Возможности применения разработанной методологии чрезвычайно велики, поскольку тексты очень широко используются во всех сферах человеческой жизни. Психологический анализ текста, оценка его воздействия требуются и в психотерапевтической работе, и в судебной экспертизе, и при составлении текстов публичного выступления, и в повседневном общении.
Мы рассмотрим несколько областей, в которых такой анализ успешно применялся.
Библиотерапия
Целительное воздействие слова имеет очень давнюю традицию. С развитием художественной литературы и пониманием ее роли в жизни человека появились, как мы помним, исследования, позволяющие судить об особенностях различных читателей и читающей публики в целом. Так, Н. А. Рубакин составлял рекомендательные списки литературы для лиц, страдающих от различных психических недугов.
В последние годы возросло число исследований, связанных с диагностикой и лечением словом (Бурлакова, Олешкевич, 1999; Доценко, 1999; Шевченко, 1999; Карлов, 2004; Смулевич, 2005 и др.), которые, впрочем, известны давно. «Врачевание словом» используется для лечения соматических больных, отмечается большая терапевтическая роль сказки, особенно когда речь идет о детях; появляются работы, посвященные терапевтическому воздействию литературы в целом, а также собственному словесному творчеству пациентов (Соколов, 2004; Фанталова, 2001; Дорожевец, 1998; Зинкевич, Михайлова, 1998; Яничев, 1999, и мн. др.). В нашей стране широко известен метод психотерапии творческим самовыражением М. Е. Бурно (Бурно, 1989).
Наш подход позволяет сделать эти методы более эффективными за счет индивидуально подобранных лексико-синтаксических средств.
Способность художественного текста передавать чувства и мысли человека, оказывавшегося в трудной ситуации, используются в библиотерапии. Этот метод призван помочь пациенту понять и изучить «типологию характеров в литературе, искусстве, чтобы найти себя как читателя, зрителя в человеческой культуре, утвердиться и таким образом в собственной духовной индивидуальности» (Бурно, 1989, с. 133). Составлены списки произведений, которые рекомендуются при определенных пограничных состояниях, для коррекции отношений между родителями и детьми, для уменьшения подростковых фобий или неврозов, вызванных разводом родителей, для повышения самооценки, вывода из депрессии, после изнасилования, для освобождения от наркотической и в целом химической зависимости (Pardeck J. T.,Pardeck J. A.,1993; Phillips, 1996).
Наша типология позволит подобрать литературу с более полным учетом индивидуальных особенностей пациента.
Новые информационные технологии. Программа ВААЛ
Применение психологических и лингвистических знаний в компьютерных технологиях стало привычным в последние десятилетия. Такие знания нужны при любой обработке текстовых данных: от создания поисковых систем до необходимости «сжать» текст до резюме.
Предложенный нами анализ текста также нашел применение в информационных технологиях. Выявление вербальных признаков эмоционально-смысловой доминанты стало важной составляющей компьютерной психолингвистической системы «Психиатрический анализ текста» – ПАТ, которая проводит психологический контент-анализ текстов, как художественных, так и публицистических или рекламных.
ПАТ выстраивает частотные характеристики текста и проводит факторный анализ на уровне лексики и фразеологии. Новейшие версии учитывают также ряд особенностей синтаксиса. Программа позволяет создать частотный словарь любого исследуемого текста и определить его эмоционально-смысловую доминанту. Распределение лексико-семантических признаков доминант дается в абсолютных (количество слов того или иного класса) и в относительных (% к норме по частотному словарю русского языка) величинах. В результате обработки текста выявляется его эмоционально-смысловая доминанта и соответственно прогнозируется возможное воздействие этого текста.
Данная подсистема (ПАТ) встроена в систему ВААЛ, основным разработчиком которой является В. И. Шалак. Главное назначение программы ВААЛ состоит в оценке воздействия слов и русскоязычных текстов на человека.
Современный взгляд на язык предполагает, что речь может быть средством влияния на поведение людей. В эффективном воздействии важны не только и не столько логичность и аргументированность речи, сколько эмоциональность речевого высказывания. Эмоциональное восприятие оперирует простыми категориями «приятие» – «неприятие». При этом самыми важными оказываются каналы воздействия, не контролируемые сознанием. Эти соображения во многом определили необходимость создания системы ВААЛ.
Система позволяет:
– составлять тексты выступлений или статей, в том числе рекламных, с заранее заданными характеристиками воздействия на потенциальную аудиторию;
– формировать эмоциональный имидж политического деятеля;
– находить названия для новых товаров, которые будут иметь эмоциональный отклик у потребителей;
– проводить психиатрический анализ текстов;
– усиливать речевое воздействие в психо– и гипнотерапии.
В целом с помощью ВААЛ можно усилить воздействие любых рекламных, учебных, пропагандистских и публицистических материалов, а также строить психологические портреты авторов текстов и целевых аудиторий.
Применение экспертной системы ВААЛ с 1993 года показало, что она может быть успешно использована для анализа и корректировки воздействия текстов в самых разных областях – от политической риторики и рекламы до образования и художественного творчества.
Судебная экспертиза
Перед правоохранительными органами часто встает задача идентификации автора текста (допустим, содержащего угрозу), однако, как справедливо отмечают исследователи, одним из самых серьезных затруднений является чрезвычайно слабая разработанность четких экспериментальных процедур, позволяющих диагностировать те или иные черты личности преступника (Иванченко, Асмолов, Ениколопов, 1992).
Мы опишем, как применение программы ВААЛ (ПАТ) и учет эмоционально-смысловой доминанты представленных текстов позволили провести анализ и вынести суждения, отвечающие на сформулированные судом вопросы.
В распоряжении суда были печатные тексты одной религиозной общины (более 260 текстов, более 1000 страниц дела). Предстояло выявить, содержатся ли в них признаки: разжигания религиозной розни (подрыв уважения и неприязнь к другим религиям); принуждения к разрушению семьи; посягательства на личность, права и свободы граждан.
Предстояло также выяснить, содержится ли в анализируемых материалах побуждение граждан к отказу от исполнения установленных законом гражданских обязанностей.
Тексты были подвергнуты лингвистическому, психолингвистическому, литературоведческому анализу.
Анализ показал, что в текстах планомерно проводится одна идея: человечеству и каждому отдельному человеку угрожает могущественный враг добра – сатана. Он строит козни, вовлекает людей в грех, ведет человечество к гибели и мучениям; в недалеком будущем настанет день последней битвы – Армагеддон. Человечество постигнет «великая скорбь» – голод, эпидемии, войны, стихийные бедствия; единственное спасение для людей – обращение к Богу, который уничтожит сатану, его приспешников, всех служителей зла, всех не являющихся членами сообщества; после Армагеддона спасшихся ждет счастье, жители Земли будут подчинены справедливому небесному правительству.
В текстах преобладает тематика уничтожения неверных людей волей и силами Бога. Спасутся лишь те, кто присоединится к общине. Они избегнут тяжелых бедствий, мучений и гибели. Это нагнетание страха формирует настрой, зловещие оттенки которого усугублены многократными описаниями человеческих бедствий вообще – бывших, нынешних и будущих.
Сознание воспринимающего должно «оцепенеть» перед фатальным ходом событий. Одновременно этот мотив готовит восприятие к деятельности в режиме катастрофически-военном, осадном, к дисциплинарно-организованному сопротивлению и наступлению.
Эмоционально-смысловую доминанту текстов образует насыщенность лексикой «печального» и «темного» настроя. Автоматический обсчет с помощью экспертной компьютерной психолингвистической программы ВААЛ показал следующее. «Светлая» лексика (Бог, верить, апостол, душа, человечество, вселенная, доверие, истинная ценность, справедливость) составляет в названных текстах до 22 %. «Печальная» и «темная» лексика (насилие, растление, уничтожение, страдать, гонения, умирать, рабство, голод, холод, козни, ложь, клевета) составляет также до 22 %. Тем самым контекст данной печатной продукции можно рассматривать как депрессивный, внушающий представление о мире как античеловечной системе вещей, нагнетающий тревогу, страх, подозрительность и озлобление.
Тексты в целом формируют у аудитории: настроения беспомощно-пассивного ожидания, необходимости спасительных инструкций; а также готовность к нервозно-взвинченному состоянию, поиску в мире и людях врагов, расположенность к агрессивно-озлобленному противостоянию им.
Так, псалом 148:12,13 «Место молодежи в Божьем порядке» начинается как достаточно радостный («веселый») текст (строки 1–6 – нумерация наша. – В.Б.), затем следует «печально-темная» вставка (строки 7–9) и завершается достаточно «светлым» текстом (строки 12–16).
МЕСТО МОЛОДЕЖИ В БОЖЬЕМ ПОРЯДКЕ (183)
(Псалом 148:12,13)
1. Место всем сегодня есть в порядке Бога. Стар и млад – он всех хвалить его зовет.
2. Как чудесно видеть отклик молодежи, что о Царстве весть по всей Земле несет.
3. Их свидетельство повсюду столь успешно, так услужливы, воспитанны, чисты!
4. Их служенье для Иеговы очень ценно. Пожилым в них радость, ими так горды.
5. Молодые, вы, кто знаете Иегову, о, какой счастливый будет это час!
6. То, что в будущем вас ждет, себе представьте – вечно жить в Раю прекрасном Бог вам даст.
7. Мы живем теперь под гнетом злой системы, той, что скоро превратится в пыль и прах.
8. Всею силой нужно с нею нам бороться, чтобы верным Царству быть, отвергнув страх.
9. Вы друзей ищите средь народа Бога, для чего искать вам дружбы с миром злым?
10. Погружайтесь в те дела, что созидают – недостатка в Слове Бога нету им.
11. Если трудно вам, то любящим вас ближним говорите обо всем, что вас гнетет.
12. Но а самый наибольший Друг – Иегова. Милосердье, чуткость каждый в нем найдет.
13. Мы все члены христианского собранья. В нем заботится о нас Иисус Христос.
14. Так что в верности займем с ним рядом место, всем его советам следуя всерьез.
15. Не дадим влиять на нас мышленью мира; пусть Иегова в чистоте наш ум хранит.
16. Будем верными и юн и стар – все вместе; жизнью вечной нас Иегова наградит.
Такие тексты редки в «естественной» коммуникации но нередки в текстах, где задачей является целенаправленное воздействие на сознание, например, в текстах о наркотиках (мир вокруг жесток – ты не одинок – приходи к нам – мы дадим тебе избавление).
В анализируемых текстах заметны существенные изменения в психологическом содержании ряда устойчивых понятий, что способствует переориентации сознания в сторону противостояния миру. В изучаемых текстах осуществлены целенаправленные контекстуально-связанные изменения в семантической структуре слов. Так, осуществляется сдвиг в понятии «общество», направленный на сужение картины мира и связей с ним. Взаимодействие с миром возможно лишь в пределах общины и посредством общины. Понятие «семья» оттесняется, сводится к значению «члены нашей организации». Понятие «счастья» меняется на понятие «служение» (целям нашей организации). Все это создает особый язык со специфическим эмоционально-смысловым наполнением. Основные функции этого языка состоят в психологическом воздействии на сознание, в изменении языкового и неязыкового образа мира, во внушении необходимости покорного подчинения дисциплине.
Стилистика текстов насыщена элементами императивной, командной окраски, что поддерживает характеристику сообщества как организации, тяготеющей к военно-дисциплинарному типу. Участников объединяют устав службы, должностные инструкции, приказы, команды и т. п. В издании «Письмо кандидату на служение…» говорится:
не думай, что ты сможешь всегда поступать по своей воле /…/ Тебе придется отодвинуть на задний план твои личные желания и склонности /…/ чтобы быть в состоянии исполнять поручаемые тебе служебные задания.
Реализуемые в текстах рекламно-пропагандистские технологии дополняются дисциплинарно-уставными, в которых давление на психику проводится через жесткие должностные инструкции, графики выполнения обязанностей и прямые приказания.
Состояние напряженной, настороженной изоляции от мирской жизни и отрешения от мирских связей достигается в текстах использованием императива не думать. Сопровождается такой приказ словами всего и навсегда, которые наиболее часто встречаются в речи людей, находящихся в стрессовом состоянии. Такого же рода стрессовое состояние поддерживается в воспринимающих эти тексты. Религиозный идеал укрепляется в принудительно-распорядительном порядке.
Это позволяет дать обсуждаемым текстам следующую характеристику. Являясь текстами, близкими по своей организации к пропаганде и рекламе, издания этой общины прибегают к разнообразным способам манипуляции сознанием воспринимающих, сужая их кругозор и ориентируя людей на фатальный выбор, прямо или исподволь предрешенный этой организацией.
Эти тексты отличаются резко негативной эмоциональной атмосферой, создаваемой вокруг мировоззренческих вопросов. Фаталистическая обреченность человека перед лицом вселенского зла; высокий уровень страха, внушаемый инструкциями, сильный акцент на отказе от мирских ценностей. Завершает перечень предписание «не думать».
Проводимая в текстах идея о том, что эта организация является единственным достойным членства обществом и единственной структурой с единственно достойными следования правилами, наделяет проповедуемую в текстах идеологию качествами соперничества с иными общественными и правовыми институтами. Тем самым это религиозное объединение само себя квалифицирует как организацию теократического и тоталитарного типа, с признаками секты.
Таким образом, в проанализированных документах обнаружены признаки разжигания религиозной розни в форме подрыва уважения и формирования неприязни к другим религиям; посягательства на такие права и свободы граждан, как право на жизнь и медицинское обслуживание и право на отдых, а также на свободу распоряжаться своим временем. Эти тексты несут негативное отношение к миру, стремятся отгородить человека от мира, запугать его.
Подобные выводы стали возможны в том числе и благодаря нашим разработкам.
Пародия как тип текста
Разнообразие типов текстов – как мы показали – обусловлено разнообразием типов психической деятельности их авторов. Теоретически количество типов текстов является равным числу типов личностей (если это исчислимое явление). Практически же количество типов текстов ограничено количеством акцентуаций, эмоциональных состояний, количеством типов восприятия действительности и типов вебрального выражения личности. В этой связи следует отметить, что в принципе возможно моделирование эмоциональных состояний и их речевого выражения. К ним относятся актерское перевоплощение, психофармакологическое воздействие, внушение эмоциональных состояний в гипнотическом сне. Самым распространенным способом является пародирование автора, то есть создание такого текста, который очень похож на авторский.
Пародия нередко предполагает насмешку и, следовательно, всегда неуважительную, уничижительную характеристику того, что пародируется. Вместе с тем для создания пародийного текста необходима большая пластичность личности пародиста, умение почувствовать стиль и настроение автора. При этом если единицы деятельности автора, его мотив, цель и условия определяются его внутренними переживаниями, его жизненным миром, то в пародии мотив деятельности смещен на высмеивание, цель – принизить значимость объекта (текста), а используемые языковые средства располагаются так, чтобы происходило столкновение смыслов.
Приведем несколько пародий на текст сказки «Красная Шапочка». Все они (кроме последнего) взяты с сайта http://cyber.zhdanovs.com/humour/redhat и называются «Как бы рассказали "Красную Шапочку"».
Эдгар По
На опушке старого, мрачного, обвитого в таинственно-жесткую вуаль леса, над которым носились темные облака зловещих испарений и будто слышался фатальный звук оков, в мистическом ужасе жила Красная Шапочка.
Эрнест Хемингуэй
Мать вошла, она поставила на стол кошелку. В кошелке было молоко, белый хлеб и яйца.
– Вот, – сказала мать.
– Что? – спросила ее Красная Шапочка.
– Вот это, – сказала мать, – отнесешь своей бабушке.
– Ладно, – сказала Красная Шапочка.
– И смотри в оба, – сказала мать. – Волк.
– Да.
Мать смотрела, как ее дочь, которую все называли Красной Шапочкой, потому что она всегда ходила в красной шапочке, вышла, и, глядя на свою уходящую дочь, мать подумала, что очень опасно пускать ее одну в лес; и кроме того, она подумала, что волк снова стал там появляться; и, подумав это, она почувствовала, что начинает тревожиться.
Ги де Мопассан
Волк ее встретил. Он осмотрел ее тем особенным взглядом, который опытный парижский развратник бросает на провинциальную кокетку, которая все еще старается выдать себя за невинную. Но он верит в ее невинность не более ее самой и будто видит уже, как она раздевается, как ее юбки падают одна за другой и она остается только в рубахе, под которой очерчиваются сладостные формы ее тела.
Виктор Гюго
Красная Шапочка задрожала. Она была одна. Она была одна, как иголка в пустыне, как песчинка среди звезд, как гладиатор среди ядовитых змей, как сомнамбула в печке.
Джек Лондон
Но она была достойной дочерью своей расы; в ее жилах текла сильная кровь белых покорителей Севера. Поэтому, не моргнув глазом, она бросилась на волка, нанесла ему сокрушительный удар и сразу же подкрепила его одним классическим апперкотом. Волк в страхе побежал. Она смотрела ему вслед, улыбаясь своей очаровательной женской улыбкой.
Ярослав Гашек
– Эх, и что же я наделал? – бормотал Волк. – Одним словом, обделался.
Оноре де Бальзак
Волк достиг домика бабушки и постучал в дверь. Эта дверь была сделана в середине XVII века неизвестным мастером. Он вырезал ее из модного в то время канадского дуба, придал ей классическую форму и повесил ее на железные петли, которые в свое время, может быть, и были хороши, но ужасно сейчас скрипели. На двери не было никаких орнаментов и узоров, только в правом нижнем углу виднелась одна царапина, о которой говорили, что ее сделал собственной шпорой Селестен де Шавард – фаворит Марии Антуанетты и двоюродный брат по материнской линии бабушкиного дедушки Красной Шапочки. В остальном же дверь была обыкновенной, и поэтому не следует останавливаться на ней более подробно.
Эрих Мария Ремарк
– Иди ко мне, – сказал Волк. Красная Шапочка налила две рюмки коньяку и села к нему на кровать. Они вдыхали знакомый аромат коньяка. В этом коньяке была тоска и усталость – тоска и усталость гаснущих сумерек. Коньяк был самой жизнью.
– Конечно, – сказала она. – Нам не на что надеяться. У меня нет будущего.
Волк молчал. Он был с ней согласен.
Владимир Сорокин
A propos, я лично встречал Красную Шапочку и пробовал ее кал.
Габриэль Гарсия Маркес
Пройдет много лет, и Волк, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит тот далекий вечер, когда Бабушка съела столько мышьяка с тортом, сколько хватило бы, чтобы истребить уйму крыс. Но она как ни в чем не бывало терзала рояль и пела до полуночи. Через две недели Волк и Красная Шапочка попытались взорвать шатер несносной старухи. Они с замиранием сердца смотрели, как по шнуру к детонатору полз синий огонек. Они оба заткнули уши, но зря, потому что не было никакого грохота. Когда Красная Шапочка осмелилась войти внутрь, в надежде обнаружить мертвую Бабушку, она увидела, что жизни в ней хоть отбавляй: старуха в изорванной клочьями рубахе и обгорелом парике носилась туда-сюда, забивая огонь одеялом.
Б. Акунин
Эраста Петровича Фандорина, чиновника особых поручений при московском генерал-губернаторе, особу 6-го класса, кавалера российских и иностранных орденов, выворачивало наизнанку. В избушке вязко пахло кровью и требухой. Подле его начищенных английских штиблет покоилось распростертое тело девицы Бабушкиной, Степаниды Ивановны, 89 лет. Эти сведения, равно как и дефиниция ремесла покойной, были почерпнуты из детской книжки, аккуратно лежавшей на вспоротой груди. Более ничего аккуратного в посмертном обличье девицы Бабушкиной не наблюдалось.
Татьяна Толстая
Вот радость-то какая, светлый праздничек: вышел первый номер журнала «Red Hat – Linux, Embedded Linux and Open Source Solutions». Красивое имя – высокая честь; название представляется мне неблагозвучным для русского уха, а потому буду называть журнал Красная Шапочка. Вообще говоря, после этих слов все про журнал понятно, все предсказуемо и можно прекратить писать рецензию.
Михаил Зощенко
Волк шумно вздохнул, вытер подбородок рукавом и начал рассказывать:
– Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке или корзиночка у ней в руках, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место. Встречаю раз одну такую в лесу. Гляжу, стоит этакая фря и разворачивет свою идеологию во всем объеме. И решил я лицом официальным к ейной бабушке наведаться. Дескать, как у вас, гражданка, в смысле порчи водопровода и уборной? Действует?
Николай Гоголь
Мрачен и безграничен наш лес в хмурую погоду. Редкая шапочка дойдет до его середины – разве уж самая красная. Ну а которая дойдет, та непременно повстречается там с Волком. – Волк, волк! Куда несешься ты по бескрайнему лесу? – Нет ответа. – Скучно на этом свете, господа.
Мы привели самые яркие примеры пародий в отношении не самого лучшего в художественном плане текста. Но и это показательно. В пародии как бы уничтожается индивидуальное отношение автора к окружающему миру, он превращается в «еще одно». Поскольку «знаки культуры могут быть отчуждены от реальной душевной жизни человека» (Братусъ, 1988, с. 83), пародист имеет возможность вырвать их из личностного контекста переживаний и вставить в контекст иронического отношения к продукту творчества.
На поверхностном уровне тексты пародии и оригинала во многом схожи, но на глубинном уровне они различаются: если подлинный смысл написания художественного текста в самовыражении, в описании личностной картины мира, то смысл, стоящий за пародией, – показать несуразность этой картины мира, высмеять ее. Характерно, что именно такое представление задачи, такой фон интеллектуальной работы (Петухов, 1984) являются как бы беспредметными (см. исследования Вюрцбургской школы), они могут быть направлены на любой объект.
Анализ текстов в политической деятельности
Эффективность речевого воздействия оказывается в круге внимания многих наук. Так, лингвисты пишут о прагматике и лингвопрагматике, специалисты по аудио-и видеоэффектам изучают доходчивость кратких сообщений, и т. п.
Влияние на читателей оказывают не только художественные тексты, но и тексты любого жанра, в том числе и публицистические. В журналистских текстах можно найти разные авторские стили, которые в работе Е. Е. Прониной связываются с разными парадигмами мышления (Пронина, 2002). Каждому типу мышления соответствует свой тип текста: метафорическому – мифологический текст, рационалистскому – убеждающий, позитивистскому – прагматический, драйв-мышлению – гедонистический, гуманистическому – смысловыявляющий текст, net-мышлению – сетевой текст.
Публицистические тексты обладают своим эмоциональным строем, в них можно обнаружить и найденные нами эмоционально-смысловые доминанты.
Особую важность эффективность воздействия публицистических текстов приобретает в политической жизни. В этом параграфе мы кратко коснемся того, как понятие эмоционально-смысловой доминанты позволяет улучшать тексты политического характера, усиливать их воздействие на целевую аудиторию.
Сначала мы остановимся на психолингвистических характеристиках эпатажного текста. Внимание к именно таким текстам связано с их распространенностью в российском политическом пространстве. Анализ позволит понять, какие характеристики обеспечивают их влияние на людей.
Эпатажный текст
Согласно толковому словарю русского языка, эпатаж – это вызывающее поведение, скандальная выходка (Ожегов, Шведова, 1998). Эпатаж есть и в действиях, и в языке. Опишем такие тексты, опираясь на материалы диссертации Е. Репиной, выполненной под нашим руководством (Репина, 2002).
Эпатажный текст является очень ярким по своим лингвистическим и семантическим особенностям, эмоционально насыщенным. Он не оставляет никого равнодушными, заставляет испытывать порой совершенно противоположные эмоциональные состояния. К такому типу текста можно отнести большинство текстов «Демократического союза» (Валерия Новодворская), многие тексты «Национально-патриотического фронта «Память» (Дмитрий Васильев), а также некоторые тексты «Либерально-демократической партии России» (Владимир Жириновский) и «Союза правых сил» (Ирина Хакамада, Сергей Кириенко, Борис Немцов).
Приведем пример эпатажного текста:
Встала из мрака младая с перстами [11] пурпурными, Эос и провалилась (семантическая категория «падение») обратно, стеная ужасно (семантическая категория «тоска»). К зрелищам типа таких не привыкли античные боги. Некий ахейский товарищ (ирон.) (уж мужем и зваться не может; мужи, как зайцы, не бегают от КГБ лет на двадцать в изгнанье) как-то решился разочек смотаться под Трою.(«Демократический союз»)
Немного другая, но также достаточно яркая в эмоциональном плане картина в текстах «Памяти». Они представляют собой не «унылые» рассуждения о том, что и как нужно делать, а чисто театральное, художественное динамичное описание.
Сегодня пышным цветом рапустилась политическая проституция (презр.), сменившая комиссарские тужурки (аллюзия) и заслюнявленные папиросные «бычки» в углах небритого рта с остатками пищи (еда), на смокинги, фраки с официантскими «бабочками», фальшиво киношный звон бокалов, дежурные улыбки, бесконечные фуршеты и прочая лакейская (негат.) «тусовка», как сами «расфранченые» называют свои сборища (разг. неодобр.). Все это происходит в тот момент, когда кругом бунты, недовольство (семантическая категория «тоска»).(«Память»)
В этом тексте часто употребляются просторечные слова. Он близок «агрессивному» типу текста (это еще один тип текстов, тоже выделенный в политических текстах), но в то же время отличается от них. Так, предъявление этих текстов испытуемым показало, что они вызывают сильную ненависть, озлобленность, раздражение и отвращение, побуждение к активным действиям, нередко к насилию и к мести, но не воодушевляют, не вызывают восхищения. Однако, несмотря на это, испытуемые также отмечали, что данные тексты представляются им забавными, вызывая у них и некоторую веселость.
Результаты эксперимента были дополнены психолингвистическим анализом с использованием программы ВААЛ. При этом были выявлены следующие содержательные характеристики эпатажных текстов. Лексика в целом нейтральная. Есть и поэтически окрашенная и разговорная лексика, архаизмы, историзмы, неологизмы, заимствования и сленг, а также вульгаризмы. Это делает язык эпатажных текстов очень ярким, эмоционально насыщенным и претенциозным, придает им «вызывающий» характер.
Будет нудеть (прост. неодобр.) нам ахейский товарищ, что затеяли ( разг. ) мы зря перестройку (полит. термин), реформы и рынок, и гласность. Благо (разг. ирон.) теперь не ссылают, нет кары (высок.) за это. Ведь «дерьмократы» (бран.) у нас, в доброте их и слабости умный философ уверен.(«Демократический союз»)
Нельзя сегодня жалеть народ, предавший идеалы своего Отечества (высок.), свергнувший Царя как высшую форму божественной (высок.) иерархии на Земле, и не только допустивший противника в свой дом, но и холуйски (презр.) прислуживающий врагу, уничтожающему его родное Отечество (высок.). Люди русские! Снимите с себя пелену (книжн.) сионистского дурмана, вперед к победе в деле национально-освободительной борьбы! Не за горами тот день, когда на наших скрижалях (стар.) засверкают огненные слова – Бог, Царь, Нация!(«Память»)
Характерной чертой эпатажных текстов является постоянное обращение к Богу, напоминание о Боге, что проявляется в тексте в виде эпитетов (божественная иерархия, Богоспасаемая Москва, жители Богоспасаемого града), а также частого употребления самого слова «Бог» отдельно или в словосочетаниях, пословицах, поговорках, обращениях (человека Божьего; Заповеди Божьи; Бог не в силе, а в правде, не в деньгах, а в совести; помазанник Божий, античные боги; Братья и сестры; обратиться к Богу, богоизбранность, живая божья коровка).
Также много церковной лексики и лексики, носящей оттенок божественности (ангел-хранитель, благо и счастье, защитник убогих и страждущих, жертвенная любовь, верующий, Евангельская истина, Царство Веры, гордыня, Богородица).
Есть упоминания о Библии, описание библейских сюжетов (Если царство разделится само по себе, не может устоять царство то…), сюжетов греческой мифологии (…взять Илион, пониманья достигнув, пав, как Ахилл иль Патрокл;…столько троянских коней напихал он, наш Александр Зиновьев, что в пору бега проводить, то есть скачки;…Где же Итака была в тот момент? Полагаю, в Париже).
О какой уж тут совести вспоминать! Да и разве ведомо хаму, что совесть – это СО (сопричастность) ВЕСТИ, а ЕВАНГЕЛИЕ переводится как БЛАГАЯ ВЕСТЬ, из чего следует простая истина: раз не имеешь отношения к Богу, значит, не имеешь отношения к Евангелию, то есть не имеешь совести.(«Память»)
Встречается также употребление слова «Бог» в переносном значении, с оттенком иронии (лубянские боги; на Олимпе-Лубянке).
В противовес этому нередко встречается слово «дьявол» и лексика, связанная с данным словом (мракобесы, сионистская вакханалия, их сам черт связал веревочкой, когда они «Письмо 13» писали, злого тролля с дубиной, сатанинская круговерть, дьявольские игрища). Как правило, данная лексика характеризует так называемых врагов, оппонентов или их действия, умыслы и т. п.
В эпатажных текстах можно найти практически все стилистические приемы: зевгму, метафору, метонимию, оксюморон. В них много иронии, сарказма. Очень большое количество эпитетов, сравнений, гипербол.
Также тексты характеризуются наличием клише, эпиграмм, пословиц и поговорок, цитат, аллюзий. Много слов с переносным значением:
Словом, свинью на ружье не меняют (посл.), но чувствуется какое-то свинство и обоим каналам так и хочется сказать: «Поцелуйтесь со своею свиньею!» (сарказм).(«Демократический союз»)
С точки зрения синтаксиса данные тексты характеризуются большим количеством абзацев, вставных конструкций, вводных слов и словосочетаний, противопоставлений, наличием большого количества знаков препинания: тире, двоеточие, восклицательный и вопросительный знаки. Нередко встречаются в них нарративные вопросы. Предложения, как правило, распространенные, сложносочиненные или сложноподчиненные с одним или часто с несколькими придаточными предложениями.
В эпатажных текстах нередко встречается лексика, связанная с едой: объедаться русскими кушаньями, здоровая русская кухня, холуйская пайка, с остатками пищи в углах небритого рта, звон бокалов, бесконечные фуршеты, за чечевичную похлебку, свиная похлебка из корыта, «студент, который только пьет пиво», гостинец, даровой стол (и хороший стол!), а также пословицы, поговорки, эпиграммы, в которых упоминается еда: «хрен редьки не слаще», «Отпусти меня к деточкам, Ванечка! Я за то подарю тебе пряничка» и т. п. Как правило, употребление такой лексики имеет негативный оттенок. Едят, «объедаются», – плохие, голодают – хорошие.
И насчет жены не верю. Какой у бедняжки бизнес? Я своими ушами слышала, что у Лужковых есть корова и они внукам Ельцина молоко продают. И пасека еще есть! Я вот меду мэра хотела купить. Может, он лавочку в мэрии откроет? Мне и творог нужен, и сметана. Разве ж это бизнес?
Однако семантическая категория «голод» представлена не ярко (голодные и чванливые, голодать, на хлеб зарабатывать и др.).
Часто в данных текстах можно обнаружить противопоставление добра и зла (как в сказках), истины (правды) и лжи.
Бог не в силе, а в правде, не в деньгах, а в совести.
Не голосуйте за левых всех мастей… Не отдавайте Ваше право налево! Голосуйте за Союз правых сил!
Робкое, приличное Добро в кисейном платьице с воланчиками испытывает, подобно девочке-отличнице, непобедимое влечение ко Злу – расхристанному чумазому мальчишке, тайком затягивающемуся отцовской сигаретой. Неравный и несчастливый брак.
В эпатажных текстах часто встречаются упоминание тех или иных животных, пословицы и поговорки, где упоминаются различные животные, а также сравнения с животными: «Собаке – собачья смерть»; со зверями в темном общественном лесу; культивировать зверинцы; бассейн с золотыми рыбками; живая божья коровка. Это также придает некоторую «сказочность» данным текстам.
В эпатажных текстах много отвлечений, примеров, которые иллюстрируют простые мысли:
Есть такая современная пародия на знаменитую сказку о Золушке. В этой сказке умная мачеха, которая хотела повредить своей падчерице, не стала держать ее в черном теле, не стала перед нею раскладывать мешок проса и мешок золы, которые она должна была отделить друг от друга. Она сделала все наоборот.(Валерия Новодворская «Мой Карфаген обязан быть разрушен»)
Она свою дочку, родную дочку, заставила работать, научила домашнему хозяйству, сделала ее спортивной, тренированной, подготовила, словом, к жизни, к жизненным трудностям. А падчерицу она уложила в постель, накрыла шелковым одеялом, кормила ее восемь раз в день, не давала пылинке на нее упасть. В конце концов, когда пришел принц, он обнаружил спортивную, в джинсах, в кедах родную дочку, молодую, стройную, красивую, которая все умела, у которой все в руках горело, и эту так называемую Золушку, раскормленную, как домашняя индюшка, которая уже рукой пошевелить не могла, которая лежала в постели, у которой глаза заплыли. Тщетно было бы спрашивать, на ком женился принц. По-моему, это и так ясно. Потому что ноги у Золушки распухли, и никакая хрустальная туфелька уже на нее не налезала. Спортом надо было заниматься.
То же самое происходит с Россией. Казалось, природа нас одарила щедро….
В целом эпатажные тексты интересно читать, даже не вдумываясь в смысл, так как внешняя эстетика, художественность отвлекают читателя, и тем самым эпатажные тексты вносят в процесс потребления массовой информации некоторый игровой момент.
Анализ листовки
Здесь мы приведем пример анализа политического текста с помощью программы ВААЛ и рекомендации по его изменению.
Выявлены следующие характеристики текста.
– Акцентуация: Текст паранойяльный (16 % лексики) и эпилептоидный (11 %) одновременно. Текст достаточно агрессивный (5.5 %).
– Установки: Текст направлен на негатив, в нем отсутствует лексика, несущая позитивное начало.
– Каналы восприятия: Преобладает лексика чувственного канала информации (обработка и трансляция). Воздействие также ведется на уровне рационального канала. Именно с рациональностью связана и агрессивность.
– Организация событий: Основное внимание уделяется причинам событий и в меньшей степени возможным следствиям. Причем причины видятся в настоящем, а в будущем предполагаются некоторые последствия сегодняшних действий.
– Пространство: склонность к ориентации назад и к движению от объекта.
– Эгоцентрические слова: низкая частота использования местоимений.
– Грамматика: Преобладают глаголы несовершенного вида настоящего времени.
– Частотный анализ: часто упоминается слово «женщина» (19 раз), высока частотность слов «дитя» (8), «ребенок» (6), и, кроме того, слов «насилие» (8), «изнасилование» (3), «аборт» (3), «жертва» (3). Немало слов типа «страна» (9), «государство» (5), «Россия» (4), «общество» (4).
Заключение:
1. Текст политизирован и направлен на решение социальных проблем; решение предлагается очень конкретно, энергично, но резко. Автор может быть охарактеризован как желающий добиться успеха путем быстрых и агрессивных действий.
2. Положение дел описывается и оценивается как явно и объективно неудовлетворительное.
3. Позитивного решения проблемы не предлагается, поскольку в решение проблем не вовлекаются возможные избиратели. Предполагается, что сам кандидат попытается решить их путем борьбы. Будущее не видится успешным. Текст, не обладая позитивным началом, не вселяет уверенность, не дает повода для положительных эмоций, скорее запугивает.
4. Текст ориентирован на тех, кто недоволен существующим положением дел и хочет получить быстрый результат.
5. Текст фактологический, публицистический и является агитационно-пропагандистским материалом, ориентированным как на адресную рассылку, так и на публикацию в печати. Общее содержание может быть сведено к мысли о том, что женщина подвергается насилию со стороны мужчин. Он явно ориентирован на женщин 25–45 лет, у которых не сложилась личная жизнь, подвергавшихся реальному насилию или опасающихся этого. Возможна также высокая оценка текста женщинами нетрадиционной ориентации.
Рекомендации:
1. Добавить в текст местоимение «мы» (как эквивалент мы – «женщины», мы – «избирательницы», мы – жители этой страны, мы – жители Москвы).
2. Добавить позитивной информации, чаще использовать слова типа «хорошо», «лучше», «правильно», «верно», «энергично», «оптимистично».
3. Чаще использовать лексику, отражающую зрительный канал обработки информации (выражения типа «точка зрения», «Я вижу эту проблему так…», «Если взглянуть на это с другой стороны, то…», «Посмотрим на то, как…»).
4. Чаще использовать лексику, отражающую слуховой канал обработки информации (выражения типа «То и дело можно услышать, что…», «Мы никогда не слышим о судебных процессах в отношении домашних тиранов…»).
5. Добавить в текст то, что могло бы привлечь (а не отпугнуть) мужчин.
6. Желательно добавить немного иронии и юмора.
Выступление кандидата в депутаты
Еще один пример применения программы покажет особенности речи политика. Затем будут даны рекомендации по усилению воздействия речи.
Конечно же, написание речей – задача профессионалов; политики (а чаще их сотрудники) только отмечают определенные тезисы и ракурсы. Конечный текст – творчество одного, иногда группы специалистов. Поэтому, анализируя такую речь, мы должны отдавать себе отчет в том, что в ней отражается труд (и сознание, и акцентуации) многих. Тем не менее, если иметь в виду образ политика, создаваемый этой речью, мы можем оперировать понятием «личность».
Согласно результатам применения программы ВААЛ, текст достаточно политизированный (18 % лексики) и агрессивный (5 % лексики). В нем много конкретной информации констатирующего и уточняющего плана. При оценке организации событий акцент делается на следствии (а не на причине или на нарушении). Это свидетельствует о большой целеустремленности, серьезности намерений, ответственности и одновременно требовательности к окружающим со стороны кандидата.
Значительно превышена норма употребления местоимения «я» (8 % всех слов), и велики показатели семантической категории «свой». Наблюдается также повышенный показатель местоимения «мы» (3,5 % всех слов), причем – судя по содержанию – речь идет прежде всего о деятельности фирмы, руководителем которой является кандидат. Это свидетельствует о большом эгоцентризме, желании подчеркнуть значимость своей личности или своей собственной деятельности.
Пространственная ориентация лишь в незначительной степени связана с движением «вперед», хотя и одновременно не «назад». При незначительной выраженности ментального канала в речи есть некоторая преобладающая тенденция в ориентации на слуховой канал восприятия информации.
Говоря о грамматических показателях совершенного и несовершенного вида, следует отметить, что категория «состояние» в два раза превышает количество слова категории «результат» (14 % и 7 % соответственно). При этом доля глаголов будущего времени слегка больше средней нормы для аналогичных современных политических текстов. При этом корреляционный анализ показывает связь категории «результат» исключительно с категорией «прошлое», а «будущее» связано с категорией «состояние» (то есть нерезультативно).
Все это указывает на то, что кандидат, ориентируясь в значительной степени на прошлый результат, будущее представляет достаточно статично. Об этом свидетельствует и содержание текста – кандидат полагается в значительной степени на то, что ему даст государство (частью которого он хочет стать). При этом, судя по содержанию, кандидат считает своим сильным качеством достижения, которые имели место в прошлом. Тем самым в речи кандидата проявляется несоответствие его результатов образу будущего результата: кандидат знает, он достиг, хочет достичь большего, но при этом не очень точно знает, как он этого добьется.
Коэффициент лексического разнообразия 0.48. Хотя такой небольшой текст не позволяет сделать однозначный вывод, речь оставляет впечатление лексического однообразия.
Анализ фонетического рисунка текста показал, что звучание является скорее хорошим, красивым, простым, очень величественным, возвышенным. При этом текст звучит как холодный, большой, грубый, сильный. По звучанию он также достаточно угрюмый и зловещий. В целом наблюдается совпадение семантики (содержания речи) с ее формой.
Логико-фактологический анализ содержания показывает, в частности, одно несоответствие (которое может быть истолковано как ложное, прикрывающее финансовые махинации). Говоря о налоговых проверках, кандидат сказал лишь о факте 33 проверок его организации, но не упомянул ни о каком результате этих проверок. Логика же свидетельствует о том, что если есть нарушения, то надо закрывать фирму. В сознании рядового жителя этого региона вызвать сочувствие к финансовой деятельности предпринимателя очень трудно.
Заключение:
1. Речь агрессивная, тяжелая.
2. В тексте слишком много говорится о кандидате и о его фирме.
3. Кандидат считает своей сильной стороной прошлые достижения, не совсем четко представляя, чем он будет заниматься в будущем, прежде всего как политик.
4. Текст не несет позитивного начала, он не вселяет уверенность, не дает повода к положительным эмоциям.
5. Он ориентируется на тех людей, которые недовольны существующим положением дел и хотят получить быстрый результат.
6. Текст ориентирован только на предпринимателей (что в настоящее время явно недостаточно).
Рекомендации:
1. Заменить местоимение «мы» (как эквивалент фирмы «Имярек и К°») на мы – россияне, мы – жители этой страны, мы – жители региона, мы – предприниматели.
2. Добавить позитивной информации, чаще использовать слова «хорошо», «лучше», «правильно», «верно», «энергично», «оптимистично».
3. Добавить в текст то, что привлекает женщин.
4. Сочетать потребительское отношение (фразы типа «нам должны дать», «мы ждем решения») с инициативностью («область может добиться», «люди сами поймут»). При этом применять активные синтаксические конструкции.
5. Сохранять уважительное отношение к оппонентам и другим кандидатам. Хорошо бы добавить немного иронии и юмора… Запустить что-нибудь остроумно-жизнерадостное как информационный повод газетам упомянуть имя кандидата.
6. Чаще использовать лексику, отражающую зрительный канал обработки информации (выражения «точка зрения», «Я вижу эту проблему так…», «Если взглянуть на это с другой стороны, то…», «Посмотрим на то, как…»).
7. В отношении культуры речи следует порекомендовать в начале ответа на вопрос реже использовать конструкцию «Вы знаете…», которая может указывать на неуверенность и оправдательную позицию. Возможные замены: «Дело в том, что…», «Вы совершенно правы», «Конечно…»
Таким образом, анализ текстов по эмоционально-смысловой доминанте позволил учесть эмоциональные потребности и перцептивные возможности целевых групп и скорректировать лексику и семантику ряда рекламных текстов, повысив их привлекательность для более широких аудиторий.
Объявления о знакомствах
Как известно, одиночество рождает немало проблем. Пытаясь защитить свою индивидуальность от унификации и стандартизации и одновременно найти «родственную душу», некоторые дают объявление о знакомстве в газету или Интернет. Такие объявления впервые появились в конце XIX века в Англии. Но сегодня объявления о знакомстве развились в достаточно стандартный жанр опосредованного общения. Рассмотрим тактики самопрезентации при поиске партнера противоположного пола.
Например, среди американских объявлений типа lonely heart advertisement, которые дают женщины в газеты, преобладают запросы о материальном благополучии и сообщения о внешней привлекательности. Мужские объявления соответствуют их запросу, самоописание дается через материальное благополучие и поиск привлекательности.
Тексты публикующихся в России (например, в газетах «Из рук в руки» и «Все для Вас») объявлений в настоящее время достаточно разнообразны. Они обладают следующей структурой.
Как правило, автор упоминает о своей социальной позиции, указывает на свои физические параметры, пишет о своих морально-этических характеристиках.
Авторы выдвигают определенные требования к личности партнера. Для большинства важны: социальная позиция; физические и морально-этические характеристики.
Анализ свыше 300 объявлений показал, что многие из них дают возможность определить тип личности автора по следующим параметрам:
– преобладающей модальности (зрительная модальность – яркая блондинка, жгучая брюнетка; слуховая – люблю музыку; кинестетическая – с мягким характером);
– по стилевым характеристикам: лаконичные (прагматически направленные); стандартные (безэмоциональные); эмоциональные тексты.
– Встречаются тексты эпатажные и даже агрессивные, сложные, демонстративные.
Коротко рассмотрим основные типы текстов.
Есть лаконичные тексты:
Симпатичный москвич, бывший военнослужащий, 68/171, создаст семью с одинокой симпатичной женщиной без жилищных проблем.
Читательское внимание, как правило, привлекают тексты, выделяющиеся из общего ряда. Объявления часто таких особенностей не имеют, они «нормальные», «стандартные».
Мне 47/172/87, свободная, приятная, верная, для дружеских встреч на моей территории познакомлюсь с мужчиной без в/пр. и проблем.
Встречаются тексты эмоциональные.
Найди меня, ты – единственная, кто нужен мне. Я – 20/178/73. Напиши, я так сильно этого жду. Не спонсор.
Наступили зимние холода, так хочется согреть душевным теплом, милую, интеллигентную, сч/ю, желательно высокую девушку, москвич 33/73/182 в/о, подробности по телефону.
Полной противоположностью им являются «сложные» тексты:
Предлагаю обмениваться всеобщими вопросами и ответами, для взаимной критики своих представлений, с целью познания понятий. 142100 г. Подольск…
Вот пример текста с отрицаниями:
Я не урод, не дурак, не бродяга. У меня пока нет в Москве жены, детей, квартиры и работы, но есть серьезные намерения. Если вам нужен в мужья нормальный русский мужичина, то напишите мне. 34/175/77, разведен, юрист, не курю.
Иван, 32/180/66, тихий, скромный, верный, с заметным чувством юмора, проблемами не интересуюсь, зла не держу, со скукой не знаком, живу в творческом одиночестве, по наитию. Ищу девушку не из общества, тем более не из высшего, в общем, не от мира сего!
Эпатажный («красивый») текст:
Милые дамы! Внимательно посмотрите направо. Это все Ваше и никуда от Вас не денется. Ну а теперь посмотри налево: высокий, крепкий, 24 г. Скорпион, без… и с… Давайте подойдем поближе и рассмотрим. Давайте?!
Наличие разных по психологической реализации текстов с одним и тем же коммуникативным замыслом делает возможным реконструкцию личности автора по тексту. В соответствии с типом автора может быть создан психологический портрет реципиента, на которого рассчитан определенный тип текста (по принципу «Рыбак рыбака видит издалека»).
На основании этого подхода были выработаны рекомендации для бюро знакомств, в частности, о том, что можно вычитать из объявлений и что вкладывать в них. Агентства могли оказывать помощь клиентам в написании объявления и подборе кандидатов.
Доминанта личности переводчика
С применением понятия «эмоционально-смысловая доминанта» были проанализированы различные версии перевода одного и того же английского произведения на русский язык.
Как отмечал В. М. Жирмунский, можно «привести двух-трех-четырех разных писателей, которые пишут об одном и том же предмете, об одной и той же исторической эпохе, о тех же самых общественных отношениях, и пишут по-разному, потому что улавливают разные аспекты той же действительности и по-разному осмысливают их» (Жирмунский, 1996, с. 185).
В российской художественной культуре бытуют разные переводы одного и того же текста. Например, это детский и взрослый варианты «Путешествий Гулливера» Дж. Свифта и «Приключений Робинзона Крузо» Д. Дефо.
Немало и пересказов (а не переводов) одного и того же текста: А. Н. Толстой «Золотой ключик, или Приключения Буратино» (К. Коллоди «Пиноккио»), К. Чуковский «Доктор Айболит» (Lofting G. «Doctor Doolitl»); Л. Лагин «Старик Хоттабыч» (Ф. Энстей «Медный кувшин»).
Перевод является составной частью большого класса явлений, которые В. В. Виноградов назвал «вариантными формами воплощения того же замысла» (Виноградов, 1963). К этому классу можно отнести литературные «переделки и подделки», произведения, созданные на основе одного сюжета, новые произведения, созданные на основе иноязычных оригиналов, но не являющиеся переводами, а также переводы одного текста на разные языки, выполненные в разные исторические периоды.
Только стилистическая, литературоведческая или лингвистическая интерпретация таких явлений, возможно, позволяет ответить на многие вопросы, связанные с их жанровой принадлежностью и функционированием в общем контексте определенной культуры, но не раскрывает полностью причины их существования. Важную роль здесь играет именно личность переводчика как «относительно устойчивая совокупность психических свойств».
Поэтому разные переводы одного и того же текста позволяют определить специфику когнитивной и эмоциональной сферы, а также его субъективное отношение к миру, а следовательно, и к тексту самого переводчика.
Под нашим руководством было проведено большое исследование В. Г. Красильниковой (1998), в котором было выявлено, что эмоционально-смысловая доминанта художественного текста при переводе может искажаться, соответственно изменяются и некоторые семантические параметры текста. Основой искажения эмоционально-смысловой доминанты текста при переводе, по ее мнению, служат различия в некоторых аспектах «картин мира» автора текста и переводчика.
Целесообразно рассматривать отношения перекодирования применительно к акту двуязычной коммуникации в виде следующей цепочки:
Хорошо известны такие варианты одного и того же сюжета, как авторская волшебная сказка «Удивительный волшебник страны Оз» Баума (L. F. Baum «The Wonderful Wizard of Oz») и два ее перевода, опубликованных на русском языке (С. Белов «Удивительный волшебник страны Оз»; О. Варшавер, Д. Псурцев, Т. Тульчинская «Великий чародей страны Оз»), а также произведение, созданное по ее мотивам (A. M. Волков «Волшебник Изумрудного города»).
Характерной чертой перевода С. Белова является особый акцент, который делается на образах движения. Фраза Giving a great spring he shot through the air переводится как Распрямившись, как гигантская пружина, он пролетел в воздухе (ср. с другими переводами: Он мощно оттолкнулся. Он сделал огромный прыжок).
При описании пространственного перемещения этот же переводчик часто подчеркивает его постепенность, используя для этого повтор: Река становилась все глубже и глубже, и шесты уже не всегда доставали до дна. Это перевод фразы The water grew so deep that the poles wouldn 't touch the bottom.
В этом переводном тексте много лексики с общим семантическим компонентом 'страх'. Характерно употребление наречий «страшно», «ужасно» в качестве обстоятельств образа действия: Оз страшно рассердился, Злой Волшебнице ужасно не хотелось расставаться с Золотой Шапкой, и т. д.
Сопоставление оригинала и текста, предложенного тремя переводчиками (О. Варшавер, Д. Псурцев, Т. Тульчинская), выявило следующее. В переводе нейтральная лексика оригинала заменяется разговорной. При этом тексту присуще некоторое снижение тона (частое использование разговорных форм), что делает текст «темным». I have always thought myself very big and terrible, yet… Вот те раз! Меня, большого и сильного…
Во втором фрагменте отсутствует эта установка на разговорность и упрощенность синтаксиса; он резко отличается и от третьего фрагмента по выбору лексики, которой оперирует переводчик.
Тон третьего фрагмента возвышенный, характерный скорее для религиозных текстов, что позволяет отнести его к «светлым». В частности, девочка стремится вывести волшебника-обманщика «на чистую воду» (в оригинале нейтрально: Doesg't anyone else know you are a humbug?); она говорит соломенному человеку «со всей искренностью» (simply), что глупым он ей нравится не меньше, чем умным, на что соломенный человек отвечает, что когда он получит мозги, она станет его «ценить больше» (you will think more of me); Оз благодарит девочку за то, что она его ценит (Thank you, – he answered). Иными словами, части перевода, которые предположительно выполнены разными переводчиками, можно выделить на основании определения их «вторичных» эмоционально-смысловых доминант.
Что же касается «Волшебника Изумрудного города» А. Волкова, то он отличается от оригинала гораздо сильнее, чем современные переводы. Его правильнее считать пересказом, переложением, адаптированным к условиям другой социокультурной среды, нежели та, на которую ориентировался автор оригинала. Тут есть и изменения в именах персонажей, и добавление и пропуски отдельных глав. Но главное, значительно изменена эмоционально-смысловая доминанта.
Если текст Баума о необычных приключениях девочки по имени Дороти и ее друзей – по преимуществу «веселый», то текст А. Волкова следует считать скорее «темным».
К примеру, здесь Страшила испытывает определенные трудности при говорении: «Пршт… Фршт… Стрш… прыбры… хрыбры… Я – Страшила, храбрый, ловкий…»; «Пш…Пш…Пшла! Ах, я несчастный! – чуть не захохотал…, простите, чуть не зарыдал я» (в оригинале отсутствует). Часто используется звукоподражание: Она прилетела на убивающем домике и – крак-крак – села волшебнице прямо на голову. Нет, кто тебя надоу… ффффф… – голос волшебницы прервался, она с шипением осела на пол… (эти фрагменты отсутствуют в оригинале).
Значительную роль в тексте играет размер предметов и рост персонажей. До того как налетел ураган, Элли читала книжку о «могучем богатыре Арнаульфе, увидевшем волшебника ростом с башню» — деталь, отсутствующая в оригинале. Некоторые предметы имеют свойство менять свой размер, не присущее им в оригинале: добрая волшебница вынимает из складок своей одежды крошечную книгу, которая тут же превращается в огромный том; затем книга вновь сжимается до размеров наперстка и исчезает в складках одежды волшебницы.
В тексте оригинала к разряду тварей можно отнести только мышей и пауков, которые, однако, являются персонажами – это полевые мыши, чью королеву спасает Дровосек от Кота, и паук, которого убивает Лев. В тексте «Волшебника…» этот разряд пополняется такими существами, как лягушка, пиявка, крыса, крокодил, змея, крот, муха, муравей, червяк.
A. M. Волков внес в сказку элемент предопределенности: ураган, который унес фургончик с Элли, был вызван Гингемой; волшебница Виллина лишила ураган разрушительной силы, позволив ему захватить только один домик, и обрушила его на Гингему; дождь, от которого заржавел Железный Дровосек, был тоже вызван Гингемой; Виллина предсказала Элли, что та вернется домой, если поможет трем существам добиться исполнения их заветных желаний:
Великий Гудвин вернет домой маленькую девочку, занесенную в его страну ураганом, если она поможет трем существам добиться исполнения их самых заветных желаний… Иди, ищи, борись! Я буду время от времени заглядывать в волшебную книгу, чтобы знать, как идут твои дела…
Таким образом, возвращение Элли домой становится наградой за послушание, и сказка приобретает воспитательную направленность, тогда как сказка Ф. Баума – развлечение для того, кто ее читает.
Тем самым перевод художественного текста во многом имеет характер интерпретации. Множественность интерпретаций одного текста может быть обусловлена: (а) непредставленностью в действительности референтной ситуации, соотносимой с текстом; (б) различным эмоциональным отношением переводчиков к описываемой в тексте ситуации. Семантические трансформации в тексте перевода нельзя объяснить только различиями в системах исходного языка и языка перевода, тогда как представление об эмоционально-смысловой доминанте может многое в них прояснить.