Поль Ревир стоял за прилавком и держал в руках серебряную вазу. Был он, как прикинул Лидж, мужчина немного за сорок, имел живое, смышленое лицо и цепкий взгляд. Несмотря на бостонскую одежду, в его облике проглядывало что-то французское, ведь его отец Аполлос Ривуар был выходцем с острова Гернси и принадлежал к доброму гугенотскому роду. Но, перебравшись через океан, они переделали свою фамилию на Ревир.

Лавка Поля Ревира не отличалась величиной, но в ней имелись серебряные изделия, за которые в последующие годы люди платили тысячи. И не только серебряные изделия – там были гравюры и картинки бостонского порта, и карикатуры на англичан, и разнообразные работы по золоту, всего и не перечислишь. Словом, там повернуться было негде, но порядок поддерживался образцовый. И на этом тесном пространстве хозяйничал Поль Ревир, человек стремительный и четкий, глаза живые, так и сверкают – человек, который точно знает, чего хочет, и что задумал, тут же и выполняет.

Когда Лидж Баттервик вошел в лавку, там было несколько посетителей, так что он вроде как забился в угол и стал ждать удобной минуты. Да и хотелось ему приглядеться, что за человек такой этот Поль Ревир, у которого на вывеске разные чудеса написаны, и цирюльник называл его волшебником, – хотелось посмотреть, что за люди к нему ходят.

В лавку заглянула женщина, которой нужна была крестильная чаша для ребенка, потом мужчина, который хотел приобрести гравюру Бостонского кровопролития. Один человек нашептал Ревиру украдкой какое-то тайное сообщение – Лидж уловил только слова «порох» и «Сыны Свободы», а остального не расслышал. И наконец, явилась важная дама, вся в шелку, и принялась донимать Поля Ревира. Лидж, выглянув из своего угла, нашел, что она сильно смахивает на индюшку – так же пыжится, талдычит одно и то же и на месте подскакивает.

Она выражала недовольство серебряными изделиями, которые Поль Ревир смастерил ей на заказ. Речь шла о дорогом сервизе.

– Ах, мастер Ревир, – бубнила дама. – Я так огорчена! Я едва не заплакала, когда вынула его из коробки.

Ревир было вскинул оскорбленно голову, но ответил ей со всей любезностью:

– Это я огорчен, мадам. – И слегка поклонился. – Но в чем, собственно, дело? Наверно, мои изделия были упакованы без должной тщательности? Большие вмятины? Я отчитаю моего подручного.

– Да нет же, никаких вмятин, – гудит дама-индюшка. – Но мне нужен был роскошный серебряный сервиз, чтобы выставлять на стол, когда пожалует к обеду губернатор. Цену-то я отдала самую высокую. А вы что мне прислали?

Лидж затаил дух, ему было интересно, что скажет на это Поль Ревир. А Поль Ревир сухо ответил:

– Я прислал вам лучшую свою работу, мадам. Я мастерил эти вещи добрых полгода своими руками, а руки у меня, смею надеяться, умелые.

– А как же, мастер Ревир, – дама зашелестела юбками. – Разве я не знаю, что вы искусный художник…

– Серебряных дел мастер, с вашего позволения, – поправил ее Поль Ревир, и юбки снова зашуршали.

– Да наплевать мне, как ни назовитесь! – говорит тогда дама. И сразу стало ясно, что светские манеры ей не более пристали, чем шелковые туалеты. – Я знаю, что заказывала настоящий шикарный серебряный сервиз, чтобы всем знакомым. нос утереть. А вы мне что продали? Серебро-то оно серебро, не спорю. Да только простое и прямое, будто дощатый забор!

Ревир глянул на нее молча, и Лидж подумал, что сейчас он не выдержит и взорвется.

– Простое? – повторил Ревир. – И прямое? Это для меня большая похвала, мадам.

– Похвала, как бы не так! – возмутилась дама. – Завтра же пришлю сервиз обратно! На молочнике ни льва, ни единорога! А сахарницу я хотела с виноградными гроздьями. А у вас она гладкая, как холмы Новой Англии. Я этого не потерплю, так и знайте! Я пошлю заказ в Англию!

Ревир раздул щеки. Глаза у него грозно блеснули.

– Посылайте, мадам, – проговорил он. – Мы здесь делаем все новое – новых людей, новое серебро, может быть, кто знает? новую нацию. Простые, прямые и гладкие, как холмы и скалы Новой Англии, изящные, как гибкие ветви ее вязов, – если бы мои изделия в самом деле были такими! Я к этому стремлюсь. Что же до вас, мадам, – он плавно, как кошка, шагнул к ней, – до ваших львов, единорогов, виноградных гроздьев и всех вздорных украшений, созданных бездарными мастерами, до вашего привозного' дурного вкуса и привозных английских замашек, то – кыш отсюда! – И он замахал на даму руками, точно она и впрямь была не дама, а индюшка. Она подобрала свои шелковые юбки – и бежать. Ревир посмотрел с порога ей вслед и вернулся в лавку, покачивая головой.

– Вильям! – крикнул он своему подручному. – Запри ставни, мы закрываемся. И как там, Вильям, от доктора Уоррена еще не поступало вестей?

– Пока еще нет, сэр! – отозвался слуга и принялся устанавливать ставни.

Тут Лидж Баттервик подумал, что пора дать хозяину знать о своем присутствии. Он кашлянул. Поль Ревир резко обернулся, и его пронзительные, быстрые глаза впились в Лиджа. Лидж не то чтобы струхнул, ему упорства было не занимать, но он почувствовал, что встретился с человеком необычным.

– Ну, приятель, – нетерпеливо произнес Ревир. – А вы кто еще такой?

– Да вот, мистер Ревир, – сказал Лидж Баттервик. – Я ведь говорю с мистером Ревиром, не так ли? Тут, понимаете ли, долгая история, а вы закрываетесь, но все-таки вам придется меня выслушать. Мне цирюльник присоветовал.

– Цирюльник? – недоуменно переспросил Поль Ревир.

– Ну да, – ответил Лидж и разинул рот. – Видите? Я насчет зуба.

– Насчет зуба?! – Ревир выпучил на него глаза, как сумасшедший на сумасшедшего. – Расскажите все толком и по порядку. Но постойте-ка, постойте. Вы, по разговору судя, не бостонец. Откуда вы приехали?

– Из-под Лексингтона. И вот, понимаете ли…

Но при упоминании Лексингтона Ревир сразу пришел в волнение. Он схватил Лиджа за плечи и встряхнул.

– Из-под Лексингтона! Вы были в Лексингтоне сегодня утром?

– Ясное дело, – отвечает Лидж. – Это тамошний цирюльник, о котором я вам говорил…

– Бог с ним, с цирюльником, – отмахнулся Ревир. – А мистер Хэнкок с мистером Адамсом были утром еще у пастора Кларка?

– Может, и были. Откуда мне знать.

– Силы небесные! – удивился Ревир. – Неужели в Американских колониях нашелся хоть один человек, который не знает мистера Адамса и мистера Хэнкока?

– Похоже, что один нашелся, – подтвердил Лидж Баттервик. – Но к слову сказать, когда я ехал мимо пасторского дома, там находились двое приезжих, один такой вроде бы франт, а второй смахивает на бульдога…

– Хэнкок и Адаме! Так, значит, они все еще там. – Ревир прошелся взад-вперед по комнате. – А между тем англичане уже готовы выступить, – пробормотал он себе под нос. – Много ли солдат вы видели на пути сюда, мистер Баттервик?

– Видел? Да они бежали за мной и загнали меня в бочку из-под дегтя! И на площади их собралась уйма, с пушками и знаменами. Похоже, что у них серьезное дело на уме.

Ревир схватил его за руку и стал трясти.

– Благодарю вас, мистер Баттервик! Вы внимательный наблюдатель. Вы оказали мне – и Американским колониям – неоценимую услугу.

– Что ж, очень приятно, – говорит Лидж. – Но насчет моего зуба…

Ревир взглянул на него и рассмеялся, и от глаз его пошли морщинки.

– Вы упорный человек, мистер Баттервик. И это хорошо. Мне нравятся упорные люди. Побольше бы их у нас было. Что ж, услуга за услугу. Вы оказали услугу мне, и я тоже вам услужу. Мне действительно случалось мастерить искусственные зубы, а вот зубодерство – не по моей части. Но все-таки я постараюсь вам помочь.

Лидж уселся в кресло и разинул рот.

– Ну и ну, – покачал головой Поль Ревир, хотя глаза у него смеялись. – Мистер Баттервик, похоже, что у вас сложная агглютинированная инфракция верхнего клыка. Боюсь, что сегодня вечером я уже ничего с ним сделать не смогу.

– Но как же?… – заспорил было Лидж.

– Вот вам питье, оно немного облегчит боль, – сказал Ревир и налил в чашку какого-то лекарства. – Выпейте!

Лидж выпил. Это была пахучая, довольно едкая жидкость красного цвета со странным сонным привкусом. Никогда ничего подобного Лидж не пил. Но боль немного отпустила.

– Ну вот, – сказал Ревир. – Теперь ступайте в корчму и хорошенько выспитесь. А утром приходите ко мне, я найду вам зубодера, если не уеду. Да, и вот еще что, возьмите немного мази.

Он стал рыться в высоком шкафу в глубине лавки. Было уже довольно темно, близился вечер, и ставни на окнах загораживали остаток дневного света. То ли из-за зуба, то ли из-за усталости, то ли это питье Ревира так подействовало, но только Лиджу Баттервику сделалось как-то не по себе. В голове шумело, ноги стали невесомыми. Он поднялся, заглянул через плечо Полю Ревиру, и ему померещилось, будто в этом шкафу под быстрыми пальцами хозяина, перебиравшими разные коробочки, все шевелилось и перескакивало с места на место. Комната наполнилась тенями и шепотами.

– Удивительная у вас лавка, мистер Ревир, – произнес он, радуясь знакомому звуку собственного голоса.

– Да, кое-кто так считает, – согласился Ревир, и на этот раз Лидж точно заметил в шкафу движение. Он кашлянул.

– Скажите, что… что вот в этой бутылочке? – спросил он, чтобы сохранить ясность мыслей.

– В этой? – с улыбкой переспросил Поль Ревир и поднял бутылочку на свет. – Это я ставлю небольшой химический опыт. Вот приготовил Бостонский эликсир, так я его назвал. Но в нем много Восточного Ветра.

– Бостонский эликсир! – выпучив глаза, повторил Лидж. – Ну да, мне говорили, что вы волшебник. Это, надо понимать, настоящее волшебство?

– Разумеется, настоящее, – усмехнулся Ревир. – А вот и коробочка с мазью, которая вам нужна. И вот еще коробочка…

Он снял с полки две коробочки, одну серебряную и одну оловянную, и поставил их на прилавок. Но взгляд Лиджа притягивала серебряная коробочка, хотя почему, он и сам не знал.

– Возьмите ее в руки, – сказал Поль Ревир.

Лидж взял коробочку и осмотрел со всех сторон. Это была отличная работа, на крышке – изображение дерева и орла в поединке со львом.

– Замечательно сделано, – похвалил он.

– Мой собственный рисунок, – сказал Поль Ревир. – Видите звезды по ободку? Их тут тринадцать. Из звезд можно составить очень красивый узор – герб новой страны, например, если будет нужда, – мне это не раз приходило в голову.

– Но что там внутри? – поинтересовался Лидж.

– Что внутри? – повторил Поль Ревир, и голос его прозвучал звонко и твердо, как сталь. – Да то же самое, что и в воздухе вокруг. Порох, и война, и рождение новой нации. Но время еще не совсем приспело, еще не совсем.

– То есть эта самая революция, про которую все толкуют? – спросил Лидж, уважительно разглядывая коробочку.

– Да, – ответил Поль Ревир и хотел было еще что-то добавить. Но тут вбежал его подручный с письмом в руке.

– Хозяин! – крикнул он. – От доктора Уоррена!