Прошло ровно (не уверен) три дня, когда мой учитель вдруг (или не вдруг?) сказал, что мне пора бы отдать внучатый, если так можно выразиться, долг и навестить родную бабушку. (Сумбурное предложеньице получилось, это верно, конструктивная критика принимается, но что уж тут попишешь, да?)

Дворецкий выдал мне заранее оговоренную сумму, бутылку виски, пачку табака и одним движением практически за шиворот выставил меня за дверь.

Нет, поверьте, я не был обижен или унижен! Я прекрасно отдавал себе отчёт, сколь непроста школа учёбы у мистера Лиса. До сих пор ни он сам, ни его дворецкий ни словом не обмолвились, почему ушли (были признаны негодными) другие мальчики. Часто я ломал голову, что уж такого чрезмерно особенного он нашёл во мне? Да ничего ровным счётом!

Любой четырнадцатилетний подросток преспокойно справился бы с его несложными приказами. Ибо учиться в нашей школе куда более (в сто пятьсот раз!!!) страшно, чем служить мальчиком на побегушках у рыжего джентльмена из «близких к природе».

В общем, что бы я о себе ни думал и кем бы ни считал себя, случайный (но не вороной) кебмен высадил меня у моего старого дома, и надо признать, бабушка ждала моего возвращения, как второго пришествия Христа. Я вышел практически на порог, бросил монету кебмену и постучал в дверь.

– Типа «о»?! Кого мы видим, джентльмены? – вдруг раздалось за моей спиной. – А мы-то тебя как ждали, недоносок, как ждали-и…

Я успел открыть дверь на щелчок ключа и шмыгнуть внутрь. Бабуля огненным взглядом обожгла всех моих преследователей и захлопнула дверь.

– Ну что ж, Эдмунд Алистер Кроули…

– Не называйте меня так!

– Что ты мне принёс?

Я без лишних слов выложил из наплечной сумки всё, что мне было заранее выдано дворецким по приказу мистера Лиса. Можно было бы сказать «по просьбе месье Ренара», но я точно знал, что бабуля недолюбливает французов.

– Виски?

– Вот.

– Табак?

– Само собой.

– Ты?

– Я здесь, поверните голову.

Бабуля строго взглянула на меня, каким-то чудесным образом взвесила, измерила, сравнила, признала годным, криво улыбнулась, причудливо изогнув нижнюю губу.

– Садись, рассказывай, Кроули-младший.

– Это фамилия моей матери, – напомнил я. Впрочем, многолетний спор не имел смысла, мне самому хотелось хоть перед кем-то выговориться.

Бабушка откупорила виски, сделала большой глоток и с интересом обернулась ко мне:

– Ну-с, давай уже, лепи мне всю правду в лицо!

Я кротко выдохнул.

Что мне можно было ей рассказать? Длинную и сложносоставную историю о том, как мы (или не мы?) взяли преступницу, имевшую цель развести на деньги одного богатея?! Да кто же сказал, что это плохо? С точки зрения моей морской бабушки с боцманской трубкой в зубах это как раз было абсолютно правильно и восхитительно честно!

И что мне оставалось?..

Пресвятой электрод Аквинский! Оказывается, она умела слушать. Я уже утомился пересказывать ей всё в диалогах и деталях, а моя бабушка уговорила только примерно четверть виски.

– И ты успел его пнуть? Что ж, я удивлена, но, быть может, совсем чуть-чуть горжусь тобой, Эдмунд.

– Спасибо, бабушка.

– Не пора ли тебе?

Я опомнился, взглянул на настенные часы и понял, что уж точно пора. Выложил на стол переданный мне конверт с деньгами, пузатую пачку табака, обнял равнодушную к внучатым объятиям бабулю и вышел за дверь.

Как вы все уже поняли, меня там ждали.

– О, вот он и нарисовался!

– Парни, этот сучонок посмел над нами издеваться. Покажем ему, кто тут главный по райончику? – Ко мне навстречу шагнул Большой Вилли, демонстративно засучивая рукава.

И ведь не то чтобы я как-то жутко испугался. Просто их было шестеро, а я один.

Вилли махнул кулаком – мимо. Махнул вторым – мимо. Я только удивился, с чего это он стал таким сонно-медлительным, когда на пороге вдруг возникла моя любимая бабушка. Лик её был страшен, а речь…

– Укатаю под мостовую любого урода! Пошли на ветер от моей каюты! Не приведи Посейдон, хоть одна сухопутная тварь подаст тут свой писклявый голосок! Подвешу за колокола любого так выше форштевня, ниже ватерлинии! Ну, малолетние пираты, кого тут протащить под килем?

С этими словами бабуля так взмахнула юбками, что добрую половину банды Большого Вилли просто снесло.

– Вы чё, парни? Это всего лишь тощий недомерок и больная старуха?! – взвыл тупоголовый главарь уличной шпаны.

Я не оговорился, «тупоголовый» – самое то! Потому что моя грубая бабушка вдруг словно бы увеличилась вдвое в рост и в ширину, засучила рукава, оскалила кривые зубы и рявкнула, словно злая фея в детской сказке:

– Кто не спрятался, я не виновата!

После чего она с необычайной резвостью скакнула вперёд, учиняя вокруг себя практически смертоубийство. Мне бы и в голову отродясь не пришло, что бабуля на самом-то деле может меня любить и заступаться за меня так, что от обидчиков только пух и перья летели! Где только она научилась так грязно и непредсказуемо драться?

Это было самое неджентльменское мордобитие на свете. Бабуля била пяткой по большому пальцу ноги противника, потом коленом в живот, потом локтем в подбородок и с разворота кулаком в нос! Ей-богу, наверное, и двух минут не прошло, как у нашего порога валялась стонущая банда Большого Вилли и несчастные проклинали тот день и час, когда они связались со мной.

Бабуля же, покончив с дракой, по-матросски, зажав одну ноздрю, высморкалась на мостовую и вернулась к себе в дом, громко хлопнув дверью. Чего-то типа «до свидания, внучек!», естественно, не прозвучало. Да, собственно, я и сам не ждал от неё никаких романтических сентиментальностей в псевдосемейном стиле со взаимными лобызаниями и горячими объятиями.

Пожалуй, на тот момент мне было важнее побыстрее убраться отсюда, так как с поля боя в мою сторону стали сползаться недоразмазанные по брусчатке бойцы. Поскольку на обратный кеб денег мне не выдавали, а в долг возил только донец, возвращаться пришлось пешком. С чем, кстати, вполне можно было себя поздравить: погоды в Лондоне стояли изумительные…

Мягкая тёплая осень баловала нас дневным солнцем, ежевечерними дождичками и аккуратным туманом к восьми вечера, словно по часам. Ботинки у меня впервые за последние пять или шесть лет были по ноге, а не на вырост. Причём так хорошо сшитые, что не пропускали воду, хоть по лужам в них прыгай. Что я и делал иногда с полным моим удовольствием. Кроме нового тёплого твидового пиджака мне был куплен шикарный макинтош и охотничье кепи, из тех, что только начали входить в моду. Перчатки мне обещали только в холода, до наступления зимы Лис их ношение считал пустым баловством. Если, конечно, я ещё сумею дожить до зимы, а не сверну себе шею в очередном головокружительном приключении.

Работать на месье Ренара было жутко интересно, учиться у него всему подряд – вообще восторг, и пусть я не получал ни пенса жалованья, но зато жил, как английский пэр, на всём готовеньком. Мне не позволяли ни худеть, ни толстеть, меня гоняли не только палкой на тренировках, но ещё и по литературе, географии, математике, французскому, немецкому и русскому языкам.

На последнем Лис настоял особенно, у него было предчувствие, что в будущем судьба Великобритании будет тесно связана с политикой Российской империи. Чуть забегая вперёд, скажу, что его предчувствия сбылись в полной мере. Но пока вернёмся к настоящему времени, покуда я успешно дошёл почти до дома, и, быть может, мне оставалось топать минут пять-шесть, не более, как на противоположной стороне улицы произошло некоторое событие.

Девушка, нет, видимо, ещё совсем девочка, от силы десять – двенадцать лет. Стоит на мостовой, спина прямая, ножки в высоких ботинках на шнуровке, платье не британского фасона, слишком узкое в талии и широкое в подоле, на плечах водоотталкивающая накидка, на голове легкомысленный капор, в левой руке маленький саквояж, в правой – большой зонт, едва ли не в её собственный рост.

Но не это меня остановило, а то, что малышка отчаянно спорила с троицей подозрительных типов о том, где проживает… месье Ренар?! Она ищет Лиса?

– Мы отвезём тебя, крошка. Давай сюда чемоданчик.

– Просто скажите, в какую сторону мне идти, и я буду сердечно благодарна вам, джентльмены.

– Да ты сама не найдёшь! Это ж Лондон, здесь сплошные закоулки и подворотни. Чё, мы проводим, пойдём-ка, мышка! Давай возьму тебя под ручку, хе-хе…

На тот момент я уже не смог бы внятно объяснить, какая сила перенесла меня через дорогу и поставила между девочкой и тремя мужчинами.

– Мисс, я в курсе, где живёт месье Ренар. Это в пяти минутах ходьбы отсюда. Направо и прямо по этой стороне. Дом номер 12б, два этажа, электрический молоток.

– Ой, – улыбнулась девочка, поднимая на меня голубые, как ликёр «Блю Кюрасао», глаза и приседая в старомодном книксене. – Спасибо вам, сэр.

– Да он всё врёт, детка, – попытались вмешаться мошенники, но я, махнув рукой, остановил первый же кеб, даже не глянув на масть извозчика. – Прямо!

Мы успели вскочить в кеб на глазах растерявшихся мужчин, и белый араб дал пару.

– Они бегут за нами, – обернувшись, предупредила девочка.

– Не волнуйтесь, мисс, мы почти на месте.

Действительно, мы вышли из кеба и были в ту же минуту окружены красными от ярости и беготни бандитами.

– Ну всё, птенчики-и…

Это была последняя фраза самого говорливого.

– Алла-ах акбар! – протяжно заржал кебмен, белым коршуном бросаясь на тех, кто посмел угрожать его пассажирам. Я вроде бы упоминал вначале о конском профсоюзе?

Повторюсь, в общем, нынешние кебмены сплошь кони. И если ты не платишь за проезд, получай копытом! Но если на клиента наезжает уличная шпана, то поверьте, никакая полиция не спасёт их от ярости разгневанных коней!

– У тебя есть монетка для кебмена? – на ухо проорал я спутнице, пока белоснежный араб с развевающейся гривой отплясывал неизвестный мне восточный танец на трёх недалёких мошенниках.

Малышка восторженно кивнула и протянула пять пенсов. Хватило бы и трёх, но я показал монету кебмену, который самым вежливым образом принял деньги и низко поклонился на египетский манер. Троица негодяев боялась подать признаки жизни…

Я подмигнул девочке, и она храбро взялась за электрический молоток. Тут главное вовремя отдёрнуть руку, но она успела при явной неопытности обращения с этим чудом техники. Дверь открылась почти сразу же. Неожиданно для меня девочка бросилась на шею нашему дворецкому, который, как вы догадались, автоматически отступил в прихожую, захлопнув дверь перед моим носом.

Это было даже несколько обидно, право слово.

Я обернулся. Кеб уехал в клубах пара, трое преступных побродяжек по-прежнему даже не пытались приподняться с мостовой. Поэтому я, безмолвный свидетель уже второй безобразной драки за день, просто перешагнул через них и вновь протянул руку к электрическому молотку. Вопреки моим ожиданиям дверь открылась почти сразу, а на пороге стоял мистер Лис.

– Майкл? Не ждал тебя так рано, но входи, входи. Как бабушка восприняла твой визит? Она всем довольна? Мы не разочаровали её табачком, виски и новой порцией синяков? Очень надеюсь, что нет, не могу же я лупить тебя исключительно для её удовольствия.

– Благодарю вас, сэр, – кивнул я. – Вы так заботитесь обо мне. А позволительно ли спросить…

– Её зовут Кристи. Полное имя Кристина. Она сирота и двоюродная племянница нашего дворецкого, – казалось бы, даже не слушая меня, пустился перечислять мой наставник. – Живёт в пригороде Лиона, как всякая близпортовая девочка, хорошо говорит на четырёх языках, а в Лондон приехала с единственной целью обнять любимого дядюшку. Ты ей веришь?

– Да, я… упс, нет… я не понял вопроса, сэр?!

– Так, ерунда, не обращай внимания, – махнул лапой месье Ренар и направился в гостиную.

Сняв обувь и сунув ноги в тапки без задников на восточный манер, я бросился следом. Что он имел в виду под странными словами «ты ей веришь?». В каком смысле?!

Что, этой голубоглазой малышке, как я понимаю не очень дальней родственнице нашего старого доброго Шарля, можно было хоть в чём-то не верить? Она же совсем маленькая и… и… и такая… как кукла… ну, в смысле не то чтоб не живая, а прямо наоборот. Просто ещё и красивая! Я так думаю. Несколько наивная, это правда, а быть может, как раз таки прямо наоборот, просто она вся такая-а…

– Что за глупости я несу?

– Вот именно, – нахмурившись, подтвердил Лис. – Марш к себе в комнату переодеваться и быстро ко мне с докладом о своём визите к любимой бабушке. Мы заключили с ней джентльменское соглашение, а значит, я беру на себя ряд обязательств и намерен весьма щепетильно их исполнить.

– Кстати, да. Сегодня она удивилась отсутствию синяков у меня на руках, – задумчиво припомнил я.

– А почему их не было?

– Я увёртывался.

– Что, Шарль совсем ни разу по тебе не попал? – Мой учитель изумлённо вскинул брови.

Мне неудобно было говорить, что бо́льшая часть пропущенных ударов палкой пришлась мне по заднице. Но демонстрировать синяки именно на этом месте было ещё более проблематично, уже из этических соображений. Поэтому мне не оставалось ничего, кроме как пойти по пути наименьшего сопротивления. То есть тупо ударить первым.

– А почему вы не доверяете племяннице Шарля? На вид она вполне милый ребёнок. Скромная, храбрая, честная.

– Возможно, ты прав, мой мальчик, – поднял чашечку кофе месье Ренар. – У нас, лисов, обычно большие семьи, в помёте может быть до восьми малышей. Но мы ценим лишь свой родной запах. Дядюшки, тётушки, бабушки, дедушки, кузены и кузины для нас никто. Поэтому мне сложно представить, как маленькая девочка в одиночку едет из одной страны в другую, только чтоб обнять какого-то там дядю. Фр-р!

Я не знал, как положено поддержать это фырканье, поэтому улыбнулся уголком рта, неопределённо пожал плечами и ещё многозначительно вздохнул. С моей точки зрения, это должно было означать «да, сэр, куда только катится мир». Ну или что-либо ещё менее патетичное, но по теме.

– Месье, могу ли я поговорить с вами? – неожиданно раздался голос дворецкого. – Один на один.

– Майкл? – обернулся ко мне Лис.

Я безоговорочно отправился к лестнице вниз, маршируя в мастерскую. Самое лучшее место, где можно провести пару часов, абсолютно никому не мешая, и ещё никто не будет мешать мне. Как жестоко я ошибался. Внутри уже горел свет.

– Что ты тут делаешь? – сурово сдвинув светлые бровки, уставилась на меня наша юная гостья.

– Вообще-то я здесь работаю, – не сразу нашёлся я, с ужасом глядя, как эта мелкая мышь катает по полу ножкой мою экспериментальную трубку для полиции.

– Дядя Шарль сказал, что тебя наняли мальчиком для битья.

– Вообще-то я нанят секретарём и помощником месье Ренара.

– Хм, а почему ты мне не сказал?

– Да с чего бы?

Она поджала губки, словно была уверена, что я скрываю от неё что-то невероятно важное. Потом вдруг широко улыбнулась, дополнительно озарив мастерскую ещё примерно на сорок ватт.

– Ты симпатичный…

Я не знал, как положено отвечать в таких случаях, поэтому просто покраснел. Кристина закружилась по мастерской, хватая и трогая всё подряд и, к моему ужасу, особенно то, что трогать никак не рекомендуется, потому что…

– А что за проводки́?

– Не-э-эт! – взвыл я, бросаясь вперёд, но она успела тронуть переключатель, соединив синий с красным…

Бубух!!! Сноп искр, вонючий дым, воспарившая под потолок голубая лента, вздыбленные белые волосы, перепачканное сажей личико и тихое:

– Упс.

– Пресвятой Ньютон-шестикрылый, ничего тут не трогай!

Племянница нашего драчливого старикана испуганно подняла руки вверх, отступила назад, наступив на моё недоделанное изобретение, покачнулась и хряпнулась задницей на пол, взметнув подол и сияя белыми панталончиками в кружевах. С одной стороны, это было здорово, с другой…

Я даже пикнуть не успел, как дубинка на полу выстрелила – и игла электрошокера впилась мне в щиколотку меж краем брюк и ботинком. Какая боль, какая боль, разряд получая в сто вольт!

Пока меня трясло и колбасило, сверху с лестницы раздался сухой голос дворецкого:

– Я же говорил вам, месье, они подружатся.

На минуточку мне захотелось убиться об стенку, но дальнейшие решения в этом мире принимались без моего участия. Впрочем, как и всегда.

Но сегодня проблемы были у всех. Ха!

– Отмойте их обоих, Шарль. У вас отпуск до вечера, погуляйте по городу, покажите малышке достопримечательности, думаю, вам с вашей милой племянницей о многом надо поговорить.

– А мои служебные обязанности?

– О, Майкл легко с этим справится. Верно, мой мальчик?

– Д-да, сэр, – кое-как прохрипел я, поднимаясь с пола.

– Тогда, будь добр, сходи на кухню и приготовь нам лёгкий обед. Что-нибудь несложное. Омлет с шампиньонами, зеленью и помидорами черри, нарезанную ветчину с дыней, быть может, куриный жульен, сыр бри и мёд!

Кажется, я упал ещё раз, потому что сознание вернулось ко мне в тот момент, когда мой учитель, уверенно поддерживая меня за плечи, помогал мне переставлять ноги по лестнице. Мы поднялись наверх, я надеялся, он меня отпустит, но…

– Мальчик мой, – почти ласково начал Лис, когда мы дотопали до кухни, – запомни навсегда: джентльмен не отменяет своих решений, его слово должно быть отчеканено и принято на сохранение даже в золотовалютном фонде Форт Нокса! Если я дал дворецкому короткий отпуск до вечера, то это отнюдь не значит, что мы с тобой должны остаться голодными.

Я рассеянно кивнул, садясь прямо на пол. Лис засучил рукава, покосился на меня и продолжил читать лекцию:

– Также известно, что любой француз всегда умеет готовить. Там, где взрослый англичанин просто умрёт с голоду, пятилетний парижский мальчишка сварит кастрюлю супа из одной луковицы или поймает лягушку в Сене, а потом запечёт её в тине и виноградных листьях с каштанами и воробьиными яйцами. Пальчики оближешь!

Я невольно сглотнул. Мой рыжий наставник меж тем удивительно легко и быстро нашинковал кубиками ветчину, три шампиньона, головку лука, бросил всё это на сковородку, плеснул туда масло и, пока смесь подрумянивалась, мигом взбил в чашке два яйца со сливками.

– Тут главное специи и мера вкуса, – поучал он, перетирая три помидорки в пюре, добавил их в сковороду, смешал всё снова, щедрой рукой бросив горсть молотого перца и розмарина. – Две минуты, не больше, иначе пригорит!

Он вылил яйца в сковороду, быстро закрыл крышкой и, не прекращая непринуждённой болтовни, стал натирать твёрдый сыр.

– Соль в целом вредна для организма, и тем не менее без соли мы не сможем жить. Согласись, замену ей легко осуществить с помощью щепотки шафрана и тёртого пармезана.

Лис поднял крышку, посыпал готовящийся омлет сыром и закрыл вновь.

– Хлеб лучше поджарить. Причём на живом огне, модные электропечи для этого не годятся. Я всегда беру к омлету бокал сухого совиньона со льдом, но тебе, полагаю, будет достаточно зелёного чая с ложкой мёда. Итак?

Когда он снял крышку во второй раз, кухню заполнил дивный аромат, равного которому я не нашёл бы в целом свете. Пресвятой электрод Аквинский, как у него это получается?

– О, мужчина, умеющий готовить, никогда не пропадёт, – наставительно завершил Лис, раскладывая омлет на две тарелки и посыпая зеленью. – Присаживайся, мальчик мой, сегодня у нас будет трудный день. Надо набраться сил.

Меня не пришлось просить дважды. Ели молча, звон вилок о фарфоровые тарелки перемежался с лёгким хмыканьем и выдохами удовольствия. Почему он не…

– Кулинария – это банально, – даже не повернув головы, ответил месье Ренар. – Да, как любой француз, я умею готовить и делаю это, когда хочу. То есть себе в удовольствие. Но если бы я этим зарабатывал, то удовольствие перешло бы в рутину и обязаловку. Именно так губится совершенство. Нет уж, работа частным консультантом Скотленд-Ярда устраивает меня в максимальной мере, и я не хотел бы её менять.

Когда был выпит мой чай и его вино, Лис предложил пройти в гостиную. Там я привычно взялся за блокнот и электроручку, а мой учитель, скрестив лапы на груди, удобно устроился в кресле.

Пару минут он молчал. Я даже успел подумать, что, как ни раздражала меня своим курением бабушка, всё-таки в момент задумчивости человека игра на скрипке или дымящаяся трубка выглядит вполне гармонично и даже как-то традиционно для великой британской литературы.

– Маленькая девочка приехала из французского Лиона сама. Села на пароход через Ла-Манш, потом электропоезд до Лондона. Причём всё, что она знала, это имя-фамилия дядюшки и то, что на данный момент этот военный офицер работает на некого месье Ренара. По-моему, это сколь храбрый, столь же и безрассудный поступок, нет?

– Сэр, боюсь, я не очень разбираюсь в девушках…

– Ну, судя по твоему стыдливому румянцу, приходится признать, что да, – покровительственно кивнул Лис. – Не очень, совсем не очень. Настолько, что позволил десятилетнему ребёнку разгромить мастерскую, нанести вред самому себе и чуть было не угробить тебя же!

Я уныло опустил голову. Оправдываться было глупо да, честно говоря, и бессмысленно. Мне почти четырнадцать, по уличным нравам лондонских окраин в пятнадцать я почти мужчина, такие добровольцами в армию идут, и… и… не смог справиться с любопытной малолетней мышью! Это моя проблема, мой ляп, мой косяк (как сказали бы в банде Большого Вилли), тут нечем крыть.

– Сэр, мне показалось, что у нас есть какое-то новое дело?

– Майкл, ты умеешь переводить тему. Быть может, в следующем месяце я буду называть тебя Нико в честь знаменитого Макиавелли? – с лёгким сарказмом протянул мой учитель. – Но да, ты прав, дело таки есть. Маленькая мадемуазель Кристи приехала к дядюшке не просто так, а за помощью. В Лионе неожиданно пропал её дед, довольно известный часовой мастер. Французская полиция получила доказательства, что он был похищен и перевезён через Ла-Манш. Сейчас они послали запрос в Скотленд-Ярд, но захотят ли наши с этим возиться?

– Сэр, – на минуточку задумавшись, я поднял руку, как в школе, – неужели вы хотите сказать, что, пока мы не отыщем какого-то лионского дедушку, это маленькое безобразие в платьице будет громить мой… ваш… то есть наш дом?!

– Можно подумать, у тебя или у меня есть выбор.

– Я не хочу жить в доме с девчонкой!

– Ох, а вот представь себе, я тоже, – буркнул в усы месье Ренар, нервно дёргая хвостом. – Но не прогонять же её в отель. Во-первых, это не по-джентльменски, во-вторых, я вовсе не горю желанием сам себе готовить овсянку и гладить носки!

– А Шарль уйдёт с ней, тут и к цыганке не ходи.

– Вот именно! Короче, собирайся, мы ищем деда.

Секунд десять я честно боролся с искушением немедленно подать в отставку и к чёрту вернуться к бабушке. Хотя в принципе это одно и то же. Дольше пофантазировать на тему своей собственной самоценности мне не дали, Лис просто рявкнул мне в ухо:

– Я сказал, собирайся, мальчишка!

– Слушаюсь, сэр!

В общем, тарелки мы не мыли, бросили на кухне всё как есть, в гостиной тоже порядок наводить не стали. Ну его, вот выйдет Шарль из «отпуска» вечером и сам всё приберёт. По крайней мере, в этом моменте мы с месье Ренаром однозначно сошлись во мнении и даже пожали друг другу руки.

– А куда мы направляемся, сэр?

– Для начала в Скотленд-Ярд, – бросил через плечо мой учитель, размахивая тростью. – Эй, кебмен!

– Он же… чёрный?!

– Вороной, – толерантно поправил меня Лис. – Ну и самое главное, ты всё-таки учитывай, куда мы едем.

– Чё надо? – довольно развязно обратился к нам смоляной жеребец с сигарой в жёлтых зубах и пиратском платке на голове. Я бы к нему в кеб не сел и под угрозой гильотины.

– В Скотленд-Ярд, милейший, – сухо приказал Лис. – И побыстрее, если хочешь сохранить лицензию.

– А чё? Я готов! Помогать родной, мать её, полиции – это ж мой гражданский долг!

– Поехали уже.

– Да, сэр! Слушаюсь, сэр! Будет исполнено, чё!

Вот уж поверьте на слово, на моей памяти нас ещё никогда так быстро не возили. Чёрный кебмен пустил паровую машину с такой опасной скоростью, так срезая углы и не соблюдая элементарных правил дорожного движения, что, когда нас фактически выбросило у главного лондонского отделения полиции, лично я задавался всего двумя вопросами: сколько невинных людей мы передавили и каким египетским чудом сами до сих пор живы?!

Меж тем элегантно спрыгнувший с подножки кеба на тротуар мистер Лис щедро расплатился с извозчиком и протянул лапу, помогая мне подняться. Дьявольский электрод ему под хвост!

Нет же, не учителю, конечно, а этому жеребцу вороной масти! Вольт под двести двадцать, не меньше. Ибо бесят же! Простите за выражения, недостойные джентльмена. Но они меня реально достали-и!!!

– И что, мы пойдём прямо туда? – ангельским голоском уточнил я.

– Ну что ты, мальчик мой, кому мы там нужны? Это серьёзная организация, у них полно своих забот, – укоризненно покосился на меня наставник. – Нет, мы сядем где-нибудь в ближайшем пабе напротив и немного подождём. На ланче инспектор с сержантом позволят себе расслабиться. А тут раз – и мы, о-о, какая неожиданная встреча-а!

– Я бы не купился.

– Они тоже не идиоты, но надо соблюдать приличия, мы же британцы.

В паб, значит, в паб. Действительно, менее чем в квартале от отделения мы зашли в довольно мрачное помещение с одним-двумя посетителями. Хмурый бармен попытался хоть как-то слепить гостеприимную улыбку, отчего его красное лицо стало походить на маску из древнегреческой комедии.

– Дружище, я так понимаю, что здесь заседают полисмены после тяжёлого дня? – безапелляционно начал с вопросов мой наставник. – Пинту чёрного мне и стакан морковного сока моему юному помощнику!

– А-а, так вы небось осведомители? – сразу расслабился бармен. – Работёнка не пыльная, но платят гроши. Что ж, сок за счёт заведения, если ваш парень сам почистит и натрёт морковь.

Лис подмигнул, я, покорно сняв пиджак, засучил рукава и отправился за стойку. Грязный (реально грязный с ног до головы) поварёнок сунул мне в руку большую морковку и столовый нож.

Опыт обращения с овощами у меня был, бабуля частенько оставляла мне на ужин нечищеную репку или свёклу. Ну и кусок хлеба ещё, иначе как всё это есть? Так что скрести ножом вдоль морковки дело нехитрое. А месье Ренар тем временем не менее успешно окучивал бармена.

– Думается, такое завидное местечко, где по вечерам пьют фараоны, наверняка посещает и тёмная сторона Луны.

– Как-то вы причудливо выражаетесь, сэр. – Хозяин заведения толкнул Лису пинту пенного пива. – Сложные слова, непонятные уху простого бармена.

– О, я знаю отличное средство для лечения слуха! Звон монеты изумительно упрощает любой вопрос.

На барную стойку легла полукрона.

– Вторая прозвенит после ответа. Не говорил ли здесь кто-нибудь о старом часовщике из Лиона?

– Не припомню.

На стойку легли сразу две монеты.

– Сэр, вы щедрый зверь, но… понимаете ли, – краснолицый бармен понизил голос, – есть такая штука, учёные люди называют её «инстинкт самосохранения».

Краем уха я услышал стук ещё трёх монет, друг за дружкой выложенных в ряд. Потом раздался чуть дребезжащий шорох, словно бы их накрыла мокрая тряпка, которой протирают стойку бара.

– Был такой разговор. Бобби о нём не знают. Вроде как кое-кто зачем-то захотел подправить часы на Биг-Бене и привёз для этого опытного мастера из самой Франции. Но второй раз я этих болтунов уже не видел.

– Хм…

– Вот именно. А ведь были завсегдатаями, сэр. Как вам?

К тому времени, как я победно поднял очищенную и вымытую морковку над головой, мой учитель в задумчивости присел за самый дальний столик. Пена в его кружке оседала, но он не сделал ни глотка. Через пару минут я присоединился к нему, держа в руках бокал свежевыжатого морковного сока.

– Сиди и молчи. Мне надо подумать.

Да, собственно, я и не собирался лезть к нему со своими разговорами. Просто мне было интересно: вдруг мимо меня прошло что-то необычное, важное для дела, а я как последний дурак с морковкой так ничего и не заметил? Может такое быть, верно?

Мистер Лис сидел, как статуя Моисея работы Микеланджело, уставясь в никуда блуждающим взглядом. Если бы ему в этот момент заменили кружку с пивом на кастрюлю с прокисшим молоком, вряд ли он бы это заметил. По-моему. Мне так кажется.

Но тоже не факт, этот рыжий зверь полон сюрпризов, и предугадать его действия лично у меня ни разу не получилось. Ни тогда, ни потом.

– Майкл, напомни мне, я что-то говорил о преступной сети, охватившей своими щупальцами весь Лондон?

– Э-э, в целом да, сэр. Такое было. Но вроде бы всё оно обернулось в шутку?

– Да, да, – рассеянно ответил он. – Думается, если бы такая организация и была, то они бы первые отрицали своё существование. Всё это просто шутка, а если вы и не поняли, джентльмены, улыбнитесь, всё так смешно, это лишь шутка, не более.

– Мне почему-то кажется, что вы так не считаете?

– Ох, мальчик мой, – с чувством простонал Лис, и единственная рифма, которая скакнула мне в голову: «Ты тупой, и шёл бы ты домой!»

Конечно, это было не в ритм и вообще с нарушением всех основ стихосложения, но что делать, если вот так и прозвучало. Я взял себя в руки, выдержал паузу, хлебнув морковного сока, и продолжил было:

– Сэр, если вы правы, а я не смею в этом сомневаться, то…

– Ты вечно недоговариваешь, Майкл. Истинный британец говорит правду в лицо!

– Ух ты?! Неужели? А истинный британец не боится, что его уволят к чертям собачьим и он вновь вернётся в дебильную школу, после которой его всегда будет ждать любимая бабушка с тумаками?! – невольно вспылил я.

Месье Ренар подумал, принюхался к моему бокалу и уверенно сказал:

– Больше не пей. Там виски с морковным соком. Бармен, сволочь, сделал нам подарочек. Тебя развезёт в хлам, а оно мне надо?

Я с удивлением принюхался к своему бокалу. Пресвятой электрод Аквинский, яркий запах моркови действительно заметно глушил аромат дешёвого виски. Зачем же он это подлил?

– Чтобы разговорить тебя, – фыркнул мой учитель. – Да брось, Майкл, все так делают. Тебе уже четырнадцать, пора научиться принимать взрослую жизнь такой, какая она есть. Лисята входят в неё в пять-шесть лет, так что тебе как человеку ещё дали приличную фору.

Я не пытался спорить. Да и глупо было бы оспаривать приоритет человека в природе до той самой кометы, которая изменила наш мир. Теперь уже никто не смеет говорить, что люди венец Вселенной! По крайней мере, меня уж точно каждый день убеждают в обратном.

– Закусывай, а? – Лис пододвинул ко мне блюдечко с солёными сухариками.

Я послушно подчинился, и надо признать, что после виски с морковным соком пшеничные сухарики оказались тем, что доктор прописал.

В это самое время паб резко начал наполняться чёрными мундирами знаменитых лондонских бобби. Видимо, час так называемого ланча, перерыва на короткий перекус, настал, и практически всё отделение Скотленд-Ярда вдруг плотно набилось в заведение.

Бармен только и успевал наполнять кружки, сгребая монетки с прилавка. В помещении мгновенно стало людно, оно наполнилось запахом табака, мужского пота, шумом множества голосов, блеском начищенных пуговиц и грубостью сальных шуток. Все стулья тут же были расхватаны, а к нашему столику направились двое парней лет двадцати.

– Джентльмены, это полицейский паб.

– Джентльмены, – изобразил лёгкий поклон мой учитель, – нас предупредили об этом.

– А вам не сказали, что вы заняли чужое место, джентльмены?

– Нет, джентльмены, в суть этого вопроса мы не вникали. Но полагаю, в этом случае тут бы стояла табличка «Reserved», нет?

– Дьявол вас побери, джентльмены, – уже начали заводиться молодые полисмены. – Любой в этом баре знает, что вы сели за стол инспектора Хаггерта!

– Джентльмены, при встрече с инспектором передайте ему моё искреннее уважение!

К этой парочке присоединились ещё трое горячих голов, и неизвестно, как долго мистеру Лису удалось бы играть им на нервах, если бы к нам наконец не вышел сам инспектор с кружкой пива наперевес.

– Кто-то занял мой столик, ребята? О-о…

– Мы сию минуту вышвырнем их, сэр!

– Всем цыц! – рявкнул инспектор, подсаживаясь к нам на свободный табурет. – Вы когда-нибудь так дошутитесь, Ренар. Трудно было зайти ко мне в кабинет?

– Дорогой Хаггерт, я не хотел беспокоить вас по пустякам, – улыбнулся Лис и, подняв лапу над головой, громко сказал: – Тем двум молодым полисменам по пинте пива за мой счёт. Они были бдительны! Я угощаю, джентльмены, надеюсь, конфликт исчерпан?

Ну, собственно, никакого конфликта и произойти-то не могло. Представляю себе, какой шум поднялся бы в прессе, если б нетрезвые полисмены выкинули из паба законопослушного гражданина лишь за то, что он по неведению сел не на то место.

Газетчики традиционно недолюбливают полицию, но эти чувства взаимны. И те и другие считают, что им мешают исполнять их работу. Важничающие журналисты уверены, что всегда имеют право всё знать, а если работа полиции находится под контролем прессы, то ни один бобби не посмеет арестовать невиновного. Это же плюс? А надутый Скотленд-Ярд в свою очередь справедливо упрекает ту же «Таймс» в том, что вмешательство в ход расследования недопустимо, а публичная огласка всех действий полиции даёт преступнику возможность просто сбежать. Что уже, несомненно, минус, так?

Гармония, как мне кажется, никогда не будет достигнута до конца, уж поверьте.

– Итак, вы хотите, чтобы я бросил всех своих подчинённых на поиски пожилого француза, якобы увезённого на Британские острова, потому что двоюродная племянница вашего дворецкого, пока дело не раскрыто, будет жить у вас. Я правильно вас понял?

Мой хитроумный учитель несколько неуверенно кивнул. Мистер Хаггерт хмыкнул. Даже мне позиция месье Ренара казалась весьма зыбкой.

– А если Скотленд-Ярд не пойдёт вам навстречу, вы покинете должность нашего частного консультанта, так как ваш дворецкий уйдёт в долгий отпуск по уходу за ребёнком, а ваш помощник не способен его заменить, поскольку вы так привыкли к комфорту и определённому уюту. Вы часом не охре… тьфу, прошу прощения, джентльмены, за грубое слово.

– Нет, нет, продолжайте, – дружно загомонили все вокруг. – Нам очень интересно!

Бедный мистер Лис сейчас выглядел обычной лисицей, затравленной собаками. Он беспокойно ёрзал на стуле, стрелял глазами во все стороны, переводил взгляд с одного хохочущего полисмена на другого и от отчаяния лишь лихорадочно прикладывался к кружке.

– К сожалению, наш ланч короток, – безжалостно добил инспектор Хаггерт, тяжело вставая из-за стола. – Никакой информацией о французском дедушке с часами Скотленд-Ярд не обладает. Данных из портов о нём не поступало. В морг подозрительные трупы не доставлялись. Из французского посольства в Лондоне тоже жалоб не подавали, хотя за последние два дня они достали всё отделение! Но вам, милейший месье Ренар, я бы посоветовал подыскать новую прислугу. Самому! Не отрывая от службы обществу и без того занятых людей.

Он поднялся, бросив на стол пару монет, и ушёл вместе с остальными. Клянусь, над нами никто и никогда так не смеялся. Я сидел словно оплёванный, о подавленном состоянии моего учителя и говорить не приходилось. Единственное, что теперь он бы мог сделать как истинный джентльмен, просто выйти и застрелиться.

– Отлично. Значит, мы можем исключить осмотр портов, больниц и моргов, – с видимым удовольствием потянулся Лис. – А подай я официальный запрос, ответа пришлось бы ждать неделю! Вот видишь, как важно уметь разговаривать с людьми?

Я почувствовал, как краска жгучего стыда заливает мои уши. Неужели он опять притворялся, разыграв не только меня, но и практически всех служащих Скотленд-Ярда?!

Мы вышли из полицейского паба и пошли вперёд, фактически куда глаза глядят, потому что мой учитель опустил рыжую голову, кутая горло в шарф, и просто автоматически передвигал ноги, разглядывая редкие жёлтые листья на брусчатке.

Он резко замолчал, даже прикусывал нижнюю губу, словно боясь ляпнуть что-то не то. Его рассеянная сосредоточенность, если можно так выразиться (и это не оксюморон!), каким-то образом быстро передалась и мне.

Я честно попытался представить себе всю информацию сегодняшнего дня как некую математическую задачу. Есть исходные данные: некий «икс» пропадает из Франции и объявляется в Британии. По своей воле или нет, это данными задачи не учитывается, вернее, не является обязательным условием. Зато мы знаем, что этот «икс» известный мастер по ремонту часов и, следовательно…

На этом моя цепочка умозаключений дала сбой. Часовщик чинит, настраивает, регулирует или пусть даже создаёт новые механизмы, но кому это надо? Какому-нибудь богатому лорду, у которого кукушка в прадедовских часах на башне вдруг стала крякать или клевать особо чопорных гостей каждые полчаса с торжественным боем?

– Ещё часовщик может испортить механизм, – не поднимая головы, тихо сказал Лис. – А если сбить ход часов всего на одну секунду, со временем это может иметь весьма серьёзные последствия.

– Но, сэр, все городские часы давно работают от электрических батарей. Нельзя сбить стрелки, не отключив питание, а это сразу будет заметно на обслуживающей электростанции. Нас так в школе учили.

– О, школа да, великая вещь, – без малейшего уважения в голосе подтвердил мой наставник. – Только не все часы у нас переведены на батареи, есть и те, что работают по старинке. Мы, британцы, очень любим традиции.

– Большие часы в башне Святого Стефана! – сразу угадал я.

Месье Ренар закивал, словно китайский болванчик, у которого голова на пружинке.

– Их называют Биг-Бен, часовая башня в центре города, там всегда что-то происходит, – вдохновенно продолжил я, чувствуя, что поймал за хвост ускользавшую ранее нить логики. – Там маршируют гвардейцы, там вход в музей, толпы туристов, кебы, люди! Пресвятой электрод Аквинский, да там периодически появляется сама королева…

– Да. Точно. Факт. А ещё часовой механизм можно настроить так, чтобы в момент боя колоколов открывалось маленькое окошечко внизу и автоматическая винтовка производила прицельный выстрел.

– Конечно, сэр! Я даже где-то об этом читал!

– Я тоже, – уныло буркнул мой учитель. – А раз и ты и я это читали, то другие, думаю, тем более. Значит, если мы всё-таки имеем дело с преступлением, то оно по законам жанра будет чуточку более изощрённым и чуточку менее предсказуемым.

Я захлопнул рот. Этот рыжий зверь только что разрушил такую великолепную, стройную и, главное, очень-очень рабочую гипотезу.

Меж тем Лис резко вскинул правую лапу, останавливая проезжающий кеб, и вопреки своему скептицизму вдруг назвал адрес:

– К Биг-Бену, милейший.

– Слушаюсь, сэр, – вежливо приподнял котелок над гривой седых волос пегий могучий кебмен. – За полгинеи довезу вас быстрее, чем моя жена почешет у себя задним копытом за ухом! Если мне будет позволительно так высказаться, сэр.

– Полгинеи, – подтвердил Лис. – И спойте что-нибудь для моего юного друга.

– Я не пою, джентльмены. Разве что в церкви по воскресеньям, – сокрушённо покачал головой пегий конь, а я в очередной раз восславил небеса и Англию за непоющих кебменов.

Впрочем, как оказалось, радовался я рано. Во-первых, старательный кебмен двигался со скоростью беременной улитки, всех пропускал и всем уступал дорогу. Во-вторых, кебмен не пел, тут всё честно, но он болтал не затыкаясь, видимо считая, что всенепременно должен развлечь нас светской беседой. Причём светской, как вы догадались, исключительно в его понимании.

– А ведь как подскочили цены на овёс, вы не поверите, джентльмены. Буквально пять-шесть лет назад я мог перекусить на ходу за каких-то три пенса. А сейчас барыги дерут уже три с половиной! Куда смотрит правительство, я вас спрашиваю? К себе в карман, джентльмены! Уж поверьте, если бы я был в палате лордов, я бы заботился о нас, простых работягах. Я бы не крал овёс, продавая его втридорога. За пять лет цены выросли на полпенса! Куда это годится, а? Ладно, мы потеряли американские колонии, ладно, какие-то там индусы с афганцами позволяют себе неприличные жесты в нашу сторону, но овёс! Овёс-то?! Так ведь и до социального бунта недалеко. Боже, храни королеву…

Когда мы наконец доехали до Трафальгарской площади, я: 1) проклял всё на свете, 2) знал имена всех продажных членов правительства, 3) был готов голосовать за передачу полномочий профсоюзу кебменов, 4) молился Всевышнему, чтобы он покарал пегого идиота молнией, 5) пытался вырвать у месье Ренара его трость, чтобы электрическим разрядом лично покарать этого болтливого негодяя!

Мой учитель безмолвствовал, как бронзовая статуя адмиралу Нельсону, и его буддийскому спокойствию, пожалуй, мог бы позавидовать весь Китай с Тибетом в придачу.

Трафальгарская площадь была полна людей. Ну, наверное, было бы правильнее сказать граждан, горожан, приезжих и местных. Правильнее хотя бы потому, что примерно каждый десятый здесь принадлежал к «близким к природе». Взад-вперёд носились полосатые еноты, размахивая пачками газет, но при этом не упуская случая стырить хоть что-нибудь из неприбитого, непривинченного, непривязанного или неприклеенного.

Я отметил ещё двух нянек-овец, выгуливающих чужих детишек, ряд кебов с разномастными извозчиками из конского профсоюза и троицу туристов из России – медведей. Естественно, в расшитых петухами рубахах и с традиционными балалайками.

За порядком следили полисмены в чёрной форме, стройные, подтянутые, с каменными подбородками и неподкупным взглядом. Клянусь, да их форменные ботинки были так начищены, что в них можно было глядеться, а тугие узлы шнурков словно бы предупреждали любого потенциального нарушителя о неотвратимой суровости законов Британии.

– Мы поднимемся на башню, сэр?

– Зачем? – спокойно ответил мистер Лис, неторопливо оглядываясь по сторонам. – По-моему, невооружённым глазом видно, что никакого преступления тут не готовится.

– Да бросьте, – неожиданно прорвало меня. – Вы же ничего не знаете! Даже не подошли к Биг-Бену, не попытались проникнуть внутрь, не осмотрели лестницу и часовой механизм, не провели никакого осмотра, а ведь площадь полна народу, и если какому-нибудь преступному уму захотелось бы выстрелить сверху в монаршую особу, то…

– Ты читал об этом, – холодно ответил мой учитель, честно дождавшись, пока я выдохнусь. – Я ничего не имею против бульварной литературы, но опасаюсь, что неокрепшие головы могут счесть её некой инструкцией, руководством к действию. Как ты сейчас.

– Но, сэр, это же очевидно…

– Кому? – не хуже меня вспыхнул он. – Благодаря дурачащим детективам тебе ясно, что на старинной башне в центре города можно установить автоматическое оружие, стреляющее по часам с точностью до минуты, так? И что же, кроме тебя, этого никто не читал? Ни один, как ты выражаешься, «преступный ум» во всём Лондоне не додумался купить ту же дешёвую книжку? И этим самым «преступным умам» почему-то не взбрело в голову воплотить в жизнь этот гениальный, придуманный литератором план. Почему же?

– Я не…

– Отвечай, мальчишка! Почему?!

– Потому… потому что это известно всем? – рискнул я, и Лис мгновенно сменил тон:

– Браво. Ты пошёл путём логики, использовав «бритву Оккама». Если ты не в курсе, то это значит отсечь все лишние детали, дабы увидеть главное. Однако кроме этого стоит учитывать и другие моменты. Здесь слишком много людей, туда-сюда снуют толпы народа, а смысл преступления не в убийстве невинных, а скорее в сокрытии тела нужного человека.

– Но в книге…

– Майкл, в твоей книге устраивали покушение на королеву Великобритании. Не спорю, что это само по себе возможно. Официально в ближайшие три месяца нет никаких общегосударственных праздников на Трафальгарской площади, в которых непременно должна была бы принимать участие её величество. Следовательно, цель не она.

– Я не понимаю, – честно признался я, разводя руками. – Такая хорошая и целостная версия. Может, всё-таки вы с кем-нибудь поговорите и выясните, что тут на чём завязано?

– Что ж, быть может, ты и прав.

Лис поправил щегольской цилиндр на голове и отважно прошёл прямиком к семье русских медведей. Лично меня ещё за десять шагов уложил бы на тротуар один запах их перегара вкупе с отрыжкой чеснока у самого младшего, но частный консультант Скотленд-Ярда, видимо, не был подвержен таким мелочным слабостям. По крайней мере, не здесь и не сейчас.

– О, дружище! Сколько лет, сколько зим?!

– Маманя, ко мне лиса… лис клеится, – начал было медвежонок, но отец отвесил ему воспитательный подзатыльник балалайкой.

– Подходит к тебе старшой, так и скажи: «Здравствуй, дядя!» А ты чего хотел, лисий сын?

– Да я живу здесь, – широко распахнул лапы мой учитель. – Рад хоть кого из своих повидать! Сам-то ужо сколько лет не был на родной Брянщине, Смоленщине, Псковщине!

– Ох, да вы шутите, поди, – засмущалась медведица, кокетливо покачивая подолом мешковатого платья в стиле sarafan. – Такой весь из себя… быть не может!

– Эх, развернись, душа, нараспашку! – Лис вырвал балалайку у могучего медведя. – Балалаить не могу, пальцы сами гнутся, от любви к родной Расее мне б не задохнуться-а!

И совершенно профессионально исполнил что-то очень зажигательное и, несомненно, русское, но на своеобразный, какой-то даже валлийский манер.

Мохнатые гости нашей столицы дружно разразились аплодисментами.

– Слышь, дружище, давай обниму! – Старший медведь до хруста смял моего разносторонне одарённого учителя. – Мы тут по музеям ходили, скульптуры трогали, в фонтане малыша купали, а не скажешь ли, чё нам ещё б посмотреть?

– В-вот, часы на-а… башне. – Лис с трудом вернул себе дыхание, задирая голову. – Биг-Бен был построен в тысяча восемьсот пятьдесят девятом году, изначально так назывался самый большой колокол, названный в честь сэра Бенджамина Холла, а впоследствии…

– Да ну, – надулся капризный медвежонок. – У вас тут такие часы на каждом углу!

– Вы ошибаетесь, юноша, Биг-Бен один.

– А я говорю, что мы с мамой уже видели такие!

Теперь уже смущённая мама добавила сынуле по заднице в воспитательных целях.

– Это невозможно, так как… – Мой наставник вздрогнул, хлопнул себя ладонью по лбу, жутко выругался непонятным русским матом, потом поочерёдно пожал лапы всем трём медведям и бросился вперёд таким быстрым шагом, что мне пришлось бежать.

Он и раньше так делал, но хотя бы оборачивался, подмигивал, давал какой-нибудь знак, проверяя, иду ли я следом. Это уже было даже чуточку обидно, словно он совсем не дорожил мною или был абсолютно уверен, что я прямо-таки обязан бегать за ним, как собачка на поводке. В общем, долго размышлять было некогда, я едва догнал его через полквартала.

– Часовщик из Лиона, почему? Да потому что местный не возьмётся за такое и под угрозой жизни. Биг-Бен знают все, это достопримечательность, о нём романы пишут. Преступники читают книги? Читают! И чтут традиции! Мы все их чтим, поэтому на улицах Лондона с десяток уменьшенных копий Биг-Бена, и каждая из них может стать оружием! Но зачем? Против кого? Кто мимо них поедет? Королева? Нет, вряд ли. Члены палаты лордов, генералы, премьер-министр с приближёнными? Ох, да кто станет ради них так заморачиваться? Лично я бы не стал.

– Тогда ради кого? – запыхавшись, успел спросить я.

Лис посмотрел на меня отрешённым взглядом и пробормотал:

– Если не ради своего, то, значит, ради чужого. Это же очевидно.

Мне пришлось стукнуть себя по затылку за собственную глупость. Да, да! Ведь инспектор Хаггерт говорил о том, что их почему-то достало французское посольство. Не дожидаясь приказа, я выхватил газету у пробегающего мимо енота, сунул ему кулак под нос и быстро прочёл вслух:

– «Новый посол Франции приступает к своим обязанностям на следующей неделе». Новый посол! Может быть, цель именно он?

– «Может быть» тут явно лишнее.

– Да, сэр!

– Предположим, что старина Хаггерт должен обеспечить безопасную встречу французского посла. Конечно, от порта до посольства его будут сопровождать сотрудники Скотленд-Ярда, но что они могут сделать, если на каком-нибудь перекрёстке вдруг взорвётся циферблат уличных часов? Разве это можно предотвратить?

Лис обернулся ко мне, но я его опередил:

– Видимо, можно, если вы берётесь за это дело, да, сэр?

Мой учитель поперхнулся невысказанным поучительным монологом, закашлялся, постучал себя кулаком в грудь и пару раз кивнул, признавая мою правоту.

– Маршрут от пристани в центр города только один. Мы пройдём его весь, завтра времени уже не будет. Эй, кебмен! Подбросите нас в порт?

– Я, я! Натюрлих!

Мне стало плохо от одной мысли, что нас повезёт германец, но увы, лондонский конский профсоюз давно стал международным. Крепкий бурый голштинец дал свисток, скрипнули колёса, и мы покатили под громогласную декламацию Гёте или Шиллера, я их плохо различаю. Как по мне, так вся немецкая поэзия напоминает военные марши. Впрочем, в данном случае речь шла о ином…

Когда мы доехали и расплатились, я не удержался, в лоб спросив кебмена:

– Скажите, сэр, почему вы все поёте? Неужели нельзя дать возможность клиенту проехаться в тишине?

– Но как это возможно, джентльмены? – честно удивился голштинец, округляя глаза. – Ведь это ваша национальная традиция! Кебмен всегда должен петь! Нас так учили в профсоюзе.

– Пресвятой электрод Аквинский, да что вы знаете о…

– Держу пари, это кто-то из чиновников миграционной службы неслабо повеселился, – шепнул мне наставник, деликатно оттаскивая меня от горячего, но абсолютно бессмысленного спора. – Мальчик мой, а сбегай-ка вон туда, в управление, и узнай, когда и во сколько прибывает ближайший пароход из Франции. Заодно уточни, есть ли суда спецрейсов, перевозящие важных лиц или дипломатов.

– Да, сэр. Слушаюсь, сэр. Но сначала я выскажу этому надутому швабу всё, что накипело…

Я даже не смог бы вам объяснить, каким волшебным образом Лис развернул меня на сто восемьдесят градусов и дал такого пинка, что я мог бы долететь до Чаринг-кросского вокзала, если бы не стукнулся носом в вывеску «Билетная касса». Блямс!!!

Больно до жути. Зато окошечко сразу отворилось.

– Чего надо? – глянул на меня сонный кассир с синим лицом и мешками под глазами.

– Я хотел бы узнать о прибытии французского посла.

– Парень, ты в курсе, что это закрытая информация?

Перед синелицым вдруг появилась фунтовая купюра. Человек в кассе жадно сглотнул, вытянул дрожащую лапку и сгрёб деньги.

– Завтра в шесть часов пополудни мы примем частное судно из Франции, а кто на нём прибудет, будет знать только Скотленд-Ярд.

Окошко захлопнулось.

– Деньги идеальный спутник разговора, – значимо заявил месье Ренар, из ниоткуда возникая за моей спиной. – Осталось вызвать кеб и прокатиться до французского посольства.

– А мы не можем прогуляться пешком? – взмолился я.

Мой учитель подумал и кивнул: почему бы и нет, погода хорошая, дождик не идёт, а лондонская осень давно воспета всеми поэтами мира. Мы неспешно пошли вдоль по улице, я пинал опавшие кленовые листья, Лис пребывал в лёгкой задумчивости, что не мешало ему деликатно увёртываться от случайных прохожих и вежливо касаться края цилиндра, когда мимо цокала каблучками какая-нибудь изящная красотка.

Все ближайшие к порту кварталы были традиционно заполнены маленькими отельчиками, кабаками, трактирами, лавками скупщиков, разными увеселительными и торговыми заведениями. Здесь никогда не смолкал шум, не закрывались двери, тут днём и ночью толкались толпы народа всех профессий, языков, возрастов и наклонностей.

Особым вниманием у сошедших на берег матросов всех флотов и стран пользовались так называемые киски. Возможно, это было первое во всей объединённой Европе исключительно женское сообщество «близких к природе». В их ряды принимались прекрасные представительницы кошачьего племени. Но не тигрицы, рыси, пантеры и прочие, а только чистокровные кошки!

Всех пород, всех мастей, всех характеров и нравов. Подгулявшие моряки легко становились добычей этих грациозных созданий. Незадачливые любители выпивки и шелеста юбок в лучшем случае просыпались где-нибудь на задворках порта с больной головой и пустыми карманами. Слишком агрессивных или требовательных ждала более печальная судьба.

– Эй, рыжий красавчик, почесать тебе спинку коготками?

– Отвали, лахудра, он на меня посмотрел! Джентльмен разбирается в экзотических ласках от опытной персиянки.

– А если пойдёшь со мной, лисёнок, то и твой мальчик не останется без впечатлений.

Наверное, я краснел, но месье Ренар лишь вежливо раскланивался на ходу. Видно было, что подобное внимание ему явно приятно и мой учитель совсем не чужд грубоватой лести. Пару раз он даже останавливался пошептать что-то на ушко той или иной кошечке, передавая в мягкие лапки серебряную монетку. Не особенно и скрываясь, кстати.

Он так разговаривал. Что-то уточнял, что-то спрашивал, пел соловьём, рассыпался в комплиментах, никому не угрожал, излучал вселенскую любовь и, судя по сияющим глазам, буквально наслаждался прогулкой в этих злачных местах. Ох, а ведь именно тут прошла молодость моей бабушки, и должен признать, теперь я понимаю, почему ей есть что вспомнить…

Наконец примерно через два квартала мы дошли до перекрёстка, где стоял восьмифутовый Биг-Бен. Это та самая уменьшенная копия башни Святого Стефана, вполне себе работающая и указывающая лондонцам точное время. Быть может, не как в Гринвиче, конечно, но всё-таки.

Я ринулся вперёд, чтобы первым подбежать к часам, и начал подпрыгивать. Мне хотелось разглядеть циферблат, увидеть там… ну что-нибудь опасное с часовым механизмом или… не знаю, но там должно было хоть что-то быть?!

– Вряд ли, – негромко раздалось у меня за спиной. – Я был слишком поспешен в выводах. Не в главном, но дьявол традиционно прячется в многозначительных мелочах.

– Сэр?

– Мы просто гуляем. Считаем, сколько так называемых Биг-Бенов попадётся нам по пути. Но в этих часах нет ни заранее заряженных винтовок, ни подготовленных бомб с секундомером.

– Значит, послу ничего не угрожает?

– Его убьют, – покачал головой Лис. – Но я даже близко не предполагаю, как они намерены это сделать. В условиях задачи есть исчезнувший часовой мастер, лондонский Биг-Бен, новый французский посол и маленькая девочка, которая сейчас наверняка по кирпичику разрушает мой тихий уютный дом. И я ничего не могу с этим поделать.

– Мне жаль, что ничем не могу вам помочь.

Неожиданно он остановился, внимательно посмотрел на меня, точно увидел впервые.

– Мальчик мой, а ведь ты очень даже можешь мне помочь. Просто поговори со мной.

– Э-э, как это, сэр? – опешил я.

– Нормальным английским языком. – Лис едва ли не силой усадил меня на ближайшую лавочку под очередным маленьким Биг-Беном. – Мне нужен собеседник. Нужен кто-то, кто озвучит все нелепые, глупые и бесперспективные версии. Это даст мне возможность определить истинные намерения преступников и вызвать полицию до того, как они воплотят в жизнь свои злые замыслы.

Меня давненько так не тыкали носом в песок, но мой рыжий учитель, похоже, был абсолютно чёрств ко всяческим сантиментам. Все мои душевные метания и юношеские порывы волновали его не больше опавшей листвы под ногами. А если честно, то даже меньше, наверное.

Шуршание осенних листьев ещё хоть как-то могло вызвать у него сентиментальную полуулыбку, а мои надутые от обиды губы он не видел практически в упор. Мне не оставалось ничего, кроме как, сохраняя достоинство, стиснуть зубы, глубоко вдохнуть и выдохнуть, демонстрируя, в каком я гневе, и честно сыграть свою роль.

– Лично я считаю, что нам стоило бы вызвать инспектора и поделиться с ним нашей версией.

– Какой именно?

– Ну, тем, что на пути следования французского посла в посольство есть несколько Биг-Бенов. И любой из них может взорваться!

– С чего бы?

– А с бомбы! Ведь недаром они похитили известного часовщика из Лиона. Раз часовщик, значит, сумеет настроить часовую бомбу!

– Но тут счёт шёл бы на минуты. А что, если судно опоздает?

– Ла-Манш спокоен, сэр.

– А если посол решит поехать другим маршрутом?

– Он утомлён путешествием и наверняка хочет побыстрее принять ванну. Французы они все такие, им лишь только дай повод раздеться.

– Э-э, в каком смысле?!

– Ну, так говорит моя бабушка.

– О, её жизненному опыту мы не вправе не доверять, – благородно склонил голову этот удивительный зверь. – А теперь немножко усложним условия диалога. Признаюсь, что я получил кое-какую информацию от этих длиннохвостых красоток, что заигрывали с нами по пути. Новый посол уже не раз пользовался их услугами, будучи ещё молодым дипломатом. В общем, твоя бабушка тоже в чём-то права.

– Э-э, в каком смысле?! – теперь затупил уже я.

– Всё просто, он не поедет в посольство. Прямо с парохода, вопреки всем планам лондонской полиции, он направится в отель принять ванну и расслабиться. А уж утром торжественно вступит в должность.

– Вы хотите сказать…

– Да, Майкл, он поедет другой дорогой, – уверенно подтвердил Лис. – Мы насчитали с тобой уже два Биг-Бена, и… их возможно объехать. Нет смысла ставить бомбу там, где не пролегает путь жертвы. Его убьют в отеле.

– Но как? – не удержавшись, воскликнул я.

– Не знаю. Пойдём и посмотрим? – Он резко встал, поправил цилиндр, глубоко вдохнул всей грудью и махнул рукой налево. – Итак, отель «Элион» в двух кварталах к северу. «Киски» заверили меня, что он всегда останавливается именно там. Роскошные апартаменты на третьем этаже, прекрасный вид на Лондон, тишина и покой, личная охрана и… некоторые вольные шалости, информация о которых никогда не выйдет за стены заведения.

В ответ на мой недоуменный взгляд Ренар хмыкнул и покрутил в пальцах полгинеи.

– Ты даже не представляешь, как разговорчивы бывают люди, общаясь с «близкими к природе». И как много разного можно получить всего за одну монету.

– Но, сэр, – смутился я, – разве для настоящего джентльмена пристойно иметь отношения с этими… «кисками»? Вы бы знали, какими словами их называет моя бабуля…

– Милейшая женщина, – прокашлялся он, подумал и подмигнул мне. – Наш мир чуточку шире рамок любого мировоззрения. Меньше комплексов, меньше шор, меньше предубеждений – и у тебя всё получится.

– Разговаривать с людьми, да?

– Да, – серьёзно подтвердил Лис. – Все любят, когда с ними разговаривают, особенно кошки.

Мы встали, церемонно поклонились друг другу (не как японцы, но в британской манере) и плечом к плечу пошли налево в указанную сторону, где и должен был располагаться тот самый комфортабельный и умеющий держать язык за зубами отель «Элион».

Как мне объяснил по пути мой учитель, хозяин отеля серб, кухня французская, шеф-повар из России, обслуга из Средней Азии, а «киски» по договорённости водят туда самых респектабельных клиентов. И тех благородных джентльменов, что не склонны афишировать какие-либо отношения, но чрезвычайно щедры на оплату ряда услуг. Но нет, нет! Если вы до сих пор не поняли, то я поясню: «киски» никогда не спят с клиентами! Даже мне, четырнадцатилетнему мальчишке с окраины Лондона, это известно. Они обволакивают, чаруют, замурлыкивают, создают атмосферу. И есть люди, готовые платить за это немалые деньги.

Наверное, не в моём праве осуждать тех или иных. То есть юношеский максимализм убеждал меня в обратном, но реалии жизни напоминали, что я сам служу получеловеку-полуживотному. И, несмотря на все недоразумения, не намерен бросать эту работу! Тогда с чего бы мне осуждать других?

– Вот он. Мальчик мой, будь добр, останься на улице и наблюдай за всем, что может показаться важным.

– Как скажете, сэр.

– Правильный ответ. Но это не значит, что ты должен считать ворон, присматриваться к движению облаков и шевелению теней на тротуаре. Надеюсь, ты меня понял?

«Думаю, да», – подумал я. Звучит не очень, но на тот момент именно такая формулировка была для меня наиболее приемлемой.

Мистер Лис меж тем ровным шагом направился к входу в отель, легко взбежав по четырём ступенькам трёхэтажного особняка в стиле начала века. Широкоплечий швейцар попытался вежливо остановить его, но тот, презрительно фыркнув, танцевальным движением обошёл его, ловко нырнув внутрь и хлопнув дверями.

Мне же была предоставлена шикарная возможность испробовать себя в роли секретного агента спецслужб Её Величества. То есть стой, смотри, наблюдай, ничего не упускай из виду и не забывай делать соответствующие выводы. Вроде бы совсем несложно на первый взгляд.

Я только забыл спросить, как мне, собственно, поступить, если вдруг замечу что-то не то? Кричать, взывать к полиции, бежать за советом к наставнику, молчать в тряпочку, решать все вопросы самому? Какое решение единственно верное? Ох, и вот так с ним всегда.

Впрочем, обратно месье Ренар вышел буквально через пять-шесть минут. Быстрый, уверенный и очень довольный собой.

– Мне совершенно необходимо где-нибудь набраться! – торжественно объявил мой учитель. – Здесь должен быть какой-нибудь приличный паб. Ага, вот вроде бы на той стороне улицы есть подходящее местечко.

– Сдаётся мне, сэр, что вы раскрыли это дело? – озарило меня.

Лис широко ухмыльнулся от уха до уха и горделиво задрал нос.

– Идём, нам нужно подкрепить силы. Посол будет в отеле через два часа, и нам надо соответствующим образом подготовиться. Эй, гарсон! – Рыжий джентльмен ловко цапнул пробегавшего мимо енота. – Хочешь заработать шиллинг?

– Хочу два шиллинга, командор, – мигом сориентировался тот.

– Заплачу полтора, если приведёшь ещё четверых приятелей и окажешь мне одну несложную услугу.

Мы не успели дойти до паба, как нас настигла толпа аж из шести деловых енотов, и каждый был готов получить монету. Лис, не став спорить, честно выдал полтора шиллинга тому, кто их привёл, и вполголоса изложил суть дела:

– От порта до отеля «Элион» на перекрёстках стоят шесть башенок Биг-Бена. Я хочу, чтобы с шести до восьми вечера никто не мог разглядеть их циферблат.

– Чё, никого убивать не надо? – разочарованно вздохнула пара енотов с явно злодейскими мордочками. – А мы-то надеялись.

– Плачу наличными по исполнении задачи. Контролировать буду сам. Итак, кто хочет шиллинг?

Шесть лапок взметнулись вверх.

– Отлично, тогда марш за дело!

Когда мелкой уличной шпаны и след простыл, мы вошли в паб, чтобы появиться у знакового отеля с первыми наплывами тумана.

– Никаких вопросов, – буркнул месье Ренар, садясь за свободный столик. – Скажи лучше, у тебя ботинок всё так же под зарядом?

– Само собой, сэр, – с трудом удержался я, поскольку вместо ответов душа просила много вопросов. – Какую мощность установить?

– Максимальную. Возможно, тебе понадобится остановить взрослого крупного мужчину.

– Я тренировался и думаю, смогу попасть ногой в грудь или плечо не хуже вашего дворецкого.

– О да, Шарль прекрасный учитель. Кстати, что ты будешь есть?

– Любой говяжий стейк был бы кстати.

– Отлично. – Лис кивком головы подозвал неторопливого официанта и заказал две порции жареной рыбы с картошкой. – Мясо здесь есть не стоит, уж поверь моему звериному нюху.

– Зачем тогда спрашивали?

– Из вежливости, – искренне удивился он. – Не могу же я всё решать за тебя, это не по-джентльменски. Поверь, даже младшим необходимо иногда давать право голоса! А вот прислушиваться к нему совсем необязательно.

Примерно через полчаса, когда с пережаренной треской и отварной картошкой было покончено, чай выпит, бокал лафита неспешно вылизан моим учителем, он достал из жилета швейцарские часы на цепочке и убедился, что время приближается к шести вечера.

– Отлично, если судно придёт без опозданий, то всё должно сработать.

– Какое судно, сэр? – не сдержался я и тут же закрыл ладонями рот – молчу, молчу.

– Ох, неужели ты поверил, что опытный пьяница в кассе скажет первому же сунувшемуся мальчишке, когда на самом деле в нашу страну прибудет иностранный посол? – в свою очередь удивился мой учитель. – Мне пришлось кое-кому заплатить за подлинную информацию, а уж «киски» всегда знают всё: рейсы, время, названия кораблей, членов экипажа и прочее, прочее, прочее. От этого, видишь ли, зависит их заработок.

– Он прибывает сегодня вечером! А зачем вы…

– На этом лимит вопросов исчерпан, – остановил меня мистер Лис. – Пойдём-ка лучше прогуляемся мимо наших замечательных Биг-Бенов. В конце концов, мы должны рассчитаться за исполненную работу, верно?

Он расплатился на стойке бара и, не оборачиваясь, вышел из паба, мне вновь, пыхтя, пришлось бежать за ним вслед. И это не потому, что я неуклюж или объелся, просто мой наставник был настолько гармоничен в движениях, что от максимально расслабленной позы переходил к прыжку в считаные секунды! Я не понимаю, как он это делал, вроде вот сидит тут, а глянешь, он уже в десяти шагах у двери. Это был самый непостижимый зверь в моей жизни и сейчас, и потом, и, как я понимаю, до последнего часа.

Мы обошли отель бодрым шагом, двигаясь по направлению к порту. Собственно, не очень далеко, до двух самых близких с нашей стороны Биг-Бенов. Практически на наших глазах еноты, встав друг дружке на плечи, залепляли обрывками газет и мокрыми листьями циферблат. Незакрытым оставался лишь один.

– Отличная работа, парни, – ещё издалека похвалил их месье Ренар. – Добивайте последний, и деньги ваши.

– Слушаемся, командор! Дельце и впрямь плёвое, навались, братва-а…

– А что делаем мы, сэр?

– Возвращаемся в отель и ждём.

– Чего?

– Всего и всякого, – туманно ответил он.

Наш путь освещали зажигаемые к вечеру газовые фонари. Где-то вдалеке слышались первые гудки паромобиля. Этих машин в Лондоне было от силы пять-шесть штук, по цене и комфорту мало кто мог такое себе позволить. Убедившись, что за нашими спинами пятёрка енотов кидается грязью в циферблаты самых дальних часов, Лис остановился и при всех отсчитал нужную сумму предводителю шайки.

– Накинуть бы надо?

– От мёртвого осла уши!

– Понятненько, что ж, всегда к вашим услугам, командор! Точно никого не убивать?

– Не сегодня. – Лис добавил ещё полшиллинга «за оперативность». – Идём, мой мальчик, кажется, нам уже пора.

Когда мы ступили на первую ступеньку роскошного отеля с сияющей электрическими огнями надписью «Элион», мой учитель на миг сбавил шаг.

– Во-первых, что бы ни произошло, никуда не дёргайся и ничему не удивляйся. Запомни одно: твоё место у двери, и если французский посол попытается бежать, ты должен его остановить. Любыми средствами, кроме прямого членовредительства.

– Понял, сэр! Один вопрос, сэр?

– Один, – сразу предупредил Лис.

– Мы уже не защищаем этого француза?

– В первую очередь мы защищаем интересы британской короны. Так яснее?

Я верноподданнейше кивнул. В четырнадцать лет мир часто воспринимается в безоттеночном варианте, умение видеть весь спектр палитры всё-таки приходит с возрастом.

Когда мальчику говорят, что его действия необходимы для защиты родины, поверьте, он сделает всё возможное и невозможное или умрёт. Я был готов и к тому и к другому.

– Джентльмены, – попытался остановить нас швейцар у входа, – отель не принимает гостей.

– Майкл, объяснись, я очень занят, – попросил меня месье Ренар, с такой невероятной ловкостью исчезая в дверях, что мы со швейцаром почувствовали себя идиотами одновременно.

– Что это было, парень?

– Мой учитель, месье Ренар, – ответил я.

– Скажи-ка ему: в отель нельзя, у нас важный гость ожидается. Чего непонятного?

– А я-то тут при чём? Он внутрь прошёл, его и задерживайте. Мне и тут за шиворот не капает, – вдруг возмутился я.

Нервы на пределе, сами понимаете, а тут ещё вроде как я крайний? Несправедливо! Мне даже почему-то захотелось врезать швейцару ботинком под коленку, но надо было беречь заряд аккумулятора.

– Я его, конечно, найду, но сначала… – Едва здоровяк в швейцарской ливрее попытался ухватить меня за воротник, как на дороге показались огни мятущихся фар и практически к порогу вывернул, скрежеща шинами, новенький электромобиль.

Следом за ним стали парковаться кебы, набитые полицией. Как я понимаю, операция всё-таки началась. Пока швейцар решал, что же для него важнее – задержать меня или встречать почётного гостя, мне удалось не столь элегантно, как моему наставнику, но тем не менее вполне уверенно прошмыгнуть в двери.

Лис стоял у напольных часов, точной копии Биг-Бена (будь он проклят, задолбал уже!!!), а вокруг Лиса прыгали двое служащих отеля – мужчина и женщина, пытающиеся со слезами на глазах уверить гостя, что ему здесь не место. Надо ли говорить, что он попросту игнорировал их старательные потуги, не поведя бровью и не удостаивая взглядом. Быть может, это и впрямь было бы довольно занятным зрелищем, но в это время в отель вломился довольно тучный молодой человек с криком:

– Который час, дьявол вас раздери?!!

– Без трёх минут семь, – вежливо обернулся месье Ренар и вдруг замер, изменившись в лице. – О, Жан Вольман, сердце моё, ты ли это? Не верю глазам своим, сколько же лет мы не вместе, друг мой возлюбленный?!

С этими словами он бросился на шею мужчины, как я понимаю – нового французского посла, и начал при всех душить его в объятиях. Посол вырывался, хрипел, брыкался, как упрямый мул в армейской упряжке, но разорвать стальную хватку Лиса не мог никак. Хотя очень и очень пытался.

– Я вас не знаю!

– Жан, не мели ерунды!

– Меня зовут Анри, никаких Жанов в нашей семье сроду не было. Вы ошибаетесь, и отпустите уже меня!

– О, джентльмены! – Мой учитель пустил слезу, обернувшись к подоспевшему инспектору Хаггерту и его верному спутнику доберману. – Он не узнаёт меня, что делать? Как же мне быть, моё сердце разбито на мелкие осколки, которым позавидовала бы любая фарфоровая посуда, что мы везём из Китая, однако я могу…

– Нет! Две минуты, мне пора пройти в мой номер. Отпустите же меня, психопат! Вы больной, вам в ветеринарную клинику надо!

– Вы только что назвали меня животным, месье? – вдруг холодно отступился Лис.

– Кончайте ломать комедию, Ренар, – примиряюще вступился инспектор, но сержант Гавкинс неожиданно встал на нашу сторону, оскалив зубы. Ньютон-шестикрылый, как же он предсказуем…

– Сержант, вы слышали слова этого человека? Вы понимаете, что у меня нет иного выхода, кроме дуэли? Вы ведь окажете мне честь быть моим секундантом?

– Никогда не думал, что… А-а, к чёрту! Да, сэр, располагайте мной, – прорычал честный доберман, и его праведную обиду не мог остановить даже сам инспектор.

Месье Ренар умело сыграл на его комплексах, а доберманы, как известно, упёртые псы, их так просто с цели не собьёшь. И французский посол это понял.

– Джентльмены, я приношу всем вам самые искренние извинения! Не только от себя лично, но и от лица всей Франции. Если я могу как-то компенсировать ваши чувства, казна моей страны с радостью примет эти расходы. А теперь не позволите ли мне удалиться, уже без одной минуты семь…

– Лично я готов к примирению, у меня отходчивая душа. – Широко улыбаясь, Лис вновь обнял француза, с долгими чмоками целуя его в обе щёки. – Что ж, Гавкинс, вы же не против решить дело миром?

– Да отпустите меня уже-е, – взвыл посол, бросая полный отчаяния взгляд на циферблат часов. – Все на пол, сейчас рванёт! Мы все умрём!!!

Повинуясь его безумному воплю, легли практически все, кроме моего учителя (меня он удержал за ворот пиджака) и опытного инспектора Хаггерта. Раздался бой часов…

– Арестуйте этого человека, – негромко попросил мистер Лис, как только стих бой курантов. – Он организовал «покушение» на себя же, чтобы добиться дополнительных преференций в диалоге наших государств. Попытка «убийства» нового посла Франции наверняка бы всколыхнула всю Европу, и наша королева изо всех сил пыталась бы замять скандал. А известная французская поговорка гласит: «Те, кто начинает со скандалов, заканчивают академиками».

– Доказательства, Ренар, – буркнул инспектор Скотленд-Ярда.

Вместо ответа Лис сделал шаг к часам, поковырял когтем в замке и откинул дверцу, прямо под циферблатом, скрючившись в три погибели, сидел пожилой человек, связанный по рукам и ногам. На голове у него лежала связка динамита, снабжённая хитрым механизмом, тянущимся проводками к часам. Все замерли, боясь даже дышать…

– Изменить настройку несложно, лично мне хватило двух минут, пока парочка на рецепции искала, в какой комнате они поселили «мою подругу мадам Ле Пен». За это время я вскрыл часы и убедился, что старик в безопасности. Поверьте, это было нетрудно, куда сложнее…

– Дедушка-а!!! – как мне показалось, фальцетом взревел фикус в углу холла, и в то же мгновение маленькая девочка в неприметном платье бросилась к часам. Остановить её никто не смог, да, честно говоря, и не пытался. Племянница старого дворецкого бросилась на шею пленника Биг-Бена.

– Откуда она тут взялась? – тихо выдохнул я.

– Талантливая девочка, даже я был уверен, что она сидит дома, – с некоторой долей восхищения признал мой учитель. – Вот же мартышка…

– Дедушка, я нашла тебя! Идем домой, – рыдала крошка Кристи, маленькими пальчиками развязывая узлы и обрывая разноцветные проводки.

Все умилённо вздохнули. Ми-ми-ми! Ровно до того момента, как вдруг послышалось нарочито громкое тиканье…

– Ренар, чтоб вас, когда рванёт?! – в голос заорал резко побледневший инспектор Скотленд-Ярда.

– Ну, думается, приблизительно через минуту…

Все, кто в тот момент был в фойе, дружной толпой ломанулись на выход. Последним выбежал мой учитель, держа на руках перепуганного дедушку, который в свою очередь держал свою внучку.

Мистер Лис только-только успел спрыгнуть с порога вбок, как изнутри раздался жуткий грохот, сопровождавшийся длинным языком пламени! Двери снесло напрочь в соседний квартал.

С нашей стороны пострадавших не было, но когда я разлепил глаза, то заметил, что толстый француз пытается бежать. Я бы, наверное, не дотянулся до него заряженным ботинком, но вот доберман Гавкинс оказался быстрее.

– Стоять, бояться! – прорычал он, хватая бледного посла за горло. – Именем полиции всей Великобритании вы арестованы!

– За что? – придушенно пискнул он.

– За похищение человека, за организацию имитации покушения на жизнь своей собственной персоны в надежде выиграть на этом определённые льготы при вступлении в должность, – слегка покашливая от пороховой гари, объявил мой наставник. – Инспектор, сержант, джентльмены, этот тип ваш. Со своей стороны я предоставлю в свидетели месье Жильбера, дальнего родственника моего дворецкого. Думаю, он даст вам исчерпывающие показания. Но на данный момент, если никто не против, я предпочёл бы откланяться. В конце концов, столь серьёзное и даже в чём-то международное преступление должно находиться в ведомстве Скотленд-Ярда, а никак не у частного консультанта полиции. Идёмте, мальчик мой.

– Слушаюсь, сэр!

– Инспектор?

– Да?

– Я нижайше прошу вас отпустить старину Жильбера прямо сейчас, под мою личную ответственность. Дело в том, что если даже мне удастся оторвать от него его маленькую внучку, то…

– Она продолжит резвиться в вашем скромном жилище, – хмыкнул в ответ мистер Хаггерт. – Что ж, пару дней они могут побыть у вас. Держитесь, дружище…

Когда мы наконец вчетвером сели в кеб и поехали домой прочь от догорающего отеля, рыжий Лис снизошёл до объяснений. Говорил он довольно громко, видимо, в расчёте на большую аудиторию, но увы, Кристи с дедушкой совершенно его не слушали. Сидели в обнимку и счастливо щебетали по-французки. Месье Ренару пришлось сосредоточить внимание на мне…

– В этом деле всё было крайне запутано и столь же прозрачно. Если б мы верили только собственным глазам, то ничего не раскрыли бы. Поэтому повторюсь: никогда не стоит пренебрегать разговорами с людьми. Я как-то говорил тебе, все безумно любят, когда с ними разговаривают. Верно? «Киски» уверили меня, что француз прибудет именно сегодня. Я просил максимально задержать его. А ведь он спешил, он точно знал, что в семь часов вечера произойдёт компактный взрыв и к этому времени он должен успеть войти в свой номер на третьем этаже.

– А зачем тогда вы наняли енотов? Ведь получается, что посол и так спешил в отель.

– Элементарно! Чтобы заставить его нервничать. Он смотрит в окно электромобиля и видит, что одни, вторые, третьи часы имеют залепленный чем попало циферблат, а ведь счёт идёт на минуты. Поэтому он и сходил с ума, пытаясь вырваться, он знал, что ровно в семь всю рецепцию разнесёт целенаправленным взрывом!

– А разве у него не было своих часов?

– Наверняка были! Но любой преступник, планирующий преступление по часам, всегда будет нервничать и искать подтверждение каждой минуте.

– Но, сэр, как же вы узнали, что именно в этом Биг-Бене заложена бомба?

– Я просто спросил, – удивился моей недогадливости мой благородный наставник. – На рецепции не скрывали, что эти часы привезли три дня назад, их настраивал какой-то старик, который незаметно ушёл, не дожидаясь оплаты.

– То есть кто-то связал его и сунул внутрь Биг-Бена? – догадался я. – Но кто же это был?

Лис неуверенно пожал плечами. Видимо, и он не всегда мог знать всё в этом мире. Но, с другой стороны, по-любому на данный момент победа была за нами.

Бедная малышка вновь обрела своего дедушку, они оба освободят наше холостяцкое жилище, полиция передаст дело нового посла на стол королеве, провокация в самом сердце Лондона будет считаться проваленной, и я очень надеюсь, что впредь мне не придётся иметь дел ни с бандой енотов, ни с преступными сообществами, ни с коварными «кисками».

Разумеется, я ошибался. В наших последующих приключениях было всё. И это дело не закончилось одним арестом. Всё было куда сложнее. Когда мы поздно вечером вернулись домой, вышколенный дворецкий с порога передал моему учителю телеграмму. Я видел её текст: «На этот раз вы причинили нам беспокойство. Остерегайтесь совершить ту же ошибку дважды».

Месье Ренар лишь улыбнулся.

– Я знал, что они проявят себя. – Он скомкал телеграмму и отправил её в камин. – Чему ты удивляешься, мой мальчик? Чтобы провернуть такую операцию, французский посол должен был найти здесь очень надёжных людей без принципов и сантиментов. В конце концов, его роль сводилась лишь к финансированию и изображению себя несчастной жертвой жуткого заговора. А кто принял связанного часовщика в порту? Кто поместил его в коробку Биг-Бена на верную смерть, когда несчастный старик настроил бомбу? Кто написал мне эту телеграмму?

У меня не было ответов. А когда они появились, было уже слишком поздно…