Утро занималось над океаном, и солнце золотило барашки волн. Там, где волны разбивались о скалы и фундамент старого дома, солнце разлеталось миллионами светящихся брызг и белая пена оседала на бесчисленных каменных геммах. Дождь и туман, от которых дом казался мрачным и темным, рассеялись совершенно, так, что, казалось, они не смогут больше вернуться на остров, и даже тени, метавшиеся по комнате, казалось смягчились и перестали угрожать Джинни.

Стоя у окна, она почувствовала, что страх, владевший ею последние часы, был результатом разыгравшегося воображения и усталости.

Но нет... боялась не только она. Служанка Мария тоже боялась. Не она ли посоветовала Джинни уехать? И Варда казалась напуганной, ее ночной плач был абсолютно реальным. Даже Пол Лэнгдон чего-то боялся.

Прошлой ночью, немного успокоившись, Джинни поняла, что на лице его читался не только гнев, но и страх... Значит, что-то бродило по дому, какая-то скрытая опасность, холодной мглой покрывавшая дни и ночи.

Кто-то тихонько постучал в дверь. Джинни запахнула ночную рубашку и открыла. На пороге стояла Мария, державшая в руках поднос с кофе и свежими булочками.

— Сегодня утром вы уже должны начать заниматься, — сказала она.

Утренний свет, казалось, приободрил старую женщину или хотя бы унял ее тревогу.

— Комнату для занятий уже приготовили, я думаю, вы будете заниматься там все время, но сегодня утром мне нужно заняться выпечкой, да к тому же хозяйка приказала, чтобы я была на месте на всякий случай. Так что вам придется пока позаниматься с девочкой на кухне. Так сказала хозяйка. — Мария произнесла все это скороговоркой, как с утра заученный урок.

— Я спущусь примерно через сорок пять минут, — сказала Джинни. — Варда уже будет готова?

— Она будет на кухне, — ответила женщина и засеменила к двери, потом, уже на пороге, добавила:

— Ей все равно больше идти некуда.

Единственное, что хотя бы отчасти смягчило безысходность последних слов Марии, был глоток великолепного кофе.

Бедный ребенок! Сидеть день и ночь взаперти. В таком старом, таком огромном и мрачном доме... Ей нужно хотя бы изредка выходить погулять на солнышке. Джинни твердо решила добиться для Варды сегодня разрешения погулять. Она приехала сюда лишь затем, чтобы узнать все подробности гибели Сьюзан, но теперь, она чувствовала, на нее ложилась ответственность за несчастного ребенка.

Через несколько минут Джинни покинула свою комнату. Пройдя по коридору, она вдруг остановилась в нерешительности.

К этому времени вся семья уже должна быть внизу. Любопытство сжигало Джинни. Быстро оглядевшись по сторонам, она поспешила через холл к узенькой лестнице, ведущей в комнату Варды. Сейчас засов был отодвинут, и дверь подалась от первого прикосновения.

С первого взгляда Джинни поняла, что зашла в самую светлую, самую уютную и веселую комнату во всем доме. По-видимому, Сьюзан или кто-то другой приложил максимум усилий, чтобы сделать комнату девочки радостной.

Серые стены спрятались и отступили назад под репродукциями и игрушками. Мрак рассеивался перед героями из «Алисы в стране Чудес», «Матушки Гусыни» и других знаменитых детских книжек. В комнате было два окна, осторожно забранных сеткой, чтобы ребенок не упал.

Обилие розовых кружев и оборочек делало комнату совершенно кукольной.

Лишь две вещи серьезно отличали ее от комнаты любой другой маленькой девочки.

Первая странность, с которой столкнулась Джинни и в своей комнате, была в том, что здесь напрочь отсутствовали зеркала. Джинни все время приходилось пудриться и красить губы, смотрясь в крохотное зеркальце из косметического набора, и каждый раз она удивлялась, как это Сьюзан обходилась без зеркала.

В этой комнате тоже не было зеркала, и, немного подумав, Джинни вдруг поняла, что не видела ни единого зеркала во всем доме... ни в одной комнате... ни в одном холле.

Другой странной особенностью был спальный мешок, лежавший в изголовье кроватки. В нем явно ночевали. Подойдя поближе, Джинни обнаружила рубашку, которая прошлой ночью была на Поле Лэнгдоне.

Значит, — подумала она, приятно удивленная своим неожиданным открытием, — он не такой уж жестокосердный, каким старается казаться. Наоборот, делает все, чтобы дочери было легко и радостно. Даже спит здесь, на полу, каждый раз, когда девочка растревожена... хотя наверняка у него есть свои апартаменты, где ему будет гораздо удобнее. Но зачем же тогда запирать девочку на засов?

Джинни взяла в руки рубашку. Просто так. Она не знала, почему... Разве что, она была связующим звеном между ней и ее таинственным владельцем. От рубашки шел легкий запах его тела, и Джинни вдруг ощутила странное, пугающее своей реальностью чувство, будто он рядом. Ее охватил мощный магнетизм этого человека. Ощущение было настолько реальным и внезапным, что, испугавшись его, Джинни бросила рубашку на пол и выбежала из комнаты.

Варда ждала ее в кухне. Это было большое помещение с деревянными столами и скамьями, большими открытыми очагами и печками. На одном из столов Мария энергично, раскатывала тесто для хлеба. За другим перед стопкой книжек сидела Варда. Увидев Джинни, она смущенно, но искренне улыбнулась.

— Я молилась, — проговорила она после того, как они обменялись приветствиями. — Я молилась, чтобы вам разрешили остаться, и мне было с кем... кому было бы со мной говорить.

— Ну, значит ты была очень хорошей девочкой и очень хорошо себя вела, потому что твои молитвы сбылись и мне разрешили остаться. Ты была очень хорошей девочкой?

— Наверное... — Варда вдруг отвела глаза, пряча другую мысль.

— Только, — снова заговорила она, — мне иногда бывает страшно.

У Джинни сжалось сердце от одной мысли, что невинный ребенок может жить в подобном страхе. Она быстро посмотрела на Марию, но та была занята тестом.

— Тебе больше нечего бояться, — тихо сказала Джинни. — Потому что я с тобой. Я потому сюда и приехала, чтобы никто тебя не обижал. Ты мне веришь?

Варда долго изучающе смотрела на Джинни. В глазах ребенка отражалась отчаянная борьба, где на одной из чашек весов была Джинни...

Наконец девочка кивнула ей и улыбнулась.

— Ну, вот и хорошо, — Джинни заговорила бодро и весело. Ей не хотелось больше поднимать этот вопрос. Будет лучше, если мысли девочки будут заняты другими вещами. Она взяла одну из книжек и спросила:

— Ты сумеешь это прочесть?

— Немножко.

— Ну тогда давай посмотрим, как у тебя получается. Хорошо?

Около часа они читали вместе. Варда явно имела хорошие способности, но это способности явно требовали постоянного внимания. Она начала читать, запинаясь и делая ошибки, но постепенно выправилась. Девочка легко запоминала новые слова и без труда усваивала их значения.

После чтения Джинни решила повторить с ней алфавит. Они только начали, когда в кухню пришел Пол Лэнгдон и остановился в дверях послушать.

Занятия шли хорошо, и Варда быстро оттаяла, почувствовав неподдельный, искренний интерес Джинни. Когда Пол снова появился, они весело смеялись, но Джинни быстро почувствовала, как его взгляд охлаждает эмоции.

— Я думаю, — скоро сказала она, — что на сегодня мы закончим с уроками и попросим Марию дать нам что-нибудь поесть...

Лэнгдон заторопился из кухни.

— Мистер Лэнгдон... — задержала его Джинни. Он остановился и повернулся к ней.

— Да? — произнес он. Сегодня утром в его поведении сквозила какая-то неуверенность.

— Я хотела спросить... — Джинни замялась, пытаясь подыскать такие слова, чтобы не рассердить его. Ей вдруг пришло в голову, что если она станет доставлять ему слишком много хлопот, он просто выгонит ее, а в этом случае она не только не узнает ту правду, ради которой приехала, но и не сумеет помочь дочери Сьюзан. — Сегодня такое чудесное утро. Я просто надеялась, может, вы позволите мне погулять с Вардой вдоль берега. Мне кажется, свежий воздух пойдет ей на пользу.

— Берег — опасен для всякого, кто плохо знает эти места, — в словах Лэнгдона не было гнева или раздражения, но и особого энтузиазма тоже не было.

— Да, да, я помню, — заговорила Джинни, готовая к подобным аргументам. — Я подумала, быть может, вы захотите пойти вместе с нами...

Лэнгдон был искренне удивлен этими словами и не сразу нашел, что сказать.

— Боюсь, у меня слишком много работы. Нужно проверить счета и заполнить хозяйственные книги.

Но Джинни решила просто так не отступать.

— Немного свежего воздуха, прогулка под солнышком и вам пошли бы на пользу, — сказала она и улыбнулась.

В какой-то момент, казалось, он готов был улыбнуться в ответ, и Джинни уже подумала, что Пол готов принять ее предложение. Но он подавил улыбку и снова строго посмотрел на нее.

— Я попрошу брата, чтобы он сопровождал вас во время прогулки. У него нет особенных дел, и, я думаю, он не станет возражать.

Хотя она и добилась того, чего хотела, Джинни все же чувствовала легкое разочарование. Уже выйдя из кухни, Пол остановился и повернулся к ней.

— Может быть, вы сможете принести немного солнца и свежести с собой.

— С радостью, если вы мне позволите, — ответила Джинни, не задумываясь, и тут же с досадой подумала о том, что ее ответ можно дурно истолковать. Пол ничего не ответил и ушел, оставив Джинни наедине с ее мыслями.

Они пообедали на кухне. Мария подала им густой суп, от которого шел аромат дичи, и горячий хлеб, в свежести которого Джинни не могла сомневаться. После еды Мария отвела Варду в комнату переодеться. Джинни пошла к себе, У нее был только плащ с легкой меховой подстежкой. Она прихватила шарфик и перчатки, надеясь, что яркое солнце не даст ей замерзнуть.

Рэй Лэнгдон спустился за ними на кухню. Он напрочь отмел все извинения Джинни по поводу того, что она отвлекает его от дел.

— Разве это обуза — сопровождать двух прекрасных леди во время прогулки? — Рэй подкрепил свои слова грациозно исполненным поклоном.

Они вышли во внутренний дворик, и Джинни про себя решила выяснить, входит ли дворик в понятие «дома», чтобы в те дни, когда Рэй Лэнгдон будет занят, она могла бы гулять с Вардой здесь.

Солнце пригревало, но в воздухе все еще чувствовалась зима. Морской воздух неприятно сек лицо.

Варда была так рада прогулке, что, казалось, не замечала холода. Она все время убегала вперед, и ее не раз приходилось останавливать и заставлять дожидаться взрослых.

Они вышли из внутреннего дворика с противоположной от причала стороны, и Джинни увидела часть острова. Он показался ей меньше, чем она ожидала, но Джинни напомнила себе, что сравнить расстояния и размеры не с чем, поэтому оставалось только гадать, насколько далеко от них поднималась гора, венчавшая, по словам Рэя, другую оконечность острова.

— Примерно три мили в длину, — сказал он, отвечая на ее вопрос, — и около мили — чуть меньше — в ширину, да и то в самом широком месте.

Остров сверху походил на месяц, и оба его конца были чуть выше остальной части. Дом был выстроен на узком возвышении, у южной оконечности. Вниз от дома сбегала узкая полоска земли, бывшая единственной связью со строением, напоминавшим другой дом.

Давно разрушившиеся стены перехода, точнее — их руины указывали на то, что когда-то оба здания были соединены. Теперь же завалы камней и осколков скал, казалось, полностью перегородили доступ к этому строению.

— В самом начале, — принялся объяснять Рэй, — этот дом был отдан слугам. Но землю быстро размыло водой. Земля здесь оказалась гораздо мягче, чем скалистая порода, на которой построен наш дом. Добавьте к этому очень сильные штормы, бушевавшие здесь двадцать лет назад, ураганы и мощный прилив. Они и довели все до разрушения. Чтобы снова соединить переходом оба строения, нужна куча денег, поэтому маленький дом пустует. Попросту, у нас нет кучи денег.

— Но вы живете весьма обеспеченно, — возразила Джинни. Рэй повел их вниз. Тропинка вдоль обрыва была настолько узкая, что у Джинни порой захватывало дух — с одной стороны скалы, с другой, далеко внизу, океан.

Теперь Джинни стало ясно, почему Лэнгдоны предупреждали ее об опасности незнакомых мест. Одной рукой она придерживала Варду, шедшую между взрослыми.

— Мой брат женился на девушке с хорошим приданым, — Рэй заговорил вдруг откровенно. — Мы даже смогли погасить закладные под мебель и лодки. Если бы вы видели, как мы бедствовали до этого...

Джинни не могла не порадоваться тому, что Рэй все время шел впереди. Ее лицо, несмотря на все усилия, выдавало большое волнение. Она очень хотела поговорить на эту тему еще.

— Странно... — сказала она. — А у меня было впечатление, что он любил свою жену.

Рэй пожал плечами.

— Думаю, так и было. Скорее, он просто убедил себя, что влюблен в нее. Это в его стиле.

Тропинка внезапно исчезла, уступив место узкой полоске пляжа. Рэй помог им перебраться через нагромождение камней, и несколько минут прошли в молчании.

За этим завалом открывался еще кусок пляжа, шире, чем первый, но и тот упирался в крутой откос. Участок напоминал отгороженный от моря и скал бассейн с песком.

— В этом месте прилив приходит так же равномерно, как и везде, но вот только скалы задерживают воду, пока по всему острову она не дойдет до высшей отметки, и тогда вода врывается и заливает все в одно мгновение. Если бы кто-нибудь оказался здесь во время прилива, он был бы сразу и полностью отрезан водой. Задолго до того, как вода начинает переливаться через этот скалистый барьер, все тропинки, все выходы из заводи уже находятся глубоко под водой.

Джинни невольно вздрогнула и, повернувшись, оглядела крутой обрывистый утес, оставшийся позади. По нему не успеешь забраться, чтобы убежать от воды. Оказавшись в этой ловушке, человек остался бы здесь навеки.

— Сейчас здесь не опасно, — снова заговорил Рэй. — Во всяком случае, до прилива еще далеко.

Джинни снова отпустила Варду побегать. Девочка тотчас же начала собирать ракушки, камушки и тому подобные сокровища.

Рэй подвел Джинни к большому валуну и галантно снял с него остатки водорослей, прежде чем она села.

— Ее мама давно умерла? — спросила Джинни, стараясь не выдать волнения.

— Несколько месяцев назад, — ответил Рэй, прикуривая сигарету. Чтобы огонь не погас, ему пришлось закрываться от ветра.

— А что с ней произошло?

— Я думал, что уже рассказывал вам. Она упала с балкона, который в вашей нынешней комнате, — сказав это, Рэй внимательно посмотрел на Джинни.

— Да, вы уже... говорили, но... — Она остановилась, стараясь не выказать явную заинтересованность. — Если она знала, что выходить на балкон опасно, зачем сделала это?

— А зачем вы приехали к нам на остров, если знали, что здесь опасно? — вдруг спросил Рэй.

Сердце Джинни замерло. Она знала, что он смотрит на нее, и ей с трудом удалось оставаться спокойной.

— Откуда мне знать, что на вашем острове опасно?

— В городе вы провели несколько часов в ожидании лодки. Наверняка вы с кем-нибудь говорили об острове, о нас... Нас не балуют особой любовью в этом городке.

— Правда? — спросила Джинни нарочито весело и, чтобы подзадорить Рэя, улыбнулась и добавила:

— Наверно, деревенским и городским девушкам есть теперь от чего горевать после того, как они познакомились с вами...

Рэй улыбнулся.

— Может быть, им есть теперь чему радоваться...

Джинни рассмеялась и обрадовалась, услышав, что он смеется вместе с ней. Вдруг, совершенно неожиданно Рэй подхватил ее и привлек к себе для долгого поцелуя. Она не стала сопротивляться. В общем-то он очень хорошо умел целовать. Очевидно, те вещи, которым он давал себе труд научиться, давались ему хорошо.

Но в этом поцелуе не было ничего серьезного. Ни с его, ни с ее стороны. У Джинни создалось впечатление, что подобные вещи для Рэя — обычная форма общения.

— Варда все видит, — прошептала Джинни, когда Рэй попытался поцеловать ее во второй раз, и он тут же без всякого сожаления или досады отпустил ее.

Через некоторое время Джинни спросила:

— А какой была молодая миссис Лэнгдон? Рэй снова пожал плечами.

— Хорошенькая, слабая и невротичная.

Эти слова покоробили Джинни, но она подавила в себе желание возразить. Вместо этого она спросила:

— Она была заботливой матерью?

— Нет, — откровенно ответил Рэй.

— Но ведь не хотите же вы сказать, что она была жестокой, не любила ребенка или еще что-нибудь в этом роде?

Джинни специально спросила его об этом. Если он скажет — «да», значит, лжет. Сьюзан никогда не могла быть жестокой.

— В сущности да, — сказал Рэй. Потом добавил:

— Естественно, не намеренно. Она сама была еще слишком ребенком, чтобы стать хорошей матерью. Она просто играла в замужнюю жизнь, в маму, а когда жизнь повернулась к ней с той стороны, о которой она не думала в своих мечтаниях, Сьюзан просто отказалась принимать эту сторону. Когда выяснилось, что мой брат не принц из сказки, он тотчас стал для нее чудовищем.

Совершенно изумленная, Джинни хранила полное молчание. Первой реакцией на его слова было полное неприятие и гнев, готовый выплеснуться наружу. Но почти тотчас она поняла, что Рэй говорит правду. Он действительно описывал Сьюзан, с ее фантазиями, детским отношением к жизни, с ее неумением принимать реальную действительность.

— Варде, наверное, было очень трудно жить с ней, — вслух предположила она.

Ей вдруг захотелось дать девочке то, чего той не хватало при матери. Джинни посмотрела туда, где играла на песке притихшая Варда, и поняла, что хочет попытаться стать для нее той матерью, которой не смогла стать Сьюзан.

— Думаю, вы правы, очень трудно, — сказал Рэй. — Я не очень разбираюсь в воспитании. Брат носится с дочкой, вечные хлопоты... Бог свидетель, он уделяет ей больше внимания, чем всем нам вместе взятым.

Он говорил что-то еще, но Джинни не слушала. Другая мысль, неожиданная, как гром среди ясного неба, пронеслась у нее в голове — ей вдруг захотелось стать и той женой, которой так и не смогла стать Сьюзан.