Кредитом страсти изнывая, Красавица! У ног твоих Горю тобой, о кладовая Всех мук и радостей моих! По справке видно самой верной Что я – едва узрел твой лик — Вмиг красоты твоей безмерной Я стал присяжный ценовщик. Но цифры все мои ничтожны, Все счеты рушиться должны, По всем статьям итоги ложны, Я вижу: нет тебе цены! Сам контролер – моих страданий, Конечно б, всех не сосчитал! Моих и мыслей и желаний, В тебя я внес весь капитал. Я внес – и не брал документов На сей внесенный мною вклад. И ждал, чтоб мне в замен процентов Тобой был кинут нежный взгляд. Бог дал мне домик. Чуждый миру Сей домик – сердце; я им жил: Я этот дом, любви квартиру, В тебе, как в банке, заложил. Чертог не каменный, конечно! (Таких и нету у меня) — Он пред тобой стоял беспечно. Незастрахован от огня. И обгорел, но я представил Тебе и пепел – все, что мог; Молю: помимо строгих правил Прими убогий сей залог! Прими – и действуй без прижимки: Арест, коль хочешь, налагай, Лишь бедный дом за недоимки В публичный торг не назначай! Да и к чему? Никто не купит, Ты за собой его упрочь, Все льготы дай! Чуть срок наступит — Отсрочь, рассрочь и пересрочь! Одно своим я звал именье, И было в нем немного душ: Одна душа в моем владеньи Была и в ней все дичь и глушь. Теперь и душу я, и тело Сдаю, кладу к твоим стопам. Ты видишь: чистое тут дело; А вот и опись всем статьям. Моя вся пашня – лист бумаги, Мой плуг – перо; пишу – пашу; Кропя дождем чернильной влаги, Я пашню ту песком сушу… На роковом Смоленском поле Моя землица, но и тут Имею я сажень – не боле, И ту мне после отведут Я весь, как ведомость простая, Перед тобой развит теперь. С натурой описи сличая, Обревизуй и все проверь. Тебе служить хочу и буду Я всем балансом сил моих, Лишь выдай мне с рукою в ссуду Всю сумму прелестей твоих! Мы кассу общую устроим, Кассиром главным будешь ты, И мы вдвоем с тобой удвоим Свои надежды и мечты. Хоть будет не до хваток гибель Кой в чем; за то в любви у нас Чрез год иль менее – уж прибыль, Клянусь, окажется как раз. И так из года в год умножим Мы эти прибыли с тобой, И вместе мы себя заложимо В наш банк последний – гробовой!