В поход мы рядились; все прихоти – в пламень, А сабли на отпуск, коней на зерно; — О, весело шаркать железом о камень И думать: вот скоро взыграет оно! Вот скоро при взмахе блеснет и присвистнет! Где жизнь твоя, ратник? Была такова! Фонтанами влага багровая прыснет, Расколото сердце, в ногах голова! А кони – а кони – я помню лихова! Казацкая прелесть; глаза – два огня; Друзья любовались, и чаша донскова Ходила во здравье донского коня. Он ратный сочлен мой, я мыслил порою, Я праведной чести с него не сниму: Пол – бремени пусть он разносит со мною, А славу добуду – пол – славы ему! Уже мы если, снаряженные к брани, Родным и знакомым последний привет; Гремучие клики прощальных желаний Летели, как буря, за нами вослед. Друзья мне сулили в чужбине крамольной За почестью почесть, кресты на кресты… О други, простите! – Довольно! Довольно! А что не спросили: воротишься ль ты? Наперстники славы – мы дев покидали, Любимых красавиц родной стороны, И рыцарским жаром сердца трепетали Под медным, тяжелым убором войны. «Прости!» – прошептал я моей ненаглядной У ног ее брякнул предбитвенный меч; — Смутилась – и лепет волшебно – нескладный Сменил ее тихую, плавную речь. Не общим желаньем она пламенела, — Нет, заревом чувства ланиты зажглись; С последним лобзаньем в устах ее млело Одно только слово, одно: «возвратись!» Чу! грянули трубы; колонны столпились; Радушно – покорны священному звуку, Торжественно, дружно главы обнажились; Ружье на молитву, душа к божеству! В глазах просияла, протеплилась вера, Небесною влагой намокли глаза: По длинным, по мшистым усам гренадера Украдкой сбежала красотка – слеза. Вломились в чужбину незванные гости, Железо копыт бороздило поля, Обильным посевом ложилися кости, Потоками крови тучнела земля, — И выросли мира плоды золотые, И снова мечи потонули в ножнах, И шумно помчались в пределы родные Орлы полуночи на рьянах крылах. Обратно летел я с мечтою сердечной, С кипучею думой: «там дева твоя!» Друзья выходили толпою навстречной: «Здорово, товарищ!» – «Пустите, друзья! Меня вы хотели зреть в почести бранной, А я только сердце домой воротил!» Сказал – и спеша к моей милой, желанной, Впервые ударом коня оскорбил; Но он, благородный, обиду прощая, Домчал меня метко к жилищу красы; Влетел – все как было; пришельца встречая, Приветно визжали знакомые псы, И кланялись низко знакомые слуги, И узнанный всеми, и встречен, как свой, Горя нетерпеньем, к бесценной подруге Ворвался я жадно в заветный покой. Красавица вышла; – в восторге прижать я Хотел ее к сердцу и ринулся к ней, Но, кинуты в воздух, замерзли объятья, И слезы вернулись назад из очей. То злобно сжимались неверной уста, То тихо струилась улыбкой ужасной — И адски блистала змея – красота. Все кончило время; душа отстрадалась; О деве – злодейке мечты унеслись; Но в сумрачном сердце доныне осталось Одно ее слово, одно: «возвратись!»