Туза стоял за закрытой дверью комнаты Наоры и размышлял, что ему теперь делать. Ему не понравилось, как главная жрица выпроводила его, решив что-то тайно обсудить с Икой. Может, он напрасно доверился Наоре? Рассказать ли все покровителю или подождать здесь и удостовериться, что с Дори все в порядке?

Наконец дверь открылась. Схоронясь в темном проеме, Туза заметил, как из нее вышла одна из жриц. Она осмотрелась и махнула рукой кому-то внутри. Вышли другие жрицы и после них Наора; она несла свечу, лицо ее было торжественным. За ней шло еще несколько жриц, и среди них — Дори. Заключал шествие первосвященник Сарпедон.

Их таинственный вид насторожил Тузу. Решив не упускать из виду Дори, он последовал за ними, прячась в темных переходах.

Возле входа в подземные помещения к ним присоединился Дедал, они с Наорой о чем-то пошептались. Царский строитель с неохотой сопровождал их, и его беспокойство передалось Тузе. Следя за процессией, Туза окончательно уверился, что они задумали что-то нехорошее.

Было заметно, что Дори находится в полусонном состоянии, она все время спотыкалась и один раз чуть не упала, но Сарпедон успел подхватить ее. Оставшийся путь первосвященник нес ее на руках.

Их цель была недалеко. Когда они остановились перед массивной железной дверью с ужасными рельефными изображениями, у Тузы пересохло в горле.

— Что вы делаете? — закричал он, забыв о том, что ему нужно прятаться.

Все одновременно повернулись к нему, на их лицах отразились страх и чувство вины. Они столпились вокруг Сарпедона и Дори.

— Оставайся на месте, — приказала Наора, величественно подняв руку.

— Я привел ее к тебе не для этого, — возразил Туза. — Ты обещала позаботиться о ней, пока не вернется мой покровитель.

— Все мы должны склониться перед волеизъявлением богини. Доверься Матери Земле. Она знает, как поступить.

— Вы ведь не можете отправить Дори в лабиринт? — взглянув на железную дверь, он понял, что именно это они и собирались сделать. Они привели Дедала, чтобы он указал им обратную дорогу. — Подумай хорошенько, — обратился он к Дедалу. — Минос тебя убьет за это.

Дедал беспокойно потирал руки, на его бровях выступил пот.

— Он все равно меня убьет, если узнает об изъянах в моем творении. Оказалось, что ворота недостаточно укреплены, и во время значительного землетрясения из-за них может разрушиться весь дворец. Эти люди помогут мне и сыну бежать.

— На обещания они не скупятся, — горько сказал Туза, — только не торопятся их выполнять.

Наора критически осмотрела Тузу, словно принимая решение. Другие нервно вздыхали. Туза понял — он стал угрозой для этих людей, и им нужно от него избавиться.

Бросив быстрый взгляд на Дори, он решил не рисковать. Ему лучше убежать.

Наора закричала ему вслед:

— Остановите его, он не должен дойти до царя!

Туза услышал топот преследующих его людей, но жрицы, да еще в их платьях, не могли соревноваться в скорости с тренированным атлетом. Нужно привести подмогу, — подумал он отчаянно. — Я должен немедленно найти Минотавра».

В палаты Миноса неожиданно вошла Пасифая и застала его за переодеванием. Даже теперь, когда его молодость миновала, тело его было прекрасно. При виде его сильных, стройных форм, прикрытых только кожаной юбкой, по ее жилам пробежал жар желания. Но она заставила себя сосредоточиться.

— Зачем ты здесь? — спросил он ее сурово. — У тебя свои комнаты в Кноссе.

Она собралась с духом и произнесла.

— Мои жрицы сообщили мне, что ты насмехаешься над священным ритуалом. Они говорят, что завтра ты опять собираешься совершить святотатство.

Царь пожал плечами, поправив кожаный ободок на шее.

— Что ты задумал? — спросила она, пересекая комнату. Встав возле него, Пасифая обратила внимание, что он надел кожаную юбку бычьего танцора. — Зачем ты так оделся?

В его взгляде царица поймала тайную озабоченность.

— Не твое дело. Что хочу, то и делаю. Я царь.

— А я — царица! — Она постаралась приобрести подобающую осанку. — Это моя страна, мои люди. Я не хочу, чтобы ты играл с ними в свои грязные игры.

Минос расхохотался.

— Поздно. Ты давно уже отдала власть мне и не сможешь теперь помешать.

— Ты недооцениваешь меня.

Царь изучающе посмотрел на нее, затем улыбнулся.

— Ну что ты? — спросил он нежно, поглаживая ее по шее. — Разве не будет лучше, если ты подчинишься мне и позволишь взять на себя тяжелый груз твоих обязанностей?

Услышав такое нежное обращение, Пасифая подалась к нему всем телом. Давно он уже не разговаривал с ней так мягко и дружелюбно. Она вспомнила его благородство и почтительность в первые дни их знакомства, и ей так захотелось вновь вернуть это время.

— Доверься мне, любовь моя, — прошептал он ей на ухо, — вот мои руки, вот мой сладкий поцелуй.

Языком он коснулся мочки ее уха и провел извилистый след в ушной раковине, пробуждая в ней дремавшую страсть. Сердце царицы затрепетало, она вновь почувствовала себя молодой девушкой, полной надежд и мечтаний. Не просто так он держит ее в своих объятиях, целует ее, пытается разжечь желание — он любит ее.

Минос повернул ее к себе и поцеловал в губы. Пасифая задрожала от счастья и вознесла слова благодарности богине. Вот о чем она всегда мечтала: вновь вернуть в свои объятия Миноса. На этот раз она доставит мужу такое удовольствие, что ему не захочется покидать ее.

И она потянулась к нему, чтобы обнять.

Но Минос внезапно отодвинулся и придал своему лицу холодное выражение.

— Дорогая жена! — сказал он, презрительно усмехнувшись над ее протянутыми руками. — Помни, я всегда отдаю тебе должное.

Дрожащая и не смеющая вздохнуть, Пасифая опустошенно смотрела вслед уходящему мужу.

Ариадна остановилась перед воротами тюрьмы; ее сердце замирало от страха. Никогда еще она не осмеливалась на такой поступок. Если отец узнает… но нет, ей лучше как можно быстрее убраться с острова.

Стараясь не смотреть на клетки, она подошла к охранникам. Она держалась гордо и величаво, как когда-то ее мать.

— Эй вы, там! — позвала она, понизив голос. — Я пришла по поручению царя.

Охранники участвовали в праздничных церемониях в Кноссе и узнали ее.

— Царевна Ариадна! — сказал один из них, ударив себя кулаком в грудь. — Мы в вашем распоряжении.

— Я — царица Ариадна, и я пришла забрать одного заключенного. Он грек, попавший сюда по ошибке.

Охранники обменялись тревожными взглядами.

— Мы не знали…

— Проводите меня к нему немедленно! — прервала она, не желая тратить время на Выслушивание их оправданий. Проходя мимо клеток, царевна становилась все более взволнованной. — Должно быть больше пленников. Где остальные?

— Царь приказал отвести их в лабиринт, — охранники удивились ее неведению.

Трудно скрыть волнение, особенно когда нигде не видно Тезея. Как же она теперь убежит с острова?

Наконец воины остановились возле одной из клеток. К ее решетке подошел какой-то старик, но Ариадна не обратила на него внимания, а посмотрела на человека за ним. Судя по его росту и по светлым волосам, он тоже грек и охранники, несомненно, имели в виду его.

Он подошел ближе.

— Поклонись дочери Миноса, — сказал охранник. — Неужели все греки так слепы, что не замечают присутствия царицы-богини?

Возвышаясь над ними, грек продолжал смотреть на царевну, не выказывая ни малейшего почтения. «Он достоин сразиться с моим отцом», — подумала Ариадна.

— Оставьте нас! — приказала она. — Мне нужно поговорить с этим пленником наедине.

— Но госпожа…

Она посмотрела на охранников испепеляющим взглядом, и они удалились.

— Я могу освободить тебя, — прошептала она по-гречески, когда охранники уже не могли их услышать, — если пообещаешь помочь мне бежать с этого острова.

— Осторожней, Язон, — предупредил его старик. — Она все-таки дочь Миноса.

Язон даже не обернулся к нему, продолжая смотреть ей прямо в глаза.

— Сначала я должен узнать, где находится женщина по имени Ика.

Вопрос удивил Ариадну. Она вспомнила о Прорицательнице и о том, как та дразнила ее своим положением при дворе.

— Царская любовница?

Великан помрачнел.

— Говорят, она чем-то рассердила моего отца, — поспешила ответить Ариадна, — и ее послали в лабиринт.

Он посмотрел на старика.

— Я помогу тебе, но Дамос тоже должен быть освобожден.

Непонятно, чем может помочь ей этот старик?

— Я предлагаю сделку только тебе.

— Без Дамоса я не буду ничего делать.

Она поглядела назад через плечо и, чувствуя, что время проходит зря, ответила:

— Ну хорошо, только мы должны торопиться, а то и я попаду в лабиринт. Мне нужно убежать от гнева отца, и как можно дальше.

— Мессалона тебе подходит?

Ариадна почти ничего не помнила о маленьком царстве, которое когда-то атаковали войска ее отца.

— Почему именно Мессалона?

— Перед тобой ее законный царь, — гордо ответил старик. — Хотя, возможно, ты его знаешь как военачальника Язона.

Ариадна слышала об этом человеке и понимала, что отец его боялся и ненавидел. «Хорошо, — подумала она с улыбкой, — он годится для моего плана».

— Охранники, ко мне! — крикнула она. — Я хочу, чтобы этих пленников освободили немедленно.

Сознание медленно возвратилось к Ике, и она обнаружила себя в темном, извилистом туннеле со стенами из отесанного камня и земляным полом. От единственного факела было больше тени, чем света.

Она попыталась вспомнить, как попала сюда, но не смогла. Ика взяла факел в руки. Во рту пересохло, голова раскалывается. «Пей», — смогла она вспомнить слова Наоры, подносящей ей ко рту какой-то сосуд.

Ее опоили? Зачем?

При этих мыслях у нее закружилась голова, закололо в ногах и руках, она почувствовала легкую тошноту. Но на этот раз это не было преддверием ее видений — на нее обрушилось что-то тяжелое и задавило своей массой. Ика яростно вырывалась, но руки, удерживающие ее, сжимались все крепче. Руки были человеческими, но голова, насколько она могла различить, принадлежала быку. Огромному белому быку.

Она закричала: «Нет!» и услышала голос Лары. Он смешался с глухим мрачным смехом.

«Беги! — кричала Лара. — Убегай от этого чудовища!»

И тут, едва начавшись, видение резко оборвалось. Ика снова была в темном, сыром помещении; дрожащими руками она сжимала факел.

Смутно она понимала, что видение было каким-то непоследовательным. Ее мать снова приказывала себе бежать от того, кто был человекобыком, но в этом было мало смысла. Минотавр не мог гнаться за нею, ведь Лара умерла, когда он был еще ребенком.

Впрочем, неважно, взрослый или ребенок, но не может быть, чтобы этот добрый великодушный человек преследовал ее мать.

Но если у него двойное сознание? В это легко поверить, зная его отца. Как жаль, что рядом нет Язона.

И вдруг Ика с испугом вспомнила, что Язон сидит в клетке. Только она может спасти его.

Решительно сжав факел, она повернула направо. Неожиданно туннель закончился; она снова повернула направо и пошла вниз по извивающемуся коридору. Он тоже внезапно закончился тупиком. Она повернула назад, тревога охватила ее — она может навсегда потеряться в этой путанице темных и сырых переходов.

О боги, неужели это лабиринт?

Тревога сменилась страхом. Ика убыстрила шаги и повернула в ближайший проем. Она старалась не вспоминать холодных и цепких рук чудовища, обхватывающих ее шею, голос Лары, кричавшей ей: «Беги!»

При воспоминании об огромной бычьей голове ее охватила такая дрожь, что она выронила факел. Он упал в грязь и с шипением погас.

Мысль ударила словно бичом: разве герой может бежать от опасностей? Нужно собраться с мыслями и найти выход. «Осмотрись, — приказала она себе, — где-то должен быть просвет».

Когда глаза понемногу привыкли к темноте, Ика различила слабое сияние впереди. Она направилась туда, моля богов, чтобы это был факел. Она повернула направо, затем налево и вышла в проход, из которого был виден конец освещенного коридора. Она пошла вперед, но дверь перед ней неожиданно захлопнулась.

Пораженная, она остановилась на том месте, откуда недавно был виден свет. Ведь не могут же стены сами двигаться. Она вспомнила про механизмы Дедала, приводящие в движение ворота арены. С какой злобной предусмотрительностью Минотавр установил подобные механизмы здесь! Он мог с легкостью завлечь мечущуюся жертву в свою берлогу, закрывая двери в нужных местах.

«И одна из этих жертв — я, — поняла она. — Если он закрывает двери, то ему известно, где я нахожусь».

Окруженная со всех сторон темнотой, Ика ничего не видела и не слышала. Вытянув руки, она ощупывала каждый камень, пока не оказалась в другом туннеле. Ей определенно нужно найти выход. Та освещенная комната казалась убежищем посреди грязных, сырых и темных туннелей.

Ика побежала. Вытянутые руки наткнулись на очередную стену. Она упала и ушиблась. В наступившей тишине послышались чьи-то шаги.

Чье-то тягостное и таинственное присутствие наполнило переходы, это было то же зло, которое она чувствовала в тронном зале. Минотавр не скрывает своего преследования, он хочет испугать ее.

Ика глубоко вздохнула, подавляя поднимающуюся в ней панику. С трех сторон она нащупала стены. Может, чудовище, как и она, ничего не видит в темноте?

Она обернулась и на противоположной стене увидела отблески света. У него есть лампа!

Ее охватил ужас. Казалось, стены лабиринта сомкнулись над нею. Что бы ни случилось, она не должна оказаться пойманной. Она царапала камни, словно хотела пробить выход; наконец нащупала проем и побежала; сердце готово было выскочить из груди.

Шаги неумолимо приближались, убыстряя свое движение. В темноте Ика слышала чье-то дыхание, хрип. Она вытягивала руки и вбегала в каждый проход, открывающийся перед нею. Она уже не помнила пути, может быть, она бегает по кругу?

В коридоре направо она увидела свет. Вот она — освещенная комната. Подбежав к ней, она вновь услышала скрежет опускающейся двери. Используя свои акробатические навыки, она прыгнула, прокатилась под дверью и оказалась на той стороне. Каменная дверь опустилась совсем рядом с ее головой.

Ей не хотелось вставать — вот так бы лежать и отдыхать! Но нельзя тратить время. Ика с трудом поднялась и осмотрелась — она находилась в большой круглой комнате.

Шесть проемов на равном расстоянии друг от друга уходили в лабиринт. Стены между ними были расписаны фресками. Большинство из них не были закончены, но она узнала те же страшные и непристойные сцены, что были изображены на железных воротах. В центре стоял стол, покрытый овечьими шкурами. Все было грубо исполнено — и стол, и жертвенные приспособления. Что это за комната? Для чего она?

Раздумывать не было времени. Она заметила шесть колес в стене и догадалась, что они управляют механизмами, закрывающими двери. Она повернула первое колесо, и, к ее радости, тяжелая дверь закрыла один из проемов.

Ика крутила колесо за колесом, торопясь, закрыться от чудовища. Когда она ухватилась за последнее, ее плечи почувствовали чье-то прикосновение. Она в ужасе обернулась.

Но это было не чудовище.

— Не бойся, — сказала царица Пасифая таким же загадочным голосом, как и улыбка на ее лице. — Я никогда не подпущу его к тебе.

Ика облегченно вздохнула и забыла о колесе. Она почувствовала себя в безопасности, будто ей на помощь пришла собственная мать.

Но, к ее удивлению, Пасифая не торопилась уводить ее отсюда. Ика увидела темные пятна на земляном полу. Холодок пробежал по ее телу — она поняла назначение этой комнаты. Сюда чудовище приводит свои жертвы. Это было его логово.

— Да, этот лабиринт ужасен, — сказала Пасифая, подойдя к столу. — Дедал часто развлекал меня вечерами, показывая план и разные секреты, но я не думала, что мой муж на самом деле выстроит его.

— Если вы видели план, — сказала Ика, следуя за ней, — то должны знать, где находится выход.

— Милый Дедал, — вздохнула Пасифая, погладив овечью шерсть. — Он придумал для меня и белого быка, помогая мне зачать сына Миносу.

Вспомнив о чудовище, Ика посмотрела на открытый проход.

— Нам нужно идти, госпожа. Здесь небезопасно.

Царица загадочно улыбнулась.

— Бык был замечательным, — улыбка погасла, она задумалась. — Но был ли он доволен, доказав свою мужскую силу? Нет, он должен всюду ее показывать. Теперь он хочет овладеть тобой. И я знаю только один способ остановить его. — Она стала грустной, вынув кинжал из-под складок своего платья.

Ика смотрела на лезвие и ничего не понимала. Кто хотел ее? Почему царица так к ней настроена?

— Я хотела уйти, — возразила она, — но когда пришла к Наоре, меня опоили и привели сюда.

— Глупцы. — Пасифая покачала головой. — Они думают, что ты — Дитя из пророчества. Спаситель, который избавит их от Миноса.

Ика запуталась. Как связать смерть Миноса и ее пребывание здесь, в лабиринте?

— Лара, несомненно, имела в виду другого, — продолжала Пасифая. — Они заблуждаются.

Неужели это была та самая нежная Пасифая, о которой она иногда думала как о матери?

— Но вы ведь не собираетесь убить меня?

— Почему бы и нет? — выражение ее лица оставалось по-прежнему холодным. — Ради любви царя я принесла в жертву все, — сказала она, подойдя ближе, — семью, царство, гордость. К чему же теперь останавливаться перед смертью какой-то плясуньи?

— А если я и есть то самое Дитя? — Ика решила пойти в наступление. — Тогда ты не осмелишься меня убить.

На мгновение Пасифая задумалась, рука с ножом расслабилась. Ика подбежала к ней, но царица уже сжала клинок.

— Нет, это Минотавр. Я уверена. Разве я позволила бы запереть своего сына, если бы не боялась, что он убьет царя?

— Но я тебе не угрожаю, — старалась убедить ее Ика. — Если ты поможешь мне выбраться из лабиринта, то, клянусь, я немедленно покину остров.

Пасифая улыбнулась, и в душе Ики зародилась надежда, но царица снова нахмурилась.

— Увы, Икадория. Ты мне нравишься, но, я думаю, слишком поздно бежать. Он нашел тебя.

Посмотрев туда, куда указывала царица, Ика замерла. В дверном проеме стояла фигура с огромной бычьей головой на плечах. На человеке была юбка бычьего танцора.

— Зачем она здесь? — проворчало чудовище глухим голосом. — Она должна была прийти в лабиринт завтра.

Пасифая быстро схватила Ику и успела приставить кинжал к ее горлу.

— Видишь? Я все-таки могу что-то сделать. Будь уверен, девчонка тебе не достанется.

Человекобык начал приближаться, тяжело дыша.

— Она показывала тебе свою печать? Я увидела ее в тот день, когда она танцевала со змеями. Я знаю, что эту печать дала ей мать, и знаю, откуда она была у Лары. Только у тебя есть набор печатей с изображениями греческих богов.

Чудовище молчало. Ике не нравилось, что руки Пасифаи дрожат, ведь лезвие так близко от горла.

— Будь ты проклят, — зашипела царица. — Столько всего произошло из-за тебя. Из-за твоей похоти я убила Лару и теперь угрожаю жизни ее дочери. Сарпедон прав. Кто-то должен остановить тебя, пока ты всех нас не уничтожил.

Чудовище сделало резкий выпад и ухватилось за руку царицы. Оно не защищало Ику; только хотело наказать Пасифаю.

Кинжал вылетел из ее руки, и царица упала на пол с глухим стуком. Ика понимала, что нужно поскорее бежать, но ей все-таки не хотелось оставлять Пасифаю наедине с чудовищем. Ика огляделась в поисках оружия, но вокруг были только горящие факелы, слишком большие и неудобные.

Тогда Ика заметила выпавший кинжал.

К нему тянулась рука царицы, но чудовище опередило ее. Оно быстро подняло нож и приставило его к груди царицы. Ика тем временем схватила факел.

— Ты не можешь обладать ею! — крикнула Пасифая, закрыв лицо руками. — Разве ты не видишь? Она твоя дочь!

Все, казалось, остановилось. Ика была поражена, так же как и чудовище. Его дочь? Как же так? Ведь ее отец — Посейдон.

— Ты лжешь, — злобно ответил человекобык, поднял руку и вонзил кинжал в грудь Пасифаи. Ика изо всех сил размахнулась и обрушила ему на голову факел. Бычья маска скатилась, и чудовище упало на спину без сознания.

Онемев от потрясения, Ика увидела красивое лицо Миноса.

Язон думал, как им обмануть стражу и проникнуть в подземелье. Справиться с двумя тюремными охранниками было просто, но даже теперь, когда афиняне и Дамос свободны, им не одолеть лучших воинов царя.

Язон сжал меч, захваченный у охранников. О, Зевс, наконец-то он снова держит в руках оружие! Если бы только у них было побольше мечей!

— Что мы здесь делаем? — спросила Ариадна, но ее никто не слушал. — Почему мы не убегаем с острова?

— Слушай, — спросил он, — сколько охранников может быть возле ворот?

— Не знаю. Человека четыре или около того. А в чем дело?

Осмотрев молодых афинян, Язон пробормотал проклятье. Большинство из них походило на крестьян, вряд ли кто-то из них когда-нибудь воевал. Для такой разношерстной армии даже двоих охранников многовато.

— Есть ли другой вход? Можно ли найти другой путь, который не охраняется? — спросил он.

— Отец не поставил охрану возле покоев Минотавра. Кто осмелится побеспокоить чудовище?

— Проводи меня туда.

— Ты сумасшедший? — Ариадна отшатнулась от него в страхе. — Мы должны уходить. Зачем рисковать и лезть куда-то?

«Чтобы защитить Дафну», — ответил он сам себе; в лабиринте, кроме того, находится и Дори, о которой он никак не мог забыть.

— Я обещал защищать мою царицу, — сказал он, сжав меч в руке.

— Ты обещал отвезти меня в Мессалону.

Он поморщился. Так много невыполненных обещаний!

— Так и будет. Но сначала я должен проникнуть в лабиринт.

Тезей посмотрел на своих товарищей, стоявших у дверей лабиринта. Минос намеренно держал пленников здесь, подогревая их страх, но Тезей не имел ни малейшего желания ждать.

— Мы должны расправиться вон с теми двумя воинами, — прошептал он, указывая на двух испуганных юнцов возле двери.

Он старался поднять упавший дух своих друзей, что было нелегко, из-за беспрестанного воя Дафны. «Да сохранит нас Зевс от хнычущих женщин», — подумал он, нахмурившись. Если охранники начнут забирать их поодиночке, то пусть первой возьмут эту надоевшую дурочку.

Вдруг позади раздались знакомые голоса и ободрили их. Тезей узнал этих людей — это были оставшиеся в клетках товарищи, — и сразу начал действовать. Он неожиданно выхватил меч у одного из охранников и начал размахивать им, показывая, что лучше сдаться.

— О, Язон, — крикнула Дафна и бросилась в объятия высокого светловолосого человека, который руководил пленниками. — Я так и знала, что ты спасешь меня.

«Глупая женщина», — подумал Тезей, подходя к Язону, чтобы пожать ему руку. Но сделать это было нелегко — ему мешала Дафна.

Язон казался разочарованным и оглядывался вокруг, словно искал кого-то.

— Где предательница Ика? — спросил он.

— Икадория? — усмехнулся Тезей. — Принимая во внимание ее находчивость, я бы поклялся, что она сбежала. Ты, несомненно, обнаружишь ее в гавани, если поторопишься.

— Давайте все пойдем быстрее в гавань, — вмешалась в разговор Ариадна, потирая от волнения руки. — Отец может обнаружить нас в любой момент.

Тезей нахмурился. От Ариадны, кажется, не намного больше толку, чем от Дафны. Может, он зря на нее положился?

— Скажи мне, царевна, ты все сделала так, как я просил? Ты распорядилась насчет отплытия?

Она кивнула.

— Я договорилась с одним египтянином. Он обещал отвезти нас на остров Наксос.

Тезей довольно кивнул ей в ответ и повернулся к Язону.

— Быстро собери всех. Царевна права. Вы должны скорее убираться отсюда, пока не появился Минос.

— А как же ты? Разве ты останешься?

Тезей глубоко вздохнул, словно ища смелости в воздухе. Правду сказала Ика, они когда-нибудь еще встретятся. Пришло время доказать, что он не просто хвастун.

— Я иду в лабиринт, — сказал он, шагнув к железной двери. — Это моя судьба.

— Я пойду с тобой.

Хорошо, конечно, сражаться бок о бок с таким воином, но тогда придется поделиться и славой.

— Нет, — ответил Тезей, покачав головой. — Ты лучше позаботься о женщинах.

Ариадна нежно дотронулась до его руки.

— Разматывай нить, — сказала она, протягивая ему клубок, — и ты найдешь по ней обратную дорогу.

«Хитрая женщина, — подумал он. — Не всякий мужчина додумался бы до такого».

— Мы будем ждать тебя в гавани, — сказал Язон Тезею. — Но не задерживайся. Если царь узнает о нашем побеге, нам уже не пройти свободно по Эгейскому морю.

— Тогда не ждите меня. Плывите на Наксос, мы там встретимся.

Он подошел к двери и отворил ее. Множество внимательных глаз устремилось на него. Тезей сжал свой меч. Он приплыл на Крит специально ради этого, напомнил он себе, и не успокоится, пока Минотавр не погибнет.

Два тела лежали возле Ики. Неизвестно, что было страшней — кровь, разлитая вокруг царицы, или бычья маска Миноса. Никто не шевелился — они могли быть мертвы.

В ужасе она подалась назад. Настойчивое желание — бежать — овладело ею. Она должна убраться отсюда, прежде чем кто-нибудь из них очнется.

Возле открытого прохода Ика нашла лампу. Неужели Минос на самом деле хотел совершить над нею насилие, как он сделал это с Ларой?

Она схватила лампу и побежала в лабиринт. Когда она думала о том, что с ней сделал бы царь, к горлу подступала тошнота. «О Язон, — подумала она тоскливо, — как страстно я тоскую по твоим объятиям!»

Когда, повернув за угол, Ика упала в чьи-то руки, она подумала, что боги вняли ее мольбам. Но вместо Язона она нащупала приподнятое плечо ее спасителя. Взяв у нее из рук ламу, он успокоил ее и криво улыбнулся.

— Ты Минотавр, — сорвалось у нее с языка. — Почему ты раньше не говорил мне свое имя?

Он отвернулся, и губы его задрожали.

— Ты бы думала обо мне как о чудовище. Я бы не вынес этого.

«Бедный Минотавр, — подумала она с состраданием. — Узнает ли когда-нибудь мир о своем заблуждении?» Она должна была уже давно догадаться об этом. Еще во время их первой встречи, когда он спас ее от чудовища.

— Дори, прости меня, — перед ней неожиданно вырос Туза. — Я заботился только о твоей безопасности. Если бы я знал о намерениях Наоры, я бы никогда не привел тебя к ней.

Ика уже забыла о Наоре; казалось, что все произошло вечность назад.

— Она и Сарпедон думали, что я Дитя, — сказала она рассеянно. — И что я должна погубить Миноса.

— Но ведь Минос думал не так, — сказал Туза с негодованием. — Он чувствовал, что Дитя — это Минотавр. Потому он и скрывал его все эти годы, а вовсе не из-за уродства.

Минотавр улыбнулся Тузе.

— Тише, брат. Ты слишком усердно защищаешь меня.

— Вы братья?

Туза покачал головой.

— На самом деле нет. Но мы оба вскормлены молоком моей матери и стали ближе друг другу, чем родные братья. Мне кажется, я был послан богиней, чтобы охранять его.

— Но мне не нужна твоя охрана, плясун.

— Нет? А кто докажет твоею невиновность? Кто-то должен поведать миру, что делал Минос, прикрываясь твоим именем.

Даже Туза знал, что человекобык был Минос? Все знают, кроме нее.

— Нет, Туза, — неожиданно сурово сказал Минотавр. — Сколько тебе повторять, что я хочу оставить это в тайне. Правда причинит неприятности моей матери и сестрам. Пожалуйста, поклянитесь, что не раскроете этой ужасной тайны.

— Но ведь и царица знает, — сказала Ика. — Она только что обвиняла его. Там, в той комнате. — При этих словах она задрожала. — Он воткнул в нее кинжал, перед тем как я ударила его по голове.

Минотавр как-то странно промычал и убежал вперед с лампой.

— Он так мечтает о материнской любви, — сказал Туза, когда они последовали за ним. — Даже сейчас он все еще надеется заслужить ее.

Горло Ики сжалось при воспоминании о безжизненном теле Пасифаи.

— Я думал, может, ты ему понравишься, — продолжал Туза; в его голосе чувствовалось напряжение. — Если бы ты его полюбила, это могло заменить ему материнскую любовь, которой он так никогда и не добился. Разве ты не понимаешь, что нужна ему?

Послышался скорбный крик Минотавра, и они ускорили шаг.

Туза и Ика остановились при виде царевича, стоящего над своей матерью; по его щекам текли слезы.

Вздохнув, он указал на Миноса.

— Быстро, — сказал он Тузе, кивнув на стол, где лежали веревки. — Свяжи ему руки и ноги, пока он не пришел в себя.

Туза поспешил исполнить приказание. Взгляд Минотавра остановился на лежащей в пыли бычьей маске. Он взял ее и издал стон. Глаза его наполнились таким отвращением, что, казалось, сейчас он разорвет ее на мелкие куски.

Неожиданное движение в темном проеме привлекло внимание Ики. В дверях стоял Тезей, обнажив меч.

— Нет, — крикнула она, но было уже поздно останавливать его выпад.

Минотавр обернулся на ее крик, но уже не увидел, как острый меч Тезея пронзил ему грудь.