Полуденное солнце нагрело плитку под ногами Аиды, которая чуточку встревоженно осматривалась в большой ванной Уинтера. Голова трещала, а ссадины на ноге горели при каждом шаге. Кто-то любезно оставил халат, но Аиде он был маловат. Хотелось одеться по-настоящему, а также выяснить, не уцелело ли что-то после пожара.

И отыскать Уинтера, где бы тот ни пропадал.

Аида вспомнила, как засыпала в его объятиях. Бутлегер укрыл ее одеялами и ушел, а теперь в спальне пусто. Непонятно, где же он переночевал, если вообще спал.

Наклонившись попить из-под крана, Аида прополоскала рот и поискала расческу, чувствуя себя не в своей тарелке в чужом доме. А когда наконец нашла туалетные принадлежности Уинтера в шкафчике с матовым стеклом, то поняла, что тут не так: в ванной не было приличного зеркала, а только маленькое бритвенное, висевшее на скрещенном фиксаторе, прикрепленном к стене. Да и в спальне не наблюдалось большого зеркала.

Наверное, бутлегеру не хотелось каждый день видеть шрамы на лице.

– Ох, Уинтер, – вздохнув, прошептала Аида.

Ее внимание привлекли тихие голоса где-то вдалеке.

Напротив ванной находилась другая дверь. Аида пошла на звуки и заглянула за нее. Похоже, комната для гостей. Кровать на четырех столбиках в дальней части комнаты была незастелена и без подушек. Значит, ею не пользовались, а теперь там валялась груда одежды.

Аида осмотрелась.

На комоде выстроились новые коробочки дорогой косметики, шампуни, электрическая плойка и фен. Такой роскоши Аида себе позволить не могла. Рядом стоял деревянный квадратный открытый чемодан. В одной половине – вешалки, а в другой – шесть отделений. Таким пользовались голливудские звезды, путешествуя по миру. Возле него высилась груда коробок с обувью. Из-под смятой бумаги виднелись коричневая и черная кожа. Несколько вечерних платьев со стеклярусом и блестками висело в открытом шкафу. Повседневная верхняя одежда, шляпки, сумочки валялись на постели, а на столе лежали открытые коробочки с драгоценностями, сверкающими в солнечном свете.

Симпатичная молодая служанка вместе с Астрид и портнихой Бенитой раскладывали все по местам. Похоже, девушки решили открыть магазин. Светленькая Астрид повернулась. При виде Аиды у нее загорелись глаза.

– О, вы проснулись – прекрасно! Как себя чувствуете?

– Бывало и лучше, – призналась Аида.

– Ох, я так вам сочувствую. Бо сказал, что проводка в старых домах вечно загорается.

– А…

– Вам повезло, что удалось выбраться. Но с другой стороны, вы получите все новенькое! – Астрид восторженно раскинула руки, показывая свою работу.

Аида закашлялась, и сестра Уинтера похлопала ее по спине.

– Вы в порядке? Может, воды? – Мисс Магнуссон что-то приказала по-шведски служанке, и та бросилась вон из комнаты. – Она принесет завтрак и сок. Бьюсь об заклад, вы умираете с голоду.

– Я…

– В общем, разве это не замечательно? Я вам так завидую. Я сказала Бо, что подожгу свою комнату, чтобы закупить себе новый гардероб. Но Уинтер пригрозил, что если я такое устрою, то прохожу в мешке для картошки до самого окончания учебы. Посмотрите, что я вам выбрала. Некоторая одежда может быть не по размеру, но Бенита обязательно все подгонит.

– Астрид, – взмолилась Аида, чувствуя легкую тошноту. – Я не могу себе это позволить.

– Не волнуйтесь, мы с Бенитой сохранили счета, – ответила Астрид, поднимая небольшой гроссбух. – Уинтер говорил, что вы пожелаете вернуть деньги, когда сможете. Тут все записано.

Аида смотрела на пункты списка, чувствуя, как растет тревога с каждой цифрой, написанной витиеватым женским почерком в конце каждой страницы, пока не дошла до последней записи с общей суммой в четыреста пятьдесят восемь долларов.

У нее челюсть отпала от удивления.

– На эти деньги можно купить машину… мои накопления составляли… – Примерно половину. Придется годами экономить. – Это безумие. Это…

Астрид улыбнулась, показав ямочки:

– Ну теперь будете знать, как связываться с членом семейства Магнуссон.

– Гуд миддаг . – В комнату зашла экономка Уинтера в строгом повседневном костюме. – Держите.

Аида взяла объемный конверт:

– Что это?

– Билеты в первый класс, – нараспев ответила Грета. – Поезд уходит в тот же день, что и раньше ближе к полудню. Железнодорожная компания любезно прислала замену сгоревшему в пожаре билету. Вы должны Уинтеру только разницу в цене, а так вам будет удобнее спать. Он настаивал.

Боже правый! Аида в жизни не путешествовала первым классом. И Грета все устроила? Вероятно, кляла ее на чем свет стоит всю дорогу до станции.

Аида была ошеломлена. Прошлой ночью Уинтер накричал на нее, взбесился из-за отъезда в Новый Орлеан, а теперь почти что выпроваживает.

– Я немного не в себе, – призналась она, держа в руках билет.

–  Йа , могу себе представить. Но подумайте, что вы потеряли только материальные вещи, которые легко заменить, а теперь пробудете в удобном безопасном месте до отъезда.

– Похоже, вы правы. А где Уинтер?

– Выслеживает негодяев, навредивших вам.

У Аиды сердце ушло в пятки.

– Довольно, давайте повеселимся. Ширма в углу, – задорно воскликнула Астрид.

– Да, конечно, – ответила Грета, складывая руки под грудью. – Астрид сейчас покажет, на что способна легкомысленная девчонка с неограниченным кредитным счетом.

• • •

Уинтер стоял в коридоре, глядя на выгоревшую дыру, где прежде была дверь в квартиру Аиды. Ничего не осталось: одежда и багаж обуглились, ее сбережения в тайнике обратились в пепел, а кулон расплавился на комоде.

– Очень мило с твоей стороны оплатить ремонт, – заметила Велма, осматриваясь рядом с ним.

Как владельцы смогут избавиться от резкой вони горелого, Уинтер не представлял.

– Аида и Бо симпатизируют хозяевам. Ты можешь что-то сделать?

Велма долго смотрела на плачевное состояние помещения, само спокойствие в элегантном светло-зеленом пальто. Глаза скрывала такого же цвета шляпка.

– Чего ты хочешь?

– Можешь сотворить выслеживающие чары?

– И привести тебя к поджигателям? – Она покачала головой. – Не думаю, что я настолько хороша. Проще найти их по уликам.

– На улице видели грузовик и двоих мужчин. Один свидетель уверял, что они были китайцами, а другой – что белыми. И никто не может определить марку грузовика.

– Иными словами, зацепок нет.

– Нет, и я уже поговорил с полицейскими. У них тоже ничего. Разве ты не можешь попробовать что-нибудь?

Велма потянула манжеты кремовых перчаток, чтобы те плотнее сели на руки.

– Я не знаю чар, которые бы выследили злоумышленников и вернулись со сведениями, касающимися их места положения. Однако в моих силах зажечь здесь фитиль, который будет гореть, пока их не найдет.

– Что это значит?

– Я смогу наложить на них проклятье. Но, прежде чем соглашаться, выслушай. С таким не шутят. Проклятье потом возвращает все сторицей тому, кто его наслал. Око за око. И когда я его запущу, чары уже не остановишь. Возможно, эти незнакомцы погибнут и, честно говоря, я не хочу, чтобы их смерть была на моей совести.

– Ладно, моя совесть с удовольствием возьмет на себя ответственность.

– Все не так просто, – ответила колдунья, проницательно глядя на бутлегера. – Проклятья создают новые разлады. Если дело связано с тем тайным тонгом, о котором ты рассказывал, и у них есть сильный чародей, он может устроить неприятности. Ты запустишь то, что не остановится, пока кто-то не пострадает или не умрет. Поэтому, если я сотворю заклятье, либо на тебя, либо на Аиду ляжет долг крови. Что бы я ни послала в мир, оно вернется и навредит одному из вас. Ты понимаешь?

Вообще-то не совсем, но если это проклятье вызовет войну, то враг хотя бы выползет из укрытия. Уинтеру уже надоело бороться вслепую.

– Я беру на себя полную ответственность, а не Аида. Она всего лишь свидетель, вся вина должна пасть на мои плечи.

Велма кивнула:

– Да будет так. Мне надо собрать немного пепла.

• • •

Почти весь день Аида примеряла и снимала одежду, а еще в полдень беззастенчиво слопала завтрак, состоящий из тостов-треугольников с масляным омлетом с укропом и копченым лососем. Астрид гордо заявила, что рыба – продукт предприятия Магнуссонов. А запила гостья снедь апельсиновым соком и крепким кофе.

Когда все новые вещи были распределены по разным кучкам – «оставить», «вернуть» и «подогнать», – Аида надела повседневное красно-коричневое платье. Астрид показала ей дом: кучу комнат, доверху заполненных предметами искусства из экзотических стран, включая гостиную, названную «Покои шейха», интерьер которой напоминал сказки «Тысячи и одной ночи».

Медиум познакомилась со слугами Уинтера, по большей части шведами: тремя горничными, прачкой, которая, как потом выяснилось, была матерью Бениты, разнорабочим и уже встречавшимся ей шофером Йонте. Управляла ими всеми Грета. Аида заинтриговала домочадцев Уинтера. Некоторые почти не говорили по-английски, и, к ее изумлению, Астрид с легкостью переходила с одного языка на другой.

Под присмотром Греты мисс Магнуссон показала Аиде, как управлять лифтом и систему внутренней связи на каждом этаже. Гостье продемонстрировали кухню, парадную столовую и библиотеку внизу. Даже вывели посмотреть на машины Уинтера, где Грета попросила Аиду написать свое рабочее расписание для Йонте, который обязательно будет отвозить и забирать ее из «Гри-гри».

Астрид без умолку болтала с Гретой, пока они все трое стояли на подъездной дорожке рядом с кремовым двухместным «Паккардом» с брезентовым откидным верхом. Прекрасная машина. Намного женственнее «Пирс-Эрроу» Уинтера адской окраски. Аида уставилась на свое отражение в одном из окошек машины и не прислушивалась к болтовне Астрид.

Медиум очень устала, ее ноги горели, ей хотелось уюта и Уинтера. Так странно видеть дом без самого хозяина. За пару недель она так привыкла к бутлегеру. К тому, как он пах, как смеялся. Как прогибался матрас, когда Уинтер забирался в постель. Какие звуки любовник издавал при оргазме.

Их частые встречи в «Фэрмонте» были блаженством, а теперь все кончилось, началась обычная жизнь, где ежедневно что-то меняется, и ни на кого нельзя положиться. Теперь, когда у Аиды появилось время оплакать потерю имущества (в основном, конечно, кулона), она поняла, что, возможно, так по ним скучала, ибо до встречи с Уинтером они символизировали для нее постоянство. Вещи. Только они и оставались в ее жизни. Переезды из города в город, с одной работы на другую, от незнакомца к незнакомцу. Аида всегда рассчитывала на успокоение, которое даровали ей надежный розовый будильник и старая фотография Сэма.

Кулон давал ей почву под ногами, а теперь его нет, пропал безвозвратно. Придется расправить плечи и идти дальше. К тому же, Сэму не понравилось бы, что сестра так за него цепляется, ведь столько лет он учил ее жить бесстрашно.

Аида хорошо усвоила урок, чертовски хорошо. Уже немало. Теперь она не беспомощна, как тогда, когда Эммет Лейн вышвырнул ее в приют. Вещи заменили. Аиду окружали красивые предметы и милые люди. Есть за что благодарить судьбу.

Вот еще бы будь рядом Уинтер, она бы испытала даже не благодарность, а настоящую радость. И это после всего пережитого за последние сутки. Если Уинтер способен сделать ее счастливой в такой ужасный день, то что же произойдет при удачных обстоятельствах?

– Вам надо что-нибудь еще? – спросила Грета, прерывая раздумья Аиды.

– Что вы сказали?

– Что-нибудь еще?

После всего, что они уже для нее сделали? Скорее, это ей следует спросить, чем можно отблагодарить за доброту. Потом вдруг на нее нашло озарение. Причуда.

– Я бы хотела, чтобы над умывальником Уинтера повесили зеркало.

Грета с Астрид изумленно уставились на гостью, и вторая наконец ответила:

– О, брату это не понравится.

– Знаю. Но я хотела бы смотреться в зеркало, приводя себя в порядок, а Уинтеру надо перестать чувствовать жалость к себе. Иногда необходим лишь небольшой толчок.

– Я не… – начала Грета.

– Скажите, что это я приказала. И раз уж на то пошло, пусть принесут большое зеркало в его спальню. Я просто не понимаю, как он одевается сам.

– Он опустил большое зеркало в шкафу так, что видит себя лишь от шеи и ниже, – поделилась Астрид.

– Астрид Маргарет Магнуссон! – прикрикнула на нее Грета.

– Но я же не лгу. И Аида права, настало время перемен.

Медиум улыбнулась:

– Отлично, значит, договорились.

– Что-нибудь еще? – раздраженно уточнила экономка.

Аида посмотрела на Астрид:

– Говоришь, никогда не водила машину? Ни разу?

Астрид покачала головой:

– Уинтер не позволяет.

– А эта машина здесь просто пыль собирает? Какая жалость, ведь правда?

– Она принадлежала моей матери.

– Какая красавица. Она на ходу?

– Все машины на ходу. Йонте объезжает на них окрестности каждую среду.

Аида погладила изгиб запаски – белобокой автопокрышки, присоединенной к машине над подножкой.

– Несколько лет назад в Балтиморе меня научили водить. Думаю, я еще не потеряла навыки. Хочешь покажу? Хоть как-то отплачу за все, что ты для меня сегодня сделала.

–  Ней [37] , ней ! Хозяин очень рассердится, – запротестовала Грета.

– Только вокруг квартала. Можете постоять и посмотреть на нас, – успокоила экономку Аида.

– Правда? – воскликнула Астрид, загоревшись этой затеей. – Бо как-то показал мне, как переключать передачу. Кажется, с этим я справлюсь.

– Конечно, справишься. Проще простого.

Экономка пробормотал под нос что-то по-шведски.

– Грета, ну что ты! – сказала Астрид с улыбкой.

Экономка зарделась:

– Я ключи не дам. Если собираешься взбунтоваться против брата, проси помощи у Йонте.

• • •

Оставив Велму в «Гри-гри», Уинтер провел день в офисе в Эмбаркадеро, названивая разным людям. Примерно к ужину он попросил Бо отвезти его на Рашен-Хилл. Ехать мимо дома, в котором он жил с Полиной, не хотелось; хоть бутлегер и продал его более года назад, вид здания все еще вызывал в нем гнев и тоску. Но на сей раз его привело сюда не собственное прошлое, а дело Аиды. Уинтеру понадобился целый день и ужасно неприличная сумма денег на междугородние переговоры и плату юристам, чтобы собрать сведения.

Но они стоили каждого долбанного цента.

Оказалось, что нужный дом находится на той же улице, что и его прежнее жилище, всего в двух кварталах от Ломбард-стрит. Как тесен мир. Уинтер попросил Бо припарковать «Пирс-Эрроу» прямо перед трехэтажным особняком в испанско-колониальном стиле. Жилище находилось в превосходном состоянии. По обе стороны кривой лестницы росли кипарисы. Блестящий белый «Дюзенберг» стоял на подъездной дорожке за искусно выкованными металлическими воротами.

– Я скоро вернусь, это ненадолго. – Уинтер застегнул пальто и поднялся по лестнице ко входу. Скучающая служанка ответила на стук и побелела при виде гостя.

Он снял шляпу:

– Уинтер Магнуссон пришел увидеться с мистером Эмметом Лейном.

– О… да, вообще-то, у мистера и миссис Лейн сейчас гости.

– Это займет всего минутку.

– Ему что-то передать?

– Да, передайте, что ваш хозяин может обсудить наследство ребенка своего покойного брата наедине или перед гостями. Выбор за ним.

Горничная чуть замешкалась, потом открыла дверь пошире:

– Пожалуйста, входите, мистер Магнуссон. Гостиная слева. Я сейчас его приведу.

И не солгала, потому что прошло всего несколько секунд, как в луч света от лампы, освещающей переднюю, вошел высокий мужчина с седыми волосами и бегающими глазами.

– Мистер Магнуссон?

– Да, это я.

– Расскажите, в чем дело. У меня званый ужин.

Уинтер вынул из кармана пиджака сложенную телеграмму:

– Взгляните-ка на это.

Хмурая гримаса мистера Лейна пропала, когда он прочитал короткое сообщение.

– Как видите, она пришла к моему адвокату два часа назад из Балтимора. Знаете, когда мисс Палмер рассказала мне о смерти приемных родителей, меня кое-что поразило. Почему, спрашивал я себя, состоятельная пара будет растить двух детей десять лет и не удостоверится, что документы на усыновление и удочерение в порядке? Ведь их завещание было очень подробным. Мне кажется, их адвокат сделал бы все как надо.

– Какое дело…

– Поэтому я поспрашивал. Как видите в этой телеграмме написано, что усыновление законно оформлено и власти штата Мэриленд готовы предоставить об этом нотариально заверенное письмо. Юрист, с которым мы работаем в Балтиморе, сделает все завтра.

Мистер Лейн опустил руку:

– Прошло десять лет.

– Одиннадцать.

– От дома не осталось денег. Я давно его продал, а всю прибыль потерял на бирже.

– Ваше неумение распоряжаться деньгами не моя забота.

– Что бы эта девчонка вам не наплела, уверяю, мой адвокат все рассмотрит внимательнейшим образом…

Уинтер подошел ближе и тихо спросил:

– Вы знаете, кто я такой, мистер Лейн?

На какое-то время воцарилась тишина.

– Да, полагаю, что знаю.

– Тогда вы понимаете, что я не слишком почитаю закон. Также я не особо терпелив, так что либо мы все сделаем красиво и с достоинством, доказав, что вы вовсе не хитрый пройдоха, каким я вас считаю, либо я вернусь позже с моими людьми и постараюсь убедить вас другими способами.

Лейн смотрел на Уинтера, раздувая ноздри:

– Чего вы хотите?

– Я хочу получить армейский бокс Сэма Палмера. Я знаю, что его прислали вам, поэтому не уверяйте меня в обратном. В армии сохранилась запись об отправке. Какая же прелесть эта военная дотошность.

Мистер Лейн уставился на бутлегера разинув рот, затем стряхнул невидимые крошки с лацканов пиджака:

– Он на складе, придется его вытаскивать.

– Я хочу, чтобы его доставили в мой офис к пятнице. – Уинтер протянул мистеру Лейну визитку и забрал телеграмму. – Если бокса не будет к пяти часам вечера, я сломаю вам по пальцу за каждую минуту промедления. А когда закончатся пальцы… придется придумать что-то поинтереснее. Вы все поняли?

Лицо хозяина дома побагровело от ярости.

– Не знаю, что вы думаете там найти.

– Не все измеряется в деньгах, мистер Лейн. Этот бокс дорог как память сестре того парнишки, и я хочу его получить.

– Ладно. Мы закончили?

Уинтер посмотрел на фотографию на каминной полке. Похоже, жена Лейна.

– Еще кое-что. Дом вашего брата в Балтиморе оценили в двадцать тысяч долларов.

– Минуточку, послушайте… я не смогу достать таких денег. Я продал дом за гораздо меньшую стоимость, и прошло десять лет.

– Мне точно известен ваш доход, мистер Лейн. А еще я знаю о счете в «Хиберниа Сейвингс энд Лоан», на котором лежит пять тысяч шестьсот семь долларов и два цента. Вы выпишите чек на имя Аиды Палмер на эту самую сумму и отошлете вместе с боксом.

На лбу мистера Лейна выступили капельки пота.

Уинтер взял рамочку с каминной полки, вытащил и забрал снимок, а остальное вернул Лейну. Пустая угроза, но пусть этот кусок дерьма подергается.

– В пять вечера в пятницу. Приятного ужина.

• • •

Уинтер понял, что что-то не так, как только Бо подвез его к дому. Ворота были распахнуты настежь, последние дневные лучи отбрасывали длинные тени на пустое место, где прежде стоял «Паккард» его матери. Но именно выстроившиеся в рядочек на крыльце слуги заставили бутлегера впасть в панику.

– Что случилось? – спросил он, захлопнув за собой дверь.

Горничные убежали, спрятавшись за сетчатой дверью, остались только Грета и Бенита, и их взгляды, в которых тревога боролась с радостным волнением, совсем не успокоили нервы Уинтера.

– Я ее предупреждала, сказала, что вы с нее шкуру спустите, – заметила Грета, качая головой.

– Что за…

На улице раздались подбадривающие крики. Бо уже бежал туда. К тому времени, как Уинтер догнал помощника, они поняли, что вопил Йонте. Сдержанный старый ублюдок бежал по обочине, согнув длинные руки и яростно жестикулируя вяло едущей машине. Уинтер еще не видел его настолько оживленным. Какого дьявола?

– О боже мой! – пробормотал Бо, сорвав кепку и уставившись на это зрелище.

До Уинтера наконец дошло, что происходит. Йонте, бегущий по обочине, материнская машина, которая то прибавляла скорость, то замедляла ход, то опять ехала быстро.

– Тормози! Тормози перед поворотом, а не за ним! – кричал пожилой швед.

Кровь отлила от лица Уинтера, когда он рассмотрел человека за рулем. Астрид? Матерь божья, точно она. Сестренка визжала то ли от страха, то ли от восторга, а когда она переключила передачу, привод издал такой звук, который желательно никогда в жизни не слышать от своего автомобиля. Аида примостилась на пассажирском сиденье и подбадривала Астрид.

– Черт! Черт, черт, черт, – пробурчал Уинтер.

Он оглядел улицу и увидел парочку других автомобилей у обочины. Видимо водители намеренно припарковались в сторонке, опасаясь за свои жизни. Уинтер их не винил. Его сестра встала на безумный путь уничтожения: переехала клумбу, сделала резкий поворот на подъездную дорожку, в панике вильнула вправо, едва не разбив автомобильные зеркала об открытые ворота, и в итоге с визгом тормозов остановилась всего в паре метров от бампера «Пирс-Эрроу».

Йонте застыл на дорожке и согнулся вдвое, прижимая руки к груди. К нему подскочил Бо, но оказалось, что шофер просто запыхался. Пожалуй, он уже давненько столько не двигался. Уинтер бросился мимо них к машине.

Астрид увидела брата и перебралась на сиденье к Аиде:

– Я всего лишь объехала пару раз вокруг квартала.

Бутлегер оглядел «Паккард» в поисках повреждений. Он слышал за спиной болтовню слуг, которые вышли обратно, чтобы посмотреть на зрелище.

– Я ничего не задела! – выпалила Астрид, затем ее глаза зажглись. – И знаешь что – мне жутко понравилось!

Она бросила ему вызов, хитрая девчонка… Уинтер хотел… Боже правый, он не знал чего хотел и перевел взгляд на Аиду.

– Давай, покричи на меня, – дерзко бросила медиум. – Это была моя идея, и я ни о чем не жалею. Твоя сестра отлично справилась. Может, перепугала парочку соседей, но встряска им не повредит.

Уинтер считал вздохи, глядя на проказниц. Слуги притихли.

На секунду он позабыл обо всех мыслях и чувствах. Странная апатия росла в груди. Уинтер считал, что эта сцена напомнит ему об аварии… что он испытает тот же страх, который ощущал много недель после случившегося. Всякий раз, когда Бо куда-то его отвозил, и когда Астрид садилась в машину. Иногда бутлегер ждал их с Йонте у дома, переживая до тошноты и снова слыша те звуки столкновения… вспоминая, как его придавило к рулю. Он не мог пошевелиться, звал Полину и родителей, а те не отвечали.

Но заставить себя думать об этом было сложнее, чем когда воспоминания накатывали без предупреждения. И ведь Уинтер намеренно их вызывал, будто проверяя себя.

Он смотрел на младшую сестру, пытаясь представить лицо матери, но видел лишь бунтовщицу Астрид. Стоящая позади нее Аида терпеливо улыбнулась ему, заставив затрепетать. Ему хотелось обнять ее и держать, а также накричать. Ради всего святого, разве она не понимала, через что он сегодня прошел? Боролся за нее, угрожал, давил на адвоката, приказал Велме создать заклятье, чтобы отомстить тем, кто едва не убил Аиду… звонил домой каждые несколько часов, чтобы проверить, как она, словно наседка.

Уинтер чувствовал себя разбитым эмоционально. Сбитым с толку, поверженным.

– Ты меня видел? – спросила Астрид у Бо, чуточку задыхаясь и пыжась от гордости.

Уинтер угрожающе посмотрел на помощника. Если тот осмелится ее поддержать, то бутлегер поколотит его за предательство и за пособничество шалуньям. Но Бо лишь сунул руки в карманы и покачался на пятках, глядя на Астрид. Он не похвалил ее вслух, но, судя по тому, как паршивец едва сдерживался, чтобы не ухмыльнуться, в душе он аплодировал.

– Сегодня получилось так себе, но, думаю, в следующий раз будет лучше, – гордо сказала Астрид.

– Неплохо, совсем неплохо, – согласилась Аида и нежно похлопала ее по руке.

Боже. Они объединились против него, к тому же Астрид прямо лучилась самоуверенностью. Уинтер понимал, что не прав. Мучившие его вина и страх не позволили сестре раньше испытать это чувство радости.

И за один день, после того, как потеряла все свое добро и едва не сгорела заживо в собственной постели, Аида сделала то, чего так и не смог он сам: вошла в его жилище и убрала двухлетнюю меланхолию, довлевшую над домом.

Уинтер попытался что-то сказать, но затем молча направился к себе.