27 апреля 2016 г. Дональд Трамп выступил с большой программной речью в стенах Центра национальных интересов (до 2011 г. — Никсоновский центр) . Эта речь, в которой он впервые четко сформулировал свою внешнеполитическую программу, была произнесена им после победы на праймериз в пяти северо‑восточных штатах (Коннектикуте, Делавэре, Мэриленде, Пенсильвании и Род Айленде), где он наголову разгромил конкурентов. После этого многие политические обозреватели заговорили о том, что победа миллиардера в борьбе за номинацию от Республиканской партии почти неизбежна.

Это обстоятельство и определило общую тональность речи Трампа в ЦНИ — она была выдержана в стилистике, понятной и близкой республиканскому истеблишменту: пришла пора вторых, возможно, еще более важных «смотрин». Однако, делая акцент на темах, жизненно важных для части республиканского истеблишмента, Трамп не слишком отступил от тех тезисов, которые высказывал раньше.

Выступление в ЦНИ отличается от других выступлений Трампа на внешнеполитические темы явным преобладанием антииранской и произраильской риторики. Но, справедливости ради, следует сказать, что Иран и до этого являлся постоянной мишенью критики Трампа — не в последнюю очередь, из‑за того, что за «иранскую разрядку» выступает его политический антагонист Барак Обама. В речи 27 апреля «главным спонсором исламского терроризма в мире» был назван Иран, тогда как раньше Трамп удостаивал этой сомнительной чести Саудовскую Аравию. До сих пор критика Ирана и «ядерной сделки» с Тегераном остается одной из наиболее чувствительных тем для республиканского истеблишмента, особенно его правого крыла. Тем не менее, крайне правые «ястребы» Великой старой партии с недоверием отнеслись к внешнеполитической доктрине Трампа. «Этот изоляционизм оторванного от реальности мышления демонстрирует недостаточное понимание стоящих перед нами угроз», — прокомментировал речь Трампа его постоянный оппонент, сенатор Линдси Грэм.

 

Враги и союзники

Вне зависимости от того, что говорят и пишут о Трампе его противники (см. главу 7), основным принципом его внешнеполитической доктрины является возрождение мощи и авторитета Америки и обеспечение её безусловного господства в мировой политике.

«Любая внушающая доверие доктрина внешней политики Америки, — писал Трамп в книге «Время проявить жёсткость», — должна определяться по меньшей мере семью основными принципами:

1. Интересы Америки прежде всего. Всегда. И никаких извинений.

2. Максимальная огневая мощь и военная готовность.

3. В войну США вступают только для того, чтобы одержать победу.

4. Всегда сохранять верность друзьям и подозрительность в отношении врагов.

5. Постоянно поддерживать остроту нашего технологического «меча».

6. Видеть невидимое. Готовиться к отражению угроз ещё до того, как они материализуются.

7. Уважать и поддерживать нынешних военнослужащих и ветеранов прежних времён .

В программной речи в стенах ЦНИ Трамп заявил: «Моя внешняя политика всегда будет ставить интересы американского народа и американской безопасности превыше всего… Мы собираемся проводить последовательную внешнюю политику, основанную на американских интересах и общих интересах с нашими союзниками».

«Картина мира по Трампу» довольно проста. США — исключительная по своему статусу держава, потерявшая, однако, львиную долю своего былого величия в результате ошибочной политики ряда предыдущих администраций — и особенно благодаря «социалистической» политике Обамы. Главная цель внешней политики — исправить ошибки, допущенные прежде, восстановить позиции Америки как мирового лидера и решить ряд её внутренних проблем за счёт тех стран, которые рассматриваются как враги или соперники США. К таковым Трамп изначально относил Китай, Иран и страны ОПЕК, а также Пакистан и Россию.

«Мы живём в опасном мире, который с каждым днём становится ещё опаснее, — писал он в 2011 г. — Китай проводит массированное наращивание своей военной мощи и создаёт кибероружие, способное поставить Америку на колени. Переживает подъём Россия. Иран, финансирующий террористов по всему миру, мало‑помалу приближается к созданию ядерного оружия. Пакистан разоблачён как страна, пригревшая у себя Усаму бен Ладена рядом с пакистанским подобием Вест‑Пойнта, а разведывательное управление Пакистана помогает… террористической группировке, которая даже опаснее «Аль‑Каиды». Афганистан по‑прежнему остаётся рассадником терроризма и находится в состоянии хаоса. Сирия стоит на грани гражданской войны, которая уже идёт в Ливии. И, разумеется, не стоит забывать о безумных диктаторах в Венесуэле, на Кубе и в Северной Корее».

Однако к весне 2016 г. эта картина несколько изменилась. Россия (как и Китай) из категории «противников» переместились в категорию «возможных союзников». «Мы хотели бы жить мирно и поддерживать дружеские отношения с Россией и Китаем, — заявил Трамп, вступая в ЦНИ. — У нас есть серьёзные разногласия с этими странами и мы не должны закрывать на них глаза. Но мы не обязаны быть противниками. Мы должны искать точки соприкосновения на основе общих интересов. Россия, к примеру, тоже видела ужасы исламского терроризма».

Союзниками же США, естественно, выступают страны, входящие в ЕС и НАТО, однако большинство из них, по мнению Трампа, являются нахлебниками Америки, которые не гнушаются пользоваться её военной мощью, ничего не давая взамен. Вместо того, чтобы вносить свой вклад в обеспечение глобальной безопасности в рамках НАТО, они без зазрения совести перекладывают это бремя на плечи Вашингтона. Лишь 4 из 28 стран‑членов НАТО (помимо самих США) тратят требуемые Уставом этой организации 2 % своего ВВП на коллективную оборону. «Долги» остальных 24 стран покрывает Америка.

Именно в стенах ЦНИ прозвучало заявление Трампа, которое многие его противники расценили как угрозу распустить Североатлантический Альянс: «В течение долгого времени мы тратим триллионы долларов — на самолёты, ракеты, боевые суда, оборудование — наращивая нашу военную мощь, чтобы обеспечить надежную защиту Европе и Азии. Страны, которые мы защищаем, должны заплатить за эту защиту — в противном случае, США должны быть готовы позволить им защищать себя самостоятельно… Весь мир будет в большей безопасности, если наши союзники будут выполнять свою часть обязательств по обеспечению нашей общей защиты».

 

Против хаоса

Трамп убежден, что главная угроза миру сегодня — это радикальный исламский терроризм (Radical Islamic Terrorism). Это не столь революционное суждение для политика‑республиканца, но примечательно, что Трамп обвиняет в возникновении самого опасного противника Америки (и цивилизации в целом) — Исламского государства — нынешнего президента США Барака Обаму и кандидата от демократов Хиллари Клинтон, занимавшую пост госсекретаря в 2008–2012 гг.

«Подъём ИГИЛ — прямой результат политических решений, принятых президентом Обамой и госсекретарём Клинтон, — заявил Трамп, выступая в Центре национальных интересов. — Давайте обернёмся назад и посмотрим на Ближний Восток, каким он был в самом начале 2009 г., перед тем, как администрация Обамы‑Клинтон принялась за дело.

Ливия была стабильна.

Сирия была под контролем.

В Египте правил светский президент (Мубарак), союзник Соединённых Штатов.

В Ираке снижался уровень насилия. Группа, которую мы теперь называем ИГИЛ, была почти что уничтожена.

Иран находился в глубоком нокауте от экономических санкций.

А теперь перенесёмся в наше время. Что принесла региону политика Обамы‑Клинтон?

Ливия лежит в руинах. Наш посол и три храбрых американца (в Бенгази были убиты посол Кристофер Стивенс, сотрудник отдела по управлению информацией дипломатической службы Шон Смит, частный охранник Глен Доэрти, и бывший спецназовец Тайрон Вудс — К. Б.) мертвы, а ИГИЛ получил новую оперативную базу.

В Сирии бушует чудовищная гражданская война. ИГИЛ контролирует большую часть территории страны. Европе и США угрожает кризис беженцев.

В Египте террористы заняли плацдарм в Синайской пустыне, недалеко от Суэцкого канала, одного из важнейших судоходных путей в мире.

Ирак в кризисе, и ИГИЛ вырвался на оперативный простор.

Исламское государство распространяется по всему Ближнему Востоку, но также и на Западе. В 2014 г. ИГИЛ действовал не более чем в 7 государствах. Сегодня они свободно действуют в 18 странах и имеют свои ячейки еще в 6 — всего получается 24, причём многие считают, что на самом деле это число больше… Иран, крупнейший в мире спонсор терроризма, получил доступ к 150 миллиардам долларов наличными плюс 400 миллионов выкупа (за освобождение американских граждан, — К. Б.) Хуже всего, «ядерная сделка» открывает перед Ираном — спонсором радикального исламского терроризма номер один — дорогу к обладанию ядерным оружием.

Коротко говоря, внешняя политика Обамы‑Клинтон породила ИГИЛ, дестабилизировала Ближний Восток и сделала Иран — народ которого скандирует «Смерть Америке» — доминирующей региональной державой и, фактически, вдохновила её занять доминирующую позицию в мировом масштабе» .

Таким образом, подъём ИГИЛ и усиление позиций Ирана (в реальности, конечно, далеко не такое глобальное, каким оно выглядит в изложении Трампа) являются прямым следствием политики, проводившейся Белым домом в течение двух сроков администрации Обамы. Эта политика — смесь либерального идеализма и гуманитарного интервенционизма — «сделала Ближний Восток более нестабильным и хаотичным, чем когда‑либо прежде».

Основная ошибка Обамы‑Клинтон, по мнению Трампа — вера в то, что «мы могли бы превратить в западные демократии страны, которые не имели ни такого опыта, ни интереса стать демократией западного типа». Таким образом, Трамп отказывается от одного из главных либеральных мифов, согласно которому корпус общечеловеческих ценностей, нашедших свое предельное воплощение в западной цивилизации, должен быть в обязательном порядке навязан каждой из существующих на Земле цивилизаций. «Вместо того, чтобы пытаться распространять универсальные ценности, которые никто не разделяет и которые не каждый хочет, мы должны понимать, что укрепление и развитие западной цивилизации и ее достижения сделают для позитивных перемен в мире больше, чем военное вмешательство».

Это заявление — своего рода прорыв во внешнеполитической идеологии не только Республиканской партии, но и американской внешнеполитической мысли вообще. Конечно, на взгляд стороннего (особенно отечественного) читателя в приведенной выше цитате нет ничего из ряда вон выходящего, но на фоне доминирующей последние четверть века идеологии либерального глобализма подобные высказывания выглядят едва ли не ересью. И либералы, и неоконсерваторы сходятся в том, что западная демократия — лучшая форма политического устройства из известных человечеству, а посему она должна распространяться всеми возможными способами — в том числе, и военными — во имя торжества гуманитарных идеалов и установления всеобщего мира (поскольку, согласно теории «демократического мира», «демократии друг с другом не воюют»). Как это обычно бывает, благими намерениями вымощена дорога, ведущая в не самые приятные области — и потерявшие вместе с «диктатурой» Милошевича половину страны сербы, и пережившие «арабскую весну» египтяне, и ливийцы, и украинские защитники Майдана вряд ли могут похвастаться, что вплотную приблизились к миру и процветанию. Однако в силу крайней идеологической зашоренности (явления очевидного, но с трудом поддающегося объяснению, учитывая приверженность американцев разного рода свободам, в том числе и свободе выражения собственного мнения) столь горькие плоды повсеместного внедрения либеральных западных ценностей так и не были как следует проанализированы, и соответствующие выводы так и не были сделаны. Точнее, единственным человеком, который их сделал, оказался Дональд Джон Трамп.

Его подход к выработке стратегии внешней политики гораздо ближе к школе «политического реализма», прославленной такими именами, как Ганс Моргентау, Джон Кеннан, Рейнхольд Нибур и Уолтер Липманн. Некогда влиятельная, эта школа, как считают американские эксперты, после Холодной войны оказалась вытеснена на обочину американской интеллектуальной жизни либеральными интервенционистами и неоконсерваторами. Отсутствие равного по силе противника и ощущение абсолютного превосходства над прочими игроками на международной арене заставили США поверить, что они более не нуждаются в политическом реализме: три администрации подряд (Клинтон, Буш‑младший и Обама) реализовывали неоконсервативную или неолиберальную повестку, совершенно не заботясь о возможных последствиях, не считая нужным прислушиваться к предупреждениям реалистов. Результаты, как пишет один из представителей этой школы, профессор Гарвардского университета Стивен Уолт, оказались достаточно плачевными. Когда закончилась Холодная война, Соединённые Штаты были в хороших отношениях со всеми мировыми державами, Аль‑Каида казалась «незначительной неприятностью», на Ближнем Востоке шёл подлинный мирный процесс, и Вашингтон мог наслаждаться всеми преимуществами ставшего однополярным мира. Фукуяма провозгласил конец истории, где, как представлялось, демократия и права человека будут всё больше доминировать в международной политической повестке дня. «Перенесёмся в наше время, — пишет Уолт. — Отношения с Россией и Китаем становятся всё более конфронтационными, демократия отступает в Восточной Европе и Турции, весь Ближний Восток скатывается от плохого к худшему. США потратили сотни миллиардов долларов на военные действия в Афганистане в течение 14 лет, а талибы удерживают свои позиции и даже могут ещё одержать победу. Два десятилетия посредничества США разнесли израильско‑палестинский мирный процесс в клочки. Даже Европейский Союз — возможно, самое яркое воплощение либеральных идеалов на планете — сталкивается с не имеющими прецедентов угрозами и не знает, как от них защититься».

Совпадение с апрельской речью Дональда Трампа в стенах ЦНИ — почти текстуальное, и трудно отделаться от впечатления, что Трамп активно пользовался вышедшей в январе статьей Уолта при разработке своей внешнеполитической доктрины. В то же время обращает на себя внимание тот факт, что в большой статье Уолта, где перечисляется множество имён (как реалистов, так и их противников из неоконсервативного или неолиберального лагеря), ни разу не упоминается имя Трампа. Вряд ли это случайно: многие положения внешнеполитической доктрины Трампа (в том виде, в котором она была изложена в его книгах и отдельных интервью) идут вразрез с «классическим политическим реализмом» в понимании Уолта. Прежде всего, это касается «иранской сделки», которую реалисты приветствуют («она показывает, что США могут добиться многого в рамках трезвой, но гибкой дипломатии», хотя Вашингтон, возможно, получил бы гораздо больше, если бы Буш слушал своих советников‑реалистов и подобная сделка была осуществлена, когда ядерная инфраструктура Ирана была развита ещё не так сильно), и «особых отношений» между США и Израилем, которые, с точки зрения реалистов, наносят ущерб интересам обеих стран. «Безоговорочная поддержка Израиля Соединёнными Штатами подрывает имидж Америки в мире, что ещё более усугубляет проблему терроризма и поощряет Тель‑Авив продолжать свои саморазрушительные усилия по созданию Великого Израиля за счет палестинского народа», — считает Уолт. И в этом вопросе реалисты вряд ли когда‑либо найдут общий язык с Дональдом Трампом.

 

«Великий друг»

Во время предвыборного митинга в штате Невада внимание Дональда Трампа привлёк человек из толпы, который громко выкрикивал: «Израиль! Израиль!».

Трамп указал на него пальцем.

«Я услышал красивое название еврейского государства, — сказал он. — У нас так много друзей в Израиле, но они не понимают, что происходит (с отношением США к Израилю, — К. Б.)»

А происходит, по мнению Трампа, следующее. Барак Обама «ненавидит Израиль» и старается всячески осложнить жизнь этому «верному другу Америки». Он заключил «плохую и очень опасную» сделку с Ираном, из‑за которого Израиль погряз в «огромном количестве проблем». Однако, добавил Трамп, если он станет хозяином Белого дома, Израиль будет в безопасности.

Трамп всегда подчеркивал свою любовь к этой стране, которая играет столь важную роль в американской политической жизни. И еврейская община США долгое время платила ему той же монетой. В 1983 г. Еврейский национальный фонд наградил Трампа престижной премией «Древо Жизни» за долговременный вклад в развитие отношений между США и Израилем. В 2001 г., когда мэр Нью‑Йорка Руди Джулиани решил посетить Израиль, чтобы выразить свою солидарность с жертвами террористических атак, Трамп предоставил ему свой личный самолет. Три года спустя, в 2004 г., миллиардер был избран Великим маршалом парада Израиля в Нью‑Йорке. А в феврале 2015 г. правая ассоциация еврейских журналистов США Algemeiner вручила ему Премию Свободы (Liberty Award) — также за вклад в развитие отношений между США и Израилем.

Правда, что же это за вклад, объяснить довольно затруднительно. Нельзя сказать, что Трампа связывают с Израилем какие‑то особенно тесные деловые отношения. В марте 2006 г. он приобрел участок в Рамат‑Гане для строительства небоскрёба, который должен был стать самым высоким зданием в Израиле (проект «Trump Plaza Tower»), однако позже продал его израильской фирме, так и не начав строительство. Он неоднократно встречался с высокопоставленными чиновниками Израиля, обсуждая возможные инвестиции в недвижимость и туризм этой страны, но, как и в России, ни один из этих проектов так и не был реализован.

С другой стороны, личные связи Трампа с еврейской общиной США весьма обширны. «Трамп из Нью‑Йорка, он работает в сфере, где традиционно очень много евреев, и он долгое время был активным сторонником Израиля. Его дочь и двое внуков — иудеи, вице‑президент его компании — еврей, и у Трампа, без сомнения, есть то, что называется «хуцпа» , — пишет Уриель Хейлман в статье «Еврейские связи Трампа прочнее, чем у других кандидатов‑республиканцев». — Но если вы ожидаете найти в окружении Трампа еврейских спонсоров, вы будете разочарованы: миллиардер сам финансирует свою кампанию».

Хейлман мог бы добавить: многие еврейские спонсоры Республиканской партии не питают к Трампу никаких добрых чувств, относятся к Трампу либо подозрительно, либо враждебно. Исторически они связаны с неоконсерваторами, а те видят в Трампе врага, несмотря на все его реверансы в сторону Израиля. Внешнеполитическая речь Трампа в стенах ЦНИ вызвала у неоконов настоящую истерику. Особенно изощрялись в оскорблениях в адрес Трампа неоконсервативный журналист Ной Ротман и влиятельный неоконсерватор Джон Подгорец. А обозреватель The Washington Post Дженифер Рубин назвала речь «токсичной смесью протекционизма и изоляционизма».

Излишне резкие выпады Трампа против мусульман также не нашли позитивного отклика у лидеров еврейской общины США. «Предложение Трампа недопустимо и совершенно не соответствует американским ценностям, — заявил генеральный директор влиятельной Антидиффамационной лиги Джонатан Гринблат. — Соединённые Штаты как государство были основаны для тех, кто покинул свои родные места по причине гонений, основанных на религиозной принадлежности. План, выделяющий мусульман в отдельную категорию, которой запрещён въезд в США на основании конфессиональной принадлежности, глубоко оскорбителен и не соответствует фундаментальным ценностям нашей страны».

Если Антидиффамационная лига с самого начала заняла жёсткую антитрамповскую позицию, то с очень влиятельным Американо‑израильским комитетом по общественным связям (AIPAC) отношения у Трампа сложились несколько лучше. 21 марта 2016 г. миллиардер выступил на ежегодной конференции AIPAC, начав свою речь с того, что обращается к собравшимся «как человек, который всю свою жизнь был сторонником и верным другом Израиля». Трамп также заявил, что намерен перейти от разговоров к делам ради укрепления Израиля, и вновь назвал еврейское государство «единственной демократией на Ближнем Востоке».

Выступление Трампа на конференции AIPAC было омрачено бойкотом нескольких групп ортодоксальных раввинов и еврейских религиозных лидеров, которые раздавали антитрамповские листовки и призывали участников мероприятия либо вообще не являться на выступление миллиардера, либо демонстративно встать и уйти. Главным организатором акции протестов выступила еврейская «Коалиция против ненависти», в заявлении которой утверждалось, что против Трампа на конференции AIPAC у стадиона в Вашингтоне соберутся не менее тысячи человек. Основатели «Коалиции», раввины Давид Пескин и Джесси Улицки, в интервью CNN объяснили, что решили выступить против «ненависти к иностранцам и призывов к насилию, которыми полна избирательная кампания Дональда Трампа». Пескин сказал, что в Коалицию вступило больше 300 раввинов, канторов и избирателей‑евреев. Оппозицию Трампу поддержал также флоридский раввин Джеффри Залкин, который выступил против миллиардера, заявив: «История евреев учит, что, если не сдерживать ненависть, она лишит тебя жизни».

Враждебное отношение части еврейской общины к Трампу сложно объяснить одной его непоследовательностью в вопросе о палестино‑израильском мирном урегулировании. В декабре 2015 г. Трамп в интервью агентству Associated Press настаивал, что достижение мира между Израилем и Палестиной в основном зависит от Израиля, а точнее, от его готовности «пожертвовать некоторыми вещами» . В то же время, Трамп заявил, что власти Палестинской Автономии должны признать право на существование еврейского государства и остановить террористические атаки.

В феврале 2016, выступая на канале MSNBC, Трамп скептически отозвался о перспективах заключения мирного соглашения между палестинцами и израильтянами, поскольку «первым вдолбили в голову, что вторых надо ненавидеть», и заявил, что будет нейтрален в вопросе о том, кто виноват в конфликте, потому что одними обвинениями делу не поможешь. Однако спустя неделю, выступая на Fox News, Трамп сказал, что считает Израиль жертвой в израильско‑палестинском конфликте, и стопроцентно придет на помощь еврейскому государству, если оно подвергнется нападению. В своем микроблоге в Твиттере он не раз писал о том, что только он, став президентом, способен спасти Израиль.

Кроме того, Трамп высказывался за перенос посольства США в Иерусалим — шаг, который имеет символическое значение, так как свидетельствует о признании статуса Иерусалима как единой и неделимой столицы Израиля. Но даже нейтрально или сочувственно относящиеся к нему еврейские комментаторы сомневаются в его решимости воплотить в жизнь громкие заявления, которые Трамп делал в ходе своей предвыборной кампании. «Выступать в Американо‑израильском комитете — это одно, внедрять политику — другое, — пишет блогер Livets Ord на сайте Israel Report. — Дональд Трамп делает так много заявлений о быстром решении дел, что невозможно воспринимать его всерьёз, и, честно говоря, довольно часто можно только надеяться, что он сам воспринимает себя всерьёз. В случае если американцы поддадутся базовой риторике Трампа и выберут его президентом, тогда можно будет проверить его на самый простой тест: если он не переведет посольство США в Иерусалим, то это докажет, что он тоже стал политиком, который, по его же собственным словам, “одна болтовня, и никакого дела”» .

Не менее холодно относится к Трампу и премьер‑министр Израиля Биньямин Нетаньяху, в поддержку которого миллиардер не раз выступал публично. В декабре 2015 г. офис Нетаньяху распространил заявление, в котором резко критиковал Трампа за его высказывания о мусульманах. После этого Трамп отложил запланированную на конец года поездку в Израиль, заявив, что встретится с Нетаньяху уже после своей победы на президентских выборах. Впрочем, когда эта книга уже готовилась к печати, встреча Трампа и Нетаньяху все‑таки состоялась — но не в Израиле, а во время визита израильского премьера в Вашингтон 25 сентября. Нетаньяху встречался не только с Трампом, но и с Хиллари Клинтон, однако встреча с Трампом состоялась первой. За несколько часов до встречи советник миллиардера по связям с Израилем Дэвид Фридман опубликовал пресс‑релиз, в котором заявлял, что «Израиль не должен отказываться от Иудеи и Самарии, чтобы сохранить еврейский характер государства». Хотя сама беседа Трампа и Нетаньяху проходила в закрытом режиме, можно предположить, что стороны нашли общий язык — во всяком случае, Трамп в очередной раз пообещал признать Иерусалим «неделимой столицей Государства Израиль».

В отличие от Хиллари Клинтон, которая последовательно защищает «дорожную карту» урегулирования израильско‑палестинского конфликта, предполагающую сосуществование двух государств — Израиля и Палестины — Трамп дал понять израильскому премьеру, что не будет поддерживать эту идею. Не случайно во время подготовки внешнеполитической платформы Республиканской партии перед конвенцией в Кливленде из нее был официально изъят пункт о поддержке создания Палестинского государства.

Трамп не был бы Трампом, если бы не использовал свою любовь к Израилю в борьбе против Обамы. Миф о том, что Обама на самом деле «враг Израиля», довольно популярен в этой стране (сторонники конспирологических теорий даже утверждают, что 44‑й президент США ненавидит Израиль, поскольку, якобы, исповедует ислам и симпатизирует своим единоверцам‑арабам). В сентябре 2015 г. в интервью CNN Трамп в очередной раз подверг администрацию Обамы жёсткой критике за «ядерную сделку» с Ираном. «Есть кое‑что в этой сделке с Ираном, чего люди, думаю, на самом деле не понимают или не знают. И никто не может им объяснить, что если кто‑то атакует Иран, мы должны будем выступить в его защиту. То есть, если Израиль атакует Иран, то согласно этому соглашению, думаю, согласно тому, как оно читается… мы должны будем драться вместе с Ираном против Израиля». Трамп основывался на статье договора, которая гласит: «США и другие партнёры (т. е. группа 5+1, включающая и Россию, — К. Б.) готовы, в случае необходимости, сотрудничать для укрепления ядерной безопасности Ирана от угроз, включая саботаж». Белый дом, разумеется, немедленно выразил свое резкое несогласие с такой интерпретацией — но, неожиданно для самого Трампа, это интервью нанесло ущерб не Обаме, а его собственной репутации. Ряд израильских сайтов (в том числе и русскоязычных) интерпретировали его слова, как «разворот на сто восемьдесят градусов — теперь американский магнат считает, что в соответствии с условиями сделки Соединённые Штаты обязаны бороться вместе Ираном, если Израиль атакует». Самое удивительное, что многие израильтяне поверили этому, не удосужившись прочесть оригинальную запись интервью Трампа CNN.

Впрочем, Трампа это не слишком смутило, и он продолжал гнуть свою линию. «У меня много друзей‑евреев, которые поддерживают Обаму, и я спрашиваю их — почему вы это делаете? — рассказывал он радиоведущему Майклу Сэвиджу в феврале 2016 г. — Они не могут объяснить, почему. Они поддерживают его, они дают ему деньги, они давали ему деньги на избирательную кампанию… Но Обама — самый худший враг Израиля!». Говоря так, Трамп имел в виду прежде всего так называемую «ядерную сделку», которая стала краеугольным камнем «иранской разрядки», проводившейся администрацией Обамы во время его второго президентского срока и имевшей целью переформатирование системы союзных отношений на Ближнем Востоке.

 

Ближневосточный узел

На протяжении многих лет политика США на Ближнем Востоке строилась на признании того факта, что главным стратегическим союзником Вашингтона в регионе является Израиль, а союзнические отношения с суннитскими монархиями Персидского залива позволяют Америке не только сохранять лидирующие позиции в регионе, но и влиять на ценообразование на мировом рынке углеводородов.

44‑й президент США Барак Обама предпринял беспрецедентную попытку изменить эту обкатанную модель, инициировав так называемую «иранскую разрядку», в ходе которой с Исламской Республики Иран была снята большая часть экономических санкций в обмен на свертывание военной ядерной программы. Соглашение по «ядерной сделке» с Ираном было встречено в штыки в Конгрессе США, причем не только республиканцами, но и частью демократов. Поскольку оно подпадает под определение международного договора, конгрессмены настаивали, что «ядерная сделка» должна быть ратифицирована на Капитолийском холме (а при подавляющем большинстве противников иранской разрядки ратификация была заведомо обречена на провал). Одним из главных оппонентов сделки был глава сенатского комитета по международным делам Роберт «Боб» Коркер‑младший, пригрозивший подготовить законопроект, обязывающий президента провести оглашение через конгресс. Администрация Обамы в ответ заявила, что президент наложит на такой законопроект свое вето. Аналогичной была реакция Белого дома на проект резолюции о неодобрении соглашений по иранской разрядке, подготовленной председателем комитета по международным делам нижней палаты конгресса Эдом Ройсом в августе 2015 г. Тогда Обама не сдержался и назвал республиканцев «сумасшедшими». Соглашение с Ираном работает, но, по сути, висит на волоске — следующий хозяин Овального кабинета может отменить его одним росчерком пера.

Трамп изначально выступал с резкой критикой курса Обамы на разрядку с Ираном. В антиобамовском запале он дошёл даже до оправдания необходимости вмешательства США во внутренние дела Ирана во время т. н. «зеленой революции». «Если бы Обама в самом начале «зеленой революции» выступил в поддержку протестующих, режим Ахмадинежада можно было бы легко свергнуть и сегодня Америка была бы избавлена от самой серьёзной проблемы». Обратим внимание на этот редкий для Трампа пример поддержки им доктрины гуманитарного интервенционизма: он объясняется тем, что «иранская угроза» видится Трампу вторым, наряду с исламским терроризмом, глобальным вызовом национальной безопасности США и, шире, — мировому порядку.

В иранском вопросе Трамп неожиданно находит точки соприкосновения не только с гуманитарными интервенционистами, но и с неоконами — как и они, Трамп в 2011 г. заявлял: « Главной и первой целью Америки в ее отношениях с Ираном должно стать сведение на нет ядерных амбиций этой страны. Позвольте заявить это с предельной откровенностью, поскольку я знаю, как добиться цели: ядерную программу Ирана необходимо прекратить — причём любыми средствами». При этом, как и неоконсервативные стратеги, под «любыми средствами» Трамп имел в виду не только инструменты гибридной войны, такие, как кибератаки, но и нанесение бомбовых ударов по предприятиям по обогащению урана (он ссылается на опыт Израиля, разбомбившего реактор в Оссираке в 1981 г. и в 2007 г. в Сирии).

В 2015 г. Трамп дополнил иранский раздел книги «Время проявить жёсткость» важным дополнением:

«Обама заключил жалкую и очень невыгодную сделку с Ираном. Он вознаградил Иран сотнями миллиардов долларов , иранские муллы получили ядерное оборудование и обещание того, что Америка в случае чего защитит Иран от израильского нападения… А республиканцы снова капитулировали перед Обамой, разрешив ему протолкнуть опасное соглашение с Ираном через Сенат без подавляющего большинства голосов. Обама отказывается называть свою ядерную сделку с Ираном договором. Это означает, что ни одна будущая администрация не обязана соблюдать это соглашение. Если президентом изберут меня, можете быть уверены: я не стану считать себя обязанным соблюдать это соглашение. Плохие сделки — не для меня» .

Однако, солидаризуясь с неоконами в том, что касается свёртывания «иранской разрядки», Трамп принципиально расходится с ними во взглядах на архитектуру американского доминирования на Ближнем Востоке. Трамп является убеждённым противником Саудовской Аравии, которую считает главным спонсором терроризма и организатором терактов 11 сентября 2001 г. Как известно, тесные финансовые связи семьи Бушей с саудовскими шейхами на долгие годы определили позицию официального Вашингтона по отношению к виновникам террористической атаки на Башни‑Близнецы и Пентагон: ими были «назначены» Осама Бен Ладен и «Аль‑Каида», а впоследствии и президент Ирака Саддам Хусейн.

Что касается Ирака, то здесь Трамп, первоначально (в 2003 г.) с определёнными оговорками поддерживавший вторую войну в Заливе, занял предельно жёсткую антиинтервенционистскую позицию. Уже в 2015 г. он утверждал, что «с самого начала был против войны (в Ираке)». В книге «Время проявить жёсткость» он без обиняков назвал Ирак «гигантской кучей мусора», куда Америке не стоило соваться.

«Все началось с войны в Ираке, — заявил он на митинге в Северной Каролине в июле 2016 г. — Ну, вы знаете, Саддам Хусейн был плохой парень. Но одну вещь про него надо знать — он убивал террористов. А теперь Ирак — это Гарвард для террористов. Если вы хотите стать террористом, вы едете в Ирак. Саддам Хусейн это понимал, и он убивал террористов. Плохой парень. Но разве Обама чем‑то лучше, потому что то, как он вывел оттуда наши (войска, — К. Б.) — это же просто катастрофа. Посмотрите, что там произошло с тех пор. Катастрофа. Нам не нужно было там быть вообще. Мы не должны были уходить оттуда так, как ушли».

Однако, раз уж дело сделано и США потеряли триллион долларов и четыре тысячи своих солдат, Ирак, по мнению Трампа, должен расплатиться с Америкой за оказанные ею услуги (свержение Саддама и установление парламентской демократии), даже если качество этих услуг представляется самому Трампу сомнительным. Расплатиться Ирак может, предоставив США «на время» контроль над частью своего нефтегазового сектора. «Когда я говорю, что иракцы должны расплатиться, я говорю вовсе не о деньгах в их кошельках. Пусть иракцы дадут нам на время несколько своих нефтяных скважин — вот всё, о чём я прошу».

В политических терминах речь идет о принципе «раздела расходов», сформулированном директором Управления общих оценок Пентагона Эндрю Маршаллом. Согласно Маршаллу, доходы от нефти Ирака (и, в теории, других стран, освобождённых армией США от диктатуры) должны использоваться «для сокращения расходов, связанных с оккупацией». Полученные от продажи иракской нефти доходы Трамп предлагает, помимо возмещения расходов, понесённых «в войне за освобождение», использовать для выплат компенсаций семьям погибших в Ираке солдат и обеспечить уход за ранеными ветеранами.

Тема ближневосточной нефти, которую надо «взять и поделить», занимает важное место в ранней версии внешнеполитической доктрины Трампа. В 2011 г. он требовал «засудить преступный картель ОПЕК» — и в редакции 2015 г. это требование не подверглось каким‑либо изменениям. По глубокому убеждению Трампа, ОПЕК — это организация, в которой заправляют враги Америки — Иран, Венесуэла и Саудовская Аравия… «Неблагодарные» страны ОПЕК, которые самим своим существованием обязаны США, искусственно завышают цены на нефть, вступают в преступный ценовой сговор и тем самым «держат в заложниках» благосостояние Америки. Трамп предлагал подать на ОПЕК в суд за нарушение американского антитрестовского законодательства, для чего необходимо принять Закон о запрещении картелей в сфере добычи и экспорта нефти. Такой законопроект был подготовлен еще в 2000 г., прошёл через юридический комитет Сената при поддержке обеих партий, а в конце 2008 г. был принят Палатой представителей. Однако Дж. Буш‑младший пригрозил наложить на законопроект вето, опасаясь ухудшений отношений с саудитами.

Саудовская Аравия занимает одно из самых важных мест в трамповском списке «врагов Америки». «Эта страна — самый крупный финансист терроризма в мире. Саудовская Аравия направляет наши нефтедоллары (а нефтедоллары — это наши, американские деньги) на финансирование террористов, стремящихся уничтожить американский народ», — утверждал Трамп в 2011 г. (В речи, произнесенной в ЦНИ, «титул» крупнейшего спонсора терроризма достался уже Ирану).

«Крестовый поход» Трампа против саудитов начался в декабре 2015 г. Предлогом к «походу» стал личный выпад саудовского принца аль‑Валида бин Талала, который написал Трампу в своем Твиттере: «Ты позорное пятно не только на Республиканской партии, а на всей Америке. Выйди из президентской гонки, ибо ты никогда не выиграешь». В ответ разъярённый миллиардер назвал принца «тупым», обвинил его в том, что тот стремится «контролировать наших американских политиков с помощью денег своего папочки» и заявил, что положит конец порочной практике «скупки» королевской семьёй ас‑Саудов американских политиков, когда станет президентом.

Это уже был явный выпад не только против саудитов, но и против части истеблишмента Республиканской партии, в частности, клана Бушей, тесные финансовые связи которых с домом Сауда являются секретом Полишинеля. В феврале 2016 г. Трамп пошёл ещё дальше, обвинив саудитов в организации террористических атак 11 сентября 2001 г. «Кто обрушил Всемирный Торговый Центр? — заявил он в интервью Fox News. — Это были не иракцы, это были саудиты — посмотрите на Саудовскую Аравию, откройте документы».

Говоря о «документах», Трамп имел в виду 28 страниц отчета о сводном расследовании конгресса США, которым был присвоен гриф «совершенно секретно» из соображений национальной безопасности. Предполагалось, что в этой части отчета приводятся доказательства причастности королевского дома ас‑Сауда к террористической атаке на Всемирный торговый центр и Пентагон. По крайней мере, ряд политиков, знакомых с отчетом, намекал именно на это.

Выступая в Блаффтоне, Южная Каролина, Трамп развил мысль, высказанную в интервью Fox News: «Хотя ВТЦ обрушили не иракцы, мы вторглись после этого в Ирак, мы разрушили страну, и Иран ее забрал, ОК.  Хотя это были не иракцы, вы можете обнаружить, кто в действительности обрушил ВТЦ. Потому что у них есть документы, очень секретные документы, и в них вы можете прочесть, что это были саудиты, ОК? Но вы это можете найти». Пресловутые 28 страниц были засекречены по распоряжению Дж. Буша‑младшего, и, обвиняя в терактах 11 сентября саудитов, Трамп на самом деле целил в Джеба Буша, который до февраля 2016 г. считался главным кандидатом республиканского истеблишмента. Расчёт оказался верным: Джеб Буш с треском проиграл праймериз в Южной Каролине и выбыл из президентской гонки, хотя, разумеется, вряд ли только из‑за «разоблачений» Трампа.

Стоит добавить, что 15 июля 2016 г. Комитет по разведке Палаты представителей конгресса США обнародовал таинственные 28 страниц — и, к большому огорчению сторонников теории заговора, каких‑либо доказательств причастности королевского дома Саудовской Аравии к событиям 11 сентября там не оказалось. Однако в документах действительно шла речь о том, что некоторые граждане Саудовской Аравии, связанные с правительством этой страны, оказывали финансовую поддержку участникам террористических атак на Манхэттен.

Но и после того, как пресловутые 28 страниц стали достоянием общественности, тема Саудовской Аравии не потеряла для Трампа актуальности — поскольку саудиты, как выяснилось, имеют непосредственное отношение к финансированию Фонда Клинтонов. В общем‑то, это никогда не было особенной тайной (лоббистские структуры саудитов в Вашингтоне чрезвычайно разветвлены и, так или иначе, связаны со всеми влиятельными политическими силами), однако «особые отношения» Хиллари и саудовских принцев вновь привлекли к себе внимание после разоблачений скрывающегося в эквадорском посольстве в Лондоне основателя легендарных Wikileaks Джулиана Ассанжа.

«Масштаб отношений между Саудовской Аравией и Хиллари Клинтон, между Саудовской Аравией и Фондом Клинтонов очень велик. Вероятно, Саудовская Аравия — крупнейший отдельно взятый донор Фонда Клинтонов. Взгляните на то, какой политики она придерживалась в области экспорта вооружений, когда занимала пост госсекретаря. Она была очень и очень благосклонно настроена к Саудовской Аравии», — заявил Ассанж в интервью Russia Today (это интервью было многократно перепечатано различными западными СМИ).

Известно, что Ассанж обещает обнародовать некие компрометирующие Хиллари Клинтон документы в октябре 2016 г., непосредственно перед выборами. И вполне возможно, что обещанный Ассанджем «октябрьский сюрприз» касается именно конкретных цифр и имен, связывающих кандидата от Демократической партии и правящую семью Саудовской Аравии. В этом случае Трамп, давно и последовательно критикующий политическую элиту США за связи с саудитами, вновь окажется в выигрыше.

 

Китайская угроза

Китай с самого начала рассматривался Трампом как самая серьёзная угроза национальной безопасности США. «Скажу прямо, — пишет он в книге «Время проявить жёсткость», — Китай Америке не друг». И, спустя несколько страниц: «Китай — наш враг… Люди, утверждающие, что Китай — наш друг, или наивны, или некомпетентны». То же самое Трамп заявлял публично в эфире Fox News: «Китай — не наш друг. Они — наши враги. А мы ведём себя с ними так, как если бы они были нашими друзьями, а они снимают с нашего президента последнюю рубашку. И, к несчастью, с нас с вами тоже, потому что страдает‑то наша страна».

С точки зрения Трампа, Китай представляет для США три крупные угрозы: Китай «нагло манипулирует своей валютой»; Китай предпринимает систематические попытки уничтожить промышленную базу США; Китай ведёт промышленный шпионаж и кибервойну против США.

При этом собственно военную опасность со стороны Китая Трамп не склонен переоценивать. «Когда мы садимся за стол переговоров с Китаем, помните одно: Япония, которая намного меньше США и население которой намного меньше, чем население США, наголову разгромила Китай в войне». То поле боя, на котором Пекин способен разгромить Вашингтон — это экономика и финансы.

С точки зрения бизнесмена Трампа, Китай систематически «обкрадывает» Америку. (В этом с ним, кстати, согласно большинство американских экономистов — искусственно занижая курс юаня, Пекин даёт своим производителям преимущество при продаже товаров в США.) А кроме того, китайские хакеры взламывают сервера американских корпораций, воруя технологии ценой в миллиарды долларов. «Зачем тратить триллионы на создание и испытание сложных систем оружия, если можно одним движением компьютерной мыши украсть чертежи и ничего за это не платить?» — задается вопросом Трамп.

Однако, справедливости ради, надо сказать — в отличие от многих других республиканских политиков Трамп почти не уделяет внимания «сдерживанию Китая» в Тихоокеанском регионе и не считает претензии Пекина на острова в Южнокитайском море угрожающими национальным интересам США. Все его претензии к Китаю (Кииитаю, — как произносит он это слово, растягивая гласную «и») относятся к сфере внешней торговли — и именно поэтому Трамп, возможно, представляется политической элите КНР более приемлемым партнером, чем Хиллари Клинтон. По крайней мере, в отличие от нее, Трамп не раздражает Пекин бесконечными обсуждениями «трех «Т» — Тибета, площади Тяньаньмэнь и Тайваня. А по поводу торговых тарифов и ввозных пошлин, с ним, как с опытным бизнесменом, китайцы всегда смогут договориться.

 

Проблема России

В 2015 г. внешнеполитическая доктрина Трампа претерпела некоторые изменения. На первое место в списке угроз национальной безопасности США вышел исламский терроризм в его различных ипостасях, прежде всего, в формате ИГИЛ. Это повлекло за собой определённое смещение акцентов — Россия перестала рассматриваться Трампом как «враг», и приобрела черты ситуативного «союзника» и даже «партнёра» в деле борьбы с Исламским Государством в Сирии. Трамп неоднократно повторял, что если Россия хочет уничтожать боевиков ИГИЛ в Сирии, США не должны ей препятствовать.

«Россия хочет избавиться от ИГИЛ. Мы хотим избавиться от ИГИЛ. Может быть, мы должны позволить России сделать это. Давайте дадим им уничтожить ИГИЛ. Какого чёрта мы должны об этом беспокоиться?» — заявил он в сентябре 2015 г. в эфире передачи «60 минут», в которой также принял участие президент России Владимир Путин

Стоит отметить, что даже в первом издании книги «Время проявить жёсткость» (2011 г.) отношение Трампа к России нельзя назвать враждебным в прямом смысле этого слова. Впрочем, это вообще характерно для нашего героя — он не смешивает личное отношение к той или иной стране и национальные интересы Америки. В разделе «Россия» главы «Укрепить силу Америки» речь, в основном, идёт о том, каким «подарком судьбы» для Кремля стало президентство Барака Обамы — слабого, неэффективного и некомпетентного лидера. Главная претензия Трампа к Обаме в контексте «проблемы России» — то, что он согласился воздержаться от развёртывания новой системы ПРО в Восточной Европе, если Москва поможет в деле прекращения Ираном разработки оружия дальнего действия (послание с таким предложением было, по данным газеты New York Post, передано личным посланником Обамы тогдашнему президенту РФ Дмитрию Медведеву в начале 2009 г).

Трамп обвинял Обаму в том, что тот «толкнул друзей Америки, Польшу и Чешскую республику» под «русский автобус», лишив их защиты от ракетных ударов, и не получил при этом никаких публичных гарантий в обеспечении Москвой содействия в ликвидации ядерной программы Ирана. Но нигде мы не найдем у него даже намёков на то, что Россия действительно вынашивает агрессивные планы в отношении Америки: её единственное «прегрешение» заключается в том, что «в 2010 г. русские перехитрили Обаму, пообещав играть по правилам и не продавать Ирану системы ПВО», и заставили США отказаться от развёртывания систем ПРО в Восточной Европе без каких‑либо уступок Вашингтону, втайне убеждая другие государства поддерживать Иран. Очевидно, что в этих «претензиях» к России больше стремления очередной раз уязвить Обаму, чем обвинить Кремль в антиамериканской деятельности.

Если в первом издании книги «Время проявить жёсткость» Трамп писал об уважении, которое он испытывает к Путину («очень умный и деловитый руководитель») и русским, то во время праймериз стал подчёркивать свое преимущество перед другими соперниками‑республиканцами в ведении переговоров с Россией. «Не думаю, что из Круза или Рубио вышел бы хороший переговорщик. Я вообще не вижу в них переговорщиков — таких, которые могли бы вести дела с Путиным как вот этот человек (показывает на себя). Мы хотим хороших отношений с этой страной, мы хотим вести дела с Россией — и нет ничего неправильного в том, чтобы не нападать друг на друга, а наладить хорошие отношения с Россией в противовес всей той глупости, которая имела место в последнее время. И я могу заключать хорошие сделки. Я могу вести дела (с Россией, — К. Б.) эффективно. А эти ребята не могут. Они политики», — заявил он 15 февраля 2016 г. на пресс‑конференции в г. Чарльстон, Южная Каролина.

27 июля на пресс‑конференции в Майами, Флорида, Трамп заявил, что «рассмотрит возможность» признания Крыма российским и отмены антироссийских санкций в случае победы на выборах. Тогда же он сделал сразу ставшее знаменитым заявление: «Россия, если вы меня слышите — надеюсь, вам удастся найти пропавшие 30 тысяч электронных писем (Хиллари Клинтон). Думаю, наша пресса, по всей вероятности, будет вам весьма признательна». В тот же день в его Твиттере появилась запись: «Если Россия или любая другая страна или частное лицо найдут 33 тысячи незаконно удалённых электронных писем, возможно, им следует поделиться ими с ФБР!»

Эта саркастическая реплика (а Трамп настаивал, что это был именно сарказм, а не призыв к российским спецслужбам взламывать аккаунты экс‑госсекретаря США) вызвала шквал критики со стороны американского истеблишмента. Сразу же после пресс‑конференции в Майами избирательный штаб кандидата Хиллари Клинтон предупредил, что призывы Трампа могут нанести ущерб национальной безопасности США. О том, что Трамп «угрожает национальной безопасности страны», возмущённо заявил и бывший руководитель ЦРУ и экс‑министр обороны США Леон Панетта.

Подобными заявлениями демократы, что называется, «подставились» — тогдашний руководитель избирательной кампании Трампа Пол Манафорт тут же опубликовал статью под названием «Хиллари только что признала, что её переписка — это «вопрос национальной безопасности». Основной вывод статьи — в пропавших письмах Хиллари и впрямь содержались секретные сведения, в противном случае их исчезновение никак не угрожало бы безопасности США!

Так или иначе, но благодаря Дональду Трампу Россия и её президент заняли важное место в предвыборной кампании‑2016. В действительности, как пишет директор Института Кеннана при Международном научном центре им. Вудро Вильсона Мэтью Рожански, Россия «настолько выдвинулась на центральное место в ходе президентской гонки в США, что беспрецедентно со времён апогея холодной войны». По мнению Рожански, основная проблема состоит в том, что ни один из кандидатов в президенты не имеет чёткого представления о том, какой должна быть последовательная политика США в отношении России, но здесь директор Института Кеннана, на наш взгляд, несколько лукавит. Он полагает, что Хиллари Клинтон будет проводить в отношении Москвы противоречивую политику, стремясь одновременно изолировать Россию и ослабить её, где только можно, и в то же время сотрудничать с ней там, где это выгодно Вашингтону. Речь, по всей видимости, идёт о сформулированной ещё при администрации мужа нынешнего кандидата от Демпартии стратегии «геополитического плюрализма» на постсоветском пространстве — иными словами, о сдерживании «имперских амбиций» России, ограничении влияния нашей страны даже на самые близкие государства, такие, как Украина и республики Центральной Азии. Для достижения этой цели необходима дальнейшая экономическая и военная «накачка» Украины, в том числе, поставки Киеву летального вооружения. В перспективе такая политика приведет к усугублению отношений между Россией и США и эскалации напряженности у границ нашей страны.

Дональд Трамп, насколько можно судить по его публичным выступлениям, намерен выстроить систему «хороших», или «эффективных» отношений с нашей страной. Он уверен, что это получится: во‑первых, он сильный переговорщик, во‑вторых, он бизнесмен и привык заключать «хорошие» (читай — взаимовыгодные) сделки. Таким образом, отношения между Вашингтоном и Москвой в случае победы Трампа могут перейти на принципиально иной уровень: Трамп ясно даёт понять, что откажется от идеологизированного подхода, затрудняющего взаимодействие двух сильнейших ядерных держав планеты.

Принципиально здесь то, что этот подход, определяющий российско‑американские отношения на протяжении, по крайней мере, двух десятилетий, является результатом двухпартийного консенсуса — его разделяют как представители демократов, так и ведущие политики‑республиканцы (Трамп приводил в пример Круза и Рубио, но то же можно сказать и о Джебе Буше, и о Карли Фиорине, и даже о перешедшей в лагерь сторонников Трампа Саре Пэйлин). И только один Трамп бросает вызов этому консенсусу, говоря о необходимости «эффективно вести дела с Россией» на основе политического реализма.

По‑видимому, последним президентом США, пытавшимся выстраивать политику в отношении России в рамках Realpolitik, был Джеральд Форд, один из главных архитекторов «разрядки». Любимый Трампом Рональд Рейган в течение своего первого президентского срока занимал по отношению к СССР чрезвычайно агрессивную позицию, и только во время своего второго срока, по меткому замечанию профессора истории Принстонского университета Шона Виленца, «не послушал консервативных советников, и буквально ринулся к Горбачеву» .

Политика США в отношении России, согласно Трампу, должна исходить из того очевидного факта, что Москва может — и должна — стать ключевым союзником Вашингтона в борьбе с исламским терроризмом, прежде всего, с ИГИЛ. При этом Трамп исходит из того, что Россия не меньше, чем США, заинтересована в уничтожении Исламского Государства, в рядах которого воюет значительное количество исламистов из мусульманских регионов РФ и бывших советских республик Средней Азии. В этом вопросе Трамп предельно прагматичен: если русские готовы взять на себя основное бремя войны с исламским экстремизмом в Сирии (и, возможно, других регионах Ближнего Востока), Америка должна это только приветствовать. Он неоднократно повторял фразу: «Если Россия хочет получить ИГИЛ, надо отдать ей ИГИЛ» («if Russia wants to get ISIS, let them get ISIS.»). Даже во второй половине лета 2016 г., когда критика Трампа за его «заигрывания» с Кремлём и «дружбу» с Путиным приобрела характер массированной медиа‑кампании, он не отступил от этой линии: например, выступая на митинге в г. Винстон‑Салем, Северная Каролина, он подтвердил, что в случае победы на выборах рассмотрит возможность союза с Россией против Исламского Государства. Наконец, 15 августа на митинге в Янгстоуне, Огайо, Трамп в очередной раз повторил: «Я убеждён, что мы можем найти общий язык с Россией в том, что касается борьбы с ИГИЛ. У них тоже многое поставлено на карту в Сирии. Кроме того, она ведет свои битвы с исламским терроризмом».

Отдавая себе отчёт в том, что главной мировой угрозой сегодня является исламский терроризм, Трамп, в отличие от неолибералов и неоконсерваторов, готов пойти на создание широкой антитеррористической коалиции с участием России. Возможно, здесь также играет роль его бизнес‑мышление — НАТО, которое, по мнению Трампа, должно сосредоточиться на борьбе с терроризмом, представляет собой весьма затратный (для США) институт (см. раздел «Реформа НАТО»). В то же время, участие России в борьбе с глобальным терроризмом не будет стоить Америке ни цента — хотя, возможно, и потребует некоторых уступок, таких, как отмена антироссийских санкций или признание Крыма российской территорией. На эти уступки Трамп — в отличие от представителей неолиберально‑неоконсервативного консенсуса — пойти готов, так как не считает их наносящими реальный ущерб национальным интересам США.

Очевидно, что внешнеполитическая доктрина Трампа существенно отличается от официальной повестки Республиканской партии. Внешнеполитический обозреватель агентства Bloomberg Джош Рогин, со ссылкой на бывшего советника Трампа по вопросам внешней политики, Сэма Нунберга, называет внешнеполитическую доктрину «рейгановской realpolitik» — политикой, которая меняется в зависимости от обстоятельств, над которой не довлеет идеология. «Узкое определение Трампом понятия «национальный интерес» не включает таких вещей, как продвижение демократии, гуманитарное вмешательство, ответственность по защите людей от расправ, выступления за права человека за рубежом… Трамп считает, что экономическое взаимодействие в конечном счете откроет двери и в политике. Он не думает, что правительству США следует платить кровью или деньгами за попытки изменения системы в других странах».

Несмотря на то, что Трамп не является профессиональным политиком, его внешнеполитическая программа демонстрирует хорошее знакомство с международной проблематикой, а также готовность идти на нестандартные шаги для решения целого ряда спорных вопросов. Это касается и переговоров между США и Японией о заключении нового союзного договора, и декларируемого желания «отдать на аутсорсинг» решение сирийской проблемы (с использованием российского военного потенциала), и многих других вопросов.

Об отношении Трампа к России и ее президенту написано много — по понятным причинам, эта тема волнует нас больше, чем другие векторы внешнеполитической доктрины кандидата‑миллиардера. Поэтому я счел возможным посвятить этому вопросу отдельную главу.