Адриан маневрировал на своей двуколке, пробираясь среди множества экипажей, снующих вдоль Столл-стрит. Дафна сидела позади него и была, казалось, целиком погружена в свои мысли. Она смотрела прямо перед собой, но, по-видимому, ничего не замечала. Когда они, наконец, выехал ли из города, из груди у нее вырвался тяжелый вздох.

– Мне кажется, в деле замешана мисс Марианна Сноудон – очень люто она ненавидит уроки рисования.

Адриан улыбнулся.

– Или ваша Луиза. Возможно, она боится признать, что всю историю с призраками с самого начала затеяли они. Но если говорить серьезно, то это могли организовать Инджел-сы, если к тому же им помогал мистер Уэмбли. Мисс Сюзанна – достаточно злобное создание. И, между прочим, даже если она не имеет никакого отношения к затруднениям вашего пансиона, я нисколько не удивлюсь, если подобные же события начнут разыгрываться и у мисс Давенпорт.

– Если только, – вставила Дафна, – не окажется, что она все-таки участвует в мистификации, а заправляет всем мисс Давенпорт.

Адриан призадумался: не так-то просто было составить окончательное суждение по поводу владелицы пансиона, который они только что посетили. Конечно, соперничество между двумя школами существовало, и мисс Давенпорт это признала совершенно добровольно. Но он также обнаружил в этой женщине деловую хватку, проницательность и ясность мысли. Такой ум вполне мог бы изобрести трюк с привидениями, но в то, что именно она все это подстроила, верилось с трудом. Адриан с удивлением обнаружил, что она произвела на него довольно благоприятное впечатление.

Он хорошо знал, что для множества людей просто жизнь не мила, если они ни с кем не враждуют. Вражда управляет их поступками, придает им сил и азарта; во вражде они черпают удовлетворение. Иногда это плохо кончается; порой дело доходит до убийства. Такая вражда могла бы населить призраками любое место, лишь бы вышибить соперника из седла.

Однако Адриан не мог убедить себя, что эта леди была столь безжалостной по натуре. Конечно, она бы с радостью использовала любое преимущество, которое могла бы извлечь из несчастий сестер Селвуд, но неужели бы она сама стала провоцировать эти несчастья? Кроме того, те два таинственных посетителя, которые приезжали к Селвуду, плохо вписывались в любые планы, которые она могла бы измыслить. То же относилось, конечно, и к Марианне и Луизе, даже если и допустить, что у них рыльце в пушку.

– А отсюда, очевидно, следует, – сказала Дафна, выслушав его соображения, – что нам нужно снова подумать насчет кузена Джорджа.

Адриан перевел Ахилла на более быстрый шаг.

– Но нам так и неизвестно, – напомнил он, – какая у него может быть корысть. Для чего ему это?

– Но эти двое мужчин… И представить себе не могу, какую роль могут играть тут эти люди.

– Голоса в конце туннеля, – предположил он.

– Но почему?

Он глубоко вздохнул.

– Чтобы ответить на этот вопрос, боюсь, нам придется либо проникнуть в особняк и отыскать вход с той стороны, либо найти вход в туннель со стороны вашего подвала.

Дафна поникла на своем сиденье.

– Который мы уже искали – безуспешно. – Несколько минут она молчала, а потом снова оживилась: – Мы забываем сквайра Ромни.

– Конечно. И его пари. Возможно, он начал разыгрывать роль призрака загодя, так чтобы потом иметь повод для спора, а впоследствии и выиграть его.

Ее глаза потемнели.

– Пожалуйста, не доходите до такого абсурда.

При всем желании он не мог сдержаться и рассмеялся.

– Абсурдна вся ситуация. – Он снова помрачнел. – Если бы явления призраков не порождали таких серьезных последствий для вас и ваших кузин, и если бы не ночное нападение на вас, я, наверное, остановился бы на том, что все это – глупые шутки, которыми и заниматься-то не стоит.

Она кивнула.

– Но последствия действительно плачевные, особенно для бедняжек кузин. По отношению к ним это так подло! И если это штучки мисс Давенпорт… – у нее сжались кулаки.

– То вы можете в отместку наслать привидения в ее пансион.

Эту реплику она не удостоила ответом и вопросительно взглянула на него.

– Вам эта поездка дала что-нибудь, если не считать урока смирения?

Сначала он обдумал вопрос и ее реакцию на возможные варианты ответа, и только потом признал:

– Кое-что дала, конечно. Достаточно, чтобы я убедился в необходимости продолжать поиски ответа.

Она устремила на него свои прекрасные глаза:

– И что теперь?

Он рассматривал пятнышко между ушами своего гнедого. У них нет ничего ощутимого, им не от чего оттолкнуться в дальнейших действиях, ни малейшего намека даже на то, где искать дальше. Нужно вернуться на чердак, это он понимал. Осмотр там не был завершен. Но что касается ночных дежурств…

– Я думаю вот что, – сказал он, наконец. – Если бы вы присмотрели за чердаком, то я мог бы пойти в дозор вокруг дома.

– Ох, нет, – запротестовала Дафна. – Я хочу сказать, тго действовать надо всегда вдвоем. Для безопасности.

А ведь он не смог обеспечить ей безопасность прошлой ночью, когда некто оказался в столь отчаянном положении, что не постыдился ударить ее и оставить лежать без сознания в снегу. Он не мог быть повсюду одновременно, особенно при скоплении трех духов. И в кулачном бою он не мог бы сейчас одержать верх. Он справился бы, будь у него пара помощников или хотя бы один; но из всех, к кому он мог бы обратиться за помощью, одни вызывали в нем подозрение, а других он должен был ограждать от опасности. Нет, лучше всего было бы оставить Дафну в доме, где ей не придется так мерзнуть, а подкрепление могло бы подоспеть, если она закричит. Обход усадьбы он будет делать один.

Когда они уже приближалась к повороту на подъездную аллею, ведущую в Дауэр-Хаус, показался всадник, направлявшийся к ним навстречу. Сквайр Ромни поднял руку, приветствуя их, а затем подогнал своего красавца-вороного поближе к ним; Адриан придержал Ахилла.

– Как дела в пансионе? – спросил сквайр. – Надеюсь, духи не докучали вам в последнее время?

– Очень даже докучали. Минувшей ночью. – Адриан смотрел на Ромни в упор, но не мог прочесть на его лице ничего, кроме испуга. А чего он ожидал? Явного ликования? Если Ромни замешан, он не станет так глупо выдавать себя.

Ромни выглядел сердитым.

– Мерзкое дело. – Он помолчал, разглядывая свои руки, сжимавшие поводья, а потом поднял взгляд на Адриана.

– Не могу решить, следует ли мне вам говорить, или нет. Дело может затрагивать интересы дам.

– В самом деле? – Дафна с подозрением поглядела на него. – Каким образом?

Ромни покосился на нее, затем снова повернулся к Адриану.

– Селвуд, – лаконично бросил он.

– Дело, которое касается мистера Селвуда, не обязательно касается его кузин, – спокойно заметил Адриан.

– Но может. Не уверен. Мне не нравится компания, которую он завел. Фу! Сомнительные людишки. Вульгарные. И на спортсменов не похожи.

Дафна поморщилась.

– Сомневаюсь, что спортсмены хоть как-то могут интересовать кузена Джорджа.

– Вообще непонятно, как эти двое могут его интересовать, – отрезал Ромни. – А что выходит? Мы о чем-нибудь условимся, а он вдруг все отменяет, чтобы встретиться с ними.

– Весьма странно, – согласился Адриан. Он казался совершенно равнодушным, как будто тема представляла для яего самый незначительный интерес.

Ромни нахмурился.

– Я же знаю, вы о здешних хозяйках беспокоитесь. Могу только гадать насчет этих двух мужланов: приложили они руку к неприятностям в пансионе или нет. Ну, в любом случае ие повредит, если его кузины будут повнимательней поглядывать в сторону старины Джорджа. Приглашайте его почаще к себе. Ему надо привить вкус к более благородному обществу.

Он коротко кивнул, пришпорил коня и легким галопом ускакал.

Дафна подняла брови.

– Ах, так мы не единственные, кому досталась привилегия повстречаться с новыми друзьями кузена Джорджа? Что вы об этом думаете?

Адриан проводил взглядом удаляющуюся фигуру.

– Не знаю… пока. – Он опять пустил гнедого рысью. – Вы думаете, что ваш кузен рассказал бы своему другу о работе, которую эти двое якобы выполняли для него?

Дафна плотнее закуталась в плащ.

– Сквайр Ромни как будто предполагает, что это не просто рабочие, верно?

С этим Адриан был согласен. Сквайр предполагает также, что эти двое проводят слишком много времени в обществе Джорджа Селвуда – во всяком случае, достаточно много, чтобы вызвать у него беспокойство. Адриана это тоже беспокоило. Его это беспокоило и в последующие часы, равно как и необходимость обшарить чердак. Большую часть последних двадцати четырех часов он посвятил Геродоту, делая перерывы только затем, чтобы обойти тихую усадьбу в ранние предутренние часы, а потом немного поспать. Сосредоточиться на ученых занятиях оказалось нелегко, но выбора у него не было. Тайна манила, но и раздувшееся запястье требовало благоразумия.

Да провались оно, это благоразумие, решил Адриан. Он согнул левую руку и попробовал игнорировать пронзающую боль. Он дал руке достаточно времени для отдыха. Он будет осторожен. По сути – и это должно доставить Дафне удовольствие, – он попросит ее помощи. Куда ни глянь, очень приятная ситуация.

Он вышел поискать ее и нашел, наконец, в классе рисования; на мольберте перед ней лежала бумага, а сбоку располагалась коробка с акварельными красками. Пейзаж, оживающий на листе бумаги, казался более красивым, по мнению Адриана, чем тот, что простирался за окном. Это был, очевидно, тот же самый вид, но легкие касания ее кисти придавали ландшафту на бумаге дополнительное эстетическое очарование, и это удивило Адриана, потому что природа сама по себе обычно казалась ему несравненно более прекрасной, чем плоды беспомощных человеческих попыток воспроизвести эту красоту.

Он замер на месте, чтоб не потревожить ее, и любовался картиной, которую она создавала, воздавая должное ее сосредоточенности, ее мастерскому владению кистью. У нее был настоящий талант, а перед талантом Адриан всегда преклонялся. У нее было призвание, ей следовало развивать и совершенствовать свой дар, чтобы позволить ему раскрыться в полную силу.

Не поднимая глаз, она пояснила:

– Это для завтрашнего урока.

Он подошел ближе и вгляделся в этюд.

– Что они из этого сделают – просто подумать страшно.

Она рассмеялась.

– Не все. Например, у мисс Брим и у одной из сестер Пемброк, и еще у Джейн может получиться очень прилично.

Он присел на краешек стола.

– Вы находите в этом радость? В попытках открыть крупицу таланта или желания у этих девочек?

Кисть в ее руке замерла; она склонила голову к плечу, словно размышляя.

– У меня это хорошо получается, – промолвила она наконец, без всякого намека на бахвальство. – Я получаю такое удовлетворение, когда помогаю им преодолевать трудности и раскрывать способности, заложенные в них. Даже если они и не станут настоящими живописцами, они учатся предпринимать попытки. Во всяком случае, некоторые из них.

Его взгляд задержался на ее гладких темных волосах, вся длина которых сейчас была собрана в аккуратный шиньон. А память воскрешала другое: он вспоминал, как свободно спадали они поверх ее плеч. Он сам удивился тому, какая волна теплого, чистого чувства сейчас поднималась в нем. Он не мог понять, как это получилось, что Дафна стала так дорога ему за такой короткий срок. А то, что он не старается побороть это чувство, а радостно отдается ему, казалось ему самой таинственной тайной из всех тайн на земле.

Она опустила кисточки в воду, вгляделась в вид за окном и снова вернулась к своим краскам.

– Чем вы займетесь, когда кончите свои дела здесь? Вернетесь к дяде Тадеусу, чтобы завершить диссертацию?

– Вы предполагаете, – уточнил он, – что мы уладим это дело в ближайшие дни?

– Нам приходится на это надеяться. – Она откинулась на спинку стула и впервые взглянула на него. – А после этого? Возвратитесь в Оксфорд? Но вряд ли там вас ждет спокойная жизнь, если верить слухам о том, какие забавы придумывают себе молодые джентльмены.

– Да, иногда там довольно шумно, – признал он. Тем не менее, ему удавалось выкроить достаточно времени, чтобы удовлетворять свою тягу к научным занятиям. Этот образ жизни был для него идеальным… или, может быть – не совсем?

У него были ученики, как и у Дафны. Но среди ее учениц лишь немногие – вроде Марианны Сноудон – презирали искусство, тогда как с греческим и латынью и с прочими элементами классического образования дело обстояло как раз наоборот. Для большинства студентов эти предметы не представляли собой ничего кроме многих часов занудной и однообразной работы.

Все его усилия мало что давали этим юношам, понял он внезапно. Во всяком случае, недостаточно для того, чтобы кто-нибудь из них смог оценить результаты этих усилий. Уроки жизни, которые таились в драмах античного мира, проскальзывали сквозь их умы, не оставляя ни малейшего следа.

То, чему учила девочек Дафна, могло, по крайней мере, послужить им когда-нибудь хотя бы для развлечения. А классика? Его время, его усилия могли бы пойти на пользу одному или двум ученикам – тем, в ком заложено больше разума и любознательности. А другие? Подлинно научный склад ума – редкое и удивительное свойство, подумал он. Куда более редкое, чем он всегда считал.

Так что же, он расточает свое время – свою жизнь – на бессмысленные старания?

Он встряхнул головой и увидел, что она все еще наблюдает за ним с некоторым любопытством.

– Вот уж не думала, что вопрос о том, когда вы вернетесь в Оксфорд, потребует таких глубоких размышлений, – отметила она.

– И я тоже не думал, – медленно произнес он. Раньше ему и в голову не могло прийти такое – отказаться от положения, к которому он стремился с самой ранней юности. А теперь вдруг ему стало ясно, что существует вероятность и другой жизни, способной приносить большее удовлетворение. – Может быть, я не вернусь в Оксфорд, – сказал он, все еще находясь во власти перспектив, открывшихся ему.

– Конечно, – рассудительно согласилась она. – С вашими связями вы, вероятно, смело можете рассчитывать на сан епископа в будущем. – Внезапно она залилась румянцем и неуверенно засмеялась. – Почему у вас вид такой удивленный? Если вы когда-нибудь покинете Оксфорд, какая у вас может быть иная карьера? Даже и без ваших связей, – добавила она. Она снова сосредоточилась на своем акварельном этюде и, казалось, была поглощена этим занятием так глубоко, словно Адриана тут вообще не было.

Он вышел, взбудораженный. Оставить Оксфорд? Ради чего? Чтобы добиваться высокого положения в церковной иерархии? Нет, это его не привлекало. Он не стремится к митре или епископскому дворцу; он принял духовный сан только потому, что это было ступенью к избранному им будущему – науке.

Однако академическое затворничество давало пищу только для интеллекта. Чего-то ему не хватало – чего-то необходимого. Уверенности, что его труды нужны.

Вот, например, мистер Денверс с удовольствием предавался своему увлечению античностью, но при этом вел очень полезную жизнь и черпал в ней огромную радость.

Тут Адриана атаковали шесть юных леди, ведомых Марианной Сноудои и Фанни Брим, среди которых была и Джейн; ему пришлось уделить им внимание. Мисс Сноудон ухватилась за его руку и вперила в него томный взгляд. Он постарался высвободиться; его мысли блуждали далеко. Он размышлял о проблемах, возникающих в повседневной деревенской жизни, и о роли викария, которому то и дело приходится их решать.

– Пожалуйста, почитайте нам еще какие-нибудь истории! – умоляла Марианна, усиленно хлопая длинными ресницами.

Адриан попытался ретироваться, но девочки окружили его, отрезав все пути к отступлению.

– О, мы так вас просим, – присоединилась к подруге Фанни Брим.

– У вас это так замечательно получается, – подхватила Эмма Пемброк.

– А Дафна занята, – добавила бесхитростная Джейн. Она потянула его за руку и отбуксировала в библиотеку.

Одна из девочек подвинула кресло к камину. Другая сунула книгу ему в руки. Марианна, Фанни Брим и Эмма Пемброк расположились на ковре около кресла, пожирая его взглядами и очевидно ожидая, когда же он усядется в кресло.

Кладовая на чердаке требовала его внимания куда более настоятельно, чем стайка несмышленых девочек. Но на их лицах выражался такой горячий интерес, какого он никогда не замечал у своих оксфордских студентов. Спасти его от чтения греческих мифов могла только явная грубость, а быть грубым он не хотел. И рука у него еще болела. Лишний час отдыха, может быть, позволит ему работать впоследствии более активно. С началом исследований на чердаке можно было повременить до того момента, когда девочек позовут обедать.

Они не отпускали его долго, гораздо дольше того часа, который он собирался им уделить, и при этом не проявляли ни малейших признаков усталости или скуки от его историй и комментариев. Наоборот, они бомбардировали его вопросами. Мисс Брим зашла даже так далеко, что попросила Адриана показать ей греческий алфавит. Эту идею единодушно поддержали остальные, и одну из младших девочек тут же послали за бумагой, перьями и чернилами.

Когда они расселись за своими импровизированными столами, Адриан не мог не отметить, какой живой интерес написан на их лицах, и задумался – чего же они добиваются? Если бы их целью было задержать его, чтобы отвлечь от поисков на чердаке и в подвале, то лучшего способа просто невозможно было найти. Может быть, одна из них именно к этому и стремится?

Его взгляд остановился на мисс Марианне Сноудон. Она, судя по ее виду, совершенно не замечала, что он наблюдает за ней, и все ее внимание было посвящено относительно простой букве «пси», которую она в этой момент срисовывала, от усердия высунув кончик языка.

Неужели она пытается помешать ему в том деле, ради которого он здесь? Она с легкостью могла бы вовлечь в свою затею нескольких девочек, так чтобы у них даже подозрения не мелькнуло, что они сейчас не просто с удовольствием коротают часок-другой. Но Марианна… если она умышленно задерживает его здесь, то это означает, что она должна знать, чего он ищет.

Он поправил букву «омега» у мисс Брим, хотя мысли его были заняты значительно более актуальными предметами, чем греческие буквы. Он не находил ничего невероятного в том, чтобы одна (а может быть, даже и не одна) из девочек, причастная к недозволенным поискам, узнала о существовании тайного хода. Он мог также допустить, что девочки держали свое открытие в секрете ради каких-то своих интересов – например, ради полуночных набегов на кухню или для того, чтобы пугать нелюбимых учительниц. Но он никак не мог понять, какая могла существовать связь между этими теориями и явлениями призраков в школе. Как ни ненавидела Марианна уроки рисования, у нее не было никаких оснований желать зла девицам Селвуд.

Он переходил от одной ученицы к другой, выстраивал и отвергал предположения, раздавая похвалы, и в то же время перебирал все мыслимые варианты возможных побуждений. Но ничего из этого не вышло. Тогда он начал обдумывать, как бы ему избавиться от своих самоназначенных подопечных.

В конечном счете этого не понадобилось. В библиотеку ворвалась мисс Беатриса, осмотрелась, уперлась руками в бока и с каменным лицом уведомила учениц:

– Вам пора переодеваться к обеду. Не задерживайтесь.

Они унеслись прочь; только мисс Брим задержалась, чтобы бросить прощальный взгляд на Адриана. Марианна опустила ресницы и вновь быстро подняла их, умело используя самые неотразимые приемы кокетства. Ее мурлыкающее «спасибо» было просто пропитано нежностью.

Джейн метнула сердитый взгляд на бывшую подругу, а затем задумчиво обратилась к Адриану:

– Я уверена, что Дафна присоединилась бы к нам с удовольствием. – Она поймала негодующий взгляд мисс Беатрисы, залилась румянцем и умчалась вслед за остальными.

Покачав головой, Беатриса спросила:

– Ну что, вконец вас замучили?

– Еще пока не совсем. Но вы извините меня, если я не пойду обедать? Я хотел бы продолжить обследование чердака.

Наконец-то он смог подняться на несколько лестничных пролетов и, минуя дверь своей комнаты, пройти по длинному коридору в чердачную кладовую, в которой, как он подозревал, таились объяснения большинства явлений, так сильно омрачивших жизнь пансиона. До сих пор он рылся среди мебели, но не обнаружил никаких приспособлений для быстрого появления и отступления. Он проверил окно и простукал стены – и ничего не нашел. Теперь он уберет отсюда все до последней щепочки, так чтобы можно было добраться до половиц.

Он вошел в коридор, открыл дверь напротив, которая вела во вторую кладовую, уже подготовленную им раньше, и принялся за утомительное дело перестановки тяжелых шкафов. Там, где это оказывалось возможным, он вынимал ящики; во всех остальных случаях он вытаскивал все содержимое, чтобы шкафы оставались пустыми. Это занимало уйму времени, но его рука, которую он плотно забинтовал, готовясь к этой работе, не позволяла ему ускорить темп.

Снизу донеслись беспорядочные аккорды: кто-то играл на фортепиано. Неужели в этом заведении кого-то еще тянет к старому инструменту? Конечно, на этот семестр в пансионе осталось мало учениц, так мало, что он не представлял себе, каким образом сестры Селвуд смогут выдержать необходимые расходы. И пока что он никак не сумел им помочь. Он вернулся к своему занятию с удвоенной решимостью.

Дело продвигалось удручающе медленно, но он упрямо и методично продолжал свои труды, пока не случилось так, что в дверях застрял тяжелый шкаф-гардероб, который Адриан лишь ценой огромных усилий мог вообще сдвинуть с места. Зачем только люди создавали такие неподъемные штуки? Он с досадой разглядывал грубую резьбу. Он предпочитал более чистые линии, более плавные очертания, чем у этого унылого темного и угловатого монстра. Кто бы ни был тот человек, который распорядился отправить сюда эту громадину, винить его не приходится, Адриан вообще отправил бы ее на костер.

В коридоре послышались легкие торопливые шаги, которые замедлились при подходе к двери кладовой. Шкаф имел в высоту добрых семь футов, и Адриан не мог выглянуть поверх него, но по просвету вокруг шкафа можно было судить, что проем достаточно широк для него и Адриан мог бы его вытолкнуть в коридор, если бы имел возможность маневрировать, обходя любые препятствия, которые окажутся на его пути.

– Мистер Карстейрс?.. – донесся из-за двери мягкий голос Дафны. – Жалко, что я не могла прийти раньше.

– Были бы вы тут раньше, вы бы поняли, что жалеть вам не о чем, – отозвался он. – Вряд ли это был бы для вас приемлемый способ приятно провести вечер.

– Но вам нужна помощь! Только не говорите мне, что вы все это перетащили один.

– Ну что вы, конечно нет! – заверил он ее. – Тут в моем распоряжении целый сонм духов.

Его острота не имела успеха. Через секунду Дафна спросила:

– Вы что, застряли?

– Временно, – сознался он.

– Это ужасно! – воскликнула она. – Вам нельзя всем этим заниматься. Рука у вас пока что не в том состоянии. Давайте я позову Моффета.

– Не надо, – возразил он. – Для такой работы он слишком стар.

– Может быть, следовало бы нанять работника… – Дафна осеклась. – Мистер Карстейрс, вы не думаете, что именно это предпринял Джордж? Нанял двух рабочих, чтобы они двигали мебель?

Адриан хотел бы видеть ее, когда говорит с ней.

Он попробовал согнуть больную руку и с отвращением взглянул на шкаф. Ему понадобится наклонить эту махину на себя, протолкнуть на несколько дюймов и снова опустить. Он пошевелил плечами, собираясь с духом, схватил шкаф и потянул на себя. С протестующим скрипом шкаф наклонился к нему. Он видел, что пальцы Дафны ухватились за шкаф с боков недалеко от самого низа, и когда Адриан толкнул шкаф, Дафна потянула его на себя. Медленно, дюйм за дюймом, шкаф выползал из кладовой, и, наконец, оказался в коридоре, где его можно было поставить в нормальное положение.

Дафна разглядывала его с довольно мрачным лицом.

– По-моему, он выглядит исключительно элегантно именно там, где стоит сейчас. Больше ни на дюйм его никуда не передвигайте.

Адриан отступил, изучая результат своих усилий.

– Разве что еще на два дюйма, – сказал он и пододвинул шкаф к стене. – Здесь он мешал бы проходить.

– Духам не помешал бы. Они могут проходить сквозь дерево, – напомниа Дафна. Она вошла в помещение, из которого он только что выбрался, и осмотрелась вокруг. – Не очень-то далеко вы продвинулись, – сказала она и, спохватившись, вспыхнула. – Не подумайте, что я вас упрекаю. Но… я могу как-нибудь помочь?

Адриан поручил ей вынимать ящики из комода, пока сам он передвигал кресло к соседней двери. Потом он потащил опустошенный ею комод, а она следовала за ним с нижним ящиком. Потом, как только он придвинул комод к стене, она взялась задвигать ящики на место.

Она облокотилась о крышку комода, улыбаясь.

– Какие восхитительные способы проводить время мы тут находим! Нам еще не пора отправляться в ночной дозор?

Он вытащил из кармана часы и с удивлением обнаружил, что была ровно половина двенадцатого.

– Наденьте накидку, – напомнил он ей, пытаясь от самого себя скрыть, как приятно ему было узнать, что она составит ему компанию.

Он знал, что следовало бы оставить ее в доме, но и альтруизму есть границы. Он хотел, чтобы она была с ним – по крайней мере, во время первого обхода усадьбы. Он может послать ее в дом позднее, чтобы она стояла на страже здесь, пока он будет нести вахту снаружи.

Он ждал ее на лестничной площадке, глядя в окно. Снежный пейзаж казался спокойным; ни малейшего признака, что поблизости кто-то есть. Он думал о том, сколько это еще может продолжаться.

Через несколько минут вышла Дафна, на этот раз надев накидку и полусапожки; кроме того, она укутала голову и шею теплой шалью. Весь ее облик дышал воодушевлением и нетерпеливой готовностью. Совладав с мгновенным искушением обнять ее и поцеловать, Адриан вместе с ней направился вниз по лестнице и прошел в заднюю часть дома. У двери, ведущей в подвал, он заколебался, но потом решительно проследовал к выходу на задний двор. Подвал он обследует потом, когда с ним не будет Дафны.

Они вышли из тепла в леденящий холод ночи. Над ними расстилался звездный полог с серпом убывающей луны.

Высоко над головой проплывали туманно-серые клочья облаков, резко выделяющиеся на темном фоне неба.

Ясная, мирная ночь, пронизанная мерцающим светом. Нет, возразил себе Адриан, это самая подходящая ночь для призраков, если они собираются снова разыгрывать свои мерзкие трюки и при этом не хотят, чтобы их поймали. Дафна должна находиться в безопасном месте.

Удовлетворенный этим рассуждением, он направился к конюшне, где все было погружено в сон; даже конюха не было видно.

Дафна шагала с ним рядом, кутаясь в свою теплую одежду и настороженным взглядом обводя окрестности. Они обогнули дом и прошли вдоль главного фасада, стараясь держаться поближе к живой изгороди и по возможности не на виду у недобрых глаз. И снова – ничего. Несколько минут они постояли на месте, наблюдая за дорогой и рощей, где тишину нарушал только крик совы. Даже ни одна ночная зверюшка не прошмыгнула мимо.

– Мы не пойдем в особняк? – прошептала Дафна ему на ухо, поднявшись на цыпочки.

– Может быть, вам лучше вернуться? Я могу посторожить и один.

– Я намерена оставаться на улице столько же, сколько вы, так что даже и не думайте сплавить меня отсюда.

Он не возражал, хотя и следовало бы. Они отошли на несколько шагов через просвет в кустарнике и, пользуясь этим новым прикрытием, направились к большому дому в конце аллеи. Здесь их тоже встретила тишина. Ни одно окно не было освещено; как видно, сегодня Селвуд не ждал гостей. Адриан был бы рад, если бы мог быть уверен, что действительно никто не появится.

Они осторожно обогнули дом (он впереди, она – по пятам за ним) и миновали ряд подвальных окошек – холодных, темных и пустых. Просто идеальное время, чтобы забраться внутрь и оглядеться, подумал он. Вот только присутствие Дафны…

Она хотела помогать. Да, она имела на это полное право, а ему требовалось чье-то содействие – из-за больной руки. Но сможет ли он защитить ее, если в том возникнет нужда? Он дотронулся до повязки на запястье; действовать этой рукой может быть трудно, но не невозможно.

Пожалуй, стоит рискнуть. Такой шанс нельзя упускать. Он пробрался через кусты и стал пробовать одно окно за другим; Дафна, с горящими от возбуждения глазами, поспешила к нему на помощь.

Когда, наконец, они дошли до последнего окна в ряду, Адриан присел на корточки и задумался. Все заперты. Придется высадить одно из них, но он сомневался, что это удастся сделать бесшумно.

С другой стороны, кто может услышать? Если они попадутся, ему придется объяснить, почему он предпочел обследовать особняк тайно, не предупредив Селвуда… но что ему может сделать Селвуд? Ну, а что касается Дафны, так Адриан сомневался, что Селвуд станет причинять кузине какой-нибудь вред. За тех двух молодчиков, конечно, Адриан бы не поручился, но ничто не указывало на возможность их присутствия здесь.

Думать да гадать о возможных трудностях – только зря время терять. Он снова принялся дергать окна, пока не обнаружил такое, где рама несколько покоробилась и отошла от оконной коробки.

– Нужно что-нибудь прочное, но гибкое… – шепнул он. – Что-нибудь вроде моего кучерского хлыста.

Дафна огляделась вокруг.

– Вы думаете, что сможете просунуть его внутрь и отвести задвижку?

– Тут это может получиться. – Он быстро улыбнулся ей. – Давайте пройдемся назад, до конюшни.

Она покачала головой.

– Я останусь здесь и буду наблюдать. А что, если кто-нибудь появится, пока вас не будет?

– Это именно то, чего я опасаюсь.

* * *

– Идите, а то мы всю ночь проспорим.

Зная ее, можно было не сомневаться, что так и будет. В конце концов, он устроил ее в засаде, так чтобы она сама была в тени, а сам поспешно прошел к конюшне и вернулся с хлыстом и веревкой. Хлыст казался просто идеальным орудием для задуманного предприятия, если только он не окажется слишком толстым.

Он действительно оказался толстоват. Верхний конец проскользнул достаточно легко, но каких-нибудь двух дюймов не хватило, чтобы дотянуться до ручки задвижки и отвести ее. Пришлось отжимать раму, перемещая упор каждый раз на малую долю дюйма.

– Вы сумели!.. – Дафна, стоя на коленях рядом с ним, схватила его за рукав. – Теперь уж осталось совсем чуть-чуть… достали! Тяните на себя!

Он так и сделал. Они услышали скрип, а потом окно резко отскочило на полдюйма, когда задвижка уже перестала его удерживать. Адриан вытащил свой хлыст, а Дафна потянула раму на себя. Окошко было открыто.

– Нам бы следовало захватить фонарь, – прошептала она. – Придется прыгать вниз? Как вы думаете, тут высоко?

– Сейчас узнаем. – Адриан отстранил ее, а потом стал спускать хлыст в погреб. Ему пришлось опустить его на порядочную длину, прежде чем послышался глухой стук от удара, когда кнутовище коснулось пола. Зажав на ремне то место, откуда следовало отсчитывать длину, он вытянул хлыст назад; результат заставил его призадуматься. – Десять футов, что-то около того. Вам лучше подождать здесь.

– Не говорите глупостей. Залезайте первый, а меня вы сможете подхватить здоровой рукой.

Здоровой рукой. У него были бы две здоровых руки, не окажись он таким неуклюжим. И Дафна, спасибо ей, ни единым словом не упрекнула своего посрамленного странствующего рыцаря. Вместо этого она сама протянула руку помощи. Да, она могла бы стать мужчине надежным партнером.

Он привязал веревку к дереву и проверил ее длину. Спуститься по веревке на пол он сумел бы без всякого труда, но о том, чтобы взобраться по ней наверх, не могло быть и речи. Если только… Он начал завязывать петлю, но обнаружил, что не может приложить достаточное усилие левой рукой, чтобы затянуть узел как следует. И опять ему понадобилась помощь Дафны.

Вскоре они сформировали на веревке четыре петли; веревка была достаточно прочной, чтобы выдержать его вес. Удовлетворенный полученным результатом, Адриан вновь спустил конец веревки в окошко. Теперь из-за петель она стала короче, но ее длины еще хватало, чтобы он мог достать ногой до нижней петли; он мог в случае опасности выбраться сам и помочь выбраться Дафне. Успокоенный, он сел на оконный выступ, перевернулся, ухватился здоровой рукой за раму и спустился по веревке до конца. Ему, при его росте, до пола оставалось не более двух-трех футов. Он выпустил веревку и легко приземлился.

Темнота обступила его со всех сторон, но она не была полной. Через другие окошки просачивался слабый свет. Одно, прямо над ним, было загорожено: в проеме сидела Дафна. В следующее мгновение она повторила его движение и повисла на руках. Он подхватил ее здоровой рукой за талию и бережно опустил свою легкую ношу на пол перед собой. Другая его рука поднялась, осторожно придерживая ее, и он скорее почувствовал, чем услышал, ее участившееся дыхание.

Долгим было мгновение, когда они стояли так – ее руки покоились на его плечах, а его руки обвивали ее талию. Инстинкт боролся со здравым смыслом – и победил. Его руки напряглись и привлекли ее ближе к нему; он наклонился и уже чувствовал, как свежий аромат ее волос наполняет его, а выбившаяся прядка щекочет его щеку.

Она внезапно отстранилась.

– Нам нужен фонарь.

Нет, ему был нужен совсем не фонарь. Он провел рукой по ее волосам, злясь на самого себя… он все еще хотел удержать ее в руках, почувствовать губами ее губы. Каким же скотом надо быть, чтобы воспользоваться преимуществом момента теперь, когда она полностью в его власти.

Быть скотом, думал он, могло бы оказаться намного приятнее, чем быть джентльменом.

Он заставил себя вновь обратиться к мыслям о том, что их окружало. Его глаза уже приспособились к темноте подвала, и он мог различать предметы и видеть стены – те, которые находились недалеко. Помещение, в которое они попали, было небольшим и почти пустым. Кроме того, Дауэр-Хаус находился с другой стороны. Любые подземные ходы должны были начинаться не здесь.

Найти дверь они смогли просто – ощупью продвигаясь вдоль стен. Через минуту они уже стояли в просторном коридоре. Дафна беспокойно поглядела вверх, словно у нее было ощущение, что потолок давит на нее своей тяжестью. Адриан не мог винить ее за это, особенно сейчас, во мраке и холоде. Он довольно долго не трогался с места, пытаясь сориентироваться, а затем направился к тому концу дома, который был ближе к зданию пансиона.

Коридор оканчивался длинной камерой, вдоль стен которой были расставлены дубовые бочки, наподобие тех, что заполняли погреба в Дауэр-Хаусе. Высоко под потолком располагались многочисленные окошки, благодаря которым видимость здесь была получше. Дафна наткнулась на полку, и раздалось дребезжание потревоженных бутылок. Вино, догадался Адриан. Если вход в туннель действительно открывается отсюда и если им пользуются, его должно быть легко найти.

Однако прошел час, и Адриан признал свое поражение – по крайней мере, временно.

Дафна поднялась с того места около одной из бочек, где она, стоя на коленях, ощупывала доски.

– Я думала, это будет сразу видно, – разочарованно шепнула она. – Если кто-нибудь здесь ходит, то должны же оставаться какие-то следы.

– Правильно, – согласился Адриан. – Самое лучшее, что они могли бы сделать, это оставить проход открытым для нас.

Она вздохнула.

– Или поставить столб со стрелкой и надписью: «К подземному ходу – сюда», или что-нибудь в этом роде. Что будем делать дальше?

Адриан еще раз прошелся вдоль стен, хватаясь за края бочек, но не сумел ни отогнуть, ни повернуть ни одной детали.

– Если бы я сам не слышал голоса, я пришел бы к убеждению, что никакого туннеля нет. А так… – он замолчал.

– Вы могли ошибиться? – едва слышно спросила она.

– Это мог бы быть какой-то необычный акустический эффект, но… не думаю. Нет, я слышал голоса, и они шли из-за стены. – Он хлопнул рукой по последней бочке. – Путь сквозь стену существует, но мы пока просто не смогли его найти. Но я предполагаю, что нам все-таки легче будет вести поиски с нашей стороны; по крайней мере, там мы можем принести столько фонарей, сколько нам понадобится.

Она обвела взглядом сырую камеру, подняла глаза к потолку и поежилась.

– По-моему, нам лучше выбраться отсюда, пока нас тут не застали.

Двигаясь как можно осторожнее, он отвел ее назад, в помещение с открытым окном. Веревка висела там, где они ее ставили; пока их не обнаружили. Он ухватился за конец, нащупал первую петлю и просунул в нее ногу в сапоге. С помощью здоровой руки он подтянулся, всунул другую ногу в следующую петлю и подтянулся до подоконника. Затем он перекинул ногу за окно и выбрался наружу.

Когда он снова просунул голову в окошко, Дафна уже забралась в первую петлю и ждала, подняв руки. Он схватил еe за руку и помог подняться к следующей петле.

Она выбралась из окошка и отошла немного в сторону, чтобы поправить сбившуюся одежду. Адриан несколько мгновений смотрел ей вслед, а потом вытянул веревку и закрыл окно. С четвертой попытки ему даже удалось с помощью хлыста запереть задвижку. Двух-трех минут работы оказалось достаточно, чтобы разровнять веткой снег, который они утоптали; покончив с этим делом, он счел, что они не оставили никаких заметных следов своей незаконной экспедиции.

Довольный таким благополучным завершением, он счистил со штанов налипшие льдинки, повернулся к зданию школы – и оторопел. При свете звезд он отчетливо увидел фигуру, стоявшую на дороге; пелена, скрывающая эту фигуру, развевалась на ветру. Фигура не предпринимала ни малейших попыток спрятаться; наоборот, она расположилась на самом видном месте и, как казалось, вперилась взглядом в окна, словно чего-то ожидая.

– Это Луизин Монти! – воскликнула Дафна. – Кто, кроме него, позволил бы себе такую наглость! И как же он посмел, после того раза…

– Вероятно, у Луизы не было случая сообщить ему, что они попались, – предположил Адриан.

– Тогда сейчас самое подходящее время уведомить юных шалунов, что игра окончена. – Дафна двинулась вперед.

Она успела сделать лишь несколько шагов, когда Адриан перехватил ее и подтянул в укрытие, под защиту кустарника.

– Я не уверен, что это Монти, – шепнул он. – Этот посетитель как будто не пытается выманить кого-нибудь из дома.

Они наблюдали молча. Фигура приблизилась к окну, подергала его и перешла к соседнему.

– Он пытается пробраться в дом, – охнула Дафна. – Но… Я думала, что наш призрак пользуется для этого подземным ходом?

– Может быть, мы оказались у него на пути. – Адриан только сейчас обнаружил, что держит Дафну за руку, и отпустил ее. – Вот что, я хочу, чтобы вы подождали в доме у самой двери черного хода. Нет, не спорьте. Вы мне там нужны. Если он попытается зайти оттуда, вы можете закричать, чтобы предупредить меня.

– А что будете делать вы? – спросила она.

– Попробую последовать за ним, если он найдет другой путь в дом.

Он проводил Дафну к тыльной части дома и удостоверился, что она внутри и в безопасности, а затем поспешил возвратиться к фасаду. В первый момент ему показалось, что их призрак бесследно исчез, но потом заметил какое-то неторопливое шевеление у дальнего конца здания. Дух методично переходил вдоль фасада от одного окна к другому, очевидно, безуспешно. Адриан крался следом.

Однако он хотел перехватить посетителя, прежде чем тот доберется до двери, где ожидала Дафна. Он ускорил шаги и, добравшись до угла, увидел только, что с этой стороны дома никого нет. У привидения не могло быть никакого резона медлить; на этой стене было лишь несколько окон, во всяком случае, тех, до которых было легко добраться. Адриан пошел еще быстрее и заглянул за следующий угол.

Вот оно. Привидение продвигалось быстро и теперь приближалось к дверям черного хода – как будто именно сюда и стремилось. Когда Адриан бросился вперед, он услышал слабый щелчок поднимаемой щеколды. Дафна…

Он помчался со всей скоростью, на какую был способен, с ужасом ожидая услышать ее крик.

Никто не закричал. Произошло совсем другое: призрак остановился на крыльце как вкопанный. Адриан рванулся сквозь кустарник; призрак подпрыгнул, затем перемахнул через ступеньки крыльца и исчез в кустах.

Еще через минуту Адриан был уже рядом с Дафной, которая теперь стояла на крыльце, придерживая шаль под подбородком. Даже при свете месяца было видно, как она бледна. Он обхватил ее руками, привлек к себе, прижался щекой к ее волосам, а потом слегка отстранил ее от себя, держа ее за плечи, и всмотрелся в ее лицо.

– С вами все в порядке?

Она обратила к нему широко открытые, испуганные глаза.

– Я… да, конечно. Только… – она вздрогнула. – Это было так… так мучительно. Нет, – остановила она Адриана, когда он бросился вниз с крыльца. – Он… должно быть, сейчас он уже далеко. Не стоит за ним гоняться. Я… я хотела бы, чтобы вы проводили меня наверх.

Адриан сразу же вернулся. Должно быть, она не на шутку потрясена, если просит его отказаться от погони.

– На что оно похоже? – спросил он ее.

Она покачала головой.

– Это… Я не могу описать. Лица не было. Я… пожалуйста, я хочу забыть об этом.

Он нахмурился, но понял, что не может добиваться ответа, по крайней мере, сейчас. Он ограничился тем, что по мере сил постарался успокоить ее. Но только тогда, когда они двинулись вверх по лестнице, Дафна перестала дрожать.