Уоррен намекал, что у него есть некоторый опыт общения с женщинами, но Эвелин сочла, что он себя явно недооценивает, поскольку любовником оказался восхитительным. В тесном пространстве спального мешка он ласкал ее с такой всепоглощающей страстью, что Эвелин то и дело взлетала к вершинам блаженства. Но и она столь же щедро дарила себя, исполненная чувственного наслаждения и страстного желания ответить той же радостью, теми же восторгами, которые заставляли Уоррена стонать от наслаждения.

Потом оба провалились в сон, но уже светало, и когда примерно через час Эвелин проснулась, то, задохнувшись от изумления, обнаружила, что прижимается к обнаженному мужскому телу. Вспомнив, что произошло между ней и Уорреном, она широко открыла глаза. Уоррен продолжал спать, дыша тихо и ровно, и во сне казался беззащитным и уязвимым. Эвелин смотрела на него и думала, что подарила свою невинность мужчине, которого знала меньше суток. Но она ни о чем не жалела, поскольку душу ее переполняло счастье. Улыбнувшись, Эвелин тесно прильнула к Уоррену.

Он не открыл глаз, но через несколько секунд его язык уже ласкал мочку уха Эвелин. Волшебные мгновения минувшей ночи повторились вновь. Отдышавшись, Эвелин с радостным удивлением пробормотала:

– Господи, как я хочу тебя!

Уоррен удовлетворенно хмыкнул.

– Леди, я готов слушать это снова и снова!

Эвелин, положив голову на грудь Уоррена, снова уснула, осознавая, что ее посетили мгновения чистого и незамутненного счастья, какие редко бывают в жизни.

Когда она окончательно проснулась, утро уже было в самом разгаре, сквозь щели портьер пробивались бледные лучи солнца. От выпитого накануне виски у Эвелин еще слегка кружилась голова, во рту пересохло, но в целом настроение было отличным. Рука Уоррена по-прежнему лежала на ее плече, и Эвелин, нежась в его объятиях, стала перебирать в памяти недавние события.

Как много вместил в себя один день: встретились как смертельные враги, затем совершили длительное путешествие, в результате которого обнаружилась ужасная ошибка. Потом снегопад, авария, падение в реку и… вот это.

Эвелин пришло в голову, что она должна устыдиться своего поведения, но поймала себя на том, что не испытывает ничего, кроме огромного блаженства. Интересно, чувствует ли Уоррен нечто подобное? – подумала она. Не подлежало сомнению, что и он был захвачен страстью, но для Эвелин в ней было нечто большее: к ней пришло откровение. Она не была уверена, что Уоррен пережил то же самое. Когда Уоррен проснется, будет ли его лицо сиять радостью и удовлетворением, блеснут ли радостью его глаза, когда он найдет ее в своих объятиях, появится ли у него желание снова целовать и любить ее?

Эвелин даже покраснела от своих столь нескромных мыслей, оттого, что женская сущность так властно дала о себе знать.

Она попыталась представить, как сложатся их отношения по возвращении в Лондон. Уоррену, конечно, придется уговаривать тех своих сотрудников, которые попали в ее сети, но Эвелин не сомневалась, что он справится с этой задачей. Она с улыбкой вспомнила, как переменила о нем мнение, когда выяснилось, что не он был любовником Розалинды.

Интересно, изменила ли прошлая ночь его мнение о ней? Она понимала, что вчера вела себя далеко не лучшим образом. Мало того, что по ошибке приняла его за другого человека, так ее еще угораздило упасть в реку. У Уоррена были все основания оценивать ее не самым высоким образом, но, может, прошедшая ночь поможет ей реабилитироваться в его глазах? Оставалось лишь уповать на это.

Уоррен пошевелился, и Эвелин затаила дыхание. Он попытался повернуться, но, обнаружив, что его рука попала в ловушку, буркнул: – О черт, нет! – и, выдернув руку, сел. Эвелин впилась глазами в его лицо, но не обнаружила ни радости, ни желания, ни даже удовлетворения.

– Все пошло к черту! – рявкнул Уоррен, выбрался из спального мешка, даже не взглянув на Эвелин, и словно ошпаренный выскочил из каюты.

Несколько минут потрясенная Эвелин лежала, не в силах даже пошевелиться. Такого она не ожидала. И, хуже всего, она могла понять, что Уоррен может испытывать не самые лучшие чувства из-за их торопливой близости, но отвергать ее, Эвелин, полностью – это уж чересчур. Эвелин точно знала: им было хорошо друг с другом. Чувствуя себя предельно униженной, она, зябко подрагивая, торопливо натянула свитер.

– Эвелин? – возник в дверях Уоррен. – Ты проснулась?

– Да, – стараясь скрыть дрожь в голосе, ответила она.

– Я пойду искать помощь. Топливо кончилось, и дизель не работает, так что тебе лучше не покидать мешок, пока я не вернусь. – Не дождавшись ответа, он чуть повысил голос: – Хорошо?

– Хорошо, – вяло откликнулась Эвелин и закусила губу, чтобы не заплакать.

Господи, да чего же еще я ожидала? Сколько у него было таких случайных встреч, ночных приключений? Разве Уоррен не говорил, что я его совершенно не интересую, что он не притронулся бы ко мне, будь я даже единственной женщиной на земле? Нас сблизили обстоятельства: стресс, вызванный аварией и моим падением в реку, жажда тепла и уюта, алкоголь, наконец. Все это, вместе взятое, и толкнуло нас в объятия друг друга. Не стоит удивляться, что, проснувшись и поняв, что к чему, Уоррен разозлился. Эвелин прекрасно его понимала, поскольку всегда чуралась случайных связей.

Она отдернула портьеру и чуть не ослепла от сияния снега, который искрился алмазными блестками под яркими лучами солнца.

Отправившись на поиски своей одежды, Эвелин обнаружила ее развешанной на камбузе. Она тут же с удовольствием переоделась, мечтая об основательной порции черного кофе. Но пришлось ограничиться холодной водой, которая тоже пришлась кстати, поскольку позволила смочить пересохший рот.

Эвелин зашла в душ и, взглянув в зеркало, застонала: выглядела она ужасно. Кинувшись искать сумочку, вспомнила, что та покоится на дне реки. Чертыхнувшись, Эвелин попыталась расчесать спутанные волосы пальцами. Ну почему владельцы этого проклятого корыта все забрали с собой и не оставили хотя бы гребенки?!

Вернувшись в каюту, она прибрала ее, отнесла стаканы на камбуз и ополоснула их, затем вновь побрела в каюту. Спальный мешок она накинула на плечи, поскольку не смогла себя заставить снова залезть в него.

Лишь пару часов спустя, когда Эвелин начала маяться смутным подозрением, что Уоррен бросил ее на произвол судьбы, она услышала приближающиеся звуки автомобильного двигателя и кинулась на палубу. Из знакомой ярко-красной машины вылез Уоррен и заторопился к яхте.

Прыгнув на борт и увидев Эвелин, он скользнул быстрым взглядом по ее бесстрастному лицу и сообщил:

– Можно ехать. Трактор вытащил машину из кювета, она, к счастью, не пострадала. – Он полез за бумажником. – Придется оставить чек владельцу яхты на ремонт сломанной двери.

Уоррен спустился в каюту, а Эвелин спрыгнула на берег и направилась к машине, но, остановившись, оглянулась на яхту. На носу большими буквами было написано название судна. «Летучий голландец». Более чем подходит, с горечью подумала она. Призрак, привидение, химера, испарившаяся мечта. Но, имея дело с Уорреном, ничего иного и нельзя было ожидать.

Эвелин устроилась в машине, и вскоре к ней присоединился Уоррен.

– Я свяжусь с местной полицией и расскажу им, почему нам пришлось взломать дверь на судне, – сказал он. – Они дадут знать владельцу, и тот отремонтирует дверь. – Поскольку Эвелин продолжала молчать, Уоррен озабоченно спросил: – С тобой все в порядке?

– Да. – Она приложила немалое усилие, чтобы голос звучал легко и непринужденно. – Просто слегка проголодалась, вот и все.

– Как и я. Остановимся у первой же закусочной.

Возможность перекусить вскоре представилась. Уоррен взял себе большую порцию яичницы с беконом, а Эвелин предпочла ограничиться кофе и тостами. Первым делом она взялась за кофейник и, доверху наполнив чашку, залпом выпила горячую жидкость. Утолив жажду, вторую порцию она потягивала медленно, со вкусом.

– Похоже, ты здорово нуждалась в кофе, – заметил Уоррен.

– Пересохло в горле. – Помедлив, Эвелин призналась: – Я не привыкла к крепким напиткам.

– Да-да, конечно… Эвелин, что касается прошлой ночи, я…

– Как долго, по-твоему, нам придется добираться до Лондона? – торопливо перебила она, не желая даже вспоминать о прошедшей ночи. – У меня назначено несколько встреч, которые придется перенести.

В глазах Уоррена появилось отстраненное выражение.

– Зависит от состояния движения на дорогах. По моим прикидкам, не раньше середины дня.

Проглотив кусок тоста, Эвелин заговорила быстро и уверенно, стараясь скрыть владевшее ею смущение.

– Мне необходимо позвонить в офис. Какая-то мелочь у меня осталась, но, поскольку сумочка утонула, боюсь, мне нечем расплатиться за завтрак. И если ты соблаговолишь сказать, какую сумму оставил за ремонт двери, я компенсирую тебе часть денег, как только мы приедем в Лондон. Я…

– Почему ты прямо-таки рвешься расплачиваться? – перебил Уоррен.

Эвелин выразительно пожала плечами.

– Ну… заблудились мы из-за моей ошибки, и, не свались я в реку, не пришлось бы взламывать чужую яхту. Так что, естественно, я должна войти в долю. Так на какую сумму ты выписал чек?

Нетерпеливым жестом руки Уоррен прекратил обсуждение этой темы.

– Не пори чушь!

У Эвелин окаменело лицо, и она резко сказала:

– Я настаиваю. Если ты не хочешь сообщить сумму, мне придется…

Перегнувшись через стол, Уоррен схватил ее за руку и, интимно понизив голос, заявил:

– Мы стали так близки, что не имеет смысла спорить о такой ерунде.

Эвелин вырвала руку и с силой возразила:

– Мы не стали близки! – Обратив внимание, что окружающие с любопытством поглядывают на них, она поднялась. – Прошу прощения.

– Тебе нужны деньги?

Но прежде чем Уоррен потянулся за бумажником, Эвелин парализовала его возмущенным взглядом.

– От тебя мне ничего не нужно! – Развернувшись, она покинула кафе, стараясь сохранить максимум достоинства, насколько это позволяли мятая одежда и спутанные волосы.

Эвелин отдала бы что угодно за возможность нанять машину и избавиться тем самым от общества Уоррена, но без водительских прав и денег это было невозможно. Эвелин начала осознавать, каково полностью зависеть от мужчины, и пришла к выводу, что это состояние ей категорически не нравится.

Пришлось подождать, пока один из таксофонов не освободится, и лишь тогда Эвелин смогла дозвониться до офиса. Она надеялась поговорить с Мэган, но, по всей видимости, Грэхем дал указание телефонистке соединить Эвелин с ним напрямую.

– Ох… Привет, Грэхем, – растерянно сказала она, услышав его голос.

– Ради всех святых, где ты? Всю ночь и утро я пытался разыскать тебя. Даже позвонил твоим родителям, думал, ты к ним поехала.

– Нет, я… ммм… мне срочно надо было повидаться с сестрой, вот и пришлось отправиться в Йорк, но начался такой снегопад, что я была вынуждена остаться на ночь.

– Снегопад? В Лондоне и следа его не было.

– Грэхем, Йорк расположен намного севернее столицы, – не без раздражения напомнила Эвелин. – В общем, я возвращаюсь, но не знаю, сколько займет времени обратный путь. Кроме того, я хочу заскочить домой переодеться. И еще… – она поморщилась, предвкушая занудные расспросы, – я потеряла ключ от дверей. Мне нужен запасной, который у тебя.

– Потеряла ключ! – не обманул ее ожиданий Грэхем. – Силы небесные, как ты ухитрилась?

– Он был в сумочке, а она пропала. При встрече все расскажу, – заторопилась Эвелин. – Будь любезен, пошли нарочного с ключом к моей соседке, а я возьму у нее, ладно? Да, и еще: попроси Мэган отменить назначенные мною на сегодня встречи. Список у меня на столе.

– Хорошо. Когда ты все же планируешь вернуться?

– Э-э-э… около трех, – рискнула предположить Эвелин.

– Тогда тебе не имеет смысла сегодня являться в офис.

– Спасибо, но я хочу увидеться с тобой. Я должна… должна тебе кое-что рассказать.

– В таком случае жду.

– Спасибо, Грэхем, ты сущий ангел.

Он засмеялся.

– Всегда готов помочь леди в затруднительном положении – особенно тебе. Кажется, ты впервые обратилась ко мне за помощью.

Эвелин умолчала, что сделала это без особой охоты, хотя Грэхем, похоже, говорил искренне. Завершив разговор, она повернулась и в соседней будке обнаружила Уоррена.

– Надеюсь, задержка не нанесла существенного вреда твоим делам, – сдержанно сказала Эвелин, когда он догнал ее.

– Нет, но я не меньше твоего тороплюсь попасть в Лондон. Мне нужно как можно скорее встретиться кое с кем из своей команды, – многозначительно уточнил Уоррен.

Остаток пути они проделали в молчании. Уоррен сосредоточенно вел машину, хотя дороги уже были расчищены от снега, и чем дальше они продвигались на юг, тем меньше оставалось его следов на полях, изгородях, деревьях и крышах домов. Складывалось впечатление, что застигшего их снегопада и в помине не было, что они попали в приключение в какой-то далекой волшебной северной стране, которой на самом деле не существует.

У нее начала болеть голова, и Эвелин прикрыла глаза, решив, что все происшедшее имеет смысл воспринимать как сон, как фантазию. Это будет нетрудно, поскольку сегодня она расстанется с Уорреном и никогда больше его не увидит. Она сохранит в памяти лишь ощущение чуда, а продемонстрированную Уорреном по пробуждении неприязнь выкинет из памяти. Со временем все наладится, все будет хорошо, стала уговаривать она себя. Другим и вспомнить нечего, а мне есть что. Но тут же сама себе и возразила: а не слишком ли я молода, чтобы жить воспоминаниями?

Ей стало себя так жалко, что на глазах выступили слезы, и Эвелин поспешно отвернулась к окошку.

– Теперь уже недалеко, – бодро заметил Уоррен. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – солгала она. – Просто устала.

Когда замелькали предместья Лондона, Уоррен спросил, куда ее доставить, на что Эвелин сухо ответила:

– Высади меня где тебе удобно, до дома я доберусь на такси.

– Где ты живешь?

– Я же сказала, что…

– Слушай, Эвелин, перестань изображать страдалицу и скажи, где ты живешь! – прикрикнул на нее Уоррен. – У меня нет настроения участвовать в дурацких бабских играх.

– Останови машину, и я выйду! – потребовала оскорбленная Эвелин.

– Не глупи. Мы в нескольких милях от…

– Мне плевать, где мы. Просто остановись. Сейчас же!

Но Уоррен, как ни в чем не бывало, продолжал вести машину, даже стал насвистывать какой-то мотивчик. Эвелин отстегнула ремень безопасности и попыталась открыть дверцу. В салон хлынула волна холодного воздуха, оглушительно взревели клаксоны окружающих машин. Ослепленная яростью Эвелин собралась выскочить на ходу, но Уоррен, изловчившись, вернул беглянку на место и встряхнул так, что у нее зубы клацнули.

– Сумасшедшая, безмозглая девчонка! Способная только, черт возьми, делать глупости! Я доставлю тебя домой, слышишь?! – одной рукой держа руль, а другой тряся ее за плечо, орал он. – Я доставлю тебя прямо к дверям, чтобы ты больше не могла причинить вреда ни мне, ни себе и никому другому! Еще ни одной женщине не удавалось вывести меня из себя! – Для пущей внушительности он тряханул Эвелин еще раз и сквозь зубы повторил свой вопрос: – Итак, где ты живешь?

Эвелин обмякла на сиденье, голова у нее буквально раскалывалась, сил сопротивляться совсем не осталось. Она пробормотала адрес и закрыла глаза.

Когда автомобиль затормозил у ее дома, Эвелин торопливо выбралась из машины, но Уоррен успел догнать ее и, взяв под руку, угрюмо повел к лифту. Она хотела избавиться от провожатого, но, бросив взгляд на его лицо, поспешно закрыла рот.

Грэхем сдержал обещание и прислал ключ. Соседка, отдавая его, с неприкрытым любопытством осмотрела Уоррена и спросила у Эвелин, все ли в порядке.

– Да, все хорошо, спасибо.

Взяв ключ, Эвелин направилась к своим дверям и открыла их, затем неохотно повернулась к Уоррену.

– Будь здоров. Я чувствую себя виноватой, что попыталась нанести твоей фирме урон. Но видеть тебя я больше не хочу. – Она юркнула в квартиру и захлопнула за собой дверь.

Не позволяя себе впасть в депрессию, Эвелин торопливо наполнила ванну, вымылась и, перед тем как вызвать такси, чтобы ехать в офис, выбрала строгий костюм.

Стрелки часов показывали четыре пополудни, когда Эвелин появилась в офисе, но она предпочла не идти прямо к Грэхему, а предварительно разобраться с делами. Сотрудники покидали здание к пяти часам, и, когда все ушли, Эвелин зашла в кабинет шефа.

– Привет. Можно?

– Конечно. – Отложив ручку, Грэхем простер к ней руки. – Так что с тобой случилось?

– Боюсь, тебе это не понравится.

– Да? – насторожился он.

Помявшись, Эвелин сказала:

– Первым делом я должна сообщить тебе о Розалинде, но хочу получить обещание, что ты никогда ничего не расскажешь моим родителям. Розалинда тоже не должна знать, что ты в курсе дела.

– Обещаю. Догадываюсь, что у Розалинды какие-то неприятности.

– Были.

– Но почему я должен быть в курсе?

– Из-за ошибки, которую я допустила. – И, набрав в грудь воздуха, Эвелин выложила все.

– Что ты натворила! – Грэхем вскочил и, не веря своим ушам, в ужасе уставился на Эвелин. – Ты уволокла семь человек из одной фирмы?

– В этом нет ничего незаконного, – торопливо напомнила она.

– Но это чертовски неэтично! Ты понимаешь, что, если эта история всплывет, имя нашей фирмы будет вываляно в грязи? Мы даже можем пойти ко дну!

Эвелин стояла с каменным лицом, не мешая Грэхему изливать гнев.

– Как ты могла так вляпаться? Ты не имела права так поступать! Почему ты ничего мне не рассказала? Неужели не понимаешь, что наделала, во что нас втянула?!

Уже второй мужчина за последние двадцать четыре часа излагал свое нелестное мнение о ее персоне, и Эвелин завистливо подумала, как хорошо было бы быть монахиней. Но тут же ей пришла в голову мысль, что ни одна обитель не приняла бы женщину, которая спит с малознакомым мужчиной. На глазах у нее выступили слезы, но она чувствовала такую усталость, что даже не стала вытирать их. Грэхем остановился на полуслове и обеспокоенно заглянул ей в глаза.

– Эвелин?

– Прошу прощения. Я очень устала.

– Да, могу себе представить. Ты на себя не похожа. Обычно тебе свойственно редкостное самообладание. – Взяв ее за руку, он спросил: – Скажи, как отреагировал Уоррен Хантер, когда ты все ему выложила?

– Примерно как ты. Но он не сомневается, что сможет уговорить своих людей не увольняться.

– Надеюсь. Но, если ему это удастся, нам придется умасливать компании, которые рассчитывали на его кадры. – Грэхем вздохнул. – Дай мне его координаты. Завтра я заеду к мистеру Хантеру и, надеюсь, вымолю прощение.

– Мне очень жаль, – растерянно повторила Эвелин.

Он хмыкнул.

– Хотя бы не повторяй этой ошибки, если у Розалинды опять случится неудачный роман.

– Не буду.

Обняв Эвелин, Грэхем привлек ее к себе и поцеловал.

– Насколько я понимаю, ты переночевала у Розалинды?

– Ммм… да, – мучимая отвращением к самой себе, соврала Эвелин.

– А Уоррен Хантер?

– Отправился в гостиницу.

– И он же сегодня привез тебя? – уточнил Грэхем.

– Да.

– Что ж, при данных обстоятельствах это было довольно любезно с его стороны. Но как же так получилось, что ты потеряла сумочку?

– Я забыла ее в дамской комнате на заправочной станции, – на ходу стала импровизировать Эвелин. – Позвонила туда, но сумочки и след простыл.

– В таком случае тебе нужно как можно быстрее связаться с банком.

– Да, я уже подумала об этом.

Они поговорили еще немного, и постепенно к Грэхему вернулось обычное добродушное расположение духа. Для этого Эвелин пустила слезу, демонстрируя женскую слабость, и, хотя никогда раньше не прибегала к таким коварным методам, выяснилось, что это куда легче, чем она подозревала. Несколько раз смиренно извинившись и заверив Грэхема, что больше никогда не повторит таких ошибок, Эвелин одержала окончательную победу.

Они отправились обедать, Эвелин, внезапно ощутив волчий аппетит, съела все заказанное до крошки. Она с удовольствием забыла бы свои злоключения, но Грэхем несколько раз возвращался к этой теме, что вполне естественно, поскольку на карту была поставлена репутация его фирмы.

– Я не буду предварительно договариваться о встрече, – поделился он планами. – Утром прямиком отправлюсь к мистеру Хантеру и попрошу принять меня.

– Тебе не стоит утруждаться, – возразила Эвелин. – Это была моя ошибка, и я уже принесла ему свои извинения.

– Нет, я чувствую, мне стоит с ним повидаться.

– Можно послать письмо, – предложила Эвелин.

– Нет, – упрямо помотал головой Грэхем, – я должен лично засвидетельствовать свое почтение и убедиться, что Хантер не будет распространяться.

– Он не будет, – с глубокой убежденностью заверила Эвелин. – Он не… он не такой человек.

– Да? – вскинув брови, внимательно посмотрел на нее Грэхем. – Похоже, ты веришь ему, как самой себе. Так что за человек этот Уоррен Хантер?

Вопрос Эвелин не понравился, и она рассеянно пожала плечами.

– Стандартный образец бизнесмена, который встал на ноги лишь благодаря собственным усилиям. Женат на своей фирме.

– И в ней заключается вся его брачная жизнь?

– Если верить досье, да, – пробурчала Эвелин. Заметив, что Грэхем внимательно наблюдает за ней, она коснулась его руки и сказала с грустной усмешкой: – Понимаешь, я не хочу, чтобы ты с ним встречался, потому что проштрафилась-то я.

Грэхем ласково погладил ее тоненькие пальчики.

– Не беспокойся, я все улажу.

Когда Грэхем довез ее до дому, Эвелин объявила, что страшно устала и прямиком отправляется спать, так что пусть он не напрашивается на визит ради прощального поцелуя. Едва оставшись в одиночестве, Эвелин вытащила из секретера досье на Хантера и набрала номер его домашнего телефона. Он сразу же снял трубку.

– Хантер у телефона.

– Алло. Это… ммм… то есть…

– Эвелин, – назвал он ее по имени, и в его голосе звучало насмешливое удовлетворение.

– Ты вроде не удивился.

– Нет. Я знал, что ты позвонишь.

Помолчав, Эвелин вздохнула: слишком уж он проницателен.

– Я все рассказала своему шефу, завтра утром он собирается встретиться с тобой.

– Твой шеф – он же твой приятель?

Она запнулась лишь на долю секунды.

– Да.

– И ты ему рассказала все?

От многозначительности, с которой Уоррен произнес последнее слово, Эвелин вспыхнула и процедила сквозь зубы:

– Нет, не все.

– Так какой версии ты предлагаешь мне придерживаться завтра?

– Я сказала, что ночевала у Розалинды, а ты отправился в гостиницу.

Уоррен расхохотался.

– Если бы у меня было желание тебя шантажировать…

– Черт бы тебя побрал! – выругалась Эвелин. – Я бы хотела никогда не… – Она замолчала, закусив губу, ибо собиралась сказать «не встречать тебя», но внезапно осознала, что это неправда.

Однако Уоррен этого не понял и сухо закончил за нее:

– Ты хотела, чтобы никогда не было этой ночи.

– Я слишком много выпила, – выпалила Эвелин. – В противном случае…

– Конечно. Мы оба поддали, – тут же согласился он. – Ладно, если твой приятель поинтересуется, я не стану тебя выдавать. Конечно, он может и не спросить, должно быть, он тебе доверяет. Но если бы ты была в этом уверена, то не позвонила бы мне, не так ли? – Он снова засмеялся, за что Эвелин с удовольствием убила бы его. – Спокойной ночи, Эвелин. Приятных снов, – насмешливо добавил он.

Грэхем действительно с самого утра отправился к Хантеру, но в первой половине дня у Эвелин было несколько встреч, и она встретилась с шефом лишь после обеда.

– Все в порядке, – успокоил ее Грэхем. – Я все уладил. К счастью, Хантер уговорил остаться всех сотрудников, кроме одного.

– Да? И что же… что он сказал? – справившись со смущением, спросила Эвелин.

Грэхем засмеялся.

– Думаю, тебе лучше этого не слышать. Иначе ты обвинишь его, да и меня заодно в мужском шовинизме.

Эвелин натянуто улыбнулась, понимая, что все ее надежды на отношение к ней со стороны Грэхема, как к равной, рухнули. В будущем он неизменно будет относиться к ней, как к слабому созданию, которым необходимо руководить. И все из-за одной дурацкой ошибки! Соверши Грэхем оплошность, он бы тут же загладил ее и сделал вид, что ничего не произошло! – с возмущением подумала она. А мне он вечно будет напоминать об этой истории!

Попытавшись выкинуть из головы невеселые мысли, Эвелин полностью погрузилась в работу и в приготовления к Рождеству. Она всегда с радостью ждала этого праздника, ибо вся семья собиралась в родительском доме в Норфолке. Конечно, из Йорка приедет Розалинда, будет масса родственников и друзей со всей округи. Грэхем был единственным сыном у своей овдовевшей матери и обычно проводил Рождество с ней, но в этом году миссис Аллен предпочла роль «веселой вдовы» и решила на всю праздничную неделю отправиться с друзьями в круиз.

Эвелин предложила Грэхему провести праздник с ее семьей, и он с готовностью согласился, что свидетельствовало, как ждал Грэхем приглашения. Эвелин была обрадована и польщена, поскольку это означало заметный шаг вперед в развитии их отношений, тем более что Грэхем добавил:

– Пришло время познакомиться с твоими родителями.

Однако теперь Эвелин была не так уж уверена в своих чувствах. Хотя внешне отношения продолжали оставаться точно такими же, Эвелин понимала: что-то неуловимо изменилось. Может, причиной тому была ее ошибка, может, чувство вины, но после ночи с Уорреном она стала другой.

Они покинули Лондон в канун Рождества, направившись в Норфолк на машине Грэхема, багажник и заднее сиденье которой были завалены подарками и деликатесами. Поездка заняла более трех часов, но стояла хорошая погода, и Эвелин с удовольствием смотрела в окно автомобиля.

Ее отец был фермером, семья обитала в старом доме, в котором со временем становилось все меньше места, но дом так часто расширяли пристройками, что он превратился в лабиринт мансард, лестниц и коридоров. Родители приветливо встретили Грэхема, старательно скрывая, что оценивают его как будущего мужа Эвелин. Грэхем же пустил в ход все свое обаяние, прогулявшись по ферме с мистером Брокуэем и предложив любую помощь по хозяйству миссис Брокуэй, а к Розалинде отнесся с заботливостью старшего брата.

Внешне все складывалось как нельзя лучше, и Эвелин должна была испытывать неподдельное счастье, но ее снедало какое-то беспокойство, и при всем старании она не могла безраздельно радоваться празднику.

Утро второго дня Рождества было ярким и солнечным, и Эвелин с Розалиндой отправились кататься верхом. Розалинда, сияя, болтала о рождественских подарках и о грядущих каникулах, которые собиралась провести с компанией друзей на горнолыжном австрийском курорте.

– А почему бы и тебе не поехать с нами? – поинтересовалась она у Эвелин.

– Да старовата я для твоей компании, – засмеялась та.

– И вовсе ты не старая, подумаешь, скоро будет двадцать пять!

– Я старше тебя на целую вечность, но все равно спасибо за предложение.

– А, понимаю! Если ты соберешься в отпуск, то захочешь провести его с Грэхемом, – догадалась Розалинда. – Но с моими друзьями тебе, несомненно, будет веселее… – Она запнулась и торопливо добавила: – Хотя, конечно, Грэхем очень мил.

– Да, мил. – Эвелин как-то странно посмотрела на сестру. – А ты?.. – Она хотела спросить, не сожалеет ли Розалинда об аборте, но у той было такое счастливое лицо, что Эвелин поняла: неприятная история осталась в прошлом и не стоит напоминать о ней.

Но, будто их мысли текли в одном направлении, Розалинда неожиданно сказала:

– Знаешь, он звонил мне. Уоррен Хантер. Твой Уоррен Хантер.

Эвелин чуть не упала с лошади.

– Звонил? Когда?

– Через пару дней после вашего визита в Йорк.

– И что ему было надо?

Розалинда слегка пожала плечами.

– Уоррен извинился и заверил меня, что будет держать язык за зубами и вообще надежно хранить мою тайну.

– Очень любезно с его стороны, – дрожащим голосом произнесла Эвелин.

– Да, он мне понравился, – вдруг выдала Розалинда.

У Эвелин гулко заколотилось сердце.

– Он сказал что-нибудь еще?

– Да, задал пару вопросов о Пирсе. Ну, о том самом…

На личико Розалинды набежала тень, и, не желая портить праздничный день, Эвелин быстро сменила тему разговора.

Сестры поскакали к соседней ферме, куда они, их родители и Грэхем были приглашены на ланч. Но, когда ферма появилась в поле зрения, Эвелин осадила лошадь.

– Мне как-то не хочется в гости, я вчера так наелась, что до сих пор плохо. Извинись за меня, хорошо?

– Вернешься домой?

– Еще немного покатаюсь, а потом домой. Просто преступление не использовать для полноценной прогулки такой солнечный день.

Развернув лошадь, Эвелин рысью поскакала к одному из своих самых любимых мест – возвышенности, которую в этих низких местах вполне можно было бы называть холмом: отсюда видна была далекая линия морского побережья. Спешившись, Эвелин прислонилась к дереву и попыталась представить Грэхема в веселой компании горнолыжников. Нет, ничего не получалось: вряд ли ему понравился бы такой отдых. Ему нужен приличный отель, номер люкс, умные собеседники, с которыми можно было бы толковать о биржевых котировках, гольфе и скачках.

Да, он респектабелен, да, он движим честолюбием и амбициями, да, он любит удобства, и в этом нет ничего плохого. Грэхем по-своему радуется жизни. Невольно, как это часто происходило в последнее время, Эвелин вернулась мыслями к ночи, которую провела на яхте с Уорреном, к самой восхитительной ночи в своей жизни. Вплоть до утра, до той минуты, когда он проснулся в холодном свете зимнего утра и понял, что произошло.

Эвелин вздохнула. Она знала, что Грэхем питает по отношению к ней самые серьезные намерения и после праздника скорее всего будет просить ее руки. Но сегодня она решила, что между ними все кончено, что у их отношений нет будущего.

Она вскочила в седло и, бросив последний взгляд в сторону далекого моря, усмехнулась. Как хорошо, что она нашла в себе силы принять подобное решение! Ибо Эвелин не сомневалась, что ждет ребенка, как не сомневалась и в том, что ребенок этот от Уоррена.