удобно послать для запугивания кого-либо и кем в любом случае не жалко пожертвовать.

— Где старейшина клана? — в лоб спросил я, вставая прямо перед ними.

— Чё? — вытаращились они на меня.

— Где находится глава клана Алых Мантий? — едва ли не по слогам повторил я. — Кто ответит, останется жить.

— Чё?!

— Остальных я убью здесь и сейчас.

— Чё?!!

Похоже, троица не привыкла отвечать даже на самые простые вопросы. Они явно предпочитали задавать их сами. И именно в этой тупой, безмерно раздражающей манере — «чё?». Я дождался, пока ярость окончательно зальёт их мозг, и, ничего не объясняя, «одолжил» свои ножи тем, кто был ближе. Одному в горло, другому в сердце. Третий неожиданно оказался настолько умён, что побежал по стене вертикально вверх, цепляясь за выступы в каменной кладке, как обезьяна. Я прикинул, где ему придётся спрыгнуть с крыши, но в этот момент грохнул выстрел! Тело третьего рухнуло мне под ноги с дырой в затылке…

— Я не удержался, — честно извинился довольный собой Вик. — Кстати, классное оружие! Спуск мягкий, а точность попадания как в компьютерной стрелялке.

— Он бы мог ответить на кое-какие вопросы.

— Брось, Моцарт… Те тупоголовые парни даже не понимали, кто такие Алые Мантии. Это закрытая информация, сам знаешь, за столько веков клан научился конспирации. И вообще, мне кажется, ты взялся за это дело не с того конца…

Я вернулся к церкви и постучал в дверь. Священник открыл почти сразу.

— Извините, мой друг позволил себе один выстрел. Надеюсь, полиция не набежит в ближайшие две минуты?

— Я найду, что им сказать, — уверенно ответил старик, пересчитывая трупы. — Всего трое?

— Сколько было, — примиряюще подняв руки, попятился вампир. — Уж извините, что не десять. В следующий раз вызывайте на «стрелку» всю преступную группировку, вот тогда мы тут наваляем вам их столько, что хоть кладбище открывай…

— Да ведь ты… один из этих тварей?!

— Я попросил бы! — Мой соратник не стал дожидаться худшего и драпанул до того, как старый священник с похвальной прытью метнулся в храм и вернулся с ведром святой воды.

— Пожалуй, мне тоже пора, — поклонился я. — Скорее всего они не придут больше. По крайней мере, не сегодня. Сегодня они будут думать.

Я поклонился ещё раз, вернул себе толедские клинки, оттерев лезвия об одежду мёртвых вампиров, и, убедившись, что священник вновь заперся в своей святой «цитадели», пустился догонять Викентия. Собственно, далеко он не ушёл: Старый город не так велик, а место встречи могло быть только одно — вчерашний ирландский паб.

Бледный чуть более обычного вампир сидел в уголке у барной стойки, глотая красное вино прямо из бутылки. Видимо, нервы…

— Црно вино и две чаши, — попросил я, подсаживаясь рядом. — Чего так испугался? Священник мог бы и промахнуться…

— У тебя солдафонский юмор, ангел, — тихо огрызнулся Вик. — А ничего, что я несколько минут назад прихлопнул своего?

— И очень напрасно. Я тебе сразу сказал: живой он мог бы быть полезней. Ты поспешил.

— А ты нет! Живым бы этот гадёныш на раз-два-три в ритме вальса ушёл бы от тебя по крышам и через полчаса привёл бы целую кодлу таких же бомбил! Ты бы покрошил аж две трети и героически пал, а что бы они сделали со мной как соучастником, тебя, конечно, не колышет, правда?

— Нет. — Мне пришлось признаться самому себе, что всё не так просто. — Спасибо за помощь. Где научился так метко стрелять?

— В тире ДОСААФ. Попроси у официанта карпаччо, лучше из говядины, мне необходимо хоть чем-то подкрепиться. А потом сразу валим к нашим, девчонки мне уже два раза звонили.

— У них всё в порядке?

— Да, в целом. Сильвия опять подралась.

— Это в порядке вещей, — признал я.

— Отлупила двух французских туристов на радость танцующей публике. Типа они слишком громко кричали «Вив ля Франс!» на территории Черногорской республики.

— Причина уважительная, как не отлупить… — Я махнул рукой официанту, прося счёт. — Давай закажем твоё карпаччо где-нибудь поближе к танцбару. Если Сильвия войдёт во вкус, на неё никаких туристов не напасёшься…

— Согласен, — уныло признал Вик, залпом допил своё вино, и через полчаса мы уже забирали своих подруг с ночной дискотеки.

Рита была взмокшая, но бодрая и всю дорогу до отеля тараторила о том, как права была рыжая скандалистка, отстаивая честь Родины в коротком неравном бою. Герцогиня же молча повисла у меня на руке и, нежно мурлыкая, тёрлась щекой о моё плечо до самых дверей номера. Прекрасно понимая, ЧТО она может потребовать от меня там, я предложил всем немножко изменить маршрут и посидеть под открытым небом, прямо у линии прибоя, в одном из ночных ресторанчиков Будвы. Сильвия недовольно фыркнула, но подчинилась голосованию большинства. Тем более что за столом, под вино, сыр и кастрюлю с мидиями, она вспомнила, что совсем забыла мне сказать:

— Да! Я же видела тут этого… бородатого! Ну, ихнего Папочку!

— Он мне не отец, — показав язык, отмазался Викентий. — И чего все стрелки сразу на меня, я крайний, что ли?

— Тебе сказать, кто ты, да?! Ты грязный кровосо…

— Хватит. — Я крепко зажал ладонью её ротик. — Обойдёмся без взаимных оскорблений. Сегодня Вик спас мне жизнь… Ай!!

— Что?! — взвыла укусившая меня герцогиня. — Как он смел спасти тебе жизнь?! Это моя прерогатива! Только моя, я ни с кем не делюсь! Никуда тебя больше одного не отпущу, всегда буду рядом и буду сама тебя спасать! И нечего тут всяким… ишь! Спасает он… Это мой ангел! Ясно? И я сама его…

Спорить было бессмысленно. Мы просто пили вино, смотрели на звёзды, а ласковый шум прибоя хоть как-то заглушал несносную болтовню отчаянной черногорки. Главное, что я не ошибся и Вик действительно прав. Уничтожение мелких вампиров — дело нужное, но не самое важное. Разумней было бы попробовать найти Папочку, прижать его к стенке (возможно, сломав пару рёбер) и выяснить всё, что касается его связей с Алыми Мантиями. Он должен знать, где они, и он выведет меня на верхушку клана. Тот нелицеприятный разговор, что мы начали со старейшиной много веков назад, надо закончить. Пора уже.

— Ну что, банда неуловимых мстителей, ещё по фужеру шампанского и баиньки? День был насыщенным… — обводя всех любящим взглядом, заключил Викентий и отправил пробку в ночное небо. — Как тут по-вашему, по-черногорски? У ваше здравье!

Уснули, наверное, часов в пять, просто упали в номере, и всё. Как помнится, в прошлую ночь я вообще не спал, поэтому отрубился, как все. Русский вампир честно охранял наш сон. Хотя уверен, что при первом же признаке опасности я проснусь, вскочив с боевым ножом в руках. Эти навыки вколачивали в нас всем сержантским составом, справедливо полагая, что главная задача боевого ангела не только победить, но и выжить. И мне не раз стоило сказать им спасибо…

Считается, что мы не видим снов, это прерогатива человека, и порой мне было горько обидно, что Сильвия или Рита могут взахлёб делиться рассказами о волшебных, чудесных, страшных и добрых сновидениях, а я только кивать и помалкивать. Желание увидеть сон стало моей мечтой и даже в чём-то навязчивой идеей. Святой Малахия видел во сне божественные откровения о преемственности папского престола, химик Менделеев — свою знаменитую периодическую таблицу химических элементов, Брамс слышал и запоминал новую музыку, Мунку снились мистические сюжеты картин, кому-то являлись предупреждения, кому-то предсказания, кому-то решение жизненно важной сверхзадачи…

И только я ни разу не видел ни одного сна. Меня таким создали. Ангелы многого лишены в сравнении с людьми, наверное, потому, что у нас иные возможности по сюжету. Роптать и возмущаться бессмысленно, хотя, конечно, если бы хоть раз увидеть этот самый сон, малюсенький, короткий, чёрно-белый, но сон…

Вик на цыпочках подошёл ко мне, набрав воды в рот.

— Только попробуй, — предупредил я, не размыкая глаз.

Вампир чуть не захлебнулся, сбегал в ванную, выплюнул воду и уже оттуда посетовал:

— Весь кайф обломал. Сразу не мог сказать, что не спишь?

— Я спал. — Потянувшись до сладкой боли в мышцах, я откинул простыню и сел на кровати. — У ангелов очень чуткий сон. Так что придумай другую шутку, а с этой больше не нарывайся.

— О’кей, буду выдавливать тебе зубную пасту в тапочки, прокатит?

— Нет, это я тоже услышу.

— Ого, а задачка-то, оказывается, не из лёгких. — Вик вытер полотенцем оставшиеся капли на подбородке. — Дуй завтракать, девчонки уже там.

— А ты?

— А мне не улыбается превратиться в бенгальскую свечку, там солнце пышет под сорок градусов! Я — Дитя Ночи, забыл?

Честно говоря, да. Мы как-то умудрились даже подружиться с этим отвязным и болтливым парнем из Волгограда. Он далеко не худший представитель своего вида, и, если мне самому поручат убить ВСЕХ вампиров на земле, Викентия я убью последним. Просто отпустить не смогу — приказ есть приказ. Не выполню я, пришлют другого. А идти против воли Всевышнего из-за приятельских отношений с тощим кровососом — это… Господи, да как мне вообще такая мысль могла в голову прийти?!

Я быстренько умылся, почистил зубы (отроду не болевшие, не знавшие налёта и зубного камня) и, пожелав Вику «сладких снов», поспешил присоединиться к нашим подругам. Они уже поели и распивали кофе, напропалую кокетничая с юным, жутко краснеющим официантом.

— О, Моцарт, наконец-то! Что будешь, омлет или сосиски? Я бы рекомендовала омлет, но не хочешь, не бери. Быстро ешь бутерброд с сыром и вперёд!

— Куда? — уточнил я, не зная их планов.

— Олеко сказал, что в Старом городе много приличных магазинчиков, — пояснила Рита. — И даже есть антикварный рынок.

— Представляешь, за сколько мы можем загнать мой пистолет? — вновь перехватила инициативу пылкая черногорка. — А взамен ты отдашь мне свой! Ну тот, который нам подарил хозяин кафе в Которе. Ты ведь всё равно предпочитаешь свои испанские ножички…

— «Беретту» нам дали временно, — на всякий случай напомнил я, потому что Сильвия уже явно считала новый пистолет своей единой и неделимой собственностью.

— Дьявол раздери, ты прав!

— Спасибо.

— Тогда, может быть, просто погуляем в ту сторону? — предложила Рита. — Совсем ведь не обязательно покупать оружие, правда? Зачем оно нам?!

Мы с черногоркой посмотрели на неё, переглянулись и вздохнули. Кое-кому вечно приходится объяснять очевидное: если на горизонте показался Папочка, то мирного отдыха в Будванской ривьере не будет, как ни верти. Вчера ночью были убиты три вампира. Посланные всего лишь напомнить зарвавшемуся старику, на чьей земле он смеет влачить своё жалкое существование, трое «воронов» не вернулись. Более того, я на все сто уверен, что от них и кучки пепла не нашли. Старый священник ещё вполне крепок, а за целую ночь перенести три нетяжёлых трупа к крепостной стене и сбросить вниз на камни — не такая уж сверхзадача. А если приехала местная полиция, так ему, возможно, ещё и помогли. Черногорцы, они такие, всегда стоят друг за друга, а взошедшее солнце и морская волна быстро избавились от нечистых тел…

— А мы не можем как-то мирно со всеми договориться, чтоб вообще не воевать? — беспомощно переведя взгляд с меня на Сильвию, забормотала бедная Рита. — Всё так здорово начиналось — море, песок, солнце, пляж… Я о таком отдыхе только в глянцевых женских журналах читала! Ну почему вы всё время с кем-то дерётесь?!

— Ага, а как сама вчера той толстой хабалке космы выдёргивала?

— А зачем она наехала на нашего Моцарта?! — ответно вспылила блондинка, и в её голосе зазвенела сталь. — Я у неё парня не отбивала! Чего она первая припёрлась и полезла к нашему мужчине?!

— Это мой мужчина, — с лёгким нажимом напомнила герцогиня.

— Бить надо за такие наезды на нашего Моцарта!

— Ещё раз для глухих дур в очках: Моцарт — мой! Мой мужчина, мой парень, мой ангел! Мой, а не наш! Третий раз повторять не буду, закопаю мордочкой в греческом салате!

— И если эта корова ещё раз попробует только подойти к нашему… Ой, — очень вовремя опомнилась Рита и, жутко краснея, уткнулась носиком в остывший капучино.

— Моцарт, не держи меня за руки, я уже остыла, — вежливо обратилась ко мне милая герцогиня. — Ну так что, продолжаем собачиться или идём на базар в Старый город?

Вопрос не подразумевал множества ответов и отвергал на корню все альтернативные предложения. Мне оставалось лишь вернуться в номер, забрать у сонно ворчащего Вика имеющуюся наличность и вновь фланировать по главной аллее вдоль берега с красавицей на каждой руке. Обе довольны, обе горды собой, обе полны планов и надежд, и только я один по-прежнему не знаю, что мне делать с этим счастьем…

Днём, как и в теперь уже средневековые времена, Старый город был абсолютно безопасен. Мимо, смеясь и переговариваясь, проносились толпы беззаботных туристов. Везде играла музыка, не такая грохочущая и настырная, как в Саратове, и не такая лирично-уголовная, как в Волгограде. Работала уйма уличных кафе и ресторанчиков, в отличие от Испании, здесь подавали не сангрию с фруктами и кусочками льда, а холодные белые вина. Впрочем, в большинство заведений можно было прийти и со своей пластиковой бутылкой домашнего вина, купленного на крестьянском рынке. Вас охотно пустят за стол. Раз пьёшь, то и закусывать будешь, смысл терять клиента?..

Я специально потащил подружек мимо церкви Святого Иоанна, мельком заглянув внутрь. Пожилой священник, живой и здоровый, что-то объяснял пришедшим посмотреть старые иконы и не замечал меня. Отлично, раз в порядке, значит, о телах убитых вчера вампиров можно уже не беспокоиться. Девушки как раз успели купить себе по мороженому, когда мы выяснили дорогу и через пару-тройку кварталов замысловатыми путями вышли к рынку антикварного барахла.

Собственно, рынок, наверное, слишком громкое слово для небольшого пятачка, со всех сторон окружённого каменными стенами и заставленного простыми, грубыми прилавками, где предлагалось на продажу любое старьё. Сюда волокли дряхлые игрушки, потрёпанные книги, ржавое оружие, ветхие мундиры прошлых войн, бронзу, серебро, фарфор и всё, что могло представлять хоть какой-то интерес для слоняющегося туриста, вдруг вообразившего себя коллекционером…

— Ой, какие серёжки с камушками-и! — Восторженно взвизгнув, Рита эротично протёрла краем короткого топика очки и ринулась к прилавку старой бижутерии.

Сильвия неспешно оглядела всех, выбрала мрачного продавца с самым зверским лицом и решительно направилась к нему:

— Оружие есть?

— Вы б ещё наркотики спросили, госпожа…

— Нужен пистолет, кремнёвый, двуствольный, в боевом состоянии. К нему порох, запасные кремни и серебряные пули.

— Чего?!! — Мужчина свесился над прилавком так, словно хотел боднуть Сильвию в живот. — Вы издеваетесь, что ли?! Я честный торговец, у меня лицензия есть, и налоги плачу исправно, так что…

— Серебряные пули, двенадцать штук. — Поймав черногорца за грязный воротник, рыжая авантюристка повторила прямо в заросшее волосами ухо: — Пистолет. Порох. Кремни. Пули.

— Когда прикажете? — слабо пискнул здоровяк.

— К вечеру. Занесёшь в отель «Оазис», оставишь на рецепции для герцогини Сильвии Милорадович!

— А вот это перебор, дамочка, — вдруг решительно выпрямился продавец, стряхивая её руку. — Род Милорадовичей прервался ещё до Первой мировой. Мы здесь не очень любим самозванцев.

Мне пришлось экстренно вмешаться, потому что моя вспыхнувшая подруга мигом перешагнула через прилавок и завалила мужика, угрожая ему всё ещё острым австрийским штык-ножом времён Первой мировой, взятым с его же прилавка. С трудом оторвав Сильвию от уже прощающегося с жизнью бедолаги, я сурово переставил её подальше, громко заступившись за неё же:

— Эта девушка не лжёт. Её история, быть может, покажется кому-то странной и фантастичной, но она действительно наследница этого древнего рода.

— У вас есть доказательства? — спросил кто-то из-за соседнего прилавка.

— Я умею стрелять из кремнёвого оружия, — начала перечислять Сильвия.

— Все умеют…

— Могу побить двух мужчин.

— Многие женщины могут. Карате, тхэквондо…

— У меня остался кулон с монограммой на обратной стороне.

— Любой, у кого есть деньги, может купить себе такой же…

— А тогда… а если вы так… — Герцогиня на мгновение задумалась, сжала кулаки и объявила: — Я могу перепить вас всех!

Сообщество антикваров сразу смолкло. Не принять брошенный вызов значило опозорить себя на всю Черногорию. Принять — тоже гордости мало: толпа здоровых мужиков коллективно пьёт на спор с одной рыжей девушкой? А уж если она ещё и выиграет, то…

— Не соблаговолит ли госпожа ответить на пару исторических вопросов? — наконец сообразили двое наиболее опытных. Славу знаменитых Опохмеловичей никто с наскоку оспаривать не рискнул.

— Легко! И принесите вина, у меня пересохло в горле, а разговор, я чую, будет долгий…

Ну что ж, теперь её можно было спокойно оставить одну — до окончания спора черногорцы грудью встанут на её защиту, а уж по окончании она будет своей в доску.

Я вернулся к Рите, девушка так воодушевлённо перебирала старые украшения, что пропустила весь спектакль мимо ушей.

— Что-то выбрала?

— Да! Вот это! И это! Или эти вот, серебряные с красным… Мне пойдут?

После недолгого совещания длинные серьги старого серебра, украшенные чернью и багрово-красным гранатом, перешли на розовые ушки счастливой блондинки. Продавец при нас протёр дужки спиртом, сделав приличную скидку за моё безупречное владение языком.

— Хвала! — поблагодарила и Рита.

Учитывая, что Сильвия только-только перешла на второй литр, мы решили подождать её за воротами рынка, в маленькой уличной пиццерии. Правда, саму пиццу не заказывали, Рита уверяла, что не голодна, но взяли чай и тирамису.

— Я хотел спросить, а где вчера вы видели того бородатого?

— Он проходил мимо танцбара, — охотно припомнила Рита, разглядывая новые (старинные) серёжки в маленькое круглое зеркальце. — Сильвия как раз выводила тех французов. Нахальные типы, они, видимо, думали, что она так заманивает их в номера. Ну, они быстро поняли, как ошибались…

— Бородатый был один? — Я попытался вернуть её к теме.

— Нет, вроде нет. С ним рядом шли молодые парни, трое или четверо. Высокие, черноволосые, похожие на хачиков.

— На кого?

— На итальянцев, — поправилась Рита. — А мне правда идёт? Может, надо было в комплект ещё и колечко подобрать, как вы считаете?

— Я считаю, что тебе давно можно перейти со мной на «ты».

— Мне? Ой нет… Мы же ещё не пили с вами на брудершафт, — засмущалась она.

— Ну если дело только в этом…

— Ага, — сразу остановила меня покрасневшая россиянка. — Мы сейчас на брудершафт поцелуемся, а ваша Сильвия меня потом убьёт.

В общем-то данное предположение было не так уж далеко от истины. Видя, что мы перешли на «ты», подозрительная герцогиня быстро сопоставит причину со следствием и, вполне возможно, что убьёт. У неё такие вещи не застревают…

— Отложим до лучших времён, — подумав, признали мы.

Итак, невзрачный мужчина из Волгограда, имеющий непонятный авторитет в вампирских общинах, управляющий ожившими мертвецами, спокойно разгуливает по улицам моей Будвы под охраной телохранителей из рядов Алых Мантий. Какие же могущественные связи позволяют ему это? Чьи силы его прикрывают? И, самое главное, с какой конечной целью? Теперь я отчётливо понимал, что ответы на все эти вопросы мне можно получить лишь из одних уст — от старейшины клана. И в ближайшее время я так или иначе получу их…

Оставив Риту буквально на пятнадцать минут, я добежал до храма Святого Иоанна, попросив его настоятеля о помощи. Старый священник посетовал, что мне неизвестны имя и фамилия бородатого, но обещал сию же минуту обзвонить десяток ревностных прихожан и решить проблему. В конце концов, почти все местные жители каким-то боком заняты в сфере туризма. А значит, работают в кафе, гостиницах, на пляже и вполне могут сказать, не появлялся ли поблизости новый гость из России, если он поселился именно в Будве — его найдут уже к вечеру!

— Мур-мур… и чего-то там «верит нам…», мур-мур… и какой-то… «стяг»! Но мы не… мур-мур… «с черногорского берега и спляшем на их костях»!

— Она будет жить сто лет, только что её вспоминали, — тепло улыбнулась Рита, привставая и заключая в объятия весьма нетрезвую подругу. Кто победил — можно было не спрашивать, из кафе было видно, что ворота антикварного рынка закрыты, а из-за забора нестройным хором доносилось печально-распевное «Йова-не-е, Йо-ван-ку-у-у…». Черногорцы умеют проигрывать и знают, чем утешиться.

— Давайте-ка возвращаться, — предложил я.

Мы расплатились и, придерживая пьяную Сильвию с двух сторон, пошли в наш «Оазис».

Викентий не спал, сидел с задумчивым видом в своём тёмном углу, что-то черкая на листочке бумаги. На прикроватной тумбочке стоял пустой бокал со следами крови.

Рыжая герцогиня, шумно протестуя, требуя «ещё рюмочку, и пусть знают!», тем не менее уснула, лишь только коснувшись головой подушки. Рита же бросилась к Вику, хвастая обновками:

— Посмотри, здорово, правда? И мне идёт! Это настоящее старое серебро, быть может, даже венецианской пробы! Мне Моцарт купил не торгуясь.

— Ещё бы, за мои-то деньги, — сухо похвалил мрачный вампир.

— Но нам сделали скидку!

— Уже приятно, хоть что-то сэкономили…

— Ну правда же, они красивые?!!

— Очень, — неохотно согласился Вик, стараясь держаться от серебра подальше. — Девочка моя, а ты можешь погулять с полчасика? У нас тут назрел сугубо мужской разговор.

Рита смутилась, поправила очки на носу, чуть обиженно встала и удалилась, демонстративно покачивая так и не оценёнными серёжками. Мы остались наедине, не считая Сильвии, спящей сном невинного младенца. Ну, быть может, с той лишь поправкой, что младенцы редко храпят и ещё реже матерятся сквозь зубы, если им снится что-то страшное…

— Ты искал бородатого? Так вот, больше не ищи, — начал Вик, уставившись взглядом в стену. — Да, я ещё раз тебя предал. Можешь меня убить, мне оно параллельно. Сейчас договорю, и убивай. Вчера я заказал кровь, сегодня уже мне позвонили. Короче, местные контролируют все пункты переливания крови, клиники, больницы, передвижные лаборатории, скотобойни и всё такое. Меня сдали. Могли просто грохнуть, но вмешался Папочка. Он типа так охренел от нашей мобильности и хочет тебя всего. Но не думай, что для большой и пылкой любви. Не явишься ночью по указанному адресу — они убьют девчонок. Обеих. Один укол отравленной иглой от случайного прохожего. Всё быстро. Ты не защитишь и не успеешь их вывезти из страны. Твою «беретту» я выкинул. Ножи оставишь сам. Если умрёшь без эксцессов, девушек не тронут. Кому они, на фиг, нужны без тебя…

Он замолчал. В принципе, я ожидал чего-то подобного. Раз уж мы вторглись на территорию чужих охотничьих угодий и первыми пролили кровь, то наивно было бы надеяться на глупость или милосердие со стороны хозяев. Удивляла лишь некоторая медлительность, лично я был готов к их ответному удару ещё вчера ночью. Быть может, годы цивилизации и окультуривания наложили свой отпечаток и на деятельность Алых Мантий? Они не бросаются в бой очертя голову, берегут интересы синдиката, их вотчина — целый город, а следовательно, им приходится быть осторожными вдвойне.

Я шагнул к Вику и выложил перед ним оба клинка:

— Куда и когда нужно прийти?

— Сегодня в двенадцать ночи, Старый город, арсенал, театральная площадка, — всё также не оборачиваясь, ответил он. — Придёшь один. Если позовёшь кого-то на помощь, Папочка ничего не гарантирует.

— Вывезешь девушек из Будвы?

— Да, но только на следующий день. Пока ты жив, они на прицеле. Моцарт?

— Что?

— Я не хотел.

Мне нечего было сказать ему в ответ. Не все ангелы умеют утешать, успокаивать, плакать вместе с раскаявшимся грешником и так далее. В Девятом Легионе не этому учат, переживёт… Я вышел из номера, взглянул на солнце, потянулся и не спеша прошёл за угол, к ресторанчику при отеле. Рита сидела там со скучающим видом, потягивая лате через розовую трубочку. Я улыбнулся ей и сел рядом.

— Вина? — спросил возникший рядом официант.

— Минеральную воду, — решил я.

— Что-то серьёзное? — понимающе вздохнула блондинка. — Я вижу, у вас ведь всё на лице написано.

— Пожалуй, да… Знаешь, всё действительно складывается не так, как мне представлялось. Можешь мне помочь?

— Всё, что попросите. — Она мягко накрыла мою ладонь своей. — Вам нельзя отказать, вы же ангел…

— Собственно, мне нужно немного. — Я осторожно, чтобы не обидеть, освободил свою руку. — Ты не съездишь в Котор? Нужно передать очень важную записку одному моему знакомому.

— В Котор? Туда вроде минут сорок на такси. И ещё обратно…

— Это важно, поверь.

— Хорошо, я съезжу, конечно. А кому надо её передать?

— В центре города есть очень старый храм, собор Святого Трифона. Его все знают, ты не ошибёшься. Спроси сержанта. Это высокий мужчина с усами, шрамом на лице и очень широкими плечами. Я напишу ему несколько строк, он всё поймёт.

— А вы? Вы все останетесь тут? — подозрительно сощурилась Рита. — Мне кажется или вы хотите, чтобы я на время уехала, пока тут будет… что-то опасное?

Ангелы не умеют врать. Но могут не отвечать на вопрос. Я воспользовался паузой, попросил у официанта ручку и быстро написал на салфетке: «Спрячьте эту девушку и найдите способ переправить её в Россию. Пожалуйста. Моцарт».

— А что там написано? — Рита попыталась заглянуть мне через плечо.

— Читать чужие письма неприлично, — напомнил я, складывая салфетку. — Отвезёшь?

— Да, раз уж обещала… Ехать прямо сейчас? Понятно.

Я встал и церемонно поцеловал ей руку. Лучше, чтобы этой ночью Риты не было в городе. Сильвия спит, если что — Вик позаботится о ней, защитить двоих сразу для него может быть слишком сложно. Мы обратились за помощью к тому же официанту, и парнишка охотно вызвал знакомого таксиста. Шесть часов вечера, прокатиться до Котора — одно удовольствие. И не жарко, и легко можно обернуться туда-сюда до ужина. По крайней мере, наивная девочка из Волгограда так и рассчитывала. Я же не рассчитывал, я точно знал, что сержант не выпустит её из-под защиты стен святого Трифона. А завтра, когда она узнает правду, ей и самой не захочется ни одной лишней минуты оставаться в Черногории.

До встречи со смертью оставалось ещё много свободного времени. Будь я человеком, потратил бы его с пользой, в заботе о своей душе — помолился бы, поставил свечи, попросил прощения у всех, кого вольно или невольно обидел, надел чистую рубашку, очистил сердце от пустых страстей, а голову от глупых мыслей. Но я не человек, я — боевой ангел Девятого Легиона, поэтому…

— Ми треба црно вино!

— Добро, господарь!

Через пару минут передо мной поставили стеклянный кувшинчик местного вина. Я хотел выпить ровно столько, чтоб не чувствовать боли, когда начнётся драка, но не терять реакцию и не делать лишних движений. Никаких финтов, нырков, уходов от кулака противника, тактических отступлений — ничего. Врагов будет слишком много, мне придётся быть скупым — никакой защиты, только нападение, один удар — один труп, возможности добить просто никто не предоставит.

Из-за угла появился Вик, его плечи были опущены, а в глазах играла непонятная злость…

— Ты не рано? Солнце ещё на закате…

— Но силы у него уже не те, — даже не глядя на опускающееся светило, бросил он. — Где Рита?

— Уехала в Котор.

— Зачем?

— Переждёт эту ночь под защитой святого Трифона.

— А если кто-нибудь найдёт её там?

— Этому кому-то можно только посочувствовать. — Я вспомнил, как бдительно Мичун со своим «войском» охраняет все подходы, а тот, кто, прорвавшись сквозь их ряды, рискнёт шагнуть на порог — лицом к лицу встретится с сержантом. Но вот этого я уж точно никому не пожелаю…

— Твою подружку я запер в номере, ключи у меня. Согласись, что ей тоже нечего делать на сегодняшнем сейшене. Даже я не приглашён.

— Но ты пойдёшь?

— Естесстно! — намеренно коверкая язык, передразнил он. — Ты большой, в тебе крови много, глядишь, и мне перепадёт причаститься!

Я протянул руку к кувшину, и Вик невольно отпрыгнул. Я без улыбки налил себе ещё вина и откинулся с бокалом в плетёном кресле. Волгоградский вампир скрипнул зубами:

— Ну ты… не очень-то… Никто тебя тут больше не боится. Думал, я забуду те твои слова? «Мы не друзья, не зарывайся, вампир, я тебя всё равно достану, не сейчас, но помни — кто ты, а кто я!» Я запомнил их, ангел, хорошо запомнил.

— На тебя никто не выходил. Ты сам расспросил того, кто продаёт, о других покупателях. Мы думали, ты спишь днём, а ты созванивался, налаживал контакты, искал своих, пока не нашёл Папочку. А уж он замолвил за тебя словечко…

— Да-а, — сиплым шёпотом прошипел Викентий, брызгая слюной. — Да, потому что я хочу жить! И в отличие от тебя, бывшего небожителя, мои цели куда как скромнее… Жить! Просто жить, раз так случилось, пусть даже вампиром, но это не моя вина. А тебе лишь бы убивать! Если таковы все создания и слуги Бога, то каков же сам Бог?!

— Я не видел Его. Ни разу. Можно сказать, был рождён Его дыханием, жил на Его ладони, но никогда не видел Господа.

— А тебе и не надо! Ты лишь Его оружие! Он использует тебя как спичку, а когда ты догоришь, бросит под ноги и растопчет каблуком.

— Ты ждёшь от меня извинений? — недопонял я.

— О нет! — Вик стёр с лица улыбку. — Я буду умнее, я дождусь… твоей крови.

— Все добро, господа? — не выдержав, подошёл обеспокоенный официант.

— Хвала. Всё в порядке, — успокоил я.

Вампир демонстративно сплюнул себе под ноги и, резко развернувшись, ушёл к берегу. Туда, где шумела музыка, засыпало солнце и на приморский город опускались серебряные сумерки.

— Редкостная скотина, — грозно раздалось за моей спиной. — Я слышала только конец разговора, уже собралась сбегать за пистолетом, но этот гад ушёл!

— Сильвия?! — изумлённо обернулся я. — А… что ты тут делаешь? Тебя же заперли в номере, ты спала, пьяная как… как не знаю кто!

— Мужчины так глупы порою… Запер дверь на ключ и не подумал, что окно открывается изнутри, а не снаружи. Естественно, я выбралась, когда захотела! Чего мне одной в номере сидеть… А теперь делись вином и подробностями!

— Что ты хочешь услышать? — попытался уклониться я, но рыжую непоседу было непросто провести.

— Я хочу услышать всё! Врать ты не умеешь, а будешь увиливать, задолбаю наводящими вопросами, понял? Так что лучше исповедуйся сам, милый…

Мне пришлось рассказать ей всё. Честно говоря, я не знаю, есть ли на земле человек, из которого она бы не вытянула всё, что ей интересно. Святая инквизиция много потеряла, в нужный момент не предложив ей работу. Нежная черногорка даже пыток не применяла бы, она и мёртвого достала бы так, что тот ожил бы, выговорился и, счастливый, закопался поглубже в надежде, что двукратная смерть — это хоть какая-то гарантия покоя… По крайней мере, до того момента, как об его череп снова не стукнет лопата и радостный девичий голос не оповестит: «Подъём, дружок, пора на очную ставку!»

— Ну что могу сказать, — Сильвия торжественно подняла бокал и чокнулась со мной, — поздравляю, ты — дурак!

Мы церемонно выпили, одновременным кивком подтверждая — да, вино хорошее, и да, я дурак. После чего герцогиня поманила пальчиком бдительного официанта, заказав козий сыр и сербскую плескавицу — большую круглую котлету с начинкой из зелени и овощей. Я отказался от еды, сегодня ночью мне лучше быть лёгким…

— Какие планы? Как мы будем убивать их всех?

— Честно говоря, не очень задумывался. Наверное, просто придётся войти в толпу, пробиться к старейшине и свернуть ему шею.

— План хорош! — с видом увенчанного лаврами генерала подтвердила наследница древнего рода, набив сыром рот. — Я буду… сзади… у меня пистолет, так что… не стой под выстрелом.

— А мои ножи унёс Вик.

— Предатель, что с него возьмёшь…

— Ну да, и он так громко всех об этом оповестил.

— В смысле?

— Неважно, — не стал углубляться я, поскольку не мог быть полностью уверен. — Тебе незачем идти со мной. Если я буду отвлекаться на твоё спасение, мы опять упустим главу клана.

— Ой, можно подумать, в прошлый раз мы его не поймали из-за меня?! Если б ты не лез под руку и не ловил ртом ворон, этот драный хмырь давно бы трудился на галерах!

Спор грозил затянуться до бесконечности, с взаимными упрёками, домыслами, искажениями фактов, а поэтому мне было проще промолчать, изображая раскаяние и признание собственного поражения. Тем более что время медленно, но неумолимо двигалось к оговорённому часу. Сильвия не спеша отдала должное плескавице и вину, подумав, отказалась от предложенного кофе и, решительно поцеловав меня в щёку, пошла в наш номер.

Она вернулась минут через пять, переменив летний сарафан на более плотное джинсовое платье без рукавов, застёгнутое на одну длинную молнию по диагонали, и поставила на стол обычный пакет из супермаркета.

— Вот, забирай. — Моя собеседница выложила на скатерть оба моих клинка. — Твой вампир просто оставил их на столе, хоть бы под подушку сунуть догадался…

В том же пакете она принесла свой проверенный пистолет, ни от кого не прячась, разложила его прямо на скатерти, почистила, аккуратно зарядила оба ствола, потрясла над ухом рогом, убедилась, что пороха хватит как минимум ещё на один выстрел, и первой встала из-за стола.

— Пора, мой ангел. Пойдём покажем этим гадам, как умеют драться черногорские девушки, когда их любимого мужчину пытаются укусить за горло престарелые инвалиды умственного труда со слюнявыми дёснами!

А я убрал толедские ножи в рукава и вдруг почувствовал, что мне стало легко-легко на сердце. Как, может быть, не было никогда, потому что ангел должен сражаться за людей, но люди не обязаны платить ему той же монетой. Более того, в идеале люди даже не должны знать, что за них кто-то бьётся с осатаневшей нечистью, изо всех сил пытаясь сделать этот мир хоть чуточку лучше. У меня не всегда это получалось, в конце концов, говоря начистоту, я ведь не был рождён для боя.

Меня создавали мальчиком небесного хора. Даже не солистом, а так, слева на краешке, на подпевке. Не моя вина в том, что и это у меня не получилось и маленький ангел, лишённый слуха, был просто выкинут в армию, в суровые ряды громил Девятого Легиона. Ныне распущенного и потерянного. Значит, мне опять некуда идти — ни дома, ни близких, ни службы, ни перспектив, ни надежд. Вот и выходит, что эта рыжая умничка совершенно права: раз всё так вышло, почему бы тогда не пойти и не умереть за хорошее дело? Уж дюжину вампиров мы за собой унесём по-любому…

По дороге мы на минутку решили свернуть к церкви Святого Иоанна. Сильвия резко вспомнила, что она ревностная христианка и хочет теперь немножечко помолиться перед ликом Богоматери. Увы, к нашему удивлению, храм был закрыт и свет внутри не горел. Моя подруга не поленилась сбегать постучать в двери, но никто не ответил.

— Перекреститься можно и на купола, — посоветовал я.

— Тоже верно. — Сильвия опустилась на колени и, нимало не стесняясь припозднившихся прохожих, быстро прочла молитву, перекрестилась, встала и, отряхнув подол, заявила: — Можем идти умирать. Моя душа спокойна, мне есть что сказать Всевышнему, если Он не очень занят и найдёт часок-другой, чтобы выслушать. Хотя нет, в два часа я никак не уложусь…

— Идём. Нам надо быть на месте за полчаса до вампиров. Пусть у них сложится впечатление, что это они опоздали, и пусть они почувствуют себя неудобно.

— А мы будем делать высокомерные лица и цедить слова упрёков сквозь зубы, — поддержала герцогиня. Она любит простые детские игры…

Нам ничего не стоило быстро добраться до так называемого уличного театра — небольшой прямоугольной площадки с импровизированной сценой и длинными пустыми скамьями. Полагаю, что время от времени здесь устраивались открытые представления театральных и цирковых актёров. Поскольку мы прибыли первыми, то и выбор лучших мест был за нами. Сильвия сразу же предложила захватить сцену, дабы мы выглядели героями «пьесы», а пригласившие нас вампиры всего лишь зрителями.

— Только, пожалуйста, обещай не палить во все стороны, как только они появятся.

— Почему? — логично удивилась рыжая черногорка. — Это ведь война, а не дипломатический приём. Мы пришли сюда их убивать или раскланиваться?

— Да-да, убивать, разумеется, в первую очередь. Но понимаешь, если я не получу ответы на некоторые вопросы, то умру от любопытства до того, как они меня загрызут.

— А чего такого ты хотел узнать? Может, я сама тебе отвечу.

— Нет. — Я приобнял девушку за плечи. — Есть ответы, которые мне могут дать только двое — Папочка и старейшина.

Сильвия больше ни о чём не спрашивала. Просто прижалась ко мне, как большой взъерошенный котёнок. Мы так и просидели в обнимку минут пятнадцать, наверное, а потом… Кое-кто тоже решил заявиться пораньше. Бородатый мужчина серой внешности с незапоминающимся лицом шествовал в нашу сторону неторопливой походкой в окружении шести высоких, холёных вампиров «кольца». Тот, кого я сразил в Саратове, явно был из этой же когорты телохранителей. Мне стоило большого труда подавить в себе естественное желание атаковать первым, используя преимущество внезапности и то, что они считали нас безоружными. Но тогда глава клана нанесёт ответный удар в удобное ему время. Нет уж, пойдём до упора, я дождусь их всех, и мы закончим всё этой же ночью…

— Невероятно, просто невероятно, вы опять живы! — Бородатый присел в третьем ряду и весело похлопал в ладоши. — Мои аплодисменты, дамы и господа! Ваша везучесть нереальна, такое впечатление, что кто-то расставляет рояли во всех близлежащих кустах. Раньше я думал, что такого не бывает. Честное слово, я в восхищении и недоумении одновременно…

Сильвия зевнула, широко распахнув рот и запрокинув голову. Надеюсь, хоть теперь этот тип поймёт, как он невыносимо скучен.

— Вы в курсе, что из-за ваших глупых военных действий два российских города, крупных областных центра, практически полностью лишились своих вампирских общин? Причём это были крепкие, устоявшиеся сообщества со своими условностями, традициями и далеко идущими планами на будущее. У вас талант, мой дорогой Моцарт! Я почти готов снять перед вами шляпу…

Сильвия тоскливо посмотрела на меня и ещё раз старательно зевнула. На этот раз до Папочки, кажется, дошло.

— О, по-моему, вашей подруге стало немного скучно. Да и вы как-то слишком уж молчаливы.

— Где старейшина?

— Э-э, простите… — невольно вздрогнул он, а его охранники напряглись, как тренированные доберманы.

— Я хочу знать, где старейшина. У меня пара вопросов к нему.

— Можете спросить у меня.

— К вам у меня вопросов нет. Были раньше, но по зрелом размышлении я понял, что могу ответить на них сам.

— Ну-ну… — ободряюще улыбнулся он, но улыбка получилась натянутой.

— Вас не трогают вампиры, но вы не вампир. Вам подчинялись зомби, но вы не некромант, не маг и не экстрасенс. При первых признаках действительно серьёзной опасности вас стали охранять профессионалы из личной гвардии старейшины. Но кто вы ему, чтобы он так заботился о вашей шкуре? Просто высокооплачиваемый резидент в другой стране — вряд ли…

— И? Продолжайте, мне уже интересно.

— Я думаю, что вы его сын. Нет, если учитывать разницу в возрасте, то вы приходитесь ему каким-нибудь прапрапраправнуком в двадцатом колене. Быть может, общего смысла это не меняет, зато отлично проясняет ситуацию.

— Это Вик проболтался?! Но откуда он мог знать… — вспыхнул Папочка.

— Нет, это мои собственные выводы. Вас подвело чувство меры. Маленький человек, чью личину вы пытаетесь удержать, не повелевает теми, кто сильнее его. Зомби, псы Люцифера, убийство Посланника, элитные вампиры из-за границы… Это перебор.

Бородатый не отвечал. Он сунул руку в карман пиджака, достал сотовый и суетливо набрал чей-то номер:

— Да. Он здесь. Не один, с девчонкой. Нет, с рыжей. Обоих? Да. Конечно. Сию минуту, отец.

Сильвия оттопырила ухо, удовлетворённо почесала носик и ласково пропела:

— Моцарт, ты у меня такой умный, я с тебя млею! Так этот бородатый недомерок — сынуля (в каком-то там поколении) того самого престарелого недоноска, который лишил меня родины, любимого мужа (сарказм!), родового замка, поместий, богатств и прочего? Его надо убить. С другой стороны, это ведь благодаря его злобным козням мы вместе. За это его надо чмокнуть в щёчку. А потом всё равно убить!

— Хватит болтать, следуйте за мной, — убрав сотовый, приказал мужчина.

Мы переглянулись.

— Я повторять не буду!

— Это верно. — В руках Сильвии грозно блеснул старинный пистолет. — Ещё раз посмеешь нас поторопить, и повторять тебе уже не придётся ничего. Ну разве что кроме просьбы чертям в пекле: «Снимите меня-а со сковороды-ы, я больше не буду-у-у!»

Трое вампиров привычно закрыли телами бородатого. Один, видимо желая заслужить посмертный орден, бросился к нам, выхватывая из-за пазухи длинный кинжал, воспользоваться которым он просто не успел, потому что в тот же миг получил мой нож в ярёмную ямку и захлебнулся собственной кровью.

— Моцарт, прекратите этот балаган! — уже другим тоном взвыл Папочка, осторожно выглядывая из-за спин телохранителей. — Вы хотели говорить с главой клана? Старейшина ждёт вас. Обоих! Так вы идёте или нет?

Я встал и подал руку своей даме. Герцогиня деликатно встала, чарующе улыбнулась суровым вампирам и кокетливо поправила причёску стволом пистолета. Мне оставалось лишь забрать свой нож, на ходу вытерев лезвие, и мы пошли следом за нервно озирающимся бородатым негодяем. Таких людей нельзя оставлять жить, безнаказанность их только портит, но он не первый в моём списке. Пусть подождёт своей очереди…

Сильвия намурлыкивала себе под нос любимые куплеты, где каждое четверостишие заканчивалось обещанием пляски на костях своих врагов. Если уж совсем честно, то я такой «старинной черногорской песни» ни от кого, кроме неё, не слышал. И это давно давало мне повод подозревать, что рыжая скромница сама насочиняла и текст и мелодию, а в «старинности» песни убеждала окружающих с одной лишь целью — избежать конструктивной критики. Поэты, они существа ранимые…

Мы вышли из Старого города, делая вид, что просто прогуливаемся. Вампиры разделились. Трое по-прежнему берегли бородатого, а двое шли прямо за нами, не чрезмерно приближаясь, но и не отставая ни на шаг. Судьба шестого, оставшегося валяться под театральной лавкой, не волновала ни их, ни тем более нас. Как и всегда, после двенадцати на улицах Будвы ещё вовсю горели огни, попадались целующиеся парочки, туристы, наслаждающиеся морским воздухом и ночной прохладой, а пару раз мы даже видели спокойный, как скала, полицейский наряд.

Разумеется, мне не пришло в голову бросаться к ним в ноги, умоляя о защите. Я успел спасти Риту, но Сильвия… Измени мы условия приглашения, начни орать, привлекать внимание людей, звать на помощь стражей порядка, и кто знает, дожила бы она хотя бы до утра. Нет уж, до определённого момента мы будем очень послушными, пусть расслабятся…

— Моцарт, мне кажется или за нами следят?

— Следят, — так же шёпотом подтвердил я. — Причём не только вампиры. У меня складывается впечатление, что старейшина предусмотрел далеко не всё.

— Враги наших врагов — наши друзья?

— Что-то в этом роде. Только на территории всей Черногорской республики у Алых Мантий нет врагов. Они или мертвы, или верно служат победителю.

Я не стал говорить ей, что пару раз встречал напряжённые взгляды незнакомых мне людей, которые прослеживали наш путь, приложив палец к губам в знак молчания. Но это были лишь люди. Не спецвойска, не ангелы, не какая-то силовая группировка, а значит, любое вмешательство с их стороны могло привести к необратимым последствиям. Третья сила, которая скорее всего за тебя, но о которой ты ничего не знаешь, — это не всегда хорошо. Я не люблю сюрпризы, слишком редко они меня радовали…

Бородатый вёл нас молча, не оборачиваясь и сосредоточив всё внимание на своём телефоне. Мы спустились вниз, обошли крепостные стены и двигались вдоль линии прибоя. Море шептало что-то умиротворяющее и успокаивающее, над его серебряной гладью матово сверкал полумесяц. Скрипел под ногами тёплый песок, чёрные скалы вырисовывались причудливыми рыцарскими замками на фоне ультрамаринового неба.

«Красивый день, чтобы умереть!» — наверное, сказал бы японский самурай, и, пожалуй, на тот момент я был готов разделить его вдохновение. Не то чтобы мне очень уж захотелось написать прощальное хайку, но я вдруг поймал себя на том, что подмурлыкиваю Сильвии, хотя наизусть знаю лишь последнюю строку.

Нас остановили на одном из диких пляжей, далеко за бронзовой статуей девушки, ставшей символом города на всех магнитиках…

Бородатый прошёл к чёрному зеву вымытого водой грота и поклонился темноте. Минутой позже оттуда вышла целая толпа мужчин и женщин, все как один в длинных красных одеяниях с капюшонами, прикрывающими лицо. Нас торжественно приветствовал весь клан Алых Мантий!

Ну, конечно, с «приветствовал» я, пожалуй, погорячился. Вряд ли они все тут собрались хором сказать: «Здравствуй, дорогой наш Моцарт, как мы рады тебя видеть!» Интересно только, как они намерены нажраться кровью ангела — их больше полусотни, даже по сто грамм крови и то на всех не хватит…

— Вот он, вот он, вот он! — счастливо запрыгала вокруг меня эмоциональная черногорка. — Он впереди, тот самый дедушка! И я могу его уби-и-ить, какое счастье… Милый, ты прелесть, что привёл меня сюда!

Вот в этом она вся. Если жить с такой в законном браке, то лучше больше помалкивать и следить за тем, чтоб враги быстро не кончались. Я попросил её не сбивать мне патетику момента и убрать пистолет от греха подальше. Сильвия взвела курки и честно убрала оружие за спину, типа и этого вполне достаточно. Выходящие без спешки окружали нас, пока не образовали некий полукруг, отрезав нам любые пути отхода, кроме как в сонное море. Пожалуй, это было наше самое масштабное и значимое противостояние в сравнении с тем же Саратовом или Волгоградом. Хотя почему-то в этот раз я совсем не волновался, ни капли, мне было на удивление спокойно и даже радостно. В конце концов, сегодня я вернусь в райские кущи, то есть всё-таки узнаю, куда уходят павшие ангелы…

— Я привёл их, о старейшина! — хорошо поставленным голосом, не без театральности провозгласил бородатый.

Он незаметно, бочком-бочком, притулился поближе к вампирам в алых плащах, а его охрана осталась на месте, не спуская с нас пылающих щёлок глаз. Сильвия открыла рот, но я одёрнул её — вампиры, по сути, традиционалисты: пока не будут соблюдены все необходимые формальности, то есть пока они все определённым образом не выговорятся, ничего интересного не начнётся…

— Это те двое, о которых ты писал нам, дитя моё?

— Да, о старейшина. — Бородатый опустился на одно колено перед чуть горбатящимся стариком. Да-да, тем самым — один раз увидишь и не забудешь никогда…

— Они ли дерзнули помешать нашим планам?

— Да, о старейшина.

— На их руках кровь наших бедных братьев из далёкой России?

— Да, о старейшина.

— Грозила ли смерть и тебе, о возлюбленное дитя моё?

— Да, о старейшина.

— А ныне приехали они на землю нашу, угрожать нам расправой и гибелью? — продолжил ломать комедию старик, вздымая скрюченные пальцы к безмолвным небесам и скаля длинные клыки.

— Да, о старейшина!

— Я думал, что навсегда избавился от них. Много веков назад мне удалось ценой жизни наших братьев заманить эту кровавую парочку в озеро Забвения. Я прочёл тайные слова, переданные мне одним мудрецом-каббалистом перед тем, как я его… неважно! Перед своей смертью он открыл мне тайну подземного озера. Страшные воды засосали их, и для общины Алых Мантий наступили тихие времена. Мы пасли наши «стада», наши враги не дерзали приближаться к очерченным границам, наше влияние на Балканах было весомым, а наше слово значимым. Но мир содрогнулся, когда из глухих российских провинций до нас долетела весть об убийце по кличке Моцарт…

— Он не убийца! — неожиданно звонко выкрикнула Сильвия, заполняя трагическую паузу. — Он ангел!

Толпа недоумённо заворчала. Старый вампир вздохнул, поднял правую руку, призывая к тишине, и покачал головой:

— Тебя жестоко обманули, девчонка. Ангелов не бывает, это все знают. Быть может, они были раньше в литературе и мифологии, как эльфы, кентавры или древнегреческие боги. Тот мужчина, что стоит за твоей спиной, просто лжец.

— Моцарт не умеет врать!

— Он же сказал тебе, что он ангел. Но где доказательства? Где его крылья? Где его друзья-ангелы? Где нимб над головой, где сияние белых риз, где ангельская доброта? Ничего этого не было и нет. А есть лишь смазливая внешность отпетого маньяка да припрятанные ножи в рукавах!

Рыжая правдолюбица едва не захлебнулась от бессильной ярости, и я с трудом удержал её от скоропалительного выстрела. Вся эта напыщенная тирада предназначалась не для неё и не для меня, а всем членам общины. У них не должно было остаться и тени сомнения в том, что ангелов не бывает, что я лишь человек, а значит, просто мешок с кровью и другого финала разговора не заслуживаю…

— Моцарт, — переждав возмущённые вопли вампирского сообщества, наконец обратился ко мне старый плут, — сегодня ты понесёшь заслуженное наказание. Но сначала скажи нам, какую бы смерть ты выбрал для злобной соратницы твоих преступлений, этой рыжей бестии, — медленную и мучительную или быструю и милосердную?

— Сегодня твоя очередь бояться, — уверенно ответил я. — И ты боишься меня, старик. Боишься, потому что знаешь, кто я…

Старейшина запрокинул голову, так, чтобы профиль повыгоднее смотрелся на фоне лунного сияния, и хрипло рассмеялся.

— Теперь пора? — шёпотом спросила герцогиня.

— Ещё нет, он играет на публику, но внимательно следит за нами. На таком расстоянии этот гад легко увернётся от пули.

— Что ж, ты сам избрал её и свою судьбу! — Глава клана поманил к себе бородатого. — Где остальные? Там была ещё какая-то девчонка и один российский вампир.

— Викентий, — поспешил подсказать Папочка. — Он был рядом, крутился где-то здесь. Вообще-то я ещё в обед велел ему доставить сюда вторую девицу, ту, что в очках. Он, наверное, скоро её приведёт.

— Позаботься, чтобы та девушка не мучилась долго. А насчёт этого… русского Викентия… Он больше не нужен. Ты всё понял, дитя моё?

— Да, о старейшина!

— К чему лишние церемонии…

— Да, отец. — Бородатый вновь склонился, целуя руку старого вампира, а я никак не мог заставить себя сдержать улыбку.

Неужели они все были настолько увлечены нами, что совсем не обращали внимания на то, что происходило вокруг? Тёмные силуэты, быстро скользя по песку и прыгая с камня на камень, занимали боевые позиции над пляжем. Тускло блистало оружие, кто-то раздавал молчаливые команды, и та самая третья сила, неизвестная и неучтённая, брала в железные клещи клан Алых Мантий.

— Приготовься. Когда они пойдут на нас, держись за моей спиной и целься лучше.

— А поцелуй?

— Потом, обещаю.

— «Потом» может не быть, вон их сколько…

— Будет, поверь мне.

— Моцарт, а что это за котяра трётся тут у моих ног?!

Объяснять было некогда, хотя любой, кто хоть раз видел этого толстуна Мичуна, не забыл бы его ни за что на свете. Старейшина повернулся к нам спиной, вновь воздел руки к небу, собираясь что-то сказать, но, видимо, только этого момента и ждали нападающие. Ночь вспыхнула огнями трёх осветительных ракет! А когда изумлённые вампиры, щурясь и рыча, замерли на полпути к нам, мерно застучал станковый пулемёт Максима. Ну вот и началось…

Я силой повалил Сильвию и кота на песок, прикрыв собой. Пули с убийственной точностью выкосили половину левого фланга. Вампиры всей толпой бросились вправо и были встречены дружным залпом охотничьих ружей и старых дробовиков. Судя по нечеловеческим воплям, стрельба велась серебром. Алые Мантии рассредоточились, стушевались, и какое-то время на берегу шла просто безумная бойня, а потом резко смолк пулемёт. Я вдруг необычайно остро понял, что это значит…

— Моца-арт! А я?!! Мы же договорили-и-ись… — Кто-то кричал мне вслед, когда я бежал так, как никогда в жизни ещё не бегал.

И всё равно не успел…

В длинном прыжке я всем телом сбил одного из телохранителей, покатившись с ним по песку. Это был сильный и тренированный противник, он даже не вздрогнул, когда я свернул ему шею, и всё ещё пытался дотянуться до моего горла. Второй, как зверь, лакал кровь пожилого священника, когда я встал над ним чёрным возмездием. У него был пистолет, у меня — ножи. Он успел выстрелить первым, и пуля царапнула мне бок, второй раз нажать на курок он уже не смог — одним клинком я отрубил ему кисть руки вместе с пистолетом, а второй по рукоять вбил туда, где должно было находиться его каменное сердце.

Ещё двое вампиров в алых мантиях бросились на меня, и я был готов встретить их голыми руками, когда пулемёт вдруг ожил. Нападающих едва ли не разрезало пополам, а щуплый Вик жал на гашетку с такой силой и яростью, какую я никогда не мог в нём предположить. С правого фланга, выделяясь, словно лев среди гиен, шагал широкоплечий гигант в римских доспехах и с огромным двуручным мечом. Лицо сержанта было залито кровью, но он не уступал ни пяди, а за ним в рукопашный бой рвались… люди. Просто люди, не военные, не герои спецназа, а те, кого мы почти ежечасно встречали на улицах Будвы, — продавцы, официанты, повара, врачи, рыбаки…

— Моцарт, он уходит! — докричалась до меня красная от натуги Сильвия. Один ствол её пистолета всё ещё дымился — значит, не удержалась.

Она махнула рукой в тёмную часть грота, и мы бросились в погоню. Викентий, отшвырнув пулемёт с заклинившей лентой, кинулся за нами следом. Пробиваясь в толпе своих и чужих, людей и вампиров, раздавая удары направо и налево, мы уже вплотную подошли к гроту, как…

— Остановись, ангел! — Из темноты вышли двое высоких парней в сияющих доспехах. И это были не кто-нибудь, а наши. Наши!

— Девятый Легион, — не веря своим глазам, прошептал я, сердце едва не вырвалось из груди, а горло перехватило от…

— Остановись. Ты не смеешь преследовать его.

— Что?! — спросила за меня герцогиня, потому что у меня просто пропал дар речи.

— Таков приказ, — прямо ответили боевые ангелы, сдвинув плечи. — Ты не пройдёшь.

Мне показалось, что я схожу с ума…

— Эй, молокососы! — неожиданно раздалось за моей спиной. — Вы меня знаете?

— Да, сержант, — сурово кивнули парни. — Но у нас приказ.

— Ага, и угадайте, куда я посоветую вам его засунуть?! — Могучий гигант с новой скользящей раной поверх старого шрама, не чинясь, шагнул вперёд, отодвинул меня и отвесил подопечным два тяжёлых подзатыльника. — А теперь развернулись и марш на берег!

— Но у нас…

— Там людей убивают! Выполнять!!!

Не знаю, как от рёва сержанта не обрушился весь грот. Боевых ангелов словно ветром сдуло. Бывший наставник Девятого Легиона устало сел на камень…

— Пару минут… отдышусь… теряю форму, да и эти твари в алых тряпках дерутся насмерть… А вы бегите, ребята, не ждите меня…

Я отсалютовал ему, и мы уже бросились в глубь тёмного коридора, как сзади раздался дикий девичий визг…

— Рита, — мигом опознал Викентий, разворачиваясь так, что камень под ногами заискрил. — Так, всё! Дальше без меня. Держись, внучка-а! Дедушка идё-о-от!!!

Тоннель был прямой, я имею в виду, что никаких ответвлений, узких ходов или замаскированных коридоров вправо-влево мы не заметили. Мои глаза прекрасно видели в темноте, черногорка бежала на ощупь, крепко держась за мою руку и абсолютно не ориентируясь. Остановились всего один раз, когда из тьмы раздался раскатистый рык и сверкнули оранжевые глаза. Пёс Люцифера! Огромный ротвейлер встал у нас на пути, по его гладкой шерсти пробегали синие языки пламени, а пасть отсвечивала пламенем геенны…

— Пристрелить пёсика? — без малейшего страха уточнила рыжая черногорка.

Ответить я не успел. Чья-то мягкая лапа, коснувшись моего колена, властно отодвинула меня в сторону. Мичун! Король которских котов, защитник храма Святого Трифона, поднял дыбом шерсть, выгнул спину и с глухим ворчанием пошёл на врага. Мгновением позже пёс Люцифера был атакован бешеным комком мышц, меха, стальных когтей и режущего уши кошачьего воя! Мы с Сильвией как-то ухитрились обойти поле боя, прижавшись к стене, чтобы продолжить погоню. За жизнь ротвейлера я теперь не дал бы и полбанки «Вискаса»…

Но и преследуемый нами вампир сумел разумно воспользоваться форой. Свет вспыхнул неожиданно, когда из-за поворота мы вдруг выскочили на разровненную площадку перед подземным озером и алое пятно, молнией метнувшись из-за камня, вырвало герцогиню из моих рук…

— Ну вот, Моцарт, всё повторяется, возвращаясь на круги своя, — почти ласково прошипел старейшина, отступая к воде. — Твоя подружка опять у меня. Как ты поступишь на этот раз — позволишь ей утонуть или вновь перенесёшься с ней сквозь время?

— Только тронь её, — сипло предупредил я.

— Уже тронул, как трогал и раньше… — Старый вампир хихикнул, левой рукой сжимая горло Сильвии, а правой лапая её грудь. — Тебе ведь это нравится, детка? Я, конечно, не так красив и молод, как твой дружок, но во мне ещё столько пыла…

— Отпусти её, — повысил я голос. — Ответь мне на один вопрос, и даю слово, что убью тебя быстро.

— Что? Вот даже как?! — Глава клана не сразу смог говорить от душившего его хохота. — Ну-ну… спрашивай, ангел! Ты сумел меня заинтриговать.

— Почему ты позволил уничтожить вампирские общины Волгограда и Саратова? Ведь если твой сын сразу сообщил тебе обо мне и ты понял, кто я, почему не сказал ему? Не предупредил других? Почему он пытался взорвать нас вместе со всей общиной? Зачем?!

— Зачем?.. Хи-хи… Какой глупый ангел, ты так ничего и не понял…

На тот момент я действительно слишком туго соображал, и он это почувствовал. А может быть, ему просто хотелось поглумиться напоследок.

— О, этот мой «сын», разумеется, не сын мне. Но нам был нужен свой человек, мы нашли его, провели соответствующую обработку, убедили, даже поплакали вместе… Ах, какими верными бывают люди, искренне верящие в родство с Самым Главным Вампиром! Наш интеллигентный бородатый дурачок буквально упивался своим самообманом. Но служил честно!

— Что он делал для вас?

— Ну, его главной задачей было выяснение потенциала вампирских общин европейской части России. Мы были ещё не готовы конкурировать с Москвой, Санкт-Петербургом или той же Пермью… Но никто не ждёт угрозы с юга — там слишком много солнца, правда? Все знают, что вампиры этого очень не любят. Но наш клан научился выживать в Будве, где солнце палит триста дней в году!

— Вам уже не хватало места…

— Да, умный мальчик! Нам было нужно расширение, освоение новых территорий, нетронутые стада. Люди, верящие в киношных, а не в реальных вампиров. Мы вложили много средств в этот проект. Книги, спектакли, мюзиклы, сериалы, когда все девочки мечтают любить бедненьких, но благородных вампиров. Это работает. Неторопливо, на подсознании, поколение за поколением. Главное — уметь ждать. — Он перевёл дыхание. — И вот ты, ты сам помог нам освободить уже два русских города. Окно для интервенции открыто, у России и Черногории безвизовый режим, так что дело за малым… Убить её, убить тебя, собрать оставшуюся элиту, купить биле…

В этот момент грохнул выстрел. Ни я, ни старейшина ещё не поняли, что произошло, в то время как забытая герцогиня молча разрядила второй ствол себе под мышку — точно в грудь держащего её вампира!

— Ах ты, сучка-а… — взвыл старик, одним движением отталкивая девушку в сторону.

Сильвия, как тряпичная кукла, отлетела к стене, ударившись о неё всем телом. Раздался глухой хруст костей. В гроте пахнуло кровью…

Я бросился вперёд и не помню, как ударил его. Голова старейшины клана Алых Мантий провернулась на собственной шее, словно бильярдный шар. Тело инстинктивно сделало два шага назад и рухнуло в озеро. Вода сомкнулась над красным плащом, труп два или три раза мелькнул ногами в набирающем скорость водовороте и исчез навсегда. Сонная гладь озера сделала глотательное движение и вновь замерла в лиричной безмятежности. Всё.

Я шагнул к гордой рыжей недотроге, опустился на колени и осторожно положил её голову на сгиб руки. Её лицо было невероятно бледным, из носа и разбитого затылка сбегали струйки крови. Я закрыл глаза…

— Моцарт, ты что, плачешь? Задница архангелова, мне и так больно… Кажется, руку сломала и… ключицу тоже… Не плачь, лучше поцелуй меня, пожалуйста-а, ты обещал…

В ту минуту я был готов её задушить. Своими руками. Потом вытер рукавом слёзы и покрыл поцелуями лицо этой милой нахалки. Моей любимой девушки. Самой лучшей на свете. Которую я теперь никогда и никому не отдам…

Когда мы выбрались из грота на берег, всё уже было кончено. Клан Алых Мантий перестал существовать. Быть может, двум или трём вампирам, конечно, удалось ускользнуть, но уверен, теперь они просто сбегут из этих мест и не появятся здесь ни за что. Кровососы не любят возвращаться туда, где охотились не они, а на них. Вампиры слишком дорожат своей вечной жизнью, чтобы дважды рисковать ею на одном и том же географическом отрезке. Это не значит, что с ними покончено навсегда, но хотя бы очень надолго.

Общая победа далась нам дорогой ценой. Иначе и не могло быть, все это знали, как знали, на что шли. Пожилой священник уже никогда не увидит восхода солнца над золочёными крестами своего храма. Шесть горожан не вернутся домой, почти все выжившие ранены, трое тяжело. Мой сержант и двое рядовых Девятого Легиона сделали основную работу — настоящие бойцы, не мне чета. Если бы не они, люди никогда не справились бы с таким количеством нечисти сразу. То есть они вообще бы с ними не справились: полсотни вампиров порвут в клочки целый полк обученных солдат морской пехоты. Но только не наших легионеров…

Потом ангелы ушли. Я не знаю куда, но после боя их нигде не было видно. Небритый которский ресторатор, тот самый, что одолжил мне «беретту», руководил людьми — нужно было выложить тела всех вампиров на берету и дождаться рассвета. Вика и Риту никто не видел. Вроде бы в последний раз они за кем-то бежали в сторону города. Молодой врач с охотничьей двустволкой за плечами, прихрамывая, доковылял до нас и профессионально помог мне наложить шину из веток и тряпок на левую руку Сильвии. Утром надо будет явиться к нему в травмпункт и уже наложить гипс. Рана на затылке была скользящей, а перелом оказался закрытым, кости врач вправил сразу. Рыжая герцогиня даже не всхлипнула, но так сжимала мою руку, что наверняка будут синяки…

— Какое это грустное, грязное и пустое слово — победа, — бормотала она, пока мы кое-как брели вдоль берега. Позади слышались полицейские сирены и надрывный рёв «скорой».

Я был полностью согласен с Сильвией. Нас учили драться и выживать, но никто не учил терять друзей, смиряться с жертвами, навсегда прощаться с теми, кого ты, быть может, даже не знал, но именно благодаря им ты и остался цел…

В отеле, в нашем номере, горел свет. Дверь открыла Рита и бросилась мне на шею:

— Моцарт, вы живы, живы, живы…

— Отвали, Ритуська, это мой ангел! — обиженно вякнула рыжая герцогиня и тут же попала в объятия рыдающей подруги.

— Сильвия, и ты жива, жива, жива!

— Дура-а… — не своим голосом завопила черногорка, едва не теряя сознание от боли. — У меня рука сломана-а… ять твою… переять… твою!

— Ой, прости! — Рита вновь кинулась на меня, но я увернулся и прошёл внутрь.

Замученный Вик сидел на диване, в рубашке и трусах, хладнокровно заштопывая себе длинную рваную рану на бедре. Под кроватью поскуливал большой серый ком. Узнать в нём человека можно было не сразу…

— Он думал, что я его загрызу, — сипло пояснил Викентий, проследив мой взгляд. — И я бы загрыз, честное слово. Я дважды срывался, а уж на этой сволочи сам бог велел! Просто, когда догнал, он уже… того… Съехал, короче, мозги не выдержали потрясения, и разум замкнулся. Хочешь, пристрели сам?

— Не хочу.

— Тогда завтра отвези в психушку. После сегодняшнего представления любой врач охотно поверит ему, что он видел вампиров и боится, как бы его не покусали. Лечиться будет долго. Если когда-нибудь и выйдет оттуда, то тихим овощем…

Я вспомнил, как желал смерти этому человеку. Мне не стало стыдно за свои мысли. Просто я не был уверен, что его теперешнее «наказание» хоть чем-то лучше.

— Ты ведь знал?

— Что? — уточнил я, отводя взгляд от бородатого.

— Ну, что я не…

— Догадывался. Ты слишком громко орал на меня, так, словно хотел доказать свою лояльность кому-то другому. Это ты поднял людей?

— Нет, — вздохнул он. — Я лишь попросил о помощи того священника, а он в течение двух часов собрал кого надо.

— А как здесь оказалась Рита? Я ведь отправил её с запиской в Котор и попросил сержанта никуда её не отпускать.

— Ты будешь смеяться, — нервно улыбнулся Вик, оглянувшись на блондинку, осторожно гладившую по больной руке всхлипывающую Сильвию. — Короче, эта моя дурында умудрилась потерять твоё письмо. Просто забыла в такси вместе с сумочкой. Не представляю, чего она наговорила тому гиганту, но он бросил всё и с десятком которцев полетел тебе на выручку! Так что ты очень сильно её не ругай, лады? Она и так переживает…

Я тупо улыбнулся, сел на диван рядом с молодым вампиром, закрыл глаза и уснул.

И в эту ночь свершилось чудо…

Я впервые увидел настоящий сон. Мы с Сильвией гуляли, держась за руки, по цветочному лугу. Воздух был напоён музыкой, ромашки кланялись нам в ноги, на небе проплывали лебединые облака, и, что самое удивительное, мы пели! То есть я вёл сольную партию, а моя черногорская подруга старательно подпевала:

У меня был такой великолепный, густой баритон на две октавы, что казалось, голос заполняет всё пространство и мир вокруг наполняется счастьем…

А потом меня резко разбудили, бесцеремонно тряся за плечо:

— Моцарт, Моцарт, с тобой всё в порядке?!

— А-а? Да… да, а что? — Я открыл глаза — сквозь щели меж занавесок пробивался золотой рассвет.

— Ты так страшно орал во сне, — обеспокоенно пояснила Сильвия. — Мы уже думали, что тебе снится кошмар.

— Нет. Я… я просто пел.

— Пел?! — стройным хором откликнулись все, странно переглянулись и больше ко мне с глупыми вопросами не приставали.

А почему бы мне и не петь во сне? Я, может, вообще не знаю, как там себя положено вести, у меня это в первый раз было. Чего сразу делать такие лица?!

Наступивший день был насыщенным и каким-то суетливым. Вроде ничего важного, мелочи, но они отнимали всё время, не давая ни минуты покоя, а я так хотел запомнить свой коротенький сон…

В общем, в восемь утра Сильвию увезли в больницу и вернули через три часа с новеньким красивым гипсом на левой руке. Рентген показал, что перелома ключицы нет, но есть трещина, рекомендовали специальные мази, ограничение движения и спать только на спине. Вик ходил по номеру, заметно подволакивая ногу, но бодро: вампиры регенерируют быстрее людей. О том, что он являлся активным участником и, более того, предателем и героем обеих сторон, все предпочли умолчать. То есть ни суд за измену, ни медаль за отвагу ему не грозила, и его эта гармония очень даже устраивала.

Папочку забрала полиция, они надеялись, что он сможет дать хоть какие-то показания, даже вызвали российского консула, но… В тот же вечер бородатого перевели в специальную клинику для умалишённых, расположенную ближе к Подгорице. Никаких обвинений ему не предъявляли, «сын» старейшины остался на лечении в статусе пострадавшего. Виновных в стрельбе на пляже традиционно не нашли, дело мгновенно замяли. Газетная шумиха и официальное расследование не входили в интересы курортного комплекса Будвы.

Моя рана на боку была несерьёзной, пуля лишь царапнула ребро, а рубашка прилипла к пулевому отверстию, сдерживая кровь. Наутро рана совершенно затянулась, кое в чём мы, ангелы, превосходим и людей и вампиров. Мичун вышел из грота, прихрамывая на переднюю лапу, покусанный, кое-где обгорелый, но самодовольный и важный, как всегда. Надеюсь, возвращающиеся которцы подбросили его до храма…

А вот милая скромница Рита вообще умудрилась не получить ни царапинки. Быть может, она единственная, кто, находясь в самой гуще боя, всем мешая и вопя громче автосигнализации, каким-то чудом сумела сохранить в порядке причёску, макияж, маникюр, не испачкать одежду и не потерять очки! Насмотрелась, конечно, всякого, но в истерику впасть не успела, слава богу, прибежал добрый «дедушка» и спас её, отведя в безопасное место. Слово «дедушка» я беру в кавычки, потому что Вик так и не признался Рите, кто он ей на самом деле…

* * *

Вот вроде бы и всё. Эта история вполне могла бы закончиться и на этих строках, но продолжение следовало. Ибо уже вечером, когда мы вчетвером сидели в маленьком ресторанчике при нашем отеле, неподалёку у пальм остановился большой белый джип. Элегантный и строгий сержант, в благородном английском костюме, при галстуке и запонках с христианской символикой, помахал всем нам рукой и, не выходя из машины, протянул мне конверт. Я встал из-за стола…

— Что это?

— Приказ о восстановлении боевых сил Девятого Легиона. Прощайся с друзьями, герой. У тебя есть задание.

— Прямо сейчас?

— Да, — кивнул он и уже мягче добавил: — Уходить лучше сразу, обрывая концы. К людям быстро привязываешься, а такого права нам не даровано.

Я вернулся к всё сразу понявшим друзьям.

— Моцарт, это нечестно! Мы ещё только… ещё ни разу даже… я тебя никуда… В общем, дай мне две минуты собраться, и я еду с тобой!

Викентий и Рита объединёнными силами едва усадили рычащую Сильвию обратно на стул.

— А вам нельзя как-нибудь уйти в отставку? Вы ведь навоевались уже! Может, хотя бы в отпуск или на этот… на дембель? Как мы вернёмся домой без вас, без ангела…

Последующие три минуты уже герцогиня с Виком пытались унять белугой ревущую Риту.

— Ладно, всё, всё! За тобой приехали, и сваливай! Удачи на службе, карьерного роста, пиши, как станешь генералом, мысленно мы с тобой! Да, если вдруг наступишь на мину и тебе оторвёт ногу, ты её не выбрасывай, я всегда хотел иметь дома в банке что-нибудь заспиртованное от настоящего ангела и…

Наш вампир вынужденно заткнулся сам, потому что Сильвия и Рита одновременно кинулись душить его в четыре руки, включая загипсованную.

— Я готов, сержант.

Он улыбнулся, разгладил усы и захлопнул дверцу авто. Боковое стекло опустилось.

— Рад, что не ошибся в тебе, парень. На самом деле сбор ещё только начинается. Через четыре дня ты понадобишься мне в России, а пока… гуляй!

Белый джип рванул с места, подняв клубы пыли.

Ещё целых четыре дня. Четыре дня, Господи!

Я вдруг почувствовал себя самым счастливым ангелом на свете, прикрыл глаза, набрал полную грудь воздуха и…

— Моцарт, умоляю, — рыжая герцогиня, быстро шагнув вперёд, прижала пальчик к моим губам, — только не пой…

 

Просите, и воздастся!

Господь сотворил Небо как цельное государство, изначально населенное Его слугами. И имя им было — серафимы, херувимы, престолы, господства, силы, власти, начала, архангелы и ангелы. У каждой категории слуг были свои обязанности: одни пробуждали любовь к Богу, другие несли божественное просвещение, третьи держали престол Божий, четвертые стали наставниками земных правителей, пятые воспитывали праведников и пророков, шестые боролись с дьяволом, седьмые управляли и укрощали стихии, восьмые руководили девятыми и отвечали за просвещение и наставничество среди простых людей.

Самые близкие к людям божественные сущности — ангелы (переводится как посланец, вестник). Казалось бы, они — благодатные персонажи для литературной деятельности. Но отчего-то о них мы знаем по большей части из Священных Писаний, сочинений святых отцов или из восторженных восклицаний поэтов: «Ангел чудный! Ангел светлый!» Если они и становятся героями светских прозаических художественных произведений, то всегда это — бесплотная сияющая сущность, милый амурчик (как отголосок античности) или крылатый сияющий огромный «человек» с огненным мечом. Попытайтесь вспомнить хорошо прописанный «живой» образ ангела в литературе XIX — начала XX столетия, и попадете в тупик — мало того что все «залетные» ангелы безымянны, они еще и бесхарактерны, то есть представляются не самостоятельными личностями-сущностями, а орудием воли Божьей (исключение, пожалуй, представляет пушкинская «Гаврилиада»). Как ни странно, но даже шаловливые купидоны не удостоились отличительных черт характера. Зато с завидным постоянством поэты и писатели посвящали свои произведения мятежникам этого рода — демонам, описывая их страдания и страсти или наделяя комическими недостатками с такой полнотой, что впору было поверить в реальность их существования. В конце XX века ситуация резко меняется и начинается «очеловечивание» ангелов в литературе и искусстве, использование этого образа в компьютерных играх и т. п. В настоящее время уже можно говорить о «буме» на ангелов. А поскольку описывать совершенство — занятие неблагодарное, современные авторы пошли по линии «очернения» божественной сущности, то есть ударились в описание «неправильных» ангелов. Настолько неправильных, что окружающие их путают с людьми или демонами.

Роман Андрея Белянина «Моцарт» выбивается из ряда подобных книг, в то же время отражая общие представления об ангелах среди людей. Присмотревшись, в нем можно обнаружить параллели с огромным количеством сюжетных линий из романов других отечественных и зарубежных авторов. Можно сказать, что главный герой новой книги Андрея Белянина — ангел по прозвищу Моцарт — в чем-то продолжил галерею несовершенных ангелов современности. Однако он уникален, поскольку практически лишен недостатков — не считать же серьезным пороком отсутствие музыкального слуха. Во всем остальном герой Андрея Белянина — обыкновенный ангел. Если бы не трагедия, которая сопровождает его по жизни, он вряд ли бы удостоился роли главного героя. Моцарт появился на свет с телосложением, которое давало возможность петь в райском хоре, прославляя Создателя, и… без музыкального слуха. Бог никогда не раскрывает Свои замыслы до конца, но ничего на свете не делается без Его ведома или воли. Возможно, именно такой ангел был нужен для исполнения особой миссии. Вот только гордиться или радоваться тому, что на тебя легла печать избранности, ангелы не умеют — они заведомо лишены стяжательства, беззаветно преданы Богу, прозорливы и мудры. Моцарт, обладая всеми этими качествами, все же не сумел смириться с уготованной участью и проявил гневливость, то есть опустился до рукоприкладства по отношению к обидчикам (не будем останавливаться на таком моменте, как отсутствие у «певчих» ангелов элементарного чувства такта). В результате он становится бойцом Девятого Легиона ангелов быстрого реагирования, который отвечает за очистку Земли от нечисти. Как говорится, Моцарту подобрали дело «по душе», позволив распускать руки и «выпускать пар» от несправедливости судьбы. Остается только догадываться, каково было бедолаге в армии. Автор не стал останавливаться на этом эпизоде жизни героя, дав нам несколько намеков в скупых фразах сержанта-наставника. Судя по ним, сначала «выносили» Моцарта, потом уже сам Моцарт бил сначала четверых «сопризывников», а потом и начальство. В результате на службу агрессивный ангел отправился в «горячую точку» — Черногорию — за свой счет. Поэтому не стоит удивляться тому, что в руках у него не меч, а ножи, освященные святой водой и протертые ладаном, — ими удобнее драться, учитывая малый рост ангела. Он сам выбирал оружие, правильно рассчитав силы. Внешне Моцарт почти ничем не отличается от людей (судя по некоторым фразам его противников, он и среди них не самый рослый), поэтому ему приходится объяснять, что он — ангел.

Говорят, легко верить в то, что видел. Моцарт не сомневается в существовании Бога, потому что видел непосредственно «вблизи» творения Его. Он не ВЕРИТ в Его существование, он ЗНАЕТ, что Бог есть. Людям этого не дано. У них более трудная задача — они должны верить, не имея на то никаких оснований. Бог не спешит поддерживать их веру, скорее каждый раз усложняет испытание. Никто и никогда не видел мертвого ангела, никакой археолог не сможет откопать его останки — они не должны покоиться в грешной Земле. Людям легче обнаружить кости любой адской твари. Почему же Бог сознательно убирает от глаз человеческих все, имеющее отношение к Нему, но не мешает темным силам демонстрировать свое присутствие на Земле? Боюсь, ответа мы не найдем. Замысел Божий никогда не раскрывается человеку. Или разгадка лежит на поверхности, а мы не желаем ее принимать как верную. Ясно одно — в мире, где благодаря литературе и кинематографу установилась вампиромания и ведьмомания, ангелам не осталось места. Людям легче поверить в демонов, чем в них. Поэтому критерий «верю, что ты ангел», или «не верю» — это не только вера словам конкретного ангела, но и вера в Бога в целом, которая предполагает и веру в Его присутствие в реальной жизни. Говоря иными словами, только истинно верующий может признать в простом человеке ангела.

Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы заметить, что действие романа разворачивается в мирах, стоящих на грани катастрофы. Рефреном по книге идет девиз Девятого Легиона «Ни шагу назад и ни шагу без приказа!». В истории человечества такие приказы-девизы появлялись многократно, когда на кону стояла судьба мира. Девиз Легиона проглядывает и в песенной строке, напеваемой подругой Моцарта Сильвией: «…мы не уйдем с черногорского берега» (крошечная Черногория всегда являлась лакомым кусочком для соседей и находилась в состоянии войны), и в похождениях героев в современном Волгограде, где когда-то появился знаменитый приказ № 227, известный под названием «Ни шагу назад!» (падение Сталинграда должно было спровоцировать вступление во Вторую мировую войну Японии и в результате ведение боевых действий Советским Союзом на два фронта), и в поездке в Саратов, где недавно мэр призывал к борьбе с членами отдельных партий «старыми вампирскими методами» (вряд ли кто-то будет спорить с тем, что ни одни выборы не проходят без предсказаний типа «Все пропало!» и призывов «Спасем Россию!»). Дислокациям героев романа можно было бы посвятить целую линию размышлений, но оставим развитие этой темы для читателей — уроженцев Будвы, Котора, Волгограда и Саратова, потому что антураж, конечно, важен, но без «связки» с персонажами теряет свое значение. Мы еще вернемся к: локациям, а сначала поговорим о «команде» Моцарта, с которой он путешествует по миру, спасая его от вампиров.

Традиционно для Андрея Белянина на борьбу с врагом выступает сборное воинство — ангел, две обычные девушки и… дедушка-вампир. Каждый из членов самопроизвольно собравшейся команды — личность примечательная. Каждый по-своему интересен и загадочен.

Сильвия Милорадович из рода Храбреновичей-Охмункевичей — отчаянная черногорская герцогиня. Именно она стала причиной переноса ангела в современный мир, сначала взяв его в заложники и заставив защищать от охранников ее мужа, а потом погнавшись за старейшиной вампирского клана Алых Мантий. Моцарт иной раз задается вопросом: за что ему на голову свалилась такая непоседа? Ничто в мире не происходит без воли Божьей, поэтому горячая аристократка появилась в жизни ангела неспроста. Похоже, она была послана для испытания. В самом деле, героинь, подобных Сильвии, у Белянина еще не было. Несмотря на ее некоторое сходство с Сабриной фон Страстенберг и с Рахиль Файнзильберминц, это — совершенно незнакомая читателю девушка. Она прекрасна, но совершенно лишена добродетелей — ворует оружие, пьет как лошадь (родовое прозвище Опохмелович), матерится, как портовый грузчик, транжирит чужие деньги на тряпки, устраивает драки в трактирах… Невоздержанная и слегка неуравновешенная Сильвия лишена страха, нахальна и неразумна. Ее родина более пятисот лет боролась за независимость, поэтому у населения выработался особый характер, одной из черт которого было пренебрежение к естественной смерти и глубокое уважение к смерти в бою. Люди погибали настолько часто, что «возрастная планка» редко поднималась выше тридцати лет, если верить строкам стихотворения Владимира Высоцкого о черногорцах. Достаточно вспомнить размышления Моцарта о том, что в Черногории вместо благодарности он получает пистолет, приставленный к затылку, чтобы понять, в каком мире выросла герцогиня Милорадович-Охмункевич. Короткий срок жизни черногорцев влияет на характер Сильвии. Она молода и знает, что до старости ей не дожить. Она спешит жить, жадно хватает все, что дает судьба. Мать погибла, когда девушке было всего пять лет, отца и брата порвали вампиры, пока муж Сильвии прятался сам и держал жену под замком, чтобы не могла помочь родственникам. Не стоит удивляться, что в этой молодой женщине так мало женского — после смерти матери некому было научить хорошим манерам. Ангел видит в ней маленькую девочку, которой очень хотелось, чтобы ее услышали. Отсюда ее неуемный характер, стремление быть замеченной. Типичное поведение подростка, а не взрослой женщины. Ощущение, что Сильвия не спешит расставаться с детством. В результате она при всей опытности выживания в жестоком мире временами выглядит младше нежданной полублаженной подруги Риты.

Волгоградка Рита — интеллигентная девушка деревенского происхождения, тихоня и умница, практически безгрешная. Антипод Сильвии. Находясь рядом с герцогиней, она подтверждает истину про то, что противоположности сходятся. Случайная встреча в питейном заведении положила начало дружбы. Но в мире ничто не происходит случайно. Сложно сказать, как бы развивались события дальше, если бы не Рита. Во многом благодаря мягкой и до невозможности толерантной современной девушке, которая приняла черногорскую герцогиню такой, какая она есть, и впустила в свое сердце, средневековая красавица получила возможность легко адаптироваться в новом для нее мире. Автор не посвящает в подробности знакомства героинь. Кто из них кого выбрал — неясно. Да это и неважно. Главное, что саму встречу с Ритой можно рассматривать как знак свыше — ведь именно она в результате привела Моцарта и Сильвию к вампирам. Следовательно, и за ней тоже было зарезервировано место в команде ангела, так же как и за ее дедушкой — вампиром Викентием (сама Рита об этом родстве не догадывается). На первый взгляд в современной девушке нет жизни, настолько она бесцветная, просто «серая мышка». Но присмотримся к ней внимательнее. Провинциальная девчушка ведет себя как аристократка крови — хорошо разбирается в моде, косметике, средствах гигиены, морщится, когда подруга начинает сквернословить. Рита вся на виду и в то же время засекречена и законспирирована донельзя. Моцарт постоянно говорит про нее «тихоня». Но перед нами образец «железной» девушки, воспитанной в духе «кисейной барышни». Стоит вспомнить, как она сжимает кулачки, отправляясь за Виком, упрятанным в гостиничных подвалах в Саратове, всем видом показывая, что готова драться или умереть. Или ее появление в конце книги на берегу в разгар боя. Да, она постоянно визжит, и толку от нее мало, но уже само то, что не бросает друзей, — показатель смелости. Можно сказать, что дедушка Викентий позволяет ей задержаться в детстве, старательно устраняя из жизни внучки все, что могло бы ее расстроить или сделать более взрослой. Он позаботится о ее будущем — в этом не стоит сомневаться, и у нее будет все, что пожелает. Вот только нужно ли это девушке? Ведь в настоящем времени Рита, несмотря на старания Викентия, вряд ли настолько счастлива, насколько этого желает дедушка. Стоит вспомнить знакомство девушек в баре, чтобы задаться вопросом: почему Рита была там одна? Из разговоров Викентия и Моцарта, из разрозненных фраз самой девушки складывается неприглядная картина — Рита безумно одинока. У нее нет парня, у нее нет подруг… Может быть, именно это и стало причиной такой беззаветной дружбы с юной герцогиней? Может быть, визг — не признак страха, а желание привлечь к себе внимание, только выраженное совершенно в другой манере, чем у подруги? Если допустить это, то становится понятным, что именно связывает девушек — они видят друг в друге родственные души. И это же объясняет их выбор одного и того же мужчины (ангел явно воспринимается ими не как божественный посланник).

Любовная линия в новом романе, хотя и находится на виду, не переходит границ целомудрия. Это вполне объяснимо — перед героем стоит проблема выбора между двумя малознакомыми девушками (причем ни у одной нет серьезного преимущества, которое возникает при «давности знакомства»), поэтому нет постельных сцен. Решение, к которому приходит Моцарт, закономерно. И дело не в том, что Сильвия более живая и темпераментная, чем Рита, — для ангела это не самое главное. И не в том, что Рита успела приобрести массу добродетелей, а у Сильвии в этом плане все еще впереди. У волгоградской девушки есть обеспеченный дедушка, который побеспокоится о ней, а у черногорской герцогини никакого «тыла», поэтому ей поддержка Моцарта жизненно необходима. Для того чтобы понять, почему именно герцогиня стала избранницей бойца Девятого Легиона, стоит обратить внимание на двух проходных персонажей, которые встречаются на пути Моцарта и Викентия. В Волгограде это обеспеченная дама, которая разъезжает на бронированном «хаммере» с пуленепробиваемыми стеклами. В Будве прицепилась Зося Чифиринская. Первая из них — явно с криминальным прошлым (упоминание о том, что с ней «давно не происходило ничего интересного» в ответ на сообщение, что машину могут обстрелять), вторая — с массой дипломов «филолога-психолога-писателя-журналиста», в прошлом спортсменка в полутяжелом весе, с вульгарными манерами. Зеркальное отражение вероятного будущего двух главных героинь. Воспитанная интеллигентная Рита ассоциируется с вальяжной дамой. Герцогине Сильвии так не повезет. Невозможно представить, что в современном мире найдется некто достаточно сильный, чтобы справиться с ее характером и сделать из нее «настоящую светскую львицу», какой ей положено быть по праву аристократического происхождения (она сразу же испортит репутацию мужа). Неспроста обе эти дамы появляются в определенных местах — в родных городах героинь. В настоящем обе девушки тянутся к ангелу, в будущем только одна из них (именно та, за которой есть сила, есть поддержка) способна рассмотреть и оценить его красоту. Вторая (разочарованная в жизни, одинокая, не добившаяся ничего) отмечает вампира как платежеспособного мужчину, а на ангела бросает только беглый взгляд. Обе женщины тянутся к тому, чего лишены в настоящем, к тому, что им необходимо в первую очередь. Деньги не дают чистоты отношений, поэтому волгоградская дама способна заметить и оценить Моцарта. А вот безденежная дамочка первым делом вычленяет из толпы решение своей проблемы, потому что красивых, чистых, но бедных людей среди филологов-психологов-писателей-журналистов и спортсменов, не пробившихся в первые ряды, пруд пруди. Но суть от этого мало меняется — автор показал нам вероятное развитие событий, то, что может произойти с девушками после четырех дней «отпуска» Моцарта, когда он исчезнет из жизни людей и вампира, к которым успел привязаться. Но… а так ли все «прозрачно»? В жизни все может получиться иначе, потому что все в руках Божьих и человечьих, потому что Создатель каждому дает право выбора своего пути. Неспроста же Сильвия и Рита с такой яростью кидаются в бой против этого «нежелательного» будущего, отстаивая своего ангела от посягательств недостойной женщины.

Оторвемся от любовного треугольника и вспомним о последнем члене команды Моцарта. Викентий — еще более скрытный персонаж, чем его внучка. Это объяснимо — вампиру приходится прятаться от людей. Следует признать, что дедушка Риты неплохо устроился в жизни: завел полезные знакомства и сколотил состояние. У этого «рафинированного» кровососа интересная биография, которую автор «выдает» скупыми штрихами. Ангелы прозорливы, и от них нельзя ничего скрыть. Моцарту некогда разбираться с Викентием, или он не желает этого делать, чтобы не привязываться, потому что, если поступит приказ уничтожить всех вампиров без исключения, придется убить и этого негаданного помощника. Но между делом отмечает некоторые детали, которые могут заинтересовать и внимательного читателя. Где обращенный полета лет назад вампир мог научиться пользоваться огнестрельным оружием так виртуозно, чтобы снимать влет движущуюся цель? Кто учил его стрелять из пулемета и водить бульдозер? Об этом в тексте ничего не сказано. Викентий далеко не трус, несмотря на постоянные причитания по поводу свалившегося на его голову ангела. Можно было бы углядеть в этом образе перекличку со многими героями других современных авторов (из романов «Проснуться живым» Надежды Первухиной, «Путешественница» Елены Самойловой или «Лукоморье. Каникулы боевого мага» Сергея Бадея), но больше всего, на наш взгляд, вампир Викентий похож на Валеру Люстрицкого из «Рыжего рыцаря» самого Андрея Белянина. Неспроста же Рита постоянно размышляет о его сексуальной ориентации. Вращаясь среди «заевшихся», ищущих острых ощущений «аристократов власти», выступающих в роли «доноров», он приобрел богемный налет, который слетает с него в моменты настоящей опасности. В команде ангела Викентий — ключевая фигура. Он не только спонсор команды и информатор, но и один из активных бойцов. Можно сказать, что именно ему должны быть благодарны Моцарт и Сильвия за благополучное окончание разборок с Алыми Мантиями. Ему и Рите. Именно это полувампирское семейство призвало на помощь ангелу сержанта, священника и жителей Котора и Будвы.

Рассказ о новой книге Андрея Белянина будет неполным, если не отметить одну особенность. Открывая роман «Моцарт», читатель ждет переклички с «Демоном по вызову», поскольку книга об ангелах автоматически просится на свое место в предполагаемой дилогии «Ангелы и демоны». Но Андрей Белянин преподнес своим поклонникам сюрприз, потому что больше всего сюжет новой книги напоминает долгожданное продолжение «Вкуса вампира». Дело в «системе персонажей» или в мелких элементах, которые в новой книге легли по-другому. Автор словно перемешал кусочки пазла. Дэн Титовский сразу признается, что он — отрицательный персонаж, ангел Моцарт — заведомо положительный герой. В то же время они оба нетипичные представители своих рас. Отважная пропойца Сильвия мало похожа на элегантную Сабрину фон Страстенберг. Но тем не менее у них есть общие черты: обе принадлежат к знатному роду, обе — из южных стран, обе — натуры страстные и лишенные комплексов. На этом их сходство заканчивается. Первая получила консерваторское образование и чарует всех звуками виолончели, вторая горланит песню про танцы на костях врагов, действуя на нервы окружающим. Страстная Сабрина готова соблазнить каждого встречного, не менее страстная Сильвия одержима боевыми действиями, а сексуальность ею осознается мало. За одной охотятся борцы с нечистью, ею хотят откупиться от ловцов астраханские вампиры, чтобы заставить Дэна принять власть Барона. Вторая сама охотится на вампиров и втягивает в это дело не только ангела, но и Риту с Викентием. Одна — вампирша, вторая — ловец вампиров. Две главные героини Белянина находятся «по разные стороны баррикад». Сибирячка Ева Лопаткова — забияка и задира, волгоградка Рита — тихоня. Во «Вкусе вампира» знакомство девушек начинается с нападения одной на другую, во второй они сразу становятся подругами, что не мешает им между тем постоянно «делить» ангела. Первая предает сама, и ее предают. Вторая преданна, как собака. Ева рвется в бой, Рита размышляет, почему нельзя не драться. Можно сказать, что Рита «заняла ту нишу», которая во «Вкусе вампира» досталась Еве, но эта замена оказалась неравноценной, потому что «правильная» волгоградская девушка проигрывает безбашенной сибирячке по темпераменту. Вместо призрака Енота в «довесок» любовному треугольнику героев достался вампир Викентий, вынужденно перейдя в стан друзей ангела, поскольку присматривает за внучкой. Он совершенно не похож на Енота, хотя временами выполняет «работу Енота» — разгоняет массовку. Досаждает героям по-прежнему «мелкая сошка» — донор Папочка, который по своему положению в стане вампиров близок к мятному вампиру-трансвеститу Славику. Снова вся заваруха происходит из-за желания вампира-авторитета расширить зону своего влияния, хотя надо признать, что старейшина Алых Мантий приятнее Барона. Вместо двух наставников гончих кондоров — один сержант из учебки Девятого Легиона…

Немалое значение при сравнении двух книг Андрея Белянина имеют локации, к которым я обещала вернуться. Астрахань в свое время стала полноправным героем «Вкуса вампира». Не отстали от нее и Будва с Котором, а также Волгоград с Саратовом. Как говорится, «бытие определяет сознание», поэтому общества вампиров каждого города, описанного в «Моцарте», сильно отличаются от общества астраханских, отраженного во «Вкусе вампира». Алые Мантии, оставаясь на одном месте в древнем городе, сохранили традиции Средневековья, правда, обросли новообращенными вампирами, которые используются для черновой работы. Они действуют по ночам и по размаху и методам ассоциируются с корсиканской мафией — не только физическое уничтожение, но еще и подавление личности людей. Российские вампиры не такие. Они более современны и малочисленны. Ярче всего описан волгоградский клан — во многом благодаря Викентию, который объясняет обычаи и порядки в среде кровососов. Если ночные жители Астрахани старались не вмешиваться в жизнь людей, оставаться по мере возможности незаметными, то волгоградские вампиры ведут себя смелее. Они делятся на две категории. Одни из них — личности публичные, имеющие связи в элите города. Более того, они уже влияют на нее, используя официальный настрой на политику толерантности. Они собираются не на заброшенном полигоне или в ночном Кремле, а в центре города в библиотеке, работают в питейных заведениях, а днем прячутся в подвальных помещениях рядом с той же библиотекой. У них есть свои слуги среди людей, готовые убивать любого, на кого укажут. Вторая категория, судя по всему, так называемые отбросы общества. Это те, кто не нашел себе места в городе, не приспособился к его жизни. Они собираются в оврагах и уничтожают все, что оказалось в пределах досягаемости, не только людей, но и собак… Впрочем, судя по тому, что в овраге рядом с Мамаевым курганом объявляется Папочка, обе эти категории вампиров знакомы и первая категория «пользуется услугами» второй в определенных (особенно «грязных») целях. Саратовские вампиры более дисциплинированны, более осторожны. В книге нет ссылок на их общение с людьми за исключением Папочки. Справиться с ними значительно труднее. Но тем не менее и эти вампиры не выглядят бедными жертвами обстоятельств, неплохо устроившись в мире. Они сыты, и улицы города полны жертвами их преступлений — зомби.

Как же так могло получиться, что вампиры перестали скрываться и взяли верх над людьми? Куда же смотрит Бог? Где ангелы быстрого реагирования из Девятого Легиона? Этим вопросом задаются все, кого встречает Моцарт. Невольно задумываешься над замыслом Божьим. Ничто на свете не происходит против Его воли, и, если появились вампиры, значит, они зачем-то были нужны. Но в этом случае зачем было натравливать на них ангелов и почему вдруг охота за кровососами прекратилась? Вспомним и то, что следы пребывания ангелов среди людей тщательно скрываются. Мы привыкли к восприятию ангела как некого совершенного существа, но в описании Андрея Белянина эти «посланники» Бога теряют лоск и блеск практически сливаясь с обычными людьми. Ушли в легенды огромные ангелы в сияющих латах с огненными мечами, «ушли и лестницу за собой подняли». В России Моцарт беседует с двумя ангелами-посланниками (связными). Первый является в Волгограде и предстает в образе современного юноши-меломана, говорящего на сленге. Второй, саратовский, судя по первым фразам, примкнул к иеговистам. Нелегко оставаться ангелом в России. Более того — опасно, потому что даже тихому посланнику могут воткнуть заточку под сердце. Интересно, что в Черногории таких посланников нет… Люди забыли об ангелах не совсем по своей вине — их лишили доказательств ангельского существования и сделали это сознательно по замыслу Всевышнего. Более того, и честные священники — редкость. В книге описаны три служителя культа: волгоградский батюшка в дорогих джинсах под рясой и с килограммовой цепью на шее, черногорский священник — жертва вампиров, и… Папочка, который некогда был послушником при монастыре. Первый погряз в грехе стяжательства и служит не столько Богу, сколько Мамоне. Второй искренне верит в Бога, но держит на него обиду (где были ангелы, когда вампиры пили его кровь, как коктейль, через трубочку едва не на пороге церкви?). Но черногорский святой отец готов простить Господа, потому что явился Моцарт. Папочка, не веря в реальность ангелов, призывает Моцарта не богохульствовать, ибо «Бог есть», но сам же первым нарушает одну из основных заповедей божьих: «Не убий!»

Надеяться надо только на свои силы — вот та мысль, к которой приходят измученные издевательствами вампиров люди в конце романа. Если ангелы не приходят на помощь, значит… И вот тут у каждого свой вариант решения задачи. Одни смиряются с действительностью, поступая по принципу «расслабься и получай удовольствие», — это «доноры» вампиров. Вторые, надеясь только на свои силы, готовят к бою пулеметы. Третьи… А вот третьи — самые интересные. Это те, кто не только призывает ангелов на помощь, но сам готов прийти на помощь им. То есть «если ангелов нет, то их надо придумать»? В этой мысли можно усмотреть библейское: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят». Ведь что такое просьба? Говорят, что Господь сам знает, что нужно человеку, поэтому молитвы не столь необходимы, как уверяет церковь. И это на самом деле так. Господь знает каждое желание человека, но исполняет только те, о которых просящий готов молить, настолько они важны. Но в своих желаниях надо быть осторожными, иначе под воздействием массовой литературы и кинематографа можно выпросить толпу вампиров и зомби на свою голову, что и случилось с людьми. И ведь с ними без помощи ангелов уже не справишься!

Если посмотреть, кто приходит на помощь команде Моцарта на протяжении всего романа, может закружиться голова — такая получилась мешанина. В Волгограде это криминальная дама, в Которе — сержант и ресторатор, в Будве — священник… И как в сказке, в самый отчаянный момент в бойню на пляже по приказу сержанта вступают ангелы Девятого Легиона. Божественная помощь в борьбе с вампирами налицо, несмотря на то что был нарушен девиз спецподразделения «Ни шагу назад, и ни шагу без приказа!». Именно этот момент несколько проясняет ситуацию с судьбой ангелов — не они ли помогали соотечественникам Сильвии «не уйти с черногорского берега», не они ли вступили на защиту людей в Сталинградской битве? Все возможно, учитывая, что именно в период битвы на Волге Советское правительство обратилось за помощью к Русской православной церкви, и молитвы тогда были услышаны. И если это было именно так, то вел ангелов в бой, конечно, все тот же сержант, нарушивший на черногорском берегу последнюю часть девиза Легиона. Если принять эту версию, становится понятно, отчего подразделение было расформировано. Ангелы беззаветно преданы Богу, и нарушение приказа должно караться. Так отчего же Создатель передумал и принял решение восстановить Девятый Легион? Вернемся к библейской цитате: «Просите, и дано будет вам». Возможно, каким-то образом сержант смог доказать, что выполнял именно этот приказ, данный Свыше два тысячелетия назад, то есть были приняты во внимание просьбы Викентия и Риты (которые, кстати, беспокоились не за себя, а за друзей), и Господь получил доказательство того, что ангелы по-прежнему нужны людям и, быть может, даже вампирам?

Бог никогда не раскрывает своих замыслов, остановимся и мы, не смея решать что-то за Создателя. Остается только порадоваться, что все обошлось и Моцарт получил не только отпуск на четыре дня, но и способность видеть сны — то есть особый знак от Всевышнего, что все сделанное было сделано правильно.

Думается, что ни у кого нет сомнений — продолжение приключений следует. Ведь неспроста же сержант намекает на командировку в Россию. А раз так, то скоро в Девятом Легионе появятся три новых бойца. А как иначе, если герцогиня ни за что не оставит ангела и не упустит возможности подраться, и если кто-то будет против, то получит дуло пистолета под нос — неважно, что это будет сам сержант! Скромница Рита, естественно, не отпустит подругу одну, а Викентию просто будет некуда деваться, если внучка рвется в бой!

Пофантазируем, что будет дальше и где ждать высадки этого «ангельского десанта»?