Ика прислонилась к дереву, дрожа от холодного вечернего ветра. Повозки довезли их до рощицы возле царской дороги, и теперь пленники ждали, когда их вызовут. Даже стражи, казалось, были недовольны задержкой. Они все чаще поглядывали на заходящее солнце.

Перед тем как уйти, Гандар объяснил, что пленников никогда еще не осматривали при лунном свете.

— Но, — поворчал он, — Минос вносит все новые и новые поправки к критским законам.

Быстрый уход Гандара показался ей странным. Он представлялся таким добрым, и вдруг неожиданно исчез. Если бы его на самом деле заботила их судьба, он бы дождался, пока Ика полностью придет в себя после видения.

А что если она никогда не придет в себя?

Последнее видение резко отличалось от предыдущих: те не были такими отчетливыми, и никогда она не находилась внутри другого человека. Ика чувствовала себя Ларой и слышала все, что та говорила и даже думала.

Приходя в себя, девочка сказала несколько слов вслух. Звук собственного голоса вернул ее в настоящее. Но Ика не могла вспомнить, что именно она сказала.

Должно быть, на ее лице были написаны недоумение и растерянность, ибо Дафна, сидящая напротив, сразу же набросилась на нее.

— Когда это все кончится? Нет, я больше не могу. Я не вынесу всего этого.

— Успокойся, все будет хорошо, — тихо говорила ей Ика, подымаясь и подходя к ней поближе.

— Неужели? — голос Дафны сорвался. — Для тебя, может быть, и да, а для меня? Меня хотят отдать Минотавру. Ты знаешь, чем мне это грозит?

— Никто не знает, пока сам не увидит Минотавра. Мы слышали только сказки и страшные истории, которыми пугают непослушных детей. Никто не может быть таким ужасным.

— А если это не так, что тогда?

Дрожащие руки хватались за тунику Ики. Дафна была испугана, но не нуждалась в утешении: ей нужна была помощь.

Поэтому ее голос стал теперь мягким и умоляющим.

— Пожалуйста, Ика, не отдавай им меня. Пойди лучше сама к чудовищу вместо меня.

— Я…

— Говорят, что Минотавр тоже сын Посейдона, — быстро сказала Дафна. — Он не причинит вреда своей сестре. Ты будешь с ним в безопасности, а я нет. Пожалуйста, Ика, сделай это ради меня. Вспомни свое обещание Язону.

Принимая во внимание обстоятельства, Ика была бы рада забыть об обещании.

— Подумай, никто не поверит, что я — это ты. У тебя светлые волосы, а у меня — темные. Ты старше меня, и тело у тебя другое.

— Это ничего не значит, — глаза Дафны стали уже. — Вот моя печать. Никто не усомнится в тебе, когда ты ее предъявишь.

Ика держала печать в руке, не желая соглашаться, но понимая, что связана обещанием.

— А как же ты? — возразила она. — Ты понимаешь, что тебя ожидает? Говорят, что тренировки очень тяжелы. Немногие их выдерживают. Особенно трудно тем, кто не рожден на Крите.

Дафна покачала головой.

— Ты же не знаешь наверняка, что меня пошлют в ямы. Кто-нибудь заметит, что я красива, и использует меня для другой цели.

Гандар сказал, что подобный человек всегда найдет себе защитника, и теперь Ика видела, что Дафна удачно приспосабливается к новому положению.

— Даже если я и окажусь в ямах, долго я там не останусь. Когда ты убедишь Минотавра пощадить тебя, ты придешь мне на помощь.

Она улыбнулась, довольная таким исходом, но Ика удивленно смотрела на нее. Как может Дафна думать, что все так просто? Неужели у нее такое самомнение, что она не понимает всей тщетности своих надежд? Но Ика не успела высказать своих опасений. Из дворца прибежал посланник и прокричал:

— Построить всех пленников! Царевич Сарпедон желает осмотреть их немедленно!

Стражники быстро вскочили и погнали заключенных по царской дороге. Было темно, луна еще только подымалась, и в суматохе Ика потеряла Дафну. Она пыталась найти ее, но видела только спины пленников. Когда Их остановили, Ика наконец нашла свою госпожу.

— О боги, — прошептала Дафна, когда Ика подошла к ней, — это и есть Кносс?

Ика повернулась туда, куда указывала царевна, и перед ней открылось потрясающее зрелище. Неудивительно, что матросы так почтительно отзывались о кносском дворце.

Огромный дворец то возвышался над равниной на пять этажей, то спускался вниз террасами. Бледные стены отражали лунный свет, проемы пропускали его внутрь, и он выходил наружу в неожиданных местах. Загадочный и величественный, дворец казался неземным сооружением, словно в строительстве его участвовали не люди, а боги. Никакие защитные сооружения — ни башни, ни валы — не портили общего вида. Дворец, казалось, мирно дремал, чувствуя себя в безопасности от любого нашествия.

Пока они подымались по террасам к широкому, мощеному двору, Ика оглядывалась по сторонам, проникаясь самим духом дворца. Ступени под ее ногами тихонько дрожали. «Я знаю это место», — подумала она, постепенно убеждаясь, что была здесь когда-то. Откуда ей знакомы эти мощные красные колонны, зубцы на крыше, так напоминающие рога?..

Ика вздрогнула, вспомнив видение. Может, поэтому ей все кажется таким знакомым?

На лестницах столпились любопытные. Стражники расталкивали их, давая проход пленникам. Ика подумала, уж не театр ли это, — по краям площадки и на галереях было много народа. Справа, на возвышении, стоял мрачный человек, облаченный в пурпурные одежды, и целый лес мерцающих факелов окружал его. «Первосвященник», — решила Ика. Теперь это пространство казалось ей не театром, а судилищем.

В окружающей их толпе не было заметно ни возбуждения, ни жажды крови. Это были просто любопытные, пришедшие посмотреть на новые лица, и ничего более. Они тихо разговаривали между собой.

Одеты они были согласно минойским обычаям: на мужчинах были разукрашенные набедренные повязки, на женщинах — юбки с оборками или платья, которые оставляли груди открытыми. Блестело золото, драгоценные металлы и камни, но все это они носили ради украшения, а не из тщеславия. В каждом их движении видны были радость и веселье.

Но первосвященник был невесел. При виде его холодок пробежал по ее телу. Колеблющиеся тени от факелов заостряли черты его лица, и вот он уже не человек, а огромный голодный ястреб. Он смотрел прямо на нее, словно оценивая ее на вкус и раздумывая, стоит ли пробовать ее мягкую плоть.

«Сарпедон», — прошептал кто-то за ее спиной, усилив ее страх. Сарпедон, приемный сын царя и брат чудовища Минотавра.

— Кто из вас царевна Дафна? — спросил он неожиданно; голос его звучал, как похоронное пение.

Дафна подтолкнула ее вперед.

— Ты обещала, — прошептала она Ике на ухо. — Пожалуйста, я умру от страха, если пойду с этим человеком.

«А со мной что будет?» — хотела сказать Ика, но возражать было бесполезно. Дафна права. Она обещала и должна держать слово до конца.

— Я Дафна, — едва слышно проговорила Ика и выступила из группы пленников.

Сарпедон с сомнением посмотрел на ее одежду.

— Мне… Мне пришлось переодеться, — придумывала она на ходу. — Вот моя печать.

Что-то мелькнуло в его глазах, пока он рассматривал печать, но, возможно, это была лишь игра света. Он кивнул и приказал страже увести ее. Ее потащили; Ика пыталась протестовать, но стражники были не из разговорчивых. Они толкали ее по направлению к дворцу, вели спотыкающуюся Ику по темным коридорам и по многочисленным лестницам. Воздух становился все более прохладным.

Неожиданно они остановились и бросили ее в зияющую черноту. Дверь закрылась за ней, и ее охватили ужас и запоздалое осознание безысходности своего положения. Это была темная, душная комната из ее видения.

Звук ее дыхания казался громким среди оглушающей тишины. Было бы легче, если бы ей оставили факел или сказали, что ее ожидает, но нет, ее, замерзшую и голодную, испуганную и доведенную до слез, просто бросили в темноту.

«Подумай, — сказала она себе, — не о пустых россказнях, а о том, как можно сбежать отсюда. Из подземелья должен быть другой выход, не только эта запертая дверь».

Девочка встала и принялась искать выход. Когда глаза ее привыкли к темноте, она различила какие-то неопределенные тени. Дотронувшись до них, Ика поняла, что это колонны с изображением двойного топора. Они стояли, как часовые, охраняющие тайны этого тихого и мрачного зала.

Она вспомнила, как товарищи дразнили ее: «Такой крошечный Ика. Чудовище дотронется до него, и он тут же распадется на части».

— Я дитя Посейдона, — прошептала Ика. Слова отразились от стены, будто насмехаясь над ней.

Теперь она поняла, что Дафна заблуждалась, но было уже поздно. Может, у них с Минотавром и вправду один отец, но разве это может спасти ее? Он-то думает, что она Дафна. Она спасет жизнь хозяйки, но поплатится своей.

Она должна любым путем выбраться отсюда. Ика неистово ощупывала стены: нужно как можно скорее бежать, она так и чувствовала дыхание опасности за спиной.

Вдруг запертая дверь отворилась, и свежий воздух ворвался внутрь. В просвете четко вырисовывались очертания ужасного существа. Тело его было человеческим, но голова — голова его была огромной бычьей головой с рогами.

«Бежать», — мелькало у нее в голове, но ноги приросли к полу. Ика не могла даже крикнуть — слова застряли у нее в горле. Она стояла, не двигаясь, пока не захлопнулась дверь. Теперь ничего не было видно, только где-то в темноте стояло, хрипело, дышало это чудовище.

Способность двигаться вернулась к ней, и она судорожно ощупывала стены. «Бежать, — говорило ее сознание. — Найди выход из этого подземелья!»

И вдруг руки ее провалились в пустоту. Воздух там был холоднее, и оттуда несло плесенью. Едва она успела что-то сообразить, как чья-то сильная рука сжала ее запястье.

Ика бы закричала, если бы на это оставалось время, но ее в мгновение ока подняли и усадили на широкие мужские плечи. Сзади доносились яростные животные крики, удары и грохот — чудовище громило все, что попадется под руку. Вдруг эти звуки исчезли. Она слышала только шаги того, кто нес ее на плече.

— Кто ты? — спросила она. — Куда ты меня несешь?

— Тише, — прошептал ее спаситель, — а то он обнаружит этот проход. Я несу тебя к реке Кайратос. Там ты сядешь в лодку и поплывешь в гавань, где стоит афинский корабль. Говорят, что его капитан любому помогает сбежать с этого проклятого острова.

— Проклятого?

Человек под ней пожал плечами и горестно отвечал:

— Конечно, ведь весь Крит запятнан злом. Но я давно уже живу с этим чудовищем и забыл обо всем хорошем.

— Ты живешь с этим чудовищем? — спросила Ика. — Ты его сторож?

— Что-то в этом роде, — он снова пожал плечами. — Хотя ему бы не понравилось, что меня так называют.

Под ногами его шуршали камни. Неожиданно Ика почувствовала свежий воздух и ее поставили на землю. Вдыхая сырой, болотистый воздух, она различила перед собой полянку среди камышей. Думая, что же теперь ей делать, девочка повернулась к своему спасителю.

Меньше всего она ожидала увидеть перед собой молодого человека. Он был высокий и сильный, руки его были такие же крепкие, как и у Язона, хотя в остальном природа не позаботилась о нем. Левое его плечо подымалось значительно выше правого, левый глаз тоже смотрел вверх, а рот искривился в болезненной ухмылке.

— Там, внизу, — сказал он, показав на реку, — я спрятал лодку. Садись в нее, царевна Дафна, и поспеши в гавань.

— Но я не… — начала было она, но вспомнив о необходимости защищать свою госпожу, продолжила: — Я не собираюсь убегать. Я должна попасть в ямы к бычьим танцорам.

— Зачем тебе это? — спросил он, удивленный ее желанием. — Разве ты не знаешь, как много там погибает молодых людей? Ты хочешь умереть?

— Мне сказали, что на одного погибшего приходятся двое, уходящих с почетом.

Он покачал головой.

— Учеба длится годами. Уйти нельзя, пока не докажешь свое мастерство на арене, а все это время живешь немногим лучше раба. Такая жизнь не для вас, царевна.

— Мне нужно попасть туда, — настаивала она, но, как ей казалось, не очень убедительно. — Я должна, меня там ждет человек, мне нужно позаботиться.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Ты отказываешься от свободы? Ты, должно быть, очень любишь его?

— Ты не понял. Этот человек не способен на самостоятельные поступки. Без моей помощи она погибнет.

— Она? — первая половина его лица поднялась, почти достигнув левой. — Ну что ж. Если мне не удается убедить тебя, нужно обдумать, как нам правильней поступить. Тебе нужна соответствующая одежда. Подожди здесь, я постараюсь что-нибудь найти.

В желудке у нее заурчало, она вспомнила, что уже давно ничего не ела.

— А ты можешь принести еще и еды?

Придав своему лицу подобие улыбки, он исчез в темноте.

Прислушиваясь к неумолчному пению цикад, Ика присела в камышах, обхватив колени руками. Совсем недавно она еще была перед дворцом. Очень странно смотрел на нее первосвященник. Еще более загадочно, что ее отвели в комнату из ее видения. И потом это чудовище, Минотавр…

Она вздрогнула и постаралась не думать о нем. Самое странное — откуда появился этот молодой человек? Как он узнал, что она находится в подземелье? Возможно, он из семьи местной знати, только из-за уродства его отправили в подземелье присматривать за буйным и непредсказуемым Минотавром.

Тогда первая его забота — выполнение своих обязанностей, а уж потом все остальное.

Она заерзала на месте. Стоит ли ждать его возвращения? Может быть, у него свои темные замыслы, и беды ее еще не закончились.

Цикады умолкли. Ика собиралась встать и убежать, но заметила, что к ней приближается вовсе не ее спаситель. Это была процессия темных фигур, их лица были скрыты капюшонами. Она забеспокоилась: они повернули прямо к ней. Может, они собираются казнить ее?

Девочка спряталась поглубже в тростниках и стала наблюдать за ними. Люди были босиком, всего их было двенадцать человек. Они остановились на полянке и принялись медленно пританцовывать и размахивать руками, как птицы.

Послышалась тихая мелодия флейты. В руках у них появился некий сосуд, из которого пили все по очереди. Никто не произнес ни единого слова. По их таинственным жестам Ика догадалась, что это тайный ритуал.

И скорее всего, свидетели им были не нужны. Поэтому Ика вся сжалась и замерла на месте.

Когда сосуд был опустошен, фигуры образовали круг и продолжили медленный танец, двигаясь неторопливо и осторожно. Они простерли руки к луне, словно призывая ее спуститься на землю. Эти руки, связывающие небеса с землей, походили на бледных змей. Накидки были сброшены, и Ика увидела их нежные груди.

«Да, это ритуал», — с тревогой подумала она. И хотя нужно было убежать или отвернуться, зрелище притягивало и манило ее. Ей хотелось увидеть, что будет дальше.

Флейта заиграла быстрее, и женщины запели. Ика не могла разобрать их шепота, но отгадала намерения. Проходя по кругу, каждая женщина срывала с себя одежды; они танцевали обнаженные среди разбросанного платья.

Длинные, темные волосы свободно опускались на их плечи. Руками они проводили по своему телу, и движения их становились все более раскованными. Подул ветерок и донес до Ики незнакомый густой запах.

Опьяненная запахом и сладостной, чувственной музыкой, Ика заворожено глядела на эти извивающиеся тела. Постепенно, не сдерживаемые разумом, руки женщин приникали к грудям, к бедрам.

Ика заволновалась, ее руки и ноги тоже стали выделывать танцевальные па. «Язон», — пронеслось у нее в голове.

Одна из женщин с громким криком упала на землю. Тело ее извивалось, стоны вырывались из горла, она полностью забыла об окружающей реальности.

Затем, как будто очнувшись от наваждения, незнакомки собрали одежду и ушли прочь, оставив Ику наедине со своими желаниями. Ей страстно захотелось познать тайное наслаждение, девочка уставилась на свои руки, раздумывая, не могут ли они помочь делу.

— Это лунный танец, — прошептал кто-то позади нее. — Ты не должна была видеть его.

Ика обернулась, перед ней стоял тот самый молодой человек. От стыда ее кинуло в жар.

— Но может быть, я заблуждаюсь, и у тебя есть полное на то право, — добавил он, немного подумав. — Иначе почему наша Мать привела к тебе своего посланника.

Посмотрев туда, куда он показывал, Ика увидела длинную гадюку у своих ног. Змея будто улыбнулась и уползла загадочно прочь, как и танцовщицы.

Ее спаситель протянул руку.

— Не бойся, царевна. Змея приносит благословение. И мне стало спокойнее за тебя. Значит, правильно, что ты должна стать бычьей танцовщицей.

Ика хотела объяснить, что ее отец — Посейдон, но что-то заставило ее промолчать.

«Мне знаком этот танец», — удивленно подумала она и подала руку. До сих пор ее тело желало танцевать и покачиваться в таинственном лунном свете.

— Тебе нужно торопиться, — сказал он. — Необходимо проникнуть к танцорам до того, как появится стража. Вот, переоденься.

Ика оглянулась в поисках подходящего места для переодевания. Кусты были не выше пояса и не давали необходимого укрытия.

— Извини, — сказал он. — Я не подумал. На Крите мы не обращаем внимания на подобные вещи. Если хочешь, я могу отвернуться.

Он повернул голову, и Ика улыбнулась его словам. Он довольно вежливый, ее спаситель.

— Тебе следует подумать о новом имени.

Если бы он знал, как рада она наконец перестать считаться Дафной!

— Меня можно называть Икадория, — она решила произнести свое настоящее имя.

«Икадория», — повторил он.

— Хорошее имя. Тебе оно подходит.

Ика не слышала: она осматривала одежду.

— Здесь только юбка и ремень. Где остальное?

— На Крите женщины обычно открывают груди. Тебе нужно привыкнуть к местным обычаям, если хочешь остаться незамеченной.

Одно дело сменить имя, но она так долго одевалась по-мужски. Она не знала, как нужно женщине двигаться, вести себя.

Юбка была всего лишь набедренной повязкой. Она натянула ее, бедра оставались открытыми. Они были гладкими, совершенно без мускулов, и она поняла, что хвастливый Тезей был прав — природа берет свое. Скоро она превратится в настоящую женщину.

Сдерживая дыхание, Ика пыталась застегнуть узкий пояс. Она похлопала по плечу своего спасителя и спросила, для чего эта застежка.

— Для пустого тщеславия, — рассмеялся он. — Считается красивым иметь очень узкую талию, так что у нас стягивают ее ремнями, начиная с шести лет. Ты можешь этого не делать.

— Знаю, зачем ты принес такой узкий ремень. Хочешь, чтобы я не смогла съесть лишнего.

Он снова рассмеялся и протянул ей мешок. Внутри Ика нашла жареную козлятину. Она с жадностью съела ее и запила соком свежего персика.

Когда с едой было покончено, юноша погрустнел. Вздохнув, он наклонился, чтобы собрать ее прежнюю одежду.

— Ну что ж. Время идти.

Его грусть подчеркивала серьезность ситуации. Попасть в бычьи ямы к танцорам — это не шутка. Обратного пути не будет.

Спутник ее неожиданно остановился перед невысокой стеной.

— Если хочешь, можешь отдать мне твою печать. Если ее найдут вместе с твоей одеждой в гавани, то сочтут тебя утонувшей.

Ика с радостью отдала ему печать Дафны.

— Ты сможешь взобраться на стену? — спросил он извиняющимся тоном.

Она кивнула, потому что не смогла ответить вслух: слова застряли у нее в горле.

— Мы можем никогда больше не встретиться, — проговорила Ика наконец.

— Не бойся, — успокоил он ее. — Поверь мне, я не оставлю тебя на милость судьбы.

— Я обязана тебе жизнью, — Ика с трудом проглотила слюну и взглянула в обезображенное лицо. Как могло так случиться, что за столь недолгое время, она привязалась к этому незнакомцу? Ей уже тяжело прощаться с ним.

— Как мне тебя благодарить, если я не знаю даже твоего имени?

Он пожал плечами и повернулся ко дворцу.

— Наверное, для нас обоих лучше, что ты его не знаешь.

— Но почему? Кто ты? — настаивала она, но никто ее уже не слышал. Он исчез, поглощенный ночью, словно его и не существовало.

Ика взобралась по стене. Она уже скучала по этому непонятному человеку. На вершине стены девочка немного помедлила, оглядывая то, чему предстояло стать ее новым домом. В одном углу находилась кучка низких хижин, в другом — загоны для скота. В них злобно пыхтели быки. Они переступали с ноги на ногу, словно чувствовали ее присутствие.

Ика ощутила себя слишком молодой и неопытной, чтобы справиться с подобными животными. Все равно, что играть со смертью.

Но нельзя было поддаваться сомнениям. Она расправила плечи. Нужно спасать Дафну.

Глубоко вздохнув и моля богов придать ей смелости, Ика прыгнула вниз.

Язон ежился от холода в своей пещере и рассматривал странный предмет — выгравированный диск. Ему было приятно смотреть на него. Он нашел его у себя на груди, когда очнулся у берега моря. Эта вещь помогала ему думать, что когда-то у него была более счастливая жизнь, чем нынешнее серое, беспросветное существование.

Сейчас все сводилось к заботам о пище, воде и тепле. Из пещеры Язон выходил только по ночам и учился жить у тех птиц и животных, которые питались падалью. Конечно, плохо надеяться на объедки, но он ничего не умел делать и не знал, как самому добывать пищу.

Язон ворочался на грубой соломенной подстилке, пытаясь заснуть. Ему нечем было заполнить дневную пустоту, и он жил только в ожидании приятных сновидений.

Вот и сейчас он уже дремал. Сначала слышались чьи-то голоса, потом появился смутный женский образ. Наконец, он мог чувствовать незнакомку в своих руках.

Она была такой живой, такой теплой! Ее огромные темные глаза приглашали его, затягивали внутрь. Проваливаясь в них, он чувствовал, как боль его стихает. Вот его будущее, его дом. Только эта девушка может спасти его в этом злом мире, требующем его смерти.

Язон проснулся. Видение исчезло, а вместе с ним и надежда. Радостный хор голосов затих, и холод охватил его. Теперь он ощущал только вонь от гнилой соломы.

Потеря так разочаровала его, что он, снова погружаясь в бездну беспамятства, прокричал единственное слово, которое знал:

— Ика!