В воскресенье вечером Мэг начало казаться, что гости никогда не уйдут. Прошлой ночью она плохо спала, а следующий день, как и все домочадцы, провела на ногах. Она добросовестно работала по дому и делала то, чем обычно занималась Ларк. Утром, в церкви, Франсин объявила о смерти Этана, попросила помолиться за его душу и помочь скорбящей семье, кто чем сможет. Оказалось, что помощь выражалась в основном в подношениях пирогов и сладостей, которые гости сами же и поедали.

Во второй половине дня визитеров стало еще больше. Приезжали новые люди и несли новые подносы с печеньем, а Мэг следила за тем, чтобы все было разогретым и стояло на столе в комнате. Когда подносы пустели, она приносила из кухни следующую порцию. Казалось, труд невелик, но от Мэг это требовало больших усилий. К тому же Ларк избегала ее, обращаясь за моральной поддержкой к Франсин, Жанин, словом, к любому чужому человеку, только не к сестре.

Позже Эйб увез Ларк на встречу с полицейскими. Жанин помогала Мэг кормить девочек на кухне. Но они почти ничего не ели. Франсин заняла место хозяйки и приветствовала вновь прибывших со спокойствием, которое очень раздражало Мэг. Разговор зашел о мельнице, о самом происшествии. Когда Мэг ставила очередную партию тарелок в посудомоечную машину, она услышала обрывки фраз, доносившиеся из холла.

— Кровь была повсюду!

— Бедный старина Том! Раньше он имел дело только с дорожными происшествиями, не больше.

— Его помощник Воберг сказал, что Том вызвал помощь из штата.

— Да, я видел полицейские машины возле мастерской.

Ларк с Эйбом вернулись в половине девятого. Ларк поднялась к девочкам, а Эйб пришел к Мэг на кухню.

— Я не знаю, каким чудом Ларк еще держится, — сказал он, наливая себе кофе. Эйб выглядел усталым, под глазами у него были круги. — Хадлсон встретил нас приветливо, но детективы из штата крайне щепетильны. Они уже заняли все свободные кабинеты в полицейском отделе.

— Зачем? — спросила Мэг. — Все уже знают, что Этана убила Люсинда.

— Это дело об убийстве, Мэг, — объяснял Эйб. — Независимо от обстоятельств смерти, должно быть проведено расследование. А в таком маленьком городе для этого нет ни специалистов, ни оборудования. Делом будет заниматься особый отдел. Вызвали специально обученных детективов. Они уже опечатали мастерскую.

— Да, я знаю, — сказал Мэг и устало повернулась к раковине. Потом она задала вопрос, который давно ее беспокоил. — Ты видел Люсинду? С ней кто-нибудь говорил с тех пор… как это случилось?

— Они забрали ее в больницу, в Монтвиль, — ответил Эйб, поставил кружку с кофе на стол и взял полотенце, чтобы помочь ей с посудой. — Насколько я понял, девчонка еще не пришла в себя. Она сильно обожгла себе руки. Том сказал мне, что она была «под градусом», когда они ее взяли.

— О боже, Эйб, — сказала Мэг со вздохом, облокотившись о раковину. — Я так… так…

Когда Эйб обнял ее, Мэг почувствовала, что должна дать волю чувствам, терзавшим ее все весь день. Она заплакала. Эйб подвел ее к столу, придвинул стул и сам сел рядом. В самом центре круглого, деревянного стола несколько лет назад Этан и Ларк вырезали свои инициалы и сердце, а когда девочки научились писать, им тоже разрешили написать на дубовой столешнице свои имена. Достав платок, Эйб протянул его Мэг. Она прочитала вырезанное по дереву неровными буквами имя «БРУК» и снова печаль захлестнула ее. Убийство Этана было больше, чем потеря одной жизни, — его дочери никогда больше не будут такими невинными. То, что произошло, навсегда изменит беззаботную девочку, которая нацарапала на столе свое имя. А Люсинда окончательно потеряет надежду обрести любовь и понимание, в которых она так нуждалась.

— Ты в порядке? — спросил Эйб, убирая волосы, чтобы было видно ее лицо.

— Не совсем, — ответила Мэг. Ей хотелось поговорить с Эйбом, рассказать ему о том, какой виноватой она себя чувствует и как сожалеет о случившемся. Он всегда умел ее выслушать, открыто и беспристрастно. Она сидела напротив него и думала, с чего начать.

— Все обвиняют Люсинду. Я слышу большую ненависть в их голосах. Неужели я единственная, кому ее жалко?

— Все жители города очень расстроены, — сказал Эйб, — они думают о себе, о том, какую опасность представляла собой Люсинда. Со временем они успокоятся.

— Надеюсь, что так. Я весь день слушала, как Франсин говорила о терпении и прощении. В душу закралось чувство, что… мне неудобно говорить об этом. Мне кажется, она слишком спокойно восприняла известие о смерти Этана и о том, что его убила Люсинда.

Эйб отклонился на стуле и скрестил руки на груди. Даже когда он был во фланелевой рубашке и джинсах, было понятно, что он не местный. У него была модная прическа, а кожа — ровная и светлая, как у всех, кто работает в офисе. И вел он себя, как человек, который знает себе цену.

— В этом городе не все относились к Этану и Ларк так, как ты.

— Что ты хочешь этим сказать?

— В маленьком городе много чего происходит, и ты не можешь видеть все, приезжая сюда только на выходные. Этот город похож на картину Нормана Роквела, правда? Все такие доброжелательные… Совсем не такие, как жители большого города. И невольно начинаешь думать, что здесь люди намного приветливее, лучше, чем в других городах. Не обманывай себя, Мэг. Люди везде одинаковы.

— Они завидовали Этану? Его успеху?

— Завидовали, может быть… но… — Этан подумал, прежде чем сказать. — Слушай, уже поздно. Мы все устали. Я постараюсь разогнать толпу, а вы с Ларк идите спать.

— Подожди, Эйб, — Мэг коснулась его руки. Она колебалась минуту, вглядываясь в его усталое лицо. Со своими проблемами она может повременить. — Ты пытаешься объяснить мне что-то, чего я никак не могу понять?

— Просто будь осторожна, следи за своими поступками и словами. Тут могут говорить… ты можешь услышать то, что тебе не понравится. Помни, это не твой город, Мэг. Это не город Люсинды. И даже в каком-то роде Ред-ривер никогда не был городом Этана. Скорее всего, для коренных жителей он навсегда остался «приезжим». — Эйб встал. — Поговорим завтра.

Франсин, что не удивительно, ушла последней. Ларк проводила ее до двери, и Мэг видела, как они обнялись. Франсин что-то прошептала на ухо Ларк и еще раз ее обняла.

— Спокойной ночи, Мэг, — сказала Франсин, застегивая молнию куртки. — Ты была невероятно сильной.

Ларк закрыла за ней дверь. Прошлой ночью она уснула, приняв успокоительное. Сегодня у нее был сумасшедший день: дети, посетители, бесконечные звонки, полиция.

Сейчас, впервые после убийства Этана, сестры оказались лицом к лицу. Они устроились в гостиной у камина, в котором догорали угли. Ларк села, подогнув ноги, на диване, а Мэг опустилась рядом в деревянное кресло-качалку. Младшая сестра казалась спокойной, но когда она убрала волосы от лица, Мэг поняла, что она дрожит.

— Длинный был день? — сказала Мэг.

— Да, ужасный, и одновременно прекрасный, как ни странно. Все были такими внимательными, открытыми. Рядом со мной, с нами, те люди, которые редко проявляют свои чувства. Франсин сказала, что это было облегчением для всех.

— Облегчением? Смерть Этана? Не могу поверить, что ты на самом деле так думаешь.

— Не указывай мне, что я должна думать! — Хотя слова были колкими, голос остался ровным и спокойным, как будто Ларк выдала заученную фразу. — Я стараюсь справиться с этим… злом… с любовью. Я сдерживаю ярость, чтобы она не захлестнула меня. Чтобы не завязнуть в том горе, которое мне причинили. Мой семье. Я хорошо понимаю, о чем мы говорим.

— Я сожалею.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказала Ларк. — Я могу представить, как, должно быть, ужасно себя чувствуешь ты. Но я не хочу ничего слышать. Не хочу знать о твоих чувствах. Или о том, что произошло между тобой и Этаном.

— Так Этан все же рассказал тебе, — сказала Мэг, чувствуя, что подтвердились ее опасения насчет Ларк. Еще вчера, когда она обнимала сестру, было понятно, что отношения между ними не будут такими, как раньше. Ларк отвернулась, стянула с дивана шерстяное покрывало и укуталась в него.

— Этан сказал тебе, что у нас с ним ничего не было? — спросила Мэг, стараясь помочь сестре справиться с болью и унижением, причиненными супружеской изменой. — Я до сих пор не понимаю, что с ним происходило. Может быть, виной всему кризис среднего возраста или нездоровая фантазия.

— Его задело то, что издательство купило мою книгу, — сказала Ларк. — Он не смог бы принять мой успех. Таким образом он пытался самоутвердиться. Я думаю, все предельно ясно.

Если бы это было так, думала Мэг… Ведь Этан начал приставать к ней еще до того, как узнал о книге. Но сейчас было неподходящее время разубеждать Ларк, надо было обсудить другие вопросы. Но Мэг все же решила, что раз уж Ларк должна когда-то узнать правду, нельзя, чтобы она продолжала выдумывать свою реальность. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Наверное, — спокойно сказала Мэг, качаясь в кресле. — Но у него точно были серьезные проблемы, с которыми он не мог справиться. Я была слишком шокирована его поведением, чтобы хоть как-то ему помочь.

— Ты не должна была помогать, — сказала Ларк резко. — Я не хотела об этом говорить, но, думаю, сейчас самое время. Я знаю, что мой муж… — она запнулась, и Мэг заметила, что у нее трясутся руки. Сестра поглубже закуталась в плед. — Мой муж был невероятно привлекательным. Женщины вешались ему на шею. Но я и не думала, что ты, моя сестра…

— О чем ты говоришь? — Мэг перестала раскачиваться.

— Что у тебя были чувства к Этану, — сказала Ларк, уставившись на огонь. — Я не знаю, почему я так удивилась, ведь он такой обаятельный! А ты одинока, ты была так расстроена…

— Замолчи сейчас же, — сказала Мэг, вставая. — Я никогда не думала отвечать на чувства Этана взаимностью. Он говорил тебе об этом? Да что же он сказал тебе?!

— Пожалуйста, Мэг, — Ларк встряхнула головой. — Не кричи. Дети… — Она подобрала ноги к груди. — Этан был мужчиной, к которому женщины так и тянутся. Я знаю, я годами за ним наблюдала. Для меня это никогда не было проблемой…

— Но для меня это проблема, — Мэг прервала ее снова и села рядом на диван. — Я не хочу, чтобы ты думала, что у меня были какие-то чувства к Этану, кроме сестринских.

— Все в порядке, Мэг, — сказала с грустью Ларк. — Это не важно по сравнению с тем, что случилось. Боже, Люсинда! Это не укладывается у меня в голове. Столько событий, — она замолчала. — Ты знаешь, что Люсинда украла у тебя деньги из шкафа, чтобы купить билет на автобус?

— Нет, я была слишком расстроена, чтобы…

— Она приехала в Олбани, — продолжала Ларк, — и позвонила мне со станции, чтобы я забрала ее. Это случилось через час после того, как вы с Этаном позвонили. Поэтому я уже знала, что произошло, когда ехала за ней. — Ларк отклонилась назад. — По дороге домой мы с ней откровенно поговорили. Смешно, но это был наш единственный нормальный разговор. Мы понимали друг друга. Мы обе решили, что все мужики сволочи. На них нельзя рассчитывать, всегда надо полагаться только на себя. Мы говорили… В общем, она не говорила конкретно про Этана. Я поняла, что она хочет уберечь меня от правды, и я была тронута. Я думала, что никогда не давала ей шанс, которого она заслуживала…

— Ты делала все, что могла, — Мэг пыталась переубедить сестру, но Ларк не давала сказать ни слова.

— Нет, подожди! Послушай. Все намного сложнее… намного хуже, чем ты думаешь. — Ларк сделала глубокий вдох, а потом медленно выдохнула и сказала: — Люсинда была беременна. Прошлой ночью, в тюрьме, у нее случился выкидыш. Об этом со мной хотели поговорить в полиции сегодня днем.

— О Боже!

— Да уж, — сказала Ларк, уставившись на потухший камин. — В такие моменты непонятно, есть ли Бог на небе. Разве Бог может позволить, чтобы все было так ужасно? Я говорила Франсин о том, что только ненависть поддерживает во мне жизнь. Я чувствую, что моя кровь, дыхание, я вся наполнилась яростью.

— Но как беременность Люсинды связана с убийством Этана?

Ларк промолчала.

— Ты же не думаешь, что… — Мэг не решалась закончить фразу.

— Да, я думаю, что, возможно, именно Этан был отцом несчастного малыша… Вспомни, он был ее отчимом, не настоящим отцом, а зная Этана… В любом случае, у них всегда были странные напряженные отношения. Она вела себя так, как будто ненавидит его, она демонстрировала это всеми возможными способами. У них была очень странная любовь-ненависть. За последние месяцы она стала такой агрессивной… Гормоны так и бушевали.

— Я не верю.

— Ты не знаешь, как все это было. Люсинда вела себя очень провокационно. Она выходила из ванной наполовину голая и постоянно поддевала его. Насмехалась над его самолюбием, над его… его мужественностью. Могу себе представить, как злился Этан и как он возбуждался. Бедный Этан, он не может сопротивляться… — Ларк на секунду закрыла глаза. — Вернее, не мог.

Но Мэг могла рассказать совсем другой сценарий. Она вспоминала Этана, которого она боялась, его грубость, внезапные вспышки эмоций. Она могла представить, как Люсинда бессознательно провоцировала его, а он терял контроль. Она вспомнила, как он грубо схватил ее, вспомнила чувство беспомощности, овладевшее ею, когда она поняла, что Этан гораздо сильнее. Мэг повезло, а что, если Люсинде — нет? Что, если Этан действительно изнасиловал ее? Мэг могла только представить, в каком отчаянии Люсинда потянулась за прутом…

— Ларк, послушай, — Мэг коснулась руки сестры, — между мной и Этаном ничего не было… но я достаточно натерпелась, чтобы понять, насколько он может быть агрессивным и…

— Я сказала тебе, что не хочу об этом слышать! — Глаза Ларк вспыхнули, и Мэг заметила в них скрытую ярость. Мэг всегда думала, что она знает свою сестру лучше, чем кто-либо другой. Они понимали друг друга без слов. За годы они отработали свой метод общения. Приподнятая бровь Ларк говорила Мэг больше, чем внушительный аргумент другого человека. Но сегодня, пытаясь оценить по взгляду сестры глубину ее печали, Мэг осознала, что из-за смерти Этана и всех предыдущих событий их отношения с сестрой коренным образом поменялись. Убийца нанес тяжелый удар, разрушил их связь, и их отношения больше не будут прежними. Мэг хотела быть с Ларк, разделить ее печаль, помочь излить душу, но почувствовала, что рядом сидит чужой человек.

— Я слишком нуждаюсь в тебе, чтобы ненавидеть, но именно этому чувству я готова уступить, — сказала Ларк. — Единственное, что меня удерживает, так это то, что ты совсем не понимаешь… не понимала наших с Этаном отношений.

Эти слова задели Мэг за живое.