– Ну, поди сюда. Чего это ты так перепугалась?

– А как я должна реагировать, когда на меня направлен пистолет? – Злоба придала Касси храбрости. – Испугаешься тут.

– Мне просто очень нужны эти документы, дорогая моя, вот и все. Отдай мне их, и поедем домой. Заодно по дороге побеседуем.

– Я не собираюсь тебе их отдавать. Миранда оставила их мне.

– Ах, вот оно как! Значит, ты еще глупее, чем я думал. Ну, да ладно, в любом случае нам нужно отсюда выбираться. – Кивком головы он указал на лестницу: – Ты пойдешь первой.

Дрожа от страха, она направилась к лестнице, прижимая к груди конверт. Он следил за каждым ее движением – с пистолетом в правой руке и фонариком в левой. Прежде чем подняться по ступенькам, она на мгновение остановилась.

– Как ты узнал, что я здесь? – вырвалось у нее.

– Знаешь, дорогая моя, сейчас не та ситуация, чтобы ты задавала мне вопросы. Здесь вопросы задаю я. И командую тоже я. Так что, если я прошу тебя отдать мне эти бумаги, то лучше тебе это сделать как можно скорее.

С презрительной усмешкой Касси протянула ему конверт.

– Ну, так-то лучше! А теперь наверх, – скомандовал он. – Быстро!

Она поднялась, но очень медленно, так как едва передвигала ноги. Сердце бешено стучало. Сколько раз говорила она себе, что расследование смерти Миранды может оказаться делом крайне опасным, а все же почему-то не остановилась. Наверное, потому, что в глубине души – несмотря на банковские счета, заметку в газете и свидетельство о смерти – она так до конца и не верила, что эти люди способны на такое. Дуло пистолета перед глазами разорвало туман ее сомнений. Оружие всегда сразу проясняет ситуацию.

Магнус… Как отважилась она бросить ему вызов, задавать разные дурацкие вопросы? Она же понимала, что она – ничто в сравнении с ним. У него есть власть, а значит, он всегда прав. И вот теперь ее жизнь оказалась в его руках уже в буквальном смысле слова. Неужели он убьет ее? Неужели он убил Миранду? Она должна добиться от него правды. Пусть он убьет ее, но прежде она должна знать правду. Чувство долга придавало Касси силы. Подойдя к двери, она увидела, что на улице уже началась настоящая буря: дверь в подвал скрипела так, словно в следующий момент должна была слететь с петель; ветер гнул деревья, срывал с них последние листья.

– Дождь пошел, – пробормотала Касси. – У меня есть ключи от дома. Быть может, мы переждем там? – Она протянула ему связку ключей.

– Ты, наверное, надеешься, что дом подключен к сигнализации и приедет полиция? – усмехнулся Магнус. – Напрасно, моя дорогая. Это не так.

Она хотела, было ответить, что и без него прекрасно знает, что к сигнализации подключены только ворота и калитка, но вовремя сообразила, что не стоит. Пусть считает, будто он ее перехитрил.

– Просто я ужасно продрогла, – ответила Касси. – Мы могли бы хоть выпить немного бренди.

– Неплохая идея, – усмехнулся Магнус. – Давай-давай пошевеливайся! Пройдем на кухню и сразу же разожжем там камин, чтобы ты могла согреться. Я даже знаю, чем мы его растопим, – расхохотался он, явно довольный собой.

Он терпеливо дожидался, пока она найдет нужный ключ. Она ужасно нервничала, пальцы, покрытые холодным потом, тряслись и плохо слушались.

– Итак, девочка, – сказал он, когда дверь, наконец, открылась. – Включай свет. Выключатель слева.

– Он не зажигается, – ответила Касси. – В подвале ведь тоже не было света. Наверное, его отключили из-за шторма.

– Наверное, – буркнул Магнус. – Впрочем, это к лучшему. А то, не дай Бог, соседи заметят, что в доме кто-то есть. Давай, иди по коридору, кухня слева.

В кухне пахло чистотой и достатком: дорогим деревом, полированной мебелью, засушенными цветами.

– Ну-ка, пойди поищи… – Магнус посветил кругом, и Касси увидела блестящие стекла буфетов и светло-коричневую кухонную мебель. – Вон там, в кладовке, вместе с прочим серебром должны храниться подсвечники со свечами.

Под пристальным наблюдением Магнуса Касси достала подсвечники, зажгла в них новые свечи и протерла полотенцем два стаканчика для бренди.

– Напитки в баре в столовой, – сообщил Магнус, когда она поставила все это на поднос. – Дальше по коридору. Ты пойдешь туда первой. Но учти, что я слежу за тобой, и стоит тебе дернуться…

– Я не собираюсь дергаться, – послушно заявила Касси.

В столовой он велел ей сесть на стул, а сам достал бутылку бренди и налил себе и ей. Потом вновь направил на нее дуло:

– Ну-ка, вставай. Ты вообще в состоянии разжечь огонь в камине?

Камин в этой просторной комнате с дубовым потолком и песочного цвета стенами был встроен глубоко в стену.

– Когда-то я была неплохим герлскаутом, – бодро ответила Касси, стараясь скрыть от него свой страх. Она опустилась на колени перед камином, достала из сумочки вчерашнюю газету, чиркнула спичкой.

– Какая трогательная картина! – воскликнул он с издевкой. – Какие мы скромненькие, послушненькие! Ах, Касси, Касси, а я возлагал на тебя такие большие надежды! На кой черт тебе было губить свою столь блистательно начавшуюся карьеру? Ты же понимала, чем рискуешь…

– Она моя сестра, и мой долг – выяснить, что с ней случилось.

– Долг? Да разве она когда-нибудь сделала бы для тебя что-то подобное? Ты никогда не была ей нужна – до самого последнего момента, пока вдруг ей не понадобилась до зарезу твоя помощь.

– Ты ничего не знаешь, – пробормотала Касси, которую больно ранили его слова. Она до последней минуты надеялась, что Миранда все-таки ее любила.

– Да, все знаю! Миранда сама мне сто раз об этом говорила. Я не так глуп, но главное – наблюдателен, а твоя сестра, Касси, много лет входила в сферу моих интересов. Я знал о ней все. И во многом находил ее столь привлекательной потому, что она в чем-то очень походила на меня: она была такой же эгоисткой.

Касси, в конце концов, справилась с огнем, сухие ветки зашлись пламенем.

– Но ты был настолько неэгоистичен, что любил ее, – сказала Касси, наблюдая за огненными языками.

– Ну да, – согласился Магнус, протягивая ей стакан бренди. – Ты права, я любил ее. А она меня, к сожалению, нет. Ты знаешь, что Миранда брала от жизни то, что ей было нужно. А когда что-нибудь получала, у нее тут же пропадал к этому интерес. Так было с Джесоном, со мной, даже с бедной крошкой Хивер. Чем больше мы для нее делали, чем сильнее ее любили – тем равнодушнее она становилась. Но Джесон был недурак.

– Что ты имеешь в виду?

– Он отпустил ее. Фактически бросил, хотя и соблюдал внешние приличия – хотя бы ради Хивер. Он позволил Миранде жить так, как она хочет. И только я был таким дураком, что…

– Но ведь когда любишь, трудно рассуждать здраво. Это ведь что-то вроде безумия, не так ли?

– Да, ты права! Я был словно безумный, но ничего не мог с собой поделать. И она это прекрасно понимала. Она находила это… забавным. Я, в конце концов, сделался для нее чем-то вроде игрушки, шута. Она относилась ко мне, как к вещи, правда, не менее необходимой, чем, например, зонтик. – Магнус расхохотался и опрокинул залпом стакан.

– У нее появился новый любовник?

– Да нет, – задумчиво ответил Магнус. – Просто перестал быть ей интересен я. Она разочаровалась постепенно даже в той светской жизни, которую я ей обеспечил, поняла, что все это пустое… Нет, никакого нового любовника не было. Но я не сразу это понял, ведь она тщательно старалась убедить меня в том, что он есть. Даже рассказывала мне разные интимные подробности… Ужасно! Она частенько жаловалась, будто он невнимателен к ней. Я даже уж начал было думать, что она относится к нему, так же, как я к ней.

– Может быть, она все-таки любила Джесона?

– Какая же ты наивная, – грустно улыбнулся Магнус. – Ты так не похожа на свою сестру.

Он налил себе еще бренди и, глядя на огонь, стал пить его маленькими глоточками.

– Нет, все гораздо сложнее. Видишь ли, в лексиконе Миранды не было слова любовь. Было слово контроль. Ведь любовь – это всегда зависимость, а она не выносила людей, которые могли противостоять ей, стремились ею манипулировать. Если бы кто-нибудь из ее коллег на телевидении – редактор, режиссер или оператор – попытался ей перечить, она бы сожрала его с потрохами. Но Джесон был ей не по зубам.

– Но она могла с ним разойтись…

– Мы не раз говорили с ней об этом. Я даже, как последний идиот, хотел жениться на ней, я предлагал ей все, что она хочет. Но я уже сказал, она всегда хотела невозможного. И на этот раз она возмечтала подчинить себе Джесона.

– Но Джесон сам уверял меня, что, несмотря на все, был ей предан.

– В том-то и дело. Ей не в чем было его обвинить. Напротив, это она не умела быть ему верной. Но Джесон давно ее разлюбил. И она не могла, конечно, простить ему этого. И тогда она и решила его уничтожить, потопить.

– С помощью сенатора Энтони Хааса, – пробормотала ошеломленная Касси. – А откуда она обо всем узнала?

– Я сам рассказал ей.

Касси даже рот открыла от изумления.

Он в раздумье вертел в руке стаканчик, рассматривая отражавшееся в нем пламя:

– Смешно, не правда ли? Да, я сказал ей. Мне надоело, что она все время им восхищается. Я хотел, чтобы она поняла: он такой же, как все, ничем не лучше меня. Мы пошли с ней во «Времена года», в самом начале января, чтобы слегка отпраздновать Новый год, и она только и делала, что говорила о нем. Как он разыгрывал под Новый год из себя примерного отца и любящего мужа. И я сказал ей только: он может прикидываться хоть святым, но рыльце-то у него в пушку. Я знал о тех деньгах, что Джесон отстегивал Хаасу, взял и ляпнул ей. Ты бы видела, как загорелись ее глаза… Ни о чем другом она уже не могла больше говорить. И только потом я понял, какую роковую ошибку совершил.

– Ошибку, потому что она, в конце концов, узнала о твоих собственных делах с Хаасом?

– Ну, да, – ответил Магнус, разглядывая конверт. – Она хотела потопить Джесона, но тот непременно утянул бы за собой в омут и меня. Иначе быть не могло.

– Этого я как раз и не понимаю, Вэнс, – сказала Касси, осмелев. – Зачем тебе понадобилось платить деньги Хаасу? Неужели у тебя было недостаточно денег и связей, чтобы пробиться самому?

– А неужели, моя милая, – передразнил ее Магнус, – ты этого не поняла? Признаться, я был более высокого мнения о твоих способностях разведчика. Правда, Миранда тоже так этого и не поняла. Ну что ж, давай теперь вместе посмотрим, какой ответ нам дадут на твой вопрос эти документы.