Опять мятежная проснулась Давно затихнувшая страсть, И вновь пред бурною шатнулась Рассудка царственная власть. В груди, как прежде, сердцу тесно; Гроза любви бушует в нем; Оно горит мечтой небесной, Пылает выспренним огнём. Но обаятельной надежде Уразумлённое, оно Уже не верует, как прежде, Ему предвиденье дано; Оно грядущее предвидит, Оно, скорбя, предузнаёт, Что вновь судьба его обидит И чашей неги обойдёт. В любви не встреченный любовью, Ещё не раз паду я вновь С душевным воплем к изголовью: Страдальца слёзы брызнут кровью. И в сердце ядом хлынет кровь! С могучей страстию в мучительной борьбе Печалью тайною душа моя томима. Зачем меня, друзья, зовёте вы к себе? К чему в свой круг зовёте нелюдима? Мне будет чужд ваш светлый разговор; Утех не разделю я младости игривой; Я буду между вас сидеть потупя взор, Недвижный, мрачный, молчаливой. Хотите ль вы, чтоб я в день пирный представлял Собою скучный день похмелья, И краски вашего веселья Своим уныньем оттенял? Хотите ли вы ту, кого назвать не смею, С улыбкой шалости при мне именовать, И лёгкой шуткою своею Мне сердце сжатое терзать? Ваш резвый смех, о ветреные други, Усилит, растравит души моей недуги, — И тщетно, бурные, вы подадите мне Фиал с игрою звёзд в мятежной глубине: На ласку дружескую вашу Тогда, обиженный, я с злостию взгляну И сладким нектаром наполненную чашу От уст иссохших оттолкну! Я не найду в ней упоенья, Я жажды пламенной вином не утолю; Я чувства вечного в себе не оскорблю Призывом суетным минутного забвенья! Пируйте же, друзья! – Мне дорог ваш помин, Но чуждо мне бывалое веселье. Уйдите от меня! – Пускай в пустынной келье Останусь я – один! Один!.. Один!.. Мне милый образ блещет, И струны тайные в груди моей дрожат, Перо услужливо трепещет, И строки звучные горят! Когда настанет страшный миг, Когда нарушу я молчанье, И дерзкий двинется язык Тебе излить любви признанье, И задержав потоки слёз В груди, изнывшей без привета, Я буду требовать ответа На мой торжественный вопрос, — Прошу тебя: без замедленья Мои надежды разрушай, И грудь мою без сожаленья Прямым ударом отверженья С возможной силой поражай! Пусть на главу падёт мне громом Твой приговор! Несчастья весть Я в сердце, с бурями знакомом Найду способность перенесть; Страданье жизнь мою искупит; Над прахом сердце голова, Быть может, снова гордо вступит В свои суровые права. Но если… если друг желанный, Ты мне готовишь в тайный дар Из роз венок благоуханный, А не губительный удар, Тогда – молю твоей пощады! — Не вдруг, не разом ты пролей Лучи божественной награды В глубокий мрак души моей, — Да, взросший в сумраке ненастья, Себя к далёкой мысли счастья Я постепенно приучу: С судьбой враждебной вечно споря, Я умереть не мог от горя, А от блаженства не хочу! Пиши, поэт! слагай для милой девы Симфонии любовные свои! Переливай в могучие напевы Палящий жар страдальческой любви! Чтоб выразить таинственные муки, Чтоб сердца огнь в словах твоих изник. Изобретай неслыханные звуки. Выдумывай неведомый язык И он поёт. Любовью к милой дышит Откованный в горниле сердца стих; Певец поёт: она его не слышит; Он слёзы льёт: она не видит их. Когда ж молва, все тайны расторгая, Песнь жаркую по свету разнесёт, И, может быть, красавица другая Прочувствует её, не понимая, Она её бесчувственно поймёт; Она пройдёт, измерит без раздумья Всю глубину поэта тяжких дум; Её живой, быстро – летучий ум Поймёт язык сердечного безумья, И, гордая могуществом своим Пред данником и робким, и немым, На бурный стих она ему укажет, Где страсть его та бешено горит, С улыбкою: как это мило! – скажет, И, лёгкая, к забавам улетит. А ты ступай, мечтатель умиленный, Вновь расточать бесплатные мечты! Иди опять красавице надменной Ковать венец, работник вдохновенный, Ремесленник во славу красоты!