Удивительная вещь — власть стереотипа.

На протяжении первых шести месяцев предвыборной кампании Дональда Трампа и журналисты, и аналитики, и даже его соперники на праймериз — единодушно считали, что детально разработанной политической программы у него нет. СМИ без устали обсуждали два самых эпатирующих предложения экстравагантного миллиардера: отгородиться от Мексики высокой стеной и запретить мусульманам въезд на территорию США.

Между тем, программа была — и вышеназванные неполиткорректные тезисы были лишь её малой (хотя и принципиально важной) частью. Но никто не брал на себя труд присмотреться к Дональду Трампу как следует — возможно потому, что поначалу в нём видели только политического клоуна, шоумена, для которого участие в выборах было лишь способом поднять свою популярность. А о какой программе клоуна можно говорить всерьёз?

Это была ошибка — тем более прискорбная, что Дональд Трамп готовился к штурму американского политического Олимпа, по крайней мере, с предыдущего выборного цикла. И разработанная им программа во многом основывалась на тотальном неприятии всех тех перемен, которые привнесли в жизнь Америки левые демократы во главе с «социалистом» Бараком Обамой.

 

Время стать жёстким

Как уже говорилось, предвыборная кампания Дональда Трампа началась с его выступления перед активом Великой старой партии на республиканском форуме лидеров в Нью‑Гемпшире. Говорилось и о том, что позиция Трампа — жёсткая, агрессивная — пришлась по душе республиканским бонзам, поскольку именно грубости и готовности идти напролом у политиков‑республиканцев было маловато. Но в Нью‑Гемпшир Трамп прибыл вооружённый не только лозунгом «Сделаем Америку снова великой!». В «рукаве» у него была целая колода козырных карт, которыми он намеревался побить не только демократов, но и конкурентов‑республиканцев.

Всерьёз о политической программе Трампа можно вести речь, начиная с 2011 г., когда вышла в свет его книга «Время стать жёстким». У неё был подзаголовок: «Снова сделаем Америку державой Номер Один (Making America № 1 Again)» — живо напоминающий лозунг его предвыборной кампании‑2016. И это не случайное совпадение — в 2012 г., спустя год после выхода в свет книги «Время стать жёстким», Трамп зарегистрировал права на торговую марку «Make America Great Again» (точно так же, как ранее на фразу «Вы уволены!»).

Впервые слоган «Сделаем Америку снова великой!» был использован Рональдом Рейганом во время президентской кампании 1980 г., и был хорошо известен в политической культуре США. Но только Дональд Трамп догадался зарегистрировать его как свою торговую марку, что позволило ему на ранних этапах кампании потребовать от Теда Круза и Скотта Уокера прекратить использование этого лозунга в своих выступлениях.

Сложно отделаться от ощущения, что толчком к написанию «Время стать жестким» послужила история с приглашением Дональда Трампа на White House Correspondent’s Dinner весной 2011 г., где он подвергся жестоким насмешкам со стороны Барака Обамы. Трамп уделил ей несколько страниц в книге, и хотя он несколько раз повторил, что насмешки президента вовсе не задели его, и он «чудесно провел время», а сам званый приём «стал ярким эпизодом моей жизни и очень мне понравился», можно предположить, что он затаил серьезную обиду на Барака Обаму (и заодно на СМИ, которые писали, что хозяин Белого дома выставил экстравагантного миллиардера посмешищем). Во всяком случае, очевидно, что «Время стать жёстким» первоначально была написана с одной целью — подвергнуть сокрушительной критике всё, что было сделано Обамой за первые три года его правления. «Если мы… снова переизберём Барака Обаму в президенты, Америка, которую мы оставим нашим детям и внукам, будет не такой, как Америка, в которой выпало счастье вырасти нам, — писал он в предисловии. — Американская мечта окажется в закладе. Сияющий град на холме начнет потихоньку ветшать и превращаться в трущобы. Говоря словами президента Рейгана, утро не будет американским».

«Слабак», «горе‑президент», «катастрофа для страны» — подобными характеристиками 44‑го президента США густо нашпигована книга Трампа. Трамп ругал Обаму за всё: за «иранскую разрядку» и программу Obamacare, за налоговую политику и социалистические взгляды, за то, что он «кланяется» Китаю и идет на уступки русским. Но, поскольку «голая критика» сама по себе не воспринимается конструктивно, Трампу пришлось выдвигать свои варианты решения проблем, с которыми Америка столкнулась благодаря Обаме.

Именно эти предложения и легли в основу политической программы Дональда Трампа, с которой он вступил в предвыборную борьбу весной 2015 г.

К этому моменту Трамп переиздал книгу «Время стать жёстким» с некоторыми дополнениями и адаптировал к ситуации 2015 г. «Основной причиной, по которой я баллотируюсь в президенты, является моё желание исправить тот бедлам, который устроил в США Барак Обама», — писал он в последней главе. Он посчитал нужным объяснить читателям, почему не выставил свою кандидатуру на предыдущих выборах: согласно закону «равных возможностей», которые запрещает медиа‑персонам, ведущим рейтинговые теле— и радиопрограммы, бороться за высокие политические посты, Трампу нельзя было одновременно вести на NBC сверхпопулярное шоу «Кандидат» и баллотироваться в президенты. К тому же, добавлял миллиардер, его жена Мелания, обладающая «поразительным чутьем», вдохновила его на то, чтобы вступить в президентскую гонку.

Несмотря на то, что книга «Время стать жёстким» вошла в список бестселлеров The New York Times, а стало быть, её приобрело значительное количество американцев, она, по каким‑то труднообъяснимым причинам, не воспринималась как структурированная политическая программа Трампа. Между тем, выступление Большого Дональда на республиканском форуме лидеров в Нью‑Гемпшире 18 апреля 2015 г. во многом основывалось именно на тезисах этой книги.

Однако, как уже говорилось в третьей главе, кроме группы консервативно настроенных республиканцев под предводительством Дэвида Босси, мало кто в Великой старой партии воспринимал Трампа всерьез. Да и журналистам он был интересен, прежде всего, как шоумен. К тому же политическая программа — это всегда скучно, а средствам массовой информации нужны интересные истории и горячие темы. Что ж, Трамп не разочаровал их.

 

Великая мексиканская стена

16 июня 2016 г. Трамп появился перед журналистами в холле своей Башни Трампа и заявил о том, что вступает в президентскую гонку под лозунгом «Сделаем Америку снова великой». Миллиардер‑шоумен заявил также, что не возьмет ни цента от спонсоров и лоббистов и будет финансировать свою предвыборную кампанию самостоятельно.

Тогда же он перечислил основные проблемы, которые, с его точки зрения, должен будет решить следующий президент США: нелегальная иммиграция, деиндустриализация Америки, огромный государственный долг США и исламский терроризм.

Наибольший резонанс вызвали высказывания Трампа на тему нелегальной иммиграции. Вызовом политкорректности прозвучали слова: «Когда Мексика присылает нам своих людей, она не посылает сюда своих лучших граждан. Она посылает не таких, как вы… Она посылает людей, у которых полно проблем, и теперь их проблемы становятся нашими. Они приносят с собой наркотики, преступность, они — насильники, и некоторые из них, я уверен, хорошие ребята».

Тезисы 16 июня в общем повторяли программу, изложенную в книге «Время стать жёстким». Трамп добавил лишь три сюжета: подчеркнул опасность исламского терроризма («Исламский терроризм пожирает большую часть Ближнего Востока»), посмеялся над своими соперниками‑республиканцами («они даже не знали, где в зале включается кондиционер и потели, как собаки… и эти люди собираются победить ИГИЛ?») и персонально «наехал» на госсекретаря Джона Керри («Я не дам Ирану получить ядерное оружие. И мы не станем использовать людей вроде госсекретаря Керри, у которых абсолютно нет никакого представления о переговорах, который заключает ужасные и смехотворные сделки…»).

Журналисты были в восторге. Первое время после вступления Трампа в предвыборную гонку все СМИ писали почти исключительно о его плане отгородиться от Мексики «большой стеной». На своем первом предвыборном митинге в Дерри, штат Нью‑Гемпшир, 19 августа 2015 г. Трамп подлил масла в огонь, заявив: «В первый день моего президентства все они (нелегальные мигранты, — К. Б.) уберутся вон, и уберутся вон быстро». Считавшийся тогда фаворитом республиканцев Джеб Буш немедленно заявил что подобные «отвратительные» высказывания не отражают позицию Республиканской партии. А Рейнс Прибус, председатель Республиканского национального комитета, официально попросил Трампа смягчить его риторику в отношении реформы иммиграционного законодательства. Однако у Трампа нашлись и сторонники среди республиканцев: его главный конкурент, Тед Круз, похвалил миллиардера за обращение к проблеме связи нелегальной иммиграции и преступности. «Самый влиятельный консерватор Америки», известный ведущий весьма популярной радиопередачи The Rush Limbaugh Show Раш Лимбо, стал регулярно цитировать высказывания Трампа и весьма сочувственно отзываться о нем в своих выступлениях.

Мексиканские власти, как и следовало ожидать, отреагировали на предложения Трампа очень жестко. МИД Мексики выступил с заявлением, в котором назвал слова миллиардера «отражающими расизм, предрассудки и полное невежество». Подобные высказывания, добавили мексиканцы, не только «предвзяты и абсурдны», но и могут повредить отношениям между двумя странами — ведь мексиканские мигранты вносят «значительный вклад в экономику США». В каком‑то смысле МИД был прав: на территории США трудятся миллионы мексиканских мигрантов, большая часть из которых находится в стране нелегально. В 2014 г. они составляли 28 % от общего количества иммигрантов, и до сих пор являются крупнейшей этнической группой иностранного происхождения в США. И хотя официальная статистика успокаивает американцев, подчёркивая, что доля возвращающихся на родину мигрантов превышает число тех, кто стремится в США, общая картина остается нерадостной. В Калифорнии и Техасе доля выходцев из Мексики достигает 30 %, а в Нью‑Мехико — почти половины населения (47 %). Нелегальные мексиканские мигранты очень часто не в ладах с законом, занимаются транспортировкой и продажей наркотиков, их «вклад» в криминальную статистику по таким статьям, как изнасилование и убийства, гораздо выше, чем у других этнических групп. Неудивительно, что проблема нелегальных мигрантов уже многие годы остаётся одной из наиболее острых и болезненных — особенно для жителей южных и юго‑западных штатов США.

Традиционно к решению этой проблемы призывали как раз республиканцы: именно по их инициативе в декабре 2005 г. нижняя палата Конгресса США проголосовала за строительство разделительного барьера вдоль американо‑мексиканской границы. Демократы, напротив, активно протестовали против строительства барьера, пытаясь доказать, что его строительство нанесет ущерб природе Нью‑Мехико и Аризоны. Под давлением Республиканской партии Департамент национальной безопасности США добился отмены требований жёстко соблюдать законы по защите окружающей среды при строительстве пограничных сооружений — что позволило построить часть разделительного барьера на заповедных территориях юго‑запада страны. Однако в том виде, в котором он существует сейчас, барьер, или, скорее, забор, не способен остановить приток нелегальных мигрантов из Мексики; не может он и стать надежным заслоном на пути наркотрафика, контролируемого крупнейшими криминальными сообществами Латинской Америки.

Новизна предложения Трампа состояла в том, что он, во‑первых, призывал построить на границе с Мексикой не просто забор, а настоящее фортификационное сооружение (real big wall) по примеру уже имеющегося участка пограничной стены в Юме, штат Аризона. Это сооружение должно состоять из трех шестиметровой высоты стен, разделенные полосами «ничейной земли» шириной 75 м. Вся система должна быть оснащена камерами, радиосистемами, радарами и прожекторами на вышках.

Учитывая, что протяженность наземной границы между США и Мексикой от Тихого океана до Мексиканского залива составляет 3169 км, возведение таких тройных стен потребует привлечения множества строительных рабочих и может стать крупнейшим строительным проектом века. Реализация этой задачи, таким образом, не только обезопасит американцев от проникновения криминальных элементов с юга, но и даст им новые рабочие места — амбициозный план, сравнимый разве что с организацией общественных работ в рамках Нового курса Рузвельта. Кроме того, Трамп считает необходимым для защиты будущих укреплений нанять еще 25 000 пограничников и оснастить их необходимым оборудованием, в том числе беспилотниками Predator — а это уже новые заказы для предприятий американского ВПК.

Как деловой человек, Трамп, разумеется, не мог не задуматься о том, где же взять средства на постройку этих гигантских стен. С его точки зрения, оплатить постройку разделительных барьеров между США и Мексикой должна… Мексика. «Я хотел бы построить большую стену. И никто не строит стены лучше меня, поверьте. Я построю её очень недорого. Я построю большую‑большую стену на нашей южной границе, и заставлю Мексику заплатить за её строительство», — сказал он, объявив о своем вступлении в президентскую гонку.

Именно эта часть его плана и вызвала наибольшее раздражение у официальных властей южного соседа США. «Я заявляю категорически и однозначно: Мексика ни при каких обстоятельствах не будет оплачивать строительство стены, возвести которую предлагает мистер Трамп», — прокомментировал предложение миллиардера министр финансов Мексики Луис Видегарай Касо. А бывший президент Мексики Висенте Фокс был ещё более прямолинеен: «Я не буду платить за эту грёбаную стену!» — и сравнил Трампа с Гитлером.

Когда эта книга уже готовилась к печати, Трамп провёл встречу с президентом Мексики Энрике Пенья Ньето, на которой, в частности, обсуждалась проблема строительства стены. Хотя мексиканский президент, разумеется, отказался «платить за стену», по крайней мере, публично, последовавшая пресс‑конференция Трампа и Энрике Пенья Ньето показала, что переговоры прошли успешно, и непреодолимых разногласий между двумя политиками нет.

 

Враг номер один

Вторая «горячая» тема, которая надолго заслонила от широкой публики другие пункты предвыборной программы Трампа — его отношение к мусульманам. Трамп неоднократно говорил о том, что главной угрозой глобальной безопасности считает Radical Islamic Terrorism — радикальный исламский терроризм. Но до лета 2015 г. он, в основном, рассматривал эту проблему в контексте американской внешней политики (в первую очередь, на Ближнем Востоке), и лишь с момента вступления в президентскую гонку стал делать заявления о необходимости ужесточения иммиграционного законодательства по отношению к прибывающим в США мусульманам. Правда, на первых порах его высказывания на эту тему были довольно противоречивыми. В речи 16 июня в Башне Трампа он вообще постарался обойти проблему мусульман (единственным исключением было упоминание им истории с Боуи Бергдалом, как примера слабой и уступчивой политики Обамы в отношении исламистов). «Мы получили предателя Бергдала, они (исламисты, — К. Б.) получили пятерых убийц‑террористов, которые теперь вернулись на поле боя и будут стараться убить нас», — заявил Трамп.

Встреча Трампа с избирателями в Рочестере, Нью‑Гемпшир, 17 сентября началась с провокационного вопроса о его отношении к исламской угрозе. «У нас в стране существует проблема. Она называется «мусульмане», — заявил один из участников митинга. — Мы знаем, что действующий президент — один из них. Знаете, он даже не американец».

После этого вступления, явно рассчитанного на то, чтобы вызвать положительный отклик со стороны кандидата (то, что Трамп долгое время поддерживал гипотезу о неамериканском происхождении Обамы, хорошо известно), активист задал вопрос, как Трамп планирует решать проблему существующих «по всей Америке» тренировочных лагерей исламистов. Но Трамп, к разочарованию тех, кто ожидал от него очередного hate‑speech, отреагировал крайне сдержанно: «Мы рассмотрим это и многие другие вещи, — ответил он. — Многие люди говорят, что происходят плохие вещи. И мы их обязательно рассмотрим».

Правда, несмотря на такую дипломатичную позицию (вообще‑то нехарактерную для нашего героя), он всё равно подвергся критике со стороны своей будущей главной соперницы Хиллари Клинтон. «Дональд Трамп не отвергает ложные утверждения о президенте Соединенных Штатов и ненавистнические высказывания о мусульманах — это возмутительно и просто неверно, — написала она в своем Твиттере. — Прекратите это!»

Между тем, никаких «ненавистнических высказываний» в отношении мусульман Трамп в это время ещё себе не позволял. Более того, спустя всего пару дней после своего выступления в Рочестере он сказал журналистам: «Я люблю мусульман. Я считаю, они прекрасные люди». И добавил, что не видит никаких проблем в том, чтобы назначить в своё правительство мусульманина.

Всё, однако, изменилось после серии резонансных террористических актов, потрясших Европу и Америку в конце 2015 г.

13 ноября террористы захватили заложников в парижском театре «Батаклан», расстреляли посетителей нескольких кафе и едва не взорвали стадион «Стад де Франс», на котором шёл матч Франция‑Германия. Всего в тот день в Париже погибло 150 человек, и около 300 были ранены. Трамп отреагировал на трагедию очень живо: он, в частности, дал эмоциональное интервью крайне правому французскому изданию Valeurs Actuelles, в котором, в частности, сказал: «Если бы я был в театре (Батаклан), я стал бы стрелять по террористам. Меня бы, скорее всего, убили, но я, по крайней мере, обнажил бы оружие».

После этого Трамп заявил, что выступает за создание базы данных всех мусульман в Соединённых Штатах и программы слежки за мечетями. Разумеется, его немедленно обвинили в расизме и дискриминации по религиозному признаку, причём на этот раз критиковали его не только соперники‑демократы, но и свои же однопартийцы. А СМИ набросились на Трампа с такой яростью, что за гневными филиппиками в его адрес как‑то потерялись исламофобские заявления других республиканских кандидатов, таких как Тед Круз и Джеб Буш. Они тоже отдавали предпочтение христианским беженцам перед мусульманскими, и (с некоторыми оговорками) предлагали сегрегировать их по конфессиональному признаку. Но журналисты как бы не замечали их исламофобии. Возможно, предполагает политический обозреватель Макс Фишер из Vox, «отчасти это вызвано тем, что лидеры Республиканской партии осуждают наиболее возмутительные заявления Трампа, а потому средства массовой информации могут спокойно критиковать его, не опасаясь обвинений в предвзятости и делая вид, что это исключительно проблема самого Трампа».

В самый разгар травли Трампа за его «антимусульманские» высказывания, Америку потряс теракт в Сан‑Бернардино, Калифорния. 2 декабря 2015 г. семейная пара пакистанского происхождения — Сайед Ризван Фарук и Ташфин Мали — устроила массовый расстрел в Центре для людей с ограниченными возможностями, во время праздника, посвящённого Международному дню инвалидов (отмечается 3 декабря), убив 14 человек (еще 22 получили ранения разной степени тяжести). Пара была ликвидирована полицией спустя несколько часов после теракта. Выяснилось, что Сайед Фарук, родившийся в Чикаго в пакистанской семье, исповедовавшей ислам, работал инспектором в окружном департаменте здравоохранения и в тот день находился в Центре фактически «по долгу службы», принимая участие в празднике. Более того — как рассказали выжившие, за несколько минут до того, как открыть стрельбу — Фарук весело болтал с сотрудниками и пациентами Центра, и даже фотографировался с ними «на память».

Америка испытала шок. Убийца оказался не маньяком, не сумасшедшим, даже не преступником. Это был образованный, законопослушный гражданин, активный член общества, который родился в США, жил и работал «как все» — пока в один прекрасный день не оказалось, что под маской добропорядочного американца скрывается чудовище, «Чужой». А его жена, вместе с ним расстреливавшая беззащитных инвалидов, въехала в США из Саудовской Аравии по т. н. «визе невесты». И это всего лишь двое из миллионов мусульман, либо родившихся в Америке, либо получивших в ней вид на жительство. Не слишком ли широко распахнуты двери Америки для тех, кого гонит в США не пресловутая «американская мечта», а желание отомстить, нанести смертоносный, или, по крайней мере, болезненный удар в сердце цитадели западной цивилизации?

После расстрела в Сан‑Бернардино Барак Обама призвал конгресс ограничить продажу автоматического оружия, а Трамп написал в своем Твиттере: нам нужен новый президент — срочно! Не тот, который каждую новую трагедию пытается использовать, чтобы добиться ревизии Второй поправки к конституции, а тот, кто может защитить страну от жестокого, коварного и опасного врага — радикального исламского терроризма.

А 7 декабря опубликовал заявление, в котором призвал «ко всеобщему и полному запрету на въезд мусульман в США, пока представители власти не выяснят, что происходит в действительности». Социологические опросы рисовали тревожную картину: согласно исследованиям Pew Research, 25 % опрошенных американских мусульман согласны с утверждением, что насилие против американцев в США оправдано, как часть глобального джихада, а 51 % считает, что мусульмане в Америке должны иметь возможность поступать в соответствии с шариатом. «Но даже не обращаясь к результатам разных опросов, — утверждал Трамп, — каждому очевидно, что эта ненависть (мусульман к США) находится за пределами понимания». Но «пока мы не определим и не поймем эту проблему и опасность, которую она собой представляет, наша страна не будет служить жертвой ужасных нападений людей, которые верят только в джихад». Это означало — закрыть границы США для всех мусульман, пока не будет выработан механизм, позволяющий отделять «хороших» последователей ислама от «плохих».

Заявление Трампа вызвало бурю эмоций и критики — со стороны Белого дома, Пентагона, ООН и даже европейских политиков, таких, как британский премьер Дэвид Кэмерон и французский премьер‑министр Мануэль Вальс. Однако Трамп и на этот раз не дрогнул, продолжая стоять на своем: если США объявлена война (а джихад — это война), то государство не должно стесняться в средствах борьбы с врагом. Вспомните, говорил он журналистам, во время Второй мировой войны США интернировали американцев японского, немецкого и итальянского происхождения — для них были построены специальные лагеря, где они и находились, пока Америка воевала с Третьим рейхом и его союзниками. И это делал не кто‑нибудь, а один из самых уважаемых президентов Америки — Франклин Делано Рузвельт.

Трамп, впрочем, добавил, что не согласен с методами Рузвельта, интернировавшего американцев японского происхождения только по критерию их национальной принадлежности, и разъяснил, что предлагаемые им меры не должны применяться к мусульманам, уже являющимся гражданами США, а также к мусульманам‑военным, которые служат за границей.

Идея о том, что въезд в Соединённые Штаты следует закрыть для всех мусульман‑иностранцев — слишком радикальная даже для крайне правого крыла Республиканской партии — могла бы уничтожить репутацию любого другого политика, но только не Трампа. Его популярность, напротив, возросла, и продолжала расти, потому что избиратели, простые американцы, про себя, в глубине души, думали точно так же — но, в отличие от Дональда Трампа, боялись высказать свои мысли вслух. Но, пожалуй, самым удивительным было то, что с Трампом — с известными оговорками — соглашались даже его политические противники. Например, неокон Дэниэл Пайпс из The Washington Times написал: «возмутительная фраза Трампа о “всеобщем и полном запрете на въезд мусульман в США” превратится в блестящую, если в ней заменить одно слово» . Заменить, по мнению Пайпса, нужно «мусульман» на «исламистов». А таких, по его подсчетам, примерно 10–15 % среди всех мусульман. И именно им, а не всем мусульманам вообще, должен быть «в срочном порядке» запрещен доступ в Соединённые Штаты и другие западные страны, считает Пайпс.

Проблема, однако, в том, что инструментарий, позволяющий отличить радикального исламиста от умеренного мусульманина, достаточно специфичен. «Прежде чем иностранцы получат разрешение на въезд в Соединённые Штаты, они должны быть подвергнуты серьёзным расследованиям и интенсивным интервью. Этот процесс начинается с наведения справок о семье, друзьях, связях, занятости, членстве и деятельности потенциального иммигранта. Иммиграционные службы должны искать аномалии, пробелы, сомнительную активность и подозрительные отношения; в таких случаях необходимо копать глубже», — пишет Пайпс в статье с красноречивым заглавием «Распознавание исламистов с помощью допросов».

Трамп, таким образом, с присущей ему гениальной интуицией, «оседлал» тему, которая находит отклик как у рядового избирателя, так и у представителей элитных групп (а Пайпса, несомненно, можно отнести к последним). Шквал критики, обрушившейся на Большого Дональда после 7 декабря, нисколько не повредил ему; рейтинги эксцентричного миллиардера росли, подтверждая его репутацию «тефлонового». Пожалуй, Дональд Трамп не так уж сильно грешил против истины, когда утверждал: «Я могу встать посреди Пятой авеню и выстрелить в кого‑нибудь. И я не потеряю избирателей».

Но стрелять пришлось не ему. 12 июня 2016 г. случилась трагедия в Орландо, штат Флорида.

В два часа ночи 29‑летний охранник Омар Матин (родившийся в США в исповедующей ислам афганской семье) открыл огонь по посетителям ночного гей‑клуба «Пульс», убив 49 и ранив 53 человека. После трёхчасового противостояния с полицией Матин был убит, а взятые им заложники освобождены. Расстрел в Орландо стал самым кровопролитным терактом на территории США после атак 11 сентября 2001 г.

В тот же день Трамп опубликовал в Твиттере следующую запись: «Собирается, наконец, Обама употреблять слова “радикальный исламский терроризм”? Если нет, он немедленно должен с позором уйти в отставку». А 13 июня выступил с большой и очень эмоциональной речью, в которой обрушился на действующего президента страны Обаму и бывшего госсекретаря Хиллари Клинтон.

«Когда речь идет о радикальном исламском терроризме, невежество — не благословение, оно смертельно.

Администрация Обамы, при поддержке Хиллари Клинтон и других, уже повредила нашей безопасности, ограничив сбор разведывательной информации и не поддержав правоохранительную систему. Они поставили политкорректность выше здравого смысла, выше вашей безопасности, выше всего остального.

Я отказываюсь быть политкорректным».

Трамп определился с двумя главными врагами современной Америки.

Первый враг — радикальный исламский терроризм.

Второй — политкорректность.

 

Вперед, к Рейгану!

«Кандидат от республиканцев никогда не разрабатывал свою программу детально, — утверждает The Guardian. — В ходе избирательной кампании Трамп в очень малой степени раскрывал свои планы относительно проблем актуальной политики, ограничиваясь повторениями заявлений, сделанных в августе 2015. Почти на каждой встрече с избирателями Трамп обещал, что он построит стену и заставит Мексику заплатить за неё, но он крайне редко углубляется в конкретные детали».

Но те, кто утверждал, будто у Дональда Трампа нет четко сформулированной политической программы, не видели за деревьями леса.

Его шокировавшие политкорректную публику заявления о стене между США и Мексикой и о запрете на въезд в Штаты для всех мусульман были всего лишь верхушкой айсберга. У Трампа ещё с 2011 г. имелась детально разработанная концепция реформы иммиграционного законодательства. Помимо строительства стены на мексиканской границе, план включал в себя борьбу с т. н. законом DREAM (Development, Relief and Education of Alien Minors), который направлен на поэтапное получение нелегальными (не имеющими документов) иммигрантами американского гражданства, и, в частности, предоставляет незаконным иммигрантам право на получение пособий на обучение в высших учебных заведениях. Соответствующий законопроект был внесён в конгресс ещё в 2001 г., и с тех пор так и не был принят, но, как утверждает Трамп, «если Конгресс когда‑нибудь отключит мозги и всё‑таки примет закон, дающий незаконно пребывающим в США иностранцам льготы на получение образования, то следующий президент США должен набраться политического мужества и наложить на такой закон вето».

Необходимо, считает Трамп, покончить с «курортными условиями содержания задержанных» в центрах для незаконных мигрантов: преступники, нарушившие законы США (и, скорее всего, законы собственных стран), содержатся в этих центрах, как в санаториях, а Бюро по контролю и соблюдению иммиграционного и таможенного законодательства издаёт всё новые дикие рекомендации, требуя, чтобы задержанные могли отмечать свои национальные праздники, готовить этническую кухню и пользоваться персональными компьютерами.

Но самое главное — Америке нужен президент, который обеспечит соблюдение американских законов. Сейчас же в Белом доме сидит человек, двое родственников которого — иностранцы, находящиеся в США незаконно, но «волшебным образом» избежавшие депортации. Обама, как полагает Трамп, сознательно саботирует борьбу с нелегальной миграцией — возможно, из‑за каких‑то личных соображений — ведь, как долгое время заявлял миллиардер, нынешний лидер нации даже родился не на территории США, а значит, не имеет права занимать высший пост в государстве.

И это лишь один из пунктов (хотя и весьма значимый) политической программы Трампа — той ее части, которая касается внутренней политики.

Каждый, кто взял бы на себя труд ознакомиться с двумя последними книгами Трампа — «Время стать жёстким» и «Сломанная Америка» — убедился бы, что у кандидата от Республиканской партии есть чёткое видение того, что нужно делать с экономикой и социальной политикой США. Другое дело, что программа Трампа, изложенная в этих книгах, была разработана им самим, лично — а не штатом советников и экспертов на большом жаловании, как это принято в американской политической практике. Возможно, именно последнее обстоятельство и мешало СМИ признать, что программа у Трампа всё‑таки есть, и она не исчерпывается парой громких популистских лозунгов.

Детройт, штат Мичиган, известен во всем мире как «город‑призрак», символ деиндустриализации Америки. Заброшенные корпуса заводов, 70 тысяч покинутых зданий, 30 тысяч пустых, заброшенных домов в пригородах, астрономический долг в размере 20 миллиардов долларов, дурная слава «самого опасного города» США — всё это делает бывшую «автомобильную столицу страны» красноречивой иллюстрацией к «Сломанной Америке» Дональда Трампа. Именно поэтому кандидат от Республиканской партии и выбрал Детройт местом, где произнес свою программную речь, посвящённую реформированию американской экономики.

«Детройт когда‑то был предметом экономической зависти всего мира, — сказал Трамп. — Тогда мы руководствовались принципом «Америка прежде всего». Но когда мы отказались от политики «Америка прежде всего», мы стали восстанавливать другие страны, а не свою собственную. В Пекине и многих других городах по всему миру стали подниматься небоскрёбы, в то время как в Детройте рассыпались в пыль заводы и рабочие кварталы. Наши дороги и мосты приходили в негодность, но мы нашли средства, чтобы переселить в Америку миллионы беженцев».

В том, что происходит с Детройтом, Трамп обвинил «власть демократов», и, разумеется, свою соперницу Хиллари Клинтон. У демократов, заявил он, нет рецептов для спасения американской экономики: Хиллари — кандидат из прошлого, а его кампания — кампания будущего. Впрочем, всё это довольно эффектная риторика; конкретные же предложения по реформированию экономики США Трампа, озвученные им в Детройте, представляют собой детальный и достаточно революционный план, несколько смягчённый, правда, по сравнению с программой, изложенной в 2011 г. в книге «Время стать жёстким».

Предложенный Трампом в 2011 г. план спасения американской экономики предполагал уничтожение налога на наследство, снижение ставки налогов на прирост капитала и дивиденды, ликвидацию корпоративного налога ради создания новых рабочих мест, введение 15 %‑го налога на аутсорсинг за пределами США и 20 % налог на импортируемые в Америку товары, и, наконец, проведение налоговой реформы по схеме 1‑5‑10‑15.

В Детройте Трамп озвучил другую схему с тремя уровнями прогрессивной шкалы: 12, 25 и 33 %. При этом он подчеркнул, что многие работники не будут платить налоги вообще, поскольку ставка для них будет нулевой, а максимальная ставка налога будет снижена с нынешних 39,6 % до 33 %.

«Богатые будут платить налоги по справедливости, — заявил Трамп, — но никто не будет платить так много, чтобы это уничтожало рабочие места, или подрывало нашу способность конкурировать».

Требование снижения налогов — традиционная риторика республиканцев, которые видят в стремлении правительства усилить налоговый пресс на граждан США тревожные симптомы социального государства. «Если бы средний американец понимал, сколько денег государство ежегодно вытаскивает у него из кармана (а это, по оценкам, 40 % заработка), в США случился бы налоговый бунт, по сравнению с которым «Бостонское чаепитие» показалось бы любительским спектаклем», — писал Трамп в 2011 г.

Существенной новацией по сравнению с планом 2011–2015 гг. стало требование убрать из американской налоговой системы все лазейки, вроде безналогового статуса инвестиций, которые, по словам Трампа, «хороши для инвесторов с Уолл‑стрит и для таких людей как я, но нечестны по отношению к американским рабочим».

Трамп уже давно призывает власти США отменить налог на наследство («то, что государство облагает вас налогом после смерти… просто аморально»). К тому же от отмены этого налога зависит более миллиона рабочих мест. Кроме того, следует снизить ставки налогов на доходы от прироста капиталов и на дивиденды. Это ещё два налога, которые уничтожают рабочие места и инвестиции. «Капитализм нуждается в капитале. Если государство отбирает капитал у инвесторов, оно отбирает… всё то, что способствует оздоровлению американской экономики».

Важным пунктом плана Трампа является сокращение корпоративных налогов. В 2011 г. он предлагал ликвидировать их совсем, в Детройте же заявил, что корпоративный налог следует снизить с нынешних 35 % до 15 %. «Ни одна американская компания не будет платить больше 15 % налога на прибыль. Главным выгодоприобретателем этого плана станет малый бизнес», — подчеркнул Трамп.

Как пишет Financial Times, на страницах которой выступление Трампа в Детройте было изучено буквально «под микроскопом», «его обещание урезать корпоративный налог с 35 до 15 % порадует компании. Но в то же самое время, согласно его предыдущим заявлениям, он намерен облагать налогом доходы, полученные компаниями за пределами США, а это компании ненавидят» .

В то же время он пообещал, что американские корпорации, которые захотят вернуть в страну капиталы, размещённые за границей, будут облагаться льготным 10 %‑м налогом. Триллионы долларов, вернувшиеся, таким образом, в Америку, могут быть инвестированы в развитие таких «дотационных» штатов, как Мичиган.

Речь, иными словами, идет о реиндустриализации Америки.

Справедливости ради, надо сказать, что тема реиндустриализации США была одной из основных в президентской программе Барака Обамы. Действующий президент США регулярно хвалил компании, которые выводят свои производства из Китая назад в Америку — Intel, Apple, Ford и Caterpillar. Однако «обамовская» реиндустриализация не означает возвращения в Америку привычного индустриального производства. В государственной программе восстановления промышленного потенциала, принятой по инициативе Обамы, предусматривается создание 15 производственных инновационных центров, которые станут узлами взаимодействия между бизнесом, университетами и правительством. «Обамовская реиндустриализация» — это «кампус‑индустриализация» — создание новых производственных мощностей при университетах.

Дональд Трамп понимает реиндустриализацию совершенно по‑другому. Для него это, прежде всего, возвращение рабочих мест в промышленном производстве в Америку (этот процесс он называет «оншорингом» — в противоположность «оффшорингу»). «Оншоринг» (или «репатриация») для нас — способ вернуть в США рабочие места, украденные Китаем», — заявлял он в 2011 г. Стоит добавить, что Трамп не верит словам Обамы, когда тот говорит о возвращении производств в Америку — с его точки зрения, хозяин Белого дома постоянно идёт на уступки Китаю, а тот, разумеется, кровно заинтересован в том, чтобы США переносили индустриальные мощности на его территорию.

Реиндустриализация, по Трампу, это, прежде всего, изменение условий для бизнеса, предпринимательства, дух которого когда‑то и создал великую Америку. Этого не понимает (или не хочет понимать) Обама — «Судя по их словам и их политике, Мишель и Барак Обама явно верят в то, что капитализм и предпринимательство — это плохо».

Изменение налоговой системы страны в этом контексте — не самоцель, не попытка популистскими методами заручиться симпатиями избирателей — а создание необходимой среды для возвращения производства в США. Когда ослабнет налоговое бремя на работников, владельцев мелких и средних компаний, когда корпоративный налог (который, как справедливо указывает Трамп, корпорации всё равно перекладывают на плечи потребителя) будет снижен до 15 %, — компании, которые сейчас «наказываются за производство в Америке, но поощряются налоговыми льготами, если они переносят производство за границу», вернутся в США и воскресят почти угасший индустриальный сектор американской экономики.

«Эти реформы, — заявил Трамп, — станут самой большой налоговой революцией со времён налоговой реформы Рейгана, которая дала старт долгому периоду непрекращавшегося экономического роста и создания новых рабочих мест».

Упоминание Рейгана здесь отнюдь не случайно. Вся экономическая программа Трампа — начиная с 2011 г. — разрабатывалась с почтительной оглядкой на сорокового президента Соединённых Штатов.

При Рейгане, писал Трамп в книге «Время стать жёстким», максимальные ставки налога снизились с «удушающих 70 % до 28 %, в результате чего доля самых богатых американцев в национальных налоговых поступлениях выросла фактически вдвое». Налоги снизились, а налоговые поступления увеличились — вроде бы парадокс, но люди, хорошо разбирающиеся в финансах, ничего удивительного в этом не видят. Впрочем, к действующему президенту США это не относится. «Обама не понимает тех вещей, которые Рейган щёлкал, как орешки».

Итак, Рейган. Великий республиканец, получивший «в наследство» от Джимми Картера балансирующую на грани катастрофы экономику и хромающую внешнюю политику (достаточно вспомнить американских заложников в Иране и беспрецедентное ослабление позиций США в Центральной Америке после сандинистской революции в Никарагуа). Политик, снова сделавший Америку великой и процветающей. Президент, которому больше, чем кому‑либо другому из лидеров США в XX веке, подходит лозунг Трампа «Make America Great Again!».

Трамп никогда не скрывал своего восхищения Рональдом Рейганом. «Лидерство начинается с человека, стоящего наверху, — писал он в 2011 г. — Тон задаёт президент. Рональд Рейган ставил Америку на первое место и знал, как вести переговоры. Барак Обама — не Рональд Рейган, его даже близко нельзя поставить с Рейганом. Вот почему мы в беде, а наша страна идёт неправильным путём, сейчас всё так плохо».

Как и Рейган, Трамп выступает за реформу налоговой системы. Сходство между программами Трампа и Рейгана еще летом 2015 г. уловил проницательный Раш Лимбо. (Позже, в феврале 2016, известный радиоведущий заявил, что наиболее близок к Рейгану из политиков, конкурирующих за номинацию от GOP, всё‑таки Тед Круз). Как и Рейган, говоривший, что «правительство — не решение проблемы, правительство — само по себе проблема», Трамп достаточно скептичен в отношении бюрократического аппарата, который содержится на деньги налогоплательщиков. Как и Рейган, Трамп часто использует метафору «сияющего града на холме», верит в исключительность Америки и критикует Обаму за то, что тот, якобы, считает, будто «Америка ничем не отличается от любой другой страны». (Очевидно, что российский читатель вряд ли согласится с Дональдом Трампом в этом вопросе — многим памятна заочная дискуссия между президентом России Владимиром Путиным и Обамой относительно исключительности американской нации в 2013 г. Но у Трампа, очевидно, свой взгляд на эту проблему). Наконец, Рейган, которого не зря прозвали «Великим Коммуникатором», славился своим умением эффективно вести переговоры — и то же мастерство переговорщика отличает опытного бизнесмена Трампа.

«Крайне правые эксперты, такие, как Уильям Кристолл, часто утверждают, что Трамп не является настоящим консерватором. Но урок Рейгана, который… вёл переговоры с Советским Союзом, заключается в том, что консерватизм — это, скорее, вопрос стиля, а не политики. Трамп выучил этот урок хорошо», — пишет Джит Хир в New Republic.

 

Изоляционизм?

Важное место в доктрине Трампа занимают вопросы внешней торговли и международных торговых договоров, таких как НАФТА и Транстихоокеанское партнёрство (ТТП).

Заключение договора о Транстихоокеанском партнёрстве — важнейшем проекте администрации Обамы, который в случае победы на выборах собирается воплотить в жизнь Хиллари Клинтон, — является предательством национальных интересов США, с точки зрения Трампа. Если НАФТА, по словам кандидата от Республиканской партии, стало «ударом в сердце штата Мичиган и всего американского народа», ТТП будет «ещё большей катастрофой для американской автомобильной промышленности».

Трамп обещает немедленно выйти из соглашения о транстихоокеанском партнёрстве, как только займет Белый дом. В противном случае, утверждает он, Америка может потерять больше миллиона рабочих мест.

На сайте Дональда Трампа опубликован план реформы внешней торговли США, состоящий из 7 пунктов. План включает в себя защитные меры против манипуляций с валютой, протекционистские тарифы в отношении стран, которые незаконно получают выгоду за счет субсидирования своих товаров и пересмотр НАФТА на условиях, выгодных для Америки. «Если мы не получим более выгодную сделку, мы выйдем ( из НАФТА — К. Б.)», — заявил Трамп в Детройте.

Но главный центральный пункт внешнеэкономической программы Трампа — обеспечение справедливых условий торговли с Китаем. Китай для Трампа если не главный враг (на эту роль, как мы увидим в следующей главе, претендует радикальный исламизм), то уж точно главный конкурент и хитрый соперник, использующий слабость Обамы для того, чтобы подточить изнутри мощь Америки.

«Китай, — говорил Трамп, выступая в Детройте, — несёт ответственность за почти половину нашего торгового дефицита. Они ( китайцы — К. Б.) нарушают правила везде, где это только возможно. Китай занимается незаконными экспортными субсидиями, запрещёнными манипуляциями с валютой и безудержным воровством интеллектуальной собственности… Простое соблюдение правил защиты интеллектуальной собственности может спасти миллионы американских рабочих мест… добавьте к этому рабочие места, которым грозит уничтожение от манипуляций с валютой и демпинга экспортных товаров, и мы получим триллионы долларов — новое богатство, которое мы вернем в США».

В отношении Китая Трамп — в случае победы на президентских выборах — обещает применить штрафные тарифы, чтобы наказать Пекин, который извлекает выгоду из торгового дефицита в отношениях с США (и, с точки зрения Трампа, жульничает). Кроме того, он пообещал использовать экономические рычаги давления на Китай, чтобы заставить Пекин решить, наконец, проблему ядерного оружия Северной Кореи.

Впрочем, говоря о Китае, Трамп постоянно подчёркивает, что любит эту страну и очень уважает ее народ. К сожалению, добавляет он, «китайцы слишком изворотливы и умны, а нынешние американские лидеры — не очень».

«Америка прежде всего!» — этим принципом определяется вся программа Трампа. Во внешней торговле — это выход из всех невыгодных с экономической точки зрения союзов, пусть даже политически они приносят США какие‑то бонусы. В энергетике принцип «Америка прежде всего!» означает, что огромный энергетический потенциал Америки должен использоваться, чтобы умножать благосостояние американского народа — а не размениваться на сомнительные геополитические трофеи в удалённых от США уголках мира. И так далее, и тому подобное.

«America First» — старый лозунг американских изоляционистов 1930‑х годов. Тогда это было модное интеллектуальное течение, отнюдь не популистское, и — скорее левое, нежели правое. Достаточно назвать имена Синклера Льюиса, Чарльза Бирда, Джона Флинна. В одноимённый комитет, созданный в сентябре 1940 г. с целью недопущения втягивания США в войну против Германии, входили генерал Роберт Вуд и знаменитый летчик Чарльз Линдберг… Словом, это было весьма популярное (хотя и не популистское) движение, в одночасье переставшее существовать после нападения японцев на Перл‑Харбор в декабре 1941 г.

То, что Трамп взял на вооружение лозунг с вполне определённым идеологическим содержанием, маркирующий хорошо известное движение с несколько подмоченной репутацией, говорит о том, что он не боится прослыть изоляционистом — хотя сам себя предпочитает именовать антиинтервенционистом. По мнению профессора Гарварда Стивена Уолта, «в отношении НАТО, Японии, Южной Кореи и особенно Ближнего Востока он звучит, как изоляционист. Одновременно Трамп очень задирист, он явно склонен преувеличивать военно‑дипломатическое могущество Америки, которая, в его представлении, способна, скажем, диктовать условия торговых соглашений Китаю».

Протекционизм Трампа, его стремление вернуть производства на территорию США, разорвать торгово‑промышленные цепочки, созданные такими договорами, как НАФТА и ТТП, безусловно, делают его изоляционистом — но, парадоксальным образом, этот изоляционизм больше проявляется в его предложениях по реформированию внутренней политики США. Но так ли обстоят дела с его внешнеполитической программой?