О, не играй веселых песен мне, Волшебных струн владычица младая! Мне чужд их блеск, мне живость их – чужая; Не для меня пленительны оне. Где прыгают, смеются, блещут звуки. Они скользят по сердцу моему; Могучий вопль аккордов, полных муки, Его томит и сладостен ему. Так, вот она – вот музыка родная! Вздохнула и рассыпалась, рыдая, Живым огнем сквозь душу протекла, И там – на дне – на язвах замерла. Играй! Играй! – Пусть эти тоны льются! Пускай в душе на этот милый зов Все горести отрадно отзовутся, Протекшего все тени встрепенутся, И сонная поговорит любовь! Божественно, гармонии царица! Страдальца грудь вновь жизнию полна; Она – всего заветного темница, Несчастный храм и счастия гробница — Вновь пламенем небес раскалена. Понятны мне, знакомы эти звуки: Вот вздох любви, вот тяжкий стон разлуки, Вот грустного сомнения напев, Вот глас надежд – молитвы кроткий шопот, Вот гром судьбы – ужасный сердца ропот, Отчаянья неукротимый рев; Вот дикое, оно кинжал свой точит И с хохотом заносит над собой. И небо вдруг над бешенным рокочет Архангела последнего с трубой! Остановись! – струнами золотыми, Небесный дух, ты все мне прозвучал; Так, звуками волшебными твоими Я полон весь, как праздничный фиал. Я в них воскрес; их силой стал могуч я — И следуя внушенью твоему, Когда-нибудь я лиру обойму И брошу в мир их яркие отзвучья!