Аида и Уинтер ушли из Пальмового двора, не съев десерт. Бутлегер словно парил над землей, но разум все еще на полшага запаздывал, не в силах воспринять происходящее. Пара остановилась в главном вестибюле, чтобы пропустить коридорного с двумя багажными тележками.

Аида почти прошептала:

– Как мы это устроим? Ко мне нельзя, миссис Лин не разрешает приводить мужчин.

Уинтер потянул Аиду в сторону:

– Мы могли бы поехать ко мне, но еще рано. Придется прятаться от Греты и Астрид, иначе попрекам не будет конца. Домашние все еще судачат, как ты заявилась ко мне в кабинет.

– Устроимся в твоей машине?

Уинтер посмотрел на нее сверху вниз. Ни за что он не возьмет ее в автомобиле.

– Мы, конечно, дали бы Йонте повод напрячь свой не такой уж острый слух, но я не согласен.

Аида осмотрелась:

– Мы ведь сейчас в гостинице.

Бутлегеру не надо было повторять дважды:

– Оставайся здесь и не шевелись. Ни с кем не говори. Я сейчас вернусь.

Он поспешил к стойке портье, а затем кинулся обратно с золотым ключом от номера и верхней одеждой. В глубине души Уинтер боялся, что спутница его не дождется, но она стояла на том же месте, словно экзотическая богиня с веснушками, вся такая золотая и блестящая. Вовсе не сон и не плод его слишком живого воображения. Не призрак. Уинтер дотронулся до ее голого плеча, чтобы убедиться, и жар нежной кожи едва не заставил его упасть на колени и вознести благодарственную молитву.

– Лифты вон там, – показал он, схватив ее за руку, будто Аида могла улетучиться.

Поднимаясь на верхний этаж, Уинтер наблюдал, как медиум смеялась над шутками лифтера. Внешне она была открытой и беззаботной, как обычно, но так сжимала сумочку, что невольно выдавала свою тревогу. Магнуссон тоже волновался.

Их номер находился на самом верхнем этаже в конце коридора. Соседнее помещение пустовало. Уинтер дрожащей рукой отпер дверь.

– О, отлично, значит, не только я нервничаю, – заметила Аида.

Он верил, что, коснувшись ее, сразу успокоится. Чересчур взвинченный, будто воодушевленный и переполненный энергией мальчишка, Уинтер распахнул дверь, завел спутницу в комнату, повесил табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ» и запер замок.

Аида включила лампу и положила сумочку с пальто. Под взглядом бутлегера она осматривала вместительные апартаменты. Номер чистый, но не готовый для гостей: ни свежих цветов, ни откинутых покрывал. Уинтер слишком торопился, чтобы ждать, пока уладят тонкости.

Подойдя к окну, Аида посмотрела на деловой район. Дымчатый туман окутал гостиничную крышу.

– Я никогда не устану от здешних видов. Куда ни пойдешь, везде есть на что посмотреть. Думаю, некоторые воспоминания остались у меня с детства, так как Восточное побережье мне совершенно не нравилось. Там все кажется плоским и вызывает приступ клаустрофобии.

Аида повернулась к Уинтеру, и тот заметил, как она сглотнула, как крепко сжимает одной рукой локоть другой, обнимая себя под грудью, будто пытаясь защититься. Ему это не понравилось. Она посмотрела на кровать и прошептала:

– Ах, Уинтер, я так нервничаю.

Аида не отличалась высоким ростом. Как же он раньше не заметил, какая она маленькая и хрупкая? Нахальство было лишь маской, а теперь она даже не могла посмотреть ему в глаза, напомнив о стеснительной и скрытной Полине. Нет, хуже. Напомнив ему, кем он чувствовал себя в обществе покойной жены: чудовищем и тираном. Злодеем.

Аида коснулась груди, будто в поисках чего-то и в панике опустила глаза, когда не нашла. Отдернув руку, она тяжело вздохнула.

Уинтера охватило беспокойство. Не так он себе представлял их первую близость, а ведь делал это много раз уймой способов. И уж тем более, не этого ждал, когда выпалил свое безумное предложение в ресторане. Возможно, Аида права, и так не делается. Нужно было проявить терпение и позволить событиям идти своим чередом.

Но, господи, как же он ее хотел!

Только желал он непосредственную Аиду, а не этого испуганного крольчонка.

Уинтер подошел и протянул ей руку:

– Давай просто посидим на диване. Дыши, кошечка, это всего лишь я.

Диван стоял напротив окна, возможно, вид ее успокоит. Бутлегер снял пиджак и положил на спинку, отстегнул заплечную кожаную кобуру с пистолетом и сел рядом с Аидой.

Та вздохнула и нервно хихикнула, разглаживая платье.

Уинтер быстро принял решение:

– Я передумал, сегодня мы не будем заниматься сексом.

Аида посмотрела на него большими карими глазами:

– Почему?

«Потому что ты меня боишься».

– Потому что нам надо привыкнуть друг к другу.

– Может, ты прав. В смысле, если ты правда так считаешь…

Довольно неловкости.

– Подвинься, я хочу тебя обнять. – Уинтер притянул ее к себе на колени боком, крепко обнял и хрипло прошептал: – Привет.

– Привет.

Такая теплая. Уинтер провел рукой по ее спине и бедрам и почувствовал, как напряжение покидает ее тело.

– Вот так-то лучше.

– Да, намного лучше. – Аида, дрожа, дотронулась до его бабочки, потянула за узел, посмотрела Уинтеру в лицо и улыбнулась. Всю помаду она стерла салфеткой за ужином. Теперь бутлегеру были видны все веснушки на ее губах, включая самую любимую в правом уголке рта.

– Клянусь жизнью, ты – самое прекрасное, что я когда-либо видел, – хрипло выпалил он, не подумав.

Аида расслабилась в объятиях Уинтера, тот притянул ее ближе, провел ладонью по руке, чувствуя на своей собственной мурашки. Дотронулся губами до ее лица, сдерживал себя, медленно расслабляясь и наслаждаясь тяжестью женского тела. Испытывая благодарность.

– Пожалуйста, Уинтер, поцелуй меня, – прошептала Аида ему в щеку. – Или мне снова придется на тебя наброситься.

Вот она, его Аида.

Магнуссон повиновался, пытаясь оставаться нежным, но ее губы были горячими и страстными, руками она ласкала его плечи. Член затвердел, пульсируя у ее ноги. Аида развернулась, поерзала в объятиях и прижалась теснее.

Уинтер уже и думать забыл о прежней натянутой атмосфере.

– Давай, сюда, вот так, – прошептал он Аиде в губы и приподнял ее ногу над своими, помогая оседлать себя. – О, да, так лучше.

Затем наклонился, притянул ее еще ближе, пока платье не задралось. Мягкие груди касались его груди, а губы слились с его губами. Он погладил бедра, подцепил указательными пальцами чулки под подвязками, затем добавил еще один палец, и еще один с каждой стороны. Уинтеру очень хотелось порвать тонкую ткань, и он почти это сделал, как вдруг Аида подвинулась и прижалась мягким жарким местечком к его члену.

– Ой, – пискнула Аида. Уинтер вытащил шаловливые пальцы из ее чулок и прижал к себе еще сильнее, пристраиваясь ко входу в ее лоно. Теперь их разделяло лишь несколько тонких слоев ткани.

– О-о, – громче застонала Аида.

Да, он был с ней согласен.

Уинтер начал толкаться, стремясь попасть в горячее лоно. Аида двигалась и терлась о него. Боже, он затвердел, как железо. И никак не мог остановиться, упоенный наслаждением, желая большего… желая оказаться внутри нее. Аида дернулась.

– Ай!

Он отодвинулся.

– Прости, у меня чувствительная кожа. – Аида хрипло рассмеялась, снова уселась на него и стала ласкать, изучая лицо Уинтера.

Он убрал челку и поцеловал Аиду в лоб.

– Больше не извиняйся. – Это он не мог себя сдержать. Если не снимет ее с колен, то через минуту уже окажется в ней. – Держись за меня. – Уинтер прижал ее к себе, поддерживая рукой за поясницу, и встал с дивана, подхватив Аиду с собой. Ее тело идеально устроилось в его объятиях. Уинтер прошел по номеру и залез на кровать со своей ношей. Аида застонала, когда он устроил ее на матрасе.

В ее глазах снова появилось беспокойство.

– Я только немного тебя поласкаю. Согласна? – спросил он и нежно поцеловал.

Она кивнула и ответила на поцелуй, гладя Уинтера по груди.

– Можешь раздеться? – спросила Аида, ухватившись за пуговицу на жилете.

Уинтер изумленно моргнул:

– Да.

– Я тогда почувствую себя лучше, – оправдывалась Аида, как будто он собирался возражать, а потом прошептала, сама невинность: – Я опять хочу тебя увидеть.

Бог знает, почему, но Аида получит все, что пожелает. Если бы она попросила переписать на нее «Пирс-Эрроу», бутлегер сделал бы это, не задумываясь. Он занялся верхней пуговицей, а Аида начала с нижней; посередине они встретились. Она стащила сперва жилет, а потом и подтяжки.

– Не торопись, – попросил Уинтер, развязывая бабочку, в то время как Аида уже расстегивала его парадную рубашку своими изящными пальцами. Он вытащил полы из штанов одной рукой, а другой пытался снять запонку.

– Как тебе помочь? – спросила Аида.

Уинтер показал, что делать, и вместе они справились с запонками, которые бутлегер сунул в карман, затем снял рубашку и бросил куда-то за спину, не прекращая целоваться. Теплыми руками Аида провела снизу вверх по оставшейся на нем майке. Мурашки от удовольствия побежали по коже. Аида задрала хлопковую ткань и сначала взглядом, а потом и рукой провела по полоске черных волос на животе, ведущей вниз к впечатляющему бугру члена под молнией штанов.

Красавица хрипло ахнула.

Уинтер мог себе представить, о чем она думает. Даже сам себе он казался огромным и распутным.

– О боже! – Аида посмотрела ему в глаза и приподняла уголок губ в полуулыбке.

Ну что ж.

– Пока не обращай на него внимания, – попросил бутлегер.

– Вряд ли у меня получится.

– Конечно, получится. Я ведь только этим и занимаюсь изо дня в день, особенно рядом с тобой. – Уинтер остановил ее руку. – Но я не смогу, если ты меня коснешься. – Господи! Неужели он ее останавливает? Ничего не поделаешь, иначе бы для него все закончилось, не начавшись, и оба оказались бы в неловкой ситуации. – Погоди, позволь мне… – Что? Мысли путались, наскакивая одна на другую, но Уинтер выбрал одну, отбросив все остальные. Ему пришло это в голову еще за обедом, когда он так хотел укусить Аиду за плечо. Платье держалось на золотых бретельках, завязанных бантами. Он потянул один раз, другой, и вся правая часть лифа опустилась, обнажив упругую грудь.

Во рту пересохло.

Здесь веснушки были светлее, но усыпали всю кожу. Даже персиковый затвердевший сосок. Уинтер обхватил ладонью соблазнительную округлость. Как раз по размеру, не слишком много и не мало. То, что надо. Услышав стон, Уинтер потер сосок большим пальцем и почувствовал, как Аида затрепетала. Это стало последней каплей: он быстро развязал бант на другом плече и обнажил желанное тело до талии.

И все мысли вылетели из головы при виде изгиба плеча и изящной ключицы.

– Черт побери, ты прекрасна, – прошептал Уинтер. Затем поцеловал Аиду, коснулся губами подбородка, заставив ее лечь на матрас. – Прекрасна, – повторил Уинтер, не сводя взгляда с поднимающихся и опускающихся грудей. Вытянувшись рядом с ней, он взял темную вершинку в рот, лаская губами и языком и прикусывая зубами.

– О… да, – пролепетала Аида и прижала теплую ладонь к его затылку, чтобы удержать на месте. Ей нравилось происходящее. Он почувствовал себя запыхавшимся жокеем, удачно взявшим барьер. В штанах дернулся член, будто подбадривая хозяина.

Уинтер с тихим хлопком выпустил сосок и провел языком дорожку до другой груди, лаская ее точно так же, одновременно перекатывая мокрый покинутый им бугорок между большим и указательным пальцем. Аида отклонилась назад, и от ее громкого стона по его рукам побежали мурашки. Уинтер дергал и сосал сильнее, наслаждаясь вкусом кожи, прижимаясь к мягкому бедру, как школьник, отчаянно жаждущий облегчения.

Он снова завладел ее губами, а рукой провел ниже по мягкому животу, полуприкрытому расстегнутым платьем, и, наконец, накрыл ладонью холмик между ног.

– Я только хочу дотронуться до тебя, – хрипло заверил Уинтер.

– Я… – начала Аида, но дальше пробормотала что-то неразборчивое.

Уинтер провел рукой сверху вниз по ее чулку, по внутренней стороне колена и обратно по бедру. И остановился на полпути к цели.

Прямо над подвязкой ее нога была на удивление скользкой. Уинтер прерывисто вздохнул и погладил выше. Аида была мокрой везде.

– Боже правый! – изумленно прошептал он.

«А ведь я еще ее не касался!»

– О господи, – простонала Аида, будто смутившись. Ее щеки под веснушками заалели.

– Аида, ты… Боже, ты – чудо! – Уинтер поцеловал ее, заглушая невысказанные возражения, и провел рукой до шелкового белья между ног. – Мокрая насквозь, – радостно заметил он, как будто Аида сама не знала. Затем проник под тонкую ткань, жадно лаская скользкую складку во влажных завитках, и принялся за другую. Легко нащупал большим пальцем упругий бутон между ними, сладкий, созревший и напрягающийся от прикосновения.

Аида вскрикнула и изогнулась под рукой Уинтера.

На него нахлынула безумная радость.

– Да, ты была права насчет чувствительности, – прошептал он ей на ушко. – А если я поглажу тебя вот так?

Аида прерывисто задышала, быстро что-то пролепетала и схватила Уинтера за руку. Она изгибалась, чертыхалась, двигала бедрами, пока он тер, обводил кругами, похлопывал, пробовал что-то новое… прислушиваясь к ее реакции, которая выражалась в ритме дыхания, издаваемых звуках и силе хватки.

Но ему хотелось большего.

Невзирая на недовольный стон Аиды, Уинтер на мгновение убрал руку, чтобы устроиться поудобнее, и снял ее шелковые шортики. Золотистые и кружевные, они подходили по цвету к персиковым соскам. Уинтер приподнялся на локте и спустил ее трусики до колен, но потом они зацепились за каблуки туфель. Аида, задыхаясь, смеялась, пока Уинтеру не удалось наконец снять проклятую вещицу.

Но когда он собрался поднять подол платья, Аида села, хлопнула его по руке и испуганно пояснила:

– Нет, я не хочу, чтобы ты видел мои бедра.

– Что? – едва выдавил бутлегер. С таким же успехом она могла признаться, что терпеть не может бекон. Кто же в здравом уме может его не любить? Никто, вот и все. Почему же она не хочет показать ему свои бедра?

– Из-за шрамов, – пояснила Аида.

– Что? – переспросил Уинтер.

– Шрамов от скальпеля. Не хочу, чтобы ты их видел. Пожалуйста, Уинтер.

Боже милостивый! Остались шрамы? Хотя чего удивляться, ведь бог знает, сколько Аида себя резала. Несколько раз за ночь последние пару лет? Конечно, остались шрамы. Но…

– Разве ты замечаешь мой поврежденный глаз? – спросил он.

– Это другое дело, я не готова, чтобы кто-то увидел мое несовершенство.

Уинтер не понимал, почему это его задело, но не собирался все испортить. Он высвободил руки, коснулся внутренней стороны ее бедер, раздвигая ноги, и солгал:

– Я зажмурюсь.

Приподнявшись на локтях, Аида наблюдала, как Уинтер поцеловал ее сначала под одним коленом, потом под другим. Затем совсем рядом с одной подвязкой и с другой. А потом перешел к скользкой покрытой веснушками внутренней стороне бедер.

– Что ты делаешь? – с изумлением спросила Аида.

– Хочу тебя попробовать. – Он опять посмотрел на прекрасную кожу в веснушках, золотисто-рыжие завитки и блестящую розовую плоть. Такая восхитительно влажная – и только для него.

Уинтер снова попытался задрать платье, но Аида упрямо натягивала наряд на бедра.

– Ты… я… никто никогда… – попыталась она пояснить.

Никто и никогда? Даже те два любовника-идиота? Новость безмерно обрадовала. Воодушевленный Уинтер зарылся носом в ее кудряшки и глубоко вдохнул терпкий женский аромат, застонав от удовольствия. Затем не спеша лизнул ее, и Аида закричала. Потом прижался губами и взял в рот нежную набухшую плоть.

Аида опустилась обратно на постель и выдохнула в потолок:

– Боже, да!

Уинтер целовал, посасывал и лизал.

Аида стонала, тяжело дышала и кляла его последними словами.

Но ничего не получилось. Он пробовал медленно и быстро, нежно и пожестче, быстро ласкал языком. Всеми известными ему способами. Аида больше не волновалась и, кажется, наслаждалась происходящим. Во всяком случае, громко стонала и извивалась. И была все такой же невероятно влажной. Большинство женщин, с которыми Магнуссон пробовал этот трюк, без проблем кончали. И вообще, большая часть его любовниц были удовлетворены. Кроме Полины, но сейчас ему вовсе не хотелось о ней думать.

Вспомнив признание Аиды о никудышных бывших любовниках, Уинтер понял, что она не получила удовольствия от тех встреч. А, следовательно, не испытала оргазма. Но она же совершенно не фригидна. Он готов был поспорить на свою жизнь, что Аида – настоящая дикая кошечка.

Женщины разные, ему надо просто направить усилия в нужное русло.

Не отрывая губ, Уинтер скользнул пальцем в лоно. Боже! Она была такой тугой, скользкой и мягкой, как лепесток. Аида резко вздохнула и вскрикнула:

– Боже, да… пожалуйста!

Намного лучше.

Уинтер ласкал ее изнутри, пока Аида не раздвинула ноги шире. Когда же добавил второй палец, она начала дрожать так сильно, что он едва не потерял рассудок. Забывшись, Аида отпустила платье и схватила Уинтера за голову, зарываясь пальцами в волосы. Попыталась притянуть его ближе, потершись о его рот, как будто это могло снять напряжение.

Она стала бесстыдной и беззастенчивой дикаркой.

И принадлежала только ему.

Когда ее бедра оторвались от матраса, Уинтер прижал ладонь к низу ее живота, давая Аиде возможность потереться о руку. Затем согнул пальцы и погладил небольшой губчатый участок кожи внутри, чувствуя, как сильно она напрягла мышцы. Вот оно!

– О, Уинтер. О боже! Уинтер!

«Вот так, то, что надо», – думал бутлегер, опьяненный своей властью.

Аида опустила руки и сжала покрывала. Она была на грани. Уинтер намеренно медлил, дразня и продлевая удовольствие.

На краткое мгновение Аида ошеломленно уставилась на него круглыми глазами.

А затем повернулась, прижавшись щекой к матрасу, и кончила, пронзительно и прерывисто всхлипывая.