Уинтер сообщил, что слишком занят поисками «Улья» и разговором с последним оставшимся бутлегером из Большой Тройки, поэтому не сможет увидеться с Аидой как обычно. Однако она подозревала, что в какой-то мере он своим отсутствием наказывает ее за скорый отъезд в Новый Орлеан. Медиум надеялась, что в разлуке Уинтер придет в чувство, так что не возражала. Просто пошла на работу на следующий вечер погрустневшая, чуточку встревоженная и вернулась на полуночном трамвае в пустую квартиру.

Перед сном Аида открыла кулон и подумала о брате. До отъезда в тренировочный лагерь Сэм рассказал ей о том, что когда-то прочитал: при определенных обстоятельствах люди способны влюбиться в кого угодно. Значит, нет такого понятия, как родственные души или настоящая любовь. Все просто цепляются за это чувство, а оно вызывает зависимость, мешает учиться и развиваться в личном плане. И неминуемо ведет к потере. «Значит, основная цель – оставаться одиноким, – рассуждал брат, – избегать любви, пожизненной боли и страданий». Мир в любом случае разваливается, так зачем кому-то жениться или, боже упаси, рожать ребенка в этом хаосе?

Впервые в своей взрослой жизни, Аида воспроизвела слова Сэма в голове и засомневалась. Это расстроило ее донельзя: признать, что брат ошибался, все равно что разрушить собственную картину мира. И в то же время она боялась предать его память. Не впервые Аида пожалела, что не может поговорить с ним. Какая ирония! Она, медиум, не может связаться с братом. И не в силах попросить о помощи другого, потому что у нее не осталось ничего из его личных вещей, а фотография не подходила на роль магнита, ведь пробыла в руках Сэма совсем недолго. Он, возможно, сказал бы, что это лишь доказывает абсурдность бытия.

Положив кулон на комод, Аида легла под одеяло и попыталась выбросить из головы рассуждения брата. Ей далеко не сразу удалось уснуть, а потом привиделся Уинтер, стоявший у окутанного фимиамом храма, в котором они побывали вчера. Затем картинка изменилась, и Аида увидела, как их руки рассоединяются, и она выглядывает из окна уходящего поезда. Когда бутлегер превратился лишь в точку на горизонте, она села в пустом вагоне и развернула конфету с ульем на фантике. На вкус лакомство оказалось слишком сладким и горьковатым. Аида попыталась выплюнуть конфету, когда увидела двигающуюся возле окна тень. И только повернулась, чтобы рассмотреть, как в поезде вспыхнул пожар.

Даже во сне Аида узнала повторяющуюся картину, словно старого врага, которого держала на расстоянии вытянутой руки так долго, что они почти стали друзьями по умолчанию. То землетрясение и Великий пожар. Она цеплялась за Сэма, пока их город превращался в кучки тлеющего пепла. Родителей рядом не было.

Аида попыталась очнуться, но сон был таким ярким.

Таким настоящим.

Она резко продрала глаза и поняла, что пожар ей вовсе не привиделся. Все на самом деле!

Желтые и оранжевые языки пламени перекинулись с двери в саму квартиру и быстро поползли по полу и стене. Аида подскочила с кровати и заметила кого-то за окном.

Этот кто-то бегом спускался по пожарной лестнице.

Клубы черного дыма поднимались от огня. Аида закашлялась и споткнулась. Зрение затуманилось. Она попыталась идти, но колени подогнулись.

«Что со мной?»

– Помогите! – кричала она снова и снова.

Сбылся ее худший ночной кошмар. Огонь пожирал маленькую квартирку. Дверь в ванную уже полыхала. Единственный выход – через окно.

Чувствуя головокружение и смятение, Аида осмотрелась и пришла в отчаяние. Она потеряет все.

Это невозможно.

Она доползла до открытого шкафа и поднялась, держась за дверную ручку. Слава богу, с другой стороны висела ее сумочка рядом с лисьим пальто. Сорвав его с вешалки, Аида закашлялась, прикрываясь рукой, отгоняя дым и с отчаянием выискивая платье, подаренное Джу, но напрасно. Дым так загустел, что уже не видно было кровати.

Аида сунула руки в рукава пальто и, неуклюже переваливаясь, двинулась к пожарному выходу. Железная лестница скрипела и трещала. Погорелица зигзагами спускалась вниз, по этажу за раз, пока не оказалась в одном пролете от тротуара.

Затем толкнула босой пяткой откидную лестницу, но та заржавела и не поддалась.

Громкий звонок заставил Аиду вздрогнуть. Кто-то включил пожарную сигнализацию. Девочки на этаже услышат. Мистер и миссис Лин… боже милостивый! Весь дом сгорит, если пожарники не успеют вовремя.

Аида снова толкнула ногой лестницу, осматривая улицы в поисках прохожих. Она заснула после полуночи и понятия не имела, сколько сейчас времени. Два часа ночи? Три? Еще рано для молочника.

Вдалеке полуночные гуляки неторопливо шли по Грант-стрит. Аида крикнула что есть мочи. Услышали ли они ее? Слишком темно, чтобы понять. Желтый свет лился на подножия драконьих фонарей, стоявших на тротуаре. Огоньки закачались, когда на Аиду накатило головокружение.

– Эй!

Ее увидели, кто-то бежал по спуску, а из соседнего дома вышло несколько зевак. Она позвала их, попросила постучать в дверь «Золотого лотоса» и разбудить супругов Лин. В опасности все квартиранты, и то, что Аиде удалось выбраться, не значило, будто им тоже повезет.

Ступеньки заскрипели. Аида подняла глаза и увидела, что пламя вырвалось из ее окна. Затем железные перила жутко загремели, и ржавые болты выскочили из кирпичной стены.

Потеряв опору под ногами, Аида машинально схватилась за перила, а нижний пролет рухнул на тротуар с громким «бум!», пробравшим ее до мозга костей.

Повиснув на пожарной лестнице, она раскачалась и спрыгнула, ударившись спиной о здание. Воздух вылетел из легких. Боль охватила тело, а перед глазами на несколько секунд все стало ослепительно белым, но постепенно пришло в норму.

Жива.

Остов дракона из ржавого железа заскрипел перед ней, а от его упавшего каркаса поднялось облако пыли.

Аида оглядела себя. Боль, как ни странно, утихла, а ведь так не должно быть. Но почему-то она ничего не чувствовала ни физически, ни эмоционально. Медиум облизнула уголок губ, чувствуя кровь, сладость и ужасную горечь меда из своего сна.

Кто-то помог ей подняться, затем поддержал, когда она зашаталась. Нога кровоточила.

В собравшейся толпе кричали по-английски и по-кантонски. Аида уверяла, что с ней все в порядке. «Как же… в порядке!» Пить хотелось ужасно, головокружение никак не проходило, и ноги едва держали.

– Мисс Палмер, мисс Палмер!

Аида повернулась и увидела спешащую к ней худенькую миссис Лин в домашнем халате и тапочках. Вместо обычно строгой прически ее волосы свободно свисали до талии.

– Вы сильно пострадали?

– Я в порядке.

Она умудрилась не потерять сумочку, какое чудо!

– Что случилось?

– Кто-то поднялся по пожарной лестнице и поджег мою квартиру.

– О, нет, нет, нет… это ужасно.

– Когда я спускалась, то сломала лестницу. Простите за это и за пожар.

Миссис Лин отмахнулась и покачала головой:

– Все мои квартирантки уже вышли, у нас есть страховка. Это мне следует перед вами извиниться: нужно было починить пожарный выход.

– Вы же не знали.

– О, в том-то и дело, что знала. Моя мать наказала починить эту лестницу, когда вы призвали ее в прошлый раз. Мне следовало послушаться.

Подъехали две машины с воющими сиренами. Все вытянули шеи, глядя, как пожарники устанавливают деревянные лестницы, чтобы добраться до остатков железной и подтащить шланг к окну квартиры. По другую сторону улицы в полубессознательном состоянии Аида прислонилась к кирпичной стене и смотрела на туманные окрестности, полные машин и зевак.

Приехала полиция. Миссис Лин отвела офицера к Аиде. Он записал ее показания огрызком карандаша: нет, она не видела лица преступника и не знала, как и почему начался пожар. Какой-то мужчина встрял в разговор, сообщив, что видел двоих, спрыгнувших с пожарной лестницы в кузов грузовика, который стоял у обочины, но машина уехала прежде, чем он успел рассмотреть модель.

От ветерка волосы растрепались, а по коже поползли мурашки даже в лисьем пальто. Все казалось бессмысленным. Зачем кому-то поджигать ее квартиру? От мыслей разболелась голова. Бедняжка на минутку смежила веки, и тут услышала свое имя.

– Аида!

Кто-то крепко обнял ее за плечи и потряс. Открыв глаза, она увидела Бо.

Как он здесь оказался? Почему она сидит на тротуаре? Должно быть, сползла по стене.

– Вы в порядке? Вам нужно в больницу? – спросил помощник.

Аида повторила то, что уже сообщила миссис Лин и полицейскому, но слова звучали как-то странно. Свет от фонаря в форме дракона отбрасывал треугольные тени на лицо Бо, подчеркивая выдающиеся скулы. Его обычно идеально зачесанные назад волосы сейчас спадали на глаза, прямо как у Уинтера в постели после секса.

– Бо, ты настоящий красавчик, – вдруг вырвалось у Аиды.

– Что с вами? Вы покраснели.

Помощник наклонился ближе. Неужели он ее поцелует? Нет, это неправильно. Она попыталась увернуться, но Бо крепко ее держал и принюхивался, а не целовал. Какая бессмыслица. Он распахнул ее пальто и посмотрел на ночную рубашку. Аида опустила подбородок и последовала его примеру. Спереди на сорочке расплылось красно-коричневое пятно.

– Откуда грязь? – спросила она. – Поэтому у меня какой-то сладкий привкус во рту? Я проснулась, чувствуя горький мед на языке. И бренди. Я, кажется, пьяна, но не помню, чтобы выпивала.

Бо что-то пробормотал по-кантонски.

– Что?

– Лауданум, опиум, – пояснил он.

Аида округлила глаза:

– Н-нет!

– Кто-то не хотел, чтобы вы выбрались из квартиры.

– Это… подожди… а откуда ты тут взялся?

– У меня квартира в квартале отсюда. Можете идти? Давайте я вас туда отведу, тут вы замерзнете до смерти.

– Миссис Лин…

– Это она рассказала мне, что случилось, и показала, где вы. Я сейчас сообщу ей, куда мы идем. Вперед.

Бо жил в крошечной квартирке в доме, втиснутом между лавкой мебельщика и чайной. Однако он протащил гостью не через парадный вход, а через дверь, которая вела в кладовую мебельщика и, наконец, в пустой вестибюль. Хитрец Бо. На лестнице пахло плесенью, но его комната на втором этаже была чистой и почти пустой: там стояли небольшая незастеленная кровать, столик с парой стульев и диванчик, на который Аида и рухнула.

– Я тут почти не бываю, – пояснил Бо. Затем кому-то позвонил. Закончив разговор, помощник вышел на несколько минут и вернулся с чашкой теплого варева. – Выпейте все залпом.

У Аиды в горле пересохло. Она глотнула из чашки и поморщилась. Теплая соленая вода.

– Пейте все, скорее.

Медиум влила в себя половину и почувствовала желудочные спазмы. Бо поставил перед ней керамическую миску, в которую бедняжку стошнило. Когда приступ прошел, Бо протянул гостье мокрое полотенце, чтобы вытереть лицо, и холодной воды прополоскать рот.

Если раньше Аида едва держалась на ногах, то теперь усталость усилилась вдвое. Бо снова вышел из комнаты, забрав миску и соленую воду, а вернулся с пустыми руками.

– Из твоего окна виден «Золотой лотос», – заметила Аида, сонно глядя на пожарников.

Огонь потушили. Интересно, осталось ли что-то от ее квартиры.

– Я иногда там ем. Супруги Лин – приятные люди.

Аида удивилась, но под действием опиума не могла ясно соображать.

– Лучшие квартирные хозяева в моей жизни. Поверить не могу, что это произошло.

– Я должен был присматривать за вами. Уинтер придет в ярость.

Аида озадаченно посмотрела на Бо:

– Он приказал тебе следить за мной?

– Не все время. Просто проверять, что вы добрались домой из «Гри-гри» в целости и сохранности. Опасно гулять так поздно.

– Я уже несколько лет прекрасно справлялась сама, и сумею позаботиться о себе в Новом Орлеане.

Бо сел рядом с ней на диванчике:

– Вы же понимаете, что разбиваете ему сердце?

– Кому?

Бо раздраженно сощурился и недоверчиво уставился на Аиду:

– Уинтер никогда не признается, но, если вы уедете, он снова разозлится на весь мир. Так что сейчас вы мне совсем не нравитесь.

Аида чуть смутилась из-за темы разговора:

– Ну, тем хуже, ведь ты мне нравишься. Спасибо, что помог. Мне надо найти дешевый отель поблизости. – Тут она вспомнила о своем бедственном финансовом положении и передумала: – Позволь выспаться у тебя на диване, а к утру я уже куда-нибудь уйду.

Бо не ответил.

Аида с трудом держала глаза открытыми.

– Я потеряла все, что имела, одежду, сбережения… Поверить не могу, что все пропало. Каждый цент, который я копила последние три года. В сумочке осталось несколько долларов. – Как странно, что по щекам потекли слезы, ведь она вроде не собиралась плакать. – Каждый раз, когда я пытаюсь планировать будущее, мир выступает против и отбирает его. – Она попыталась махнуть рукой, но слишком устала. – Взгляни на меня: даже обуви нет. Я снова всего лишилась, как в детстве.

– Простите.

Аида пожала плечами:

– Что мне еще остается, кроме как начать с нуля в Новом Орлеане? И, к твоему сведению, я не хочу уезжать.

– Так останьтесь.

– Мне надо зарабатывать на жизнь.

– Наймитесь работать на коммутаторе или секретаршей.

– У меня нет опыта. Я даже не умею печатать. И смог бы ты выполнять обыденную работу после должности у Уинтера? После той свободы, которую он тебе дает?

Бо какое-то время смотрел на нее, а потом покачал головой.

• • •

Когда Бо вышел в третий раз, Аида потеряла счет времени и уснула. А очнувшись, поняла, что ее несут вниз по лестнице, крепко прижимая к теплой твердой груди.

– Поосторожнее с ногами, – пророкотал знакомый голос у плеча.

– Уинтер?

– Я с тобой.

Ее голос был слаб и звучал словно откуда-то издалека:

– Знаешь что? Меня накачали опиумом.

– Ты еще и ранена. Мы подлатаем твою ногу, когда вернемся домой.

– Я спасла пальто.

– Вижу.

– Я просто не понимаю, почему это произошло.

– Кто-то хотел избавиться от тебя, и они очень постарались не делать все напрямую. Могу поспорить, неслучайно это произошло после нашего посещения храма. Нас видели вместе.

– Думаешь, дело в том тонге, о котором рассказал мистер Ву? В «Улье»? – спросила Аида, закрывая глаза. Его объятия такие крепкие и надежные, а ей так… хотелось… спать.

Уинтер поцеловал Аиду в макушку и прошептал:

– Кто бы это ни был, обещаю: когда они мне попадутся, им не жить.