Вечер «для друзей» сенатора Хааса оказался пышным приемом, на котором, как успели сразу же заметить Шейла и Касси, они были не единственными представителями прессы.

– Черт, ну и сукин же сын этот Меллон, – сказала Шейла, расплатившись с таксистом. – Он, наверное, рассчитывал, что мы будем писать кипятком, когда все это увидим. Вон, погляди, машина ребят с Пятого канала. Я бы собственными руками задушила этого ублюдка…

– Да наплевать на него! – ответила Касси. – Нам же лучше. Мы сможем повнимательней понаблюдать за сенатором. Посмотрим, как он живет, какие у него вкусы.

– Какие у него вкусы, Гарви тебе уже сказал, – расхохоталась Шейла собственной шутке. – А вот где этот парень хранит документы, хотелось бы разузнать…

– Ну, так далеко заходить не нужно…

– Ты имеешь в виду, так далеко, чтобы попасться? Но послушай, если я случайно обнаружу список тех, с кем он сотрудничал в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году, то чем я виновата? Да, ладно, не волнуйся, – добавила Шейла, увидев, что Касси испугалась. – Я не такая дура, чтобы лезть на рожон.

– Хочется верить.

Даже издалека было заметно, что в доме намечается шикарный прием. Вся лужайка была застелена огромным ярким зелено-белым в полоску ковром, доходившим до самых дверей. Двор выглядел поистине сказочно благодаря вазам со свежей геранью, плющу, увивавшему стены, и горящим крошечным лампочкам. Слуги в белых костюмах открывали дверцы машин и помогали гостям выйти.

Войдя внутрь, Касси и Шейла попали в вестибюль с высоким потолком, умело украшенным композициями из цветов и гирляндами лампочек. Просторный коридор вел прямо в задний дворик, где играл оркестр-диксиленд. Хотя в доме было полно народу, по шуму, доносившемуся с заднего дворика, можно было догадаться, что настоящее празднество происходит именно там.

– Мэр здесь. И его жена тоже, – прошептала Шейла Касси, пока они шли по коридору навстречу музыке. – А она, как известно, не особенно любит появляться на людях. Значит, наш многоуважаемый сенатор пользуется ее расположением.

– Если не ошибаюсь, это издатель «Ньюс»? – Касси кивнула Шейле на группу так хорошо одетых людей, что они выделялись даже здесь.

– Да… о, Боже! Да тут еще и Магнус, – вздохнула Шейла.

– Идем быстрей. – Касси взяла Шейлу под руку. – Не забывай, мы здесь, чтобы выяснить что-нибудь новенькое. А этого мы всегда успеем увидеть.

– Не глупи, Касси, – ответила Шейла, выходя вместе с подругой в шумный дворик. – Я достаточно хорошо его знаю, чтобы понять, из-за кого он здесь, и…

– И?

– И это ты, крошка, – выдохнула Шейла.

– Но я никакого повода не давала ему…

– Да, нет, пойми меня правильно, я ни в коем случае не подозреваю тебя ни в чем таком, – успокоила ее Шейла, беря бокал белого вина с подноса у официанта. И обе девушки уверенно скользнули в толпу. На Касси, как всегда, было платье из гардероба Миранды – темное, с чуть заметным серебристым отливом. – Ты же не виновата, что так похожа на Миранду. Ты даже говоришь, как она. А уж коли ты наследовала от нее все, то не обессудь, что старый бабник Магнус также достался тебе по наследству. Не забывай, он считает, что ты во всем должна заменить Миранду – и в работе, и в…

– Что касается работы, это, по меньшей мере, странно. Я же только временно…

– А я говорю, что ты себя недооцениваешь, – перебила ее Шейла. Она попивала вино и наблюдала за танцующими парами. Шейла, убежденная в том, что на официальные приемы надо являться исключительно в черном, была сейчас в черном платье с пышной юбкой, которому, по ее подсчетам, уже исполнилось, наверное, года три, не меньше. Но в этом платье, в туфлях на высоченных каблуках и огромных серьгах она была неотразима. Хотя подруги были совершенно между собой не похожи, их объединяло то обстоятельство, что все мужчины провожали их долгим взглядом.

– Ты видела на прошлой неделе сюжет со Сьюзен Диаборн? – продолжала Шейла. – Это же полный мрак! А ты – ты новое лицо. Даже Мак так считает. Он сам мне вчера об этом сказал, – добавила она, заметив по выражению лица Касси, что та ей не верит. – Чего тут удивляться? Ты же такая интересная, у тебя такой живой взгляд… к тому же ты сестра Миранды, а это не может не привлечь зрителей. Кроме того, насколько я поняла, ты гораздо более въедливая, нежели Миранда. Так что это место рано или поздно все равно будет твоим.

– Но почему ты раньше мне не говорила ничего подобного?

– Да потому, что если кое-кто узнает о том, что мы с тобой затеяли… это будет конец.

– Ты боишься?

– Нет, Касс, мне бояться нечего. А вот тебе тогда не видать этого места как своих ушей. Понимаешь, ну что мне терять? Кто я? Никто. Меня же не звали на место ведущей телешоу при условии, что я буду послушной. А значит, мое послушание никому не нужно. И я буду делать, что захочу.

– Я тоже, – сказала Касси. – Я готова на все, лишь бы выяснить обстоятельства смерти Миранды. И мне кажется, я тебе уже не раз об этом говорила.

Шейла посмотрела на нее, прищурив яркие блестящие глаза, сквозь бокал с вином. И произнесла тост: «Ты моложе, чем Миранда, и сил у тебя побольше. Так что вперед!»

Еще полгода назад Касси чувствовала бы себя очень неловко на подобном светском рауте. Господи, насколько же уверенней она стала с тех пор! Теперь она с легкостью порхала среди этой толпы. Сама решала, к кому подойти, кому пожать руку, улыбалась дежурной улыбкой. У всех она как бы между прочим спрашивала: «Как давно вы знаете сенатора? Мы делаем о нем передачу и были бы счастливы, если бы вы согласились поделиться своими воспоминаниями…»

Касси старалась изо всех сил сделать вид, что ее больше всего интересуют шутки или истории из жизни сенатора. На самом деле это было не так. Задавая вопросы разным людям, она брала на заметку тех, кто не мог ей ответить ничего вразумительного и стремился поскорее от нее улизнуть. Тем временем диксиленд уступил место более современной музыке – такой громкой, что Касси уже не могла расслышать собственного голоса. А потому направилась к дому. Но тут кто-то взял ее за локоть.

– Вы танцуете? – Это был Джеффри Меллон. Он разоделся сегодня как никогда.

– Музыка не по мне, – ответила Касси.

– Ну и хорошо. На самом-то деле я хотел с вами побеседовать, – сказал он добродушно. – Пойдемте. – Он пропустил ее вперед.

– Великолепный прием! – изобразила восторг Касси, когда они вошли в дом. – Как жаль, что нет нашей съемочной группы. Можно было бы отснять потрясающий материал.

– Очень сомневаюсь, – ответил Джеффри, включая свет и входя вместе с Касси в устланную коврами комнату. – Налогоплательщикам совсем не нравится смотреть, как другие проедают и пропивают их денежки.

– Резонно, конечно, – согласилась Касси, – но тогда ответьте мне, зачем здесь ребята с Пятого канала?

– Я очень боялся, что вы их заметите, – усмехнулся Джеффри и провел ее в следующую комнату. В огромной, с деревянным потолком и огромным камином, комнате витал какой-то мужской дух. Две стены были заняты громадными – от пола до потолка – книжными шкафами, на третьей висело бесчисленное множество фотографий, а на четвертой – восемь металлических шкафчиков с ящичками.

– И поэтому хотел переговорить с вами наедине. Присаживайтесь, Касси. – Он указал ей на одно из кресел, стоявших подле камина. – Хотите что-нибудь выпить?

– Только если за компанию с вами.

– Я вообще не пью, – ответил он, облокачиваясь на спинку кресла. Она подумала о том, что он хочет смотреть на нее во время разговора сверху вниз в буквальном смысле слова. Он и впрямь поглядывал на нее как-то свысока. – Я уже достаточно насмотрелся, как алкоголь действует на человека.

– Вы имеете в виду какого-нибудь конкретного человека? – ехидно спросила Касси. Не выдержав того, что он над ней «нависает», она встала и подошла к стене с фотографиями. Фотографии относились к самому разному времени и все вместе отражали тридцатилетний путь Хааса как политического деятеля. На одной сенатор был сфотографирован в Овальном кабинете рядом с Кеннеди: оба улыбались широко и радостно. Другая, в золотой рамке, была сделана пятнадцать лет назад: на ней сенатор пожимал руку ослепительному Джимми Картеру. Судя по некоторым снимкам, Хаас много общался со звездами Голливуда: вот он с Джейн Фондой и Томом Хайденом в семидесятые годы, а вот с Мэрил Стрип и Деброй Вингер в конце восьмидесятых.

– Я думаю, мы можем поговорить начистоту, Касси, – сказал Меллон. – Я не хуже вас знаю, что Тони иногда злоупотребляет этим делом. Но его можно понять: он сейчас в напряжении, ведь предвыборная кампания забирает столько сил и нервов.

– Можете его не оправдывать. В любом случае я не допущу, чтобы он появился нетрезвым перед зрителями.

– Конечно, я верю вам, – ответил Джеффри миролюбиво, – но поймите, я знаю сенатора лучше, чем вы, и поэтому мне лучше знать, где и как нужно снимать сенатора.

– Что вы имеете в виду?

– Вы, наверное, уже успели заметить, что я стараюсь держать ваши съемки под контролем. И вас, должно быть, это стало раздражать. Но, поверьте, это необходимо. Вы, конечно, в курсе, что всякие фанатики начали распускать слухи, будто Тони расходует на свою предвыборную кампанию слишком много денег.

– Руфи Нестер – либеральная демократка, – ответила Касси, поворачиваясь к нему, – едва ли ее можно назвать фанатичкой.

– Ваши слова лишь означают, что вы гораздо более наивны, чем я думал. Нестер хочет потопить сенатора только ради того, чтобы самой пролезть в Сенат. Но я не допущу, чтобы она въехала в Сенат на горбу у Тони.

– Вы так решили? – спросила Касси, вновь глядя на фотографии. Она рассматривала снимок, на котором сенатор был в окружении команды «Метс» во время международного чемпионата 1986 года. Он весело смотрел из-под козырька бейсболки и улыбался, но уже на этой фотографии было заметно, как пьянство и возраст исказили его некогда очень красивое с правильными чертами лицо. – Знаете, мне иногда кажется, Джеффри, что вы слишком много на себя берете. Вы уже все за сенатора решили. А если он не победит на выборах? Если он вообще захочет уйти в отставку?

– Повторяю вам, я отлично знаю Тони. Ему сейчас чуть больше шестидесяти, и я уверен, что он еще, по крайней мере, лет двадцать не захочет выйти из борьбы и не сдастся. – Его тон был настолько фальшивым, что Касси только удивлялась, как ему удается произносить все это с невозмутимым видом.

– А какую роль будете играть вы? По-моему, из вас самого вышел бы неплохой кандидат.

– Вы мне льстите. – Джеффри подошел к ней почти вплотную. – Я всего лишь вторая скрипка.

Вернее, я тот режиссер, который не любит показываться на сцене. Мне нравится закулисная жизнь: подготовка проектов и тому подобное.

– То есть вы любите быть королем, не будучи им? – спросила Касси, с интересом рассматривая снимок, сделанный, видимо, в семидесятые годы. Лица двух мужчин, с которыми был сфотографирован Хаас, показались ей очень знакомыми, но она не сразу поняла, кто они. Джеффри подсказал:

– Это Вэнс Магнус. – Он указал на высокого, загорелого, улыбающегося мужчину, одетого в костюм-тройку. Он стоял слева от Хааса. Как и у Хааса, на этом снимке у него были довольно длинные волосы, но, в отличие от Хааса, Магнус обладал способностью быть элегантным даже с самой немыслимой прической.

– А это кто? – спросила Касси, всматриваясь в бородатого мужчину, стоявшего справа от Хааса. Во взгляде этого человека было что-то демоническое; Касси казалось, что он смотрит с фотографии прямо на нее.

– Неужели не узнаете? – рассмеялся Меллон. – Да это же Джесон Дарин, ваш зять. В семидесятые годы они трое были, что называется, закадычными друзьями.