Подняв кипу белья, Ика осторожно опустила его в огромный чан, стараясь не брызнуть кипящей водой. Сегодня день «большой стирки», и все женщины царского дома принимают участие в работе. Они весело болтали между собой, помешивая белье огромными деревянными лопатами.

Ика завидовала их дружбе. Женщины включили бы ее в свою компанию, но Ика так часто задумывается. Даже сейчас, после того, что случилось, она думала о Язоне. «Старые привычки быстро не проходят», — говорила она себе, иначе почему она грустит о нем все дни напролет? Раньше Ика чувствовала, что он жив, что находится где-то рядом, но теперь, после того как Язон оставил ее на том берегу, она ничего не ощущала. Сердце ее стало холодным и пустым.

— Неста сказала, что этим утром ее брат видел корабли в гавани, — прощебетала одна из царевен. — Кажется, наши гости ожидают возвращения отца с охоты.

— Надеюсь, это торговый корабль, — сказала мечтательно ее сестра, — нагруженный шелками, сладостями и полный красивых мужчин.

Слушая ее, Ика надеялась, что торговец будет ей знаком. Вот уже две новые луны миновали с тех пор, как Небо обещал ей вернуться с новостями. Ей не терпелось узнать, что происходит на Мессалоне. Вернул ли Язон себе трон? А вдруг извержение похоронило его под толстым слоем пепла или огромная волна смыла его в море?

«Хватит», — сказала она себе, погружая в чан очередную порцию белья. Она должна презирать Язона. Ика думала, насколько ее судьба похожа на участь Пасифаи: ее любимый ослепил и покорил ее, в конце концов оставив ни с чем.

Поглощенная этими мыслями, она не сразу поняла, что разговоры смолкли. Все женщины смотрели на дверь, и улыбки их свидетельствовали о том, что посетитель и в самом деле красив. Она повернулась, чтобы тоже посмотреть на него, и застыла на месте.

Минос!

Дрожь охватила ее. Как он ее нашел? Проделать такой путь, и когда — когда Криту так нужен царь?

— Дорогие дамы, судьба улыбается вам, — сказал Минос, стараясь уделить частицу своего очарования каждой женщине. — Как раз сейчас мои матросы разгружают корабли. Для вас они привезли шелка, пряности и драгоценные камни со всего мира. Поторопитесь — вы успеете прийти первыми.

Началась суматоха. Все смеялись, говорили о том, кто что купит. Побросали свои лопатки и побежали к выходу.

— Нет, — произнесла Ика, — не уходите…

— Быстрее, — сказал Минос, отходя в сторону и уступая им дорогу, — не теряйте времени.

Ика хотела последовать за всеми, но он загородил ей проход.

— Не торопись, маленькая бычья плясунья. Нам нужно кое о чем поговорить.

Она понимала, о чем им нужно поговорить: перед ее внутренним взором предстала огромная и страшная голова быка.

— Нам лучше говорить в присутствии царя Кокалоса.

Минос поднял руки, будто извиняясь.

— Увы, но твой покровитель охотится в полях. Или ты забыла об этом?

— Позвольте мне пройти, — потребовала Ика, поняв, что она в ловушке. Даже если Кокалос находился бы поблизости, все равно до его слуха не дошли бы крики из прачечной.

— Куда тебе идти? — сказал Минос вкрадчивым голосом. — Не прятаться же тебе от меня всю жизнь.

Это верно. Если Минос сейчас здесь, в то время когда его царство так в нем нуждается, его ничто не остановит, пока он не свершит задуманное. Не может же она прожить оставшуюся жизнь, все время оглядываясь, страшась его появления. Разве она не устала быть жертвой?

Отступая назад, Ика решила: нужно подготовиться к прыжку, взять быка за рога и перелететь через него. Минос хмуро смотрел на нее, словно понял ее решение и не одобрял его.

— Вы проделали такой долгий путь, — сказала она, почувствовав необходимость прервать молчание. — Не могу поверить, что это только из-за меня.

— Почему ты так резка? — улыбка Миноса делалась все холоднее по мере его приближения. — Так ты встречаешь гостей?

— Это не светский визит. Что вы хотите от меня?

— Какой пыл. Ариадне хотя бы половину твоего духа! Может быть, ты и вправду моя дочь?

— Ты это отрицаешь? — У Ики появилась надежда, но она сама погасила ее. — Я слышала, что сказала царица. Ты силой овладел моей матерью.

Минос остановился перед ней, насмешливо приподняв бровь.

— Не может быть. Я не чувствую никакой родственной связи, никакого голоса крови.

Ика не спорила, она и сама не чувствовала никакого родства.

— Зато я ощущаю настоятельную необходимость обладать тобой, моя хорошенькая плясунья.

Ика отступила назад и споткнулась бы о груду грязного белья, если бы не оперлась о стену. Будь проклят этот человек, он обладает поразительными способностями обольщения.

— Зачем упрямиться? — спросил он хриплым голосом. — Я обольстил царицу, даже целое царство. Почему ты сопротивляешься?

Он возвышался над своей жертвой, и хотя на ней была туника, казалось, тело ее полностью открыто его взору.

— Я принадлежу другому! Только один человек может требовать от меня любви.

— Дрянь. Я тебя проучу.

— Нет, я знаю, кто ты. Я знаю, кем ты был. Я видела тебя в маске.

Минос вздрогнул, будто она его ударила, но быстро пришел в себя.

— Ты разве не слышала похвальбу Тезея? — спросил он, презрительно усмехаясь. — Как я могу быть Минотавром? Афинянин убил его.

— Я была там. Я видела, что ты делал, слышала, что ты говорил. — Она содрогнулась. — Я знала истинную любовь, я скорее умру, чем позволю тебе ко мне прикоснуться.

— Ты отдалась другому? — Казалось, он сейчас ударит ее. — Тогда ты мне не нужна, — с ледяной улыбкой он вытащил меч из-за пояса. — Тогда я просто убью тебя.

Стараясь опередить его, Ика мгновенно подалась в сторону. Ей пришлось приподнять свою длинную юбку — будь на ней лишь юбка бычьей танцовщицы, она могла бы передвигаться гораздо быстрее.

Минос двинулся за ней медленно и неумолимо, уверенный в своей победе. Ика оглянулась, стараясь понять, что он намеревается делать, и не заметила деревянной лопатки под ногами. Споткнувшись, она растянулась в углу. Когда она поднялась и обернулась, Минос уже стоял между нею и выходом.

«Нужен меч», — в отчаянии подумала Ика. Черные глаза царя мерцали, как когда-то у быка на арене: казалось, в них сидит сама смерть.

«Это кошмарный сон, — подумала она, прижимаясь к стене. — Как человек может желать убийства собственного ребенка?»

— Ты грязная тварь, — выпалила она, не желая выдавать свой страх. — Как ты можешь жить после того, что сделал с теми детьми?

Он совершенно искренне удивился.

— Я не делал ничего неподобающего. Мне была нужна их жизненная сила. И они рады были предложить ее такому могущественному царю.

— Они тебе сами сказали это?

— Их и не нужно было спрашивать. Когда-то я сам познал радость подобной жертвы, — со мной так поступил человек, за которым моя мать была замужем, — хотя я полностью и не понимал этого до той ночи на Мессалоне. Убив царя Ярроба и взяв жизненную силу его детей, я понял, каково шагать божественной поступью. Быть самим богом.

— Ты не бог!

Минос хмуро покачал головой, держа меч на уровне ее горла.

— Вот как ты говоришь со своим господином?

— Мой господин — Посейдон! — сказала Ика наперекор Миносу. Ей ничего было терять. — Бойся гнева богов. Настоящие боги заботятся о своих.

— О своих? — он злобно рассмеялся. — Смешно слышать твои претензии: разве какая-нибудь женщина достойна покровительства великого бога Посейдона? Посмотри на себя: твое тело округлилось, обмякло, готовое к рождению ребенка. Тщетно надеяться, жалкое дитя, что ты умрешь геройской смертью.

— По крайне мере, я не умру трусом, — огрызнулась Ика, не подав виду, насколько глубоко ее задели эти слова. — Делай свое дело, я никогда не отдам тебе свое жизненную силу.

Минос поднял меч и зарычал.

— Конечно, этому не бывать никогда, — раздался голос позади них. — Отпусти девчонку, Минос.

Еще до того, как царь повернулся и Ика смогла увидеть лицо неизвестного, она узнала этот голос и колени ее подломились.

— Ты! — задохнулся Минос. — Невозможно! Ты мертв.

Ика поняла, что он не видел Язона в клетке.

— Как видишь, я очень даже жив, и ты вскоре пожалеешь об этом. Мы еще не закончили наши дела, купец. Но сначала отпусти мою рабыню.

— Твою? — Минос сплюнул. — Ты отдал ее Геркону. Сейчас она принадлежит правителю Мессалоны.

— Это верно. Твой лакей Спирос мертв. Я теперь царь Мессалоны и собираюсь отомстить за смерть своего отца.

— Ничего у тебя не получится, — прорычал Минос. — Ты знаешь, сколько у меня здесь матросов?

Язон выдернул меч из ножен.

— Сомневаюсь, что они придут тебе на помощь. Ты слишком торопился поймать Ику и оставил всех в гавани. Они далеко и не услышат твоих криков.

Минос поднял свой меч.

— Тогда я сам убью тебя.

Ика смотрела на них, борясь с желанием вмешаться в их разговор. Ей казалось теперь глупым надеяться, что Язон пришел ей на помощь — он пришел отомстить за себя. Если у нее сохранилась хоть капля разума, ей нужно бежать, пока они не обращают на нее внимания. Пусть они убивают друг друга, она же покинет опасное место.

Ика с облегчением посмотрела на дверь с другой стороны огромного чана, но тут раздался лязг оружия, и она обернулась. Она не могла сдержаться и не взмолиться: «Язон, осторожней!»

Ика стояла на месте: она понимала, что должна уйти — от этого зависят ее свобода и даже жизнь, но как она может оставить Язона наедине с этим чудовищем?

Вмешаться в бой она также не может: Язон решит, что она отбирает у него право мести. Ика могла только наблюдать за поединком, моля богов о победе Язона.

Минос сделал выпад, но Язон отразил удар.

— Я быстро расправлюсь с тобой, щенок, — сказал Минос, размахивая мечом. — Так же, как и с твоей семьей.

— Скорее ты сам попадешь в царство Аида.

Минос только рассмеялся, неожиданно ловко увернувшись от меча соперника.

— Я до сих пор помню твое лицо, такое гордое, когда ты нес тот ящик. Каково тебе сознавать, что ты убил своего отца?

«Не слушай его!» — захотела крикнуть Ика, но побоялась — Язон и это сочтет за вмешательство. Она все отступала от их мечей, пока не почувствовала тепло, исходящее от чана с кипятком.

— Куда ты делся той ночью? — Минос продолжал дразнить Язона, наслаждаясь его растущим гневом. — Брат с сестрой звали тебя, ты же знаешь. И Кассандра звала.

— Лжец! — Лицо Язона покраснело от гнева, и он изо всех сил размахнулся мечом. — Матери не было дела до того, что со мной. Она заботилась только о сохранении своей короны.

— Геркон заставил всех в это поверить. — Минос насмешливо покачал головой. — На самом деле она не смогла оправиться после той ночи. Она сошла в могилу с твоим именем на устах.

Лицо Язона омрачилось, он замешкался. «Ужасно, — подумала Ика, и сердце ее сжалось от сострадания, — что довелось испытать маленькому мальчику. Потерять семью, да еще как! Неудивительно, что он так старался забыть об этом».

Больше чем когда бы то ни было ей хотелось защитить его, прижать к своему сердцу. Слова Миноса убьют его. Царь хочет подчинить Язона своей воле, побудить его к поспешным действиям.

«Нужно помочь ему, обязательно помочь», — решила Ика, торопливо оглядываясь по сторонам, но на глаза попадались только груды грязного белья. Она по крайней мере может швырнуть белье в лицо Миносу. Трудно сражаться, когда перед глазами болтается чей-то рукав.

Но Язону не понадобилась ее помощь. Он ответил ударом на удар, их мечи скрестились, и Язон с силой прижал оружие Миноса к земле. Тот отпрыгнул, бормоча проклятья.

— Продолжай свои рассказы, — спокойно сказал Язон. — Хотелось бы знать, за кого еще нужно отомстить.

Минос что-то пробормотал про себя, улыбка его погасла. Ика гордилась, как спокойно Язон смотрит злодею в лицо.

Восхищение Ики не ускользнуло от Миноса; глаза его сузились, и он снова взглянул на соперника.

— Твоя рабыня, говоришь. А может, кто еще?

Язон ничего не ответил, только крепче сжал меч.

— У тебя не получиться вывести его из себя. Язон меня не любит, — сказала Ика с достоинством. — Он думает, что я предательница, и не меньше твоего хочет мне отомстить. — Ика не сдержалась и произнесла эти последние слова.

— В самом деле? — спросил Минос, и его голос дрогнул от ярости. — Вот оно что? Значит, он заставлял тебя сопротивляться? Это из-за него ты не желала покориться мне? — С каждым словом гнев царя все усиливался. — Как он посмел похитить твою невинность у меня из-под носа? Из-за него ты стала такой женственной, ведь ты носишь под сердцем его ребенка!

Руки ее невольно протянулись к животу.

— Ребенок? — спросила она удивленно. Теперь все вставало на свои места. Ее грусть и задумчивость, прекратившиеся месячные — что это все могло значить, кроме того, что у нее будет ребенок.

Ребенок Язона.

Ика взглянула на него, чтобы узнать его настроение. Язон стоял пораженный, забыв об оружии в руках.

«Нет, — говорила она себе, — Минос не должен воспользоваться моментом». Но было уже поздно.

— Она моя! — воскликнул царь и атаковал.

Ика мгновенно кинула в него бельем. Этого оказалось достаточно, чтобы спасти Язону жизнь, но на его руке появилась огромная кровавая рана, а меч отлетел в сторону.

Сердце ее бешено колотилось. Оставшись без оружия, Язон, несомненно, погибнет.

— Конечно же, я отдалась Язону! — крикнула она, чтобы привлечь внимание царя. — Он настоящий мужчина, не то что ты. Ему не нужно было притворяться быком.

Минос остановился, чтобы посмотреть на нее, и она положила руки на живот.

— Здесь его сын, — сказала Ика, уверенная, что пробудит в нем слепую зависть. — У него родится наследник.

Красный от ярости, Минос сжал меч.

— Мерзкая шлюха! — закричал он, повернувшись к ней. — Ты должна умереть вместе со своим выродком!

Царь двинулся на нее, ослепленный гневом. Он мог предупредить любое ее движение вправо или влево, поэтому Ика нырнула вниз.

И тут земля закачалась у нее под ногами, ее откинуло к краю чана, а Минос, бросившийся на нее, перелетел через стенку и упал прямо в кипящую воду.

Из его горла вырвался такой ужасный крик, какой не издавал еще ни один из смертных. Она подпрыгнула и успела увидеть, как его поднятые руки погружаются в воду.

— Нужно помочь ему выбраться! — крикнула она Язону.

— Он заслужил и худшей смерти.

— Я должна помочь ему. Все-таки он мой отец.

Ика схватила деревянный шест. Нелегко было им орудовать, и она была благодарна, когда твердая рука отстранила ее.

— Позволь мне, — сказал царь Кокалос, появившись неизвестно откуда и забирая у нее шест.

Язон присоединился к нему, а Ика смотрела, как они подталкивают Миноса к краю. Подняв его, они положили его на пол.

— Безумец, — тихо произнес Кокалос. — К счастью, боги лишили его сознания.

Ика едва могла смотреть на Миноса. На обожженной коже уже появились волдыри. Глаза его не открывались, челюсть отвисла, изо рта торчал распухший язык. Сжатые руки и напряженная поза говорили о том, что его внутренние органы были поражены.

Язон шагнул вперед.

— Я Язон, царь Мессалоны, — сказал он Кокалосу.

— Я видел твой корабль в гавани и пришел поприветствовать тебя.

Кокалос подошел к Ике.

— Прости меня, дитя мое. Если бы я знал, что твой отец решится проделать такой долгий путь, я бы не оставил тебя одну.

— Я понимаю, — слабо улыбнувшись, Ика взглянула на Миноса, — но это не помогло бы. Он был… одержим.

Ика опустилась на колени перед человеком, которого судьба сделала ее отцом.

Сейчас она испытывала только жалость. Ее благословили боги, а он что сделал в жизни? Он сеял страх и несчастья; мало найдется людей, скорбящих о его кончине.

Минос зашевелился, и из его горла вырвался отчаянный крик. Лицо его напряглось, он схватил Ику за руку.

— Воткни меч в мое сердце, — прохрипел он. — Я не могу выносить этой боли.

Она отдернула руку, дрожа от потрясения. Да простят ее боги, но она не может стерпеть его прикосновения.

Минос схватился за ее тунику.

— Ну давай же, — просил он, — убей меня!

— Я не могу. Ты мой отец.

— Нет! — он опустил слабеющую руку. — Ты не моя дочь. Богиня послала девчонку, чтобы покончить со мной.

— Это несчастный случай, — возразила она, — землетрясение…

Ика замолчала, его тело сотрясали страшные конвульсии. В ужасе она смотрела, как в этом безумном танце Миноса покидают последние силы.

— Пожалуйста, сделайте кто-нибудь то, что он просит, — умоляла она. — Возьми меч, прекрати его страдания, — она взглянула на Язона, желая оказаться в его объятиях, спрятаться от происходящего ужаса, но его лицо оставалось непреклонным.

— Нет, — сказал Язон тихо. — Такова воля богов. — Он повернулся к Кокалосу. — Скоро придут его матросы. Мы должны что-то сделать.

— Возьми мою стражу. Я присоединюсь к тебе, как только провожу Ику до ее комнаты.

Язон повернулся к выходу, и Ике стоило больших трудов не побежать за ним. Она попросила у Кокалоса меч.

— Я его дочь, и мой долг даровать ему достойную смерть, — сказала она непреклонно, но дрожь в голосе выдавала ее волнение. — И боги, несомненно, хотят этого от меня.

Кокалос покачал головой, глядя на неподвижное тело.

— Не беспокойся, — сказал он нежно, положив руку ей на плечо. — Царь Минос тебя больше никогда не потревожит.